Пророчество Петра Дурново / ВЕЛИКАЯ ВОЙНА. 1914 – 1918

Всегда есть те, кто предвидит будущее, но не всегда к ним прислушиваются

Андрей Иванов, Борис Котов

08.10.2014

Аналитическая записка Петра Николаевича Дурново (1842–1915) — министра внутренних дел в революционные 1905–1906 годы, а затем многолетнего лидера правой группы Государственного совета (1906–1915), составленная им накануне Первой мировой войны, давно приковывает к себе внимание историков и публицистов. Записку эту нередко называют «пророческой», а ее автора, «человека замечательно умного», «гениальных способностей, огромной силы, неподражаемой работоспособности, и почти чудесной проницательности», некоторые исследователи провозглашают оракулом и даже «русским Нострадамусом». И это неудивительно, так как многое из того, о чем предупреждал правящие сферы Дурново зимой 1914 г. спустя три года оказалось явью.

«Жизненные интересы России и Германии нигде не сталкиваются»

«…Если и вещал тогда предупреждающий голос, то именно из правых кругов, из рядов коих вышла <…> составленная в начале 1914 г. записка одного из твердых и, конечно, особо травимых правых – П.Н. Дурново, предсказывавшего, какие последствия для России будет иметь надвигающаяся война», — отмечал в эмиграции видный историк церкви, человек консервативных воззрений Н.Д. Тальберг.

Содержание этого достаточно объемного документа хорошо отражено в заголовках разделов «Записки», данных ей уже при публикации в советской России: 1. Будущая англо-германская война превратится в вооруженное столкновение между двумя группами держав; 2. Трудно уловить какие-либо реальные выгоды, полученные Россией в результате сближения с Англией; 3. Основные группировки в грядущей войне; 4. Главная тяжесть войны выпадет на долю России; 5. Жизненные интересы Германии и России нигде не сталкиваются; 6. В области экономических интересов русские пользы и нужды не противоречат германским; 7. Даже победа над Германией сулит России крайне неблагоприятные перспективы; 8. Борьба между Россией и Германией глубоко нежелательна для обеих сторон как сводящаяся к ослаблению монархического начала; 9. Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой трудно предвидеть; 10. Германии, в случае поражения, предстоит пережить не меньшие социальные потрясения, чем России; 11. Мирному сожительству культурных наций более всего угрожает стремление Англии удержать ускользающее от нее господство над морями.

Автор «Записки», предельно четко обозначив расстановку сил, предупреждал, что при начале военного конфликта, который неминуемо разразится из-за соперничества Англии и Германии и перерастет в мировой в случае вовлечения в него России на стороне Британии, приведет к тому, что ей придется выступить в роли оттягивающего пластыря. Предвидя целый ряд осложнений в результате войны, Дурново констатировал: «Готовы ли мы к столь упорной борьбе, которой, несомненно, окажется будущая война европейских народов? На этот вопрос приходится, не обинуясь, ответить отрицательно».

При этом Дурново указывал, что союз между Англией и Россией не открывает перед последней абсолютно никаких выгод, но сулит явные внешнеполитические проблемы.

Анализируя далее притязания Российской империи и возможности их достижения, правый политик приходил к заключению, что «жизненные интересы России и Германии нигде не сталкиваются и дают полное основание для мирного сожительства двух государств». Поэтому, считал Дурново, ни труднодостижимая победа над Германией, ни тем более поражение от нее не сулили России абсолютно никаких благ – ни во внутреннеполитической ситуации (ослабление монархического начала, рост либеральных и революционных настроений), ни в экономике (развал народного хозяйства и большие долги по займам), ни во внешней политике (естественное желание союзников по Антанте ослабить Россию, когда в ней уже не будет нужды). Вывод из «Записки» следовал такой: «С Англией нам не по пути, она должна быть предоставлена своей судьбе, и ссориться из-за нее с Германией нам не приходится. Тройственное согласие – комбинация искусственная, не имеющая под собой почвы интересов, и будущее принадлежит не ей, а несравненно более жизненному тесному сближению России, Германии, примиренной с последней Франции и связанной с Россией строго оборонительным союзом Японией».

Вместе с тем, Дурново указывал и на слабость российского либерализма, который в случае глубокого кризиса, вызванного грядущей войной, не сможет сдержать революционного выступления. Если самодержавной власти хватит воли пресечь оппозиционные выступления достаточно твердо, то, полагал консервативный аналитик, «при отсутствии у оппозиции серьезных корней в населении, этим дело и кончится». Но если правительственная власть пойдет на уступки и попробует войти в соглашение с оппозицией (что в итоге и произошло), то она лишь ослабит себя к моменту выступления социалистических элементов. «Хотя это и звучит парадоксально, – писал он, – но соглашение с оппозицией в России, безусловно, ослабляет правительство. Дело в том, что наша оппозиция не хочет считаться с тем, что никакой реальной силы она не представляет. Русская оппозиция сплошь интеллигентна, и в этом ее слабость, так как между интеллигенцией и народом у нас глубокая пропасть взаимного непонимания и недоверия».

Предрекая далее неизбежные в случае войны с Германией революционные выступления, Дурново предупреждал: «Начнется с того, что все неудачи будут приписаны правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него, как результат которой в стране начнутся революционные выступления. Эти последние сразу же выдвинут социалистические лозунги, единственные, которые могут поднять и сгруппировать широкие слои населения, сначала черный передел, а засим и общий раздел всех ценностей и имуществ. Побежденная армия, лишившаяся, к тому же, за время войны наиболее надежного кадрового своего состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованною, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению».

«Эффект разорвавшейся бомбы»

Однако в 1914 году должного внимания на «Записку» П. Н. Дурново не обратили. Переданная императору и некоторым влиятельным сановникам, она оставалась абсолютно неизвестной широким кругам российского общества до 1920-х годов.

Впервые «Записка» была опубликована на немецком языке под заголовком «Довоенный меморандум Дурново царю» в германском еженедельнике «Reichswart», который с 1920 г. издавал видный немецкий публицист консервативного направления граф Э. Ревентлов, после чего ее перепечатали и другие иностранные издания. Как отмечалось во вступлении к германскому изданию «Записки», документ этот сохранился в нескольких экземплярах, один из которых находился в бумагах некоего русского министра, переведшего его после революции на немецкий язык. Произведя эффект разорвавшейся бомбы, сенсационный документ вскоре был опубликован на русском языке в русско-немецком монархическом журнале «Ауфбау».

В Советской России фрагменты этого примечательного документа впервые были приведены известным историком Е.В. Тарле в 1922 г., а затем, в связи с большим интересом к «Записке», текст ее был полностью воспроизведен в журнале «Красная новь». Как утверждал Тарле, «эта записка даже не всем министрам была сообщена; только после революции она сделалась известной нескольким лицам, которым случайно попал в руки литографированный экземпляр ее». Однако каким образом «Записка» оказалась в руках Е.В. Тарле, и что представлял собой этот экземпляр, остается неизвестным.

Апокриф, подделка или подлинник?

Удивительная прогностическая точность «Записки» и то обстоятельство, что широко известной она стала лишь в послереволюционное время, когда многое из того, что предсказывал Дурново, уже свершилось, неизбежно вызывало скепсис и порождало сомнения в ее подлинности. Публицист левых взглядов Марк Алданов (М.А. Ландау), например, замечал, что «когда читаешь эту “Записку”, то порою кажется, что имеешь дело с апокрифом». Алданову казалось совершенно невероятным, каким образом царский чиновник «мог так поразительно точно и уверенно предсказать события гигантского исторического масштаба». Но в «Ульмской ночи» М. Алданов уже не выражает никакого сомнения в подлинности «Записки»: «Политические предсказания хороши, когда они совершенно конкретны. Конкретно было предсказание, сделанное за несколько месяцев до Первой мировой войны бывшим министром Дурново, и я это предсказание считаю лучшим из всех мне известных, да и, прямо скажу, гениальным: он предсказал не только войну (что было бы нетрудно), но совершенно точно и подробно предсказал всю конфигурацию в ней больших и малых держав, предсказал ее ход, предсказал ее исход».

Впрочем, о том, что «пророческая записка» не является мистификацией, есть и вполне конкретные свидетельства. Эмигрантский деятель Д.Г. Браунс писал, что этот «документ был изъят из бумаг Государя <…> и подтвержден в эмиграции теми немногими, кто его видел».

Это утверждение находит подтверждение в целом ряде источников. Как утверждала графиня М.Ю. Бобринская (урожденная княжна Трубецкая, дочь генерал-лейтенанта Свиты и командира Собственного Его императорского величества конвоя) в письме к А. И. Солженицыну, она читала эту записку до революции и потому может ручаться за ее достоверность. Машинописная копия «Записки» (причем в дореволюционной орфографии) сохранилась в Государственной архиве Российской Федерации среди бумаг патриарха Тихона, датированных 1914–1918 гг. и в фонде протоиерея Иоанна Восторгова, который также составляют документы до 1918 г. Также известно и о машинописном экземпляре «Записки», отложившимся в Отделе рукописей Института русской литературы в фонде члена Государственного совета, видного юриста А.Ф. Кони. Вариант «Записки» сохранился и в Бахметьевском архиве (США) в бумагах бывшего министра финансов П.Л. Барка.

Кроме того, о «Записке», поданной ПН. Дурново императору в феврале 1914 года, сообщается в мемуарах бывшего товарища министра внутренних дел генерала П.Г. Курлова, вышедших в Берлине на немецком языке в 1920 г., однако в русскоязычном издании это упоминание по неизвестной причине отсутствует. Упоминают «Записку» Дурново в своих мемуарах и М. А. Таубе, занимавший в 1914 г. должность товарища министра народного просвещения, а также баронесса М.Э. Клейнмихель. По словам же директора департамента Министерства иностранных дел В. Б. Лопухина, хотя сам он «Записки» Дурново в руках не держал, но ее читал и пересказывал ему член Государственного совета, занимавший в 1916–1917 гг. пост министра иностранных дел, Н.Н. Покровский. «В чем-чем, но в осведомленности и в уме Петру Николаевичу Дурново, при всех его отрицательных качествах, отказать было невозможно, — писал придерживавшийся либеральных взглядов В. Б. Лопухин. — И записка его заслуживала внимания. Высказывался опытный государственный человек, как никто другой уяснивший себе внутреннее положение России в ту пору <…>. Автор записки будто сумел предсказать события так, как они в действительности и разыгрались. Однако оправдавшемуся впоследствии пророчеству в то время веры придано не было».

«В своих предсказаниях правые оказались пророками»

Хотя «Записка» П. Н. Дурново поражает реалистичностью сделанного в ней прогноза, а также ясностью и логичностью приведенных аргументов, тем не менее, высказанные в ней мысли были характерны для консервативных кругов русского общества.

Как справедливо отмечал один из мемуаристов, к тому, о чем писал в «Записке» Дурново, призывал в то время «целый “хор” официальных правых». И это действительно было так.

Если обратиться к предвоенным взглядам таких русских консервативных публицистов и правых политиков как Ю.С. Карцов, Г.В. Бутми, П.Ф. Булацель, К.Н. Пасхалов, И.А. Родионов, А.Е. Вандам, Н.Е. Марков и др., то в них действительно можно обнаружить много общего с «Запиской» П.Н. Дурново, ибо все они также выступали против англо-русского сближения, желали избежать конфликта с Германией и оценивали потенциально возможную русско-германскую войну как «самоубийственную для монархических режимов обеих стран». Близок Дурново по внешнеполитическим воззрениям был и С.Ю. Витте, также считавший гарантом европейского мира русско-франко-германский союз, и потому выступавший противником англо-русского сближения. Перед началом Первой мировой войны Витте высказывал мысли очень сходные с теми, что нашли свое отражение в «Записке» Дурново. Доказывая тезис о губительности для России войны с Германией, Витте называл англо-русский союз «ошибкой, связавшей России руки». «“Война — смерть для России, — утверждал отставной премьер. <…> Попомните мои слова: Россия первая очутится под колесом истории. Она расплатится своей территорией за эту войну. Она станет ареною чужеземного нашествия и внутренней братоубийственной войны… Сомневаюсь, чтобы уцелела и династия! Россия не может и не должна воевать”». Таким образом, Дурново не написал в своей «Записке» ничего такого, чтобы не было сказано и другими противниками втягивания России в войну с Германией, другое дело, что сделал он это наиболее ярко, точно и доходчиво.

Важно обратить внимание и на дату подачи «Записки» императору (февраль 1914 г.), которая далеко не случайна. Дело в том, что 30 января 1914 г. последовала отставка председателя Совета министров В. Н. Коковцова, и у консерваторов появился шанс добиться переориентации внешнеполитического курса страны. Давление на государя, оказанное со стороны Дурново, было продолжено его единомышленниками. М.А. Таубе сообщает в мемуарах о двух секретных собраниях петербургских «германофилов» в марте 1914 г., на которых было признано, что Россия не готова к военному столкновению с австро-германским блоком, и вступление в войну на протяжении еще трех-четырех лет явилось бы для нее актом «политического самоубийства». В связи с этим на заседании Императорского русского исторического общества, происходившем 26 марта в Царском Селе под председательством Николая II, консерваторы попытались убедить царя в необходимости избежать войны путем сближения с Германией. Однако Николай II, по словам мемуариста, ограничился замечанием, что, пока он царствует, мир со стороны России не будет нарушен.

Сторонники ориентации на Германию не ограничивались пропагандой своих взглядов в правящих кругах России. В феврале 1914 г. один из наиболее влиятельных российских консерваторов, издатель журнала «Гражданин» князь В.П. Мещерский опубликовал в австрийской газете «Neue Freie Presse» статью, где утверждал, что общеевропейская война будет иметь для России катастрофические последствия. Единственный выход князь видел в сближении России с Германией и Австро-Венгрией вплоть до восстановления Союза трех императоров. Ради этого, по мнению Мещерского, России следовало махнуть рукой на Балканы, раз и навсегда отказавшись от славянофильских иллюзий и панславистских политических проектов. Последовательно выступала за переориентацию российской внешней политики и газета «Земщина», являвшаяся рупором Союза русского народа во главе с Н.Е. Марковым.

По мнению этого издания, Антанта представляла собой искусственную комбинацию, созданную англосаксами с целью столкнуть в войне Россию и Германию и таким образом одновременно ослабить двух главных своих конкурентов.

«Земщина» убеждала своих читателей, что между Россией и Германией нет непреодолимых противоречий, а союз этих крупнейших континентальных держав Европы был бы выгоден народам обеих стран. Такой союз не только гарантировал бы России столь нужный ей мир в Европе, но и позволил бы через Берлин оказывать влияние на Австрию, удерживая ее от новых агрессивных акций на Балканах.

Не одинок П.Н. Дурново был и в предчувствии революции, которую вызовет война. Об этом же, как и о том, что российская либеральная оппозиция, расшатав опоры империи быстро сдаст позиции левым радикалам, говорили и писали другие правые. Н.Е. Марков еще в 1912 г. предупреждал оппозиционные круги, что народ пойдет или с правыми, или с левыми, но не с либералами, ничего общего с народом не имеющими. В 1914 г. Марков предсказывал, что в результате войны с Германией «пострадают все, государства все могут развалиться, а на месте их явятся Аттилы, имя которым социал-демократы…». Член правой группы Государственного совета академик А. И. Соболевский в одном из частных писем также замечал:

«Наши либералы берут Царя за горло и говорят: “Отдавай власть нам”. Но сами по себе они ничтожны и за ними никаких масс не стоит».

Уже во время войны, в 1915 г., рассуждая о попытках оппозиции «вырвать у власти радикальные реформы, вплоть до отмены Основных законов», член думской фракции правых В.Н. Снежков в открытом письме к депутатам Государственной думы предупреждал, что итогом штурма власти, начатого либералами, может стать «внутренняя междоусобица, забастовки, баррикады и прочие прелести, и несомненный результат всего этого — принятие самых позорных условий мира, сдача России торжествующему врагу, неслыханное предательство по отношению к доблестной Бельгии, Франции, Англии и Италии, бесплодные жертвы – потоки крови, миллионы убитых и искалеченных людей, разрушенные города и села, разоренное население, проклятия всего мира…». А в самом начале 1917 г. член правой группы Государственного совета М.Я. Говорухо-Отрок в «Записке», поданной императору, обращал внимание на то, что торжество либералов обернулось бы сначала «полным и окончательным разгромом партий правых», затем постепенным уходом с политической сцены «партий промежуточных» и, как финал, полным крахом партии кадетов, которая ненадолго получит решающее значение в политической жизни страны.

«…Последние, бессильные в борьбе с левыми и тотчас утратившие все свое влияние, если бы вздумали идти против них, оказались бы вытесненными и разбитыми своими же друзьями слева <…>. А затем… Затем выступила бы революционная толпа, коммуна, гибель династии, погром имущественных классов и, наконец, мужик-разбойник».

Один из кадетских лидеров, В.А. Маклаков вынужден был признать в эмиграции, что «в своих предсказаниях правые оказались пророками»: «Они предсказали, что либералы у власти будут лишь предтечами революции, сдадут ей свои позиции. Это был главный аргумент, почему они так упорно боролись против либерализма. И их предсказания подтвердились во всех мелочах: либералы получили из рук Государя его отречение, приняли от него назначение быть новой властью и менее чем через 24 часа сдали эту власть революции, убедили [великого князя] Михаила [Александровича] отречься, предпочли быть революционным, а не назначенным государем правительством. Правые не ошиблись и в том, что революционеры у власти не будут похожи на тех идеалистов, которыми их по традиции изображали русские либералы. ..».

«Он обнаружил недюжинный ум и способность к правильному прогнозу»

Таким образом, несмотря на то, что автограф «Записки» П.Н. Дурново равно как и отпечатанный ее экземпляр, который можно было бы с уверенностью атрибутировать как дореволюционный (если таковой вообще существовал, т. к. нельзя исключать, что «Записка» распространялась автором в машинописных копиях), к сожалению, не известны современным исследователям, перечисленные выше факты свидетельствуют в пользу ее подлинности и исключают возможность фабрикации этого документа как немецкими, так эмигрантскими и советскими публикаторами. О подлинности «Записки» говорит и очевидное сходство доводов Дурново с предвоенными взглядами многих русских консерваторов, а также одинаковая оценка ими перспектив российского либерализма и революции. Политические обстоятельства начала 1914 г., также практически не оставляют сомнений и в том, что «Записка» была подана царю в феврале этого года.

Однако появляющиеся время от времени сомнения в подлинности «Записки» вполне понятны. Ведь прогноз П.Н. Дурново, сбывшийся практически до мелочей, содержащий по одной из оценок предвидение ситуации «с фотографической точностью», не может не поражать. Е.В. Тарле в своей статье, опубликованной в 1922 г., называл аналитику Дурново «логически сильной попыткой» разрушить Антанту и избежать войны с Германией. Будучи идейным противником Дурново, он, тем не менее, признавал, что «в интеллектуальном отношении отрицать за ним ум ни в каком случае не приходится», а саму «Записку» и высказанные в ней мысли – полными предвидения «необычайной силы и точности», «отмеченными печатью большой аналитической силы». При этом, назвав сочинение Дурново «лебединой песней консервативной школы», Тарле подметил в ней важный момент, который нередко ускользает от исследователей, обращающихся к этой «Записке». Историк совершенно справедливо указывал на то, что «Записка» носит отнюдь не германофильский характер, ведь ни в одной ее строке ни слова не говорится о необходимости разрыва русско-французских отношений. Отторжение у правого политика вызывает лишь сближение России и Англии, обрекающее Россию на конфликт с Германским рейхом. Вместе с тем Дурново ценил франко-русский союз, позволяющий достичь устойчивости европейского равновесия. «Его (Дурново — авт.) проницательность почти во всем, что он говорит о вероятной группировке держав, бесспорна; сильна его критика, направленная против модных в 1914 году воплей против немецкого засилья; убедительны указания на ненужность и бесплодность для России возможной победы, на тяжкие экономические последствия войны при всяком исходе», – констатировал Тарле, нашедший у консервативного аналитика лишь один важный просчет – убежденность Дурново в том, что война с Россией не нужна и Германии.

И с этим трудно не согласиться.

Убежденность Дурново в возможности создания русско-германского союза была действительно самым уязвимым местом «Записки». Несмотря на уверенность русских консерваторов в том, что российско-германское военное столкновение не нужно и Берлину, на практике дело обстояло иначе.

Строго теоретически П. Н. Дурново, равно как и некоторые другие русские консерваторы, был абсолютно прав в том, что война собственно против России была не нужна Германии, оценивая реальные последствия такого военного конфликта для рейха; но на практике именно Германия и стремилась к этой войне, развязав ее летом 1914 г. Однако вместе с тем, Дурново, по словам Е.В. Тарле, прекрасно «понимал, какое непозволительное, гибельное дело – прогуливаться со спичкою в пороховом погребе <…>, когда в своем завтрашнем дне нельзя быть уверенным. <…> То место, где он говорит о волнах движения, с которыми уже не справятся законодательные учреждения, живо напоминает слова Монтеня о том, что люди, начинающие и поднимающие бурю, никогда сами не пользуются ее результатами. Она именно их первых и сметет прочь. В афоризме французского скептика XVI века и в пророчестве русского реакционера XX века, заложена одна и та же мысль». «Дурново был черносотенцем и реакционером, — писал М.П. Павлович в предисловии к первой публикации полного текста “Записки” в Советской России, – но, несомненно, в оценке характера будущей войны, роли в ней Антанты, с одной стороны, России, с другой, в предвидении исхода войны, он обнаружил недюжинный ум и способность к правильному прогнозу. По сравнению с Дурново все светила нашей либеральной оппозиции и эсеровской партии, Милюковы, Маклаковы, Керенские и др. <…> оказываются жалкими пигмеями в умственном отношении, совершенно не понимавшими смысла мировой войны и не предугадавшими ее неизбежного исхода».

Специально для Столетия

Пророчество Петра Дурново / Православие.Ru

Аналитическая записка Петра
Николаевича Дурново (1842-1915) — министра внутренних
дел в революционные 1905-1906 годы, а затем
многолетнего лидера правой группы Государственного
совета (1906-1915), составленная им накануне Первой
мировой войны, давно приковывает к себе внимание
историков и публицистов. Записку эту нередко называют
«пророческой», а ее автора, «человека
замечательно умного», «гениальных
способностей, огромной силы, неподражаемой
работоспособности, и почти чудесной
проницательности», некоторые исследователи
провозглашают оракулом и даже «русским
Нострадамусом». И это неудивительно, так как
многое из того, о чем предупреждал правящие сферы
Дурново зимой 1914 г. спустя три года оказалось
явью.

«Жизненные интересы России и Германии нигде
не сталкиваются»

«…Если и вещал тогда предупреждающий голос, то
именно из правых кругов, из рядов коих вышла <…>
составленная в начале 1914 г. записка одного из твердых и,
конечно, особо травимых правых — П.Н. Дурново,
предсказывавшего, какие последствия для России будет иметь
надвигающаяся война», — отмечал в эмиграции видный
историк церкви, человек консервативных воззрений Н.Д.
Тальберг.

Содержание этого достаточно объемного документа хорошо
отражено в заголовках разделов «Записки»,
данных ей уже при публикации в советской России: 1.
Будущая англо-германская война превратится в вооруженное
столкновение между двумя группами держав; 2. Трудно
уловить какие-либо реальные выгоды, полученные Россией в
результате сближения с Англией; 3. Основные группировки в
грядущей войне; 4. Главная тяжесть войны выпадет на долю
России; 5. Жизненные интересы Германии и России нигде не
сталкиваются; 6. В области экономических интересов русские
пользы и нужды не противоречат германским; 7. Даже победа
над Германией сулит России крайне неблагоприятные
перспективы; 8. Борьба между Россией и Германией глубоко
нежелательна для обеих сторон как сводящаяся к ослаблению
монархического начала; 9. Россия будет ввергнута в
беспросветную анархию, исход которой трудно предвидеть;
10. Германии, в случае поражения, предстоит пережить не
меньшие социальные потрясения, чем России; 11. Мирному
сожительству культурных наций более всего угрожает
стремление Англии удержать ускользающее от нее господство
над морями.

Автор «Записки», предельно четко обозначив
расстановку сил, предупреждал, что при начале военного
конфликта, который неминуемо разразится из-за
соперничества Англии и Германии и перерастет в мировой в
случае вовлечения в него России на стороне Британии,
приведет к тому, что ей придется выступить в роли
оттягивающего пластыря. Предвидя целый ряд осложнений в
результате войны, Дурново констатировал: «Готовы ли
мы к столь упорной борьбе, которой, несомненно, окажется
будущая война европейских народов? На этот вопрос
приходится, не обинуясь, ответить отрицательно».

При этом Дурново указывал, что союз между Англией и
Россией не открывает перед последней абсолютно никаких
выгод, но сулит явные внешнеполитические проблемы.

Анализируя далее притязания Российской империи и
возможности их достижения, правый политик приходил к
заключению, что «жизненные интересы России и
Германии нигде не сталкиваются и дают полное основание для
мирного сожительства двух государств». Поэтому,
считал Дурново, ни труднодостижимая победа над Германией,
ни тем более поражение от нее не сулили России абсолютно
никаких благ — ни во внутреннеполитической ситуации
(ослабление монархического начала, рост либеральных и
революционных настроений), ни в экономике (развал
народного хозяйства и большие долги по займам), ни во
внешней политике (естественное желание союзников по
Антанте ослабить Россию, когда в ней уже не будет нужды).
Вывод из «Записки» следовал такой: «С
Англией нам не по пути, она должна быть предоставлена
своей судьбе, и ссориться из-за нее с Германией нам не
приходится. Тройственное согласие — комбинация
искусственная, не имеющая под собой почвы интересов, и
будущее принадлежит не ей, а несравненно более жизненному
тесному сближению России, Германии, примиренной с
последней Франции и связанной с Россией строго
оборонительным союзом Японией».

Вместе с тем, Дурново указывал и на слабость российского
либерализма, который в случае глубокого кризиса,
вызванного грядущей войной, не сможет сдержать
революционного выступления. Если самодержавной власти
хватит воли пресечь оппозиционные выступления достаточно
твердо, то, полагал консервативный аналитик, «при
отсутствии у оппозиции серьезных корней в населении, этим
дело и кончится». Но если правительственная власть
пойдет на уступки и попробует войти в соглашение с
оппозицией (что в итоге и произошло), то она лишь ослабит
себя к моменту выступления социалистических элементов.
«Хотя это и звучит парадоксально, — писал он, — но
соглашение с оппозицией в России, безусловно, ослабляет
правительство. Дело в том, что наша оппозиция не хочет
считаться с тем, что никакой реальной силы она не
представляет. Русская оппозиция сплошь интеллигентна, и в
этом ее слабость, так как между интеллигенцией и народом у
нас глубокая пропасть взаимного непонимания и
недоверия».

Предрекая далее неизбежные в случае войны с Германией
революционные выступления, Дурново предупреждал:
«Начнется с того, что все неудачи будут приписаны
правительству. В законодательных учреждениях начнется
яростная кампания против него, как результат которой в
стране начнутся революционные выступления. Эти последние
сразу же выдвинут социалистические лозунги, единственные,
которые могут поднять и сгруппировать широкие слои
населения, сначала черный передел, а засим и общий раздел
всех ценностей и имуществ. Побежденная армия, лишившаяся,
к тому же, за время войны наиболее надежного кадрового
своего состава, охваченная в большей части стихийно общим
крестьянским стремлением к земле, окажется слишком
деморализованною, чтобы послужить оплотом законности и
порядка. Законодательные учреждения и лишенные
действительного авторитета в глазах народа
оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах
сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и
Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход
которой не поддается даже предвидению».

«Эффект разорвавшейся бомбы»

Однако в 1914 году должного внимания на
«Записку» П. Н. Дурново не обратили.
Переданная императору и некоторым влиятельным сановникам,
она оставалась абсолютно неизвестной широким кругам
российского общества до 1920-х годов.

Впервые «Записка» была опубликована на
немецком языке под заголовком «Довоенный меморандум
Дурново царю» в германском еженедельнике
«Reichswart», который с 1920 г. издавал видный
немецкий публицист консервативного направления граф Э.
Ревентлов, после чего ее перепечатали и другие иностранные
издания. Как отмечалось во вступлении к германскому
изданию «Записки», документ этот сохранился в
нескольких экземплярах, один из которых находился в
бумагах некоего русского министра, переведшего его после
революции на немецкий язык. Произведя эффект разорвавшейся
бомбы, сенсационный документ вскоре был опубликован на
русском языке в русско-немецком монархическом журнале
«Ауфбау».

В Советской России фрагменты этого примечательного
документа впервые были приведены известным историком Е.В.
Тарле в 1922 г., а затем, в связи с большим интересом к
«Записке», текст ее был полностью
воспроизведен в журнале «Красная новь». Как
утверждал Тарле, «эта записка даже не всем министрам
была сообщена; только после революции она сделалась
известной нескольким лицам, которым случайно попал в руки
литографированный экземпляр ее». Однако каким
образом «Записка» оказалась в руках Е.В.
Тарле, и что представлял собой этот экземпляр, остается
неизвестным.

Апокриф, подделка или подлинник?

Удивительная прогностическая точность
«Записки» и то обстоятельство, что широко
известной она стала лишь в послереволюционное время, когда
многое из того, что предсказывал Дурново, уже свершилось,
неизбежно вызывало скепсис и порождало сомнения в ее
подлинности. Публицист левых взглядов Марк Алданов (М.А.
Ландау), например, замечал, что «когда читаешь эту
«Записку», то порою кажется, что имеешь дело с
апокрифом». Алданову казалось совершенно
невероятным, каким образом царский чиновник «мог так
поразительно точно и уверенно предсказать события
гигантского исторического масштаба». Но в
«Ульмской ночи» М. Алданов уже не выражает
никакого сомнения в подлинности «Записки»:
«Политические предсказания хороши, когда они
совершенно конкретны. Конкретно было предсказание,
сделанное за несколько месяцев до Первой мировой войны
бывшим министром Дурново, и я это предсказание считаю
лучшим из всех мне известных, да и, прямо скажу,
гениальным: он предсказал не только войну (что было бы
нетрудно), но совершенно точно и подробно предсказал всю
конфигурацию в ней больших и малых держав, предсказал ее
ход, предсказал ее исход».

Впрочем, о том, что «пророческая записка» не
является мистификацией, есть и вполне конкретные
свидетельства. Эмигрантский деятель Д.Г. Браунс писал, что
этот «документ был изъят из бумаг Государя
<…> и подтвержден в эмиграции теми немногими, кто
его видел».

Это утверждение находит подтверждение в целом ряде
источников. Как утверждала графиня М.Ю. Бобринская
(урожденная княжна Трубецкая, дочь генерал-лейтенанта
Свиты и командира Собственного Его императорского
величества конвоя) в письме к А.И. Солженицыну, она читала
эту записку до революции и потому может ручаться за ее
достоверность. Машинописная копия «Записки»
(причем в дореволюционной орфографии) сохранилась в
Государственной архиве Российской Федерации среди бумаг
патриарха Тихона, датированных 1914-1918 гг. и в фонде
протоиерея Иоанна Восторгова, который также составляют
документы до 1918 г. Также известно и о машинописном
экземпляре «Записки», отложившимся в Отделе
рукописей Института русской литературы в фонде члена
Государственного совета, видного юриста А.Ф. Кони. Вариант
«Записки» сохранился и в Бахметьевском архиве
(США) в бумагах бывшего министра финансов П. Л. Барка.

Кроме того, о «Записке», поданной ПН. Дурново
императору в феврале 1914 года, сообщается в мемуарах
бывшего товарища министра внутренних дел генерала П.Г.
Курлова, вышедших в Берлине на немецком языке в 1920 г.,
однако в русскоязычном издании это упоминание по
неизвестной причине отсутствует. Упоминают
«Записку» Дурново в своих мемуарах и М.А.
Таубе, занимавший в 1914 г. должность товарища министра
народного просвещения, а также баронесса М.Э. Клейнмихель.
По словам же директора департамента Министерства
иностранных дел В. Б. Лопухина, хотя сам он
«Записки» Дурново в руках не держал, но ее
читал и пересказывал ему член Государственного совета,
занимавший в 1916-1917 гг. пост министра иностранных дел,
Н.Н. Покровский. «В чем-чем, но в осведомленности и
в уме Петру Николаевичу Дурново, при всех его
отрицательных качествах, отказать было невозможно, — писал
придерживавшийся либеральных взглядов В. Б. Лопухин. — И
записка его заслуживала внимания. Высказывался опытный
государственный человек, как никто другой уяснивший себе
внутреннее положение России в ту пору <…>. Автор
записки будто сумел предсказать события так, как они в
действительности и разыгрались. Однако оправдавшемуся
впоследствии пророчеству в то время веры придано не
было».

«В своих предсказаниях правые оказались
пророками»

Хотя «Записка» П.Н. Дурново поражает
реалистичностью сделанного в ней прогноза, а также
ясностью и логичностью приведенных аргументов, тем не
менее, высказанные в ней мысли были характерны для
консервативных кругов русского общества.

Как справедливо отмечал один из мемуаристов, к тому, о чем
писал в «Записке» Дурново, призывал в то время
«целый «хор» официальных правых». И
это действительно было так.

Если обратиться к предвоенным взглядам таких русских
консервативных публицистов и правых политиков как Ю.С.
Карцов, Г.В. Бутми, П.Ф. Булацель, К.Н. Пасхалов, И. А.
Родионов, А.Е. Вандам, Н.Е. Марков и др., то в них
действительно можно обнаружить много общего с
«Запиской» П.Н. Дурново, ибо все они также
выступали против англо-русского сближения, желали избежать
конфликта с Германией и оценивали потенциально возможную
русско-германскую войну как «самоубийственную для
монархических режимов обеих стран». Близок Дурново
по внешнеполитическим воззрениям был и С.Ю. Витте, также
считавший гарантом европейского мира
русско-франко-германский союз, и потому выступавший
противником англо-русского сближения. Перед началом Первой
мировой войны Витте высказывал мысли очень сходные с теми,
что нашли свое отражение в «Записке» Дурново.
Доказывая тезис о губительности для России войны с
Германией, Витте называл англо-русский союз
«ошибкой, связавшей России руки».
«»Война — смерть для России, — утверждал
отставной премьер. <…> Попомните мои слова: Россия
первая очутится под колесом истории. Она расплатится своей
территорией за эту войну. Она станет ареною чужеземного
нашествия и внутренней братоубийственной войны…
Сомневаюсь, чтобы уцелела и династия! Россия не может и не
должна воевать»». Таким образом, Дурново не
написал в своей «Записке» ничего такого, чтобы
не было сказано и другими противниками втягивания России в
войну с Германией, другое дело, что сделал он это наиболее
ярко, точно и доходчиво.

Важно обратить внимание и на дату подачи
«Записки» императору (февраль 1914 г.),
которая далеко не случайна. Дело в том, что 30 января 1914
г. последовала отставка председателя Совета министров В.Н.
Коковцова, и у консерваторов появился шанс добиться
переориентации внешнеполитического курса страны. Давление
на государя, оказанное со стороны Дурново, было продолжено
его единомышленниками. М.А. Таубе сообщает в мемуарах о
двух секретных собраниях петербургских
«германофилов» в марте 1914 г., на которых
было признано, что Россия не готова к военному
столкновению с австро-германским блоком, и вступление в
войну на протяжении еще трех-четырех лет явилось бы для
нее актом «политического самоубийства». В
связи с этим на заседании Императорского русского
исторического общества, происходившем 26 марта в Царском
Селе под председательством Николая II, консерваторы
попытались убедить царя в необходимости избежать войны
путем сближения с Германией. Однако Николай II, по словам
мемуариста, ограничился замечанием, что, пока он
царствует, мир со стороны России не будет нарушен.

Сторонники ориентации на Германию не ограничивались
пропагандой своих взглядов в правящих кругах России. В
феврале 1914 г. один из наиболее влиятельных российских
консерваторов, издатель журнала «Гражданин»
князь В.П. Мещерский опубликовал в австрийской газете
«Neue Freie Presse» статью, где утверждал, что
общеевропейская война будет иметь для России
катастрофические последствия. Единственный выход князь
видел в сближении России с Германией и Австро-Венгрией
вплоть до восстановления Союза трех императоров. Ради
этого, по мнению Мещерского, России следовало махнуть
рукой на Балканы, раз и навсегда отказавшись от
славянофильских иллюзий и панславистских политических
проектов. Последовательно выступала за переориентацию
российской внешней политики и газета
«Земщина», являвшаяся рупором Союза русского
народа во главе с Н.Е. Марковым.

По мнению этого издания, Антанта представляла собой
искусственную комбинацию, созданную англосаксами с целью
столкнуть в войне Россию и Германию и таким образом
одновременно ослабить двух главных своих конкурентов.

«Земщина» убеждала своих читателей, что между
Россией и Германией нет непреодолимых противоречий, а союз
этих крупнейших континентальных держав Европы был бы
выгоден народам обеих стран. Такой союз не только
гарантировал бы России столь нужный ей мир в Европе, но и
позволил бы через Берлин оказывать влияние на Австрию,
удерживая ее от новых агрессивных акций на Балканах.

Не одинок П.Н. Дурново был и в предчувствии революции,
которую вызовет война. Об этом же, как и о том, что
российская либеральная оппозиция, расшатав опоры империи
быстро сдаст позиции левым радикалам, говорили и писали
другие правые. Н.Е. Марков еще в 1912 г. предупреждал
оппозиционные круги, что народ пойдет или с правыми, или с
левыми, но не с либералами, ничего общего с народом не
имеющими. В 1914 г. Марков предсказывал, что в результате
войны с Германией «пострадают все, государства все
могут развалиться, а на месте их явятся Аттилы, имя
которым социал-демократы…». Член правой группы
Государственного совета академик А. И. Соболевский в одном
из частных писем также замечал:

«Наши либералы берут Царя за горло и говорят:
«Отдавай власть нам». Но сами по себе они
ничтожны и за ними никаких масс не стоит».

Уже во время войны, в 1915 г., рассуждая о попытках
оппозиции «вырвать у власти радикальные реформы,
вплоть до отмены Основных законов», член думской
фракции правых В.Н. Снежков в открытом письме к депутатам
Государственной думы предупреждал, что итогом штурма
власти, начатого либералами, может стать «внутренняя
междоусобица, забастовки, баррикады и прочие прелести, и
несомненный результат всего этого — принятие самых
позорных условий мира, сдача России торжествующему врагу,
неслыханное предательство по отношению к доблестной
Бельгии, Франции, Англии и Италии, бесплодные жертвы —
потоки крови, миллионы убитых и искалеченных людей,
разрушенные города и села, разоренное население, проклятия
всего мира. ..». А в самом начале 1917 г. член правой
группы Государственного совета М.Я. Говорухо-Отрок в
«Записке», поданной императору, обращал
внимание на то, что торжество либералов обернулось бы
сначала «полным и окончательным разгромом партий
правых», затем постепенным уходом с политической
сцены «партий промежуточных» и, как финал,
полным крахом партии кадетов, которая ненадолго получит
решающее значение в политической жизни страны.

«…Последние, бессильные в борьбе с левыми и тотчас
утратившие все свое влияние, если бы вздумали идти против
них, оказались бы вытесненными и разбитыми своими же
друзьями слева <…>. А затем… Затем выступила бы
революционная толпа, коммуна, гибель династии, погром
имущественных классов и, наконец, мужик-разбойник».

Один из кадетских лидеров, В.А. Маклаков вынужден был
признать в эмиграции, что «в своих предсказаниях
правые оказались пророками»: «Они предсказали,
что либералы у власти будут лишь предтечами революции,
сдадут ей свои позиции. Это был главный аргумент, почему
они так упорно боролись против либерализма. И их
предсказания подтвердились во всех мелочах: либералы
получили из рук Государя его отречение, приняли от него
назначение быть новой властью и менее чем через 24 часа сдали эту власть
революции, убедили [великого князя] Михаила
[Александровича] отречься, предпочли быть
революционным, а не назначенным государем
правительством. Правые не ошиблись и в том, что
революционеры у власти не будут похожи на тех
идеалистов, которыми их по традиции изображали русские
либералы…».

«Он обнаружил недюжинный ум и способность к
правильному прогнозу»

Таким образом, несмотря на то, что автограф
«Записки» П.Н. Дурново равно как и
отпечатанный ее экземпляр, который можно было бы с
уверенностью атрибутировать как дореволюционный (если
таковой вообще существовал, т. к. нельзя исключать, что
«Записка» распространялась автором в
машинописных копиях), к сожалению, не известны современным
исследователям, перечисленные выше факты свидетельствуют в
пользу ее подлинности и исключают возможность фабрикации
этого документа как немецкими, так эмигрантскими и
советскими публикаторами. О подлинности
«Записки» говорит и очевидное сходство доводов
Дурново с предвоенными взглядами многих русских
консерваторов, а также одинаковая оценка ими перспектив
российского либерализма и революции. Политические
обстоятельства начала 1914 г., также практически не
оставляют сомнений и в том, что «Записка» была
подана царю в феврале этого года.

Однако появляющиеся время от времени сомнения в
подлинности «Записки» вполне понятны. Ведь
прогноз П.Н. Дурново, сбывшийся практически до мелочей,
содержащий по одной из оценок предвидение ситуации
«с фотографической точностью», не может не
поражать. Е.В. Тарле в своей статье, опубликованной в 1922
г., называл аналитику Дурново «логически сильной
попыткой» разрушить Антанту и избежать войны с
Германией. Будучи идейным противником Дурново, он, тем не
менее, признавал, что «в интеллектуальном отношении
отрицать за ним ум ни в каком случае не приходится»,
а саму «Записку» и высказанные в ней мысли —
полными предвидения «необычайной силы и
точности», «отмеченными печатью большой
аналитической силы». При этом, назвав сочинение
Дурново «лебединой песней консервативной
школы», Тарле подметил в ней важный момент, который
нередко ускользает от исследователей, обращающихся к этой
«Записке». Историк совершенно справедливо
указывал на то, что «Записка» носит отнюдь не
германофильский характер, ведь ни в одной ее строке ни
слова не говорится о необходимости разрыва
русско-французских отношений. Отторжение у правого
политика вызывает лишь сближение России и Англии,
обрекающее Россию на конфликт с Германским рейхом. Вместе
с тем Дурново ценил франко-русский союз, позволяющий
достичь устойчивости европейского равновесия. «Его
(Дурново — авт.) проницательность почти во всем, что он
говорит о вероятной группировке держав, бесспорна; сильна
его критика, направленная против модных в 1914 году воплей
против немецкого засилья; убедительны указания на
ненужность и бесплодность для России возможной победы, на
тяжкие экономические последствия войны при всяком
исходе», — констатировал Тарле, нашедший у
консервативного аналитика лишь один важный просчет —
убежденность Дурново в том, что война с Россией не нужна и
Германии.

И с этим трудно не согласиться.

Убежденность Дурново в возможности создания
русско-германского союза была действительно самым уязвимым
местом «Записки». Несмотря на уверенность
русских консерваторов в том, что российско-германское
военное столкновение не нужно и Берлину, на практике дело
обстояло иначе.

Строго теоретически П. Н. Дурново, равно как и некоторые
другие русские консерваторы, был абсолютно прав в том, что
война собственно против России была не нужна Германии,
оценивая реальные последствия такого военного конфликта
для рейха; но на практике именно Германия и стремилась к
этой войне, развязав ее летом 1914 г. Однако вместе с тем,
Дурново, по словам Е.В. Тарле, прекрасно «понимал,
какое непозволительное, гибельное дело — прогуливаться со
спичкою в пороховом погребе <…>, когда в своем
завтрашнем дне нельзя быть уверенным. <…> То
место, где он говорит о волнах движения, с которыми уже не
справятся законодательные учреждения, живо напоминает
слова Монтеня о том, что люди, начинающие и поднимающие
бурю, никогда сами не пользуются ее результатами. Она
именно их первых и сметет прочь. В афоризме французского
скептика XVI века и в пророчестве русского реакционера XX
века, заложена одна и та же мысль». «Дурново
был черносотенцем и реакционером, — писал М.П. Павлович в
предисловии к первой публикации полного текста
«Записки» в Советской России, — но, несомненно,
в оценке характера будущей войны, роли в ней Антанты, с
одной стороны, России, с другой, в предвидении исхода
войны, он обнаружил недюжинный ум и способность к
правильному прогнозу. По сравнению с Дурново все светила
нашей либеральной оппозиции и эсеровской партии, Милюковы,
Маклаковы, Керенские и др. <…> оказываются жалкими
пигмеями в умственном отношении, совершенно не понимавшими
смысла мировой войны и не предугадавшими ее неизбежного
исхода».

Когда плохие элементы дизайна становятся стандартом

Веб-дизайн — это просто: Если вы думаете о том, как оформить определенный элемент страницы, все, что вам нужно сделать, это просмотреть двадцать самых посещаемых сайтов в Интернете и увидеть как они это делают.

• Если 80% или более крупных сайтов делают что-то одним способом, то это де-факто стандарт и вам нужно соответствовать . Отклоняйтесь от стандарта дизайна только в том случае, если ваш альтернативный дизайн имеет как минимум на 100 % более высокое юзабилити.
• Если 50-79% больших сайтов делают что-то одним способом, то это строгое соглашение и вы должны ему соответствовать, если только ваш альтернативный дизайн не имеет как минимум на 50% более высокое измеренное удобство использования.
• Если менее 50% больших сайтов делают что-то одним способом, то пока нет доминирующих соглашений и вы можете разрабатывать альтернативный способ. Даже в этом случае, если есть вариантов, каждый из которых используется не менее чем на 20% крупных сайтов , вам следует ограничиться выбором одного из этих достаточно хорошо известных дизайнов, если только ваш альтернативный дизайн не имеет по меньшей мере на 25% более высокого юзабилити, чем лучший из вариантов, используемых крупными сайтами.

По общему признанию, проценты в этом списке являются моими собственными лучшими оценками. В настоящее время слишком мало исследований теории согласованности, чтобы точно знать, сколько сайтов требуется для того, чтобы определенный элемент дизайна достиг уровня соглашения или стандарта. Точно так же мы не знаем точно, насколько вредит пользователям отклонение от двух уровней ожиданий, хотя абсолютно точно, что это вредно.

Поэтому я рекомендую следовать условным обозначениям даже в тех случаях, когда другой дизайн был бы лучше, если бы он рассматривался изолированно. Дело в том, что ни один веб-сайт не рассматривается изолированно : пользователи приходят на ваш сайт, ожидая, что все будет работать так, как они уже привыкли.

Информационная архитектура и проектирование задач: нет стандартов

Конечно, правда в том, что веб-дизайн сложен, потому что основные проблемы связаны с информационной архитектурой и потоком задач, ни один из которых не может быть стандартизирован. Оба сильно различаются от сайта к сайту, потому что они относятся к специфике информации и проблемам, которые сайт пытается решить.

Некоторые аспекты информационной архитектуры начинают достигать уровня дизайнерского соглашения: на большинстве корпоративных сайтов есть категория продуктов и категория о компании . Кроме того, раздел о компании обычно содержит информацию для инвесторов и соискателей, а также общую информацию об управлении и истории компании. Карты и адреса объектов компании также можно найти в разделе о компании , но это нельзя считать истинным соглашением, поскольку на многих сайтах используется другая информационная архитектура со специальной областью для свяжитесь с нами . Поскольку пользователи часто ожидают найти адрес под о компании , сайты, которые помещают эту информацию в другую область, должны включать перекрестную ссылку с о компании на свяжитесь с нами .

(обновление 2004 г. : на основе исследований с участием индивидуальных инвесторов и финансовых аналитиков нам удалось определить рекомендуемую IA для области отношений с инвесторами на корпоративных веб-сайтах, поскольку у инвесторов одинаковые потребности в разных компаниях.)

Примеры условных обозначений

Мать плохих условностей веб-дизайна — решение сделать гипертекстовые ссылки синим цветом. Другие цвета были бы лучшим выбором и увеличили бы скорость чтения анкорного текста на несколько процентов. К сожалению, самый важный текст на странице окрашен в цвет, который, как известно, снижает читабельность.

Если бы мы разрабатывали веб с нуля, я бы рекомендовал использовать другой цвет ссылки, а не синий. Поскольку мы разрабатываем сайты для Интернета в том виде, в каком он существует, я сохраняю свою рекомендацию не трогать стандартные цвета ссылок:

• Синий текст означает «щелкните здесь» в Интернете, поэтому, сохраняя синим цветом непросмотренные ссылки, у пользователей не возникает сомнений относительно того, что они могут делать. Время, которое они экономят, зная , что делать на странице, вероятно, намного больше, чем время, которое они теряют из-за того, что несколько слов в якорях гипертекста читаются на несколько миллисекунд медленнее.
• Что еще более важно, знание разницы между непосещенными (синие) и ранее посещенными (фиолетовыми) ссылками помогает пользователям понять структуру веб-сайта и собственную историю переходов. На сайтах, которые меняют цвета, мы часто наблюдаем, как пользователи снова и снова посещают одни и те же страницы, потому что они не понимают, что они уже видели эти страницы. Дополнительная путаница, существенные задержки навигации и снижение вероятности когда-либо найти нужную страницу — все это очень серьезные проблемы с удобством использования из-за изменения цветов ссылок по умолчанию.

Вкладки навигации

За последние два года многие сайты начали размещать горизонтальный набор вкладок в верхней части экрана, чтобы указать основные области своей информационной архитектуры. В принципе, это плохой дизайн и злоупотребление метафорой табуляции.

Вкладки предназначены для быстрого переключения между альтернативными видами одного и того же информационного объекта. Например, сайт может иметь стандартизированную информационную архитектуру для описания продуктов со страницей обзора, подробной спецификацией, увеличенными фотографиями и несколькими другими представлениями. Было бы очень уместно использовать вкладки для переключения между альтернативами, сохраняя при этом основной контекст и иллюзию нахождения в одном месте на сайте.

Как только пользователи погружаются в определенную область сайта, вкладки теряют свое значение, если они переносят пользователей в другую область сайта, но не сохраняют контекст каким-либо значимым образом. Такие переходы представляют собой просто стандартизированную навигацию и должны использовать обычный список альтернативных ссылок.

Я утверждаю, что вкладки лучше использовать для переключения между альтернативными (но связанными) представлениями, чем для перехода к несвязанным местам. Но, к сожалению, пользователи скоро потеряют представление о вкладках как об особом элементе дизайна, если все больше и больше сайтов будут злоупотреблять вкладками.

Я по-прежнему считаю, что менее 50% сайтов используют вкладки в (ошибочном) смысле перехода к основным разделам сайта. Таким образом, я по-прежнему считаю предпочтительным правильное использование вкладок и рекомендую использовать разные техники для визуализации основных областей сайта. Но это может быть проигрышная битва, и мне, возможно, придется пересмотреть эту рекомендацию через год или около того, если все больше и больше сайтов будут ошибочно использовать вкладки.

Навигационная направляющая, выровненная по левому краю

Стиль дизайна «Желтая лихорадка» был представлен CNET (в 1996, я полагаю) и с тех пор распространился на такое количество сайтов, что стал довольно строгим правилом: располагать цветную полосу в левой части страницы для размещения основных навигационных ссылок.

Я никогда не был большим поклонником такого подхода к дизайну, потому что цветная панель навигации занимает около 20% пикселей на экране, даже после того, как пользователь прокрутил страницу до конца. Навигация является второстепенной задачей для пользователей, находящихся в Интернете из-за содержимого.

Интересно, что сам CNET отказался от желтой лихорадки в 1999, и теперь использует дизайн, в котором навигационные ссылки сосредоточены в верхней части страницы, а остальная часть экрана остается доступной для контента. Мне больше нравится их новый дизайн.

Но до сих пор существует так много сайтов, которые используют цветную полосу навигации, что я рассматриваю ее как правило взаимодействия: пользователи знают, что делать с цветной полосой внизу страницы. Это может тратить пиксели, но, вероятно, помогает пользователям.

Две вещи, которые абсолютно очевидны, это то, что навигационная полоса должна иметь какой-то цветной фон, чтобы отделить ее от содержимого, и что она должна быть на левая сторона страницы . Есть несколько причин удобства использования, по которым было бы лучше разместить панель навигации в правой части страницы:

• Закон Фиттса гласит, что более короткие движения мыши лучше: щелкнуть цель всегда быстрее, если она находится ближе к исходной позиции. Таким образом, размещение панели навигации рядом с полосой прокрутки обычно экономит время пользователей по сравнению с размещением этих двух часто используемых областей на противоположных сторонах окна.
• Пользователи всегда сначала просматривают содержимое при открытии новой веб-страницы, поэтому было бы лучше, если бы содержимое начиналось с левой границы окна (для пользователей культур, которые читают слева направо). После того, как пользователи закончат работу с контентом, их взгляд может естественным образом переместиться вправо, чтобы решить, куда идти дальше. Напротив, размещение панели навигации слева требует, чтобы пользователи пропустили ее, прежде чем они смогут начать сканирование области содержимого.

Если бы мы начинали с нуля, мы могли бы повысить удобство использования сайта примерно на 1%, разместив панель навигации справа, а не слева. Но отклонение от стандарта почти наверняка приведет к гораздо большим затратам с точки зрения путаницы и снижения способности плавно ориентироваться.

Тропа хлебных крошек

Многие веб-сайты начинают добавлять навигационную цепочку в верхней части страницы, чтобы расположить текущую страницу относительно ее родительских узлов и позволить пользователям переходить на несколько уровней вверх одним щелчком мыши.

Хлебные крошки работают только для сайтов с иерархической информационной архитектурой, но они облегчают навигацию по таким сайтам. Они помогли бы еще больше, если бы они были доступны на большем количестве сайтов, чтобы пользователи могли привыкнуть полагаться на них.

Не существует стандарта для обозначения перехода между уровнями иерархии в навигационной цепочке. Мой собственный сайт использовал стрелку в течение последних четырех лет. До этого я использовал двоеточие, как в настоящее время используется CNET. Yahoo и ZDNet используют знак >, а некоторые сайты используют косую черту. Не существует стандарта и нет реальных оснований полагать, что какой-либо из этих символов намного лучше других.

Если бы какой-то один символ когда-либо получил достаточно известности, чтобы его можно было использовать более чем на 50% сайтов, я бы, безусловно, рекомендовал его использовать. Прямо сейчас я бы сказал, что :> / и стрелки одинаково хороши. Но не начинайте использовать еще один символ. Например, вертикальная черта | зарезервирован для альтернативных вариантов и не должен использоваться для обозначения прогресса.

(добавлено обновление 2003: теперь я рекомендую > в качестве разделителя навигационных крошек, но он все еще недостаточно широко используется, чтобы считаться стандартом.)

Изменение определений по состоянию на сентябрь 2003 г.

С 1999 по 2003 год я определял, что подход к дизайну должен использоваться как минимум на 90% сайтов, чтобы считаться стандартом де-факто. Теперь я смягчил определение, чтобы считать дизайны, используемые на 80% сайтов, стандартами де-факто.

Точно так же раньше определение соглашения заключалось в том, что что-то было найдено по крайней мере на 60% сайтов. Теперь я изменил это определение, включив в него дизайны, найденные как минимум на 50% сайтов.

Причина такого изменения моего определения в том, что что-то действительно становится ожидаемым дизайном, когда оно составляет большинство, а это означает, что оно встречается не менее чем на 50% сайтов. Для чего-то ожидаемого (то есть стандарта де-факто) кажется, что 80% — это лучший уровень, чем 90%.

Обновление 2004

Прочтите мою статью 2004 года «Необходимость стандартов веб-дизайна «, чтобы получить обновленное представление об этих проблемах.

Четыре плохих дизайна

Каждый год я вижу тысячи ошибок дизайна как в исследованиях пользователей, так и в повседневной жизни. Проклятие работы с Доном Норманом в том, что половина кнопок лифта, которые я вижу, меня злит : Почему эти ребята не могут сделать то, что Дон сказал им сделать 20 лет назад?

Опять же, веб-дизайнеры не делают того, что я им говорил 13 лет назад, так чему же я удивляюсь? Ниже приводится скромная подборка дизайнерских глупостей, с которыми я недавно столкнулся.

Плохой контент: Джаз в Линкольн-центре

Находясь в Нью-Йорке на конференции по юзабилити, я хотел взять динамики на вечер джаза. Вот информация, которую я нашла о представлении «Джаз в Линкольн-центре»:

Какая информация? На сайте представлены имена музыкантов и фото ведущего тромбониста. Вот и все. Никаких биографий музыкантов, никакого описания джаза, который они играют, никаких цитат из обзоров, никаких ссылок на независимые обзоры, никаких аудиоклипов, чтобы вы могли услышать группу.

Честно говоря, jalc.org предлагает музыкальные клипы для некоторых своих выступлений. Образцы музыкальных клипов — это очевидный способ использования мультимедиа на музыкальном сайте; гораздо проще объяснить музыку с помощью аудиоклипов, чем словами. Послушайте клипы на сайте Метрополитен-опера, и вы менее чем за минуту поймете разницу между сомнительной оперой Тан Дун и восхитительной классикой Моцарта.

Однако на странице выше есть просто обнадеживающая просьба (большими буквами), что вы «забронируете место», ничего не зная о концерте. Вряд ли, если только вы уже хорошо не знакомы с группой.

На этой странице есть приятные функции, такие как возможность отправлять сообщения друзьям по электронной почте и просматривать текстовую версию для портативных устройств. Предлагать какой-то контент было бы лучше.

Ссылки без информационного запаха:

New York Times

Сайт nytimes.com предлагает ссылку внизу каждой статьи:

Кто захочет нажать «Следующая статья в бизнесе»? Может быть, на несколько человек больше, чем жадная до «статьи 19» аудитория, но ненамного.

Я думал, что перестал предлагать ссылки на статьи без какой-либо информации, кроме их номера — дизайн, который я подверг резкой критике в своем обзоре Slate.com 12 лет назад. Ссылкам нужен информационный аромат, чтобы помочь людям определить, что они получат, если нажмут. У людей нет времени, чтобы нажать на все.

The Times может защитить свой дизайн, используя статистику: эта малоизвестная ссылка действительно может получить несколько кликов, несмотря на мое осуждение. Ведь когда у вас миллионы пользователей, даже самая глупая дизайнерская идея найдет применение. Это философия дизайна, которая приводит к переполненным веб-сайтам, которые напоминают Таймс-сквер в их безжалостной атаке на чувства.

Проблема в том, что каждые дополнительных элементов дизайна отвлекают от всех остальных элементов дизайна на странице. Когда вы навязываете людям нерелевантные ссылки, вы учите их игнорировать важные.

(обновление: The Times изменила дизайн своего сайта. Теперь ссылка внизу статьи выглядит примерно так: More Articles in Business » . Лучше, но все равно не очень хорошо. Я сохраняю свою критику, потому что сайт действительно показывали плохой дизайн больше года — и в любом случае вы все еще можете учиться на их ошибке, даже после того, как они [частично] ее исправили.)

Внутренние заставки: шоколадные конфеты Christopher Norman

Кусать шоколадку Christopher Norman — это восхитительное удовольствие. Пережевывать его сайт гораздо менее вкусно. Когда вы выбираете категорию в главном меню навигации, вы не получаете страницу со списком соответствующих продуктов. Вместо этого вы получаете экран-заставку, подобный этому для «Geometrics & Fruits»:

.

Обычные пользователи предположили бы, что эта категория содержит только два изображенных товара, и ушли бы, если им не нужны груши или коробка домино. На самом деле пользователям нужно щелкнуть этот экран, чтобы перейти на страницу фактической категории с полным списком продуктов.

Экраны-заставки достаточно плохи, когда они находятся перед реальной домашней страницей сайта, но, по крайней мере, пользователи видят эти экраны только один раз. С заставкой для каждой категории пользователям приходится просматривать множество дополнительных страниц, чтобы увидеть все продукты.

Метафора Run Amok: специализированные велосипеды

Поставщик велосипедов special.com использует музейную метафору в качестве страницы категории для систем подвески:

Должен сказать, что мне нравится «скелет кита», сделанный из частей велосипеда. Тем не менее, перемещение по этой смоделированной трехмерной среде, чтобы поближе рассмотреть различные механизмы подвески, — это боль.

3D навигация почти всегда плохая. Им сложнее манипулировать, он не показывает варианты выбора, а также 2D-интерфейс, и он, как правило, медленнее в использовании.

Метафоры иногда облегчают изучение пользовательского интерфейса, поскольку они позволяют пользователям перенести свои существующие знания из эталонной области. В этом случае, однако, знание того, как ориентироваться в Музее естественной истории, не поможет вам определить лучшие детали велосипеда. Веб-сайты, которые используют метафоры, почти всегда выходят за рамки и в конечном итоге снижают удобство использования. Как будто метафора становится злое притяжение , которое отвлекает внимание команды дизайнеров от фактического контента, который он должен передавать.

Бизнес-цена плохого дизайна

Во что обходятся владельцам сайтов эти плохие дизайнерские идеи?

The New York Times , вероятно, теряет меньше всего денег; большинство пользователей просто пропустят ссылку без запаха. В то же время, конечно, у общей ссылки есть альтернативные издержки: вместо нее газета может предложить ссылку на контент, тесно связанный с текущей статьей. Люди, которые на самом деле дочитали до конца страницы, скорее всего, нажмут на ссылку. Таким образом, сайт может получить на 2–5% больше просмотров страниц за счет более эффективного использования этого пространства.

Я ставлю на то, что самая большая потеря для бизнеса — это страница с низким содержанием джаза. Наше пользовательское тестирование страниц продуктов показывает, что люди с большей вероятностью совершат покупку, если страница ответит на их вопросы о своих предложениях. Практически без информации, почти гарантировано, что эта страница «Джаз в Линкольн-центре» закроет продажу только для сильно преданных фанатов, которые посетят любое выступление с Уиклифом Гордоном.

Я предполагаю, что, добавив дополнительную информацию, сайт мог бы продайте как минимум в 5 раз больше билетов нефанатам. Изучая окупаемость улучшений юзабилити, мы иногда обнаруживаем увеличение продаж на 1000% и более. Таким образом, добавление содержательного контента может даже сделать эту страницу десятибэгбэг для не фанатичных клиентов. Насколько вырастут общие продажи, зависит от соотношения между ярыми поклонниками этого исполнителя и людьми, которые просто время от времени любят джаз. Я предполагаю, что вторая группа настолько больше, что более качественный контент может привести к взрывному росту продаж.

Последние два сайта являются промежуточным вариантом. Для больших сайтов предлагать неудобную навигацию — это гибель: пользователи не будут терпеть промежуточные страницы-заставки или раздутые метафоры, если им нужно найти свой путь через 10 000 продуктов или более. Но при работе с небольшим количеством продуктов, таких как Christopher Norman и Specialized, мотивированные пользователи могут преодолеть плохую навигацию. Когда на сайте относительно мало страниц, пользователи вряд ли безнадежно потеряются.