Исчезнет ли когда-нибудь религия? — BBC News Русская служба

• Рэйчел Ньюэр
• BBC Future

7 января 2015

Подпишитесь на нашу рассылку ”Контекст”: она поможет вам разобраться в событиях.

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

Возжжение креста во время празднования торжества Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии в Испании

Сегодня во всем мире набирает силу атеизм. Но означает ли это, что духовность скоро отойдет в прошлое? Корреспондент
BBC Future выяснила, что ответить на этот вопрос совсем не просто.

Все больше людей — таких по всему миру уже миллионы — по их собственным словам, верят в то, что со смертью жизнь определенно заканчивается и что нет никакого Бога, никакой вечной жизни и никакого божественного промысла. По-видимому, эти убеждения, несмотря на весь свой пессимизм, получают все большее распространение. В некоторых странах открыто провозглашать себя атеистом стало модно как никогда.

«Атеистов сейчас, очевидно, стало больше, чем когда бы то ни было, — и в абсолютном выражении, и в процентах от общего числа людей на планете», — говорит Фил Цукерман, профессор социологии и секулярных исследований Питцерского университета в калифорнийском городе Клермоне (США) и автор книги «Мирская жизнь». Опросив более 50 тысяч человек из 57 стран мира, аналитики Международного исследовательского центра Гэллапа пришли к выводу, что количество людей, считающих себя последователями какой-либо религии, за период с 2005 года по 2011 год сократилось с 77% до 68%, а тех, кто называет себя неверующим, стало на 3% больше, в результате чего доля убежденных атеистов в мире достигла 13%.

(Похожие статьи из раздела «Журнал»)

Они, конечно, не составляют большинство, но, может быть, наметившаяся тенденция является предвестником грядущих перемен? Если она сохранится, может ли настать день, когда религия полностью исчезнет?

Предсказать будущее невозможно, но анализ того, что мы знаем о религии — в том числе о причинах самого ее появления и о том, почему некоторые люди приходят к вере, а некоторые отходят от нее, — может помочь нам спрогнозировать, как будет развиваться отношение людей к религии в ближайшие десятилетия и века.

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

Украинский священник держит крест, стоя у пострадавшего здания Дома профсоюзов в Киеве

Ученые все еще пытаются вычленить те факторы, которые толкают человека или народ к атеизму, но некоторые общие черты уже вырисовываются. Притягательность религии отчасти обусловлена тем, что она дает ощущение безопасности в нашем непредсказуемом мире. Поэтому неудивительно, что самый большой процент неверующих наблюдается в тех странах, где уровень экономической, политической и бытовой стабильности достаточно высок. «По-видимому, при повышении уровня безопасности в обществе религиозные убеждения ослабевают», — утверждает Цукерман и добавляет, что в некоторых обществах установление капиталистического строя и предоставление гражданам доступа к технологиям и образованию также приводит к ослаблению религиозности.

Кризис веры

Япония, Великобритания, Канада, Южная Корея, Нидерланды, Чехия, Эстония, Германия, Франция и Уругвай — всего лишь сотню лет назад во всех этих странах религия играла большую роль, но сейчас доля верующих там сократилась до самых низких в мире показателей. Все эти государства имеют развитую систему образования и социального обеспечения, в них практически решена проблема неравенства, а их граждане являются финансово благополучными. «В целом, люди меньше боятся превратностей судьбы», — отмечает Квентин Аткинсон, специалист по психологии из Оклендского университета (Новая Зеландия).

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

Йеменские девушки демонстрируют свои руки, украшенные традиционными рисунками хной по случаю окончания Рамадана

Впрочем, отход от веры наблюдается повсеместно, в том числе там, где число верующих все еще очень велико, например, в Бразилии, на Ямайке и в Ирландии. «Мало где общество стало более религиозным, чем 40-50 лет назад, — утверждает Цукерман. — Единственным исключением, пожалуй, является Иран, но там тоже не все так однозначно, потому что неверующие люди могут скрывать свои убеждения».

Пропустить Подкаст и продолжить чтение.

Подкаст

Что это было?

Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.

эпизоды

Конец истории Подкаст

США также не вписываются в общую концепцию: это одна из самых богатых стран мира, но уровень религиозности населения там очень высок (хотя по итогам исследования, проведенного недавно аналитическим центром Pew, выяснилось, что в период с 2007 года по 2012 год доля американцев, считающих себя атеистами, возросла с 1,6% до 2,4%).

Однако специалист по социальной психологии из Университета Британской Колумбии в Ванкувере (Канада) и автор книги «Большие боги» Ара Норензаян убежден, что «упадок» не значит «исчезновение». Физическая безопасность тоже более эфемерна, чем кажется. Все может измениться в одну минуту: пьяный водитель может сбить любимого человека, торнадо может разрушить город, врач может диагностировать у вас неизлечимую болезнь. Если в будущем из-за изменений климата на нашу планету обрушатся стихийные бедствия, а природные ресурсы станут подходить к концу, то страдания и тяготы могут воспламенить религиозные чувства.

«Люди хотят избежать страданий, но если уж это невозможно — по крайней мере, найти в них смысл, — объясняет Норензаян. – По каким-то причинам религия придает страданиям значительно больший смысл, чем любые известные нам светские идеалы или убеждения».

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

Религиозное шествие филиппинцев, спасшихся от мощного тайфуна Хайяна

Это явление постоянно можно наблюдать в больничных палатах и в зонах бедствий по всему миру. Так, в 2011 году в новозеландском городе Крайстчерч, жители которого в большинстве своем были неверующими, случилось крупное землетрясение. Многие очевидцы этой трагедии внезапно пришли к вере, тогда как в остальной части страны никаких изменений в степени религиозности не произошло. Впрочем, из этого правила есть исключения: так, в Японии после Второй мировой войны число верующих резко сократилось. Однако в целом, по наблюдениям Цукермана, в мире преобладает та модель, которая сработала в Крайстчерче. «Если бы, став свидетелем страшных событий, человек обычно превращался в атеиста, мы бы уже все были атеистами», — говорит ученый.

Божественный разум

Но даже если бы все беды нашего мира вдруг чудесным образом прекратились и мы все зажили бы мирно и счастливо, религия, вероятно, все равно никуда бы не делась. Это связано с тем, что, судя по всему, из-за каприза эволюции в нейропсихологии нашего вида существует особое место для Бога.

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

Раввин читает свиток во время празднования Пурима

Для того чтобы разобраться в этом явлении, необходимо изучить «теорию двойственных процессов». Согласно этой психологической модели, у человека имеется две основных формы мышления: система №1 и система №2. Система №2 развилась у нас относительно недавно. Это наш внутренний голос, который, кажется, не умолкает ни на минуту и который позволяет нам логически мыслить и строить планы.

В то же время система №1 построена на интуиции, инстинктах и автоматизме. Эти способности развиваются у человека независимо от места его рождения и составляют механизм выживания. Благодаря системе №1 мы испытываем естественное отвращение к гниющему мясу и можем не задумываясь говорить на родном языке, а младенцы узнают родителей и различают живое и неживое. Эта система отвечает за склонность искать во всем систему, чтобы лучше познать мир и обрести смысл, казалось бы, случайных событий, таких как стихийные бедствия и смерть близких людей.

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

Индийский сикх зажигает свечи во время праздника Банди Чхор Дивас, или Дивали

Некоторые ученые полагают, что система №1 не только помогает нам лавировать между опасностями этого мира и находить себе партнеров, но также дает импульс для развития и распространения религии. К примеру, благодаря системе №1 мы инстинктивно настроены на восприятие жизненной энергии. Несколько тысячелетий назад эта склонность, вероятно, помогала нам избегать скрытой опасности — львов, притаившихся в траве, или змей, заползших в кусты. Но она же вынуждает нас предполагать наличие невидимых деятелей — будь то благосклонный бог, оберегающий людей, или неуемный предок, посылающий в наказание засуху, или чудище, кроющееся в полумраке.

Кроме того, система №1 способствует двойственному восприятию всего сущего — потому-то нам так трудно считать тело и разум единым целым. Эта тенденция проявляется довольно рано: маленькие дети, вне зависимости от своего культурного окружения, склонны верить в бессмертие своей души. Они убеждены, что их сущность, их личность, существовала где-то до их рождения и будет существовать всегда. Такое восприятие легко вписывается во многие распространенные религии или — в результате творческого переосмысления — создает почву для изобретения новых оригинальных концепций.

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

Индуистка накануне праздника Чхат

«Один мой коллега-психолог из Скандинавии, который является атеистом, рассказал, как его трехлетняя дочь недавно подошла к нему и сказала: «Бог всегда повсюду». Они с женой не могли взять в толк, откуда у девочки такие мысли, — рассказывает Джастин Барретт, руководитель Центра развития человека «Процветание» при Полной богословской семинарии в калифорнийском городе Пасадене (США) и автор книги «Прирожденные верующие». — Ребенок считал Бога пожилой женщиной, так что вряд ли эти представления ей внушили лютеранские священники».

По всем вышеперечисленным причинам многие ученые считают, что религия возникла как «побочный продукт когнитивных склонностей человека, — говорит Роберт Макколи, руководитель Центра изучения мозга, разума и культуры Университета Эмори в городе Атланте, штат Джорджия (США), и автор книги «Почему религия естественна, а наука нет». — Религии представляют собой культурные системы, которые по мере своего развития стали задействовать и эксплуатировать эти естественные способности людей».

Привычка — вторая натура

Атеистам приходится избавляться от всего этого культурного и эволюционного багажа. Человеку свойственно желание ощущать себя частью чего-то большего, осознавать, что его жизнь не совсем напрасна. Мы ищем смысл и объяснение всего непонятного. «Получив образование, приобщившись к науке и научившись мыслить критически, люди, возможно, перестанут доверять своей интуиции, — говорит Норензаян. — Но интуиция-то от этого никуда не денется».

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

Азербайджанские мусульмане молятся перед окончанием Рамадана

С другой стороны, наука — система, которую берут на вооружение многие атеисты и неверующие, чтобы познать окружающий мир — в когнитивном плане не так уж проста для восприятия. Наука, по словам Макколи, призвана исправлять искажения системы №1. Нам приходится принять на веру, что Земля вращается, хотя мы сами этого никогда не ощущаем. Мы вынуждены смириться с мыслью о том, что эволюция совершенно индифферентна и что у Вселенной нет никакой конечной цели или замысла, хотя наша интуиция говорит об обратном. Непросто признать, что мы ошибаемся и бываем необъективны, что истина в нашем понимании вечно изменяется по мере сбора и проверки новых эмпирических данных – всё это базовые предпосылки науки.

«С когнитивной точки зрения наука противоестественна, поэтому она дается нам так тяжело, — поясняет Макколи. — В то же время религии нам, по большей части, даже не приходится учиться, потому что мы и так все это знаем».

«Существуют доказательства того, что богословские рассуждения — это путь наименьшего сопротивления, — добавляет Барретт. — Чтобы избавиться от религии, пришлось бы изменить саму суть человека». Эта удивительная биологическая особенность, вероятно, объясняет тот факт, что хотя 20% американцев не принадлежат ни к какой церкви, 68% из них утверждают, что все равно верят в Бога, а 37% считают себя духовными людьми. Даже не исповедуя никакую организованную религию, они убеждены, что миром движет какое-то высшее существо или сила.

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

Буддистские монахи направляются в храм Сампов Трейлеак в Камбодже

Подобным же образом многие люди по всему миру открыто заявляют о том, что не верят в Бога, но при этом питают склонность к суевериям, таким как вера в привидения, астрологию и телепатию. «В Скандинавии большинство людей говорят, что не верят в Бога, но при этом там получили необычайное распространения суеверия и интерес к паранормальным явлениям», — рассказывает Норензаян. Кроме того, неверующие часто находят себя в том, что можно считать «заменителями религии», — поддержке спортивных команд, йоге, близости к матушке-природе и так далее — и опираются на соответствующую систему ценностей. В подтверждение тому в СШA набирает популярность черная магия, а в Великобритании самой быстрорастущей религией стало язычество.

Религиозный опыт неверующих людей может проявляться и другими, более необычными способами. Антрополог Райан Хорнбек из того же Центра развития человека «Процветание» нашел подтверждение тому, что, например, для некоторых игроков из Китая онлайн-игра World of Warcraft начинает приобретать духовный смысл. «По-видимому, эта игра дает возможность развить в себе определенные нравственные качества, которых нет в нашем современном обществе, — рассказывает Барретт. — Похоже, что у людей существует некое пространство для богословских размышлений, и если оно не заполнено религией, оно раскрывается самым неожиданным образом».

Принадлежность к группе

Более того, религия способствует сплачиванию и сотрудничеству в рамках группы. Угроза наказания со стороны всемогущего Бога (или богов), который следит за отступниками, вероятно, помогала поддерживать порядок в древних обществах. «Это гипотеза о наказании свыше, — поясняет Аткинсон. — Если все верят в реальность этой угрозы, она будет действовать в группах».

Автор фото, Getty

Подпись к фото,

Верующий на вегетарианском празднике в Таиланде

И здесь вновь могут сыграть свою роль неуверенность и страдания народа, что позволит религии установить более суровый нравственный закон. Недавно сотрудник Веллингтонского университета (Новая Зеландия) Джозеф Бульбулия вместе со своими коллегами проанализировал системы религиозных убеждений почти 600 традиционных обществ со всего мира и пришел к выводу о том, что там, где погодные условия были менее благоприятными или существовал риск стихийных бедствий, с большей вероятностью развивалась более строгая религия. С чем это связано? Помощь ближнему в таких условиях превращается в вопрос жизни и смерти, а религия становится ценным инструментом общественной жизни.

«Когда сталкиваешься со столь всеобъемлющим явлением, которое так быстро появляется в процессе эволюции и так прочно укореняется в различных культурах, основным объяснением, естественно, становится то, что это было необходимо для налаживания взаимодействия между людьми», — говорит Бульбулия.

Наконец, распространенность религии объясняется простой математикой. В самых разных культурах у более религиозных людей обычно бывает больше детей, чем у неверующих. «Тому есть масса подтверждений, — рассказывает Норензаян. — Даже среди верующих в более ортодоксальных семьях, как правило, уровень рождаемости выше, чем в более либеральных». Принимая во внимание тот факт, что в плане религиозного самоопределения дети обычно идут по стопам родителей, можно смело утверждать: формирование на нашей планете исключительно светского общества по-прежнему маловероятно.

Твердая вера

По всем этим причинам — психологическим, неврологическим, историческим, культурным и бытовым — эксперты считают, что религия, скорее всего, не исчезнет никогда. На чем бы ни была основана религия — на страхе или на любви, — она прочно укореняется в сознании людей. Если бы это было не так, никакой религии давно бы уже не было.

Даже не говоря о христианском, мусульманском, индуистских и всех остальных богах, суеверия и спиритуализм почти наверняка останутся распространенным явлением. Но и более формальные религиозные системы не заставят себя ждать, случись у нас одно-два бедствия. «Даже самое лучшее светское государство не в состоянии защитить своих граждан от всего», — утверждает Макколи. Как только человечество окажется на грани экологического кризиса, мировой ядерной войны или неизбежного столкновения с кометой, оно сразу вспомнит о Боге.

«Людям требуется утешение в момент боли и страданий, а многим необходимо осознание того, что со смертью жизнь не заканчивается, что их любит некое невидимое существо, — рассказывает Цукерман. — Верующие люди будут всегда, и я не удивлюсь, если они по-прежнему останутся в большинстве».

Прочитать
оригинал этой статьи на английском языке можно на сайте
BBC Future.

История, культура, религия

О республикеИстория, культура, религия

История

Первым государством в регионе была Волжская Булгария, созданная на рубеже IX-X веков н.э. тюркскими племенами. В 922 г. государственной религией стал ислам. В 1236 г. Булгария вошла в состав империи Чингиз-Хана, а затем стала частью Золотой Орды, в результате распада которой возникло новое государство – Казанское ханство (1438 г.). В 1552 г. Казанское ханство было присоединено к Русскому государству.

В 1920 г. была провозглашена Татарская Автономная Советская Социалистическая Республика.

30 августа 1990 г. была принята Декларация о государственном суверенитете республики. В 1994 г. подписан Договор между РФ и РТ о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан, а в 2007 г. подписан Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан, который стал своего рода «преемником» Договора 1994 года.

Культура

В республике проживают народы с разным историческим прошлым и культурными традициями. Сочетание по крайней мере трёх типов культурных взаимовлияний (тюркского, славяно-русского и финно-угорского) определяет уникальность этих мест, своеобразие культурных и исторических ценностей.

С Татарстаном связаны судьбы многих выдающихся деятелей культуры: певца Фёдора Шаляпина, писателей Льва Толстого, Сергея Аксакова и Максима Горького, Василия Аксёнова, поэтов Евгения Боратынского, Гавриила Державина, Марины Цветаевой и Никиты Заболоцкого, художников Ивана Шишкина и Николая Фешина. Классик татарской поэзии Габдулла Тукай, поэт-герой Муса Джалиль, композиторы Фарид Яруллин, Салих Сайдашев, Назиб Жиганов, София Губайдулина и многие другие составили славу татарской культуры.

Религия

Традиционными для республики конфессиями являются ислам и православие. Татары и башкиры (т.е. около половины населения республики) исповедуют ислам. Другая часть населения: русские, чуваши, марийцы, удмурты, мордва – христиане, исповедующие православие. В Татарстане также представлены католицизм, протестантство, иудаизм и другие конфессии.

Соблюдение баланса интересов двух крупных конфессий и равенства всех религий перед законом лежит в основе межконфессионального согласия в республике.

• 
  Образовательный портал Республики Татарстан
• 
  Инвестиционный портал Республики Татарстан
• 
  Фонд
  «Возрождение»
• 
  Деловой центр Республики Татарстан
• 
  Электронный словарь татарского языка
• 
  Пенсионный калькулятор
• 
  Эффективность деятельности МСУ
• 
  TatPoll Социологические исследования
• 
  ФУТБОЛ-ЧЕМПИОНАТ МИРА 2018




• 
  Газета «Республика Татарстан»
• 
  «Бизнес-Online» — Деловые новости РТ
• 
  Ассамблея народов Татарстана
• 
  ИА «Татар-информ»
• 
  Телерадиокомпания «Новый Век»
• 
  Государственный симфо-нический оркестр РТ

Истоки религии: как развивались верования в сверхъестественное

(Изображение предоставлено Сергеем Нивенсом | Shutterstock. com)

Многие католики были в восторге от стремительного визита папы римского на восточное побережье Соединенных Штатов в прошлом месяце. Но по мере того, как набожные возвращаются к привычной жизни, нерелигиозные американцы могут чесать затылки, недоумевая, из-за чего весь этот шум.

Подавляющее большинство населения США не принадлежит к католической церкви, и растущий процент американцев вообще не связан с какой-либо организованной религией, согласно недавнему опросу, проведенному Pew Research Centers. Тогда возникает вопрос: какую роль религия играет в современном американском обществе? Как ни странно, на этот вопрос может ответить группа людей, обычно не связанных с религией: ученые.

Несмотря на распространенное мнение, что наука и религия (или, в более общем смысле, наука и сверхъестественное) не совсем идут рука об руку, ученым есть что сказать на эту тему — в частности, почему такие верования вообще существуют в первые место. [Инфографика: взгляды католиков в Америке в цифрах]

«Божья способность»

Существует множество теорий относительно происхождения религиозной мысли. Но две из наиболее широко цитируемых идей связаны с тем, как ранние люди взаимодействовали с окружающей средой, говорит Келли Джеймс Кларк, старший научный сотрудник Межконфессионального института Кауфмана в Государственном университете Гранд-Вэлли в Мичигане.

Представьте себе: вы человек, живший много тысяч лет назад. Вы находитесь на равнинах Серенгети, сидите и ждете, когда антилопа пройдет мимо, чтобы убить ее на ужин. Внезапно вы видите, как перед вами шелестит трава. Что вы делаете? Вы останавливаетесь и думаете о том, что может быть причиной шороха (например, ветер или лев), или сразу предпринимаете какие-то действия?

«На равнинах Серенгети было бы лучше не сидеть и не размышлять. Люди, которые не торопились, были отобраны», — сказал Кларк Live Science. По его словам, люди, которые выжили, чтобы размножаться, были теми, кто разработал то, что ученые-эволюционисты называют сверхчувствительным устройством обнаружения агентов, или HADD.

Короче говоря, HADD — это механизм, который позволяет людям осознать, что многие вещи обладают «свободой воли» или способностью действовать по собственной воле. Это понимание того, как устроен мир, способствовало быстрому процессу принятия решений, через который приходилось проходить людям, когда они слышали шорох в траве. (Львы действуют по собственной воле. Лучше бегите.)

Но помимо помощи людям в принятии рациональных решений, HADD, возможно, посеял семена религиозной мысли. В дополнение к приписыванию свободы действий львам, например, люди начали приписывать свободу действий вещам, которые на самом деле вообще не имели свободы действий. [5 способов, которыми наши пещерные инстинкты берут верх над нами]

«Можно подумать, что капли дождя не агенты, — сказал Кларк. «Они не могут действовать по собственной воле. Они просто падают. И облака только формируются; они не могут действовать. Но люди думают, что облака — агенты. , — сказал Кларк о первых людях.

А потом люди вышли на совершенно новый уровень. Они начали придавать смысл действиям вещей, которые на самом деле не действовали сами по себе. Например, они думали, что капли дождя «действуют с определенной целью», сказал Кларк.

Целенаправленное действие лежит в основе того, что ученые-эволюционисты называют Теорией разума (ТМ) — еще одной идеи, которую часто цитируют в дискуссиях о происхождении религии. Приписывая намерение или цель действиям существ, обладающих свободой воли, как и другие люди, люди перестали просто как можно быстрее реагировать на окружающий их мир — они начали предвидеть, какими могут быть действия других существ, и соответствующим образом планировать свои собственные действия. (Возможность как бы проникнуть в разум другого целеустремленного существа — вот что такое Теория разума.)

ToM был очень полезен первобытным людям. Это позволило им различать положительные и отрицательные намерения других людей (например, «Хочет ли этот человек спариваться со мной или убить меня и украсть мою еду?»), тем самым увеличивая свои собственные шансы на выживание.

Но когда люди начали приписывать действиям неактеров цель, как каплям дождя, ToM повернулся к сверхъестественному. [Инфографика: Вера американцев в паранормальные явления]

«Ревущая угроза грозы или разрушительного наводнения широко рассматривается в разных культурах как результат действия опасного личного агента в небе или реке соответственно», — сказал Аллен Керкеслагер. , адъюнкт-профессор кафедры теологии и религиоведения Университета Святого Иосифа в Филадельфии. «Точно так же движения солнца, луны и звезд широко объясняются как движения личных агентов с экстраординарными способностями», — сказал Керкеслагер в интервью Live Science. электронное письмо.

Эта тенденция объяснять мир природы существованием существ со сверхъестественными способностями — таких как боги, духи предков, гоблины и феи — легла в основу религиозных верований, по мнению многих ученых-когнитивистов. В совокупности некоторые ученые называют HADD и ToM «факультетом бога», сказал Кларк.

На самом деле люди так и не вышли из этого образа мышления и принятия решений, добавил он.

«Теперь мы лучше понимаем, что то, что мы считали агентами, таковыми не является», — сказал Кларк. «Вы можете получить образование на основе некоторых из этих убеждений, но вы не можете получить образование на основе этих познавательных способностей. У всех нас есть гиперактивное устройство обнаружения действия. У всех нас есть теория разума».

На благо группы

Но не все согласны с тем, что религиозное мышление — это всего лишь побочный продукт эволюции, другими словами, нечто, возникшее в результате нерелигиозных познавательных способностей. Некоторые ученые рассматривают религию скорее как адаптацию — черту, которая сохранилась, потому что люди, которые ею обладали, лучше выживали и передавали свои гены.

Робин Данбар — эволюционный психолог и антрополог из Оксфордского университета в Соединенном Королевстве. Его работа в основном сосредоточена на поведении приматов, включая нечеловеческих приматов, таких как бабуины. Данбар считает, что религия могла развиться как то, что он называет «адаптацией на групповом уровне». Религия — это «своего рода клей, скрепляющий общество», — писал Данбар в статье «Сколько друзей нужно одному человеку?: Число Данбара и другие эволюционные причуды» (Harvard University Press, 2010).

Возможно, люди разработали религию как способ содействия сотрудничеству в социальных группах, сказал Данбар. Он отметил, что приматы, как правило, живут группами, потому что это приносит им определенную пользу. Например, групповая охота более эффективна, чем охота в одиночку. Но жизнь в группах имеет и недостатки. А именно, некоторые люди пользуются системой. Данбар называет таких людей «фрирайдерами».

«Фрирайд является разрушительным, потому что он возлагает расходы по общественному договору на некоторых людей, в то время как другим удается платить значительно меньше», — писал Данбар в статье New Scientist «Происхождение религии как мелкомасштабного явления». В результате те, кого эксплуатировали, менее склонны поддерживать общественный договор. В отсутствие достаточной выгоды, чтобы перевесить эти затраты, люди уйдут, чтобы быть в меньших группах, которые несут меньшие затраты» 9.0003

Но если группа сможет найти способ заставить всех вести себя бескорыстно, то вероятность того, что отдельные члены группы будут разбушеваться, снизится, и вероятность того, что группа останется сплоченной, выше.

Религия, возможно, естественным образом возникла из этой потребности держать всех на одной волне, сказал Данбар. Предрасположенность людей приписывать намерение почти всему (например, извержениям вулканов, лунным затмениям, грозам) не обязательно является причиной возникновения религии, но помогает объяснить, почему религии обычно включают в себя сверхъестественные элементы, описывающие такие явления.

Подписывайтесь на Элизабет Палермо @ techEpalermo . Подписывайтесь на Live Science @livescience , Facebook  и Google+ . Оригинальная статья о Live Science..

Элизабет — бывший помощник редактора Live Science, а в настоящее время — директор по развитию аудитории в Торговой палате. Она получила степень бакалавра искусств в Университете Джорджа Вашингтона. Элизабет путешествовала по Америке, изучая политические системы и культуры коренных народов, а также обучая английскому языку учащихся всех возрастов.

Откуда взялась религия?

17 августа 2011 г.

Беседа с Робертом Беллой, автором новой книги о месте веры в эволюции

Издательство Гарвардского университета

Место религии в эволюции — провокационная тема с самого начала. Но когда один из ведущих социологов страны после выхода на пенсию публикует более 600 страниц по этому вопросу, люди, как правило, обращают на это особое внимание. Да, это знаменитый социальный теоретик Юрген Хабермас, которого вы видите на задней обложке.

Роберт Белла, автор этой новой книги « Религия в эволюции человека », провел свою карьеру в Гарварде и Беркли в качестве социолога религии, вытеснив в конце шестидесятых много риторической воды своим эссе «Гражданская религия в Америке». » Там он определил ряд американских символов и принципов, «библейских архетипов» и этических ценностей, объединенных в нечто вроде национального кредо. На этот раз микроскоп ученого направлен не на национальную политическую риторику, а на самую суть человеческого религиозного опыта.

Начиная с Большого взрыва и рассматривая племенную религию, «архаичную» религию и, наконец, решающую «осевую эпоху» классической Греции, древнего Израиля, ведической Индии и конфуцианского Китая, Белла — сам религиозный человек, но отнюдь не означает обязанность священных коров современной веры — выдвигает целый ряд достойных обеда аргументов. Вот некоторые из них: религия может возникнуть из инстинкта «игры» млекопитающих, «защищенная… от давления отбора»; ритуал функционировал как важнейший социальный клей, позволяющий расширенным социальным группам стать неотъемлемой частью подъема человечества; Бог, с другой стороны, далеко не обязателен, когда речь идет о человеческой религии.

В преддверии публикации книги 15 сентября мы поговорили с Беллахом о его недавней работе и некоторых наиболее провокационных аргументах.

Что побудило вас написать эту книгу?

Глубокое желание знать все: что такое Вселенная и где мы в ней находимся. Мета-нарратив, который на самом деле единственный, понятный всем хорошо образованным людям во всем мире, — это мета-нарратив эволюции, который, в свою очередь, встроен в нарратив космологического развития, начиная с Большого взрыва 13,7 миллиардов лет назад.

Я написал статью о религиозной эволюции, которая была опубликована в 1964 году, но меня угнали в Америку. В этом была проблема моего эссе «Гражданская религия в Америке» — оно получило огромный отклик в то время, когда все было довольно критично, ближе к концу войны во Вьетнаме. Я никогда не собирался работать над Америкой, но потом меня затянуло в Америку на десятилетия. Так что только когда я вышел на пенсию в 1997 году, у меня, наконец, появилось время сделать то, что я хотел сделать всю свою жизнь, а именно написать большую книгу об эволюции религии и религии в эволюции человека.

Вы упомянули игру как способ выйти из нормального рабочего сознания и религию, возникающую из игрового инстинкта, свойственного млекопитающим, характерным для спарринговых щенков и людей, испытывающих искусство.

Игра — очень неуловимая идея, потому что она существует во многих формах. Трудно полностью поместить их всех в одну категорию. Работа Йохана Хейзинга очень помогла мне, потому что он приводит сильный аргумент в пользу того, что ритуал возникает из игры. Я практикующий епископал, и они называют воскресную школу «святой игрой», что кажется мне немного кукушкой, но в этом есть некоторый смысл; в некотором смысле то, что мы делаем на литургии, — это своего рода игра, глубокая игра.

Где провести грань между религией и игрой? Чем отличается индуистский свадебный ритуал или католическая месса от искусства или драмы?

Но когда вы смотрите пьесу Шиллера или Теннесси Уильямса, публика наблюдает за ней, но не является ее частью. Мы можем отождествиться с ним до некоторой степени, но есть раскол. Ницше указывал — Ницше был сумасшедшим, насколько это возможно, но он был чертовски умен, — что если вы посмотрите на начало западной драмы, то есть на греческие трагедии, зрители были в восторге. 0095 в нем . Хор был публикой. Хор представлял жителей Афин. Более того, греческая трагедия была представлена ​​на празднике Диониса, и это было священное событие. Вы должны были быть там на рассвете, и это было в течение всего дня. Итак, начало драмы, пьесы было так близко к ритуалу, что разница между актерами и публикой была минимальной. Мы выходим из театра и говорим: «Ну, это было очень трогательно, но это всего лишь спектакль. Это не настоящая жизнь». Но для афинян это была настоящая жизнь. Это была форма самокритики, греческая драма.

Идея утопии всегда своего рода игра, потому что мы знаем, что это не реально, это просто то, что мы можем себе представить. Но у него есть серьезная возможность сказать: «Послушайте, мир, какой он есть, не обязательно должен быть таким. Он может быть другим». И это то, что, я думаю, станет более возможным после осевого века. С древними австралийскими традициями повседневная жизнь и мифическая жизнь настолько тесно связаны друг с другом, что вы действительно не можете представить себе ничего другого.

Говоря о Ницше: он известен своей критикой иудео-христианской идеологии, утверждая, что это религии слабых и пассивно-агрессивного эгалитаризма. Вы согласны или не согласны с Ницше в этой работе?

Я уважаю Ницше — он гений — но последнее, что я есть на свете, — это ницшеанец. Если вы хотите поставить меня в философское положение, то я был бы в традициях Канта и Гегеля и, возможно, в современной жизни, двух первых аннотациях на обложке моей книги: Юрген Хабермас — кантианец, а Чарльз Тейлор — гегельянец. Вот где я стою.

Религия втягивается в легитимацию власть имущих, но тут в дело вступают протест, ересь и такие вещи, как Реформация. Конечно, когда эти вещи побеждают, они также могут быть угнетающими, но религия никогда не бывает статична, она всегда меняется. Люди моего возраста с трудом могут поверить в то, что сейчас происходит в этой стране с религией.

Сегодня в публичных дебатах иногда говорят, что вера в Бога и ритуалы загробной жизни — это личное хватание за соломинку. Кажется, вы полагаете, что ритуалы смерти и представления о загробной жизни — это не столько личное отчаяние, сколько способ для общества восстановить себя перед лицом разрушений — вы упоминаете это, в частности, в отношении обрядов египетских фараонов.

Очевидно, что похороны не принесут слишком много пользы умершему человеку, но они действительно очень важны для выживших, даже в нашем обществе. С другой стороны, я думаю, что с осевым веком приходит появление глубокого личного благочестия. Что-то подобное было в шаманизме гораздо раньше, но, безусловно, более развито в осевых традициях.

Очень многое из того, что написано о религии, написано с точки зрения определенного понимания христианства и часто протестантского христианства, и это просто не работает для большей части мира. Есть так много религий, где загробная жизнь не является центральной. Это верно для иудаизма. В иудаизме позднего периода и, конечно же, среди фарисеев во времена Иисуса существовало некоторое представление о загробной жизни, но если вы просмотрите еврейские писания, то трудно найти о ней много. И даже современный иудаизм. Есть замечательная книга Роберта Патнэма и Гарольда Кэмпбелла под названием 9.0057 Американская Грейс . Он показывает огромный диапазон верований в Америке, и одна из вещей, которая достаточно ясна, заключается в том, что евреи по сей день действительно не верят в загробную жизнь. Это никогда не было центральным в иудаизме. Таким образом, идея о том, что религия в основном касается загробной жизни, которая исходит из определенного типа христианства, просто неверна.

И, как вы указываете, монотеистическая версия Бога также не является центральной: «Бог не первозданен в эволюции религии» — это формулировка, которую вы используете.

Представление о Боге как о некой абсолютной Личности, контролирующей все, исходит из одного места и не находится нигде вне его. Конечно, с тех пор, как христианство и ислам подхватили эту идею, она получила широкое распространение. Но это, конечно, не присуще религии как таковой. И это не очень очевидно в конфуцианстве, буддизме или любой из неавраамических религий.

Итак, учитывая ваш взгляд на ритуалы и религию как на сильно укоренившиеся в обществе виды практики, а также то, что вы не обязательно считаете идею Бога решающей для идеи религии, являются ли атеисты антисоциальными? Или могут ли атеисты быть религиозными, не будучи теистами?

Ну, во-первых, с 1990 года мы наблюдаем рост числа людей, когда их спрашивают, что говорит их религия. Он вырос с 2-3 процентов до примерно 17 процентов, что является довольно ошеломляющим достижением за 20 лет. Но если вы спросите дальше, лишь крошечный процент неверных заявит, что они атеисты или даже агностики. Чем они не являются, так это тем, что они не являются «организованной религией».

А для атеистов, я думаю, есть два вида атеизма. Есть такие, которые говорят: «Дай мне передышку, меня все это не волнует. Для меня это ничего не значит». Но есть также люди, которые не верят в Бога, но имеют глубокие моральные обязательства и имеют очень твердые взгляды на то, что хорошо и что такое зло, и которые даже могут посвятить себя добрым делам. Атеизм сам по себе, конечно, не означает, что люди асоциальны. Это просто означает, что они нашли другие символы. Традиционные религиозные символы утратили для них свое значение, но они по-прежнему верят в общественное благо и т. д.

Совершенно очевидно, что в любом обществе в любое время существуют разные степени чувствительности к масштабным морально-духовным вопросам. Если представить, что люди в средние века все были глубоко религиозны — забудьте об этом. Большинство из них, если они ходили в церковь, они шли в церковь, потому что думали, что это будет хорошо для посевов, или ребенок будет здоров, или что-то в этом роде. Всегда есть великие святые, мистики и так далее, но никогда не было периода, когда все были бы поглощены религией.

Точка зрения Чарльза Тейлора в Светская эпоха состоит в том, что современная эпоха светская в том смысле, что не предполагается, что вы будете религиозны или будете религиозны определенным образом, но это не означает, что вы не будете религиозны. Это означает, что есть элемент выбора. В более ранние, более конформистские времена считалось само собой разумеющимся, что вы будете исповедовать ту религию, в которой выросли в своей семье, и на этом все. Но теперь это вопрос. Это вопрос, религиозны вы или не религиозны: вы должны подумать об этом, если вы вообще серьезны. И все виды новых возможностей возникают в религии, как только мы освобождаемся от конформизма в религиозной практике, которая считается само собой разумеющейся. Хабермас сказал, что мы живем в постсекулярную эпоху. Он имел в виду, что мы должны воспринимать религию как живую — хотя в Европе она может быть довольно мертвой — и нам лучше осознать, что мы должны проснуться и отнестись к ней серьезно, потому что она, безусловно, жива и здорова в большей части мира. .

Если у нас есть такое религиозное разнообразие, значит ли это, что мы потеряли способность создавать смысл в обществе через общую религию? Можем ли мы по-прежнему испытывать то, что вы называете «объединяющими» событиями?

Вы, конечно, знаете, что я написал это эссе давным-давно — то эссе, которое мне иногда хотелось никогда не писать, под названием «Гражданская религия в Америке». Гражданская религия в Америке все еще жива и здорова. Обама теперь не только добросовестно носит свою булавку с флагом — что я ненавижу — он заканчивает любое серьезное вмешательство словами: «Да благословит вас Бог и да благословит Бог Америку». Что это? Вы никогда не найдете инаугурационной речи без ссылки на Бога. Вы также не найдете ни одного упоминания об Иисусе, потому что это не является частью гражданской религии. Но религиозные символы остаются в американской общественной жизни, будь то ад или паводок — от них просто невозможно избавиться, и они действительно дают некоторое ощущение общего языка. Я не думаю, что Мартин Лютер Кинг оказал бы такое влияние, если бы говорил только светскими терминами. Его великие речи полны отсылок к американским гражданским деятелям, но они также глубоко библейские. Таким образом, все наше разнообразие не означает, что мы не понимаем некоторых общих вещей, даже если мы не принимаем их абсолютным образом.

Еще одна вещь, которую вы затронули, это Я-Ты против Я-Оно: люди отдают предпочтение личному в космологии. Подразумевается ли здесь, что не обязательно страх или поиск смысла побуждают к созданию фигур Бога, а скорее человеческая склонность к антропоморфизму?

Что ж, я поднимаю этот вопрос в главе об эволюции из-за того факта, что среди людей, которые изучают раннюю человеческую жизнь и задают вопрос: «Почему мы такие разумные?», существует консенсус. Раньше считалось, что мы такие умные благодаря технологиям — мы научились дробить камни. Что ж, на самом деле для дробления камней не требуется ракетостроение; этому можно научиться путем подражания. Но иметь дело со сложной группой людей, о которых вы не знаете, можете ли вы доверять или нет, и вы любите некоторых из них, а некоторых ненавидите — это довольно высокая потребность в вашем когнитивном росте. Я думаю, что мозг быстро растет, когда группы становятся больше и сложнее, а умение маневрировать в социальном мире становится основой всей вашей жизни. Поскольку наш интеллект развивался прежде всего в отношениях с другими людьми, естественно, что мы думаем о мире в целом в межличностных терминах. Если вы когда-нибудь были в Японии или знаете что-нибудь о японской религии, о том, что называется синто, водопад, красивое дерево, это ками. Да, вы можете называть их богами, но они совершенно не похожи на Яве. Это духи, они живые. Это представление о том, что природа жива, что повсюду есть духовный элемент.

Физический мир не такой мертвый и неподвижный, как внушает нам ньютоновская физика. И мы до сих пор не знаем, откуда взялась жизнь. Я не думаю, что кто-то в здравом уме думает, что Бог появился откуда-то, чтобы создать жизнь, но возникновение жизни из неодушевленной материи действительно остается немного загадочным. Я не говорю, что это не будет объяснено в совершенно хороших естественных научных терминах, но это включает в себя вещи, которые не являются вашим обычным заурядным поведением, которое вы ожидаете увидеть. Мир полон вопросов, и мы ничего не можем принимать на веру, потому что чем больше мы знаем, тем больше вопросов возникает.

Это хороший вывод. Что бы вы хотели добавить о книге?

Ну, последнее размышление. Если вы посмотрите на заключение, то поймете, что я заканчиваю на довольно мрачной ноте, «шестое великое вымирание» и так далее. Я думаю, что наши культурные изменения ускорились до такой степени, что они действительно превосходят наши эволюционные способности справляться с ними. Нам нужно знать, откуда мы пришли, потому что это говорит нам, кто мы есть. И есть вещи, которые не меняются, есть вещи, за которые нам нужно держаться. Мы думаем, критикуем, повторно применяем, но мы не можем себе представить, что новейшие технологические разработки решат все. Нам нужно понять прошлое, из которого мы вышли, и, в частности, великие осевые традиции, которые до сих пор живы для нас. Хорошие философы читают Платона не как исторические тексты прошлого, а как слова, которые говорят с ними и имеют что им сказать. Сегодня этика Аристотеля воспринимается всерьез как одна из замечательных альтернатив философской этике. Так что эти осевые фигуры все еще существуют и могут нам помочь.