⋆ Реальные истории бывших наркоманов

>

Антон, 32 года, бывший наркоман

Знаете, что я понял, спустя три года трезвости? Бывших наркоманов не бывает. И главное, если ты прошел все круги ада, это удержаться тогда, когда ты думаешь, что все под контролем. Ничего оно не под контролем. Стоит попробовать еще раз, и ты снова попал.

Мне было 25 лет, когда я попробовал наркотики. Работал я менеджером, напряжение высокое, к вечеру уставал так, что не мог разговаривать. Наркотики мне предложил попробовать один товарищ, когда после очередной рабочей недели зашли выпить.

Если бы я не пил, то такое предложение бы и не принял. Но меня уверили, что я просто расслаблюсь, что от моей усталости не останется и следа. Я попробовал. И действительно, было столько энергии, что только к понедельнику к вечеру я почувствовал первую усталость.

Это был метамфетамин. Под его действием, я вдруг понял, что могу решать задачи намного быстрее. Идеи приходили яркие и ясные, а я перестал напрягаться и злиться на клиентов. Мне казалось, что я все контролирую. Состояние, которое я испытал, все время хотелось повторить.

Благодаря наркотикам я стал работать вдвое больше, и думал, что выход найден. Каждый раз я ждал пресловутой ломки, но ее не было. Раз нет ломки – я не наркоман. Я контролирую процесс и не принимаю постоянно.

А потом случился срыв. Был очень важный проект, над которым мы работали несколько месяцев. Я должен был проводить презентацию. Но нервы сдавали, и я решил принять. Я не буду говорить, что произошло со мной потом, но работы я лишился.

Я тогда подумал, что такого классного менеджера, как я, примут везде. Но даже с тем, что уволили меня по соглашению сторон, каким-то образом все крупные работодатели узнали о скандале. И меня нигде не брали на работу.

В общем, где-то через месяц закончились все мои финансовые запасы, а метамфетамин довольно не дешевый наркотик. Я подумал, надо бы остановиться. Но может в другой раз? Сейчас и так тяжело, чтобы лишать себя последнего удовольствия.

Без мета уже не видел существования. А когда денег не осталось совсем, ко мне пришел этот кошмар. Сначала поднялась температура, потом стал задыхаться. Я был уверен, что просто заболел. Потом началась дикая рвота, а от толчка я уже не отходил. Кое-как дополз до кровати после очередного приступа рвоты, и позвонил товарищу.

Он привез мне капсулу, и сказал – что это ломка. От таблетки попустило, но теперь пришел страх, что я больше нигде не могу взять мет. Я стал искать. Я думал, что вот этот раз будет последним. Каждый раз. Но как только начинало ломать, я думал только о том, чтобы убрать боль.

Между ломками был страх. Я боялся каждого шороха за углом, боялся, что за мной придут, потому что я начал воровать. Сначала кошельки на рынке, потом вскрыл сарай, потом квартиру. В моем доме выносить уже было нечего. Первый наркотик я попробовал в декабре, а к октябрю следующего года остался почти на улице.

Мне помогли. Такие, как я быстро находят компании, где можно достать, нюхнуть, затянуться, или уколоться. Первые дозы я рассчитывал очень четко. Потом я не понял, что произошло. Мы кололись, я помню только, как почти перестал дышать.

Очнулся в клинике, под капельницами. На удивление, ломки не было, и первая мысль, которая пришла в голову, что нужно найти дозу. Не то, чтобы стать трезвым, а чтобы уколоться. Потому что внутри все переворачивалось. Потому что на душе было так мерзко, что белые стены казались отвратительно серыми.

Внутри появлялась ненависть ко всем, кто был рядом. Да, со мной работал психотерапевт. Он что-то говорил о трезвости. Но какая нафиг трезвость, когда мысли об одном? Где достать?

Я ушел сразу, как только смог. И опять по новой. Я трижды оказывался на детоксикации и понял, что это мой шанс продолжать жить так же, как жил до этого.

В очередной раз, когда я попал в клинику, я неожиданно для себя, влюбился. Вот так получилось. И это стало тем моментом, когда я задумался над тем, как менять себя и свою жизнь.

Три месяца я держался, как мог. Только потом я начал общаться со своим врачом. Конец этой истории таков: я два года трезв, женат на той самой медсестре, которую встретил в центре, и сейчас я хожу в группу анонимных наркоманов.

Я  рассказываю свою историю для того, чтобы каждый наркоман понял – после первой дозы ты стал зависимый, что это прямой путь к смерти, и ничего из того, что ты себе напридумывал, не будет. Будет только грязь, боль, страх, и желание принять. Больше ничего.

Я хочу считать себя бывшим наркоманом. Но теперь я понимаю, что не бывает бывших. Когда у меня случается приступ паники, я переживаю его рядом с любимым человеком и иду за поддержкой в группу с такими же, бывшими в кавычках наркоманами. Мне повезло, потому что я всего через полтора года решил выжить. Еще немного, и эта история бы закончилась совсем по-другому.

Сейчас у меня есть жизнь. Пока очень тяжело, но я знаю, легче будет. Потом. Главное, не сорваться.

Оксана, 22 года

Моя история началась, когда мне было 17. У нас была нормальная, вполне обеспеченная семья. Я получала всегда все, что мне было нужно. Не хватало только яркой и красивой жизни, как показывают истории в кино.

Мне хотелось попробовать кокаин. Вот действительно очень хотелось. Так все ореолом романтики окутано. И еще мне говорили, что секс под коксом очень крут. Мне нравился сам процесс втягивание порошка через сто долларовую купюру. И когда представился случай, я все-таки попробовала.

И это было очень круто. Так круто, что я не захотела уходить. У меня не было рвоты или тошноты, как говорят многие, кто пробует первый раз. Я видела себя королевой, и секс был на таком полете, что мне всегда хочется его повторить.

Я поступила в институт и переехала от родителей в общагу. Просто потому, что там меня никто не контролировал. Деньги, которые мне выслали родители на оплату второго семестра, ушли на наркоту. Я была никому не подконтрольна, и это давало свободу делать все, что хочу.

На кокаин не хватало. Я начала пробовать другие наркотики, экспериментировать. У меня не было желания завязать. Обо всем первой узнала бабушка. Она забрала меня к себе в деревню. Скандал был жуткий, я ехать не хотела, но она сказала, что расскажет родителям. Мне ехать пришлось, так как реакции их я очень опасалась.

Понятное дело, об этой истории они все равно узнали быстро. Мне было страшно, потому что они собирались меня укладывать на лечение в клинику. А я думала только о том, что там наркотики я не достану. Я выпросила несколько дней, чтобы справиться самостоятельно. Помню, что рыдала и валялась в ногах отца, и еще, как плакала мама. А потом бабушке скорую вызывали.

Мы договорились, что я попытаюсь самостоятельно пережить все и бросить. Я продержалась две недели, а потом пошла искать закладку. Уже не помню, что там было, помню только то, что у меня начались галлюцинации. Я все время думала, что за мной следят, а ночью мне казалось, что за окнами кто-то прячется, или бабушка с ножом надо мной стоит.

А еще я каждый день думала о самоубийстве. Правда. Заходила  в метро, качалась на ступеньке, смотрела вниз, и прикидывала – убьет быстро или нет? Придется ждать поезда? Не знаю, что останавливало. Наверное, представляла свои кишки на рельсах. Не самая красивая смерть. Быть королевой, даже после смерти.

Все это время я выбирала то, какой смертью хочу умереть. Когда отпадало метро, я смотрела на крыши домов, выбирая самые высокие. Но шансов попасть на крышу почти не было. Ванна и вены отпадали сразу, как не удачные. Мне хотелось, чтобы смерть была яркой, и все видели. Такое, своеобразное чувство мести всем, кто меня не понимал, не принимал и не замечал.

Под кайфом идея казалась просто офигительной. Когда приходила ломка, думала только где достать.

Отец быстро узнал, что я опять употребляю, и меня быстро отправили в клинику. Полгода я их ненавидела. А потом мне стало так больно, когда мама с бабушкой приехали ко мне проведать. Я увидела, наконец, впервые за год, как поседела мама, как осунулась, и постарела бабушка. И я приняла решение. Именно мои самые близкие, мама и бабушка, стали моей мотивацией.

Я рассказываю свою историю не для того, чтобы вы меня жалели. Все дело в том, что таких историй тысячи. Я каждый день слышу новые в группе, куда хожу, чтобы встретиться с другими наркоманами на реабилитации. И больше всего, уже год, я боюсь, что снова сорвусь. Каждый день я боюсь встретить того, кто протянет мне порошок или скрутку, я не знаю, смогу ли удержаться? Или увижу наркомана под кайфом и воспоминания о прошлом кайфе завлекут с новой силой. Все время боюсь не сдержаться и вернуться.

Но я борюсь. Я слушаю истории наркоманов, которые рассказывают о том, как они видели смерть друзей. Один мальчик из группы, ему всего 25 лет, уже похоронил всех своих «друзей». Я помню историю о том, как он пытался оживить брата, с которым они вместе кололись, а потом, когда ничего не получилось, он чтоб успокоиться, ввел себе дозу. В результате оказался в реанимации, потом здесь в клинике.

Ответ психотерапевта

Во всех историях, которые нам рассказывают наркоманы, есть одно главное – все уверены, что после первого раза смогут остановиться. Но ни у кого никогда не получилось. Первый наркотик – это путь к смерти, если не лечиться. Все они думают, что могут контролировать свою жизнь, но после первой дозы они уже не могут ничего.

Приходят к наркотикам по-разному. Одни – просто попробовать, потому что интересно, другие – первый наркотик употребляют со спиртным, третьи – на спор. Тяжелее всего приходится с теми, у кого истории связаны с длительным приемом. Такие подростки обычно из крайне неблагополучных семей, у них не было возможности увидеть другой мир, без алкоголя и наркотиков.

Кстати, алкоголь и наркотики неразрывно связаны. Большинство наркоманов запивают дозу алкоголем, для того, чтобы достичь большего эффекта. Есть дети очень богатых родителей. Но чаще всего пробуют наркотик не ради любопытства, а для того, чтобы доказать себе и окружающим, что они выросли, что они могут это сделать.

Мы не берем истории тех, кто начинал принимать наркотик на зоне. Мы говорим о подростках разных социальных слоев, которых объединяет одно – наркотик.

Сегодня его так просто достать, если у тебя есть телефон и в нем телеграмм каналы. В них процветает популяризация наркомании, окружается ореолом романтики, на которую ведутся дети, с неокрепшей психикой.

Можно ли справиться с зависимостью самостоятельно? Только в том случае, если ваша мотивация настолько сильна, что вы готовы терпеть боль и психологическую зависимость. В таком случае вам помогут группы анонимных наркоманов. Есть ли такие случаи? Есть. Один из известных наркоблогеров Хабал после 15 лет зависимости уже год живет трезвой жизнью. Но такие истории скорее исключение, чем норма.

Почему нужно лечиться анонимно

Все прекрасно понимают, что наркоманы чаще всего окажутся виноватыми даже в том, чего не совершали. Справедливо или нет? Сейчас речь не об этом. Просто, если вы хотите получить новый шанс и новую жизнь, то пройти анонимное лечение – это он и есть. Это как раз из той истории, где есть счастливый финал, только на него нужно поработать.

Будет тяжело. А никто легкой жизни и не обещал! Легкая жизнь бывает только под кайфом, пока он не закончится. А потом – дно. И это дно настолько глубокое, что даже смерть его боится. Но выхода другого нет. У вас есть шанс начать лечение прямо сейчас.

Пусть ваша история не станет вашим концом. Звоните. Мы примем вас. В клинике Метод вы будете общаться не только с медицинским персоналом и лечащими вас врачами. Вы будете находиться рядом с такими же наркоманами, как вы – теми, кто решился начать жизнь с чистого листа. С первых дней трезвости вы поймете, что никто вас не осуждает и не ждет, что вы быстро изменитесь.

Ваша жизнь только в ваших руках. Мы же поможем всем, что потребуется для поддержания трезвости.

Болезнь замороженных чувств. Три истории молодых наркоманов

По данным Национального антинаркотического союза, в последние годы большинство запросов на лечение от наркотической зависимости идет от семей, где возраст наркомана от 14 до 25 лет. В основном речь идет о синтетических наркотиках. В 2020 году в Москве официальное число больных наркоманией увеличилось до 20 422, в 2019-м их было 19 935.     

26 июня отмечают Международный день борьбы с наркоманией. Два молодых парня и девушка откровенно рассказали нам свои истории зависимости. Также мы попросили психиатра-нарколога объяснить, что происходит с организмом наркомана, какие бывают последствия и почему эмпатия — ключ к здоровым отношениям в семье.   

Профессор РУДН, доктор медицинских наук, врач психиатр-нарколог, психотерапевт Инна Зражевская отмечает, что у употребляющих «синтетику» независимо от возраста и вещества начинается «неуклонное последовательное разрушение психического и физического здоровья вплоть до необратимых негативных изменений личности и полной деградации. Также рушатся все социальные связи и нарушается социальная адаптация — наркоман теряет работу, друзей, семью…»

«Считал себя Пабло Эскобаром. Но я обычный наркоман, сидящий дома на паранойе» 

Максиму 26 лет. Он рос в полной семье, родители пытались его всем обеспечить, он говорит, что даже баловали. Не хватало только внимания отца. 

«Он постоянно уезжал по своим делам, на дачу, с нами немного времени проводил. В школьные годы, классе в пятом, мне хотелось больше его внимания, я видел, как это у других ребят, отцы ездят с ними на футбол, разным спортом вместе занимаются, получают этот мужской стержень от отцов, у меня такого не было. Меня звали только на дачу или на рыбалку, а мне это не очень нравилось». 

Парень стал отстраняться от семьи и начал искать этот стержень на улице. «У меня была раньше компания одноклассников, которые сейчас живут хорошо, никто из них не столкнулся с такой проблемой, как я, они не антисоциальные люди. Но я связался с другими людьми, у них были неблагополучные семьи. Когда всех загоняли домой в десять вечера, они могли гулять и до 12, курили сигареты. Я очень хорошо влился к ним и стал душой компании». 

© Алексей Дурасов/ТАСС

Профессор Инна Зражевская говорит, что важно с самого раннего детства выстраивать отношения родителей с детьми. «Взрослый должен быть эмпатичным, правильно понимать чувства и эмоции ребенка и правильно на них реагировать. Если этого нет, то, глядя на реакции родителей, какие-то эмоции и чувства ребенок начинает считать стыдными, какие-то недопустимыми, потом он может решить, что проще вообще ничего не чувствовать. Поэтому на лекциях я называю зависимость болезнью замороженных чувств.  

Нужно понимать своих детей и принимать их такими, как они есть, тогда ваш ребенок с любой проблемой в первую очередь придет к вам. Также нужно выявлять и развивать таланты и интересы ребенка, поддерживать то, что в нем заложено, как уникальность его личности, тогда любимое дело или хобби не дадут ему попасть в зависимость. И, безусловно, необходимо развивать социальные навыки — способность адаптироваться в коллективах и группах». 

«Лет в 14 я попробовал алкоголь. Если у кого-то день рождения, было нормально купить ящик или два пива и напиться в лесу до тошноты. Иногда приходил домой пьяный, естественно, родители это видели.

Для меня было круто быть нетрезвым, это показывало мой статус на улице. Я считал, что на это смотрят все девчонки, это дает мне определенный авторитет

В этой же компании был парень, его старший брат употреблял. Раз взрослые это курят, мы тоже хотели, начали слушать русскую музыку, где поют про наркотики, мы даже не понимали, о чем текст, но уже это в мою голову вбивалось через наушники. Как-то раз этот парень украл у старшего брата вещество и мы попробовали. Не понимали, как это делать. Первый раз я покурил, и мне было плохо, я лежал на столе в лесу и не понимал, что со мной происходит. 

Читайте также

«Я не для пьянства пью, а для вкуса». Что такое «вечерний алкоголизм» и чем он опасен

Мне не хотелось больше повторять. Пришел домой, родители увидели красные глаза, но, возможно, они не сталкивались с наркотиками и им было трудно определить, что со мной. Я зашел в свою комнату, мне очень сильно хотелось спать, хотя было пять вечера. Уже тогда я хорошо врал, сказал родителям, что нашел пачку крепких сигарет и выкурил все один.

Лет в 15 мы сильнее стали стремиться к старшим ребятам, от 18 до 20 лет. Практически все употребляли, покуривали. Я видел в них авторитетов и хотел подражать им. Дома мне было неинтересно.

Как-то я уехал к отцу на дачу, лазил в его телефоне и увидел, как он общается с другой женщиной, переписывается. Меня это очень поломало. С детства были убеждения, что если человек заводит семью, то он должен всегда быть с этой семьей. Я сразу же рассказал матери, и родители развелись. Я плохо помню этот период жизни, мне мама рассказывала, что отец уехал жить в отдельное место, я остался с мамой, пропадал на улице, она меня часто находила пьянющим с какими-то взрослыми ребятами, и я постоянно им рассказывал эту историю про отца.

Взрослые предложили покурить еще раз, сказали, что в первый раз всегда плохо. Я попробовал. С 16 до 19 лет я стабильно курил. Как и сигареты: утром, в обед, вечером перед сном. Круг общения был такой же.

Позже я столкнулся с другим наркотиком. У меня были комплексы из-за лишнего веса, и я знал, что от этого ребята худеют. Я решил не заниматься спортом, а употреблять и похудеть. Потом мы начали заниматься криминалом. Угоняли машины, мотоциклы под заказ. Я получил первую судимость и подумал, что это все, раз начались проблемы с законом. Начал задумываться. Все, кто на районе продавал наркотики, либо подохли, либо их пересажали. Достать было трудно. 

Это не остановило, я узнал об электронных магазинах. Стал покупать там, это был синтетический наркотик, эффект в три раза сильнее. Я подсел, употреблял года три, последний год у меня с головой творилось непонятно что. Первые два года было «розовое употребление» (период, когда зависимый осознанно получает удовольствие от наркотика, ищет разумные оправдания употреблению и еще не ощущает последствий в разных сферах жизни — прим. ТАСС), тусовки, веселье.

Потом мне начало казаться, что за мной следит полиция, что на меня люди странно смотрят, хотя я вышел в хороших вещах. Когда был один дома, мне казалось, что сосед сверху опускает веб-камеру вниз и смотрит, чем я занимаюсь. Считал себя каким-то Пабло Эскобаром, но я обычный наркоман, сидящий дома на паранойе

Я пообщался со своими знакомыми, они сказали, что у них так постоянно. Для меня было это удивительно, потому что никто о таком не говорил и не предупреждал. Я понимал, что это клиника, это проблема, со мной может что-то произойти, и не хотелось остаться с улыбкой дебила на всю жизнь».  

Такое мощное влияние на психику человека, объясняет профессор Инна Зражевская, обусловлено способностью этих веществ напрямую проникать к нейронам головного мозга, минуя гематоэнцефалический барьер (ГЭБ). 

«ГЭБ — это защитная система, состоящая из особых клеток, которые обеспечивают барьер между кровеносной системой и центральной нервной системой, ее главная функция — поддержание постоянства внутренней среды в головном мозге. ГЭБ защищает мозг от циркулирующих в крови токсинов, микроорганизмов, клеточных факторов иммунной системы, которые воспринимают ткань мозга как чужеродную и повреждают. ГЭБ выполняет функцию высокоизбирательного фильтра, через который в мозг из артериального русла поступают питательные, биологически активные вещества, а в направлении венозного русла выводятся продукты жизнедеятельности нервной ткани.

Проникая непосредственно в ткани головного мозга, синтетические катиноны повышают содержание дофамина и норадреналина, изменяя механизмы транспорта этих моноаминов. Высокое содержание  нейромедиаторов — базис, с одной стороны, мощного и быстрого психостимулирующего действия, и, с другой стороны, неадекватного поведения и аффективных реакций, нарушений процессов восприятия и мышления.

Головной мозг подвергается прямому токсическому воздействию. Поэтому неудивительно, что психические расстройства имеют столь яркие и  разнообразные проявления. Самые частые — это психозы со зрительными и слуховыми галлюцинациями, бредовыми идеями преследования, величия, возбуждением с агрессией, искаженным восприятием всего окружающего, суицидальными мыслями и попытками, а также эпилептиформные припадки. В отдаленных последствиях эти состояния переходят в хронические психозы, выявляются снижение памяти, внимания, расстройства мышления, которые проявляются в виде нарушений речи, она становится фрагментарной, со скачкой идей, лишенная логической последовательности и конечного смысла.   

Человек теряет способность к интеллектуальной деятельности, способен выполнять только простые действия. И конечно, гибнут так называемые высшие эмоции и чувства — способность любить, сострадать, дружить, человек становится как бы бездушным». 

«Очень трудно так жить, зная, что ты скатишься на дно»

Максим попросил помощи у старшей сестры. Ему было легче говорить с ней, чем с мамой. 

«Шел по Москве нетрезвый. Понимал, что наркотик мне делает плохо, но меньше употреблять я не мог. Зависимость никуда не девалась. Я употребил, нет чувства радости, я разбитый, понимаю, что меня часов шесть будет переть и я не могу пойти домой, тупо бродил по улице туда-обратно. Шел у метро Шаболовская, решил зайти в храм, но были сомнения, могу ли зайти нетрезвым? Решился, подошел к иконам, просил бога помочь. Дня через четыре мама говорит, что нашла место, куда можно поехать. Я не понимал, куда я еду, попал на реабилитацию, прошел ее, выписался. Там давали определенные рекомендации, которые я должен был соблюдать. Я их не соблюдал. 

Была главная рекомендация — не встречаться с соупотребителями. А я встретился с девчонкой, с которой раньше вместе торчали, она сказала, что больше не употребляет, а потом подсыпала мне наркотики в колу. После этого меня понесло. Я вроде смог остановиться, дальше в тот раз не стал.  

У меня начались отношения с девушкой, мы пробыли вместе три года. Я работал, мы жили вместе и начали вместе употреблять. Два года, как и в прошлый раз, все было хорошо, ну на самом деле «типа хорошо», потому что была нехватка денег, разногласия с родителями. Очень трудно так жить, видя, что ни к чему хорошему это не приведет, зная результат, что ты скатишься на дно, но все равно продолжать это делать.  

В итоге я поговорил со своей мамой, у меня уже не было работы, эмоционально подавлен. Были мысли: зачем мне вообще жить, если я ничего не смогу добиться уже, я ведь был на реабилитации, и что сейчас? Я изучал в интернете реабилитационные центры, нашел один, он мне понравился, потому что есть акцент на все сферы, где рушится жизнь наркомана: психо-, социо-, духовная. Сейчас я нахожусь на восстановлении после этого трехгодового срыва. Я понимаю, что сам как личность не смогу подняться вверх, моя трезвость не состоится без работы над собой и помощи. Для меня остаться одному — то же самое, что прийти вновь к употреблению». 

«Я жил в страхе, но не успокоился» 

Никите 21 год, он из интеллигентной петербургской семьи. Уже полтора месяца он в реабилитационном центре проходит лечение от наркотической зависимости. Чтобы «дойти до своего дна», ему понадобилось всего полтора года.    

«Попал я сюда из-за наркотиков, употреблял системно их недолго, от якобы легких до синтетики. Все началось в 2013 году, я первый раз попробовал покурить, мне было 13 лет. Я был всегда смелым мальчишкой и дерзким, не особо боялся родителей. У меня был официально зафиксирован синдром гиперактивности, я был очень беспокойный, мне давали успокоительные в детстве какое-то время.  

И вот мне приятель дал попробовать покурить. Спустя месяц попробовал еще раз, так потихонечку, летом, шаг за шагом я продолжил. Ближе к 15 годам я покуривал раз в две недели точно.  

© Алексей Дурасов/ТАСС

Позже попробовал галлюциногенные наркотики, сейчас и смешно, и страшно, но мне тогда показалось, что я увидел, как устроен мир, анализировал поведение людей. На самом деле я ошибался, потому что забывал про свое психическое здоровье, увлекаясь мыслями о чужом. Мне даже нравилось не повеселиться в компании, на тусовке, а взять одного компаньона и поговорить, погулять по улицам Петербурга, посмотреть на прекрасное. Но сейчас я понимаю, что можно было и по-другому, без этого всего.  

Шло время, в 2018 году по своей ужасающей глупости я решил устроиться работать кладменом. Проработал полтора месяца. Устроился в один магазин, взял наркотики и понял, что куда-то я не туда иду, и весь «товар» забрал. Веселился с друзьями месяца полтора. Потом появились опять тупые мысли, и летом я снова туда устроился. Все мои родственники — порядочные творческие люди, и узнать такое о своем единственном сыне и внуке было ужасно. Много я им навредил, бабушка с дедушкой чуть от меня не отказались. Я жил в страхе, но не успокоился.  

Родители решили меня отправить в армию, я взял академ в музыкальном училище. В армии попал в оркестр, думал, что это лучшее наказание, которое могло быть. Послужил, первый месяц я ничего не употреблял, но потом мне друзья стали приносить наркотики. Я покуривал периодически. Так я провел год в армии. Демобилизовался, друзья мне организовали «праздник». Они принесли таблетки и предложили мне. Спустя пару недель я попробовал синтетику и стал употреблять все чаще.  

Спустя полгода я попал в реанимацию. Врачи сказали, если бы привезли чуть позже, я бы не выжил. Родителям наврал, что перепил, но они поняли, что это не так, и мне пришлось признаться».  

Никита близко общается со своей мамой и всегда старался ей обо всем рассказывать. Но, как он сам говорит, ему легко ее обмануть.

«Я брал ее деньги, говорил, что на еду, а тратил на наркотики. Мог залезть в телефон и незаметно перевести себе на Сбербанк Онлайн.  Осенью 2020 года я влюбился, и, когда у нас были какие-то ссоры, шел употреблять, было, что 20 дней подряд. Набрал микрозаймов, бабушке пришлось все это выплачивать, потому что я только веселился.

В край я ошалел этой весной 2021 года, я не мог без наркотика, нужно было каждый день. Еще я старался покупать что-то дорогое, «качественное», тогда не понимал, какое тут может быть качество, если это все тебя убивает?  

И в один день я работал за компьютером, неожиданно пришли люди домой и меня увезли в «ребцентр». За это я родителям очень благодарен, не злился на них ни секунды, сам бы вряд ли остановился. Я доволен тем, что я на лечении, занимаюсь спортом, здесь очень клево, ем как не в себя. Рад, что так все закончилось, будущее за этим есть большое, а там, в употреблении, вряд ли будущее было. У меня уже пошли мысли попробовать что-то потяжелее, слава богу, что не попробовал».   

«Как так можно жить? Адский круг этот не отпускает» 

Валерии 20 лет, на фотографиях она — стройная длинноволосая брюнетка с длинными ресницами и яркими чертами лица. Выглядит благополучной, здоровой, ухоженной девушкой. Но была такой она не всегда.

«С 16 до 19 лет кололась я страшно, каждый день, была судимость, до сих пор она есть, три года условно за кражу. Начали выпадать волосы, я весила 42 килограмма, все из дома вынесла — мамино золото, технику. Начала употреблять я лет с 12. У меня неполная семья была, всегда были какие-то проблемы дома. Мне тема наркотиков была интересна, где-то в 12 лет я начала выпивать. Мой старший брат двоюродный встречался с девушкой-цыганкой, вместе покуривали, и через пару месяцев мы попробовали синтетику. Так и началась моя программа. Это было тогда модно». 

© Алексей Дурасов/ТАСС

Профессор Инна Зражевская отмечает, что мода на нездоровый образ жизни может стать решающим фактором в пользу употребления у подростка. «Культ «звездности» и копирования всего за «звездами», которые сегодня делают PR в основном на «шикарной» жизни, неотъемлемыми атрибутами которой являются наркотики и алкоголь, поток абсолютно прозрачных намеков о радостях и безопасности злоупотребления с экранов ТВ и смартфонов — мы недооцениваем значимость влияния всех этих аспектов, которые становятся поведенческими шаблонами юношей и девушек.  

У подростков еще не сформированы полностью аналитические функции мышления, поэтому способность здраво проанализировать ближайшие и отдаленные последствия того, что тебе предлагают сделать, недостаточная, решение принимаются чаще импульсивно, «на эмоциях» либо по аналогии с действиями своих лидеров».

Читайте также

«Заниматься мне нужно собой, и тогда будет счастье». Жизнь созависимых людей

«Я попадала на реабилитации, в больницы, по 28 дней три раза отлежала, там находила только больше знакомых наркоманов и снова шла употреблять. В итоге в 14 лет я попала на первую серьезную реабилитацию на полтора года, у меня не было осознания, что есть проблема, что я зависимая.  

Вышла в 16 лет и была уверена, что все будет нормально, про наркотики я забыла. Через два-три месяца я начала выпивать, а потом вернулись и наркотики. Начала колоться.

Приходилось делать закладки, потому что денег не было, а доза все росла и росла. Последнее время я жила в подъезде, у меня ни вен не было, ни здоровья, вся разваливалась. Просыпаешься каждый день и думаешь: «Господи, как так можно жить?» Адский круг этот не отпускает. Ты понимаешь, что не найдешь дозу — будет ломка, а может, и смерть. Очень сложная такая жизнь.  

Родители помогли, нашли реабилитацию, пробыла там десять месяцев, недавно вышла. Осознание есть, что плохо, что хорошо. Но даже сейчас сложно жить. Но физически я себя чувствую просто прекрасно, я наконец-то сплю нормально, ем нормально, не надо никуда бежать, чтобы намутить. Сейчас я трезвая, живу с мамой на море, восстанавливаю свое здоровье и отдыхаю».     

Что делать, если у вас или у вашего близкого проблемы с наркотиками 

Заместитель председателя Национального антинаркотического союза Алина Гусельникова объясняет, что у молодежи как таковой мотивации к выздоровлению нет. «Им кажется, что будущее — это где-то там, я еще молод, я все успею, все попробую и всегда смогу остановиться. Страха смерти еще нет. Даже если были передозировки, подросток верит, что его организм достаточно силен и он справится».

• Нужно обратиться за помощью. В любом случае зависимость — это заболевание. «Условно, если у нас зуб болит, мы же не занимаемся самолечением. Мы знаем, какие могут быть последствия от самолечения. С зависимостью то же самое. Но все равно до сих пор есть восприятие, что это про силу воли, про мотивацию, но никак не про заболевание. Сами пациенты и родственники могут себя успокаивать: ну он же вот два месяца не употреблял, и сам зависимый может тешить себя этим. Но он не задумывается, а почему тогда снова начал? И вот это самый главный вопрос». 
• Стоит признаться семье. «Мы же говорим о людях до 30 лет, и, возможно, родственники будут участвовать в выздоровлении финансово. Нужно рассказать жене, близким, чтобы люди понимали, что с тобой происходит и как они могут помочь». 
• В зависимости от вещества надо понимать, нужно ли медикаментозное вмешательство, либо амбулаторная работа с психологом, либо стационарная реабилитация.
• Родственникам в любом случае нужно обратиться к специалистам. Можно позвонить на Всероссийскую горячую линию помощи при разных видах зависимости — 8 800 600 77 72, и там проведут подробную консультацию, по которой определят, нужно ли посещение врача-нарколога или можно сразу воспользоваться услугами центра социальной реабилитации. Либо обратиться к наркологу, который может определить стадию и вид зависимости.
• Если это ваш близкий, можно изучить в интернете, какие есть способы помочь зависимому. И обязательно нужно участвовать в выздоровлении. «Не вмешиваться в процесс реабилитации, жестко его нарушая, а заниматься собой. В любом случае зависимый вернется с лечения, и нужно понимать, как дальше с ним жить, как с ним коммуницировать».
• Есть редкие случаи, когда зависимый не может уехать на реабилитацию. Например, один воспитывает ребенка, единственный кормилец в семье. Рекомендуется посещение терапевтических групп. Собрания «Анонимных наркоманов» есть в каждом городе, а также онлайн. Стоит попробовать изучить эту программу и начать выздоравливать.

Мария Барыбина

Редакция ТАСС не поддерживает употребление наркотической, табачной и алкогольной продукции
​​​​​ 

Живое выздоровление: правдивые истории выздоровления от зависимости

Автор Джеймс Малерви

Взгляд на жизнь тех, кто обратился за лечением от наркозависимости

За расстройством, связанным с употреблением психоактивных веществ, стоят люди – люди с реальными историями борьбы и триумфа.

Истории о наркомании и алкоголизме обычно сопровождаются короткими безликими сюжетами в новостях. Но в каждой истории есть более глубокий человеческий элемент, о котором слишком часто не рассказывают.

Мы собрались, чтобы послушать четырех смелых людей: всех, кто попал в тиски зависимости, и всех, кто продолжает жить в выздоровлении, помогая и вдохновляя других на этом пути.

Это их истории. Прочитайте об их путешествиях и узнайте, как лечение от наркозависимости сыграло разные, но важные роли в их жизни.

История Джины

«Я был в активной зависимости с 13 лет. Я начал принимать героин и продолжал употреблять до 33 лет».

Джина общительный человек, поэтому ее душа сияет в ее глазах. Не услышав ее историю, вы никогда не поймете, какие испытания и невзгоды она пережила, чтобы добиться того, что она имеет сегодня.

«В 2005 году я был на высоте, упал с высоты 20 футов и сломал себе спину и запястье, но я остался. На тот момент я весил всего 70 фунтов. Моя семья должна была подготовить мои похороны. Я сказал маме, что умру от этой болезни, что это моя судьба.

«В наркомании вы живете в прошлом, как это было, когда вы были ребенком, стоя на углу и попивая 40-ки или болтаясь в баре. Это единственная болезнь, которая убеждает вас в том, что у вас нет болезни. Он хитрый, сбивающий с толку и могущественный».

Как и у многих людей, Джина пережила расстройство, связанное с употреблением психоактивных веществ, до тех пор, пока однажды она не нашла в себе силы обратиться за помощью.

«Я тусовался в Кенсингтоне на морозе и вдруг на мгновение очнулся. Как будто моя голова и мое сердце внезапно оказались на одной и той же странице, и я подумал: «Что ты делаешь? Это нехорошо.

«До этого дня я был в 11 реабилитационных центрах. Но тогда я зашел в кризисный центр и впервые сказал: «У меня нет дома, и у меня его не было четыре года». Я умираю, и мне нужна твоя помощь». И они это сделали.

«У меня был социальный работник, который действительно боролся за меня. Люди будут относиться ко мне плохо. С их точки зрения, я был просто наркоманом. Но мой социальный работник сказал мне: «Мы будем очень сильно бороться за вас. Мне нужно , чтобы вы, , упорно боролись за вас». Она отправила меня на курс детоксикации. Я начала ходить на собрания и тусоваться с девочками, которые жили в реабилитационном доме».

Для Джины очень важна была сильная система поддержки, особенно ее семья.

«Слава Богу за мою семью. Одна из вещей, которая разбивает мне сердце, это то, что я не всегда была рядом со своей семьей, как мне кажется, должна была быть. Мной действительно двигала зависимость. Они поддерживали меня на протяжении всего моего пути.

«Теперь я собираюсь поступить в колледж, чтобы получить степень младшего специалиста по социальной работе. Я действительно не знаю, чем бы я еще занимался, если бы не работал в сфере выздоровления, мой подопечный звонит мне каждый день в 16:34, и у меня есть группа выздоравливающих женщин, которых, я знаю, они всегда будут любить. меня, который всегда будет рядом со мной.

«Я бы сказал каждому, кто думает, что у него есть проблема: надежда есть. Не отказывайтесь от этого. Вы любимы. Ты кто-то».

Ваша история выздоровления начинается сегодня.

Позвоните сейчас 1-800-ВОССТАНОВЛЕНИЕ

История Патрика  

«Есть несколько разных способов возникновения одержимости. Некоторые навязчивые идеи — это просто нежелательные, повторяющиеся мысли — они ощущаются как очень сильное желание. Тогда есть тип, который происходит, но не имеет за собой этого чувства. Это просто мысль. Что касается меня, я мог бы ехать по дороге в полном здравом уме, думая: «О, я просто остановлюсь, чтобы выпить пару кружек пива». И это может в конечном итоге разрушить мою жизнь».

Путь Патрика к выздоровлению был долгим и трудным, но, в конце концов, успешным. Его употребление наркотиков началось, когда он был подростком. И, как и многие виды прогресса, его улучшение не всегда происходило по прямой.

«Я подрался с полицейским в 16 лет. Мой первый реабилитационный центр был в 17 лет, меня выгнали через 10 дней, а через 3 месяца я вернулся туда. У меня было 6 или 7 месяцев трезвости, может быть, даже немного дольше. Потом я вернулся и выпил.

«Вновь я протрезвел, когда мне было 24 года. За это время у меня было 11 лет трезвости. В 35 лет мы с женой пережили развод — и много чего произошло. Я только что выпил. Мне потребовалось бы 10 лет, чтобы стать трезвым более 30 дней».

«Я то входил, то выходил из Анонимных Алкоголиков, это было постоянно. Ходил бы на собрания и ничего бы не происходило, все равно хотелось бы пить. Очень плохие навязчивые идеи. Так продолжалось около 10 лет. Я потерял все. Я потерял действительно хороший дом, мою машину переоформили, а мои 401 тысяча пропали».

Несмотря на то, что Патрик спускался на дно за дном, он не мог оставаться трезвым. В конце концов он решил обратиться за помощью к своему отцу, имевшему 28 лет трезвости.

«Я пришел к отцу домой с двумя спортивными сумками. Наконец я сказал: «Вот оно. Я духовно сломлен — я больше так не могу».

«Я смог оставаться трезвым в течение 9 месяцев — встречи каждый день, ежедневная молитва, действительно в середине программы. Но настал день, когда я снова выпил».

«Я был в реабилитационном центре около 10 дней, и я просто продолжал думать про себя: «Я сделаю все, что угодно, дай Бог, я больше никогда не хочу пить». встреча. Там парень порекомендовал мне пойти к кому-то домой, где проходило изучение Большой книги. Я пошел в дом, и он начал говорить, и все, о чем он говорил, я был как, это я — он знает, через что я прохожу. Так что он начал проводить меня через Большую Книгу и шаги, и я начал освобождаться от того, что заставляло меня пить.

Возможно, самая поразительная черта характера Патрика — его острое самосознание. Это черта, которую он отточил во время выздоровления, и это важная причина, по которой он, наконец, добился такого большого успеха в том, чтобы оставаться трезвым.

«В первую очередь это был мой эгоцентризм, мое эго. И я не имею в виду эгоистичных. Я имею в виду эгоизм, обиды, страх, то, что поглощает людей с проблемами алкоголизма. Шаги предназначены для того, чтобы взглянуть на это с другой точки зрения. Должна быть эта внутренняя капитуляция, чтобы трезвость произошла. Это помогает вам быть ориентированным на других. Выводит тебя из себя. Это держит вас действительно связаны с другими людьми.

«В течение последних года или двух я регулярно бывал в тюрьмах, чтобы встретиться с людьми, у которых проблемы с алкоголем. Несмотря на то, что я никогда не был в тюрьме, я могу понять некоторых из них, которые на грани пьянства. Когда я говорю, я описываю свой опыт и то, что произошло со мной во время моего выздоровления. Я говорю им, как говорю своим спонсируемым: «Мы собираемся прочитать эту книгу. Построчно. Постранично. И у нас будет много работы».

«Я получаю большое удовольствие, помогая другим людям. Товарищество. Благодаря этому я свободен от своей зависимости».

Патрик обрел свободу, сдавшись, пройдя шаги по Большой Книге и расчистив путь для своих отношений с Богом. Тем самым он восстановил часть себя, которой не хватало, пока он пил.

«Все начинается с капитуляции. И первое, что нужно сделать, чтобы сдаться, — попросить кого-нибудь о помощи. Какой бы ни была эта помощь. И, надеюсь, вы доберетесь до места, которое может предложить необходимую вам помощь. Это стоит того.»

История Джулса

Один из стереотипов о зависимости заключается в том, что она затрагивает только тех, у кого неблагополучные семьи или кто подвергался жестокому обращению. Но когда мы поговорили с Джулс, мы узнали, что ее история решительно бросает вызов этим идеям.

«Хотел бы я рассказать вам какую-нибудь историю о моем ужасном, жестоком и заброшенном детстве. Но я этого не делаю. Я из обычной семьи. У нас буквально был белый частокол.

«В детстве я чувствовал себя неуверенно. Я боролся с расстройствами пищевого поведения. Я не мог справиться с тем, чтобы смотреться в зеркало. Лет в 15 я начал пить. Как только я выпил, я стал другим человеком. Для меня это была свобода, но позже она стала тюрьмой.

«Это была моя идея принести выпивку своим друзьям. Мы ходили в среднюю школу, где соревновались, и большинство детей считали выпивку социальной бестактностью. Когда мы начали это делать, все остальные могли взять это и оставить в покое до следующего раза. Я не мог этого сделать, что сбивало меня с толку. Почему все остальные могли остановиться после выходных, а я оставался одержимым пьянством весь день каждый день?»

Употребление алкоголя Джулс начало влиять на ее повседневную жизнь. Это мешало ей заниматься тем, что она любила, это, безусловно, портило отношения, которые у нее были с близкими.

«Я все опускал и опускал свои стандарты. Когда я пошел в колледж, это действительно взлетело. Я присоединился к женскому обществу, подружился с торговцами наркотиками. Я был свободен пить и употреблять, как я хотел. Это заставило меня почувствовать себя сильной, как будто меня было не остановить. А потом он перестал работать. Мой алкоголизм прогрессировал до такой степени, что я больше не мог напиваться. Решение, которое я нашел, чтобы справиться с жизнью, подвело меня. У меня был выкидыш, я была настолько оторвана от общения, что даже не знала, что беременна. Я чувствовал себя одиноким, растерянным и разбитым. Мой университет попросил меня уйти, и все прекратилось. Это был катализатор, который заставил меня сдаться.

«Я пришла домой и решила найти терапевта для лечения. Я рассказал ей обо всех своих проблемах, а она сказала, что я алкоголик. ‘Нет я сказала. «У меня мелирование и французский маникюр, я никоим образом не алкоголик. Разве я не шизофреник или что-то в этом роде?» Я не знал, что это тело работает против меня. Как только я начал пить, я не мог остановиться. Если мне удавалось остановиться, мой разум говорил мне, что я могу пить, как нормальные люди.

«Мой терапевт познакомил меня с моим первым спонсором, который отправил меня на мое первое собрание по 12 шагам. У меня были все отговорки, чтобы не пойти. Но как только я туда попал, я остался. Я нехотя продолжил. Было что-то в людях, которых я не мог понять, что заставляло меня продолжать. Теперь я знаю, что это был свет внутри них — солнечный свет духа — который говорил со мной.

«Протрезветь в 21 год было непросто. Все мои сверстники все еще были на вечеринках в колледже, а я отправился в духовное путешествие. Это был самый трудный и самый смелый поступок, который я когда-либо делал.

«Двенадцать шагов касаются духовности. Они не о трезвости. Они о духовном росте, и трезвость является побочным продуктом этого. Жить по духовным принципам — это не то, что делали другие 21-летние. Сообщество выздоравливающих тогда тоже было другим. Не было такого количества молодых людей, выздоравливающих, как сегодня. Пришлось начинать жизнь с нуля. Все, во что я верил, все, чем я был, и мое восприятие жизни должны были измениться.

«Мое выздоровление было путешествием. Как женщина, часть моего пути заключается в том, чтобы найти свой голос и понять, кто я есть. После почти десятилетия жизни в выздоровлении я могу сказать вам, что долгосрочная трезвость не для слабонервных. Многое произошло за эти девять с половиной лет. В три года трезвости я похоронил своего лучшего друга на свете. Это разбило мне сердце и исцелило меня бесчисленными способами одновременно. Я искал духовности и связи с моей высшей силой с отчаянием, которого у меня никогда не было.

«Сейчас для меня задача состоит не в том, чтобы бороться с желанием выпить, а в том, чтобы оставаться увлеченным выздоровлением и воодушевленным духовностью. Долгосрочная трезвость заключается в постоянном поиске — стремлении расти, стремлении помочь другим, поиске своей истины и жизни в соответствии с ней. Речь идет о саморефлексии, о том, чтобы оставаться способным к обучению, оставаться скромным и не ставить под угрозу свою мораль независимо от мирских последствий».

Выздоровление Джулс было связано не столько с поиском себя и своей правдой, сколько с избавлением от алкоголизма. Теперь, с новой жизнью, к ней вернулась уверенность.

«Однажды мой спонсор рассказал мне историю. Она стриглась, и эта маленькая девочка рядом с ней посмотрела на себя в зеркало и сказала: «Боже мой! Посмотри, какой я милый!» И я просто подумал про себя, что я чувствую каждый божий день. Я наконец-то чувствую себя комфортно в своей шкуре. Я точно знаю и принимаю то, кто я есть, со всеми недостатками и всем остальным».

Ваша история выздоровления начинается сегодня.

Позвоните сейчас 1-800-ВОССТАНОВЛЕНИЕ

История Кэти

Говоря с Кэти, первое, что вы заметите в ней, это ее уверенность. Она говорила так, будто ничего не боялась, но ее история выздоровления доказывала, что она не всегда излучала такое же бесстрашие.

«Мой отец скончался после 35 лет непрерывной трезвости. Он был руководителем, очень успешным. Имел шестерых детей. Даже когда он выздоравливал, мы не говорили об этом. Это было похоже на наш секрет.

«Нам запрещали пить. Но я пил. Я получил вождение в нетрезвом виде и пошел на лечение. Мне было 22 года, я учился в колледже и думал: «Я не такой, как эти люди в лечении». Но я собрал свои мокасины и свитера и сыграл роль.

«Раньше я оставался трезвым из-за моего отца. Я стала волонтером в наркологическом центре. Начал там, когда мне было 22. Я был консультантом по детоксикации. Тогда я был консультантом по деятельности. Затем я был амбулаторным консультантом.

«Потом я забеременела тройней и не могла работать. Когда они у меня появились, я был активен в АА около 10 лет и продолжал работать на местах. Но у меня было немного эгоизма. Все говорили: «Ты спас мне жизнь». Я отвечал: «Конечно, спас». И я начал думать: «Мне больше не нужно ходить на собрания». Я перестал ходить».

«Я начал пить, когда мне было 40 лет, после 18 лет трезвости. Я получил три DUI за полтора года. Прогресс алкоголя огромен. Если вы бросите пить, то снова начнете пить, как если бы вы пили все это время. Я потерял лицензию, мой брак распался, и я пил до смерти».

Просить о помощи не всегда легко, и Кэти не стала исключением.

«Мне было очень тяжело вернуться в АА. Но я снова стал активным членом АА. Мы с мужем в то время еще жили вместе. Женщины из АА подходили и говорили: «Ты можешь это сделать, Кэти». Вы не можете сожительствовать. Тебе нужно съехать».

«Итак, я здесь. Я замужем 20 лет, у меня трое детей. Женщины в АА говорят: «Ты достаточно сильная, чтобы уйти». А я говорю: «Не знаю, смогу ли». Когда я уехала из родительского дома, я вышла замуж. Я даже никогда не платил по счетам.

«Я решил, что мне нужно идти. Я должен уйти.

Успешный путь Кэти к выздоровлению начался с поиска вне себя. В глубине души она знала, что что-то по-прежнему не так. Когда она работала в Реабилитационных центрах Америки, произошло нечто, изменившее ее путь к лучшему.

«Мне было очень трудно восстановить свое выздоровление. Всегда чего-то не хватало. я никого не спонсировал; никому не помогал.

«Я знал одну девушку, она приходила на собрания, рассказывая о Большой Книге. S0 Я обратился к ней. Я сказал: «Мне нужна помощь. Мне нужно, чтобы ты провел меня через эту книгу». Так что она буквально провела меня по книге строчка за строчкой, с самой обложки. Она сказала мне: «Тебе очень больно, Кэти». Она сказала: «Мне нужно быстро проучить тебя с этой книгой»9.0007

«Она обучала меня книге, чтобы я мог учить кого-то другого. Я чувствовал, что у меня есть цель. Это дало мне больше сострадания, и я стал больше интересоваться решением, а не проблемой.

«Вот совет, который я бы дал тому, кто борется: помедленнее. Попробуйте сделать что-то хорошее для кого-то другого.

«Благодаря активному участию в программе я стала лучшей матерью, девушкой и другом. В целом я больше сосредоточен на том, чтобы давать другим, а не получать. Мое выздоровление — самое большое благословение в моей жизни сегодня».

Зависимость — это хроническое заболевание, а не личная неудача. За каждым примером стоит человеческое лицо, и есть реальная надежда, что избавление от зависимости может изменить вашу жизнь.

Если вы считаете, что вы или ваш близкий страдаете от злоупотребления наркотиками или алкоголем, мы можем помочь. Позвоните нам сегодня, чтобы узнать больше о нашем лечении наркомании и начать работу. Или щелкните здесь, чтобы просмотреть другие истории восстановления.

Центры восстановления Америки не связаны с Анонимными Алкоголиками и не поддерживаются ими.

Позвоните сейчас 877-520-9659

Автор:

Джеймс Малерви

Джим Малерви — старший директор по цифровому маркетингу Центров восстановления Америки (RCA) и с энтузиазмом помогает RCA в выполнении своей миссии по спасению более 1 миллиона жизней.

Архив личных историй — Партнерство для избавления от зависимости

Архив личных историй — Партнерство, чтобы покончить с зависимостью — Партнерство, чтобы покончить с зависимостью

Изменение моей истории

Я научился на своих ошибках и последствиях своих действий, и мои дети знают историю моего выздоровления.

Мой путь к выздоровлению принадлежит мне, но это путь, которым я делюсь с другими

В этом суть выздоровления. Наши истории не просто похожи. Иногда они могут быть абсолютно одинаковыми. На каждой встрече есть красивое, беспорядочное и мощное сообщество общих историй. Истории, которые, я надеюсь, помогут кому-то еще.

«Что, если» после передозировки моего сына

1 сентября 2014 года я отвез своего старшего сына на перегруженной машине в Вустерский государственный университет. Я никогда не чувствовал такой гордости за свои 18 лет отцовства. Я мечтал об этом рубеже. В течение нескольких месяцев я планировал, делал покупки и смотрел в невероятно светлое будущее.

История любви Логана

День святого Валентина обычно наполнен розами и конфетами, счастьем и воспоминаниями о тех, кого мы любим. Я всегда была мамой, которая уделяла большое внимание праздникам и дням рождения, и как раз когда я смотрела на подарочный пакет своего сына на День святого Валентина, у нас зазвонил телефон. В 20:37 14 февраля 2021 года наш мир изменился навсегда.

Загрязнение фентанилом привело к передозировке моего сына

Октябрьским утром в четверг Сэнди Снодграсс получила новость, которую ни один родитель не должен был услышать. Ее сын, Роберт Брюс Снодграсс, был найден мертвым. Он умер от передозировки фентанила.

Зависимость проявляется во многих формах. Это моя история.

Зависимость проявляется во многих формах, и я думаю, что о психическом здоровье и его связи с расстройствами, связанными с употреблением психоактивных веществ, говорят недостаточно. Итак, я говорю об этом, и это моя история.

3 способа борьбы с употреблением алкоголя подростками без использования тактики запугивания

Когда кто-то, включая подростка, проходит курс лечения от алкоголизма и токсикомании, стандартной практикой является определение некоторых причин, по которым он начал употреблять алкоголь, и преимуществ, которые, по его мнению, он получает. из этих веществ.

Системы, которые должны были его поддерживать, неоднократно подводили моего сына

9 июля 2021 года мы потеряли нашего старшего ребенка, Рори, из-за передозировки опиоидов. Ему было 29 лет. Подводя итоги последних 20 лет борьбы Рори с СДВГ, психическим здоровьем и употреблением психоактивных веществ, он кажется устрашающим. Я помню день, когда он родился, переполненный необходимостью обеспечить его безопасность. Грустно осознавать, что не всегда можешь защитить своих детей.

Почему мы выступаем за сообщества по уходу, ориентированные на выздоровление

Когда родители, наконец, понимают, что употребление наркотиков их ребенком — это не «просто фаза», они начинают ужасающий путь к поиску какого-то лекарства. Было бы полезно, если бы это путешествие не было отмечено ложной информацией, стигматизирующими мнениями, хищными поставщиками услуг и необразованным медицинским сообществом.

Я полон решимости почтить память тех, кто погиб от передозировки

Десять лет назад, в начале опиоидной эпидемии, мой сын Кори умер от передозировки героина в возрасте 23 лет. Я так мало знал об опиоидной зависимости, когда Кори боролся . Я не знаю никого, у кого умер ребенок, не говоря уже о передозировке.

О’Нил, основатель Bonfire, о выздоровлении, анимации и кошках-талисманах

Я действительно хотел, чтобы эта возможность помогла людям найти надежный источник информации о зависимости и поддержки. Это то, что я хотел бы иметь, и то, что я видел, как друзья и семья изо всех сил пытались найти.

Когда у меня заканчиваются силы, я думаю о других, которые боролись с зависимостью

Участник команды Partners for Hope Marathon Джейсон Браун рассказывает о своем пути к выздоровлению, в ходе которого он много бегал.