Атомное православие – Огонек № 37 (5013) от 16.09.2007

1K












7 мин.





















…

После презентации, устроенной митрополитом Кириллом (Гундяевым) в Даниловом монастыре, малоизвестный ранее манифест «Русская доктрина» получил широкую известность. Его авторы призывают «скрестить православие с атомным оружием»

Александр СОЛДАТОВ
Фото Василия МАКСИМОВА

Согласно официальной версии, история возникновения «Русской доктрины» выглядит так. Группа молодых православных интеллектуалов, радикально настроенных и возглавляющих разные малочисленные организации, два года назад решительно объединилась вокруг священного слова «русский». Пройдя по центральным улицам Москвы с шокирующим неподготовленного обывателя «Русским маршем», интеллектуалы собрались, чтобы договориться: каждый изложит свои мысли в письменном виде. Спорные места сгладили, где-то нашли компромисс — так и родился в итоге объемный (800-страничный) документ. По убеждению составителей, он дает четкие ответы на любые вопросы, причем делает это в жесткой, хорошо структурированной форме. Один из авторов доктрины без ложной скромности назвал свое детище «Библия русского националиста». Основной догмат этой «библии» звучит буквально так: «Россия учреждена Богом и не может быть переучреждена кем бы то ни было… Она стоит в ряду таких духовных символов, как «Бог», «святыня», «вера».

«Русская доктрина» долгое время оставалась малоизвестной для тех, кто не участвовал в ее создании. Документ обсуждали в весьма узких кругах — на закрытых собраниях «Византийского клуба», «Русского клуба», «Союза православных граждан». На широкую церковно-политическую арену коллективный труд энтузиастов вышел только благодаря активной поддержке, оказанной «Русской доктрине» митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом (Гундяевым) — самым деятельным членом Синода РПЦ, которого журналисты часто называют «премьер-министром Московской патриархии». Именно он собрал в Отделе внешних церковных связей интеллектуалов-радикалов и провел акцию под названием «Соборные слушания «Русской доктрины». При этом владыка во многом солидаризовался с манифестом и даже осудил глобалистское словечко «россиянин», признав его недостойным и оскорбительным для настоящего русского человека.

АВТОРСКИЙ СТИЛЬ

Памятный «Русский марш» в центре Москвы возглавлял рыжебородый молодой человек — Егор Холмогоров. Он и является вдохновителем проекта. 32-летний идеолог русского православного национализма — человек авторитетный в своих кругах, причем круги эти простираются достаточно широко. В издательстве Фонда эффективной политики с немного непатриотичным названием «Европа» вышла книга Холмогорова «Русский националист». В смутные 1990-е он начинал свой путь как последователь «иудействующего либерала» священника Александра Меня, потом оказался в «альтернативном православии», очень критиковал Московскую патриархию, был спичрайтером главы Суздальской митрополии Российской православной автономной церкви митрополита Валентина (Русанцова), работал в «оппозиционном» интернет-издании о религии «Портал-Credo.Ru». Году примерно в 2004-м Егор решил вернуться в церковный мейнстрим, потому что пребывание в «альтернативных» углах слишком ограничивало его участие в «процессе строительства русской идеологии и русской державности». По убеждению Холмогорова, сильной России нужна сильная, многомиллионная Церковь. Без нее многие схемы, запечатленные в «Русской доктрине», не работают.

Почитав обширную прессу, охотно осветившую презентацию «Русской доктрины», Холмогоров подытожил: «Поражаюсь удивительной политической близорукости людей, которые не хотят или не могут прочесть элементарного политического мессаджа, под который все было подогнано». В чем же, говоря языком оригинала, этот «мессадж»? Вот как услышал его сам Холмогоров: «Никакая новая власть не должна посягать на установившийся общественный консенсус вокруг Православия как образа традиционных ценностей нации». Мудрено? Можно и попроще. Автор считает, что консенсус этот, достигнутый в Кремле сентябрьской ночью 1943-го на встрече Сталина с тремя иерархами РПЦ, состоял в том, что власть (коммунистическая) признавала идентификацию «русское = православное». И уравнение это, полагает Холмогоров, «было актуально даже для большинства атеистов».

Говоря о своем участии в презентации доктрины, Холмогоров смиренно признается, что «не мог сказать ничего лучше, чем митрополит Кирилл, и ничего действеннее, чем он. Я лично был очень польщен словами владыки Кирилла, лично поблагодарившего за мою работу. Эти неформальные слова очень тронули и вызвали желание работать дальше. Это главное», — говорит Холмогоров.

БЛАГОСЛОВЕНИЕ ВЛАДЫКИ

Митрополит Кирилл известен как человек решительный, антизападник и антиглобалист, сторонник «особого пути развития» России. Каких-то лет 15 назад, правда, он, напротив, был западником и экуменистом, охотно ездил на межхристианские встречи с католиками и протестантами, а на ассамблее Всемирного совета церквей в Ванкувере даже собственноручно провел церемонию воздвижения какого-то языческого индейского идола. Но как бы ни менялась идеология этого яркого иерарха, он всегда умел удивить публику каким-нибудь экстравагантным высказыванием или поступком.

Безусловно, многих он шокировал и на этот раз, взявшись за продвижение «Русской доктрины».

Дело в том, что в этом документе есть раздел «Два варианта «конституционных преобразований», где излагаются возможные версии отмены Конституции РФ — полный отказ от нее или превращение в выхолощенный символ. В обоих случаях из Конституции вычищаются любые следы федерализма и права наций на самоопределение. Вместо этого вводится «власть советов», организованных по сословно-корпоративным принципам. Не поддержи этих замечательных идей высокий иерарх, их авторам не ровен час вменили бы еще «призывы к свержению конституционного строя». Даже при том что своим идейным предшественником авторы доктрины называют покойного митрополита Санкт-Петербургского Иоанна (Снычева), тоже не признававшего «ельцинской» Конституции (кстати, ближайший помощник и референт митрополита Константин Душенов проходит как обвиняемый по делу о разжигании национальной и религиозной розни в Петербурге).

Да что там Конституция! «Русская доктрина» претендует на ревизию самих православных догматов. Некоторые профессора Московской духовной академии, которых попросили сделать отзыв о «Русской доктрине», нашли в документе богословскую ересь: нельзя смешивать тварное и временное понятие «Россия» и нетварное и вечное существо — Бога. А авторы доктрины наделяют Россию Божескими атрибутами: она «не нуждается во внешнем обосновании», «не может быть уничтожена» (то есть вечна), ее граждане не имеют общепризнанных прав и свобод человека, а свобода — образ Божий в человеке. Не совсем понятно, веруют ли авторы доктрины в Бога как Личность, ибо они называют Его «духовным символом», находящимся в одном ряду с Россией.

Представляя доктрину, митрополит Кирилл сказал: «Слово «россиянин»  —  это искусственное слово. В английском языке все используют слово «русский». Это прозвучало как своего рода комментарий к главе 9 доктрины, которая называется «Идеология сверхнационализма». Там главной опасностью для Русской империи объявляются «интернационалистские и космополитические тенденции». Основанием же империи, по документу, является «служение интересам нации», причем только русской. Россию авторы считают мононациональной страной, поэтому государственные посты в ней могут занимать лишь русские православные. Вводится жесткая национальная цензура и в СМИ. Один из авторов доктрины, философ-«византинист» Аркадий Малер, заявил на слушаниях под председательством владыки Кирилла, что это вполне естественно, когда церковь «лезет во власть, науку, искусство». Церковь, сказал он, очень нужна обществу «как институт догматической цензуры (чем и должна была бы быть инквизиция)». Развивая основные положения документа, профессор Духовной академии диакон Андрей Кураев воскликнул: «Межнациональные браки — это форма геноцида русского народа!»

И как-то даже странно на этом фоне прозвучали всего через день после презентации в Даниловом монастыре слова Патриарха Алексия II в интервью «Комсомольской правде»: «Убежден, — заявил глава РПЦ, — что конституционно Церковь должна быть отделена от государства и не вмешиваться в политическую жизнь государства».

АПОКАЛИПСИС ЗАКАЗЫВАЛИ?

«Русская доктрина» претендует на звание документа прямого действия, причем вооруженного. При этом Егор Холмогоров ссылается прямо на… президента страны: «Путин связал православие с внутренней безопасностью страны, а ядерное оружие — с ее внешней безопасностью. Это комплексная «русская защита» для обороны от бесов и для обороны от людей, чаще всего научаемых теми же бесами. Атомное православие — это не просто стратегия будущего. Это эсхатологическая стратегия России на все время истории».

Надо сказать, что русское благочестие и раньше частенько приобретало брутальные, самоубийственные формы — казни и самобичевания Ивана Грозного, самосожжения староверов, общины бегунов и странников, уходящих в дремучие леса или хоронящихся по подвалам у «верных». «Русская доктрина» — новое слово в развитии этой традиции. Вот цитата из текста документа: «Важно психологическое воспитание русской правящей элиты — она должна показать всему миру свою решимость применить ядерное оружие в критический момент, не боясь никаких международных трибуналов. Мы должны скрестить развитие и обновление ядерно-стратегического арсенала страны с психологическими операциями, нацеленными на убеждение всего мира в русской решительности и беспощадности». Здесь, надо полагать, будет в самый раз вспомнить, что «православная бомба» изобретена в священном месте подвигов преподобного Серафима — в Сарове?

Знаковое совпадение: ровно через две недели после презентации митрополитом Кириллом такой вот доктрины в храме Христа Спасителя прошли торжества по случаю 60-летия 12-го главного управления МО РФ, ведающего ядерными силами. В главном храме страны епископ Амвросий совершил благодарственный молебен (за ядерную бомбу?!), а затем соединениям ракетных войск стратегического назначения были вручены патриаршие вымпелы с изображением Серафима Саровского.

Для неподготовленной публики все это выглядело достаточно странно. Однако для подготовленной — ничуть. Официальный представитель Московской патриархии, заместитель митрополита Кирилла о. Всеволод Чаплин так недавно определил роль человеческой жизни в мировоззрении: «В начале 90-х было сказано, что человек является высшей ценностью. .. Для меня есть вещи, которые более важны, чем уничтожение того или иного количества людей или даже жизни всего человечества. Это святыни и вера. Жизнь человечества менее важна для меня». Такой вот пастырский взгляд на мир — в полном соответствии с каноном «атомного православия», заявленным в «Русской доктрине».

***

По большому счету, «Русская доктрина» — не новинка. Программный текст Муссолини тоже назывался «доктриной» и тоже провозглашал приоритет «традиционных ценностей» над правами человека, особенно неитальянской национальности. Идея «избранности» нации рождается после периодов национального унижения, когда начинается некоторый социально-экономический подъем. Эта идея обязательно включает требования самоизоляции и воинственные поползновения в сторону соседей.

Главная загадка «Русской доктрины» — насколько все это близко власти. Она пока «Доктрины» не заметила.

Атомное православие

Просмотры: 2 316

Автор — религиовед, к. фил.н, докторант Лиссабонского университета.

Есть такое интернет-сленговое словечко «баян», которое означает повтор публикации шутки, мема или информации. На прошлой неделе по социальным сетям прошла волна публикаций ролика 2019 года, где Концертный хор Санкт-Петербурга спел в Исаакиевском соборе про атомную бомбардировку США.

Актуализировали этот «баян» разговоры о ядерном оружии и манипуляции «красной кнопкой», возмущение в 2019 году от того, что про оружие массового поражения пели на фоне икон, наложилось на повестку дня и вызвало массу репостов. Увы, интернет-память очень кратковременна, если аудитория не особо помнит ролик двухгодичной давности, то вспомнит ли она о концепции атомного православия и о том, что в 2007 году ее поддержал митрополит Кирилл (Гундяев)?

Автором концепции является Егор Станиславович Холмогоров — националист, публицист и блогер. Если верить Википедии, то к 2007 году Холмогоров был уже широко известен в русских националистических кругах, организовывал Русский марш, был обозревателем на радиостанции «Маяк» и даже баллотировался в Московскую городскую думу. В 2007 году Холмогорова приглашают читать лекцию сотрудникам Федерального ядерного центра в город Саров. Это большая и достаточно нудная лекция, с псевдобогословскими основаниями и историческими экскурсами. Даже пересказывать ее утомительно, уж не знаю, как ее выдержали физики-ядерщики. Благо, сам автор изложил три главных принципа своей доктрины в начале выступления:

«Атомное Православие — это идеология… Суть этой идеологии в нескольких положениях.

Первое, — религиозная и историческая миссия России состоит в том, чтобы обеспечить русским людям и всем православным максимально благоприятные условия для того, что преподобный Серафим назвал „стяжанием Духа Святого“, для приближения к Богу.

Второе, — чтобы обеспечить успешное выполнение этой миссии, России мало быть православной державой. Прежде всего, ей нужно быть сильной державой, чтобы никто, никогда и никаким оружием не посмел заткнуть рот нашему свидетельству о Христе…

Третье, — разработка предельно совершенных военных, организационных и иных средств защиты нашего суверенитета является в этой связи не только военно-политической, но и духовной задачей, в которой священное и мирское идут рука об руку…

Вот и вся суть, которую можно определить просто — чтобы оставаться православной, Россия должна быть сильной ядерной державой, для того, чтобы оставаться сильной ядерной державой, Россия должна быть православной».

Егор Холмогоров

В том же 2007 году митрополит Кирилл (Гундяев) устраивает «Соборные слушания» «Русской доктрины», частью этого документа и становится концепция атомного православия. Митрополит Кирилл активно продвигал «Русскую доктрину», утверждая, что «при всех спорных моментах, которые в ней содержатся, общее направление очень оптимистическое и правильное». Не знаю, что митрополит считал спорным, но, думаю, вот такие пассажи казались ему «оптимистичными и правильными»:

«Западный обыватель может бунтовать против войны. И если раньше приходилось рассчитывать на несовершенные бомбардировщики, то теперь есть стратегические крылатые ракеты, сверхзвуковые ракетоносцы и баллистические „птички“. Причем с ядерными зарядами, которые можно делать равными хоть миллионам тонн тротила, хоть десяткам тонн.

При сем задача перед русскими становится куда легче, чем перед НАТО. Западу-то придется охотиться за подвижными носителями ядерного оружия русских, на что требуется уйма самолетов и крылатых ракет. Нам же нужно поразить всего несколько десятков неподвижных целей. Если же Запад попробует нанести удар по нашим городам с миллионами жертв, ему же хуже — тогда русские исполнятся ненавистью и возьмут в руки оружие поголовно. Никакая пропаганда Западу уже не поможет».

В 2007 году все это доктрины и концепты воспринимались несерьезно, казалось, что маргинальные консервативные круги сотрясают воздух. Вот и Александр Солдатов писал в 2007 году: «„Русская доктрина“ — не новинка. Программный текст Муссолини тоже назывался „доктриной“ и тоже провозглашал приоритет „традиционных ценностей“ над правами человека», и задавался очень важным вопросом, на который тогда мало кто обратил внимание: «Главная загадка „Русской доктрины“ — насколько все это близко власти. Она пока „Доктрины“ не заметила». Здесь не поспоришь, в 2007 году власть документ (по крайней мере официально) не заметила, а с 2008 года перестает упоминать о «Доктрине», по неизвестным нам причинам, и митрополит Кирилл.

Холмогоров «Доктрину» не забыл, а концепцию атомного православия развивал в соцсетях и своих выступлениях. Чем чаще это происходило, тем больше ссылок было на речи В.В. Путина, особенно на его тезис, что сила России в ядерном оружии и православии.

Атомное православие проникло и в речь президента. Уж больно второй пункт концепции («религиозная и историческая миссия России состоит в том, чтобы обеспечить русским людям приближение к Богу») похож на цитату Президента РФ: «Мы как мученики попадем в рай, а они просто сдохнут». Впрочем, как указывают исследователи, апокалиптическая риторика вообще свойственна официальной идеологии российской власти.

И вот мы в 2022 году. Идет война с Украиной, от «Русской доктрины» если не отказались, то заменили на концепт «Святая Русь», а Президент страны серьезно рассуждает о применении ядерного оружия. Что же глашатаи православного варианта Апокалипсиса? Продолжают гнуть свою линию, после череды неудач на фронтах Холмогоров заявил: «Если встанет выбор между победой Украины и глобальной ядерной войной, то ядерная война предпочтительней». Наивная, святая вера, что если что — пустят погреться в бункер на Алтае.

Несомненно, Холмогорова нельзя отнести к говорящим головам РПЦ, но стоит признать, что идеи его проникли в официальный дискурс, если не Московской Патриархии, то органов государственной власти. Господа продолжают забавляться вслед за королем, не думая о последствиях. На этом фоне ролик из 2019 года кажется шуткой, в которой есть только доля шутки.

Фото Александры Кузнецовой с выставки «Духовный щит Отечества»

• Теория войны в Украине священника Георгия Кочеткова: третий путь или повторение вслед за Путиным?
• Святая Русь, превозносимая патриархом Кириллом, насаждается огнем и мечом

Если вам нравится наша работа — поддержите нас:

Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340 (Плужников Алексей Юрьевич)

ЮMoney: 410013762179717

Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:

Подъем русского ядерного православия

Дмитрий Адамский, Русское ядерное православие: религия, политика и стратегия (Stanford University Press, 2019).

Федеральный ядерный центр России, Всероссийский институт экспериментальной физики (РФЯЦ-ВНИИЭФ), недавно объявил несколько необычный государственный тендер: ищет поставщика икон с изображениями преподобных Серафима Саровского и преподобного Федора. Ушаков. Тем временем частный фонд, поддерживаемый президентом Владимиром Путиным и министром обороны Сергеем Шойгу, собирает средства для строительства огромного храма Вооруженных сил России в парке «Патриот». Мастера изготавливают новую икону для храма, а ступени собираются сделать из переплавленного нацистского оборудования, захваченного Красной Армией во время Второй мировой войны.

Если рассматривать их по отдельности, это может показаться случайными эксцентричными привычками современного авторитарного государства. Однако новая книга Димы Адамского « Русское ядерное православие: религия, политика и стратегия » убедительно демонстрирует, что вокруг нас действительно упускаются важные признаки, указывая на давнюю связь между Русской православной церковью и ядерно-военными силами страны. -промышленный комплекс.

Новаторская книга Адамского излагает практически неизученную историю возникновения в России ядерного духовенства, его проникновения в части и управления, отвечающие за ядерные силы России, и превращения в неотъемлемую часть ядерно-оружейной промышленности. Начиная с распада СССР в 1991, через процесс, который Адамский формулирует как «генезирование, конверсию и операционализацию», Русская Православная Церковь позиционировала себя «одной из главных хранительниц ядерного потенциала государства и, как таковая, претендует на роль одного из главных гарантов Российская ядерная безопасность». Сначала церковь сотрудничала с военными, позволяя военнослужащим выполнять свои религиозные обязанности во время службы. Со временем религия глубже проникла в армию, поскольку политическая элита России и религиозная элита переплелись. Сегодня церковь закрепилась на тактическом и оперативном уровнях российских ядерных сил. В зависимости от того, как рассматривать роль религии в контексте ядерных сил, это либо неприятная, либо утешительная мысль.

Книга Адамского охватывает два разных, но одинаково увлекательных процесса, происходивших в постсоветской России: интеграцию церкви в военно-ядерный комплекс и параллельное стремление политической системы разработать национальную идею, придать себе легитимность и восстановить власть. государства, которое рухнуло с распадом Советского Союза. Таким образом, русское православие является явно светской концепцией, механической заменой многих частей механизмов — или, говоря русским языком, «политических технологий», — которые сломались во время неудавшейся попытки нации установить демократию в XIX веке.90-е. Церковь, институт с собственными амбициями, вызвалась участвовать в освященной веками российской традиции восстановления государственной власти после ее краха и расширения ее для господства над обществом. По своей сути, российская ядерная ортодоксия представляет собой коллективное убеждение в том, что для сохранения своего православного характера Россия должна быть ядерной державой, а чтобы гарантировать свой ядерный статус, Россия должна быть подлинно православной.

Выводы Адамского имеют отношение к другим давним дебатам, таким как вопрос о том, переживет ли система, созданная при Владимире Путине, своего создателя. Русское ядерное православие предполагает, что политическая система страны представляет собой нечто большее, чем просто набор покровительственных сетей, придворных интриг, кланов национальной безопасности и коррупции элиты. Он занимается политическим проектом, миссия которого состоит в том, чтобы создать государственную власть, легитимировать ее и удерживать ее как можно дольше. Военные также обращались к церкви, чтобы восстановить культуру консервативных ценностей, национализма и политического комиссариата, которые когда-то существовали в Советском Союзе. Это, однако, может быть циничной интерпретацией рецензента, основанной на его собственном опыте работы с предметом. Адамский осторожно идет по этому минному полю российских исследований, стремясь обосновать свой тезис об интеграции, преобразовании и операционализации Русской православной церкви в российских ядерных силах.

Возникновение в России религиозно-ядерной связи — это классическая история об элитном инструментализме, политических союзах по расчету и искренних убеждениях. Противоречия не отменяют друг друга, знакомое положение вещей для тех, кто изучает Россию. В фазе «генезиса» Адамского Русская православная церковь возрождается из пепла советского распада, вступая в союз с несуществующей и деморализованной российской армией. Глава церкви изображает свое учреждение и военных как «братьев по оружию». По словам патриарха митрополита Кирилла, оба учреждения были исключены из политической жизни и имели приверженность самопожертвованию. Таким образом, церковь окажется «сильнейшим союзником военных в оправдании своей миссии в глазах российского общества». Адамский прослеживает истоки религиозно-ядерной связи с Арзамасом-16 (город, также известный как Саров), родиной как советской ядерной программы, так и почитаемого в России святого Серафима Саровского. Столкнувшись с сомнительным будущим, оставленным без внимания чиновников, ядерно-оружейная промышленность ухватилась за возможность найти союзника в лице православной церкви, стремящейся восстановить свои позиции.

Несмотря на то, что русская православная церковь может показаться браком по расчету, она проявляет стратегическое стремление к союзу с ядерным комплексом. В основе этого союза лежит стратегическое мифотворчество. Когда волна коммунизма отступила, церковь стремилась вернуть себе место в русской жизни. Можно представить, как Русская Православная Церковь, как и многие конфессии до нее, стремилась присвоить себе памятники и храмы, оставленные коммунистической системой, которая преклонялась перед алтарем технического прогресса. Возможно, не было более сильного символа достижений советской системы, чем внушительный ядерный арсенал страны, подкреплявший ее статус великой державы в международной системе.

В 1990-е годы стратегические ядерные силы России по-прежнему были наиболее финансируемой частью вооруженных сил, но служба была деморализована, утратив смысл миссии, который предлагала холодная война. Россия, возможно, сократила расходы на оборону до минимума, но она всегда найдет деньги на ядерное сдерживание, которое считается единственным гарантом ее статуса и суверенитета. Возможно, не интуиция, а стратегия побудила патриарха Алексия II в 1919 г.91. Так родился миф о «божественном предопределении советского атомного проекта» на религиозном объекте Сарова, поскольку РПЦ и РФЯЦ-ВНИИЭФ как бы переняли друг друга. Хотя автор справедливо называет эту сказку генезисом, не менее уместно было бы охарактеризовать этот процесс как процесс взаимного усыновления и, впоследствии, близнецового воскрешения. В каком-то смысле церковь заново освятила советский ядерный военный комплекс как собственное детище.

Адамский показывает, как церковь поднялась во властных структурах России и стала опорой политического режима. Тем не менее между потребностями Кремля и церкви существует неотъемлемая напряженность. Церковь хотела быть союзницей режима, не становясь простой марионеткой политического руководства. Однако если Путин определяет российское государство как многоконфессиональное, то Кирилл считает православную церковь обладающей привилегированным статусом, называя ее «православной страной с национальными и религиозными меньшинствами». Это разделение создает проблемы для правящей системы, стремящейся инструментально присвоить себе церковь и в то же время управлять страной, которая гораздо более неоднородна в религиозном отношении, чем церковь хочет признать.

Стать членом

Непонятно, как государство увязывает круг многоконфессиональной государственной идентичности, состоящей из православных христиан, мусульман, иудеев и буддистов, со стремлением Русской православной церкви к привилегированному статусу. И это в стране, где ислам является быстро развивающейся религией, а миллионы рабочих из Средней Азии трудятся в городах. Адамский показывает, что, хотя сегодня большинство россиян считают себя православными, гораздо больше, чем в XIX веке.90-х, большинство не практикуют или «верят без принадлежности». Книга раскрывает парадокс: хотя Россия стала гораздо более православной, как остроумно заметила Екатерина Шульман в недавней лекции, это в значительной степени урбанизированное, светское и высокообразованное общество. Таким образом, русское православие кажется не столько религией, сколько светской конструкцией консервативных ценностей и традиционных идеалов, установленной государством в качестве замены той функции, которую когда-то выполнял коммунизм. По мере того, как Адамский исследует период «операционализации» государственно-церковных отношений, становится все более очевидным, что, хотя Русская Православная Церковь является религиозным институтом, русское Православие является не религией, а элементом государственной идеологии, причем явно светской. .

Книга предлагает несколько точек зрения на то, как концептуализировать природу церковно-кремлевского соглашения, от симфонии равных до совместно управляемой демократии и явной асимметрии, в которой Путин имеет первенство над Кириллом. Автор воздерживается от явной защиты любой из этих точек зрения, предоставляя читателю возможность сделать собственные выводы. Является ли это вертикальной структурой власти, управляемой Путиным, или, возможно, более похожей на суд системой, сформированной конкурирующими сетями неформального покровительства, кланами и организационным соперничеством, где лидер выступает арбитром и решает те вопросы, в которых он действительно заинтересован?

Возможно, ни один лидер лучше не иллюстрирует важность тезиса Адамского, чем сам Путин, который в октябре 2018 года использовал заметно религиозную рамку, чтобы обсудить, что произойдет, если Россия подвергнется первому ядерному удару. Он провозгласил: «Агрессор должен знать, что месть неизбежна, что он будет уничтожен. А мы станем жертвами их агрессии и, как мученики, попадем в рай — они просто погибнут, — добавила, уточняя для аудитории, — потому что у них даже покаяться не будет времени». Учитывая этот язык, пожалуй, неудивительно, что, по словам Адамского, сегодня «каждая нога ядерной триады имеет своего святого покровителя», и «на ядерных платформах появляются иконы, а «воздушные, морские и наземные крестные шествия совершаются». рутина.»

Личные убеждения Путина заслуживают тщательного изучения, хотя то, что выдается за кремленологию, иногда может превратиться в любительский фрейдистский психоанализ. Книга обыгрывает вопрос о том, действительно ли Путин религиозен или его взаимодействие с церковью носит прагматичный характер, призванный сделать ее опорой русского национализма как частью его концепции национальной идеи. Адамский здесь осторожен, предполагая, что религиозные убеждения Путина в определенной степени подлинны, но он по-прежнему оставляет читателей в недоумении, является ли влияние религии на внутреннюю и внешнюю политику России результатом какой-то подлинной веры или управленческим решением кремлевской «политической политики». технологи». Более вероятный, но более неприятный ответ состоит в том, что и то, и другое.

Для российских военных институциональная — в отличие от теологической — роль религии кажется простой. Православие для вооруженных сил – это не церковный дискурс; скорее, это инструмент для прививки вооруженным силам от западного влияния, психологической войны и предполагаемых попыток политической подрывной деятельности. Сегодня церковь рассматривается как средство повышения устойчивости сил, повышения морального духа, сплоченности подразделений и чувства миссии при одновременном отстаивании консервативных ценностей. Ярчайшим примером такого мышления является принятое Генштабом в 2018 году решение о создании Главного управления военно-политической деятельности (ГВПУ), первым начальником которого был назначен бывший глава Западного военного округа Андрей Картапалов. Эта недавно созданная организация восходит к Главному военно-политическому управлению (ГлавПУР) Советского Союза, которое выполняло аналогичные функции в коммунистические времена. Опять же, система, похоже, использует церковь для изготовления запасных частей для институтов, которые когда-то были основаны на политической идеологии, которая была утрачена.

Генерал-полковник Картапалов был логичным выбором для этой должности, учитывая его опубликованные мысли о непрямых подходах Запада, описанных как «гибридная война». В своем выступлении в 2015 году он представил взгляды на то, как Запад использует непрямые действия для участия в том, что российские военные называют «войной нового типа», включая «дезориентацию политического и военного руководства государства-жертвы» и «политическое давление на противника». , экономически, информационно и психологически». ГВПУ будет оказывать психологическую поддержку, улучшать морально-нравственное состояние военнослужащих, организовывать государственно-патриотическое воспитание и тому подобное. Генеральный штаб России рассматривает православную церковь как один из элементов стратегии повышения устойчивости в информационно-психологической сфере, ограждающей российские вооруженные силы от непрямых подходов США или предполагаемых усилий по дистанцированию военных от собственного населения.

На первый взгляд, аргумент Адамского о том, что православные священники также действуют в составе российских ядерных сил на тактическом уровне, помимо идеологического, кажется несколько преувеличенным. Тем не менее, он убедительно описывает, на что пошли военные, чтобы приспособить это ядерное духовенство, от полевых церквей для ракетных войск стратегического назначения до подводных храмов на баллистических атомных подводных лодках. Только в российском флоте насчитывается более 40 таких храмов. Тем не менее, влияние церкви на операции подразделений и ее значимость для операций спорны, поскольку этот военный аналитик с трудом представлял себе роль, которую религия играет в командных отношениях, помимо духовной поддержки сил.

Много вопросов. Может ли интеграция Русской православной церкви с ядерными силами укрепить доверие к стране за счет улучшения восприятия противником ее решимости? Если это так, то, перефразируя доктора Стрейнджлава, весь смысл будет потерян, если они будут держать это в секрете. Как мы должны воспринимать влияние церкви на сплоченность подразделений и принятие решений в нижних эшелонах? Может ли церковь вдохновлять подразделения на выполнение их миссии? Могут ли священники использовать ядерные силы во время войны?

Физически такие приспособления вряд ли могут быть реализованы в стратегическом бомбардировщике или передвижном блоке межконтинентальных баллистических ракет, хотя и показывают, что храмы существуют на борту кораблей и подводных лодок. Есть основания скептически относиться к роли Русской православной церкви в период угрозы или в начальный период войны, когда подразделения покидают свои первоначальные базы в зонах дислокации и плацдармах. Учитывая связанную с этим секретность и материально-технические ограничения, это несколько напрягает воображение, чтобы представить жрецов, выдвигающихся вперед с разрозненными ракетными подразделениями. Впрочем, в России, стране, создавшей автоматизированную систему ядерного реагирования, возможно все. Возникает вопрос, есть ли у Мертвой Руки собственный священнослужитель, или, учитывая, что конструкция изначально была советской, можем ли мы предположить, что автоматическая машина второго удара является атеистом?

Может показаться обнадеживающим представление об этой ядерно-религиозной связи как о преходящей фазе, и действительно, некоторые из российских аналитиков, с которыми Адамски взял интервью, предполагают это, возможно, пытаясь отбросить неудобную реальность. Тем не менее, превращение церкви в столп государственной идеологии и доктринальное признание военными полезности организации служат убедительным доказательством того, что как ядерное духовенство, так и более широкая доктрина ядерной ортодоксии переживут нынешний режим. Таким образом, Адамский в конечном итоге исследует два непрекращающихся процесса: интеграцию церкви как религиозной организации в российский ядерно-военный комплекс и адаптацию государством православия как светской концепции, которая служит его собственному видению национальной идеи, работая для заполнения идеологическая пустота, оставленная коммунистической идеологией.

Читая книгу Адамского, я вспомнил замечание Ницше о влиянии науки и техники на веру: «Бог умер. Бог остается мертвым. И мы убили его». Глядя на Россию, поначалу это может показаться правдой, но, как показывает Адамски, Русская православная церковь — и русское ядерное православие — очень живы и здесь, чтобы остаться.

Стать участником

Майкл Кофман – старший научный сотрудник корпорации CNA и научный сотрудник Института Кеннана Центра Уилсона. Ранее он работал менеджером программ в Национальном университете обороны. Мнения, выраженные здесь, являются его собственными.

Изображение: Wikimedia Commons

Рецензии на книги

Ядерное оружие: во что верят Русская Православная Церковь и ее главный прихожанин?

Блог об отношениях США и России

03 августа 2022 г.

Симон Сараджян

На этой неделе президент России Владимир Путин в своем письменном обращении к Десятой конференции по рассмотрению действия Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) заявил, что он «считает, что ядерная война не может быть победили и никогда не должны воевать, и мы выступаем за равную и неделимую безопасность для всех членов мирового сообщества». Любопытно, что в обращении Путина к предыдущей Конференции по рассмотрению действия ДНЯО в 2015 году такой связи не было. Фактически отсутствовала «неделимая безопасность», ставшая одним из излюбленных принципов Кремля при выражении недовольства Западом. с этого адреса 2015 года. Возможно, эта новая связь указывает на то, что Путин хочет, чтобы мир знал, что, по мнению России, предотвращение ядерной войны должно быть неотделимо от гарантии того, что ни одна страна не сможет укрепить свою безопасность за счет России. Если это так, то это вполне согласуется с попытками Путина и его команды неявно угрожать применением ядерного оружия в ответ на помощь Запада Украине.

Наверное, не менее интересно было бы узнать, во что может верить Путин, как практикующий член Русской православной церкви (РПЦ), когда речь заходит о ядерной войне. Чтобы понять это, можно прочитать глубокий том Дмитрия Адамского «Русское ядерное православие». Или можно просмотреть собранные ниже высказывания руководства РПЦ и очевидного духовника Путина по этому поводу. Эти утверждения, собранные из разных источников, говорят о том, что у РПЦ нет ничего столь обширного, долгого и глубокомысленного, как теория справедливой войны католической церкви в целом или взгляды католиков на ядерное оружие. В целом, если руководствоваться этими заявлениями (и благословениями), РПЦ, по-видимому, значительно более терпима к ядерному оружию, чем католическая церковь.

Действующий Патриарх Московский и всея Руси и Предстоятель Русской Православной Церкви (с 2008 г. по настоящее время) Кирилл о ядерном оружии и его применении/неприменении:

• Кирилл сказал в 2009 году: «Сегодня оружие, которое разрабатывается в Сарове, является фактором сдерживания. Мы должны стремиться к миру без оружия , но делать это так, чтобы это стремление уничтожить… нашу страну, чтобы мы сохранили возможность оставаться суверенным государством».
• Кирилл сказал в 2022 году: «Что касается отношений между Востоком и Западом, то мы все заинтересованы, конечно, в сохранении мира, чтобы то грозное и разрушительное оружие, которое имеется сегодня… никогда не было пущено в ход ». Также процитировано высказывание Кирилла о том, что война сегодня может повлечь за собой конец истории человечества, а наличие ядерного оружия может превратить конфликты в глобальную трагедию.

Предшественник Кирилла Алексий II (1999-2008) о ядерном оружии и его применении/неприменении:

• Алексий II (патриарх с 1990 г. до своей смерти в 2008 г.) в 1996 г. выступил соорганизатором конференции «Ядерное оружие и национальная безопасность России». Он и тогдашний митрополит (и будущий патриарх) Кирилл организовали мероприятие. «В своих вступительных заявлениях, в которых специалистов-ядерщиков окрестили «отшельниками» (подвижниками), было провозглашено его кредо: содействовать ядерному комплексу в преодолении наиболее насущных проблем, обеспечивать его влияние на политику национальной безопасности, воспитывать уважительное образ среди российской публики», — считает израильский ученый Дмитрий Адамский. ¹
• Алексий II сказал в 1996 году на форуме, посвященном ядерному оружию: «Все здравомыслящие люди считали и продолжают считать, что необузданную гонку вооружений необходимо остановить. Но в то же время мы должны придерживаться трезвого подхода к окружающей действительности. Нам всем еще долго придется жить бок о бок с ядерным оружием, которое играет важнейшую роль в обеспечении безопасности».
• Алексий II сказал (без даты): «Надо стремиться к скорейшему заключению договоров о запрещении ядерного, химического и бактериологического оружия».
• Алексий II говорил в 2007 году: «В Сарове, являющемся колыбелью ядерного оружейного комплекса, восстановлена ​​всероссийская святыня — первый в мире собор преподобного Серафима Саровского. Так пусть же он и впредь будет небесным покровителем всех вас и атомно-оружейного комплекса в целом… Молю Господа и Серафима Саровского, чтобы ядерное оружие, которое создается и вам вверяется, всегда будет в руках Бога и остаются лишь оружием сдерживания и возмездия ».
• Алексий II писал в 2007 году: «Сердечно поздравляю вас с 60-летием образования 12-го Главного управления Министерства обороны — основной структуры ядерного оружейного комплекса России! Ценой немалых жертв Ваш самоотверженный труд позволил успешно решить комплекс задач, связанных с поддержанием ядерного потенциала всех видов и родов Вооруженных Сил на уровне, надежно гарантирующем военно-стратегическую безопасность России и страны Содружества Независимых Государств».
  • Всевольд Чаплин, занимавший пост председателя Синодального отдела по взаимодействию церкви и общества Московской Патриархии при Алексии II, писал в 2007 году: «Любое оружие, тем более ядерное, есть зло. Но это зло, увы, неизбежно в испорченном грехом мире, где до второго пришествия Господа будет борьба за власть, столкновения между народами».

Видный духовник Путина митрополит Псковский и Порховский Тихон (Шевкунов) о ядерном оружии и его применении/неприменении:

• Тихон, который, как сообщается, получил 20 миллиардов рублей (около 327 миллионов долларов) от властей и государственных компаний путинской России на свои проекты, похвалил Сталина за руководство созданием советской ядерной бомбы в своей открытой лекции 2019 года. , цитируя изречение, приписываемое Черчиллю: «Сталин унаследовал Россию с сохой, а оставил ей с атомной бомбой». ²
• Тихон упомянул «атомное оружие, которым нам угрожают зарубежные и европейские силы» в своей проповеди в марте 2022 года, в которой основное внимание уделялось войне на Украине, но не уточнил.
• Дополнительно:
  • В 2006 году во время торжеств на одном из ядерных полигонов 12-го ГУМО на севере России Тихон освятил храм на территории прилегающего гарнизона, а также оборудование полигона. ³
  • В 2010 году Тихон освятил первую из серии атомных подводных лодок с крылатыми ракетами ВМФ России проекта 885 (код НАТО: Северодвинск).
  • Единственным ученым, входившим в состав Совета по культуре при РПЦ, секретарем которого был Тихон, был Радий Илькаев, научный руководитель Российского федерального ядерного центра — Всероссийского научно-исследовательского института экспериментальной физики (РФЯЦ-ВНИИЭФ). , ⁴ , который находится в Сарове.

Коллективное руководство РПЦ о ядерном оружии и его применении/неприменении: В 2020 году РПЦ опубликовала проект постановления «О благословлении православных христиан на исполнение воинского долга». Этот первоначальный проект 2020 года запрещал «освящение» любого вида оружия, применение которого может привести к гибели неопределенного числа людей, включая оружие неизбирательного действия и оружие массового поражения».