Исповедь перед причастием | Таинство причастия

Исповедь перед причастием

Публикуем вторую часть статьи Кирилла Емельянова о таинствах Исповеди и Причастия в контексте современной приходской жизни. Читайте также первую часть.

Исповедь перед причастием

Процедурный кабинет

Интересно, что таинство покаяния сегодня в практике РПЦ — это даже не столько кордон, на котором отсеиваются «недостойные», сколько просто необходимая процедура для допуска к Чаше. То есть в большинстве случаев (особенно это касается постоянных прихожан) важно подойти и что-то сказать, в чём-то покаяться — и тогда «ок!» — тебя допускают.

В Москве есть одна организация, расположенная на территории бывшего советского завода. Самого завода больше нет, территория арендуется различными фирмами, а принцип пропускной системы остался ещё «с тех времён»: для прохода в любую такую фирму нужен пропуск, который получить можно следующим образом: нужно сначала зайти в одну дверь и там взять квиток и заполнить его. После этого с заполненным квитком нужно выйти наружу и зайти в другую дверь, где сидит тётя, которой предъявляется этот квиток. На основании этого квитка тётя выписывает, собственно, пропуск, с которым можно пройти (никому уже не предъявляя его). Во всей этой процедуре не требуется предъявления никаких личных документов (паспорт, водительские права и т.д.). Но если ты не зашёл в первую дверь и не взял квиток — тётя не даст тебе пропуск и, следовательно, не пустит тебя. В случае с исповедью — как с ней обстоит дело у нас в большинстве случаев — ровно такая же ситуация: главное подойти и что-то сказать, пройти ПРОЦЕДУРУ.

Отсебятина

Несмотря на то, что в настольных книгах священнослужителя строго запрещается священникам привносить свои молитвы в чинопоследование литургии, запрет этот нередко нарушается. И самое очевидное такое нарушение происходит тогда, когда священник, выйдя с дарами для причащения верных и прочитав подготовительную молитву Иоанна Златоуста, во всеуслышание заявляет: «К причастию подходят только те, кто постился и был на исповеди». Вот вам крест: нигде, ни в одном чинопоследовании литургии нет этих слов. Отсебятина в чистом виде. Иногда эта формулировка звучит в такой «редакции»: «К причастию подходят только те, кто постился, был накануне на всенощной и исповедался». Ну как так можно?! Откуда эта придумка? Из какого правила? Из постановления какого Собора? Из какого служебника? Я понимаю, для чего это делается: нередко случайный захожанин, придя на богослужение и увидев, что все встали в очередь на причастие, тоже встаёт (иногда со словами «кто крайний?» — по советской ещё привычке. Но, поверьте, эти предупреждения, с одной стороны, никак такого захожанина не остановят (он всё равно не поймёт, о чём речь: какая-то всенощная, какая-то исповедь…). Священник же, со своей стороны, обычно знает своих прихожан и легко распознаёт случайно залетевшую «белую» ворону. Для чего тогда делаются такие предупреждения? Или, вернее, для кого? И здесь мы подходим к следующей стороне обсуждаемой темы, которая обозначена в заголовке ниже.

Водительство

Отказ от непременной исповеди перед причастием страшен, по мнению, противников разделения этих таинств, в том числе и тем, что лишит возможность «духовников» водить спасаемых, направлять их в нужное русло, учительствовать. Я думаю, что тема учительства в Церкви — это ещё один глобальный пласт, который я не сумею здесь полноценно препарировать. Но я осмелюсь высказать предположение о том, что учительство как «духовное вождение», учительство, как направление «пасомого» в какое-то русло «традиций», «канонов», «святых отцов» и т.д. — вещь, как минимум, вредная. И вот почему.

Понятно, что священником движет доброе чувство помочь человеку разобраться в его «проблемах» (т.е. мотивация самая положительная). Но во что это оборачивается на практике? С одной стороны, человек привыкает к тому, что всё делается «по благословению». В результате напрочь атрофируются воля и чувство ответственности. «Как батюшка благословит, так и сделаем», а потому не я уже отвечаю за свои поступки, а духовник. Но позиция христианина — это свобода выбора и личная ответственность за этот выбор. Суд Божий касается не только священников, но и мирян.

С другой стороны, как часто можно наблюдать весь ужас этих «духовных водительств». Мальчик лет двадцати с небольшим от роду, недавно окончивший семинарию и уже рукоположенный в священника. И вот подходит к нему пятидесятилетняя женщина, которая по совету подружки решила в храм сходить, а прежде прочитала брошюрку, скажем, о. Иоанна Крестьянкина «Опыт построения исповеди». Подходит эта тётя к нашему новобранцу и спрашивает: «Батюшка, скажите, а вот как мне в метро молиться — в наушниках на айподе или же молитвослов вычитывать»? Вздыхает глубоко новоиспечёный отец, слегка закатывает глаза горе, перебирая пальчиками наперсный крест, и начинает давать духовные советы. Понимаете, чего он насоветует, да? И вот, что правда: не надо думать, что если это не вчерашний семинарист, а митрофорный отец с 30-ти летним пресвитерским стажем, то его советы более духовные. Сколько раз приходилось сталкиваться с тем, что, чем тоньше, интеллигентнее и духовно одарённее священник, тем меньше он даёт советов и поучений, стараясь обратить внимание на Евангелие, побуждая о чём-то задуматься. Ну, знаете, наверное, известную шутку: если у школьника спросить, «сколько будет дважды два» — тот сразу ответит, а кандидат физ-мат. наук ещё подумает.

В очень редких случаях духовное водительство приносит пользу и пасомому, и духовнику — но это случаи исключительной духовной культуры самого духовника. И правильного понимания этого водительства самим пасомым. Но опять же — духовное водительство, если таковое и имеется — оно должно совершаться каким-то своим чередом, не в рамках исповеди. Это могут быть какие-то отдельные беседы, встречи… Почему это нужно делать в рамках чинопоследования исповеди?

О грехе водительства в современном богословии сказано немало. Часто обращается внимание на тот печальный факт, что, едва-едва став посвящённым в духовный сан, человек забывает про то, что, вообще говоря, ни образования нормального, ни опыта, и какой-то даже житейской осмотрительности у него ещё нет, но он уже готов поучать, выступать в роли духовного авторитета. (Давайте быть честными: наши духовные школы — семинарии и академии — по большому счёту, дают уровень подготовки на уровне ПТУ. А известные речения ректора духовных школ вл. Евгения о том, что к третьему курсу семинарии редкий семинарист остаётся верующим человеком — не оставляют сомнений в том, что ситуация с этими структурами — ещё хуже, чем с системой нашего светского образования. Если человек сам не занимается самообразованием, если у него нет приличного светского образования, если он не стажировался в каком-нибудь западном заведении — будь то в Европе или в США — уровень его богословской подготовки, мягко сказать, невысок). Конечно, для того, чтобы быть христианином и даже пастырем, не обязательно иметь докторский диплом. Понятно, что духовная прозорливость, способность «различать духов» — это вещи, напрямую не связанные с уровнем развитости интеллекта. Но всё это совершенно невозможно без опыта и определённой аскетической работы. Да, случаются особые откровения и озарения, но они, простите, не на кого попало снисходят. А на практике у нас следующее: 15-ти летние капитаны (зачеркнуть) 18-ти летние игумены, занимающиеся, так сказать, духовным водительством стареющих дам.

Заметим, что в православной Греции далеко не всякий священник может принимать исповедь: этим правом наделяются опытные священники. Ситуация, когда 25-ти летний иеромонах принимает исповедь у сорокалетней женщины — невозможна в принципе. Проблемы духовного водительства уводят нас в сторону от основного обсуждения, т.к. здесь появляются вопросы о том, откуда вообще берутся священники, по какому принципу они возникают и как эти механизмы соотносятся с пониманием церкви как общины, которая сама определяет, кто и какие служения будет в ней исполнять. Это предмет отдельного разговора, и я не буду его здесь дальше развивать.

Закончу эту часть одним случаем, который имел место быть на одной историко-богословской конференции. После серьёзного доклада о проблемах второбрачия духовенства, два присутствующих в роли слушателей юных целибатных батюшки (лет двадцати, не старше) спросили у докладчицы: «Так это что же получается? Что после принятия сана жениться уже нельзя?!» Надо было видеть в этот момент лицо докладчицы. Понимаете, когда этих юнцов рукополагали, их даже не предупредили о том, что после посвящения никто уже не может ни жениться, ни разводиться. Вот вам и духовные водители…

Привычка

Это ещё один аргумент противников разделения исповеди и причастия. Аргумент этот выглядит очень благочестивым, и для меня до сих пор нет однозначного мнения по этому поводу: регулярное причащение (особенно без исповеди) превращается для многих в привычку, в какое-то проходное мероприятие, и человек утрачивает чувство священного. Да, это случается. И когда священники предупреждают об этом — они в первую очередь, я так себе понимаю, имеют оглядку и на собственный опыт: священник не может не причащаться на литургии, а исповедуется обычно раз в год (или чуть чаще). А служить приходится по несколько раз на неделе.

Я не знаю, есть ли тут духовная опасность, но я думаю, что привычка привычке — рознь. Есть выражение «дурная привычка». Но, значит, бывают и хорошие, добрые привычки. Что худого в том, если человек привык к определённому ритму и для него ОБЫЧНО каждое воскресение причащаться на литургии? И если он пропускает, то он замечает это и ощущает какую-то неуверенность или дискомфорт. Что плохого в том, что человек привыкает заправлять по утрам свою кровать, умываться и чистить зубы? Если он привыкает к другому человеку, к членам своей семьи? Другой вопрос — можно ли привыкнуть к Богу?

Скорее, здесь речь идёт о привычке к некоторому чину, последовательности (каждое воскресенье человек встаёт пораньше, не завтракает, приходит (в условиях города часто — приезжает) на службу, причащается. Плоха ли такая привычка? Дурна ли она? Правда ли, что Евхаристия установлена Христом как некоторое экстраординарное событие, участием в котором нельзя злоупотреблять, к которому нужно особенно, отдельно готовиться специальным образом и потом возвращаться к нему через полгода? Но если это так, тогда почему священнику или диакону не возбраняется регулярное причащение (более того, если диакон или священник служат и не причащаются — они подлежат прещению, т.е., как минимум, запрету в дальнейшем служении, а то и лишению сана). Или что? — священный сан препятствует выработке чувства привычки? Наверное, здесь уместно сказать о привычке к посещению литургии (и такая привычка похвальна), и о привычке к Богу, которая, при правильном подходе и отношении, просто невозможна. Как можно привыкнуть к Богу?

Я достоин?

Прохождение через обязательную исповедь нередко порождает одно очень вредное чувство — ощущение своего достоинства, своей правоты, своего права на получение причастия. У меня всё в порядке: я вычитал (ага, именно так) правило, канон и три акафиста, я сходил на всенощную, я исповедовался — всё, я в полном праве приступать, моя совесть чиста. (Параллельно меня невероятно раздражают те, кто не исполнил всех этих предписаний. Более того, вот этот парень в очках — он, кажется, не подходил на исповедь, но стоит со всеми к причастию… — Молодой человек! А вы исповедовались?!). Какие тут «страх Божий», какая тут «вера», какая «любовь», с которыми нас призывает приступать к Себе Господь? Тут не до этого, ведь я в своём праве. Но зато это очень удобно и просто: исполнить ряд необходимых, пусть и муторных в ряде случаев, процедур — и ты ощущаешь себя достойным.

Вместо испытания своей совести, вместо понимания своего недостоинства, вместо упования на Божью милость, на Его снисхождение и любовь, вместо того, чтобы встать перед Ним таким, какой ты есть (а не таким, каким ты себя представляешь) — вместо этого — насколько проще предстать правильным «пусичкой», которая всё исполнила и с которой все взятки гладки! Дорогой фарисей из известной евангельской притчи! Ты честнее и «лучше» такого христианина: ибо ты НЕ ЗНАЛ, что исполнение всех предписаний — это половина дела, а христиане об этом знают.

Вот почему всякий раз, приступая, очень важно помнить, что мы причащаемся не потому, что нам это можно или нельзя. Даже после самой искренней, самой полной своей исповеди мы не становимся безгрешными. Нет ни одного человека, который был бы достоин, и если вам кажется, что вы более-менее достойны причащения Бога — с вами что-то сильно не в порядке…

Как жизнь, старик?

Это ещё одна форма, в которую облекается великое таинство, и в результате чего искажается смысл и исповеди, и покаяния. Это когда исповедь превращается в досужий разговор о том, «как дела, что нового». Исповедник справляется у священника, в каком магазине лучше брать замороженные голубцы, или — в какой галерее какая выставка нынче проходит? (в зависимости от культурной продвинутости обоих). Нельзя не вспомнить эпизод из рассказа Тэффи «Покаянное»: «Вот когда в монастырь с тетушкой с княгинюшкой ездили, вот это можно сказать, что исповедовал. Уж он меня пытал-пытал, корил-корил, три епитимьи наложил! Всё выспросил. Спрашивал, не думает ли княгиня луга в аренду сдавать. Ну, я покаялась, сказала, что не знаю». Исповедь превращается в своеобразный повод посудачить, пообсуждать то да сё, посетовать на превратности судьбы, а иногда — неожиданно обнаружить горящую путёвку на юга (наш Миша-алтарник собирался поехать, но в последний момент у него не сложилось) или узнать о том, что у той дамы в белом — двоюродная сестра открывает домашний детский сад. И ведь что замечательно: люди становятся ближе друг ко другу, начинаются какие-то отношения… Но причём тут исповедь?! При чём тут «перемена сознания»? Часто людям нужно просто пообщаться, а в особенности — пообщаться с батюшкой, как «необычным» человеком. Пойдите, попейте вместе чайку, побеседуйте, почирикайте. Сделайте доску объявлений. Внутриприходские коммуникации — необходимый элемент любой общины, но давайте они не будут облекаться в не предназначенную для них форму.

Можно или нужно?

Для того, чтобы хотя бы как-то ответить на вопрос о возможности причащения (можно ли причащаться всегда, или же только после исповеди?), давайте обратим внимание: что именно происходит на каждой литургии? Мы можем говорить очень много о «воспоминании» Тайной Вечери, о том, что хлеб и вино становятся Телом и Кровью, о символизме литургии или о его неуместности, о сакральности… Но самым главным в литургии представляется то, что Бог отдаёт Себя Своим детям, т. е. нам с вами. Для того, чтобы освободить нас от власти смерти, от греха, Он стал Человеком и отдал Себя в жертву — за каждого из нас. В одной из молитв литургии есть такие слова: «…Ты бо еси Приносящий и Приносимый, Приемлющий и Раздаваемый, Христе Боже наш…», т.е. Христос приносит Себя в жертву и Сам является приношением, и Сам принимает эту жертву, и Сам Себя раздаёт. И вот это, собственно, и составляет основную суть литургии. Всё остальное — милые и досужие прибавления. Поэтому вопрос из плоскости можно/нельзя должен быть переведён в плоскость нужно/не нужно.

А нужно ли?

«Нужно». Каким иногда страшным может быть это слово. Нужно, требуется, необходимо. В отличие от «можно». «Можно» допускает альтернативы, «нужно» — не терпит их. Человеческая природа устроена таким образом, что, по большому счёту, мы делаем только то, что считаем нужным. Или то, что нам кажется нужным.

У меня есть задания на работе и есть рабочий план. Он включает в себя необходимые для развития компании пункты и необязательные. Хочу я или нет, необходимые пункты я должен выполнить. И если мне по каким-то причинам нужно, я выполняю и второстепенные. Но если мне это не нужно — я этого не делаю.

Если мне нужно, чтобы мой ребёнок был здоров, я даю ему на завтрак кукурузные хлопья с молоком, но если мне это не нужно, то проще дать «киндер» и пинка — чтобы быстрее одевалась.

Время от времени я говорю своей жене (это происходит на протяжении последних лет десяти), что ей надо бы носить очки, иначе она плохо видит. На что жена мне неизменно отвечает, что у неё БЫЛИ очки, но они неудобные, а удобных у неё нет. И такой разговор у нас происходит с некоторой периодичностью. И будет происходить дальше. Дело не в удобности или неудобности, а в том, что ей просто НЕ НУЖНЫ очки; её вполне устраивает ситуация, когда она плохо видит, а когда нужно что-то разглядеть, она просто прищуривается. Если бы в очках была необходимость, уверяю, живя в Москве, эта проблема была бы решена в течение получаса. Но ей просто не нужны эти очки.

Итак. Если мне нужно играть в духовность, в послушания, в духовников и прочую субкультурную карусель — это одно. Если мне нужен Бог и для меня нет ничего важнее, чем как можно чаще встречаться с Ним — я всё сделаю для этого. И помехой не станут никакие человеческие ограничения в виде «благословений», «исповедей», «неготовности», «невычитанных акафистов». Что может быть важнее воли Христа? Что может быть нужнее? Насущнее? Что является «единым на потребу»? Поэтому, когда Христос призывает к Себе, приглашает вкусить Своих Тела и Крови — возможно ли отказываться от этого призыва — пусть и под самыми благочестивыми предлогами?

Для кого?

В тоже время очень важно не впасть в другую крайность — а именно — в понимание того, что это нужно ДЛЯ МЕНЯ. Нередко приходится сталкиваться со следующей мотивацией: да, я стараюсь как можно чаще причащаться, потому что мне от этого хорошо, для меня это полезно, меня это освящает, очищает от греха и т.д. Часто можно услышать: «я прихожу в храм после рабочей недели — чтобы расслабиться, отдохнуть, набраться сил…» Ага. А в спорт-зал — чтобы быть в форме. А тренинги — чтобы быть успешным и повышать свою эффективность (или свой КиПиАй, как нынче модно говорить).

Если бы каждый приходил на литургию только для себя, для своего «я» — то никакой литургии (как общего дела) не было бы. Собственно, в таком случае можно было бы просто сидеть у себя дома и самому «служить» службу. Во многих катехизисах и учебниках по литургике обозначаются необходимые условия для служения литургии (начиная от законно поставленного священника и заканчивая качеством вина, на котором служится литургия), однако крайне редко упоминается о том, что необходимым условием для литургии является наличие людей — христиан, мирян, верных, братьев и сестёр — как угодно их назовём. Невозможна литургия без общины людей. Сейчас иногда идут очень бурные обсуждения, что же такое община, и какое объединение христиан может быть названо общиной, а какое — тусовкой по интересам. Я не буду на этом специально останавливаться, в разборе этих терминов, но важно отметить, что литургия невозможна без общины (в какой бы форме эта община ни была представлена).

Христос основал Церковь не как набор верующих «для себя», а как общину «друг для друга». Нам это довольно сложно понять — особенно сегодня — в век эмансипации, индивидуализации, обособленности. Ведь каждый из нас знает, что он — особенный, неповторимый, уникальный, очень сложный и тонкий, что к нему нужен особый подход. Я не говорю о тех, которые заявляют, что «в Церковь я ходить не буду — это всё для бабок хорошо, а я более интеллектуальная натура» — тут всё более-менее ясно. Значительно гаже выглядит ситуация, когда подобное подразумевает человек, ходящий на богослужения и считающий себя христианином. Этих людей всегда видно: они приходят для себя, словно никого не замечая, священник им нужен исключительно для отправления собственных духовных нужд (поисповедоваться — рассказать о себе-любимом и превратностях судьбы, попричащаться — для здравия себя-любимого, получить благословение — для себя-любимого), а другие пришедшие на литургию его никоим образом не интересуют. Почему такое положение дел иначе как гадким не назвать? Не потому, что Христос основал общину, а не контору ритуальных услуг по индивидуальным заявкам. Просто в отличие от индивидуальной молитвы, церковь только для того и существует — это для совместной, общей молитвы и для причащения. Всё остальное можно делать самостоятельно и где угодно.

Причащаясь Тела и Крови, мы становимся частью Христа, и именно поэтому мы и можем называться братьями и сёстрами — это не метафора и не изящная «форма» — это вполне реальность: в нас течёт Кровь нашего Спасителя, и мы все имеем с Ним часть. И именно поэтому придти на литургию «для себя», для своей нужды (пусть и самой возвышенной и утончённой) — это повторение того, что сделал в своё время Иуда. Все апостолы пришли на празднование Пасхи, и только он пришёл для себя (у него был свой план). Приходя на литургию для себя, мы предаём тем самым Христа, мы предаём тем самым и общину — тех, без кого не было бы литургии, без кого она бы не могла состояться. Я прекрасно понимаю, что многие, кто читают сейчас этот текст, возможно, замечают или замечали за собой эту постыдную мотивацию, знакома она и мне; однако есть повод подумать, «для чего» человек приходит к Богу: для себя, ради себя или ради общины, ради этого Тела Христова, которое эта община здесь являет. Это подобно тому, как участвовать в эстафете, но бежать в какую-то свою сторону. Это называется одним грубым, но точным словом «предательство».

Обед без обеда (вместо заключения)

Представьте себе на минутку ситуацию: несколько коллег ближе к середине дня собрались и пошли на обед в столовую. В столовой, изучив меню, каждый взял себе какие-то закуски. Но один из них ничего не взял, а просто сел за стол. На вопрос удивлённых сослуживцев «в чём дело, почему ты ничего не ешь?», он отвечает: «а я сегодня не обедаю». Знакомо, не правда ли: «А я сегодня не причащаюсь». Тогда мне хочется спросить: а что ты хочешь сказать этим поступком? Зачем ты пошёл на обед и не обедаешь?

Два наиболее понятных ответа, которые прояснили бы ситуацию: 1. Этот человек не собирался обедать, но почему-то пошёл. Пришёл, посидел и пошёл дальше по своим делам. 2. Этот человек пренебрегает той едой, которая приготовлена в этой столовой. Он хотел поесть, но ничего аппетитного не обнаружил. Чтобы не бросать коллег, он остался посидеть с ними — поговорить, потусить. Он пришёл с ними и ради них, но разделить трапезу с ними отказался.

Мне представляется этот пример очень показательным, как у нас нередко бывает на божественной Трапезе: кто-то приступает, кто-то нет. Тот, кто приступает — с ним всё понятно: он пришёл на обед и обедает. А вот тот, кто не приступает, тут так: либо он не понимает, куда пришёл, либо… либо своим неучастием он как бы говорит: а мне этого не надо, я сегодня не буду. Бог обращается к каждому присутствующему «примите, ядите», «пейте … все», «со страхом, верой и любовью приступите», но находятся те, кого эти призывы «не касаются». То есть, оказывается, что приглашение Божие можно попросту проигнорировать. (Какие, правда, начинаются вопли и причитания в те жизненные моменты, когда нужно что-то от Бога: где же Ты?! Почему Ты меня не слышишь?!). Да, да, конечно, причин у этого игнорирования может быть тысяча, и самых что ни на есть благочестивых. Самая распространённая — «я не готовился»; ну, раз не готовился, то нехорошо приступать неподготовленным. Но тогда зачем было приходить? И ещё: а почему можно позволить себе не готовиться?

Понятно, что готовым быть никогда нельзя — это просто невозможно; но нужно сделать всё, чтобы быть готовым. Не об этом ли говорит Христос, когда предупреждает в известной притче, что неизвестно, когда именно, в какой момент явится хозяин и что необходимо всё время бодрствовать?

И в этой связи мы получаем ответ на вопрос, «как часто?»: так часто, как человек приходит к обедне (старое название литургии). Невозможно, глупо, святотатственно приходить на обед к Богу и отвергать пищу, которую Он тебе предлагает. Между прочим, правило, регламентирующее обязательное причащение на литургии, относится в равной степени и к клирикам, и к мирянам; правда, на практике оно осталось обязательным к исполнению только у клириков. И если понятным открывается это простое положение дел, что литургия без причащения невозможна, сама частота посещения литургии диктуется жизненным ритмом каждой общины, каждого её члена.

Один священник говорил: если бы у меня была возможность, и если такое было бы возможно, я бы всё время причащался. Понятно, что это невозможно хотя бы по чисто техническим причинам, но в этом изречении важен посыл, сама идея — он хотел бы всё время принимать Тело и Кровь Спасителя.

Не обращаясь специально к правилам, которые оговаривают эту частоту, могу сказать, что можно только радоваться за всякого, кто приступает каждую неделю. Я искренне завидую тем, кто причащается чаще раза в неделю. Прекрасно, но почти трудно осуществимо ежедневное причащение; прекрасно потому, что тогда вся жизнь превращается в непрекращающийся День Господень, в праздник, который всегда с тобой. И тогда каждый такой день, и вся жизнь становится непременным предисловием, преддверием к Невечернему дню Царства Бога.

Поскольку вы здесь…

У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.

Сейчас ваша помощь нужна как никогда.

Как подготовиться к исповеди и причастию

КАК ПОДГОТОВИТСЯ К ИСПОВЕДИ И ПРИЧАСТИЮ:

1. Пост

Желающий достойно причаститься должен иметь сердечное покаяние, смирение, твердое намерение исправиться и начать благочестивую жизнь. Готовиться к Таинству Причащения надо несколько дней: больше и усерднее молиться дома, быть на вечернем богослужении накануне дня Причащения.

С молитвой обычно соединяется пост (от одних до трех суток) – воздержание от скоромной пищи: мяса, молока, масла, яиц (при строгом посте и от рыбы) и вообще умеренность в еде и питье. Следует проникнуться осознанием своей греховности и беречь себя от злобы, осуждения и непотребных мыслей и разговоров, отказаться от посещения увеселительных мест. Лучше всего проводить время в чтении духовных книг. Надо исповедоваться вечером накануне дня Причащения или утром до Литургии. Перед Исповедью надо примириться как с обидчиками, так и с обиженными, смиренно попросив у всех прощения. Накануне дня Причащения воздержаться от супружеских отношений, после полуночи не есть, не пить и не курить. Только в исключительных случаях разрешается причащаться не натощак. Этот вопрос решается индивидуально по совету со священником. Младенцам до 7 лет разрешается причащаться не натощак. Детей к воздержанию от пищи и пития перед Причастием надо приучать с малолетства.

2. Молитва

Для молитвенной подготовки ко Святому Причащению накануне причастия нужно прочитать:

Три канона перед принятием Святых Христовых Таин:

– канона покаянного ко Господу нашему Иисусу Христу,

– канона молебного ко Пресвятой Богородице,

– канона Ангелу-Хранителю,

– Последование ко Святому Причащению.

Вечером надо также прочитать молитвы на сон грядущим, а утром – утренние молитвы.

По благословению духовника это молитвенное правило перед Причащением может быть уменьшено, увеличено или заменено другим.

 (В дни празднования Воскресения Христова (40 дней) вместо этих канонов обычно благословляется читать Пасхальный канон). Если человек хочет читать каноны и акафисты и у него есть для этого время, то ничего, кроме пользы, такое чтение принести не может.

После Причащения нужно прочитать дома:

— Благодарственные молитвы по Святом Причащении.

3. Исповедь

Исповедание грехов в таинстве покаяния требует серьезной предварительной подготовки со стороны кающегося. Она может быть довольно короткой (это вполне уместно для тех, кто привык исповедоваться часто), но может вестись и весьма продолжительное время. Подготовиться к исповеди можно в храме непосредственно перед ее началом или дома перед отходом в храм; иногда полезно начать готовиться к ней накануне или даже за несколько дней.

Готовясь к таинству покаяния, следует прежде всего обратиться с молитвой к Богу, ибо без Его благодатной помощи невозможно глубокое раскаяние. Затем необходимо испытать свою совесть: вспомнить, по мере возможности, свои грехи со времени последней исповеди, а также те грехи, которые по каким-то причинам не были прежде упомянуты на исповеди. Следует воссоздать в памяти все случаи нарушения заповедей Божиих — словом, делом, помышлением и упущением (то есть, когда мы упустили возможность сделать добро). Особенно важно вспомнить тяжкие грехи и обстоятельства, при которых они были совершены.

Без искреннего раскаяния в грехах не может быть и речи об исполнении таинства покаяния. Нельзя примириться с Богом, оставляя в душе привязанность хотя бы к одному тяжкому греху. Надо помнить, что любым добровольным грехом мы оскорбляем Бога, Творца и Спасителя нашего, воздавая неблагодарностью за все Его благодеяния. Вместе с тем, сознание нашей греховности не должно повергать нас в уныние и отчаяние. Милосердный Бог прощает всякого грешника, искренне кающегося, и дает ему силу бороться с искушениями.

Подлинное сокрушение в грехах должно сопровождаться твердой решимостью исправиться, впредь не совершать тяжких грехов и избегать обстоятельств, располагающих к грехам.

Только после такого приготовления можно приступить к искренней исповеди.

Правильнее исповедаться накануне причастия вечером, чтобы утром участвовать в литургии. (Важно! На первую в жизни исповедь или после долгого перерыва лучше прийти не в воскресный день, когда храмы полны прихожан. У священника просто не будет времени подробно вас исповедовать. Также желательно предупредить священника, что вы никогда ранее не исповедовали грехи.) В крайнем случае, можно исповедаться и утром, до начала литургии. После окончания литургии, перед причастием в некоторых храмах исповедуют маленьких детей и болящих. Приходить на исповедь, когда литургия уже началась, это крайнее небрежение к Таинству. Исповедавшись, необходимо принять твёрдое решение не повторять вновь своих прежних грехов. Без исповеди никто не может быть допущен ко Святому Причащению, кроме детей до 7 лет и случаев смертельной опасности.

Непосредственная последовательность действий при исповеди такова:

Необходимо подойти к тому месту в храме, где совершается исповедь и встать в очередь, если таковая имеется. Во время ожидания лучше вспоминать свои грехи с целью более полного их изложения на исповеди. При этом нужно стараться избегать посторонних мыслей, разговоров. Ни в коем случае нельзя допускать слушания чужой исповеди. Подойдя к священнику, нужно назвать свое имя и склонить голову перед крестом и Евангелием. Перечислять грехи нужно обращаясь не к священнику, а к Господу. Если Вы сильно волнуетесь, можно сделать пометки на бумажке или попросить священника задавать Вам наводящие вопросы. По окончании перечисления грехов нужно попросить прощения у Господа и склонить голову для прочтения священником разрешительной молитвы. После прочтения молитвы принято целовать крест, Евангелие. Если Вы исповедуетесь впервые, то лучше всего подходя к исповеди предупредить священника об этом. Тогда он сам подскажет Вам, что и в какой последовательности необходимо делать. И все же помните, что в книгах написано совершенно правильно: главное в исповеди – это искреннее раскаяние и твердое намерение больше не повторять исповеданных грехов.

4. Причастие

Во время литургии нужно безвыходно пребывать в храме, молитвенно участвуя в службе до тех пор, пока священник выйдет из алтаря с чашей и провозгласит: «Со страхом Божиим и верою приступите». Тогда причастники выстраиваются один за другим перед амвоном (сначала дети и немощные, затем мужчины и за ними женщины). Руки должны быть сложены крестообразно на груди; перед чашей креститься не положено. Когда подойдет очередь, нужно стать перед священником, назвать свое имя и открыть рот так, чтобы можно было вложить лжицу с частицей Тела и Крови Христовых. Лжицу нужно тщательно облизать губами, и после того, как промокнут губы платом, с благоговением поцеловать край чаши. Затем, не прикладываясь к иконам и не разговаривая, нужно отойти от амвона и принять «запивку» — св. воду с вином и частицу просфоры  (таким образом как бы омывается полость рта, дабы мельчайшие частицы Даров случайно не исторгнуть из себя, например, при чихании). После причастия нужно прочитать (или выслушать в Церкви) благодарственные молитвы и в дальнейшем тщательно хранить душу свою от грехов и страстей.

Взято с сайта: http://www.molitva-zdravie.com и http://www.molitvoslov.com

Почему проверка совести перед причастием имеет решающее значение

Когда большинство людей отправляются в свой медовый месяц, их основные моменты связаны с парасейлингом, подводным плаванием или поеданием экзотических продуктов. Хотя все это здорово, для меня одним из основных моментов, которыми мы с женой поделились, была встреча с епископом епархии Святого Фомы на Виргинских островах. Мы гуляли по острову Св. Фомы, когда наткнулись на большой собор, в котором в то время проводились ремонтные работы. Разговаривая с настоятелем собора, мы обернулись и увидели епископа, идущего к нам в каске. Мы обменялись любезностями, и он показал нам окрестности, подробно описав всю работу, которую он надеялся выполнить.

Он показал нам пару красивых предсоборных исповедей, привезенных им из Германии. Внутри исповедальни, предназначенной для священника, находилось несколько круглых предметов размером не больше пуговицы на пиджаке, прикрепленных к проволоке, что позволяло легко перемещать предметы с одной стороны на другую. Епископ спросил, знаем ли мы, что это за предметы. Мы ломали голову, но так и не поняли. Епископ объяснил, что каждый раз, когда кающийся приходил и получал отпущение грехов, священник брал одну из «пуговиц» и передвигал ее на другую сторону. Когда наступала субботняя ночь, священник подсчитывал количество пуговиц, которые он переместил на одну сторону, и тогда он точно знал, сколько Гостий он должен был освятить в воскресенье утром во время мессы. 

Достаточно сказать, что это объяснение застало меня врасплох. Сравните это с тем, что мы видим сегодня в наших собственных приходах. Священникам в большинстве приходов западного мира такие фишки не нужны, потому что о таинстве примирения часто забывают или пренебрегают. Как отмечают многие священники, очереди на исповедь короткие, а на причастие длинные. Что не так с этой картинкой? Что так радикально изменилось в нашей религиозной практике как католиков и, самое главное, что это изменение означает для нашей подготовки к принятию нашего Господа Иисуса в Евхаристии? Должны ли мы в любое время просто пройти по проходу, чтобы причаститься? Похоже, что перед тем, как мы приступим к Евхаристии, может потребоваться еще немного самоанализа.

Предупреждение св. Павла

Во-первых, важно взглянуть на слова св. Павла в Священном Писании при рассмотрении нашего достоинства участвовать в Евхаристии:

«Итак, кто ест хлеб или пьет чашу Господа недостойным образом будет виновен в осквернении тела и крови Господа. Пусть человек исследует себя, и таким образом ест от хлеба и пьет из чаши. Ибо кто ест и пьет, не рассуждая о теле, тот ест и пьет на осуждение себе. Вот почему многие из вас слабы и больны, а некоторые умерли».

(1 Коринфянам 11:27-30)

Ясно, что мы видим здесь доказательство веры в Реальное Присутствие Евхаристии. Если бы это был простой символ, то не было бы никаких проблем с тем, чтобы кто угодно и каждый причащались, когда им заблагорассудится; Католик или нет, был ли в таинстве исповеди или нет. Если мы посмотрим на потребность в счетном устройстве в исповедальнях, которое было у священников всего несколько десятилетий назад, мы можем определить, что многие католики серьезно восприняли слова святого Павла. Казалось бы, поколения непосредственно перед Вторым Ватиканским Собором более правильно катехизировали Евхаристию, чем мы сегодня.

«Не награда за совершенство»

Недавнее исследование Pew Research подтверждает это: семь из десяти католиков отрицают учение Церкви о реальном присутствии Евхаристии. Если это действительно так, то как же мы можем ожидать от тех, кто не понимает самой природы Евхаристии, понимания необходимости подготовки к достойному принятию Святых Таин через испытание совести и сакраментальную исповедь?

Теперь следует признать, что Церковь поощряет частое причащение. Евхаристия дает нам жизнь, и без проистекающих из нее благодатей мы как христиане не можем жить. Такое поощрение восходит к Папе св. Пию X, когда он впервые снизил возраст, в котором дети могут принимать Евхаристию. Церковь также учит, что Евхаристия восстановительна. Как Катехизис гласит:

«Причащение Тела и Крови Христовых умножает союз причащающегося с Господом, прощает его простительные грехи и сохраняет его от тяжких грехов».

CCC 1416

Папа Франциск также упомянул, что «Евхаристия — это не награда для совершенных, а мощное лекарство и пища для слабых». Если человек болен, его нужно исцелить, и нет лучшего источника, к которому можно обратиться, чем Сам Христос. Грех делает нас слабыми, и мы должны укрепляться сверхъестественными милостями, дарованными нам в таинствах. Однако мы должны определить разницу между тем, кто духовно болен, и тем, кто духовно мертв.

Смертный грех требует перерождения

Во втором издании «Балтиморского катехизиса св. Иосифа» есть изображение, показывающее, что здоровые люди могут есть, и даже больные люди могут есть с трудом, но если кто-то мертв, это ясно, что они больше не способны есть. То же самое и со Святым Причастием. Балтиморский катехизис кратко иллюстрирует это:

«Только живые могут есть телесную пищу. Так и только те, кто живет благодатной жизнью, могут питаться пищей Евхаристии. Если кто-то в смертном грехе идет к Причастию, он получает не больше пищи, чем умерший человек, если бы пищу насильно протолкнули ему в горло. Было бы еще хуже, потому что это было бы святотатством».

Это должно дать нам пищу для размышлений, прежде чем мы приступим к евхаристической трапезе. Подумай об этом. Если мы только что очистились от греха через исповедь (а может быть, это наше первое причастие сразу после крещения!), то состояние благодати, в котором мы находимся, сохраняется преизбыточной благодатью Святых Даров. Если мы больны, но все еще живем благодатной жизнью, с простительным грехом на душе, нам немного труднее принимать пищу, но лекарство Евхаристии будет работать, чтобы начать уподоблять нас Христу. Но если мы находимся в состоянии тяжкого (или смертного) греха, Евхаристия уже не будет нам полезна до тех пор, пока мы не вернемся к жизни. Подумайте, что Катехизис говорит о смертном грехе:

«Смертный грех разрушает милосердие в сердце человека грубым нарушением Божьего закона; оно отвращает человека от Бога…

«Смертный грех, нападая на жизненный принцип внутри нас, то есть на милосердие, требует новой инициативы милосердия Божия и обращения сердца, которое обычно совершается в обстановке таинства. примирения …

«Это приводит к потере милосердия и лишению освящающей благодати, то есть состояния благодати. Если она не искуплена покаянием и Божьим прощением, она ведет к исключению из Царства Христова и вечной смерти в аду».

CCC 1855-1856, 1861

Прогноз ангельского доктора

Как мы видим, есть большая разница между дарованием слабому «сильного лекарства» Евхаристии и дарованием Евхаристии тем, кто убил их души с недостатком милосердия. Духовно слабые живы, но в состоянии благодати. Духовно мертвые, лишенные милосердия в душе из-за смертного греха, не находятся в состоянии благодати и поэтому не могут быть допущены к Евхаристии, пока не покаются. Ангельский Доктор, св. Фома Аквинский, развивает эту аналогию еще на шаг (выделено мной):

«Не каждое лекарство подходит для каждой стадии болезни; потому что тонизирующее средство, данное тем, кто выздоравливает от лихорадки, было бы вредным для них, если бы его давали еще в лихорадочном состоянии. Точно так же Крещение и Покаяние подобны слабительным лекарствам , данным для снятия лихорадки греха; тогда как это таинство есть лекарство, данное для укрепления , и его следует давать только тем, кто избавился от греха».

СТ III, кв. 80, ст. 4, объявление. 2

Католики очень хорошо знали об этом, как мне сказал епископ епархии Св. Фомы. Некоторые приходы, особенно с преобладанием латиноамериканского населения, до сих пор осознают, с каким настроем мы должны подходить к Евхаристии. Но в целом очереди на таинство исповеди остаются короткими, а на причастие длинными. Поэтому неудивительно, что мы видели, как многие епископы и пастыри душ говорили, даже в наши дни, о защите Святого Таинства от святотатства. У тех, кто находится в состоянии публичного, явного греха, мы видим пастырей, глубоко заботящихся о душах тех, от кого они должны воздерживаться от Причащения.

Защитники Таинства и Души

Церковь в своих различных учениях, Кодексе канонического права и в пастырской практике призывает всех нас, грешников, вернуться к таинству исповеди, прежде чем приблизиться к Евхаристии.

Далеко не осуждая в таких ситуациях, пасторы обязаны защищать Святое Таинство, а также оберегать наши души, независимо от того, является ли наш грех публичным или личным. Мы можем снова обратиться к св. Фоме Аквинскому за помощью в проведении различия между публичными и частными грешниками, признавая при этом, что пастырский долг — вести оба типа людей к испытанию совести и истинному покаянию перед тем, как приступить к Евхаристии:

«Среди грешников нужно различать: одни тайные; другие печально известны либо из-за очевидных фактов, как государственные ростовщики или государственные грабители, либо из-за осуждения их как злых людей каким-либо церковным или гражданским трибуналом. Поэтому Святое Причастие не должно даваться открытым грешникам, когда они просят об этом…

«Но если они не явные грешники, а оккультные [тайные или частные], им не должно быть отказано в Святом Причастии, если они просят об этом». Это. Ибо так как всякий христианин, от того, что он крещен, допущен к трапезе Господней, то он не может быть лишен своего права, кроме как по какому-нибудь открытому делу… Тем не менее священник, знающий о преступлении, может тайно предостеречь тайного грешника. , или предостерегать всех открыто и всенародно от приближения к трапезе Господней, пока они не покаются в своих грехах и не примирятся с Церковью; потому что после покаяния и примирения нельзя отказывать в причащении даже публичным грешникам, особенно в час смерти».

СТ III, кв. 80, ст. 6, co

Наша ответственность

Церковь, как Мать, всегда заботится о своих детях. Это великая милость, когда пастырь может сердечно поговорить с членом своей паствы, чтобы дать им понять, что они должны примириться с Богом, прежде чем вступать с Ним в общение. Как упоминалось выше, в Катехизисе говорится, что «новая инициатива милосердия Божия и обращение сердца» должны иметь место, чтобы милосердие в душе, разрушенной грехом, могло быть возобновлено.

Но жрецы не умеют читать души. Есть очень немногие, о которых можно сказать, что они находятся в публичном состоянии греха, как описал святой Фома Аквинский. По умолчанию священник не отказывает нам в причастии, если мы подходим. Он должен взять на себя лучшее из нас, если мы не были на виду у публики. Значит, мы себя должны тщательно проверить совесть, чтобы не осквернить Евхаристию недостойным приемом.

Молитвы перед причастием

Итак, что каждый из нас может сделать, чтобы лучше подготовиться к Евхаристии? Ночная examen , особенно через повечерие в Часовой литургии, было бы одним шагом.

Также может быть полезно подумать о том, о чем молятся католики византийского обряда перед каждым принятием Святого Причастия. В латинском обряде мы просто молимся:

«Господи, я недостоин, чтобы Ты вошел под мой кров, но только скажи слово, и моя душа будет исцелена».

Это красивая библейская молитва. Однако гораздо более длинная молитва, приведенная ниже, произносится каждым членом конгрегации в русинско-католических приходах по всей стране. Это напоминает о том, что мы должны быть хорошо подготовлены, прежде чем предстать перед Евхаристией:

«Господи, верую и исповедую, что Ты истинно Христос, Сын Бога живого, пришедший в мир спасти грешников, из которых я первый. Прими меня ныне причастником тайной вечери твоей, Сын Божий, ибо не открою я тайны твоей врагам твоим, и не дам целовать тебя, как Иуда, но, как разбойник, исповедую тебя:

Помяни меня Господи, когда придешь в свое царство.
Помяни меня, о Мастер, когда придешь в свое царство.
Помяни меня, Святый, когда придешь в свое царство.

Да будет причащение святых Твоих тайн, Господи, не на суд или осуждение мне, но на исцеление души и тела.

Господи, я также верю и исповедую, что это, которое я собираюсь получить, действительно есть Твое самое драгоценное Тело и Твоя животворящая Кровь, которую, молю, удостоил меня принять во оставление всех моих грехов. и для жизни вечной. Аминь.

Боже, будь милостив ко мне, грешному.
Боже, очисти меня от моих грехов и помилуй меня.
Господи, прости меня, ибо я согрешил без числа».

          

Причастие и Состояние Благодати

Никогда не забывайте, что мы являемся частью Причастия Святых. Те, кто на небесах и в чистилище, уже были уверены в своей награде, но мы, хотя и с твердой надеждой, не были полностью уверены в своем спасении. Если мы хотим полностью войти в Причастие, мы должны быть, как святые на небесах, полны милосердия в душе. К счастью, наши пастыри готовы принять нас в таинстве исповеди. Что еще более важно, это действительно наш Господь Иисус, который там. Если мы позволим ему сначала исцелить нас на исповеди, он продолжит поддерживать нас своей божественной жизнью через Евхаристию. Пусть наша молитва будет такой же, как у св. Жанны д’Арк:

«Если я не в состоянии благодати, пусть Бог поместит меня туда; и если да, то да хранит меня Бог».

Вам также могут понравиться:

Почему мы должны посещать мессу и причащаться в благодатном состоянии [фр. Видео Майка Шмитца]

Скрупулезность, плохая исповедь и уход молодых людей из церкви [о. Подкаст Джоша Джонсона]

Декрет законодателей, выступающих за выбор, не причащаться – это призыв к обращению

Альтарация: раскрытие тайны мессы [учебная программа]

Николас ЛаБанка  – католик-колыбель, и он надеется дать уникальный взгляд на жизнь в католической церкви в эпоху миллениума. Среди его любимых святых его покровитель святой Николай, святой Игнатий Лойола, святой Фома Аквинский, святой Иоанн Мария Вианней и святой Афанасий Александрийский.

Является ли получение Первого Покаяния перед Первым Святым Причастием необязательным?

Принятие Таинства Покаяния перед Первым Святым Причастием не является факультативным, а скорее нормативным. Приступая к этому предмету, имейте в виду, что у Церкви есть веская причина для любого правила, и для этого тоже.

Помните, что до этого века принятие Таинств Покаяния и Святой Евхаристии происходило, когда человек обычно был подростком. Однако 8 августа 1910 г. Папа св. Пий X издал декрет Quam singlei , который разрешал ребенку, достигшему разумного возраста («примерно в седьмом году дать или взять что-нибудь»), получать эти таинства. Хотя Святой Отец определенно хотел, чтобы дети получали Святую Евхаристию, он также ценил внутреннюю связь между этим таинством и Покаянием.

Папа Святой Пий X понял, что нравственная совесть ребенка начинает развиваться вместе с его способностью рассуждать. Дети могут отличать правильное от неправильного, значение заповедей и природу греха, смертного и простительного. Откровенно говоря, если дети могут самым простым образом понять глубокую тайну Святой Евхаристии, они, безусловно, могут понять понятие греха и покаяния. Следовательно, он подчеркивал необходимость Таинства Покаяния: «Обычай не допускать к исповеди детей, достигших разума, или никогда не давать им отпущения грехов, подлежит полному осуждению» 9.0200 (Четыре единственного числа).

Размещение первого покаяния перед первым причастием благоразумно с точки зрения катехизации. Детей учат великой любви Бога к каждому из нас, особенно в фундаментальной вере в то, что Иисус, истинный Бог, ставший истинным человеком, подобным нам во всем, кроме греха, страдал, умер и воскрес, чтобы простить наши грехи и даровать нам спасение. Через крещение мы входим в эту спасительную тайну и боремся за то, чтобы жить своим крещением через молитву, поклонение, добрые дела и послушание Божьим заповедям. Тем не менее, иногда мы добровольно выбираем грех. Как ребенок понимает, что «нарушение» правил своих родителей оскорбляет их и влечет за собой наказание, так и ребенок может понимать последствия «нарушения» Божьих правил. Мы же верим в бесконечную любовь и милость Божию, явленную каждому из нас в Таинстве Покаяния. В этом таинстве мы с искренним раскаянием каемся в своих грехах, исповедуем их и получаем отпущение грехов. Через регулярную исповедь мы охраняем присутствие нашего Господа в наших душах в освящающей благодати и готовимся к нашему окончательному союзу с Господом.

Поскольку Святая Евхаристия позволяет нам сейчас иметь тесный союз с нашим Господом, каждый человек должен хотеть принять Его в Святом Причастии в благодатном состоянии и с чистотой души. Такое духовное отношение неразрывно связано с Таинством Покаяния. По этой причине Первое Покаяние всегда должно предшествовать Первому Причастию. Конечно, не нужно исповедоваться каждый раз, когда он принимает Святое Причастие. Тем не менее, человек должен ценить неразрывную связь между Покаянием и Святой Евхаристией и иметь духовную дисциплину регулярной исповеди наряду с частым принятием Святого Причастия.

Традиционная последовательность получения первой епитимьи перед первым причастием была закреплена в нормах Общего катехизического справочника (ОКД), изданного Священной Конгрегацией по делам духовенства (11 апреля 1971 г.): «Принимая во внимание все, было бы кажется, что в принципе нельзя было отменить обычную и общую практику, кроме как с согласия Святого Престола. Проконсультировавшись с епископскими конференциями, Святой Престол считает правильным продолжать церковный обычай ставить первую исповедь перед первым причастием» (Приложение, № 5). Тем не менее, GCD признал, что в некоторых епархиях был разрешен «эксперимент» с отсрочкой первого покаяния до первого Святого Причастия, но отметил, что такие эксперименты должны быть пересмотрены и продолжены только после консультации со Святым Престолом и в дух общения с ним. Тем не менее, 23 мая 19 г.73, Священная Конгрегация Духовенства и Священная Конгрегация Дисциплины Таинств с одобрения Папы Павла VI заявили, что «эти эксперименты… должны прекратиться и все повсюду должны подчиняться декрету Quam singlei ».

Как священник я видел трагедию века экспериментов. Когда я был капелланом кампуса Университета Мэримаунт, у меня был студент колледжа, который принял Первое Святое Причастие во втором классе, но никогда не был на исповеди. Бедный студент был в приходе с экспериментальной программой Первого Причастия, которая откладывала Первое Покаяние. Вскоре после первого причастия он и его семья часто переезжали из-за военной службы его отца. К сожалению, он «провалился сквозь трещины» и ни разу не был на исповеди. В конце концов, по милости Божьей, он решил исследовать этот вопрос в колледже и сделать свое первое признание.

Мы видим еще одну проблему. Хотя во многих местах может быть правильная последовательность, они не подчеркивают важность частой исповеди.