Опыт прочтения строфы И.А. Бродского «Входит некто православный…»

Иосиф Бродский — поэт послекатастрофического опыта. Он принадлежит к писателям, которые, подобно итальянцу Примо Леви [1, c. 148], не принимали радикализма Т. Адорно и отстаивали значимость поэзии именно «после Освенцима и ГУЛАГа». Но поэзии особого качества. Содержание ответа Бродского на вызовы политического зла XX века обсуждается в Нобелевской речи и может быть сведено к двум основным положениям. Первое — защита реальности личности, индивидуальности с ее уникальностью и неповторимостью в условиях тоталитарной идеологии, почитающей личность (вспомним Маяковского) «нулем», а не «единицей». При этом поэзия, искусство и культура (а не простая грамотность) понимались и принимались именно как выразители личностного опыта: «Одна из заслуг литературы и состоит в том, что она помогает человеку уточнить время его существования, отличить себя в толпе как предшественников, так и себе подобных, избежать тавтологии, то есть участи, известной иначе под почетным названием “жертвы истории”». Второе положение связано с первым и заключается в необходимости «воссоздания непрерывности культуры», особенно тех ее форм, которые выражали «человеческое достоинство». Можно сказать, что значимость литературы как выразительницы индивидуального опыта вопреки всем идеологическим и политическим подделкам и становится главной темой лекции, где вытеснение литературы в сферу читающего меньшинства объявляется одним из преступлений против человека.

Вместе с тем в творчестве Иосифа Бродского немало строк, вызывающих превратные истолкования, ставшие почти обычными упреки в холодности, рациональности, непатриотичности, нелюбви к православию. К ним относится фрагмент поэмы «Представление», написанной в 1986 году:

Входит некто православный, говорит: «Теперь я главный.
У меня в Душе Жар-птица и тоска по государю.
Скоро Игорь воротится насладиться Ярославной.
Дайте мне перекреститься, а не то — в лицо ударю.
Хуже порчи и лишая — мыслей западных зараза.
Пой, гармошка, заглушая саксофон — исчадье джаза»
И лобзают образа
С плачем жертвы обреза…

Как сообщает Лев Лосев, этот фрагмент стал ответом Бродского на письмо «Группы православных христиан из СССР», опубликованное в журнале «Континент» под названием «Христопродавцы», а оно в свою очередь было ответом на строчки Бродского из стихотворения «Пятая годовщина»: «я не любил жлобства, не целовал иконы…». Основные образы строфы из «Представления» Лосев комментирует как «карикатуру на новообращенных изуверов, подменяющих веру ритуалом, национальным чванством и ксенофобией» [2, c. 106].

Эти строчки, как и поэма в целом, будучи одним из самых труднопереводимых текстов Бродского [3], окружены ореолом непонимания не только в иноязычной среде. Так, современный исследователь, относя Бродского, наряду с Г. Ивановым, к «метафизикам отчаяния», трактует строки как проявление «нечувствия истории своего отечества» и «незнания глубочайшей духовной культуры от отцов Церкви до русского религиозного возрождения» [4, c. 201–202].

На наш взгляд, все с точностью до наоборот: фрагмент поэмы, будучи текстом повышенной семантической плотности, является и глубоко христианским по своему духу, и поэтическим прозрением серьезного богословского уровня, и профетическим текстом (вспомним, как Бродский ценил в поэте интуицию и пророческий дар). Вместе с тем фрагмент отсылает нас к многочисленным художественным и философским текстам XIX–XX веков, выстраивая ту непрерывность культурного опыта, о которой поэт говорил в Нобелевской речи.

Попробуем понять, какое явление, какая реальность становится предметом изображения. Принято считать, что это первомайский парад как некая фантасмагория. Т. Кэмпбелл в своем комментарии разделяет два значения слова «представление», но на самом деле они переплетаются, обыгрываются оба и взаимодействуют: поэма дает нам представление о советской действительности и политической реальности как некоем театральном спектакле, разыгранном пустотой и деятелями пустоты. Спектакль начинается с уничтожения человеческого лица и вытеснения подлинной человеческой реальности: «знак допроса вместо тела», «вместо мозга — запятая». И уже в самом начале поэмы возникает смысловая игра со словами «личность», «гражданин», «представитель населенья». Это мир недочеловеков и недоличностей, где человек в конце концов редуцируется до обладателя удостоверения («гражданин, достающий из штанин») или «представителя населенья». О недочеловеческом характере изображаемого мира будет заявлено уже в первых строчках поэмы: «Председатель Совнаркома, Наркомпроса, Мининдела!». Это мир, где нет имен, а следовательно, уникальных личностей. Есть только указания должностей, которые, по всей видимости, может занять любой независимо от своих личных качеств. Это почти как Значительное лицо в «Шинели» Гоголя, тоже, кстати, лишенное имени, или пишущий пиджак чиновника в «Мастере и Маргарите» М. Булгакова.

Именно в этом контексте появляется и «некто православный», произносящий свой монолог, в котором раскрывает свою претензию на первенство, «тоску по государю», агрессию по отношению к людям иной мысли (видимо, неверующим) и ненависть к западной мысли. Требует комментария само именования героя «некто православный», где слово «православный» — прилагательное, а существительное все же не слово «христианин», а неопределенно-личное местоимение «некто». С точки зрения христианства (с этим согласятся представители всех конфессий и деноминаций), подлинно верующий не может быть «некто», это всегда «кто». Кроме того, подлинно православный не может претендовать на первенство, союз с земной властью, тем более такой античеловечной, какая изображена в поэме.

И в то же время Бродский с его глубинным чувством языка, отличающим, по его мнению, истинного поэта, очень точен: «некто православный». Что же это за персонаж? На наш взгляд, Бродский, помещающий такого персонажа в галерею недочеловеков и нелюдей, оказывается среди тех, кто следует евангельскому призыву различать духов, бодрствовать и трезвиться (Мф. 24: 4–8), отличать настоящее от подделок. Он видит в таком персонаже скорее самозванца и прельстителя, чем настоящего христианина.

Образ «некоего православного» можно понять и как один из апокалиптических символов. Этот «персонаж» получает возможность воплощения, «вхождения» в социальную реальность именно в контексте утраты чувства подлинного. В связи с этим вспоминаются пророческие книги Исайи: «Горе тем, которые зло называют добром, и добро — злом, тьму почитают светом, и свет — тьмою, горькое почитают сладким, и сладкое — горьким!» (Ис. 5: 20).

Возможно, Бродский действительно не знал святоотеческой традиции, но всегда ли обязательно такое знание? Не видим ли мы, как часто такое «знание» оборачивается начетничеством? Не гораздо ли важнее точность интуиции и угадывания смысла? Например, в святоотеческой литературе нередки высказывания о гордеце, которого отличают «громкий голос, гордая речь, строптивый с горечью ответ, гордая и подвижная походка, неудержимая говорливость». Бродский близок к этому пониманию.

Русская литература и философия знает свои образы самозванцев, лжепророков и разного рода антихристов. В частности, в качестве одного из истоков «некоего православного» можно назвать «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории» В. С. Соловьева. Один из участников разговора, г[-н] Z говорит о конце всемирной истории так: «Несомненно, что то антихристианство, которое по библейскому воззрению — и ветхозаветному, и новозаветному — обозначает собой последний акт исторической трагедии, что оно будет не простое неверие, или отрицание христианства, или материализм и тому подобное, а что это будет религиозное самозванство, когда имя Христово присвоят себе такие силы в человечестве, которые на деле и по существу чужды и прямо враждебны Христу и Духу Его» [5, с. 708].

К числу важнейших литературных источников образа Бродского можно отнести роман Ф.М. Достоевского «Бесы» и, в частности, проект нигилиста Петруши Верховенского сделать духовно омертвевшего Ставрогина с его «каменной маской вместо лица» религиозным лидером русского народа, то ли Иваном-Царевичем (не отсюда ли Жар-птица?), то ли русским аналогом римского первосвященника: «Папа будет на Западе, а у нас будете вы!»

Выстраивая преемственность образов поэмы Бродского с демонологией русской литературы, нельзя не вспомнить «чью-то тень без лица и названья», мелькающую на карнавале ряженых гостей из 1913 года в «Поэме без героя» А. Ахматовой. Те же неопределенность, отсутствие лица и имени, хаос, путаница.

Строфа из поэмы Бродского «Представление» отсылает нас и к западноевропейским и американским философским текстам XX века, демонстрируя верность поэта всемирной отзывчивости и общечеловеческому характеру вершин русской культуры. Первая философская ассоциация, возникающая в связи с этим образом, — Das Man М. Хайдеггера, понятие, введенное философом в «Бытии и времени» (1927) и означающее неподлинность, анонимность, безликость, человека, желающего стать как все и перестающего быть самим собой.

Интуиция Бродского обнаруживает также близость к идеям ученицы Хайдеггера Ханны Арендт, которая писала в своей книге «О насилии»: «И в военном, и в революционном действии исчезающая ценность — индивидуализм; вовлеченность в группу — требование проявить какое-то действие, которое оборвет его связи с добропорядочным обществом» [6, с. 78].

Арендт принадлежат также замечательные рассуждения об образе парии, созданном еврейскими поэтами и писателями (от Шлемиля Генриха Гейне до «человека доброй воли» Кафки). Этот образ содержит «новую идею человека» — «человек как самодержец в царстве духа», составляющую «скрытую традицию» европейской культуры [7, с. 59]. В результате возникает перевертыш: «Шлемилем становится уже не пария, презираемый обществом, а живущие в жесткой иерархии. Поскольку то, чем их щедро наделила природа, они променяли на идолов общественных благ» [7, с. 64]. Не является ли и Бродский с его нелюбовью к разного рода групповой общности и идентичности, называвший себя «христианином-заочником», одним из последователей этой скрытой традиции? И любопытную параллель к позиции христианина-заочника и критике поддельного христианства можно усмотреть в стихотворении Наума Коржавина «Последний язычник. Письмо из VI века в XX» с его критикой упрощенных «подчищенных истин» и сознанием своей большей близости ко Христу.

Говоря о западноевропейских параллелях, нельзя забыть одну из любимых книг Бродского — «Открытое общество и его враги» К. Поппера и содержащуюся в ней критику тоталитарных тенденций в европейской философии, начиная с «наилучшего государства» Платона, которое на самом деле было реконструкцией «древних форм племенной жизни», исключавшей литературу и поэзию [8, с. 88]. И мечты «некоего православного» у Бродского подчеркнуто архаичны: «жар-птица», «тоска по государю», «скоро Игорь возвратится…».

Итак, глубинное содержание интересующего нас фрагмента поэмы Бродского — восстановление представления о подлинной личности в условиях идеократии, политического зла и порожденного им массового сознания с его презрением к искусству. От поэмы «Представление» тянутся нити к эссе поэта Less than One («Меньше единицы»): «Жил-был когда-то мальчик. Он жил в самой несправедливой стране на свете. Ею правили существа, которых по всем человеческим меркам следовало признать выродками. Чего, однако, не произошло».

Тем не менее, это содержание все еще не для всех очевидно. И дело, как нам кажется, вовсе не в усложненности поэтического языка Бродского. Так, например, Вяч. Ив. Иванов в своей публицистике периода Первой мировой войны предупреждал об опасности истощения онтологического чувства личности, «духовного обезличения» [9, c. 100]. Причиной своеобразной глухоты к «вести» Бродского о реальности личности можно назвать и отсутствие в России теологии культуры. Что-то близкое к такой теологии находим в суждениях Сергея Фуделя и отца Александра Шмемана, но они высказывались в пространстве маргинальных жанров (письмо, дневник). Не было и возможности широкого обсуждения этих идей. В частности, Сергей Фудель писал: «Человеку в искусстве могут посылаться какие-то откровения божественной правды. Больше того, надо честно признать, что, благодаря великому оскудению религиозной жизни, слова и художественные образы некоторых писателей — ну, скажем, Тютчева, Лермонтова, Лескова. Пастернака или Экзюпери, как бы возмещают это оскудение» [10, с. 482].

Таким правдивым словом и подлинным богословием и дышит знаменитая поэма Бродского и строфа о «некоем православном». Тоталитарные идеологии пытались уничтожить, подавить личность, однако сделать это, как показывает независимая русская литература, невозможно: подлинная личность, ее слово и культура — это особая реальность, уходящая в бесконечность. Наша задача — адекватно прочитать эти тексты, чтобы такое чтение стало событием жизни и чтобы, в частности, однажды не проснуться в страшной реальности «Москвы-2042» В. Войновича, под опекой какого-нибудь отца Звездония, еще одного воплощения «некоего православного».

Литература

1.

Делл`Аста А. В борьбе за реальность. Киев: ДУХ I LIТЕРА, 2012.

2.

Лосев Л. Иосиф Бродский. Опыт литературной биографии. М.: Молодая гвардия, 2011.

3.

Кэмпбелл Т. Трудности перевода стихотворения Иосифа Бродского «Представление» с русского на английский // [Электронный ресурс.] URL: http://www.vavilon.ru/metatext/mj53/campbell3.html (дата обращения 24.05.2015).

4.

Закуренко А. Возвращение к смыслам. Старые и новые образы в культуре: опыт глубинного прочтения. М.: Изд-во ББИ, 2014.

5.

Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. 2-е изд. Т. 2. М.: Мысль, 1990.

6.

Арендт Х. О насилии. М.: Новое издательство, 2014.

7.

Арендт Х. Скрытая традиция. М.: Текст, 2008.

8.

Поппер К. Открытое общество и его враги. В 2 т. Т. 1. М.: Феникс, Международный фонд «Культурная инициатива», 1992.

9.

Иванов Вяч. И. Легион и соборность // Иванов Вяч. Родное и вселенское. М.: Республика, 1994. С. 96–101.

10.

Фудель С.И. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 1. М.: Русский путь, 2001.

Темы: литература, поэзия, христианство

что не так с этим фильмом? – Православный журнал «Фома»

Приблизительное время чтения: 5 мин.

—

100%

+

Код для вставки

Код скопирован

Иногда труднее всего бывает увидеть то, что лежит под самым носом. Примерно так получилось у меня с фильмом «Один дома». Много лет я видел в нем все, что угодно, кроме главного смысла этой рождественской сказки. Хотя, смысл ее заботливые авторы (очевидно, как раз для таких, как я) специально вынесли в название фильма. Но чтобы правильно прочитать два этих простых слова, мне понадобилось почти четверть века.

Сначала я воспринимал фильм как современный вариант рассказа О. Генри «Вождь краснокожих», переделанного в рождественскую историю. У О. Генри речь идет о том, как один энергичный мальчишка может довести до сердечного приступа двоих незадачливых взрослых меланхоликов, в недобрый для себя час решивших заняться похищением детей. В фильме «Один дома» маленький герой точно так же выходит на тропу войны с тупыми взрослыми бандитами и тоже ведет эту войну классическими индейскими методами – хитроумные ловушки, засады, самострелы, капканы и прочая следопытская атрибутика. А поскольку в рождественской истории обязательно должна быть какая-то мораль, к этому экшену про малолетнего Рэмбо сценаристы пристроили нравоучительный сюжет: мальчик плохо себе ведет, его наказывают, он обижается и говорит своим домашним: «Хоть бы вас всех не стало». Далее, чудесным образом это его пожелание исполняется, он остается в доме совершенно один, переживает серьезные испытания и в итоге приходит к выводу, что главная ценность для человека – это его семья.

Короче, обычная, хорошо сделанная комедия положений с легким оттенком нравоучительности, о чем тут еще говорить?

А говорить есть о чем и даже очень.

Теперь я вижу в этом фильме еще один смысловой пласт, на мой взгляд, главный и настолько очевидный, что его можно и не заметить как раз в силу этой очевидности.

Главный герой – мальчик Кевин – оказался дома один совсем не тогда, когда его суетливая семья впопыхах забыла о нем, собираясь на самолет. Он просто – один дома. Один среди родных людей, которые почему-то отвергли его, отказались делить с ним тепло и радость взаимного общения. Он один, хотя рядом братья и сестры, милая мама и мужественный отец. Но что в этом толку, если братья и сестры способны его только унижать, а родители вечно заняты своими делами и обращают на Кевина внимание, лишь когда он пытается защитить себя от издевательств старшего брата, негодяя и лицемера, да и в этих случаях все заканчивается тем, что родители неизменно встают на сторону обидчика.

И речь ведь идет не о каком-то замкнутом ребенке, не умеющем выстраивать отношения с другими людьми. Главный герой фильма открыт для дружбы и нормального общения. Он способен мгновенно находить общий язык с совершенно незнакомыми людьми – от хозяина сети магазинов игрушек до бездомных в Центральном Парке. Он легко адаптируется в самых неожиданных ситуациях, искренне выражает свои мысли и чувства, готов прийти на помощь, проявляет уважение к другим, дорожит уже сложившейся дружбой.

Даже после возвращения семьи домой, радостной встречи, маминых обнимашек и взаимных признаний в любви, мальчик тут же получает привычную порцию насмешек и издевательств. Напомню суть конфликта: семья внезапно приезжает из другого города, мама беспокоится о том, что по дороге не успели купить молока для завтрака. Кевин, желая порадовать родных, говорит, что уже сходил в магазин и купил продукты. И тут начинается сцена, которая в полной мере раскрывает название фильма. Вместо элементарной благодарности самые близкие люди выливают на него очередную порцию унизительных реплик:

— Я сходил вчера в магазин.

— Ты? В магазин?

— Да. Я принес молоко, яйца и ополаскиватель для белья.

— Что? Ты шутишь?А чем ты ещё занимался, пока нас не было?

— Он просто болтался.

— Он ходил в магазин? Да он не может даже шнурки завязать. Поверить не могу!

Все. Кевин снова один дома. Настоящее одиночество начинается для него с приездом родителей, братьев и сестер. И лишь во время их отсутствия Кевин может жить нормальной жизнью человека, ищущего любви и отдающего свою любовь тем, кто готов ее принять.

Наученный собственным горьким опытом отвержения в семье, он хорошо понимает других людей, отвергнутых близкими. Старик-дворник, которого сын много лет назад за что-то вычеркнул из своей жизни, бездомная женщина-голубятница, с сердцем, разбитым несчастной любовью и предательством – эти сломленные, давно уже потухшие взрослые люди вдруг чудесным образом начинают оживать, когда в их жизнь входит Кевин, с его немудреными, но искренними словами поддержки. И в какой-то момент вдруг понимаешь, что не слова были для них главными, а любовь и сострадание этого жизнерадостного, не по годам мудрого мальчика.

…Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же. В фильме «Один дома» показана парадоксальная ситуация, когда главный герой готов оказывать милость своим родным, но они с каким-то иррациональным упорством не желают ее принимать. И тогда он отправляется на поиски тех, кто готов стать ему ближними, то есть – принять его любовь и заботу.

В рождественской истории обязательно должно присутствовать чудо. И мне думается, таким чудом в фильме оказался сам Кевин – его чистая душа и сердце, открытое для каждого, кто нуждается в помощи.

В финале первой части Кевин, радостно улыбаясь, смотрит из окна, как к старику-соседу, внявшему его советам, приехал сын с женой и внуками, как одинокий человек, наконец, обретает семью. В финале второй серии, оставив семью в отеле потрошить заработанные им подарки, бежит в парк к бездомной женщине, чтобы поздравить ее с Рождеством и подарить ей елочную игрушку-горлицу как символ своей дружбы.

Ближними для него оказались те, кому было еще более одиноко, чем ему самому, и кому Кевин помог вырваться из плена этого одиночества. А у себя дома он по-прежнему остался один.

Вот такой смысл увиделся мне в этом старом рождественском фильме. И еще показалось, что его авторы хотели сказать зрителям: «Люди, оглянитесь вокруг, нет ли и в вашей семье тех, кто живет один дома, подобно Кевину? Вдруг и среди ваших близких найдутся те, кого вы почему-то отвергли, обрекая на одиночество в кругу собственной семьи. Смените гнев на милость, дайте им возможность любить вас и быть любимыми вами».

Сам Бог сказал …Нехорошо человеку быть одному. И уж совсем нехорошо, когда человек оказывается один дома, среди родных ему людей.

Часть II: Интервью с Чарльзом Аджалатом о православном единстве в Америке

Кевин Аллен

KA: Этот вопрос, я не знаю, может показаться немного спорным, но позвольте мне его задать. Откровенно говоря, Чарльз, как вы думаете, насколько финансовая поддержка, поступающая из Северной Америки, связана со всем этим продолжающимся контролем?

CA: Я не думаю, что по большей части это вопрос денег. Я думаю, что многие материнские церкви думают, что их положение либо в мировом Православии, либо в их регионе мира, например на Ближнем Востоке, будет ослаблено, и это повредит православным христианам в этой части мира или в мире. общий. Я верю, однако, что истина противоположна: все Православие будет укрепляться по мере укрепления и объединения Северо-Американской Церкви.

KA: Эта идея о том, что Православие в Северной Америке является диаспорой, была отвергнута православными епископами SCOBA на Лигонье в 1994 году, не так ли?

CA: Да. Один из самых прекрасных моментов, которые я помню, это когда, упокой Господь его душу, архиепископ греческой православной церкви Иаков встал в Лигонье и воскликнул: «Мы не диаспора. Давайте объявим себя епископальной ассамблеей». Он говорил правду о том, что не является диаспорой, хотя это было спорным утверждением из-за заявления Вселенского Патриархата о диаспоре, и он говорил правду о том, что на самом деле SCOBA должна быть «епископской ассамблеей», термин, использовавшийся материнскими церквами в XIX в.90 и 1993 предсоборные конференции по подготовке Вселенского Собора.

KA: Все ли епископы, присутствовавшие в Лигонье, подписали заявления о миссиях, евангелизации и единстве? И расскажите, что было после встречи.

CA: Что ж, епископы подписали два заявления о миссии, евангелизации и единстве, и эти заявления для любого, кто их читает, не должны вызывать споров. Это прекрасные заявления о цели и миссии церкви.

Эти заявления вместе с подписями архиереев можно увидеть или получить, приобретя брошюру «Начало новой эры», в которой также содержатся другие документы об административном единстве, в том числе упомянутая мною статья архиепископа Финляндского Павла и предварительная -соборные документы. Возможно, вы могли бы сделать перекрестную ссылку на них на своем веб-сайте.

Насколько я понимаю, ответ на вторую часть Вашего вопроса, заключается в том, что после встречи Вселенский Патриарх оказывал давление на подведомственных ему архиереев, чтобы они отозвали свои подписи под документами, что якобы и было сделано. И многие считают, что отставка архиепископа Иакова тоже была следствием Лигонье.

KA: Проводился ли какой-либо другой официальный созыв Конференции Епископов с конкретной целью продвижения к единству с 1994 года?

CA: К сожалению, нет. За прошедшие 13 лет состоялись еще две конференции епископов, но на них не обсуждался важнейший вопрос административного единства. На самом деле юрисдикции, выступающие против быстрого продвижения к такому единству, настаивают на том, чтобы даже слово единство не упоминалось в их заявлениях.

KA: Итак, какие юрисдикции, по вашему мнению, говорили и говорят открыто в пользу или в поддержку Североамериканской православной церкви и какие подчеркивают препятствия?

CA: Ну, я думаю, что ПЦА, Православная Церковь в Америке и самоуправляемая Антиохийская Православная Архиепископия являются одними из основных сторонников, хотя есть и другие сторонники. И что нам нужно сделать, так это заставить всех их говорить еще больше.

Поскольку Лигоньерская конференция, первая архиерейская конференция, стала историческим поворотным моментом для Православной Церкви на этом континенте, я призываю ваших слушателей получить и просмотреть копию захватывающего видео, снятого о Лигоньерской встрече, где вы увидите практически все епископы, выступающие за такую ​​Церковь. Его также называют «Начало новой эры».

Что касается второй части вашего вопроса, я не уверен, что какая-либо юрисдикция публично выступила бы против единства, хотя в частном порядке даже очень важный нынешний иерарх SCOBA утверждает, что такое административное единство сейчас не нужно или невозможно. Я думаю, что зачастую препятствия административному единству носят более тонкий характер, чем прямой отказ от этой идеи. Иерархи, выступающие против единства, не допускают откровенных дискуссий, направленных на достижение единства, либо выступают за отсрочку, что люди не готовы или не хотят этого. Или утверждать, что мы уже одна церковь, нам не нужно административное единство, так как мы можем причащаться в церкви друг друга и так далее.

KA: Ладно, не хочу вас смущать, но вы сказали мне вне эфира, что Вселенский Патриарх, нынешний, когда он был митрополитом, сказал, что в США нет поддержки православному единству. Не правильно ли сказать, что Вселенский Патриархат и подчиненные ему в Северной Америке не являются на практике сторонниками административного православного единства, по крайней мере, в настоящее время? И как вы считаете, правильная ли оценка Вселенского Патриарха об отсутствии поддержки на местах?

CA: Ну, я сказал вам вне эфира, что когда Вселенский Патриарх Варфоломей был митрополитом, еще в 1991 году, он сказал мне в Канберре, Австралия, что он не верит, что люди в Северной Америке хотят административного единства здесь столько, сколько я сделал. Тогда я сказал ему, что, по моему мнению, их гораздо больше, чем он подозревал, и я думаю, что с тех пор это число значительно увеличилось. Я не знаю, какова его позиция сегодня. Может быть так же, может и нет. С другой стороны, я думаю, что отчасти он прав. Другими словами, многих православных волнует только то, что происходит в их собственном приходе, и они даже не знают о своих православных братьях и сестрах в других юрисдикциях. Так что предстоит много работы. Надеюсь, иерархи будут поощрять такую ​​работу и поощрять прямые дискуссии о том, как достичь этого административного единства. Но, как я уже говорил, не все подходят к этому вопросу таким образом.

KA: Ну, я знаю, что вы хотите быть политкорректным и все такое, но, по вашему мнению, Вселенский Патриарх сделал что-нибудь структурно, что помешало бы или противоречило любому такому будущему административному единству в Америке?

CA: Я не уверен, что вы имеете в виду. Я могу придумать две вещи, которые не помогут иметь в будущем единую административную структуру. Во-первых, Вселенский Патриархат изменил отношения своих епископов в Северной Америке и сделал их митрополитами, а не немитрополитами, усилив административный контроль, а не двигаясь в противоположном направлении, как это сделали другие материнские церкви. Но, надеюсь, в конечном итоге это не помешает будущему административному единству. Вы, наверное, также думаете о том, что Вселенский Патриархат вывел из-под юрисдикции Греческой Православной Архиепископии страну Канаду, тогда как антиохийцы и ПЦА, в том числе, включают Канаду. Опять же, это бесполезно, но я думаю, что пошаговые реализации в решении каждой проблемы можно сделать, и это не должно ничего мешать.

KA: Теперь я говорю это без всякого неуважения. А у Вселенского Патриархата в нынешнем Стамбуле, Турция, что там осталось, может быть, 3000 православных?

CA: Я думаю, что число, которое я слышал, составляет около 2000, может быть, меньше.

KA: Что ж, без власти над церквями в этой так называемой «диаспоре», разве этот древний патриарший престол и ему подобные не имели бы меньше влияния?

CA: Нам нужно вместе найти конструктивную роль для Вселенского Патриархата, одновременно укрепив и сделав административно независимой здесь единую Церковь. Православная Церковь именно потому, что это семья церквей, нуждается в ориентире, и Вселенский Патриархат может его предоставить.

Мы семья церквей, которые поддерживают друг друга и являются единым целым. Поместная церковь есть полнота веры. Национальная Православная Церковь – это полнота веры, а интернациональная Православная Церковь – это полнота веры. В нашей экклезиологии 1+1+1=1 каждый уровень и вся Церковь есть полнота веры. С другой стороны, в католицизме 1+1+1=3 интернациональная церковь состоит из своих компонентов; каждый уровень не является целым.

Теперь в этом контексте мы должны понимать, что мы являемся частью всемирной Православной Церкви и что мы хотим одновременно поддерживать и иметь видение для Церкви во всем мире, даже когда мы продвигаемся, даст Бог, к административно единой Североамериканской церкви.

KA: Известный канонист Александр Боголопев сказал: «В прошлом основание новой церкви происходило чаще всего без согласия материнской церкви. Канонические отношения обычно разрывались, а иногда и отлучалась новая церковь. Позже, однако, у материнской церкви не было другого выбора, кроме как признать независимость отделившейся церкви». Не могли бы вы прокомментировать?

CA: Ну, некоторые говорят, как вы предполагаете, что есть два пути к административному единству, эволюция, развитие здесь к единой административной структуре и революция, просто провозглашение автокефалии. Я думаю, что ответ, вероятно, находится где-то посередине и идет скорее по пути эволюции. Я думаю, что прямое и откровенное обсуждение вопросов и понимание преимуществ административного единства здесь для всех по обе стороны Атлантики — это то, что должно произойти.

Вы знаете, проблема в том, что люди отказываются обсуждать это даже на иерархическом уровне. Вот что, к сожалению, заставляет людей говорить, давайте сделаем революцию, и я не думаю, что это хорошо.

KA: Ну, я не имею в виду обсуждение мятежа, но опять же, у нас здесь гипотетическая академическая дискуссия, так что, надеюсь, мы поняли все вопросы. Есть ли что-нибудь юридически, согласно федеральному закону США, что может помешать американской православной юрисдикции объявить себя автокефальной? Я имею в виду, насколько я понимаю, единственным рычагом воздействия, который могла бы иметь материнская церковь, было бы непризнание или отлучение от церкви. И я не преуменьшаю их важность, но разве жизнь не будет продолжаться как обычно? Я имею в виду, что мы слышали, что в конце концов материнская церковь должна признать независимость отделенной церкви.

CA: Ну, я не знаю, что на это ответить, Кевин. Прежде всего позвольте мне сказать, что мы, христиане, хотим единства церкви на всех уровнях. Христос сказал: «Да будут они один Отец, как и мы одно». Таким образом, должны быть найдены лучшие пути, чем вызывающие разделение, даже на исторически короткий период. Но если, как вы говорите, это только гипотетически и вы спрашиваете меня как юриста, то единственный светский юридический блок, который я могу придумать в Северной Америке, связан с вопросом контроля над недвижимым имуществом и активами отдельных церквей, но в конечном счете, если это запланировано, это обычно не препятствие, которое нельзя преодолеть.

Но я хочу подчеркнуть, что правильно думать не о революции, а о том, чтобы все признали реальность и преимущества административно единой Североамериканской церкви. И самое главное, Кевин, осознать, что такая церковь неизбежна и ее нужно планировать вместе, в единстве, а не в дисгармонии. Мы не можем продолжать прятать голову в песок. Мы должны разобраться с проблемой.

КА: И я, кстати, лично не спорю, что это правильный путь. Я просто хотел бы заявить для протокола, что, как американцы, мы склонны быть немного более нетерпеливыми.

CA: Ну, я думаю, важно, чтобы материнские церкви понимали это, потому что, к сожалению, все больше и больше людей говорят это, что оказывает давление на их иерархов.

КА: Первые четыре Вселенских Собора не только признали в принципе Церковь, состоящую из нескольких административно самостоятельных поместных Церквей, в отличие, как вы указали, от римско-католической модели, но и учредили и утвердили новые поместные церкви, количество которых никогда не было и никогда не было ограничено. Верно?

CA: Если вы посмотрите на историю Церкви, то изначально, по мере роста Церкви, существовало четыре центра административной власти: Рим, Александрия, Антиохия и Иерусалим: первые три, потому что они были центрами светского мира, и четвертый, потому что это был Святой город. И затем, когда Константин создал Константинополь в четвертом веке, Константинополь занял свое место после Рима в так называемых диптихах, порядке, в котором поминают глав церквей Православных Церквей. Когда Рим покинул остальную церковь, Константинополь стал «первым среди равных». И уж точно православная традиция признавала создание административно самостоятельных церквей (даже в период вхождения Рима в состав Церкви), таких как Грузия, Россия, Сербия, Болгария, Румыния, Кипр, Греция и т. д., не говоря уже об автономных Японская и финская церкви как пример.

KA: Является ли проблема сложной проблемой канонического права, где нет четких указаний о том, как основать новую поместную церковь?

CA: Думаю, интерпретация канонов не была бы такой сложной, если бы не культурный и политический аспекты. Однако по вопросу о канонах материнские церкви не пришли к соглашению относительно того, может ли автокефалия (полная независимость) или автономия (полунезависимость) быть провозглашена материнской церковью, ответственной за дочернюю церковь, или же Вселенский Патриархат и/или все другие церкви также должны согласиться.

Но одна вещь, которая очень нужна мировому Православию, это идея, выдвинутая митрополитом ФИЛИППОМ, а именно, что у православных должна быть постоянная комиссия всех Православных Церквей, может быть, в Женеве, я бы даже сказал, может быть, в Нью-Йорке. , где православные могут вместе общаться на бытовые темы и быть свидетелями окружающих их культур.

KA: Ну, я просто мирянин, который слышит это и работает над этим в своем собственном мыслительном процессе, но мне кажется маловероятным, что материнские церкви или Вселенский Патриархат добровольно предоставят автокефалию, что случалось редко. Вы не согласны с такой оценкой?

CA: Ну, это сложный вопрос. Вы знаете, как я думаю об этом, Кевин, ПЦА — автокефальная церковь. Это означает, что они могли издать томос (декларацию) об автокефалии всем Православным Церквам в Северной Америке, которые хотели ее принять. Так что это может быть одним из способов. Я имею в виду, что Москва предоставила им автокефалию. Возможно, вы правы, хотя мне хотелось бы верить, что все епископы материнских церквей желают лучшего для всей Церкви. Конечно, интересы каждой церкви неодинаковы, и есть культурные, политические и другие проблемы, но я думаю, что реальная потребность в том, чтобы православные иерархи здесь, вместе со своими зарубежными коллегами, напрямую обсуждали вопросы и создавали структуры, которые приносят пользу всем.

И, что не менее важно, я думаю, что миряне во всех юрисдикциях должны встать и продолжать нести это послание своим архиереям и одновременно работать вместе на местном и епархиальном уровне, придавая практический смысл грядущему административному единству.

Я думаю, что лучшим путем может быть не создание автокефальной церкви немедленно, а в рамках этих дискуссий побуждение тех, кто готов работать в направлении административного единства, начать интегрировать свои отделы религиозного образования и молодежного служения и так далее и иметь общий голос в Вашингтоне, округ Колумбия, и даже проводить совместный конгресс мирян и духовенства своих юрисдикций.

Если у вас есть это единство на практике на административных уровнях Церкви, то будет намного легче когда-нибудь иметь автокефальную Церковь, потому что верующие, которые также не поняли этой ситуации, будут обучены единству Церкви. Церковь.

КА: Кто возглавит административно единую Церковь и что будет со всеми остальными архиепископами и епископами, которые уже существуют?

CA: Что ж, с ними ничего не случится, если они будут архиепископами или епископами. Что касается руководства, новая церковь установит правила избрания предстоятеля. Например, в ПЦА голосуют духовенство и миряне, и если один кандидат на первом балете получает две трети голосов, то этот человек является предстоятелем этой автокефальной церкви. Если никто не набирает двух третей, то избирает Священный Синод ПЦА. По румынскому маршруту избираются миряне и духовенство. И на многих, если не на большинстве Синодов, членов Синода избирают. Вы можете иметь все виды механизмов. Что наиболее важно, так это иметь синод с обязательными полномочиями, возможно, сначала временный синод с чередующимся президентством, сохраняющим существующее управление каждой юрисдикции и отношения с ее материнской церковью, и, в конечном итоге, единую административную структуру со своими собственными правилами для таких выборов.

KA: Вы слышите, как говорится: «Будьте терпеливы. У нас сейчас гораздо больше общеправославной активности на уровне духовенства и мирян, просто подождите, пока этот процесс созреет, и единство придет само собой». Вы согласны или не согласны с этим?

CA: По большей части я не согласен. Я думаю, что в этом есть доля правды, но вы знаете, Кевин, как я уже указывал, я считаю, что административное единство должно идти и снизу, от народа, и сверху, от иерархов, одновременно. Эти двое питаются друг другом. Что касается времени, конечно, это зависит от Бога, но Он действует через нас. Церковь существует на этом континенте более 200 лет, а как полностью организованная совокупность юрисдикций – более 100 лет. И мой опыт решения любой сложной проблемы показывает, что отстаивание отсрочки часто является способом убить идею.

Как сказал митрополит ФИЛИПП, православное административное единство в Северной Америке неизбежно. Итак, как я уже говорил, вместо того, чтобы прятать голову в песок по этому вопросу, как это, кажется, делают некоторые церкви, им следует активно обсуждать с североамериканскими православными юрисдикциями, как добиться выгоды для материнских церквей и дочерние церкви обе хотят.

Конечно, проблемы непростые, и, возможно, придется идти на компромисс со всех сторон, но это определенно не невозможно. Мы знаем, что невозможное для людей возможно для Бога. И мне кажется ясным, по крайней мере, мне, что Бог хочет единства Своего народа и хочет, чтобы Его Церковь была административно объединена здесь, чтобы изменить культуру вокруг нее, даже когда мы пытаемся заставить Бога изменить нашу собственную жизнь через Иисуса Христа.

Меня беспокоит Кевин, и я думаю, что беспокоит многих, что все это промедление иерархов, и даже некоторых клириков и мирян, не признавая исторической неизбежности этой административно единой Церкви, обрекает многих православных христиан на становятся иноверцами, или атеистами, или агностиками, теми, кто оставил бы Церковь, когда они не могли бы этого сделать иначе, если бы они могли видеть Церковь во всей ее полноте и исторической реальности, что затемняется отсутствием административного единства.

Хочу пояснить: православное единство, Кевин, не панацея от всех наших проблем. Но я думаю, что это важное дополнительное препятствие. Я думаю, что это препятствие не только для людей в Церкви, которые будут уходить из нее, но и для людей, которые не в Церкви, которые не могут видеть Церковь и хотели бы прийти в нее. И я думаю, что за все это мы все, включая иерархов, должны будем ответить перед Богом, как мы должны будем ответить Ему за то, почему мы спрятали эту драгоценную жемчужину.

KA: Я слышал, что реальная проблема с единством на североамериканском континенте не столько в материнских церквях, сколько в североамериканских иерархах: если бы они действительно хотели добиться единства, они могли бы Это.

CA: Я думаю, что проблема как с иерархами здесь, так и за границей. И мне труднее всего понять иерархов здесь, которые не поддерживают смелые новые инициативы.

KA: Что мы, православные верующие из Северной Америки, можем сделать, чтобы изменить эту довольно удручающую нынешнюю ситуацию?

CA: Что ж, Кевин, прежде всего не впадать в депрессию, а молиться. Я твердо верю, что Писание учит, что много может горячая молитва праведных людей. Бог осуществит административное единство Северной Америки. Это неизбежно, так что не будем впадать в депрессию. Давайте молиться.

И второе – проявлять личную активность, устно поднимать в каждый возможный момент, на всех возможных форумах, всех нас необходимость и совместной работы, и административного единства Церкви. И мы можем сделать это, сосредоточив внимание на Северной Америке, в то же время гордясь своими корнями и помогая нашим материнским церквам и Православной Церкви во всем мире.

Не знаю, может быть, кто-то должен организовать интернет-кампанию и собрать десятки тысяч подписей с просьбой к нашим иерархам здесь и за границей осуществить сейчас православное единство. Это, безусловно, ответит, Кевин, на вопрос, хотят ли православные верующие Северной Америки такого единства.

Но, в-третьих, помимо молитвы, помимо активности в любой момент, нам нужно претворять в жизнь православное единство. Нам необходимо познакомиться с православными из других юрисдикций. А что касается нашего прихода, нам нужно, чтобы наш приход имел отношения с сестринскими приходами в других юрисдикциях и знакомился с ними.

И, слава Богу, все верные могут поддержать тот снежный ком, который у нас скатился из всех этих общеправославных служений, таких как Международные православные благотворительные организации и Православный миссионерский центр, Проект Мексика и Соборная пресса, Древняя вера Радио, и Православная Сеть, и Православное Христианское Содружество и т.д. и т.п. Все это замечательная деятельность. Нам нужно, чтобы их было больше. Мы одна Церковь. Давайте провозгласим это миру. Как сказал митрополит ФИЛИПП в том ролике, который, я надеюсь, посмотрят ваши слушатели:

«Будущее принадлежит нам. Будущее за нашими детьми и внуками, и Православная Церковь, пожалуй, не такая яркая где-либо еще в мире».

Возвещаем Евангелие Иисуса Христа и полноту веры, существующую в Его Церкви.

KA: Большое спасибо за откровенность и откровенность.

CA: Мне кажется, что часто мы не были так откровенны, как следовало бы. Вы задали несколько довольно пронзительных вопросов, и я думаю, что, возможно, мы все имеем право, по крайней мере, обсудить ответы.

Предоставлено

апрельским номером журнала The Word за 2008 г.

Вернуться к Список статей Word .

Глава Украинской Православной Церкви США критикует Московского Патриарха Кирилла, Путина обнаружил, что колеблется между двумя эмоциями: шоком и опустошением.

Не то, чтобы его удивила давняя напряженность между двумя странами. Разногласия между Россией и Украиной распространяются даже на религиозную сферу: в конце 2018 — начале 2019 года православные христиане Украины провозгласили независимость или автокефалию от православного патриархата в России. Православная церковь в Константинополе незамедлительно приступила к признанию независимости Украинской православной церкви, в то время как русские православные лидеры отказались. Результат: две противоборствующие православные фракции в стране.

Но наблюдение за тем, как такая напряженность переросла в вооруженный конфликт со смертельными последствиями для Украины и ее народа, разорвало сердце архиепископа Даниила.

«Я приехал в Соединенные Штаты Америки в 1995 году, сразу после распада Советского Союза», — сказал он в четверг (24 февраля) в интервью Religion News Service с Лью Нескоттом-младшим, независимым продюсером, освещающим религию и политика. «Я пережил образы танков, идущих по Москве и падения Советского Союза.

«Сейчас, 30 лет спустя, я живу образами российских танков, которые идут по улицам, через суверенные границы Украины», — сказал архиепископ.

Интервью ниже, отредактировано для увеличения длины и ясности.

В первые выходные февраля вы отправились с пастырским визитом в Киев. Должно показаться, что это произошло год назад.

Абсолютно. Когда я был в Киеве, я остановился в гостинице совсем рядом с Михайловским собором. Я узнал балкон, где CNN делала прямую трансляцию по телевидению — в отеле, где я остановился. Я позвонил своему другу, который живет в монастыре, монаху. Я сказал: «Как дела? Что творится?» Он прислал мне изображения средств массовой информации по всему монастырю Святого Михаила, пытающихся получить как можно больше освещения.

Пока мы разговаривали, он сказал: «Ты слышишь — взрывы на заднем плане?» Вероятно, это было в нескольких километрах оттуда, и они могли их слышать.

Находясь в Киеве в начале февраля, люди были на пределе. Думали о возможности провокации со стороны русских, но полноценного вторжения никто не ожидал. Теперь наши западные союзники и разведка США говорят — и во многих новостных сетях — что это возможно, русские сделают это. Но вы знаете, мы живем в 21 веке; кому хочется верить, что посреди Европы, на Украине, кто-то предпримет действия, которые предпринял он?

Только что закончил разговор с нашими семинаристами — у нас их семеро из Украины, которые живут в семинарии (в США). Они говорят мне, что их родители боятся выходить на улицу. Бомбы бросают. Самолеты летят. Взрывы повсюду. Моя мама живет на западе Украины и говорит, что сегодня не смогла купить хлеба. Аптеки пустые. Люди стоят в очередях, люди пытаются подобраться как можно ближе к польской границе.

Насколько я понимаю, вы разговаривали с митрополитом Православной церкви Украины Епифанием через несколько часов после начала вторжения. Как он и что он тебе сказал?

Я связался с ним через мобильные устройства и попытался узнать, как обстоят дела в Украине. Мое сообщение дошло до него сегодня около 4 часов утра. Я получил от него ответный звонок, а затем, позже, я говорил с ним во второй раз. Он в Михайловском соборе, в своих кабинетах. Он сказал мне, что у него хорошее здоровье. Он стоит с архиереями, духовенством и верными военными капелланами Православной церкви Украины. Он не собирается уезжать из Украины. Он сказал, что он духовник народа Украины и должен быть со своей паствой, со своим народом.

Итак, он находится в Киеве, и я призываю всех вознести свои молитвы за Предстоятеля   Православной Церкви Украины.

Митрополит Епифаний, новоизбранный глава Православной церкви Украины, митрополит Киевский и всея Украины, совершает службу во время интронизации в Софийском соборе в Киеве, Украина, 3 февраля 2019 г. (AP Photo/ Ефрем Лукацкий)

Православные христиане всего мира вступают в самое святое время года: Великий и Святой пост. Каково ваше послание американцам украинского происхождения здесь, в Соединенных Штатах, и украинским православным христианам во всем мире?

Священное время Великого поста — одно из моих любимых духовных путешествий, к которому я всегда отношусь очень серьезно. Мы, американцы украинского происхождения, имеем благословенную возможность прямо сейчас практиковать молитву святого Ефрема Сирина, когда он говорит о смирении, когда он говорит о жертве, когда он говорит о том, чтобы посмотреть на свою греховность и покаяться в наших личных прегрешениях и грехах. приходя к Господу и прося защиты и обновления, в котором мы нуждаемся. Я падаю со своим народом Божиим Украинской Православной Церкви США на колени в смиренной молитве преподобного Ефрема Сирина, прося Бога о милости к народу Украины. Солдаты, военные генералы, прямо сейчас у них есть это мощное оружие — у них есть ядерная энергия, танки и все такое. Но как христиане, как люди веры, мы тоже держим в руках оружие — и это молитва.

Я прошу людей Украинской Православной Церкви, Католической Церкви и людей доброй воли независимо от происхождения использовать оружие молитвы, смягчить сердце агрессора против украинского народа и прекратить преступления против человечности, которые мы совершаем испытывать.

Многие американцы были бы удивлены, узнав, что Россия и Украина являются преимущественно самоидентифицируемыми православными странами. Будет ли справедливо характеризовать это как религиозную войну с православными, убивающими православных христиан?

Я думаю, что президент Российской Федерации разжигает религиозную войну. Ответственность лежит на нем и на его душе.

Смотрите, главные святые Славянской Православной Церкви — а я говорю об Украинской Русской Православной Церкви и Сербской, что у вас — многие из них украинского происхождения. Украина произвела отцов Православной Церкви, которые служили в России, Сербии, Молдавии, Румынии, в других частях мира, в том числе на Ближнем Востоке и в Иерусалиме. Украинцы внесли свой вклад в ткань — в мозаику — духовной сущности того, кем мы являемся как православные христиане.

Мы две разные группы людей, русские и украинцы. Мы люди одной веры — мы христиане. Но наш культурный фон делает нас другими. Из-за того влияния, которое западное общество оказало на Украину, люди Западной Украины и вообще в Украине открыты для всего своего представления о самосущностях, идентифицируя себя как христиан и задавая себе обоснованный вопрос: «Почему я христианин? Почему я православный? Почему я делаю ритуал, который я делаю? Почему я живу так, как живу?»

В северной части, или северном соседе, Российской Федерации, часто использовали бы учения святых церкви и подразумевали, что ты ничего не достоин как человек, как чадо Божие, чтобы что-то совершить чтобы полностью и верно приблизиться к нему со своим достоинством. Два различных подхода к святости человеческой жизни.

Я думаю, вы говорите, что украинское мировоззрение, проникнутое мышлением и практикой веры, — это взгляд на независимость и свободу. Те, кто исповедует православие, не совсем лишены способности быть добрыми. А в более суровой форме русского православия осуждается все человечество?

Абсолютно.

Украинцы веками стремятся или стараются сохранить свою идентичность — то, кем они являются как дети Божии.

Об этом в среду сообщил патриарх Московский Кирилл. Что вы думаете об этом заявлении? Примирительный? Доброжелательность? Обращение какое-то?

Письмо религиозного политика, а не духовника народа Украинской Православной Церкви.

Я думаю, Патриарх Кирилл повторяет так называемый урок истории, который мы все получили от президента Владимира Путина несколько дней назад. Историю не перепишешь, украинцы и русские. Я не разделяю здесь, но мы не разделяем одну и ту же историю. Украина — Киевская Русь, а не Россия.

Патриарх Русской Православной Церкви Кирилл (слева) беседует с Президентом Владимиром Путиным (справа) во время пасхального богослужения в Храме Христа Спасителя в Москве, Россия, воскресенье, 28 апреля 2019 г. (AP Photo/Александр Земляниченко)

Сказать что у нас одинаковая этническая принадлежность и что у вас — я думаю, это ошибка. Это неверное утверждение. И я бы хотел, чтобы религиозные лидеры исправили ту терминологию, которую он использует. У нас на Украине не братский конфликт. У меня есть младший брат, и когда мы росли, у нас был конфликт. Мы ссорились из-за мелочей. Но, в конце концов, мы знали, что мы братья, и мы знали, что должны уважать друг друга, потому что между нами была любовь. Если ты кого-то любишь, как брата, как настоящего брата, ты же не будешь ходить бомбить дома и рушить жизни людей, а потом говорить: «Ну, давайте привезем гуманитарку», и все такое. Если вы действительно духовник, как вы утверждаете, Украинской Православной Церкви Московского Патриархата в Украине, тогда идите и обратитесь к политическому лидеру Российской Федерации и скажите ему: «Прекрати оскорблять людей моей церкви».