Инок Филофей — идеолог Третьего Рима (Аркадий Малер) — По ком звонит колокол

Исследователи Псковского археологического центра нашли могилу инока Филофея среди погребений некрополя у собора Трех cвятителей Спасо-Елеазаровского монастыря в Псковской области, откуда знаменитый старец писал свои послания в Москву. И хотя его письма посвящены очень разным вопросам, больше всего он известен свой идеей Третьего Рима, которую он изложил в известной фразе «два Рима пали, третий стоит, и четвертому не бывать…»

Псковский инок Филофей родился в 1465 году, а умер в 1542 году — его жизнь пришлась на вторую половину XV — первую половину XVI века, эпоху стремительного возвышения Московского великого княжества, фактически превращающегося в новое православное царство. При его сознательной жизни Москва окончательно освободилась от Орды в 1480 году и начала интенсивно собирать русские земли: в 1485 году присоединилась Тверь, в 1510 году — сам Псков, в 1514 году — Новгород, в 1520 году — Рязань, наконец, в 1523 году, когда он пишет свое послание о Третьем Риме, присоединилось Новгород-Северское княжество. Через тридцать лет московские войска уйдут далеко на восток присоединять Казань, Астрахань и Сибирь. Но у всего этого процесса геополитического возвышения Московского государства должен был быть глубокий идеологический смысл, который в те времена мог быть только религиозным — Московская Русь должна была явить миру оплот православной цивилизации.

Однако столь монументальное задание не может быть следствием чьего-то произвола, оно должно иметь твердые основания и при этом учитывать фактор колоссального внешнего и внутреннего сопротивления. Именно это хорошо понимал инок Филофей. Надо сказать, что в те времена многие европейские страны строили у себя нечто подобное Третьему Риму, вычисляя родословную своих монархов и придумывая искусственные преемственности, что хорошо видно по агрессивно-напыщенной геральдике многих мелких городов и княжеств. Но именно Московское великое княжество имело право называть себя Третьим Римом, но однако, очень долго, почти сто лет, тянуло с тем, чтобы признать этот факт во всеуслышание.

Почему? Есть много разных версий, но одна из них лежит на поверхности — русскому, восточнославянскому менталитету свойственна необычайная скромность, что очень хорошо видно по развитию иноческой культуры в Средневековой Руси. Но эта скромность иногда оборачивается ложным самоуничижением, когда русские, имея все права и возможности заявить о своих преференциях, оставляют это другим. Так и сам инок Филофей писал о себе: «Аз сельский человек, учился буквам, а еллинских борзостей не текох, а риторских астроном не читах, ни с мудрыми философы в беседе не бывах, учуся книгам благодатного Закона, аще бы мощно моя грешная душа очистити от грех».

Между тем, если мы ознакомимся с текстами его посланий, то увидим, что европейской учености он весьма «текох» и риторскую науку весьма «читах», иначе бы образованная элита Московского двора его просто бы не слушала, а она не только его слушала, но и обращалась к нему за советами, иначе бы мы о нем ничего не знали. 

В ту эпоху, которая нам сейчас кажется глубоким Средневековьем, в Западной Европе уже давно наступил так называемый Ренессанс с его антихристианскими тенденциями и неоязыческими, по сути, оккультными движениями, коих было очень много. И некоторые из них активно проникали в Россию в основном через балтийские земли и Новгород. Сейчас это может кому-то показаться большой новостью, но если бы не усилия таких выдающихся деятелей Русской Церкви, как святитель архиепископ Геннадий Новгородский и преподобный Иосиф Волоцкий, то эти синкретические движения победили бы в нашей стране, поскольку сами великие князья им благоволили. Даже некоторые церковные иерархи соблазнялись этими ересями, а для обсуждения их вызывали новых еретиков.

Так с 1484 года в России активно пропагандировал свои идеи посланник Папы Римского, медик и астролог Николай Булев, ставший личным врачом самого великого князя Василия III. И хотя против него выступали даже такие авторитеты, как святой Максим Грек, его влияние не уменьшалось. В итоге для того, чтобы разобраться с астрологическим учением этого человека, великокняжеский дьякон Михаил Григорьевич Мисюрь-Мунехин обращается к псковскому иноку Филофею, что свидетельствует об авторитетности самого старца для московского двора. В ответ на этот запрос, где-то на рубеже 1523–24 годов, инок Филофей пишет свое знаменитое «Послание на звездочетцев» великокняжескому дьякону, имеющее несколько редакций. В этом Послании православный инок выступает категорически против астрологии как ложного, еретического учения, объясняя азы христианского мировоззрения — не надо приписывать астрономическим явлениям добро или зло, иначе человек не ответственен за свою волю, и нет смысла в Страшном Суде.

Таким образом, инок Филофей продолжает антиоккультную полемику святителя Геннадия, святого Иосифа Волоцкого и святого Максима Грека. Это очень важно подчеркнуть — идея Третьего Рима была высказана в контексте догматической полемики против языческих лжеучений. Обличая увлечение астрологией и другие беды того времени, инок Филофей напоминает великокняжескому дьякону, а через него, соответственно, и самому великому князю, в какой уникальной исторической ситуации оказалась Русь и какая миссия на нее возложена, и почему тем более нужно держаться православной веры, а не отклоняться от нее.

Для того, чтобы понять теорию Третьего Рима, необходимо открыть основы религиозно-политической историософии христианской цивилизации, о которых напоминает сам Филофей. Восходит эта историософия к библейским книгам пророка Даниила (Дан. 2:31–45), который в толковании сна вавилонского царя Навуходоносора пророчествует о четырех царствах, сменяющих друг друга во времени, последнее из которых будет уничтожено самим Господом. Отец Церкви II века святой Ипполит Римский утверждал, что эти царства суть — Вавилонское, Персидское, Македонское и, наконец, Римское. При этом очень важно заметить, что все эти царства — это не просто национальные монархии, это единственные на момент своего существования империи, претендующие на то, чтобы выражать всю мировую цивилизацию, весь мировой порядок как таковой. И как сами язычники-римляне, так и римские христиане жили с мыслью, что Рим будет стоять вечно, а значит, до конца времен. И не потому, что римляне такие сильные, а потому, что римский порядок — это и есть мировой порядок как таковой, сопротивляющийся мировому хаосу. В этом вечном Риме многие христиане угадали мистическую силу конца времен, удерживающую антихриста от его пришествия, о котором проповедовал апостол Павел во Втором послании к Фессалоникийцам (2:7). А когда в IV веке Рим принял христианство как государственную религию, то идея Рима как «удерживающего», по-гречески — «катехона», стала напрямую высказываться богословами, например, святым Иоанном Златоустом.

Христианская Римская империя — это основа христианской европейской цивилизации и, вместе с этим, её идеал. Однако западная часть Римской империи пала, а сами латиняне ушли в католическую ересь, и поэтому православным «катехоном» стал Новый Рим, Константинополь, центр империи ромеев, которую как раз во времена инока Филофея итальянские ученые пренебрежительно назвали «Византией» по имени города Византий, на месте которого появился Константинополь. Византия существовала более тысячи лет, именно от нее Русь получила православную веру, но в 1453 году Константинополь пал под натиском турок-мусульман. Многие богословы, и среди них сам Филофей, прямо указывали на то, что Византия пала потому, что уклонилась в католическую ересь на Флорентийской унии 1439 года. Разумеется, причин падения Византии было много, но, с чисто богословской точки зрения, не было большего греха, чем принятие ереси, и именно за это поплатились ромеи. Для всего православного мира падение Византии было космической катастрофой — пал «катехон», удерживающий, а значит, вот-вот наступят времена антихриста. Поэтому в ту эпоху апокалипсические настроения и предсказания были в большой моде, и ренессансная астрология только подогревала их. Сам Николай Булев распространял западные лжепророчества о том, что в 1524 году должен наступить новый всемирный потоп, и находились те, кто верил ему, хотя достаточно было знать Библию, чтобы помнить обещание Господа никогда больше не посылать потоп на землю (Быт. 9:11). Так что Филофей писал свое послание тогда, когда многие люди в России, а еще больше — на Западе, готовились к потопу.

И вот в этой атмосфере инок Филофей напоминает, что вообще-то Новый Рим никуда не исчез, что в мире ещё есть одна независимая православная страна, и это сама Великая Русь. Впрочем, вряд ли до Филофея никто на Руси и даже за ее пределами не мог догадаться об этом. Ведь Московская Русь не просто была единственной независимой православной страной — она напрямую наследовала Второму Риму: в 1472 году великий князь Иоанн III венчался на племяннице последнего византийского императора Константина XI Софии Палеолог, чем закрепил династическое преемство Палеологов и Рюриковичей. После этого Иван III, успевая увлекаться упомянутыми учениями, пришедшими с запада, в то же время абсолютно сознательно строит Московскую Русь как новую Византию: перенимает у Византии двуглавого орла, символ христианской империи; водружает ему на грудь герб Москвы; в 1485–1515 годах итальянские архитекторы строят Кремль по византийским образцам. И, конечно, самого великого князя уже называют «государем», хотя официальное провозглашение царства будет только при Иоанне IV в 1547 году. А до этого именно инок Филофей впервые назвал великого князя Иоанна IV «царем» в своем послании к нему в 1542 году: «Видиши ли, избранниче Божии, яко вся христианская царства потопишася от неверных, токмо единаго царя Иоанна Васильевича государя нашего царство благодатию Христовою стоит».

Следовательно, когда Филофей провозгласил: «два Рима пали, а третий стоит, а четвёртому не быть», он высказал мысль, которая давно уже должна была овладеть умами московской элиты. Но у подобной идеи, как всегда, могли быть и противники — это и прямые враги самого православия, и противники усиления России, и сомневающиеся во всех земных делах «нестяжатели», противопоставляющие духовную и политическую крепость страны. Но когда читаешь послания Филофея, то видишь, что он под Третьим Римом имел в виду как вероучительную силу, так и совершенно конкретную политическую силу российской державы. Ибо какой смысл называться Третьим Римом без Третьей Римской империи?

Многие задают законный вопрос: а насколько обязательно для православного человека придерживаться идеи инока Филофея? Как и любая религиозно-политическая теория, идея Третьего Рима не является догматом, это лишь устоявшееся богословское мнение («теологумен»), своего рода богословское пожелание, и его можно утверждать так же, как и отрицать. Однако этот теологумен не был лишь частным пожеланием одного инока, он опирался на твердые исторические факты: преемство от Византии к Московской Руси и авторитетную богословскую традицию, основанную на Священном Писании и Священном Предании. Более того, как бы это ни было удивительно для ее противников, но эта идея получила официальное закрепление в церковных документах. В 1589 году, при царе Феодоре Иоанновиче в Москве было установлено патриаршество, которое по логике событий должно было утвердиться уже вместе с царством, если не раньше. И именно в Уложенной грамоте Поместного собора 1589 года на установление патриаршества, подтвержденной печатью Константинопольского патриарха, звучат слова о Третьем Риме. Слова грамоты сильно напоминают послания Филофея и именно с этого момента стали говорить именно о «Москве — Третьем Риме».

Смысл идеи Третьего Рима состоит в том, что Россия как наследник Византии обладает универсальной, вселенской миссией православной империи, которая должна, с одной стороны, быть оплотом православной веры, а с другой стороны, способствовать распространению этой веры по всему миру. У Филофея уже был предшественник в XI веке — это киевский митрополит Иларион, автор «Слова о законе и благодати», который пророчествовал об уникальной христианской миссии Руси. Но тогда, когда пророчествовал святой Иларион, православная Русь только возникла и не было никаких гарантий, что она не останется маленьким Киевским княжеством, не исполнившим своё предназначение. Инок Филофей же писал в совсем другую эпоху, когда идея русской миссии  получила конкретное историческое обоснование — падение Византии и венчание московского князя на византийской принцессе, из чего логически должно было следовать утверждение царства и патриаршества. Далеко не все страны и народы, мягко говоря, обретают такие возможности. Но инок Филофей намекал государю, что обретение этой миссии — повод не для гордости, а для еще большего утверждения в вере.

Идея Третьего Рима — это единственная идея, обосновывающая суверенитет и могущество России с точки зрения религиозных универсалий: в этой идее снимается вечная оппозиция вселенского и национального, духовного и политического, церковного и имперского. И какие бы национальные идеи сегодня мы ни придумывали для России, если мы хотим остаться христианами, то у нас не будет другого пути, кроме как возвращения к этой единственно логичной идее Третьего Рима. С эпохи Филофея прошло пятьсот лет, за это время Россия успела пережить много кардинальных изменений и войн, даже десятилетия государственного атеизма, но она так и осталась самой большой, несопоставимо большой и сильной православной страной в мире — «стержневой страной» православной цивилизации, по определению Самуэля Хантингтона. И поэтому актуальность теории инока Филофея о Третьем Риме будет только возрастать, и было бы весьма полезно нашей государственной элите, как в духовном, так и в политическом смысле открыть это имя и услышать его призывы.

(В сокращении редакции)
«Русский обозреватель»

3. Инок Филофей и его мессианские идеи. Русское монашество. Возникновение. Развитие. Сущность. 988—1917

3. Инок Филофей и его мессианские идеи

Эта государственно–политическая легенда (которая, разумеется, имела и религиозную окраску) и уже охарактеризованные выше воззрения московского общества той поры [175] нашли свое окончательное выражение в византийско–русской идее о Московском царстве как третьем Риме [176]. Творцом этой мессианской идеи был монах Филофей из Елеазарова монастыря из–под Пскова. Характерно, что сочинения на эту тему появились не в Москве, не в церковно–культурном центре Древней Руси, а в провинции, что, конечно, говорит о живом интересе псковского иночества не только к богослужебным проблемам, но и к мировоззренческим темам [177].

Благодаря своим посланиям инок Филофей стал одной из самых выдающихся личностей в русской истории. И все–таки мы мало знаем о его жизни. Родился он во 2–й половине XV в. где–то в Псковской земле, потом стал иноком Елеазарова монастыря, основанного около 1450 г. св. Евфросином Псковским в окрестностях Пскова. Вероятно, позже он стал настоятелем Елеазарова монастыря. Его писательская деятельность приходится на годы правления великого князя Василия III (1505–1533) и царя Ивана IV (1547–1584). До сочинения своих знаменитых посланий Филофей занимался составлением летописей, участвовал в создании Хронографа 1512 г., что говорит, конечно, о его образованности и литературном даровании [178].

Уже в этом Хронографе Филофеем написаны замечательные строки: «Наша же Российская (Русская) земля, Божиею милостью и молитвами Пречистыя Богородица и всех святых чюдотворец, растет, и младеет, и возвышается (и распространяется)» [179]. В этих словах заключено ядро его церковно–политической идеологии, его веры в мессианское назначение Московского Русского «правоверного и православного царства». Церковно–политическая концепция Филофея близка уже охарактеризованным нами воззрениям и мнениям; она органично входит в духовную атмосферу тревог о будущем православия как единственного и вечного религиозного сообщества, как Града Божия (Civitas Dei), который был основан Христом и воплощен затем в Византийском царстве, но в последние времена, из–за религиозной измены и безбожных деяний византийцев — «льстивых греков», — оказался на краю гибели.

Православие русских и православие Московского царства не вызывало сомнений ни у одного из духовных писателей этого царства — ни у Геннадия, архиепископа Новгородского, ни у Иосифа Волоцкого, ни у Макария, митрополита Московского, ни у их современников; но когда речь заходила о религиозной ответственности и религиозно–политических задачах Москвы, о необходимости для этого сильного в государственно–политическом отношении царства еще и религиозного авторитета и религиозного первенства в православном мире, — все это нужно было обосновать целым рядом исторических фактов. Флорентийской унией греки не только учинили измену Христу, но и набросили тень на свое православие, опорочили его [180]. Этот грех и для русских — как для православного народа — также мог иметь роковые последствия. Времена для христианского мира были критическими, ибо через два десятилетия наступал 1492 год, который по летосчислению от сотворения мира был 7000 годом, и, по византийскому календарю, в ночь с 24 на 25 марта должен был прийти конец света. Разве многолетнее татарское иго, уния, политическое крушение Византийского царства, ереси в Новгороде не были грозными знамениями Божиими? Эти вопросы ставили перед собой люди той эпохи. Хилиастские идеи находили питательную почву в Древней Руси, духовная жизнь которой всегда была сильно окрашена эсхатологическими тонами [181]. То, что раньше лишь мыслилось, могло теперь стать действительностью, свершившимся фактом.

Но наводивший ужас 1492 год прошел, а христианский мир не разрушился. Это стало предметом для размышлений и раздумий. Когда же русский человек задумывался о том, что происходило у него на родине, он обнаруживал, что здесь, в Московском царстве, развитие шло под знаком государственного расцвета.

Возможно, в то самое время, когда Филофей писал свой Хронограф, было составлено и «Сказание о князьях владимирских». Филофей, несомненно, был знаком со всеми взглядами и представлениями своего времени, ибо он принадлежал, так сказать, к духовной и культурной элите 1–й четверти XVI в. Все это дало ему основание внести в свой Хронограф упомянутую выше характеристику Руси. Прошло еще десятилетие, пока окончательно не созрели его мысли и убеждения. Уже в 20–е гг. он написал свои послания, в которых выдвинул знаменитую идею о Москве — третьем Риме [182].

Две мысли составляют основу религиозно–философской и мессианской концепции Филофея: всемирно–историческое значение Московского царства как Богом избранного Града Божия (Civitas Dei) и теократически–монархическая оценка этого царства.

Всемирно–историческое развитие совершается в рамках Божественного Промысла. Бог ведет и человечество в целом, и отдельного человека; всюду в мире правит благодатная Божия воля; Бог возносит царства и ниспровергает их, когда они подвергаются порче; Господь возводит государей на престолы и наказует их, если они впадают в грехи; он ведет государей и всех людей к истине и правде. Первый Рим отпал из–за Аполлинариевой ереси и по воле Божией утратил свое место в христианском православном мире. На его место, по милости Божией, вступил второй Рим — Константинополь, Царьград. Но своей унией с отпавшим Римом он изменил православию — и погиб. Его святыня, константинопольская Святая София, в наказание за это была осквернена и разрушена безбожными завоевателями. Но для православных осталась еще надежда — Москва сияет своим благочестием и страхом Божиим; Москва запечатлела свое православие отказом от унии и стала поэтому третьим и последним Римом в мировой истории, а четвертому Риму не бывать. Русский царь — единственный православный государь в мире, а русское царство — последнее царство, после которого будет уже только Царство Небесное.

Всю свою философию Филофей кратко изложил в «Послании на звездочетцы и на латины»: «Яко вся христианская царства приидоша в конец и снидошася во едино царство нашего государя, по пророческим книгам, то есть Росейское царство. Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти… иже во всей поднебесней единаго християном царя и броздодержателя, святых Божиих престол святыя Вселенския апостольския Церкве, иже вместо Римской и Константинопольской, иже есть в богоспасном граде Москве» [183].

А великому князю Василию III Филофей пишет о своей идее русского православного царства: «Старого убо Рима Церкви падеся от Аполинариевы ереси, втораго же убо Рима Костянтинаграда церкви агаряне внуцы секирами и оскорды разсекоша двери ея, сия же ныне третьяго Рима державнаго твоего царствия святая соборная апостольская Церкви, иже в концех вселенней в православной хрестьянской вере во всей поднебесней паче солнца светитца… темже глаголю ти, вонми, царю, и паки внимай явственно и твердо себе, яко вся хрестьянская царства в твое снидошася царствие, яко два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти» [184].

Итак, мы видим, что мессианское в€идение Филофея явилось последним звеном в цепи воззрений, которые возникли в Московском царстве ранее и продолжали появляться в его эпоху. В то же время учение Филофея является логическим синтезом всех этих воззрений и представлений. Отчетливее и яснее других говорит псковский инок всем своим современникам о великой христианской миссии своей страны и ее государя, православного царя: о богопоставленности царского сана, о его святости, об обязанностях и правах царя, который в мирских и церковных делах дает ответ единому только Богу [185].

Религиозная историософия Филофея и воззрения иосифлян слились в единое церковно–политическое мировоззрение, которое стало основой дальнейшего развития отношений между государством и Церковью на Руси как в Московском царстве [186], так и в петровской империи XVIII–XIX вв. [187] Идеологическое возведение Москвы на степень третьего Рима имело очень сильную церковно–национальную окраску. Оно соответствовало издавна укоренившемуся у русских убеждению в том, что русское христианство ничем не хуже греческого, — убеждению, которое было выражено Киевским митрополитом Иларионом еще в XI в. [188] А теперь настало время, когда представители русской церковной иерархии и русского монашества должны были обосновать это утверждение действительными фактами, примерами и образцами. Идеология и риторика, как бы прекрасны и логичны они ни были, для русского еще не доказательство. В истину христианства, в истину православного учения душа русского человека поверила не благодаря догматическим построениям и не благодаря впечатляющей убедительности древнерусских писаний, а скорее благодаря литургическому богатству и красоте этого учения. Ибо именно литургическая жизнь Церкви давала ему возможность почувствовать себя смиренным членом славного сонма мучеников и святых, чудотворцев и исповедников, даже ангелов. Церковь во время богослужения не просто говорила о будущей блаженной и вечной жизни праведных, в церковных песнопениях и чтениях утверждалось, что каждый человек сможет вкусить этой блаженной жизни праведников, если станет подражать примерам христианского благочестия и строить свою жизнь, опираясь на эти примеры [189]. Может быть, это покажется парадоксальным, но в русской религиозности литургия оттесняла догматы на второе место, в этой религиозности главным было не содержание веры, но переживание веры. Это самая характерная и важная черта русской религиозной души.

Древняя Церковь и Византийская Церковь засвидетельствовали истину своего учения и свое православие многочисленными примерами святости. Разве Русская Церковь — Церковь третьего Рима — не могла засвидетельствовать свое православие такими же примерами? Разве не могла и она открыть своим праведникам, как участникам этой славы, Царство Христово и поведать не только русским людям, но и всему православному миру, в котором Русская Церковь стала теперь средоточием правоверия, об их верности, святости и чудесах? Русская иерархия и русское иночество дали много примеров христианского подвижничества, религиозного рвения и чудотворений. У третьего Рима была своя русская Фиваида и свои подвижники, и подвизаться здесь было не легче, чем где–нибудь в Египте или Сирии. У Русской Церкви было уже несколько святых, совершивших великие христианские подвиги. Святцы Русской Церкви уже включали своих национальных святых, занимавших видное место в сонме вселенских православных праведников. Но многие из подвижников были еще неведомы людям или же были известны лишь в той местности, где подвизались. Поэтому для созидателей третьего Рима важной, ответственной задачей, их христианским долгом было решение вопроса о письменном засвидетельствовании подвигов святых и об их прославлении, ибо это способствовало возвышению Русской Церкви.

Мессианские женщины

Мессианские женщины
В Лк. 23:56 мы встречаем интересное замечание:
И в субботу [женщины, пришедшие с Йешуа из Галилеи] остались в покое по заповеди.
Отметим также Мк. 16:1-2:
сшеу
Хотя только что в их жизни произошел тяжелейший кризис, эти уверовавшие в Йешуа женщины соблюдают

Мессианские пророчества

Мессианские пророчества
Важно отметить, что пророческое служение пророка Иеремии прообразовало собой жизнь Господа Иисуса Христа. Кроме того, в его книге имеется и ряд мессианских пророчеств.Одним из самых ярких мессианских мест является пророчество об Отрасли

Мессианские пророчества Осии

Мессианские пророчества Осии
Обетования спасения, заключающие каждый отдел книги пророка Осии, имеют мессианское значение, так как черты, в которых изображается это спасение, согласны с мессианскими предсказаниями других пророков и приложимы ко Христу и Его Церкви.Ос.

Мессианские черты пророчества Софонии

Мессианские черты пророчества Софонии
Говоря о спасении благочестивого остатка (в историческом смысле – от вавилонского плена), пророк прозревает блаженные мессианские времена. Характерные черты мессианского времени у пророка Софонии следующие:1) спасение будет

Мессианские пророчества

Мессианские пророчества
Я рос среди консервативных христиан и потому постоянно впитывал традиционные христианские представления. Думаю, любой человек, который активно участвовал в жизни консервативной христианской общины, представляет себе, как там подаются

4. Важнейшие мессианские пророчества Ветхого Завета

4. Важнейшие мессианские пророчества Ветхого Завета
1. Обетование Аврааму, что в его потомке благословятся все племена и народы земли (Быт 12,3; 18,18)2. Предсказание Моисея о приходе великого Пророка (Втор 18,15,18)3. Обетование Давиду о вечном Царстве его Потомка (2 Цар 7,12-14)4.

Игумен монастыря Каракал архимандрит Филофей

Игумен монастыря Каракал архимандрит Филофей
Мне долго не приводилось иметь личной встречи или знакомства со старцем, за исключением случайных и общих встреч с простым приветствием на престольных праздниках монастырей или иногда на корабле Уранополь — Дафни по дороге

Иеромонах Харалампий, Келлия Вознесения, монастырь Филофей, Святая Гора Афон

Иеромонах Харалампий, Келлия Вознесения, монастырь Филофей, Святая Гора Афон
Будучи со своим духовником отцом Харалампием (приснопамятным наместником монастыря Дионисиат) в келлии Буразери, я иногда ходил и к старцу Паисию. Один мой односельчанин (я родом с острова

Иеромонах Серафим, монастырь Филофей, Святая Гора Афон

Иеромонах Серафим, монастырь Филофей, Святая Гора Афон
Один богослов, получив диплом, поехал за границу писать докторскую диссертацию. Вернувшись в Грецию, он поехал к старцу Паисию на Афон. У этого богослова, как ни странно, были сомнения насчет существования Бога. Когда

§ 21. Мессианские ожидания

§ 21. Мессианские ожидания
Ключевую роль в установлении царства Божия должен был сыграть некий харизматический вождь, которого называли Мессией. Большинство ожидало его как потомка царского рода Давида, что вполне понятно: освобождение народа от иноземного языческого

Монастырь Филофей

Монастырь Филофей
Монастырь Филофей располагается на высоком равнинном месте на северо-восточной стороне Святой Горы, от Ивера в расстоянии около двух часов хода. Филофей — один из древнейших на Святой Горе монастырей, своему названию обязан св. преп. Филофею, который

МЕССИАНСКИЕ ОБЩИНЫ

МЕССИАНСКИЕ ОБЩИНЫ
Авторы кумранских текстов, строго говоря, не могут именоваться христианами, поскольку для них мессия (Христос) еще не пришел. К тому же в этой фигуре порой явно сдваиваются мессия жреческий (Христос Аарона) и мессия политико-военный (Христос Израиля). Но

ПРЕПОДОБНЫИ ФИЛОФЕЙ СИНАЙСКИЙ

ПРЕПОДОБНЫИ ФИЛОФЕЙ СИНАЙСКИЙ
КРАТКОЕ СВЕДЕНИЕПРЕПОДОБНОМ ФИЛОФЕЕ СИНАЙСКОМ.Преподобный отец наш Филофей был Игуменом словеснаго монашескаго стада, что на Синае, и получил от того прозвание Синайскаго. В какое время он жил и когда скончался, неизвестно. Настоящее,

Преподобный Филофей Синайский

Преподобный Филофей Синайский
Краткое сведение о преподобном Филофее Синайском
Преподобный отец наш Филофей был игуменом словесного монашеского стада, что на Синае, и получил от того прозвание Синайского. В какое время он жил и когда скончался, неизвестно. Настоящее,

ИНОК ФИЛОФЕЙ. «ДОМОСТРОЙ»

ИНОК ФИЛОФЕЙ. «ДОМОСТРОЙ»
СТАВЛЕННИЧЕСКАЯ ГРАМОТА РУССКОГО ПАТРИАРХАВПЕРВЫЕ ПРОРОЧЕСТВО о Москве как о Третьем Риме было произнесено иноком Филофеем, старцем Псковской Елизарьевской пустыни, еще в царствование Василия Иоанновича, отца Грозного. «Да веси яко вся

Филофей | Русский монах | Britannica

В русской литературе: Произведения, отражающие московскую власть

Особое значение имеет послание монаха Филофея (Филофея) к Василию III (написанное между 1514 и 1521 годами), в котором провозглашается, что с падением Константинополя (второго Рима) Москва стала третьим (и последним) Римом. Наряду с титулом царя (цезаря) и утверждением, что православная Россия была единственной оставшейся… «:{«INFINITE_SCROLL»:»»,»HAS_REVERTED_TIMELINE»:»false»},»npsAdditionalContents»:{},»templateHandler»:{«name»:»INDEX»},»paginationInfo»:{«previousPage»:null ,»nextPage»:null,»totalPages»:1},»uaTemplate»:»INDEX»,»infiniteScrollList»:[{«p»:1,»t»:456887}],»familyPanel»:{«topicInfo» :{«id»:456887,»title»:»Филофей»,»url»:»https://www. britannica.com/biography/Philotheus»,»description»:»Русская литература: Произведения, отражающие московскую власть: Особенно важно послание монаха Филофея (Филофея) к Василию III (написанное между 1514 и 1521 годами), в котором провозглашалось, что с падением Константинополя (второго Рима) Москва стала третьим (и последним) Римом. Наряду с титулом царь (цезарь) и утверждением, что православная Россия была единственной оставшейся…»,»type»:»ТЕМА»,»titleText»:»Филофей»,»metaDescription»:»Другие статьи, где обсуждается Филофей: Русский литература: Произведения, отражающие московскую власть: Особенно важно послание монаха Филофея (Филофея) к Василию III (написанное между 1514 и 1521 годами), в котором провозглашалось, что с падением Константинополя (второго Рима) Москва стала третьей (и последний) Рим. Наряду с титулом царь (цезарь) и утверждением, что православная Россия была единственной оставшейся…»,»identifierHtml»:»Русский монах»,»identifierText»:»Русский монах»,»alternateTitles»:»Филофей»,»topicClass» :»биография»,»topicKey»:»Филофей»,»articleContentType»:»INDEX»,»ppTecType»:»ЛЮДИ»,»gaTemplate»:»INDEX»,»topicType»:»INDEX»,»relativeUrl»:» /biography/Philotheus»,»assemblyLinkPrefix»:»/media/1/456887/»},»topicLink»:{«title»:»Philotheus»,»url»:»https://www. britannica.com/biography /Philotheus»},»tocPanel»:{«title»:»Directory»,»itemTitle»:»Ссылки»,»toc»:null},»groups»:[]},»byline»:{«contributors»: null, «allContributorsUrl»: null, «lastModificationDate»: null, «contentHistoryUrl»: null, «warningMessage»: null, «warningDescription»: null, «contributorNames»: «NULL»}, «citationInfo»: {«contributors»: null,»title»:»Филофей»,»lastModification»:null,»url»:»https://www.britannica.com/biography/Philotheus»},»websites»:null,»freeTopicReason»:»TOPIC_IS_INDEX_PAGE» ,»topicCollectionLinks»:[],»articleSchemaMar kup»:{«browserTitle»:null,»imageUrl»:null,»authors»:null,»keywords»:»Philotheus»,»wordcount»:0,»url»:»https://www.britannica.com /biography/Philotheus»,»creationDate»:null,»modificationDate»:null,»description»:»Другие статьи, где обсуждается Филофей: Русская литература: Произведения, отражающие московскую власть: Особенно важно послание монаха Филофея (Филофея) к Василия III (написано между 1514 и 1521 годами), в котором провозглашалось, что с падением Константинополя (второго Рима) Москва стала третьим (и последним) Римом. Наряду с титулом царя (цезаря) и утверждением, что православная Россия была единственной оставшейся…»},»initialLoad»:true}

Монах Филофей Теория «Москвы как Третьего Рима» — История русской литературы

Послание против астрологов на имя секретаря Мисюра Мунехина с нападками на немецкого врача и философа Николая Булева (Бийлова), католика, служившего при дворе Василия III и распространявшего в России немецкий альманах с астрономическими и астрологическими предсказаниями. Протестуя против этого, Филофей высказал довольно распространенное в русской публицистике мнение о том, что весь латинский (католический) мир греховен и что «первый Рим» и «второй Рим» (Константинополь) впали в ересь и перестали быть центры христианского мира. На смену им придет Россия, «третий Рим»: «Ибо два Рима пали, третий стоит, а четвертому не быть». ²

Та же мысль выражена еще в двух посланиях, связанных в рукописной традиции с именем Филофея и адресованных великим князьям Василию III и великому князю Ивану IV. Однако имена этих князей упоминаются только в более поздних копиях (не ранее XVII века), и мы не знаем, что это были за копии: другие послания Филофея или более поздние редакции его Послания против астрологов.

Сколько бы посланий ни написал Филофей, ему принадлежит теория «Москвы как третьего Рима». Эта теория была основана на идеях, высказанных еще в пятнадцатом веке. Незадолго до взятия турками Константинополя византийский император и патриарх, желая получить помощь с Запада, согласились на унию Элладской Православной Церкви с Латинско-Католической Церковью. Этот союз не спас Константинополь, и в 1453 году он был захвачен турками. Уния не была признана на Руси, а падение Константинополя рассматривалось как Божья кара греков за отречение от Православия. В 1492 Митрополит Зосима провозгласил, что место «первых», греков, занимают «последние», русские, и назвал Москву «новым городом Константина». В отличие от Зосимы Филофей был противником еретических течений и не поддерживал идею какой-либо реформы церковной системы, но расширил идею «Москвы как нового города Константина», провозгласив Москву духовным центром всего христианского мира. .

Все эти произведения разделяла идея, которая постепенно становилась первоосновой официальной идеологии, об особой роли России как единственной православной страны в мире, утратившем истинное христианство.

В 1551 году в Москве состоялся Церковный Собор, решения которого были опубликованы в особой книге, состоящей из вопросов царя и ответов собора на эти вопросы. В книге было сто глав, отсюда и название книги и совета, опубликовавшего ее. Собор Ста Капитулов подтвердил установленный в России церковный культ как нерушимый и окончательный (его решения, как мы увидим, впоследствии сыграли важную роль в религиозном расколе XVII века). В то же время решения собора были направлены против всех реформаторских еретических учений. В своем послании к «отцам» Собора Иван Грозный призывал их к защите христианской веры «от волков-убийц и всяких вражьих сетей». Собор осудил чтение и распространение «нечестивых» и «еретических запрещенных книг» и высказался против скоморохов, (т.