И.С. Шмелев и писатели литературного зарубежья. — Алушта : Антиква. 2013

%PDF-1.6
%
1 0 obj
>
endobj
6 0 obj

/Subject (ISBN 978-617-562-001-4)
/Creator
>>
endobj
2 0 obj
>
/Font >
>>
/Fields []
>>
endobj
3 0 obj
>
stream

application/pdf

endstream
endobj
4 0 obj
>
endobj
5 0 obj
>
endobj
7 0 obj
>
endobj
8 0 obj
>
endobj
9 0 obj
>
endobj
10 0 obj
1426
endobj
11 0 obj
>
endobj
12 0 obj
>
endobj
13 0 obj
>
endobj
14 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
15 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
16 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
17 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
18 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
19 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
20 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
21 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
22 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
23 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
24 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
25 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
26 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
27 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
28 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
29 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
30 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
31 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
32 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
33 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
34 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
35 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
36 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
37 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
38 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
39 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
40 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
41 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
42 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
43 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
44 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
45 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
46 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
47 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
48 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
49 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
50 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
51 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
52 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
53 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
54 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
55 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
56 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
57 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
58 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
59 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
60 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
61 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
62 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
63 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
64 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
65 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
66 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
67 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
68 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
69 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
70 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
71 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
72 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
73 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
74 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
75 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
76 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
77 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
78 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
79 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
80 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
81 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
82 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
83 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
84 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
85 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
86 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
87 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
88 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
89 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
90 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
91 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
92 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
93 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
94 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
95 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
96 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
97 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
98 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
99 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
100 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
101 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
102 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
103 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
104 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
105 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
106 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
107 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
108 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
109 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
110 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
111 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
112 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
113 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
114 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
115 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
116 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
117 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
118 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
119 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
120 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
121 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
122 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
123 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
124 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
125 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
126 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
127 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
128 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
129 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
130 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
131 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
132 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
133 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
134 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
135 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
136 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
137 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
138 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
139 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
140 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
141 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
142 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
143 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
144 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
145 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
146 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
147 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
148 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
149 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
150 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
151 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
152 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
153 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
154 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
155 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
156 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
157 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
158 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
159 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
160 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
161 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
162 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
163 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
164 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
165 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
166 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
167 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
168 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
169 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
170 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
171 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
172 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
173 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
174 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
175 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
176 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
177 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
178 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
179 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
180 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
181 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
182 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
183 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
184 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
185 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
186 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
187 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
188 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
189 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
190 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
191 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
192 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
193 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
194 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
195 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
196 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
197 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
198 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
199 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
200 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
201 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
202 0 obj
>
>>
/Type /Page
>>
endobj
203 0 obj
>
stream
x+TT

«Россия Ивана Шмелёва».

Исторический час с Дмитрием Володихиным. Гость программы: Сергей Арутюнов

Поделиться

Иван Шмелёв

В гостях у Дмитрия Володихина был доцент Литературного института имени Горького Сергей Арутюнов.

Разговор шел о том, кокой запечатлел жизнь России и Москвы на стыке 19 и 20-го веков в своих произведениях Иван Шмелев, почему для него такой важной была духовная составляющая быта людей тогда, и насколько все описанное в книгах соответствовало действительности.

Ведущий: Дмитрий
Володихин

Д. Володихин

 –Дорогие
радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический
час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И сегодня мы с вами обсудим судьбу
писателя, поистине исторической фигуры, в биографии которого открывается судьба
чрезвычайно большого количества православных умников или, если угодно,
интеллектуалов, которые должны были покинуть в начале XX века нашу страну. Тосковали по ней, любили
ее, переживали за ее судьбу, но вернуться не могли, потому что не находили для
себя никаких способов примириться с существующей новой властью. Итак, я говорю
об Иване Сергеевиче Шмелеве, о замечательном русском писателе. И сегодня наш
гость – доцент Литературного института и, кроме того, главный редактор детского
литературного конкурса «Лето Господне», Сергей Сергеевич Арутюнов. Здравствуйте.

С. Арутюнов

–
Здравствуйте.

Д. Володихин

– Вот собственно
с ним-то мы и будем беседовать о том, кем был Иван Шмелев, и какое наследие
осталось от него нашей литературе. Ну первый традиционной вопрос, всякий раз он
звучит, когда мы разговариваем о какой-то крупной личности прошлого. Сергей
Сергеевич, можете вы буквально в четырех-пяти фразах нарисовать визитную карточку
Ивана Сергеевича Шмелева. Если человек начинает говорить о нем, что в первую очередь
должно прийти в голову, что в первую очередь должно лечь на язык, какие-то характерные
черты его личности или главные созданные им вещи, что-то такое, что при слове «Шмелев»
моментально должно возникать в памяти.

С. Арутюнов

– Советскому
читателю, конечно же, был близок «Человек из ресторана», который у нас
переиздавался многократно и стотысячными тиражами в целях воспитания юношества советского.
Так что одна из самых характерных вещей, которая характеризовала предреволюционное
отношение хозяин и работник, сатирический памфлет, полный жалости к маленькому
человеку. Разумеется, продолжающий линию и великого Гоголя с маленькими людьми
и, наверное, даже проходящий через весь XIX век и, разумеется, в XX веке уже
оканчивающийся путь маленького человека через вот это унижение, бесконечное
унижение.

Д. Володихин

– Но с
тех пор много воды утекло, и река времени унесла останки СССР. Для наших дней.

С. Арутюнов

– Для
наших дней Шмелев совершенно другой. Это не последыш революционных демократов,
это человек устойчиво белых взглядов, человек, который не просто эмигрировал,
эмигрировал с огромной болью в сердце – у него был в Крыму казнен сын-офицер. А
о том, что он именно казнен без суда и следствия в Крыму, он не знал долгие
годы. Потом это стало известно, ну какие-то, в общем, доброхоты сообщили, что все-таки
расстрелян, да расстрелян точно, нет вестей не просто так, убит. И эту обиду,
это опустошение писатель пронес до самого конца. Видимо, он жил с ним в сердце
всю свою жизнь. Это случилось в 21-м году, в 50-м его не стало.

Д. Володихин

– Итак,
визитная карточка, наверное, будет состоять из трех фраз. Первая – когда-то традиционный
интеллигент, человек, разделявший с эпохой все ее упования и заблуждения. Затем
человек, прошедший через трагедию гражданской войны со страшными душевными
ранами. И впоследствии крепкий православный консерватор, писатель, нарисовавший
поистине золотыми буквами культуру дореволюционной России, как он ее мог
вспомнить издалека. Вот примерно такова визитная карточка Ивана Сергеевича Шмелева.
Давайте начнем сейчас от истоков. Собственно первые шаги Шмелева, вступавшего в
литературу еще в предреволюционный период. Условно говоря, родился, учился
начал писать.

С. Арутюнов

– И еще
в гимназии опубликовал первый, наверное, свой очерк, потом через небольшое
очень время, то есть он 1873 года рождения, я напомню нашим уважаемым радиослушателям,
уже в 95-м году появляется такая небольшая зарисовка «У мельницы». Замечательный
был такой журнал «Русское обозрение». Спустя два года уже в печати появляется
сборник очерков «На скалах Валаама». Писатель женится, писатель с женой едет на
Валаам. Но из этого свадебного путешествия он привозит весьма такие нетрадиционные,
как показалось русской цензуре, картинки, то есть он привозит не просто
физиологический очерк, а нечто большее, картины жизни. Цензура в 97-м году, я
подчеркиваю, это такое у нас, знаете, время считается, не какое-либо предреволюционное,
да, а вполне себе благодатные годы, когда власть стоит на месте, народ стоит на
месте. И все, в общем-то, искрамсывает этот сборник, почем зря. То есть
приводит его в такое состояние, при котором печатать его уже нет никакой возможности
с точки зрения Ивана Сергеевича. И вот эти «На скалах Валаама» я видел в сети,
размещен прекраснейший репринтный текст, просто прекраснейший. Я долго искал
там моменты, которые могли бы разъярить цензуру – с первого взгляда не ловится.

Д. Володихин

– Ну что
ж, мы теперь мало что можем уловить осмысленно из тех потаенных загадок, интеллектуальных
ребусов, которым минуло более столетия. Скажите, из какой среды он вырос? Он
ведь не был дворянином или все-таки это звание ему следовало?

С. Арутюнов

– Более
чем все сказанное. Не просто не был дворянином, а наверное, и создал главный
труд своей жизни, «Лето Господне», в противовес преобладающей и доминирующей
картине дворянского детства, которую производили наш изумительный Аксаков, наши
изумительные Толстые оба, я подчеркиваю, то есть «Детство» Толстого и «Детство»
Алексея Николаевича Толстого, Гарин-Михайловский «Детство Темы» и так далее. Все
вот эти ностальгические воспоминания это только детство в дворянской усадьбе.

Д. Володихин

– А у него
детство купеческое, насколько я понимаю.

С. Арутюнов

– У
него детство не просто купеческое. Вот сейчас малый бизнес делится на какой-то
там торговый, производственный и так далее. Это детство в семье мастерового,
причем верховного мастерового – это человека, мастера действительно, который выбился
в управленцы десятками людей. Практически аналог того же самого детства,
которое пережил Горький в своем детстве, только в Нижнем.

Д. Володихин

– Иными
словами, Иван Сергеевич вышел из среды, которая не была связана с дворянством,
в общем, из людей не бедных, но живущих на посаде. И впечатления у него
совершенно другие, действительно, очень отличные от нашей великой литературы дворянской.
И он учился, впоследствии работал как чиновник небольшого ранга, получил определенную
известность. Но до революции он не был сколько-нибудь крупной величиной в русской
литературе. Вот «Человек из ресторана», пожалуй, единственная вещь, которая тогда
ну прогремела. А в 1917 году он сначала, ну наверное, опять же с огромным количеством
образованных людей того времени обманулся в ожиданиях. Ему казалось, что
февраль несет какое-то особенное очарование свободы. В общем-то, оно быстро
рассеялось, а уж когда грянул октябрь, Шмелеву стало совсем нехорошо, он
покинул столицу, какое-то время жил в Крыму. И вот там навидался таких ужасов,
что совершенно естественным стало появление первой его поистине широко
известной вещи – «Солнце мертвых». Вот насколько я понимаю, он в 1922 году эмигрировал
из России и написал «Солнце мертвых» позднее, или все-таки уже в Крыму была написана
эта вещь? Во всяком случае, по свежим впечатлениям.

С. Арутюнов

– Она
была написана в 23-м году в Грассе.

Д. Володихин

– То
есть по свежим впечатлениям.

С. Арутюнов

– Да,
это 23-й год, март-сентябрь, как явствует из приписки, которая делается традиционно
внизу рукописи и перепечатывается. Это Грасс – то есть это те же самые климатические
места приморские, что и в Крыму. Климат не изменился. Вот тот самый доминантный
страшный звук, крик павлина, который слышался ему в Крыму и сопровождался зрелищем
лежащих на дороге трупов людей и лошадей, также мог слышаться в этом Грассе. Те
же причудливые растения, непривычные русскому глазу. То есть он переселяется во
Францию, он в этом Грассе пребывает, пока пишет, начинает «Солнце мертвых»,
потом уже переезжает в Париж. Он не выдерживает атмосферы, вот этого наслоения
одного и того же климата и одной и той же атмосферы юга.

Д. Володихин

– Побывал
в Берлине, впоследствии весь остаток жизни прожил в Париже

С. Арутюнов

– В Париже,
да.

Д. Володихин

– И чтобы
понять, до какой же степени «Солнце мертвых» было беспощадным портретом
реальности, я зачитаю небольшой кусочек оттуда. «Не знаю, сколько убивают на
чикагских бойнях. Тут дело было проще: убивали и зарывали. А то и совсем
просто: заваливали овраги. А то и совсем просто-просто: выкидывали в море. По
воле людей, которые открыли тайну: сделать человечество счастливым. Для этого
надо начинать – с человечьих боен. И вот – убивали, ночью. Днем… спали. Они
спали, а другие, в подвалах, ждали… Целые армии в подвалах ждали. Юных,
зрелых и старых – с горячей кровью. Недавно бились они открыто. Родину
защищали. Родину и Европу защищали на полях прусских и австрийских, в степях
российских. Теперь, замученные, попали они в подвалы. Их засадили крепко,
морили, чтобы отнять силы. Из подвалов их брали и убивали. Ну, вот. В зимнее
дождливое утро, когда солнце завалили тучи, в подвалы Крыма свалены были
десятки тысяч человеческих жизней и дожидались своего убийства. А над ними пили
и спали те, что убивать ходят. А на столах пачки листков лежали, на которых к
ночи ставили красную букву… одну роковую букву. С этой буквы пишутся два
дорогих слова: Родина и Россия. «Расход» и «Расстрел» – тоже начинаются с этой
буквы. Ни Родины, ни России не знали те, что убивать ходят. Теперь ясно». Ну а
для того, чтобы было понятно, до какой степени человек, увидевший все эти
кошмары гражданской войны, все же привязан был к родине, я хочу, чтобы сейчас в
эфире прозвучал щемяще ностальгический вальс Георгия Васильевича Свиридова из музыкальных
иллюстраций к повести Александра Сергеевича Пушкина «Метель».

Д. Володихин

– Дорогие
радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический
час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы с замечательным гостем,
доцентом Литературного института, главным редактором детского литературного конкурса
«Лето Господне», Сергеем Сергеевичем Арутюновым, обсуждаем судьбу замечательного
русского писателя, Ивана Сергеевича Шмелева. И мне хотелось бы от всех тех
ужасов, которые вошли в творчество этого одаренного человека в гражданскую
войну, перейти к совсем другому периоду его литературной жизни. И начнем тоже с
цитаты, небольшой, но совершенно иное настроение показывающей. «Весь Кремль –
золотисто-розовый, над снежной Москва-рекой. Кажется мне, что там – Святое, и
нет никого людей. Стены с башнями – чтобы не смели войти враги. Святые сидят в
Соборах. И спят Цари. И потому так тихо. Окна розового дворца сияют. Белый
собор сияет. Золотые кресты сияют – священным светом. Все – в золотистом
воздухе, в дымном голубом свете: будто кадят там ладаном». Это цитата из, наверное,
самой известной вещи Ивана Сергеевича – «Лето Господне». Создавалась она в течение
многих лет. Сергей Сергеевич, какова судьба этого романа? Насколько я понимаю,
это ведь то, что выходило из творческих недр Шмелева в течение то ли пятнадцати,
то ли даже двадцати лет.

С. Арутюнов

– Если
точнее, семнадцати – с 27-го по 44-й год писатель создает роман. Причем одна из
глав романа становится отдельным романом, как с «Богомольем» вышло. Практически
те же герои, но как словно бы и другое содержание.

Д. Володихин

– Вот «Богомолье
на Валаам», действительно самое начало или одновременно еще роман «Богомолье». ..

С. Арутюнов

– Еще и
это, и какие-то герои пересекаются, кто-то, какие-то мотивы остаются, какие-то
уходят. Но семнадцать лет – это практически столько, сколько работал Иванов над
«Явлением Христа народу», вот это главный труд. И в 27-м году, отойдя от «Солнца»,
вот как раз от этих впечатлений, пробуя в себе как-то заглушить все это,
начинается самое главное. После вот этих семнадцати лет остается-то мало и жить,
и мыслить, и помнить, остается мало – шесть лет. Но самый главный труд завершен.
И, в общем-то, писатель не увидел вот этой славы ни на родине, ни на чужбине,
которую мог бы принести ему этот роман при жизни.

Д. Володихин

– Ну какое-то
признание было, даже…

С. Арутюнов

– Ну
это в узкой эмигрантской среде, как у нас говорили советские литературоведы.

Д. Володихин

– Но до
еще появления романа «Лето Господне» его пытались номинировать на Нобелевскую
премию.

С. Арутюнов

– Дважды,
в 31-м и 32-м году.

Д. Володихин

– А что
за что? За его ранние вещи, да?

С. Арутюнов

– Вы
знаете, да тут даже не вещи были главными. Здесь, видимо, линия противостояния
вообще в русской эмиграции, она пробовала иметь влияние в Европе – ну вот
смешная вещь такая, да, – пробовала иметь влияние в Европе, и для этих целей подходил
кто угодно, в принципе, да, из тех, кто действительно крепко стоял на писательских
ногах. Подходил Бунин, подходил Набоков, подходил Шмелев, даже Зайцев подходил,
почему бы нет. Номинирования-то шли постоянно, каждый год, пачками, очень
хотелось, чтобы звучала Русь, звучала. Потому что у советской России таких возможностей
в первые два десятилетия просто-напросто не было. Она была отторгнута от мира,
она была страна-изгой, советская Россия.

Д. Володихин

– Вот
как ни парадоксально, все эти номинирования на Нобелевские премии произошли
задолго до того, как началась по-настоящему, всерьез началась работа над главным
делом жизни, над романом «Лето Господне». Собственно вот «Богомолье» в этот момент
писалось. Я имею в виду роман «Богомолье» о тех временах, когда мальчик Шмелев
действительно совершил богомолье вместе со своим дядькой в Троице-Сергиеву
Лавру. В конце 20-х появилось в печати «Богомолье на Валаам», совершенно отдельная
вещь. Но вот «Богомолье на Валаам», это ведь в сущности вот какое-то такое
преддверье того, что будет в романе «Лето Господне». И только вот после всех
этих номинирований, которые, как шелуха, как-то облетели с фигуры Шмелева, он
садится за главное. Что собой представляет роман «Лето Господне»?

С. Арутюнов

– Для
меня это, прежде всего, роман о том, как православная вера не дает мальчику
просто сойти с ума от горя. Умирает отец. Это единственный, в общем, год, на
который пришелся самый главный удар. То есть смерть отца это на самом деле – я
по себе сужу, конечно, – это лишение стержня, того стержня который незримо
держит на весу, на руках. Как при помощи вот всего этого круга праздников, которые
сменяют друг друга – вот в тот день можно то, но нельзя этого, сегодня будем
рубить капусту, а здесь мочить яблоки. И вот вся эта сует, она очень напоминает,
вы знаете, такие довольно оберегающие движения, ну простите за выражение,
похоронного агента, который приходит и начинает всей этой вот лабудой забивать
тебе уши. Он говорит: вот здесь подпишите, во там то, вот там се, надо сюда
сходить, надо выбрать ткань, надо выбрать гроб. И вот в этой суете ты забываешь
о самом страшном: что ты сейчас переживаешь такую потерю, которая не отпустит
тебя никогда. И вот мальчик с этим смешным Горкиным, который уже не работает,
он же столяр-плотник, да, мастеровой, он просто к ребенку…

Д. Володихин

– Ну бывший
столяр-плотник, которого отец пристроил дядькой к мальчику.

С. Арутюнов

– Да,
он просто так при доме, вот как мальчик определил, просто так при доме. Вот
этот, в общем-то, словоохотливый человек, он своим вот этим постоянным
присутствием в жизни мальчика, он заговаривает его боль. И вот для меня роман об
этом, потому что смерть отца это мука мученическая. Не всякий это переживет,
многие раздавливались просто. А здесь круг такой.

Д. Володихин

– Ну в
сущности, я бы согласился со всем, кроме того, что все-таки в романе слышится голос
похоронного агента с его лабудой. Потому что да, мальчика оберегает от
страшного переживания чрезвычайно сложная красивая бытовая православная культура.
Огромное количество праздников, обычаев, песен, трапез, каждая устроена по-своему
и бережно хранима в народе, и в течение года мальчик проходит через все эти
обычаи, слова, через весь этот простонародный, но все-таки именно этикет. И он
настолько погружен во все это, что культура, построенная на Христовой вере,
если не излечивает его, то во всяком случае, позволяет ране зарубцеваться, его
душа остается не исковерканной. И вот погружение в эту культуру – праздник за праздником,
день за днем – оно чрезвычайно красивое, поскольку, ну вот не могу я
согласиться со словами о похоронном агенте…

С. Арутюнов

– Да
нет, это аналогия совершенно ужасная, я согласен.

Д. Володихин

– Поскольку
люди, которые мальчика окружают, они постоянно показывают какие-то признаки
очень доброго отношения не только к нему, но и друг к другу. Люди живут
спокойно и радостно. Вот у меня такое было ощущение от романа.

С. Арутюнов

– Именно
универсализм и многослойность вот всех этих вот: да, нет, надо это, надо то. И
в результате ты видишь мир, который простирается на многие тысячи километров и
он живет так. В каждом регионе да, были свои какие-то, да, и там свои святые,
которых особенно почитали. Но общий круг жизни для огромной цивилизации был
таким. И вот этого, кстати говоря, вот такого подарка не сделал нам почти
никто. Мало того, что «Лето Господне»…

Д. Володихин

– Да,
наверное, просто никто.

С. Арутюнов

– Ну
никто, да. Вот просто хотя это было на поверхности всегда, этого никто не
сделал, даже Горький не сделал, с которым Шмелев особенно корреспондировался, как
тогда писали. Он еще в 1907 году пишет ему письмо и они начинают переписку. Ну наверное,
под влиянием вот этих народнических идей и там богостроительства написан там и
поминаемый здесь «Человек из ресторана». Но в конце-то концов испод вот этот
самый главный показан именно в «Лете Господнем». Почему, потому что это не
просто самая ностальгическая русская книга XX века, нет, не просто, этого титула
для нее мало. Это действительно, может быть, самая русская книга XX века, которой
попытался вот этот круг жизни не просто вырезать из тела народного,  но и в чем-то его вырезал действительно. Вот
это была не безрезультатная попытка. Мы живем сейчас совсем по-другому.

Д. Володихин

– Мне
приходилось как-то слышать, прости Господи, то что почва написала о почве,
будучи оторванной от почвы. Ну попытаемся все это расшифровать. Сам Иван
Сергеевич Шмелев это фрагмент русской почвы, какой она была до революции, человек,
созданный ею, несмотря на всю свою рафинированную литературную интеллигентность.
А рассказал о почве своего детства, о том, из чего он вырос, будучи оторванным
от нее и вспоминая через много лет все то, что он видел, осязал, обонял, чувствовал,
вспоминал своим детским, незамутненно добрым естеством. И порой это ну до такой
степени красиво, завораживающе красиво.

С. Арутюнов

– А вы
не видите аналогии с Прустом? Ведь Пруст пишет в те же самые годы.

Д. Володихин

– Может
быть…

С. Арутюнов

– Скрупулезное,
скрупулезнейшее припоминание именно запахов и звуков, как будто бы они и есть
главный вот этот фермент жизни. И это одновременно, в те же самые годы.

Д. Володихин

– Ну позднее
тот же эксперимент уже совсем недавно ставил Умберто Эко, заставив интеллигенцию
вспоминать о своем детстве, из каких комиксов выросла взрослая личность. Это
так. Но понимаете, Пруст и Эко это замечательные писатели Европы, а тут мы
видим еще и коллекцию русского, выложенного перед русскими: любуйтесь,
вспоминайте, кто может вспомнить, подарите себе все это те, кто вспомнить не может,
потому что там не был. Действительно великий подарок, я с вами согласен. И вот
ну поскольку книга в какой-то степени календарная, а нынче Великий пост, наверное,
в самый раз будет еще один отрывочек взять, связанный с постным рынком. «Какой
же великий торг! Широкие плетушки на санях, – всё клюква, клюква, всё красное.
Ссыпаются в щепные короба и в вёдра, тащат на головах. – Самопервеющая клюква!
Архангельская клюкыва!.. – Клю-ква… – говорит Антон, – а по-нашему и вовсе
журавиха. И синяя морошка, и черника – на постные пироги и кисели. А вон
брусника, в ней яблочки. Сколько же брусники! – Вот он, горох, гляди… хороший
горох, мытый. Розовый, жёлтый, в санях, мешками. …А вот капуста. Широкие кади
на санях, кислый дух. Золотится от солнышка, сочнеет. Валят её в ведёрки и в
ушаты, гребут горстями, похрустывают – не горчит ли? Мы пробуем капустку, хоть
нам не надо. Огородник с Крымка суёт мне беленькую кочерыжку, зимницу, – «как
сахар!». Откусишь – щёлкнет. А вот и огурцами потянуло, крепким и свежим духом,
укропным, хренным. Играют золотые огурцы в рассоле, пляшут. Вылавливают их
ковшами, с палками укропа, с листом смородинным, с дубовым, с хренком. Антон
даёт мне тонкий, крепкий, с пупырками; хрустит мне в ухо, дышит огурцом. –
Весело у нас, постом-то? а? Как ярмонка. Значит, чтобы не грустили. Так, что
ль?.. – жмет он меня под ножкой. А вот вороха морковки – на пироги с лучком, и
лук, и репа, и свёкла, кроваво-сахарная, как арбуз. Кадки соленого арбуза тоже
здесь же, под капусткой поблескивает зеленой плешкой. – Редька-то, гляди,
Панкратыч… чисто боровки! Хлебца с такой умнешь! – И две умнешь, – смеется
Горкин, забирая редьки. А вон – соленье; антоновка, морошка, крыжовник, румяная
брусничка с белью, слива в кадках… Квас всякий – хлебный, кислощейный,
солодовый, бражный, давний – с имбирем…» Посмотрите как все это прекрасно:
огромная груда старинных русских мелочей, которая и сейчас тешит душу. Поэтому
с самым добрым настроением духа напоминаю вам, дорогие радиослушатели, это
светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в
студии я, Дмитрий Володихин. И мы буквально на минуту прервем нашу беседу, чтобы
вскоре вновь встретиться в эфире.

Д. Володихин

– Это
светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в
студии я, Дмитрий Володихин. И мы с замечательным литературоведом, доцентом литературного
музея и главным редактором детского литературного конкурса «Лето Господне», Сергеем
Сергеевичем Арутюновым, обсуждаем судьбу и творчество Ивана Сергеевича Шмелева.
Собственно вопрос, который я хочу задать, относится не к судьбе Шмелева в
эмиграции, а к эху его судьбы в наши дни. Ведь насколько я понимаю, когда «Лето
Господне», главный его роман, пришел уже в постсоветскую Россию, его встретили
с каким-то невероятным восторгом и отклик был огромнейший.

С. Арутюнов

– Разумеется.
Я застал примерно вот год, когда начали говорить именно о Шмелеве как о какой-то
ценности невиданной, то есть какой-то вот бриллиант явился. Тогда возвращали вот
эту «возвращенную» самую литературу – ее вот так обозвали таким термином.
Возвращали всех подряд, там от Войновича до Солженицына, которых, в общем-то, не
успели и забыть, честно говоря, за время их эмиграции, до Гайто Газданова, там
людей, которые уехали. Ну Набоков возвращался, да.

Д. Володихин

– Но
Гайто Газданова сейчас знают только, в общем…

С. Арутюнов

– Узкие
ценители.

Д. Володихин

– Да,
интеллектуалы-эстеты. А Шмелев-то оказался у нас народным писателем.

С. Арутюнов

– Я
помню первые издания отдельные вот этого «Лета Господня», это, как принято было
в 90-е, не очень была качественная бумага и так далее, но тем не менее книгу передавали
из рук в руки. Это было на моих глазах.

Д. Володихин

– Да,
это так. Я сам был в процессе того, о чем вы рассказываете. Действительно,
давал и ждал, когда получу обратно, и уже стояла очередь следующих, кто хочет
прочитать.

С. Арутюнов

– Настоящий
самиздат.

Д. Володихин

– Да,
тогда еще не было вот собственно таких сетевых ресурсов, которые обеспечивали
постоянное присутствие вещи в сети. Но вот вопрос важный. Вот вы главный редактор
детского литературного конкурса «Лето Господне», который ежегодно проводит Издательский
отдел Русской Православной Церкви. «Лето Господне» – это прямая отсылка к Шмелеву.
И суть конкурса в чем состоит, воспоминание о его творчестве в этом конкурсе?

С. Арутюнов

– Да мы
хотим, чтобы дети, которые спеленуты несколько школьной программой и вот этими литературными
темами, немножко от этих тем отошли. Ведь не всякая школьная программа ставит вопрос
таким образом, чтобы молодой человек мог даже помыслить о душе своей, о себе, о
своих непосредственных детских впечатлениях. Мы в процессе этого конкурса уже несколько
лет подряд призываем детей: подумайте же, наконец, о себе и своих близких. Об
их судьбе, о том отсвете, который ложится на ваши начальные годы, подумайте о
том, что случилось с нами глубоко в древности и в XX веке, трагическом почти с самого
начала. Ну это так и было, да, от Порт-Артура до августа 91-го и позже особенно.

Д. Володихин

– Ну и
позже, да. Век выдался ну не самый солнечный, это так.

С. Арутюнов

– Мы
хотим, чтобы дети подумали о себе и об истории. А специально не задаем темы, но
и говорим: можете не следовать теме, вы напишите о себе, вы, как Шмелев, возьмите
и откройтесь нам. Это духовное сочинение, это совсем другое, чем в школе: я
считаю, что вот проанализировав такие-то главы из романа… У нас бывают литературоведческие
работы, но они другие совершенно по духу своему, и по архитектонике своей
другие.

Д. Володихин

– То
есть если я правильно понимаю, это, скажем так, не стимулирование логики…

С. Арутюнов

– Ни в
коем случае.

Д. Володихин

– И не
стимулирование выстраивания каких-то конструктивно правильных литературных
сочинений. Это скорее немного другое, это воспитание чувств той, я уж не знаю,
тонкой цивилизованностью, которой пропитан шмелевский дух. Цивилизованностью собственно
своей страны, своей семьи, того быта, в который ты погружен, лучшего что в нем
есть.

С. Арутюнов

– Наши
дети, как говорит вот один из моих коллег, наших коллег, отец Макарий Комогоров,
наши дети в лучшем смысле неоконсерваторы. То есть в лучшем смысле
неоконсерватор это человек, который прежде всего опирается на нечто, что было
до него, что находится вокруг него, а не стремится выпрыгнуть из одежд и голым,
волосатым пробежать по брусчатке, чтобы продемонстрировать некий выход за
границы. Вот этот примат вот этого выхода за грань демонстрировала западную культура
довольно долго, то есть она жила революциями.

Д. Володихин

– То
есть если я правильно понимаю, Шмелев человек, который повернулся в другую
сторону. Он сказал: ради Бога, все это мы видели – обожествление любого
изменения, любого новшества, давайте вспомним о том, что нас породило, давайте посмотрим
назад, и это откроет нам путь вперед. Насколько я понимаю, вот на этом конкурсе
детям предоставляется возможность по-шмелевски вглядеться в то, что их, как
маленькие личности, породило, посмотреть, чем они живут. И вынуть из этого, изъять
какие-то глубокие смыслы.

С. Арутюнов

– Вот особенно
интересные рассказы о местных святых. Вы знаете, огромное количество новомучеников,
исповедников Церкви Русской, погибших в XX веке в самые различные годы, самые неожиданные
даже годы, когда не скажешь, не 37-й, скажем, традиционный такой партийный год
вот этой смертной жатвы. Не 37-й, нет. В 23-й, в 28-м…

Д. Володихин

– В 18-м.

С. Арутюнов

– В 31-м,
в 18, наконец, ну когда уже разгул, в 51-м и позже, в 62-м и даже в 68-м – они
все еще есть, и они все еще погибают – в тюрьмах, в ссылках.

Д. Володихин

– И
дети об этом пишут.

С. Арутюнов

– И они
пишут об этом, они, оказывается, знают. И сохранились, оказывается, архивы.

Д. Володихин

– Знают
лучше взрослых.

С. Арутюнов

– И
туда можно попасть, в эти архивы. И взрослые об этом не знают ничего, а они
пишут.

Д. Володихин

– А
ребенок как-то докапывается.

С. Арутюнов

– А
ребенок, не пойми какими путями. Мы же спрашиваем: откуда? – Нашла.

Д. Володихин

– В
сети нашла.

С. Арутюнов

– Нашла
в сети. Да нет, не может быть, нет там этого, да не могло быть. Нашла. И вот
возникает огромный рассказ о человеке, о его судьбе. И вы знаете, как они пишут
об этом. Даже не главное, да, вот эти биографические вехи там: родился, женился,
умер. Нет, там главное главенствует тон. Вот это не просто сочувствие, вот вся
Русь в этом – как одной чертой передается человек. Погибающий человек, вечно
одинокий человек, вечно борющийся человек.

Д. Володихин

– Но
много ли народа участвует в конкурсе? Вот Иван Шмелев для взрослых это, конечно,
фигура. Имя Шмелева как-то привлекает людей к конкурсу? Сколько там – 100, 200 500,
больше, сколько детей участвует?

С. Арутюнов

– Каждый
год не менее 1200 работ. В прошлом году, по-моему, было 1300 даже. Какой-то
особенный был год, ну вы помните, это же 18-й год, это столетие гражданской
войны, это столетие убиения Царственных мучеников, это такой год, это после
2017, когда все это вообще началось, столетие революции. И люди тянутся к имени,
мы это вот ощущаем физически – количество работ растет. Немного, но растет.

Д. Володихин

– Но
наградить-то всех нельзя, 1200 человек участвует. Вот насколько я понимаю,
где-то в конце марта состоялось награждение лауреатов. Сколько это народа, и
каких возрастов люди? Это Москва или все-таки кто-то из провинции тоже пишет,
из дальних городов?

С. Арутюнов

– Знаете,
конкурс сделан не для Москвы. Вот как ни обидно это, может быть, сейчас для
москвичей, я сам москвич, вы москвич, все москвичи. Но конкурс сделан не для Москвы.
В Москве, знаете, достаточно всего. А вот когда родилась эта идея, она
содержала в себе очень сущностный момент: надо детей из провинции талантливых в
Москву пригласить. И вот когда приезжают 36, 37 человек каждый год из самых
разных регионов – у нас и Сибирь, и Урал, и северо-запад, ну Дальний Восток там
с трудом. Иногда оттуда приезжают –Братск, допустим, да, Новокузнецк, – огромное
количество городов. И юг России, вот в этом году мальчик из Крыма получил
отличие, был особенно выделен. Краснодар, ну вот южные города.

Д. Володихин

– А
помню, наградили барышню из Донецка, как раз там было произведение «Донецкая
элегия».

С. Арутюнов

– Ну разумеется,
Донецк каждый год. Я, особенно в качестве члена жюри, узнаю, сколько работ с Донбасса.
В прошлом году их было 67.

Д. Володихин

– То
есть иными словами, они воспринимаются просто как часть нашего мира, нашего
сообщества.

С. Арутюнов

– Это органическая
часть русского мира.

Д. Володихин

– Ну хорошо.
Вот этот конкурс, он фактически показывает, что для Церкви имя Шмелева
приобретает особенное звучание. И с вашей точки зрения, почему именно это имя
пришлось ко двору, когда нужно было подумать о названии для конкурса, который связывает
детей к стимулированию литературного творчества?

С. Арутюнов

– Мне почему-то
кажется, что Шмелев это такой универсал, который выходит далеко за рамки литературы
церковной и даже любой литературы, которая просто верует. Он шире этих рамок. То
есть есть конкретный корпус вот произведений, причем авторских произведений, которые
связаны с Церковью.

Д. Володихин

– Романы,
повести, рассказы.

С. Арутюнов

– Да. Есть
конкретные вот писатели Церкви, они, может быть, узко направлены, но они пишут
о понятных предметах, они любимы, они переиздаются, они читаются. Шмелев вышел
за рамки здесь насколько, что он показал не просто какой-то вот православный русский
мир, нет, он показал вселенскость. То есть это солнце взошло над живыми, мертвыми,
будущими живыми, будущими мертвыми – всеми сразу. Эта ослепительная вспышка,
она не могла не явиться тем, кто выбирал название для конкурса. Здесь понятно,
что речь идет совершенно о экстраординарной величине.

Д. Володихин

– Иными
словами, вот резюмирую: Шмелев, когда он писал, и думать не думал о том, что он
совершает великое служение. А он умер, получив признание, но не получив широкой
известности. Через много десятилетий после этого восходит звезда Шмелева над Россией.
И он воспринимается как человек до такой степени глубокий, что его простая
вроде бы бытовая правда, которую он извлекал из собственного детства, зажигает сердца
людей каким-то необыкновенным углублением в собственную душевную суть,
обращение к образу Божиему, который есть в каждом человеке. И вот поскольку наша
передача выходит на Великий пост, на Благовещение, поскольку сам Шмелев был бы
этому рад и одобрил бы это…

С. Арутюнов

– Я
думаю, был бы рад.

Д. Володихин

– В
эфире прозвучит тропарь Благовещению Пречистой Богородицы.

Д. Володихин

– Дорогие
радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический
час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. До сих пор витающий на облачках
духа Ивана Шмелева, поднявшихся к нам сюда, в студию от романа «Лето Господне».
Со мною здесь в студии Сергей Сергеевич Арутюнов, писатель, литературовед, доцент
Литературного института, главный редактор конкурса «Лето Господне». Мы
обсуждаем творческую биографию Ивана Сергеевича Шмелева. И вот из современности
мы вернемся к его жизни, к середине XX века. В сущности, после того, как был
создан роман «Лето Господне», оставалось всего несколько лет до его кончины, но
в период работы над романом появилась еще одна необыкновенно глубокая вещь Ивана
Шмелева, повесть «Поле Куликово».

С. Арутюнов

– Да. Это,
конечно, то чем он, наверное, не надеялся увенчать жизнь, но какой-то итог его
размышлений, ну скажем, внешних, о судьбе России. Каждый, наверное, человек,
оторванный от родины, пытается в каких-то чертах пророчествовать, пытается
представить судьбу любимой страны через 100 лет, через 50, хотя бы даже через
20, заглянуть в будущее и реконструировать вот этот духовный путь. Потому что
слишком страшными были годы гражданской войны, чтобы можно было предположить,
что все это – вот эта власть, вот эта лапа огромная, наложенная на целую
державу, вечно будет сжимать в когтях эти поля, эти леса и так далее. Хотелось
видеть будущее.

Д. Володихин

– То
есть иными словами, трагедия была столь страшна, что не верилось в то, что она
продлится бесконечно долго.

С. Арутюнов

– Да.

Д. Володихин

– Не
может такого быть.

С. Арутюнов

– Он
спланировал, попытался отобразить вот в «Куликовом поле» пришествие Сергия
Радонежского и какое-то благорастворение воздухов там, где оно уже казалось невозможным.
Он видел в советской России ад, настоящий ад, это можно подтверждать цитатами.

Д. Володихин

– Для
него, если брать его переписку, советская власть ассоциировалась с самим диаволом,
можно даже не цитировать.

С. Арутюнов

– Вот, кстати
говоря, да. Вот в письме там от 23 апреля 47-го года: «Там каждую минуту уходят
сотни мучеников, из которых диавольской машиной во имя зла вытягивают последнюю
кровь. Мы потеряли силу воображать, мы слишком заняты собой, мелкой шумихой подлого
времени. И все страшное, что идет, длится уже 30 лет», – говорит он. Это 47-й
год.

Д. Володихин

– В
принципе если говорить о том, что происходило в 47-м году, то Иван Сергеевич Шмелев
абсолютно прав. Вот послевоенные годы отмечены, конечно, новой волной репрессий,
тут он ни в малой степени не преувеличивает. Я хотел бы сказать о другом.
Действительно «Куликово поле» это провидение и это в какой-то степени
расставание со старой, можно сказать, интеллигентской традицией в литературе. Попытаюсь
объяснить свои слова. Дело в том, что по ходу повести не в эмиграции, не в
Париже, не в Берлине, а в местах, связанных с полем Куликовым, в советской России
людям является преподобный Сергий. То есть иными словами, Шмелев верит, что, так
или иначе, его родина от этой власти очистится. А с другой стороны давайте
вспомним, как была воспринята публикой знаменитая картина Нестерова «Видение
отроку Варфоломею». Нестеров уже получил определенную известность в кругах
передвижников, и он двигался, так сказать, ну в общем направлении. И тут он
ломает абсолютно стереотип восприятия собственной творческой личности и пишет
картину, которая несет в себе определенные признаки иконы. Для культуры того
времени это было очень знаковое произведение. Как будто Нестеров, резко
повернувшись к бывшим своим товарищам, махнул рукой и сказал: прощай, реализм,
есть нечто более глубокое. И Шмелев, попрощавшись, вот таким образом, с
огромным количеством писателей, которые придерживались традиционной линии
критического реализма, там такой вот восходящей еще к общественно озабоченным людям
XIX века, сказал: есть нечто более глубокое. Есть Бог, есть чудо, это может
присутствовать в любой жизни, в любой реальности, хоть бы и в советской. Дух
Божий веет, где хочет. «Куликово поле» было оглушительным для эмиграции того
времени. Вещь, несомненно, сильная, это был ясно всем, но многие ее не приняли.
А потом, когда она пришла в Россию, ее воспринимали в 90-х и нулевых как глоток
свежего воздуха для литературы. И помню, что одни из православных театров Москвы
поставил «Куликово поле» как спектакль, сделал драму, и театр был полон, зал
ломился просто от публики. Это было необычно: русский писатель пишет о чуде,
которое совершилось не когда-то там, пятьсот лет назад и не тысячу лет назад, а
совсем недавно, в XX веке. Это было, конечно, оглушительно.

С. Арутюнов

– Сравнимо
с «Двенадцатью» Блока.

Д. Володихин

– Да, но
с другим знаком, может быть. Но насколько я понимаю, последние годы Иван
Сергеевич, в общем, жил достаточно тяжело и хворал. Но он постоянно, на протяжении
всей жизни, до последнего часа оставался крепко верующим христианином.

С. Арутюнов

– Не
просто верующим христианином, его тянуло к монастырскому уединению. Это видно
по многим письмам, которые он пишет. Он хотел затвора, то есть может быть, он хотел
даже схимы. Это вот, исходя из какой-то, да, вот внутренней монастырской вот
этой табели о рангах, он хотел затвориться, и хотелось ему молчания.

Д. Володихин

– То
есть более глубокого иноческого подвига, чем обычный постриг.

С. Арутюнов

– Более
глубокое, разумеется, это видно. Потому что этот взгляд можно ощутить по его фотографии,
которая очень популярна: огромные глаза человека, как будто даже голодного, как
будто взывающего из бездны. Этот взгляд почти невыносим, если вглядеться в
него, это желание общаться уже не с нами. Он очень многое пережил. Это фактически
родоначальник, во-первых, русского экзистенциализма в «Солнце мертвых». Там же
огромная сюрреалистическая тенденция. Потому что это не просто поток сознания,
да, перемежаемый там многими планами и так далее. Это действительно сюрреализм,
потому что ему кусты в виноградной балке кажутся выброшенной арфой, да, и так
далее, то есть вещи перетекают друг в друга.

Д. Володихин

– Ему приходилось
воспринимать реальность через очки абсурда, потому что воспринимать ее в здравом
уме и твердой памяти было невозможно, до того она была страшна. Поэтому
появился, конечно же, абсурдизм.

С. Арутюнов

– «Солнце
мертвых» это не просто вот какой-то Ионеско, да, перевернутый, это же еще и подтвержденный
фактами конец, видимый конец, апокалипсис мира, где русская речь осталась, а за
ней больше не стоит того, что за ней стояло всегда. И, разумеется, без юродивой
маски, которую он нацепил, да, вот эти вот простые фразочки: вот те, которые
убивают или там это самое: то что в оврагах случается, или: вот взяли и убили,
так он и сидел с этой удочкой; подошли и спросили, и уволокли, в той же
шинельке его и расстреляли. Вот эта юродивая маска. Человек, переживший
множество этих искусов, конечно, под конец жизни захотел одного собеседника. Догадайтесь,
какого.

Д. Володихин

– Ну понятно
что собеседника не на земле, а на небесах. Он шел к постригу, но пришел ли?

С. Арутюнов

– Нет,
не пришел. И я думаю, что, наверное, слава Богу, что, наверное, это не случилось.
Иначе это была слишком, знаете, красивая и правильная история. Особенно для XX века.
Шел 50-й, 51-й там, скажем, год, накануне буквально еще был жив тиран, еще все
были живы. И только что кончилась война. И уже если бы кто-то из русских писателей,
которые все пережили, честно отшагали всю эту первую половину века, каждый по-своему,
да, кто в России, кто не в России, уж если бы кто-то так вот замечательно взял
бы и ушел бы в монастырь, это было бы слишком, наверное, хорошо.

Д. Володихин

– Но в XIX
веке такое можно было.

С. Арутюнов

– В XIX
веке сколько угодно.

Д. Володихин

– Константин
Николаевич Леонтьев…

С. Арутюнов

– О да.

Д. Володихин

– Постриг
принял в конце жизни, хотя юность у него была совсем…

С. Арутюнов

– Иная.

Д. Володихин

– Далекая
от монашества.

С. Арутюнов

– Да
даже и жизнь в монастыре его была, порой там сочеталась с какими-то такими размышлениями,
которые, в общем, трудно принять до сих пор.

Д. Володихин

– Которые
не одобрял духовник, да.

С. Арутюнов

– Да, сам
духовник не одобрял.

Д. Володихин

– Но у Шмелева
все-таки до монастыря не дошло, эта его потребность не осуществилась, болезнь
помешала или что-то иное.

С. Арутюнов

– Я думаю,
есть же вышняя воля, вот она как-то, наверное. Попытки были, наверное, он
приезжал, наверное… И он же скончался в дороге, знаете. По дороге, он же практически
был в состоянии такого паломничества, его везли – и тут сердце.

Д. Володихин

– Да,
пришла его кончина.

С. Арутюнов

– Его
везли. Вот он был, вот это очень напоминает, как будто он уже стучался в
ворота, а ему не успели открыть, или он не успел там добежать до ворот, ну
как-то разминулись вот буквально на несколько минут. Вот такое бывает. И это
очень характерная вещь.

Д. Володихин

– Но Бог
ему открыл другие ворота.

С. Арутюнов

– Да,
они открываются всюду, где бы мы ни были, в каком бы состоянии ни находились.

Д. Володихин

– Где
он похоронен?

С. Арутюнов

– Франция.
И это было так долго, столько десятилетий. И теперь, вот когда мы с моим другом
пришли на его могилу в Москву, а он должен, по его духовному завещанию, был покоиться
в Москве и, наконец, это случилось. Мы не были в тот день, когда происходило
перенесение останков. Но Донской монастырь, и мы зашли туда, и мы увидели: он и
рядом с ним Ильин.

Д. Володихин

– Ну
они были друзьями.

С. Арутюнов

– Они
друзья. Они рядом там. Это там где-то и Деникин ведь, да?

Д. Володихин

– Ну
там есть белые военачальники, да, и наверное, это органично, то что они все
собрались в посмертном своем собрании рядом друг с другом.

С. Арутюнов

– Да,
это вот если зайти, пройти практически весь погост, и там почти у стены очень такое,
знаете, светлое место. Там, по-моему, даже сразу, сразу вот шаг отступаешь от
аллеи, и они сразу, и ты их видишь. Это очень заметно. Почему не знаю, вот
как-то ты идешь к ним, и ты их видишь, наискосок, чуть наискосок. И стоишь у
них. И ощущаешь там, что произошло это возвращение. Замкнулся не просто круг, а
произошел закат, восход и будет новый.

Д. Володихин

– И что-то
вернулось к нам из времен «Лета Господня». И хорошо, очень хорошо, что в Москве
появилась не только могила Шмелева, но и памятник Шмелеву в Замоскворечье. Может
быть, скромный, но тем не менее все-таки памятник, который настраивает нас на
размышлении о его произведениях, на размышления о его судьбе. И на размышления
о том, что Шмелев был такой русской глыбой – огромной, светлой, до сих пор,
может быть, до конца неоцененной. Но и, быть может, лишь наши потомки, будущие
поколения увидят полную ценность того, что было создано Иваном Сергеевичем в
самые страшные десятилетия XX века. Дорогие радиослушатели, от вашего имени я говорю
спасибо Сергею Сергеевичу Арутюнову за его замечательную беседу об Иване
Сергеевиче Шмелеве. И мне остается сказать вам: спасибо за внимание. До
свидания.

С. Арутюнов

– Всего
доброго.

«Лето Господне» Ивана Сергеевича Шмелёва открыто для всех читателей

Эта статья рассказывает об одной из особенно ценных оцифрованных книг, поступивших недавно в электронную библиотеку Ленинки, — французском издании трилогии «Лето Господне» Ивана Сергеевича Шмелева. Она вышла в парижском издательстве «YMCA-press» в 1948 году.

Обложка и титульный лист книги «Лето Господне»

Что это за книга?

«Лето Господне» — одно из самых известных произведений Ивана Шмелёва. Книга состоит из 3 частей: «Праздники», «Радости» и «Скорби». Работа над трилогией продолжалась с 1933 по 1948 годы. В ней Шмелёв описывает своё детство в религиозной купеческой семье, уделяя внимание событиям церковного календаря, детским впечатлениям, находкам и утратам.

Кто её автор?

Иван Сергеевич Шмелёв (1873—1950) происходил из купеческой семьи. Его отец Сергей Иванович Шмелёв владел в Москве крупной плотницкой артелью и банными заведениями. Большое влияние на мировоззрение мальчика оказал его воспитатель, бывший плотник Михаил Панкратович Горкин, ставший одним из центральных персонажей «Лета Господня». «Сияние от него идет, от седенькой бородки, совсем серебряной, от расчесанной головы. Я знаю, что он святой. Такие — угодники бывают», — описывал Горкина Шмелёв.

В 1920 году писатель пережил тяжелейшее потрясение — его 25-летний сын был расстрелян Красной армией в числе тысяч других жертв красного террора в Крыму. В 1922 году Иван Шмелёв с женой покинули Советскую Россию. Во Франции Шмелёв описал пережитое в Крыму в повести «Солнце мёртвых», про которую Томас Манн отозвался так: «Прочтите это, если у вас хватит смелости». В 1931 году Томас Манн номинировал Ивана Шмелёва на Нобелевскую премию по литературе. Номинирование повторилось спустя год, в 1932 году, но нобелевским лауреатом Шмелёв так и не стал.

Иван Сергеевич Шмелёв. Фото: ru.wikipedia.org

Иван Шмелев в эмиграции тесно общался с племянницей жены, Юлией Александровной Кутыриной, и её сыном, Ивистионом Жантийом-Кутыриным. Писатель стал для мальчика крёстным отцом и искренне, сердечно старался окружить его русскими традициями. Ивистион — «Ивушка» — стал первым адресатом воспоминаний, позже ставших главами «Лета Господня»: «Ты хочешь, милый мальчик, чтобы я рассказал тебе про наше Рождество. Ну, что же… Не поймешь чего — подскажет сердце. Как будто, я такой, как ты. Снежок ты знаешь? Здесь он — редко, выпадет — и стаял. А у нас, повалит, — свету, бывало, не видать, дня на три! Все завалит…»

В 2000 году Жантийом-Кутырин помог перевезти прах писателя и его жены из Франции в Россию — так завещал сам Шмелёв. Сейчас их могила находится на Донском кладбище Москвы. Вернулся в Россию и архив Ивана Шмелёва — он хранится в Ленинке.

Как она появилась?

Трилогия «Лето Господне» входит, в свою очередь, в автобиографическую трилогию, состоящую из книг «Богомолье», «Лето Господне» сборника «Родное». Впервые «Лето Господне», а точнее, раздел «Праздники» был издан в Белграде в 1933 году. Потом Шмелёв несколько раз переписывал и дополнял книгу, уделяя внимание уже не описанию обрядов и традиций православной Москвы, а собственным воспоминаниям.

Последняя страница книги «Лето Господне» и её обложка в приложении «НЭБ Свет»

Что в ней интересного?

Иван Шмелёв описывает события своего детства, относящиеся к 1880-му году, от лица себя самого в возрасте семи лет. Мальчик живёт в патриархальном мире московской купеческой семьи. Первая часть трилогии — «Праздники» — описывает полный годовой круг: от Чистого понедельника до масленичной недели. Во второй части, «Радости», время действия частично совпадает с описанным в первой части. Но здесь появляются новые праздники, не церковные, а семейные, и изображены радостные события жизни семилетнего мальчика. Центральное событие завершающей части книги, «Скорби», — болезнь и смерть отца писателя.

Очки, принадлежавшие Ивану Сергеевичу Шмелёву. Экспонат Музея Русского зарубежья

Что ещё важно о ней знать?

Язык «Лета Господня» своеобразен: произведение напечатано в дореволюционной орфографии, а знаки пунктуации часто заменяют тире. Шмелёв мастерски передаёт стиль речи старика Горкина, рабочего Василь-Василича, «разных»-нищих на обеде у отца. Анатолий Георгиевич Балакай, профессор кафедры русского языка Кузбасской государственной педагогической академии, автор «Словаря повести И. С. Шмелёва „Лето Господне“» (проект), объясняет и другие особенности языка Шмелёва. Он обращает внимание на то, что прямая речь персонажей в некоторых случаях начинается со строчной буквы: это служит «вплетению» слов персонажей в речь повествователя-ребёнка. Бакалай защищает букву «ё», пишет, что некоторые слова в составе фраз приобретают новое значение, к примеру, «красный песок» — это «песок кирпичного или красновато-жёлтого цвета, которым перед праздниками или в особо торжественные дни посыпали двор, улицу возле дома для чистоты и красоты», а «красная фуражка» — «дворянская форменная фуражка с красным околышем». Балакай пишет: «Многие реалии Замоскворецкой жизни последней четверти XIX в., означенные в повести, не совсем понятны (или совсем непонятны) современному читателю. Сегодня не всякий специалист прояснит название напитков „редлиховская“, „ланинская“, что за вино „икемчик“, кто такой Бромлей, и что собой представляют „молитва над солию“, „молитва над огурцами“». Однако «в благонамеренном стремлении всё растолковать и всё объяснить таится опасность опрощения, профанации или даже умерщвления художественного образа».

Книга Ивана Шмелёва «Лето Господне» была оцифрована для подготовки повести к публикации в мобильном приложении «НЭБ Свет». Сейчас здесь доступны бесплатно произведения из школьной программы, классика, современные литературные шедевры, лучшие научно-популярные книги.

Пасхальный период в жизни известных писателей

Пасха, тема возрождения в новой, лучшей жизни, воскресения души и нравственного обновления всегда занимала особое место в творчестве русских писателей. Обращаясь к духовной сущности празднования Пасхи, писатели размышляли о добре и милосердии, любви и прощении. Иван Шмелев в своем замечательном романе «Лето Господне» описал любимый православный праздник через призму детского восприятия; Иван Бунин соединил образ Пасхи с образом национального возрождения; по завещанию Федора Достоевского именно в пасхальные дни происходит нравственное воскрешение Родиона Раскольникова в «Преступлении и наказании».

Что случилось с самими писателями в пасхальный период?

*****

Государственный чиновник и поэт Гаврила Романович Державин почувствовал «первое вдохновение или мысль» к написанию оды «Бог» в 1780 году. В этот момент он «был на всенощном бдении в пасхальное воскресенье в дворцовом храме Зимы. Palace, а потом, приехав домой, положили первые строчки на бумагу », — читаем мы в публикации« Записки Гавриила Романовича Державина. 1743-1812 »на портале Президентской библиотеки.

Так называл свою оду Державин. Завершить ее на пасхальной неделе поэт не смог «из-за занятости на службе», бытовых и светских забот … Он часто пытался вернуться к начатой ​​оде, но ничего не выходило: Державин ставил перед собой очень высокую творческую задачу. первые строки и повседневные усилия правительства забирали слишком много нервной и умственной энергии.

Ода «Бог», пришедшая к поэту в пасхальную ночь, — вершина творчества Державина. Ода «Бог» — первое из произведений русской литературы, практически сразу получившее мировую известность. Он переведен на английский, испанский, итальянский, польский, чешский, греческий, латинский, шведский, японский языки. Есть как минимум пятнадцать французских, восемь немецких переводов. Таким образом, многоязычный мир впервые познал стихи русского поэта — оду Державина о величии Бога … Полный текст бессмертной оды размещен на портале Президентской библиотеки в издании Императорской Академии наук 1864 года «Державинцы». Сочинения: с пояснительной запиской [и предисловием] Ж. Грот ».

*****

… На торжественном пасхальном богослужении 1835 года Пушкин был в той самой дворцовой церкви Зимнего дворца, где на всенощном перед пасхальным воскресеньем Державин озарил первые строчки оды «Бог». Календарь — 7 апреля. По крайней мере, в этот же день, как утверждают в Записках к собранию поэта, Пушкин написал стихотворение «Командир». Видимо, после службы он снова посетил Зимнюю галерею в 1812 году.

Пушкин назвал свое стихотворение «несколькими грустными размышлениями» о заслуженном полководце. Но он гораздо масштабнее, философичнее. О человеке, в соответствии с блестящей строкой Державина из оды «Бог»: «Я царь — я раб, я червь — я Бог». Это про нас с вами, хотел или не хотел Пушкин в пасхальное воскресенье 1835 года.

Есть еще одно свидетельство современника поэта из книги В. В. Вересаева «Пушкин в жизни», связанное с отношением Александра Пушкина к великому празднику Пасхи. По словам Александра Раевского, Пушкин, еще совсем молодой человек, находясь в Одессе, «ни разу не промахнулся… утрени в пасхальное воскресенье и всегда призывали товарищей «услышать голос русского народа» (в ответ на христианство священника «воистину воскрес») ».

*****

Московская литературная элита впервые услышала эти строки от Гоголя 17 апреля 1844 года, в канун Пасхи. Еще до самого утра пасхального воскресенья он прочитал в Москве в небольшом кабинете Сергея Аксакова шестую главу «Мертвых душ», «в которой творчество Плюшкина привело всех в большой восторг».После прочтения все собравшиеся отправились в Кремль, чтобы услышать первый пасхальный удар колокола Ивана Великого. После утрени встречали с Гоголем … Один из труппы, Панов, «пришел в восторг и сразу решил пожертвовать всеми своими расчетами и поехать с Италией к Гоголю … Гоголь этому очень обрадовался». А один из первых слушателей шестой главы «Мертвых душ» Аксаков вспоминал, что в том же 1844 году «перед страстной неделей приехала мать Гоголя с младшей сестрой. Глядя на Марью Ивановну (так зовут мать Гоголя) и разговаривая с ней несколько минут от души, можно было понять, что у такой женщины может быть такой сын.Это было доброе, нежное, любящее существо, полное эстетического чувства, с легким оттенком нежнейшего юмора ». Эта информация предоставлена« листая »« Записки из жизни Николая Васильевича Гоголя, составленные по воспоминаниям его. друзей и знакомых и из его собственных писем ».

В этом же сборнике есть такое свидетельство современника писателя: «На Страстной неделе Гоголь тушился … Обычно он отошел от других и так глубоко погрузился в молитву, что, казалось, никого вокруг себя не замечал».

Гоголь искренне любил Пасху. В книге «Избранные места из переписки с друзьями» 1847 года, которая также представлена ​​на портале Президентской библиотеки, есть глава «Пасхальное воскресенье», полная глубочайших мыслей об этом христианском празднике.

* * * * *

Достоевский покинул Петербург в Великую пятницу 14 апреля 1867 года.

Достоевские подошли к недостроенной церкви Николая Чудотворца. Потом они пошли в церковь. Склонил пелену.Ночью без четверти два у Федора Михайловича случился эпилептический припадок. На этот раз было сильно, пятнадцать минут не отпускала … Утром поболтали творогом, куличом, яйцами и уехали в Берлин. Оттуда — в Дрезден. «Я уезжал тогда (из России) со смертью в душе. Один, без материала, с юным существом, которое с наивной радостью стремилось разделить со мной странствующую жизнь ». — писал Федор Достоевский А. Н. Майкову 16 (28) августа 1867 г. из Женевы.

Это был не уход, а побег! От болезни, от невыносимого «нервного и умственного напряжения», вызванного творческой усталостью, от кредиторов, которые не хотели больше ждать. Некоторые переводные векселя были уже давно просрочены, и автору угрожали помещением дефектных должников в Палату. В просторечии его называли Тарасовской Кутузкой, или Тарасовской ямой, потому что он находился в доме Тарасова в первой роте Измайловского полка.

… Достоевский уехал за границу с идеей романа. Пока не написано ни одной строчки — на бумагу они попадут только в сентябре. Шедевры на библейские темы помогли в апреле, на пасхальной неделе.Они помогли не только душе, но и творческому воображению. Главным героем романа станет князь Мышкин, которого Достоевский назвал бы князем Христом за нравственные идеалы, отношение к жизни и убеждения.

Материалы о жизни и творчестве великого писателя, философа и публициста собраны на портале Президентской библиотеки в сборнике «Мир Достоевского».

* * * * *

«После Австралии Сахалин — единственное место, где можно изучать колонизацию преступников.<...> Сахалин — это место невыносимых страданий, на которые способен только человек, добровольно и зависимо . .. Знаменитые 60-е годы ничего не сделали для больных и заключенных, тем самым нарушив важнейшую заповедь христианской цивилизации », — Напишет он Суворину спустя девять лет. Эти слова цитируются в «Биографическом очерке» А. А. Измайлова, который размещен на портале Президентской библиотеки.

Чехов заповедей не нарушал. Москва. Пермь, Тюмень, Томск.Иркутск, Сахалин … Он преодолеет 11 тысяч миль — либо на телеге, либо на лодке. Дождь, бездорожье, холодно. Разлив Иртыша и Оби, душные ночи на почтовых станциях. Все это было в пути.

На Сахалине Чехов, врач, хорошо знающий свое далеко не крепкое здоровье, будет вставать каждое утро пять месяцев в пять утра и работать до позднего вечера «под сильным давлением мысли о том, что многие не было сделано ». Объездил все поселения, обошел все хижины… В одиночку Чехов провел перепись населения Сахалина, собственноручно заполнил десять тысяч статистических карточек, в каждой из которых было по двенадцать вопросов.

Ф. Кони, воспоминания которого о Чехове представлены в сборнике «Антон Чехов: Утраченные произведения. Неопубликованные письма. Воспоминания. Библиография », которые доступны на портале Президентской библиотеки, он написал:« Он предпринял трудный путь, сопряженный с массой испытаний, тревог и опасностей, которые пагубно сказались на его здоровье.Результат этого путешествия — его книга о Сахалине — несет на себе печать безжалостной траты времени и усилий со стороны автора. В нем, за строгой формой и деловым тоном, за множеством фактических и цифровых данных чувствуется грустное и возмущенное сердце писателя ».

Слова «совершил подвиг» как-то не подходят Чехову, не вяжутся с его внешностью. А других, может быть, и не найдешь …. Достижение начнется после Святейшего … Тем временем Чехов зачитывает последние страницы «многого» экономической, юридической, географической, исторической литературы, предназначенной. за «книжное освоение» сахалинских и островных проблем, пишет письма.«Христос воскрес, дорогой Роман Романович! Поздравляю вас и всех вас с праздником и искренне желаю счастья . .. Я уезжаю из здешних красивых мест … »« Христос воскрес, дорогой Николай Александрович … Скоро буду на мой метод. В ожидании расчистки Камы. Я проживу на Сахалине минимум два месяца ». «Христос воскрес, Александр Сергеевич. Поздравляю, милый … Скоро нанесу прощальный визит … ».

«Вторая мировая война и дом Романовых» Толсктикович и Закатов — Русский легитимист

05-08-2015

Вторая мировая война и дом Романовых

Чтобы скачать PDF-версию перевода переведенного текста полная оригинальная статья и интервью

НАЖМИТЕ ЗДЕСЬ

Это отредактированное интервью, отредактированное для презентации RL, первоначально было опубликовано как: Александр Толстикович, «Александр Закатов: День Победы в доме Романовых», в Российских вестях, февраль 26 — 4 марта 2015 г.Ссылка на оригинальную статью на русском языке доступна по дополнительной ссылке под основным разделом статьи.

Толстикович:

… Чтобы подробно рассказать о патриотической позиции и деятельности Императорской семьи в изгнании и осветить некоторые из этих более деликатных вопросов российской истории, мы попросили директора Канцелярии Императорский Дом и известный историк, доктор Александр Н. Закатов, чтобы поговорить с нами.

Позвольте мне начать наш разговор с того, что многие из наших так называемых «патриотов» обвиняют некоторых в первой волне российской эмиграции в массовой измене и сотрудничестве.Соответствует ли это известным вам фактам?

Закатов:

Эмиграция не была единообразной, монолитной вещью. Некоторые в нем действительно считали, что иностранное вмешательство было необходимо для того, чтобы освободить Россию от большевистского режима. Эти люди предпочли видеть в Адольф Гитлер союзника в борьбе против коммунизма. Потом, сказали они, мы сможем разобраться с немцами. Ход истории показал ошибочность этой позиции, ее наивность, мягко говоря. Но было бы несправедливо заклеймить всех русских германофилов как предателей.Они по-своему были лояльны к России и, без всякого сомнения, любили свою родину и были готовы пожертвовать своими жизнями за нее, а не за Третий рейх.

Конечно, среди эмигрантов были и беспринципные предатели, которым было безразлично, кому они служат, и которые продавали свою честь тем, кто вторгался на их родину. Однако были такие типы и среди граждан СССР на оккупированных территориях, в том числе активисты КПРФ и сотрудники НКВД.

Но многие лидеры и простые русские эмигранты не только заняли жесткую антинемецкую позицию, но и активно участвовали в борьбе с нацизмом. Вспомните, как нобелевский лауреат Иван Бунин, убежденный антикоммунист, отсидевший войну в оккупированной Франции, с неподдельным ликованием наблюдал за флагами советских войск, наступающих в их контратаке против ненавистных нацистов. Среди французского Сопротивления было много русских эмигрантов: Борис Вильде и Анатоль Левицкие, мать Мария (Скобцова) и княгиня Вика Оболенская, Игорь Кривошеин и тысячи других эмигрантов.Многие другие остаются для нас неизвестными сегодня — они предпочитали использовать свои французские имена, сохраняя свою личность в строжайшей секретности.

По данным французского министра-делегата по делам ветеранов Хамлауи Мекачера, в состав французского Сопротивления входило до 35 000 русских и эмигрантов других национальностей СССР. Семь тысяч из них погибли на французской земле. Гимн французского Сопротивления «Chant des Partisans» был призывом к солидарности и выражением глубоких чувств сочувствия и сочувствия российским партизанам.Его написала Анна Бетулинская, писавшая под псевдонимом Анна Марли. Ее песни облетели земной шар, и генерал де Голль наградил ее орденом Почетного легиона за свои песни военного времени.

В других странах и даже в Германии русские эмигранты вели подпольную борьбу с нацистами. Многие были казнены или замучены до смерти в концентрационных лагерях. Многие из тех, кто выжил, вернулись в СССР после окончания войны, но были встречены там не с благодарностью и уважением за принесенные жертвы, а с подозрением и унижением, и многие были брошены в сталинские концентрационные лагеря.Судьбы этих «репатриантов» чудесно изображены в фильме «Восток / Запад». В 2005 году на парижском кладбище Пер-Лашез был установлен памятник русским, сражавшимся с французским Сопротивлением.

Толстикович:

А к какому крылу русской эмиграции была ближе всего Императорская Семья в изгнании: Кирилл Владимирович, Виктория Федоровна и их сын Владимир Кириллович?

Закатов:

Главы династии в основном заняли беспартийную позицию. Они считали всех своих соотечественников, даже тех, с кем они принципиально не согласны, своими братьями, сестрами и собственными детьми. Среди окружения императорской семьи были люди самых широких взглядов: германофилы, сторонники сотрудничества с западными демократиями и даже некоторые просоветские (и здесь я подчеркиваю «просоветские», а не прокоммунистические), такие как Младоросси. Были также агенты влияния, которые пытались проникнуть в монархические круги, как в Объединенном государственном политическом управлении (ОГПУ), так и в европейских спецслужбах.Но чтобы определить позицию Императорского Дома по какому-либо вопросу, нам нужно обращаться не к различным частным мнениям различных фигур из династии в изгнании, а к официальным заявлениям и действиям Кирилла Владимировича и Владимира Кирилловича.

Толстикович:

А как они смотрели на борьбу с большевиками?

Закатов:

Кирилл Владимирович раньше других понял, что свержение большевиков возможно только изнутри России. И он был твердо уверен, что их свержение может быть достигнуто не путем мстительного переворота «белых», а только путем взаимного прощения и национального примирения. В 1922 году в своем первом публичном заявлении в качестве главы династии в изгнании он заявил, что «нет двух русских армий! По обе стороны границы находится только единая российская армия, безоговорочно преданная России, ее древним истокам и своим давним целям. Именно армия спасет нашу многострадальную Родину.

То есть Кирилл призвал красных и белых объединиться на основе любви к родине. По тем временам это звучало довольно фантастично и нереально, но оказалось, что это была правильная историческая перспектива. Пока продолжалось прославление «красной» идеологии, продолжалось и разрушение всех исторических ценностей России, ее религиозной веры, ее культурных достижений и национальных святынь.

Но ни о каком триумфальном возвращении «белых» речи быть не могло.Кирилл указал тогда на идею, реализованную в наши дни. Большинство граждан России уже не «красные» или «белые». У каждого была своя правда. Каждый, независимо от того, был он «белыми» или «красными», боролся и умирал за свою Россию. Вспомните, как так искусно изображен этот трагический народный раскол в стихах Максимилиана Волошина:

«И то тут, то там, среди обоих рядов,

Слышен один и тот же голос:

‘Он кто не с нами, тот против нас!

Никто не может быть нейтральным.Истина на нашей стороне ».

И мы, хотим мы того или нет, все являемся потомками одного и другого. И мы должны не вскрывать старые раны, а стремиться сделать все, что в наших силах, чтобы никогда больше не было «двух русских армий», одна противостоящая другой.

Толстикович:

Звучит все замечательно. Но коммунистический режим, тем не менее, был очень враждебен Императорскому дому. Как Романовы, видевшие в свержении большевиков единственное спасение для России, думали о сотрудничестве с иностранными правительствами для достижения этой цели?

Закатов:

Вы правы, что Императорский Дом никогда не мог примириться с большевистским режимом. Причина в откровенно атеистическом характере идеологии режима и его практике террора против собственного народа. По другим политическим, социальным и экономическим вопросам возможны дискуссии и компромиссы. В политике, изложенной Кириллом Владимировичем в его заявлениях, многие правильно усматривают скорее левую, почти социалистическую тенденцию, а также признание и принятие многих реформ, проведенных после революции. Однако он ни при каких обстоятельствах не мог примириться с попытками режима искоренить веру в Бога и физическое истребление миллионов людей.

Но, несмотря на свою последовательную антикоммунистическую позицию, Кирилл Владимирович категорически отвергал лидеров той части русской эмиграции, которая возлагала надежды на иностранную интервенцию. Именно по этому поводу он сделал специальное заявление в 1925 году: «Среди нашего русского народа снова циркулируют слухи о подготовке к вооруженной интервенции в России остатками добровольческих военных организаций при поддержке нескольких иностранных правительств. Я заявляю, что никоим образом не могу согласиться с мнением тех лидеров, которые считают возможным поддаться искушению бороться против наших соотечественников, опираясь на иностранные штыки — какими бы обманутыми ни были российские массы в настоящее время. .Под предлогом борьбы с большевиками эти лидеры принесут нашему Отечеству утрату его самобытного характера как нации, разграбление его природных ресурсов и, возможно, потерю территорий и доступа к морям ».

Да, потому что теперь мы действительно видели, как иностранцы и некоторые благотворители-эмигранты, по словам философа и диссидента Александра Зиновьева, «нацелились на коммунизм, но вместо этого нанесли ущерб России» и фактически с самого начала стремились еще больше навредить России. чем коммунизм.Мы почти 25 лет живем в этой стране без коммунизма, но неприязнь к нашей стране не утихает, а только усиливается. Но вернемся к делу. Все, что вы сказали, конечно, очень интересно. Но если это так, как вы говорите, кто, по мнению Кирилла Владимировича, был в России, что могло свергнуть большевиков?

Кирилл Владимирович возлагал надежды на Красную Армию. Он считал, что их воинственный дух и чувство долга перед Отечеством неизбежно приведут к росту патриотизма и возрождению религиозной веры, и тогда Красная Армия либо заставит режим отказаться от своего революционного интернационализма, космополитизма и воинствующего атеизма. , или это свергнет его.Опять же, это может показаться нам довольно диковинной перспективой для того времени. Тем не менее именно позиция Вооруженных Сил СССР в значительной степени привела к отстранению обанкротившихся коммунистов от власти в 1991 году. И именно в вооруженных силах, рожденных и воспитанных в советские времена, Дом Романовых в наши дни обнаружил величайшее сочувствие, уважение и готовность сотрудничать в укреплении чувства патриотизма и защите интересов России во всем мире.

Толстикович:

Другими словами, вы хотите сказать, что Криль Владимирович видел потенциального союзника в Красной Армии?

Закатов:

Не такой уж он наивный.Он рассказал о том, что, по его мнению, должно произойти, полностью понимая, что это займет много времени. И все же Кирилл Владимирович предпочитал видеть в Красной Армии 30-х годов сильного и надежного защитника национальных границ. В 1932 году он выступил с заявлением к солдатам РККА (Рабоче-крестьянской Красной Армии), в котором говорилось: «Ваша мощь — ключ к целостности и неприкосновенности Российского государства. Став теперь Вооруженными Силами России и являясь неотъемлемой частью ее народа, вы приняли наследие многовековой российской армии и флота, которые всегда стояли на страже Отечества и служили ключом к миру во всем мире.На сам характер вашей военной службы никогда не могут повлиять сиюминутные или искусственные события. Вы видите себя защитниками своей Родины. Придет время, когда это признание определит судьбу России. Таким образом, вы должны подготовиться к этому моменту в будущем. России нужна сильная армия и флот. Они нужны ему для защиты своих границ и для освобождения России от горького ига коммунизма. Ваше чувство долга укрепит армию и флот, поднимет ее боевой дух, прививает чувство дисциплины и подталкивает ее к модернизации. »

Толстикович:

Дошло ли это обращение до Красной Армии?

Закатов:

Вы не поверите, но есть свидетельства того, что это и ему подобные высказывания Кирилла Владимировича действительно дошли до советских людей. Конечно, не до всех добрались, как надеялся Кирилл Владимирович — в конце концов, ГПУ была очень эффективной организацией. Но многие в СССР знали его имя. Коммунистическая пресса была вынуждена прокомментировать его заявления. Конечно, всегда укоризненно-насмешливым тоном.Но «молчаливое лечение» никогда не было вариантом.

В литературе и публикациях иногда встречаются утверждения, что жена Кирилла Владимировича Виктория Федоровна финансово поддерживала партию Гитлера. В одной из этих книг даже есть фотография, на которой молодой Адольф Гитлер кланяется Виктории … И вот теперь мы вошли в царство ложных мифов, где полуправда смешивается с заведомой ложью.

Это действительно правда, что многие традиционалистские элементы в Европе были привлечены к националистически-социалистическому движению с самого начала, в том числе некоторые в Российском Императорском Доме. Многие видели в националистическом социализме альтернативу как атеистическому коммунизму и революции, так и бездушному, эгоистичному и циничному капитализму. Харизма лидеров, свежесть некоторых идей фашистов в Италии, националистов-социалистов в Германии, фалангистов в Испании и других подобных политических движений первоначально до некоторой степени привлекала порядочных и благонамеренных людей. . Однако очень быстро они разочаровались в них, особенно в нацистах, идеология которых была наиболее агрессивной и бесчеловечной.

Виктория Федоровна была представлена ​​Адольфу Гитлеру генералом Эриком фон Людендорфом, бывшим командующим Вооруженных сил Германской империи. В 1920-е годы многие легитимисты были близки к нацистской партии, в том числе, например, Макс Эрвин фон Шойбнер-Рихтер, убитый во время путча в пивном зале 1923 года. Но никогда не было никакого сотрудничества между нацистами и легитимистское движение или Императорский Дом, и никто не представил ни малейшего доказательства того, что когда-либо существовало. После публикации книги Гитлера «Майн кампф», которую он написал между 1925 и 1926 годами, всем стало ясно, что его идеология была антихристианской, антимонархической и расистской, т. основные ценности, которые воплощает и защищает Императорский Дом.

Часто повторяемая ложь о «финансировании» партии Гитлера Викторией Федоровной — наглая чушь. Императорский дом в изгнании едва сводил концы с концами, а националистов-социалистов поддержали немецкие промышленные и финансовые олигархи, и это всем хорошо известно.Даже если бы Виктория Федоровна продала не только все свои драгоценности, но и все имущество своей семьи, включая дом, оставленный ей матерью, это были бы гроши по сравнению с суммами, которые нацисты выделили за свою политическую деятельность их сторонниками. И, конечно же, Виктория Федоровна ни на мгновение не задумалась бы о том, чтобы так безрассудно и глупо растрачивать свои очень ограниченные средства, даже если бы доктрины Гитлера ее привлекли, а они — нет.

Толстикович:

Изменилось ли положение Императорского Дома после смерти Кирилла Владимировича, когда Главой Династии стал Великий Князь Владимир Кириллович?

Закатов:

Конечно, были изменения. Это вполне естественно: у каждого человека свои представления о вещах. Наследственная монархия не означает, что следующий правитель слепо копирует мысли и действия предыдущего правителя. Кирилл Владимирович был более оптимистичен в отношении того, что коммунистический режим будет непрерывно и естественным образом эволюционировать, а также отвергнут его более одиозные идеи и политику. Владимир Кириллович считал, что коммунизм можно свергнуть только силой. Он дистанцировался от Младоросси, приветствовавших расширение границ СССР в 1939 году и праздновавших войну с Финляндией в 1939-1940 годах.Владимир Кириллович рассматривал эти события не как восстановление прежних границ Империи, а как расширение мировой революции, как нечто чуждое подлинным национальным интересам России. Однако патриотические настроения Императорского Дома нисколько не изменились, и Владимир Кириллович с самого начала отверг возможность сотрудничества с врагами своей Родины и стать марионеткой в ​​их руках, по тем же принципам, что и китайский Император. Пу-йи.

В декабре 1938 года немцы устроили провокацию, чтобы изучить возможность использования Владимира Кирилловича в своих планах.Незадолго до того, как Великий князь совершил поездку в Германию навестить своих родственников, распространился слух, что там состоится встреча нового Главы Императорского Дома с Адольфом Гитлером и что после грядущего расчленения СССР Владимир Кириллович будет предложен «трон» Украины, находящейся под германским протекторатом. Левая французская журналистка Женевьева Табуи опубликовала статью с мрачным заголовком: «Великого князя Владимира ждут в Берлине. Похоже, что г-н Гитлер хочет сделать его фюрером независимой Украины.Великий князь немедленно осудил эту дезинформацию и выступил с публичным заявлением о том, что он никогда не поддержит расчленение своей Родины. Была произведена и дошла до наших дней видеозапись с изображением Главы Российского Императорского Дома, на которой он говорит, говоря по-французски, именно следующее: «Я был удивлен, увидев, что мое имя было связано с вопросом переговоров с Германией о Украина. Моя недавняя поездка в Германию была не более чем частным визитом. Я никогда не встречался с канцлером Гитлером и не имел никаких разговоров политического характера с властями Рейха.»

Как следует из материалов дела № 451« ВЛАДИМИР ЦИРИЛЛОВИЧ ДЕ РУССИ, ГРАНД ДЮК (1937-1940) », находящегося в архивной коллекции Sûreté nationale — французской полиции внутренней безопасности, которая постоянно следила за членами Российская Императорская Семья — Владимир Кириллович «всеми силами старается не стать орудием в чужих руках … Немцы предложили ему украинский престол под германским протекторатом, но Великий князь категорически отказался от этой идеи, заявив, что он был бы либо Императором России, либо простым смертным.Легитимисты в целом поддерживают эту политику выжидания и не хотят связывать себя ни с кем ».

Стоит отметить, что ни одного прямого предложения Владимиру Кирилловичу на «престол Украины» или какой-либо другой «престол» немцы никогда не делали, в отличие от вполне реальных переговоров, которые велись с семьей князя Романа Петровича по поводу создание марионетки «Королевство Черногория». Эти идеи просто распространились в средствах массовой информации, что вызвало решительный и немедленный отрицательный отклик.Но в целом позиция Императорского дома довольно хорошо представлена ​​в отчетах агентов французской тайной полиции.

Толстикович:

Однако некоторые пишут, что Владимиру Кирилловичу не удалось избежать поддержки Германии в июне 1941 года, когда нацистские войска вторглись в СССР.

Закатов:

Заявление Владимира Кирилловича от 26 июня 1941 года, когда он проживал в оккупированной Франции, является, пожалуй, единственным действием, которое может вызвать критику и сомнения в отношении его приверженности к присяге, данной отцом. не поддерживать иностранное вмешательство в дела России.Но если мы прочитаем текст беспристрастно и проанализируем обстоятельства, в которых он был написан, мы поймем, что критика и сомнения необоснованны.

Вот полный текст заявления. Обязательно опубликуйте текст полностью, чтобы ни у кого не было оснований обвинять меня в искажении содержания заявления. Владимир Кириллович провозгласил: «В этот тяжелый час, когда Германия и почти все народы Европы объявили крестовый поход против коммунизма и большевизма, который поработил и угнетал народ России на протяжении двадцати четырех лет, я обращаюсь ко всем верующим и верные сыны нашей Родины с призывом: сделайте все, что в ваших силах, в меру своих возможностей, чтобы свергнуть большевистский режим и освободить нашу Родину от ужасного ига коммунизма.

Толстикович:

На основании этого утверждения было бы оправдано выдвигать обвинение в сотрудничестве, то есть заявлять о преступлении сознательного, добровольного и преднамеренного сотрудничества с противником ради собственной выгоды? а в ущерб своей стране и ее союзникам?

Закатов:

Великий князь зафиксировал тот факт, что начало войны, разразившейся, как вы понимаете, без его предвидения или участия, было «тяжелым» моментом, то есть ужасным. , опасно и необычно.В этом заявлении нет призыва помочь Германии в ее битве против России. Что касается призыва к борьбе с большевизмом, то Владимир Кириллович делал это много раз, в том числе в 1939-1940 годах, когда СССР и Третий рейх были союзниками, и когда Иосиф Сталин поднял тост за Адольфа Гитлера, и когда часть Красная Армия и Вермахт вместе прошли парад в Бресте.

Некоторые думают, что это заявление, тем не менее, достойно сожаления и осуждения.Они говорят, что после вторжения Германии в СССР все антикоммунистические лозунги должны были быть прекращены. Часто такой подход отстаивали поклонники Владимира Ленина, который, как известно, во время Первой мировой войны открыто призывал к поражению России и призывал к «превращению империалистической войны в войну гражданскую», а затем вернулся в Россию в опломбированном вагоне, предоставленном ему Германией. Итак, у нас здесь четкий двойной стандарт. Но я всегда говорю этим критикам: подумайте и честно ответьте, какой выбор он сделал в своих обстоятельствах?

Великий князь просто не мог молчать.Что он должен был сказать? Если бы он написал что-то вроде «Проклятые нацисты вторглись на нашу Советскую Родину. Ура нашей Родине! Вперед! Ура Сталину! »- тогда это было бы лицемерием и погубило бы и самого Владимира Кирилловича, и сотни, а то и тысячи поддерживающих его. И присоединиться к подпольному сопротивлению, как многие люди присоединились к французскому Сопротивлению, тоже не было бы для него вариантом. Он был слишком известной фигурой. И каждый его шаг контролировался и отслеживался.

Однако он не мог поддержать врага. Немецкие оккупационные силы и русские германофилы заставили его недвусмысленно выразить свою поддержку Германии. Но великий князь смог уклониться от этого и вместо этого нашел словесные формулы, подобные приведенной в приведенном выше заявлении, которые не подвергали опасности русских эмигрантов, проживающих на оккупированных территориях, и которые также не содержали ничего, кроме его постоянного и неизменного обращения к своим соотечественникам. попытаться освободиться от коммунизма.

Я должен также сказать, что многие ведущие фигуры в русской эмиграции, включая тех, кто позже присоединился к борьбе с нацистами и занял просоветские позиции и даже вернулся в СССР, во время вторжения были открыто прогерманскими и откровенно говоря, использовал гораздо менее дипломатичный язык, чем когда-либо великий князь.

Митрополит Серафим (Лукьянов), вернувшийся в СССР после войны, 22 июня 1941 года заявил, что «настал час освобождения нашей многострадальной и дорогой Родины от безбожных властей.Лидер немецкого народа канцлер Гитлер объявил крестовый поход против порабощенной России. Сейчас началась ужасная, решительная борьба с красными дьяволами. Развернута священная война против злых врагов русского народа и всего человечества. Многие страны Европы следуют за лидером немецкого народа в этой войне против мировых злодеев. Россия накануне освобождения и возвращения к лучшей жизни, к свету, славе, величию ».

Архимандрит Иоанн (Шаховской), который впоследствии стал архиепископом Сан-Франциско и был братом княгини Зинаиды Шаховской, которая была членом французского Сопротивления, однажды хвалил Гитлера и писал о немецкой армии: «Это [красный Армия] теперь ставится задача снести красные звезды со стен российского Кремля.Он их уберет, если русский народ сам этого не сделает. Эта армия, победившая по всей Европе, сильна не только мощью своего вооружения и принципами, но и своим послушанием более высокому призванию, милостью Провидения, которая возложила на нее обязанность, прежде всего политическую. и экономические проблемы. Меч Господа превыше всего человечества ».

Писатель Иван Шмелев, недавно перезахороненный на кладбище Донского монастыря с одобрения правительства Российской Федерации, выразил восхищение подвигами «Белого рыцаря», как он называл фюрера, и испытал «Неописуемая радость» от известия о первых поражениях Красной Армии.

Эта реакция была чем-то сродни восторгу значительной части элиты Российской Империи по поводу наступления революции 1917 года, истоки которой, как мы все знаем, спровоцировали военные враги России и ее ложных союзников. В обоих случаях осознание своей ошибки пришло быстро. Как говорится, слова подобны воробьям [когда их выпустили, они больше не вернутся]. Сказанное не подлежит возврату.

В этом контексте заявление Владимира Кирилловича скорее свидетельствует о его мудрости и политической зрелости.Ему удалось проскользнуть между Сциллой компромисса с большевизмом и Харибдой сотрудничества.

Не так давно в одной газете с довольно большой читательской аудиторией появилась статья, в которой некий господин, представившийся историком, утверждал, что «Великий князь Владимир Кириллович Романов имел звание обергруппенфюрера СС. Более того, он утверждал, что в последние дни Третьего рейха он находился в бункере с Гитлером и командовал лояльными ему силами KIAF (Корпус Имперской армии и флота), и что ему удалось сбежать. в Лихтенштейн всего за несколько дней до поражения нацистов.

Ну, что я могу на это сказать? Доктор Геббельс, должно быть, вертится в могиле от зависти. Это он, рейхсминистр пропаганды Третьего рейха, всегда следовал принципу: «чем чудовищнее и абсурднее ложь, тем легче людям в нее поверить». Но такая ерунда, я думаю, даже больше, чем он мог бы придумать. Подобные статьи и реплики навсегда отделят их авторов и пропагандистов от рядов порядочных людей, а их публикация только испортит их репутацию.Это пример того, как автор спускается до уровня скандальной бульварной прессы.

Толстикович:

Тогда что же делал великий князь во время немецкой оккупации?

Закатов:

Во время похорон Владимира Кирилловича в Исаакиевском соборе 29 апреля 1992 года, совершавший богослужение Патриарх Алексий II в своей проповеди сказал, что «[c] характерно, во время Второй Мировой войны. Владимир Кириллович, находясь в то время во Франции, наладил связи с немецкими офицерами, выступавшими против фашистского режима, и благодаря этим связям смог материально помочь многим советским военнопленным.В 1944 году он был арестован и депортирован в Германию ».

Владимир Кириллович не подвергался прямому преследованию, но он жил под очень жестким контролем в Сен-Бриаке — по сути, под домашним арестом. Несмотря на это, он смог предложить своим соотечественникам защиту и поддержку. Благодаря уважению, которое некоторые немецкие офицеры из аристократических семей оказали ему как главе Российского Императорского Дома, великий князь смог многое сделать, чтобы помочь советским военнопленным и другим пленным в концентрационных лагерях в Сен-Мало и на острове Джерси.Их положение было ужасным, намного хуже, чем у английских или американских заключенных. Они нигде не получали помощи, жили в совершенно нечеловеческих условиях и голодали. Владимир Кириллович организовывал доставку продуктов, сладостей и игрушек для детей в лагеря, часто навещал их, а в другое время посылал своего секретаря, полковника Д. Сеньавина, следить за их состоянием. Он зарегистрировал в правительстве церковь преподобного Серафима Саровского, расположенную в его имении «Кер Аргонид», что дало ему право пригласить священника из Парижа для удовлетворения духовных потребностей православных узников в близлежащих лагерях.В архивах хранится переписка об этом Владимира Кирилловича с митрополитом Серафимом и протоиереем Иоанном Григором.

Следует отметить, что и митрополит Серафим (Лукьянов), и полковник Сенявин были в то время оба германофилами. Тем не менее, они ни в малейшей степени не колебались, подчиняясь указаниям великого князя и помогая советским военнопленным. И это было не без риска, как предполагают некоторые безответственные писатели-хакеры. Также Владимир Кириллович обратился к митрополиту Серафиму (Ладе) и генералу В.В. Бискупский, оба германофилы, чтобы спасти жизнь архиепископа Александра (Немоловского), задержанного нацистами за его мужественные разоблачения их зверств, и который помог многим другим идеологическим противникам нацизма. Позже Бискупский участвовал в заговоре 20 июля 1944 года против Гитлера, был допрошен и подвергнут пыткам в гестапо и вскоре умер. Я указываю на это, чтобы подчеркнуть тот факт, что широкие обвинения не всегда верны, даже если они направлены против тех, кто действительно сотрудничал с нацистами.

Ближе к концу войны, незадолго до вторжения союзников в Нормандию, немецкие оккупационные власти вынудили Владимира Кирилловича переехать из Сен-Бриака в Париж, а затем в Германию. По сути, это был арест и депортация, хотя при обращении с ним в основном соблюдались основные нормы приличия.

Толстикович:

У него ведь были родственники в Германии?

Закатов:

Да, многие, в том числе его ближайшая семья — сестры Мария и Кира.Мария была замужем за принцем Карлом Лейнингенским. Он был инвалидом, но как офицер все равно был отправлен на Восточный фронт. Попал в плен и умер в лагере под Саранском. Так что он действительно участвовал в войне, но его никогда не обвиняли в военных преступлениях. Мужем великой княгини Киры Кирилловны был принц Прусский Луи Фердинанд, впоследствии ставший главой Императорского дома Германии. Он был заключен в тюрьму за свои антинацистские убеждения; и некоторые из заговорщиков, участвовавших в заговоре 20 июля 1944 года, надеялись сделать его главой правительства и, возможно, даже императором, если им удастся восстановить монархию на законных основаниях.

Великий князь навестил свою сестру Марию Кирилловну и ее детей. Положение в Германии становилось все более безвыходным. Нацисты больше не могли контролировать ситуацию. Владимир Кириллович, освобожденный от их слежки, решил уехать в Швейцарию. Он прибыл в австрийский город Фельдкирх вместе с некоторыми другими гражданскими лицами. И тут начинается своеобразный детектив: власти Лихтенштейна отказали Владимиру Кирилловичу в выдаче визы. Однако в тот же день они допустили к своим границам прогерманскую «Первую русскую национальную армию» под командованием генерала Бориса Холмстона-Смысловского, вооруженную и одетую в немецкую форму. То есть отказ в визе явно не был связан с какими-либо подозрениями в сотрудничестве Владимира Кирилловича с немцами. Тогда почему было отказано? Наиболее вероятная причина в том, что советские спецслужбы разыскивали Великого князя, а агент (или агенты) в Лихтенштейне оказывал давление, чтобы Владимир Кириллович застрял в Фельдкирхе. Но этот вопрос еще предстоит изучить.

Французы под командованием генерала Леклерка, которые вошли в Фельдкирх примерно в то время, не обращали особого внимания на великого герцога.

Владимиру Кирилловичу предоставлены документы на возвращение во Францию. Но один французский офицер предупредил его, что в то время во Франции царила эйфория левой политики, и поэтому СССР может удастся добиться от французов его возвращения в Советскую Россию или его будет легче задержать. Видя реальную опасность для своей безопасности, великий герцог решил ненадолго съездить в Испанию и навестить свою тетю инфанте Беатриче Испанскую (сестру его матери). Испания оставалась нейтральной страной во время войны; Гитлеру не удалось вовлечь в войну генералиссимуса Франсиско Франко. Итак, Владимир Кириллович в последующие годы жил между Францией и Испанией. Он нашел семейное счастье в Испании с великой княгиней Леонидой Георгиевной, и его дочь, великая княгиня Мария, родилась там в 1953 году. Мария, в свою очередь, вышла замуж в Испании в 1976 году за принца Прусского Франца Вильгельма (который взял себе имя Великого князя. Михаил Павлович в православном крещении). В 1981 году у них родился сын великий князь Георгий. Таким образом, Испания волей судьбы стала местом, где в послевоенные годы произошли важнейшие события в жизни Императорской семьи.

Толстикович:

Вы упомянули «Черногорский проект». Это как-то было связано с Домом Романовых?

Закатов:

Одним из трех членов Дома Романовых, отказавшихся признать законные права Кирилла Владимировича и Владимира Кирилловича, был Князь Императорской Крови Роман Петрович. Он родился от брака великого князя Петра Николаевича и княгини Милицы Николаевны Черногорской. В 1921 году Роман Петрович женился морганатически на графине Прасковье Шереметевой. От этого союза родились два морганатических сына: Николай и Дмитрий. Все они жили в Риме.

Так, Николай Романович Романов, умерший в 2014 году, много раз хвастался, что члены фашистского правительства Италии во время Второй мировой войны предложили ему трон оккупированной Черногории, поскольку он является потомком по женской линии династии Негош. Черногории. Он с гордостью сказал, что отказался от этого предложения. Хорошая история, но не полная.

Дело в том, что ни итальянские фашисты, ни немецкие нацисты не были идиотами, и они ничего никому не предлагали, не прислав предварительно несколько щупалец или не заключив предварительного соглашения.Такие же щупальца были посланы Владимиру Кирилловичу в 1938 году по поводу Украины и были решительно отвергнуты, как я уже обсуждал. Но предложения Николаю Романову пошли несколько дальше.

И хотя это может быть не самое важное свидетельство, стоит отметить один очень интересный и показательный факт: в самом влиятельном генеалогическом справочнике того времени, Альманах де Гота, который издавался в Германии до 1944 года, говорилось потомков князя Романа Петровича и потомков других членов Дома Романовых, вступивших в морганатические браки в течение многих лет, что они родились «d’un mariage non conforme aux lois de la Maison» — «Браков, которые не соответствовали законам Палаты представителей. Но в «Готе» 1943 года в описании статуса князя Романа Петровича эта строка неожиданно и необъяснимо опускается. Однако эта линия осталась в записях для других морганатических браков в Императорском Доме. Почему произошло это изменение? Было ли каким-то образом обнаружено, что графы Шереметевы когда-то в каком-то месте управляли или иным образом обладали суверенными правами? Нет, доказательств того, что они когда-либо были, не было и нет. После войны в более серьезных научных генеалогических изданиях записи о женитьбе Романа Петровича снова стали описывать как прежде: брак Романа Петровича «не соответствовал законам Палаты».Это означает, что в 1942 году на редакторов «Альманаха де Гота» вынудили изменить эту запись. По какой возможной причине? Это было то, что могли разрешить только нацистские власти. И понятно, что это было сделано не просто для того, чтобы польстить Роману Петровичу и его сыновьям. Это было сделано потому, что создание марионеточного профашистского «Королевства» в Черногории было серьезным соображением, а не просто пустой болтовней, которая ни во что не материализуется. В конце концов, князь Роман Петрович и его сын Николай насторожились и отказались от этой идеи.В их решении нет ничего удивительного, поскольку в то время Германия, Италия и их союзники начинали терпеть одно поражение за другим на поле боя. Но переговоры, безусловно, состоялись, условия были обсуждены, и был предпринят ряд предварительных мер для реализации задуманного. Теперь это больше похоже на сотрудничество ….

После падения фашистского режима Бенито Муссолини Николас Романофф работал в Британо-американской Службе психологической войны и в Информационном агентстве США.Однако после войны вся семья Романа Петровича была вынуждена на несколько лет покинуть Италию и Европу в целом, и поэтому они бежали в Египет. Произошло это в 1946 году. Друг Николая Романова и бывший правительственный чиновник в Санкт-Петербурге И.С. Арцишевский оказал ему медвежью услугу в интервью, которое он дал газете «Итоги», сказав: «После Николая Романовича решительно. отказался фюрер, ему пришлось надолго скрываться. Ему даже пришлось бежать в Египет…. »Николай Романов и его родственники жили в Египте с 1946 по 1951 год, и они, очевидно, тогда не прятались от фюрера, закончившего свою темную жизнь 30 апреля 1945 года … Врут, когда есть что скрывать. .

Однажды, несколько лет назад, когда я писал свое исследование по истории Дома Романовых в годы Великой Отечественной войны, я решил не развивать эту тему. В конце концов, к его счастью, Николай Романов не стал ложным «королем Черногории». Так почему я должен волновать прошлое? Особенно сейчас, когда ушел из жизни Николай Романов, а его брат Дмитрий уже совсем пожилой? К сожалению, эта увядающая линия морганатических потомков Дома Романовых служит постоянной иллюстрацией притчи Господа о человеке, который видит сучок в глазах своего соседа, но не замечает бревно в своем собственном.Они постоянно распространяют ложь об Императорской семье, в том числе ложь, подпитывающую клеветнический миф о «сотрудничестве». В этой связи считаю важным, чтобы наши соотечественники знали факты, которые эти господа предпочитают скрывать. Со временем, благодаря архивным исследованиям, может стать известно больше информации. И когда это произойдет, некоторые из тех, кто вольно или невольно поддерживает отчаянные политические амбиции этих родственников Романовых, могут найти ситуацию немного неудобной для них.

Толстикович:

А как складывались отношения Владимира Кирилловича во время войны с Национально-освободительным движением генерала Власова?

Закатов:

Великий князь очень скептически относился к этому движению, которое было полностью антимонархическим.Сейчас есть попытки доказать, что генерал Власов был некой «третьей силой», сражавшейся и против Сталина, и против Гитлера. То есть, он занимал позицию, аналогичную той, которая была выражена в заявлении Владимира Кирилловича в 1941 году: пытался использовать войну для освобождения России от большевизма, но при этом не желал оказывать поддержку нацистам и даже готовился противостоять нацистам. Но для такой точки зрения генерала Власова явно нет оснований.

Великий князь сочувствовал тем, кто воевал с власовцем, особенно после войны.Он понимал, что большинство из них были заложниками ужасной ситуации, в которой они оказались, а не сознательными предателями. Но Владимир Кириллович никогда не верил в идеологию Власова и уж тем более никогда не принимал ее сам.

Есть любопытное свидетельство советского времени. Генерал-лейтенант М.Ф. Лукин в своих мемуарах, опубликованных в журнале «Огонек» в 1964 году, рассказывает о том, как он, будучи тяжело ранен и взят в плен немцами, отказался от предложения [сотрудничать], которое позже было принято генералом Власовым.В воспоминаниях о династии есть несколько строк. Правда, советский генерал перепутал имя Владимира Кирилловича с именем своего отца, умершего в 1938 году, и назвал его «Кирилл». Но то, что он делает, по-прежнему имеет значение. «Делегация Власова, — пишет генерал Лукин, — с огромной помпой прибыла в Париж, где в то время жил Кирилл. Все члены делегации шествовали в новой немецкой форме с знаками отличия «РОА» (от «Русской Освободительной Армии») на рукавах и с лентами цветов российского Императорского флага. Перед гостиницей, где останавливался «Самодержец всея России», выстроился строй почетного караула. Но … Великий князь, узнав, почему к нему приехала власовская делегация, послал своего камердинера к руководителям делегации, которые передали им «слова Его Высочества», что «он не хочет иметь ничего общего с предателями. Родина ».

Конечно, в этом рассказе много мифов. Но подтекст мемуаров генерала Лукина достаточно ясен: даже те, кто претендовал на царство, отказывались иметь что-либо общее с предателями.Я никогда не видел каких-либо независимых свидетельств, подтверждающих этот эпизод или что-либо подобное описанию в мемуарах генерала Лукина. Но даже сквозь все слои пропаганды можно четко усмотреть один факт: даже во время крайне негативного отношения к Императорскому дому советские писатели, издатели и мемуаристы не пытались ложно обвинить Владимира Кирилловича в сотрудничестве с врагами России.

Толстикович:

Как Императорская Семья отмечает события Великой Отечественной войны? Они празднуют День Победы?

Закатов:

Конечно, отмечают и с большой торжественностью вспоминают жизни и жертвы тех, кто сражался за свою Родину. Великий князь Владимир Кириллович в своих публичных выступлениях, даже самых антикоммунистических, всегда с огромным уважением отзывался о ветеранах войны, называя их грандиозный подвиг «героической защитой России от иноземных захватчиков».

Во время своего первого и, к сожалению, единственного визита в Россию в ноябре 1991 года, Владимир Кириллович и Леонида Георгиевна посетили и возложили цветы к мемориалу жертвам блокады Ленинграда на Пискаревском кладбище. Позже великий князь сказал, что посещение этого кладбища оставило у него одно из самых сильных впечатлений за все время его пребывания в России.

Великая княгиня России Мария и великий князь России Георгий всегда с особым чувством посещают могилы героев Великой Отечественной войны и другие памятники, связанные с этой войной. Даже если по какой-то причине в их маршрут не входит остановка у одного из этих военных мемориалов, они всегда спрашивают, можно ли сделать у них остановку по пути к запланированному месту назначения, прося духовенство, которое может сопровождать их, спеть. «Вечная память», возложение цветов к могилам и мемориалам.И делают это не для галочки, а по глубокому и глубокому желанию души. Обычно здесь нет прессы, никто не дает интервью, никто не привлекает внимание широкой общественности к этим остановкам. Великая княгиня Мария и великий князь Георгий просто хотят почувствовать и испытать духовную связь с теми, чьи отношения с их династией были разорваны историческими обстоятельствами, но которых династия никогда не переставала любить.

Не всегда им удавалось приехать в Россию на празднование Дня Победы.Тем не менее, в прошлом году великий князь Георгий был в Санкт-Петербурге в начале мая. 9 мая он, конечно же, посетил Пискаревское кладбище и принял участие в других городских празднованиях Дня Победы. Но самым торжественным событием для него на этот раз стало село Кобона — перекресток на «Дороге жизни» через Ладожское озеро. В этом году в этой маленькой деревне не проводились грандиозные торжества: церковная служба, панихида на могилах павших и умерших от ран и голода, открытие отреставрированного грузовика, поднятого со дна дома. озеро и сейчас служит данью уважения тем, кто проехал и проработал «Дорогу жизни».Они попросили Великого князя произнести речь. Он не говорит по-русски публично, как его мать. Жизнь так далеко от дома оставляет свои следы … Но он согласился и говорил дольше, чем обычно, публично. И когда он заговорил, его голос дрожал, но не от нервов, а потому, что он был глубоко тронут всей торжественной атмосферой этого события в Кобоне.

Великая княгиня сделала ряд искренних заявлений по поводу годовщин Дня Победы и важных сражений войны, в том числе Сталинградской битвы.Особое внимание она уделяет ветеранам, стараясь всячески им помогать и поддерживать настроение. Недаром Святейший Патриарх Кирилл, говоря о роли Дома Романовых в современной России, особо отметил время, когда в 2002 году освящал храм-памятник советским ветеранам войны на Соловьевском переправе, и Великая княгиня Мария Российская наградила одного из императорских орденов и наследственного дворянского статуса старшему лейтенанту Д. Петровой — медсестре во время войны, спасшей бесчисленное количество жизней.

Среди наиболее уважаемых и любимых друзей Императорского Дома в России, чьим советам Великая Княгиня высоко ценит и прислушивается, — академик Е.П. Челышев, который участвовал в Параде Победы в 1945 году, и который был офицером и летчиком. совершал боевые вылеты на протяжении всей войны, с 1941 года.

Мне выпала особая честь преподнести орден Святого Николая Чудотворца ныне почившему протоиерею Владимиру Дунаеву, ветерану войны.А в 2013 году, в год 400-летия Дома Романовых, произошло символически важное и вполне подходящее событие: орденом Святого Николая был награжден подполковник Н. Фурманов, 1913-го года рождения. 300-летия династии.

Первоначально опубликовано как: Александр Толстикович, «Александр Закатов: День Победы в доме Романовых», в Российских вестях, 26 февраля — 4 марта 2015 г.

См. Веб-сайт: http: // Росвесты.ru / 2155 / позиция / 9838-александр- закатов-ден-победы-в-куполе-романовых /.

Заявление Главы Российского Императорского Дома,

H.I.H. Великая Княгиня Мария Российская, по случаю 70-летия Победы во Второй мировой войне

Дорогие соотечественники,

Сердечно поздравляю всех вас с 70-летием Победы во Второй мировой войне.

Спустя семь десятилетий мы действительно достигли важной исторической вехи.С одной стороны, поскольку среди нас все еще живут те, кто пережил войну и их дети, мы продолжаем чувствовать боль большой утраты, а также радость нашей победы и огромных достижений. С другой стороны, неумолимое течение времени создает в молодом поколении совершенно новое восприятие этих важных событий, новое восприятие, основанное на сегодняшнем менталитете, который во многих отношениях сильно отличается от менталитета людей 20 века.

Теперь у нас есть возможность объединить живую память о тех, кто участвовал в войне, с нынешними представлениями с точки зрения 1153 лет исторического пути России как государства. Это чрезвычайно важно для того, чтобы правильно понять наше время, кристаллизовать наше собственное представление о русской нации и наметить будущий курс нашей страны. Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы не допустить сейчас или в будущем любого разрыва в непрерывности истории нашей страны.

Вторая мировая война была самой ужасной и кровопролитной из всех войн в истории человечества. Наша страна пострадала от войны, перенесла огромные страдания и принесла величайшие жертвы во имя собственного освобождения и полного разрушения варварской фашистской военной и политической системы.

Для России эта война превысила потери, нанесенные ей даже предыдущим глобальным конфликтом — Первой мировой войной 1914-1918 годов. Затем линия фронта тянулась далеко от столиц и крупных населенных пунктов Империи. В 1941 году само существование нашей нации было на волоске. Вторая мировая война стоит рядом с монгольским завоеванием Руси в 13 веке, оккупацией польскими и литовскими захватчиками в Смутное время в начале 17 века и вторжением объединенных армий Европы под предводительством Наполеона. Бонапартом в 1812 году.Тем не менее, Вторая мировая война намного превзошла все эти предыдущие вторжения по количеству смертей и разрушениям.

Эта история Второй мировой войны в целом и вторжения в Россию в частности будет написана грядущими поколениями ученых, которые будут предлагать объяснения ее причин, тщательно изучать все ее многочисленные детали и разбираться в драматических и болезненные противоречия периода. Но никто не мог отрицать, что самые ужасные проявления войны были результатом отказа от Бога, безнравственности, ненависти, эгоизма, воинствующего невежества и секуляризма.Но совершенные подвиги и одержанная окончательная победа были достигнуты благодаря вневременным и неизменным идеалам — вере, любви к родине, самопожертвованию и глубине духа.

В ХХ веке Россия пережила не только русско-японскую войну, Первую и Вторую мировые войны, но и муки революции и гражданской войны, воинствующий атеизм, тоталитаризм и террор. Нельзя также отрицать, что даже в мирное время было много бессмысленных и бессмысленных зверств; и что модернизация страны, которая, безусловно, была необходима, сопровождалась беспрецедентными человеческими жертвами и полным пренебрежением к человеческому достоинству.

Однако ни Германия и ее союзники, ни западные демократии, которые с 1930-х годов стремились подтолкнуть Третий Рейх и СССР к конфликту друг с другом, не преследовали цели освобождения России от коммунизма. Напротив: они ожидали, что наша страна — истекающая кровью и ослабленная, лишенная надежды на Бога и проверенных временем национальных ценностей — станет легкой добычей и навсегда исчезнет с арены мировой истории.

Эти мечты ни к чему не привели.Русские соотечественники в России и за рубежом поняли фальшь лозунга «Крестовый поход против большевизма» и увидели истинные намерения захватчиков. Большинство наших людей, как и в прошлые времена, отбросили свои внутренние разногласия и обиды и объединились для защиты своей Родины. И оказалось, что атеистическое преследование религии коммунистическим режимом не искоренило религиозность людей, и что интернационалистская пропаганда и идеология «мировой революции» не разрушили их глубоко укоренившееся чувство патриотизма.Эти природные качества на самом деле оказались залогом победы.

Русский народ склонен к терпению и прощению. Но в моменты величайшей опасности они всегда самоотверженно мобилизуются на защиту своей Родины. Ни в коем случае не умаляя роли в войне военачальников и политических лидеров того времени, мы должны понимать, что именно наш великий народ победил, есть и всегда будет побеждать любого иностранного врага, независимо от того, какая структура правительства. или политический режим в нашей стране может быть.Будучи твердыми в этом убеждении, мы пройдем через любые испытания, которые могут встретиться с нами, и дадим ответ всем захватчикам.

Победа над нацистским вторжением и во Второй мировой войне в целом изменила систему международных отношений и заложила основу для мирного сосуществования правительств с самыми разными политическими структурами. Тем не менее в течение многих лет послевоенная система сохраняла состояние постоянного беспокойства, которое было продуктом полярности большинства основных идеологических основ двух сверхдержав — СССР и США. Судя по выступлениям лидеров западных стран, принципиальные различия между ними заключаются в неприятии «Свободным миром» официального атеизма в Советском Союзе, в поддержке СССР революционных террористических режимов, нарушений прав человека, ограничения свободы слова, мысли и творчества, а также отказ от частной собственности. Из этих выступлений может показаться, что если когда-нибудь отказаться от этой одиозной духовной, политической и экономической политики и методов, то отношения между Россией и странами Европы и Америки должны во всех отношениях стать более дружественными и равноправными.

К сожалению, за благородными словами иногда скрываются корыстные мотивы, не имеющие никакого отношения к этим, казалось бы, благородным воззваниям.

Россия уже почти 25 лет прожила без государственной коммунистической идеологии. Возрождение веры в России — поистине чудо преображения, особенно на фоне роста в окружающих народах материализма, аморализма и цинизма. Внешняя политика нашей страны миролюбива. Свобода и права гражданина в России гарантированы не меньше, чем в западных демократиях.Частная собственность и свободное предпринимательство безопасны и расширяются. Конечно, на практике остается ряд серьезных проблем. Но концептуально все атеистические, бесчеловечные и утопические элементы коммунистической системы были давно отменены.

Несмотря на все это, мы видим, что сильная Россия раздражает некоторые известные страны Запада больше, чем когда-либо мощь СССР. Во всем мире разжигаются антироссийские настроения. И в контексте такой пропаганды против нашей страны было выдвинуто множество необоснованных и совершенно бездоказательных обвинений.Наблюдается даже устойчивая тенденция фальсификации истории, выставления России своего рода «извечным агрессором». Это глубоко несправедливо и клеветнически, потому что наш народ невероятно пострадал от войны, и мы знаем цену жизни и глубоко дорожим ею.

Политизированное переписывание истории иногда приводило к минимизации роли нашей страны во Второй мировой войне, которую США и европейские страны безоговорочно принимали даже в разгар «холодной войны». Различные антироссийские мифы множатся, разрастаются и расширяются с новыми «деталями» и порождают широко распространенные заблуждения, которые, в свою очередь, влияют на политику наций. Это чрезвычайно опасная игра, чреватая потенциально катастрофическими последствиями.

Конечно, было бы абсурдно думать, что иностранные державы помогут укрепить Россию. Геополитическое соперничество — неизбежный и неотъемлемый компонент хода истории. И нет ничего удивительного или плохого в том, что лидеры каждой страны продвигают интересы своей нации, а не других.Однако нет ничего абсурдного в том, чтобы ожидать возобладания здравого смысла и видеть признание всеми очевидного факта, что Россия — великое государство, имеющее полное право равноправно участвовать в мировой арене, что ее место на этой арене должно быть занято. принимается во внимание и уважается, и что без России не может быть никакого прочного баланса сил в мире. Мы вправе ожидать, что международные отношения будут регулироваться не насилием и ложью, а сотрудничеством по глобальным вопросам, и решение всех локальных проблем следует искать не на поле битвы, а за столом переговоров. И мы имеем право настаивать на том, чтобы история нашей страны, нашего союза с другими странами, выступавшими против Гитлера, не искажалась.

Помня о том, как когда-то так извращенно представлялась и унижалась история Императорской России, Российский Императорский Дом осуждает все искажения и сокрытие исторических фактов, включая, конечно, факты даже о советском периоде. Мы не должны забывать преступления, зверства и ошибки, которые имели место при коммунистическом режиме, чтобы мы больше никогда их не повторяли.Но было бы непростительным грехом предать забвению победы и усилия нашего народа в советский период, его героизм в глобальной борьбе с фашизмом.

Празднование 70-летия Великой Победы само по себе является своеобразной победой. Это победа над ложью, безразличием, разобщенностью и пренебрежением друг к другу и наследием наших предков.

Прежде всего, мы должны окружить себя любовью, признательностью и заботой о выживших ветеранах войны.Они уже в преклонном возрасте и особенно нуждаются в нашей поддержке. При всей значимости и необходимости парадов и торжеств, эти мероприятия не должны отвлекать нас от добрых дел по отношению к ветеранам, от украшения их старости почетом и заботой.

Также очень важно найти слова, символы и изображения, чтобы передать понимание непреходящего значения Победы 1945 года для молодежи. Им принадлежит будущее России, и то, как это будущее будет выглядеть, во многом зависит от их отношения к своему славному прошлому.

Никогда не должны замолчать искренние молитвы об упокоении душ командиров и солдат, павших в битвах, тех, кто пал жертвой блокады, узников концлагерей, солдат, офицеров и командиров, погибших в послевоенный период, врачи и медсестры, русские женщины, несшие на своих плечах все тяготы войны и вдохновлявшие солдат на фронте своей любовью и верностью, и все те, кто разными способами работал в тылу.

Новобранцам следует брать в пример образы героев Второй мировой войны, а молодые защитники нашей страны сегодня должны знать имена не только великих полководцев, но и имена простых героев, и понять, в каких неописуемых агониях родилась эта Победа.

Мы должны обеспечить сохранность военных мемориалов и могил, чтобы память о тех, кто участвовал в войне, была увековечена с достоинством не только в столице и крупных городах, но и в каждой деревне.Не должно быть повторения печального и сознательного разрушения или постыдного пренебрежения военными кладбищами, памятниками, часовнями и церквями, посвященными павшим в Первой мировой войне и предыдущих войнах.

Было бы идеально, если бы наряду с грандиозными памятниками, возведенными в стиле советского периода, существовали религиозные символы, перед которыми представители всех религиозных конфессий могли вспомнить своих предков в соответствии с обычаями своей веры. .Мемориальные комплексы на Поклонной горе, Мамаевом кургане, в Брестской крепости и во многих других городах вполне можно рассматривать как примеры гармоничного соединения светской и религиозной архитектуры и архитектурного памятника.

С огромным сожалением мы стали свидетелями в некоторых зарубежных странах актов вандализма в отношении памятников в честь советских вооруженных сил. Каждый случай такого вандализма должен быть осужден, и защита и сохранение этих мест должны рассматриваться как священный долг не только перед народом нашей страны, но и перед другими народами, ставшими жертвами нацизма.

Правдивое слово имеет большую силу. Написание объективных научных работ о Второй мировой войне, организация конференций, создание произведений искусства, фильмов, интернет-сайтов — все это должно получить полную поддержку правительства и общественности. Мы должны переводить произведения о роли СССР во Второй мировой войне на иностранные языки, чтобы нынешние странные искажения, порожденные политической агитацией, не превратились в «общепринятые факты» не только в России, но и в других странах. также.

Я уверен, что эти идеи не будут ограничены этим юбилейным годом, а будут набирать обороты и превращаться в долгосрочные проекты.

С Днем Победы, дорогие земляки! Мой сын и наследник, великий князь Георгий Русский, также шлет вам свои поздравления и наилучшие пожелания.

Да благословит вас Господь!

[Оригинал подписан Ее Императорским Высочеством:]

Мария

Мадрид, 9 мая 2015 г.

Катастрофа Неделина

Великие русские рассказы — Библиотека

Заявление на доступ к материалам с ограниченным доступом

Запрошенный вами материал подпадает под действие Общего регламента по защите данных (GDPR) и Закона о защите данных (DPA) 2018.Вы должны подать заявку на доступ к материалам с ограниченным доступом, указанным ниже, прежде чем мы сможем обработать ваш запрос.

Ваша заявка на доступ к материалам с ограниченным доступом будет рассмотрена, и мы свяжемся с вами, чтобы сообщить о своем решении. Мы рассмотрим ваш запрос в соответствии с Руководством по архивированию личных данных Национального архива. Это может занять некоторое время, в зависимости от размера и характера материала. Не рассчитывайте, что в день запроса вы получите доступ к материалам с ограниченным доступом.

Некоторые материалы будут недоступны вообще. Другие материалы будут доступны частично или с некоторыми ограничениями. Доступ к особо чувствительным материалам может потребоваться обсудить с руководителем отдела специальных коллекций и будет зависеть от цели использования.

Как исследователь, вы несете ответственность за любые личные данные о живых людях, которые вы забираете из Особых коллекций (включая любые заметки, цифровые изображения и / или фотокопии).

?

Это означает, что у вас есть определенные обязанности:

1. Вы не должны причинять существенный ущерб или беспокойство субъектам данных.

2. Вы не должны использовать данные для поддержки мер или решений, касающихся отдельных лиц.

3. Вы должны анонимизировать личность при ведении заметок, в результатах исследований и статистических данных. Если это невозможно, вы должны получить согласие идентифицируемых лиц до публикации вашего исследования.

4. Вы должны надежно хранить любые личные данные, извлеченные из архива, и безопасно избавляться от них, когда они вам больше не нужны.

5. Вы должны соблюдать конфиденциальность любых документов и информации, не связанных с вашим исследованием, но которые вы видели в ходе его.

GDPR требует, чтобы субъекты данных уведомлялись, если их личные данные обрабатываются. Исследователи, обрабатывающие персональные данные для исторических, научных или статистических исследований, освобождаются от этого требования только в том случае, если результаты исследования / любые полученные статистические данные не доступны в форме, идентифицирующей субъектов данных.

Я прошу разрешения ознакомиться с указанными выше записями и согласен использовать любые содержащиеся в них личные данные в соответствии с Общими правилами защиты данных (GDPR) и Законом о защите данных (DPA) 2018.

Мои исследования не будут использоваться для поддержки мер или решений в отношении конкретных лиц и не причинят или не могут причинить существенный ущерб или существенные страдания любому лицу, являющемуся объектом этих данных, пока он жив или может быть живым (при продолжительности жизни 100 лет).

Я не буду публиковать результаты своего исследования в форме, идентифицирующей какой-либо субъект данных, без письменного согласия субъекта данных.

Я понимаю, что я буду нести ответственность за соблюдение GDPR и DPA в качестве контроллера данных в отношении любой обработки мной личных данных, полученных из вышеуказанных записей, и обязуюсь утилизировать эти данные надлежащим образом, когда они больше не требуется для моего исследования.

Мы будем использовать информацию в этой форме для обработки вашего запроса на доступ к материалам с ограниченным доступом. Информация будет храниться в течение 6 лет в наших базах данных управления коллекциями EMu и Alma. Вы можете запросить удаление информации до истечения 6 лет по электронной почте [email protected].

Ваша информация надежно хранится и доступна только ограниченному кругу сотрудников Университета.

прах обрел покой под солнцем Родины

Иван Сергеевич Шмелев родился 21 сентября (3 октября) 1873 года в станице Кадашевской Замоскворечья в патриархальной купеческой семье… Дед Ивана Сергеевича — казенный крестьянин из Гуслиц Богородского уезда Московской губернии — поселился в Москве после пожара 1812 года. Отец писателя из купечества, но торговлей не занимался, а был купцом. подрядчик, владелец большой столярной артели, содержал и бани.

Иван Шмелев воспитывался в атмосфере почитания старины, чистой религиозности. В то же время Шмелев находился под влиянием «улицы» — трудящихся разных губерний, которые стекались во двор своего отца-подрядчика в Замоскворечье и приносили стихийный бунт, богатый язык и фольклор. Это предопределило социальную остроту лучших работ Шмелева, с одной стороны, с другой — внимание к «сказке», близость к литературным традициям, идущим от Н.С. Лескова и Ф.М. Достоевского, способствовали тому, что И. Шмелев стал великим мастером русского литературного языка, ярким представителем критического реализма.

Грамотности, как это было не только в купеческих, но и в дворянских семьях, Иван Шмелев учился дома. Его первым учителем была его мать. Вместе с ней он «прошел» Крылова, Толстого, Пушкина, Гоголя, Тургенева.В шестой московской гимназии, куда он поступил в в 1884 , круг его чтения расширился — Толстой, Успенский, Лесков, Короленко, Мельников-Печерский стали любимыми писателями. Однако Пушкин всегда оставался для Шмелева «символом веры».

Осенью 1895 года происходит важное событие в жизни писателя: он женится на Ольге Александровне Охтерлони. По просьбе молодой жены они отправляются в несколько необычный Медовый месяц — на остров Валаам, где находится знаменитый монастырь и множество скитов. Оттуда будущий писатель приносит свою первую книгу — «На скалах Валаама. За пределами мира. Путевые зарисовки ». Судьба ее сложилась неудачно: обер-прокурор Священного Синода Победоносцев увидел в ней мятеж, книга вышла в сильно урезанном виде и успеха не имела. Неудача заставляет серьезно задуматься о средствах к существованию и об устройстве. Дальнейшая жизнь … Потом Иван Сергеевич поступил в Московский университет.После окончания юридического факультета , в 1898 году и года военной службы Шмелев проработал чиновником в глухих уголках Московской и Владимирской губерний 8 лет.

В 1905 году Шмелев возвращается к мысли, что настоящей работой в жизни для него может быть только одно — писательство. Он начинает публиковаться в «Детском чтении», сотрудничать в журнале «Русская мысль», а в 1907 г. , поверив в себя, подает в отставку, поселяется в Москве и целиком посвящает себя литературной работе.

Произведения Шмелева, написанные под влиянием революции, снискали себе известность 1905–1907 (повесть «Распад», 1907
, «Гражданин Уклейкин», 1908 г.
; рассказы «Вахмистер», 1906 г.
, «Иван Кузьмич», 1907 г.
).М. Горький поддержал И. Шмелева в завершении работы над одним из значительных произведений — повести «Человек из ресторана» ( 1911).
.

С началом войны Шмелев с женой уехали в Калужское имение. Здесь писатель своими глазами видит и понимает, как пагубно сказывается мировая резня на нравственности человека. Шмелев не принял Октябрьскую революцию … В первых же действиях новое правительство видит серьезные нарушения нравственности. Вместе с семьей в 1918 году Шмелев уезжает в Крым и покупает дом в Алуште.

Сын Сергей попал в Добровольческую армию. Двадцатипятилетний Сергей Шмелев служил в комендатуре в Алуште, в боях не участвовал. После бегства врангелевской армии весной 1920 года Крым был оккупирован красными, многие служившие у Врангеля остались на побережье. Их попросили сдать оружие. Среди них был сын Шмелева Сергей … Его задержали. Шмелев пытался спасти сына, но тот был приговорен к расстрелу.

Но эта трагедия не исчерпала судебные процессы над семьей Шмелевых. Им предстояло пережить страшный голод, который на цветущей плодородной земле был не легче, чем во всей России, — трагический голод 1921 года.

Вернувшись из Крыма в Москву весной 1922 года , Шмелев стал беспокоить. о поездке за границу, куда ему упорно звонил Бунин. 20 ноября 1922 г. Шмелев с женой уезжает в Берлин.

Бунин пытается помочь семье Шмелевых, приглашает Ивана Сергеевича в Париж, обещает оформить визы. Январь 1923 г. Шмелевы переезжают в Париж, где писатель прожил 27 долгих лет.

Первым произведением Шмелева иммигрантского периода было «Солнце мертвых» — трагическая эпопея. Впервые «Солнце мертвых» было опубликовано в 1923 году, в эмигрантском сборнике «Окно», а в 1924 году вышло отдельной книгой. Сразу же последовали переводы на французский, немецкий, английский и ряд других языков, что для русского писателя-эмигранта и даже неизвестное в Европе было большой редкостью.

1924 год . — » Каменный век».
1925 г … — «На пнях».
1927 H … — «История любви».
1930 H .
— роман «Солдаты».
1933 год … — «Господне лето».
1935 H … — «Богомол».
1936-1948 гг … — роман «Пути небесные».

22 июля 1936 г. после непродолжительной болезни умирает жена Ивана Шмелева Ольга Александровна, так как его никто не понимает.Чтобы хоть как-то отвлечь писателя от мрачных мыслей, друзья организовали для него поездку в Латвию и Эстонию. Он также посетил Псково-Печорский монастырь, стоявший у советской границы. Он протянул руку через проволоку и сорвал несколько цветов. V В прошлом году жизни болезнь приковала его к постели. ноября 1949 г. ему сделали операцию. Она была успешной. Вернулось желание работать, появились новые планы. Он хочет начать работу над третьей книгой Небесных путей.

Шмелев Иван Сергеевич (1873-1950), прозаик.
Родился 21 сентября (3 октября н.э.) в г. Москве, в селе Замоскворечье, в зажиточной купеческой семье, отличавшейся патриархальными привычками и преданностью. С другой стороны, на него повлиял «двор», куда стекались строители; здесь царил другой, бунтарский дух. «Здесь, во дворе, я видел людей. Я к ним здесь привык …», — напишет позже И. Шмелев. Здесь он слышал песни, анекдоты, поговорки, сказки и разнообразный богатый язык.Все это потом появится на страницах его книг, в его сказках. Окончив гимназию, в 1894 году поступил на юридический факультет Московского университета. Осенью 1895 года он совершил поездку в Финляндию, в Валаамский монастырь … Результатом этого путешествия стала его первая книга — очерки «На скалах Валаама», изданная в Москве в 1897 году. После окончания университета в 1898 году он проходит военную службу, затем восемь лет служит чиновником в глубинке Московской и Владимирской губерний.«Я знал столицу, мелких ремесленников, купеческий образ жизни. Теперь я узнал деревню, провинциальную бюрократию, мелкое помещичье дворянство », — напишет позже Шмелев. Здесь он встречает прототипов героев многих своих рассказов и рассказов. Отсюда вышли «Патока», «Гражданин Уклейкин», «В норе», «Под небом». Особую известность получили произведения, написанные под влиянием первой русской революции (рассказы «В спешке», «Распад», 1906; рассказы «Вахмистер», 1906, «Иван Кузьмин», 1907).В 1911 году Шмелев написал одно из своих значительных произведений — «Человек из ресторана», имевшее оглушительный успех. В 1912 г. было организовано издательство «Книжное дело писателей Москвы», сотрудниками которого были И. Бунин, Б. Зайцев, В. Вересаев, И. Шмелев и другие. в восьми томах. Издаются романы и рассказы («Стена», «Застенчивая тишина», «Волчий перекат», «Росстани» и др.), Изданные в период с 1912 по 1914 год. В годы Первой мировой войны собраны сборники его рассказов и очерков «Карусель». (1916), «Суровые дни», «Скрытое лицо» (1917), в котором появился рассказ «Веселое приключение», заметно выделялись на фоне государственно-патриотической фантастики своей искренностью. Февральская революция встретила восторженно, проявила полную непримиримость по отношению к Октябрьской, усугубленная тем, что его единственный сын Сергей, офицер добровольческой армии, не желавший уезжать с врангелитами на чужбину, был доставлен из госпиталя в Феодосии и расстрелян. без суда. В конце 1922 года, после непродолжительного пребывания в Москве, Шмелев уехал в Берлин, затем в Париж, где открылась эмигрантская глава его жизни. Создал брошюры, полные ненависти к большевикам — «Солнце мертвых» (1923), «Каменный век» (1924), «На пнях» (1925).С годами воспоминания о прошлом занимали центральное место в творчестве Шмелева («Богомолье», 1931, «Властелинское лето», 1933 — 48). За рубежом И. Шмелев издал более двадцати книг. И. Шмелев скончался 24 июня 1950 года под Парижем от сердечного приступа.

Иван Сергеевич Шмелев (21 сентября (3 октября) 1873 г., Москва — 24 июня 1950 г., Бюсси-ан-От под Парижем). Русский писатель, публицист, православный мыслитель из московской купеческой семьи Шмелевых, представитель консервативного христианского направления в русской литературе.

Родился 21 сентября (3 октября) 1873 года в Донском слободе Москвы. Его дед был казенным крестьянином из Гуслицкого уезда Богородского уезда Московской губернии, который поселился в Замоскворецком уезде Москвы после французского пожара 1812 года.

Отец, Сергей Иванович, уже принадлежал к купеческому сословию, но торговлей не занимался, а владел большой столярной артель, в которой работало более 300 рабочих, и банными заведениями, а также брал подряды.

Он идентифицировал благочестивого старика, бывшего плотника Михаила Панкратовича Горкина, как воспитателя (дядю) своего сына, под влиянием которого Шмелев развил интерес к религии.

В детстве значительную часть окружения Шмелева составляли ремесленники, окружение которых также сильно повлияло на формирование его мировоззрения.

Начальное образование Иван Шмелев получил дома, под руководством матери, которая уделяла особое внимание литературе и, в частности, изучению русской классики.Затем он поступил в шестую московскую гимназию, после окончания которой в 1894 году стал студентом юридического факультета Московского университета.

Окончил это учебное заведение 1898 года, год служил в армии, затем устроился на работу чиновником по особым поручениям Владимирской казначейской палаты МВД, в которой находился восемь лет и в то время. неоднократно дежурил в разных глубинах Владимирской губернии; его семья тогда жила во Владимире на Царицынской улице (ныне улица Гагарина).

Писатель сначала принял Февральскую революцию и даже поехал в Сибирь на встречу с политзаключенными, но вскоре разочаровался в ее идеях.

Октябрьскую революцию он не принял с самого начала, ее события привели к значительным изменениям в его мировоззрении. Вскоре после революции в июне 1918 года он с семьей уехал в Алушту, где сначала поселился в пансионате «Вилла Роз», принадлежавшем Тихомировым, а затем приобрел земельный участок с домом.

Осенью 1920 года, когда Крымский полуостров был оккупирован Красной Армией, большевики были арестованы. Несмотря на прошения Шмелева, его сын Сергей, офицер царской армии, которому тогда было 25 лет, был расстрелян. Это событие и остро ощущавшаяся в то время на полуострове нехватка еды еще больше усугубили тяжелую психическую депрессию Шмелева. На основе пережитого в те годы, в 1924 году, уже уехав из СССР, он написал эпос «Солнце мертвых» , который вскоре принес ему европейскую известность.

Когда представилась возможность из Крыма, Шмелев переехал в Москву, но уже тогда всерьез задумался об эмиграции — во многом под влиянием обещания писателя сначала помочь семье писателя.

В 1922 году Шмелев покинул Советскую Россию и отправился сначала в Берлин, а затем в Париж, где прожил до конца своей жизни. В Париже его произведения публиковались во многих русскоязычных эмигрантских изданиях, таких как «Последние новости», «Возрождение», «Иллюстрированная Россия», «Сегодня», «Современные заметки», «Русская мысль» и других.Там же началась его дружба с русским философом-эмигрантом и длительная переписка с ним (233 письма от Ильина и 385 писем от Шмелева).

Шмелев провел годы Великой Отечественной войны в оккупированном гитлеровскими войсками Париже. Часто публикуется в прогерманской эмигрантской газете «Парижский вестник». Его старость была омрачена тяжелой болезнью и бедностью.

Шмелев умер в 1950 году от сердечного приступа, похоронен на парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

В 2000 году его прах вместе с прахом жены был перевезен по его предсмертной воле на родину, где он был похоронен рядом с могилами членов своей семьи в некрополе Московского Донского монастыря.

Небесные пути Ивана Шмелева

Творчество Ивана Шмелева

Первые литературные опыты Шмелева относятся ко времени его учебы в московской гимназии. Его первой опубликованной работой стал очерк «На мельнице» 1895 года в журнале «Русское обозрение».

В 1897 г. в печати появился сборник сочинений «На скалах Валаама» , вскоре запрещенный царской цензурой.

В 1907 году Шмелев, в то время чиновник Владимирской губернии, вел активную переписку с ним и прислал ему на рецензию свой рассказ «Под горами». После положительной оценки последнего Шмелев завершил рассказ «К солнцу» , начатый еще в 1905 году, за ним последовали Гражданин Уклейкин (1907), В норе (1909), Под небом (1910), Патока (1911). ). Произведения писателя этого периода характеризуются реалистической манерой и темой «маленького человека».

В 1909 году Шмелев вступил в литературный кружок Среды. В 1911 году в печати появился его рассказ «Человек из ресторана» … С 1912 года Шмелев сотрудничал с Буниным, став одним из основателей «Книгоиздания писателей Москвы», с которым его последующие работа связана уже много лет.

В 1912-14 годах вышло несколько его рассказов и рассказов: «Виноград», «Стена», «Ужасная тишина», «Волчий скат», «Росстани», посвященные описанию быта купцов, крестьян. , и зарождающаяся буржуазия. Впоследствии были изданы два сборника прозы «Скрытое лицо» и «Карусель», а также сборник эссе «Суровые дни» (1916). За ними последовал рассказ «Как это было» (1919), повествующий о событиях Гражданской войны, и повесть «Чужая кровь» (1918-23).

Новый период в творчестве писателя начинается после его эмиграции из России в 1922 году.

В 1923 году один из самых известных романов Шмелева — «Солнце мертвых» .

«Это настолько верно, что нельзя даже назвать искусством. В русской литературе первое реальное свидетельство большевизма во времени. Кто еще передал отчаяние и всеобщую гибель первых советских лет, военного коммунизма?» , — сказал про Роман.

«Прочтите это, если хватит смелости.«, — сказал Томас Манн о« Солнце мертвых ».

Творчество первых лет эмиграции представлено в основном рассказами-памфлетами: «Каменный век» (1924 г.), «Два ивана» (1924 г.), «На пнях» (1925 г.), «О старушке» (1925 г.) ). Для этих произведений характерны мотивы критики «бездуховности» западной цивилизации и боли за судьбу, выпавшей на долю родины писателя после Гражданской войны.

В произведениях, написанных несколькими годами позже: «Русская песня» (1926), «Наполеон.История моего друга »(1928),« Ужин для разных »- на первый план выходят картины« старой жизни »России в целом и Москвы в частности. Для них характерно красочное описание религиозных праздников и обрядов, прославление русских традиций.

В 1929 г. вышла книга «Въезд в Париж. Рассказы о чужой России », посвященные нелегким судьбам представителей русской эмиграции.

Наиболее известные принесены романы Шмелева «Паломничество» (1931) и «Лето Господне» (1933-1948), дающие широкую картину жизни старой, «патриархальной» России, Москвы и Замоскворечья, любимых. писателем.Эти произведения пользовались большой популярностью в русской диаспоре.

В последнее время жизнь Шмелева характеризуется тоской по дому и тягой к монашескому уединению. В 1935 году в печати появился автобиографический очерк «Старый Валаам» о его долгом путешествии на остров Валаам, годом позже вышел роман «Няня из Москвы» (1936), основанный на «сказке», написанный от имени пожилой россиянки Дарьи Степановны Синицыной.

В послевоенном романе «Небесные пути» 1948 года о судьбах реальных людей, инженера В. А. Вайденгаммера, религиозного скептика, послушницы Страстного монастыря Дарья Королева, отразилась «тема реальности промысла Божьего в мире». Земной мир.Роман так и остался незаконченным: смерть не позволила писателю завершить свой третий том, поэтому были опубликованы только первые два.

В 1931 и 1932 годах номинировался на Нобелевскую премию по литературе.

В большой советской энциклопедии при характеристике дореволюционного творчества Шмелева отмечалось его хорошее знание городского быта и народного языка, «внимание к сказке». Все творчество писателя после эмиграции рассматривалось исключительно как антисоветское, с характерной ностальгией «по дореволюционному прошлому».«

Библиография Ивана Шмелева

На скалах Валаама, М., 1897
Спешите, 1906
Вахмистер, 1906
Распад, 1906
Иван Кузьмич, 1907
В новую жизнь … М., 1907
Гражданин Уклейкин, 1907 год
В прорубь , 1909
Под небом, 1910
Они и мы. М., 1910
Патока, 1911
Человек из ресторана, 1911
Волк ролл, 1913
На берегу моря. М., 1913 г.
В пос. Пг.-М., 1915
Неупиваемая чаша, 1918
Карусель, М., 1918
Робкое молчание. М., 1918
Суровые дни, 1916
Скрытое лицо, М., 1917
Степное чудо, сказки, 1921
Неиссякаемая чаша. Париж, 1921 год
Солнце мертвых, 1923 год
Как мы летели, 1923 год
Чтобы зажечь цли. М.-Пг., 1923
Догоним солнышко. М., 1923 г.
г. Было. Берлин, 1923 год
Виноград. М.-Пг., 1924
Каменный век, 1924 год
На пнях, 1925 год
Об одной старухе, Париж, 1927 год
Въезд в Париж, 1925 год
Свет разума, 1926 год
Русская песня, 1926 год
История любви, 1927 год
Прикол приключение.М.-Л., ГИЗ, 1927
Наполеон. История друга, 1928 год
К солнцу. М.-Л., ГИЗ, 1929 г.
Солдаты, 1930 г.
г. Богомолье, Белград, 1935 г.
г. Богомолье, г. Нью-Йорк, 1944 г.
Старый Валаам, 1935 г.
Родной, 1935 г.
Няня из Москвы, Парижа, 1936 г.
Рождество в Москве , Сказка делового человека, 1942-1945 гг.
Пути небесные, 1948 г.
Куликово поле. Старый Валаам. Париж, 1958 год
Иностранец, 1938 год
Переписка
Мой Марс

Иван Сергеевич Шмелев (21 сентября (3 октября) 1873 — 24 июня 1950) — русский писатель, публицист, православный мыслитель.

Иван Сергеевич Шмелев родился 3 октября 1873 года в Замоскворечье в известной московской купеческой семье Шмелевых. Дед Ивана Сергеевича — казенный крестьянин из Гуслицкого уезда (Богородский уезд Московской губернии) — поселился в Москве после пожара 1812 года. Сергей Иванович Шмелев (1842-1880) — отец писателя принадлежал к купеческому сословию, но не был. занимался торговлей, был владельцем большой столярной артели, держал банные заведения, был подрядчиком.По натуре Сергей Иванович был очень жизнерадостным человеком, что положительно отразилось на воспитании будущего писателя.

Семья Шмелевых была зажиточной, православной, патриархальной. В будущем у Ивана Шмелева появится особая тяга к религии, что отразится на его философских взглядах и творчестве.

Окружающая среда маленького Ивана Шмелева состояла из ремесленников-строителей, с которыми он тесно общался. Поэтому «влияние двора», где чувствовался бунтарский дух и различные песни, анекдоты, поговорки с его разнообразным богатым языком, не могло не отразиться на его отношении к миру, а затем и в его произведениях.Позднее Шмелев писал: «Здесь, во дворе, я видел людей. Я здесь к этому привык … ».

Первоначально Шмелев получил домашнее образование, где его мать была педагогом, которая постепенно вводила молодого писателя в мир литературы (изучение Пушкина, Гоголя, Толстого и др.) Затем он учится в шестой московской гимназии. После его окончания в 1894 году поступил на юридический факультет Московского университета. А затем, через 4 года, после его окончания, 1 год проходит военную службу, а затем служит чиновником в глубинке Московской и Владимирской губерний. «Я знал столицу, мелких ремесленников, купеческий образ жизни. Теперь я узнал деревню, провинциальную бюрократию, мелкое помещичье дворянство », — скажет позже Шмелев.

Шмелев поначалу воспринял Февральскую революцию с энтузиазмом и энтузиазмом, как и многие его современники. Он едет в Сибирь на встречи с политзаключенными, выступает на митингах и митингах, рассказывает о «чудесной идее социализма». Но вскоре Шмелев должен разочароваться в революции, он обнаруживает ее черную сторону, ее истинное, ужасное лицо, видит во всем этом насилие над судьбой России.Октябрьский переворот он принял не сразу, а его последующие события повлекли за собой изменение мировоззрения в душе писателя.

Во время революции Шмелев с семьей уехал в Алушту, где купил дом с земельным участком. Осенью 1920 года Крым был оккупирован красными частями. Судьба Сергея, единственного сына Шмелева, сложилась трагически. 25-летний офицер царской армии, находясь в госпитале, был задержан. Несмотря на все усилия отца освободить Сергея, он был приговорен к смертной казни. Это событие, а также ужасный голод, который пережила его семья в оккупированном городе, ужасы резни, устроенной большевиками в Крыму в 1920-21 годах, привели Шмелева к тяжелой душевной депрессии.

Все эти военные действия Шмелев не может понять, когда все живое вокруг гибнет, возникает повсеместный красный террор, зло, голод, жестокость людей. В связи с этими переживаниями писатель пишет эпос «Солнце мертвых» (1924), где раскрывает свои личные впечатления от революции и гражданской войны… В результате после выхода этой эпопеи Шмелев обретает европейскую известность.

Писатель очень переживает трагические события, связанные с революцией и военными событиями, и по приезду в Москву всерьез задумывается об эмиграции. Принимая это решение, И.А. Бунин, позвонивший Шмелеву за границу, пообещал всячески помогать его семье. В январе 1923 года Шмелев окончательно уехал из России в Париж, где прожил 27 лет.

Годы, проведенные в эмиграции, отличаются активной плодотворной творческой деятельностью. .. Шмелев публикуется во многих эмигрантских изданиях: «Последние новости», «Возрождение», «Иллюстрированная Россия», «Сегодня», «Современные записки», «Русская мысль» и др.

В Париже Шмелев начал тесное общение с русским философом И. А. Ильиным. Между ними долгое время велась переписка (233 письма от Ильина и 385 писем от Шмелева). Она является важным свидетельством политического и литературного процесса времен русской эмиграции первой волны.

Иван Сергеевич Шмелев умер в 1950 году в результате сердечного приступа.Смерть писателя, так любившего монашескую жизнь, стала глубоко символичной: 24 июня 1950 года, в день именин старца Варнавы, ранее благословившего его «в пути», Шмелев приехал в русский монастырь г. Покровская Богородица в Бюсси-ан-От и умирает в тот же день.

Похоронен писатель на парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. И в 2000 году желание Шмелева исполнилось: прах Шмелева и его жены был перевезен на родину и захоронен рядом с могилами их родственников в Московском Донском монастыре.

Иван Сергеевич Шмелев (-), русский писатель.

Слава. Революция. Выезд.

После всего пережитого Шмелев похудел и постарел до неузнаваемости. Из прямого, всегда живого и бодрого человека он превратился в согнутого седого старика … Его голос стал глухим и низким. От созерцания на его лице появились глубокие морщины, грустные серые глаза потухли и глубоко запали.

« Я все потерял. Все.Я потерял Бога и что я за писатель сейчас, если я потерял даже Бога. То ли с большой буквы, то ли с маленькой буквы — Бог (Бог) — он нужен писателю, он нужен ему. Мировосприятие на той или иной религиозной основе — условие, без которого нет творчества ».

В эмиграции

«Солнце мертвых»

«Эта чудесная книга была издана и разлилась, как откровение, по всей Европе, лихорадочно переведенная на« большие »языки… Прочитал после полуночи, затаив дыхание.

О чем книга И.С. Шмелева?

О гибели русского человека и Русской земле.

О гибели русских трав и животных, русских садов и русского неба.

На смерть русского солнца.

О смерти всей вселенной — когда умерла Россия — о мертвом солнце мертвых … ».

После выхода этого романа вернуться в Россию уже было невозможно.« Мы доживаем наши дни в роскошной, чужой стране. Все чуждо. Родной души нет, но много вежливости … », — писал Шмелев о своей жизни в Париже в письме к Куприн.

Сборник рассказов и очерков «Об одной старухе. Новые рассказы о России »,« Степное чудо, сказки »,« Свет разума. Новые рассказы о России »,« Въезд в Париж. Рассказы о чужой России »,« Родная. О нашей России. Воспоминания, рассказы »,« Няня из Москвы ».

Произведения Шмелева появились в газетах «Возрождение», «Рул», «Сегодня», «Последние новости», «За свободу», в журналах «Русская мысль», «Окно», «Иллюстрированная Россия», наиболее значимые — в «Современных записках». ; романы «История любви»; «Солдаты»). В СССР были изданы два сборника, в которые вошли в основном дореволюционные произведения Шмелева.

«Лето Господне» и «Богомол»

Иван Сергеевич с болью узнал о разрушении московских святынь, о переименовании московских улиц и площадей.Но тем ярче и тщательнее он стремился сохранить в своих произведениях то, что помнил и любил больше всего на свете.

Писатель нашел и своего читателя — верующего русского эмигранта, и своего критика. Наиболее глубокое и тонкое прочтение Шмелева дал И. Ильин:

«Шмелев — прежде всего русский поэт по структуре его художественного акта, его содержанию, его творчеству. В то же время он певец России, изображение русского исторического, установленного ментального и духовного порядка, и то, что он рисует, — это русский человек и русский народ — в его восхождении, в его силе и слабости, в его привязанность и в его проклятии…. Это русский художник, который пишет о русской природе «; в образах » Раскрывается та художественная и сюжетная глубина, которая дала Шмелеву доступ почти ко всем национальным литературам … «

Характеристика Ильина относится прежде всего к произведению «Лето Господне» (первые главы — часть 1, полное изд.). В соответствии с церковным календарем Шмелев воссоздал в нем неизменный круг жизни «Святой Руси»: быт большого купеческого дома и рабочих, почитающих этот дом как свой, религиозные и семейные праздники, крестные ходы, Масленицу и Великий пост. , паломничество к Святой Троице… Жажда праведности — это, по Шмелеву, фундаментальная черта всего русского быта.

Укрепленный в вере чудом исцеления через год от тяжелой язвенной болезни по молитвам преподобного Серафима Саровского, Шмелев направляет все свои силы и талант на то, чтобы «донести до людей истину православной веры».

Несмотря на все невзгоды, эмигрантская жизнь Шмелевых в Париже все же напоминала жизнь старой России с годичным циклом православных праздников, с множеством постов, обрядов, со всей красотой и гармонией быта русского быта.

Параллельно Шмелев работал над книгой «Богомол» (,) — о духовной достопримечательности главной русской святыни, монастыря Живоначальной Троицы в Сергиевом Посаде. Шмелев показывает особую Россию: круг, очерченный Православием. Повседневная жизнь русский человек защищает душу, все существо России «взято духом» (И. Ильин). Язык книги — московский диалект, многоцветный, образный, богатый метафорами, с церковными и народно-поэтическими символами.

«Пути Небесные»

В последнем незаконченном романе «Небесные пути» писатель излагает в художественной форме святоотеческое учение, описывая практику повседневной борьбы с искушениями, а также молитвы и покаяния. Иван Шмелев задумал создать ряд книг «Пути небесные». В них он хотел описать историю и жизнь Оптиной пустыни, так как по его замыслу один из героев должен был стать жителем этой обители.

Критикам произведение показалось падением творческого таланта Шмелева, его упрекали в сентиментальности, лубокости, религиозной мистике.В нем Шмелев отказывается от формы сказочного повествования, от красочной метафорической речи, от всякой символики, не связанной с ее главной темой — искуплением греха самопожертвованием.

Отношение к Европе и политические взгляды

Религиозно настроенный Шмелев, внутренне стремившийся к «невидимой» и «народной» России, тяготел к «европеизму».

«Счастливы сильные душой писатели, — писал Шмелев В.Ф. Зеелер 10 февраля 1930 г. — А у меня все это ранено, все порвано. У меня нет воздуха, я чужой здесь, в этом ужасном европейском шуме. Она бьет меня еще сильнее, сбивает с ног. Бежишь в пустыню — на Афон — ищи Бога, мира, душевного спокойствия ».

Шмелев не принял Европу еще и потому, что в-е. во Франции и других странах заметно усилился дух «левизны»; Страсть к «социализму», охватившая значительную часть западной интеллигенции, привела к политическому признанию Советской России и часто — примирению с тем, что в ней происходило.В программной статье «Душа Родины» Шмелев поддержал чуждого «демократа» Милюкова, осудившего Лигу прав человека за признание большевизма.

Шмелев также работал в журнале «Русский колокол» Ивана Ильина, в одном из немногих изданий в русской эмиграции с патриотическим и православным уклоном. Особенно его запечатлели в конце 1920-х годов. программа русского духовного Возрождения, которую Ильин пытался раскрыть в своих выступлениях в журнале, и был склонен видеть в нем национального духовного лидера.

«… Можно зажечь души молодые (и старые), , — восторженно писал Шмелев И.А. Ильина 24 сентября из Капбретона, — […] Ну, я тоже буду подпевать. Ищите помощников! Надо создавать Орден, Союз строителей России! Да, русские масоны (не масоны, блин, а фанатики!). Именно — нужен Святой Союз! […] Думать об этом! Я чувствую, это то, ради чего ты живешь. И это будет не фашизм, а русский духовный отряд.Цель безгранична и велика — до Бога! Во имя Ее, Россия »

Во время войны Шмелев, один из немногих русских эмигрантов, остался в оккупированном Париже, опубликовал несколько статей в прогерманском «Парижском вестнике», тем самым подвергнувшись обвинению в сотрудничестве.

Последняя воля

24 июня Шмелев переехал в монастырь Покрова Пресвятой Богородицы в Бюсси-ан-От, в 140 километрах от Парижа. В тот же день его жизнь оборвал сердечный приступ.Монахиня Матушка Феодосия, присутствовавшая при смерти Ивана Сергеевича, писала: « … человек пришел умереть у ног Царицы Небесной под ее покровом ».

Иван Сергеевич Шмелев писал: «Да, я сам хочу умереть в Москве и быть похороненным на Донском кладбище, имейте в виду. На Донском! В моем районе. То есть, если я умру, а вы живы, и никого из моих не будет, продайте мои штаны, мои книги и отвезите меня в Москву. «.

Сбылась мечта православного писателя, коренного москвича Ивана Шмелева: 30 мая его прах обрел покой в ​​родной Москве, на кладбище Донского монастыря рядом с могилой отца.Перед захоронением останков Ивана Шмелева и его жены Ольги Александровны Патриарх Московский и всея Руси Алексий II отслужил панихиду.

В апреле внучатый племянник Шмелева Ив Жантиом-Кутырин передал в дар Российскому фонду культуры архив Ивана Сергеевича Шмелева.

Памятник-бюст православному писателю Шмелеву торжественно открыт 29 мая 2000 года в старинном столичном районе Замоскворечье, где прошло его детство.

Произведения

• На скалах Валаама, 1897
• Спешите, 1906
• Вахмистер, 1906
• Распад, 1906
• Иван Кузьмич, 1907
• Под горами, 1907
• Гражданин Уклейкин, 1907 г.
• В дыру, 1909
• Под небом, 1910
• Меласса, 1911
• Человек из ресторана, 1911
• Виноград, 1913 год
• Карусель, 1916
• Суровые дни, 1917 год
• Скрытое лицо, 1917
• Неупиваемая чаша, 1918
• Степное чудо, 1919
• Было, 1919 год
• Солнце мертвых, 1923
• Как мы летели, 1923
• Каменный век, 1924 год
• На пнях, 1925
• Об одной старухе, 1925 г.
• Въезд в Париж, 1925 год
• Солдаты, 1925
• Свет разума, 1926
• История любви, 1927
• Наполеон, 1928 год
• Богомол, 1931
• Рассказов (Веселые приключения, Москва, Мартын и Кинга, Царское золото, Беспрецедентный обед, Русская песня), 1933 год
• Лето Господне, 1933-1948
• Родной, 1935 год
• Старый Валаам, 1935 г.
• Няня из Москвы, 1936 г.
• Иностранец, 1938
• Мой Марс, 1938
• Рождество в Москве, Сказка делового человека, 1942-1945 гг.
• Пути небесные, 1948

Литература

• Дунаев М.М. Вера в горниле сомнений

Российская газета в Париже. 1924. № 6. 11 февраля. С.2–3.

Ильин И.А. Коллекция. op. // Иван Ильин, Иван Шмелев. Переписка двух Иванов (1927-1934). М., 2000. С. 65-66.

краткое содержание, жанр, главные герои

«Солнце мертвых» (Иван Шмелев) критики назвали самым трагическим произведением в истории мировой литературы. Что в нем такого ужасного и классного? Ответ на этот и многие другие вопросы можно найти в этой статье.

История создания и жанровые особенности

Вторым, эмигрантским, этапом творчества Ивана Шмелева стало произведение «Солнце мертвых». Жанр, выбранный писателями для своего творчества, — эпос. Напомним, что в этом произведении описываются выдающиеся отечественные исторические события. О чем говорит Шмелев?

Писатель выбирает поистине памятное событие, но гордиться нечем. Он изображает крымский голод 1921-1922 годов. «Солнце мертвых» — это реквием по погибшим в те страшные годы — не только от нехватки еды, но и от действий революционеров.Немаловажно и то, что оставшийся в России сын самого Шмелева был расстрелян в 1921 году, а книга вышла в 1923 году.

«Солнце мертвых»: аннотация

Действие происходит в августе на берегу Крымского моря. Всю ночь героя мучили странные сны, и он просыпался от склок соседей. Я не хочу вставать, но он помнит, что праздник Преображения Господня начинается.

По дороге в заброшенном доме он видит павлина, который живет там очень давно.Когда-то он принадлежал герою, а теперь птичка ничья, как и он сам. Иногда к нему возвращается павлин и собирает виноградные ягоды. И рассказчик его гонит — еды не хватает, солнышко все выгорело.

Из экономии у героя осталась индейка с индюками. Он хранит их как память о прошлом.

Продукты можно было купить, но из-за Красной гвардии корабли больше не заходили в порт. И еще не пускают людей на склады с провизией.На кладбище царит мертвая тишина.

Все вокруг голодают. А те, кто еще недавно ходил с лозунгами и поддерживал красных в ожидании хорошей жизни, уже ни на что не рассчитывают. А над всем этим светит веселое жаркое солнышко …

Баба Яга

Солнце мертвых читать довольно сложно. Резюме, конечно, передает удручающую атмосферу повествования, но не в такой степени, как оригинал.

Крымские дачи опустели, всех профессоров расстреляли, дворники подожгли.И радио дало приказ: «Положите Крым железной метлой». И Баба-яга взялась за дело, подметает.

К рассказчику в гости приходит врач. У него отняли все, даже часы остались. Он вздыхает и говорит, что сейчас земля лучше, чем на земле. Когда разразилась революция, доктор и его жена были в Европе, романтизируя будущее. Теперь он сравнивает революцию с экспериментами Сеченова. Только лягушек разрезали по сердцу, на плечи надели «звездочки», а от револьверов отрезали затылок.

Герой ухаживает за ним и думает, что теперь ничего страшного. Ведь сейчас баба-яга в горах.

Соседи вечером зарезали корову, а хозяин задушил убийцу. Герой подошел к шуму, и в это время кто-то зарезал его курицу.

К ней подходит соседка, просит кашу — мать умирает. Рассказчик передает все, что у него было. Появляется соседка, рассказывает, как она обменяла золотую цепочку на еду.

Игра со смертью

Действия эпопеи «Солнце мертвых» (Иван Шмелев) продолжают развиваться.Рассказчик идет рано утром рубить дерево. Здесь он засыпает, а его будит молодой писатель Борис Шишкин. Он не умытый, рваный, с опухшим лицом, с необрезанными ногтями.

Его прошлое было нелегким: он воевал в Первой мировой войне, попал в плен, чуть не расстрелян как шпиона. Но в итоге меня просто отправили работать в шахты. При советской власти Шишкин смог вернуться на родину, но сразу попал к казакам, которые его с трудом отпустили.

Сообщается, что шесть узников советской власти сбежали.Теперь всем грозят облавы и обыски.

Конец сентября. Рассказчик смотрит на море и горы — вокруг тихо. Он вспоминает, как недавно на дороге встретил троих детей — девочку и двух мальчиков. Их отец был арестован по обвинению в убийстве коровы. Затем дети отправились на поиски еды. В горах старшая девочка любила татарских мальчиков, и они кормили детей и даже кормили их.

Однако рассказчик больше не ходит по дороге и не желает общаться с людьми.Лучше смотреть в глаза животным, но их немного.

Исчезновение павлина

О судьбе тех, кто радовался и приветствовал новую власть, говорит «Солнце мертвых». Краткое содержание, пусть и не в рамках оригинала, передает злобную иронию их жизни. Раньше ходили на митинги, кричали, требовали, а теперь умерли от голода и уже на 5-й день их тела и они даже не могут дождаться погребальной ямы.

В конце октября павлин исчезает, и голод становится все более злым.Рассказчик вспоминает, как несколько дней назад пришла голодная птица за едой. Затем он попытался задушить ее, но не смог — рука не поднялась. И вот павлин исчез. Соседский мальчик принес несколько птичьих перьев и сказал, что доктор, должно быть, съел их. Рассказчик бережно берет перья, как хрупкий цветок, и кладет их на веранду.

ОН отражает, что вокруг — круги ада, которые постепенно сужаются. Даже семья рыбаков умирает от голода.Сын умер, дочь собралась на перевал, Николай, глава семейства, тоже погиб. Осталась только одна любовница.

Развязка

Эпопея «Солнце мертвых» (краткое содержание) подходит к концу. Наступил ноябрь. Старый татарин ночью возвращается на службу — принес муку, груши, табак. Сообщается, что доктор сжег миндальный сад, а его дом уже ограбили.

Пришла зима, пошли дожди. Голод продолжается.Море полностью перестает кормить рыбаков. Они приходят просить хлеба к представителям новой власти, но в ответ их только призывают выстоять и выйти на митинги.

На перевале были убиты двое, которые обменяли вино на пшеницу. Зерно привозили в город, мыли и ели. Рассказчик считает, что все смыть нельзя.

Герой пытается вспомнить, какой сейчас месяц … кажется, декабрь. Он идет к берегу моря и смотрит на кладбище.Заходящее солнце освещает часовню. Как солнце улыбается мертвым. Вечером к нему приходит отец писателя Шишкина и говорит, что его сына расстреляли «за грабеж».

Приближается весна.

«Солнце мертвых»: анализ

Это произведение названо самым сильным творением Шмелева. На фоне бесстрастной и красивой крымской природы разворачивается настоящая трагедия: голод уносит все живое: людей, животных, птиц. Писатель поднимает в произведении вопрос о ценности жизни во времена великих социальных перемен.

При чтении «Солнца мертвых» невозможно оставаться в стороне и не думать о том, что важнее. Тема произведения в глобальном смысле — борьба между жизнью и смертью, между человечеством и животным началом.