Огонь, вода и медные трубы Льва Толстого. Часть III — VATNIKSTAN

В 1880‑е годы Лев Тол­стой уже боль­ше, чем писа­тель. Он мыс­ли­тель и фило­соф, за чьи­ми иде­я­ми сле­дят не толь­ко в Рос­сии. Лев Нико­ла­е­вич всё боль­ше отда­ля­ет­ся от обы­ден­но­го и посвя­ща­ет годы раз­мыш­ле­ни­ям о великом.

Мы про­дол­жа­ем цикл ста­тей о Льве Тол­стом. Ранее мы рас­ска­за­ли о дет­стве и зре­лых годах жиз­ни писа­те­ля. В завер­ша­ю­щем мате­ри­а­ле — что род­ни­ло Тол­сто­го с Дио­ге­ном, какие свои про­из­ве­де­ния он счи­тал по-насто­я­ще­му зна­чи­мы­ми и как скла­ды­ва­лись его отно­ше­ния с женой в послед­ние годы жизни.

Жизнь в Москве, «Так что же нам делать?», «Крейцерова соната» (1884–1891)

Писа­тель Куп­рин так опи­сы­вал Толстого:

«Чрез­мер­ность была во всём: в неуто­ля­е­мой испо­ве­даль­но­сти, в само­ого­во­ре, в стрем­ле­нии понять непо­сти­жи­мость, в само­со­вер­шен­ство­ва­нии, в одер­жи­мо­сти, в непо­сле­до­ва­тель­но­сти, в поно­ше­нии, в раскаянии».

Бунин отме­чал:

«„Дух отри­ца­нья, дух сомне­нья“, как когда-то гово­ри­ли о нём, цити­руя Пуш­ки­на, „раз­ру­ши­тель обще­при­знан­ных истин“… Для таких опре­де­ле­ний он дал столь­ко осно­ва­ний, что их и не перечислить».

Тол­стой все­гда инте­ре­со­вал­ся фило­со­фи­ей. В его биб­лио­те­ке были кни­ги Пифа­го­ра, Пла­то­на, Иоган­на Гер­де­ра, Анге­лу­са Силе­зи­уса, Раль­фа Эмер­со­на, Ген­ри Торо и мно­гих других.

С 1884 по 1886 год Тол­стой рабо­та­ет над трак­та­том «Так что же нам делать». В 24 гла­вах он опи­сы­ва­ет весь ужас мос­ков­ской жиз­ни с её нище­той, раз­вра­том и без­ду­хов­но­стью, с горе­чью срав­ни­ва­ет её с сытой бар­ской жиз­нью — в том чис­ле и сво­ей семьи.

Писа­тель Ромен Рол­лан, рево­лю­ци­о­нер по духу и паци­фист по убеж­де­ни­ям, с кото­рым Тол­стой пере­пи­сы­вал­ся, был в вос­тор­ге от трактата:

«Он толь­ко что открыл всё стра­да­ние мира и боль­ше не мог его выно­сить; он поры­вал со спо­кой­стви­ем сво­ей семей­ной жиз­ни и с гор­до­стью, кото­рую ему дава­ло искусство».

Жена, стар­шая дочь и сыно­вья, напро­тив, не про­ник­лись обли­чи­тель­ным духом Тол­сто­го, писавшего:

«День­ги — это новая страш­ная фор­ма раб­ства и так же, как и ста­рая фор­ма раб­ства, раз­вра­ща­ю­щая и раба и рабо­вла­дель­ца, но толь­ко гораз­до худ­шая, пото­му что она осво­бож­да­ет раба и рабо­вла­дель­ца от их лич­ных чело­ве­че­ских отношений».

В 1892 году Лев Нико­ла­е­вич отка­жет­ся от соб­ствен­но­сти. Это реше­ние ста­ло послед­ней чер­той в семей­ных отно­ше­ни­ях Льва Нико­ла­е­ви­ча и Софьи Андреевны.

С 1877 года Тол­стой тщет­но пытал­ся дока­зать жене и детям, что соб­ствен­ность — вели­чай­шее зло. Софья спра­вед­ли­во упре­ка­ла Тол­сто­го в без­от­вет­ствен­но­сти и рав­но­ду­шии к буду­ще­му семьи.

В 1888 году Софья в тяжё­лых муках рожа­ет Ванеч­ку, а стар­ший сын Илья женит­ся на пре­крас­ной доче­ри бед­но­го, но ода­рён­но­го порт­ре­ти­ста Нико­лая Алек­се­е­ви­ча Фило­со­фо­ва. Медо­вый месяц они про­во­дят в Ясной поляне наедине, а потом пере­ез­жа­ют в хутор Гри­нёв­ка, при­над­ле­жа­щий Софье Андре­евне. Илья ста­но­вит­ся управ­ля­ю­щим име­ния, что для него невыносимо.

Лев Тол­стой с род­ны­ми и Миха­и­лом Ста­хо­ви­чем. 1887 год

Поми­мо Ильи, семья­ми обза­ве­лись люби­мая дочь Тол­сто­го Маша, Татья­на, Андрей и Миха­ил, а Сер­гей Льво­вич успел раз­ве­стись. Софья Андре­ев­на тре­бо­ва­ла от Льва Нико­ла­е­ви­ча участ­во­вать в делах Ясной поля­ны и рас­счи­ты­ва­ла на мате­ри­аль­ную под­держ­ку, но Тол­стой, напро­тив, вся­че­ски ограж­дал себя от любо­го быта.

Как фило­со­фу ему была неин­те­рес­на эта «мыши­ная воз­ня», и он отве­чал жене сло­ва­ми Диогена:

«Не заго­ра­жи­вай мне солнце».

К воз­му­ще­нию Софьи Андре­ев­ны его бес­печ­ное отно­ше­ние к финан­со­вым вопро­сам пере­ки­ну­лось и на неко­то­рых стар­ших детей — на дочь Машу.

Дочь Татья­на напи­са­ла в днев­ни­ке важ­ное заме­ча­ние, кото­рое пока­зы­ва­ет всю тяжесть поло­же­ния Софьи Андре­ев­ны в то время:

«Мама мне более жал­ка, пото­му что, во-пер­вых, она ни во что не верит — ни в своё, ни в папа­ши­но, во-вто­рых, она более оди­но­ка, пото­му что, так как она гово­рит и дела­ет мно­го нера­зум­но­го, конеч­но, все дети на сто­роне папа, и она боль­но чув­ству­ет своё оди­но­че­ство. И потом, она боль­ше любит папа, чем он её, и рада, как девоч­ка, вся­ко­му его лас­ко­во­му сло­ву. Глав­ное её несча­стье в том, что она так нело­гич­на и этим даёт так мно­го удоб­но­го мате­ри­а­ла для осуж­де­ния её».

Тем вре­ме­нем Тол­стой про­дол­жал искать ответ на фило­соф­ский вопрос «так что же делать?»:

«Я понял, что чело­век, кро­ме жиз­ни для сво­е­го лич­но­го бла­га, неиз­беж­но дол­жен слу­жить и бла­гу дру­гих людей; что если брать срав­не­ния из мира живот­ных, как это любят делать неко­то­рые люди, защи­щая наси­лие и борь­бу борь­бой за суще­ство­ва­ние в мире живот­ных, то срав­не­ние надо брать из живот­ных обще­ствен­ных, как пчё­лы <…> чело­век, не гово­ря уже о вло­жен­ной в него люб­ви к ближ­не­му, и разу­мом, и самой при­ро­дой сво­ей при­зван к слу­же­нию дру­гим людям и общей чело­ве­че­ской цели. <…> это есте­ствен­ный закон чело­ве­ка, тот, при кото­ром толь­ко он может испол­нять своё назна­че­ние и пото­му быть счастлив».

В 1890 году Тол­стой пишет скан­даль­но откро­вен­ную «Крей­це­ро­ву сона­ту». Несмот­ря на то что повесть была под­верг­ну­та жёст­кой цен­зу­ре, Тол­стой чув­ство­вал колос­саль­ную под­держ­ку рос­сий­ско­го и миро­во­го обще­ствен­но­го мне­ния. Софья помо­га­ла мужу в пере­пи­сы­ва­нии и изда­нии пове­сти и… поня­ла, что образ гос­по­жи Позд­ны­ше­вой спи­сан с неё. Несмот­ря на оби­ду, Софья отпра­вит­ся на лич­ную ауди­ен­цию к импе­ра­то­ру Алек­сан­дру III, кото­рый всё же раз­ре­шит опуб­ли­ко­вать повесть в 13‑м томе собра­ния сочи­не­ний Толстого.

В пове­сти Тол­стой пока­зы­ва­ет брак, как объ­еди­не­ние и борь­бу двух эго­и­стов, освя­щён­ный цер­ко­вью раз­врат, в кото­ром жаж­да насла­жде­ния пре­вы­ше сов­мест­но­го стро­и­тель­ства жиз­ни и вос­пи­та­ния детей, живот­ное про­дол­же­ние рода вме­сто сов­мест­ной духов­ной рабо­ты и насто­я­щей любви.

На вопрос Софьи Андре­ев­ны, зачем он женил­ся, граф с горяч­но­стью отвечал:

«Глуп был, думал тогда ина­че… В бра­ке люди схо­дят­ся толь­ко затем, что­бы друг дру­гу мешать. Схо­дят­ся два чужих чело­ве­ка и на весь свой век оста­ют­ся друг дру­гу чужи­ми. Гово­рят: муж и жена — парал­лель­ные линии. Вздор, это пере­се­ка­ю­щи­е­ся — линии; как толь­ко пере­сек­лись, так и пошли в раз­ные стороны».

Лев Тол­стой с род­ны­ми и зна­ко­мы­ми, сре­ди кото­рых худож­ник Нико­лай Ге (спра­ва от само­ва­ра). 1888 год

«Царство божие внутри нас», гонение на духоборов, кризис в семье (1891–1898)

Тол­стой счи­тал, что чело­век может напи­сать что-то дель­ное лишь в 40–50 лет, «а до той поры в нём всё ещё бро­дит, и стра­сти командуют».

В 1894 году, в 66 лет, он рас­кры­ва­ет осо­бен­но акту­аль­ный вопрос, каса­ю­щий­ся вза­и­мо­от­но­ше­ний в семье, акту­аль­ный для всех:

«Что мне дал брак? Ниче­го. А стра­да­ний без­дна! Если взгля­ды супру­гов на мир и жизнь не сов­па­да­ют, необ­хо­ди­мо, что­бы тот, кто менее думал, поко­рил­ся бы тому, кто думал более. Как бы я счаст­лив был поко­рить­ся Соне, да ведь это так­же невоз­мож­но, как гусю влезть в своё яйцо! Надо бы ей, а она не хочет. Нет разу­ма, нет сми­ре­ния и нет любви».

Софья стра­да­ла не мень­ше и по-преж­не­му люби­ла мужа:

«Он уби­ва­ет меня очень систе­ма­тич­но и выжи­ва­ет из сво­ей лич­ной жиз­ни, и это невы­но­си­мо боль­но. Боюсь его страш­но, как пре­ступ­ни­ца. Боюсь того отпо­ра, кото­рый боль­нее вся­кий побо­ев и слов. Мол­ча­ли­во­го, без­участ­но­го, суро­во­го и нелю­бя­ще­го. Он не умел любить и не при­вык смолоду».

Лев Тол­стой за игрой в тен­нис. 1896 год

Тол­стой пишет:

«Мы жили вме­сте врозь».

Софья так­же изли­ва­ет переживания:

«Я вдруг почув­ство­ва­ла, что мы по раз­ным сто­ро­нам, то есть, что его народ не может зани­мать меня всю, как его, а что его не может зани­мать все­го я, как зани­ма­ет меня он. Очень про­сто. А если я не зани­маю его, если я — кук­ла, если я толь­ко жена, а не чело­век, так я жить не могу и не хочу!».

В 1895 году уми­ра­ет их люби­мый сын Ванеч­ка. Тол­стые очень тяже­ло пере­жи­ва­ют утра­ту. Под­ли­ва­ет мас­ла в огонь ком­по­зи­тор Тане­ев, кото­рый на про­тя­же­нии несколь­ких лет уте­шал Софью музы­кой. Тол­стой не смог про­стить духов­ной изме­ны: в при­сту­пе рев­но­сти обру­ши­ва­ет­ся он на Софью! Вспы­хи­ва­ет серьёз­ная ссо­ра, кото­рая, к сча­стью, завер­ши­лась примирением.

Иван Льво­вич, млад­ший сын писателя

Неко­то­рые из запи­сей в днев­ни­ке Тол­сто­го откры­то сви­де­тель­ству­ют о его духов­ном росте в браке:

«Мы друж­ны. Послед­ний раз­дор оста­вил малень­кие сле­ды, неза­мет­ные. Или, может быть, вре­мя. Каж­дый такой раз­дор, как ни ничто­жен, есть над­рез люб­ви. Минут­ное чув­ство увле­че­ния, доса­ды, само­лю­бия, гор­до­сти — прой­дут. А хоть малень­кий над­рез оста­нет­ся навсе­гда, и в луч­шем, что есть на све­те — в любви».

После смер­ти Ванеч­ки к Софье воз­вра­ща­ет­ся ста­рое рас­строй­ство — «исте­рия» (так ранее назы­ва­ли ряд пси­хи­че­ских рас­стройств, сей­час тер­мин счи­та­ет­ся уста­рев­шим — Прим. ред). Тол­стой при­гла­ша­ет в дом извест­но­го спе­ци­а­ли­ста Рос­со­ли­мо, кото­рый лишь раз­во­дит рука­ми и говорит:

«Теперь ниче­го сде­лать нель­зя. Толь­ко Лев Нико­ла­е­вич не выдер­жит. Вам пред­сто­ит ещё мно­го борь­бы с ней. Не выдержит…».

Лев Тол­стой в кру­гу семьи. Фото «Шерер, Наб­гольц и Кº». 1892 год

«Воскресение», отлучение, обращение к военным, духовенству и политическим лидерам (1898–1910)

В 1899 году выхо­дит послед­ний роман писа­те­ля — «Вос­кре­се­нье». Тол­сто­го упре­ка­ют в гор­дыне, сек­тант­стве, свя­то­тат­стве. Этот роман окон­ча­тель­но вывел из себя свя­щен­но­слу­жи­те­лей, что послу­жи­ло одним из пово­дов к появ­ле­нию поста­нов­ле­ния Свя­тей­ше­го сино­да о его отлучении.

Из ста­тьи Иоан­на Кронштадского:

«Тол­стой меч­та­ет о себе, как о совер­шен­ном чело­ве­ке, или сверх­че­ло­ве­ке, как меч­тал извест­ный сума­сшед­ший Ниц­ше, меж­ду тем, что в людях высо­ко — то есть мер­зость перед Богом! Он нико­го не любил кро­ме себя. Он про­по­ве­до­вал хри­сти­ан­скую любовь не из люб­ви к людям, а из люб­ви к себе, к сво­ей славе».

Обо­зре­ва­тель «Рос­сий­ской газе­ты» Павел Басин­ский, автор иссле­до­ва­ния «Лев Тол­стой: бег­ство из рая» писал:

«Нашли кого отлу­чать! Тол­сто­го! Чуть ли не един­ствен­но­го веру­ю­ще­го чело­ве­ка сре­ди всей пишу­щей бра­тии! Сре­ди кор­ре­спон­ден­тов в Аста­по­ве не было ни одно­го „отлу­чён­но­го“. Тол­стой неудо­бен — таким он был при жиз­ни и таков он сей­час. Ему было стыд­но поль­зо­вать­ся соб­ствен­но­стью в стране, где столь­ко нище­ты и голо­да. А сей­час повсе­мест­но идут вой­ны за соб­ствен­ность, за зем­лю, за квад­рат­ные мет­ры, за боль­шие день­ги. Тол­стов­ская про­по­ведь нес­тя­жа­ния в нынеш­нем мире зву­чит куда ради­каль­нее, чем его нека­но­ни­че­ское богословие».

Лев Тол­стой рядом со сво­им скульп­тур­ным изоб­ра­же­ни­ем рабо­ты Ильи Репи­на. 1891 год

И всё же запи­си Тол­сто­го гово­рят о том, что путь к «Вос­кре­се­нию», к этой вели­кой фило­со­фии пре­об­ра­же­ния чело­ве­че­ской души начи­нал­ся у него ещё в моло­дые годы:

«Ребён­ком я верил горя­чо, сен­ти­мен­таль­но и необ­ду­ман­но. Потом лет с 14 стал думать о жиз­ни вооб­ще, и наткнул­ся на рели­гию, кото­рая не под­хо­ди­ла к моей тео­рии. И, разу­ме­ет­ся, счёл за заслу­гу раз­ру­шить её. Без неё мне было спо­кой­но жить лет десять. Потом при­шло вре­мя, что всё ста­ло откры­то. Тай­ны жиз­ни боль­ше не было, но сама жизнь ста­ла терять свой смысл. Я был оди­нок и несчаст­лив, живя на Кав­ка­зе. Это было и мучи­тель­ное, и хоро­шее вре­мя. И всё, что я нашёл тогда, навсе­гда оста­нет­ся моим убеж­де­ни­ем. Я нашёл, что есть бес­смер­тие, что есть любовь, что жить надо для дру­го­го для того, что­бы быть счаст­ли­вым веч­но. Эти откры­тия уди­ви­ли меня сход­ством с хри­сти­ан­ской рели­ги­ей. Я стал искать их в Еван­ге­лии, а нашёл мало. Искал все­ми сила­ми души, и пла­кал, и мучал­ся, и ниче­го не желал, кро­ме истины».

Одна­жды Тол­стой в сотый раз открыл Еван­ге­лие и при све­чах уви­дел сло­ва, кото­рые читал мно­го раз:

«Уда­рив­ше­му тебя по щеке под­ставь и дру­гую, и отни­ма­ю­ще­му у тебя верх­нюю одеж­ду не пре­пят­ствуй взять и рубашку».

Непро­тив­ле­ние злу наси­ли­ем — этот прин­цип и лёг в осно­ву его Уче­ния. Так нача­лась борь­ба Тол­сто­го с идео­ло­ги­ей наси­лия. Уже на зака­те жиз­ни Льва Нико­ла­е­ви­ча ему напи­шет вели­кий индий­ский поли­ти­че­ский дея­тель Махат­ма Ганди:

«Мне выпа­ло сча­стье изу­чать Ваши писа­ния, про­из­вед­шие глу­бо­кое впе­чат­ле­ние на моё мировоззрение».

В 1907 году Тол­стой напи­шет в пись­ме к Пре­ма­нан­ду Бхарати:

«Мета­фи­зи­че­ская рели­ги­оз­ная идея Криш­ны — веч­ная и уни­вер­саль­ная осно­ва всех истин­ных фило­соф­ских систем и всех религий».

В 1909 году, когда один из посе­ти­те­лей Ясной Поля­ны вос­тор­жен­но побла­го­да­рит Тол­сто­го за созда­ние «Вой­ны и мира» и «Анны Каре­ни­ной», писа­тель ответит:

«Это всё рав­но, что к Эди­со­ну кто-нибудь при­шёл и ска­зал бы: „Я очень ува­жаю вас за то, что вы хоро­шо тан­цу­е­те мазур­ку“. Я при­пи­сы­ваю зна­че­ние совсем дру­гим сво­им книгам».

Какие же это могут быть кни­ги? Веро­ят­нее все­го, Тол­стой имел в виду «Испо­ведь», «Вос­кре­се­ние», «О пере­пи­си в Москве», «Так что же нам делать?», «Смерть Ива­на Ильи­ча», а так­же сбор­ни­ки «Мыс­ли муд­рых людей на каж­дый день» и «Для души», трак­тат «В чём моя вера?» и ста­тью о веге­та­ри­ан­стве «Пер­вая сту­пень» и дру­гие кни­ги, куда он вклю­чил нема­ло изре­че­ний из Пуран, Упа­ни­шад, Бха­га­вад­ги­ты, Махаб­ха­ра­ты, «Зако­нов Ману».

Тол­стой хоро­шо знал исто­рию церк­ви, видел богат­ство хра­мов, а рядом — уми­ра­ю­щий с голо­ду про­стой народ. В 1908 году, в кни­ге «Вре­мя при­шло», он напишет:

«Госу­дар­ствен­ное устрой­ство — есть не что иное, как такое сцеп­ле­ние людей, при кото­ром люди, сами не зная это­го, муча­ют, губят себя, губят свои души, счи­тая дур­ное хоро­шим и хоро­шее дур­ным. Но что же такое это — госу­дар­ство? <…> Враг этот — то госу­дар­ствен­ное устрой­ство, при кото­ром вы сами муча­е­те, гра­би­те себя, всех себя, в поль­зу малой части раз­вра­щён­ных людей, поль­зу­ю­щих­ся этим грабежом».

Лев Тол­стой за рабо­той в каби­не­те мос­ков­ско­го дома. 1898 год

Махат­ма Ган­ди писал о Толстом:

«Лев Тол­стой — самый чест­ный чело­век сво­е­го вре­ме­ни, кото­рый нико­гда не пытал­ся скрыть прав­ду, при­укра­сить её, не стра­шась ни духов­ной, ни свет­ской вла­сти, под­креп­ляя свою про­по­ведь дела­ми и идя на любые жерт­вы ради истины».

В нача­ле сен­тяб­ря 1901 года семья Тол­стых посе­ли­лась в Кры­му на даче гра­фи­ни Пани­ной. 73-лет­ний Лев Нико­ла­е­вич тут же пошёл на поправку.

Лев Тол­стой с доче­рью Алек­сан­дрой Львов­ной. Мис­хор (близ Ялты). Фото­гра­фия Софьи Тол­стой. Сен­тябрь 1901 года

Тол­стой писал:

«Всё тяже­лее и тяже­лее мне ста­но­вят­ся раз­го­во­ры. И как хоро­шо одно­му! Уди­ви­тель­ное дело, толь­ко теперь, на девя­том десят­ке начи­наю немно­го пони­мать смысл и зна­че­ние жиз­ни — испол­не­ния не для себя — сво­ей лич­ной жиз­ни и, глав­ное, не для людей испол­не­ния воли Бога — Люб­ви, и в пер­вый раз нын­че, в пер­вый день Ново­го 09 года почув­ство­вал сво­бо­ду, могу­ще­ство, радость это­го испол­не­ния. Помо­ги мне быть в Тебе, с Тобою, Тобою».

В послед­нем пись­ме Софье Тол­стой пишет:

«Отъ­езд мой огор­чит тебя. Про­сти меня и поверь, что я не мог посту­пить ина­че. Поло­же­ние моё в доме ста­ло невы­но­си­мым… Делаю то, что обык­но­вен­но дела­ют ста­ри­ки в моём воз­расте — ухо­дят из мир­ской жиз­ни, что­бы жить в уеди­не­нии и тиши послед­ние дни…»

Софья вспо­ми­на­ет:

«Когда я узна­ла, что он ухо­дит навсе­гда, то поня­ла, что без него не будет мне жиз­ни ника­кой и реши­ла покон­чить со сво­и­ми стра­да­ни­я­ми, бро­сив­шись в пруд. Но меня спасли».

Нача­лись новые жесто­кие стра­да­ния для Софьи. Вокруг Льва Нико­ла­е­ви­ча неиз­вест­ные люди. Жену, про­жив­шую с писа­те­лем 48 лет, не пус­ка­ли к мужу.

«Никто ни разу не ска­зал, что я при­е­ха­ла, хотя я всех умо­ля­ла об этом! Кто был так жесток, ска­зать труд­но. Все боя­лись уско­рить смерть, взвол­но­вав боль­но­го. Это было мне­ние док­то­ров. Но кто зна­ет, может быть, наше сви­да­ние и мой при­выч­ный уход за ним и ожи­ви­ли бы его…».

Зна­ла ли Софья Андре­ев­на, что, когда сама была на гра­ни жиз­ни, суро­вый фата­лист Тол­стой ска­зал док­то­рам, спро­сив­шим его о согла­сии на операцию:

«При­бли­зи­лась вели­кая и тор­же­ствен­ная мину­та смер­ти, кото­рая на меня дей­ству­ет уми­ли­тель­но. И надо под­чи­нить­ся воле Божи­ей. Я про­тив вме­ша­тель­ства, кото­рое нару­ша­ет вели­чие и тор­же­ствен­ность акта. Все мы долж­ны уме­реть не сего­дня, зав­тра, через пять лет. И я устра­ня­юсь: я ни „за“, ни „про­тив“».

К сча­стью, опе­ра­ция тогда состо­я­лась и про­шла успешно.

За час до смер­ти Софью Андре­ев­ну всё же пусти­ли к Тол­сто­му. Она вошла в ком­на­ту, при­па­ла к гру­ди люби­мо­го мужа и ста­ла про­сить у него про­ще­ния. Вздо­хом он дал понять, что про­стил её.

Дей­стви­тель­но ли она люби­ла его боль­ше, чем он её? Слож­но одно­знач­но отве­тить на этот вопрос, но осе­нью 1896 года Лев Нико­ла­е­вич писал сво­ей жене:

«Как мне тебя жал­ко, не могу ска­зать. В тебе мно­го силы, не толь­ко физи­че­ской, но и нрав­ствен­ной. Толь­ко недо­ста­ёт чего-то неболь­шо­го и само­го важ­но­го, кото­рое всё-таки при­дёт, я уве­рен. Мне толь­ко груст­но будет на том све­те, когда это при­дёт после моей смер­ти. Я бы усту­пил всю свою сла­ву лишь за то, что­бы ты при моей жиз­ни сов­па­ла со мною душой так, как ты сов­па­да­ешь после моей смерти».

А уже в 1915 году, после смер­ти мужа, Софья в кни­ге «Моя жизнь» под­твер­дит важ­ную исти­ну о его любви:

«Он ждал от меня, бед­ный, милый муж мой, того духов­но­го еди­не­ния, кото­рое было почти невоз­мож­но при моей мате­ри­аль­ной жиз­ни и забо­тах, от кото­рых уйти было невоз­мож­но и неку­да. Я не суме­ла бы раз­де­лить его духов­ную жизнь на сло­вах, а про­ве­сти её в жизнь, сло­мить её, воло­ча за собой целую боль­шую семью, было немыс­ли­мо, да и непосильно».

И спу­стя три года после это­го откро­ве­ния Софьи… они встре­тят­ся вновь.

Лев Тол­стой и Софья Тол­стая в каби­не­те. 1902 год

Читай­те так­же «„Угрюм-река“. Сибир­ская эпо­пея о том, как капи­та­лизм душу губит».

Поделиться

И МЕДНЫЕ ТРУБЫ. Загадка Таля. Второе «я» Петросяна

И МЕДНЫЕ

ТРУБЫ

Это была непозволительная ошибка. Ибо Таль, который теперь уже хорошо знал Ботвинника, должен был отдавать себе отчет в том, что раз самолюбивый экс-чемпион решился на реванш, значит, он просеял сквозь сито скрупулезного анализа каждую партию, каждый ход первого матча и по зрелом размышлении пришел к выводу, что имеет основания рассчитывать на победу. А если Ботвинник пришел к такому выводу, это уже много значило. Ибо в искусстве анализа, в умении трезво взвешивать все «за» и «против» он не только превосходил Таля, но и вообще не имел себе равных в гроссмейстерском мире.

Серьезным предупреждением для нового чемпиона мира должна была стать XIV Олимпиада, которая состоялась осенью в Лейпциге. Ботвинник играл превосходно, причем, что очень важно, не попадал в цейтноты. По-видимому, уже тогда Ботвинник начал готовиться к реваншу и поставил перед собой цель избавиться от цейтнотов.

Таль не внял лейпцигскому предостережению, как не внимал и голосам всех тех, кто вместе с Кобленцем старался заставить его понять, какая опасность ждет его в матч-реванше. Увы, пройдя в шахматах огни и воды, Таль не смог безболезненно выдержать самый тяжелый искус — пройти медные трубы, которыми встречали в Древнем Риме триумфаторов.

Как мы помним, на закрытии матча с Ботвинником выступил тогдашний вице-президент Международной шахматной федерации Марсель Берман. Он взволнованно говорил об огромной ответственности, которую налагает на шахматиста титул чемпиона мира. Берман был неизлечимо болен и знал об этом; может быть, оттого его слова звучали особенно значительно, но на Таля, увы, они не произвели впечатления.

У нового чемпиона было бесчисленное множество единомышленников, особенно среди молодежи, которые видели в Тале не только талантливого гроссмейстера, но и дерзкого бунтаря, романтика, борца против шахматной рутины. Они поверили в Таля, в его стиль, в его фанатичную преданность шахматам. Увы, Таль не посчитался с тем, что отныне принадлежит не только себе, но и всем тем, кто встал под его знамена.

Не испытывал он чувства ответственности и за свой талант. Ему казалось, что талант, как сказочный Конек-Горбунок, будет всегда преданно служить, не требуя забот о себе.

Таль не берег себя. За несколько месяцев до первого матча с Ботвинником Таль с его слабым здоровьем начал курить. На вечеринках он готов был допоздна веселиться, причем старался не отставать от самых крепких и выносливых.

Но можно ли ставить в упрек Талю, что он, с его жизнерадостной, общительной натурой, не вел аскетического образа жизни? Ведь Таль из тех птиц, что в неволе не поют. Талю не обязательно было становиться аскетом — действительно, это амплуа не для него, но относиться беспечно к своему здоровью, не беречь свой талант, наконец, не готовиться к повторному поединку с Ботвинником? Этого приверженцы Таля ни понять, ни простить ему не могли.

Впечатление от матч-реванша было таково, будто Таль до последнего дня не верил, что соревнование состоится. За несколько месяцев до матча он принял участие в довольно слабом турнире в Стокгольме, потом предпринял поездку в Чехословакию, где играл с молодыми шахматистами: он давно пообещал это и отказаться было неудобно. Для дебютной подготовки времени оставалось мало.

Правда, рассказывая о своей подготовке еще к первому матчу, Таль писал, что «гораздо важнее сохранить свежую голову для столь утомительного матча, чем прийти на игру с двумя чемоданами теоретических новинок, но из-за утомленности оказаться не в состоянии закрепить полученный по дебюту перевес». Это была странная концепция, ибо можно было ведь и прийти на игру с чемоданами новинок, и иметь при этом свежую голову, что, кстати, Ботвинник и доказал.

Но если эта концепция не очень навредила в первом матче, ибо Талю помогло то, что Ботвинник, не встречавшийся прежде с Талем, не смог к нему быстро приспособиться, то в реванше такой взгляд на подготовку был по меньшей мере легкомысленным. Хотя бы потому, что Ботвинник получил богатейшую информацию о своем сопернике, и можно было не сомневаться, что он подвергнет эту информацию самому придирчивому анализу.

Да и насчет «свежей головы» тоже обстояло не так гладко. Ибо лишь за несколько месяцев до реванша Таль закончил книгу о первом матче. Книга была большая, размером в двенадцать печатных листов. Таль продиктовал книгу машинистке по памяти, почти не пользуясь шахматами. Его замечательная память по-прежнему служила ему безотказно, но Таль ее в этот раз изрядно помучил.

Наконец, перед матчем он себя неважно чувствовал, и Шахматная федерация Латвии по совету врачей обратилась с ходатайством отложить начало матча на несколько недель. Но Таль, этот безукоризненный джентльмен, настоял на том, чтобы поединок начался в установленный срок — пятнадцатого марта.

Как бы там ни было, но на двух снимках, опубликованных в шахматном бюллетене и запечатлевших соперников (в профиль и анфас — чтобы не было никаких сомнений!) на церемонии открытия матч-реванша, Таль в отличие от Ботвинника выглядит хмурым, озабоченным. И уже первая партия показала, что он хмурился не зря.

Как ни парадоксально, но в этой партии именно Ботвинник на 16-м ходу избрал рискованное продолжение, а Таль, на том же ходу, — пассивное. Решение Ботвинника было своего рода вызовом, который не был принят Талем. Могло ли быть такое в первом поединке?

Неуверенность приводит Таля к поражению. Во второй партии Ботвинник получает — черными! — хорошую позицию, но в цейтноте (взаимном!) совершает ошибку, и при доигрывании Таль добивается победы.

В третьей партии Таль не заметил тактического выпада соперника и попал в трудное положение. Как писал потом Ботвинник, он рассматривал этот тактический маневр во время подготовки, «но никак не надеялся, что он осуществится в партии». Обратите внимание: Ботвинник пользуется в битве с Талем тактическим оружием. Всю партию Ботвинник проводит очень сильно и вынуждает Таля сдаться.

Счет стал 2:1. Начиная с этого момента Ботвинник захватывает инициативу в матче. Почувствовав неуверенность в игре противника, экс-чемпион старается максимально использовать выгоды ситуации и нанести Талю на старте ошеломляющие удары. И это ему удается.

Правда, следующие три партии заканчиваются вничью, но в двух из них Таль спасается ценой неимоверных усилий, причем попадает в цейтноты. Как все переменилось — Таль не атакует, а защищается, Таль не загоняет Ботвинника в цейтнот, а сам уже испытывает нехватку времени…

В седьмой партии, как и в третьей, Таль уже в дебюте попадает в тяжелую позицию и капитулирует. Ботвинник имеет перевес в два очка.

Восьмой партии суждено было стать лучшим творческим достижением Таля в матче. После этой партии он говорил друзьям:

— Теперь все в порядке — игра пошла!

Если бы он мог знать, как «пойдет» игра в следующих трех партиях!

Учитывая, что в четырех предыдущих партиях, игранных черными, Таль набрал всего пол-очка, он избрал в девятой партии новое продолжение и… быстро получил стратегически проигранную позицию. Он сопротивлялся после этого на протяжении шестидесяти ходов, но партия пришла все же к логическому исходу. В десятой партии, движимый азартным стремлением отыграться, Таль играет настолько вычурно, что уже к 10-му ходу оказывается в трудной позиции. В дальнейшем он попадает в цейтнот и терпит второе подряд поражение.

Пренебрежение к дебютной подготовке жестоко мстит за себя. Уже и белыми Таль вынужден защищаться, и его замечательное тактическое искусство помогает ему только продлевать сопротивление.

Но муки его на этом не кончились. В одиннадцатой партии Таль избрал так называемую славянскую защиту, которая приводит к относительно простой игре. Выбор дебюта ясно говорил о том, что, загнанный в угол, Таль растерян и мечтает только о передышке, о ничьей.

Но передышки Таль не получил. Впоследствии Ботвинник справедливо назовет выбор Талем дебюта психологической ошибкой. И не только потому, что еще за пятнадцать лет до того Ботвинник заготовил для этого начала специальный вариант: возникшая позиция по своему духу была привычна и удобна для Ботвинника. Словом, Таль сам, — добровольно обрек себя на пассивную защиту, и ничего хорошего, конечно, из этого не получилось. Если, выигрывая матч, он, как мы знаем, ценой громадных усилий заставлял себя стремиться к ничьей, то проигрывая матч, он оказался и вовсе неспособным действовать в таком ключе. Ботвинник получил позиционное преимущество и методично, не оставляя сопернику никаких надежд, довел партию до победы.

На этом матч практически был, по-видимому, закончен, ибо не только счет — 7¹/₂:3¹/₂, но и характер борьбы показывал, что вряд ли Таль найдет в себе силы изменить ход сражения. Напор Ботвинника, его уверенность, решительность, его хладнокровие в сложных позициях, от которых он теперь не отказывался, как в первом матче, производили неотразимое впечатление. И, наконец, цейтнот, с которым Ботвинник так безуспешно боролся в прошлогоднем матче, на этот раз стал его союзником: Таль, который был вдвое моложе, на этот раз чаще попадал в цейтнот и — удивительно — к концу партии больше уставал, чем его маститый соперник…

Но матч все же не был еще завершен. Оказавшись в катастрофической ситуации, Таль не мог спасти матч, но он мог, по крайней мере, спасти честь. Верил ли неисправимый оптимист, что еще не все потеряно? Кажется, верил. Во всяком случае, никому во время матча он ни разу не только не пожаловался на судьбу, но и ничем не показал, что «позиция» его на этот раз действительно безнадежна.

Что касается Ботвинника, то после одиннадцатой партии он, как видно, уже не сомневался в победе. Только этим можно объяснить, что в двенадцатой партии он избрал тот же вариант французской защиты, который встретился в первой партии первого матча: Ботвинник не только хотел свести счеты за ту встречу, но и показать Талю, что теперь готов биться с ним любым оружием. В сложной и запутанной позиции Таль, однако, переиграл Ботвинника, доказав тем самым, что он хотя и повергнут, но не раздавлен.

Но в следующей партии Ботвинник вновь завоевывает очко, а после ничьей в четырнадцатой встрече выигрывает пятнадцатую партию, и интервал вырос уже до пяти очков — 10:5! С таким же перевесом Ботвинника и закончился матч — 13:8, хотя Таль отчаянно сопротивлялся до самого конца.

Реванш состоялся. Он произвел огромное впечатление своей неотразимой убедительностью. Повторив ошибку Смыслова, который в свое время тоже позволил себе недооценить силу характера Ботвинника, его феноменальные аналитические способности и умение, как выразился сам чемпион, программировать себя, Таль был разбит по всем правилам шахматного искусства. В отличие от Ботвинника Таль явился на реванш не имея ясного плана действий, он не был готов теоретически, психологически и даже, если иметь в виду мнение врачей, физически. В итоге, имея в первом матче плюс четыре очка, он закончил второй, имея минус пять…

Уже после первых партий стало ясно, что Таль пришел к реваншу со старым, а значит, и устаревшим дебютным багажом. Начало почти каждой партии он разыгрывал как-то мучительно, со скрипом и большей частью без успеха. Достаточно сказать, что в первых шестнадцати партиях Таль набрал черными только пол-очка. Непостижимо!

Таль оказался не на высоте при анализе, а следовательно, и при доигрывании неоконченных партий. Можно назвать хотя бы двадцатую партию, по поводу которой Ботвинник на закрытии великодушно сказал, что добейся в ней Таль выигрыша, и судьба матча была бы еще не ясна.

Таль играл во втором матче без присущей ему легкости, быстроты. Шахматные часы, всегдашние его верные союзники, на этот раз часто подгоняли его, заставляли спешить и ошибаться. Таль в цейтноте — какой грустный парадокс!

Словом, Таля в матч-реванше трудно было узнать. Ни у кого не вызывала сомнений справедливость того, что Ботвинник вернулся на свой ответственный и почетный пост — победил сильнейший!

Так что ж, за один год Таль потерял свою силу, у него ослабело комбинационное зрение, он стал тугодумом? Конечно, нет. Но одно драгоценное качество, без которого немыслимы успехи в любом деле, не только в шахматах, он, став чемпионом мира, утратил — это способность критически оценивать свои силы и силы своих соперников.

Мы знаем, что Таль всегда верил в себя, и эта уверенность помогала ему, была его верной союзницей. Но непрерывные победы притупили у него чувство опасности. Он поверил, что у него всегда все будет получаться, что фортуна, как Луна к Земле, будет обращена к нему только одной стороной.

Таля сравнивали иногда со скрипачом, играющим на одной струне. Стиль его игры требует предельной собранности, редчайшего хладнокровия, ясного и гибкого мышления. В матч-реванше Таль так небрежно натягивал струну, что она либо дребезжала, либо лопалась. Он допускал просчеты даже находясь в своей стихии — стихии комбинационной борьбы.

Таль всегда был опасен тем, что в ходе борьбы загадывал своим противникам загадки одну сложнее другой. В реванше Ботвиннику почти всегда удавалось разгадывать замыслы Таля, тем более что на этот раз тем часто руководил не столько психологический расчет, сколько упрямое желание — а вот все равно докажу! Ботвинник тонко уловил эту слабинку в характере Таля и умело использовал ее, а Таль, чувствуя, что он неправ, злился от этого еще больше и, окончательно распаляясь, безрассудно лез на рожон, чтобы — в который раз! — наткнуться на встречный, заблаговременно подготовленный удар.

Неверно оценив своего противника, проявив легкомыслие и чрезмерную самоуверенность, Таль проиграл матч еще до его начала. Когда Ботвинник бросил Талю вызов на реванш, каждому было ясно, что раз могучий ветеран решился на новый бой, значит, можно не сомневаться — бой этот будет не на жизнь, а на смерть. Таль не поверил в это. Он был во власти ощущения своего превосходства в первом матче.

Когда все было кончено, Таль на вопрос о том, что он считает главной причиной своего поражения, ответил:

— Решительность Ботвинника! Я никогда не думал, что Ботвинник будет играть так решительно…

Вопреки мнению, что талант — это девяносто семь процентов пота и лишь три процента вдохновения, Таль попытался доказать, что формула таланта иная, что талант — это только вдохновение, сто процентов вдохновения! Он забыл, что шахматный талант, как и всякий другой, требует жертв, и если его обладатель уклоняется от ответственности, хочет не трудясь получать пожизненную ренту, талант в решающий момент может вдруг отказать. Конька-Горбунка, оказывается, тоже надо было холить, кормить овсом и поить ключевой водицей.

Словом, в матч-реванше Таль потерпел поражение не только на шахматной доске — он не выдержал вторичного столкновения с Ботвинником, прежде всего как с личностью. Характер, выдержка, проникновение в психологию соперника — во всем этом Ботвинник оказался на этот раз сильнее…

Что ж, в конце концов, трагедии во всем этом не было. Талю, когда он «сдавал дела» Ботвиннику, не исполнилось еще и двадцати пяти лет. Все случившееся можно было воспринять как жестокий, но, может быть, необходимый урок. Не случайно на закрытии матча Таль выслушал немало ободряющих слов, в первую очередь от самого Ботвинника:

«Прежде всего, в чем сила Михаила Таля? Во-первых, Таль очень работоспособен за доской, и поэтому он сильный практик. Когда противник невнимателен, Таль незамедлительно использует просчет, в борьбе происходит перелом, при этом обычно растерявшийся партнер допускает новый промах, и результат партии оказывается уже определенным.

Во-вторых, Таль артистически разыгрывает позиции с фигурной борьбой, когда пешки слабо ограничивают действия фигур или даже способствуют фигурной борьбе. И здесь дело не в расчете вариантов, а в том, что Таль, вероятно интуитивно, находит правильный план игры в подобных позициях. В этом, по-моему, состоят сильные стороны таланта Таля.

Естественно, что я должен был соответственно себя подготовить или, выражаясь языком современной математики, „запрограммировать“…

…Думаю, что Таль не „программировал“ себя специально к матчу, и в этом основа его неудачи. Важность подготовки, на мой взгляд, — главный вывод, который можно сделать из матч-реванша.

Тем не менее следует признать, что появление Таля на шахматном горизонте уже сыграло и, несомненно, сыграет большую роль. Он заставил и заставит своих партнеров стать хорошими практиками и „программистами“, иначе с ним не справиться. А если Михаил Таль сам станет хорошим „программистом“, то, может быть, с ним вообще нельзя будет справиться…»

В этих словах и вскрыты причины поражения Таля и дан очень точный совет — помнить о важности подготовки, уметь «программировать» себя. Совет тем более полезный, что Талю было с кого брать пример. Когда Ботвинник вернул себе титул чемпиона мира, мать Таля послала ему такую телеграмму: «Вы остались верны себе. Восхищена, но не удивлена. Буду счастлива, если мой Миша-маленький пойдет по стопам Михаила-большого…»

При всем том, что Таль выступлением в матч-реванше изрядно разочаровал своих почитателей, его поражение не было воспринято как поражение интуитивного стиля. Таль оказался несостоятельным в триумфе. Таль, но не его стиль. Теперь, когда он, привыкший прежде только выигрывать, так существенно пополнил свой шахматный и жизненный опыт и, казалось бы, понял, как важно «программировать» себя, — теперь он мог начать все сначала.

— Мы, советские шахматисты, не потеряли веру в Михаила Таля, — сказал на том же закрытии матча один из выступавших. — Мы убеждены, что он сделает правильные выводы из преподанного ему урока и порадует нас новым спортивным и творческим подъемом…

Словом, повторяю, ничего трагического не произошло. Но история шахмат смотрит на такие события по-своему. Если некто, будь он и необычайно талантлив, не выдерживает психологического искуса, какому судьба подвергает каждого чемпиона мира, если он не может без потерь пройти сквозь медные трубы, второго удобного случая он почему-то уже не получает. Подобно опять-таки Смыслову, Таль, проиграв матч-реванш Ботвиннику, что-то при этом потерял, в чем-то стал другим, словно в нем сломалась какая-то скрытая пружинка. Он играл в роли экс-чемпиона, казалось бы, с тем же вдохновением, мало того, стал более мудрым, его стиль, не потеряв своей самобытности, стал чуть более совершенным, но что-то — может быть, так необходимый ему безудержный оптимизм, способность без страха бросаться в омут — было Талем потеряно безвозвратно. А без этого оптимизма, без отчаянной удали Таль не мог быть самим собой. Словом, «ракета из Риги» прошла свой апогей и начала входить в слои земной атмосферы…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

что вам нужно знать

С 1960-х годов медь была предпочтительным материалом для трубопроводов в Соединенных Штатах как для жилых домов, так и для коммерческих предприятий. Есть большая вероятность, что сантехника в вашем доме сделана из меди, что дает вашему дому некоторые явные преимущества.

Однако у медных трубопроводов есть свои проблемы. В этом посте мы рассмотрим хорошие и плохие стороны меди, а также несколько предупреждающих знаков, на которые следует обратить внимание.

Плюсы медных труб

Распространенность медной сантехники — это больше, чем просто мода середины века. Он заслужил свою популярность по нескольким причинам:

• Он легкий и простой в установке. Это больше подходит для строителей и подрядчиков, но также пригодится, если вы делаете ремонт дома. Его гибкость также делает его более безопасным в сейсмоопасных районах, поскольку вероятность его разрыва меньше.
• Обладает большей коррозионной стойкостью, чем сталь . Именно это изначально сделало медные трубы популярными в 60-х годах, до того, как трубы из ХПВХ стали широко доступны. Медь не ржавеет и при правильных условиях остается чистой и блестящей десятилетиями.
• Срок службы более 25 лет. То есть, пока хорошего качества. Однако, если ваш дом был построен до середины 90-х годов или вы подозреваете, что строитель использовал некоторые способы экономии средств, следите за признаками проблемы (см. Ниже).
• Устойчив к бактериям. Доказано, что медь является антимикробной (в отличие от стали или ПВХ), и в сухом состоянии она может убить e. coli , вирус гриппа и споры грибов примерно через два часа прямого контакта. Эффект не столь драматичен, когда речь идет о воде, протекающей по трубе, но он все же может иметь положительное значение для предотвращения неприятностей.

Минусы медных труб

Однако не все так гладко, когда речь идет о меди. Вот некоторые из его недостатков:

• Качество меди варьируется. К сожалению, не все медные трубы одинаковы. С 2000-х годов увеличилось количество строителей, которые в попытке сэкономить деньги использовали трубопроводы низкого качества. Эти трубы имеют гораздо больше шансов выйти из строя.
• Чувствителен к определенным типам воды. Хотя медь обычно считается устойчивой к коррозии, она может реагировать на воду с высокой кислотностью, вызывая коррозию и разрушение внутренней части труб. Это может не только придать вашей воде неприятный медный привкус, но и, если его не остановить, медь может подвергнуться коррозии до такой степени, что возникнут утечки, что затем может привести к еще более серьезным отказам.
• Чувствителен к давлению . Медные трубы более уязвимы к высокому давлению воды и могут быть физически повреждены, если скорость воды слишком высока.

Признаки неисправности

• Внезапно упал напор воды. Если давление воды падает довольно быстро, это может быть признаком утечки. Проверьте это, прежде чем это превратится в более серьезную проблему.
• Влажные ковры, пятна на потолке или другие явные признаки утечки. Если вы видите что-либо из этого, перекройте воду, если сможете, и вызовите сантехника, чтобы предотвратить дальнейший ущерб.
• Бирюзовые пятна. Если вы заметили сине-зеленый оттенок в душе или ванне, который не является плесенью, это может быть признаком коррозии труб. Горячая вода, например, для душа, имеет тенденцию смывать накопленную коррозию в трубе и сбрасывать ее на вас. Мало того, что это неприятно, это может быть признаком системной проблемы — ведь если она в ваших трубах с горячей водой, то в трубах с холодной водой, наверное, еще хуже! (Почему сине-зеленый? Подобно тому, как железо ржавеет при окислении, медь приобретает сине-зеленую патину. Это тот же цвет, что и Статуя Свободы, когда-то красная медная статуя, которая стала зеленой из-за воздействия элементов.)
• Известный застой воды. Если вы долгое время не включали воду в доме или если у вас есть ванная комната в подвале, которой почти никогда не пользуются, застойная вода в ваших трубах может более активно разъедать внутреннюю часть трубы, чем если бы она двигались. Так что, если вы собираетесь уехать на несколько месяцев, перед отъездом перекройте воду и слейте воду из труб! (Это также может защитить ваш дом от разрыва труб в морозную погоду.)
• У ваших соседей тоже проблемы с трубами. Если ваш дом был построен той же строительной компанией, что и остальная часть вашего района, велика вероятность того, что в каждом доме использовались одни и те же сантехнические материалы. Если у них начинаются проблемы из-за сочетания качества их труб и местного химического состава воды, скорее всего, у вас возникнут проблемы в будущем. (Но, по крайней мере, так у вас есть шанс проявить инициативу!)

Требуется экспертное заключение?

Если вы считаете, что у вас могут быть проблемы с медными трубами, пусть один из экспертов из Ken’s Plumbing приедет посмотреть на это. Унция профилактики может сэкономить много дорогостоящего ремонта повреждений в будущем!

Проблема с сантехникой в ​​Фолсоме, Калифорния: точечные утечки в медных трубах

15 июня 2021 г. | Категория: Информационный бюллетень BPE, Недвижимость, Закон о недвижимости

Проблемы с сантехникой в ​​Фолсоме, Калифорния: точечные утечки в медных трубах

Автор: Д. Кейт Даннаган, эсквайр. и Allison Blake, 2L

15 июня 2021 г.

Продавцы и агенты по недвижимости несут установленную законом и общим законодательством обязанность раскрывать информацию покупателям жилой недвижимости. Закон требует, чтобы об известных дефектах, которые могут повлиять на цену или привлекательность, покупателям сообщалось. Почти десять лет назад большой проблемой сантехники, которая доминировала в мире раскрытия информации, были дефекты, связанные с сантехникой PEX (то, что обычно называлось сантехникой Kitec). Он был настолько большим, что в результате крупного коллективного иска было устранено несколько первых случаев ущерба, вызванного неисправной сантехникой.

Теперь мы снова сталкиваемся с другой потенциально крупной локализованной проблемой водопровода, затрагивающей широкий круг населения. Летом 2020 года в медных водопроводных трубах в домах, расположенных в городе Фолсом, штат Калифорния, начали появляться утечки размером с точечные отверстия. В результате этих утечек пострадало около 1150 человек, пострадавшим жителям Фолсома нанесен ущерб в тысячи долларов.

Изначально причина проблемы была неясна. Одни указывали пальцем на сами трубы, другие утверждали, что проблема в качестве воды. Город Фолсом опубликовал исследование, объясняющее, что потенциальной причиной, вероятно, была проблема с чистотой воды в сочетании с высоким уровнем pH и использованием хлора. По состоянию на 8 октября 2020 года город начал решать проблему, добавляя в воду безвредную кислоту, которая служила бы барьером для предотвращения утечек. Однако многие жители считали, что лечение запоздало, так как они уже понесли значительный ущерб от прохудившихся труб.

В августе 2020 года было 680 случаев точечной утечки. Это количество случаев значительно сократилось: в мае 2021 года произошло всего четыре точечные утечки. Хотя количество случаев, похоже, уменьшается, протекающие трубы представляют проблему для владельцев недвижимости, особенно связанную с раскрытием проблемы при продаже собственности.

О проблемах, возникающих после продажи дома, не требуется сообщать покупателю, если продавец не знал о проблеме. Однако при определении того, когда возникла проблема и знал ли об этом продавец, возникает много вопросов. Если продавец ранее ремонтировал прохудившиеся трубы, он должен сообщить об этом покупателю. Будущая утечка в трубопроводе может привести к юридическим основаниям для иска к покупателю, если продавец не сообщит об этом. Продавцу, находящемуся в Фолсоме, также может быть предъявлено обвинение в том, что он знает о проблеме, несмотря на то, что утечки никогда не происходили в его собственности. То, что мы видели в вопросах сантехники Kitec, было раскрытием информации Kitec, которая фактически сообщала покупателям, что дом был построен во времена преобладающего использования сантехники PEX и что покупатели должны были убедиться в пригодности компонентов сантехники. То же самое можно сказать и о проблеме Фолсома. Возникла достаточно широкая проблема, поэтому в течение определенного периода времени может быть обычным явлением раскрытие информации, связанной с утечками из точечного водопровода. Покупателям было бы полезно провести расследование, а агенты (как продавцы, так и покупатели) должны информировать клиентов об этом потенциальном дефекте.

Город Фолсом предлагает отказ (или возмещение) платы за разрешение и осмотр для всех ремонтных работ, связанных с точечными утечками. Для получения дополнительной информации посетите https://www.folsom.ca.us/government/pinhole-leaks-Investigation.

Информация, представленная в этой статье, не может рассматриваться как юридическая консультация. Каждая ситуация отличается. Если вы столкнулись с какой-либо юридической проблемой, немедленно получите компетентную юридическую консультацию в вашем штате, чтобы вы могли определить наилучшие варианты.

Последние и популярные статьи из нашего блога:

Блоги 2020:

• 28 апреля — Новая реальность — временная или постоянная — виртуальные показы и разоблачения
• 22 мая — Лидерство слуг
• 8 июня — Принят Закон о гибкости программы защиты зарплаты
• 10 июня – Влияние на кредитный рейтинг после подачи заявления о банкротстве по главе 7
• 26 июня — SBA выпускает обновленное заявление о прощении кредита PPP
• 2 июля — Понимание Закона о договорах купли-продажи недвижимости от 2020 г.