Что надо знать о 37-м годе | Культура и стиль жизни в Германии и Европе | DW

Не видимый в кадре сотрудник правоохранительных органов, который допрашивал участников Pussy Riot, выбежавших на футбольное поле во время финального матча чемпионата мира по футболу, раздраженно пожалел, что сейчас не 37-й год.

Почему именно 1937-й?

Этот год стал символом массовых репрессий. Стал искусственно: во времена Хрущева именно к 1937 году или к «ежовщине» (Ежов был тогда главой НКВД) старались официально свести чуть ли не весь сталинский террор. Точнее было бы говорить о Большом терроре: так назвал свою вышедшую в 1968 году книгу об этом страшном времени британский историк Роберт Конквест. Это понятие стало повсеместным. И период Большого террора историки не ограничивают 1937 годом: массовые расстрелы и аресты продолжались до конца 1938-го. Лишь потом волна террора начала спадать.

Вместе с тем, Большой террор не был чем-то исключительным. Большевики практически сразу после прихода к власти широко использовали террор. Особый размах репрессии приняли уже во времена Сталина: стоит вспомнить хотя бы коллективизацию, раскулачивание, Голодомор…

Предтечами московских показательных процессов (первый из которых прошел, кстати говоря, уже в 1936 году) стали «шахтинское дело» 1928 года и процесс Промпартии 1930 года. Кроме того, волна массового террора началась сразу после убийства Кирова в декабре 1934 года. Именно тогда вышло постановление президиума ЦИК СССР о том, чтобы дела по обвинению в государственных преступлениях рассматривались в ускоренном порядке и смертные приговоры приводились в исполнение немедленно.

В чем же особенность Большого террора?

Прежде всего, в его масштабности. С июля 1937 года, когда вышел совершенно секретный оперативный приказ НКВД № 00447, одобренный Политбюро и определявший, так сказать, официальные рамки массовых репрессий против «антисоветских элементов», до декабря 1938 года было арестовано, по разным подсчетам, от 1,3 до 1,7 миллиона человек, свыше 680 тысяч было расстреляно. Еще 115 тысяч умерли до приговора — от пыток и избиений, или покончили жизнь самоубийством.

Кроме особенной массовости и жестокости Большого террора его отличает универсальность. Если раньше маховик репрессий был направлен в основном против определенных социальных групп и слоев — «белогвардейцев», «попов», «буржуазных спецов» и так далее, то теперь объектом стало все советское общество.

А как же быть с тезисом о том, что репрессии были направлены, прежде всего, против высшей партийной номенклатуры?

Это не так. Интерпретация Большого террора 1937-38 годов как репрессий, прежде всего, против «верных ленинцев» появилась во времена хрущевской «оттепели»: так его представляла официальная пропаганда. К сожалению, даже словарь-справочник «Политология» 2010 года определяет Большой террор как «удар по партийным и государственным кадрам».

Конечно, наркомы, члены ЦК, комбриги, старые большевики и другие представители партийно-государственной верхушки очень сильно пострадали, потому что одной из целей Сталина было создать новую, монолитную, преданную ему партию. Но, по данным «Мемориала», лишь несколько десятков тысяч из более чем полутора миллионов арестованных по политическим обвинениям в период Большого террора имели какое-то отношение к «начальству». В подавляющем большинстве жертвами террора становились самые обыкновенные люди, рядовые граждане.

«Врагами народа», «шпионами», «вредителями», «контрреволюционерами» могли стать инженеры и рабочие, колхозники и ученые, писатели и дворники, глубокие старики и подростки…

Выходит, что никаких причин — почему арестовывали тех или иных людей — вообще не было?

Какие-то, конечно, были. Репрессировали тех, кто когда-либо принадлежал к оппозиции. Арестовывали людей из близкого круга уже расстрелянных или посаженных «врагов народа». Существовала, например, специальная директива о репрессиях против ЧСИР — «членов семьи изменников родины», включая и детей. Дочь расстрелянных председателя Совнаркома Рыкова и его жены посадили за «антисоветскую агитацию»: она утверждала, что ее родители — честные люди. Репрессировали «контрреволюционные национальные контингенты» — советских граждан разных национальностей: поляков, немцев, латышей, эстонцев, греков, болгар…

Но, скажем, анонимки и доносы, как выяснили российские историки, не играли существенной роли. Составлялись списки лиц, подлежащих аресту, и самодеятельность трудящихся только мешала планомерному террору.

Какую роль играл во всем этом Сталин?

Главную. Теоретической основой массового террора стал его идеологический тезис об обострении классовой борьбы по мере строительства социализма. А сигналом к расправам — выступление Сталина на февральско-мартовском пленуме ЦК 1937 года, где он подчеркнул: «Вредительская и диверсионно-шпионская работа агентов иностранных государств, в числе которых довольно активную роль играли троцкисты, задела в той или иной степени все или почти все наши организации, как хозяйственные, так и административные и партийные…»

На этой фотографии рядом со Сталиным вместе с Молотовым и Ворошиловым стоял и Ежов. Но после того, как тот выполнил свою задачу, Сталин его уничтожил, свалив все «перегибы» на него. И Ежова заретушировали

Сталин визировал расстрельные списки, он всегда давал согласие на увеличение «оперативного лимита» на расстрелы, о которых просили местные органы НКВД и партийные организации. Все это подкреплено архивными документами. Есть, например, запрос секретаря Кировского обкома на увеличение лимита по «первой категории» (то есть на расстрел) на 300 человек, на котором стоит резолюция Сталина: «Увеличить по первой категории не на 300, а на 500 человек».

Именно Сталин был инициатором пыток и избиений арестованных: так выбивали из них признания в несуществующих, часто совершенно фантастических преступлениях. Когда в начале 1939 года, в период некоторых послаблений, на местах начали робко жаловаться на эту практику НКВД, Сталин направил телеграмму руководителям партийных организаций, в которой говорилось: «Применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП(б). .. ЦК считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь».

И применялся — хотя и не в таких масштабах. А что касается репрессий в целом, то, хотя расстрелов стало меньше, система ГУЛАГа в 1940-е годы и в начале 1950-х еще больше расширилась. Новый виток террора начали «ленинградское дело» и «дело врачей». Но, к счастью, Сталин и его подручные не успели его раскрутить.

Смотрите также:

• «Пермь-36» — памятник бесславному прошлому

  «Пермь-36» — памятник бесславному прошлому

  Через лагерь прошли сотни «особо опасных государственных преступников». Вот лишь несколько имен: Василь Стус, Владимир Буковский, Сергей Ковалев, Валерий Марченко, Натан Щаранский, Глеб Якунин, Левко Лукьяненко.

• «Пермь-36» — памятник бесславному прошлому

  Василь Стус

  Украинский поэт Василь Стус был одним из пермских узников. Скончался в 1985 году. Колония прекратила свое существование в 1988 году.

• «Пермь-36» — памятник бесславному прошлому

  В музее

  Изначально большинство заключенных составляли коллаборационисты – граждане СССР, сотрудничавшие с оккупационными войсками во время Второй мировой войны. Но постепенно им на смену пришли осужденные за «антисоветскую агитацию и пропаганду».

• «Пермь-36» — памятник бесславному прошлому

  «Зека Васильев и Петров зека»

  В середине 1980-х тогдашний советский лидер Михаил Горбачев согласился на массовые амнистии политзаключенных. 29 декабря 1987 года было амнистировано большинство узников колонии «Пермь-36».

• «Пермь-36» — памятник бесславному прошлому

  Стена

  Музей принял первых посетителей в 1996 году. С тех пор усилиями волонтеров, в том числе и немецких, были отремонтированы и восстановлены 15 зданий и сооружений лагеря и более двух километров лагерных заграждений.

• «Пермь-36» — памятник бесславному прошлому

  Идеальное «сосуществование»

  Музей изначально создавался и всегда позиционировал себя как независимый, общественный. Недвижимость принадлежала и продолжает принадлежать государству, хотя была предоставлена музею в бессрочное пользование на безвозмездной основе. Деньги на содержание и финансирование музея поступали из бюджетных средств (не все, но большая часть), а в содержательную часть власти не вмешивались.

• «Пермь-36» — памятник бесславному прошлому

  Что будет?

  Согласно недавним заявлениям представителей музея, государство решило забрать свое имущество назад и пересмотреть концепцию музея, фактически «подвинув» автономную негосударственную организацию «Пермь-36», которая создавала и все эти годы занималась общественным музеем.

• «Пермь-36» — памятник бесславному прошлому

  Кто решит проблему?

  Сообщения о том, что единственный в своем роде музей, расположенный на территории лагерного комплекса эпохи ГУЛАГа, может раствориться в пространстве, взбудоражили общественность как в России, так и за рубежом.

  Автор: Виталий Кропман

Феномен «большого террора» — Ведомости

Если представить данные о массовых арестах и расстрелах в сталинском СССР в виде графика, то получится кривая линия, которая в отдельные периоды образовывала высокую волну. Иначе говоря, если в целом государственный террор был огромным во все годы правления Сталина, то в отдельные периоды он был чрезвычайно огромным и чрезвычайно жестоким. К числу таких периодов относится «большой террор» 1937-1938 гг., печальный юбилей которого, 80 лет, пришелся на этот год.

Трудно представить себе нашего соотечественника, который бы не слышал чего-либо о 1937-м. Другое дело, что каждый вкладывает в это понятие собственное содержание. Многое зависит от политических пристрастий и уровня информированности. Долгое время по поводу «большого террора» 1937-1938 гг. спорили также историки. Однако теперь профессиональная историография достигла высокого уровня согласия, основанного на глубоком исследовании архивов.

Для понимания новых качеств, которые приобрели наши знания, полезно сопоставить концепцию 1937 г., сформулированную при Хрущеве, и нынешнюю. «Разоблачение культа личности Сталина» при Хрущеве было политической кампанией, которая оставила глубокий след в историческом сознании нашего общества. Вслед за Хрущевым многие до сих пор рассматривают «большой террор» как уничтожение элит – партийных работников, инженеров, военных, писателей и т. д. На самом деле все было совсем не так. Как показали современные исследования, в 1937-1938 гг. были арестованы по крайней мере 1,6 млн человек, из них более 680 000 расстреляны. Руководящих работников разных уровней среди них было несколько десятков тысяч. Жертвами террора были простые советские люди, не занимавшие должностей и не состоявшие в партии.

Выяснение реальной численности жертв – принципиально важный исходный момент для понимания сути «большого террора». Прежде всего, поражают его масштабы. С учетом того, что наиболее интенсивно репрессии применялись чуть больше года (август 1937 – ноябрь 1938 г.), получается, что каждый месяц арестовывались около 100 000 человек, из них расстреливались – более 40 000. До открытия архивов эта невероятная концентрация насилия и жестокости казалась хаотичной, а ее механизмы необъяснимыми. Однако в 1992 г. стали доступны документы, которые показали, что террор 1937-1938 гг. планировался так же, как все остальное в советской системе. На убийство людей составлялись и утверждались такие же государственные планы, как на производство стали или детских игрушек. Дальнейшие исследования в архивах позволили детально изучить всю цепочку террора, сверху донизу.

Приговор по делу Бухарина — Рыкова — Ягоды, март 1938 г. /Газета «Правда» № 72 (7397) от 14 марта 1938 г.

Коротко говоря, документы фиксируют в «большом терроре» две неравномерные части. Первую, сравнительно незначительную, составляло уничтожение элит. Оно проводилось через обычные судебные инстанции, которые получали прямые указания от высшего руководства страны о приговоре – расстрел или заключение в лагерь. Известны, например, 383 списка на аресты и расстрелы 40 000 советских руководящих работников, утвержденные Сталиным и его соратниками. На основании этих списков суд выносил свои формальные приговоры. Вершиной системы уничтожения «номенклатуры» и старых большевиков были известные московские открытые процессы против Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова и других видных партийцев. Вторую часть «большого террора» составляли так называемые «массовые операции». Именно они, охватив более миллиона человек, сделали террор 1937-1938 гг. «большим».

Исследованию массовых операций историки за последние годы уделили значительную часть своих усилий. В результате было доказано, что решения о проведении массовых операций, несомненно, принимались руководством страны (точнее, Сталиным). Самая крупная из массовых операций, против так называемых «антисоветских элементов», готовилась в июне-июле 1937 г., а началась в августе. Основная идея операции состояла в том, чтобы ликвидировать физически или изолировать в лагерях те группы населения, которые сталинский режим считал потенциально опасными – бывших «кулаков», бывших офицеров царской и белой армий, священнослужителей, бывших членов враждебных большевикам партий – эсеров, меньшевиков и многих других «подозрительных». На протяжении многих лет в советских органах госбезопасности вели учет таких «враждебных» категорий. Летом 1937 г. было решено не просто учитывать и периодически арестовывать «подозрительных», как это делось раньше, но полностью избавиться от них.

С этой целью 30 июля 1937 г. Политбюро утвердило оперативный приказ наркома внутренних дел № 00447. Все репрессируемые «антисоветские элементы», согласно приказу, разбивались на две категории: первая — подлежащие немедленному аресту и расстрелу, вторая – подлежащие заключению в лагерь или в тюрьму на срок от 8 до 10 лет. Каждой области, краю и республике в приказе доводились планы на репрессии по каждой из двух категорий. Всего на этом первом этапе было предписано арестовать около 270 000 человек, из них более 70 000 – расстрелять (в том числе 10 000 заключенных в лагерях). Кроме того, заключению в лагеря или высылке могли подвергаться семьи «врагов народа». Для решения судьбы арестованных в республиках, краях и областях создавались внесудебные органы – «тройки». Как правило, в их число входили нарком или начальник управления НКВД, секретарь соответствующей партийной организации и прокурор республики, области или края. «Тройки» получили чрезвычайные права. В пределах планов-лимитов, утвержденных в Москве для данной области или республики, «тройки» выносили приговоры и отдавали приказы о немедленном приведении их в исполнение, включая расстрел, без обжалования.

Важно подчеркнуть, что приказ № 00447, на основе которого в последующие полтора года проводилась значительная часть репрессий, содержал в себе положения, которые фактически нацеливали местных руководителей и чекистов на эскалацию террора. Он давал им право запрашивать у Москвы дополнительные лимиты на аресты и расстрелы. По законам сталинской системы такое «право» фактически означало обязанность. Действительно, уже в первый период реализации приказа № 00447 заложенный в нем механизм дополнительных лимитов привел к радикализации террора. На практике это происходило так. После проведения первых арестов на основании картотек учета «антисоветских элементов», которые были во всех отделениях НКВД, проводилось «следствие». При помощи жестоких пыток, описание которых может составить предмет специальной работы, у арестованных выбивали показания об их участии в «антисоветских организациях». Эти «признания» давали адреса для очередных арестов. Новые арестованные под пытками называли новые фамилии. Такой механизм мог действовать бесконечно.

Это, однако, не означало, что местные исполнители террора вышли из-под контроля центра. Они должны были запрашивать – и запрашивали – разрешение Москвы на дополнительные лимиты на аресты и расстрелы. Без согласия Москвы массовая операция неизбежно прекратилась бы. Однако Москва почти всегда санкционировала новые цифры и планы. Как свидетельствуют архивы, этим занимался лично Сталин. Сохранилось значительное количество телеграмм Сталина, подписанных им решений Политбюро, а также его указаний Ежову о выделении дополнительных лимитов на репрессии и об активизации чистки. Материалы, сохранившиеся в личном фонде Сталина, показывают, что руководство репрессиями в 1937-1938 гг. занимало значительную часть времени диктатора. Например, он самым внимательным образом прочитывал многостраничные протоколы допросов, регулярно доставлявшиеся ему из НКВД. О состоянии Сталина в этот период свидетельствуют многочисленные пометы и резолюции, которые он оставлял на протоколах допросов, а также на различных докладных записках НКВД и телеграммах. По мере прочтения документов Сталин давал указания об аресте тех или иных людей и рассылал красноречивые уточняющие распоряжения: «Красноярск. Крайком. Поджог мелькомбината должно быть организован врагами. Примите все меры к раскрытию поджигателей. Виновных судить ускоренно. Приговор – расстрел»; «Избить Уншлихта за то, что он не выдал агентов Польши по областям»; «Т. Ежову. Дмитриев (начальник управления НКВД по Свердловской области – О. Х.) действует, кажется, вяловато. Надо немедля арестовать всех (и малых и больших) участников «повстанческих групп» на Урале»; «Т. Ежову. Очень важно. Нужно пройтись по Удмуртской, Марийской, Чувашской, Мордовской республикам, пройтись метлой»; «Т. Ежову. Очень хорошо! Копайте и вычищайте и впредь эту польско-шпионскую грязь»; «Т. Ежову. Линия эсеров (левых и правых вместе) не размотана <. ..> Нужно иметь в виду, что эсеров в нашей армии и вне армии сохранилось у нас немало. Есть у НКВД учет эсеров («бывших») в армии? Я бы хотел его получить и поскорее <…> Что сделано по выявлению и аресту всех иранцев в Баку и Азербайджане?». Подобные примеры можно приводить долго. В завершение этого короткого обзора уместно отметить, что в 1937-1938 гг. Сталин впервые перестал выезжать из Москвы в отпуск, хотя в предшествующие 14 лет ежегодно проводил на юге несколько месяцев летом и в начале осени. Организация террора занимала все мысли и силы.

В результате давления центра и встречной инициативы на местах масштабы террора нарастали. Результат арестов и расстрелов по операции против «антисоветских элементов» по приказу № 00447 в несколько раз превысил первоначально намеченные планы. По похожему сценарию проводились другие массовые операции – против «национальных контрреволюционных контингентов» или «национальные операции». Их также планировали и контролировали из центра. Сводные списки осужденных «национальных контрреволюционеров», так называемые «альбомы», составлялись на местах и посылались на утверждение в Москву. Более десятка таких операций обрушились на советских граждан разных национальностей – поляков, немцев, румын, латышей, эстонцев, финнов, греков, афганцев, иранцев, китайцев, болгар, македонцев. Особая операция проводилась против так называемых «харбинцев», бывших работников Китайско-Восточной железной дороги, вернувшихся в СССР после вынужденной продажи КВЖД Японии в 1935 г. Все эти категории населения рассматривались сталинским руководством как питательная среда для шпионажа и коллаборационизма. Под этим же предлогом было осуществлено сплошное выселение корейского населения Дальнего Востока. Депортации в Казахстан подверглись 170 000 советских корейцев.

В совокупности операции против «антисоветских элементов» и «национальные операции» составляли суть «большого террора». Именно эти операции придали репрессиям в 1937-1938 гг. особенно жестокий и массовый характер. Открыв этот факт, историки задались естественным вопросом: в чем же была причина массовых операций, иначе говоря, в чем причины «большого террора»? Подчеркну еще раз: причины не сталинских репрессий вообще, а именно их всплеска в 1937-1938 гг., причины массовых операций, ареста более чем миллиона человек и расстрела более 680 000.

Вокруг этого вопроса идут споры. О них, некоторых мифах и последствиях «большого террора» – в продолжении статьи.

Автор – ведущий научный сотрудник Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий, профессор школы исторических наук НИУ ВШЭ.

Большой террор

Сталин, Ежов и массовые операции НКВД

В 1936–1937 гг. советский лидер И.В. Сталин (Джугашвили) окончательно утвердился в мысли, что партию и страну в целом необходимо подвергнуть массовой и жестокой чистке. Причем на этот раз речь шла даже не об изоляции «врагов» в лагерях, но об их окончательном физическом уничтожении.

Миф о заговоре номенклатуры

Прежде чем говорить о реальных мотивах репрессивной кампании 1937-1938 гг., необходимо отбросить те причины, которые не существовали в реальности, а были придуманы много десятилетий спустя. Еще в 1980-е гг. левые западные историки-ревизионисты выдвинули эпатажные теории природы сталинского террора. Они утверждали (на самом деле предполагали, потому что не располагали реальными фактами), что причиной террора была не сила, а слабость сталинской диктатуры, ее неспособность контролировать хаотичные и своекорыстные действия региональных руководителей. По их мнению, это была война всех против всех, в которой трудно выявить логику и движущие пружины. Соответственно, Сталин был лишь в некоторой степени причастен к организации массовых репрессий. Эти априорные и путаные построения подвергались убедительной критике уже в момент их появления. Когда же в начале 1990-х гг. открылись архивы, умозрительные дискуссии о движущих силах террора вообще потеряли смысл. Документы однозначно свидетельствовали: репрессии были не чем иным, как централизованными операциями, а их инициатором однозначно выступал Сталин.

Однако вскоре устаревшие конструкции западных ревизионистов перекочевали в современную Россию. Некоторые историки, игнорируя реальные факты, выводили Сталина из-под удара, объявляя его невольной жертвой заговора «номенклатуры» и произвола региональных чиновников. Нам предлагали поверить, что этот «иной Сталин» был демократом, стремился дать стране передовую конституцию и честные тайные выборы на альтернативной основе и что тогда встревоженные руководители регионов («олигархи» 1930-х гг.) организовали настоящий заговор. Боясь проиграть выборы (видимо, не научились еще подсчитывать голоса как положено), они якобы заставили Сталина отказаться от его планов альтернативного голосования и, более того, принудили отдать приказ о проведении массовых репрессий. В общем, в очередной раз во всем были виноваты своекорыстные и жадные до власти «бояре», окружавшие плотной стеной доброго и справедливого «царя».

На самом деле вымыслы об «ином Сталине» не подкреплены ни одним реальным фактом, не говоря уже о том, что в них отсутствуют элементарная логика. Достаточно задать простой вопрос: почему же Сталин не прекратил террор после того, как все региональные секретари были стремительно уничтожены? Кто на этот раз заставлял его проливать кровь? К июлю 1937 г., когда состоялось решение о проведении массовых репрессивных операций, из 58 первых секретарей ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов были сняты с должности (как правило, арестованы, а затем расстреляны) 24. В июле – еще 11, а до конца года – практически все. Аресты секретарей вызывали цепную реакцию чисток в их окружении. Функционеры партийного и государственного аппарата, которые, согласно этой теории, были организаторами террора, на самом деле стали его первыми жертвами. Деморализованные страхом, они старались всячески выслужиться перед вождем, сохранить свою жизнь, демонстрируя абсолютное послушание и преданность. Сталин же не только методично уничтожал номенклатурных работников, но постоянно продлевал сроки проведения массовых операций против рядовых граждан. 1938 г., когда никого из старых региональных руководителей, как и значительной части других чиновников, уже не было в живых, оказался не менее кровавым, чем 1937-й.

Причины

Уже многие десятилетия идут споры о причинах «Большого террора», точнее, о мотивах Сталина, отдававшего приказы о массовых репрессиях. Очевидно, что точно определить его расчеты невозможно. Однако, опираясь на многочисленные факты, их можно вычислить с большой долей вероятности.

В реальности на планы Сталина могло влиять ухудшение ситуации в СССР в связи с очередной вспышкой голода. Подорванное коллективизацией советское сельское хозяйство с трудом обеспечивало страну продовольствием и в более урожайные годы. 1936 г. выдался неурожайным. Многочисленные сообщения из разных регионов, в том числе адресованные Сталину, свидетельствовали о распространении голода и голодных смертей осенью 1936 г. – весной 1937 г. Резко обострилась обстановка в городах, куда голодные крестьяне, несмотря на многочисленные препятствия, ринулись в поисках хлеба. В марте 1937 г. прокурор СССР А.Я. Вышинский сообщал Сталину о похищении крестьянами в Куйбышевской области трупов павших животных, в апреле – о случаях людоедства и убийства детей в Челябинской области. В голодные годы социальная напряженность всегда усиливалась. Органы НКВД регулярно докладывали Сталину о распространении антиправительственных высказываний, об отказах от работы в колхозах, о массовом бегстве в города, о забое скота в связи с бескормицей. Чекисты по традиции особо отмечали активизацию бывших «кулаков» и церковнослужителей.

В сообщениях НКВД, поступавших Сталину в 1936–1937 гг., постоянно присутствовали и сигналы о пораженческих настроениях в связи со слухами о скорой войне. «У нас в селе народ только и говорит, что о войне. Крестьянство все настроено против советской власти. Пусть будет война, и мы скорее свергнем эту власть. Может быть, нам будет и хуже, но лишь бы не было власти большевиков. Они нас разграбили, пусть запомнят, что пощады им никакой не будет», – этот пример из доклада руководителей управления НКВД по Северо-Кавказскому краю типичен и для других спецсообщений.

Информация о пораженческих настроениях и других «антисоветских проявлениях», в том числе – о настоящих антиправительственных демаршах, поступала Сталину постоянно, все годы его нахождения у власти. Однако в 1936–1937 гг. изменился международный контекст. Реальная, а не вымышленная угроза большой войны была очевидным фактом. Именно эта угроза, судя по всему, имела для Сталина принципиальное значение.

К 1936 г., помимо агрессии Японии на дальневосточных рубежах, все более тревожными становились события в Европе: приход к власти Гитлера; курс Польши на равноудаленность от СССР и Германии, воспринимаемый Сталиным как политика сближения Польши с Гитлером за счет СССР; «умиротворение» нацистов западными державами; демилитаризация Рейнской зоны весной 1936 г. 25 октября 1936 г. было заключено соглашение между Италией и Германией. 25 ноября последовало подписание «Антикоминтерновского пакта» между Германией и Японией.

Значительное влияние на политику сталинского руководства оказала война в Испании. Прежде всего, она убедила Сталина (и без того с недоверием относившегося к западным демократиям) в неспособности Великобритании и Франции эффективно противостоять Германии. Политика «невмешательства» полностью дискредитировала себя в глазах советского руководства, и оно приняло решение активно действовать на испанском фронте. Кроме того, ситуация в самой Испании, острые противоречия между различными политическими силами, в том числе между коммунистами и сторонниками Троцкого, была для Сталина лучшим подтверждением необходимости чистки тыла как средства укрепления обороноспособности.

Эскалация войны в Испании и репрессий в СССР шла параллельно. Первое время после того, как 18 июля 1936 г. начались столкновения в Испании, сталинское руководство вело себя достаточно осторожно. Однако в связи с катастрофическими поражениями республиканской армии было принято решение об активном вмешательстве в испанские события. 29 сентября 1936 г. Политбюро окончательно утвердило план соответствующих мероприятий. Между прочим, это решение совпало с назначением наркомом внутренних дел Ежова.

Благодаря архивам мы можем с уверенностью утверждать, что Сталин лично много занимался испанскими делами. Он был уверен: одной из главных причин поражений республиканцев стало предательство в их стане. В последующие месяцы сталинские страхи и подозрения воплотились в реальные массовые репрессии.

Начало Большого террора

Импульс новой волне арестов по политическим обвинениям придал первый московский открытый процесс над бывшими партийными оппозиционерами в августе 1936 г. Подсудимые Л.Б. Каменев (Розенфельд), Г.Е. Зиновьев (Радомысльский) и другие известные деятели ВКП(б) после долгих пыток были объявлены «террористами» и «шпионами» и расстреляны. Вскоре после этого суда Сталин назначил Н.И. Ежова наркомом внутренних дел. Под руководством Сталина Ежов начал подготовку новых процессов и усилил чистку аппарата. В январе 1937 г. был проведен второй открытый московский процесс, на этот раз над бывшими оппозиционерами, занимавшими руководящие должности в хозяйственных ведомствах. Их также обвинили во «вредительстве» и «шпионаже». Соратники Сталина, скомпрометированные связями с вымышленными «врагами», подчинились силе. Один лишь Орджоникидзе продолжал защищать своих сотрудников от арестов. Между Сталиным и Г.К. Орджоникидзе возник конфликт, завершившийся самоубийством Орджоникидзе. Этот акт отчаяния лишний раз показывал, что члены Политбюро не могли ничего противопоставить Сталину, опиравшемуся на силу карательных органов.

В таком состоянии уже поредевшая после первых арестов советская номенклатура пришла к очередному пленуму ЦК партии в конце февраля – начале марта 1937 г. На пленуме Сталин дал указания о продолжении репрессий. По докладу Ежова пленум санкционировал открытие «дела» против бывших лидеров «правого уклона» Н.И. Бухарина и А.И. Рыкова. Третий из «правых», М.П. Томский (Ефремов), покончил жизнь самоубийством в августе 1936 г. Бухарина и Рыкова арестовали, а в марте 1938 г. на третьем большом московском процессе приговорили к расстрелу. Как обычно, расправы в Москве отозвались многочисленными арестами по всей стране.

Репрессии, охватившие без исключения все звенья партийно-государственного аппарата, с особой силой обрушились на силовые структуры – НКВД и армию, которых подозрительный Сталин мог опасаться больше всего. Став наркомом внутренних дел, Ежов уничтожил и своего предшественника Г.Г. Ягоду (Иегуду), и многих его сотрудников. В июне 1937 г. после пыток к расстрелу была приговорена большая группа высокопоставленных военных во главе с заместителем наркома обороны М. Н. Тухачевским. Их обвинили в создании мифической «антисоветской троцкистской военной организации». Это была лишь вершина огромного айсберга. Аресты охватили всю армию. По поводу «дела военных» долгие годы высказывались различные предположения. Последние исследования на основе архивов спецслужб показали, что обвинения против военных, так же как и другие аналогичные акции, были сфабрикованы в НКВД под прямым надзором и руководством Сталина. Они не имели под собой никаких реальных оснований.

Массовый террор

До определенного момента репрессии наверху лишь в некоторой степени затрагивали рядовых граждан. Однако во второй половине 1937 г. террор обрушился на широкие массы советского населения, что, собственно, и сделало его «большим». После открытия архивов мы узнали, что суть Большого террора 1937–1938 гг. составляли несколько массовых карательных операций. Решения об их организации принимало Политбюро под руководством Сталина. Самая значительная из таких операций (ее называли операцией против «антисоветских элементов») проводилась на основе приказа НКВД № 00447, утвержденного Политбюро 30 июля 1937 г. План операции, назначенной на август – декабрь 1937 г., был следующим. Для каждой области и республики устанавливались количественные задания на расстрелы и заключение в лагеря. Уничтожение людей планировалось так же, как производство зерна или металла. Всего на первом этапе предполагалось направить в лагеря около 200 тыс. человек и расстрелять более 75 тыс. Однако важно подчеркнуть, что в приказе № 00447 был заложен механизм эскалации террора. Предусматривалось, что местные руководители имели право запрашивать у Москвы дополнительные лимиты на аресты и расстрелы. Всем было ясно, что такое право является на самом деле обязанностью. На практике так и произошло. Быстро выполнив первоначальные задания, исполнители на местах посылали в Москву новые «повышенные обязательства» и почти всегда получали их одобрение. При поощрении центра первоначальные планы уничтожения «врагов» были перевыполнены в несколько раз.

Первой целью операции против «антисоветских элементов» в приказе были названы крестьяне – т.н. бывшие «кулаки». Они, как утверждалось в документе, после возвращения из ссылки и лагерей продолжали «антисоветскую подрывную деятельность». Помимо «кулаков», арестам и расстрелам подлежали многие другие группы населения, перечисленные в приказе. Среди них – бывшие члены противостоявших большевикам партий, бывшие белогвардейцы, уцелевшие царские чиновники, уже отбывшие свой срок и вышедшие на свободу политзаключенные, а также узники, которые еще оставались в лагерях.

Сам по себе перечень целей массовой операции против «антисоветских элементов» демонстрирует намерения Сталина. Он стремился уничтожить физически или заключить в лагеря тех советских граждан, которых считал реальными или потенциальными «врагами». Еще более очевидно эта цель проявилась в так называемых «национальных операциях», проводившихся параллельно с операцией против «антисоветских элементов». «Национальные операции» также планировались в Москве и регулировались специальными приказами НКВД, утвержденными Политбюро. «Национальные операции» обрушились на советских поляков, немцев, румын, латышей, эстонцев, финнов, греков, афганцев, иранцев, китайцев, болгар, македонцев. Особая операция проводилась против бывших работников Китайско-Восточной железной дороги, вернувшихся в СССР после продажи дороги Японии в 1935 г. Сталинское руководство рассматривало все эти категории населения как питательную среду для шпионажа и коллаборационизма.

После получения из центра общих планов и конкретных показателей по арестам и расстрелам в областных и краевых управлениях созывались совещания начальников нижестоящих городских и районных отделов НКВД. Исходя из плана по области, каждый район получал свои контрольные цифры. Первоначально для составления списков «врагов» использовали картотеки учета «антисоветского элемента», которые в течение многих лет велись в каждом подразделении НКВД. К ним добавляли другие компрометирующие материалы. 

После ареста проводилось следствие, главной целью которого считалось выявление «контрреволюционных связей» арестованного и «контрреволюционных организаций». Нужные следствию «показания» добывались разными методами, но чаще всего при помощи пыток. Применение пыток было в это время официально санкционировано высшим руководством страны, хотя в меньших масштабах они применялись и ранее. Пытки были невероятно жестокими и нередко приводили к смерти. Полученные «показания» приводили к новым арестам. Арестованные «второй волны» под пытками называли новые имена и т. д. Карательные операции, организованные таким образом, могли продолжаться до бесконечности и захватить в перспективе большинство населения страны. Это не произошло только потому, что Сталин вполне контролировал ситуацию и был способен как разогнать волну репрессий, так и прекратить их вообще – он прочно держал в своих руках органы госбезопасности и партийный аппарат. Все приговоры к заключению в лагеря и расстрелам утверждались в Москве.

Первоначально предполагалось, что массовые операции будут проводиться лишь во второй половине 1937 г. Однако постепенно их сроки продлили до ноября 1938 г. Существуют многочисленные документы, которые показывают, что именно Сталин был инициатором всех ключевых решений по чисткам и массовым операциям. Сталин не только отдавал приказы об арестах и расстрелах сотен тысяч людей, но тщательно контролировал этот процесс – рассылал телеграммы о необходимости проведения новых арестов, угрожал наказаниями за «отсутствие бдительности», подписывал списки номенклатурных работников, подлежащих расстрелу и заключению в лагеря, а в ряде случаев лично определял им меру репрессии и т. д.

Материалы из фонда И. В. Сталина, а также из фонда Политбюро, показывают, что руководство массовыми операциями по ликвидации «врагов» в 1937–1938 гг. занимало значительную часть времени диктатора. За 20 месяцев (в январе 1937 – августе 1938 г.) Сталин получил от Ежова около 15 тыс. так называемых спецсообщений с докладами об арестах и карательных операциях, с запросами о санкционировании новых акций, с протоколами допросов. Таким образом, от Ежова в день приходило около 25 документов, во многих случаях достаточно обширных. Кроме того, как следует из журнала записей посетителей кабинета Сталина, в 1937–1938 гг. Ежов побывал у вождя почти 290 раз и провел у него в общей сложности более 850 часов. Это был своеобразный рекорд: чаще Ежова в сталинском кабинете появлялся только Молотов.

Ежов был способным и инициативным учеником Сталина. Он организовывал судебные процессы над бывшими оппозиционерами, а также повседневно руководил массовыми операциями. Он лично участвовал в допросах и отдавал приказы о применении пыток. Желая угодить Сталину, который постоянно требовал активизации борьбы с «врагами» и указывал очередные цели террора, Ежов ориентировал своих подчиненных на перевыполнение планов массовых арестов и расстрелов, установленных Политбюро, изобретал новые «заговоры». Поощрением за старание была интенсивная кампания восхвалений, организованная вокруг НКВД и лично Ежова в 1937–1938 гг. Ежов получил все возможные награды и звания, занимал сразу несколько ключевых партийно-государственных постов. Его именем назывались города, предприятия, колхозы.

Результат взаимодействия Сталина и чекистов не заставил себя ждать. По имеющимся данным, в 1937–1938 гг. были арестованы около 1,6 млн человек, из них около 700 тыс. расстреляно и неизвестное нам количество людей убито во время следствия в застенках НКВД. Хотя эти цифры нуждаются в дальнейшем уточнении, в целом они отражают масштабы «Большого террора». 

Завершение репрессивной кампании

Очевидно, что столь массовые операции не могли продолжаться долго. Со временем все более отчетливо проявлялись разрушительные последствия репрессий. Аресты хозяйственных руководителей породили хаос в экономике. Падала трудовая дисциплина. Инженеры избегали инициативы, которая в любой момент могла быть объявлена «вредительством». В общем, террор сыграл свою роль в заметном снижении темпов роста экономики. Сокращение численности квалифицированных командных кадров, падение дисциплины и ответственности наблюдалось также в Красной армии. Она пострадала от репрессий настолько, что советскому руководству пришлось в массовом порядке восстанавливать в должностях ранее арестованных или уволенных командиров – тех, кого не успели расстрелять.

Террор 1937–1938 гг. был причиной роста социальной напряженности и массового недовольства. За два года миллионы людей были расстреляны, заключены в лагеря, депортированы, уволены с работы, выселены из своих квартир или даже из городов за связи с «врагами народа». Было бы наивно предполагать, что такие потрясения и обиды могут пройти бесследно. Задавленное массовым страхом, недовольство все же прорывалось наружу. В 1937–1938 гг. его главным выражением были миллионы жалоб, переполнявших все государственные и партийные инстанции. В Прокуратуру СССР в январе 1937 г. поступило 13 тыс. жалоб, а в феврале-марте 1938 г. их быол уже 120 тыс.

Что сам Сталин думал обо всем этом? Документальные источники ответа не дают. Насколько известно, публично или в узком кругу соратников – никогда и нигде Сталин не ставил под сомнение необходимость и оправданность репрессий 1937–1938 гг. Вряд ли Сталин испытывал сожаление или сочувствие к жертвам террора. Однако оставался политический прагматизм. Продолжение массовых операций грозило нарастанием негативных последствий и хаоса. Осенью 1938 г. Сталин решил поставить точку. Массовые операции были завершены так же централизованно, как и начинались, по приказу Сталина.

Новый поворот от террора к «нормализации» Сталин осуществлял постепенно и расчетливо. В августе 1938 г. первым заместителем Ежова был назначен секретарь ЦК КП Грузии Л. П. Берия. 8 октября Политбюро сформировало комиссию, которой поручалось подготовить проект постановления о работе НКВД. Начались аресты сотрудников Ежова. Подручные Берии выбивали из них «показания» против Ежова – так же в свое время подручные Ежова действовали в отношении Ягоды. 17 ноября Политбюро приняло постановление, в котором отмечались успехи в уничтожении «врагов народа и шпионско-диверсионной агентуры иностранных разведок», но также осуждались «недостатки и извращения» в работе НКВД. Это был насквозь лицемерный и лживый документ. Ежова и НКВД фактически обвиняли в том, что они выполняли указания Сталина.

Вскоре верный, но сделавший свое дело и уже ненужный Ежов был арестован. Как руководителя мифической «контрреволюционной организации» в НКВД его расстреляли. Проделано это было без обычных шумных кампаний. Аккуратность, с какой убирали Ежова, лишний раз свидетельствовала о том, что Сталин опасался вызвать слишком широкий общественный интерес к деятельности НКВД. Ежов стал очередным «козлом отпущения». Выполнив волю Сталина, он поплатился жизнью за то, чтобы сам вождь оставался вне подозрений, а массовые репрессии воспринимались народом как «ежовщина».

Проведенный под строгим контролем Сталина выход из «большого террора» затронул в основном ежовскую верхушку НКВД. Лишь немногие жертвы массовых операций, в основном те, кто попал в застенки НКВД во второй половине 1938 г., были освобождены. Основные механизмы террора не пострадали, лишь подверглись некоторой переналадке.

Репрессии в СССР периода сталинского тоталитаризма 1920–1950-х годов

В новейшей истории Отечества под сталинскими репрессиями понимают массовые преследования по политическим и иным мотивам граждан СССР с 1927 по 1953 годы (период руководства Советским Союзом И. В. Сталина). Тогда репрессивная политика рассматривалась в контексте необходимых мер для осуществления социалистического строительства в СССР, в интересах широких трудящихся масс.

В общем значении понятия репрессии (от лат. repressio – стеснение, подавление) – это система карательных санкций, применяемых властями для уменьшения, или ликвидации угрозы существующему государственному строю и общественному порядку. Угроза может выражаться как в открытых действиях и выступлениях, так и в скрытой оппозиции противников режима.

Цели репрессий

Репрессии в фундаментальной теории марксизма-ленинизма не предусматривались, как элемент строительства нового общества. Поэтому цели сталинских репрессий видны только постфактум это:

1. Изоляция и ликвидация противников Советской власти и их приспешников.

2. Стремление переложить ответственность на политических противников за провальные проекты и другие явные неудачи индустриализации, коллективизации и культурной революции.

3. Необходимость смены старой партийно-советской элиты, показавшей свою несостоятельность в решении проблем индустриализации и социалистического строительства.

4. Сосредоточить всю полноту власти в руках одного партийного лидера.

5. Использовать принудительный труд заключённых на строительстве индустриальных объектов в местах с острой нехваткой трудовых ресурсов.

Предпосылки репрессий

С установлением Советской власти в ноябре 1917 года политическая борьба в России не завершилась, а перешла в плоскость борьбы большевиков с любой оппозицией. Возникли чёткие предпосылки для будущих массовых репрессий:

1. В начале января 1918 года разогнано Учредительное собрание, активные сторонники всероссийского форума были репрессированы.

2. В июле 1918 года распался блок с левыми эсерами, установилась однопартийная диктатура ВКП(б).

3. С сентября 1918 года началось проведение политики «военного коммунизма» ужесточения режима Советской власти, сопровождавшееся «красным террором».

4. В 1921 году были созданы революционные трибуналы как непосредственно в ВЧК (потом НКВД), так и Верховный (общей юрисдикции).

5. В 1922 году Всероссийская Чрезвычайная комиссия переформировывается в Государственное политическое управление (ГПУ, с 1923 г. — ОГПУ), под председательством Феликса Эдмундовича Дзержинского.

6. Состоявшаяся в августе 1922 года XII партийная конференция ВКП(б) признала все партии и политические организации, выступавшие против большевиков антисоветскими (антигосударственными). На этом основании они подлежали разгрому.

7. В 1922 году, постановлением ГПУ были выдворены на «философском пароходе» из РСФСР на Запад ряд видных учёных, специалистов и деятелей искусства.

Борьба за власть в 20-30-х годах, в условиях форсированных индустриализации и коллективизации велась с применением политических репрессий.

Политические репрессии – это меры государственного принуждения, включающие в себя разные виды ограничений и наказаний. В Советском Союзе политические репрессии применялись в отношении отдельных лиц и даже социальных групп.

Причины репрессий

В современной историографии политические репрессии связывают с периодом, когда верховная власть ассоциировалась с именем Иосифа Виссарионовича Сталина (1926 – 1953 гг. ). Событийная линия предопределила причинный ряд репрессий, условно обозначаемых как сталинские:

• Во-первых, создать условия для концентрации власти в одних руках, ликвидировав всех, кто претендовал на первую роль в партийно-государственном управлении.

• Во-вторых, необходимо было устранить препятствия на пути колоссальных преобразований, чинимые оппозицией и откровенными врагами.

• В-третьих, вычленить и ликвидировать «пятую колонну» накануне грозных военных потрясений и обострения вражды с западным миром.

• В-четвёртых, продемонстрировать народу волю и решимость в решении грандиозных задач.

Таким образом, репрессии объективно становятся важнейшим инструментом политики Советского государства вне зависимости от желаний и личностных устремлений конкретных деятелей.

Политические конкуренты И. В. Сталина

После смерти В. И. Ленина в советском истеблишменте возникла ситуация конкурентной борьбы за первую роль в управлении государством. На самой вершине власти сложилась устойчивая группа политических конкурентов, членов Политбюро ЦК ВКП(б):

1. Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И. В. Сталин.
2. Председатель реввоенсовета и наркомвоенмор Л. Д. Троцкий.
3. Председатель Коминтерна и глава Ленинградской парторганизации Г. Е. Зиновьев.
4. Стоявший во главе Московской парторганизации Л. Б. Каменев.
5. Главный идеолог и редактор партийной газеты «Правда» Н. И. Бухарин.

Все они принимали активное участие в интригах второй половины 20-х начала 30-х годов XX века, приведших в конечном итоге Сталина к абсолютной власти в СССР. Борьба эта была «не на жизнь, а на смерть», поэтому исключались всякие сантименты.

Ход основных событий Сталинских репрессий

Первый этап

1920-е годы – это путь к единоличной власти И. В. Сталина.

На этом этапе И. В. Сталин умело использовал разногласия и политические амбиции конкурентов, и свой пост генерального секретаря ЦК ВКП(б) для захвата абсолютной власти.

Второй этап

Укрепление неограниченного режима личной власти Сталина.

В итоге к 1940 году установился режим неограниченной власти и культ личности И. В. Сталина.

Третий этап

Репрессии в послевоенные годы.

Приведённый список процессов периода сталинских репрессий неполно отражает картину трагического времени, зафиксированы только узловые дела. С другой стороны есть тенденция к чрезмерному преувеличению числа жертв и это делает отношение к временам сталинизма далеко неоднозначным.

Результаты сталинских репрессий

1. Произошло установление единоличной власти И. В. Сталина.
2. Утвердился жёсткий тоталитарный режим.
3. Свыше 2-х млн. человек, противников Советской власти, явных, скрытых, а нередко и невиновных были подвергнуты массовым репрессиям.
4. Была создана государственная система исправительно-трудовых лагерей – ГУЛАГ.
5. Ужесточились трудовые отношения. Широко использовался принудительный и низкооплачиваемый труд заключённых ГУЛАГа.
6. Произошла кардинальная замена старой партийно-советской элиты на молодых технократов.
7. В советском обществе закрепился страх открытого выражения собственного мнения.
8. Декларированные права и свободы граждан СССР на практике не исполнялись.

Период сталинских репрессий остался в отечественной истории одной из самых мрачных и противоречивых страниц.

 «Оттепель». Переосмысление сталинского периода. Реабилитация

Ситуация, сложившаяся в СССР после смерти Сталина с «лёгкой руки» И. Эренбурга получила название «оттепель». Кроме активизации общественной жизни оттепель привела к переосмыслению достижений и недостатков сталинского периода советской истории:

1. Достижения ставились под сомнение.
2. Недостатки выпячивались и приумножались.

Запущен широкомасштабный процесс реабилитации жертв политических репрессий.

Реабилитация – это снятие ложных обвинений, освобождение от наказания и возвращение честного имени.

Частичная реабилитация проводилась по инициативе Л. П. Берии в конце 30-х годов. Повторно он провёл, печально известную амнистию в 1953 году. Черaез год Н. С. Хрущёв амнистировал коллаборационистов и военных преступников. Компании по реабилитации жертв сталинских репрессий происходили с 1954 по 1961 гг. и в 1962-1982 гг. В конце 80-х годов процесс реабилитации возобновился.

С 1991 года работает Закон «О реабилитации жертв политических репрессий».

С 1990 года в Российской Федерации отмечается день памяти жертв политических репрессий.

Внесение в 2009 году в школьную программу по литературе романа А. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» до сих пор воспринимается неоднозначно.

Тайна братской могилы.

Что и как помнят в Кыргызстане о сталинских репрессиях

Бубуйра Кыдыралиева. Фото: oDR. Все права защищены.

На протяжении многих лет Бубуйра Кыдыралиева не могла поделиться своей тайной. Ее не хотели слушать, не воспринимали всерьез. А она хотела найти хоть кого-то, кто мог бы расследовать ту трагическую историю, которую она помнила с 10 лет.

Все изменило знакомство с молодым карьеристом из КГБ. Болот Абдрахманов умел выслушать до конца. «Я встретился с Бубуйра-эже в то время, когда Горбачев начал проводить демократические реформы. Она говорила, что ее отец рассказал, что на месте, где она играла в детстве, захоронены жертвы сталинских репрессий. Кыдыралиевы молчали об этом 53 года», – рассказывает Абдрахманов.

Братская могила в доме отдыха

В тридцатые годы семья Кыдыралиевой жила на даче НКВД. Ее отец Абыкан почти 30 лет работал на кирпичном заводе и строил коттеджи. Затем устроился сторожем по соседству, в доме отдыха НКВД, в поселке Чон-Таш в двадцати километрах от Фрунзе, современного Бишкека.

«Туда приезжали только русские. Киргизов не было, они и не работали там. Считались неграмотными. Мой папа, думаю, работал там потому, что умел готовить кумыс», – говорит она. «Осенью 1938-го, когда мне было двенадцать лет, нам приказали на неделю уехать с дачи. Вернувшись, почувствовали жуткий запах в воздухе – по всему периметру дома стоял запах гнили. Ветер дул со стороны заброшенной печи, где раньше делали кирпичи. В лунную ночь над этим холмом, как радуга, светился фосфор. О странном свечении знали только мы и наши соседи. А отец, вероятно, предполагал, что там лежат люди, похороненные во время гражданской войны. Мы думали, что двоюродный брат моего отца, Шадыкан Иманалиев, похоронен там, но он вернулся в мае 1939 года», – говорит Кыдыралиева.

Ее отец каждую ночь отправлялся на место заброшенной печи, читал молитвы, возвращался заплаканным и не раз предупреждал, чтобы семья ни с кем не говорила о происшедшем на территории дачи. Живший в соседнем поселке родственник тогда напомнил о грузовиках с простынями, которые проезжали в сторону дачи. Отец, явно не желая углубляться в этот разговор, ответил, что, возможно, они везли на дачу белье из стирки.

Тогда, в 1990, Болот Абдрахманов, выслушав историю Кыдыралиевой, начал искать в архивах КГБ малейшие зацепки. Сомневаться в подлинности ее истории у него не было времени. Абдрахманов получил разрешение у своего руководства и создал рабочую группу для изучения места захоронений. «Я пообещал Кыдыралиевой поехать в Чон-Таш весной, когда растает снег. Она могла показать, где находится место захоронения», – говорит он.

Болот Абдрахманов. Фото: oDR. Все права защищены.

Абдрахманов привлек к работе археолога Михаила Москалева. Они вместе со свидетельницей отправились в Чон-Таш 30 апреля 1991 года. «Москалев охотно принялся за работу и уже с первых минут смог проявить свое умение. Первым в наши руки попал череп, на котором были два отверстия, скорее всего от пули», – рассказывает Абдрахманов.

Начальство Абдрахманова отнеслись к находке скептически, не будучи уверенным в том, что будут найдены останки расстрелянных. Но в это время уже начались реформы Горбачева и стали предприниматься шаги по реабилитации репрессированных. В январе 1989 года Верховный Совет СССР принял указ «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов». Руководство республиканского КГБ решило приступить к раскопкам. В первый день удалось выкопать останки двенадцати человек, за две недели – ста тридцати восьми. Когда археологи начали копать глубже, они нашли характерные вещи 30-40-х годов: фуфайки, гимнастерки, военные фуражки, сапоги, очки. Через некоторые время были найдены черепа с золотыми коронками.

«10 черепов были с золотыми зубами. Кто мог установить себе золотые коронки в 30-х годах? Руководители республики!» – говорит Абдрахманов. Но этого было недостаточно, чтобы идентифицировать останки. Ему впереди предстояло самое сложное – установить личности погибших.

Массовые репрессии начались в Кыргызстане, как и во всём Советском Союзе, в период «большого террора» в 1937-1938 годах.

Великий писатель, сына врага народа

Именно тогда, в сентябре 1938 года, бесповоротно изменилась жизнь Чингиза Айтматова.

Его отец Торекул Айтматов, второй секретарь ЦК Коммунистической партии Киргизской ССР был арестован и исключен из партии. Тогда будущему знаменитому писателю было десять лет. Позже жене Торекула Айтматова, Нагиме, сообщили, что ее муж был осужден на 10 лет без права переписки. Больше семья Айтматовых ничего не слышали о нем. Эксперт Эльмира Ногойбаева рассказывает, что мать молодого писателя после исчезновения мужа не вернулась к своим родителям, а поехала в его родной поселок Шекер в Таласе. «Чингиз Айтматов преодолевал препятствия с самого детства, испытав горе и печаль, он прошел через все трудности и сублимировал свое внутреннее состояние в свои произведения, – считает Ногойбаева, – в каком-то горьком смысле, это стало началом пути Айтматова в становлении легендарным писателем».

Дети Торекула Айтматова выросли как дети «врага народа», подвергаясь преследованиям. Айтматов-старший так и не вернулся домой. Известий о его судьбе не было. И лишь в середине 50-х, во время хрущевской оттепели, он был признан жертвой репрессий и реабилитирован. Но его тело так и не были найдено. Чингиз Айтматов продолжал поиски отца. Его сестра Роза в книге «Белые страницы истории» писала, что лишь один раз они получали весть про отца – в 1975 году.

«Мы столько лет искали место погребения отца и уже почти смирились с тем, что уже никогда не сможем найти его», – пишет она в своей книге.

Роза Айтматова встретилась с сокамерником Торекула, Тенирберди Алапаевым. Тот рассказал: «Перед тем как его вызвали, он как будто знал, что прощается со мной навсегда. Еще раз напомнил о том, чтобы я разыскал его семью. Через несколько минут его увели. Я ждал, но он не вернулся. Через два дня пришел милиционер и потребовал вещи Айтматова. Я спросил: – А где Айтматов? – Много захочешь знать, там же окажешься! – и показал пальцем на небеса. От недоброго предчувствия ноги вдруг стали ватными, я был ни жив, ни мертв, и еле нашел в себе силы подать оставшиеся вещи милиционеру».

Слава Чингиза Айтматова пришлась на годы после распада СССР. Именно тогда Болот Абдрахманов вместе с телами расстрелянных нашел четыре документа. Это были обвинительные заключения на четырех человек, среди которых были Жусуп Абдрахманов, Председатель Совета Народных Комиссаров Киргизской ССР, и Торекул Айтматов. После этого следователи смогли отыскать остальные протоколы обвинительных заключений в архивах. С их помощью были установлены личности, и даты казни погребенных в этой братской могиле. Среди казненных были не только партийно-государственные деятели, но и простые колхозники, ученые и малограмотные труженики, инженеры и скотоводы. Из 138 останков осталось не идентифицировано одно тело, женщины средних лет.

На месте братской могилы кыргызские власти провели перезахоронение и 30 августа 1991 года открыли мемориальный комплекс памяти жертв сталинских репрессий «Ата-Бейит». «Что интересно, на это мероприятие не были приглашены ни Асанкулов (глава КГБ, распорядившийся провести раскопки братской могилы – прим. oDR) не приглашен, ни сотрудники КГБ, ни Бубуйра-эже, ни я», – говорит Абдрахманов.

Саркофаги, подготовленные к погребению, 30 августа 1991, Ата-Бейит.

Абдрахманов вспоминает, что после официальной церемонии Чингиз Айтматов давал интервью московским телеканалам, в котором упомянул, что «какая-то старуха» решила огласить тайну пропажи жертв большого террора капитану КГБ прямо перед смертью. Он, прочитав об этом в заголовках газет, был огорошен не сильнее самой Кыдыралиевой, которую на то время средства массовой информации уже считали умершей. Родственники приняли вести о кончине за правду. Она говорит, что это был большой конфуз, когда они поспешили к ней домой на похороны, поверив слухам.

Кыдыралиева волнуется, когда речь заходит о Чингизе Айтматове. Она вспоминает, что Айтматов запомнился ей холодным человеком, в отличие от своей сестры Розы, с которой они и сей день поддерживают теплые отношения. «После того, как написали в газете, что я мертва, родственники хотели опровергнуть эту новость и повезли показывать меня на мероприятии, посвященном памяти жертв. Айтматов мог бы руку пожать и сказать «спасибо», но – ничего подобного», – вспоминает она.

Культ репрессированной элиты

Немногие знают, что некоторые похороненные в Ата-Бейите люди сами когда-то принимали участие в политических репрессиях. Историк Элери Битикчи говорит: «Многие не знают о том, что события 1937-38 годов коснулись тех, кто сам проводил репрессии в более ранний период, особенно в период коллективизации». Битикчи утверждает, что история неизбежно повторяется, и несет в себе идею неминуемого возмездия, доказывая что убивший вскоре встает на место убитого. Так произошло и с Иваном Лоцмановым, народным комиссаром внутренних дел Киргизской ССР в 1937-1939, виновным в убийстве тысячи соотечественников. В 1940 Лоцманов был расстрелян.

Роза Айтматова в своей книге пишет, что среди репрессированных были «выдающиеся личности того времени, люди, искренне поверившие в справедливость советской власти, взявшие на себя груз и ответственность за восстановление кыргызской государственности и спасение кыргызского народа от тяжелых последствий 1916-го года». Битикчи говорит, что другие места захоронений на сегодня совершенно не вызывают интереса у властей, потому что «Ата-Бейит» стал местом культа государственной элиты, тогда как в других местах захоронены репрессированные, не имевшие высокого статуса.

Бактыгуль Жумакадыр кызы. Фото: oDR. Все права защищены.

Говорят, что на окраинах Каракола расположена братская могила. Сотрудница Иссык-Кульского областного архива Бактыгуль Жумакадыр кызы рассказывает что эта могила не привлекает интереса людей: «Кроме этого, у нас есть список, состоящий из 2000 человек, которые были расстреляны на территории Иссык-Кульской области в годы массовых репрессий, но они не были погребены в одном месте, как в Ата-Бейите, и тела их не найдены». Жумакадыр кызы говорит о разных категориях обвинений, за которые были вынесены смертные приговоры: чтение запрещенных книг, продажа напитков, неуместные высказывания, шпионаж. Однако власти не торопятся изучать эти дела. В Иссык-Кульском архиве 20 тысяч карточек, которые выдавались каждому задержанному или допрошенному гражданину, но отсортировать сотрудники архива успели лишь четверть.

После открытия комплекса «Ата-Бейит» государство выделило Бубуйре Кыдыралиевой однокомнатную квартиру на девятом этаже в микрорайоне Тунгуч в Бишкеке, но она живет на даче в Караколе, доставшейся в наследство от брата. Кыдыралиева в одиночестве ведет хозяйство, выращивает яблоки и ягоды, продает собранный урожай соседям. Абдрахманов больше 15 лет проработал начальником архива КГБ. Сейчас в отставке, пишет диссертацию. Все эти годы он изучал архивы и готовит книгу с именами 20 тысяч жертв репрессий.

За что расстреливали священников в СССР

90 лет назад был арестован философ и богослов Павел Флоренский и, после нескольких лет заключения в Соловецком лагере, расстрелян. Через 30 лет он был реабилитирован постановлением Московского городского суда. Почему в СССР запретили церковь, на какие уловки шла власть, чтобы не дать верующим отметить Пасху, и как нацисты пытались использовать «религиозный вопрос» в своих интересах — в материале «Газеты.Ru».

Павел Флоренский родился 9 января 1882 года в Закавказье, возле местечка Евлах Елисаветпольской губернии (Азербайджан), в семье инженера-путейца. После окончания академии он стал преподавать в ней философские дисциплины, а в 1911 году принял священство и был назначен редактором академического журнала «Богословский вестник».

С 1916 года Флоренский девять лет работал в Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой Лавры ученым секретарем и писал ряд работ по древнерусскому искусству. В мае 1928 года Объединенное государственное политическое управление провело масштабную операцию в Сергиевом Посаде и его окрестностях и арестовало большую группу верующих — служителей церкви и прихожан. Это мероприятие предварила мощная «артподготовка» (организация запрещена в России): газеты и журналы из номера в номер печатали обличительные, гневные памфлеты и фельетоны об окопавшемся в городе «контрреволюционном отродье» — «Гнездо черносотенцев под Москвой!», «Троице-Сергиева лавра — убежище бывших князей, фабрикантов и жандармов!», «Шаховские, Олсуфьевы, Трубецкие и др. ведут религиозную пропаганду!».

Флоренский был арестован 21 мая. Осужденного священника выслали по этапу в восточно-сибирский лагерь «Свободный», где определили работать в научно-исследовательском отделе управления БАМЛАГа. В 1934 году его отправили со спецконвоем в Соловецкий лагерь особого назначения, где священник занимался проблемой добычи йода и запатентовал более десяти научных открытий. Спустя три года он был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян.

За время гонений на церковь под репрессии попали десятки тысяч священнослужителей.

По данным правительственной комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, только в период с 1937 по 1941 год были арестованы 175,8 тыс. священников, из них 110,7 тыс. человек — расстреляны.

К весне 1938 года из 25 тыс. церквей в СССР осталось всего 1277 храмов, и 1744 храма оказались на территории Союза после присоединения к нему западных областей Украины, Белоруссии и Прибалтики. Среди снесенных храмов были и действительно знаковые места. Так, 2 июня 1931 года по распоряжению Сталина был предназначен к сносу Храм Христа Спасителя. На его месте планировалось строительство другого «храма» — огромного Дворца Советов, который должна была венчать грандиозная статуя Ленина. После первого взрыва Храм устоял, пришлось заложить второй слой взрывчатки. Впоследствии почти полтора года понадобилось только на разбор обломков. Строительство Дворца Советов, начатое в 1937 году, так и не было завершено из-за Великой Отечественной войны. Многие годы на месте взорванного Храма зияла пустота, а в 1960 году там появился бассейн «Москва». В конце 1994 года бассейн был снесен для восстановления Храма Христа Спасителя.

После революции печальная участь постигла и московский Страстной монастырь. Художники расписали стены антирелигиозными лозунгами, а в марте 1919 года туда переехал Военный Комиссариат. Одно время студенты «Коммунистического университета трудящихся Востока» соседствовали там с последними монахинями, отказывавшимися покидать свои кельи. Позже обитель передали Центральному Архиву, а в 1928 году в стенах бывшего монастыря открылся Центральный Антирелигиозный Музей. Страстную же площадь переименовали в Пушкинскую. Монастырь был полностью снесен в 1937 году «в целях антирелигиозной пропаганды».

Храмы продолжали закрывать вплоть до Великой Отечественной войны.

Советские власти частично пересмотрели свою позицию лишь после того, как стало известно, что немцы не препятствуют открытию храмов и на оккупированных территориях уже открыты 3732 церкви — больше, чем во всем Союзе.

Начальник Главного управления имперской безопасности Третьего рейха Рейнхард Гейдрих разослал указания высшим чинам СС и полиции безопасности, в которых указал следующее: «Против устремлений православной церкви распространить свое влияние на массы ничего не предпринимать. Напротив, всячески содействовать им, причем, изначально настаивать на принципе разделения церкви и государства и избегать единства церкви. Также не препятствовать образованию религиозных сект».

В 1943 году советское правительство продемонстрировало перемену в своем отношении к Русской Православной Церкви открытием Собора епископов и возведением митрополита Сергия в сан патриарха. Однако это не означало, что ситуация наладилась. Вскоре после первого полета человека в космос Никита Хрущев ухмыльнулся: «Гагарин в космосе был — бога не видел». Фраза стала девизом для антирелигиозных гонений в СССР. Не таких жестоких, как в 20–30-е годы, но зато более методичных, последовательных и масштабных. Храмы теперь реже взрывали, предпочитая превращать их в склады, овощебазы и даже пивные. Священников принуждали к «переходу в атеизм».

В 1962 году появилось два постановления ЦК КПСС, призванных к введению жестких мер для пресечения распространения религиозных идей среди детей и молодежи. Было выдвинуто предложение лишать родительских прав отцов и матерей, воспитывавших детей в религиозном духе. Родителей стали вызывать в школу и в милицию, требуя от них, чтобы они не водили детей в храм, в противном случае угрожая интернатом.

Наибольшее недовольство вызывала Пасха. Чтобы как можно меньше людей приходило в церкви, горожан стали выгонять на ленинские субботники, воскресники и массовые шествия с чучелами священников, которые потом сжигали. В этот день устраивались также антипасхальные лекции: детям рассказывали, что пасхальные гуляния плодят пьяниц и хулиганство. Колхозные бригады старались отправить на работу подальше в поле, а детей забирали на выездные экскурсии, за игнорирование которых родителей вызывали в школу. В Страстную пятницу — скорбный день для верующих, который надлежит провести в тишине — в школах нередко устраивали танцы.

Даже октябрят инструктировали перевоспитывать несознательных родственников, иначе — выговоры и испорченные характеристики. Чтобы вовремя «пресечь и искоренить», райкомы с парткомами отправляли на всенощные бдения свои рейды. Заслоны из педагогов, оцепления комсомольцев, отряды дежурных дружинников всю ночь стояли под церквями, вылавливая в толпах воспитанников и коллег.

В результате верующие стали исповедоваться к празднику заочно: записку со списком прегрешений человек передавал священнику через связных, а тот в письменной форме отпускал их или накладывал епитимью.

Поскольку действующих храмов оставались единицы, поход на всенощную превращался в целое паломничество.

Сдаваться не собирались ни верующие, ни священники. Так, в воспоминаниях известного реставратора Саввы Ямщикова сохранилась история о том, как архимандрит Алипий, наместник Псково-Печерского монастыря, демонстративно сжег бумагу о его закрытии на глазах «государевых посланцев». А потом повернулся к келейнику и произнес: «Лучше я приму мученическую смерть, но монастыря не закрою. Отец Корнилий, давай сюда топор, головы рубить будем!». Храм удалось отстоять.

В первые годы правления Михаила Горбачева официальное отношение советского государства к религии оставалось прохладным, однако правительство уже начинало постепенно склоняться к сотрудничеству с религиозными организациями.

Наиболее значительные изменения начались с 1988—1989 годов. В 1988 году Совет по делам религии при Совете министров СССР отменил норму о том, что молитвенные здания являются собственностью государства, в 1990 году был принят закон СССР «О свободе совести и религиозных организациях». В 1990 году вышел закон РСФСР «О свободе вероисповеданий», который разрешал факультативное изучение религии в общеобразовательных учебных заведениях, а также отменял какой-либо контроль за вероисповеданием граждан. В октябре 1990 года на основании этого закона был отменен Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви.

Медицинская трагедия: как «дело врачей» стало возможным | Статьи

13 января 1953 года статья в «Правде» возвестила о последней карательно-пропагандистской кампании Сталинской эпохи, вошедшей в историю как «дело врачей». История получилась крайне запутанная — слишком много политических, дипломатических, медицинских, литературных и личных обстоятельств перемешалось в этом клубке. Разбирались в тайнах 65-летней давности «Известия».

Следствие по «делу врачей» началось в недрах Министерства госбезопасности в 1952 году. Именно тогда без публичного резонанса арестовали нескольких видных медиков, имевших отношение к лечению первых лиц государства. Несколько месяцев дело оставалось тайным даже для большинства членов президиума ЦК. Главные фигуранты — те самые «профессора-шпионы» — оказались в застенках Лефортово в ноябре 1952 года. К ним по указанию сверху применяли «меры физического воздействия», добиваясь показаний о связях с английскими и американскими спецслужбами через еврейскую благотворительную организацию «Джойнт».

Обличительная статья в газете «Правда» от 13 января 1953 года

Фото: Бессмертный барак

1 декабря 1952 года на заседании президиума (для нас привычнее термин «политбюро») ЦК Сталин раскрыл карты и разразился филиппикой по адресу соратников, которые проспали заговор у себя под носом: «Вы слепцы, котята, что же будет без меня — погибнет страна, потому что вы не можете распознать врагов!». Именно тогда среди потенциальных жертв коварных врачей-шпионов не были названы Анастас Микоян и Вячеслав Молотов. Для них это была черная метка от Сталина в преддверии будущей чистки.

Статья директивного значения

И вот 13 января вышла в свет сенсационная правдинская публикация — статья директивного значения. Ее — без преувеличений — прочитали десятки миллионов советских людей:
«Большинство участников террористической группы (Вовси М.С., Коган Б.Б., Фельдман А.И., Гринштейн А.М., Этингер Я.Г. и др.) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт», созданной американской разведкой. Другие участники террористической группы (Виноградов В.Н., Коган М.Б., Егоров П.И.) оказались давнишними агентами английской разведки. Следствие будет закончено в ближайшее время». Двое из упомянутых «врачей-убийц» к тому времени уже умерли. Это Яков Эйтингер (скончался в Лефортовской тюрьме 2 марта 1951 года) и Михаил Коган (умер в ноябре 1951 года).

Статья прозвучала грозно. «Правда» снова напоминала, что, в соответствии с учением товарища Сталина, по мере наших успехов в деле социалистического строительства классовая борьба только усиливается. А значит, покой нам только снится. Разоблачив шпионов, «Правда» порицала еще и доморощенных ротозеев — тех, у кого притупилась бдительность, кто позволил «врачам-убийцам» орудовать в соответствии с их дьявольскими планами… Это можно было расценивать как намек на будущие громкие отставки в руководстве партии и в «головке» госбезопасности. Стало ясно, что страна снова оказалась на пороге кардинальных перемен. Трудно было отделаться и от предчувствия большой войны.

Лечебная гимнастика в Центральном институте курортологии. Москва, 1951 год

Фото: РИА Новости/Анатолий Гаранин

Сталин лично редактировал эту статью. Изначальное название — «Шпионы и убийцы под маской врачей» поменял на «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей». Оговорка насчет профессоров не случайна. Вождь народов понимал, что не стоит ставить клеймо на всех врачей, а с профессорами простые советские люди встречаются все-таки нечасто…

Но джинн уже выскочил из бутылки. По всей стране к медикам стали относиться опасливо. На несколько недель опустели поликлиники и аптеки. Люди перестали верить людям в белых халатах. Столько лет идеологи стремились приучить людей лечиться, следить за здоровьем, за гигиеной — и вдруг оказалось, что рядом со словом «врач» стоит слово «убийца». И это была не единственная социальная проблема, связанная с «врачебным» делом.

История болезни

Указания на преступную деятельность врачей – врагов народа сквозили еще в приговорах 1937–1938 годов. И в 1953-м снова и снова упоминали Горького, Куйбышева и других видных советских деятелей, которые, по официальному мнению, преждевременно ушли в мир иной по злому умыслу врачей в довоенное время. Расстрелом 13 человек завершилось в 1952 году дело Еврейского антифашистского комитета. Среди них — главный врач Боткинской больницы Борис Шимелиович. Тучи сгущались.

Борис Шимелиович. Фото из следственного дела

Фото: commons.wikimedia.org

Прямым поводом для нового расследования стали события 1948 года. Врач Лидия Тимашук поставила секретарю ЦК ВКП(б) Андрею Жданову диагноз инфаркт миокарда. Но более авторитетные врачи (Виноградов и Егоров) заставили ее переписать заключение. История закончилась смертью Жданова — еще нестарого человека, правда, перенесшего блокаду. Изначально это был обыкновенный медицинский конфликт, но он перерос в политическое дело. Тимашук написала несколько писем в различные инстанции, в которых извещала об ошибке уважаемых профессоров.

Четыре года письма Тимашук лежали в архиве. Туда их списал чуть ли не лично Сталин. Но в августе 1952 года ее неожиданно вызвали в МГБ и попросили подробно рассказать о своих сомнениях и подозрениях, о противоречивых обстоятельствах болезни и смерти Жданова, а в январе 1953-го бдительную даму наградили орденом Ленина «за помощь, оказанную Правительству в деле разоблачения врачей-убийц».

На долгие годы фамилия Тимашук стала нарицательной: для кого синонимом бдительности, а для кого — стукачества. Ей даже пришлось давать объяснения партийной организации по поводу своего давнего доноса… В итоге она все-таки продолжила трудиться в 4-м Главном управлении Министерства здравоохранения СССР.

Указ от 20.01.1953 о награждении Л. Тимашук орденом Ленина за «разоблачение врачей-убийц»

Любопытно, что в первоначальном споре с маститыми коллегами Тимашук, скорее всего, была права. По крайней мере, академик Владимир Никитич Виноградов и после смерти Сталина признавал, «что у А. А. Жданова имелся инфаркт, и отрицание его мною, профессорами Василенко, Егоровым, докторами Майоровым и Карпай было с нашей стороны ошибкой». Ничего сенсационного в этом нет — такими ошибками и в наше время пестрит каждая история болезни. Но в те дни любую ошибку воспринимали как вредительство.

И головы полетели. В содействии «врачам-убийцам» обвиняли арестованного бывшего министра госбезопасности Виктора Абакумова. Министра здравоохранения СССР Ефима Ивановича Смирнова обвиняли в потворстве «преступным» коллегам, с которыми он «сросся на почве пьянства». Жертвой подозрительности вождя стал и многократно проверенный начальник охраны Сталина Николай Власик, арестованный, главным образом, за то, что в 1948 году скрыл от вождя подозрения Тимашук.

Еврейский вопрос

Не все упомянутые в статье врачи были евреями. Но обилие еврейских фамилий бросалось в глаза и пробуждало страсти. Можно ли трактовать послевоенные идеологические кампании Советского Союза как поворот к антисемитизму? Политика Сталина в этом отношении никогда не была прямолинейной. Антисемитские тенденции с первых лет советской власти не приветствовались и даже преследовались. Переход Советского Союза на «черносотенные» позиции означал бы крах международного коммунистического движения, которое после войны заметно усилилось.

Л. М. Каганович и И. В. Сталин

Фото: commons.wikimedia.org

Советский Союз, пожалуй, был первым в мире государством, в котором антисемитизм официально порицался. Это неудивительно. Исторические корни гонений на иудеев связаны с религиозными разногласиями — а в стране победившего марксизма все конфессии без разбора были почти на четверть века поставлены практически вне закона. Кроме того, идеологи настойчиво разъясняли, что межнациональная рознь выгодна империалистам, финансовым тузам, буржуазным «хозяевам жизни», она противоречит основному принципу социализма: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

Разумеется, и в разгар «дела врачей» прямых обвинений в адрес представителей одной, отдельно взятой национальности в советской прессе не было. Но трудно отрицать, что советская власть по тактическим соображениям на некоторое время решила опереться и на старую проверенную ксенофобию… Свою роль сыграл и фактор разрыва отношений с Израилем, и рост национального самосознания советских евреев, и международные связи между еврейскими организациями. Так или иначе, евреев в январе 1953 года превратили в козлов отпущения, они теперь отвечали за всё… Но Сталин вовсе не собирался идти курсом Гитлера. Когда-то он писал: «Антисемитизм как крайняя форма расового шовинизма является наиболее опасным пережитком каннибализма. Антисемитизм выгоден эксплуататорам, как громоотвод, выводящий капитализм из-под удара трудящихся». Но он не мог не понимать, что кампания против врачей с замысловатыми фамилиями воодушевит подспудных погромщиков, и евреям, независимо от их отношению к врачебному сословию, придется несладко.

Международная панорама

Если в этих маневрах Сталина имелся стратегический план, он был связан с международной политикой. Сказывались реалии холодной войны. Вождь опасался, что еврейские международные организации, связанные с Вашингтоном, усилят свои позиции в восточноевропейских странах советского блока.

Дело раскручивалось в условиях первого — самого напряженного — этапа противостояния с США, и в этом его специфика. Это было время параноидальной шпиономании — и в Советском Союзе, и в Соединенных Штатах. А для нашей страны это были еще и сумерки сталинской эпохи.

Любые контакты с международными организациями за железным занавесом считались подозрительными. Отсюда и демонизация «Джойнта», и паническое отношение к межгосударственным научным контактам, которые в прежние времена не были редкостью для советских врачей высокого уровня.

Рудольф Сланский во время процесса

Фото: commons.wikimedia.org/from Maariv newspaper

Когда Москва чихала, кашлять начинали и в других социалистических странах. Схожий процесс в ноябре 1952 года разразился и в Чехословакии. Это «дело Рудольфа Сланского», отставленного генерального секретаря чехословацкой компартии. «Группу Сланского» обвиняли в покушении на жизнь главного пражского коммуниста — Клемента Готвальда — с помощью врачей-убийц. В Чехословакии тоже речь шла о связях врагов народа с «сионистским подпольем». Итоги этого процесса вряд ли можно признать успешными для СССР. Прага к расстрелам не привыкла. Авторитет советской власти в Чехословакии надолго упал. Страну лихорадило.

Несостоявшаяся развязка

Мог ли Сталин предвидеть тяжелые последствия новых чисток? Опыт выхода из кризисных ситуаций у него имелся: после статьи «Головокружение от успехов» умерились перегибы коллективизации, после отставки Николая Ежова сошел на нет Большой террор. О маневрах Сталина, связанных с отношением к «безродным космополитам», вспоминал Константин Симонов. Нечто подобное готовилось и на этот раз. В развитие событий вмешалась болезнь и смерть генерального секретаря — и мы можем только строить предположения о его планах… Но некоторые признаки характерных отступательных маневров история сохранила. Пропагандистская кампания — крайне агрессивная в январские дни — стала сходить на нет еще в феврале 1953 года.

Все арестованные по «делу врачей» были освобождены через месяц после смерти Сталина и восстановлены на работе. Было официально объявлено, что признания обвиняемых были получены при помощи «недопустимых методов следствия»

Фото: ТАСС/Н. Ситников

Готовились и разъяснения, которые бы показали массовой аудитории, что в СССР существуют и лояльные, «наши» евреи, и их большинство. Сталин поручил заведующему агитпропом Николаю Михайлову подготовить проект письма в редакцию «Правды» от имени наиболее выдающихся советских деятелей еврейского происхождения, в котором бы подчеркивалось их единство со страной в трудный час борьбы с происками заокеанских врагов… Под этим письмом должны были подписаться десятки академиков, писателей, инженеров, рабочих, военных.

Занавес

Слухами земля полнится. А во дни великих и ужасных государственных кампаний — вдвойне. «Дело врачей» породило целый ворох самых невероятных кривотолков. Говорили, что врагов народа на этот раз казнят публично, чуть ли не на Красной площади. Рассуждали о грядущей депортации евреев в Сибирь или на Дальний Восток. Позже появлялись фантастические рассказы о смерти Сталина, связанные с последствиями «дела врачей»: в одном из них Лазарь Каганович, защищая соплеменников от выселения, смертельно ранил вождя, запустив в него пресс-папье. Всё это, конечно, не имеет отношения к реальным событиям и планам. Но в атмосфере того времени молва играла важную роль.

Фото: Бессертный барак

Дело рассыпалось в первые дни после смерти Сталина. Лаврентий Берия с самого начала отрицательно относился к этой авантюре — и не замедлил свести на нет старания следователей. Это неудивительно. «Дело врачей» косвенно было направлено именно против Берии. Американские советологи прямо утверждали, что Сталин затевает новую чистку, чтобы убрать энергичного конкурента-соплеменника, — и в этом мнении есть резон.

4 апреля 1953 года в центральных газетах было опубликовано сообщение МВД: «Министерство внутренних дел СССР провело тщательную проверку всех материалов предварительного следствия и других данных по делу врачей, обвинявшихся во вредительстве, шпионаже и террористических действиях в отношении активных деятелей Советского государства. В результате проверки установлено, что привлеченные по этому делу профессор Вовси М.С., профессор Виноградов В.Н., профессор Коган М.Б., профессор Коган Б.Б., профессор Егоров П.И., профессор Фельдман А.И., профессор Этингер Я.Г., профессор Василенко В.Х., профессор Гринштейн А.М., профессор Зеленин В.Ф., профессор Преображенский Б.С., профессор Попова Н.А., профессор Закусов В.В., профессор Шерешевский И.А., врач Майоров Г.И. были арестованы бывшим Министерством государственной безопасности СССР неправильно, без каких-либо законных оснований». Говорилось и о том, что признательные показания следствие добывало незаконными методами. Подполковник МГБ Михаил Рюмин, разрабатывавший дело с особой ретивостью, был уволен из органов и сам оказался под следствием. Несчастных профессоров выпустили. Скандальное дело, которое только заваривалось, навсегда перешло в область пересудов и домыслов.

Мирон Вовси — советский терапевт, академик АМН СССР

Фото: commons.wikimedia.org

Судьбы пострадавших врачей после 1953 года складывались вроде бы гладко. Одним из главных обвиняемых по делу «врачей-шпионов» был генерал-майор медицинской службы, академик Мирон Вовси, который приходился двоюродным братом актеру Соломону Михоэлсу. Вскоре после прекращения дела ему вернули все регалии, включая партийный билет, и Вовси вернулся на работу в Боткинскую больницу. Умер он в 1960 году. Любопытно, что до «дела врачей» Вовси не раз получал высокие государственные награды, а в последние годы жизни, после полной реабилитации, его почему-то не награждали… Академик Владимир Виноградов после возвращения из застенков вернулся к обязанностям председателя Всесоюзного терапевтического общества и даже получил звание Героя Социалистического Труда. Но ни одна энциклопедическая статья, ни один мемуар не передаст той боли, которую испытали невинно обвиненные.

После войны, после Большого террора 1936–1938 годов советских людей непросто было запугать. Но «дело врачей» прогремело на всю страну и надолго осталось в общественном сознании и в фольклоре.

Свидетельство тому — известная песня Владимира Высоцкого про Мишку Шифмана (1972 г.):

Вон, дед, параличом разбит,

Бывший врач-вредитель.

А у меня антисемит

На антисемите

И спустя 20 лет слушатели понимали, на что с горькой иронией намекает с магнитофонной катушки хриплый голос.

Автор — заместитель главного редактора журнала «Историк»

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Документирование списка погибших: Исследование массовых убийств иностранцев в Москве, 1937-38 гг. | Взгляды на историю

Нам знакомы образы балканских войн нашего времени — скорченные фигуры с зияющими ранами головы на идиллическом деревенском фоне или ямы зимой, где судмедэксперты исследуют остатки очередной «этнической чистки». В начале 1990-х годов российская пресса пестрела подобными, хотя и более старыми, зверствами, по мере того как всплывали все новые и новые подробности сталинских массовых расстрелов, убийств, совершенных в ходе массопераций тайной полиции НКВД во время Большого террора 1937–1937 гг. 38.

Расстрелы происходили ночью в подвалах тюрем или местных органов НКВД и на укромных лесных полянах перед карьером. Особые зоны возле городских центров были огорожены забором из колючей проволоки и использовались в качестве площадок для убийств и огромных безымянных кладбищ.

Бутовский яблоневый двор

В отличие от других городов Российской Федерации, районная прокуратура Москвы отказала Реабилитационной группе Московского управления Министерства безопасности (МБ) в разрешении на раскопки одного из таких памятников в 1992 году.Этот участок, до сих пор находящийся во владении МВД, расположен недалеко от деревни Бутово, в 27 км к югу от Москвы, рядом с Подольским шоссе. ¹ Офицеры Реабилитационной группы были убеждены, что эта территория, в последнее время использовавшаяся в качестве фруктового сада для местного детского дома, была главным полигоном Москвы во время Ежовщины 1936–1938 годов, режима террора, введенного шефом НКВД Николаем Ежов. Следователи опросили пожилых жителей села Бутово, которые помнят рева грузовиков и выстрелы, прогремевшие в ночном воздухе около 60 лет назад.Анализ садовой земли показал высокое содержание фосфатов, что объясняло буйный рост травы и кустарников и свидетельствовало о наличии костей в гигантских размерах. По аэрофотоснимкам группа набросала очертания могильных ям — впадин в земле длиной до 500 метров.

Причастные к инциденту сотрудники МБ находились под давлением с нескольких сторон. Во-первых, родственники убитых, организованные в ассоциации типа «Мемориал» и поддерживаемые демократической прессой, требовали полной правды и не были удовлетворены общегосударственной политикой реабилитации жертв в массовом порядке и посмертно. Кроме того, закон от 18 октября 1991 года, предоставивший семьям погибших, арестованных в сталинские годы, право знакомиться с материалами следствия заключенного, также обязывал органы госбезопасности находить места массовых побоищ и массовых захоронений. и опубликовать имена как жертв, так и преступников в местной прессе. Кроме того, постановлением правительства от 30 марта 1992 г. на органы государственной безопасности и органы местного самоуправления возложена задача по изданию книг памяти, содержащих данные о тысячах расстрелянных и бесцеремонно преданных земле в районах Российской Федерации.По всей стране были созданы комиссии для извлечения данных о жертвах из миллионов файлов, задача, с которой чиновники МБ не могли справиться в одиночку. Группа добровольцев регулярно собиралась для этой работы в офисе Московской группы реабилитации на Большой Лубянке, 14, в бело-голубом бывшем дворце, в двух шагах от неприступного цвета охры штаб-квартиры Лубянки.

20000 дел приговоренных к смертной казни в Москве двух- и трехместными коллегиями ( двойки , тройки ) в 1937-38 годах ничего не дали о том, как и где происходили казни. Изучая дела пенсионеров КГБ, сотрудники Реабилитационной группы обнаружили горстку бывших оперативников, подозрительных стариков, живших в страхе, что однажды их семьи могут узнать, в чем заключалась «спецработа» ( спецработа ) в Ежовская эпоха: гонять обреченных в Бутово или убивать там выстрелом в затылок. Товарищ С., первый -й комендант -й Бутовской расстрельной команды и один из редких выживших после чисток в «органах», оказался в конце концов разговорчивым.Он рассказал подробности строгого иерархического рабочего списка примерно дюжины палачей. Убийцы ждали в каменном доме в северо-западном углу запретной зоны, пока данные жертв перепроверялись в деревянной казарме неподалеку. Каждый боевик по одной выводил своих жертв к краю ямы и расправлялся с ними одним выстрелом из армейского пистолета Наган. На рассвете, после того, как «квота» была выполнена, бульдозер засыпал ночной работой. Палачи успокаивали нервы водкой, а в конце смены умывались одеколоном, чтобы избавиться от смрада пороха и крови.

Бутово теперь является паломническим местом, поддерживаемым Русской православной церковью и открытым для посетителей по выходным. За последние годы вышли три толстых тома с именами всех жертв (20 765 человек) и историей огороженной территории. Они описывают превращение Бутово из образцовой помещичьей усадьбы в сельскохозяйственную колонию тайной полиции в первые годы правления большевиков, а затем его роль служебного стрельбища и поля смерти.

Основанием для опубликованных таким образом кратких биографий послужило обнаружение в Управлении МБ по Москве 18 переплетенных томов расстрельных списков, в которых перечислены все приговоренные к расстрелу двойками и тройками в советской столице в период с августа 1937 по октябрь 1938 года.Каждый список был адресован начальнику расстрельных отрядов и предусматривал, что лица, участвовавшие в расстрелах, должны были подписать заранее распечатанный бланк, подтверждающий личное приведение приговора в исполнение. Иногда случались заминки; например, когда заключенные, которых вели на смерть, кричали: «Да здравствует Сталин!» («антисоветская провокация») или при неправильном наборе данных осужденного. Алоис Кетцлик, бывший член ЦК Коммунистической партии Австрии, был включен в бутовский эшелон 9 августа 1938 года, но был доставлен обратно в тюрьму, потому что в приказе о расстреле ему дали фамилию Адольф.Он был казнен через 11 дней. Семенов, начальник обычной милиции в Москве и председатель местной -й тройки , отвечал за технические детали бутовских операций; палачи происходили из комендатуры или Пятого (Особого) отдела Управления государственной безопасности в составе Московского аппарата НКВД.

Жертвы ночной бойни прибыли из всех слоев общества и из 30 стран. Около 85 процентов расстрелянных россиян были некоммунистами и выходцами из простого крестьянства, православными священниками, известными старожилами («бывшие люди»), лицами мещанского происхождения («социально чуждые элементы») и узниками концлагеря ДМИТЛАГ; словом, лица, считавшиеся непримиримо враждебными большевистской власти.4200 жертв иностранного происхождения были полной противоположностью — квалифицированные рабочие, коммунисты, студенты и политические беженцы, которые считали себя содействующими «социалистическому строительству» первых пятилеток. Подавляющее большинство этих иностранцев составляли поляки, прибалты и немцы, выходцы из «враждебных» государств, которые могли составить «пятую колонну» во время войны. Другой особой категорией были харбинцы, люди, родившиеся, работавшие или жившие в маньчжурском городе Харбине и вернувшиеся в СССР в 1935 году после продажи Северо-Китайской железной дороги советским правительством.

Девять американцев, расстрелянных в Бутово, были русского, еврейского или латышского происхождения. Братья Пуполь, Артур и Карл, а также братья и сестры Предины, Вальтер и Арнольд, коренные жители Бостона в возрасте около двадцати лет, были обвинены в связях с «латышской разведкой». Эрнест Пупол, подавая заявление о переводе из американской в ​​советскую коммунистическую партию 10 лет назад, заявил, что он привез свою семью в Россию, чтобы «воспитать моих мальчиков коммунистами». ²

Квоты на убийства из Кремля

Решение о планировании и проведении массовых операций тайной полиции против определенных слоев населения и иностранных резидентов было штамповано делегатами февральско-мартовского 1937 года Пленума ЦК. В конце лета Политбюро одобрило проекты НКВД по массовым репрессиям «антисоветских и кулацких элементов» среди коренного населения, а также немцев, поляков и «харбинцев». Для каждого региона были составлены квоты приговоров для осуждения подозреваемых «первой» (смерть от расстрела) и «второй» (от пяти до восьми лет ГУЛАГа) категории. Региональным подразделениям НКВД настоятельно рекомендовалось подать заявку на увеличение квоты. Для иностранных заключенных, захваченных в ходе гигантских зачисток, не были установлены пределы ареста или осуждения, и большинство из них впоследствии были расстреляны.Поскольку не существовало подтверждающих доказательств для общего обвинения в шпионаже в пользу иностранной державы, признания в Москве и других местах были получены от иностранцев под принуждением, особенно с помощью пыток и лишения сна. Полученные таким образом самоуничижительные показания всегда включали имена «товарищей по заговору» по сфабрикованному НКВД сценарию и зависели от двух вопросов: «Кто вас завербовал для этой шпионской деятельности?» и «Кого вы тогда завербовали?» Эти процедуры расширили круг потенциальных подозреваемых и «оправдали» заявки на все новые и новые аресты. Такова была смертоносная динамика массовой операции , подвергавшей заключенного, следователя и палача крайнему давлению, чтобы они поддались или выполнили «плановую квоту».

Помимо санкционирования увеличения квот на аресты и осуждения, Политбюро также продлило операции НКВД против иностранцев до середины апреля 1938 года, затем до 1 августа и, наконец, до конца массовых операций в середине ноября 1938 года. операции», например, в период с ноября 1937 по ноябрь 1938 года было приговорено 140 000 заключенных, из них 111 000 к смертной казни.

Файлы заключенных и Большой террор

Существует три вида документации НКВД о жертвах террора 1930-х годов: досье, содержащее донесения осведомителей и характеристики, предоставленные партийными организациями и работодателями, следственное дело, составленное следователями, и личное дело, относящееся к судимости человека. Досье считаются внутренними документами НКВД и недоступны для семьи жертвы или доверенных лиц, в то время как другие виды файлов доступны.

Тюремное дело, хранящееся в МВД по Москве, начинается с листка, предписывающего начальнику московской тюрьмы принять арестованного подозреваемого, затем документы перемещаются между тюрьмами, как часто допрашивалось заинтересованное лицо, как долго, и кем, а также имена охранников, которые доставили его или ее в кабинет следователя и обратно в камеру. В дело также включаются все письменные просьбы заключенного (такие как прошения о помиловании, просьбы об ускорении рассмотрения дела, просьбы о личных средствах, одежде или дополнительных пайках) и компрометирующие сообщения подсадных стукачей, размещенных в камерах.Четвертый тип дел, которые автор не видел, — это дела заключенных во время пребывания в ГУЛАГе, дела, которые, как говорят, до сих пор хранятся в провинциальных центрах вблизи лагерей.

«Антикулацким» приказом НКВД было установлено, что следственные дела должны содержать только самые необходимые документы. Действительно, часть этих дел, касающаяся времени нахождения под стражей в тайной полиции, то есть периода от ареста до расстрела, редко превышает 20 страниц. С другой стороны, вторая половина дела обычно намного длиннее и интереснее, поскольку содержит полную переписку в отношении повторного расследования первоначальных обвинений.Военные юристы просмотрели множество таких файлов в 1950-х и 1960-х годах и рекомендовали реабилитацию жертв. Большая часть документации такого рода, возникшая в советской столице в сталинские времена, находится в процессе перемещения из секретных хранилищ в лабиринте улиц за Лубянкой в ​​главный государственный архив. Доступ строго ограничен семьями жертв или лицами, которых они назначают для просмотра и копирования рассматриваемого файла.

Следственные материалы, открытые в отношении подозреваемых, расстрелянных в Бутово, начинаются с краткого доклада, в котором обосновываются причины задержания и задержания.Они были выданы подразделением Управления государственной безопасности и скреплены подписями начальника отдела и начальника Московского управления НКВД. Однако места над именами этих высокопоставленных офицеров часто бывают пустыми или нацарапана подпись заместителя или помощника. Иногда документ не датирован или содержит искаженную версию имени заключенного. Наконец, что еще более важно, на листе стоит печать военного государственного прокурора Московского военного округа, санкционировавшего арест.Это было незаконным, поскольку постановлениями 1935 года предусматривалось, что эту функцию выполнял гражданский государственный обвинитель. Эта деталь свидетельствует о том, что возложенная на участковых прокуроров надзорная роль в надзоре за арестно-следственной политикой НКВД была приостановлена ​​на время массоперации .

Вторым документом, подписанным вышеназванными сотрудниками НКВД, был номерной приказ о задержании подозреваемого и обыске по месту жительства. Обычно это делалось в присутствии дворника, который затем подтверждал на третьем документе, что обыск был произведен в соответствии с законом.Ставились подписи производившего арест милиционера и арестованного, а в этот бланк иногда включался список вещей, изъятых при обыске дома или квартиры. Этот каталог часто состоял только из изъятой печатной продукции, особенно различных официальных документов (таких как паспорт, вид на жительство, партийные и профсоюзные билеты), личной переписки и книг на иностранном языке. Как правило, эти бумаги вскоре уничтожались, но иногда они включаются в дело в виде приложений.Четвертым документом была расписка, выданная производившим арест офицером, в которой еще раз перечислялись конфискованные предметы. Изъятые ценные вещи, такие как деньги, драгоценности, банковские книги, фотоаппараты, одежда и обувь, часто просто крали и не отражали в квитанции.

Подозреваемый был доставлен на Лубянку (Внутренний следственный изолятор № 1) для формальностей и первого допроса перед переводом в Бутырскую или Таганскую тюрьмы. По прибытии на Лубянку прибывший заключенный заполнил пятую форму, анкету для задержанных, форму с 22 разделами, заканчивающуюся полем для сведений о семье подозреваемого.Шестой документ содержит протоколы допросов, которые в случае с бутовскими потерпевшими редко фиксируют более двух допросов и составляют всего четыре-шесть страниц. Все ответы на стандартизированные вопросы были подписаны обвиняемым. Из содержания этого протокола видно, что следователи-следователи записали только то, что имело отношение к сфабрикованному обвинению в «шпионаже», отсюда краткость любого протокола. В конце концов, большинство заключенных, подвергшихся пыткам и лишению сна, смягчились и подтвердили фантастические обвинения, подписавшись под продиктованными ответами, часто теперь уже паучьим косым почерком.Можно предположить, что многие из обвиняемых в конце концов смягчились по совету сокамерников, надеясь, что признание, каким бы самоуничижительным оно ни было, положит конец ночным избиениям в кабинетах над камерами-коммуналками и ускорит перевод в исправительно-трудовой лагерь. .

Следователи, возможно, давали подобные «советы», чтобы убедить своих невинных жертв дать показания против самих себя, тем самым положив конец другому делу. Во всяком случае, заключенный был приговорен, даже если признание не было получено, и впоследствии вынесенный приговор был, как правило, смертным приговором. После того, как следователь завершил «следствие», получив заявление о виновности от обвиняемого, он напечатал седьмой документ, обвинительный акт, который был скреплен подписями вышестоящих офицеров. Этот окончательный обвинительный акт, иногда идентичный по содержанию с первоначальным протоколом ареста, рекомендовал передать дело на рассмотрение тройки или двойки для вынесения приговора по следующим обвинениям: «шпионаж» с дополнительным обвинением в «анти- Советская агитация» или «членство в антисоветской организации», то есть по ч. 6, 10, 11 ст. 58 («контрреволюционные преступления») УК СССР.

Суда не было, дело потерпевшего рассматривалось вместе с 400–500 другими на заседании тройки или всплывало в списке равной длины перед двойкой в составе Ежова и Вышинского (главный государственный обвинитель) или их депутаты. Выписка приговора в материалах бутовского следствия отсутствует, а итог — в восьмом документе подтверждение со стороны палача, что он расстрелял заключенного в определенный день. В обзорах дел, проведенных сотрудниками КГБ после смерти Сталина, подчеркивалось, что первоначальные обвинения не доказаны, и что приговор должен быть признан недействительным, что открывает путь для посмертной реабилитации военным трибуналом.

Какое-то время, по крайней мере в конце 1950-х годов, семьям жертв, родившихся в России, сообщали об истинной причине смерти и предлагали компенсацию. Родственников расстрелянных в Бутове иностранцев, однако, вообще редко уведомляли, да и то к лаконичному письму из советского посольства прилагалось подложное свидетельство о смерти, с фиктивной датой и причиной смерти («атеросклероз», «туберкулез легкие»). Причины, оправдывающие реабилитацию Хайнца Рошера, типичны. Рошер, расстрелянный в Бутово 28 мая 1938 года вместе с 229 другими, командовал полком социал-демократической военной организации Schutzbund в Вене во время гражданской войны в Австрии в феврале 1934 года, а позже добился авторитета и популярности в Москве.Он был избран депутатом Моссовета от своих товарищей по автозаводу имени Сталина, где руководил квалифицированной бригадой опытного цеха дизельных двигателей. Его дело, возобновленное в 1963 году, было признано заслуживающим реабилитации по следующим основаниям:

1. Он не был ознакомлен с окончательным обвинительным заключением достаточно рано.
2. Государственный обвинитель обвинения не подтвердил.
3. Ему были предъявлены выписки из протоколов допросов, якобы подписанные другими заключенными, но которые, как выяснилось, были явно подделаны, так как существенно отличались от оригиналов.

Другие материалы расследования включают информацию, полученную от бывших сотрудников НКВД, допрошенных следователями КГБ в 1950-х годах, заявления, описывающие их роль в качестве молодых следователей 20 лет назад. Хотя многие из этих показаний соответствуют синдрому Вальдхейма «Я всего лишь выполнял свой долг», они содержат длинные отрывки о механизмах, используемых для получения признаний и подделки документов. КГБшники ознакомились и со следственными делами руководящих сотрудников охранки, снятых Берией, преемником Ежова на Лубянке, и расстрелянных в 1939–1940 годах. Прежде чем попасть в расстрельные подвалы после осуждения по сфабрикованному обвинению («организация заговора внутри Московской организации НКВД»), эти видные оперативники признались, что ежедневно подписывали сотни ордеров на арест, и требовали максимальное количество признания должны быть получены их подчиненными.

Убийственные отряды, напротив, выдержали все внутренние служебные перетряски, получив медали за заслуги (Орден Красного Знамени, Орден Красной Звезды) перед выходом в отставку на пенсию подполковника.Многие из них умерли вскоре после этого, став жертвами злоупотребления алкоголем, болезней сердца и самоубийств. Других пришлось досрочно уволить из-за глухоты или шизофрении.

Заключение

Новые правила, изданные ЦК 17 ноября 1938 года, ознаменовали окончание Большого террора и ввели более строгие правила проведения расследований тайной полицией. В последующие годы следственные группы тайной полиции должны были быть более осторожными при составлении протоколов допросов, точно отмечая начало и конец допросов. Им также приходилось регулярно обращаться к прокурору с просьбой о продлении срока содержания под стражей, когда окончательное обвинительное заключение еще не было сформулировано. Пытки, можно предположить, пошли на убыль (по крайней мере, их систематическое применение). Однако 22 июня 1941 года, в первый день немецкого вторжения, было издано множество указов, вновь наделивших тайную полицию чрезвычайными полномочиями. Иностранцев, особенно говорящих по-немецки и поляков, массово арестовывали, депортировали дальше вглубь страны или загоняли в принудительные работы в армейских частях.Все освобождения из лагерей и тюрем были приостановлены, а все, кто подозревался в «антисоветских взглядах», подлежали заключению под стражу. Катастрофическое состояние снабжения продовольствием в системе ГУЛАГа в 1941–42 годах означало, что многие из новых заключенных вскоре умерли от голода. Наконец, многие политические иммигранты, содержавшиеся в тюрьмах или лагерях на пути немецкого наступления, были без промедления расстреляны по приказу Берии.

Таким образом, изменения в системе террора были относительными. Многие вопросы остаются загадкой для западного разума, не в последнюю очередь, в отличие от нацистского опыта, периодической чистки правящей элиты или преднамеренного уничтожения посредством пуль или рабского труда людей, ценных и преданных режиму.Российские историки теперь согласны с тем, что массовые репрессии 1937–1938 годов, унесшие до 1,7 миллиона жертв, в том числе не менее 700 000 смертных приговоров за 16 месяцев, следует рассматривать в предвоенном сценарии: Сталин, как утверждается, решил уничтожить все внутреннюю оппозицию, реальную или потенциальную, до начала военных действий в Европе. То, что мы подозревали и теперь знаем в деталях, во многом является достижением российской демократии. Иностранные историки, извлекавшие выгоду из интуитивных прозрений в московских архивах в «золотые годы» 1992–1994 годов, должны были признать этот долг, понимая, что, как и в случае с национал-социализмом, только окончательное поражение системы могло гарантировать честное исследование масштабов и характер ее преступлений.

— Барри Маклафлин, научный сотрудник Центра документации австрийского сопротивления в Вене.

Примечания

1. Исследование по этой теме в течение полутора лет финансировалось Fond zur Forderung der wissenschaftlichen Forschung , главным австрийским государственным агентством по финансированию науки, в рамках проекта №. P-11197-ЕГО. Я хотел бы поблагодарить сотрудников Фонда и моего научного руководителя доктора Вольфганга Мадертанера за эту помощь. Предварительные исследования были субсидированы Управлением культуры Венской городской администрации по рекомендации доктора В.Хьюберт Ч. Эхальт, которому я столь же благодарен. Существенную помощь в Москве оказали сотрудники Реабилитационной группы, особенно Николай Грашовен, Вадим Левицкий и Михаил Кириллин, которые с небюрократической поспешностью и оперативностью обработали мои ходатайства о следственных делах от имени более 60 австрийских, немецких и ирландских семей . предоставил мне карты, фотографии и информацию о Бутово. Группа волонтеров, извлекающих данные жертв из файлов, особенно Наталья Мусиенко, Женя Любимова, Светлана Бартельс, Александр Ватлин и Сергей Журалев, также является источником поддержки в течение пяти лет.

2. Российский центр изучения и хранения документов новейшей истории, Москва, фонд 17, опись 98, дело 9190, список 1.

Преступность и социальные беспорядки в сталинской России [Переоценка Великого отступления и истоки массовых репрессий]

ШИРЕР ДЭВИД Р.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ БЕСПОРЯДКИ В СТАЛИНГ РОССИИ

Переоценка Великого отступления и истоки массовых репрессий*

В феврале 1995 г. Государственный архив Российской Федерации, ГАРФ, рассекретила большую часть материалов, содержащихся в делах РКМ (Рабоче-Крестьянская Милиция).Это богатый фонд стенографических записей, оперативных отчетов, показаний и допросов преступников, переписки, меморандумов и других материалов о преступности и полицейском аппарате Советского Союза. Материалы в этом фонде датируются серединой 1920-х – началом 1950-х годов, но многие дела относятся к 1930-м годам. Эти материалы представляют собой замечательный источник по социальной истории. Они, наряду с архивами советской судебной системы, Совнаркома (Совнаркома), Коммунистической партии и других организаций, многое говорят нам о попытках советского государства контролировать советское общество и создать особый вид общественного порядка.

Этот материал проливает новый свет как минимум на два особенно давних вопроса интерпретации 1930-х годов: 1) тезис о так называемом Великом отступлении и 2) истоки массового террора конца 1930-х годов. Тезис о Великом отступлении претерпел различные воплощения с тех пор, как Николас Тимашев в 1946 году первоначально заявил, что коммунистическая революция в России потерпела необратимый откат при Сталине. который якобы представлял собой период социальной стабилизации, политической умеренности и поворота от революционной идеологии и действия к авторитарному консерватизму. Согласно этому тезису, период с 1934 по 1936 год ознаменовался перерывом между насильственными, инициированными государством потрясениями начала и конца десятилетия. Объявляя начальные этапы социалистического строительства успешными, правящая Коммунистическая партия Советского Союза в 1934 г. изменила приоритеты второй пятилетки своего плана экономического развития. Партийные чиновники умерили тотальную кампанию промышленного строительства, характерную для первой пятилетки, и обратили внимание на некоторые насущные нужды потребления.В социальной и политической сфере партия смягчила социалистическое наступление на своих предполагаемых классовых врагов. Хотя и строго ограниченные, частные формы торговли снова были разрешены, и партия и полиция в некоторой степени смягчили жесткие кампании по коллективизации земли в начале 1930-х годов. В целом уровень административных или внесудебных репрессий снизился, а чиновники даже отменили многие приговоры к ссылкам и тюрьмам против крестьян-врагов режима, так называемого кулацкого класса. 2

Cahiers du Monde russe, 39(1-2), janvier-juin 1998, стр. 119-148.

Женщины, политические репрессии и

%PDF-1.4
%
1 0 объект
>
эндообъект
9 0 объект

/Создатель
/Режиссер
/CreationDate (D:20210802073324Z’)
/Комментарии ()
/Компания ()
/Ключевые слова ()
/ModDate (D:20201112140527Z)
/SourceModified (D:20201112140154)
/Предмет ()
/Заголовок (Забытые пять процентов: женщины, политические репрессии и др.)
>>
эндообъект
2 0 объект
>
эндообъект
3 0 объект
>
эндообъект
4 0 объект
>
эндообъект
5 0 объект
>
ручей
2020-11-12T14: 05: 27Z2020-11-12: 05: 27Z2020-11: 09Z2020-114: 02: 09Z2020-11-122T14: 05: 27zacrobat pdfmaker 18 для Worduuud: B295CD38-87A3-4A2E-B001-5A035266FC9FUUID: 637E5741-D2FD-41C9-9324-1E7D6A158A7C

application/pdf

Подключаемый модуль Adobe Acrobat Pro DC 18 Paper CaptureD:20201112140154

конечный поток
эндообъект
6 0 объект
>
эндообъект
7 0 объект
>
эндообъект
8 0 объект
>
эндообъект
10 0 объект
>
эндообъект
11 0 объект
>
эндообъект
12 0 объект
>
эндообъект
13 0 объект
>
эндообъект
14 0 объект
>
эндообъект
15 0 объект
>
эндообъект
16 0 объект
>
эндообъект
17 0 объект
>
эндообъект
18 0 объект
>
эндообъект
19 0 объект
>
эндообъект
20 0 объект
>
эндообъект
21 0 объект
>
эндообъект
22 0 объект
>
/ProcSet [/PDF /Text /ImageC /ImageI /ImageB]
>>
эндообъект
23 0 объект
>
эндообъект
24 0 объект
>
ручей
xYI69=lz6 S$\S/@xR*}»{qvh}j5 j}cw~۵uu}wۯ͇;4 ::p8. 1zjptϞ; v%~W~i8I֝gp)
* S

В Доминиканской республике Музей ужасов эпохи Трухильо

САНТО-ДОМИНГО, Доминиканская Республика — Мельба Наварро замерла при виде человека с выпученными глазами, раскрытым от ужаса ртом. Или это была боль? Его привязали к электрическому стулу.

«Как ужасно было страдать», — сказала она, копия стула — простое деревянное сиденье с ремнями, лампочка на подлокотнике, провод, змеящийся от ручки к розетке — позади нее.Он стоит под единственной лампочкой в ​​голой, холодной подземной комнате, призванной вызвать ощущение камеры пыток.

Поразить совесть — цель нового Мемориального музея доминиканского сопротивления, в котором ярко представлены годы репрессивного правления в этой стране, главным образом 30 лет диктатуры Рафаэля Трухильо с 1930 по 1961 год, которые считаются одними из самых самый кровавый в Латинской Америке.

В своем получившем Пулитцеровскую премию романе «Короткая удивительная жизнь Оскара Вао» Жюно Диас исследовал эпоху Трухильо и тенденцию доминиканцев, да и культур всего мира, хоронить кровавые главы вместо того, чтобы «принять полную меру этой травмирующей наследие.

«Мы патрулируем нашу тишину с большей энергией, чем мы патрулируем что-либо», — сказал по электронной почте г-н Диас, который не участвовал в строительстве музея.

Но будь то признак демократического прогресса или явная травма периода — или и то, и другое — этот музей почти кричит, чтобы боль эпохи была услышана.

Анимированная голограмма возвращает к жизни трех сестер Мирабаль, диссиденток, чье убийство в 1960 году силами Трухильо спровоцировало международное сопротивление ему, а годы спустя они стали героями бестселлера Джулии Альварес «Во времена бабочек».В витрине висит окровавленная рубашка одного из убийц Трухильо в 1961 году. Создатели музея планируют добавить аудиозаписи сеансов пыток той эпохи, известной здесь как Трухильято.

По подсчетам музея, более 50 000 человек погибли в период угнетения и политических потрясений с 1916 по 1978 год, в том числе не менее 17 000 гаитян в расовой расправе доминиканских войск по приказу Трухильо на границе в 1937 году. Точка зрения создателей музея, некоторые из которых являются родственниками убитых или замученных, проливает свет на историю, которая все больше теряется для молодых поколений.

«Мы спасаем память», — сказала Луиза де Пенья Диас, директор музея и один из его основателей, чей отец был убит в 1967 году, когда замышлял восстание против тогдашнего президента Хоакина Балагера.

Нынешнее правительство поддержало музей, выделив 2 миллиона долларов, большую часть затрат на его строительство. Он находится в отреставрированном доме в историческом центре этого города — по совпадению напротив школы имени Ганди — и также рассчитывает на поддержку частных доноров.

С момента открытия 31 мая музей принял тысячи посетителей, но когда-нибудь может возникнуть конкуренция. Хотя историки согласны с тем, что Трухильо заслужил место в зале славы тирании, члены его семьи создали веб-сайт Museo Generalisimo Trujillo, объявив о планах создания музея, чтобы почтить его память и оспорить части исторических документов, которые они оспаривают.

Контрмузей — детище Л. Рамфиса Домингеса-Трухильо, внука диктатора, который признает, что его предок был «военным диктатором, не терпящим свободы слова», но считает, что приписываемое ему число погибших завышено и включает убийства, совершенные пособниками, о которых он не знал.

Г-н Домингес-Трухильо, 41 год, сказал, что уловит тихий подтекст ностальгии по Трухильо и выделит усилия его деда по модернизации Доминиканской Республики, например, по строительству дорог, школ и электроснабжению, которые игнорируются в пользу его «излишества».

«Он совершил ряд эксцессов? Абсолютно. Он был человеком. Был ли он монстром? Абсолютно нет», — сказал г-н Домингес-Трухильо в телефонном интервью из Майами, где он живет. Он специально добавил, что работает застройщиком и никогда не жил ни на один из миллионов, которые Трухильо, как сообщается, награбил из казны.

Г-жа де Пенья сказала, что группа историков, используя национальные архивы, недавно открытые полицейские файлы и другие источники, тщательно изучила все, что заявлено в музее, которым она руководит.

С самого начала бросает вызов любым положительным достижениям; вся первая секция музея посвящена тому, что он называет мифами Трухильо, противостоя, например, понятию экономической стабильности, указывая на мошенничество в его правительстве и его большую финансовую долю в национальной промышленности.

Во время его правления по всей стране возводились памятники с его изображением. Сеть шпионов следила за диссидентами и избавлялась от них. Молодые женщины, которые ему нравились, подчинялись его ухаживаниям или рисковали смертью. Он переименовал столицу в Сьюдад-Трухильо.

С помощью Центрального разведывательного управления, согласно отчету Сената США в 1975 году, он был убит в 1961 году военнослужащими и гражданскими лицами, но последовали неспокойные годы до 1978 года, когда правительство издало указ об освобождении политических заключенных.

Сотрудники музея составляют список жертв для демонстрации, охватывающий акты политического угнетения и сопротивления в период с 1916 по 1978 год. о борцах забывали, вдохновился посещением Музея истории Холокоста в Иерусалиме.

Мысль «никогда не забывать» горела у нее в голове.

«Наши ценности были отвергнуты вслед за поколением, выросшим в условиях диктатуры», — сказала г-жаде Пенья, 44 года. «После этого было что-то вроде «поколения лайт». Это поколение лайт породило еще худшее поколение лайт».

Одними из самых восторженных посетителей были молодые люди, которых шокировали недавние события. Многие говорили, что мало чему научились в школе или косвенно упоминали о неспокойном прошлом страны за семейным обеденным столом.

«Наше поколение не знает, что произошло», — сказала 17-летняя Мейбл Родригес, однажды приехав к нам. «Хотя это грустно и удручающе, как они пытали всех, это часть нашей истории.Те люди, которых пытали, защищали нашу страну».

Помни, помни | The Economist

«Тот, кто контролирует прошлое, контролирует будущее. Тот, кто контролирует настоящее, контролирует прошлое», — писал Джордж Оруэлл в «1984». По мере того, как российская политика становится все более оруэлловской, борьба за ее прошлое накаляется. Последней мишенью Кремля стал «Мемориал», самая уважаемая в стране правозащитная организация, созданная в 1980-х годах для увековечения памяти жертв сталинского террора.

29 октября тысячи людей выстроились в очередь в парке напротив штаб-квартиры агентства, когда-то известного как КГБ, чтобы зачитать имена некоторых из тех, кого казнил Сталин.В парке есть памятник жертвам, большой камень, привезенный с Соловецких островов, где располагался один из первых советских трудовых лагерей. Волонтеры раздавали бумажки с именами: «Жеребенков Дмитрий Филатович, 57 лет, рабочий цементного завода. Расстрелян 21 сентября 1937 г. Жериков Семен Никифорович, 26 лет, рабочий известнякового карьера. Расстрелян 9 марта 1938 года».

Мероприятие проводится ежегодно уже десять лет, но председатель «Мемориала» Арсений Рогинский сказал, что никогда не видел такого количества людей.Простые москвичи продолжали прибывать с 10 утра до 10 вечера, не пугаясь ни дождя, ни снега. Имена, которые им удалось прочесть, были каплей в море сталинского террора. В пиковые 1937 и 1938 годы, по данным «Мемориала», в Москве было расстреляно не менее 30 000 человек, а по стране — 700 000 человек.

Мемориал был, пожалуй, самым успешным общественным институтом, созданным во время перестроечных реформ Михаила Горбачева . Среди основателей был Андрей Сахаров, лауреат Нобелевской премии по физике и правозащитник.Другим членом первоначальной группы был г-н Рогинский, историк, заключенный в тюрьму в 1981 году за публикацию самиздатского альманаха под названием Память («Память»). К моменту его освобождения в 1985 году слово « память » стало названием антисемитского националистического движения. Группа г-на Рогинского в конечном итоге приняла иностранное название «Мемориал».

Во время войн в Чечне, начавшихся в 1990-х годах, «Мемориал» расследовал и разоблачал злоупотребления со стороны российской армии, в том числе убийства мирных жителей и пытки задержанных. Журналисты стали полагаться на информацию группы. На его правозащитников постоянно оказывалось давление; некоторые, в том числе Наталья Эстемирова, погибли. Но до недавнего времени группе было разрешено продолжать свою историческую деятельность в неприкосновенности. Больше никогда. В прошлом месяце правительство объявило «Мемориал» «иностранным агентом» — когда-то сталинский термин для обозначения предателей, а теперь юридическая классификация, предназначенная для подавления проблемных групп гражданского общества.

Закон об иностранных агентах был принят в 2012 году, в начале третьего президентского срока Владимира Путина.Он требовал от любой организации, получающей деньги из-за границы и занимающейся «политической деятельностью», регистрироваться. Сначала никто этого не делал. Дело было не в деньгах — благотворительные организации с иностранными донорами были рады их признать, — а в определении «политической деятельности».

«Мы понимаем политическую деятельность как участие в борьбе за политическую власть», — говорит г-н Рогинский. Но, по определению Кремля, любая попытка сформировать общественное мнение или повлиять на политику правительства — это «политическая деятельность».В случае с «Мемориалом» это включало заявления против войны в Украине и убийства лидера оппозиции Бориса Немцова; и против закона об иностранных агентах.

«Мемориал» теперь должен маркировать все свои публикации, включая списки жертв Сталина, как работу иностранного агента. Это окажет давление на всех, кто соприкасается с этой группой, например, на тысячи учителей и школьников из отдаленных уголков страны, участвовавших в ее образовательных проектах.

Приколы с фактами

То, что Кремль нанес удар по «Мемориалу» сейчас, неудивительно. В третий президентский срок Путина контроль над историей России стал таким же важным, как контроль над телевидением, нефтью и газом в его первые два срока. Не имея возможности обеспечить экономический рост, Кремль должен придумывать причины, чтобы держать население в состоянии постоянной мобилизации против внешних угроз. Как говорят пропагандисты, Россия окружена врагами и ее может защитить только Путин.Прошлое изменено, чтобы соответствовать этой истории. Вторая мировая война представлена ​​как победа России над Западом; правительство заказало новые книги по истории, в которых рассказывается о пакте Молотова-Риббентропа о разделе Польши между советским и нацистским режимами в качестве меры самообороны. Даже органы национальной безопасности вовлечены в борьбу за прошлое. Как сообщает ежедневная газета «Коммерсант », недавнее заседание Совета безопасности России было посвящено мерам по предотвращению «фальсификации» истории иностранными государствами и международными организациями.В нем были определены шесть острых исторических вопросов, в том числе этническая политика Российской империи, роль России в разгроме фашизма во Второй мировой войне и «политические кризисы» (читай: репрессии и вторжения советских войск) в Восточной Германии, Венгрии и Чехословакии.

Путин черпает свою легитимность не из свободных выборов, а из исторического нарратива, связывающего его с длинной чередой российских правителей. Это начинается с князя Владимира Великого, правителя протогосударства Киевской Руси в X веке, которое русские считают прародителем своего собственного.Г-н Путин только что приказал установить огромную статую Владимира напротив Кремля; еще один русский город, построенный недавно Иваном Грозным (см. статью). Сталин, представленный как сильный имперский правитель, является еще одним образцом для подражания. Ольга Васильева, религиозная националистка, недавно назначенная министром образования, похвалила советского диктатора за восстановление государственного патриотизма в центре российской истории: «Высший интерес любого гражданина — это интерес нации».

Российские либералы так просто не сдают свою историю.Чем сильнее государство оказывает давление на «Мемориал», тем сильнее контрреакция. В последние несколько лет зародилось массовое движение, называющее себя «последним адресом». Добровольцы устанавливают мемориальные доски по последним известным адресам тех, кто был арестован в сталинские годы и не вернулся. Несмотря на поддержку «Мемориала», у него нет формальной организации, которую можно было бы закрыть.

По словам Рогинского, перед «Мемориалом» сейчас стоят три ключевые задачи: «Мы не должны позволить им убить нас, мы должны сохранить свое достоинство и должны продолжать нашу работу.Судя по растущему количеству табличек на русских домах и очередям людей, выстроившихся в очередь, чтобы зачитать имена сталинских жертв, борьба далека от завершения.

Эта статья появилась в печатном издании в разделе Европа под заголовком «Помни, помни». важный новый анализ формирования классов среди китайского пролетариата с упором на рабочих на арсеналах в Чунцине между началом войны в 1937 году и консолидацией коммунистической власти в начале 1950-х годов.Эта длинная и богато структурированная книга содержит главы о военной промышленности Китая до и во время войны, а также об экономических, социальных и политических аспектах жизни рабочих, а завершается главами (чуть менее интегрированными) о Ю Цзушэне, рабочем-интеллектуале. в 1940-е годы и в ранний период коммунистического режима.

Книга вносит много новаторского вклада в рассуждения о современной китайской истории, всегда готовая использовать сравнительные идеи из исторических исследований Европы, особенно Италии и Германии.Это возвращает вопросы класса в центр внимания. Не отрицая важности этнической принадлежности и местности, в нем утверждается, что у рабочих арсенала часто было несколько источников идентичности, и они все чаще рассматривали свое положение с точки зрения класса. Более того, в отличие от работ, противопоставляющих призывы к классу и национализму, Ховард вслед за Смитом показывает, как рабочих можно мобилизовать как по классовому, так и по националистическому принципу одновременно. ¹

Ховард отмечает, что доступность источников имеет решающее значение для определения его методологии и вопросов, которые он может задавать (368).Он с большим мастерством упорядочивает широкий круг источников, подходя к которым тщательно взвешенно и критически. В основном он консультирует муниципальные архивы Чунцина, но также использует другие архивы в Китае и США, а также интервью и мемуарную литературу. Превращение менеджмента в бюрократию, что является основной темой книги, и тот факт, что арсеналы находились в ведении правительства, вероятно, создали более обильные источники, чем для других отраслей. Эти факторы, однако, могут ограничивать степень применения результатов этого исследования [End Page 670] к работникам других секторов китайской экономики.Тем не менее, многие явления, описанные в книге, так же резонировали с ситуацией на предприятиях после 1949 года, как и с трудом до революции.

Эта книга, по сути, является историческим трудом, основанным главным образом на ее источниках, но теоретический подход Ховарда к формированию классов очень сложен и детализирован, в нем используется широкий спектр идей из других дисциплин. Из политической экономии он заимствует у Хиршмана модель выхода, голоса или лояльности в ответ на политические репрессии. ² Он также хорошо осознает, что экономические факторы спроса и предложения были по крайней мере столь же важны в определении положения рабочей силы, как и социальные или политические влияния. Что наиболее важно, книга опирается на идеи, подобные идеям Кацнельсона, в анализе формирования классов на четырех уровнях: структура, образ жизни, характер и коллективное действие. ³ Несмотря на то, что он широко использовал теоретические и сравнительные работы по формированию классов, Ховард мог бы больше использовать исследования фабричной организации и ее последствий для классов.Он утверждает (31), что «массовое производство изменило социальный ландшафт цеха, создав структурные условия, способствующие формированию классов», но лишь вкратце цитирует Бравермана, а вовсе не работы Бейнона, Буравоя или Николса. ⁴

Этот большой новый вклад вносит как теоретическую изощренность, так и творческое использование источников в изучение особого, но важного сегмента рабочего класса Китая.

Тим Райт

Университет Шеффилда

Краткая история антифашизма | История

Первомайская демонстрация с антифашистскими знаменами, 1 мая 1929 года в Нью-Йорке.

Элюар Лючелл Макдэниелс пересек Атлантику в 1937 году, чтобы сражаться с фашистами во время Гражданской войны в Испании, где он стал известен как «Эль Фантастико» за свое мастерство обращения с гранатой. Будучи сержантом взвода батальона Маккензи-Папино Интернациональных бригад, 25-летний афроамериканец из Миссисипи командовал белыми войсками и вел их в бой против сил генерала Франко, людей, которые считали его менее чем человеком. Может показаться странным, что чернокожий пошел на такие жертвы ради возможности сражаться в войне белого человека так далеко от дома — разве в Соединенных Штатах недостаточно расизма, чтобы воевать? — но Макдэниелс был убежден, что антифашизм и антирасизм были одним и тем же.«Я видел, что захватчики Испании [были] теми же людьми, с которыми я боролся всю свою жизнь, — цитирует слова Макдэниелса историк Питер Кэрролл. — Я видел линчевание и голод, и я знаю врагов моего народа».

Макдэниелс был не единственным, кто считал антифашизм и антирасизм неразрывно связанными; современные антифашисты являются наследниками почти столетней борьбы с расизмом. В то время как методы «Антифа» стали предметом жарких политических дискуссий, идеология группы, особенно ее настойчивость в отношении прямых физических действий для предотвращения насильственного угнетения, гораздо лучше понимается, если рассматривать ее в рамках борьбы против насильственной дискриминации и преследований, начавшихся почти век назад.

«Анатомия фашизма » историка Роберта Пакстона — одна из определяющих работ по этому вопросу — излагает мотивирующие страсти фашизма, которые включают «право избранной группы доминировать над другими без ограничений со стороны любого человеческого или божественного закона». . По своей сути фашизм заключается в предпосылке потребностей одной группы, часто определяемой расой и этнической принадлежностью, над остальным человечеством; против этого всегда выступали антифашисты.

Антифашизм начался там, где начался фашизм, в Италии. Arditi del Popolo — «Дерзкие люди» — была основана в 1921 году и названа в честь ударных отрядов итальянской армии времен Первой мировой войны, которые, как известно, переплыли реку Пьяве с кинжалами в зубах. чернорубашечников, сил, поощряемых Бенито Муссолини, которому вскоре предстояло стать фашистским диктатором Италии. Ардити дель Пополо объединила членов профсоюзов, анархистов, социалистов, коммунистов, республиканцев и бывших армейских офицеров. С самого начала антифашисты начали наводить мосты где традиционные политические группы видели стены.

Эти мосты быстро протянутся к расам, преследуемым фашистами.

Придя к власти, Муссолини начал политику «итальянизации», которая была равносильна культурному геноциду словенцев и хорватов, проживавших в северо-восточной части страны. Муссолини запретил их языки, закрыл их школы и даже заставил их изменить свои имена, чтобы они звучали более по-итальянски. В результате словенцы и хорваты были вынуждены организоваться за пределами государства, чтобы защитить себя от итальянизации, и в 1927 году объединились с антифашистскими силами.Государство ответило созданием тайной полиции, Organizzazione per la Vigilanza e la Repressione dell’Antifascismo , Организации бдительности и подавления антифашизма (OVRA), которая наблюдала за итальянскими гражданами, совершала набеги на оппозиционные организации, убивала подозреваемых антифашистов. фашистов, и даже шпионили и шантажировали католическую церковь. Антифашисты противостояли ОВРА в течение 18 лет, пока антифашистский партизан, использовавший псевдоним Колонелло Валерио, не застрелил Муссолини и его любовницу из автомата в 1945 году.

Подобная динамика проявлялась по мере того, как фашизм распространялся по довоенной Европе.

Левые из немецкого Roter Frontkämpferbund (RFB) впервые использовали знаменитый салют со сжатыми кулаками как символ своей борьбы с нетерпимостью; когда в 1932 году они стали Antifaschistische Aktion, или сокращенно «антифа», они боролись с нацистским антисемитизмом и гомофобией под флагами с красно-черным логотипом, которым размахивают антифашистские группы сегодня. Этот кулак впервые подняли немецкие рабочие, но затем его подняли «Черные пантеры», чернокожие американские спринтеры Томми Смит и Джон Карлос на Олимпийских играх 1968 года, а также Нельсон Мандела и многие другие.

Немецкие антифашисты (Ротфронт) салютуют сжатыми кулаками.

В Испании антифашистская тактика и солидарность подверглись испытанию в 1936 году, когда военный переворот стал испытанием солидарности между рабочими и средними классами, которые были организованы как народный фронт против фашизма. Антифашисты выстояли и стали примером силы народа, объединившегося против угнетения. В первые дни гражданской войны в Испании республиканское народное ополчение было организовано так же, как современные группы антифа: они голосовали за важные решения, позволяли женщинам служить вместе с мужчинами и стояли плечом к плечу с политическими противниками против общего врага.

Чернокожие американцы, такие как Макдэниелс, до сих пор лишенные равного обращения в вооруженных силах США, служили офицерами в бригадах американцев, прибывших в Испанию готовыми сражаться против фашистов. В целом 40 000 добровольцев из Европы, Африки, Америки и Китая стояли плечом к плечу как товарищи-антифашисты против переворота Франко в Испании. В 1936 году в США не было чернокожих летчиков-истребителей, однако трое чернокожих пилотов — Джеймс Пек, Патрик Рузвельт и Пол Уильямс — вызвались сражаться с фашистами в испанском небе.Дома сегрегация помешала им достичь своих целей в воздушном бою, но в Испании они нашли равенство в антифашистских рядах. Канут Франксон, темнокожий американский доброволец, работавший главным механиком в гараже International Garage в Альбасете, где он работал, резюмировал причины своей борьбы в письме домой:

.

Мы больше не изолированное меньшинство, безнадежно сражающееся с огромным гигантом. Потому что, моя дорогая, мы объединились и стали активной частью великой прогрессивной силы, на плечах которой лежит ответственность за спасение человеческой цивилизации от запланированного уничтожения небольшой группы дегенератов, обезумевших от жажды власти. Потому что, если мы сокрушим здесь фашизм, мы спасем наш народ в Америке и в других частях мира от жестоких преследований, массовых тюремных заключений и резни, от которых страдал и страдает еврейский народ под гитлеровской фашистской пятой.

В Мадриде, 30 марта 1933 года, студенческая демонстрация против нацизма и фашизма.

15 000 жителей Нью-Йорка прошли факельным парадом по 8-й авеню, завершившимся несколькими часами ораторского искусства в Мэдисон-Сквер-Гарден.Парад был протестом против участия американцев в Олимпийских играх в Берлине.

В Соединенном Королевстве антифашисты стали важным движением, поскольку антисемитизм стал заметной силой. В октябре 1936 года Освальд Мосли и Британский союз фашистов попытались пройти маршем по еврейским кварталам Лондона. 3000 фашистов Мосли и 6000 сопровождавших их полицейских оказались в меньшинстве с лондонцами-антифашистами, которые решили их остановить. Оценки толпы варьируются от 20 000 до 100 000 человек. Местных детей завербовали, чтобы они катали свои шарики под копытами полицейских лошадей, в то время как ирландские докеры, восточноевропейские евреи и левые рабочие стояли бок о бок, чтобы блокировать продвижение демонстрантов. Они подняли кулаки, как немецкие антифашисты, и скандировали « No pasaran » («Они не пройдут!», лозунг испанской милиции), причем пели на итальянском, немецком и польском языках. Им это удалось: фашисты не прошли, а Кейбл-стрит стала символом силы широкого антифашистского союза в прекращении фашистской ненависти на улицах.

Во время Второй мировой войны антифашизм перешел во вторую стадию, когда он перешел с улиц, чтобы встать рядом с теми, кто находится у власти. Уинстон Черчилль и другие империалисты выступали против фашизма, даже когда они выступали за колониализм, в результате которого индийский народ умирал от голода, чтобы поддержать свои военные действия. Был сформирован союз между убежденными антифашистами и временными антифашистами. Это стало своего рода мемом в социальных сетях, что те, кто сражался во Второй мировой войне, были антифашистами, но это напрягает основу антифашистской веры.Вооруженные силы США, победившие нацистов вместе с союзниками, были изолированы, черные войска были отнесены к второстепенным ролям и не могли служить вместе с белыми войсками в одном подразделении. Антифашизм выступал против примата какой-либо группы; солдаты-антифашисты в Испании стояли рядом с черными товарищами на равных, американские войска во Второй мировой войне — нет.

После войны антифашизм покинул коридоры власти и вернулся на улицы. Великобритания боролась против фашизма, но никогда не изгоняла свою доморощенную ненависть и после войны быстро освобождала задержанных сочувствующих фашистам.Бывшие британские евреи-военнослужащие, сражавшиеся с фашизмом на полях сражений в Европе, вернулись домой и увидели, как такие люди, как Мосли, продолжают произносить антисемитскую и антииммигрантскую риторику в космосе. Через новые организации, которые они основали, они вскоре проникли в речи Мосли и буквально деплатформировали его, ворвавшись на сцену и толкнув ее.

Беспорядки между антифашистами и чернорубашечниками (британскими фашистами) во время марша через Ист-Энд Лондона в ходе того, что сейчас называется битвой на Кейбл-стрит;

Та же антииммигрантская логика, которая поддерживала фашизм Мосли в США.Позже К. появился в Германии в 1980-х, и снова антифашисты выступили против ненависти и расизма в виде нацистских скинхедов, которые начали проникать на панк-сцену. Эта так называемая третья волна антифашизма использовала такую ​​тактику, как приседание, возродив при этом поднятый кулак и черно-красные логотипы, которые использовали их бабушки и дедушки в 1930-х годах.

Наиболее радикальные и многочисленные сквоты были обнаружены в Гамбурге, где разнородные группы молодежи занимали пустующие здания как часть городской контркультуры, отвергавшей как холодную войну, так и наследие фашизма. Когда немецкий футбольный клуб «Санкт-Паули» перенес свой стадион неподалеку, антирасистская и антифашистская культура сквотов стала руководящим принципом клуба. Несмотря на то, что антииммигрантский энтузиазм вернулся в немецкую политику в 1980-х годах, а культура футбольных фанатов стала расистской и жестокой, некоторые немецкие футбольные фанаты, в первую очередь фанаты клуба «Санкт-Паули», выступили против расизма. Эта фан-культура стала легендарной среди глобальных левых, и сам клуб принял ее: сегодня стадион «Санкт-Паули» украшен такими лозунгами, как «Фашистам не нужен футбол», «У футбола нет пола» и «Ни одно человеческое существо не является незаконным». .«Они даже создали команду для беженцев.

Команда с логотипом в виде черепа и скрещенных костей, заимствованным у антиавторитарного пирата-героя 14-го века из Гамбурга Ниолауса Штертебекера, может представлять собой самый крутой антифашизм, который когда-либо был. Я видел их наклейки в грязных туалетах панк-шоу на трех континентах и ​​видел этот флаг с черепом и скрещенными костями на митинге Black Lives Matter на этой неделе.

В Нью-Йорке в 1938 году женщины-коммунисты демонстрируют свою поддержку испанским лоялистам во время гражданской войны в Испании.

Но сегодняшний антифашизм — это не размахивание флагами на футбольных матчах; речь идет о борьбе прямыми действиями с расистами и геноцидерами, где бы они ни находились.Добровольцы-антифашисты, опираясь на опыт своих предшественников в Испании, с 2015 года незаметно проскальзывают через международные кордоны на северо-восток Сирии, чтобы сражаться против ИГИЛ и турецких призывников. В сирийском регионе, известном как Рожава, как и в республиканской Испании, мужчины и женщины сражаются бок о бок, поднимают кулаки для фотографий и с гордостью демонстрируют черно-красный флаг, защищая курдский народ, покинутый миром.

Когда итальянский доброволец Лоренцо Орзетти был убит боевиками ИГИЛ в 2019 году, мужчины и женщины Рожавы пели «Белла Чао», антифашистскую песенку из Италии 1920-х годов.Песня стала популярной в горах Сирии почти 90 лет спустя, и сегодня доступны десятки курдских записей. Точно так же, как антифашизм защищал преследуемых словенцев и хорватов, сегодня он с оружием в руках защищает курдскую автономию. Вернувшись в Германию, «Санкт-Паули» следит за новостями от своих союзников в Сирии, и фанаты часто держат цветные карточки, чтобы сформировать флаг Рожавы на играх.

И, конечно же, в США возродился антифашизм. В 1988 году было создано Anti-Racist Action на основании того, что антирасизм и антифашизм — это одно и то же, и что название ARR может быть более очевидным для жителей США.S. В Калифорнии, Портленде, Пенсильвании, Филадельфии, Нью-Йорке и по всей стране возникли автономные группы для борьбы с ростом разжигания ненависти, поддержки представителей ЛГБТКИА и БИПОК и борьбы с преступлениями на почве ненависти. В Вирджинии местное духовенство полагалось на Антифа, чтобы обеспечить безопасность людей во время митинга «Развяжите правых» в 2017 году. стояли перед расистами и фашистами в Лос-Анджелесе, Милуоки и Нью-Йорке, как и их предшественники на Кейбл-стрит. Несмотря на то, что в адрес «Антифа» выдвигались обвинения в том, что недавние протесты превратились в насилие, существует мало доказательств того, что те, кто связан с антифашистским движением, стояли за каким-либо насилием.

Антифашизм сильно изменился с 1921 года. Сегодняшние антифашистские активисты тратят столько же времени на разоблачение сторонников превосходства белой расы, используя данные из открытых источников, сколько они тратят на строительство баррикад на улицах. Как и их предшественники в Европе, антифашисты используют насилие для борьбы с насилием.Это принесло им репутацию «уличных головорезов» в некоторых частях СМИ, как и в случае с Кейбл-стрит. Газета Daily Mail опубликовала заголовок «Красные нападают на чернорубашечников, девочки среди раненых» на следующий день после той битвы, которая сейчас широко рассматривается как символ межсекторальной общей идентичности среди лондонского рабочего класса.

Когда Элюар Макдэниелс вернулся домой из Испании, ему запретили работать моряком торгового флота, а ФБР назвало его коллег «преждевременными антифашистами», хотя Соединенным Штатам предстояло воевать против тех же нацистских летчиков, три года спустя. Последний американский доброволец, участвовавший в гражданской войне в Испании, белый еврей по имени Делмер Берг, умер в 2016 году в возрасте 100 лет. организованный с Объединенными сельскохозяйственными рабочими и Мексиканско-американской политической ассоциацией, и считал его интерсекциональную активность ключом к его долголетию.

По случаю смерти Берга сенатор Джон Маккейн написал статью, в которой приветствовал этого храброго, «неперестроенного коммуниста.В политическом плане Маккейн и Берг согласились бы очень мало, и Маккейн заметно избегал обсуждения преследований, с которыми Берг и его товарищи столкнулись по возвращении в Америку, но Маккейн процитировал стихотворение Джона Донна — то самое стихотворение, которое легло в основу романа Хемингуэя о Гражданская война в Испании его название. Цитируя Донна, Маккейн предполагает, что антифашизм является основным человеческим импульсом, а стихотворение Донна отражает широкий гуманитарный взгляд, который будет мотивировать антифашистов 300 лет спустя:

Смерть каждого человека умаляет меня,
Ибо я причастен к человечеству.
Поэтому пошли не знать
По ком звонит колокол,
По тебе звонит.

Коммунизм

Лидеры движения

Первая Мировая Война

Вторая Мировая Война

Рекомендуемые видео

.