Игорь Пушкарёв Удивительная ночь — удивительная ночь игорь пушкарев

Вы сейчас просматриваете страницу с песней Удивительная ночь — Игорь Пушкарёв mp3 — скачать и слушать онлайн, текст песни и смотреть клип онлайн без регистрации и смс

Исполнитель: Игорь Пушкарёв

Название: Удивительная ночь

Продолжительность песни: 03:53

Добавлен: 2016-06-27

Слушали: 804

Скачать
Ещё песни Игорь Пушкарёв

Текст песни:

Айяяяй айяяяй айяяяяй

Ничего не знал о любви такой
Распустился цветок
Ничего не знал о тебе такой
Ты изменилась
Удивительная ночь

Ничего не знал о тебе такой
Ты другая совсем
Ничего не знал о любви такой
Все изменилось
Удивительная ночь

Айяяяй айяяяй айяяяяй

Ничего не знал о любви такой
Распустился цветок
Айяяяй
Ничего не знал о тебе такой
Айяяяй
Ты изменилась
Удивительная ночь
Айяяяй айяяяй айяяяяй
Удивительная ночь

Айяяяй айяяяй айяяяяй айяяяяй
Айяяяй айяяяй айяяяяй

Удивительная ночь
Айяяяй айяяяяй айяяяяй
Удивительная ночь
Айяяяй айяяяй айяяяй.

Похожие песни:

• Скорая Помощь — Удивительная Ночь
• Игорь Пушкарев — Ай-яй-яй-яй… Удивительная ночь
• Скорая помощь (Игорь Пушкарев) — Удивительная ночь (Старая, но оч красивая песенка)
• Jay Sean — удивительная сегодняшняя ночь осенняя.
• Игорь Крутой и Игорь Николаев — Мой друг
• Элвис Пресли — Silent Night (Тихая ночь, святая ночь)
• Загир Магомедов — Ночь, какая ночь! Качает ветер паутины кружева.(стихи С.Есенина)
• Zdob Si Zdub — Видели ночь, гуляли всю ночь до утра

Видео клип Игорь Пушкарев _ Удивительная Ночь

Владимир Бажиновский «Ветер-бродяга»

0
0
1381

Диана Гурцкая — Ночь есть ночь(2004)

0
0
1026

Удивительная ночь

0
0
995

Игорь Пушкарев _ Удивительная Ночь

0
0
814

Очень (красивая песня) (В.Михайловка Дом Культуры)

0
0
712

Jay Sean — ‘Tonight’ — *EXCLUSIVE*

0
0
552

Игорь Крутой и Игорь Николаев «Мой друг»

0
0
655

Тихая ночь, дивная ночь (silent night)

0
0
769

Тихая ночь Рождественский псалом Silent night

0
0
802

Ночь,какая ночь. …31.08.2009.

0
0
742

Тихая ночь, дивная ночь (РОЖДЕСТВО)

0
0
737

Добавить комментарий

Авторизация

Email:

Пароль:
Запомнить меня:

Забыли свой пароль?

Регистрация

Топ 5 песен

Тики Тоби — тик так на часах

Janet Jackson — Do You Like My Style

Александр Зацепин — «Призрачно всё» — (слова Л.Дербенёва)

Детская песня — Алфавит

Ветер перемен — Кружит земля как в детстве карусель

Читать «Меч Ронина» — Удовиченко Диана Донатовна — Страница 14

Однажды господин Сакамото перед уходом вручил Насте не только мешочек с монетами, но и небольшую коробочку, обитую красным бархатом.

– Это знак моей любви, Кумико-сан, – сказал он. – Я заплатил за твою девственность, но не стану забирать ее, пока ты сама этого не захочешь. Ты прекрасна, как едва распустившийся цветок сакуры под утренним солнцем, и достойна поклонения. Позволь мне лишь любить тебя, восхищаться тобой, и, быть может, когда-нибудь ты ответишь мне взаимностью.

«А старик-то крепко залип», – подумала Настя, с поклоном принимая дар. Что ж, это было ей лишь на руку. Пусть восхищается, не жаль. А там она накопит достаточно денег, чтобы смыться отсюда.

– Открой же мой подарок, Кумико-сан, – улыбнулся Сакамото.

Настя откинула крышку коробочки и едва не заорала от неожиданности: в бархатном гнезде лежала свежеотрубленная фаланга пальца. Срез был окольцован золотом, на котором виднелись потеки запекшейся крови[20].

Память благонравной Кумико ничего не подсказала о таком странном подарочке. Усилием воли Настя сумела «сохранить лицо», растянула губы в сладкой улыбке и низко поклонилась. Покосившись на Сакамото, заметила, что мизинец его левой руки забинтован. Выходило, что чокнутый влюбленный самурай презентовал ей часть собственного пальца.

– Господин Сакамото оказал тебе большую честь, – прокомментировала Тоши, когда старик откланялся. – Ты же знаешь, это высший знак любви. Такие подарки редко кому делают.

«Еще бы, – думала Настя, убирая коробочку подальше.  – На всех баб пальцев не напасешься». Что делать, когда подношение протухнет и завоняет, она пока еще не решила. Но слух о ценном презенте разошелся по борделю.

– Ты сделаешь господину Сакамото ответный подарок? – спросила одна из ее учениц, смешливая пухленькая Реико.

– А что, нужно? – Настя в душе ужаснулась.

– Только если любишь, – хихикнула Реико, – или хочешь больше денег. Я вот пятерым уже подарила.

Настя взглянула на ее руки, но все фаланги были на месте.

– Ну нельзя же для каждого пальцы калечить, – рассудительно заметила вторая гейша, Шика. – Если нужно, только скажи, Кумико-сан. В Эдо есть могильщик, который недорого продаст свежую и подходящую фалангу.

– Забинтуешь пальчик, как будто он отрублен, и все, – подхватила Реико. – Но это будет означать, что ты готова к любви, Кумико-сан.

Настя поблагодарила товарок, но решила повременить с подобным сюрпризом для Сакамото.

Глава 4

Слушая строгий укор,

Опустила девушка голову,

Словно мак вечерней порой.

Кикаку

Сенкевич

Сенкевич в сопровождении слуг и охраны шел по длинному коридору замка Эдо. Двигался степенно, печатал шаг – самурай не может бегать, подобно простому крестьянину. Сегодня он должен был присутствовать на важном приеме у сегуна – высокопоставленные гости, политические переговоры, в конце – чайная церемония в знак дружбы и верности.

Только мысли Сенкевича были заняты отнюдь не хитроумной японской политикой. Он думал о девушках, исчезавших в Эдо. Сначала это были только служанки, но Харуми, дочь Тосицунэ, стала первой пропавшей из фрейлин. Сенкевич не знал, были ли другие.

Не то чтобы его беспокоили канувшие в безвестность девицы – хотя он все время ощущал душевную боль своего молчаливого соседа по телу. Дело было в другом. Сенкевич обдумывал интересную гипотезу. В каждой эпохе ему и его спутникам приходилось разгадывать какую-то тайну. И лишь когда она была раскрыта, появлялась возможность построить портал.

Что, если это время удерживает их? Что, если у каждого человека есть свое предназначение? Тогда получается: попав в чужие тела, вытеснив личности, они ломают ход истории уже одним своим присутствием. Пусть «объекты» и не великие люди, но их поступки могут влиять на общую картину в целом.

Тогда важно угадать, что именно должен сделать каждый из «объектов», завершить его путь и затем отправиться дальше. Поэтому Сенкевич внимательно прислушивался к чувствам Тосицунэ. Доминировала среди них боль, тоска по дочери, желание покарать убийцу. Похоже, Маэда мысленно уже похоронил девушку и теперь мечтал лишь о мести.

С точки зрения теории Сенкевича, личная месть не могла быть важна сама по себе. Но ведь исчезла не одна девушка. А значит, в замке или его окрестностях находится преступник. Возможно, его уничтожение и есть миссия Тосицунэ?

Сенкевич решил действовать. Только вот как? Исходных данных маловато. Он знал всего о пяти девушках – четыре служанки и Харуми. Сколько их исчезло на самом деле, еще предстояло выяснить. И по каждой провести расследование. Мало ли, может, и правда кто-нибудь из них сбежал.

Он прикидывал, у кого можно получить правдивые сведения и как тайком опросить людей в замке, чтобы это не дошло до сегуна. Здесь везде его шпионы, наушники и соглядатаи, доверять нельзя никому. Но со слугами поговорить необходимо. Только вот станут ли забитые, запуганные люди отвечать на вопросы?

Станут, решил он, если поработать с гипнозом. А для начала нужно восстановиться. В будущем, когда на него давила мощная солдафонская личность адмирала Гранта, Сенкевич утратил экстрасенсорные и магические способности. Не мог медитировать, не ощущал в себе сил, потерял интуицию. Да и эпоха не располагала к эзотерике – время высоких технологий, какая уж тут мистика… Зато в Равенсбурге XV века, пропитанном страхом, фанатичной верой и суевериями, он обрел невероятные возможности. Здесь ведь тоже Средневековье, а значит, и силы должны появиться. Ведь медитативный полет уже получился. Правда, никаких признаков негатива над Эдо он не заметил. А значит, и нечисти здесь нет. И место силы не нашел…

«Спокойно, – остановил сам себя Сенкевич. – Не стоит делать поспешные выводы. Япония – страна загадочная, может, я еще недостаточно проникся атмосферой, чтобы разглядеть в городе зло».

Сенкевич не заметил, как дошел до большого зала, где должен был состояться прием. Здесь уже собрались несколько самураев из разных уголков Японии. Токугава укреплял связи Эдо с провинциями. Был тут и молодой, но уже прославленный в битвах Уэсуги Кагэкацу с Сикоку, и старик Фукусима Масонари, глава могущественного клана с Хонсю. От худощавого, изможденного Отани Есицугу бесстрашные самураи вежливо держались подальше – несчастный давно уже страдал проказой. Болезнь исказила его черты: нос утолщился, слившись в одну линию со лбом, щеки сделались одутловатыми. Это придавало лицу Есицугу сходство с львиной мордой, что выглядело одновременно величественно и отталкивающе. Сейчас у Отани, видимо, было обострение болезни – на неровной, воспаленной коже проступали капельки гноя, которые самурай то и дело промакивал шелковым платком.

На помост вышел Токугава, самураи опустились на колени, склонили головы. Началось утомительное действо: речь сегуна, вручение подношений, заверения в верности…

Все понимали: это лишь формальность, настоящие переговоры начнутся после чайной церемонии, когда сегун удалится и каждого гостя будут приглашать к нему на конфиденциальную беседу. А сейчас все старательно разыгрывали знакомую во всех деталях пьесу.

Пока дайме, один за другим, демонстрировали щедрость и верноподданнические чувства, Сенкевич инспектировал память Маэда.

Триста тысяч человек стояли у стен Осака. Токугава разбил лагерь у южной стены, которая, по словам лазутчиков, была самой уязвимой. Ледяные зимние ветры продували тонкие шатры, засыпали лагерь снежной крупой. Простые воины ночевали под открытым небом.

Однако Токугава не собирался долго стоять в ожидании. Второго декабря начался обстрел замка Осака. Пушки грохотали день и ночь, говорили даже, что канонада слышна была до самого Киото. Но ядра не наносили толстым стенам большого ущерба.

После первых суток обстрела Иэясу приказал штурмовать замок. К южным воротам и стенам подтащили осадные орудия – башни и тараны. Войско черной волной хлынуло на замок. Люди Тосицунэ находились в самом пекле – им поручено было взять стену. Маэда не прятался за спинами, вместе со своими самураями приставлял лестницы, карабкался вверх. Сверху на головы валились камни, лились кипящее масло и смола. Защитники Осака осыпали осаждающих дождем горящих стрел, отталкивали длинными рогатинами лестницы. Щиты не выдерживали, вокруг падали обожженные, обугленные воины.

Ганс Христиан Андерсен: Бабочка

Ганс Христиан Андерсен: Бабочка

ЗДЕСЬ когда-то была бабочкой, которая пожелала
на невесту, и, как можно предположить, хотел выбрать очень хорошенькую
один из цветов. Он взглянул очень критическим взглядом на все
клумбы, и обнаружил, что цветы сидят тихо и
скромно на своих стеблях, как девушки должны сесть, прежде чем они
увлеченный; но их было великое множество, и казалось, что его
поиск станет очень утомительным. Бабочка не хотела брать
слишком много хлопот, вот он и улетел в гости к ромашкам. Французский
называют этот цветок Маргаритой, и говорят, что маленькая ромашка может
пророчествовать. Влюбленные срывают листья, и, срывая каждый лист, они
задать вопрос о своих любовниках; таким образом: «Любит ли он или она
меня? Горячо? Отвлеченно? Очень сильно? Маленький? Нисколько?» и так далее.
Каждый говорит эти слова на своем языке. Бабочка тоже пришла
к Маргарите, чтобы спросить, но он не сорвал ее листьев; он нажал
поцеловать каждого из них, потому что он думал, что всегда есть что сделать
по доброте.

«Дорогая Маргарита Дейзи, — сказал он ей, — ты самая мудрая женщина в мире».
все цветы. Пожалуйста, скажи мне, какой из цветов я выберу для своего
жена. Кто будет моей невестой? Когда я узнаю, я полечу прямо к ней,
и предложи».

Но Маргарита не ответила ему; она обиделась, что он должен позвонить
она была женщиной, когда была еще девочкой; и есть большая разница. Он
спросил ее во второй раз, а затем в третий; но она оставалась немой, и
не ответил ни слова. Тогда он уже не ждал, а улетел, чтобы
начать его ухаживания сразу. Это было ранней весной, когда крокусы
и подснежник были в полном цвету.

«Они очень хорошенькие», — подумала бабочка. «очаровательные девчонки;
но они довольно формальные».

Затем, как это часто бывает с молодыми парнями, он присматривал за девушками постарше. Он
рядом полетели анемоны; они были довольно кислыми на его вкус.
фиолетовый, слишком сентиментальный. Цветки липы, слишком маленькие, и
к тому же у них была такая большая семья. Яблоневый цвет,
хотя они были похожи на розы, цвели сегодня, но могли упасть
завтра, при первом порыве ветра; а он думал что брак
с одним из них может длиться слишком короткое время. Цветок гороха порадовал его
больше всего; она была белой и рыжей, изящной и стройной и принадлежала
те домашние девицы, которые имеют хорошенькую внешность и еще могут быть
пригодится на кухне. Он как раз собирался сделать ей предложение, когда,
рядом с девушкой он увидел стручок с увядшим цветком, висевшим на
конец.

«Это кто?» он спросил.

— Это моя сестра, — ответил цветок гороха.

«О, конечно; и ты когда-нибудь станешь такой же, как она, — сказал он. и он полетел
прочь прямо, потому что он был совершенно потрясен.

Жимолость свисала с живой изгороди в полном цвету; но были такие
она нравится многим девушкам с вытянутыми лицами и землистым цветом лица. Нет; он сделал
не как она. Но какой из них ему понравился?

Прошла весна, и лето подходило к концу; пришла осень; но он
не решился. Цветы теперь появились в своих самых великолепных одеждах,
но все напрасно; в них не было свежего ароматного воздуха юности. Для
сердце просит благоухания, даже когда оно уже не молодо; и есть
очень мало этого можно найти в георгинах или сухих хризантемах;
поэтому бабочка превратилась в мяту на земле. Ты знаешь это
растение не имеет цветка; но это сладость повсюду, полная благоухания
с головы до ног, с ароматом цветка в каждом листе.

— Я возьму ее, — сказала бабочка. и он сделал ей предложение. Но
Минт стояла молчаливая и напряженная, пока она слушала его. Наконец она сказала:

«Дружба, пожалуйста; больше ничего. Я стар, и ты стар, но
мы можем жить друг для друга точно так же; насчет замужества — нет; не позволяй нам
кажутся смешными в нашем возрасте».

Так и получилось, что у бабочки вообще не было жены. Он был слишком
долгий выбор, который всегда является плохим планом. И бабочка стала какой
называют старым холостяком.

Была поздняя осень, дождливая и пасмурная погода. Холодный ветер
дунул на склонившиеся спины ив, так что они снова заскрипели. Это
была неподходящая погода для того, чтобы летать в летней одежде; но к счастью
бабочка не была в нем. Он получил приют случайно. Это было
в комнате, отапливаемой печкой, и теплой, как летом. Он мог существовать здесь,
он сказал, достаточно хорошо.

«Но мало просто существовать, — сказал он, — мне нужна свобода,
солнечный свет и маленький цветок в качестве компаньона».

Затем он прилетел к оконному стеклу, и его увидели и восхитились те,
в комнате, кто поймал его и воткнул на булавку, в коробку
диковинки. Они не могли сделать для него большего.

«Теперь я сижу на стебле, как цветы», — сказала бабочка. «Это
не очень приятно, конечно; Я должен представить, что это что-то вроде
в браке; здесь я застрял быстро. И с этой мыслью он
немного утешал себя.

«Это кажется очень плохим утешением», — сказало одно из растений в комнате,
что росло в горшке.

«Ах, — подумала бабочка, — нельзя очень доверять этим растениям в
горшки; у них слишком много общего с человечеством».

HCA.Gilead.org.il

Copyright © Zvi
Хар’Эл
$Дата: 2007/12/13 20:45:27 $

Цветущая любовь: «По своей природе я равнодушен к цветам».

Гиацинты в аббатстве Англси. Атрибуция фотографии, wub

История Нортенгерского аббатства и миф о Гиацинте

Утро на Милсом-Стрит выдалось неловким. Было условлено, что Аллены доставят Кэтрин из своих квартир в Бате в вышестоящие квартиры генерала Тилни, чтобы вовремя присоединиться к семье за ​​завтраком, а затем подготовиться к путешествию в Нортенгерское аббатство. Этот отъезд, как настаивал генерал, должен был состояться в десять часов и ни минутой позже.

Несмотря на все ее очарование молодым мистером Генри Тилни и его сестрой Элеонор, утро с Кэтрин было непростым. Генерал, казалось, заполнил зал для завтрака своей властной манерой и непрекращающимися приказами, чередующимися со множеством чрезмерно елейных и заискивающих речей, которые, что настораживало, были адресованы ей самой. Она предпочла бы, чтобы он проигнорировал ее, но он настаивал на том, чтобы рекомендовать ей каждое блюдо на роскошном столе для завтрака и объяснять его превосходство. — Наше масло, знаете ли, мы привезли из Нортенгера; для нас нет купленного в городе масла. Один вкус, и я уверен, что с вашей проницательностью вы согласитесь. Имейте немного — больше, чем это, конечно! – на ваших булочках. Наш самый лучший повар всегда сопровождает нас в таких поездках, как эта, и я ненавижу думать, в котором часу он просыпается, чтобы приготовить такие булочки, такие отбивные и яйца. Конечно, его не беспокоят джемы и желе, так как их тоже привозят из Нортенгера. Я особенно поддерживаю черную смородину».

Кэтрин, взявшая айву, смутилась.

«О! Вы предпочитаете айву. Ну-ну, вы утонченная барышня с изысканным вкусом. Элеонора, проследи, чтобы айвовое желе было на столе в Нортенгере каждое утро, пока мисс Морленд будет с нами.

Так продолжалось, Кэтрин не осмеливалась смотреть на Генри или Элеонору из-за смущения, в то время как они казались печально скованными и беспокойными во время заявлений своего отца. Однако они были прерваны по еще менее приятной причине: брат Генри, капитан Тилни, опоздал к завтраку, что вызвало особенно продолжительную вспышку и разглагольствования генерала, которые, казалось, никогда не прекратятся.

Наконец с едой и речами генерала было покончено, и он важно встал, объявив, что должен присмотреть за слугами, которые должны спустить чемоданы в карету. — А теперь все вы, молодые люди, — приказал он, устремляя на каждого по очереди нервно-суровый взгляд, — будете вниз по лестнице и в холл ровно в десять. Запомни это».

— Да, отец, — серьезно ответила Элеонора, — мы уже все упакованы.

«Очень хорошо. Смотрите, что вы есть, — и он ушел наверх.

За столом раздался тихий, но искренний вздох, и капитан Тилни поспешно встал. «Я вернусь в свою комнату, пока вы все не уедете, — заявил он. — С меня хватит на одно утро, и я более чем когда-либо благодарен, что не поеду с вами». Его брат и сестра не ответили.

— Мне лучше позаботиться о моей лошади, — сказал Генри тоном, который мягко коснулся ушей Кэтрин вслед за голосами его отца и брата. — Элеонора, я надеюсь, что вы с мисс Морленд сможете немного побыть в тишине. Еще нет девяти».

— Сделаем, Генри, — заверила она его с улыбкой. «Я собираюсь только полить и переставить растения, прежде чем мы пойдем, и Кэтрин может помочь мне».

— Подходящее занятие для двух барышень, — улыбнулся он в ответ. — Надеюсь, вам понравится, мисс Морленд. во всяком случае, мирный».

«Я не возражаю против мира, — ответила она, — но для юной леди я не очень разбираюсь в цветах».

«Разве нет?» сказала Элинор с удивлением, как Генри вышел. «Разве вы не занимаетесь садоводством дома?»

— Нет, если я могу помочь, — засмеялась Кэтрин.

— Но вы не сидячая барышня, я знаю — вы отлично ходите!

«О да, больше всего на свете я люблю хорошую быструю ходьбу и прогулки на свежем воздухе. Я ненавижу быть заключенным. Мне никогда не нравилось суетиться и ждать, пока растения вырастут».

«Но разве вам не нравятся сами цветы, когда они появляются? Тебе не нравится собирать цветы?

«Не очень для себя. Я никогда не могу отличить одно от другого, и, по правде говоря, как непослушная маленькая девочка, я всегда, казалось, выбирала те, которые мне не следует — заклинания держаться подальше от этих конкретных, никогда не производили впечатления!

«Кэтрин, я верю, что ты могла быть чем-то вроде сорванца!»

«Почему бы и нет, наверное, был. Я любил играть в мяч и участвовать в гонках со своими братьями. Моя мать всегда была в отчаянии от того, насколько я испачкаюсь».

«В этом нет большого вреда. Многие мальчики-сорванцы вырастали в прекрасных юных леди, как, кажется, и случилось с вами, — заверила ее Элеонора.

«О да, мои отец и мать часто говорят мне, что я стал намного лучше!»

«Но, возможно, любовь к цветам — единственный дар, который еще нужно развивать».

– Ну, может быть, если вы так думаете, – с сомнением ответила Кэтрин.

«Да, я в этом уверен. Вы не возражаете, если я преподам вам урок?

«Я ничего не имею против тебя, и с благодарностью выучу урок, Элеонора».

«Хорошо. Видишь вон те цветы?

На широком подоконнике стоял ряд изысканно совершенных гиацинтов в белых фарфоровых кадках. Некоторые были фиолетовыми, некоторые розовыми, некоторые белыми. Даже Кэтрин, обернувшись, затаила дыхание от восторга.

Гиацинты белые. Фото предоставлено Еленой Шифернет

«О да! Какие хорошенькие. Таких цветов я еще не видела. Кто они такие?»

«Да ведь это гиацинты. А теперь скажи мне, стал бы ты хватать их, если бы они были в саду твоей матери, а она велела бы тебе не брать их?

«Наверное, я бы хотела их больше всех, они такие красивые», — призналась Кэтрин. «Но я не знаю, почему я никогда раньше не замечал гиацинтов. У тебя должен быть талант выращивать особенно красивые цветы.

«Теперь, когда вы их увидели, подойдите поближе и осмотрите их более внимательно».

Девочки подошли к цветам, и Элеонора взяла в руку белый. «Видите, как чудесно они устроены? Посмотрите внимательно. Вы знаете, это цветок-луковица, связанный со спаржей, и вы видите, что у него шесть листьев в пучке. Каждый стебель имеет прицветник, как его называют, из этих листьев. Видишь, как замысловато это сделано?

— О да, — выдохнула Кэтрин. «Мне никогда раньше не доводилось смотреть на них так близко. И о, аромат! Он заполняет всю комнату!»

«Разве это не прекрасно? Это одни из самых пахучих цветов, и кажется, что они дышат весной, не так ли?

«Они едва ли выглядят настоящими! Их сложно выращивать? Я уверен, что никогда не смог бы».

«Вовсе нет. Луковицы цветут легко, а буйное цветение длится недолго весной. Мне будет жаль пропустить последний цветок из них, но у нас есть еще в Нортенгере.

— Я думаю, вы носите их с собой везде, куда бы вы ни пошли, — вздохнула Кэтрин.

«Хотел бы я! Это приятная мысль. И еще одна вещь, о которой следует подумать, — это ассоциации с гиацинтами в легендах».

«О! Есть история о них? Скажи! Я люблю истории».

«Я знаю! А это о юноше Гиацинте из Древней Греции. Он был очень красивым спартанским принцем и любил бога Аполлона. Ветры Зефир и Борей тоже любили Гиацинта, и музыкант по имени Фамир также искал его, но он предпочел пойти с Аполлоном. Они вместе путешествовали по небу на колеснице, запряженной лебедями».

— О, — выдохнула Кэтрин, широко раскрыв глаза, — я никогда не слышала ничего более чудесного! Лебединая колесница! Как красиво это звучит».

Гиацинт верхом на лебеде

«Не так ли? Но это печальная история, знаете ли. Бог и юноша чудесно провели время; Аполлон научил Гиацинта пользоваться луком и лирой, а также исполнять пророчества. Однажды они играли в колоты, но Аполлон, будучи настолько сильным, рассек облака своим колом, и Гиацинт побежал, чтобы попытаться поймать его. Но когда он отскочил вниз, он попал ему в голову, убив его».

«О нет! Только не Гиацинт!

«Действительно, да». Элеонора кивнула. «Аполлон был ошеломлен и убит горем. Это был ветер Зефир, завидовавший Гиацинту, предпочитавшему Аполлона, который сбил кувшин с курса и нацелил его на юношу».

«Какой ужас!» Кэтрин на мгновение задумалась. — Как вы думаете, это действительно произошло?

Элинор рассмеялась. «Кто может сказать? Но это очень хорошая история, не так ли? И это не конец. Аполлон пытался исцелить Гиацинта и дал ему амброзию, но безрезультатно. Из своей пролитой крови Аполлон создал цветок гиацинта, а на его лепестках начертал слово «Увы». Ты их видишь?

Кэтрин рассмотрела маленькие скрещенные лепестки. «Почему да, я думаю, что знаю. Эти маленькие скрещенные лепестки могут быть как А, так и Л».

«Древние греки считали их самыми красивыми цветами, и многие люди считают их до сих пор».

— Думаю, да, — сказала Кэтрин. «У них, безусловно, самые интересные истории! Я никогда больше не буду смотреть на них равнодушно».

«Нет, я уверен, что не будете! Но это еще не все. Аполлону удалось даровать Гиацинту бессмертие, и, подобно цветку, он расцветает весной, спит зимой и возрождается. Насколько я знаю, в Греции еще устраивают весенние праздники его имени; и приятно думать, что Аполлон и Гиацинт все еще плывут по небу в своей лебединой колеснице, не правда ли?»

«О, Элеонора, какая замечательная история», — подписала Элеонора. «Есть еще? Что случилось с ветрами – были ли они наказаны? А тот человек, музыкант, который любил Гиацинта, что с ним случилось?

— Ну, ветры, как всегда, пошли очень по-своему, — улыбнулась Элеонора. «Никто не может наказать ветер или взять его в расчет. Что касается Тамириса, у него тоже была интересная история. Он был сыном музыканта Филамона, сына Аполлона, и его мать была нимфой. Он стал настолько известен как певец и игрок на кифаре, что фракийцы сделали его своим царем. Фамирис был необыкновенной красоты и хвастался, что может петь лучше Муз».

— Он кажется довольно тщеславным, — заметила Кэтрин. «Я рад, что Гиацинт выбрал Аполлона».

«Возможно, был. Но он был жестоко наказан. Когда он проиграл вокальное состязание Музам, они вырезали ему глаза и лишили его способности сочинять музыку».

«О, какой ужас! Элеонора, тебе не интересно…»

«Ну?»

«Как странно было в те дни, когда люди, боги и ветры могли любить друг друга?»

«Вот почему так интересно изучать древних и их историю, и литературу. Мы узнаем, во что люди верили и что практиковали на протяжении веков, и понимаем гораздо больше».

«Но в этих старых сказках есть такая страшная жестокость. Бедный Фамирис, мне невыносимо думать, что с ним сделали Музы.