Отец Афанасий из Кадома Рязанской области

Отец Афанасий: сила Бога правит миром

Люди в большинстве своём веруют в Бога. Ведь сам Господь сотворил нас такими, вложив в сердца наши стремление поклоняться Ему, Всемогущему Творцу всего движимого и недвижимого.

Но как сохранить эту веру? Как не отойти далеко от Отца небесного, как не поддаться суетным заботам настолько, что о Боге вспоминаешь лишь по большим церковным праздникам…

Для помощи нам, запутавшимся в жизненных дебрях, и трудятся такие иноки, как архимандрит Афанасий (Культинов), духовник Милостиво-Богородицкого женского монастыря в г.Кадоме Рязанской области.

К нему едут со всех концов России, чтобы получить его верный совет, чтобы послушать его тихие искренние рассуждения о православной вере, о духовных целях каждого, кто пришёл в этот мир.

Отец Афанасий умеет подобрать такие ёмкие и точные слова, что ему веришь безоговорочно.
Это и неудивительно: мудрый старец за свои более чем 70 лет жизни повидал многое, и тяжёлые испытания сделали его душу здравомысленной, прозорливой и сострадательной.

На пути в монашество его наставниками были настоящие подвижники веры ХХ столетия — о.Иоанн Крестьянкин и архимандрит о.Алипий; его рукоположение в священство почтили своим присутствием будущий Святейший патриарх Кирилл и архимандрит Авель (Македонов).

В своих воспоминаниях о.Афанасий особенно выделяет ту роль, которую сыграли в его судьбе служители Никольского храма в Касимове о.Василий Романов, о.Владимир Правдолюбов и архимандрит Иоанн (Крестьянкин).

Именно они и начали его воспитывать, что привело впоследствии к твёрдому решению мирского человека Анатолия Культинова отбросить в сторону все достижения — достойную профессию (2-й помощник капитана на судне), репутацию хорошего работника — и пойти на церковное служение, чтобы стать в дальнейшем широко известным о.Афанасием.

Огромное волнение вызывают в каждом верующем воспоминания о.Афанасия о проповедях архимандрита Иоанна, умевшего Словом Божьим вознести разум и сердце слушателя на небеса, умевшего поднять и возвысить человека над греховной юдолью нашей.

Имея таких великих учителей, подвижник Божий будущий отец Афанасий и сам становился великим, готовясь к ежедневному подвигу молитвы к Богу и любви к ближнему своему.

Отец Афанасий готов выслушать любого человека, понимая, как нелегко живётся нам в этом нечестивом мире, и его непоколебимое упование на помощь Бога укрепляет паству в истинной вере в Жизнедателя, с которым пребудем вечно.
Старец Афанасий сам страдает болезнью ног, но смиренно терпит физические мучения и учит смирению нас, многогрешных. Он молится за нас, и благодарные люди рассказывают, как молитвы о.Афанасия исцеляли их, облегчая недуги телесные и душевные.

Паломники, посещающие святую обитель в Кадоме — Свято-Милостиво Богородицкий монастырь, — восторженно говорят о том особом состоянии души, которое возникает во время бесед с о.Афанасием.

Каждого человека, словно нежным облаком, окутывает сострадательная любовь старца ко всем людям, его горячее желание облегчить тяжкую жизненную ношу людскую. Отец Афанасий воспринимает горе обращающихся к нему как своё собственное горе, молясь за них Богу денно и нощно.

Не упустите возможность увидеть воочию человека, избравшего для себя трудную дорогу и целеустремлённо идущего по ней к Вечности.
Обращайтесь к нам — и мы поможем вам посетить Кадомский Свято-Милостиво Богородицкий монастырь в удобное для вас время.

Записаться сейчас

Паломничества

Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь

Паломническая поездка в монастырь Святого Александра Свирского

Паломническая поездка старец Иоанникий в Чихачево

Интересные статьи

Александр Свирский

Архимандрит Петр

Старец Иоанникий

Духовнику Кадомского Милостиво-Богородицкого монастыря архимандриту Афанасию (Культинову) исполнилось 80 лет

20 февраля 2017 года свой 80-летний юбилей  отметил  архимандрит Афанасий (Культинов), духовник Кадомского Милостиво-Богородицкого монастыря. С особой теплотой духовенство, духовные чада, также многие и многие верующие в этот день выразили батюшке свои самые искренние пожелания крепости духовной и телесной, помощи Божией во всех трудах и начинаниях.

Предлагаем вниманию читателей воспоминания отца Афанасия, записанные  десять лет назад, в год его 70-летия.

Архимандрит Афанасий (Культинов) со своей матерью (ныне схимонахиней)Родился я в тридцать седьмом году в деревне Большое Ляхово Ермишинского района Рязанской области. Мама моя занималась крестьянским хозяйством, весь день работала, воспитывать нас ей некогда было. Церкви у нас не было. Самый близкий храм – в Савватьме, за восемь километров. Соответственно, в храм не ходили, в душе веру содержали. Молиться тоже почти что не молились… Но вера была. И когда я учился в Торопове, мама мне сказала: «Не вступай ни в октябрята, ни в пионеры, ни в комсомол». И я не вступал, раз мама сказала. Никак особенно меня за это не притесняли. Ведь мы в деревне жили, здесь за этим делом не так сильно следили. Может быть, по Божию Промыслу все таким путем сложилось.

Хотя, надо сказать, при низком уровне культуры нравственное состояние молодежи все равно было лучше, чем сейчас. Люди чище были. Когда я был юношей, поцеловать девчонку была целая проблема. Стыд страшный. Это сейчас совершенно по-другому… Благочестие, оно не сразу уходит, оно истощается через поколения. Вот через три-четыре поколения сильно засветилось наше безбожие. А раньше это было не так заметно… К тому же, период войны очень благотворно сказался на человеческих чувствах. Каждая семья пострадала: или отец не вернулся, или брат… В каждом доме была эта рана, люди несли тяготы скорби и были сострадательны, была любовь. Хотя жили без информации – у нас электрический свет в деревне только в пятьдесят шестом году провели.

В сорок шестом году мне было девять лет, я во второй класс ходил. Тетрадей у нас не было. Правда, их продавали, кто-то, может, покупал, но у матери денег не хватало, поэтому мы резали газеты, сшивали и на них писали. Ходили в чем придется, галош, конечно, тоже не было. Из дерева вырезали что-то типа колодок и потом на веревочках привязывали к сапогам. Одежда тоже была самая примитивная.

Питание было совсем скудное – даже хлеба ржаного мы не видели. Голод. Женщины терли картошку и пекли из нее хлеб. Еще ели лебеду, да и хлеб из нее тоже готовили. Щавель собирали. И из желудей тогда хлеб делали… Правда, мама из желудей хлеб не пекла – он очень тяжелый, твердый, потом колом в животе стоял. Но самое странное, что при всех этих трудностях и горестях никто тогда особенно не болел: какая рана появится, два-три дня – и все заживало. А сейчас каждая рана месяцами живет. Может, дело в экологии? Вероятно, запас физической прочности, как и вера, передавался от родителей. Я замечаю, что мы сильнее своих детей, дети сильнее внуков – люди по состоянию своего здоровья мельчают. И по духу мельчают. Моей маме девяностый год, а она мне говорит: «У меня, сынок, ничего не болит… Ничего… Я себя хорошо чувствую». Хотя у нее порок сердца был. Учителя у нас безбожию не противостояли: «человек произошел от обезьяны» и все такое… Они все знали правду, но ведь очень трудно стать против течения, сказать, что ты верующий, что человек Богом сотворен. Все мы шли по линии наименьшего сопротивления. Не было твердости веры исповедовать Христа. Хотя Правдолюбовы, те отличались. Отец Владимир, когда мальчиком был, на уроках отвечал, что мир Богом создан, и учителя ему колы ставили. Правдолюбовы не отрекались, они исповедниками были уже в школе, детьми. А мы не могли так, мы такого воспитания не получили.

Как я уже сказал, храма у нас не было. В тринадцать лет я с мамой ходил причащаться в село Савватьма. Приходил священник на нашу улицу служить молебны водосвятные. Помню, я тогда подростком был, лет тринадцати-четырнадцати, мама говорит: «Подойди к кресту, священник покропит». А я не пошел. Ребята не пошли – и я не пошел… Мне стыдно. Вот такая была вера. Она внутри содержалась, а исповедничества не находила.

Матушка моя Зоя тогда тоже в церковь мало ходила, а вот ее тетка, Мариамна, ходила в церковь и меня уговаривала: «Анатолий, давай ходи в храм. Давай, давай…» Она посещала старца протоиерея Иакова Цветкова, которому тогда было под девяносто лет. Именно она первый раз привела меня к батюшке, и я причащался у него на дому.

Отец Иаков старец был смиренный. У него не было одного глаза – не знаю, как он его лишился. Много пришлось ему пережить. Его отправили в ссылку, а по дороге посмотрели на него и говорят: «Дедушка, поезжай домой, нечего тебе тут…» Отпустили его конвоиры. И приехал он в Касимов. У отца Иакова очень болели ноги. Он отслужит, а потом поднимет ногу на табуретку, снимет сапог – там полсапога крови. Вот такие подвижники были. Так мне впервые встретился человек, который, вроде, внешне не представлял собою ничего особенного, а в то же время был глубоким молитвенником.

Когда я первый раз у отца Иакова причастился, то сам взял крест, поцеловал его и положил. Я совершенно не представлял, как положено себя вести. Ну, конечно, поисповедовался. Потом я ему говорю: «Батюшка, я вино и водку пить не буду, нисколько». А он смотрит на меня и спрашивает: «А ты где вычитал?» Я говорю: «Не знаю, так решил». – «Дорогой мой, совершенным можно и водочки выпить, а несовершенным ни капли нельзя».

Так что в церковь меня Господь через тетку Мариамну привел. А до этого, когда я жил на другой квартире, я чуть не попал к баптистам. Они такие активные, надоедливые – утянули бы меня, потому что я к Богу стремился. Вот Господь меня и сохранил от них – я начал ходить в Никольскую церковь. Первые три года очень тяжело мне это давалось. Я ведь ростом большой. Приду, стою у Боголюбской иконы Божией Матери (в церкви, как заходишь, она с правой стороны)…

В Никольском храме служил отец Василий Романов, подвижник, которому было девяносто лет. Он был художником. Потом отец Владимир Правдолюбов с ним служил, а позже отец Иоанн (Крестьянкин)[1]. Вот они и начали меня воспитывать. Тогда я был уже семейный. В шестьдесят третьем году мы с матушкой повенчались: поехали к отцу Анатолию Правдолюбову, брату отца Владимира, за восемь километров от Касимова, он нас и повенчал.

К тому времени я был вторым помощником капитана, встал вопрос о моем уходе с работы, так как я принял твердое решение пойти на церковное служение. Уходил очень тяжело, потому что были там люди, которые работали в известном отделе. Кто-то радовался, кто-то ехидничал, что директору за меня попадет. Но директор (он путешествовал, даже в Чехословакию ездил, что по тем временам было редкостью) долго смотрел на меня, рассматривал внимательно-внимательно, а потом говорит: «Ты подал прошение – я подписал. Я тебя отпускаю». Достойный человек. А ведь это был шестьдесят седьмой год, пятьдесят лет советской власти праздновали, а я им подарок преподнес – заявление об уходе.

Собралась тогда комиссия, человек семь. Глава города присутствовал, а весь разговор вел представитель КГБ. Вот начинает мне вопросы задавать: «А почему ты ушел? А почему ты то, а почему ты это?..» Я начинаю ему объяснять, что я читал книги святые, по вере ухожу. «А что тебе Церковь дала? Что ты так стремишься туда?» – «Ну вот, давайте я вам скажу, что мне Церковь дала. Я, будучи вторым помощником капитана, подражая своим начальникам, когда работал, вскрывал груз, брал, что мне надо: канат надо отмотать – двадцать метров отцепим, заберем домой. Надо игрушки, какие везут или вилки с Павлово, никелированные, – вскрываем пломбы, берем. И без последствий, совесть молчала. А когда я стал в церковь ходить, я уже ни к одному грузу не прикоснулся. Теперь я за собой слежу. Меня совесть обличает, если я совершаю грех, ворую. Вот что Церковь мне дает». Вижу – срабатывает. Потом кэгэбешник говорит: «Ну, ты дочь воспитаешь, она белой вороной будет». Я сказал: «Нет, не будет». – «Ну, а какую пользу обществу приносит твое хождение в церковь?» Я говорю: «Туда приходят люди, которые работали всю свою жизнь. Сейчас они пенсионеры, им трудно, а я им готовлю, чтобы они могли молиться, чтобы тепло у них было (я истопником при храме трудился). Почетно…» – «А как же ты, помощник капитана, возишь дрова на салазках?» – это они начали гордыню задевать. «Я, – говорю, – не считаю, что в этом есть что-то нехорошее. Я не ворую, не делаю ничего плохого». Такой вот допрос мне устроили.

Вообще трудные времена это были. Моя дочь Наташа шестидесятого года рождения. В школе учительница, татарка, спросила ее: «Наташа, а ты крестик носишь?» – «Ношу». – «И я верующая, и я ношу». И стала беседовать с ней, попутно выспрашивая обо всем. А тогда ведь строго было. В конце концов говорит: «Крестик сними». Потом меня вызвали. Тут уж началось исповедничество мое. Я пошел, с ними говорил, исповедовал Бога. Они отстали.

Я тогда уже решительным образом был настроен. И Правдолюбовы меня выручали. Все они рисковали, и прежде всего отец Владимир, который меня духовно окормлял. Я воспринял от него то, что смог взять.

Помню, как к нам отец Иоанн (Крестьянкин) приехал. Вот что любопытно: когда он появился в нашем храме, я в смущении пошел к отцу Иакову: «Батюшка, приехал священник, католик». Маленькая бородка. Крест дает целовать особо. Руки целовать не дает. И только потом, когда я уже стал отцу Иоанну прислуживать, я понял, кто пришел. Я увидел и почувствовал, как он проповедует. Он брал книжку, вроде, читал… но, думаю, он брал ее просто для того, чтобы свою силу укрывать. Брал книгу и своей проповедью поднимал тебя туда, в небеса, и делал страшное. Он возносил твои разум и сердце… Под тобой пропасть – думаешь, сейчас упадешь с такой высоты, разобьешься! Так он мог человека поднять и возвысить. И, конечно, он все видел. Например, он мне рассказал, сколько раз его из церкви в церковь переводили, выгоняли… А потом я понял, что это все и про меня говорилось. Пришел к нам однажды какой-то монах, бесноватый, может. Собрал этот монах тех, кто был в церковной сторожке, и разделил кусочек хлеба: «Вот это благодать, приобщайтесь к ней». «Ах, прозорливый…» – припали к нему все, кто там был: прислужные, уборщицы. Отец же Иоанн вечером приходит, говорит: «Толюшка, ты зачем к нему подошел? Человек это больной. Надо быть осторожнее…» А он ведь не был при этом, и ничего ему не рассказывали. Ну, а эти наши уборщицы неоднократно видели, как, когда отец Иоанн заходил в храм, на амвоне лампады внезапно сами зажигались.

Потом мне было попущено такое испытание: у меня в ушах начало шуметь, видно, враг нападал, и помыслы пошли. Я отцу Иоанну сказал – он помазал, и все прошло. А потом какие-то нападения на меня начались, другие помыслы: «Не спасешься… Погибнешь…» – и все такое прочее. Он подходит ко мне и говорит: «Сам спасешься, и семья спасется!» – прямо на помыслы ответил. Вот такие моменты были. В шестьдесят шестом году отец Иоанн от нас ушел. Сам я тогда еще мирянином был, но желал Богу служить в священном сане.

По материалам сайта Православие.ру

Святой Афанасий Метеорский — Православная Церковь в Америке

Память 20 апреля

Тропарь и кондак

Святой Афанасий, сын богатых родителей, родился в 1302 году в Ипате, известном средневековом городе Новых Патр, и в Святом Крещении был наречен Андроником. Его мать умерла во время родов, а через короткое время скончался и отец. Таким образом, юный Андроник в очень раннем возрасте потерял обоих родителей. Затем он нашел сочувствие, привязанность и любовь брата своего отца, который позаботился о его воспитании, позаботился обо всех его нуждах и научил его читать и писать.

После захвата его родного города каталонцами в 1318/19 году вождь франков взял Андроника в свой дом. При первой же возможности Андроник сбежал и оказался на свободе. Он поспешил воссоединиться со своим дядей, который был сослан в отдаленное место. Андроник нашел его, и они вдвоем заказали проезд на корабле, направляющемся в Салоники. Однако благочестивый дядя страдал хронической болезнью суставов и через некоторое время скончался в монастыре Акапниу.

Затем Андроник поселился у императорского секретаря военного командования, который на короткое время стал его опекуном. Андроник хотел обучаться светскому обучению и классическим исследованиям. Поскольку у него не было денег, чтобы платить инструкторам, он стоял снаружи и слушал, пока обучали студентов. Некоторые философы школы заметили его любовь к учебе и его рвение, поэтому они обучали его, не требуя платы.

Воспользовавшись знаниями своих учителей, Андроник стал довольно образованным и культурным. Тогда он решил отправиться в паломничество. Когда ему исполнилось семнадцать лет, Андроник отправился на Афон, где беседовал со многими святыми отцами, ища их молитв и благословений. Афонские отцы, однако, не позволили мальчику остаться, так как он был еще безбородым юношей.

Андроник отправился в Константинополь, посещая храмы и приложившись к мощам святых. Там он познакомился с несколькими выдающимися и добродетельными отцами, такими как Григорий Синайский, будущий Вселенский патриарх Исидор (1347-1350), который поддержал святителя Григория Паламу, а затем сделал его митрополитом Салоникским, Даниил Исихаст и другие знатные деятели монашеская община. С их помощью он был посвящен в тайны исихастской жизни и, как пчела, собирал все полезное и необходимое для приобретения добродетели.

В 1325 году он отправился на Крит, где пробыл некоторое время и жил как аскет, получая гостеприимство от добродетельного и милосердного критянина. Когда он заметил, что этот человек пытается заманить его обратно в мир, чтобы жениться на его дочери, он решил покинуть мир. Поэтому он вернулся на Афон в 1332 году, когда ему было около тридцати лет. В Милее на Святой Горе он был принят в послушники двумя добродетельными отшельниками, Григорием и Моисеем, достигшими вершин добродетели. Впоследствии был пострижен иеромонахом Григорием, приняв имя Антоний. Он быстро отличился, а затем получил свое новое монашеское имя Афанасий, когда был пострижен в великую схиму.

Однако грабительские набеги турок и сложившиеся в то время неблагоприятные обстоятельства вынудили святого Афанасия покинуть Афон вместе со своим духовником Григорием и другим учеником Гавриилом. В Салониках и Берии многие важные люди были готовы оказать им гостеприимство, но два монаха не согласились остаться, потому что Афанасий испытывал большое отвращение к светскому обществу и к городскому шуму.

Итак, по совету епископа Сервийского Иакова (город между северной Фессалией и южной Македонией) они отправились к фессалийским скалам Стагой, которые биограф Афанасий описывает как «самые большие и высокие скалы, сотворенные Богом от начала мира». По совету епископа они нашли скалы, но на них не было ничего живого, кроме стервятников и ворон.

Иеромонах Григорий и святой Афанасий поселились на скале Стилоса, которая сегодня называется Скалой Святого Духа. Григорий оставался там целое десятилетие. Через некоторое время отец Афанасий удалился, с благословения своего наставника, в пещеру в скале. Там, в молитве и уединении, он проводил время, плетя корзины, так что он никогда не был праздным и таким образом был защищен от опасности впасть в искушение.

В поисках еще большего уединения и безмятежности, всегда с благословения старца Григория, он избрал другую скалу, «место для отшельников, скалу, вознесшуюся высоко в небо», куда он отправился около 1340 года, на этот раз навсегда. Скала так называемая Платилифос (Широкая скала), которую сам Афанасий называл Метеорон, имя, сохранившееся через века и относившееся, в общем, ко всему комплексу окрестных монастырей, прославившихся далеко за пределами России. Греция.

Вооружившись крыльями Святого Духа, с непоколебимой волей и верой, смиренный монах Афанасий почти взлетел и наконец ступил на эту залитую солнцем скалу, до сих пор касавшуюся только лучей солнца, как сказано в сигиллионе (апрель 1580 г. ) Вселенского Патриарха Метрофана III: «Побуждаемый божественной любовью, святой монах Афанасий, взяв крылья Святого Духа, впервые прилетел к этой залитой солнцем скале, господствовавшей в Стагоях, и справедливо названной Метеороном. , будучи самым высоким из всех. Там он нашел святое место, истинный рай, в котором вместо плодоносящих деревьев были люди, приносящие божественные плоды Святого Духа».0005

Там Афанасий построил свой подвижнический приют и организовал первую систематическую монашескую общину со строгим общежительным Уставом, который сам же и сформулировал. Братство под руководством Афанасия насчитывало четырнадцать членов. Первоначально святой отшельник построил храм Божией Матери, которой и посвятил монастырь, о чем сам сказал своим собратьям-подвижникам незадолго до смерти: «Поручаю вас покровительству Пресвятой Богородицы и Приснопамятника Девы Марии, которой посвящен этот монастырь». Он построил еще один храм в честь Преображения Господня, который впоследствии стал собором монастыря и дал ему окончательное название Спасо-Преображенский монастырь, сохранившееся до наших дней.

Святой Афанасий превратил эту крутую и неприступную скалу в легкий путь к нашему Господу, Который является Краеугольным камнем нашей Церкви: «Этот твердый камень, Отче, ты потрудился, чтобы сделать его путем к Краеугольному камню».

Сегодня, поднимаясь по каменистой лестнице к монастырю, слева перед входом можно увидеть скит святого Афанасия в естественной расщелине скалы, устроенный как скромное и простое жилище с небольшой часовней. Здесь, по преданию, святой отшельник сначала жил в одиночестве после того, как поднялся на Широкую Скалу, а до того, как построил на скальном уступе храм, с кельями для монахов, которые стали собираться там.

Каким бы смиренным ни был Афанасий всю свою жизнь, он оставался обычным монахом. Возможно, благодаря своему большому смирению, он не оставил письменных текстов, хотя был очень хорошо осведомлен и хорошо образован.

По словам его биографа, скончался мирно после непродолжительной болезни (желчного пузыря и печени) в возрасте семидесяти восьми лет, вероятно, в 1380 году, 20 апреля.