Почему Владимир святой выбрал восточное христианство?

Князь Владимир Святославич утвердился в Киеве как победитель после кровавой междоусобной войны летом 978-го, но тогда он еще не помышлял о христианстве…

В ту пору киевский правитель был мало того, что язычник, так еще и сторонник самых жестоких древних обычаев язычества. Нерастраченная сила бурно играла в нем. Владимир Святославич одновременно владел пятью женами. К ним впридачу он расселил по трем княжеским городкам несколько сотен наложниц… Под рукою великого князя распростерлась вся языческая Русь. В ней не существовало единства: одни области почитали своих «божеств», другие — своих. На первом же году правления Владимир Святославич задумал большую религиозную реформу. Он решил свести всех главных языческих «божеств» в единый пантеон, желая тем самым избавить Русь от вероисповедного раздробления.

Летопись сообщает: «Постави [Владимир] кумиры на холму вне двора теремного. Перуна древяна, а главу его сребрену, а ус злат, и Хорса Даждьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь. И жряху им нарицающе их «боги». И привожаху сыны своя и дщери и жряху (приносили в жертву) бесом. И осквернаху землю требами своими, и осквернися кровьми земля Русская…» Киевским кумирам приносили, среди прочих, и человеческие жертвы. Если жребий падал на отрока или девицу из христианской семьи (а на Руси уже были к тому времени христиане), и члены семьи противились языческому обычаю, то их убивали вместе с потомством.

На протяжении 980-х годов Владимир одерживает несколько больших побед. Он отбивает у поляков города Перемышль и Червен, дважды разбивает вятичей, не пожелавших платить дань, а затем завоевывает землю балтского племени ятвягов. Воевода его Волчий Хвост нанес поражение радимичам. Война с волжскими болгарами далась тяжелее, но закончилась почетным миром. Счастливый в военных предприятиях, великий князь терпит поражение в любимой своей затее — религиозной реформе. Механическое соединение разных языческих «божеств» выглядит как попытка сделать салат из селедки, сливы и сметаны. Киевский пантеон никого не объединяет.

Тогда Владимир Святославич задумывается о том, чтобы заимствовать для своих подданных веру, которая уже стала великим объединителем иных народов и в наибольшей степени подходила бы для жизни и быта Киевской Руси. Киев — перекресток торговых путей. Здесь сильна иудейская община. Здесь знают ислам по восточным соседям, принявшим его относительно недавно. Тут живут, пусть и в невеликом количестве, христиане. Летопись отразила искания князя в религиозной сфере: что избрать ему для Руси? От кого принять учителей? И, конечно, кого напрочь не отвергнет дружина, бояре, приближенные, семья…

Почему его выбор остановился на восточном христианстве? Некоторые причины совершенно очевидны. Во-первых, в семье князя уже имелся удачный опыт крещения. Бабка Владимира Святославича, княгиня Ольга, приняла его, а примеру госпожи, очевидно, последовала и ее свита. В отсутствии отца, вечно занятого войнами, походами, битвами, мальчик, надо полагать, испытал влияние бабки, учившей его азам Христовой веры.

Во-вторых, князя Владимира интересовал стратегический союз с Византией. Добрые отношения с греческой державой обеспечивали гарантию самых благоприятных условий для русской торговли, связанной с Крымом, Константинополем, Балканами. Кроме того, византийцы умело направляли своим серебром боевую активность печенегов, и уже одно это давало очень серьезный повод ладить с Империей. Иными словами, выбор веры был накрепко связан с выбором важного направления внешней политики.

Очевидно, у Владимира Святославича имелась и другая, не столь очевидная причина остановить выбор на христианстве. Ислам приняли поздняя Хазария и Волжская Болгария — его противники, и, главное, государства, построенные на совершенно чужой этнической основе. А в Европе того времени продолжалось триумфальное шествие христианства. Южные и западные славяне давно приняли его. В Скандинавии оно исподволь набирало силу, что не могло быть совсем уж безразличным делом для потомка Рюрика. Изо всех соседей-христиан самые впечатляющие культурные достижения могла продемонстрировать Византия и связанный с нею мир южных славян. Ни поляки, ни чехи, ни моравы, ни иные западнославянские народы, ни хорошо знакомые венгры столь высокой, столь сложной культурой ко второй половине X века не располагали. Особое неудобство представляло западно — христианское богослужение, которое велось на непонятной латыни. В восточном же христианстве к тому времени огромная часть церковной литературы получила перевод на язык, который сейчас называют церковно-славянским; это делало более легкими и приобщение к новой вере, и богослужебную практику. Проще говоря, у Византии было что взять в духовном плане, а связанные с нею славянские народы уже создали инструменты, с помощью которых нетрудно было передать Руси новые культурные навыки. Можно сделать вывод: восточное христианство оказалось для Руси ближе прочих вариантов этнически и по языку.

Договорившись о союзничестве с Империей, Владимир отправил на помощь Константину VIII и Василию II многотысячное войско. С его помощью законные правители подавили мятеж полководца Варды Фоки. Ради укрепления союза великий князь изъявил желание взять в жены византийскую «принцессу» — сестру императоров-соправителей Анну. А брак с христианкой мог быть заключен лишь в одном случае: если сам Владимир Святославич примет христианство. Как оказалось, среди бояр и воевод Владимира, хватало сторонников христианства. От них князь получил поддержку, когда по долгом размышлении решил креститься. Если нужно продать квартиру быстро, то важно качественно и профессионально её оценить. Есть такое агентство, которое и оценивает по рыночной цене и потом быстро по ней продаёт. Достаточно позвонить или оставить заявку на сайте квартет-м.рф и оценщик приедет в течении часа. Агенты очень профессиональные, арботают на клиента и только на результат, зарание никаких денег не берут и договор подписывать не надо. Если найдёте покупателя на квартиру сами, то никто не помешает вам её продать самим. А то есть агентства требующие эксклюзив.

Из Константинополя прибыл в Киев священник по имени Павел, совершивший обряд крещения. Новообращенный получил христианское имя Василий. Вместе с ним приняли новую веру дети, жены, слуги, часть бояр и дружинников. Вот только… невесту не спешили отправлять из Константинополя. Владимир Святославич начал было переговоры с правителем Корсуня-Херсонеса — богатого византийского города в Крыму, располагавшегося на территории нынешнего Севастополя. Демонстративно пренебрегая «принцессой» Анной, он предложил отдать ему в жены дочь корсунского «князя». Ведь церковное устроение на Руси могло быть налажено и через Корсунь, а не через далекий Константинополь. Но ответом на предложение киевского правителя стал издевательский отказ.

При всей благожелательности Владимира Святославича, у него оставался лишь один вариант, как получить своё по соглашению, оплаченному воинской помощью. Он осадил Корсунь. Долгая блокада города сделала свое дело: среди горожан нашлись те, кто счел сдачу более приемлемой, нежели мучительные условия осады. Владимиру помогли. По одной из версий, это сделал некий священник Анастас. По другой — варяг на греческой службе Жадьберн. Возможно, в лагере осажденных сложилась целая «партия» сторонников русского князя.

В итоге Владимир Святославич вошел в город. Не сдержав гнева, он казнил тамошнего стратига с женой, а дочь его отдал замуж за одного из своих сторонников. Печально, что мир между христианскими правителями удалось заключить лишь после того, как одна сторона пошла на обман, а другая добилось своего силой… Византия вернула себе Корсунь, а Владимир получил Анну в жены. Остальным женам Владимира пришлось его покинуть, ибо многоженство для христианина непозволительно. Некоторые из них вышли замуж вновь — за представителей киевской знати, другие приняли монашеский постриг. Он не сразу покинул Корсунь, но лишь получив сначала уроки христианского «закона». В исторической литературе бытует легенда, согласно которой именно здесь великий князь принял новую веру. Это не соответствует действительности: крещение совершилось еще в Киеве. Но именно корсунское духовенство обучало Владимира Святославича как новообращенного.

Вернувшись в Киев, князь с позором ниспроверг языческих идолов, а потом крестил свой народ в реке Почайне, у впадения в Днепр. Сейчас же началось строительство нескольких небольших церквей. На Руси утвердилась церковная иерархия, возглавленная с архиереем в сане митрополита. Вероятнее всего, первый из митрополитов Киевских имел имя Леон. Архиепископ оправился к Новгороду Великому, епископы — к другим крупным городам. Там произошло то же самое, что и в Киеве — ниспровержение «кумиров» и крещение горожан.

Огромный шаг в судьбах Руси совершался с необыкновенной быстротой. На первых порах распространение христианства не вызвало сопротивления. Какое-то недовольство проявили новгородцы, но оно, судя по всему, оказалось незначительным. Его подавление обошлось малыми жертвами. В Ростове епископа не приняли, и там новая вера распространялась гораздо дольше, чем где бы то ни было, и с большим трудом. В целом, христианство по всей стране принимали добровольно. Его не пришлось навязывать «огнем и мечом» — это поздний миф. Слабость и пестрота язычества, уверенная поддержка Церкви правителем, давнее знакомство с христианством в больших городских центрах сделали свое дело: Христова вера утвердилась на Руси скоро и почти бескровно.

На протяжении нескольких веков рядом с ней, то тайно, то явно, продолжало существовать язычество. Оно уходило медленно, борясь и прекословя, но в конечном итоге исчезло. По словам историка и религиоведа С. В. Алексеева, «справедливо считать Владимира отцом Русской цивилизации. Введя христианство вместо разноголосицы племенных культов, он дал русской культуре сердцевину, ту высшую ценность, без которой цивилизации нет».

Большинство историков считают, что Крещение произошло в интервале между 987 и 992 годами. Летописный текст и свидетельства иных источников позволяют разные толкования. Историческая традиция называет 988 год, и это весьма вероятная дата. Процесс массовой христианизации страны, начавшийся при Владимире Святом, главные свои вехи отсчитывает от нее.

Дмитрий Володихин

Крещение Руси как поворот истории, – Православный журнал «Фома»

Приблизительное время чтения: 8 мин.

—

100%

+

Код для вставки

Код скопирован

О крещении Руси и о том, как выбор веры сказался на князе Владимире, его окружении и всей стране, мы беседуем с заведующим кафедрой церковной истории Московской духовной академии, профессором Алексеем Светозарским.

Князь, который стал человеком

— Алексей Константинович, давайте начнем с личности самого князя Владимира. Насколько совпадают легенда и исторический персонаж?

— А это смотря что понимать под легендой. Если говорить о народных легендах, где князь Владимир, например, борется с монголо-татарами (которые пришли на Русь только в 1223 году, спустя 208 лет после его смерти), высылая против них Илью Муромца, — то здесь все понятно. То есть образ его настолько сильно впечатался в народное сознание, что его наделяли фантастическими чертами, проецировали на другие исторические эпохи. Неслучайно его называли «Красно Солнышко» — ни один другой русский правитель не удостоился такого эпитета.

Но нас с вами, очевидно, интересует другое — насколько соответствует реальности хрестоматийный исторический образ. Понятно, что целиком полагаться на «Повесть временных лет» не следует: летописец, бесспорно, усилил контраст между Владимиром-язычником и Владимиром-христианином. Впрочем, если преувеличение и есть, то лишь количественное. О князе Владимире мы ведь знаем и из зарубежных источников. И тут важно не то, сколько у него было наложниц в гареме, скольких противников он убил, — важно, что, приняв святое Крещение, он принципиально, качественно изменил свою жизнь. Заметим, что изменил, будучи уже достаточно зрелым человеком, закореневшим в своих привычках, пристрастиях. А мы знаем, как тяжело в зрелом возрасте все это преодолевать.

Тем не менее, князь Владимир смог. И этим он отличается от многих европейских правителей, которые принимали христианство из соображений выгоды, практичности и прогрессивности. Для него это был вопрос нравственного выбора, что видно из всей его дальнейшей жизни.

— А оказало ли принятие новой веры какое-то влияние на жизнь простого народа? Или люди надевали нательный крест, но продолжали жить так же, как и раньше?

— Разумеется, в массе своей народ не понимал всю глубину христианского вероучения, но принимал его в простоте сердца, по доверию. Это вообще очень характерная деталь для патриархальных обществ: «Так сделали старшие, и мы этому будем подражать». Например, «Повесть временных лет» так передает эту позицию: если бы князь, и бояре, и дружина не оценили бы положительно этой веры, не сочли бы ее своей, то они не имели бы основания креститься.

— То есть «князь плохого не посоветует»?

— Именно! Что же касается того, как христианство повлияло на внешние формы народной жизни, то семена христианства, брошенные князем Владимиром, быстро победили те институты, которые с христианством были совершенно несовместимы. Это прежде всего многоженство. Кроме того, изменилось отношение к зависимым людям: холопам, закупам, крепостным и так далее (в древнерусской жизни существовали разные формы зависимости). В подобных людях начали видеть своих собратьев во Христе, таких же грешников, каким является и сам господин, исповедующий христианскую веру. Далее, очень быстро ушли в прошлое те элементы народной жизни, которые были явно чужды христианству, в частности умыкание жен, которых воровали во время игрищ меж селами. Что же касается «бытового» язычества, то оно ушло в дома и в каких-то формах существует и доселе. Причем мы в этом отношении не уникальны — в Европе происходило то же самое.

Капитуляция язычества

Фото Владимира Ештокина

— Часто приходится слышать, что князь Владимир крестил Русь насильственно, а значит, нельзя говорить, будто Православие — это свободный выбор русского народа. Что об этом говорит историческая наука?

— Начну с того, что все обвинения в насильственном крещении сводятся, по сути, к одному эпизоду — крещению Новгорода. Сведения об этом содержатся только в Иоакимовской летописи. Источник этот довольно поздний, датировка его затруднена, и у ряда исследователей есть сомнения в его подлинности*. Однако он содержит уникальные сведения и потому вызывает интерес у историков, тем более на фоне других источников по домонгольской Руси, которых совсем немного. Согласно этой летописи, князь Владимир направил в Новгород своего дядю Добрыню, для того чтобы крестить Новгородскую землю. Тот встретил сопротивление, но, тем не менее, своего добился: в результате военной операции новгородцы сдались и попросили себе Крещение.

Тут есть интересный момент — в этой летописи упоминается новгородская церковь Преображения Господня, вокруг которой сложился христианский приход. То есть получается, что еще до массового крещения новгородцев в городе уже были христиане, были православные храмы. Так что если вообще доверять Иоакимовской летописи, то приходится признать, что проповедь Православия не явилась для Новгорода чем-то совершенно новым, поскольку там уже была почва для принятия новой веры.

— Можно ли сказать, что в целом восточные славяне довольно легко расстались с язычеством?

— Да, и здесь мы видим разницу при сравнении с некоторыми соседними народами — к примеру, с болгарами, поляками (в Польше в 1031–1037 годах мощное антихристианское восстание охватило всю страну), полабскими и поморскими славянами. Тому есть несколько причин. Начну с того, что славянское язычество было, если можно так выразиться, неконкурентоспособно. Типологически оно, как мне кажется, было близко к скандинавскому, но находилось только в начале своего становления — не было ни священных книг, ни оформившегося культа… Конечно, в последнее время в массовой печати всплывают «сенсации» — якобы найдены древние славянские «ведические» книги. Но любой историк-профессионал без труда распознает здесь подделку. Причем чаще всего такие фальшивки — плод целенаправленной деятельности современных неоязыческих сект.

Фото Владимира Ештокина

А вторая причина, по которой наши предки легко приняли Крещение, — это то, что была подготовлена почва. За сто с лишним лет до князя Владимира, в IX веке, уже состоялось так называемое первое Крещение Руси. То есть к концу X века на Руси уже жили христиане, уже были церкви, христианское вероучение не воспринималось как что-то абсолютно новое и чуждое. Особенно если говорить о южнорусских землях. Так что в целом русские люди крестились охотно. Не было ни массовых выступлений, ни какой-то подпольной борьбы.

Известны, правда, несколько случаев, получивших позже название «бунт волхвов» (в 1024 году в Суздале, на рубеже 60–70 годов XI века в Новгороде и на Ярославщине), но это вовсе не были народные волнения. И в Суздале, и в Новгороде волхвы просто устраивали «охоту на ведьм» по своему языческому обычаю, что являлось душегубством по христианскому закону. Согласно летописям, волхвы искренне не понимали, в чем провинились, и надеялись на защиту князя. Были, однако, и случаи, когда язычники изгоняли епископов (например, в Ростове Великом, откуда были изгнаны два первых епископа, а третий, святитель Леонтий, убит). Есть, впрочем, предположение, что северо-восточные земли были оплотом не только язычества, но и христианских уже ересей — прежде всего богомильства, которое повлияло на позднее славяно-финское язычество северо-востока. Вновь замечу, что все эти случаи были, что называется, «точечными», а не массовыми.

Еще одна причина, почему христианство на Руси не встретило активного сопротивления, состоит в том, что богослужение велось на понятном народу языке — в отличие от латинского обряда в Польше и Поморье.

Тем не менее, нельзя сказать, что с появлением христианства язычество безвозвратно ушло. Пресловутая «народная культура», существовавшая на протяжении многих веков параллельно с христианством, впитала в себя множество языческих элементов. Даже в наше время эти языческие элементы порой проявляются.

Евангельский эксперимент князя Владимира

Фото Владимира Ештокина

— Как, по-Вашему, повлияло Православие на государственно-политическую практику Киевской Руси?

— «Повлияло» — это не то слово. Православие, на мой взгляд, фактически сформировало русскую государственность. Принятие византийской традиции предопределило все последующее развитие — и политики, и экономики, и тем более культуры.

— Известный историк первой половины прошлого века Антон Карташев, говоря о пирах князя Владимира, куда тот начал приглашать простонародье, утверждал, что князя подвигло на это прочтение Евангелия — тот решил обустроить социальную жизнь своего княжества по евангельской мерке. Согласны ли Вы с таким мнением?

— Тут не все так просто. Изначально такие пиры были проявлением языческой стихии — другое дело, что князь Владимир эту стихию в какой-то степени воцерковил. Ведь что такое пир? Это неформальное общение князя со своими дружинниками, то есть с крупными государственными сановниками, говоря сегодняшним языком. Благодаря пирам решалось множество важных вопросов, преодолевались какие-то разногласия, конфликты. То есть они были важным элементом в системе управления, существовавшим и до Крещения Руси.

Кроме того, в дополнение к пирам с дружиной, князь Владимир учредил и пиры с духовенством, и пиры для нищих, увечных. Такие пиры, помимо всего прочего, еще и демонстрировали отношение князя как к священникам и монахам, так и к бездомным, увечным, беспомощным людям, то есть обозначали некие приоритеты в государственной политике. Подчеркну, что кроме собственно пиров для нищей братии, по Киеву на телегах развозили пропитание для нуждающихся — как мы бы сейчас сказали, гуманитарную помощь. Скорее всего, князь Владимир действительно делал это из христианских соображений.

— Насколько успешным оказался этот его социально-христианский эксперимент?

— Раз уж мы упомянули Антона Владимировича Карташева, то скажу, что он, как и его учитель академик Евгений Евстигнеевич Голубинский, сами утверждали, что социальная помощь, социальная работа не приняли в домонгольской Руси каких-либо стабильных форм. Они подчеркивали, что Древняя Русь знала лишь так называемую «поручную милостыню», когда из рук в руки, частным образом, передавалась некая сумма, чтобы нуждающийся человек мог поддержать свою жизнь. Но сам же Карташев себе и противоречит, приводя примеры социальной активности в домонгольский период. Совершенно очевидно, что к милостыне все не сводилось. Существовали так называемые церковные дома — мы сейчас в точности не знаем, что это такое, но, видимо, это были, если применить современные аналогии, своего рода социально-благотворительные центры. Есть предположения, что существовали больницы, богадельни, странноприимные дома…

Что же касается преемственности этой политики, то при Ярославе, сыне князя Владимира, помощь нуждающимся осуществлялась не в меньших масштабах.

Вообще, время правления князя Владимира не следует считать каким-то случайным историческим эпизодом, после которого все «вернулось на круги своя». Совершенно очевидно, что выбор веры стал поворотным моментом в жизни молодого государства и во многом определил его будущее.

* Впервые Иоакимовская летопись была опубликована в XVIII веке историком Василием Татищевым, приписывавшим ее новгородскому епископу Иоакиму. В дальнейшем споры о подлинности летописи вели самые видные российские историки. Так, Карамзин считал летопись «просто шуткой», в то время как Сергей Соловьев не сомневался в ее подлинности. Церковный историк Евгений Голубинский предположил, что речь может идти не о реальной летописи и не о «шутке», а о сборнике исторических легенд, популярных в XVII-XVIII веках. Знаменитые археологические раскопки академика Валентина Янина подтвердили ряд пунктов летописи, что привело ученого к выводу о том, что летопись — текст, составленный в XV веке и содержащий немало достоверной информации. — Ред. 

Фото на заставке Владимира Ештокина

Читайте также:

Крещение Руси: как это было

Мифы о Крещении Руси

Теги: Святой равноапостольный князь Владимир Святой равноапостольный князь Владимир Тема номера: «Крещение Руси: выбор веры» Тема номера: «Крещение Руси: выбор веры»

Обращение Рима в христианство и его прочное наследие

Отношения римских правителей с христианством, отмеченные их монетами

С момента своего скромного начала и легендарного основания в 753 г. до н.э. Ромулом и Ремом Рим всегда был языческим королевством, республикой и, в конечном итоге, обширной империей. Массивные храмы, посвященные языческим богам, таким как Юпитер, и, в конечном счете, обожествленным императорам, можно было найти в любом римском городе. Однако христианство, самая популярная на сегодняшний день мировая религия, распространилось среди низших классов со скоростью лесного пожара и, в конце концов, даже нашло свой путь к трону римского императора, отчасти из-за характера империи и ее обширной торговой сети. Символы играли важную роль в этой коммуникационной сети между первыми христианами, в то время как исповедование религии было запрещено. Точно так же римские императоры очень умышленно использовали символы, которые они использовали на своих монетах, поскольку это был для них самый доступный способ общения со всем населением. Как и многие другие аспекты римского мира, которые мы можем почерпнуть из внимательного изучения монет, мы также можем проследить историю христианства в Римской империи, включая монеты из коллекции монет Обена Грея Беркхарта, от дохристианских императоров до видений Константина. и Юстиниан, сделавший христианство официальной религией Римской империи.

Иисус Христос из Назарета родился во время правления первого официального римского императора Августа и был распят во время правления второго императора Тиберия. Хотя при его жизни христианство не было так популярно, после его распятия христианство неуклонно приобретало последователей по всей империи благодаря работе его апостолов, в первую очередь Павла, которым было поручено распространять христианское послание среди евреев, и, что наиболее важно, нееврейские группы. В то время как слава и преимущества Римской империи часто подчеркиваются, особенно через сохранившиеся формы искусства, из-за строгой иерархической системы, установленной Августом, существовали бедность и высокий уровень неравенства. Христианство привлекало многих представителей низших классов Римской империи не только из-за обещанного им освобождения от любых невзгод, встречающихся в этом мире, но и из-за установленного сообщества, которое было полностью равным, независимо от социального класса или пола, через обещание крещения. , как подчеркнуто в письмах апостола Павла (Koester 1998).

Первые десятилетия и даже столетия после смерти и воскресения Иисуса христиане подвергались массовым гонениям за свои убеждения. Поскольку христианство было монотезистской верой, требующей исключительного членства, где поклонение любым другим ложным языческим богам было грехом против христианского Бога, многие христиане погибли за то, что не заплатили дань и не принесли жертвы языческим богам в праздничные дни или во время испытаний римскими чиновниками. Поскольку практики христианского культа также казались посторонним каннибалистическими, а их доктринальные убеждения в равенстве угрожали ранее существовавшим римским иерархическим социальным порядкам, христиане также становились легкой мишенью или даже козлами отпущения для императоров. После того, как сильный пожар сжег большую часть Рима в 64 г. н.э. во время правления Нерона, император обвинил в этом происшествии христиан и устроил публичную демонстрацию пыток и казней практиков культа, среди которых, возможно, были апостолы Петр и Павел.

Коллекция монет Обена Грея Беркхарта, Coin_076

RPC.3149 (54 г. н.э.), аверс

RPC.3149 (54 г. н.э.), реверс

Аверс

На аверсе монеты изображена непокрытая голова Нерона, обращенная вправо . Монета датируется периодом с 54 по 68 год нашей эры, примерно в то время, когда Нерон осуществил первые крупномасштабные гонения на первых христиан. По словам римского историка Тацита, «Нерон привязывал вину и подвергал [христиан,] ненавидимых за их мерзости, самые изощренные пытки» (Moss 2017). Это включало смерть через распятие, точно такое же орудие пытки, которое использовалось для христианского спасителя. Поэтому крест стал ассоциироваться не только с Иисусом Христом, но и со всеми замученными христианами.

Реверс

На реверсе монеты изображен бог Аполлон, держащий ворона и бипенниса. Этот образ отражает отношения имперского Рима с языческими богами, а также отношения Нерона с Аполлоном, с которым он «демонстративно отождествлял себя» ближе к концу своего правления (Champlin 2003).

Первый христианский император

Важным поворотным моментом для христианства в Римской империи стало видение будущего объединителя, Константина, почти через триста лет после смерти Иисуса. По словам избранного Константином биографа, который был епископом, Иисус Христос подарил ему изображение святого знамения, которое гарантированно защитит его от врагов, в том числе от противников, которых он вскоре победит, что позволит ему воссоединить Римскую империю. . После этого видения Константин легализовал христианство и способствовал религиозной терпимости в 313 г. н.э. посредством Миланского эдикта.

Солид множественный-Константин-Фессалоникийский RIC vII 163v (327 г. н.э.)

Взгляд в небо!

На аверсе этой монеты, датируемой 327 г. н.э., Константин изображен лицом вправо, в диадеме из трех полос жемчуга, и, что наиболее важно, его глаза подняты к небу. Это заметно отличается от любых других изображений римских императоров на монетах и ​​напрямую связано с легендой, связанной с его обращением в христианство. По словам его самопровозглашенного биографа Евсевия, епископа Кесарского, в 312 году н. э. Константин был в походе, когда около полудня увидел сияющий крест, сделанный из света над солнцем, с текстом «этой победой» (Flower 2012). Это изображение, представляющее собой комбинацию греческих букв хи (Х) и ро (Р), стало одним из наиболее широко используемых символов христианства.

Кристиан Константин?

Несмотря на распространенное мнение, что Константин был строгим христианином, некоторые данные свидетельствуют о том, что термин «суеверный» был бы более подходящим (Madden 1877). Фактически, Константин использовал языческих богов и богинь, таких как Победа и Сол, на своих монетах, как императоры до него. На этой монете, отчеканенной через год после его видения, изображены бюсты Константина в куриасе и увенчанные лавром, а также языческий бог Сол Инвиктиус. На его щите также изображена скачущая солнечная квадрига, что еще больше усиливает его связь с богом солнца.

Константин множественный CdM Beistegui 233 (313 г. н.э.)

Double Centenionalis Magnentius-XR-s4017 (352 г. н.э.)

Следуя видению Константина и легализации христианства, последующие императоры, такие как Магненций, изображенный на монете выше, начали включать христограммы на свои монеты. Магненций, который на самом деле был очень терпимым к язычникам и симпатизировал им, лучше всего иллюстрирует это, как видно на реверсе этой монеты примерно 352 г. н.э. Христограмма занимает большую часть композиции на реверсе, почти такого же размера, как его бюст на аверсе, что делает ее «величайшим нумизматическим подтверждением христианства в древности» (Рубин 19).98). Греческие буквы A и Ω также видны в горизонтальном поперечном поле, что является прямой ссылкой на Откровение 1:8 из христианской Библии: «Я есмь Альфа и Омега — начало и конец, — говорит Господь Бог».

Легализация христианства

Вскоре после этого, в 380 г. н.э., император Феодосий подписал Фессалоникийский эдикт, сделавший Никейское христианство официальной религией государства, что подтвердило и укрепило влияние христианства не только на римский мир того времени, но и для всей остальной мировой истории. Феодосий также был последним императором, правившим до того, как Рим снова был разделен между Западом и Востоком, что означало, что его легализация распространилась на все территории.

Коллекция монет Обена Грея Беркхарта, Coin_085

Аверс

На аверсе изображен бюст Феодосия, обращенный вправо, в короне с надписью D N THEODOSIUS P F AVG, что переводится как «Господь наш показывает императору, что он верховный правитель, Феодосий послушный и мудрый Август». Феодосий был римским императором, который сделал христианство официальной религией римского мира. История считает его тем, кто руководил началом конца язычества и защитником христианской ортодоксии (Эррингтон 1997).

RIC IX 64b (379 г. н.э.), аверс

Реверс

На реверсе этой монеты изображена языческая богиня Победа, наступающая влево, несущая трофей и волочащая пленника, с надписью SALVIS REIPVBLICAE, что означает «Спасение Республики». ». В середине композиции слева от Победы также есть что-то похожее на христограмму. В то время как Феодосия обычно изображается в истории как избавляющая империю от следов язычества, эта монета поднимает важное противопоставление относительно продолжения образов Победы в раннехристианском искусстве, пока она в конечном итоге не будет заменена изображениями ангелов (Дюбуа 2016).

RIC IX 64b (379 г. н.э.), реверс

Коллекция монет Обена Грея Беркхарта, Coin_020

RIC IX 41a (383 г. н.э.), аверс

Аверс

, сын Феодосия, обращенный вправо, держащий копье и щит. В верхней части композиции рука Бога спускается с небес, чтобы короновать Аркадия, представляя пропаганду христианских императоров, внушающих своим последователям, что их правление узаконено повелением Бога (Мандерс 2020).

RIC IX 41a (383 г. н.э.), реверс

Реверс

На реверсе монеты 20 изображен Аркадий, стоящий лицом влево, держащий штандарт и опирающийся на щит. Слева от императора также находится коленопреклоненный пленник и крест, укрепляющий Рим как христианскую империю, а также крест как защитный символ в военном контексте, установленный первым христианским императором Константином (Серрано дель Поццо 2021).

Византийская империя

Юстиниан I считается первым великим правителем Византийской империи, которая несла прочное наследие римского мира до 1453 года, когда империя пала перед турками-османами. Юстиниан восстановил большую часть западной Римской империи и регионов Северной Африки, распространив византийскую и восточно-православную культуру по всему Средиземноморью. Он также установил ожидания византийских правителей, сделав их как лидерами Восточной православной церкви, так и надзирателями за политическими делами империи. Он также сделал определенные стилистические решения, которые оказали большое влияние на остальную часть византийского и средневекового искусства в виде икон и важных архитектурных планов, таких как славный собор Святой Софии в современном Стамбуле.

Коллекция монет Обен Грей Беркхарт, Coin_019

Аверс

Монета 19 — одна из выдающихся монет коллекции, поскольку она полностью сделана из золота. На аверсе изображен Юстиниан в шлеме и в кирасе, с христианским крестом на видном месте слева от его головы. Юстиниана часто считают самым известным и важным византийским императором, воссоединившим под своим правлением бывшие римские территории по всему Средиземноморью. Чтобы обеспечить стабильность между этими разными регионами, Юстиниан считал, что религиозное единство необходимо для поддержания политической стабильности. Поэтому он стремился уничтожить язычество и проводил соборы, чтобы способствовать объединению четырех ортодоксальных сект христианства (Мейендорф 1968). Стилистически также важно отметить, что Юстиниан любопытно изображает себя смотрящим прямо вперед, а не в профиль. Этот выбор отличает его и византийский стиль и прокладывает новый путь для саморепрезентации в византийском искусстве.

Юстиниан I Солид (538 г. н.э.), аверс

Реверс

На реверсе изображена крылатая фигура, ангел, а не языческая Победа, держащая украшенный драгоценными камнями крест и державу с прикрепленным крестом. Кресты как христианские символы, очевидно, играют важную роль в чеканке Юстиниана. Ангелы также стали важной художественной чертой Юстиниана и византийского искусства в целом, лучшим примером которых являются мозаики в Сан-Витале в Равенне, Италия, где крылатые ангелы обрамляют Христа как Юстиниана и его жену Феодору, представляют сакраменталии, связанные с христианским таинством. Евхаристия (Фарбер, 2015).

Юстиниан I Солид (538 г. н.э.), реверс

Юстиниан II Солид (692-695 гг. н.э.)

Юстиниан II установил прецедент перемещения изображения императора на реверс и размещения изображения Христа на аверсе, как показано на эта монета 692-695 гг. н.э. (Каждан 1991). На аверсе изображен Иисус Христос, благословляюще поднявший правую руку и держащий Евангелие, а края креста выступают из-за его головы. Надпись гласит: «Иисус Христос, Царь царей». На реверсе написано «Юстиниан, раб Христов», когда он стоит в короне с крестом и держит могущественный крест. Этот важный стилистический сдвиг представляет собой полную эволюцию христианства в римском мире, от предмета гонений к постепенному принятию и представлению, чтобы в конечном итоге стать авангардом предмета и свергнуть определенные места для правителей, которые были впервые стандартизированы еще до рождения христианства. Иисус Христос.

Страница заполнена Ву Уэйдом, Rhodes College ’23

Интервью — Преобразование мечом

T его выпуск больше, чем любой другой из опубликованных нами, поднимает неловкий вопрос принудительного обращения: «Будь христианином или умри». Нет смысла делать вид, что это была исключительная миссионерская тактика, на протяжении многих веков это был метод выбора среди христианских правителей и миссионеров.Обращение большей части Европы и Латинской Америки невообразимо без меча9.0119

Это не самый приятный аспект нашего наследия, но, тем не менее, он учит нас многому о человеческой природе и тому, что, по сути, укрепляет христианскую веру.

Чтобы изучить эту тему, Христианская история поговорила с Ричардом Флетчером, профессором истории Йоркского университета, Англия. Профессор Флетчер провел много времени, изучая средневековую Европу, эпоху, когда насильственное обращение было правилом, и его Обращение варваров: от язычества к христианству  (Генри Холт, 1997 г.) — один из блестящих результатов.

Когда христиане впервые начали применять силу для обращения людей?

Вскоре после обращения римского императора Константина первое применение силы было направлено не на обращение язычников, а на исправление диссидентов-христиан. Августин, великий епископ Гиппона в Северной Африке в конце четвертого и начале пятого века, столкнулся с диссидентской сектой, донатистами. Августин хотел вернуть их в лоно ортодоксов и мучился вопросом, допустимо ли для этого применять принуждение.

В конце концов он решил, что да, и один библейский текст, который его убедил, был притчей о большом пире (Луки 14:16–24). Богатый человек устраивает пир, и когда никто из приглашенных не появляется, он велит своим слугам выйти и «убедить людей войти».

Только во франкском королевстве Карла Великого в восьмом веке мы видим применение силы для принуждения к обращению, особенно в кампании против саксов.

Почему Карл Великий двинулся в этом направлении?

Во-первых, концепция христианского царствования была разработана в предыдущем столетии, и обязанность расширять христианский мир, при необходимости силой, стала частью королевской обязанности. Он частично основан на ветхозаветной модели царствования.

Во-вторых, советник на самых высоких уровнях правительства Карла Великого продвигал эту конкретную политику. Ученые считают, что настоящим сторонником жесткой линии был человек по имени Луллий, который был англосаксонского происхождения, путешествовал с Бонифаций и сменил Бонифация на посту архиепископа Майнца. Он отдал свою жизнь обращению саксов, и ничего не вышло. По сути, он сказал Карлу Великому: «Эти упрямые люди никогда не обратятся сами по себе. Мы должны заставить их подчиниться».

Эта политика использования насилия для мотивации обращения в Саксонию не была поддержана всеми советниками короля. У другого англичанина при дворе Карла Великого, Алкуина, были серьезные сомнения. В 790-х годах, когда франки победили аваров на восточной границе (в современной Венгрии), Алкуин написал письма Карлу Великому, в которых, по сути, говорилось: «Не повторяйте тех ошибок, которые вы совершили с саксами. Нельзя навязывать христианство людям». Есть некоторые признаки того, что к совету Алкуина прислушались; предложения по обращению аварцев силой были несколько смягчены.

Но к 1300-м никто уже не возражает. Хроники королей викингов, например, восхваляют их за использование меча для обращения язычников. Что произошло в средневековой Европе, чтобы укрепить эту точку зрения?

Роберт Мур, автор книги «Возвышение общества гонителей», утверждает, что с одиннадцатого по четырнадцатый век европейское христианское общество стало гораздо менее терпимым. Это эпоха, когда мы видим преследования евреев и еретиков, крестовые походы против мусульман и растущее признание насильственного обращения, особенно в единственной области Европы, которая осталась необращенной: Скандинавии и Прибалтике. Я не согласен с аргументом Мура во всех отношениях, но в 1250 году в Европе преследовалось больше людей, чем в Европе 1050 года. Это факт. От него невозможно уйти.

Является ли это продуктом христианского богословия — настаиванием на Иисусе Христе как истине — или политической силой — христиане наконец-то получили военную силу, чтобы настаивать на своем?

Оба. С богословской стороны беспрецедентный акцент делается на человечности Иисуса Христа, особенно на его страданиях. Сразу за ним следует чувство враждебности к тем, кто считался его преследователями, особенно к евреям, и, соответственно, ко всем тем, кто считался не вполне христианином. Хотя христиане веками мирно жили с мусульманами на Святой Земле, в эту эпоху мусульмане стали считаться врагами Христа, которых необходимо выгнать из христианских святынь.

Тем не менее, мы должны также подчеркнуть силу западного христианства, которое расцветает в это время. Происходит подъем техники, военной организации, государственной власти, способности взимать налоги и нанимать армии. Это давало западноевропейским государствам решающее преимущество перед оставшимися язычниками, например, на Балтике. Учитывая климат нетерпимости, невозможно устоять перед использованием имеющейся в вашем распоряжении власти, чтобы разгромить язычников и превратить их в христиан.

Были ли принудительные преобразования успешными?

Да и нет. Проблема семантическая. Определение конверсии менялось на протяжении веков.

Карл Великий или Олаф Трюгвессон сказали бы: «Я побеждаю своих врагов, а затем священник окропляет их водой и произносит несколько слов на латыни, и они становятся христианами. Они обращены».

Сегодня мы не считаем это обращением, как и некоторые раннесредневековые люди, такие как Достопочтенный Беда (ок. 673–735) или Алкуин (ок. 740–804). Они бы не подумали, что люди обращаются, пока их не научат символам веры, христианской морали и тому подобному, а на это может уйти два, три или четыре поколения.

Тем не менее, благодаря инициативе принудительных королей, христианизация теперь стала возможной, как это было невозможно раньше.

В конце концов, средневековые язычники казались более склонными к насильственному обращению, чем христиане при аналогичных обстоятельствах. Это почему?

Общим фактором язычества по всей средневековой Европе был политеизм. У язычников было очень много богов — богов погоды, урожая, моря, неба, пивоварения, сражений и так далее. Антропологи, изучавшие обращение в политеистическую культуру в Африке, например, обнаружили, что такие народы думают, что они могут просто добавить Христа в свой существующий пантеон. Это то, что, кажется, произошло в средневековой Европе. Исключительные притязания монотеистической веры поначалу не укладывались в голове. Вот почему даже после «обращения» мы находим длительный период, в котором представления о богах и богинях, духах и феях, эльфах и леших сосуществуют с верой во Христа.

Другая причина заключалась в том, что язычники были впечатлены чистой материальной мощью христианского мира. Язычество было верой, которая в значительной степени была направлена ​​на достижение материального благополучия. Были боги урожая, потому что они хотели, чтобы их урожай рос. У них были боги для крупного рогатого скота, чтобы они давали больше молока. Когда эти язычники смотрели на богатство и могущество христианской Европы, они были поражены: очевидно, что христианский Бог мог доставить добро. Христиане строили большие здания, делали более красивые украшения, владели лучшими кораблями и так далее. Многие язычники не возражали против обращения в христианство, потому что считали, что это на самом деле принесет им больше материального благополучия, чем их боги.

Чтобы понять это, обратите внимание на то, как жили христианские миссионеры в Китае шестнадцатого века. Здесь была нехристианская культура, которая во многом превосходила Запад. В этом контексте христианство практически не продвигается вперед.

В Европе мы видим доказательства того, что это был не побочный продукт, а преднамеренная тактика миссионеров. Когда епископ Винчестера послал своего ученика Бонифация евангелизировать Германию, он подчеркнул, что Бонифаций должен напомнить язычникам, насколько богаты и могущественны христиане.

Были ли случаи, когда принудительное преобразование не работало?

Да. С язычниками-многобожниками, думаю, провалов не было. Но с монотеистами — иудеями и мусульманами — принуждение не имело большого успеха. Они поняли, что дело было не в добавлении нового бога, а в выборе другого. Они также происходят из культур, которые сами по себе были сложными.

Хотя первые поколения обратились по менее чем чистым мотивам, в последующих поколениях христианство, кажется, «прижилось». То есть по мере развития веков эти прежде языческие общества искренне принимают христианство. Это почему?

Одной из важных причин является христианское учение, которое имело место после формального принятия христианства. Легко указать на многочисленные злоупотребления средневековой церкви, даже в том, чему она учила. С другой стороны, он сделал очень хорошую работу по привитию знаний о христианстве людям, которые веками были язычниками.

Хороший пример этого можно увидеть в англо-саксонской Англии. Почтенный Беда в своей «Церковной истории английского народа» рассказывает историю короля Эдвина, который принял христианство прежде всего потому, что думал, что в результате станет великим и могущественным королем. И Беде говорит, что на самом деле так и было.

Но он также отметил, что Эдвин был и всегда был вдумчивым человеком, который час за часом сидел в одиночестве, размышляя над глубокими тайнами жизни. Еще до того, как он стал царем, ему посреди ночи было видение, в котором таинственный незнакомец сказал ему: «Я расскажу тебе о Боге, который приносит спасение». Позже, когда Эдвин стал королем и набирал силу, он столкнулся с миссионером, который был тем самым таинственным незнакомцем, которого он видел в своем видении много лет назад.

В Эдвине было желание спасения, и он чувствовал, что христианство не только дало ему богатство и силу, но и помогло решить этот вопрос в его собственном сердце и разуме. Для Беды это, кажется, иллюстрирует необходимость христианского учения — инструктировать особенно правителей и элиту о значении христианства, спасения и других ключевых богословских концепциях.

Сегодня применение силы для обращения немыслимо. Почему эта идея, которая использовалась веками, ушла из жизни?

Несколько оговорок: это очень сложная тема, и я не эксперт по постсредневековой миссионерской истории. При этом я предполагаю, что это во многом связано с подъемом протестантских евангельских движений, особенно Великого пробуждения. Здесь мы видим новый акцент на индивидуальной душе и религиозном опыте.