Стихотворение папе на день рождения

Вид поздравления:
все /
смс /

в стихах /

в прозе

Вот сказать: «За все спасибо» — ах, так мало,
Я не устану благодарной быть с тобой
И я желаю много счастья тебе папа
От всей души, от доченьки родной.
Я быстро выросла и время пролетело,
Уж не забыть тех дней, как ты меня растил,
И пусть твоя головушка вся поседела
Я помню миг, когда ты на коленки посадил.

Папка мой, уж сильный духом —
Внешне тоже удалец.
Мастер золотые руки —
В каждом деле просто спец.
Добр душой, не унывает,
Красноречие в крови
И напасти он отгонит
Всем несчастьям вопреки.
И любви желаю папа,
Чтобы беды не встречать.
Знай успех, удачи, счастья
Все с авансом получать.
И еще здоровья папа
Я желаю для тебя
С праздником я поздравляю –
Только береги себя!

Папка мой, ты дорогой
Вот судьба, что я с тобой.
С мамой мы тебя так любим
Никогда не позабудем.
Папка мой пригоже всех
Пусть придет к тебе успех!
Нету в мире лучше, краше
Ты отрада, счастье наше.
Знаю я ты всех сильней,
Авторитет среди друзей.
Ты за нас всегда горой
Молодой и боевой.
С мамой мы желаем счастья,
Пусть проходят все ненастья.
Будь здоровый, не болей
Обними меня скорей!

Вот случилось – папкой стал,
Два часа назад узнал.
Дочка родилась с утра
Надо выпить – уж пора!
Малышка пьем все за тебя
Бате скажем мы — не зря,
Так стремился и пыхтел
Получай, что так хотел!
Доченька для папочки,
Как весна для ласточки
Будут дружно жить всегда
Пусть горит ваша звезда!
В мире жить и не тужить,
Чашу жизни лишь испить!

Ах, сегодня день отличный
Я хочу поздравить от души
Ты мужчина явно симпатичный
Хоть портрет отец с тебя пиши.
Для меня ты только самый, самый
И скорее лучше не найти
Седина уж на висках, морщинки малой
Пусть года идут, но ты уж не грусти.
Чтоб сбывались все твои желанья
И сбывались все твои мечты
Светлых дней, любви и процветанья,
Ты прими от доченьки цветы!

Папочка ты мой бесценный,
Словно перстень драгоценный.
Искренне поздравим мы
Пусть сбываются мечты!
Чтоб улыбка была на губах,
И чтоб деньги хрустели в руках.
Ах, папа, я в большом долгу у тебя
Ты прожил свою жизнь не жалея себя!
Всегда ты достойно работал, питал
Дочке любимой все силы отдал.
Желаю тебе лучших побед,
И долгих, счастливых и радостных лет!

Сегодня, я желаю папа всей душой,
Мой милый папочка я так тебя люблю!
Чтоб груда счастья и удача – все с тобой,
Так много чувств – тебя боготворю!
И пусть всегда тебе во всем везет
И пусть успех прольется через край
Отец, ты знай, что дочь всегда так ждет
Твоей улыбки нежной, чаще вспоминай!
Лет до ста тебе прожить,
Весел будь и не тужи!

Сегодня день такой родной
Неповторимый, я бы сказала
Справляем день рожденья твой
Я поздравляю тебя папа!
Мне нужен мудрый твой совет
Чтоб был успех и счастье!
Ты главный мой авторитет,
Пусть все уйдут ненастья!
Прими папуля, строки эти
Желаю лучшего на свете
Люблю тебя и точка,
С любовью твоя дочка!

Родной отец, как значит много
Пускай исполнятся твои мечты!
И столь достойную дорогу
Избрал мне ты, тебе – цветы!
Ты драгоценный мой, так с днем рожденья!
Всегда будь весел и здоров.
Не может быть других сомнений –
Ты самый лучший из отцов!
Пожеланья и слова
Не устану повторять:
«Ты любимый папочка!»
Твоя дочка-лапочка.

В свой день рожденья ты не стал старее
Много вспоминаем мы сейчас,
Да, в те времена ты был добрее,
А сегодня все ворчишь с сестрой на нас.
Папа, ты же наш крутой мужчина,
Ты не хмурься, тебе так не идет
Вот и дочка вырастила сына
Посмотри любимый внук к тебе идет.
Я желаю в этот день большой,
Чтоб не старился не сердцем, не душой.

Страницы:  
← предыдущая

следующая →

Шуточные поздравления папе с днем рождения в стихах

1

Мы поздравляем с днем рождения
Тебя, героя нашего, богатыря.
Пусть с тобой будет везение
Пускай в колоде будут козыря!
Ты уж прошел немало, и пройдешь,
И с каждым днем ты – крепче, чем гранит.
Работу любишь и друзей не предаешь,
Пускай тебя Господь хранит!
В мире, полном шума и ярости
Ты всегда наберешься храбрости.
И мы желаем тебе еще долгих лет,
Пускай счастливым будет твой билет.

2

Денег охапки и пачки
Счет в банке пусть растет
И в гараже такие тачки,
Чтобы завидовал народ
Незлобное начальство
А лучше – бизнес свой
Упорства и нахальства
Рутину, грусть долой!
В постели праздник вечный
Ну а в душе – покой
Веселым будь, беспечным
Будь счастлив, дорогой!

3

Пусть сто лет накукуют кукушки,
Счастьем их пропоют соловьи,
К потолку нашей старой избушки,
Поднимали нас руки твои.
В окна солнышко ласково светит
И сквозь смех сердца детского стук,
Ничего нам казалось на свете
Нет надежней отцовских рук
День рожденья твой! Светлая дата!
Пусть давно поседели виски,
Дай мне руку свою, как когда-то,
Пусть пожму я ее по – мужски!

4

Идеальный День рожденья –
Ни подарков, ни гостей…
Пап, желаю вдохновения,
Чтоб нашёл себе друзей!

5

Кто самый лучший на свете?
— Папа!
Кого любят мама и дети?
— Папа!
Кто защитит, когда страшно?
— Папа!
С кем рядом всегда безопасно?
— Папа!
Папа! Спасибо, что ты с нами рядом!
Папа! Поздравить тебя мы рады!
Папа! Желаем «стального» терпения!
Папа! Мы любим тебя!
С Днем рождения!

Шуточные поздравительные стихи с днем рождения папе

Отец, тебя я поздравляю!
Сегодня день рожденья твой!
И от души тебе желаю,
Чтоб были счастье и покой!

Разнообразных достижений,
Незабываемых побед.
О самом важном, — без сомнений —
Прожить на свете много лет!

7

Я с искренней любовью, с глубоким уважением
Тебе, мой милый папа, желаю в День рождения
Прекрасного здоровья, душевного порядка,
Большого оптимизма, удачи и достатка.

Пусть выполнить все планы поможет вдохновение,
На сложные вопросы легко найти решения,
Желаю дней успешных и вечеров спокойных,
За доброту и мудрость — наград тебе достойных.

Пусть будет путь твой долгим, высокими — стремления,
И бодрым, и веселым, отличным — настроение,
Стремись к мечте заветной, почаще улыбайся,
Счастливей всех на свете, родной мой, оставайся!

8

Папа, быстро я расту,
Я почти как ты большая!
Поздравленье, встав на стул,
Прочитав, пообещаю:
Все тетрадки — без помарок!
Будет вот такой подарок!

9

Я на День рожденья папе подарю велосипед,
Чтоб он спортом занимался каждый божий день в обед,
Чтоб он свой пивной животик потихоньку напрягал,
Чтобы пресс, хотя б немного, на досуге подкачал.
Чтобы мышцы укрепились на руках и на ногах,
Чтоб ему легко дышалось, появился блеск в глазах.
С Днём рожденья, милый папа, проживи ещё сто лет.
А пока, я покататься твой возьму велосипед.

10

Папочка, любимый, ласковый, родной!
Будет пусть счастливым день рожденья твой!
Хочется так много мне тебе сказать,
Крепкого здоровья, счастья пожелать!
Быть всегда успешным и не ведать бед!
Ты мой лучик в жизни, тот, что дарит свет!

11

Папулечка, ты мой герой!
Всегда ты рядом был со мной,
Играл, учил меня всему,
Родной мой, я тебя люблю!
Никогда не огорчаться,
Быть здоровым, улыбаться,
Папа, я тебе желаю,
С Днем Рожденья поздравляю!

12

Папа, пусть тебе по жизни
Удивительно везет!
Будут светлыми все мысли
И желание гнать вперед!
Чтоб жена была послушной,
(В смысле, мамочка моя)…
Будем жить семьею дружной.
С днем рождения тебя!

13

Папуля, ты – наш Капитан,
Пусть шире будет твой карман,
Чтоб накопил ты в нем деньжат
И для детей, и для внучат.
Тебя мы поздравляем вместе,
Желаем жизни интересной,
Чтоб не ходить тебе пешком,
А ездить на авто крутом!
Пусть бизнес ладится всегда,
Удачно сложатся дела,
Живи, трудись и процветай,
И на Канарах отдыхай!

14

С Днем Рождения, отец, сердечно поздравляю,
Долгих лет счастливой жизни я тебе желаю,
Не быть тебе таким суровым, меньше маму ревновать,
За мои проказы меньше меня все — таки ругать!
За стол праздничный с тобою с удовольствием сажусь,
Ты самый лучший папа в мире этим очень я горжусь!
На работе пусть проблемы все сами собой решатся,
Все счастливые моменты пусть уже скорей случатся!

15

Привет папуль, ну что сказать?
Тебя мы будем поздравлять.
Желаем неба голубого,
А также счастья заводного.

Чтоб в телевизоре всегда футбол,
И наши забивали гол.
Тебя чтоб мама обожала
И пиво пить не запрещала.

И чтоб назло бы депутату
Подняли в восемь раз зарплату.
Ещё хочу сказать от нас:
Папуль — ты просто супер класс.

Шуточно в стихах поздравить папу с днем рождения

С днем рождения, папочка милый,
Пусть удача полюбит тебя,
Будь всегда молодой и счастливый,
Поздравляю, всем сердцем любя.

Я желаю большого достатка,
Пусть во всех начинаньях везет,
И дороги просторной и гладкой,
Что к успеху тебя приведет!

17

Отец наш сегодня знатный именинник,
пуст полежит сегодня на диване мягком,
а мы уж постараемся для папы сделать,
тот яркий праздник с тем особым смаком!

Ты папа отдыхай сегодня, мы уж как—то сами,
все поднесем и стол накроем вкусный,
ты отдыхай, футбол смотри, газету почитай,
ведь именинником побыть, а это то еще искусство!

18

Папу надо уважать,
На него не наезжать.
Показать ему листок,
Где написан поздравок.

Чем бы папу удивить?
Может, пива подарить?
Запчастей к авто купить?
Благодарность объявить?

Да не надо тут мудрить,
Лучше честно заявить:
Папа, я тебя люблю!
Всё, что хочешь, подарю!

19

Дорогой мой папочка, нынче, в День рождения
Я желаю радости, мира и везения,
И здоровья крепкого, никакой усталости,
Чтобы жил ты весело до глубокой старости.

Я мечтаю долго быть твоей дочкой-лапочкой,
И горжусь тобою я — лучшим в мире папочкой,
Пусть бегут счастливые годы, дни, мгновения.
Пусть мечты исполнятся в праздник, в День рождения!

20

Папочка, во мне всегда
Ты души не чаял.
Знай, не подведу тебя,
За это я ручаюсь.

Научил быть пробивной,
Ведь ты сам очень успешен
И имеешь бизнес свой,
Пусть не будет в нем падений.

Я желаю не стареть,
Чтоб добрее становился,
Раздавался чаще смех,
В счастье ты же позабылся!

Поэма: Гонка

приписывается доктору Д. Х. «Ди» Гробергу

Всякий раз, когда я начинаю опускать голову перед лицом неудачника,

    Мое падение прерывается воспоминанием о гонке.

Детский забег, юноши, юноши; насколько я хорошо помню,

    волнение, конечно, но и страх, нетрудно было сказать.

Они все выстроились в очередь, полные надежды, каждый думал, что выиграет эту гонку.

    или разделите первое место, а если не второе, то хотя бы второе.

Их родители наблюдали со стороны, каждый болея за своего сына,

    и каждый мальчик надеялся показать своим родителям, что он будет единственным.

Прозвучал свисток, и они полетели, как огненные колесницы,

    победить, стать там героем было желанием каждого мальчика.

Особенно один мальчик, чей папа был в толпе,

    бежал впереди и думал: «Мой папа будет так горд».

Но когда он мчался по полю и пересекал неглубокий провал,

    маленький мальчик, который думал, что выиграет, сбился с шага и поскользнулся.

Пытаясь взять себя в руки, его руки летали повсюду,

    и среди смеха толпы он упал ничком.

Когда он пал, пала и его надежда; он не мог победить сейчас.

    Униженный, он просто хотел как-нибудь исчезнуть.

Но когда он упал, его отец встал и показал свое встревоженное лицо,

    который так ясно сказал мальчику: «Вставай и выиграй эту гонку!»

Поднялся быстро, повреждений нет, отстал немного и все,

    и бросился изо всех сил, чтобы наверстать упущенное.

Так жаждет восстановиться, догнать и победить,

    его мысли двигались быстрее, чем его ноги. Он поскользнулся и снова упал.

Он пожалел, что не ушел раньше только с одним позором.

    «Теперь я безнадежен как бегун, я не должен пытаться участвовать в гонках».

Но сквозь смеющуюся толпу искал и нашел лицо отца

    с пристальным взглядом, который снова говорил: «Вставай и выиграй эту гонку!»

Так что он вскочил, чтобы попробовать еще раз, в десяти ярдах позади последнего.

    «Если я наберу эти ярды, — подумал он, — мне надо бежать очень быстро!»

Превзойдя все, что у него было, он снова набрал восемь, потом десять…

    но изо всех сил стараясь поймать лидерство, он поскользнулся и снова упал.

Поражение! Он лежал молча. Из его глаза выкатилась слеза.

    «Бежать больше нет смысла! Три страйка, я выбыл! Зачем пытаться?

Я проиграл, так что толку?» он подумал. «Я буду жить со своим позором».

    Но потом он подумал об отце, с которым ему вскоре предстоит столкнуться.

«Вставай, — низко прозвучало эхо, — ты совсем не проиграл,

    для победы вам нужно подниматься каждый раз, когда вы падаете.

Вставай!» эхо подгоняло его: «Вставай и занимай свое место!

    Здесь вам не суждено было потерпеть неудачу! Вставай и выиграй эту гонку!»

Итак, он поднялся, чтобы бежать еще раз, отказываясь от штрафа,

    и он решил, что победит или проиграет, по крайней мере, он не сдастся.

Так далеко от других сейчас, больше, чем он когда-либо был,

    тем не менее он отдал все, что у него было, и бежал, как будто мог победить.

Трижды он спотыкался, трижды поднимался.

    Слишком далеко, чтобы надеяться на победу, он все же бежал до конца.

Они приветствовали другого мальчика, который пересек черту и занял первое место,

    голова высоко поднята, горда и счастлива — ни падения, ни позора.

Но, когда упавший юноша пересёк черту, на последнем месте,

    толпа еще больше приветствовала его завершение гонки.

И хотя он пришел последним с низко склоненной головой, не гордый,

    можно было подумать, что он выиграл гонку, если послушать толпу.

А своему отцу он с грустью сказал: «Я не так хорошо справился».

    «Для меня ты выиграл, — сказал его отец. «Ты поднимался каждый раз, когда падал».

И теперь, когда все кажется темным, безрадостным и трудным,

    память об этом маленьком мальчике помогает мне в моей собственной гонке.

Ибо вся жизнь похожа на эту гонку, со взлетами и падениями и всем остальным.

    И все, что вам нужно сделать, чтобы победить, это подниматься каждый раз, когда вы падаете.

И когда депрессия и отчаяние громко кричат ​​мне в лицо,

    другой голос внутри меня говорит: «Вставай и выиграй эту гонку!»

Стихи об отце — Лучшие стихи об отце

Среди каждых трех отцов будет один
Дженнифер Ценг

Сделайте его новым.

—Эзра Паунд

Пять тысяч лет истории! Что нового?!

—Мой отец

Вот длинный темный зал, уставленный портретами отцов и стихами. У отцов есть подписи к их рамам. Если вы наклонитесь вплотную, вы можете прочитать их. Стихи без подписи, достаточно. В конце коридора слышно: американка играет Бетховена, Сен-Санса, Баха на пианино, мать-немка играет на подержанной скрипке, отец-китаец с упоением насвистывает Мадам Баттерфляй. Иногда стук метронома, иногда стук маленькой ножки. В другом конце коридора: тишина. Между ними в воздухе висят слова из разных языков. У одного есть ощущение соседних комнат, других залов, может быть, одного менее темного, может быть, одного с портретами матерей и девочек.

я

Первый отец мой по рождению. У него высокий лоб, скрывающий ненормально большой мозг, обширный, но странный интеллект. Волосы у него черные, как море, унесшее его из Китая в Америку. Его глаза, тоже черные, граничат с голубыми; их цвет колеблется между морем и небом. Они красивы, юридически слепы. Его кожа безволосая, оливковая, хорошо смазанная маслом, таинственно упругая. Сколько ему лет? Мы не знаем. Его рот представляет собой хаос кривых зубов, крошечных желтых надгробий, расставленных во всех направлениях. Имена их умерших были выбиты до неузнаваемости миндалем, яблоками, семенами дыни, черносливом, черносливом, кубиками льда. Несмотря на беспорядочное формирование, зубы пережевывают с предельной эффективностью. Мы видим, как арахис превращается в масло за считанные секунды, а бананы превращаются в пюре. Он пожирает свою пищу, как тот, кто познал голод. Его рот постоянно открывается в песне, в улыбке, в крике — еще одно доказательство его аппетита. Подпись, написанная его собственными словами, гласит: «Никогда никому не доверяй, даже своему папе».

II

Голова такая же большая, как у моего отца, но длиннее в челюсти, полная, но менее округлая, с подбородком, широкой шеей и под стать мягкому, медлительному телу. Кожа цвета миндального мяса, крупнопористая, местами рябоватая, как будто намекает на борющегося, некрасивого юношу. Его волосы, текстура листвы на расстоянии, цвет коры, превращающейся в дым, отступает, как отряд солдат, удаляющихся от фронта. Нос грозит захватить лицо, дружелюбный, как ориентир. Рот, всегда в движении, как часто используемые песочные часы, то наполняется, то опорожняется то в одну, то в другую сторону. Глаза шутника, настороженные, усталые, мерцающие, одновременно покоящиеся и измеряющие. Синяя классическая рубашка по большей части закрывает его волосатый торс, хотя из груди в прорези рубашки торчат веточки. Это синий цвет корпораций. В его шкафу дома еще двадцать таких. Все братья Брукс. Все синее. Все они различаются по мягкости в зависимости от износа. Его подпись, как боевой клич, гласит: Поэт хочет справедливости.

III

Мой отец был одержим правосудием. До иммиграции он был судьей высшего суда. Позже, когда он стал американским профессором инженерии, он продолжил свое неустанное стремление к справедливости. В детстве мы знали его как боксера. Он регулярно привлекал людей в суд; он подал в суд на правительство, IRS, штат Калифорния. Для меня в детстве самым значительным делом был мой отец против миссис Э.

Мы поехали в другой город в часе езды. Она жила на окраине города в парке передвижных домов. В ее передвижном доме были ковры и низкие потолки, но на столах и на стенах висели красивые вещи. Украшенные драгоценностями лампы и кружевные салфетки, авторские картины и стеклянная посуда, наполненная конфетами, завернутыми в целлофан. Мы пришли купить ей пианино. Оно было чернее, чем глаза моего отца, и столь же поразительно. Ясно, что это было самым ценным имуществом миссис Е.

Я удивлялся, почему она продает его, не думая тогда о бедности. У нее были белые волосы, водянисто-голубые глаза, и она казалась нам достаточно честной. Мы никогда не сомневались, что пианино будет нашим, как только отец вернется с остатками денег и одолженным грузовиком. Но когда он вернулся через несколько дней, как и обещал, она отказалась отдать его ему. Возможно, она нашла другой источник дохода, или, возможно, ее одолела ностальгия, или, возможно, она просто не хотела, чтобы он был у него. Во всяком случае, она отказалась продать отцу пианино, которое обещала ему так же, как он обещал мне, и поэтому он боролся с ней, как боролся со всеми.

Он подал на нее в суд. Мы, дети, были свидетелями всего, но, будучи слишком маленькими, чтобы отстаивать свою позицию, мы сидели перед залом суда с Матерью. Во время речи нашего отца на ломаном английском мы услышали, как миссис Э. шипит сзади: Враньё! Это было иностранное слово нашего отца против старой белой дамы. Он потерял кейс, и мы нашли еще одно подержанное пианино, пианино Bush & Lane с вырезанными на темно-коричневом дереве розами. Я уже забыл, откуда он взялся. Я с удовольствием играл на нем (хотя это был, без сомнения, инструмент низшего качества), но не без того, чтобы время от времени вспоминать тот первый рояль. У меня было ощущение, что никто, ни миссис Э., никто никогда больше не будет играть на черном пианино. Позже, когда я узнал, что она, должно быть, умерла (она была уже очень старой, когда мы пришли к ней домой), я задумался, что с ней стало. Американская система правосудия, сказал бы мой отец, коррумпирована! Пакет лжи! — саркастически говорил он, передразнивая миссис Э. Он передразнивал ее, а позже, когда он был вне пределов слышимости, мы передразнивали, как он передразнивал ее.

iv

Тот же знаковый нос, те же солдаты, отступающие к затылку, еще одна синяя рубашка, его самодельная форма, эта изношенная, выцветшая. Большая голова склонена, руки сложены как в молитве или умолении. Следы от окантовки дивана на его лице. Надпись гласит: Поэт хочет пощады.

в

Отец оставил свой пост судьи после того, как получил серию угроз убийством. Он мало щадил преступников и вынес несколько непопулярных приговоров. В нашем доме каждое происшествие требовало суда. Отец судья, другие преступники. Обещания, объявленные им или нами, были записаны в календаре и подписаны. Он, конечно, имел право простить нас. Хотя никто, ни Мать, ни Сестра, ни я не были в силах его простить.

Он пообещал, что если я буду заниматься на фортепиано семь часов без отдыха, он заплатит мне двадцать долларов. Он написал контракт на английском языке в календаре. Мне было девять или десять. Двадцать долларов звучали для меня как много шоколада и жевательной резинки. Семь часов я наполнял тихий дом музыкой. Музыка была милосердием, моей свободой от речи, моей свободой от того, чтобы с кем-то разговаривали. Остальные были заточены в доме вместе с ним, а я прятался в милости вариаций. Когда я не играл на пианино, в доме было тихо, если не считать звука его голоса. Это также его решение. Тихо, я работаю. Тихо, я читаю. Тихо, я пытаюсь говорить.

Послушайте меня, любил говорить он. Ты никогда не слушаешь.

В восемь лет я начал сочинять. Я стал прислушиваться к клавишам и ни к чему больше. Аллегро. Анданте. Ларго. Форте. Я подчинился итальянским командам убитых немцев, и дом исчез.

ви

Войска почти отступили за поросший кустарником склон его головы. Его накрахмаленная синяя рубашка, такая же, как и другие, но новее, ярче, недавно подаренная ему. Бессонные глаза дают ключ к ночам, которые он проводит за чтением, написанием стихов, пытаясь убаюкать себя. Колыбельные самому себе. Музыка в форме слов. Как мой рояль, но тише и когда остальные спят. Подпись, фраза, которую он повторяет про себя, лежа без сна: Поэтическое слово может быть произнесено только формально.

vii

У моего отца тоже был ряд боевых кличей, приговоров, колыбельных песен, которые он пел про себя в нашем присутствии:

· Американская система правосудия коррумпирована!

· Ложь!

· Никогда не забывай Родину! Твоя родина — Китай!

· Ты знаешь, как долго я ношу эту одежду? Двадцать лет! Двадцать!

· Твой папа весь день работает как собака, чтобы ты мог поесть!

· Ты не знаешь, что такое голодать!

· Пять тысяч лет истории!

· Практика делает совершенным!

Справедливость, которую он так жадно искал в мире, отсутствовала в нашем доме. Я должен был изучать и практиковать только классические европейские формы музыки, которые я полюбил. Европейские привычки и стандарты стали моими собственными, и музыка любой другой традиции была мне незнакома. Как будто другой музыки не существовало. Ибо даже песни, которые я сочинил сам, были имитацией европейских мертвецов, которых меня учили любить и подражать им. Что такое музыка и что такое поэзия и кто решает?

viii

Вот отец поляк. Волосы, как легкий снегопад, по бокам нежной тундровой головы. Кожа склонна к жжению, на щеках розовый оттенок, румянец от дневного ожидания. Глаза пытливые, хитрые, озорные, скрытные. Рот скривился, почти сморщился, полусогнут, как у женщины в лукавой надутой губе. Руки тоже нежные, розовые, как щечки, гладкие. Они не пользуются лопатами и не поднимают мешки с зерном; они пишут стихи. Ногти чистые и белые, но выглядят хрупкими, как будто они могут легко зацепиться или сломаться. Но именно непослушные брови определяют его лицо, как волосатые соломенные крыши загородных коттеджей. Они вызывают карикатуру и трепет, да, эти волнистые темные гусеницы вздрагивают рядом со снегом и розами. Они являются прикрытием для чего-то большего, чем глаза. Подпись, что-то, что он говорит тем голосом, которым говорит большинство вещей, полушутя, полусерьезно, цитируя Элиота: «Мы не знаем, что такое поэзия».

икс

· Фотография моего отца на океанском лайнере.

· Черный рояль.

· Вариации Бетховена на швейцарскую тему.

· Концерт Сен-Санса соль минор.

· Семь часов милосердия.

· Письмо из тысячи слов от моего отца, написанное на карточке 3×5.

· Моя первая музыкальная композиция.

· Паспорт отца — столько страниц, столько печатей.

Это поэзия? Не этот, как в списке, а вот этот, как на каждом изображении. Если поэтическое слово может быть передано только формально, необходимо знать, что квалифицируется как форма. Тогда мы также узнаем, кто считается поэтом. Если мы не знаем, что такое поэзия, мы не знаем, что такое форма, и, следовательно, мы не узнаем поэта. Что такое справедливость? Где это можно найти? В какой стране? В чьем?

х

Спинка его синей рубашки потемнела от пота. Это лето. Он сидит на крыльце и читает Уильяма Карлоса Уильямса посреди ночи. Он делает паузу, чтобы посмотреть на звезды, а затем, обнаружив, что черное небо пусто, возвращается к чтению «Асфодель, этот зеленый цветок». Он использует несколько строк Уильямса для своей подписи:

Трудно

, чтобы узнать новости из стихов

а мужчины умирают каждый день

за неимением

того, что там найдено.

xi

Однажды утром, очень рано, мой отец идет по коридору в тапочках и останавливается, чтобы прочитать подпись Х. Ему это кажется не поэзией, а «нарезанной прозой». Почему эти разрывы строк? Почему такой интервал? Стихотворение приводит его в замешательство. Для его многоязычного уха нет особого ритма, и слова не кажутся выполняющими «фигуральную поэтическую работу», которую он связывает с классической китайской поэзией своего детства. В его ухе и в его глазах стихотворение терпит неудачу, хотя ему нравится то, что должны сказать слова. Это все еще поэзия?

Вечный боксер, он подает на Уильямса в суд. Он подает на него в суд за то, что он написал нарезанную прозу и выдал ее за стихи. Это слово моего отца против американского поэта. Мой отец проигрывает дело.

xii

В любом музыкальном произведении тишина так же важна, как и звук. Отсюда такие устройства, как остальные, ферматы, стаккато, отсюда и метроном. Непрекращающаяся музыка, как и непрекращающаяся тишина, означала бы конец времени. Лицо каждого (музыка, тишина) бледнеет, даже исчезает без другого. И все же лирика, которая намеренно чередуется между ними, как будто для обеспечения времени, описывается как останавливающая время. Как нам это понять? Возможно, состояние вечности не то же самое, что состояние безвременья. Никакое время не пугает своим чувством беспорядка, своим полным ничтожеством, которое может быть непостижимо огромным или клаустрофобно малым; то ли это, то ли другое, мы не можем знать, и это неизвестное является самым пугающим элементом безвременья, почему у нас есть часы, календари, метрономы. В то время как вечная лирика захватывает время, это не время, а все время или отдельный момент, удерживаемый и понятый навсегда. Для этого у нас есть поэзия. Потому что мы боимся и времени, и отсутствия времени. Потому что мы стремимся найти себя. Хотя является ли «почему» поэзии также и «что» поэзии? Является ли поэзия чем-то, что выполняет функцию поэзии?

хiii

Отец изображен с сыном-студентом, и двое мужчин разговаривают. Необычная по кадру картина, явно откровенный снимок, некомпозитивный. Отец смотрит не в камеру, а на сына, который, не встречаясь с отцом взглядом, смотрит перед собой на что-то или кого-то вне кадра. Отец носит квадратные очки, верхний горизонт которых закрывает его веки. Брови приподняты, изогнуты, по стойке смирно, полные губы сомкнуты, но чувственно, уши большие. Волосы на голове взлохмачены; редкие разноцветные пуховки ложатся и встают в зависимости от того, как их прижала подушка ночи. Галстук у него развязался, старое пальто помято. Его тело выжидающе повернуто к молодому человеку, одновременно ожидая и подталкивая, подталкивая и останавливаясь. Половина правой руки с мясистым указательным пальцем и мускулистым большим пальцем видна у нижнего края фотографии и сжимает стул. Отец использует свою руку, чтобы устоять на ногах; он использует свои глаза, чтобы видеть. Подпись отца рядом с подписью сына: «Рассуждения о поэзии — это вытесненные рассуждения о личностях».

хiv

Мой отец, хоть и не писатель, но вел серию блокнотов. Написанные в основном на китайском, с несколькими словами или цифрами на английском, это были первые двуязычные тексты, которые я когда-либо видел. Я никогда их не понимал. Как бы я ни старался, мне так и не удалось уловить контекст, угадать суть или тему книг. Были ли они связаны с работой? Личные излияния? Захватывающие секреты? Мирские ежедневные отчеты? Художественная литература? Документальная литература? У меня не было идей. Код моего отца, насколько мог прочесть разум моего ребенка, был нерушим. Тетради остаются в моей памяти сегодня как снопы тайны.

Легко понять, почему я интересуюсь словарями, глоссариями, примечаниями, ключами, легендами. Как подпрыгнуло бы мое детское сердце при виде такой штуки, приютившейся на последних страницах одной из тетрадей моего отца. Читать его мысли, даже механически, слово за незнакомым словом, было бы волнительно. Были ли это такие слова, как двигатель, координаты, логарифм? Или они были меланхоличными, скучающими по дому, одинокими? Когда мне иногда попадалось арабское число, скажем, 200, я задавался вопросом: 200 что? Фунтов стерлингов? Доллары? Майлз? Сколько раз он думал о доме в тот день? Дней до того, как он оставит нас? Я обшарил окружающие полки, шкафы, ящики в поисках словаря. Я прочесала его личные вещи (картонные коробки, коричневые конверты, бумажные пакеты, карманы брюк, виниловые бумажники, банки из-под пленки) в поисках малейшей зацепки.

хv

Растрепанный отец в очках изображен с пером в руке, его внимательные глаза закрыты в молитве. Сотни книг других поэтов тянутся вдоль стены за его спиной. Он поэт, который хочет справедливости для писателя и читателя. Тот, кто читает, как пишет, и наоборот. Что он напишет дальше? И на каком языке? Надпись: Непереводимость поэтической речи — неотъемлемый аспект ее серьезности.

xvi

Мой отец имел привычку цитировать Конфуция. В течение многих лет одной из его любимых цитат было: «Из каждых трех один будет твоим учителем».

На этом снимке он разговаривает со мной по телефону. Я нахожусь за сотни миль, не на фото. Его глаза ярки, фанатичны. Рука его жены, размытая, появляется в кадре слева, предлагая чашку чая, которую я знаю как хризантему. Позже он добавит мед, и после того, как он выпьет, несколько бумажных цветков прилипнут к его рту.

Подпись, часть нашего разговора, которую я больше всего люблю: Ты помнишь Конфуция — из каждых трех один будет твоим учителем? Сегодня я меняю Конфуция! С этого момента: Каждый является вашим учителем.

XVII

Когда мы вместе идем по коридору, мой отец указывает средним пальцем на каждую фотографию, которая не принадлежит ему. Это не твой отец, и это не твой отец, и это не твой отец. Кто эти ребята?

Он останавливается перед отцом в синем: Этот парень выглядит большой шишкой. Никогда не доверяйте крупным шишкам. Что это означает? Одна и та же рубашка, снова и снова. Если вы бедный человек, это хорошо, это практично. Если вы богатый человек, это ерунда. Ложная скромность. Отсутствие усилий.

Справедливость для кого? он хочет знать. Шенма формальный?

Затем он останавливается перед польским отцом. Этот парень похож на Мистера Славного Парня. Никогда не доверяйте Мистеру Приятным Парням. Брови черные, борода белая. Это плохой знак. Противоречивый, ненадежный. Посмотрите на рот. Целует камеру. Очаровательная лиса. Как может поэт не знать, что такое поэзия? Нет такого. Я говорю вам, что этот парень — лиса.

Взлохмаченный отец в очках последним подвергается пристальному вниманию моего отца. Одежда не очень, прическа не очень. американцы неряшливые. Но этот парень хороший парень, хороший учитель. Глаза смотрят, уши слушают. Хороший учитель знает, как учиться у других. Конфуций был таким. Да, этот парень хороший парень. Но не верь ему. Не доверяй никому.

Когда мы приближаемся к концу  зала, нас встречает звук  Сен-Санса, сыгранный моими одиннадцатилетними руками. Рядом канифоль Матери проносится по ее луку.

XVII

В первые годы моего детства, когда мы все еще делили один дом, один коридор выходил в один музыкальный зал, в нашей жизни была разного рода тишина. Была тишина многоэтажной университетской библиотеки, доступ к которой имел мой отец, а значит, и мы, его семья. Мы поднялись по лестнице на третий этаж, в учебный отдел. Здесь были все книги для детей. Эта тишина нарушалась шелестом страниц, кашлем взрослых (ибо других детей там не было), цоканьем наших ботинок по деревянным полам, тихим звуком арфы вельветовых штанин моей сестры, каждый раз ударявших друг о друга. она поднялась на новую ступеньку. Стопки книг, которые мы несли, были тяжелыми, как камни. Они давили на наши руки и приглушали звук нашего пульса.

По воскресеньям была тишина мессы, на которую нас отправлял отец, пока он оставался дома в своем кабинете. Хотя до того, как мы миновали безмолвные статуи в синих одеждах и вошли в церковь, воцарилась тишина нашей прогулки по окрестностям, вверх по холму, а затем через безмолвное поле, по которому мы срезали путь. По пути к мессе мы втроем вели себя необычно тихо. Мать, может быть, уже в молитве, была не более чем звуком надеваемого платья ручной работы. Я часто убегала вперед в поле, звук моего собственного бега тоже был какой-то тишиной. В церкви тишина всегда наступала с крошечными огоньками, а затем дымом, как только погасли свечи. Это было уменьшено песней, каждый прихожанин открывал рот. Усиленные слова священника, наши бормочущие ответы. Молитва в тишине подобна поэзии во времени. Она рассказывается в тишине, но и останавливает тишину, как поэзия рассказывается во времени и останавливает время. Разве наши головы не наполнены звуками, когда мы молимся, звуками наших собственных голосов, говорящих с Богом?

Обычная тишина, которая каким-то образом заключала в себе все остальные тишины и тем самым была нам знакома, была тишиной дома, тишиной, которой требовал наш отец. Эта тишина во многом ассоциировалась с чтением и размышлениями, наш дом был своего рода библиотекой или церковью для серьезных преданных. Якобы мы должны были молчать, чтобы наш отец думал и читал, и чтобы мы могли учиться на его примере и делать то же самое. Единственным звуком, разрешенным в доме, была музыка. Сестринская флейта, мамина скрипка, папин свист, мой рояль. Теперь мне приходит в голову, что звук, который мой отец переносил лучше всего, — музыка — был звуком, свободным от языка, и я не могу не думать, что его настойчивое требование тишины не было, как мы чувствовали тогда, тираническим стиранием наших голосов, но передышка от болтовни по-английски, этого громкого и неряшливого языка, который так посягал на него. И тем не менее, даже по-английски наш отец был словоохотлив, его голос был единственным звуком, более знакомым нам, чем музыка.

В нашей жизни не было ничего, что не изменилось бы из-за иммигрантского статуса нашего отца. Тишина и музыка не были исключением; каждая, похожая на стихотворение, была «инструментом для мышления».

xix

Пустое место на стене. Я нахожусь в положении, когда пишу стихи, получающие одобрение от других отцов, но не понятые моим любимым отцом, или стихи, ясно сообщающие моему любимому отцу, которые другие отцы критикуют как формально наивные, «поэзию идей», «не действительно стихи». Тогда я думаю: ты не мой отец, и ты не мой отец, и ты не мой отец. Я поворачиваюсь к своему биологическому отцу и пытаюсь говорить с ним на понятном ему языке. Поэзия, к которой я стремлюсь, это песня, которую он узнает.

Однако простоты этого подхода не всегда достаточно. Однажды я написал стихотворение о своем отце под названием «Деревья», центральным образом которого была груша. Он весьма критически отнесся к стихотворению, когда оно было опубликовано в литературном журнале, и сослался на несоответствие между множественным числом «деревьев» в названии и единственным деревом в стихотворении. Стихотворение вскоре должно было быть перепечатано для государственной аттестации, и он хотел, чтобы я «исправил» название до того, как переиздание будет выпущено. Я представил контрольный вопрос: Что представляют собой деревья? Я не мог не думать о том, что большинству сдающих литературные тесты будет ясно, что «деревья» в названии означают нечто большее, чем просто одно грушевое дерево в стихотворении, и что мой буквальный отец упустил нюанс из-за его темпераменту, а не из-за того, что я написал непрозрачное стихотворение. Я отказался «исправлять» это.

Этот случай всегда стоял в моей памяти как доказательство против моего собственного заявления о написании стихов для моих возлюбленных или, в данном случае, для моего отца. Если бы я действительно написал стихотворение для него и только для него одного, разве я не «исправил» бы немедленно кажущееся несоответствие? С одной стороны, одобрение литературного журнала (не говоря уже о тестировании) мало что значило для меня перед лицом критики моего отца, и все же, когда я отказался от его предложения, я определенно служил кому-то или чему-то. Если не буквальный возлюбленный, то кто?

Возможно, вмешательство времени прояснит ситуацию.