Поиски и находки

Великое сражение на Дону стало предметом исследования многих поколений учёных. Но первые шаги по изучению самого поля сражения и сбору находок с него были сделаны не учеными, а энтузиастами – местными помещиками и дворянами, числившими участников сражения среди своих предков. Эти предметы они приобретали у крестьян, которые собирали эти вещи при распашке территории сражения в XVIII–XIX веках.

Первые известные нам целенаправленные сборы предметов с места Куликовской битвы, как показали исследования историка Александра Владимировича Лаврентьева, относились уже к 1730-м годам и связаны с именем известного государственного деятеля времен царствования Петра I и Анны Иоанновны Артемия Петровича Волынского (1689–1740). Он считал одним из своих пращуров героя Куликовской битвы Дмитрия Михайловича Боброка Волынского. 

Заведуя Конюшенной канцелярий, А.П. Волынский в 1732 году посетил с инспекцией Богородицкий казенный конный завод в Тульской губернии, где управляющий майор Я. Суровцев поведал ему, что заводские крестьяне во время распашки находят на Куликовом поле оружие. А.П. Волынский просил собирать и присылать ему в Петербург такие находки и даже обещал вознаграждение находчикам за каждый предмет оружия «по пяти рублев». Он был не одинок в своих устремлениях. Сохранилась масса свидетельств о коллекционировании местными помещиками предметов вооружения, уникальных образцов нательных крестов, иконок, медальонов и т.п. Нет сомнений, что уже в детстве многие епифанские помещики находились под впечатлением старинных народных легенд и преданий о Мамаевом побоище.

Находки с поля битвы хранились у епифанских помещиков, чьи имения вплотную примыкали к месту сражения. Среди них надо назвать усадебные собрания дворян Епифанского уезда Сафоновых, Чебышевых, уездного предводителя дворянства, князя Михаила Владимировича Голицына, земского уездного начальника Ивана Павловича Игнатьева.

Значительное число находок хранилось в собрании художественных и исторических ценностей усадьбы с. Красные Буйцы на Непрядве, которая принадлежала флигель-адъютанту Александра III, графу Александру Васильевичу Олсуфьеву, а затем его сыну графу Юрию Александровичу. Местные помещики вспоминали дом Олсуфьевых как «настоящий музей древнего оружия».

Однако, самая известная коллекция располагалась в родовом имении дворян Нечаевых в с. Полибино Данковского уезда Рязанской губернии, которые владели «сельцом Куликовка Шаховское тож» на южной границе поля битвы. Родоначальником коллекции стал инициатор сооружения памятника героям Куликовской битвы, крупный помещик Епифанского и Данковского уездов Дмитрий Степанович Нечаев (1742–1820). 

Эстафету отца по собиранию древностей Куликова поля подхватил его сын – будущий сенатор Степан Дмитриевич Нечаев (1792–1860). Еще молодым С.Д. Нечаев живо интересовался историей Куликова поля и Мамаева побоища. Напомним, что ему принадлежит первое определение района места битвы. И оно оказалось верным, так как С.Д. Нечаеву в начале XIX века удалось застать самый конец первой и самой массовой волны находок, которые крестьяне обнаруживали при распашке целинных земель на месте сражения. О местах, где «выпахивают наиболее древних оружий, бердышей, мечей, копий, стрел, также медных и серебряных крестов, и складней», молодому барину рассказывали если не старожилы, которые и были первыми находчиками, то их ближайшие потомки. 

Сейчас известно более чем 210 упоминаний и описаний находок с Куликова поля, которые были сделаны в XVIII – первой трети XX века. Значительная часть предметов (сабли, мечи, кольчуги, энколпионы, шестоперы, булавы, амулеты-змеевики, наконечники копий, сулиц, фрагменты пластинчатых доспехов и др.) относилась ко времени Куликовской битвы. Другая часть находок (пистолет, мисюрки, бердыши и др.) осталась после пограничных стычек XV–XVII веков с крымскими татарами, ногайцами, событий Смутного времени. Все эти коллекции погибли в эпоху русской революции, и о судьбе подавляющего большинства находок с поля битвы ничего не известно.

Научный подход к изучению поля битвы сформировался только к её 600-летнему юбилею (1980). Первыми археологами Куликова поля стали сотрудники Государственного исторического музея.

В 1990 году, научным сотрудником ГИМа Марией Васильевной Фехнер  была опубликована небольшая, но очень емкая и насыщенная большим количеством материалов статья о находках с поля Куликовской битвы. Главным результатом этой публикации стала карта, на которую был нанесен район находок оружия на Куликовом поле. Он охватывал территорию от слияния Дона и Непрядвы на юг до водораздела Курцы, Смолки и Дубиков.

В 1996 году на Куликовом поле был создан федеральный музей-заповедник. Земли бывших совхозов на месте предполагаемого поля сражения были выведены из сельскохозяйственного оборота и стали заповедными. Поисковые работы получили новый импульс.

В 1995–2000 годах силами Верхне-Донской археологической экспедиции ГИМ и музея-заповедника «Куликово поле» были начаты первые рекогносцировочные исследования в различных частях Куликова поля с применением современных металлодетекторов. В ходе работ совершенствовалась методика поисков.

Первые находки не заставили себя ждать. Уже в 1995 году были найдены первые реликвии.

Находки с места сражения хорошо укладываются в особенности военной стратегии, тактики противоборствующих сил, вооружения и снаряжения воинов Руси и Орды той эпохи. 

Участок сражения, по данным палеогеографов, представлял собой в древности длинный, уплощенный и свободный от лесной растительности степной коридор длиной около 3–4 км. В древности он был ограничен с востока и запада практически непроходимыми для конницы залесенными крутосклонными откосами оврагов и берегов речек. С военно-тактической точки зрения, перед нами участок ландшафта Куликова поля, в максимальной степени подходящий для оборонительной тактики, которую выбрали русские воеводы для полков союзной рати князя Дмитрия.

Ежегодные исследования охватывают десятки гектаров и продолжаются поныне.

Куликово Поле — описание и фото. Карта мест, туристические маршруты

Куликово поле – это место, где объединенные войска русских княжеств, под предводительством Московского князи Дмитрия Донского, в сентябре 1380 года преградили дорогу в русские земли войску хана Мамая. 8 сентября 1380 года здесь состоялась Куликовская битва, закончившаяся полным разгромом войск Мамая.

Во второй половине 14 века на троне Золотой Орды сменяется несколько ханов, и в итоге, его захватывает темник Мамай, который не имел никаких прав на престол. Завязалась междоусобная борьба и русские князья, пользуясь этой ситуацией, отказались платить дань в Золотую Орду. Для восстановления своей власти Мамай в 1380 году решился на вторжение в Россию.

Сбор русских войск был назначен на 5 августа 1380 года в Коломне. Мамай получил поддержку от Генуи, которая направила ему отряд генуэзских копейщиков. Также на его стороне выступил литовский князь Ягайло, который двинул свои войска в Россию, и они должны были соединиться с войском рязанского князя Олега.

Вход к музею на Куликовом поле

Памятник Дмитрию Донскому и Церковь Покрова Богородицы в селе Монастырщино

Изгиб реки Непрядвы около места ее впадения в реку Дон около села Монастырщино

Рязань всегда находилась в сложном положении, так как первая подвергалась разорению в случае любой войны, поэтому Мамай вынудил рязанского князя Олега присоединиться к войску Ягайло. Тот согласился, но в назначенное время не явился для объединения с войском Ягайло, и последний решил не участвовать в Куликовской битве.

На стороне Дмитрия Донского выступили Дмитрий и Андрей Ольгердовичи, браться литовского князя Ягайло, поэтому силы в Куликовском сражении были относительно равны. У русских около 60 тысяч человек, а у монголо-татар – около 70-90 тысяч.

Сейчас на Куликовом поле есть несколько памятных мест, связанных с событиями 1380 года: Монастырщино, Красный холм, музей на Куликовом поле и Епифань. В селе Епифань, которое в те годы было крепостью на Засечной черте, русское войско остановилось непосредственно перед битвой. 7 сентября оно переправилось через реку Дон в районе села Монастырщино и заняло боевые порядки на Куликовом поле. Между реками Дон и Смолка была большая Зеленая Дубрава, в которой спрятался Засадный полк под командованием опытнейшего воеводы, князя Дмитрия Боброк-Волынского.

Перед битвой состоялся поединок богатыря-инока Пересвета и Челубея, после чего последовал бой Сторожевого полка с татарским авангардом. В ходе основной битвы войско Мамая смогло существенно потеснить полк Правой руки и литовские отряды Ольгердовичей из последних сил удерживали позиции. В этот момент в тыл татарского войска ударил засадный полк, что решило исход битвы. Татары начали отступать, а когда русские войска пробились к ставке хана Мамай на Красном холме и он покинул ее, то отступление превратилось в бегство. Именно на Красном холме было установлено знамя победы, а сейчас здесь находится памятник в честь Дмитрия Донского.

Кулик (1965) — Элизабет Тейлор в роли Лоры Рейнольдс

Доктор Эдвард Хьюитт

:

Я просто хочу узнать, чего ты хочешь от жизни, вот и все.

Лаура Рейнольдс

:

О, помимо воспитания Дэнни, больше всего я хочу познать себя, быть собой. У меня не будет шанса сделать это, если я проведу свою жизнь, играя в супружескую игру, которая была сфальсифицирована еще до моего рождения.

Доктор Эдвард Хьюитт

:

«Подстроен»?

Лаура Рейнольдс

:

Конечно подстроено. Так было всегда. Первые 20 лет жизни девушки так привыкают ходить в те же школы, что и мальчики, ходить в одни и те же классы, жить с ним в одном мире. Она не может уложить в своей квадратной головке, что она ему не ровня.

Доктор Эдвард Хьюитт

:

Что, конечно же, она.

Лаура Рейнольдс

:

Просто подождите, пока они поженятся, а потом посмотрите, что произойдет. Мужчина вступает в профессиональную жизнь. Женщина становится бесплатной домашней прислугой. Вот вам и равенство. Какая польза от всего этого образования, кроме того, что она делает ее несчастной?

Доктор Эдвард Хьюитт

:

Что ж, возможно, это то, к чему можно прибегнуть, когда ее красота увядает, а ее муж превращается в более молодую женщину.

Лаура Рейнольдс

:

Я не говорил о вас или любом отдельном мужчине. Я говорил о мужчинах как о группе.

Доктор Эдвард Хьюитт

:

Я знаю, но большинство женщин, которые становятся домохозяйками, не обязательно несчастны.

Лаура Рейнольдс

:

Я не говорил несчастный. Я говорю, что они невыполнены. Смотрите, мужчина всегда и муж, и отец, и еще что-то вроде врача. Женщина и жена, и мать, и что еще? Ничего. «Ничто» — это то, что убивает ее. И вам все равно. Вы хотите, чтобы она оставалась такой, какая она есть. Плодородная и нереализованная, значит, на ее месте.

Доктор Эдвард Хьюитт

:

*Кто* этого хочет?

Лаура Рейнольдс

:

О, существа вроде вас, судьи вроде Томпсона. Все врачи, президент. Целое мужское заведение. Каждый из вас до последнего.

Доктор Эдвард Хьюитт

:

Вы говорите, что это похоже на один огромный заговор.

Лаура Рейнольдс

:

Ну, конечно, это так. С тех самых пор, как Адам стал подшучивать над Евой.

Лиз и Дик презирают 65-й год «Кулик»: О нет, свободная любовь!

Я не из тех закоренелых левшей, которые думают, что вся жизнь должна быть приостановлена ​​до тех пор, пока президента Трампа не выкинут из Овального кабинета. Да, баррикады должны быть установлены, флаги бедствия должны быть подняты. Но битва за душу Америки бесконечна. Так что тем временем нужно подавать мартини, посещать свадьбы и похороны и предаваться порочным удовольствиям. Один из моих смотрит великолепные безвкусные старые голливудские фильмы в уединении моего дома на канале TCM. Каким-то образом я пропустил один из самых славных и безвкусных из всех, «Кулик», горячий 1965 мелодрам с Элизабет Тейлор и Ричардом Бертоном в главных ролях, пока фильм не вышел в этом месяце во время трибьюта TCM Бертону.

Расположенный на песках и скалах Биг-Сура, «Кулик» рассказывает историю мучительного и тяжелого романа между свободолюбивым художником (это был бы Тейлор в развевающихся кафтанах и сногсшибательных топах на бретелях) и встревоженный, самоуверенный директор епископальной школы для мальчиков (Бертон в ошейнике священника, настолько тугом, что его глаз вылезли из орбит). Хотя Тейлор и Бертон поженились до начала съемок фильма на побережье Центральной Калифорнии, они оставались самой скандальной парой в мире, и папарацци окружали их, куда бы они ни пошли.

Тейлор, которую изображают вамп-разрушительницей домов с тех пор, как она рассталась с возлюбленными Америки, Дебби Рейнольдс и Эдди Фишером, подняла свою роковую женщину на сенсационный новый уровень, когда бросила Фишера и украла Бертона у его жены и детей во время шторма. набор «Клеопатры», эпопеи 1963 года, которая чуть не потопила 20th Century Fox. (Заведомо распутный Бертон не требовал особого соблазнения — все, что нужно было сделать Тейлор, — это устремить на него свои завораживающие фиалковые глаза.)

Фильм «Кулик» с Элизабет Тейлор и Ричардом Бертоном. 1965 Ran Sep 28 1969 TV стр. 8

Даже в то время изображение в фильме арт-сцены Биг-Сура, застрявшей где-то между эпохами битников и хиппи, было до смешного фальшивым. Начнем с квадратноголового Чарльза Бронсона, который каким-то образом получил роль пляжного бездельника-скульптора и бывшего сокамерника Тейлора. Бронсону нравится дразнить напыщенного Бёртона («Эй, падре, сколько ангелов может танцевать на булавочной головке?» — или формулировки в этом роде). Но он больше похож на вышибалу с Северного пляжа, чем на Бенни Буфано. К ее чести, Тейлор хотел Сэмми Дэвиса-младшего на эту роль, что придало бы фильму поистине богемный межрасовый трепет, но студия отказалась от этого.

Жесткий Бертон просто не может вписаться в сцену Тейлора в диком и развратном ресторане Nepenthe, где молодые лотоеды валяются и танцуют под музыку, которая звучит смутно ближневосточно и не похожа ни на какие песни, которые мое калифорнийское поколение слушало в клубе. время. «The Shadow of Your Smile» — раздражающе незабываемая оскароносная заглавная песня из «Песочницы» — была больше похожа на Берта Бахараха, чем на Jefferson Airplane, Grateful Dead или The Doors (все они начали играть вместе как группы в 1965). Даже Дэйв Брубек был бы более подходящим саундтреком.

В ресторане у скалы министр читает лекцию Тейлору и ее племени о том, что непенте был наркотиком, который древние греки использовали для избавления от горя и бед. Они тупо смотрят на него. Эм, круто. Да, Непенте все еще там, висит в тумане над ревущим прибоем, но среди туристов все труднее обрести забвение.

Критики жестоко отнеслись к «Кулику», когда он вышел, и не зря. Но было что-то особенно порочное и мстительное в том, как обозреватели фильмов, такие как Босли Кроутер из «Нью-Йорк Таймс» (кстати, о натянутых квадратах!) ругали Тейлора и Бертона за распущенные нравы. Фильм, хмыкнул Кроутер, — «ловкое и сочувственное одобрение практики свободной любви — или, по крайней мере, незаконного союза, который якобы оправдывается естественностью. И поскольку в главных ролях Элизабет Тейлор и Ричард Бертон, непристойность его подтекста становится гораздо более навязчивой и дешевой».

Бёртон тоже думал, что придирается к фильму, за который ему заплатили полмиллиона долларов, а Тейлор получил крутой миллион (много голливудской зелени в то время). Но есть что-то действительно горячее в напряженных сценах между этими двумя актерами, которые перевернули свою жизнь из-за потребности друг в друге. Женатый священник Бертона испытывает чувство вины после их первой ночи занятий любовью. Но Тейлор ревет, что она «чувствует себя чистой и довольной собой» — как будто она отчитывает весь мир.

«Мы никогда не думали, что это будет художественный шедевр», — позже написала Тейлор в своей автобиографии. «Мы играли двух влюбленных, так что особой сложности это не составило. Должен сказать, когда мы смотрели друг на друга, казалось, что у наших глаз были пальцы, и они сцепились, и, возможно, произошло что-то особенное».

«Кулик» был написан левыми сценаристами Далтоном Трамбо и Майклом Уилсоном, которые только недавно были освобождены из черного списка Голливуда. Даже в этой китчевой формуле есть всплески диалогов, отражающие мятежный дух запрещенных писателей, в том числе некоторые ранние феминистские реплики, данные Тейлору. «Мужчины пялились на меня, терлись обо мне с тех пор, как мне исполнилось 12 лет, — рассказывает она Бертону. «Они всегда как бы ждали, когда я споткнусь, чтобы приблизиться. Иногда у меня возникает удушающее чувство, что они это сделают. Я вижу себя передающимся от мужчины к человеку, как если бы я был развлечением. Я всегда была у мужчин — они никогда меня по-настоящему не любили».

Неудивительно, что «Кулик» с годами стал культовым. Да, это смехотворно вымышленная версия калифорнийской богемы середины 60-х. Но он по-прежнему отражает дерзкий дух Тейлор и сердечную связь, которую она чувствовала с изгоями мира. Она могла бы быть голливудской богиней, но знала, что ее почти абсурдная красота превращает ее в своего рода уродца.

В своей потрепанной манере «Кулик» отражает более распущенное и свободное время — когда Тейлор и Бертон все еще были в расцвете чувств и им было наплевать на мирское мнение о том, что они болтают пальцами.