Философ фридрих 5 букв: Немецкий философ Фридрих, 5 (пять) букв

Разное

Содержание

5

(3809 )

(4068 )
(1671 )

,
—

/

,
—

() :

1. .

2. и.

3. .

4. , .

5. .

6. Ը, , .

7. ?

8. .

9. , , .

10. , .

11. : .

Немецкий философ Фридрих 5 букв

Ответы на сканворды и кроссворды

Ницше

Немецкий философ Фридрих 5 букв

НАЙТИ

Два лица и одна корона Фридриха Великого | История | DW

Фридрих II, или Фридрих Великий (Friedrich der Große) — одна из самых ярких личностей в мировой истории 18-го века. Он известен не только как искусный полководец и завоеватель, родоначальник просвещенного абсолютизма, но и как философ и музыкант. Торжества по случаю 300-летия со дня рождения монарха отмечаются в Берлине и Потсдаме с особым размахом, некогда свойственным и самому Фридриху.

Двуликий Янус

Памятник Фридриху Великому

Фридрих II еще при жизни стал человеком-легендой. Прозвища Великий он удостоился за его полководческое и дипломатическое искусство. Именно благодаря талантам Фридриха Прусское королевство превратилось в мощное государство с самой сильной армией в Европе, способной существенно повлиять на расстановку политических сил. За 40 лет правления Фридриха территория и численность населения Пруссии увеличились вдвое. В государстве были проведены существенные реформы.

Однако миру известна и другая сторона личности прусского короля. Он был склонен поступать в противоположность тому, что говорил или писал. Он ратовал за идеи свободы и равенства, вел завоевательные войны, восхищался поэзией Расина, был виртуозным флейтистом, сочинял сонаты и арии, до полусмерти порол своих солдат. Его кончина вызвала у подданных слезы, но это были слезы радости. Люди зажигали свечи и благодарили бога за то, что он наконец-то прибрал к себе того, кто не только дал Пруссии самые прогрессивные законы, но и более миллиона убитых.

В отцовском доме

Детство и юность Фридриха были омрачены сложными отношениями с отцом. В богатом дворце царил дух экономии и жесточайшая муштра, распространявшаяся не только на солдат, но и домочадцев. Молодого же наследника восхищал блестящий двор курфюрста Саксонского Августа Сильного (August der Starke), французская литература и искусство — все то, что он не мог найти дома. Устав от бесконечных издевательств и насмешек, в 18 лет он предпринял попытку бежать в Англию. Однако плохо подготовленный побег, в котором король усмотрел политическую подоплеку, был раскрыт.

Фридрих Вильгельм, король Пруссии,1688-1740

Последствия оказались самыми суровыми: Фридрих был заключен в крепость, полк принца был распущен, экипажи отобраны, любимые книги сожжены, а что хуже всего — ближайший друг отправлен на плаху. По приказу короля-отца Фридриха Вильгельма I (Friedrich Wilhelm I) приговор должен был быть приведен в исполнение на глазах у наследника. Лишь обморок спас Фридриха от ужасного зрелища. Эта казнь оказалась переломным моментом в жизни принца. Вскоре он обратился к ненавистному отцу с просьбой о помиловании, получил в командование полк и женился на нелюбимой им Елизавете-Кристине Брауншвейгской (Elisabeth Christine von Braunschweig-Bevern).

Слава Александра Македонского

Флейта Фридриха Великого

В зрелом возрасте черты отца-солдафона проступали все ярче в характере Фридриха. Его истинной страстью стала армия, или, точнее, война за расширение границ маленькой Пруссии. Повод для начала решительных действий представился несколько месяцев спустя после смерти короля-отца. Осенью 1740 года Фридрих вступил в борьбу за австро-венгерское наследство и вторгся в плодородную Силезию. После легкой и быстрой победы в Пруссии наметился настоящий подъем во всех сферах жизни: от торговли до культуры. Король, не жалея средств, устраивал в Берлине праздники с небывалым размахом и роскошью. Столы в его дворце ломились под тяжестью золотой посуды. А ужины монарха украшала красавица Барбарини — звезда-танцовщица того времени.

Однако спустя три года пышным пиршествам пришел конец. Дворец снова опустел. Вся серебряная утварь, канделябры и мебель были обращены в звонкую монету. Королю требовались деньги для финансирования новой военной кампании в Силезии. Зимой 1745 года Фридрих вторично вернулся в Берлин с убедительной победой.

Дворец Сан-Суси, летняя резиденция короля в Потсдаме

Мирный быт был быстро налажен. Король начал возведение резиденции Сан-Суси в Потсдаме, возобновил свои литературные и музыкальные занятия, убедил Вольтера переселиться в Пруссию, а также занялся пополнением коллекции для картинной галереи загородного дворца. Однако, наслаждаясь миром, Фридрих не забывал о войне. Шпионы при австро-венгерском дворе доносили, что эрцгерцогиня Австрии, королева Венгрии и Чехии Мария Терезия (Maria Theresia) не смирилась с территориальными потерями, а лишь поджидает подходящего момента, чтобы отыграться. И Фридрих решил нанести превентивный удар. В августе 1756 году прусские войска без объявления войны зашагали в направлении Саксонии. Война тянулась семь мучительных лет, и успех не всегда был на стороне Пруссии.

Одиночество на закате

Цветы на могиле Фридриха Великого по случаю 300 лет с его дня рождения

Там, где не могли помочь оружейные выстрелы, король действовал подкупом. Он скитался по Европе, полный мрачных предчувствий. В смерти он видел спасение от позора, но она упорно обходила его стороной. Ядра попадали в его повозку, не задев его, расплющивали табакерку, не ранив владельца, убивали лошадей, на которых он скакал, оставляя его целым и невредимым. Не веря в смерть от пули, он носил при себе сильно действующий яд.

От окончательного поражения его спасло чудо, в которое он не мог поверить до конца своих дней. Россия являлась в этой войне союзником Австрии. Взошедший на престол после императрицы Елизаветы Петр IIIпреклонялся перед Фридрихом. Он прекратил военные действия против короля, заключил мир с Пруссией, вернул отвоеванные провинции и города, а также приказал своим войскам перейти на сторону бывшего противника.

Семилетняя война принесла Фридриху победу и способствовала превращению Пруссии в великую державу. Но она изрядно подорвала физическое и психическое здоровье короля. На закате своей жизни Старый Фриц (Alter Fritz), как еще называли Фридриха, как призрак, бродил по залам пустынного дворца. Он сторонился людей, жил один, детей у него не было, с женой он встречался редко. Лишь с любимой лошадью и собаками ему еще было о чем поговорить. Один за другим уходили из жизни друзья, и приходило одиночество. Легенда гласит, что когда сердце Фридриха перестало биться, остановились каминные часы. Их, уезжая на остров Святой Елены, взял с собой другой великий полководец…

Автор: Ольга Зоннтаг
Редактор: Виктория Зарянка

Философ Фридрих — Ответы на кроссворд

Кроссворд Философ Фридрих с 9 буквами в последний раз видели 01 января 1991 . Мы думаем, что наиболее вероятным ответом на эту подсказку будет НИЦШЕ . Ниже приведены все возможные ответы на эту подсказку, упорядоченные по рангу. Вы можете легко улучшить поиск, указав количество букв в ответе.

Ранг	Слово	Подсказка
94%	НИЦШЕ	Философ Фридрих
3%	ВИТТГЕНШТЕЙН	Людвиг — философ
3%	КАНТ	Философ Иммануил

3%	РЕНЕ	Философ Декарт
2%	ДЕКАРТ	Некоторые путеводители на его языке для философа
2%	АРИСТО	Благородный философ, отрицающий Троицу в конце

2%	КУЛОН	Писательница, замужем за итальянским поэтом и философом, без конца изготавливает висячие украшения.
2%	ЛАО	Философ __-цзы
2%	МОНИСТ	Целеустремленный философ
2%	ТРУССО	Философ времени собирает коллекцию для союза
2%	САРТР	французский писатель и философ
2%	ПЛАТОН	Философ «Республики»
2%	РУССО	Философ «Общественного договора»
2%	КАНТ	Неискренний разговор, когда философа слушают
2%	ХЕГЕЛЬ	Георг Вильгельм Фридрих — немецкий философ
2%	МОН	Минералог Фридрих
2%	АНГЕЛЬ	Коммунист Фридрих
1%	РОЗЕН	Цветы Фридриху
1%	ЭБЕРТС	Фридрих и Роджер
1%	ГУЛЬДА	австрийский пианист Фридрих

Уточните результаты поиска, указав количество букв. Если какие-то буквы уже известны, вы можете предоставить их в виде шаблона: «CA????».

Найдено 1 решений для Философ Фридрих .Лучшие решения определяются по популярности, рейтингу и частоте поиска. Наиболее вероятный ответ на подсказку: НИЦШЕ .

С crossword-solver.io вы найдете 1 решения. Мы используем исторические головоломки, чтобы найти наилучшие ответы на ваш вопрос.Мы добавляем много новых подсказок на ежедневной основе.

С нашей поисковой системой для решения кроссвордов у вас есть доступ к более чем 7 миллионам подсказок. Вы можете сузить возможные ответы, указав количество букв, которые он содержит. Мы нашли более 1 ответов для Философ Фридрих.

Фридрих Генрих Якоби (Стэнфордская философская энциклопедия)

1. Жизнь и интеллектуальная карьера

Как и его младший современник Гёте (1749–1832), Фридрих Генрих
Якоби был благословлен долгой жизнью, по крайней мере, по меркам
стандартам того времени, и имел счастье быть свидетелем в его
ход событий, коренным образом изменивших культурный и политический облик
западной
Европа. ^[1]
Якоби видел, как Просвещение ( die Aufklärung ) утвердилось
в германских землях и достигают зрелости в специфически немецкой
культурная форма. Он видел это, поскольку оно лелеяло идеи субъективности и
природе и интерес к истории, которые были предшественниками более позднего
Романтизм. Он видел это также, как это было жестоко, даже жестоко,
нарушена в последнее десятилетие XVIII века событиями
вокруг Французской революции; и, наконец, когда он уступил место
новый порядок девятнадцатого века.Несмотря на длительные приступы болезни,
Якоби был глубоко вовлечен в эти потрясающие мир события и активно
способствовал им. Возможно, у него не было политической и военной
помолвка Гёте, который мог совмещать обширную литературную деятельность
с весомыми государственными обязанностями, но он, безусловно, был
влиятельный культурный и политический обозреватель. Якоби внес свой вклад
огромное, на протяжении всей своей активной жизни, формирование образованных
Немецкое общественное мнение.

Якоби также посчастливилось принадлежать к привилегированному сегменту
общества.Просвещение и Французская революция
поставил перед ним не только интеллектуальный вызов. В их
разными способами (которые, как будет видно из раздела 3, Якоби, однако,
имеют много общего), они оба угрожали системе
ценности, оправдывающие его социальный статус. В случае с французами
революции угроза была и физической, поскольку события в
Франция выплеснулась через Рейн и на какое-то время стала причиной
много неурядиц в его жизни. То есть были интересы
кроме чисто интеллектуального, что, должно быть, мотивировало его реакцию
философии и философам и которые должны были бы попасть под
тщательное изучение жизни Якоби.Однако они могут быть
абстрагироваться от того, когда главный интерес, как здесь, связан с внутренним
логика или ее отсутствие в его взглядах на вещи. Краткий обзор
главные события и наиболее влиятельные обстоятельства его жизни не
тем менее в порядке, по крайней мере, как указатели его интеллектуального
карьера.

Якоби родился в Дюссельдорфе 25 января 1743 г., второй
сын зажиточного купца. Его старший брат Иоганн Георг был
выбранный семьей для интеллектуальной карьеры, и он сделал
достичь действительно известной известности как поэт сентиментального стиля
из Глейма.Задача ведения коммерческой деятельности семьи
был зарезервирован для младшего Якоби. Были также две дочери в
семья, сводные сестры Якоби. Ни один из них не был женат, и они
в конце концов взял на себя управление домашним хозяйством Якоби. В соответствии
по его собственному мнению (Якоби, 1785: 8; 1787, 67 и далее; 1789, 328 и далее) Якоби
с ранней юности был по темпераменту склонен к крайностям благочестия,
и его постоянно беспокоили вопросы о существовании
Бог и бесконечность времени.После подтверждения он присоединился к
общество пиетистов, в обществе которого эти тенденции были
усиленный. В шестнадцать, после короткого и разочаровывающего ученичества
в торговом доме во Франкфурте, он был отправлен в 1759 году в Женеву, чтобы
развивать там социальные навыки, необходимые для назначенного им
призвание. Именно в этом городе Якоби, подвергшийся воздействию французских идей, как
он созрел в социальном плане, в то же время сформулировал и основные
убеждения, которые должны были вести его интеллектуальную карьеру до конца. Под
под опекой известного математика Г.Л. Ле Саж, он стал
знаком с традиционной схоластической метафизикой. Но он тоже работал
на сочинениях Шарля де Бонне, в которых он нашел элементы
психологический сенсуализм в сочетании (якобы даже гармонирующем) с
таких христианских верований, как загробная жизнь, и читал Руссо
Эмиль (1761). К последней прилагалась так называемая
«Исповедь веры савойского викария», манифест
отстаивание прав «сердца» против религии
разума, популярного среди философов-рационалистов
день.Решение Якоби в то время состояло в том, чтобы никогда не принимать систему
мысль, если только она не может быть проверена против действительного существования и не
противоречить его стремлению к Богу.

Вернувшись в Германию в 1762 году, Якоби продолжил свои философские занятия.
Он жадно читал эссе, представленные Моисеем Мендельсоном и Кантом в
ответ на конкурс, организованный в этом году Берлинской академией
на тему «О доказательствах в метафизическом
наук». По его собственному мнению, Якоби нашел Канта
сочинение намного убедительнее, чем сочинение Мендельсона, хотя первая премия досталась
присуждается последнему (Jacobi, 1787: 74–75).Он, видимо, тоже
занимался изучением Спинозы и был впечатлен эссе Канта о
«Единственно возможное основание для доказательства существования Бога»
(Якоби, 1787: 78–88). В 1764 году он взял на себя управление бизнесом своего отца.
и — после романа с горничной, с которой он зачал
сына, с которыми обоими (служанкой и сыном) он обращался очень скверно
современным стандартам (Booy/Mortier, 1966) — вышла замуж за богатого
одарил Бетти фон Клермон. Вместе с ней он создал
уже упомянутый литературный салон в Пемпельфорте.

В 1772 году Якоби доверил все свои дела в руки своего
способный зять и принял приглашение присоединиться к
управляющий орган герцогства Юлиха и Берга. Его поручение заключалось в
контролировать рационализацию местного производства и налогообложения
практики. В 1779 году его также пригласили в Мюнхен для проведения аналогичного
реформы в баварских землях. Однако в том же году эти
официальная деятельность также резко прекратилась. либерал Якоби
взгляды быстро подверглись нападкам в мюнхенском дворе и, запутавшись
в ожесточенных спорах Якоби вернулся в родной
Дюссельдорф.Литературным выпадением из этого эпизода было
публикация (Якоби, 1779 (1) и (2)) двух эссе, в которых Якоби
отстаивал экономические взгляды Адама Смита. Первое эссе было опубликовано
в то время как Якоби все еще находился у власти в Мюнхене и сам был крупным
причина его проблем там.

Занимаясь этими мирскими делами, Якоби не оставил своего
более гуманистические интересы. Он уже отважился на некоторые второстепенные
литературные публикации вместе со своим братом Георгом, в то время как
все еще занят своей коммерческой практикой в Дюссельдорфе.В 1772 г.
вместе с Виландом, с которым Якоби познакомился через
брат, он изложил планы немецкого журнала по образцу
Mercure de France . Модель Deutcher Merkur сделала свое дело.
появление вскоре после этого под редакцией Виланда. Якоби использовал
журнал как средство для некоторых из его случайных сочинений до 1777 года,
когда его сотрудничество с Виландом подошло к концу из-за горького
разногласия между двумя мужчинами по политическим вопросам (Якоби, 1781,
1782 г.).Более значительными для будущего Якоби были два других события, которые
произошло в последующие годы. Первым был визит Гёте в
Пемпельфорт в компании Базедова и Лафатера. Встреча
между уже известным поэтом и последовавшим за ним Якоби был,
судя по отчетам, оставленным обоими, о крайне эмоционально заряженном
природа (Prantl, 1881: 579). Каждый мужчина произвел глубокое впечатление на
разное. Два романа Якоби, Allwill’s Briefsammlung и
Вольдемар , обязаны своим происхождением этому событию.Они были Якоби
в ответ на горячую просьбу Гёте, прозвучавшую во время визита,
изложить в письменной форме все, что было близко его сердцу. Как все повернулось
Гёте быстро охладел к Якоби, к большому огорчению последнего.
разочарование и впоследствии (1779 г.) оказался особенно жестоким по отношению к
его, пригвождая к дереву («распять»), к великому
забава большой компании, копия только что вышедшего нового издания
Woldemar (Stockum, 1957; Sudhof, 1959; di Giovanni,
1994: 52–53).

Другое событие произошло по случаю долгого путешествия, которое заняло
Якоби, 5 июля 1780 г., в Вольфенбюттель, где находился Лессинг.
библиотекарь в библиотеке Герцога Августа.Якоби немедленно заплатил
визит к известному человеку, и это было там, в то время как гость у Лессинга
дома, что Якоби вовлек своего хозяина в знаменитый теперь разговор в
которого, согласно отчету Якоби, Лессинг объявил себя
Спинозист (Якоби, 1785: 10–45). Это предполагаемое разоблачение сделало лишь
за несколько месяцев до внезапной смерти Лессинга (1781 г.)
повод для обмена письмами между Якоби и Моисеем
Мендельсона о природе философии вообще и спинозизме в
конкретный. Мендельсон был хорошо известен в то время как великий писатель Лессинга.
друг, и как сам ремесленник немецкого Просвещения. То
обмен начался в 1783 г. (Якоби, 1785: 1) и продолжался в период
время, когда Якоби был глубоко опечален преждевременной смертью
своей возлюбленной Бетти (1784 г.) и младшего сына, а также был
страдает от плохого здоровья. В результате сложного и
неприятное стечение обстоятельств — одно, которое должно было дать корм
противоборствующим сторонам в последовавшем вскоре споре за
подвергая сомнению честность как Мендельсона, так и Якоби —
последний опубликовал письма в 1785 году с комментариями под
название О учении Спинозы в письмах к господину
Моисей Мендельсон (Письма Спинозы).

Никто не мог предсказать масштабы и ярость полемики
что вызвало издание книги. Споры идут в
литература под названием спинозизма или пантеизма
Спор (Якоби, 1916). Мендельсон ответил Якоби письменно.
(1786 г.), но не дожил до публикации его ответа. Уже в плохом
здоровья, он умер (4 января 1786 г. ). Якоби ответил на
ответ (1786 г.). Оба издания отличались резкой
личный тон. Оглядываясь назад, сам спор и личное
тон, который, как предполагалось, имел смысл, поскольку вопросы, поднятые Якоби,
поставил под сомнение природу и ценность нового гуманизма
спонсируется Просвещением.Как заметил Гёте, многие
годы спустя споры затронули всех до глубины души.
убеждения. ^[2]
Смерть Мендельсона сделала дебаты еще более личными.
для его защитников (в частности, берлинского Aufklärer во главе с
Николай) использовали это как повод возвысить своего героя до
мученик. Можно собрать подробный отчет о событиях, увиденных с
точки зрения Якоби, в густой переписке последнего с
Хаманн тех лет (Jacobi/Hamann, 1955–1979).Хаманн встал на сторону
Якоби, несмотря на всю свою неуемную эксцентричность, не мог удержаться от
неоднократно подшучивая над своим другом. Два непредвиденных результата
эпизод заключался в том, что Якоби, до того второстепенный автор, был
продвигается в центр общественного внимания; и философии Спинозы,
уже влиятельный среди литературных кругов Штурма и
Дранг , но в остальном традиционно отвергнутый философами
школы, стал предметом философских дискуссий.

В 1787 году Якоби опубликовал книгу «90 253 Дэвида Юма о вере, или идеализме и
Реализм, диалог .В ней он пытался очиститься от
обвинение в иррационализме, выдвинутое против него из-за его защиты
первенство Glaube («вера» или
«вера») над разумом в продолжающемся споре.
Ссылаясь в этой защите на авторитет Юма, Якоби
однако также насильно дистанцировался от скептицизма последнего
объявив, в каком смысле он был скорее реалистом. Диалог
появилось после выхода второго издания
Канта «Критика чистого разума » (1787 г.)
приложение, в котором трансцендентальный идеализм Канта подвергся резкой критике.
критиковал.Приложение должно было стать locus classicus
антикантианство. Он красноречиво повторил все основные возражения, которые
уже было поднято против Критики с момента ее первого
публикации, и должны были быть повторены снова против него, в различных
формы в ближайшие годы. Именно там Якоби сделал знаменитый
шутка: «Без предпосылки [«вещи в себе»] я
не мог войти в систему [Канта], но с ней я не мог
оставайтесь в нем» (Якоби, 1787: 223). Его точка зрения заключалась в том, что в
предполагая якобы неизвестную «вещь в себе», однако
приписывая ему многие функции, которые он выполнял в его системе,
Кант фактически демонстрировал ее знание, противореча тем самым
его предположение о критическом невежестве. Отрицательное, даже антагонистическое,
Позиция, которую Якоби принял в этом приложении, затмила тот факт,
однако, что он всегда чувствовал себя близким по духу Канту. он чувствовал
глубоко обиделся, когда Кант встал на сторону
Мендельсон ^[3]
в продолжающемся споре.Что еще более важно, это также затмило
тот факт, что Якоби уже разработал гораздо более конструктивный
критику трансцендентального идеализма и даже предложил
изощренная альтернатива ему, в теле самого диалога,
при изложении собственного реализма (см. раздел 2.2). Это аспект
диалога, который не ускользнул от внимания некоторых учеников Канта, и
был фактором в развитии посткантианского идеализма.

В 1789 г. вышло второе, значительно расширенное издание «Письма Спинозы».
ушел в прессу.Это отразило недавнюю публикацию Канта.
Критика практического разума (1788). Среди многих дополнений он
включал два предварительных набора тезисов, первый из которых отрицал
свободу, второй утверждает ее, вместе предлагая разрешение
антиномия между природой и свободой совсем иная, чем та,
предложил Кант. Он также включал ряд новых приложений, одно из
резко критикуя Гердера, чье представление о Боге сводилось к
Мнение Якоби, полусырому
пантеизм.^[4]
(Jacobi, 1789: 349–357) Предварительные тезисы Якоби о свободе человека
должны были оказать большое влияние на дебаты по этому вопросу, чтобы вскоре
между К. Л. Рейнхольдом и К. К. Э. Шмидом. (ди Джованни,
2001) В дебаты быстро вовлеклись многие другие личности, Фихте
из их.

Следующие годы были отмечены визитами в Пемпельфорт Хаманна,
Столберг, Гердер и Гёте (ноябрь 1792 г.). Однако вскоре политическая
события должны были обогнать философский дискурс.Обезглавливание в
Париж Людовика XVI (1793 г. ) потряс немецкое общественное мнение.
вызвал плач Якоби в «Случайных излияниях
Одинокий мыслитель» (Якоби, 1795). В 1794 году, как французы
революционные армии переправились через Рейн и начали бомбардировку
Дюссельдорфе, Якоби покинул Пемпельфорт и предпринял длительную
скитания по Северу, гость многих друзей, в компании которых
он нашел утешение (Prantl, 1881: 582). Он поселился на время в Eutin.
В это время он начал сочинение Of Divine
Вещи», рукопись, которую он завершил и опубликовал только
позже.В 1799 году он стал участником так называемого «атеизма».
спор’. Это был спор вокруг предполагаемого атеизма.
Фихте, которую сам Якоби не инициировал, но в которой он не
менее играл ведущую роль. По просьбе Лафатера он написал
открытое письмо Фихте (Якоби, 1799 г.), в котором он вновь изложил все свои
возражения против философии вообще и нового идеализма в
частности, и подтвердил свою приверженность примату веры. Он
также выделил Фихте как человека, осознавшего все свои опасения
о философии, поскольку ему удалось переформулировать спинозизм даже
с точки зрения субъективизма. В дополнении (Приложение II)
к письму Якоби включил длинный комментарий о природе разума
которые он перепечатал во втором томе своего собрания сочинений (1815 г.) как
независимое эссе под названием «О неразлучности
Понятия Свободы и Провидения от Понятия
Разум» (Якоби, 1812–1825). В 1802 году он опубликовал «О
Предприятие критики, чтобы свести разум к пониманию».
(Jacobi, 1802 (1)) — последнее направлено, в частности, на
Кант.

В 1804 году финансовое состояние Якоби резко ухудшилось, но
был избавлен от значительно урезанного образа жизни благодаря звонку из Мюнхена в конце
того же года, чтобы работать там при реорганизации Академии
науки.Якоби принял приглашение и в следующем году
переехал в Мюнхен. Он оставался там до конца своей жизни. Избранный
президентом реформированной Академии в 1807 г., он, к несчастью, накормил
недавно в Мюнхене уже чувствовалась неприязнь к иностранцам
приглашен в Академию, подразумевая в своей инаугурационной речи критику
культуры Южной Германии (Якоби, 1807). Он также возражал
Шеллинга, в то время директора Мюнхенской академии художеств. В
1809 г., в ответ на сочинение Шеллинга о человеческой свободе, в котором
содержал резкую критику его понимания Спинозы, Якоби
воскресил свою незаконченную рукопись «О божественных вещах»,
завершил его как явную полемику против новой натурфилософии.
которую продвигал Шеллинг, и опубликовал ее в 1811 году под названием
«О божественных вещах и их откровении» (Якоби, 1811).Эссе вызвало ответ Шеллинга, который, в свою очередь, вызвал
встречный ответ Якоби. Так возникла третья из главных
споров, в которые был вовлечен Якоби, — еще один
личным и горьким по тону, чем предыдущие.

В 1812 году Якоби вышел на пенсию и с помощью своих учеников
Дж. Ф. Кеппен и Ч. Дж. Ф. Рот начали подготовку своего
собрание сочинений (Якоби, 1812–1825). С момента поворота
века он начал привлекать на свою сторону таких молодых деятелей, как
Ф. Д. Э.Шлейермахер, Дж. Ф. Фрайс и Ф. Бутервек — недавно
признанных ученых, чьи мысли он вдохновил, но которые, в свою очередь,
повлияло на его окончательное определение природы разума. Все они
разделяли научный позитивизм, который они сочетали с
морально-религиозный позитивизм — последний основан на допущении
что высшие ценности и реальность божественных вещей могут быть интуитивно
оценивается по ощущениям. Это молодое поколение помогло
популяризировать некоторые идеи и взгляды Якоби в XIX в.
век.По иронии судьбы, несмотря на всю его пожизненную оппозицию Роману
католицизм, Якоби пользовался значительным влиянием в некоторых немецких
Католические теологические кружки (Weindel, 1950).

В 1817 году Якоби упомянул в письме своему другу Иоганну
Нужна положительная рецензия на второй том его сборника
сочинения Гегеля (Якоби, 1825–27: т. 2, 467–68; ди
Джованни, 1994: 165–166). В нем не осталось явного следа
его комментарии о гневе, вызванном эссе Гегеля «Глаубен и
Wissen» («Вера и знание»), пробудили в нем
в 1801 г. (Якоби, 1803: 221).Якоби допускал, что Гегель
интерпретация его мысли могла быть правильной, и признал
что двое мужчин могли бы прийти к соглашению, если бы не старые
возраст, который помешал ему изучать философию Гегеля.

Обширные путешествия Якоби привели его в Лондон в 1786 году и в Париж в 1786 году.
1801 г. (Прантль, 1881: 581, 582). Хотя впервые познакомился с философией в
Французская культурная среда, Якоби всю жизнь был англофилом.
и выгодно сравнил британских философов с французскими
философы .Он похвалил британцев за то, что они никогда не отрицали
что добродетель имеет ценность сама по себе; за то, что никогда не делал это просто
инструмент счастья. Французы, напротив, в тот момент, когда их
философствование вышло за пределы простого здравого смысла, всегда
слишком склонен в моральных вопросах впадать в материализм (Якоби,
1812–125: том. 5, 73–74).

Якоби так и не увидел завершения запланированного издания своих произведений.
Умер 10 марта 1819 года.

2. Основные философские труды

2.1 Письма Спинозы (1

^{-е издание}, 1785 г.)

«Письма Спинозы» — труд громоздкий, его разрозненная композиция
свидетельствует о поспешности, с которой он был составлен. Первое
издание открывается текстом стихотворения Гёте, которое, однако,
упал во втором издании. Стихотворение носило имя автора
но был механически отредактирован Якоби, чтобы вывести, напечатав
определенные ключевые фразы в рельефе, изображения, особенно важные для
его. Отредактированное таким образом стихотворение передало идею о том, что языческие боги
Люди написаны широко, и поэтому их следует хвалить, поскольку они раскрывают
самое благородное в человеке.Грубая природа без
чувства или проницательность, в то время как люди могут судить, проводить различия,
и отважиться на невозможное. Они превосходят природу. Это был гуманистический
сообщение, с которым Якоби полностью согласился. После краткого
объяснение того, как обмен письмами с Мендельсоном имел
возник, основной текст продолжается несколько сокращенной версией
самой переписки. В первом письме сообщалось о
разговор Якоби с Лессингом о Спинозе
во время своего визита в Вольфенбюттель и включил текст
другое стихотворение Гёте — Прометей , такое, которое имело
был поводом для разговора в первую очередь. Это стихотворение,
до сих пор не опубликовано, напечатано без имени автора
(некоторые думали, что это была собственная книга Якоби) и передавали совсем другое
образ богов, чем в другом стихотворении. Он предположил, что
они не менее, чем смертные люди, подвластны слепому
«Всемогущее время», которое правит всем. Таким образом, во вселенной
управляются «вечной судьбой», поэтому они еще более
несчастны, чем люди, ибо последние обладают, по крайней мере, силой
восстают против порядка вещей и тем самым сохраняют свое достоинство.В
по крайней мере в образе Прометея люди могут радоваться своим собственным
страданиях, и этим неповиновением отстаивают свою индивидуальность в
лицо Судьбы.

В остальных письмах мы видим, как Мендельсон пытается преуменьшить
серьезность предполагаемого признания Лессингом того, что он спинозист.
Поскольку Мендельсон сначала подумал, что Якоби сам
Спинозист, мы видим, что он также нападает на основные доктрины спинозизма.
как он их понимал, в то же время предполагая, как они
может быть переформулирован в более последовательной форме, чтобы иметь
они воссоединяются с общепринятыми учениями школьной метафизики. Якоби, для
со своей стороны, стремился показать свою научную (и более
точное) знание философии Спинозы. В ответ на
Критика Мендельсона Спинозы, он утверждал, что спинозизм
представляла, напротив, совершенно непротиворечивую позицию. Это
была школьная метафизика, которая логически привела бы к спинозизму, если бы ее
последствия были просто полностью поняты, а не наоборот
вокруг. Якоби также дал объяснение своему внезапному решению
опубликовать письма. Поскольку Мендельсон объявил о предстоящем
публикация его
Моргенштунден , ^[5]
книга, в которой, как сказал Мендельсон, он поднимет вопрос
спинозизм, Якоби считал, что его противник несправедливо пытается
сделать публичное преимущество перед ним в полемике, которая, как было решено,
должны оставаться закрытыми до того, как будут доведены до всеобщего сведения
взаимное согласие.Затем Якоби завершил книгу бессвязными обширными
цитаты из разных богословов, и «запечатал» его (его
выражение) с отрывком из Лафатера.

Мендельсону пришлось горько жаловаться Канту на то, что том Якоби
как чудовище, у которого Гёте вместо головы, Спиноза в качестве туловища и
Умывальник для ног. В его жалобе был смысл. Тем не менее, несмотря на
много отвлечений и проникающий проповеднический тон текста, было
определенное философское послание, которое передал Якоби.Философы темпераментно склонны реконструировать действительность
в соответствии с требованиями объяснения, при полном игнорировании
требования существования. Они как бы одержимы
логический фанатизм, заставляющий их ошибаться в абстрактном
принципы объяснения принципов существования. Поскольку
индивидуальность вещей является первой жертвой этого смешения, однако
индивидуальность есть необходимое условие всего существования, отсюда следует
что в мире, реконструированном философами, нет места
осталось для реально существующих субъектов — меньше всего для агентов, которые
могут серьезно брать на себя ответственность за свои поступки и относиться к одному
другой как человек к человеку, «я» к
«Ты».Все самое благородное в человеческой природе (как
изображены в первом стихотворении Гёте, предполагает Якоби), особенно способность
принимать решения и преодолевать грубую природу, таким образом, отрицается, и
у людей не осталось альтернативы, если они хотят
сохранить хотя бы капельку достоинства, кроме как получать удовольствие от
их заведомо иллюзорное чувство свободы (согласно
второе стихотворение, как, по-видимому, подразумевает и Якоби). хваленый
Просветительский гуманизм, основанный на идеале чистого
рациональность была всего лишь притворством.Фактически это привело к «нигилизму».
(между прочим, этот термин сделал популярным Якоби).

Согласно отчету Якоби о его беседе с Лессингом, после
рассуждения с его стороны о разрушительных последствиях
мысль, основанная только на требованиях разума и на
явное признание симпатии к Спинозе, к чему призывал Якоби.
последний исполнил 90 253 saltomortale 90 254 (Jacobi, 1785: 17),
т. е. своего рода прыжок на каблуках над головой, который исправит его
должность.Просвещенный философ, каким он был, Лессинг был
ходьба на голове. Прыжок, который Лессинг с юмором
отказался казнить, сославшись на старость как оправдание (Якоби: 1785, 33–34)
— поставил бы его на ноги, на твердую почву
здравый смысл. Очевидная повестка дня Якоби, другими словами, как на
время этой встречи с Лессингом и позже, при обмене мнениями
с Мендельсоном, должен был напасть на рационализм
Просветление. Однако подразумевалась и критика Гёте. То
последний возглавил реакцию «Буря и натиск » против
тот самый рационализм, который теперь осуждал Якоби.Якоби завуалирован
сообщение заключалось в том, что адепты этого нового культурного феномена потерпели неудачу.
избежать рационализма философов, поскольку мятежный
Новый гуманизм, за который они выступали, имел смысл только при условии, что
философское понимание реальности было правильным. Это
желание передать это сообщение, которое само по себе объясняет иное
вызывает недоумение присутствие в томе Якоби двух стихотворений Гёте. К
Современники Якоби, не имевшие базовых знаний о
особого отношения Якоби к Гёте и даже не подозревали об
Авторство второго стихотворения Гёте, включение их в том
до конца оставалось загадкой.

Во всяком случае, была ли программа Якоби направлена на Просвещение?
или Буря и натиск , присутствие Спинозы как в его
разговор с Лессингом и более поздний спор с Мендельсоном
было ясно. Не говоря уже о том, что он был центральным
предметом обсуждения в первой встрече Якоби с Гёте —
еще одно обстоятельство, о котором современники Якоби не могли знать
— Якоби теперь изображал Спинозу как единственного
философ, имевший мужество отстаивать логицизм
философов до его конечного предела и вывести из него неизбежное
выводы. Спиноза подчинил всю реальность одному высшему
абстракция «субстанции», в результате чего любое
действительное различие между одной предполагаемой индивидуальной вещью и всякой другой,
и между всеми вещами и Богом, был отвергнут. Истинное поколение или
все, что связано с темпоральностью, также исчезло, за исключением
всего лишь иллюзорные явления. Это был столь же нигилистический вывод, как и в
С мнением Якоби можно было бы поспорить. Поэтому в его глазах
Спиноза стоял как философ по преимуществу (а
атрибут, однако, который он позже присвоил Фихте).В соответствии с
формуле, которую он нарисовал, философия равняется спинозизму, а спинозизм
в свою очередь равняется атеизму — эта последняя часть уравнения
исходя из предположения, что, начиная с Бога Спинозы, т.е. вещество,
недоставало качеств человека, оно не могло удовлетворить
Требования истинной религиозности.

Можно поэтому понять, почему отношение Якоби к Спинозе
могло быть источником путаницы для Мендельсона, а затем
критики — вплоть до того, что сам Якоби часто
считался спинозистом. С одной стороны, Якоби указывал на Спинозу как на
наглядный урок всего, что не так с философским разумом. На
с другой стороны, он хвалил его за то, что он был самым последовательным из
всех философов (Jacobi, 1785: 27–29) и даже защищал его от
тех, включая Мендельсона, которые, как он думал,
отвлеклись от его философии своими ошибочными попытками
«спасая» его от последствий его неустранимого
рационализм. Была и другая причина для Якоби.
странное пристрастие к Спинозе — Бенедикту, как
однажды он называет его «Благословенным».(Якоби, 1799: 41)
Спиноза знал, что истина есть собственный критерий; что в конечном счете,
следовательно, он не поддается дискурсивному разуму, но должен быть
воспринимается сразу самостоятельно, интуитивно. Это также было
Позиция Якоби. Его возражение против рационализма
философы сводились именно к этому — что это
продукт разума, потерявшего связь со своими интуитивными источниками,
и поэтому был склонен ошибочно принимать свои собственные произведения за настоящие
вещь. На этот счет Якоби подумал, что нашел странного союзника
у самого рационалистического из всех философов.

Однако в письмах Спинозы была серьезная проблема. Якоби никогда
вполне давал понять, что он , в отличие от Спинозы,
имеется в виду под «интуицией». Он говорит, что философия должна быть
«исторический» — предположительно, что он должен занять свое место.
отправная точка из записей о человеческих действиях и человеческих событиях;
что он никогда не должен отказываться от опыта или здравого смысла. Эти, хотя
расплывчаты и едва ли могут служить основанием для четко определенной позиции, находились в
сами по себе вполне приемлемые претензии.Но Якоби затем их затенил
с его благочестивыми рассуждениями в конце, цитируя, среди прочего,
богослов Иерусалим, считавший задачей философии
просто для того, чтобы разъяснить содержание богооткровенной веры, и Лафатер, который
верили в вездесущего свидетеля чудес. Он легко мог дать
сложилось впечатление, как и у него на самом деле, что, нападая на философию и
философов, он выступал за возврат к слепому принятию
библейского откровения; что под «интуицией» он имел в виду
религиозно вдохновленная «вера». Лессинг подозревал, что
много в конце своего разговора с Якоби, согласно
собственный отчет последнего.

2.2 «Дэвид Хьюм» (1

^{-е издание}, 1787 г.)

Диалог, опубликованный Якоби в 1787 г., носил полное название
Дэвид Юм о вере, или Идеализм и реализм, диалог . Это
изначально задумывался как три отдельных диалога, т.к.
структура конечного продукта все же предает. Он явно попадает в
три части, с автобиографической интермедией, соединяющей первую
и второе, которое является источником большей части наших знаний о Якоби.
раннее философское образование.Якоби использует его как транспортное средство для
задокументировав, насколько с самого начала он был темпераментным
стремление всегда отдавать приоритет существованию, как непосредственно
воспринятого, над любым его концептуальным представлением, а также для
зафиксировав, что, будучи еще молодым человеком, он нашел это
непреодолимая тенденция его лучше всего выразилась в двух ранних работах Канта.
эссе, одно о доказательствах в метафизике, а другое о доказательстве
Существование Бога (Якоби, 1787: 67ff). Эти автобиографические заметки
наступать на пятки защите, в первой части Диалога,
против обвинения в иррационализме, выдвинутого против него главным образом
из-за того, что он использовал термин «вера» ( Glaube ,
на немецком языке) в письмах Спинозы.Многочисленные полемические отступления Якоби
кроме того, основная линия обороны очень проста. Юм также использовал
термин «вера» (также переводится на немецкий язык как
Glaube) для вида согласия, основанного на опыте
и выражается в форме суждения. Такое согласие является
непосредственно, дело чувства, а не рассуждения, и все
более безупречным именно потому, что один только разум никогда не побудил бы
это само по себе. Теперь, утверждает Якоби, в «Письмах Спинозы» он использовал
термин «вера» (также Glaube на немецком языке) в
том же смысле, чтобы утверждать, что суждение о существовании должно быть
немедленный.Никакой процесс рассуждения не мог бы дать уверенность
что его сопровождает. Не было никакого «иррационализма»,
следовательно, либо намеренно, либо подразумевается. Наоборот, Якоби
был вынужден использовать этот термин и противопоставлять его разуму только потому, что
философы опередили последний термин и неправомерно
ограничил его значением такого рода дискурсивной концептуализации, которая
абстрагируется от реальных вещей и в конечном счете не имеет отношения к суждениям
существования (Якоби, 1787: 29 и далее).

Получено из множества поворотов стиля диалога
аргументации, теорию можно резюмировать следующим образом:

Отправной точкой является отрицание, потому что вопреки
факт фундаментального положения классического эмпиризма —
а именно, что опыт начинается с чисто субъективных представлений,
и что вера во внешние объекты достигается только путем
вывод, основанный на пассивности некоторых из этих
представления.Это предположение неизбежно приводит Юма к
скептицизм. Якоби сразу отвергает его на том основании, что, по существу,
на самом деле субъект не мог осознавать себя — осознавал также,
следовательно, о предполагаемой субъективности некоторых его представлений
— не определяя своего «я» в противопоставлении некоторым
заведомо внешний объект, т. е. без непосредственного отнесения его
репрезентации чего-то другого, кроме самого себя. Сама возможность
субъективности влечет за собой возможность объективности. Якоби
классическая формула этой позиции состоит в том, что нет
«Я» без «Ты» (Якоби, 1787:
63–65).
Юм, конечно, отрицал, что мы обладаем сознанием какого-либо
определенное «я». Однако такое отрицание возможно только
по Якоби, если принять чисто теоретическую точку зрения
по отношению к «я». Мы действуем, и мы осознаем
себя именно в действии (Jacobi, 1787: 102ff). Самосознание
берет начало в ощущении субъектом власти, которое сопровождает действие.
Якоби цитирует самого Юма в поддержку этого утверждения, хотя он тогда
использует это утверждение именно для того, чтобы преодолеть теоретическую
скептицизм.Предполагаемое чувство власти непосредственно подразумевает
наличие у субъекта внешнего чего-то существующего в себе
и мешает ощущаемой силе, но при этом также обеспечивает
проверка реальности для него.
Представление вступает в игру как рефлективная попытка
часть субъекта, чтобы разобраться в различиях между его собственным
Я и внешняя вещь, сопротивляющаяся его силе. Это формула
который объединил в первоначальном единстве три компонента
сознание, а именно чувства, чувственные представления и рефлексивные
концептуализации, что Юм, как и Кант, вместо этого стремился
синтезировать внешне.После ряда аргументов Якоби затем
показывает, как можно прийти ко всем категориям, которые были у Канта.
предложил априори , описательно идентифицируя, скорее,
основные условия, которые определяют дистанцию между собой и его
«другой» (Якоби, 1787: 111–121).
Отсюда следует, что «разум» не есть способность,
супервент к «чувствам» a priori , но более
утонченная форма в остальном принципиально осмысленных представлений. В виде
Якоби, чем выше чувствительность субъекта, тем больше
также его рациональность.Два, «чувства» и
«разум», неразрывно связаны друг с другом (Якоби, 1787:
125–34).

Делая это последнее замечание, Якоби перефразирует Томаса Рида, не
однако упомянув его явно в этом непосредственном
контекст. ^[6]
Он, видимо, думал, что развертывает против Юма то же самое.
линию аргументов, уже выдвинутых против него его шотландским
критик «здравого смысла». Тем самым он также разъяснял, что
он имел в виду под «интуицией» то, что предполагалось непосредственным
постижение истины, порождающее веру.Теперь оказывается, что
интуиция, о которой идет речь, есть продукт «чувств». Это
не является, однако, чем-то слепым, ибо, как понимает Якоби
в духе Рида и, конечно, в отличие от Юма и
Кантовское понятие чувственности — «ощущения» не
пассивные впечатления ума, но обнаруживают скорее с самого начала
сложные отношения между субъектом и объектом, которые затем могут быть развиты
в еще более рефлексивные (то есть репрезентативные) формы. Якоби
на самом деле говорит, что он зависит от Спинозы в отношении основополагающей идеи
его нынешний метод получения рефлективных репрезентаций из
чувства (Якоби, 1787: 120, примечание 25).Однако более значительным, чем
любая ссылка на Юма, Рида или Спинозу состоит в том, что он также ссылается на
Кант и его трансцендентальный метод преднамеренно, тем самым выдавая, что
он (Кант), а не любой из них, был его главной заботой
все время (Якоби, 1787: 119–120 и 120, примечание 25). Якоби был
продвигая теорию познания, которая, по его мнению, могла конкурировать
с Кантом. Ибо она объясняла основные факты опыта и даже
объяснял фактическую необходимость некоторых фундаментальных понятий
возникающие в его ходе, не впадающие в формализм
что, по его мнению и многим современным критикам Канта, повлияло на
Трансцендентальный метод Канта.Первые изображения Якоби были
якобы непосредственно из опыта. к ней не применялись
априорно , на манер категорий Канта, которые Якоби
рассматривается скорее как не что иное, как «предрассудки
интеллект’.

Но была трудность, присущая предложенной Якоби теории. Это
наиболее остро проявилась в третьей части «Диалога» —
часть, посвященная, главным образом, изложению Лейбница.
метафизика (Якоби, 1787: 144 и далее). Здесь Якоби изображает немца
Лейбница как поборника индивидуальности, а также пытается показать, как
можно принять его монадологию, если ее должным образом изменить.То
переход в Диалоге между второй и третьей частями выполнен
риторически. Однако для этого существовала концептуальная основа. И это
в этом, в очевидной логической связи между справедливостью Якоби
предложил теорию опыта и монадологию Лейбница, что
сложность лежала. Для органической концепции рациональности, которая
подразумеваемой теорией — разум есть не что иное, как более
развитая, более рефлективная форма чувствительности — хорошо подобрана
действительно с системой Лейбница. Но это также явно привело к лейбницианскому
натурализм.И идея о том, что «я» не может быть определено
кроме как с точки зрения «другого», в то же время хорошо подходящего для
монадологии, также привели к столь же лейбницианской позиции, согласно которой
все во вселенной есть само по себе, отражая все
еще. Однако Якоби дебютировал в философии именно в
борьба с предположением, что все можно объяснить ссылкой
ко всему прочему — позиция, которая, по его мнению, отражала
логический энтузиазм философов в отношении объяснения, против которого он выступал
потому что это закончилось тем, что подорвало человеческую субъективность.

2.3 Письма Спинозы (2

^{-е издание}, 1789 г.)

Сильно дополненное второе издание первой крупной работы Якоби
включал более полную документацию переписки с
Мендельсона, и восемь новых дополнений, в которых, среди прочего,
Якоби предложил более подробное изложение философии Спинозы.
(Приложения VI, VII) и пространную критику гердеровской версии
Спинозизм (Приложение IV). Он также предварялся пятьдесят двумя
предложений — двадцать три, направленных на защиту диссертации
«У человека нет свободы»; остальные двадцать девять,
противоположный тезис «Человек имеет свободу».Аргумент в
защита первого тезиса основывается на предположении, что человек
дела организованы механистически, т.
сцепление чисто действующих причин, которые сделали бы бытие
каждый полностью зависит от внешнего бытия всего остального. В
в защите тезиса Якоби внимательно следует за Спинозой. Механизм на
Этот вопрос относится к познавательной стороне человека в той же мере, что и к его
телесная сторона. Сознание, или репрезентативное существо, есть только
зеркало расширенного бытия.Все, что происходит в последнем, повторяется
на стороне мысли, хотя и согласно собственной модальности мысли
существование. Таким образом, по Якоби, силлогистическое мышление
механистичен по своей природе, руководствуясь принципами ab ante нет
меньше, чем любая телесная последовательность событий. Насколько противостоит
касается тезиса, Якоби аргументирует его, извлекая тему из
Дэвид Хьюм. Если дело в том, что конечное
«Я» обретает идентичность только при столкновении с равным
конечное «Ты», таким образом, точно так же, как для требуемого взаимодействия
между ними следует предполагать с каждой стороны источник
«пассивность», которая позволяет каждому быть ограниченным другим,
так что в них также следует в равной степени предполагать уравновешивающий источник
‘Мероприятия’.Этот источник неустраним. Это следует из того
«активность» и «пассивность» следует рассматривать как
бегать по миру, который мы знаем в каждой его части. В некоторых частях,
один элемент вполне может отображать большую степень интенсивности, чем
разное; нигде, однако, ни один элемент не может вытеснить другой
полностью. Отсюда также следует, что, хотя механизм и возможен, и
необходима совершенно механистическая организация вещей, которая
eo ipso не оставляют места для индивидуальной свободы, т.е.
сводил бы все к внешним отношениям, невозможно,
ибо это фактически свело бы вещи к простому небытию (Jacobi, 1789:
ххх-ххх).Это сделало бы их полностью пассивными.
«Пассивность», однако, не имеет никакого значения, кроме как по отношению к
‘Мероприятия’. Концептуальная основа отрицания реальности
таким образом устраняется индивидуально приписываемое человеческое действие.

Два тезиса, появившиеся через год после публикации
Канта Критики практического разума , можно рассматривать как
молчаливая критика кантовской стратегии определения проблемы свободы
в форме антиномии. Два тезиса Якоби не составляют
антиномия, потому что, с их точки зрения, любое очевидное противопоставление
между механистическим объяснением и моральными требованиями уже решен
в предложениях, детализирующих второй тезис. Предполагается обоими
множества предложений является предположением, которое принимает Якоби, что
существа (по крайней мере, тварные существа) существуют в предельных отношениях, и
что такие отношения влекут за собой непреодолимый элемент пассивности, поскольку
а также активность обеих сторон, входящих в них. Разница
между двумя наборами предложений состоит в том, что второй (тот,
защиты свободы) соблюдает это необходимое условие любого
отношения, а в первом нет. Только философ,
из-за своей страсти к абстракциям испытывает искушение
с одной стороны, чисто механистическое отношение, фактически отрицающее
деятельность вообще и таким образом устраняет основу для желаемого
отношения; с другой стороны, тот, который является чисто активным,
исключительно спонтанно и таким образом достигает того же результата путем
обратный маршрут.Что касается этого последнего пункта, Якоби мог бы легко
связывал кантовское представление о свободе как чисто стихийной деятельности с
Спинозы causa sui . Только тогда, когда человек таким образом уступил дорогу
к страсти философа к абстракциям, человек сталкивается с
Кантианская разновидность антиномии — конфликт противоположных еще
концептуально обоснованные взгляды, которыми можно управлять, хотя никогда по-настоящему
разрешается только обращением к неизвестному.

Другими словами, выбор, перед которым Якоби поставил своих читателей в
открытие его нового издания «Писем Спинозы» произошло не между
два концептуально обоснованных, но противоречивых утверждения, но между
антигуманизм философов — в основе его лежало
абстракция — и гуманизм, который, наоборот, остается близким
факты опыта.В этом отношении Якоби подтверждал
момент, который он уже высказал Лессингу десятью годами ранее, а именно, что
единственный способ справиться с иррациональными результатами философствования
знать, когда прекратить философствовать. По иронии судьбы, однако, он использовал
ту же общую парадигму двух взаимодействующих сил, чтобы определить, в его
два набора предложений, как система механических причин, так и
система свободы. Это был момент, который не был потерян. Фихте был
вскоре использовал парадигму как основу для разрешения кантовской антиномии,
утверждая, что свобода требует своего аналога
механистическая организация, которой требует научное объяснение.Где
Якоби пытался вообще обойти антиномию, приостановив
философское размышление в нужный момент, Фихте должен был попытаться
решить ее, вызвав ту же самую рефлексию на более высокий уровень
вместо этого абстракция. Что касается Якоби, результаты
любой такой шаг мог быть только катастрофическим. И это было действительно против
Фихте, что десять лет спустя он чувствовал себя обязанным повторить с большей силой.
условиях, чем когда-либо прежде, чем его первоначальный запрет на
философы.

2.4 Открытое письмо Фихте (1799)

В своем «Открытом письме» Якоби провозгласил Фихте истинным
ученик Канта — тот, кто внес предпосылки
Трансцендентальный идеализм до их логических выводов. Он также пересмотрел
его предварительная оценка Спинозы. Он всегда изображал последнего как
самый последовательный из всех философов. Теперь он признал, что
атрибут действительно принадлежал Фихте. Он на самом деле был
философ по преимуществу — Мессия Разума, как
Теперь Якоби громко провозглашает его (Jacobi, 1799: 2).Для Фихте было
расширил досягаемость философской абстракции, с которой Спиноза
зашел так далеко, что исключил возможность субъективности,
восстановить эту субъективность в пределах своего компаса, как если бы она могла
быть понятым априори из чистой мысли. Фихте
идеализм был случаем перевернутого спинозизма, духовного материализма
(Якоби, 1799: 2–5). Ибо субстанция Спинозы, объясняющая все
вещи, не объясняя ни одну из них в частности, следовательно,
ориентация индивидов на бесконечный механизм внешнего
причин, вновь вводится как продукт чистой рефлексии,
как его первая объективация.Словно отражение растворяло все
вещи в эфире чистой мысли, из чистой свободы, а затем
снова собрал их — но уже как игру, по словам
самосочиненные правила (Якоби, 1799: 24–27).

Все это приводило Якоби в ярость. Ни одна часть его не переполнена
религиозным языком, как это письмо к Фихте. Но риторика
здесь нет ни благочестивого триумфализма, ни привкуса
Лафатера, что испортило его более ранние постановки. Кажется, родился,
скорее, из искреннего страха перед лицом того, что он считал
предельный нигилизм разума.Якоби признал, что не было
аргумент против Фихте, нет возможности опровергнуть его на его собственном концептуальном
основания. Поэтому он стоял перед ним, как тот, кто свидетельствовал
против философов, поставив публику перед выбором между ним
и им. Вопреки универсальным нормам ни Канта, ни Фихте.
морали, он выступал скорее как поборник исключения —
тот, кто ради личности посмеет осквернить священное
жертвенники, чтобы лгать и даже убивать (Jacobi, 1799: 32–33).Это было
мощный индивидуалистический манифест, который продвигал Якоби,
вид не будет услышан снова, пока Кьеркегор более чем полвека
позже. Но это не имело ничего общего с типичным асоциальным индивидуализмом.
движения «Буря и натиск «, которое явилось причиной
Забота Якоби в молодые годы. Наоборот, еще до
эта суматоха с Фихте и, вероятно, с Гёте в виду, Якоби
давно размышлял о месте личности в обществе,
и сформулировал для себя определенную социальную теорию.Чтобы собрать
представление об этом, однако, мы должны обратиться к его более литературным произведениям, поскольку мы
должны сделать в надлежащем месте (см. Раздел 3).

2,5 После 1800 г.

Последний период жизни Якоби ознаменовался, среди прочего, двумя крупными событиями.
публикации и организация изданий его сборника
Работа. Последнее мы рассмотрим в конце, в разделе
«Ретроспектива» (раздел 5). Что касается двух других частей, то
Сначала была новая и еще более острая атака на кантовское трансцендентальное
Идеализм, как следует из названия: «О попытке критики
Свести разум к разумению».Он был завершен
Ученик Якоби Кеппен, как ясно указано в тексте
сам; и опубликовано в 1802 году. Сведенная к минимуму атака
был основан на трех аргументах, а именно:

(1) Кант пытался установить возможность синтетического а
априорные 90 254 суждения, основанные на предположении об объекте (= x) и о
субъект (= х), который мы ex hypothesi не можем узнать, кроме как после
что система опыта, основанная на указанных суждениях, ни
меньше зависит. Два (а именно, субъект и объект) составляют
трансцендентные условия возможности системы
опыт. Однако попытка Канта влечет за собой неразрешимую
трудность. Хотя предполагаемые субъект и объект являются факторами
что ex hypothesi попадают вне системы
априорных суждений, подлежащих проверке (т.е.
«трансцендентные»), они могут быть определены только в терминах
понятия и различия, имеющие значение исключительно
внутри этой системы.Таким образом, Кант оказывается в
неловкая ситуация отрицания, но в то же время утверждения,
трансцендентность условий его системы, тем самым
подрывая стабильность, которую последние должны проистекать из
их (Якоби, 1812–25: т. 2, 85–91).

(2) Это же возражение можно обобщить в терминах соотношения
что получается в «Критике» Канта между «разумом» и
‘понимание’. Это задача разума, согласно
Кант, чтобы определить внесистемные условия, которые делают систему
возможен опыт.Но, ex hypothesi , причина не имеет
знание этих условий. Как определено им, они пусты
концептуальные конструкции, которые приобретают смысл лишь в той мере, в какой
они используются разумом в его бесконечной работе
систематизация опыта. В этом смысле разум полностью
подчинен разуму. А вот последнему нужен
причина. Следовательно, в той мере, в какой разум удовлетворяет эту потребность
своими идеями оно не может не создавать иллюзии, что через
их, оно дает подлинное знание — что, по логике, его
понятия предшествуют понятиям разумения.Итак, Якоби
возражал против того, что он считал экзистенциально невозможным
предъявляемое таким образом к разуму требование, а именно, что он должен
генерировать иллюзии ради понимания, но быть полностью
осознавая, что такие иллюзии всего лишь 90 253, а не 90 254 (Якоби, 1812–1825:
об. 2, 81, 100–01, 115).

(3) Третье возражение, хотя и повторяется по-разному,
состоит по существу в критике кантовского анализа функции
понимания в опыте. Даже предоставлены все элементы
трансцендентальной психологии Канта, в частности, о том, что ощущения 90 253 на
se аморфных умственных впечатлений, что пространство и время могут быть
когда-то интуиции и объекты интуиции, что категории
априорные понятия понимания — предположения
это все, что Якоби на самом деле отвергает и против чего он
усиленно рассуждает в теле эссе — даже допускал
этим, в системе Канта все же есть внутренний изъян. Проблема
заключается в том, что два термина должны быть синтезированы в любом предполагаемом а
Priori суждение об опыте, а именно о мышлении и ощущении,
сами по себе слишком неопределенны, чтобы дать какое-либо представление о том, как
как будет выглядеть объект, который должен получиться в результате синтеза. Уже
что касается чувственности, то такая неопределенность применима, независимо от того,
брать по материальному содержанию или его априори
формы интуиции, для «пространства» и «времени», как
определенные Кантом, лишены per se определенных границ (Якоби,
1812–25: том.2, 77–79, 122 и далее, 134–35, 136–39).
Отсюда следует, что определение в реальном опыте должно быть
обеспечивается вмешательством воображения, и принимаем ли мы
последнее в психологическом или трансцендентальном смысле, его
вклад обязательно повлечет за собой элемент произвола, и
тем самым он сделает любой достигнутый таким образом синтез уязвимым для
скептическое сомнение. Иными словами, Кант не выполняет своего обещания.
знания, хотя и ограниченного опытом, но необходимого внутри
такие пределы (Якоби, 1812-25: т.2, 95, 97, 115 и далее, 118 и далее,
135, 150, 154 и далее).

Другая крупная работа Якоби в этот последний период, Of Divine
«Вещи и их откровение » была опубликована в 1811 году.
на самом деле начал писать статью десятью годами ранее, как рецензию на
недавно изданный том писателя-пиетиста, но позже выбрал его
снова и завершена в совершенно другом составе как критика
«Система тождества» Шеллинга и новая философия
связанной с ним Природы. Доказательства его прежней цели до сих пор
виден в окончательном тексте, начиная с обсуждения
моральный вопрос, а именно, должна ли мораль основываться на добродетели
отдельно, или на естественном счастье, или на комбинации того и другого.Но тогда
текст внезапно переходит к длинному обсуждению критической позиции Канта.
философии, бремя которой, однако, состоит в том, чтобы продемонстрировать, что
Недавние идеалистические произведения Шеллинга были лишь логическим
последствия именно этой философии. Трактовка Канта в
этот контекст является странным образом ограниченным. С одной стороны, Якоби
высоко хвалит его, выказывая ему все уважение, подобающее тому, кто
стал иконой немецкой философской культуры. Он хвалит его, потому что
он недвусмысленно признал, что истинный Бог (предположительно, такой, как
требования морали) должен быть человеком; также потому, что он признал, что
у нас есть непосредственная вера в Бога, свободу и бессмертие, и
«вера» для Якоби, конечно, означала
‘знание’; наконец, потому что, как и сам Якоби,
он пытался уважать и согласовывать интересы разума, которые
обращены к Богу, а те разумения, которые
направленный на чувства (Якоби, 1812-25: т.3, 341–44;
351–52). Однако такие похвалы оказываются пустыми —
даже замаскированная форма осуждения. Для основного тезиса Якоби
во всей бессвязной работе Кант, отстаивая
персоналистические ценности, на самом деле концептуально ниспровергли их, сеть
продукт, являющийся системой идеального материализма Фихте, а теперь открыто
натуралистическая система Шеллинга.

Ядро аргументации Якоби на самом деле оставалось тем же, что и
представлен в его более раннем эссе Канта (1802 г.).Дело было в том, что
Кантовский разум, хотя и превосходящий разум, не был
менее ограничен в своем знании пределами последней и даже
подчиняется ему при осуществлении своих полномочий. В результате причина
оказался в странной ситуации спонтанно
веру в то, что мы обладаем знанием трансцендентных реальностей, в то время как в
в то же время приходится признать, что любое такое знание
иллюзорный. Теперь Якоби развивает эту точку зрения, утверждая, что
Критическая система Канта с самого начала явно предназначалась для
интересы науки — где под «наукой» Кант
означало прежде всего познание разума, направленное на
объекты чувств.Однако понимание, несмотря на
земная природа, не может не подпадать под влияние
высшая способность разума. Оно захвачено желанием разума созерцать
все вещи подчиняются трансцендентному единому принципу. И причина —
на самом деле, по Якоби, — имеет
интуитивное знание вещей трансцендентных. Но так как
разум не может допустить этого знания, но все же нуждается в разуме как
высший регулирующий принцип, он заменяет знание разума
идеальные построения, которые, правда, также являются продуктами разума, но
состоит, однако, из абстракций, полученных из
понимание.Эти абстракции затем скрываются от понимания и
самого разума трансцендентное знание, которым обладает последний de
факт . Поскольку разум, естественно, начинается с предположения о
такое знание, но не может распознать его в абстракциях
истолкованный ради понимания, он в конечном итоге трактует его как
простая иллюзия (Якоби, 1812–1825: т. 3, 372–94).

Следующим очевидным шагом Фихте было устранение основания иллюзии путем
объявляя идеальные конструкции разума сами объектами
трансцендентного знания, которого желает разум, — в действительности,
отождествления Бога с логическим порядком вещей.И Фихте,
по Якоби, довольно последовательно также брали за проверку истинности
личность способность части Я реконструировать
всей природы априори из принципов этой логики,
таким образом идеально воспроизводя творческое деяние Бога. Однако на самом деле такой
логика с самого начала была продуктом понимания
абстракции. У него нет собственного содержания. Идеализирующая деятельность
Следовательно, самость не может быть реализована, кроме как посредством посещения
к материальным деталям природы.И поскольку, даже будучи идеализированным,
природа все еще остается «природой», следует из
Якоби, что на практике идеализм Фихте есть не что иное, как форма
материализм. Натурализм Шеллинга только сделал этот факт явным. В
В общем, великий обман, который, согласно идеализму Якоби, совершил
— начиная с Канта и заканчивая Шеллингом — был
дать поверить, но не в том, что человеческий дух может обойтись без
Божественные вещи, но что эти вещи могут быть сохранены и достигнуты в
безличная среда природы.

Важно отметить новую терминологию, которую Якоби использовал в
эту последнюю работу, и уже начали использовать в предыдущем очерке о
Кант. Теперь он исходил из предположения, что существует
различие между «разумом» и
«понимание» — где под «разумом» он
означало способность к трансцендентным, объединяющим принципам; от
«понимание», способность абстрагировать общее
представления из более частных (Якоби, 1812–1825:
об. 3, 395 и далее, 400, 434–35). Различие было, конечно,
Кантиан по происхождению.Более того, утверждение, что Кант считал
«разум» заложник абстрактных требований
«понимание» широко обсуждалось среди его
последователи-идеалисты. Якоби, однако, теперь использовал
«разум» означает способность интуитивного познания
трансцендентные вещи. Он придавал этому положительное ноетическое значение. В виде
используемое им, следовательно, различие между «причиной»
а «понимание» позволяло ему рисовать то, что он думал
была принципиальная разница между ним и Кантом (Якоби,
1812–25: том.3, 369–72). В то время как Кант пытался
отрицательно гармонизировать две способности, просто удерживая каждую в пределах
установленные пределы, Якоби положительно выявил их гармонию,
выявляя знание того, что разум действительно способствует
опыт, тем самым обеспечивая положительную матрицу, в которой
понимание может работать.

В другом отношении это отличие помогло Якоби — по крайней мере, он
думал, что сделал. С самого начала Якоби столкнулся с
трудность в том, что для противопоставления философской рефлексии и
нигилизма, который он привнес в поезд, ему пришлось атаковать
«разум» и вызвать «веру» в его
вместо. Таким образом, он сделал себя уязвимым для обвинения в
обвинение в «иррационализме» и «слепом фидеизме».
которые он всегда упорно отвергал. Что касается Якоби,
истинными иррационалистами были философы. С вновь принятым
различие, Якоби теперь мог специально указать на
«понимание», или, точнее, «причина».
связаны с пониманием», своего рода критика ранее
вообще говоря, к «разуму». Затем он мог вызвать
«причина», с приписываемым ей новым значением, совершать
работа, ранее выполнявшаяся «верой».Таким способом он мог
легче избежать обвинений в «иррационализме» или
«фидеизм», ибо он был ради «разума»
— то есть «истинная причина», — что он мог бы теперь
утверждают, что он вел свою кампанию против философов. То
Проблема, конечно, заключалась в том, что Якоби так и не прояснил этот новый
значение слова «причина». По-видимому, он использовал понятие
так же, как раньше он употреблял слово «вера», а именно:
как обозначающее интуитивную способность, родственную чувству, но в то же время
спортивная ясность концепции. И это было сочетание нот
так же неясно, когда оно шло под именем «вера», как и
так оно и было, когда его называли «причиной». То ли новое различие,
и новый язык, который он сделал возможным, на самом деле когда-либо разъяснял
Поэтому позиция Якоби является вопросом, открытым для обсуждения.

3. Литературные произведения

Самые ранние публикации Якоби, некоторые из которых были сделаны в сотрудничестве с его
брата Георга, носили чисто литературный характер. И Якоби продолжал
публиковать случайные статьи в этом духе и позже, когда
погрузился в философские споры.Его репутация литературного деятеля
Однако в основном он основан на двух его романах: «» Эдварда Олвилла.
Сборник писем , Вольдемар и . Обе постановки
прошли длительный процесс развития и были опубликованы в
разные формы в разное время (David, 1913; Jacobi, 1957).

Как литературные тексты, эти две пьесы принадлежат популярному направлению Просвещения.
жанр Erziehungsroman , «познавательный роман». В
в обоих случаях речь идет об образовании, как и следовало ожидать от жанра,
это Herzensmensch .Из того, что мы узнаем об Allwill,
с ранних лет, из чистой природной порывистости, он был предан
какое-то самое экстраординарное поведение. Олвилл (чье имя на немецком, как
по-английски означает просто , что , «все будет») сделал
что бы он ни делал из чистого порыва — его единственная норма действия,
само действие. А потом, уже взрослым человеком, теперь, когда он вырос
старше, он проявляет эту черту характера на арене спекулятивных
спор тоже. Ибо стремительный юноша стал также искусным
диалектик, как мы узнаем из сцены, в которой мы видим, как он произносит
долгих рассуждений о природе знания в ходе социальной
сбор (Якоби, 1792: 143 и далее).

Истинная рациональность есть социальная рациональность. Это урок Якоби в
Allwill , и он повторяется в Woldemar —
хотя главный герой там, Вольдемар, демонстрируя
та же склонность к абстрактному чувству и абстрактному мышлению, что и Allwill,
относится Якоби с большой теплотой. У персонажа вполне может быть
был задуман им как автопортрет. Сам роман в своем
окончательная форма, была составлена из двух частей, первоначально опубликованных
самостоятельно (Якоби, 1779 (3) (4)).Синтез никогда не бывает
работал. Вольдемар, нереалистичный человек чувств
который он есть, построил весь свой мир вокруг дружбы, которую он
разработал с одной из женщин в кругу друзей он
часто посещает Он вложил все свое существование в эту дружбу.

Как видно из развития дружбы между двумя
главных героев, Якоби на самом деле возвращался к понятию
причину, которую он наметил еще в первом издании
Письма Спинозы.Рациональность конституируется в отношениях
отношения между «я» и «ты»
который уважает условия обоих его терминов. В контексте
в
Вольдемар , этот вывод также приводит к решению
вопрос обсуждается в диалоге ( Waldgespräch)
введенный в первой части повествования вопрос,
а именно, в какой степени добродетель зависит либо от природы, либо
искусство. Ответ состоит в том, что это зависит от обоих, при условии, что каждый
проверяется пределами реальных человеческих отношений. По завершении
романе, как и в предыдущем диалоге, также явно подразумевается
что взаимное уважение, которого такие отношения требуют от
вхождение в них лиц возможно лишь при условии
«Ты» больше любого человеческого «я» —
«Ты», чье трансцендентное притяжение заставляет человека
«Я» вне его в остальном чисто естественного
ограничения. ^[7]
Последнее слово Якоби в его романах так же, как и в его философских
произведения, всегда принадлежит Богу.

4.Полемические произведения

Все публикации Якоби носят полемический характер. Некоторые, однако,
были случайными произведениями, написанными с определенным событием или ситуацией в
разум. Абстракция из извращенно полемических трактатов, окружающих
спор Спинозы и полемика с Шеллингом (Якоби, 1916,
1967), все они исторически и концептуально
интересный. Среди них можно выделить несколько.

В 1777 году друг и литературный соратник Якоби К.М. Виланд
(1733–1813) опубликовал эссе, в котором утверждал, что власть – это единственный
источник легитимности политической власти, следовательно, единственный
адекватной формой правления является строго автократическая
один. ^[8]
Право следует за физической способностью принуждать к повиновению. Якоби
ответил пошаговым опровержением, которое было опубликовано только четыре
лет спустя (Якоби, 1781). Во-первых, Виланд исторически
ошибаются, неверно истолковывая истинное происхождение обществ. Даже больше
важно то, что Виланд был концептуально неправ, не осознавая, что
«моральный закон» и «естественная необходимость» могут быть
подпадает под одно понятие «естественного права» только в
очень широкий смысл. Моральные права черпают свою силу из свободы
индивидуумов, а не из каких-либо соображений законов природы.

Якоби возобновил свою политическую полемику в 1782 г., на этот раз на
по случаю публикации историком Иоганном фон Мюллером
брошюру под названием Путешествия
Папы , ^[9]
в котором, вопреки нынешним «просвещенным» взглядам,
положительная переоценка роли пап в Средние века была
предложенный. Якоби ответил собственной брошюрой (Якоби,
1782) ^[10]
в котором он защищал позицию Мюллера — не потому, что он
любые симпатии к католицизму или потому, что он был противником секуляризма,
но потому, что он думал, что духовный деспотизм пап
предпочесть светскому, якобы просвещенному деспотизму
князья.

В 1788 году Якоби опубликовал пьесу в форме диалога в
Немецкий музей (Якоби, 1788 г.). Он сделал это посреди
печально известное дело Старка, и в ответ на кампанию
вел в то время берлинский Aufklärer против
благочестивая религиозность людей вроде Лафатера — религиозность, которая
они приняли форму скрытого католицизма и нападение на
универсальная религия разума, которую они продвигали (Блюм, 1912). То
диалог между благочестивым верующим и просвещенным
философ.Главный тезис верующего состоит в том, что философ
действительно право критиковать веру. Но у верующего столько же
право не принимать изображение философом своей веры. То
философ, кроме того, забывает, что его философия имеет историю как
Что ж; что его прошлое окутано верой, от которой он все еще зависит
для смысла его абстрактных понятий. Нападая на веру,
следовательно, философ рискует подорвать свой собственный мир
значение. ^[11]

В 1802 г. Якоби опубликовал короткую статью (Jacobi, 1802 (2)) в ответ на
к пророчеству Г. К. Лихтенберг, известная наука
популяризатор
день, ^[12]
в том смысле, что когда-нибудь, по мере того, как наука будет прогрессировать в своих усилиях по
сведя материю к управляющим ею законам, наш мир станет таким
утонченный в наших глазах, что будет столь же смехотворно верить в
Боже, как теперь верить в призраков. Якоби ответил пророчеством о
свое собственное, имитирующее евангельское повествование о последних днях. Якоби
воспроизвел это произведение на открытии своего « о божественных вещах» и
их Откровение в 1811 году, в явной пародии на Шеллинга.
философия природы.

5. Ретроспектива

Первый том собрания сочинений Якоби вышел в свет в 1812 г.;
второе, в 1815 году. Последнее особенно важно, потому что оно
содержит добавленный к тексту Дэвида Хьюма длинный новый
Предисловие, задуманное Якоби, как видно из названия, также как
Введение в его философское произведение длиной в жизнь («Предисловие
а также «Введение в авторский философский сборник».
Сочинения», Якоби, 1812–1825, т. 1, с. 2). В произведении Якоби
попытался подвести итог своей интеллектуальной одиссеи, сформулировав интерес
что мотивировало его от начала до конца, и тем самым
некоторое систематическое единство с тем, что в противном случае могло бы показаться
разрозненные философские произведения.Якоби был явно чувствителен к
обвинение в иррационализме, неоднократно предъявлявшееся
его на протяжении многих лет, и стремится разоружить его. Он обратился к
различие между «разумом» и
«понимание», которое он усвоил примерно с 1800 г.
утверждать, как он уже делал в О Божественных Вещах , что
знания, которые он ранее представил под рубрикой
«веру» следует понимать скорее как продукт
«причина» — «причина» собственно
понимается, конечно, как интуитивная способность к непосредственному
постижение таких вечных истин, как Добро, Истина и
Красивая (Якоби, 1812–1825, т.2, 1815: 59–63 и
пассим ). Соответственно, он отредактировал текст Давида 1787 года.
Хьюм , приписывая то, что он считал неубедительностью
диалог с его еще не проясненным понятием «разума» в
время первого издания. Он добавил к нему длинные сноски и даже
изменил некоторые важные отрывки самого текста —
обстоятельство, впрочем, по большей части игнорируемое позднейшими
комментаторы — в очевидной попытке развеять натурализм
иначе явно подразумевается в исходном тексте.^[13] При этом
дистанцировавшись от любых возможных свидетельств натурализма, Якоби
однако также пытался отклонить обвинение, иногда предъявляемое
против него даже
друзья, ^[14]
что он был против науки. Он пытался
компенсировать свое прошлое неоднократно делал замечание, что наука
игра абстракций (Якоби, 1799: 22–27), подтверждая теперь,
как он уже сделал в о божественных вещах , что без
способность понимания синтезировать в среде абстрактного
представляет собой содержание ощущений, разума, подобно
чувств, не имела бы формы и, следовательно, не могла бы познавать себя (Якоби,
1812–25: том.2, 58, 110). Якоби также подчеркивал, что, однако
необходимы функции рассудка, последний не является
еще менее естественно склонны к натурализму и к атеизму, вытекающему из
на него.

Мера большого влияния, которое Якоби имел при жизни,
и продолжал иметь место до конца девятнадцатого века, заключается в том, что
он первым ввел в оборот термин
«нигилизм» и открыть дискурс, связанный с
Это.

Из-за того, что Якоби настаивал на примате непосредственного существования
над рефлексивной концептуализацией и прав
«исключение», есть возможность интерпретировать его
позиции как случая протоэкзистенциализма, и относиться к нему так же, как
Кьеркегора как религиозного мыслителя (Beiser, 1987).Действительно, некоторые языки, которые использует Якоби, и темы, которые он исследует,
можно найти снова у Кьеркегора. (Был ли последний сам
экзистенциализм, конечно, сам по себе открытый вопрос.)
однако имейте в виду, что язык «скачка
вера» не принадлежит Якоби. сальто смертный он
предложение Лессингу не было прыжком в неизвестность, но, согласно
его явные показания, прыжок, который привел бы Лессинга, который
ходил на голове, как философы, назад к
ноги (Якоби, 1787: 62; 1789: 353).

В целом фигура Якоби, включая ее место в эпоху Просвещения,
намного сложнее, чем обычно предполагается, и все еще нуждается в
обсуждение. В наше время Лео Штраус защитил докторскую диссертацию по
Якоби. Возможно, это еще один способ работы Якоби.
его влияние на нас и до сих пор выдвигающее Спинозу в центр внимания, точно
где он не хотел, чтобы он был. Вполне может быть, что секрет
эта сложность в том, что Якоби, как после него и Кьеркегор, был
мотивированный глубоко консервативными убеждениями, которым, по его мнению, угрожали
культура дня; но, опять же, как Киргегард, пытаясь
подтвердить их, разработал язык, который позже будет использоваться,
вопреки всему, что он когда-либо мог вообразить, подорвать их
вместо.

Шиллер как философ: пересмотр | Отзывы | Философские обзоры Нотр-Дама

В своем коротком романе « Билли Бадд, капитан-форвард » (1891) Герман Мелвилл представляет трагедию физически сильного и привлекательного молодого моряка, невинного сердца и мирского опыта — наивной, прекрасной души, в некотором смысле — тяжким преступлением было инстинктивно наброситься на недоброжелательного вышестоящего офицера, ложно обвинившего его в мятеже. Последующие и заключительные размышления романа о напряженности между моральной истиной и юридической необходимостью приближаются к одним из лучших в моральной философии.

Мелвилл был выдающимся американским писателем с острым философским чутьем, но он не входит в число ведущих западных философов. Фридрих Шиллер, один из лучших поэтов и драматургов Германии, написал небольшую часть философских писем и эссе, и поэтому он остается двусмысленной и запутанной фигурой: академические философы обычно отвергают его как философского любителя; некоторые интеллектуалы прославляют его как первоклассного философа-теоретика.

В Шиллер как философ: пересмотр Фридрих Бейзер утверждает, что философские достижения Шиллера находятся на одном уровне с его драматическими и поэтическими достижениями, и что Шиллера как философа можно плодотворно и выгодно сравнить с писателями Иммануила Канта. рост. Чтобы изменить широко распространенное мнение о том, что философские сочинения Шиллера слишком запутаны, чтобы считаться респектабельной философией, и прояснить, что на самом деле отстаивал Шиллер, Бейзер вводит в свою книгу список «мифов» о Шиллере. Исследование направлено на то, чтобы показать, что каждое из следующих утверждений (цитируется по стр. 10-12, здесь реорганизовано в две тематические группы) является заблуждением:

I. Мифы о ранних произведениях Шиллера и о его знаменитых Образование человека :

· Шиллер был яростным противником всех форм дуализма, и его главной целью было преодолеть дуализм с помощью « Vereinigungsphilosophie ».

· Эстетическое образование Шиллера было бегством от политического мира.

· Шиллер виновен в эстетизме, потому что превращает красоту в мотив морального поступка и оправдание государства.

· « Ästhetische Briefe » Шиллера — это роковое раздвоение, потому что в нем эстетическое рассматривается как средство и цель.

II. Мифы о философских отношениях Шиллера с Кантом и немецким идеализмом: 90 587
· Шиллер пытается ослабить строгость моральных принципов Канта.
· Шиллер защищает естественные чувства и инстинкты как мотивы моральных действий.
· Спор Шиллера с Кантом касается того, необходимы ли чувства и склонности для моральной ценности поступков. Шиллер [якобы] приписывает Канту мнение, что поступки имеют моральную ценность только в том случае, если они совершаются вопреки чувству и склонности; вместо этого он [якобы] утверждает, что действие имеет моральную ценность только в той мере, в какой агент хочет его совершить.
· Философия Шиллера была попыткой соединить этику Канта с этикой Шефтсбери.
· Объективная эстетика Шиллера предвосхищает абсолютный идеализм Шеллинга и Гегеля.
Прежде чем размышлять над некоторыми из вышеприведенных утверждений, давайте рассмотрим Шиллера как Философа в целом. Плотно отпечатанная 304-страничная книга разделена на восемь глав, посвященных следующим темам: ранние работы Шиллера, вдохновленные изучением медицины (25 страниц), его поиски объективного принципа красоты, вопреки Канту, в Kallias Briefe (30 стр.), его эссе «О благодати и достоинстве» и связанное с ним понятие прекрасной души (41 стр. ), его Об эстетическом воспитании человека в серии писем (49 стр.), сравнения и противопоставления с моральной теорией Канта (21 стр.), эстетическая автономия красоты в отличие от ее морального применения (21 стр.), и шиллеровские теории свободы (23 стр.), трагедии и величия (24 стр.).
Весь этот богатый материал чрезвычайно хорошо изучен. Бейсер демонстрирует безупречное знакомство с текстами Шиллера и безупречное владение дополнительной литературой о Шиллере на немецком и английском языках.Изложение гладкое и увлекательное, в нем звучит приятное литературное звучание, а в ключевых моментах оно выходит за рамки общепринятого научного мнения. Глава, посвященная «О благодати и достоинстве», пожалуй, самая интеллектуально приятная в своей многоаспектности.
Если же сопоставить пару цитат с первых страниц книги, то можно заметить некоторые недостатки. Следующие цитаты расположены через несколько страниц, соответственно, в предисловии и введении.
Это исследование частично тематическое и частично текстовое. Это не попытка быть полным исследованием философии Шиллера. Он ограничивается главным образом эстетическими сочинениями Шиллера; и из соображений нехватки места в нем не рассматривается последнее великое эссе Шиллера, Über naïve und sententialische Dichtung . Она разработана таким образом, чтобы каждую главу можно было читать отдельно. Это сделало для некоторого повторения. Часто один и тот же материал нужно подавать в другом контексте и рассматривать с разных точек зрения. Я надеюсь, что те, кто хочет читать произведение последовательно, не найдут повторение слишком утомительным.(стр. viii)
Общепризнанно, что одним из самых творческих периодов эстетики был период от Баумгартена до Гегеля… . Среди главных достижений этого периода — эстетические эссе Шиллера, которые были написаны с 1791 по 1795 год. в einer Reihe von Briefen (1795) [ Об эстетическом воспитании человека в серии писем ] и Über naïve und sententialische Dichtung (1795) [«О наивной и сентиментальной поэзии»] — считались как классика. С момента их публикации более двух столетий назад они стали предметом интенсивных обсуждений и комментариев. (стр.1)
Теперь должно быть очевидно, что книга поначалу вызывает некоторое недоумение. Название Шиллер как философ , и оно сосредоточено непосредственно на философско-эстетических сочинениях Шиллера. Цель состоит в том, чтобы раскрыть его интеллектуальный статус как подлинного, первоклассного философа. Шиллер написал три основных философских эссе, и в области философской эстетики эти три являются одними из главных достижений периода в целом.Каждая из глав книги самодостаточна, поэтому между главами есть некоторое повторение и частичное совпадение. В книге рассматриваются только два из трех известных философских эссе, а третье опущено из-за нехватки места.
Упущение одного из трех наиболее важных философских эссе Шиллера вызывает разочарование, хотя книга содержит много полезных научных работ. «О благодати и достоинстве» трудно найти в английском переводе, а разделы из «О наивной и сентиментальной поэзии» и Письма являются наиболее антологизированными из произведений Шиллера в англоязычном философском сообществе. Всякий, кто преподает Шиллеру, узнав об этой книге, тотчас же и с нетерпением предвкушает анализ « Письма » и «О наивной и сентиментальной поэзии». К сожалению, быстро становится понятно, что рассмотрение последнего будет опущено «из соображений нехватки места».
Это отсутствие оставляет портрет незаконченным. Позднее нам сообщают, например, что в «Письмах » «Шиллер занимает в отношении естественного состояния позицию, диаметрально противоположную Руссо» и что «этот момент стоит подчеркнуть, потому что Шиллера так часто считают приверженцем идеалистического идеализма». представление о естественном состоянии человека» (стр.158). Как многие знают, Шиллера часто связывают с такой идеалистической концепцией именно потому, что он прямо заявляет в «О наивной и сентиментальной поэзии», что:
Пока мы были только детьми природы, мы наслаждались счастьем и совершенством; мы стали свободными и потеряли обоих. Отсюда возникает двойственное и очень неравное стремление к природе, стремление к ее счастью, стремление к ее совершенству.
Может оставаться открытым вопрос, передумал ли Шиллер между написанием « Письма » и «О наивной и сентиментальной поэзии», или же Бейсер слишком подчеркнул замечания Шиллера об обратном, или эти две позиции как-то согласованы.Настоящая точка зрения заключается просто в том, что отсутствие главы «О наивной и сентиментальной поэзии» оставляет открытыми многие вопросы и создает впечатление, что рукопись была неблагоразумно усечена.
Тем не менее, у нас есть прекрасно проработанная презентация, которая поучительно показывает, как невежество все еще имеет тенденцию преобладать в определенных сегментах истории философии. forte Бейзера должен показать, как некоторые писатели, которые сегодня практически неизвестны, были когда-то хорошо известны и влиятельны в свое время, и их необходимо оценить сегодня, если мы хотим разумно понять философские формулировки. Шиллер как философ , вероятно, на сегодняшний день является наиболее достоверным изложением того, что действительно сказал Шиллер, и это одно из самых ярких проявлений того, насколько ошибочными были некоторые преобладавшие до сих пор интерпретации Шиллера.
Цена такого исторически ориентированного стиля, надо добавить, состоит в том, что он создает тексты, преимущественно описательные и экзегетические. Однако нам достаточно часто и удовлетворительно приводят примеры лежащей в основе философской аргументации Шиллера.Один из них следующий:
(1) Разум требует, чтобы мы совершенствовали нашу человечность.
(2) Совершенство человечества состоит в единстве формы и чувственных влечений.
(3) Единство формы и чувственных влечений – красота.
Поэтому [(4)], разум требует, чтобы мы создавали красоту. (стр. 144)
Можно задать множество критических вопросов о правдоподобии вышеприведенных концептуальных определений и логических следствий, не говоря уже о очевидной непреодолимости того, как разум «требует» (какой социальной ценой?), чтобы мы создать красоту.Тем не менее в книге удается установить, что философствование Шиллера обычно имеет prima facie связное, логическое обоснование и не является существенно и явно запутанным. Предлагаемые философские инкапсуляции могут быть в некоторых случаях краткими, но они являются исходными точками и первыми приближениями для любого, кто желает более глубоко изучить аргументацию Шиллера. Философское содержание, как правило, со вкусом и заметно всыпано в основной информационно-исторический/разъяснительный проект, как сахар в кофе.
Результатом стал отличный вклад в науку Шиллера, которым историки философии будут пользоваться и чтить. Тем не менее, те, кто ожидает четкого, подробного и расширенного анализа философских вопросов, которые вводит Шиллер, иногда будут только мучиться. Книга охватывает много вопросов и по существу представляет собой тщательно проработанную и исторически информативную апологию шиллеровского философствования, точно так же, как сами писем , согласно Бейсеру, представляют собой собственную шиллеровскую апологию красоты.
Теперь мы можем кратко рассмотреть взгляды Бейзера на пару центральных вопросов интерпретации. Большинству неспециалистов книги будет интересна главным образом глава о Письмах об эстетическом воспитании человека . Бейзер утверждает, что Письма не являются эстетистскими (т. Е. Не эскапистскими), а вместо этого политически и морально ориентированы на активное улучшение общественной жизни. Это связано с тем, что эстетическое воспитание — сознательное внимание, духовное поглощение и последующее поведенческое воплощение красоты — направлено на укрепление и развитие морального сознания людей в конкретном, а не просто абстрактном и созерцательном смысле.Это ради воспитания хороших граждан. В идеале, эстетическое образование создаст группу людей, которые будут автоматически действовать нравственно, когда им будет предоставлена свобода, в отличие от склонности к насилию и возмездию, как это ужасно случилось во Франции во времена Шиллера. Письма 1793–1795 годов были написаны во время и сразу после кровавого тяготения Французской революции к царству террора 1793–1794 годов, и Шиллер беспокоился о хаотической политической ситуации во Франции.
Преобладающее мнение о Письмах Шиллера (не говоря уже о большей части его философского корпуса) состоит в том, что они в корне противоречивы: в некоторых письмах красота описывается как средство для достижения нравственной цели; в других она описывается как самоцель. Конечно, не противоречит тому, что что-то может быть и средством для достижения определенных целей, и одновременно самоцелью. Люди сами по себе являются самоцелью, но они также являются средством для достижения других целей; добродетели также являются самоцелью, хотя они также являются средством для достижения других целей, таких как счастье.Конфликта нет в принципе.
Бейзер утверждает, что, когда в Письмах красота рассматривается как средство, эстетическое воспитание является главной темой, и что когда красота рассматривается как самоцель, анализ или «аналитика» красоты выдвигается на первый план. Это разные и последовательные цели. Соответственно, мы читаем, что «в то время как обсуждение эстетического воспитания рассматривает красоту как инструмент достижения моральных и политических целей, теория красоты рассматривает ее как самоцель» (с.123) и приводят к выводу, что « Ästhetische Briefe нельзя рассматривать, исходя из его названия, просто как трактат по эстетическому воспитанию». Разделы, посвященные красоте как самоцели, следовательно, рассматриваются как логически независимые от эстетического воспитания, совместимые с ним и дополняющие его. Байзер последовательно объединяет два проекта, характеризуя Письма как «апологию красоты», помещая, таким образом, как эстетическое образование, так и теорию красоты в аморфную зонтичную концепцию.
Два представления Шиллера о красоте действительно согласуются друг с другом, и Письма принципиально не перепутаны. Если, однако, Письма не являются эскапистскими, а в основном эмпирически-ориентированными, политическими и моральными по своему вдохновению, то было бы неудовлетворительно характеризовать более теоретическую или трансцендентальную аналитику красоты как логически независимую, но вполне последовательную придаток к более эмпирическое обсуждение эстетического воспитания.Можно было бы стремиться к логически более тесной и определенной связи между эмпирической теорией эстетического воспитания и трансцендентальной теорией красоты.
В более комплексном переводе эстетическое образование рассматривалось бы как единственная, существенная, всеобъемлющая, всеохватывающая и главенствующая тема Письма по крайней мере по пяти причинам: (1) рукопись на самом деле была озаглавлена «эстетическое образование», (2 ) Шиллер был озабочен преодолением тирании с тех пор, как он был подростком, (3) Шиллер был серьезно встревожен Царством Террора, когда он написал Письма , (4) «свобода действительно является центральной темой всех произведений Шиллера» ( п.213), а что касается предположительно неподходящей теории красоты, (5) трансцендентальные исследования являются предпосылкой эмпирических исследований. Поскольку смысл трансцендентальных исследований состоит в том, чтобы объяснить саму возможность эмпирических результатов, таких как научное знание и моральное поведение, последующую цель трансцендентальной теории красоты Шиллера в 90 575 Письмах 90 576 можно рассматривать как установление безусловных оснований для возможности эстетического образование.
Понятие эстетического воспитания содержит необходимые средства для последовательного понимания красоты как средства и как цели как в эмпирическом, так и в трансцендентальном плане.Шиллер пишет:
Благодаря Красоте чувственный человек приводится к форме и мысли; через Красоту духовный человек возвращается к материи и возвращается в чувственный мир. (Письмо XVIII)
Durch die Schönheit wird der sinnliche Mensch zur Form und zum Denken geleitet; durch die Schönheit wird der geistige Mensch zur Materie zurückgeführt и der Sinnenwelt wiedergegeben.
Для того, кто погряз в чувственном и эгоистичном способе бытия, красота, как она определяется трансцендентальной и интегрирующей «теорией импульса» Шиллера, может служить для того, чтобы сделать восприятие чувственного мира более беспристрастным и тем самым позволить такой человек, через вовлеченное бескорыстие, может подняться к более чисто концептуальному осознанию, где врожденные моральные идеи могут более впечатляюще войти в осознание. Здесь красота служит средством восхождения к нравственным представлениям и составляет первую половину эстетически-воспитательного процесса.
Однако для политических и социальных целей необходимо конкретизировать нравственное сознание, чтобы сделать его практически применимым. Это, полагает Шиллер, может и осуществиться красотой, и когда это будет на самом деле достигнуто, человек станет прекрасной душой, самоцелью.С реализацией этой цели, благодаря, можно сказать, нравственной «естественности», заложенной в таком прекрасном внешнем и ведущем себя существе, одновременно реализуются и социальные, и политические цели. В восхождении к нравственному сознанию красота выступает только как средство, но в конкретизации нравственности и последующем рационализирующем воспитании природных задатков красота служит и средством, и целью самой по себе. Все это часть эстетического воспитания; теория красоты отвечает на кантианский вопрос: «Как возможно эстетическое воспитание?»
Остальные «мифы», приведенные вначале, касаются отношений Шиллера с Кантом, и Бейсер убедительно развеивает некоторые многолетние заблуждения относительно шиллеровской моральной теории. Из дискуссий, часто повторяемых, следует, что Шиллер, соглашаясь с Кантом, утверждал, что нравственность имеет чисто рациональное основание и что склонность к выполнению своего долга («как» моральной деятельности) совместима с неэмпирическим и чисто рационально мотивировано («почему» моральной деятельности). Это, замечает Бейзер, хорошо согласуется с тем, что неокантианские философы-моралисты утверждают о Канте, хотя он добавляет, что многие из них не понимают, что Шиллер придерживался во многом тех же взглядов.
Постоянные разногласия между Кантом и Шиллером в этом моральном отношении, как нам говорят, касаются их противоречивой концепции высшего блага. Безусловный a priori нравственный фундамент Канта для высшего блага (а именно, как всеобщее счастье, соединенное с всеобщим нравственным поведением) вступает в противоречие с шиллеровским «антропологическим» объяснением, поскольку последний дополнительно выступает за развитие индивидуальности в связи с развитием чувств. как самоцель. Кант, конечно, возражал бы против развития чувств как целей самих по себе в силу их эмпирической и условной природы.
Таким образом, центральный тезис книги состоит в том, что «в фундаментальных отношениях этика и эстетика Шиллера лучше, чем у Канта» (стр. 2). Шиллер не просто возвышается до уровня Канта; его противоречиво относят к философскому превосходству Канта с точки зрения качества его прозрений. Это отражает первоначальное заявление Бейзера о том, что он «пришел скорее восхвалять, чем хоронить Шиллера» (стр.VIII). Посреди этого празднования риторический тон, кажется, признает идеи Канта только по необходимости, потому что Канта прилежно излагают, но редко хвалят. Это несколько невнимательно относится к тому, что Шиллер явно стоит на плечах Канта практически на каждом этапе. Возможно, литературный тон оправдан первостепенной целью этого впечатляющего исследования признать индивидуальность Шиллера как философа, то, как он часто отходил от Канта и как многие другие мыслители также оказали на него влияние.
Решил? Логические философы | Логические головоломки
Ранее сегодня я задал вам следующие три головоломки.
1. Покойный Витгенштейн
Витгенштейн убит. Виновником является кто-то из Фридриха Ницше, Лу Андреас-Саломе, Карла Маркса или Людвига Фейербаха. Они делают следующие заявления. Вам правильно сказали, что виновный всегда лжет, а все остальные говорят правду.
Ницше : Саломея виновата.
Саломея : Маркс невиновен.
Фейербах : Утверждение Саломеи верно.
Маркс : Утверждение Ницше ложно.
Кто убил Витгенштейна?
Решение: Ницше.
Если Ницше говорит правду, то Саломея виновница и, следовательно, лжец. Таким образом, Маркс не невиновен, а значит, он виновник. У нас не может быть двух виновных, так как это запрещено постановкой вопроса, и поэтому мы приходим к противоречию. Следовательно, Ницше должен лгать. Если он лжет, то все остальные говорят правду, на что они могут без возражений. Так Ницше убил Витгенштейна.
2. Экзистенциальная проблема
Сунь Цзы, Айрис Мердок и Аристотель предлагают вам подвезти. Двое из них хотят убить тебя. Никто не хочет тебя убивать. Вы должны уйти с философом, который не хочет вас убивать.
Вам сказали (правильно), что по крайней мере один из философов всегда будет лгать вам (это может быть, а может и не быть один из тех, кто хочет вас убить.)
Они делают следующие утверждения:
Солнце Цзы : Мердок и Аристотель говорят правду.
Мердок : Чтобы выжить, выберите Сунь-Цзы или Аристотеля
Аристотель : Мердок НЕ тот, кого стоит выбирать, если вы хотите жить.
Какого философа выбрать?
Решение Мердок
Если Сунь Цзы говорит правду, то Мердок и Аристотель тоже говорят правду. Мы знаем, что по крайней мере один из них лжет, поэтому мы заключаем, что Сунь-Цзы должен лгать. Таким образом, у нас есть три возможных ситуации. Либо Мердок, и Аристотель оба лжецы (и в этом случае нужно выбирать Мердока), либо Мердок лжец, а Аристотель говорит правду, и в этом случае возникает противоречие, либо Мердок говорит правду, а Аристотель лжец, в в этом случае также возникает противоречие.
Единственный логичный вывод — пойти с Мердоком.
3. Кафе де Флор
Французские философы Раймон Арон, Симона де Бовуар, Альбер Камю, Морис Мерло-Понти и Жан Поль Сартр пили в знаменитом парижском водопое. Четверо из них сидели за одним столом, а один был один в другом конце комнаты. Все пили разные напитки.
1. Тот, кто пил пиво, сидел рядом с Сартром, который никогда не пил джин.
2. де Бовуар сидел рядом с тем, кто пил абрикосовый коктейль, но это был не Сартр.
3. Камю, который никогда не пил вина, не сидел рядом с тем, кто пил пиво.
4. Тот, кто пил G&T, и тот, кто пил пиво, а Мерло-Понти не пил ни того, ни другого, сидели рядом друг с другом.
5. Мерло-Понти не пил виски или вина.
Кто какой напиток пьет, и кто пьет в одиночестве?
Решение : Арон/пиво, де Бовуар/G&T, Камю/виски, Мерло-Понти/абрикосовый коктейль, Сартр/вино.Камю пьет в одиночестве.
Самый простой способ решить эту головоломку — нарисовать сетку 5 х 5 с именами философов на одной стороне и напитками — пивом, G&T, абрикосовым коктейлем, виски и вином — наверху. Заполните сетку, поставив крестик везде, где вы знаете, что философ в этой строке не пил напиток в этой колонке.
Из 5 расставьте крестики в ячейках, где Мерло-Понти встречается с виски и вином. Из четырех устраните Мерло-Понти с помощью G&T и пива.Мы можем поставить галочку на Мерло-Понти и абрикосовом коктейле и поставить крестик во всех остальных ячейках столбца абрикосового коктейля. Я оставлю вас, чтобы заполнить остальные!
Из 1 и 3 мы делаем вывод, что Камю должен быть философом, сидящим в одиночестве.
Еще раз спасибо Джонни Томсону за пазлы. Джонни — автор великолепной новой книги «Мини-философия», в которой 150 мини-эссе о великих мыслителях и их мыслях.
Я собираю здесь пазлы каждые две недели в понедельник.Я всегда в поиске отличных головоломок. Если вы хотите предложить один, напишите мне.
Я автор нескольких сборников головоломок, последний из которых — «Книга головоломок для любителей языков». Я также провожу школьные беседы о математике и головоломках (с ограничениями). Если ваша школа заинтересована, пожалуйста, свяжитесь с нами.
Фридрих Фрёбель (1782–1852) — Биография, Философия детского сада Фребеля, Учебная программа детского сада, Распространение детского сада — Дети, Основание, школа и образование
Немецкий педагог Фридрих Фрёбель сыграл важную роль в разработке идеалистической философии дошкольного образования и создании детских садов, школ для четырех- и пятилетних детей, которые можно найти во всем мире.
Биография
Фридрих Вильгельм Август Фрёбель был младшим из пяти сыновей Иоганна Якоба Фребеля, лютеранского пастора в Обервайсбахе в немецком княжестве Шварцбург-Рудольфштадт. Мать Фребеля умерла, когда ему было девять месяцев. Когда Фридриху было четыре года, его отец женился во второй раз. Чувствуя пренебрежение со стороны мачехи и отца, Фребель пережил глубоко несчастное детство. По настоянию отца он посещал начальную школу для девочек в Обервайсбахе.С 1793 по 1798 год он жил со своим дядей по материнской линии, господином Хоффманом, в Штадт-Ильме, где посещал местную городскую школу. С 1798 по 1800 год он был подмастерьем у лесника и геодезиста в Нейгаузе. С 1800 по 1802 год Фребель учился в Йенском университете.
В 1805 году Фребель кратко изучал архитектуру во Франкфурте. Учеба дала ему чувство художественной перспективы и симметрии, которое он позже перенес в свой дизайн подарков и занятий для детского сада. В 1805 году Антон Грюнер, директор Франкфуртской модельной школы Песталоцца, нанял Фребеля в качестве учителя.Чтобы подготовить его как учителя, Грюнер устроил Фребелю, которому сейчас двадцать четыре года, пройти краткий курс у Иоганна Генриха Песталоцци в Ивердоне. Фрёбель считал, что уважение Песталоцци к достоинству детей и создание учебной среды эмоциональной безопасности были очень важными образовательными элементами, которые он хотел включить в свое собственное обучение. Его также заинтриговали уроки формы, числа и имен Песталоцци, которые легли в основу его более позднего дизайна подарков для детского сада.После обучения у Песталоцци Фребель преподавал в Школе моделей Грюнера, пока не вернулся в Ивердон в 1808 году, чтобы еще два года учиться у Песталоцци.
С 1810 по 1812 год Фрёбель изучал языки и науки в Геттингенском университете. Он надеялся определить лингвистические структуры, которые можно было бы применить к обучению языку. Особенно он заинтересовался геологией и минералогией. С 1812 по 1816 год Фребель изучал минералогию у профессора Кристиана Самуэля Вайса (1780–1856) в Берлинском университете.Фребель считал, что процесс кристаллизации, идущий от простого к сложному, отражает универсальный космический закон, который также управляет ростом и развитием человека.
В 1816 году Фребель основал в Грисхайме Всеобщий немецкий образовательный институт. Он перевел институт в Кайльхау в 1817 году, где он функционировал до 1829 года. В 1818 году Фрёбель женился на Генриетте Вильгельмине Хоффмайстер (1780–1839), которая помогала ему до самой смерти. В 1831 году Фребель основал институт в Вартензее на озере Земпах в Швейцарии, а затем перевел школу в Виллисау.Затем Фрёбель руководил детским домом и школой-интернатом в Бургдорфе.
Фребель вернулся в Германию, где в 1837 г. он учредил школу для детей младшего возраста нового типа, детский сад или детский сад для трех- и четырехлетних детей. С помощью игры, песен, рассказов и занятий детский сад был спроектирован как образовательная среда, в которой дети посредством собственной самостоятельной деятельности могли бы развиваться в правильном направлении. Правильное направление означало, что дети в своем развитии будут следовать божественно установленным законам человеческого роста через собственную деятельность. Репутация Фребеля как воспитателя дошкольного возраста возросла, и детские сады были открыты во всех землях Германии.
В 1851 году Карл фон Раумер, министр образования Пруссии, обвинил Фребеля в подрыве традиционных ценностей путем распространения атеизма и социализма. Несмотря на отрицание Фребелем этих обвинений, фон Раумер запретил детские сады в Пруссии. В 1852 году, в разгар споров, Фрёбель умер. Хотя детские сады существовали и в других землях Германии, в Пруссии они не были восстановлены до 1860 года.К концу девятнадцатого века детские сады были созданы по всей Европе и Северной Америке.
Философия детского сада Фребеля
Фребель сформировал свою образовательную философию во время прилива немецкого философского идеализма, отмеченного работами Иоганна Готфрида Гердера (1744–1803), Иммануила Канта (1724–1804) и Георга Вильгельма Гегеля (1770–1831). В «Воспитании человека » (1826 г.) Фрёбель сформулировал следующие идеалистические темы: (1) все существование происходит в Боге и с ним; (2) люди обладают врожденной духовной сущностью, которая является оживляющей жизненной силой, вызывающей развитие; (3) все существа и идеи являются взаимосвязанными частями большой, упорядоченной и систематической вселенной. Фрёбель основывал свою работу на этих принципах, утверждая, что каждый ребенок при рождении имеет внутреннюю духовную сущность — жизненную силу, — которая стремится проявиться через самодеятельность. Далее, развитие ребенка следует учению о преформации, раскрытии того, что латентно присутствовало в индивидууме. Детский сад – это особая образовательная среда, в которой происходит это самодеятельное развитие. Подарки детского сада, занятия, общественно-культурная деятельность, особенно игра, способствуют этой самореализации.
Фребель был убежден, что основное внимание в детском саду должно быть уделено игре — процессу, посредством которого, по его мнению, дети выражают свои самые сокровенные мысли, потребности и желания. Акцент Фребеля на игре контрастировал с традиционным взглядом, преобладавшим в девятнадцатом веке, что игра, форма праздности и беспорядка, была недостойным элементом человеческой жизни.
Для Фребеля игра облегчала детям процесс культурного перепросмотра, имитации профессиональной деятельности взрослых и социализации. Он считал, что человеческая раса в своей коллективной истории прошла через основные эпохи культурного развития, которые дополняли и совершенствовали ее культуру. Согласно теории культурной рекапитуляции Фребеля, каждый отдельный человек повторял в своем развитии общекультурную эпоху.
Играя, дети социализируются и имитируют социальную и экономическую деятельность взрослых по мере того, как они постепенно погружаются в большой мир групповой жизни. Детский сад создал среду, которая поощряла детей к общению с другими детьми под руководством любящего учителя.
Учебная программа детского сада
Фребель разработал серию подарков и занятий для использования в детских садах. Представляя то, что Фребель определил как фундаментальные формы, дары имели как реальный физический вид, так и скрытое символическое значение. Они должны были стимулировать ребенка донести фундаментальное понятие, которое они представляли, до ментального сознания. Подарками Фребеля были следующие предметы.
Шесть мягких разноцветных мячей
Деревянный шар, куб и цилиндр
Большой куб, разделенный на восемь меньших кубов
Большой куб, разделенный на восемь продолговатых блоков
Большой куб, разделенный на двадцать один целый, шесть половинок и двенадцать четвертей
Большой куб, разделенный на восемнадцать целых прямоугольников: три разделены по длине; три разделенных по ширине
Четырехугольные и треугольные планшеты для расстановки фигур
Палочки для обводки фигур· Цельные и половинчатые кольца для обводки фигурок
Различные материалы для рисования, перфорации, вышивания, резки бумаги, ткачества или плетения, складывания бумаги, моделирования и переплетения
Как серия, подарки начинались с простой недифференцированной сферы или круга и переходили к более сложным объектам.Следуя идеалистическому принципу синтеза противоположностей, цилиндры Фребеля представляли собой интеграцию сферы и куба. Различные кубики и их подразделения были строительными блоками, которые дети могли использовать для создания геометрических и архитектурных конструкций. Используя палочки и кольца, чтобы рисовать узоры на бумаге, дети тренировали мелкие мышцы руки, координировали движения рук и глаз и делали первые шаги к рисованию, а затем к письму.
Профессиями были такие предметы, как бумага, карандаши, дерево, песок, глина, солома и палки для использования в строительной деятельности.Занятия в детском саду включали игры, песни и рассказы, предназначенные для помощи в сенсорном и физическом развитии и социализации. Фрёбель опубликовал Mutter-und-Kose-lieder, (Материнские песни, игры и рассказы), сборник детских песен в 1843 году.
Распространение детского сада
В Европе и Северной Америке создано
детских садов. В Соединенном Королевстве Берта Ронж, ученица Фребеля, открыла несколько детских садов. В США детские сады открыли немецкие иммигранты.В Уотертауне, штат Висконсин, Маргарет Мейер Шурц в 1856 году открыла детский сад для немецкоязычных детей. В Нью-Йорке Матильда Х. Криге представила и продала материалы для детских садов, импортированные из Германии.
Генри Барнард, первый уполномоченный по вопросам образования США, популяризировал философию Фребеля в своем Common School Journal. Элизабет Палмер Пибоди (1804–1894) открыла детский сад в Бостоне, перевела несколько книг Фребеля на английский язык, организовала образовательную организацию под названием «Союз Фребеля» и учредила институт для подготовки воспитателей детских садов.
Суперинтендант школ Уильям Торри Харрис (1835–1909) включил детский сад в систему государственных школ Сент-Луиса, штат Миссури, в 1873 году. который написал писем матери о философии Фребеля в 1899 году и детского сада в 1900 году.
В начале XXI века воспитатели детских садов продолжают подчеркивать идеи Фребеля о развитии социальной стороны детской натуры и чувства готовности к обучению.Важным результатом для ребенка детского сада является готовность к интеллектуальному обучению, которое придет позже в его образовательной карьере.
БИБЛИОГРАФИЯ
D OWNS , R OBERT B. 1978. Фридрих Фребель. Бостон: Туэйн.
F РЁБЕЛЬ , F РИДРИХ. 1889. Автобиография, пер. Эмили Михаэлис и Х. Китли Мур. Сиракузы, Нью-Йорк: Бардин.
F РЁБЕЛЬ , F РИДРИХ. 1896. Воспитание человека, пер. WH Hailman. Нью-Йорк: Эпплтон.
F РЁБЕЛЬ , F РИДРИХ. 1910. Материнские песни, игры и рассказы, пер. Фрэнсис Лорд и Эмили Лорд. Лондон: Райс.
L AWRENCE , E VELYN, изд. 1969. Фребель и английское образование. Нью-Йорк: Шокен.
L ИЛЛИ , I РЕНЕ М. 1967. Фридрих Фрёбель: Избранное из его сочинений. Кембридж, англ.: Издательство Кембриджского университета.
R OSS , E ЛИЗАБЕТ Д. 1976. Крестовый поход в детский сад: создание дошкольного образования в Соединенных Штатах. Афины: Издательство Университета Огайо.
V ANDEWALKER , N INA C. 1971. Детский сад в американском образовании. Нью-Йорк: Арно Пресс и Нью-Йорк Таймс.
W EBER , E ВЕЛИН. 1969. Детский сад: его встреча с образовательной мыслью в Америке. Нью-Йорк: Издательство Педагогического колледжа, Колумбийский университет.
Результаты поиска по запросу «Фридрих Ницше»
… дебатов.
биография
Файл:Фридрих Ницше — 1864.jpg thumb 300px Фридрих Ницше, 1864
Фридрих Ницше родился 15 октября…
года.
52 КБ (7901 слово) — 17:06, 26 октября 2021
… Штраус в академических журналах годами. Когда совсем юный Фридрих Ницше начал писать критические замечания о Давиде Штраусе, Бруно Бауэр поддержал…
16 КБ (2423 слова) — 23:51, 13 ноября 2017 г.
… культура, но очень личное ее понимание. Гораздо позже Фридрих Ницше и его последователи узнают в нем поэта, впервые. ..
14 КБ (2228 слов) — 22:16, 12 мая 2017 г.
… переселенный австрийский экономист Фридрих фон Хайек, который будет … Роман с фашизмом от Ницше до постмодернизма ». Принстонский университет ..
30 КБ (4427 слов) — 09:36, 18 июня 2021 г.
…будет ли наше «понятие» об этом деле, наша «объективность». (Фридрих Ницше, «О генеалогии морали: полемика». Пер. Модемари Кларк …
17 КБ (2483 слова) — 00:16, 11 марта 2019
… язык и не только социальные системы.
Спор о Ницше
Утверждалось, что Фридрих Ницше Ницше читал книгу Штирнера, однако…
35 КБ (5494 слова) — 20:23, 6 сентября 2018 г.
… ради искусства . Она оказала глубокое влияние на эстетику Ницше, Фридриха Фридриха Ницше, чье знаменитое противопоставление аполлонизма и …
39 КБ (6016 слов) — 12:28, 7 ноября 2021 г.
… М. Ван Тонгерен. «Переосмысление современной культуры: введение в философию Фридриха Ницше». (Purdue University Press, 1999), 92
83 КБ (12 366 слов) — 22:34, 3 сентября 2021
… — которые они защищают по причинам, которые они искали после факта. Фридрих Ницше По ту сторону добра и зла», Часть первая: О предрассудках…
69 КБ (10 119 слов) — 00:08, 3 декабря 2021 г.
… . Термин «смерть Бога» возник из сочинений Фридриха Ницше в девятнадцатом веке, а позже был развит несколькими…
12 КБ (1862 слова) — 17:25, 27 октября 2021 г.
… поверхность вещей (по аналогии с индийской мыслью Индии). Фридрих Ницше одинаково скептически относился к рациональной традиции Запада и…
21 КБ (3078 слов) — 19:07, 6 марта 2018 г.
… Влияние Вагнера на литературу и философию также значительно.Фридрих Ницше входил в ближайшее окружение Вагнера в начале 1870-х…
54 КБ (8270 слов) — 15:48, 28 июля 2019
… Дар (книга) »Дар», а также Фридрих Ницше Фридрих Ницше »О генеалогии морали’ ‘.
Том 1 знакомит с…
19 КБ (2762 слова) — 15:20, 19 июня 2017
… психологическая или любая другая научная теория человеческой природы.
Фридрих Ницше был также предшественником экзистенциального движения в России…
22 КБ (3260 слов) — 17:58, 9 августа 2017 г.
… консистенция. Философия». Проверено 3 ноября …
67 КБ (9880 слов) — 18:22, 27 марта 2020 г.
… Философия s многим обязана философии Фридриха Ницше как по стилю, так и по содержанию. Философия Шестова, как и Ницше, на первый взгляд…
16 КБ (2471 слово) — 15:38, 3 июля 2018 г.
… религии
Подобно известной «смерти Бога», провозглашенной Фридрихом Ницше, или понижению Бога до статуса «мелкой случайности…
73 КБ (11 277 слов) — 23:07, 11 апреля 2020
… критик, известный как «балтиморский мудрец» и «американец Фридрих Ницше Ницше». Его часто считают одним из самых влиятельных . ..
28 КБ (4269 слов) — 23:07, 22 июля 2017 г.
… здоровье, благодаря «полноте» существования?»Фридрих Ницше, «Рождение трагедии» Или эллинизм и пессимизм» (Франклин…
24 КБ (3705 слов) — 20:13, 16 августа 2021
… Макс Вебер Вебер , Сёрен Кьеркегор Кьеркегор , Фридрих Ницше Ницше
влияние = Хайдеггер, Сартр, Альбер Камю Камю…
13 КБ (1830 слов) — 14:01, 12 апреля 2018 г.
… цифры в истории.
«Так говорил Заратустра»
Немецкий философ Фридрих Ницше использовал имя Заратустра в своей основополагающей работе …
25 КБ (3837 слов) — 17:57, 16 октября 2020
Фридрих Ницше сошел с ума после того, как якобы увидел, как в итальянском городе Турине хлещут лошадь
Много раз писатель, чтобы доказать свою точку зрения или углубить значение своей работы, ищет хороший небольшой отрывок из произведения, ранее написанного великим умом.Через некоторое время, когда конкретный автор находит что-то, что звучит правильно для его конкретного контекста, например, «Он закутался в цитаты — как нищий закутался бы в пурпур императоров» (Rudyard Kipling, Many Inventions ), затем он заключает его в кавычки и вставляет, полностью отделяя от контекста оригинала.
При достаточном цитировании эти красиво звучащие предложения, используемые вне своего первоначального окружения, со временем рискуют превратиться в представление идей, которые автор никогда не одобрял, не говоря уже о том, чтобы отстаивать.И автор может стать символом идеи, которой у него никогда не было.
Такова история человека, стоящего за фразой «Бог умер», ныне широко цитируемым высказыванием одного из величайших и, по многим оценкам, одного из самых неправильно цитируемых и неправильно понятых философов всех времен: Фридриха Ницше. Уникальная личность, философия и идеи немецкого мыслителя остаются окутанными и скрытыми чужими мнениями, как и его последние годы, движимые безумием.
Портрет Фридриха Ницше, 1882 год. Одна из пяти фотографий фотографа Густава Шульце, Наумбург, сделанных в начале сентября 1882 года.
Считается, что Ницше потерял рассудок, и одно конкретное событие 1889 года часто называют окончательным моментом его психического расстройства.
Рассказывают, что утром 3 января 1889 года, когда Ницше совершал долгую прогулку по улицам города, он увидел лошадь, которую хлестал ее хозяин. Купец, по-видимому, с трудом заставил свою упрямую лошадь двинуться с места, поэтому в отчаянии принялся стегать животное.Обезумев от этого зрелища, Ницше бросился к нему в порыве ярости, обвил руками шею лошади, чтобы защитить ее от жестоких ударов, но тут же разрыдался и рухнул на землю.
Почти арестованный за эту неожиданную вспышку, философ был быстро уведен своим другом и домовладельцем Дэвидом Фино, который отвез его домой. Следующие два дня он провел на кушетке в полном вегетативном состоянии. По крайней мере, это одна из версий событий, положенная в основу фильма о коне и его жизни после.
Его отправили в психиатрическую лечебницу в Базеле, а 18 января, всего через две недели, его перевели в психиатрическую лечебницу в Йене, где ему поставили диагноз третичный церебральный сифилис на основании того, что у него были признаки паралитического слабоумие, нервно-психическое расстройство, связанное с поздними стадиями сифилиса.
Фотография из серии «Der kranke Nietzsche» («Больной Ницше») Ганса Ольде, период с июня по август 1899 года.
При отсутствии лечения на третичной (поздней) стадии этого заболевания у инфицированных проявляется появление симптомов, связанных с нейросифилисом, которое обычно возникает через 10–20 лет после заражения.Паралитическая деменция, или общий паралич душевнобольных, является одним из них.
Многие, включая семью Ницше, считают сифилис причиной его психического срыва в то утро в Турине. Они предположили, что он заразился им ранее в своей жизни, и что, если его не лечить в течение стольких лет, это принесет свои плоды. Письма, которые он очень быстро писал до и после этого события, только укрепили их веру. Последующие сообщения людей, получивших эти письма, в конечном итоге стали основанием для его госпитализации.
Посвящение Дионису-Дифирамбену. Автор Славич, CC BY-SA 3.0.
Канал Ницше предлагает полный набор этих сочинений, помеченных как «Письма безумия» или Wahnbriefe, , которые были короткими письмами, которые он отправлял многим своим друзьям, а также королевским особам, подписанным поочередно внизу как «Дионис» или « Распятый»; эти два персонажа, сами по себе полные противоположности, много обсуждались во многих его произведениях.
Письмо Фридриха Ницше Мете фон Салис («Мадонне»): «Фрейлейн фон Салис.Мир преобразился, ибо Бог на земле. Разве ты не видишь, как радуются все небеса? Я только что завладел своей империей, бросил папу в тюрьму и позволил расстрелять Вильгельма, Бисмарка и Штёкера. Распятый». Автор, Библиотека Базельского университета, CC BY-SA 3.0.
Однако многие из его сотрудников и друзей сомневались в этом, и недавние данные указывают на альтернативные причины его болезни и смерти. Одна правдоподобная теория предложена доктором Леонардом Саксом, который в 2003 году опубликовал подробное исследование в Journal of Medical Biography , утверждая, что Ницше убил не сифилис, а медленно развивающаяся опухоль.Он категорически возражает против теории сифилиса, во-первых, потому, что записи того времени не показывают реальных признаков симптомов, которые в настоящее время считаются признаками сифилиса, таких как непроницаемость лица, неспособность писать или формулировать предложения, невнятная речь, называть немногие, а во-вторых, в те времена любой человек, у которого диагностировали третичный сифилис, умер бы в течение 18–24 месяцев. Наоборот, Фридрих Ницше прожил еще 11 лет.
Пауль Юлий Мебиус, врач, который, по словам д-раЛеонард Сакс и его журнал якобы содержали письма от двух лейпцигских врачей, лечивших Ницше.
Он добавляет, что единственным доказательством, указывающим на то, что у него сифилис, был отдельный раздел в книге, опубликованной Вильгельмом Ланге-Эйхбаумом сразу после Второй мировой войны, которая заканчивалась утверждением : «Берлинский невролог сказал мне, что Ницше заразил себя сифилисом». сифилисом в лейпцигском борделе, когда он был там студентом, и что он лечился от сифилиса у двух лейпцигских врачей. Несмотря на отсутствие доказательств в поддержку этого утверждения, его мнение было принято многими интеллектуалами, которые были более чем готовы опорочить имя Ницше и его более поздние работы, утверждая, что они были антисемитскими и являлись прямым продуктом медленно растущего безумия. Его единственной поддержкой были два письма, которые два врача отправили своему коллеге в Берлин. Письма якобы были уничтожены, а имя врача в его заявлениях так и не было указано.
«Удивительно, но этот единственный отрывок из малоизвестной книги Ланге-Эйхбаума является главным основанием, цитируемым снова и снова, прямо или косвенно, как мы увидим, в качестве «доказательства» не только того, что Ницше болел сифилисом, но также и того, что у Ницше была деменция. был вызван паретическим сифилисом», — констатирует д-р.Сакс в своем журнале. Далее он формулирует: « сплетня одного человека становится ссылкой другого человека, которая, в свою очередь, становится сноской ученого».
Фридрих Ницше. Фотография из серии «Der kranke Nietzsche» («Больной Ницше») Ганса Ольде, на которой видно, как о нем заботится его мать, Франциска Олер.
Его идеи, наслоенные на тысячи и тысячи страниц, по меньшей мере трудно понять, не говоря уже об их обобщении, не рискуя ошибиться, особенно если учесть тот факт, что его сочинения неоднозначны и часто противоречивы. .Так получилось, что многие из них, в частности его идеи, изложенные в «Воле к власти», опубликованной в 1901 году, через год после его смерти от пневмонии и истощения, были ошибочно истолкованы как служащие делу нацистов в их прославлении Übermensch (Супермен).
Не в состоянии позаботиться о себе, его мать какое-то время делала это. Он умер в 1900 году, прожив полных 10 лет в почти кататоническом состоянии. Его сестра, Элизабет Фёрстер-Ницше, взяла на себя в этот период задачу завершения его неопубликованных книг и идей.Предполагается, что многие его работы в это время были изменены и концептуализированы с ее взглядами. Она стала ярым сторонником Адольфа Гитлера и его взглядов, присутствовавших на ее похоронах в 1935 году, и она была ответственна за ложный образ своего брата как «крестного отца фашизма».
Фотография Элизабет Ферстер-Ницше.
Энциклопедия Ницше предлагает столь необходимую информацию по этому предмету , и ее издателю Кристиану Нимейеру, в интервью, которое он дал для The Daily Telegraph, заявляет «Фёрстер-Ницше сделала все, что могла, например, рассказывать истории о Ницше, писать фальшивые письма от имени своего брата и т. д. — чтобы создать впечатление, будто Ницше был правым мыслителем, как и она сама. Он и его команда из 150 выдающихся ученых обнаружили, что она пропускала части книг, в которых ее брат осуждал антисемитизм, и вместо этого реализовывала собственный фанатизм. Более того, они обнаружили целую массу фальсифицированных писем, датированных еще 1887 годом.
Библиотека бывшего архива Ницше в Веймаре, Германия, впервые основанная Элизабет Фёрстер-Ницше в 1894 году в Наумбурге. Автор: Bundesarchiv, Bild 183-1990-1221-002 / CC-BY-SA 3.0.
Это ставит под сомнение подлинность писем, которые он написал прямо перед и вскоре после того, как у него случился нервный срыв, и вполне может быть, что те, которые считаются его «Письмами безумия» или «Письмами безумия», не принадлежат Ницше в все.
Многие считают, что для того, чтобы хотя бы начать понимать противоречивые взгляды Ницше, нужно прочитать его от начала до конца. Почти все, кто это сделал, согласились с тем, что событие, произошедшее 3 января 1889 года, — это тот же день, когда он потерял рассудок и началось его схождение с ума. Но другие говорят, что история туринской лошади уходит своими корнями в слухи 1910 года, то есть через 10 лет после смерти Ницше.
Прочитайте еще одну историю от нас: сестра Ницше, Элизабет Фёрстер-Ницше, отредактировала работу своего брата, чтобы она соответствовала ее собственной антисемитской идеологии
В 2011 году венгерский режиссер и ремесленник Бела Тар снял фильм «Туринская лошадь », в котором он предлагает сюжетную линию того, что случилось с лошадью после этого события.Что же касается того, что случилось с Фридрихом Ницше, то это до сих пор неясно и является предметом множества спекуляций.
.