Почему люди уходят в монастырь: Откровения монахини из Алматы

Уход в монахи – не просто серьезный шаг. Это отказ от многих вещей на всю жизнь. Никаких ресторанов, вкусной еды, прочих удовольствий и комфорта, о семейной жизни тоже можно забыть (к слову, церковный устав не позволяет уходить в монастырь тем, у кого есть семья, мужу, жене нельзя уходить в монастырь, а также тем, у кого есть на попечении малолетние дети либо престарелые родители).

Корреспонденту Делового Казахстана удалось поговорить с игуменьей Любовью, настоятельницей Алматинского Иверско-Серафимовского монастыря (в миру Мария Якушкина) и попытаться выяснить, что толкает человека на уход в монастырь.

Искушения в монастыре не то, чтобы сильнее, чем в обычной жизни. Если в рабочей обстановке люди пытаются надеть маску, иметь определенный имидж, а дома все это убирается, и эмоции выплескиваются наружу, то в монастыре все иначе: здесь маску одевать бесполезно.

«Монастырь – это твой дом, и ты либо будешь переделывать себя и стараться менять себя, а не окружающих, и тогда все будет получаться. А когда ты пытаешься изменить тех, кто вокруг тебя, то начинаются сплошные искушения. В этом плане искушений больше, и они сильнее. В миру люди пыхнули друг на друга, пошли, подумали, посидели, прощения попросили – вроде как мир и дружба. А здесь у нас есть сестры, с которыми мы вместе около 30 лет. К нам однажды пришел милиционер. Первые пять лет он ходил и говорил: «Я не понимаю, что вы тут делаете?». А на 6-й год сказал: «Вам всем ордена надо давать! Это же подвиг – 40 баб живут шесть лет вместе – и ни одной драки, ни одного вызова милиции». Он проникся! Здесь немного в другом направлении идет работа. Мы стараемся не доказать свою правоту, а погасить скандал. Это считается высшим подвигом в обществе русской православной церкви. Иногда приходится слегка юродствовать, доводить ситуацию до полного маразма или перевернуть это в юмор. Это самый лучший вариант, чтобы ни у кого не осталось камня на душе», — говорит настоятельница Иверско-Серафимовского монастыря.

Сегодня, когда в Независимом Казахстане есть возможность развиваться всем религиям и конфессиям, проблем с уходом в монахи нет. Мария Якушкина ушла в монастырь в советское время, когда монастыри работали полуподпольно, а религия была негласно под запретом, религиозные деятели преследовались. Родители Марии были верующими людьми, и передали ей это. Сама Мария не вступала в октябрята и в пионеры, из-за чего подвергалась буллингу со стороны одноклассников – то косу привяжут к парте, то выбьют окна в ее доме, постоянно следили за каждым ее шагом. Руководство школы также осуждало Марию за то, что она верующая и носит крестик. Несмотря ни на что, наша героиня смиренно переживала эти испытания, пела на клиросе Никольском, иногда в Казанской церкви. В 12 лет приняла решение, что уйдет в монастырь.

«Мы с мамой даже поехали по святым местам, по обителям. Раньше их было по всему Советскому Союзу шесть или восемь. Я обратилась к владыке Иосифу Чернову, я практически его воспитанница – с просьбой помочь поехать в паломничество. Он сказал: «Хочешь ехать – иди зарабатывай копеечку». Он устроил меня сначала уборщицей. Потом, когда я стала постарше, и был паспорт, — кассиром. Потом я выучилась на бухгалтера. У владыки Иосифа я работала до дня его кончины, до 1975 года. Была под его непосредственным патронажем. Когда мы с мамой поехали в паломничество, то пытались остаться в каком-нибудь монастыре. Но все игуменьи маме говорили, что, во-первых, вы замужем, и поэтому вас мы не можем взять. А дочка – малолетка, нам из-за нее закроют монастырь. Тогда была запрещена пропаганда церкви среди молодежи, и никто не соглашался меня брать. Так мы и вернулись назад ни с чем. Уже потом, когда владыку похоронили, он мне завещал: уезжай в Москву, в центр, там устроишься, я там о тебе говорил. Там архимандритом тогда был отец Кирилл Павлов (потом он даже был духовником у второго патриарха Алексия)», — вспомнила Мария Якушкина.

Какое-то время она работала в журнале Московской патриархии, в экспедиции. Потом ее забрал к себе экономом заведующий издательским отделом, митрополит Петирим.

«Я ему рассказала о своем заветном желании не только пойти в монастырь. Сестра моей матери, тетя, подвизалась в свое время в Иерусалимском Горненском монастыре, где и скончалась. Я очень хотела туда поехать, чтобы побывать на могилке, попросить ее молитв и так далее. Я обыденно высказала это желание митрополиту, но он запомнил. Но предупредил: для этого надо будет принимать постриг. А это же была моя заветная мечта с детства – стать монахиней! Я дала согласие, но особо не надеялась. В советские времена поехать в Иерусалим – это было что-то несбыточное. Тем более, что я из рода Якушкиных – из тех самых декабристов, которые были сосланы в Сибирь. Нам в центр России не разрешили выезжать, только в Алматы или Ташкент. Из Сибири мы попали в Алматы», — рассказала Мария.

Тогда она не думала, что дадут разрешение на выезд из-за этих проблем. Но это был уже 1978 год, брежневские времена. И вдруг пришла виза. Владыка сказал девушке: «Собирайся, завтра у тебя постриг, а через два дня летишь в Иерусалим, в Горненский монастырь». Уехав туда, Мария нашла могилу своей тети, кроме того, в Горненском монастыре были фотографии родственников.

«Первые впечатления были очень трудные. В Горненском монастыре и образ жизни совершенно другой, и игуменья была румынка. Она с сестрами вообще не разговаривала, общалась только через келейницу Елену. Были всякие испытания, сложности. Нужно было и на клирос ходить, ездить в русскую духовную миссию в Иерусалиме, накрывать столы и обслуживать людей. Подавать блюда не все умеют. Пришлось всему этому учиться. Все-таки заграница, и раньше русская духовная миссия являлась практически советским посольством. СССР не признавали в Иерусалиме, поэтому там не было таких взаимоотношений. Приходилось очень много народу принимать, в клиросе петь, за стариками ухаживать. Они же монахини, схимонахини, им слово поперек не скажи. Сложности были с тем, чтобы в принципе привыкнуть к монашескому образу жизни. Вставать надо было рано, в пять-полшестого утра, из-за приемов не всегда получалось вечером вовремя пойти отдыхать. Первые впечатления – интересно, но трудно. Но зато можно было пойти на ночную литургию на гроб Господень. В духовном плане было очень интересно, очень насыщенно. А в бытовом – трудновато», — рассказала Мария Якушкина.

Она призналась, что при принятии статуса монахини у многих женщин есть страх, у некоторых сильный мандраж, напряжение, очень сильное волнение.

«Это, можно сказать, стрессовая ситуация даже для того монаха, который всей душой этого желал. Для одних это страх того, что оставляешь то, к чему уже нет возврата, для других это страх того, что он не сможет исполнить то, что должен. Этот страх всегда есть. Даже при сильном желании стоишь и думаешь: я же обеты даю. Смертным грехом считается обещать человеку и не выполнить, а я обет даю Богу. Обет человеку можно взять назад, договориться с ним. А как ты с Богом договоришься, если не выполнил то, что обещал? Никак. У меня был один постриг, монашеский», — поведала наша героиня.

В миру ее звали Мария Якушкина, но при принятии пострига монахине дали новое имя – Любовь.

«Это опять-таки из-за того, что человек отрекается от своей мирской жизни. И, отрекаясь от своего прежнего греховного состояния, человек получает новое имя. В связи с этим он должен измениться еще и внутренне, над этим работать. Обычно дается имя святого, которое дает либо духовник, либо настоятельница, либо правящий владыка – только не сам человек. В зависимости от внутреннего устроения, где человек на послушании. Если он работает у правящего архиерея, то владыка дает имя. Если в монастыре, то чаще всего дает имя настоятельница. Может предложить свое имя духовник, который этого человека окормляет, как у нас говорят, ведет по жизни. Они смотрят на внутреннее устроение человека, на то, к чему он мог бы стремиться, чтоб достигнуть и угодить Богу. И, соответственно, дается имя того или иного святого. Когда человек получает имя этого святого, он должен ему в какой-то степени подражать, стараться достичь тех же высот. В иночестве еще, как правило, в женских монастырях остаются женские имена, а вот в монашестве, когда принимаешь малый ангельский чин, пол не имеет значения, и чаще дают для смирения мужские имена, например, Феодосия», — призналась игуменья Любовь.

В Горненском монастыре она провела пять лет. Потом визу не продлили, молодежь они там оставлять не собирались. Вернулась в СССР, она попала в Рижский монастырь, где провела 9 лет, работая экономом, в одной келье с монахиней Сергией Кононовой. Сейчас это настоятельница самого крупного российского монастыря – Дивеево. В 1991 году матушку Любовь направили восстанавливать Воронежский монастырь. В 1992-ом вернули в Ригу, где она прожила около 4 месяцев, а потом направили в Ташкент — восстанавливать обитель. Там было сделано очень много. Построено два корпуса, храм, покупали, меняли либо дарили дома и квартиры, расширили территорию монастыря с одного участка в шесть соток, где стоял храм, до почти полутора гектаров, выкупая вокруг дома. В Ташкенте она прожила 13лет, потом написала прошение об освобождении от должности, после чего вернулась в родной Алматы по благословению митрополита Мефодия, который здесь тогда был правящим.

«Я всегда стремилась в Алматы. Это мой родной город. Когда мы сюда приехали, здесь уже возводили стены. Нашлись энтузиасты, которые начали строительство. Здесь мы живем с 2005 года. За это время мы благоустроили территорию, восстановили Софийский собор по образцу 1898 года. Построили водосвятную часовню, достроили храм Матроны, где толком не было лестницы, сестринский корпус, воскресную школу, гараж, лавку, гостиничные номера и корпус епархии. Все это было сделано за 7 лет», — признается наша героиня.

Чтобы уйти в монахи, нужно пройти испытательный срок. Берут сначала трудником на время (так называют тех, кто населен в монастыре). Когда он действительно утвердился в своем желании, то переходит в разряд послушников – это уже непосредственно монашеский чин. Матушка Любовь уточнила, что испытательный срок у каждого человека свой (от одной недели или нескольких месяцев до 12 лет). Успешно его пройдя, послушники могут перейти в следующий чин, и они становятся иноками – от слова «иной». Иная, другая жизнь, не та, что в миру. При иночестве обетов монашеских не дают. Единственный обет, который дают, – это обет послушания, старица, который принимают от пострига человека.

«Я сталкивалась с тем, что люди уходили даже после иноческого пострига. После монашеского пострига чаще всего неудовлетворенность данной обителью. У нас есть выражение: «Монах шаталовой пустыни». Это те, кто переходит из одного монастыря в другой, и нигде никак не могут угомониться, найти себя в коллективе. Причина в том, что он не смог переделать себя, и ждет, что все вокруг изменятся. Никогда не жди, что кто-то изменится. Даже ребенка, который лежит еще поперек лавки, уже изменить нельзя. Ученые доказали, что на третий день в эмбрионе начинает формироваться нервная система, и он принимает информацию извне. Воспитывать надо с первого дня после зачатия. Потом уже перевоспитывать сложно. Главное – понимать, что, какая бы ситуация ни была, даже если тебя обидели, все равно виноват ты. Вот если ты будешь жить с таким внутренним настроем, подойдет любая обитель. Где бы ты ни был, надо иметь внутренний стержень. Монахи, долго прожившие в монастыре, – это духовно самые крепкие люди. Их очень трудно сломать. Даже когда, как иногда кажется прихожанам, живет в монастыре нерадиво. Стержень внутренний здесь очень четко воспитывает сама среда. Как говорят некоторые старцы, жизнь в монастыре – это толкание в спину в царствие небесное. Хочешь не хочешь, а сама обстановка тебя заставит стремиться к святости. Поэтому люди, которые долго живут в монастыре, имеют внутренний стержень», — пояснила игуменья.

Дальше идет постриг в монашество, в котором непосредственно даются обеты. Там и стяжание молитвы, и постничество, и безбрачие, и прочие обеты. То есть непосредственно к монашеской жизни человек приступает в чине монаха. При определенном возрасте, состоянии телесного и духовного внутреннего содержания, существует высший чин в женских монастырях – постригают в схиму, это посвящение в полный ангельский чин.

«Существует три категории людей, которые проживают в монастыре, но это относится к побудительным причинам. Одни идут за молитвой. Вторые идут из-за того, что им нравится красота церковной службы. Они тоже рано или поздно стяжают молитву. А третьи приходят из-за каких-то бытовых причин. Бывает, что жить негде. Или остались никому не нужные – при наличии жилья, но жить человек там не может. И в женских, и в мужских монастырях примерно одно и то же. Эти категории – они есть и были всегда во всех монастырях. Костяк монастыря составляют верующие, которые идут на молитвы. Или которым нравится служба. Таких и раньше, до революции, и сейчас процентов пятнадцать-двадцать. А остальные — по вышеперечисленным причинам. Как я говорю, они не пришли в монастырь – они попали в монастырь. Потому что деваться некуда. У многих даже есть жилье, но образ жизни одинокий… Им общежитие нужно, люди, общение. Есть очень неправильное мнение, что уходят в монастырь от несчастной любви, или еще из-за чего-то. Нет. Многие остаются в миру только потому, что у них внутри есть чувство долга перед родителями. Сейчас это редко, к сожалению, встречается, потому что не живут большими семьями», – заключила игуменья Любовь.

Действительно, несмотря на развитие цивилизации и новые технологии, монашество продолжает существовать во всем мире. Это не просто отказ от мирской жизни, но и особая философия, которую тоже нужно суметь познать, понять и проникнуться ею.

Альберт Ахметов

Почему люди идут в монастырь? (послушница И.)

Часто на монахов смотрят с явным непониманием. Бытует мнение, что уход в монастырь обусловлен потерей всякого интереса к жизни. Многие думают, что монахи – это несчастные люди, которые добровольно лишают себя земных радостей, по причине какого-то страшного потрясения. Молодая девушка в монашеских одеждах, чаще всего, вызывает чувство глубокого сострадания. Монастырская жизнь представляется абсолютно безрадостной. Так ли это? Что же заставляет человека оставить все: родных, дом, временные удовольствия, одеть черную одежду и удалиться от мира? К монашеству призывает Бог, и трудно объяснить это человеку, который ни разу  не переступил порог храма.

В монастырь приходят разные люди: пожилые и молодые, желающие посвятить всю свою жизнь Богу и те, кто перед смертью хотел бы принести покаяние. Приходят в монастырь и те, кто хочет укрыться от мирских проблем, не понимая, что монашеская жизнь ни сколько не легче, а во многом даже и труднее мирской. Но эти люди в скором времени понимают, что такой путь совсем не для них и, чаще всего, уходят сами. Важно знать ради чего стоит идти в монастырь, осознавать всю серьезность и ответственность такого поступка. Тот, кто, вступив на этот путь, оглядывается назад – неблагонадежен для Царствия Небесного, а путь этот весьма труден, сопровождается многими скорбями и лишениями. Отвержение своей воли, умерщвление плоти, борьба со страстями, собственным самолюбием и эгоизмом – вот, что переживают живущие за монастырской оградой. Внутренняя брань страшнее всякого внешнего неудобства, которое так же часто приходится сносить инокам. И что же? Понимая все это, молодые юноши и девушки отказывались и отказываются от «нормальной», в представлении многих, жизни и добровольно идут на все эти мучения. Многим кажется это глупым, однако такой поступок вовсе не глуп, решившиеся на него взамен получают нечто несоизмеримо большее –  претерпевшие все, по кончине своей, наследуют  вечное блаженство в Царствии Божием. Одно только осознание такой участи утешает и согревает души послушников, однако и земная жизнь их не лишена радостей, напротив, никто из истинных подвижников и монахов не променяет то утешение и радость, которые дает им Господь за терпение и послушание, на скудные земные блага. Пережив, хотя бы раз в жизни, действие Божественной Благодати, они теряют всякий интерес ко всему остальному, тому, к чему все мы привязаны и без чего нам, кажется, нельзя жить.

Так какие же радости у монахов? Их так много, что перечислить все будет невозможно, да и не стоит этого делать. Но о некоторых, все же, можно упомянуть, чтобы разрушить миф о том, что в монастырях живут хмурые и несчастные люди. Многие паломники с удивлением открывают для себя, что в монастыре все сияют, охотно разговаривают с гостями, всячески стараются им помочь и радуются жизни. Приехав в обитель, будто бы попадаешь в другой мир. Настоящий рай. Все здесь приветливые и улыбчивые, не знают мирской суеты, не смотрят новости, не видят той грязи, которая царит повсюду. Все насельники – это одна большая семья. Придите и сами увидите, какая между ними любовь, как трепетно и со вниманием они друг к другу относятся, и не только друг к другу, но и ко всему живому. Повсюду жизнь, растения, даже если монастырь городской, там обязательно будут цветы и деревья, за которыми заботливо ухаживают послушники. А Матушка – это настоящая мама. Даже в мужском монастыре игумен не отец, а мать. Заботится она о своих детях, за каждого переживает и болит ее сердце. Что может быть дороже этого? Кто бы ни хотел жить в такой семье? Конечно, всякое может случится, мы живые люди, со своими страстями и немощами. Многое и потерпеть приходится, но без этого не спастись. Однако терпя немощи ближнего и, стараясь где-то отречься своей воли, мы, тем самым, учимся состраданию и любви.

Жизнь монаха трудная. Но и жизнь всякого человека трудна! Однако у монашествующих есть то, чего нет у других – это настоящая свобода! Настоящая жизнь! В монастырях нет суеты, но жизнь не стоит здесь на месте, она кипит. Насельники много трудятся на послушаниях, но труд этот приносит большое утешение, если выполнять работу ради Бога. Во всем виден смысл, и время не проходит впустую. Но самое главное – это молитва! Ведь именно в молитвенном общении с Богом и состоит истинная радость и утешение монаха!

Послушница И.

Пять веских причин НЕ посещать монастырь

Даже самый лучший выбор в жизни сопряжен с искушениями. Искушение переусердствовать или подходить к вещам с неправильными мотивами. Посещение монастыря не является исключением. Хотя монастыри являются святыми местами, и их посещение может оказаться великим благословением, оно может сопровождаться искушениями.

Искушения монашеского максимализма

Священник выглянул из алтаря, проверяя, готов ли регент начать часы перед Божественной литургией. Как только он был готов сказать: «Благословен Бог наш», его новый новообращенный Билл торжественно вошел в церковь, только что вернувшись из своего последнего паломничества в другой монастырь. Билл — или Василий, как он теперь настаивал на том, чтобы его называли, — был обычным молодым новообращенным евангелистом, чистоплотным, холостым и работал на своей первой работе после окончания колледжа. Потом он открыл для себя Православие в книжном магазине и с большим усердием принял Веру. Он был рукоположен после обычного шестимесячного оглашения, во время которого он прочитал почти все печатные книги о православной вере.

Примерно через год Билл решил посетить монастыри. С этого и начались его изменения. Он стал более набожным и более серьезным в своей вере, но также начал становиться, ну, странным. Как в это воскресное утро. Билл/Василий не хотел входить, как все остальные. Вернее, со слетевшими с его запястий молитвенными четками, он сделал величественные поклоны при входе в неф, и снова, на глазах у всего прихожан, с размашистым росчерком простерся практически перед каждой иконой в храме. Это был такой показ, что Часов никто не слушал.

Затем, как раз перед тем, как должна была начаться Литургия, Билл подошел к дверям алтаря и объявил, что ему необходимо исповедоваться, иначе у него будут большие неприятности со святыми старцами. Отец, терпя ревностных юношей, пошел исповедоваться.

«Я худший из всех грешников!» Билл начал как обычно. Затем он прочитал свой список, сегодня утром всего четыре страницы. «И я смог совершить только двести поклонов, а не мои обычные триста, и только четыре акафиста прочитал, так что я не вполне готов к причащению», — сказал он. «Кроме того, мне как раз нужно было выпить чашечку кофе, а так как все все равно пьют, можно мне еще причаститься?»

Священник уже все это слышал. Что говорят? «Вы совершили все эти молитвы, и вам все равно нужно было выпить чашку кофе?»

«Ну, Старейшина сказал, что я должен совершить молитвы, но я не мог бодрствовать, чтобы закончить их все. Итак, я выпил кофе. А разве все в этой юрисдикции не завтракают перед Литургией? Я слышал, что епископ Такой-то даже пил кофе с этими безбожными католиками прямо перед Литургией. Кроме того, я пил кофе в три часа ночи, а сейчас уже почти десять.

Немного позже, подумал священник. «Почему вы не начали свое правление немного раньше?»

«Ну, в книге, которую я только что прочитал, сказано, что это нужно делать только после полуночи, так как это время сражаться с демонами. Кроме того, Мадонна была в программе «Субботним вечером в прямом эфире». Эээ… ее видеоклипы действительно привели меня в большое искушение… так что я сделал все эти поклоны.

Отец действительно не знал, куда обратиться в первую очередь. «Отец, — спросил Билл, — не думаешь ли ты, что пришло время стать более традиционным, избавиться от этих парафиновых свечей и использовать настоящий пчелиный воск? Он более православный. Меня очень беспокоит, что хор читает половину текстов всенощной, вместо того, чтобы петь их, как прошлой ночью. И в неправильном календаре тоже. На то, чтобы повторить всенощную по правому календарю, у меня ушло три часа! Боюсь, мне придется искать другую юрисдикцию, более православную. Я единственный в этом приходе, кто знает, как все делать правильно? Кроме того, я пригласил моего Старейшину встретиться с вами, и он разъяснит вам все эти вещи. Он сказал мне, что мы должны делать все правильно, как они, иначе мы все сгорим в аду».

Отец терял терпение, смотрел на часы, 10:20 и считал. «Ладно, Василий, смотри, здесь есть ряд вопросов, и нам нужно о них поговорить, но не тогда, когда вся церковь ждет, когда ты закончишь. Когда ты в последний раз исповедовался?

«Вчера в монастыре. Я думаю, что наконец нашел духовника, достойного моего послушания».

«А кто он?»

«Фр. Такой-то, из монастыря в горах. Он приедет служить с вами в следующее воскресенье.

«Билл…»

«Василий».

«Хорошо, Василий, тогда. Этот парень был лишен сана несколько лет назад. Я не могу служить с ним! Кто дал вам благословение пойти к нему? Тем более подчиняться ему? Тем более пригласить его сюда?

«О, так и вы продолжаете преследовать этого праведника! Сердцем я знаю, что он истинно православный! Кроме того, он крестил меня вчера, искупая то, что вы не сделали, миропомазав меня. Вообще-то, — заволновался, — зачем я вообще здесь? Я действительно должен быть с ним как с истинным критерием Православия… Не в этой модернистской, экуменической юрисдикции. Мой духовник хоть и лишен сана, но он послушен Богу, а не этим безбожным епископам! Я знаю это, потому что чувствую это в своем сердце…»

— Итак, — раздраженно сказал отец, — почему вы все равно хотите причащаться здесь?

«Что! Вы лишаете меня права причащаться!» — заскулил он, выбегая наружу.

Монастырская жизнь против. Приходская жизнь

Эта история — довольно экстремальный, но не совсем редкий пример того, что может пойти не так, когда миряне — особенно те, кто духовно незрел — идут в монастыри по ложным причинам и в ложном духе.

Рост числа монастырей в Северной Америке за последние тридцать лет, и особенно за последние пять лет, предоставил верным православным христианам прекрасную возможность посетить монастыри в качестве паломников и познакомиться с монашеской традицией. Монастырь, кроме всего прочего, является местом, где литургическая и духовная жизнь практикуется максималистски. Этот максимализм выражается во многих формах, в том числе в длительных полноценных богослужениях, строгой аскетической дисциплине и очень консервативном отношении ко всему, от языка, стиля и одежды до того, как человек ведет свою личную жизнь. Многие путают монашеский максимализм и консерватизм с некой реакционной национальной повесткой дня. Однако это большая ошибка.

Монастыри олицетворяют православную культуру, какой бы этнической окраски она ни имела. Это вневременная, вселенская (католическая) культура, передаваемая святыми отцами и матерями Православной Церкви через личное ученичество и послушание. Монашеская культура есть не что иное, как послушание Евангелию, через ученичество к нашим духовникам, передающим традицию жить Евангелием во всей его полноте. Посетить православный монастырь – это не просто побывать в той или иной общине в этом месте и в это время. Это войти в ту живую христианскую культуру, которую передавали из поколения в поколение святые отцы.

Монашество, путь покаяния, радикально отличается от жизни в миру, в семье, на работе и в приходе. Приходы – это передовые линии встречи Церкви с миром, где культура освящается и преображается Евангелием. Люди ведут насыщенную жизнь в миру и не могут вести столь активную литургическую жизнь, как в монастыре. Приходская жизнь редко бывает и часто не может быть максималистской по духу. Но приход – это не компромисс, не второсортный способ быть христианином. Быть христианином в мире — значит нести Евангелие миру, жить и свидетельствовать о Христе, полностью и активно участвуя в культуре. Это очень высокое призвание!

У монашествующих другое призвание: быть «не от мира сего» и строить свою жизнь исключительно по Евангелию, по традициям Церкви, особенно литургическим циклам. Очень важно помнить, что нет никакой разницы между службами, установленными для прихода и для монастыря. Нет разницы в правилах поста, молитвы или благочестия. Главное отличие в том, что люди в приходах занимаются миром, а монахи — нет. Монастыри имеют решающее значение для жизни приходов: они представляют собой резервуар живой Традиции в ее чистоте, где люди могут испытать радикальное воплощение Евангелия. Монашество может наполнить их жизнь, вдохновить верных мирян на большее посвящение их жизни Христу и Евангелию и предоставить место исцеления и духовного утешения.

Но, как показывает история Билла/Василия, есть и большие искушения, в которые люди могут впасть при посещении монастырей. Все эти искушения сосредоточены вокруг духовной гордыни и связанной с ней прелести.

Пять причин не посещать монастырь

1: Ловушка духовной гордыни

Духовная гордыня — это легкая ловушка для тех, кто только что вошел в веру, кто недавно столкнулся с монашеской жизнью, кто ищет и стремится жить подлинной православной духовной жизнью. Особенно это может быть ловушкой для тех, кто посещает монастыри, ищет духовного руководства и не знает, что такое настоящая православная жизнь в миру, на приходе.

Верующие люди ходят в монастыри, видят благочестие людей и то, как дела обстоят в этой монашеской традиции, и хотят подражать этому, но не понимают этого. Паломники идут и встречают духовных старцев и монахов, которые живут жизнью, которая, по их мнению, более «духовна», чем жизнь их собственного приходского священника, поэтому они считают его не отвечающим их духовным потребностям. Они исповедуются, заводят духовные отношения с духовником или матерью в монастыре и думают, что это единственный путь к спасению. Они получают духовное руководство, которое могут неверно интерпретировать. Иногда люди просто получают плохой совет и некритично превращают его в высший критерий духовной жизни. А бывает, что в монастырь или к духовнику пойдут люди, наказуемые Церковью, и наплевавшие на дисциплину. Тогда паломник, ставший учеником, увязает в самооправдании заблудшего старца, что в некоторых случаях привело к расколу.

Чрезмерное внешнее благочестие, ложное смирение, озабоченность сплетнями и «вопросами» церковной жизни, осуждение людей по их благочестию или позиции в этих вопросах, полная уверенность в том, что точно знаешь, как надо поступать, и, может быть, самое опасное Идолопоклонство перед лицом или местом как за высшим критерием Православия может быть симптомами этой болезни. Все они являются аспектами духовной незрелости. Чего во всем этом не хватает, так это Христа и настоящей духовной борьбы с самим собой.

2: Чрезмерное благочестие

Ревность о Христе и Церкви велика и прекрасна; но подлинная ревность сильно отличается от ревности, исходящей от страстей. В плотской ревности всегда есть элемент самоудовлетворения или эгоцентризма, которым оправдывают себя истинно православными, истинно благочестивыми и «знающими». Подлинная ревность не направлена ​​ни на что, кроме единения во Христе, или против чего-либо, кроме собственного падения. При истинном усердии нет лицемерия. Ложная ревность, прельщение духовной гордости и тщеславия всегда лицемерны.

Благочестие — важный способ персонализации опыта и таинства веры. В этом очень помогают поклоны, крестное знамение, благоговейное поведение и все другие формы, данные нам Преданием. Но их никогда нельзя использовать, кроме как для выражения собственной любви к Богу. Их никогда не следует использовать, чтобы «учить» других, которые поступают «неправильно», или пытаться «уличить» людей в их нечестии; тем более, чтобы показать другим, что «я умею делать дело правильно». они часто не таковы.Никогда не следует привлекать к себе внимание внешним благочестием.Это только питает гордыню и эгоцентризм, которые есть в нас, и отвлекает других людей от их молитв.

В эту категорию попадают и правила поста. Монастыри обычно строго следуют правилам. И нет никакой разницы в правилах поста между монахами и мирянами. Это, однако, не означает, что человек должен когда-либо осуждать другого, а тем более комментировать, как кто-то постится или не постится. Обычно это не только лицемерно, но и упускает суть. Пост и все остальные правила Церкви есть средство, а не цель. Если мы постимся и гордимся этим, и осуждаем другого за то, что он не такой строгий, то для нас было бы лучше, если бы мы вообще не постились (Римлянам 14:3).

То же правило относится и к литургической жизни Церкви. Монастыри, по самому своему устройству, служат литургические службы очень полно и по древнему Саввинскому уставу. Службы могут продолжаться часами, иногда и занимать большую часть дня. Нет никакой разницы, по крайней мере, в славянских традициях, в службах, предписанных монастырям и приходам. Для паломника в монастырь, если поначалу службы могут показаться настоящей рутиной и слишком долгой, то со временем они нарастают, и больше ничего не хочется. Приходские службы, сокращенные по пастырской необходимости, могут показаться неполными.

Здесь есть несколько соблазнов. Первый — думать, что монастыри делают «правильно», а приход — «неправильно». Второе искушение – думать, что в приходских службах не так много благодати, что службы и литургическая/духовная жизнь не воспринимаются всерьез. Это неизбежно приводит к осуждению приходского священника как менее «духовного» и ленивого из-за того, что он сокращает службы. Мало ли мы помним, что на наших первых монашеских службах мы первыми садились, когда у нас была возможность, и каждые пять минут поглядывали на наши часы, задаваясь вопросом, когда же это когда-нибудь закончится! Приходы сокращают по пастырской необходимости и по усмотрению пастора. Нельзя осуждать священника или приход, когда они делают все, что могут!

3: Суждение

Самый большой грех — судить кого-то, особенно священника. Стандарт, который мы устанавливаем для священника, обычно невероятно высок, и мы сами никогда не смогли бы соответствовать ему. Таким образом, любое такое суждение является немедленно лицемерием. Жизнь приходского священника совсем иная, наполненная совсем другими заботами, заботами и обязанностями, чем у иеромонаха в монастыре. Миряне очень мало видят реальную жизнь своего священника. Многие думают, что по воскресеньям он работает всего два часа! Но на самом деле быть пастором — это восемьдесят с лишним часов в неделю. Как миряне могут его судить? И особенно его «духовность»?

Священник-монах может показаться более «духовным», потому что он проводит в церкви по шесть-восемь часов в день и у него мало других обязанностей. Попробуйте сделать это с семьей и десятками или сотнями прихожан на службе! Подвижничество бытия в миру и служения Христу, будь то священником или мирянином, столь же велико, как и у монаха в монастыре. Для этого требуется такая же глубокая «духовность». Но детали будут отличаться в зависимости от обстоятельств.

4: Злоупотребление духовным руководством

Часто люди ходят в монастыри за духовным руководством и исповедью. Есть почтенная и древняя православная традиция иметь в монастыре иеромонаха духовником и подчинять ему свою жизнь. Иногда люди обращаются к великому старейшине, в основном по важным жизненным вопросам. Верно также и то, что некоторые люди будут лучше общаться со своим приходским священником, чем другие. Это должно поддерживать приходское духовенство.

Если церковь — это духовная больница, то монастыри — реанимационные палаты со специалистами. Вы не идете к семейному врачу по поводу рака; но и к нейрохирургу от простуды тоже не ходишь. Великие старцы — это те специалисты, которые благодаря многолетнему аскетическому очищению и опыту знают, как решать многие большие вопросы жизни, которые приносят люди. Многие обладают большими духовными дарами. Многие этого не делают. Большинство монахов ни в коей мере не являются старейшинами. Это не умаляет их способности служить духовником, утешителем и духовником. Будь то приходской священник, иеромонах, старица или великий старец, источник совета и утешения в конечном счете один и тот же: Бог.

Настоящий старец тот, кто всегда оставляет человека с глубоким чувством свободы, даже когда открывает человеку волю Божию. Здесь никогда не бывает никаких манипуляций или личных планов. Старец просто хочет спасения человека и является для него сосудом любви и прощения Божия. Велик соблазн обожествить старца и даже заменить им Христа. Культ личности ведет к уничтожению как старца, так и учеников.

Послушание очень важно в духовной жизни. Послушание, однако, всегда находится в определенных границах. Это никогда не может включать в себя действия, которые являются незаконными или аморальными. Истинное духовное послушание имеет одну цель: привести нас к послушанию Богу. Оно всегда внутри Церкви, всегда на более глубоком уровне общения, как церковного, так и личного.

Большое искушение, особенно для американцев, — попытаться найти старца (читай также священника или епископа), который «достоин моего послушания». Это полная духовная гордыня и заблуждение. Мы можем думать, что нам нужен великий старейшина, только самый лучший, чтобы подчиниться, потому что только такой одаренный мог бы понять нас, и «я мог бы ассоциировать себя только с тем, кто мог бы распознать и развить мой уникальный потенциал». Это самонадеянность, тщеславие и высокомерие, возомнившие себя на самом высоком из духовных планов. На самом деле, особенно если у нас такое отношение, последний человек, с которым мы могли бы иметь дело, был бы великим старейшиной глубокой духовной жизни, который бы быстро сократил нас до размеров. Наша гордость не выдержала бы этого, и мы пренебрегли бы его советом — даже, как это ни парадоксально, если бы то, что он советует, было бы для нас самым лучшим.

5: Церковные сплетни

Последнее великое искушение состоит в том, чтобы участвовать в сплетнях о людях, местах, практиках и особенно о «проблемах», с которыми сталкивается Церковь. То ли кто что делает, то как они служат той или иной службе и с кем и тому подобное, это все сплетни; или касается ли это более серьезных проблем, стоящих перед Церковью, таких как экуменизм, календарь, или тому, чему они учат или не учат в такой-то и такой-то семинарии; во всем этом празднословии очень мало плодотворного и гораздо больше греховного. Господь сказал, что мы будем отвечать за каждое слово.

Мало того, что эти сплетни связаны с осуждением людей, особенно иерархов, духовенства и учителей, которым придется отвечать за себя перед Богом; это отвлекает нас от одного необходимого: стремиться к собственному спасению. Мы несем ответственность перед Богом только за наше собственное спасение, а не за вопросы, на которые мы не можем повлиять. Самое печальное, что в монастыри тянутся люди, которые под видом серьезного отношения к своей духовной жизни впадают в это заблуждение, а вся эта сплетня и фракционность на самом деле губят их души.

Достаточно плохо, что люди говорят о таких вещах лично; многие также читают целые публикации, которые по сути являются скандальными листами. Интернет, пожалуй, худшее средство для таких сплетен. Это не что иное, как церковная порнография. Этого следует избегать любой ценой!

Зачем нам

Посещать монастыри

Верующим православным христианам следует часто совершать паломничества в монастыри, стремиться по возможности подражать благочестию и аскетизму монашествующих, обращаться за советом к монашеским духовникам и матери. Искушения и испытания исходят прежде всего от нашей собственной духовной незрелости и невежества. Мы должны осознавать свои слабости и стремиться к подлинным духовным ценностям смирения, веры и любви.

Молитва св. Ефрема всегда должна быть с нами, как общее руководство для нашей духовной жизни:

Господи и Владыко живота моего, духа лени, малодушия, властолюбия и празднословия не даждь ми;

Но дух целомудрия, смирения, терпения и любви дай рабу Твоему.

Господи и Царь, дай мне увидеть свои грехи и не судить брата моего, ибо Ты благословен во веки веков. Аминь!

• О духовной жизни женского монастыря
• Молитва Иисусова

Автор: Блаженнейший Иона, архиепископ Вашингтонский и Нью-Йоркский, митрополит всея Америки и Канады (Православная Церковь Америки).

Статья впервые появилась в зимнем выпуске журнала Again за 1999 г., издательство Ancient Faith Publishing, Box 76, Ben Lomond, CA 95005-0076, США.

Пять причин посетить монастырь

Отправляясь на лодке в гости к любимому духовнику, Константин Палама – отец святого Григория – вдруг понял, что он и его семья забыли взять с собой продукты для монастыря. На глазах у его жены и пятерых детей он возвысил голос в молитве и опустил руку в море; тут же поймал крупную рыбу. Вынув его из воды, он прославил Бога за чудо. Из большого восхищения и уважения к монашеской жизни Константин Палама совершил чудо, чтобы его семья не пришла в монастырь с пустыми руками. Этим и бесчисленным множеством других способов он вселял в сердца своих детей твердую любовь и благоговение к монашеству.

Эта практика выхода в пустыню, чтобы получить слово от святого монаха, является традицией, укоренившейся в Церкви еще во времена Христа. Святой Иоанн Предтеча был первым монахом, и люди искали его, как свидетельствует святой Андрей Критский: «Предтеча благодати обитал в пустыне, и вся Иудея и Самария сбегались слушать его»[1]. многие из наших пророков до него проповедовали изменение жизни. Однако центральное различие между ним и пророками заключалось в том, что святой Иоанн станет первым и величайшим «отцом монашества». Поколения монашествующих воспримут его образ жизни, его аскетизм, его смелое посвящение в ученичество Христу как воплощение монашеской жизни и последуют за ним. «Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя» (Мф 11:11).

Радикальный образ жизни св. Иоанна изменил мир, особенно христианский мир, потому что многие, пришедшие после него, решили подражать ему и жить вне городов исключительно ради Христа. Так постепенно утвердилась монашеская жизнь, и миряне стали смотреть на нее как на яркий пример христианского образа жизни. Бесспорно великая и древняя практика мирян совершать паломничества в монастыри. Ниже приведены пять из многих причин, по которым следует.

1. Духовное руководство

Найти духовного наставника, у которого есть воля и средства, чтобы вести и направлять верующего в его стремлении жить по заповедям Евангелия в своей повседневной жизни, – непростая задача. Это требует молитвы и проницательности со стороны искателя, смиренного характера и открытости воле Бога. Это потому, что, как только верующий просит священника или монаха быть его духовным отцом, он вступает в отношения с этим человеком, которые не могут быть легко расторгнуты и которые будут иметь непреходящие последствия для его духовной жизни: «Духовный отец… становится средством вывести жизнь людей из ада (отрицательным влиянием их страстей) в чистую христианскую жизнь и духовную свободу»[2] 9.0003

Таким образом, цель должна состоять в том, чтобы найти духовного наставника, который не только проповедует Христа, но и живет как Христос. Как писал преподобный Исайя монахине Феодоре: «Дух Святой на всех; а в чистых от страстей, целомудренных и живущих в тишине и безмолвии, Он являет особые силы»[3]. Это первая причина, по которой человек, живущий в миру, ищет духовного руководства у живущих в монастырях. Не потому, что Святой Дух обитает только в тех, кто носит монашеское облачение, а потому, что их образ жизни гораздо более способствует стяжанию Святого Духа. Величайшие духовные наставники — это те, чей образ жизни учит так же или даже больше, чем их слова и советы. Если духовник не живет по заповедям Христовым, если он не испытал искушений, если он не подвизается деятельно над преодолением своих страстей, то как он будет учить тому же других? По этому поводу архимандрит Захария Эссекский говорит: «Если слово, которое говорит духовник, не приправлено благодатью и не исходит из сердца, согретого любовью Христовой, оно уподобляется работе психологов или советников — полуслепая мирская деятельность. Слово духовника должно носить печать благодати, благодатное приправа»[4] 9. 0003

Жизнь монаха – это макрокосм христианской жизни в мире. Отсюда следует, что если есть в мире хорошие духовники, то и в монастыре есть великие духовники. Причина этого очень проста, как говорит св. Никодим: «монашествующие через подвиги и монашеский образ жизни сначала очищали себя (от страстей и от пороков), а потом приступали к очищению других: они были прежде просвещали, а потом и других просвещали: они сначала совершенствовались, а потом других совершенствовали, они были, выражаясь кратко, сначала освящались, а потом освящались другие…»[5]

Тем, у кого есть духовники в мире, не нужно отказываться от них ради священника-монаха. Однако они могут, по благословению своего духовника, обращаться за советом к монаху в определенных обстоятельствах, требующих руководства опытного и специализированного «врача», поскольку, как говорит св. Зосима св. Марии Египетской: «Благодать познается не по приказанию, а по дарам Духа».

И, исполняя наставления своего духовного наставника, мирянин становится кандидатом на благодать, которая есть у святых (2 Кор. 8:4). Тем самым человек уподобляется некоему юноше, который, живя в мире, «сразу начал с великим усердием исполнять повеление, которое дал ему старец… Этим делом, которое он совершил, он удостоился возвысить свой ум на Небеса, где воззвал к Матери Христовой о сострадании; и по ее заступничеству он был искуплен пред Богом, и на него снизошла благодать Святого Духа…»[6]. жизнь покаяния, а по советам и молитвам своего духовного наставника, который сам достиг благодати, чтобы Дух Святой «сошёл на нас».

2. Духовные беседы и действия

Одним из величайших преимуществ посещения монастыря является духовная беседа и деятельность, в которых паломники могут принять участие. В монастыре много духовных историй и воодушевляющих анекдотов. Хотя многие монахи избегают бесед с паломниками по разным причинам, при соответствующих обстоятельствах беседа с монахом может принести массу пользы, не говоря уже о беседах с другими паломниками.

Делятся ли они услышанной историей, мудростью от Матерей и Отцов Церкви или даже рассказом из монастыря, их слова информируют и просвещают паломника и помогают переориентировать его занятый разум. Даже время отдыха в мире не освежает душу так, как это делает душевная беседа. Этот тип разговора, хотя и реже встречается в мире, часто является обычным явлением в монастыре.

Кроме того, многие монахи, несмотря на то, что они больше не живут в этом мире и не сталкиваются с его борьбой и искушениями, обладают великой мудростью, которой они могут поделиться. Они не только когда-то жили во тьме (Мф. 4:16), но и получили богатый опыт общения с доверившимися им паломниками. Через молитву и чтение монаху удается помочь паломнику подойти к его проблемам с большей ясностью и даже с новой точки зрения.

В сочетании с этой полезной духовной беседой духовная деятельность происходит в монастыре. Труд и молитва — два основных принципа монашеской жизни. Однако работа выполняется в несколько ином духе, чем работа, выполняемая в мире. Настоятельница монастыря недалеко от Салоников часто говорила, что работа в монастыре — это великое дело, потому что она делается исключительно из любви к Богу и любви к Его святому, покровителю монастыря. Она учит, что даже собрать мусор в монастыре — великая небесная награда, потому что это делается в честь святого, чтобы содержать его дом в чистоте. Помогая с работой в монастыре, она говорила паломникам: «Святой покровитель записал то, что вы сделали, и вы найдете его представленным в Судный день».

Когда монах печет хлеб, он печет во славу Божию. Когда он поет в церкви, он поет во славу Божию. Когда он подметает, он делает это во славу Божью. И когда паломник приобщается к такому богохульному труду, он начинает иначе смотреть на свой труд, как монашествующий отдает все свои труды во славу Божию, так может и паломник – и в монастыре , и когда он вернется к своей работе в мире. Христианский дом есть микрокосм общежительного монастыря; когда мать, отец или дети убираются в доме, они тоже могут делать это во славу Божию.

И монашествующий, и паломник может подходить к работе так, как подходил авва Аполлон: «Если кто-нибудь приходил к нему, чтобы найти его о каком-нибудь деле, он с радостью шел, говоря: «Я иду сегодня работать со Христом, ибо спасение моей души, ибо это и есть награда, которую он дает». [7] Единственная разница между трудом монаха в монастыре и трудом мирянина в миру состоит в том, что монах знает, что он оставил позади свой собственный успех, чтобы искать Царство Божие; непрофессионал просто нуждается в напоминании время от времени. Ему нужно спросить себя, что из следующего он представляет собой и кого он желает прославить: «Человек, любящий себя, ищет славы себе, тогда как человек, любящий Бога, любит славу своего Творца»[8] 9.0159

3. Смирение

Падшая человеческая душа предрасположена к гордыне. Это то, что происходит как с монахом, так и с мирянином. Когда христианин верно соблюдает молитвенное правило, соблюдает церковные посты или регулярно посещает церковные службы, то душа склонна возгордиться. Противоядие состоит в том, чтобы найти лучшие примеры христианской преданности, чем вы сами, чтобы напомнить гордой душе, что ей недостает добродетели.

Мирянин имеет возможность совершать паломничества в монастыри и поэтому находит полезные средства, чтобы оставаться в своей духовной жизни. Встреча с монашествующими напоминает паломнику, что есть христиане лучше его самого (не то чтобы он не мог этому тоже научиться в приходе, он наверняка может, но это непреложный факт, с которым приходится сталкиваться в монастыре). Отсюда известное высказывание: «Ангелы — свет для монашествующих, а монашествующие — свет для мира»[9].] Монах одновременно смиряется и просвещается, читая жития святых, как и мирянин, когда сравнивает свою жизнь с жизнью монаха.

Смирение есть добродетель, к которой монашествующий и мирянин должен стремиться превыше всего, ибо, как говорит св. Иоанн Кассиан, «более всего помогает смирение души; без него никто не может победить распутство или какой-либо другой грех». Итак, мирянин совершает паломничество в монастыри, чтобы увлечь душу от отвлекающего мира в среду тишины и молитвы, где атмосфера располагает к тому, чтобы подвести итог своей жизни рядом с жизнью посвященного монашества, и позволить благодать монастыря, чтобы помочь ему увидеть свою собственную греховность.

Следующая история, взятая из Мудрость отцов-пустынников , иллюстрирует этот момент: Было три друга, каждый из которых выбрал разные способы работы. Первая решила стать миротворцем среди мужчин. Второй решил ухаживать за больными. А третий решил жить в молитве и безмолвии в пустыне. Первые два друга обнаружили, что не могут завершить работу, которую намеревались сделать, и впали в уныние. Поэтому они решили навестить своего третьего друга, который жил в тишине молитвы. Они признались в своих трудностях и попросили руководства. Это был ответ третьего друга: «После короткого молчания он налил немного воды в миску и сказал им: «Посмотрите на воду», и она взволновалась. Через некоторое время он снова сказал им: «Посмотрите, как теперь спокойна вода», и когда они посмотрели в воду, то увидели в ней отражение своих лиц, как в зеркале. Тогда он сказал им: «То же самое и для тех, кто живет среди людей; нарушения мешают им видеть свои недостатки. Но когда человек неподвижен, особенно в пустыне, тогда он видит свои недостатки» 9. 0003

Так и с пилигримом из мира. В тишине монастыря он может размышлять о своих ошибках. То ли в сравнении своей духовной жизни с монахом, оставившим все сущее, чтобы жить «наедине с Богом единым», как говаривал старец Порфирий, то ли просто в силу замедления и размышления о своих недостатках, паломник возвращается к мир с большим смирением души.

4. Подражание

Повеление подражать Христу встречается во всех Евангелиях. Он — образ совершенного послушания, крайнего смирения, абсолютного целомудрия и жизни в нищете. Безусловно, если бы верующий когда-либо читал только Евангелия, он был бы информирован о том, как вести правильную христианскую жизнь. Однако, поскольку человек слаб и нуждается в примерах, монашеская жизнь иллюстрирует воплощение евангельских заповедей в их совершенстве. Таким образом, мирянин имеет перед собой практический пример того, как учения Господа поддерживаются и применяются на практике. В свою очередь, он подражает этим вещам уместным и благоразумным образом, как и призывает св. Павел: «Чему вы научились, и получили, и слышали, и видели во мне, то исполняйте; и Бог мира будет с вами» (Флп. 4:9).).

Многое можно узнать и почерпнуть из духовных книг, практических руководств и мудрости отцов и матерей пустыни. Однако ничто не сравнится с духовной пользой, которую приносит реальное пребывание рядом с тем, кто глубоко и интимно разделяет благодать Божью. Ибо независимо от того, владеет ли он «словами жизни» или нет, его молитвы, его терпения и его добродетели достаточно, чтобы сформировать и наполнить смиренных сердцем, ищущих его уникальную, хотя и молчаливую, мудрость. Авва Дорофей пишет: «Говорят, что некий брат спросил старца: «Что мне делать, отче, чтобы бояться Бога?» Старец ответил: «Иди и прилепись к человеку, который боится Бога и от того, что он боится Его, он научит и вас поступать так же».[10]

Миряне призваны соблюдать заповеди Евангелия с такой же точностью, как и монахи. Монах не призван к одному образу жизни, а мирянин к другому. Нет, они оба призваны «быть совершенными, как совершенен Отец Мой Небесный» (Мф. 5:48), как учил св. Иоанн Златоуст: «Вы сильно заблуждаетесь и заблуждаетесь, если думаете, что одно требуется от мирянина и другого от монаха; так как разница между ними в том, состоит ли он в браке или нет, а во всем остальном у них одни и те же обязанности… Потому что все должны подняться на одну высоту; и что перевернуло мир вверх дном, так это то, что мы думаем, что только монах должен жить строго, в то время как остальным позволено жить праздной жизнью».[11]

Единственная разница между христианином, живущим в миру, и монахом, живущим в монастыре, состоит в том, что монашество «отвергает всякий компромисс и ищет абсолюта»[12], тогда как мирянин борется, как может, среди отвлекающий мир. Оба приемлемы и благословенны в глазах Бога. Оба пути успешны только по милости Божией. Мирянин не должен унывать из-за своей борьбы во «тьме века сего» (Еф. 6:12). Наоборот, ему следует ободриться, что он поддерживается молитвами бесчисленных монашествующих, как сказал епископ Николай Лавреотский: «Жизнь верных поддерживается молитвами иноков. Об этом свидетельствует сам факт, что верующие прибегают к таким молитвам. Как Моисей простер руки свои и израильтяне победили амаликитян, так и монашествующие воздевают руки свои к Богу, и мы, верные, подвизающиеся в пустыне мира сего, побеждаем умного амалика». И что еще более важно, мирянин должен набраться смелости, говоря, что «где умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим. 5:20).

5. Встреча со святым местом         

Даже если бы не было никакой другой причины посетить монастырь, осталась бы эта: это святое место, agios1. «И сказал Моисей: я подойду и посмотрю на это великое зрелище, почему куст не сгорает. И увидел Господь, что он приблизился, чтобы увидеть, и позвал его Господь из куста, говоря: Моисей, Моисей… сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая» (Исход 3:3-3). 5).

В дополнение к молитвам монахов, святых, живущих в монастыре, и ангелов, которые его охраняют, есть также по крайней мере одна или несколько часовен. Одного присутствия храма Божьего достаточно, чтобы освятить место. И именно в этом освященном месте паломник, даже не слыша богодухновенных слов и не наблюдая чудесных событий, освежается. Его утомленное и утомленное тело и душа питаются не монашеской пищей, а монашеским покоем.

Однажды паломник спросил священника-монаха, почему из всех монастырей, которые посетил паломник, именно в этом известном монастыре больше всего ощущается благодать и божественное благоухание. Священник-монах ответил, что хотя все монастыри святы, но этот монастырь каждый день держит типикон Божественной литургии и исповедует людей часами, и поэтому он привлекает благодать Святого Духа, и Он обитает в нем. там. Как предполагает д-р Константин Карванос, «через исповедь в этих центрах духовности, через участие в подвижных службах монахов или монахинь и общение с ними, христианину, живущему в миру, помогает спокойное убежище от мирской жизни». заботится, очищаясь, заново открывая себя и вкушая дары Святого Духа». [13]

Св. Николай Велимирович записывает: «Когда [св. Давид из Гареджи] подошел к холму, с которого был виден Иерусалим, [он] заплакал и сказал: «Как я могу быть таким смелым, чтобы идти по стопам Богочеловека своими грешными ногами?» Затем Давид рассказал своим учеников, чтобы они, будучи более достойными, ходили на поклонение к святым местам, и, взяв три камня, стал возвращаться»[14]. Смирение святого было так велико, что он созерцал вид Святой Земли и даже ее быть переполненным благодатью. Насколько больше благодать священного места превосходит зрение и камни? В этом смысле еще большее значение имеют слова св. Феодоры: «Любите безмолвие. Тот, кто не привязан к суете мира сего, укрепляется в душе тишиной, воздержанием и безмолвием». [15] Эта сила, укрощенная благодатью священного места, может быть затем возвращена в мир, если ее беречь и беречь. через молитву и бодрствование.

Заключение :

В заключение, «если хочешь знать, любит ли кто Христа, узнай, любит ли он монашество», как говорится. Посещайте монастыри, приобретайте смиренномудрие и воздерживайтесь от осуждения других, как слишком ленивого верующего, так и слишком строгого. «Посему, имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на Иисуса. начальник и совершитель веры нашей» (Евр. 12:1-2).

Все фотографии, представленные в этой статье, принадлежат Нектарию и используются с его разрешения.

[1] Великий покаянный канон, Песня 9, [11].

[2] Архимандрит Захария, Расширение Сердца , 174.

[3] Монах Исаия достопочтенной монахине Феодоре, Материкон , 160.

[4] Расширение Сердца Архимандрита Захария15 , 174.

[5] Св. Никодим, Справочники адвоката [греч.], 15-16.

[6] Св. Симеон Новый Богослов, из статьи доктора Константина Карваноса Беседа для живущих в мире , Православная информация: http://orthodoxinfo.