РАЗГАДКА ТАЙНЫ ТРЁХ КАРТ В ПОВЕСТИ А.С.ПУШКИНА «ПИКОВАЯ ДАМА» РАССЛЕДОВАНИЕ ВЕДУТ ШЕРЛОК ХОЛМС И ДОКТОР УОТСОН

РАЗГАДКА
ТАЙНЫ ТРЁХ КАРТ В ПОВЕСТИ А.С.ПУШКИНА «ПИКОВАЯ ДАМА»

РАССЛЕДОВАНИЕ
ВЕДУТ ШЕРЛОК ХОЛМС И ДОКТОР УОТСОН

Тяжело
вздохнув, Уотсон отложил в сто- рону тяжёлый том Пушкина и задумался.

—            Вы
явно чем-то недовольны, мой друг, — тотчас откликнулся на этот жест про-
ницательный Холмс. — Я заметил, что вчера весь вечер, да и сегодня всё утро вы
читали

«Пиковую
даму». Неужели эта пушкинская по- весть вам не понравилась?

—            Как
вы можете так говорить, Холмс! — возмутился Уотсон. — Не просто понравилась! Я
испытал истинное наслаждение!

—            Лицо
ваше, однако, говорит о другом.

Итак?
Что повергло вас в такое уныние?

—            Повесть
Пушкина прекрасна. Но конец её действительно нагнал на меня жуткую тоску. Мне
жалко Германна.

—            Если
я вас правильно понял, вам больше пришёлся бы по душе счастливый конец?

—            Само
собой. А вам разве нет?

Не
отвечая на этот прямой вопрос Уотсо- на, педантичный Холмс уточнил:

—            Стало
быть, вы полагаете, что повесть Пушкина только выиграла бы, если бы Германн в
её финале получил то, о чём мечтал?

—            Ну
разумеется! — воскликнул пылкий Уотсон. — Счастливый конец всегда лучше пе-
чального.

—            Н-да…
Но Пушкин, очевидно, думал ина- че. В противном случае он ведь не стал бы так
радикально менять подсказанный ему сюжет.

—            А
он разве его изменил?

—            Ну
конечно, — кивнул Холмс. — На за- мысел этой повести Пушкина натолкнула ис-
тория. Даже не история, а анекдот. Очень ко- роткий. Впрочем, прочтите сами.

Холмс
достал с полки какую-то старую, судя по всему довольно давно изданную книгу,
раскрыл её на заранее заложенной странице и протянул Уотсону.

ИЗ
КНИГИ П.И.БАРТЕНЕВА

«РАССКАЗЫ
О ПУШКИНЕ, ЗАПИСАННЫЕ СО СЛОВ ЕГО ДРУЗЕЙ»

Молодой
князь Голицын рассказал Пушки- ну, что однажды он проигрался в карты и при- шёл
просить денег к своей бабке, княгине На- талье Петровне Голицыной. Денег она
ему не дала, а дала три карты, назначенные ей в Па- риже Сен-Жерменом.
«Попробуй», — сказала бабушка. Внучек поставил карты и отыгрался.

— Как
видите, — сказал Холмс, убедив- шись, что Уотсон дочитал этот отрывок до кон-
ца, — в истории, которую юный князь Голицын рассказал Пушкину, конец был самый
счаст- ливый. Совсем в вашем духе. Но Пушкина этот счастливый конец почему-то
не устроил. Как вы думаете, Уотсон, почему?

— Тут
даже и думать нечего! — пожал плечами Уотсон. Ему, видимо, показалось, что так
будет… Ну как бы это сказать… эффектнее, что ли… Вот он и напридумывал
всяких ужасов, накрутил разной мистики… Смерть старой графини… Явление её
Германну с того света… Ну и, разумеется, месть… Это ведь она в от-

местку
Германну обманула его и подсунула другую карту — пиковую даму вместо туза…

—            Поздравляю
вас, друг мой! — сказал Холмс, слушавший этот запальчивый монолог Уотсона с
обычной своей иронической усмеш- кой. — Вы проявили поистине необыкновен- ную
эрудицию. Я, признаться, не ожидал, что вы читали Чернышевского…

—            Какого
ещё Чернышевского? Я понятия не имею ни о каком Чернышевском!

—            Николай
Чернышевский — это знаме- нитый русский критик и теоретик искусства. Он
утверждал, что писатели напрасно изме- няют по своему произволу сюжеты, которые
берут из жизни. И точь-в-точь, как вы — ну прямо слово в слово, — предположил,
что де- лают они это, как он выразился, «для литера- турной эффектности».

—            Клянусь
вам, Холмс, что я знать не знаю никакого Чернышевского! — приложил руку к
сердцу Уотсон.

—            Не
клянитесь, друг мой, не клянитесь.

Я вам
верю.

—            Однако,
— вдруг приободрился Уотсон, — если моя мысль совпала с суждени- ем столь
знаменитого человека, да к тому же ещё и специалиста… Не кажется ли вам в
таком случае, что эта моя мысль не так уж и глупа?

—            Посмотрим,
— уклонился от прямого ответа на этот щекотливый вопрос Холмс. — Это выяснится
в ходе нашего расследования. Пока же я только могу сказать, что у Черны-
шевского были на этот счёт одни соображения, а у вас, насколько я понимаю, —
совершенно другие. Вам стало жаль беднягу Германна…

—            Не
прикидывайтесь таким сухарём, Холмс! — вспыхнул Уотсон.— Я ведь знаю, что в
глубине души вы тоже ему сочувствуете.

—            Сочувствую?
— задумался Холмс. — Нет, моё отношение к Германну, пожалуй, не укладывается в
это определение. Кстати, вы обратили внимание на сходство Германна с
Наполеоном? Помните, Пушкин словно бы вскользь замечает: «У него профиль
Наполео- на». Вы только вдумайтесь в глубинный смысл этого сходства.

—            Прямо-таки
уж глубинный? — усомнил- ся Уотсон. — Мало ли кто на кого похож? В жизни всякое
бывает.

—            В
жизни действительно бывает всякое. Но в литературе такие совпадения всегда не-
сут в себе особый смысл. Вот вам, кстати, и ответ на ваш вопрос: сочувствую ли я
Герман- ну. Сочувствую или не сочувствую, но многое в этом человеке меня
привлекает.

—            Вот
видите!

—            Прежде
всего, — словно не слыша этого пылкого восклицания, продолжал Холмс, — меня
привлекает его яркая незаурядность. Вот, кстати, ещё одна важная деталь. Вы об-
ратили внимание на эпиграф, который Пушкин поставил к первой части этой своей
повести?

—            По
правде говоря, не обратил, — при- знался Уотсон.

—            Зря.
Прочтите его внимательно. Уотсон раскрыл «Пиковую даму» и прочёл:

А в
ненастные дни Собирались они

Часто.

Гнули,
Бог их прости, От пятидесяти

На
сто.

И
выигрывали, И отписывали Мелом.

Так в
ненастные дни Занимались они Делом.

—            Остроумно,
— сказал Уотсон, дочитав этот стихотворный отрывок до конца.

—            Я
привлёк ваше внимание к этому эпи- графу, — поморщился Холмс, — не для того,
чтобы вы расточали ваши комплименты пуш- кинскому остроумию.

—            Ах,
так это самого Пушкина стихотворе- ние?

—            Да.
Впервые он привёл его в своём письме Вяземскому от первого сентября ты- сяча
восемьсот двадцать восьмого года. «Я продолжаю, — писал он в этом письме, — об-
раз жизни, воспетый мною таким образом». И далее следовал текст этого шуточного
стихо- творения. Позже, в слегка измёненном виде, он поставил его эпиграфом к
«Пиковой даме». Я попросил вас прочесть его внимательно, чтобы обратить ваше
внимание на его форму. На ритмику, интонацию…

—            О,
все это я оценил вполне! Можете мне поверить! Форма весьма изящна, интонация
легка, грациозна, непринуждённа, как, впро- чем, почти всё у Пушкина.

—            Да
нет, не в этом дело, — снова помор- щился Холмс.

Подойдя
к книжному шкафу, он порылся в нём и извлёк старый, пожелтевший от времени
журнал.

—            Что
это? — спросил Уотсон.

—            «Русская
старина» за тысяча восемьсот восемьдесят четвёртый год. Август. Здесь впервые
была отмечена родословная этого пушкинского отрывка в описании рукописей
Пушкина, выполненном известным историком русской литературы Вячеславом
Евгеньеви- чем Якушкиным. Сделайте одолжение, Уотсон, прочтите, что пишет
Якушкин об этом пушкин- ском стихотворении.

Приблизив
раскрытый журнал к глазам, Уотсон прочёл:

—            «Отрывок
из известной песни — “Зна- ешь те острова…”— принадлежащей многим авторам…»
Ничего не понимаю! Выходит, это не один Пушкин сочинил, а многие авторы?

—            Нет,
— покачал головой Холмс. — Это стихотворение сочинил Пушкин. Но совре-
менниками, знающими, в чём тут дело, оно воспринималось как отрывок из песни,
сочи- нённой раньше. А песенка эта была сочинена Рылеевым и
Бестужевым-Марлинским.

—            Вон
оно что!

—            Да…
И содержание песенки было весь- ма, я бы сказал, примечательное. Полный её
текст у меня имеется.

Взяв
с полки том Рылеева, Холмс быстро раскрыл его на нужной странице.

—            Вот
она, эта песенка, — сказал он, протя- гивая книгу Уотсону. — Прочтите,
пожалуйста!

Уотсон
начал:

— Ах,
где те острова, Где растёт трын-трава, Братцы!. .

—            Нет-нет,
не это! — прервал его Холмс. — Переходите сразу ко второму отрывку!

—            Вот
к этому? — ткнул Уотсон пальцем в раскрытую перед ним страницу. Холмс молча
кивнул, и Уотсон внимательно стал читать ука- занный ему отрывок:

Ты
скажи, говори, Как в России цари Правят.

Ты
скажи поскорей, Как в России царей Давят.

Как
капралы Петра Провожали с двора Тихо.

А
жена пред дворцом Разъезжала верхом Лихо.

Как
курносый злодей Воцарился на ней. Горе!

Но
Господь, русский Бог, Бедным людям помог Вскоре.

Надеюсь,
вы догадались, на какие обстоя- тельства российской истории намекает эта
шуточная песенка? — спросил Холмс, когда Уотсон дочитал стихотворение до конца.

—            Не
совсем, — признался Уотсон.

—            Песенка
эта, — объяснил Холмс, — весь- ма прозрачно намекала на убийство Петра
Третьего, инспирированное его женой Екатери- ной, и на удушение Павла Первого.
«Курносый злодей», о котором здесь говорится, это ведь не кто иной, как Павел.
А помог русским людям из- бавиться от этого курносого злодея не столько Бог,
сколько вполне конкретные люди, имена которых авторам этой песенки, как,
впрочем, и Пушкину, были хорошо известны.

—            Вам
не кажется, Холмс, что мы слегка отдалились от героя пушкинской «Пиковой дамы»?

—            Ничуть!
Неужели вы до сих пор не поня- ли, куда я клоню?

—            Не
понял, — признался Уотсон. И боюсь, что без вашего разъяснения не пойму.

—            Между
тем всё очень просто. Поставив эпиграфом к первой части «Пиковой дамы» шуточный
стишок о карточной игре, написан- ный в форме продолжения этой крамольной песенки,
Пушкин, я думаю, хотел сказать при- мерно следующее. Были времена, словно бы
говорит он, когда люди, подобные моему ге- рою, такие вот решительные, смелые,
сильные люди участвовали в большой политической игре. Совершали революции,
дворцовые пе- ревороты. Но времена изменились. И теперь уделом этих сильных
личностей — вспомните, у Германна профиль Наполеона! — стала, увы,

совсем
другая борьба: за карточным столом. Понтировать, выигрывать, отписывать мелом
выигрыш и проигрыш, гнуть от пятидесяти на сто — вот оно, то единственное дело,
в кото- ром только и может выплеснуться пламень, сжигающий их душу. Не
забывайте, Уотсон, что песенка Рылеева и Бестужева была напи- сана году
примерно в тысяча восемьсот два- дцать третьем, то есть до событий на Сенат- ской
площади. А продолжение этой песенки Пушкин написал в тысяча восемьсот двадцать
восьмом, в эпоху глухой политической реак- ции, когда один из авторов этой
песенки был уже повешен, а второй приговорён к каторге, впоследствии заменённой
солдатчиной.

—            Благодарю
вас, Холмс! Вы открыли мне глаза! — пылко воскликнул Уотсон. — Теперь я
понимаю, на чём основано моё непроизвольное, горячее сочувствие этому бедняге
Германну…

—            Хм,
— произнёс Холмс.

На
лице его появилось столь знакомое Уотсону насмешливое, ироническое выражение.

—            Да,
да! — выкрикнул Уотсон. — Я ему сочувствую от всей души! И мне искренно жаль,
что Пушкин не нашёл ничего лучшего, чем уготовить этому своему герою столь пе-
чальный конец.

—            Успокойтесь,
Уотсон, — охладил пыл своего друга Холмс. — Я ведь уже говорил вам, что до
известной степени тоже готов со- чувствовать Германну. Но, несмотря на всё моё
сочувствие, печальный конец его пред- ставляется мне закономерным. И даже, если
хотите, неизбежным.

—            Но
ведь молодой князь Голицын, исто- рию которого Пушкин положил в основу сюже- та
«Пиковой дамы»… Он ведь тоже, я думаю, был порядочным шалопаем…

—            История
молодого князя Голицына пре- дельно проста. Он проигрался в пух и прах. Бабка
его пожалела и дала ему возможность отыграться. Вина его в её глазах была,
веро- ятно, не так уж велика. К тому же, не забывайте, он был всё-таки её
родной внук. История же Германна — совсем другая. И стала она другой прежде
всего потому, что Пушкин решил поста- вить в центр своей повести именно такого
че- ловека, как Германн. Опять, уже в который раз,

А.Бенуа.
Илл. к повести А.С.Пушкина «Пиковая дама». 1905—1910

напоминаю
вам, дорогой Уотсон, что у него, как говорит Пушкин, был профиль Наполеона…

—            Дался
вам этот профиль Наполеона!

Неужели
это так важно?

—            Очень
важно. В этом сходстве с Напо- леоном — ключ к характеру Германна. И, если
хотите, ключ ко всей повести. Позвольте на- помнить вам такие строки Пушкина:

Мы
все глядим в Наполеоны. Двуногих тварей миллионы Для нас орудие одно…

—            Вот
те на! — озадаченно воскликнул Уотсон. — Значит, Пушкин вовсе не восхищал- ся
Наполеоном?

—            Было
время, когда он им восхищался. И даже называл его гением и властителем своих
дум, — ответил Холмс. — Но в ту пору, когда он задумал «Пиковую даму», его
отношение к Наполеону было уже совсем иным. И сходство

Германна
с Наполеоном в глазах Пушкина те- перь уже свидетельствовало не столько о яр-
кой незаурядности этого его героя, — хотя и о ней, конечно, тоже — сколько о
его способно- сти пройти по трупам ради достижения своей цели. Вспомните:
«Двуногих тварей миллионы для нас орудие одно». Распоряжаться жизнями миллионов
Германну не дано. Но жизнь Лиза- веты Ивановны, которую он обманул, жизнь
старухи графини, которую он, в сущности, от- правил на тот свет, обе эти жизни
были для него лишь орудием для получения богатства, к которому он так
стремился.

—            Вы,
как всегда, переубедили меня, Холмс! Да, пожалуй, вы правы: Германн полу- чил
по заслугам. Но тогда свою повесть Пуш- кину следовало закончить совсем не так.

—            А
как?

—            Разоблачением
Германна. Чтобы не было этого мистического тумана. Чтобы всё было просто, ясно,
логично, как…

—            Как
в детективе, — закончил Холмс.

—            Да,
если хотите, как в детективе, — со- гласился Уотсон. — Если уж речь идёт о пре-
ступнике, которым, как вы меня сейчас убе- дили, Германн безусловно является,
уместно вспомнить и о детективе. Да и что в этом пло- хого, смею вас спросить?
Кто другой, а уж мы с вами, мне кажется, должны с почтением от- носиться к
славному жанру детектива, в кото- ром сами снискали неизменную любовь чи-
тателей.

—            Меньше,
чем кто бы то ни было, я наме- рен хулить этот род литературы, которому, как вы
справедливо заметили, я обязан и своей скромной известностью, и своей высокой
про- фессиональной репутацией, — сказал Холмс. — Однако должен вам напомнить,
что Пушкин со- чинял не детектив. В детективе главное — раз- облачить
преступника. Преступник разоблачён, схвачен — вот и развязка. А что творится у
пре- ступника в душе, это автора детективного ро-

мана,
как правило, не интересует. Пушкина же интересовала в первую очередь душа его
героя. Он хотел, чтобы возмездие пришло к Германну не извне, а, так сказать,
изнутри. Чтобы источ- ником и даже орудием этого возмездия оказа- лась его
собственная совесть…

—            При
чём тут совесть? — удивился Уотсон. — Я так понял, что это графиня с того света
отомстила Германну. Не даром же эта злосчастная пиковая дама подмигнула ему, и
он с ужасом узнал в ней старуху. Именно этот мистический мотив меня и смутил. ..

—            Вот
как? Вы усматриваете тут мистиче- ский мотив? Иронически сощурился Холмс. —
Боюсь, дорогой мой Уотсон, что вы не совсем верно прочли эту пушкинскую
повесть.

—            Уж
не хотите ли вы сказать, мой милый Холмс, что я не умею читать?

—            О,
нет! Так далеко я не иду. Хотя должен вам заметить, что уметь читать вовсе не
такое простое дело, как думают некоторые. Вот, на- пример, скажите, как вы
полагаете: старая графиня действительно приходила к Германну с того света? Или
бедняге все это просто по- мерещилось?

Уотсон
задумался.

—            Тут
возможны два варианта, — наконец ответил он.

—            Ну,
ну? — подбодрил его Холмс. — Го- ворите, я вас слушаю.

—            Я,
разумеется, не думаю, — осторожно начал Уотсон, — что такой умный человек, как
Пушкин, всерьёз верил в чёрную и белую ма- гию, в привидения, в злобную месть
всяких потусторонних сил, в мертвецов, которые яв- ляются с того света и делают
предсказания, которые потом сбываются. И тем не менее…

—            Что
же вы замолчали? Продолжайте, прошу вас! — снова подбодрил его Холмс.

—            Ведь
и Бальзак, я полагаю, тоже не ве- рил в колдовство. Однако это не помешало ему
написать «Шагреневую кожу»… Да мало ли, наконец, на свете и других
фантастических повестей! — продолжал размышлять вслух Уотсон.

—
Итак, — уточнил Холмс, — вы пришли к выводу, что «Пиковая дама» — произведение
фантастическое.

—            Это
один из возможных вариантов, — сказал Уотсон. — Но, как я уже имел честь вам
доложить, возможен и второй.

—            В
чём же он заключается?

—            Можно
предположить, что всё таин- ственное и загадочное в этой пушкинской по- вести
объясняется совсем просто.

—            А
именно?

—            Быть
может, вся штука в том, что Гер- манн сошёл с ума не в конце повести, а гораз-
до раньше. И все эти так называемые фанта- стические события — просто плод его
больно- го воображения.

Холмс
задумался. Судя по всему, он взве- шивал на каких-то невидимых весах оба эти
предположения, не зная, какому из них отдать предпочтение.

Уотсон
терпеливо ждал его ответа. И на- конец дождался.

—            Да,
друг мой, — задумчиво сказал Холмс. — Вы ухватили самую суть проблемы.

Не
привыкший к похвалам Уотсон подумал было, что в этих словах его друга и учителя
со- держится какой-то подвох.

—
Ухватил? — недоверчиво переспросил

он.

—            Ну
да, — кивнул Холмс. — То есть я хочу сказать, что вам удалось правильно
поставить вопрос. Что же касается решения этого во- проса, то оно потребует
серьёзного и, воз- можно, длительного расследования.

—            Так
я и думал, — кивнул Уотсон. — С чего же мы начнём?

—            Для
начала, — ответил Холмс, мне хо- телось бы получить из первых рук информа- цию
об этом таинственном появлении покой- ницы графини.

—            От
кого же, интересно было бы узнать, мы можем получить такую информацию? —
удивился Уотсон.

—            Как
это от кого? Разумеется, от Гер- манна…

Германн
сидел, закрыв лицо руками. Он был так глубоко погружён в свои мрачные мысли,
что даже не обернулся на скрип вход- ной двери.

—            Не
пугайтесь, ради Бога, не пугай- тесь, — сказал Холмс. — Я не имею намерения
вредить вам.

—            Эти
слова мне знакомы, — пробормотал Германн. — Я уже слышал их. И как будто со-
всем недавно.

—            Не
только слышали, но даже сами произ- несли. При весьма своеобразных обстоятель-
ствах. Надеюсь, вы ещё не забыли, как стояли перед старой графиней с пистолетом
в руке?

—            Я
вижу, вам всё известно, — сказал Германн. — Вы из полиции?

—            О,
нет! — усмехнулся Холмс. — Я не имею ничего общего с полицией. Хотя при других
обстоятельствах я, возможно, и за- интересовался бы вашим визитом к старой
графине. Но сейчас меня интересует другое.

—            Что
же? — спросил Германн.

—            Визит
старой графини к вам, — ответил Холмс. — Прошу рассказать мне о нём во всех
подробностях. Это случилось здесь?

—            Да,
— подтвердил Германн. — Она при- ходила сюда.

—            Может
быть, вам это просто присни- лось? — вмешался Уотсон.

—            Нет,
я не спал, — покачал головой Гер- манн. — Это случилось как раз в тот момент,
когда я проснулся. Накануне я действительно уснул. Помнится, это было сразу
после обеда. А когда проснулся, была уже ночь. Светила луна… И часы… Я
отчётливо помню, что стрел- ки на часах показывали без четверти три.

—            Вы
проснулись от боя часов? — спросил Холмс.

—            Сам
не знаю, от чего я проснулся, — от- вечал Германн. — Но бой часов я сквозь сон
как будто бы слышал. А потом я услыхал чьи- то шаги.

—            Это
вас напугало?

—            Ничуть.
Я просто подумал: «Кто это там бродит в такое позднее время? Не иначе опять мой
болван-денщик воротился с ночной про- гулки, пьяный, по обыкновению».

—            Быть
может, успокоенный этой мыслью, вы снова задремали? — продолжал гнуть свою
линию Уотсон.

— Да
нет же! — возразил Германн уже с некоторым раздражением. — Напротив, весь сон у
меня как рукой сняло. Прислушавшись, я убедился, что шаги были совсем не похожи
на топот сапог моего денщика. Они были мягкие, шаркающие… Тут скрипнула и
отворилась дверь, и я увидел, что в комнату ко мне вошла женщина… В белом
платье…

—            Воображаю,
как вы перепугались! — сказал Уотсон.

—            Нет,
страха не было вовсе, — задумчиво покачал головой Германн. — Я только поду-
мал: «Интересно, кто бы это мог быть? Неужто моя старая кормилица? Но что могло
привести её сюда об эту пору?»

—            Стало
быть, вы не сразу узнали графи- ню? — спросил Холмс.

—            Я
тотчас узнал её, как только она заго- ворила.

—            А
как она заговорила? — снова вмешал- ся Уотсон.

—            Медленно,
ровным, спокойным, нежи- вым голосом, словно она была в гипнотиче- ском трансе.

—            Вы
можете по возможности точно при- помнить её слова? — спросил Холмс.

—            О,
ещё бы! Они и сейчас звучат в моих ушах. Она сказала: «Я пришла к тебе против
своей воли. Но мне велено исполнить твою просьбу. Тройка, семёрка и туз
выиграют тебе сряду. Но с тем, чтобы ты в сутки более одной карты не ставил и
чтоб во всю жизнь уже после не играл. Прощаю тебе мою смерть, с тем что- бы ты
женился на моей воспитаннице Лизаве- те Ивановне».

—            И
это всё?

—            Всё.
Вымолвив сии слова, она медленно удалилась. Я тотчас вскочил и выглянул в сени.
Денщик мой спал непробудным сном.

Холмс
оживился.

—            Надеюсь,
вы позволите мне осмотреть помещение, которое вы обозначили этим не совсем мне
знакомым словом «сени»? — об- ратился он к Германну.

—            Сколько
вам будет угодно, — пожал плечами тот.

Они
вышли в переднюю. Холмс внима- тельно оглядел лежанку, на которой обычно спал
денщик Германна. Затем так же внима- тельно он осмотрел входную дверь.

—            Вы
не обратили внимания, дверь была заперта? — спросил он.

—            Разумеется,
обратил. Это было пер- вое, что я сделал после того, как графиня меня покинула.
Я отлично помню, что не- сколько раз довольно сильно подёргал дверь. Она была
на засове. Но для обитателей царства теней разве значат что-нибудь наши замки и
запоры?

—            Вы,
стало быть, уверены, что старая графиня и впрямь нанесла вам визит с того
света? — спросил Холмс.

—            У
меня нет в том ни малейших сомне- ний, — твёрдо ответил Германн.

—            Ну?
Что скажете, друг мой? — обратил- ся Холмс к Уотсону, когда они остались одни.

— Что
тут говорить? Всё ясно! — пылко воскликнул Уотсон. — Германн явно не спал, в
этом мы с вами убедились. Стало быть, пред- положение, что все это привиделось
ему во сне, совершенно исключается.

—            Это
верно, — кивнул Холмс.

—            Человек
такого сухого, рационалистиче- ского склада, как вы, Холмс, вероятно, склонил-
ся бы к предположению, что бедняга пал жерт- вой чьей-то шутки. Этакого не
слишком остро- умного и довольно жестокого розыгрыша…

—            Не
скрою, такая мысль приходила мне в голову, — признался Холмс.

—            Но
ведь вы сами только что убедились: входная дверь была заперта и во всём доме не
было ни души, кроме Германна и мертвецки пья- ного, спящего непробудным сном
его денщика.

—            И
это верно, — невозмутимо согласился Холмс.

—            Значит?

—            Значит,
нам надо продолжить наше рас- следование, только и всего. Я надеюсь, Уотсон, вы
хорошо помните события, которые предше- ствовали этому таинственному эпизоду?

—
Разумеется, помню, — пожал плечами Уотсон. — Впрочем, принимая во внимание вашу
дотошность, я не исключаю, что мог и позабыть какую-нибудь частность, какую-ни-
будь незначащую подробность.

—            В
нашем деле, — назидательно сказал Холмс, — как правило, всё зависит именно от
частностей, от этих самых, как вы изволили вы- разиться, незначащих
подробностей. Поэтому в интересах нашего расследования мы с вами сейчас
допросим ещё одного свидетеля.

—            Кого
же это?

—            Лизавету
Ивановну. Да, да, не удивляй- тесь, Уотсон. Ту самую Лизавету Ивановну, на
которой Германн по условию, предложенному ему покойной графиней, должен был женить-
ся. Её показания могут оказаться для нас весь- ма важными.

— Ах,
всё бы ничего, сударь, — печально ответила она, — ежели бы в один прекрасный, а
вернее сказать, в один ужасный день я не кинула ему в окошко вот это письмо.
Черновик у меня сохранился. Можете прочесть его, я разрешаю. Вынув из-за
корсажа письмо, сложенное треугольником, она подала его Уотсону. Тот развернул
его и, побуждаемый требователь-

ным
взглядом Холмса, прочёл вслух:

«Сегодня
бал у посланника. Графиня там будет. Мы останемся часов до двух. Вот вам случай
увидеть меня наедине… Приходите в половине двенадцатого. Ступайте прямо на
лестницу… Из передней ступайте налево, иди- те всё прямо до графининой
спальни. В спаль- не за ширмами увидите две маленькие двери: справа в кабинет, куда
графиня никогда не входит; слева в коридор, и тут же узенькая ви- тая лестница:
она ведёт в мою комнату…» Гм… Так вы, стало быть, назначили ему свидание?

—            Увы,
— глухо ответила Лизавета Ива- новна.

—            Но,
право, в этом ещё тоже нет ничего ужасного!

— Ах,
сударь! — вздохнула она. — Ежели бы вы знали, как ужасно все это кончилось.

—            Кое-что
об этом нам известно, — сказал Холмс. — Однако мы хотели бы выслушать и ваши
показания. Итак, он должен был явиться к вам в половине двенадцатого, то есть
до ва- шего возвращения с бала.

—            Да…
Но, войдя к себе, я тотчас удосто- верилась в его отсутствии и мысленно возбла-
годарила судьбу за препятствие, помешавшее нашему свиданию. Вдруг дверь
отворилась, и Германн вошёл… «Где же вы были?» — спроси-

ла я
испуганно. «В спальне старой графини, — отвечал он. — Я сейчас от неё. Графиня
умер- ла…» Можете представить себе, какое впечат- ление произвело на меня сие
известие.

—            Я
думаю, вы лишились дара речи! — сказал Уотсон.

—            Я
только сумела пролепетать: «Боже мой!.. Что вы говорите?..» Он повторил: «Гра-
финя умерла». И добавил: «И, кажется, я при- чиною её смерти». Я взглянула на
его лицо, и слова Томского, некогда сказанные им о Гер- манне, раздались в моей
душе.

—            Что
это за слова? Напомните нам их, — попросил Холмс.

—            «У
этого человека, — сказал Томский, — по крайней мере три злодейства на душе».
Слова эти промелькнули тогда в моём созна- нии, хотя, признаюсь вам, в тот
ужасный вечер Германн вовсе не казался мне злодеем. На- против, он пробудил во
мне сочувствие, хотя поступок его был ужасен.

—            Вы
имеете в виду то, как он поступил с графиней? — спросил Уотсон.

Она
грустно покачала головой.

— Я
имею в виду то, как он поступил со мною. Вы только подумайте, сударь! Эти
страстные письма, эти пламенные требования, это дерзкое, упорное преследование
— всё это было не любовь! Деньги — вот чего алкала его душа! Он хотел лишь
одного: чтобы графи- ня открыла ему тайну трёх карт. А я… Я была не что иное,
как слепая помощница разбойника, убийцы моей старой благодетельницы.

—            Что
же вы сказали ему в ответ на его признание?

—            Я
сказала: «Вы чудовище!»

Услышав
скрип отворяемой двери, Лизаве- та Ивановна затрепетала. Желая поскорее её
успокоить, Уотсон не нашёл ничего лучшего, как снова повторить ту
сакраментальную фразу, с которой Германн обратился к старой графине:

—            Не
пугайтесь! Ради Бога, не пугайтесь!

—            После
всего, что случилось, — отвечала Лизавета Ивановна, — мне нечего бояться. Са-
мое страшное уже произошло, и я тому виною.

—            Вы?!
— с негодованием воскликнул Уотсон. — Помилуйте, сударыня! Вы клевеще- те на
себя.

—            Ах,
нет! Поверьте, я не лицемерю, — живо возразила она. — Нет на свете суда, ко-
торый судил бы меня строже, чем суд моей собственной совести.

—            В
чём именно вы усматриваете свою вину? — деловито спросил Холмс.

—            Сперва
я вела себя как должно, — ска- зала она. — Я отсылала его письма и записки, не
читая. Но потом…

—            Вы
стали их читать?

—            Я
упивалась ими! — призналась она. — А затем я стала на них отвечать.

—            Что
же в этом ужасного? — удивился Уотсон.

А.Бенуа.
Илл. к повести А.С.Пушкина «Пиковая дама». 1905—1910

—            А
он?

—            Он
потупил голову и глухо ответил:

«Я не
хотел её смерти. Пистолет мой не заря- жен».

—            Как
вы думаете, он сказал вам прав- ду? — пристально глядя на неё, спросил Холмс.

—            Не
сомневаюсь в том, — ответила она. — В таком смятении чувств люди не лгут.

—            Вы,
стало быть, полагаете, что его всё же мучила совесть?

—            Не
знаю, право, чувствовал ли он угры- зения совести при мысли о мёртвой графи-
не, — задумалась Лизавета Ивановна. — Но одно его ужасало, это точно.

—            Что
же?

—            Невозвратная
потеря тайны, от которой он ожидал обогащения.

—            Благодарю
вас, сударыня, за то, что вы были с нами так откровенны, — сказал Холмс,
откланиваясь. — В вашем положении это было нелегко. Простите нас!

Уотсон
безнадёжно махнул рукой.

—            Чем
вы так недовольны, друг мой? — полюбопытствовал Холмс.

—            Тем,
что мы ни на шаг не продвинулись вперёд. Не станете же вы отрицать, что рас-
сказ этой милой девушки мало что добавил к тому, что нам уже было известно.

—            Как
сказать, — не согласился Холмс, — кое-что он всё-таки добавил.

—            В
таком случае, может быть, вы объ- ясните мне, что нового вы от неё узнали?

—            Мы
узнали, что Германн был в смятении. Внезапная смерть графини явилась для него
полной неожиданностью. Виновником её смерти он считал себя. И наконец, самое
глав- ное: он не мог примириться с мыслью, что тайну трёх карт графиня навсегда
унесла с со- бою в могилу. Все силы его души были наце- лены на то, чтобы
вырвать эту тайну у графини, хотя бы даже с того света…

Уотсон
сразу понял, куда клонит Холмс.

—            Иными
словами, — сказал он, — вы на- мекаете на то, что явление графини не что иное,
как плод расстроенного воображения Германна?

—            Во
всяком случае, мы с вами не вправе отбрасывать эту версию, — ответил Холмс.

—            Что
же вы предлагаете?

—            Я
думаю, нам придётся ещё раз допро- сить главного виновника всех этих загадочных
событий.

—
Германна? — удивился Уотсон. — Но ведь мы с ним уже…

—            Да,
мы с ним уже беседовали, — кивнул Холмс. — Но на другую тему. Не разводите ру-
ками, мой дорогой, сейчас вы всё поймете…

Узнав
своих давешних визитёров, Германн ничуть не удивился.

—            А,
это опять вы? — безучастно промолвил он. — Сдаётся мне, что вы всё-таки из
полиции.

—
Уверяю вас, вы ошибаетесь, — заверил его Холмс. — Однако мне хотелось бы задать
вам ещё несколько вопросов. Даю слово джентльмена, что разговор наш и на этот
раз бу- дет сугубо конфиденциальным и не повлечёт за собой никаких неприятных
для вас последствий.

—            Мне
всё равно, — махнул рукой Гер- манн. — Извольте, я готов отвечать.

—            Я
хотел бы, — начал Холмс, — чтобы вы по возможности точно припомнили все об-
стоятельства, которые непосредственно пред- шествовали вашему ночному видению.
По- койная графиня привиделась вам…

—            Три
дня спустя после той роковой ночи, когда я вошёл в её спальню с пистолетом в
руке, — ответил Германн. — Это было ночью, в четыре часа. Я отчётливо слышал,
как часы пробили четыре.

— Об
этом вы нам уже рассказывали, — прервал его Холмс. — Сейчас меня интересует
другое. Что было накануне? Как вы провели этот день?

—            В
девять часов утра я отправился в мона- стырь, где должны были отпевать усопшую.

—            Что
побудило вас принять участие в це- ремонии? Раскаяние?

Германн
задумчиво покачал головой:

—            Нет,
раскаяния я не чувствовал. Однако я не мог совершенно заглушить голос совести,
твердивший мне: ты убийца старухи!

—            Ах,
сударь! Сколько бы вы ни старались притворяться равнодушным, я вижу: вас мучи-
ла и продолжает мучить совесть! — воскликнул Уотсон.

—            Две
неподвижные идеи не могут вместе существовать в нравственной природе, — воз-
разил Германн. — Точно так же как два тела не могут в физическом мире занимать
одно место.

—            Что
вы этим хотите сказать? — не понял Уотсон.

—            Тройка,
семёрка и туз полностью за- слонили в моём воображении образ мёртвой старухи, —
пояснил свою мысль Германн.

Уставившись
на Холмса и Уотсона неви- дящим взглядом, он заговорил со страстью, неожиданной
для человека, который только что казался погружённым в глубокую апатию.

—            Тройка,
семёрка и туз не выходят из моего воображения. Названия сии шевелятся у меня на
губах. Увидев молодую девушку, я восклицаю: «Как она стройна! Настоящая тройка
червонная!» У меня спрашивают: кото- рый час? Я отвечаю: без пяти минут
семёрка. Всякий пузатый мужчина напоминает мне туза. Тройка, семёрка, туз преследуют
меня но сне, принимая всевозможные виды. Тройка цветёт предо мною в образе
пышного грандифлора, семёрка представляется готическими воро- тами, туз
огромным пауком.

— Всё
это происходит с вами сейчас, — холодно прервал эти излияния Германна Холмс. — А
мы интересуемся тем, что было тогда, до того, как старуха явилась к вам с того
света и открыла тайну трёх карт. Если я вас правильно понял, тогда совесть вас
всё-таки мучила? Вы не станете этого отрицать?

Видя
замешательство Германна, Уотсон решил ему помочь.

—            Простите
за нескромный вопрос, — сказал он. — Вы человек религиозный?

—            По
правде говоря, в душе моей мало истинной веры, — признался Германн. — Но я
человек суеверный. У меня множество пред- рассудков… Как ни стыдно мне в этом
со- знаться, я верил, что мёртвая графиня могла

иметь
вредное влияние на мою жизнь. Вот я и решился явиться на её похороны, чтобы ис-
просить у неё прощения.

—            Прошу
вас, расскажите подробно обо всём, что с вами случилось в тот день, — ска- зал
Холмс.

—            Церковь
была полна, — начал Германн. — Я насилу мог пробраться сквозь толщу народа.
Гроб стоял на богатом катафалке под бархатным балдахином. Усопшая лежала в нём
с руками, сложенными на груди, в кружевном чепце и бе- лом атласном платье.
Кругом в глубоком трауре стояли родственники: дети, внуки, правнуки.

—            Тяжкое
зрелище, — вздохнул Уотсон. — Не знаю, как вы, а я так совершенно не выношу
слёз, в особенности женских.

—            Нет,
— возразил Германн. — слёз не было. Графиня была так стара, что смерть её
никого не могла бы поразить. Тем неожиданнее для всех явилось то, что случилось
со мною.

—            А
что с вами случилось? — быстро спросил Холмс.

—            После
свершения службы пошли про- щаться с телом. Сперва родственники, потом
многочисленные гости. Решился подойти к гробу и я…

—            Ну?. .
Что же вы замолчали?

С
видимым усилием Германн продолжил свой рассказ:

—            Я
поклонился в землю и несколько ми- нут лежал на холодном полу, усыпанном ель-
ником. Наконец приподнялся, взошёл на сту- пеньки катафалка и поклонился… Мне
гово- рили потом, что в сей миг я был бледен, как сама покойница…

—            Кто
бы мог подумать, что вы так впечат- лительны, — удивился Уотсон.

—            Признаться,
я и сам этого не думал. По натуре я холоден и крайне сдержан в проявле- нии
чувств. Но тут… Тут случилось нечто, по- разившее меня в самое сердце.

—            Что
же? — снова подстегнул его Холмс.

—            В
тот миг, как я склонился над гробом, мне показалось, что мёртвая графиня
насмеш- ливо взглянула на меня, прищурившись одним глазом. В ужасе подавшись
назад, я оступился и навзничь грянулся оземь.

—            Какой
ужас! — воскликнул Уотсон.

—            То-то,
я думаю, был переполох, — не- возмутимо отозвался Холмс.

—            Да,
— кивнул Германн. — Этот эпизод возмутил на несколько минут торжественность
мрачного обряда. Немедля нашлось объясне- ние моего странного поведения. Кто-то
пустил слух, что я якобы побочный сын покойной гра- фини. Один англичанин…

—            Бог
с ним, с англичанином, — прервал его Холмс. — Расскажите лучше, что было по-
том.

—            Извольте,
— пожал плечами Германн. — Весь день я пребывал в чрезвычайном рас- стройстве.
Обедая в уединённом трактире, я, против своего обыкновения, очень много пил…

— Ах,
вот оно что, — словно бы про себя пробормотал Уотсон.

—            Обычно
я не пью вовсе. Но тут… Вы по- нимаете, я хотел заглушить внутреннее вол-
нение. Однако вино не помогло мне, оно лишь ещё более горячило моё
воображение…

—            Понимаю.
Очень даже понимаю, — ска- зал Уотсон.

— Ну,
вот, пожалуй, и всё. Воротившись из трактира домой, я бросился, не раздеваясь,
в кровать и крепко заснул.

—            Ну,
а о том, что произошло, когда вы проснулись, — сказал Холмс, — мы уже знаем.
Благодарю вас, господин Германн. Вы очень помогли нам.

Холмс,
как видно, был очень доволен ре- зультатом беседы с Германном. Уотсон, на-
против, выглядел слегка сконфуженным.

—            Итак,
мы установили, — начал Холмс, — что вопреки суждению Лизаветы Ивановны Германна
всё-таки мучила совесть. Следова- тельно, тот факт, что ему вдруг привиделась
мёртвая графиня, мог быть не чем иным, как прямым результатом терзаний его
воспалён- ной совести.

—            Да,
— вынужден был согласиться Уотсон, — этот его рассказ о том, как ему по-
чудилось, будто мёртвая графиня взглянула на него с насмешкой…

—            Согласитесь,
это сильно смахивает на галлюцинацию. Не правда ли?

—            Безусловно,
— подтвердил Уотсон. — И это вполне согласуется с моим предположе- нием, что
Германн сошёл с ума не в самом конце повести, а гораздо раньше.

—            Ну,
это, быть может, сказано слишком сильно, — ответил Холмс, — но одно несо-
мненно: Германн был в тот день в крайне воз- буждённом состоянии. А если к
этому добавить его суеверие да ещё тот факт, что перед тем, как свалиться в
постель не раздеваясь и заснуть мёртвым сном, он довольно много пил…

—            Да,
алкоголь весьма способствует воз- никновению всякого рода галлюцинаций, — ска-
зал Уотсон. — Это я могу подтвердить как врач.

—            Как
видите, Уотсон, — усмехнулся Холмс, — у нас с вами есть все основания за-
ключить, что в «Пиковой даме», в сущности, нет ничего загадочного,
таинственного. Все загадки этой повести объясняются причинами сугубо реальными.
Не так ли?

Уотсон
уже готов был согласиться с этим утверждением, но насмешливый тон Холмса
заставил его ещё раз взвесить все за и против.

—            Все
загадки? — задумчиво переспросил он. — Нет, Холмс, не все. Главную загадку этой
повести вам объяснить пока не удалось. Да и вряд ли удастся, если вы не
пожелаете выйти за пределы сугубо рациональных, логи- ческих умозаключений.

—            Что
вы имеете в виду?

—            Три
карты. Тройка, семёрка, туз. Этого никакими реальными причинами не объ- яснишь.
Ведь графиня не обманула Германна. И тройка выиграла, и семёрка…

—            А
туз?

—            И
туз наверняка выиграл бы, если бы Германн не «обдёрнулся», как выразился по
этому поводу Пушкин. Иными словами, если бы он по ошибке не вынул из колоды не
ту кар- ту: даму вместо туза…

Холмс
удовлетворённо кивнул:

—            Вы
правы. В «Пиковой даме» действи- тельно имеются три фантастических момента.
Рассказ Томского, затем видение Германна и,

наконец,
последний, решающий момент: чу- десный выигрыш Германна.

— Вот
именно! — оживился Уотсон. — Первые два вы объяснили довольно ловко. Но этот
последний, главный фантастический мо- мент вы уж никак не сможете объяснить,
оста- ваясь в пределах реальности.

—            Позвольте,
— сказал Холмс. — Но ведь вы сами только что выдвинули предположе- ние, что
Германн уже давно сошёл с ума. И разве его рассказ о том, как овладела им эта
маниакальная идея, как всюду, во сне и наяву, ему стали мерещиться тройка,
семёрка и туз, — разве это не подтверждает справедли- вость вашего
предположения?

—            Да,
но почему ему стали мерещиться именно эти карты? — живо откликнулся Уотсон. —
Если считать, что графиня вовсе не являлась ему с того света и не называла
ника- ких трёх карт, если видение это было самой обыкновенной галлюцинацией,
откуда тогда явились в его мозгу именно эти три названия? Почему именно тройка?
Именно семёрка? Именно туз?

Достав
с полки «Пиковую даму» Пушкина, Холмс открыл её на заранее заложенной стра-
нице.

—            Я
ждал этого вопроса, — сказал он. — Послушайте внимательно, я прочту вам то ме-
сто, где Пушкин описывает мучительные раз- мышления Германна, страстно
мечтающего, чтобы графиня открыла ему тайну трёх карт.

—            Да
помню я прекрасно это место! — не- терпеливо воскликнул Уотсон.

—            И
тем не менее послушайте его ещё раз, — сказал Холмс и прочёл вслух, делая
особое ударение на отдельных словах: «Что, если старая графиня откроет мне свою
тайну? Или назначит мне эти три верные карты?.. А ей восемьдесят семь лет; она
может умереть через неделю… Нет! расчёт, умеренность и трудолюбие: вот мои
три верные карты, вот что утроит, усемерит мой капитал. ..»

Пытливо
взглянув на Уотсона, Холмс ска-

зал:

—            Ну
как, дружище? Улавливаете?.. На- деюсь, вы заметили, что мысль Германна всё
время вертится вокруг трёх магических цифр. Сперва преобладает идея тройки,
связанная с мыслью о трёх картах. Затем присоединяется семёрка: восемьдесят
семь, неделя (то есть семь дней). И наконец, оба числа смыкаются:

«утроит,
усемерит…». Ну, а что касается туза…

—            Тут
действительно уже нет никаких за- гадок, — обрадованный собственной догад-
ливостью, подхватил Уотсон. — Германн меч- тает сам стать тузом, то есть
богатым, влия- тельным человеком.

—            Вот
именно. А теперь припомните-ка, что сказала графиня Германну, когда она яви-
лась к нему якобы с того света.

—            Она
выполнила его просьбу: назвала ему три карты, которые должны выиграть.

—            Ну
да, — кивнул Холмс. — Это самое главное. То, что волновало Германна превыше
всего. Но кроме этого она сказала, что проща- ет Германну свою смерть при
условии, что он женится на Лизавете Ивановне. Таким обра- зом, тут сплелось в
единый клубок всё, что

мучило
Германна: его вина перед покойной старухой, его вина перед Лизаветой Иванов-
ной, которую он обманул. Ну, и наконец, самое главное: его маниакальное
стремление раз- богатеть, сорвать крупный выигрыш.

—            Я
вижу, Холмс, — подвёл итог Уотсон, вы окончательно пришли к выводу, что в «Пи-
ковой даме» нет ни грана фантастики.

—            Ну
нет! — возразил Холмс. — В такой ка- тегорической форме я бы этого утверждать
не стал. Я думаю, что истина где-то посередине. Мне кажется, Пушкин нарочно
построил своё произведение как бы на грани фантастики и ре- альности. Можно
сказать, что он нарочно придал вполне реальному происшествию фантастиче- ский
колорит. А можно высказать и противопо- ложную мысль: сугубо фантастическую
историю Пушкин рассказал так, что всё загадочное, всё таинственное в ней может
быть объяснено впол- не реальными обстоятельствами.

—            А
зачем он так сделал? — удивился Уотсон. — Разве не проще было бы написать
откровенно фантастическую повесть, наподо- бие той же «Шагреневой кожи»
Бальзака?

—            Я
думаю, мой милый Уотсон, — усмехнул- ся Холмс, — вы не зря вот уже второй раз
вспо- минаете про «Шагреневую кожу». Невольно воз- никшее сопоставление
«Пиковой дамы» с этой повестью Бальзака лишь подчёркивает верность исходной
моей посылки. Круг замкнулся. Мы с вами опять вернулись к тому, с чего начали.
Реа- лизм «Пиковой дамы» не вызывает сомнений, потому что всё в ней упирается в
одну точку: Гер- манна мучает совесть. Умершая графиня всё время стоит перед
его глазами. Оттого-то и по- мерещилось ему её сходство с пиковой дамой.
Оттого-то он и поставил все свои деньги именно на эту самую пиковую даму, а не
на туза… Вспом- ните, с чего началось наше расследование. Вам хотелось, чтобы
повесть завершилась счастли- вым концом. То есть чтобы Германн выиграл свои
деньги, унёс их домой и начал вести ту спо- койную, богатую, безмятежную жизнь,
о которой мечтал. Но такой финал был бы возможен только в том случае, если бы
Германн был человеком совсем уж бессовестным.

—            Вы
говорите так, словно это не от Пуш- кина зависело, какой конец придумать своему
собственному сочинению.

—            А
что вы думаете? — усмехнулся Холмс. — Это и в самом деле зависело не только от
него.

—            А
от кого же ещё? — изумился Уотсон.

—            В
данном случае — от Германна. В дру- гих случаях от других его героев. Хотите
верь- те, Уотсон, хотите нет, но тот или иной поворот сюжета в художественном
произведении очень часто определяет не воля автора, а воля его героя.

—            Вам
угодно смеяться надо мною, — обиделся Уотсон.

—            Вовсе
нет. Я только повторяю то, что говорили о своей работе многие писатели. Вот,
например, замечательное признание Льва Николаевича Толстого. Прочтите!

Холмс
достал из своего бюро пожелтев- ший листок бумаги, исписанный выцветшими от
времени чернилами, и протянул его Уотсо- ну. Тот углубился в чтение.

Смысл произведения Пиковая дама — Пушкина

Повесть А.С. Пушкина «Пиковая дама» интересна, проста в чтении и достаточно увлекательна. Это произведение притягивает и интригует читателя с первых строк, т.к. оно полно мистических и захватывающих моментов, пропитано духом авантюризма и изобретательности.

Лихо закрученный сюжет несет в себе актуальную и по сей день идею: не в деньгах счастье.

Главный герой повести — молодой человек приятной наружности Германн. Он, предав свои принципы и убеждения, соблазнился туманной перспективой большого выигрыша в карты. А конец его ждал весьма печальный.

В повести поднимаются такие проблемы, как алчность, зависимость людей от материальных благ, лицемерие.

Автор хотел донести до читателя главную мысль: стоит ли неоправданно рисковать ради сомнительного везения, ставить под угрозу свою репутацию, здоровье и даже жизнь? Ведь герой повести был военнослужащим, сдержанным и бережливым человеком, не видел смысла «жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее». Но рассказ о трех картах изменил состояние Германна, открыв такие стороны его души, как жадность, жестокость и вероломство.

С помощью этой повести поэт желал критически оценить и даже несколько высмеять такое направление, как романтизм. Неспроста главный герой является немцем, ведь это направление родом из Германии. Пушкин осуждает оторванность романтизма от реальности. В нем чувства и эмоции побеждают над разумом. Германн поверил в волшебство, магию, мистическую силу рассказа о трех картах. Пренебрегая здравым смыслом, он совершает дурные поступки.

Кроме того, его возвышенные представления и эмоции не меняют героя к лучшему. Одержимость Германна заставляет выти наружу, а может быть, только зародиться, таким качествам, как алчность, мелочность, расчетливость.

Эта повесть учит читателя не стремиться за легкой наживой. Не нужно испытывать судьбу и предавать свои добрые качества ради манящей перспективы получения шальных денег. Путь к благосостоянию должен быть честным и открытым. Человеку следует упорно преодолевать все трудности и невзгоды, встающие на его пути, и не бросать начатое дело.

Стоит помнить, что человеческие качества измеряются не толщиной кошелька, а широтой души. Более того, ни за какие богатства не приобрести настоящую любовь, дружбу, крепкую семью. Каждый человек, вне зависимости от характера и положения, вынесет нечто полезное из произведения «Пиковая дама».

Смысл названия повести Пиковая дама

Взаимосвязь названия с сюжетом становится очевидной в конце повествования. Роковая карта рушит все мечты и надежды Германна. Ухмыляясь и как бы подмигивая молодому человеку одним глазом, дама напоминает о совершенном преступлении. Она, словно призрак графини, открывшей ему тайну.

Пиковая дама всегда предвещает неприятный исход. В данном случае это символ злого духа, заключившего сделку с главным героем. Игрок, одержимый пагубной зависимостью от азарта, стал жертвой собственных пороков. В названии произведения содержится ответ на вопрос, какое наказание ждет героя, совершившего преступление.

История создания

Повесть А. С. Пушкина «Пиковая дама» была написана в 1833 году в Нижегородской области. Она по праву считается одним из самых мистических произведений автора. В ее основу легла настоящая история князя Голицына, сумевшего отыграть карточный долг по трём картам, подсказанным его знаменитой бабушкой Н. П. Голицыной. Наш народ всегда любил суеверия, и даже элита не могла устоять, поэтому Солнце русской поэзии не могло проплыть мимо подобного сюжета.

Реальные события, которые позже повлекли за собой создание данного произведения, А. С. Пушкин узнал от своего приятеля С. Г. Голицына, бабушка которого действительно жила в Париже и была знакома с известным аферистом (или же магом, как угодно) Сен-Жерменом. От него она узнала карточный секрет. Остальные детали и подробности повести были выдуманы Пушкиным.

Сюжет произведения

Главный герой – молодой инженер Германн. Ведя скромную жизнь, далекую от соблазнов, он мечтал скопить состояние. Перемены в жизни мужчины начались после того, как его приятель Томский рассказал историю своей бабушки Анны Федоровны.

Графиня проиграла в карты большую сумму денег. Из безвыходной ситуации ее спасла помощь графа Сан-Жермена. Он не одолжил ей денег, а открыл тайну трех карт. Благодаря секретной комбинации Анна Федоровна полностью отыгралась.

Германн становится одержимым желанием узнать секретное сочетание карт. Ради своей цели молодой человек готов был идти на все. Он соблазняет воспитанницу графини Лизу. Получив доступ в дом, герой проникает в покои Анны Федоровны. Появление мужчины с пистолетом в руках пугает престарелую женщину. Она умирает от сердечного приступа. Ее призрак является к Германну и называет три заветных карты: тройка, семерка, туз.

Приезд в Петербург профессионального игрока миллионера Чекалинского становится для бедного инженера единственным шансом разбогатеть. Он твердо решает использовать силу трех карт. Тройка удвоила весь поставленный капитал героя в первый день. Семерка увеличила выигрыш в два раза на второй день. Германн, окрыленный успехом, был уверен в удаче на третий день игры. Поставив все, что имел, на туза, молодой человек не сомневался, что выиграл. Однако вместо туза пред глазами была усмехающаяся Пиковая дама, похожая на умершую графиню.

Полное разорение, крах всей жизни сводит главного героя с ума. Находясь в клинике для душевно больных, он постоянно повторял одно и то же: «Тройка, семерка, туз! Тройка, семерка, дама»!

Жанр и направление

«Пиковую даму» принято считать повестью. Но многие литературные критики, в том числе и Белинский, настаивали на том, что по компактности повествования, одной сюжетной линии, а также при ограниченном количестве героев – это рассказ.

Книгу можно отнести к мистическому реализму, но тогда такого понятия не было. Современники повести полагали, что в ней можно найти и романтические, и реалистические черты. Так, сам Германн является пародией на романтического героя. Он — немец, а ведь именно в этой стране появился романтизм, и почти все его теоретики родом оттуда. Персонаж сталкивается со сверхъестественным миром, получает доступ к тайнам бытия, но использует их прозаически и чертовски правдоподобно – чтобы разбогатеть. Автор намеренно высмеивает стереотипные образы юношей из романов в духе того времени. Он показывает, как реальный человек использовал бы мистические силы. Также само обращение к мистике, стилистика описания сновидений и неоднозначный финал говорят о том, что писатель использовал романтические каноны для создания произведения. Реализм проявляется в описании быта и нравов дворянского общества, а также в самом поведении героев. Они ведут себя естественно: графиня отыгрывается на зависимости своей воспитанницы, Томский распускает салонные слухи о полной ереси, Германн любой ценой хочет приобрести капитал, а Лиза зазывает к себе на интимное свидание чуть ли не незнакомца. Все, как в жизни.

Смысл произведения Пиковая дама

Повествование состоит из шести частей, каждая из которых помогает понять смысл всей рассказанной истории. Описывая судьбу Германна, Пушкин раскрывает основные пороки общества.

• Равнодушие и безучастность. Все герои «Пиковой дамы» абсолютно безразличны к судьбе друг друга. Они живут только для себя, стараясь получить во всем выгоду. Лиза терпит графиню из-за денег. Германн соблазняет ее, преследуя свои меркантильные цели. Человеческая жизнь – ничтожная разменная монета за игральным столом высшего общества.
• Алчность. Жажда обогащения присуща всем героям. Ради денег люди способны на любые преступления и поступки: обман, угрозы, убийство. Германн нашел самый легкий, как ему казалось, путь к богатству. Он продает свою душу за заветную комбинацию карт.
• Двуличие и лицемерие. Главный герой представляет себя скромным тружеником, далеким от соблазнов. На самом же деле соблазны ему просто не доступны по причине отсутствия материальных средств. Желание стать богаче, повысить свою значимость в обществе не дает Германну покоя, делает его лицемерным и скрытным. Поставив свое будущее на кон, он надеется стать на один уровень с представителями высшего общества.

Пушкин показал сущность господ, живущих ради материальных благ и утех. Никакие мистические силы не способны возвысить этих ничтожных и меркантильных людей.

Суть

Весь сюжет закручивается вокруг истории нравственного падения молодого немецкого инженера Германна. Он вел скромный и ничем не примечательный образ жизни, но, как говорится, в тихом омуте черти водятся. Так и получилось.

Встреча читателя с героем происходит в первом же эпизоде произведения. После очередной карточной игры у конногвардейца Наумова, продлившейся до раннего утра, все действующие лица беседуют о прошедшей партии. Некий Томский рассказывает об удивительной удаче своей бабушки, которая получила от Сан-Жермена заветную комбинацию карт. Никто из игроков не воспринимает этот анекдот серьезно, и только Германн ничего не может поделать со своими мыслями. История так сильно его зацепила, что он начал продумывать коварные планы по получению тайной комбинации от старухи. Несмотря на то, что скромное жалование никогда не позволяло ему рисковать своими деньгами, общество игроков и секрет тайной арифметики карточной игры не выпускали из своих сетей мужчину.

В дальнейшем главный герой приводит в действие все свои темные мысли: обманом попадает в дом старухи-графини (влюбляет в себя воспитанницу дворянки и приходит к ней в гости), дожидается её прихода и пытается выпытать из неё три карты. Однако всё идет не по плану. От страха старая графиня умирает.

После всего этого Германну начинают казаться странные вещи: на похоронах труп старухи словно подмигивает ему, в собственном доме он видит её призрака, который раскрывает заветную комбинацию карт. По иронии судьбы, Германн оказывается в психбольнице из-за этих же карт. Заветная комбинация оказывается ложной, и он проигрывает всё своё состояние.

Темы

1. Основная тема повести – судьба. Автор ставит вопрос: может ли человек управлять ею с помощью тайных знаний? Видимо, нет, ибо герой, который дерзнул сразиться с неумолимым роком, с треском проиграл ему и, более того, был наказан за свою дерзость. Люди, по мнению Пушкина, не должны пытаться покорить то, что не находится в их ведении.
2. Тема справедливости. Что посеешь, то и пожмешь – там можно обозначить вывод из этой истории. Ведь если проследить за героями, то нам без особых размышлений становится понятно, Германн в наказание за свои темные помыслы проигрывается в карты и сходит с ума, а та же Елизавета, «бедная воспитанница» графини, терпит все издевательства только ради денег, а не из чистых помыслов. Как следствие, внутри неё зарождается зло. Уже после обретения своей собственной воспитанницы Лиза вступает на путь того же внутреннего очерствения, что и старуха-мучительница.
3. Мистическая тема. Пушкин описывает колдовскую силу карт, погружая читателя в иллюзию. Он до конца не знает, заключается ли магия в загадочной комбинации, или все это лишь игра больного воображения Германна, немецкого романтика, который и не такое мог бы выдумать? Даже в финале нет прямого ответа, автор выдерживает интригу до конца, позволяя мечтателям думать, что персонаж и вправду был наказан самой судьбой.

Глава 5. Встреча с призраком

Спустя три дня покойную графиню отпевали в монастыре, куда явился и сам виновник смерти. Ему даже возле гроба показалось, будто старушка на него с усмешкой посмотрела.

Дальше происходили мистические события: ночью к Германну постучали. Это была графиня в белых одеяниях. Она пришла, чтобы поведать тайну карт. Чтобы выиграть, необходимо последовательно не чаще чем раз в сутки ставить тройку, семерку и туз, но больше никогда в жизни не играть, а также она велела ему жениться на Лизавете.

Основная мысль

Смысл книги в том, что никакое мистическое таинство не может возвысить пошлого и меркантильного человека. Германн искал магию, чтобы достичь банальных и алчных целей — обогащения и авторитета в продажном обществе. Поэтому сама судьба посмеялась над ничтожеством людей, приговорив одного из них к полному проигрышу. Вместе с деньгами герой потерял и рассудок, и честь. Так автор показал, что без материальных благ те, кто живет ради роскоши, ничего собой не представляют, вся сущность таких господ выражена в драгоценностях и деньгах. Как только их развеяло провидение, Германн потерял все то немногое, что у него было.

Пушкин испытал своего персонажа, и тот не выдержал проверки на прочность. Нежданная удача так исказила его принципы, что он даже не сдержал слово, данное Пиковой даме. Перед нами полный упадок личности, который произошел из-за роковой силы, но не магов, а денег. Описав это превращение человека в чудовище, автор выразил обеспокоенность состоянием современного ему общества, помешанного на чинах и золоте.

Главные герои и их характеристика

1. Германн – главный герой повести, выходец из Германии. Молодой инженер без особого достатка. Живёт скромно, но всегда пытается найти выход из бесконечной бедности. Одержим жаждой богатства и уважения. В грош не ставит других людей, думает только о себе. Имеет пылкое воображение, даже чересчур. Писатель наделил своего персонажа не свойственным для русского человека именем «Германн», которое имеет две буквы «н» в окончании. По мнению многих литераторов и критиков, Александр Сергеевич подразумевал не имя персонажа, а его фамилию. По своему происхождению Германн был немцем.
2. Графиня — это типичный образ богатой сварливой дамы, которая угнетает всех приближенных. Капризный и вздорный характер свой она в большей степени вымещает на своей бедной и беззащитной воспитаннице Лизе. Когда-то была светской львицей, красавицей, очень азартной и кокетливой. Теперь напоминает живой манекен, который наряжают как рождественскую елку.
3. Образ пиковой дамы имеет много общего с Мефистофелем Гёте. Она вводит героя в соблазн, издевается над ним и смеется даже тогда, когда оставляет его ни с чем. Это дьявольское проявление, в лице которого мы видим порок. Призрак старухи тоже навязывает персонажу принять условия пари, правда, у Пушкина основное грехопадение Германн совершил еще до знакомства со злым духом, и бессмертная душа мужчины уже находилась в лапах тьмы на момент заключения сделки.
4. Елизавета – воспитанница графини, которая день и ночь должна исполнять все ее указы. Образ героини очень противоречивый. С одной стороны, она вызывает у читателей жалость, ведь ежедневно девушка должна бегать за сварливой старухой и угождать ей. С другой стороны – Лиза не так проста, ведь она во всем угождает графине не из чистых побуждений, а исходя из корыстных целей.

Глава 2. Знакомство

Тут на страницах повести впервые появляется Лиза — бедная и скромная воспитанница эгоистичной и старой Анны Федотовны. Вся вторая глава посвящена знакомству Германна и этой девушки.

Инженер, который начал бредить тайной карт, возник под окнами дома графини спустя несколько дней после вечера у Наумова. Так продолжалось несколько ночей. Германн решил всеми силами и любыми способами приблизиться к Анне Федотовне. Но Лизавета оставалась внешне непреклонной и только спустя неделю улыбнулась в ответ.

А.С.Пушкин «Пиковая дама»: краткое содержание повести

Повесть «Пиковая дама» была закончена Пушкиным осенью 1833 года. Это самое загадочное произведение поэта. Сюжет связан с мистикой, с непредсказуемостью судьбы, с выбором человеческих ценностей. Повесть была новаторской для своего времени и имела громкий успех. На приемах, когда играли в карты, ставили именно на мистические карты из «Пиковой дамы».

А.С.Пушкин «Пиковая дама»: краткое содержание первой главы

На вечере, который устроил конногвардеец Нарумов, была рассказана удивительная история. Ее поведал Граф Томский. Когда-то его бабушка было красивой, своевольной и популярной женщиной в своих кругах.

И вот однажды она проиграла крупную сумму денег в карты. Муж, который ей обычно потакал, наотрез отказался платить такую сумму. Тогда графиня обратилась к графу Сен-Жермену за помощью. Он обладал в то время немалыми средствами. Только граф денег ей не дал, а предложил иной выход – отыграться. Он открыл графине тайну трех карт.

Этим же вечером графиня поставила одну карту за другой и вернула весь долг. Свою тайну она никому не доверяла. И только один раз помогла некому Чаплицкому отыграться, но при условии, что больше он играть не будет.

Весь этот рассказ слушал молодой офицер по имени Герман. Он был из небогатой семьи, поэтому позволить себе играть не мог. Но всегда стремился присутствовать при игре. А эта история его поразила до глубины души.

«Пиковая дама»: краткое содержание второй главы

Старая графиня все еще оставалась во власти своего времени. Она тщательно следила за соблюдением этикета своей молодости, на ее убранство уходило по несколько часов.

Вместе с ней жила бедная воспитанница Лизанька. Именно ей приходилось терпеть вздорный нрав графини Томской. Лизанька мечтала, что появится избавитель, который однажды увезет ее от этой жизни. Только все молодые люди были расчетливы, и не обращали на нее особого внимания.

Но в скором времени случились некоторые события. Они заставили Лизу воспрянуть духом и поверить в окружающий мир. Перед ее окном стал постоянно появляться один незнакомый молодой человек. Этим молодым человеком и был Герман. Именно так, используя Лизу, он решил добраться до старой графини.

«Пиковая дама»: краткое содержание третьей главы

Герман каждый день посылает Лизе милые любовные записочки. Она очень мучается, но всегда отвергает их. Но вскоре Лиза сдается и назначает ему встречу, пока дома не будет графини.

Герман пробирается в дом, и в это время возвращается графиня. Он прячется в ее кабинете и ждет, когда все служанки разойдутся. Выйдя из укрытия, Герман пытается объяснить Томской, для чего ему нужна эта тайна. Но графиня его как будто не слышит. Герман злится, начинает ей угрожать, только графиня неожиданно умирает.

«Пиковая дама»: краткое содержание четвертой главы

Молодой человек оставляет мертвую старуху и поднимается к Лизаньке. Там он ей во всем признается. Девушка очень расстроилась, она поняла, что ошиблась в нем. Только Германа ее слезы не трогают. Он сожалеет лишь о потерянной тайне.

«Пиковая дама»: краткое содержание пятой главы

Похороны графини. Герман тоже пришел с ней проститься. Его не мучило раскаянье, но голос совести все-таки твердил ему, что он убийца.

Ночью графиня явилась Герману. Она была в том же виде, как во время их встречи. Старуха открыла ему тайну. Она назвала три карты: тройка, семерка, туз. Но назвала и условие: он должен жениться на Лизе.

«Пиковая дама»: в сокращении шестая глава

Узнав тайну, Герман решает проверить свою судьбу. Он садится за игровой стол в обществе «Богатых игроков». Ставит на кон все, что у него было. И два дня подряд возвращается на свою квартиру с огромным выигрышем. Только на третий день вместо туза попадается пиковая дама. От того, что все проиграно, Герман сходит с ума.

О пиковой даме Авдотье Федотовне. : mi_ta_pe — LiveJournal

Последние дни я занималась чтением любимых книг и литературными изысканиями. Прочла (перечитала, конечно) повесть А.С. Пушкина  «Пиковая дама»,  ещё раз посмотрела художественный фильм  «Пиковая дама», заинтересовалась персонажами повести, в частности, графиней. Тут всё взаимосвязано, и всё переплетается друг с другом. 

Однажды дальний родственник и светский приятель Пушкина князь Сергей Григорьевич Голицын поведал ему интересный эпизод из жизни своей бабушки  Натальи Петровны  Голицыной (ур. Ушаковой). 

В Париже она проигралась в карты, и на ней повис огромный долг. У мужа  (Владимира Борисовича Голицына) на уплату не хватило денег, и княгиня была в отчаянии – ведь картёжный долг  дело чести!  Граф Сен-Жермен открыл ей секрет  трёх карт (тройка, семёрка, туз), и графиня отыгралась. 

«…лет шестьдесят тому назад… <…> … она проиграла на слово герцогу Орлеанскому что‑то очень много. <…> Бабушка не знала, что делать. <…> Вы слышали о графе Сен‑Жермене… <…> …он открыл ей тайну, за которую всякий из нас дорого бы дал… <…> Она выбрала три карты, поставила их одну за другою: все три выиграли ей соника, и бабушка отыгралась совершенно…»

Николаев А.В. Графиня и Сен-Жермен

Эта история похожа на исторический анекдот и, возможно, была выдумана Голицыным (он был мастер всяких забав и придумок!), а о его бабушке по Петербургу ходило множество сплетен и слухов – знаменитая была дама!

Пушкин запомнил эту историю и написал повесть, но  с другими героями.  Основой сюжета остались три карты, но сюжет оброс дополнениями: добавились  любовная история, нищета и честолюбие Германна (у Пушкина с двумя «н»), жалкое положение воспитанницы Лизы, да и княгиня стала графиней и обрела имя Авдотьи Федотовны, а  внук Сергей Голицын стал Томским,

Фантазия Пушкина разыгралась,  и в итоге родилась бессмертная история Пиковой дамы, которая до наших дней читается, как детектив. 

Ульянов Н.П. Пушкин за рабочим столом. 1936-1937-е гг. Холст, масло

Рукопись повести затерялась, но её текст известен  по первой публикации весной 1834 года в известном петербургском журнале «Библиотека для чтения». Время написания повести  точно неизвестно, но пушкинисты предполагают, что она была написана в  Болдино в октябре-ноябре 1833 года.  

Точно не известно, кто послужил прототипом  Авдотьи Федотовны, но  воспоминания современников о княгине Н.П. Голицыной позволяют предположить, что именно она послужила примером для создания образа  старой графини.  

После публикации «Пиковой дамы в 1834 году многие заметили в ней сходство с Натальей Петровной, да и сам Пушкин этого не отрицал: «При дворе нашли сходство между старой графиней и княгиней Натальей Петровной  и, кажется, не сердятся». 

Пушкин признавался другу Нащокину: «…Мне легче было изобразить Загряжскую, чем Голицыну, у которой характер и привычки были сложнее». Опираясь на слова Пушкина, Нащокин утверждал, что «в образе старой графини (помимо Голицыной) нашли воплощение черты Натальи Кирилловны Загряжской».

Слева: Голицина Н.П. (художник Н.П. Митуар), 1810. Справа Загряжская Н.К. (неизв. художник, 1820)

Кто видел портреты Голицыной и  Загряжской, тот может согласиться, что по внешности Наталья Кирилловна более совпадает с внешностью графини в «Пиковой Даме»», зато Наталья Петровна совпадала характером. Её нрав по всему Петербургу был притчей во языцех:  властная, деспотичная, высокомерная,  грубая и капризная женщина (несмотря на европейское образование),  державшая  в страхе  родных  и придворных. Она  («…как женщина, избалованная светом»)  даже на придворные балы ездила только по персональному приглашению. 

«…Она участвовала во всех суетностях большого света, таскалась на балы, где сидела в углу… У себя принимала она весь город, наблюдая строгий этикет и не узнавая никого в лицо…»

 Слуги выносили её разодетую из дома на руках и усаживали в карету ( «…лакеи вынесли под руки сгорбленную старуху, укутанную в соболью шубу...»)  Так же её вносили в бальную залу, где она «участвовала» в светской жизни:

…сидела в углу, разрумяненная и одетая по старинной моде, как уродливое и необходимое украшение бальной залы…»

Графине в повести  87 лет, и это недалеко от истины: Наталья Петровна родилась в 1744 году и к моменту написания повести (начало 1830-х)  уже имела солидный возраст, возможно, те же 87. 

Есть живописные портреты, изображающие Наталью Петровну в детстве, в юности и в зрелом возрасте, а портрета, где она уже в глубокой старости, нет.  Возможно, Пушкин тоже это заметил, потому что  отметил:

«…Графиня не имела ни малейшего притязания на красоту, давно увядшую, но сохраняла все привычки своей молодости, строго следовала модам семидесятых годов и одевалась так же долго, так же старательно, как и шестьдесят лет тому назад…»

То есть графине  была уже безразлична красота её лица, да и что там можно было изобразить, в её-то  почти девяносто! 

«…Графиня сидела вся желтая, шевеля отвислыми губами, качаясь направо и налево. В мутных глазах ее изображалось совершенное отсутствие мысли…»

Многие художники иллюстрировали повесть, и все, как один, изображали Авдотью Федотовну страшной старухой. 

Вот иллюстрация Александра Бенуа. Вот так он представлял графиню Томскую.

Бенуа А.Н. Портрет графини. Иллюстрация к «Пиковой даме».

 «…Графиня так была стара, что смерть ее никого не могла поразить,  и что ее родственники давно смотрели на нее как на отжившую. ..»

А в рисунке ниже Бенуа иллюстрирует другие строчки из повести: 

«…Графиня стала раздеваться перед зеркалом. Откололи с нее чепец, украшенный розами; сняли напудренный парик с ее седой и плотно остриженной головы. Булавки дождем сыпались около нее. Желтое платье, шитое серебром, упало к ее распухлым ногам…наконец, графиня осталась в спальной кофте и ночном чепце: в этом наряде, более свойственном ее старости, она казалась менее ужасна и безобразна…»

Бенуа А.Н. Туалет графини. Иллюстрация к повести «Пиковая дама»

«…Графиня ***, конечно, не имела злой души; но была своенравна, как женщина, избалованная светом, скупа и погружена в холодный эгоизм, как и все старые люди, отлюбившие в свой век и чуждые настоящему…» 

Николаев А.В. Иллюстрация повести «Пиковая дама»

По сути графиня Авдотья Федотовна главная героиня повести. Все остальные второстепенны, даже Германн и Лиза. Особенно Лиза. Она нужна была Германну, чтобы проникнуть в дом и выведать у графини её тайну.

Поэтому  «когда в одной минуте для него сосредоточиваются две возможности: достигнуть цели своей любви и вынудить у старухи ее тайну, он даже не колеблясь отказывается от первой ради второй — и во всех дальнейших сценах Лизавета Ивановна для него вовсе не существует».

Николаев А.В. Графия и Германн.

…Спрашиваю в последний раз: хотите ли назначить мне ваши три карты? – да или нет? Графиня не отвечала. Германн увидел, что она умерла…»

Конец повести закономерен. Германн помог графине закончить её бренное существование, сам он сходит с ума, а Лиза выходит замуж. Чуткий Пушкин понимал, что сюжет повести не ведёт Лизу к самоубийству, ведь она, по логике сюжета ещё  не успела глубоко влюбиться в Германна.

Это в фильме-опере  «Пиковая дама» (1960) Лиза бросается канал, но так требовала сценарная постановка, фильм должен был вызывать у зрителей  сильные эмоции,  а для этого погрешить концом пушкинского  текста не возбранялось.

Бенуа А.Н. Конец графине.

«…вот и все! – заметил Томский. – А если кто для меня непонятен, так это моя бабушка, графиня Анна Федотовна…»

© Copyright: Мита Пе, 2021

Мир таинственного в повести А.С. Пушкина «Пиковая дама»

                      «Нет фантазии, в основе которой не лежала бы реальность»

                                                                                                         М. Горький

  В Торжке в Центральной городской библиотеке им. В.Ф. Кашковой 28 мая отметили 180-летний юбилей повести А.С. Пушкина «Пиковая дама».  На литературный вечер «Мир таинственного в повести А.С. Пушкина «Пиковая дама», который проходил в рамках Недели литературы и искусства, посвященной 215-й годовщине со дня рождения А.С. Пушкина, собрались пушкинисты, ученые, педагоги, библиотекари, читатели и общественность.

Ведущая вечера Е.В. Каспарова, заведующая Городской библиотекой-филиалом им. М. Горького, подготовила сюрприз. На сиденья кресел в зрительном зале были разложены игральные карты, перевернув которые можно было прочитать гадательное значение каждой и призадуматься над своей жизненной ситуацией. В ходе увлекательного рассказа Елены Васильевны, гости погрузились в мир таинственного и неповторимого произведения А.С. Пушкина под музыкальные произведения: «Дуэт Лизы и Полины», «Дуэт Прилепы и Миловзора»,  «Баллада Томского» из оперы П.И. Чайковского «Пиковая дама» в исполнении народного коллектива ансамбля камерной музыки «Экспромт» под руководством Колюшевой Г.В. Детской Школы Искусств. Также посмотрели отрывки из телевизионного фильма Игоря Масленникова «Пиковая дама» (1982 г.) и прослушали отрывок из оперы П.И. Чайковского «Пиковая дама».

  Повесть «Пиковая дама» — была опубликована в 1834 г. в ежемесячном русском журнале «Библиотека для чтения» и была хорошо принята читателями.Влюбленный в Пушкина биограф и издатель его сочинений, Анненков П.В. пишет:  «“Пиковая дама” произвела при появлении своём всеобщий говор и перечитывалась, от пышных чертогов до скромных жилищ, с одинаковым наслажденьем…». Успех повести был предопределен занимательностью сюжета, в повести видели «игрецкий анекдот», литературную безделку — не больше. Некоторые читатели обнаружили в ней изображение реальной ситуации, узнали в персонажах реальных людей. Действительно, в этой «прозрачности» повести видели достоинство «Пиковой дамы». Критик А.А. Краевский писал: «В “Пиковой даме” герой повести — создание истинно оригинальное, плод глубокой наблюдательности и познания сердца человеческого; он обставлен лицами, подсмотренными в самом обществе; рассказ простой, отличающийся изящностью».
Все отзывы были похвальными, но в сравнении с оценками других произведений Пушкина, отношение к «Пиковой даме» всё-таки было прохладное. Пушкина хвалили только за занимательность сюжета и изящность стиля, но тем самым упрекали в отсутствии идеи. Такая оценка отчётливо выразилась у В.Г. Белинского: «“Пиковая дама” — собственно не повесть, а мастерский рассказ. В ней удивительно верно очерчена старая графиня, её воспитанница, их отношения и сильный, но демонически-эгоистический характер Германна. Собственно это не повесть, а анекдот. Но рассказ — повторяем — верх мастерства». 
  При такой оценке «Пиковая дама» выглядела непонятной неудачей Пушкина: в 1830 г.  выходит в свет «энциклопедия русской жизни», роман в стихах «Евгений Онегин», «Маленькие трагедии» и «Повести Белкина», в 1832 г. исторический роман «Дубровский», в 1833 г. пустой «игрецкий анекдот» «Пиковая дама», в 1836 г. гениальный роман «Капитанская дочка». Согласитесь,  странно, что Пушкин во всей силе творческой зрелости вдруг написал  этакую литературную безделку. Здесь было что-то не так. Ведь черновики повести хранят следы многочисленных правок, Пушкин тщательно подбирает имена персонажей, делает какие-то непонятные расчёты (похоже, что высчитывает сумму возможного выигрыша главного героя) — очевидно, что столь кропотливая пятилетняя работа вряд ли была работой над «безделкой».

  И это «не так» заметили тогда же: издатель журнала О.И. Сенковский в письме Пушкину так характеризовал «Пиковую даму»: «Вы создаёте нечто новое, вы начинаете новую эпоху в литературе вы положили начало новой прозе, — можете в этом не сомневаться».  
Таким образом, прижизненная критика не смогла  по достоинству оценить «Пиковую  даму».

  Повесть была начата летом 1828 г., а закончена в 1833 г. Пять лет Пушкин работал над текстом. Летом 1828 г. Пушкин жил в Петербурге и там, видимо, услышал историю о княгине Н.П. Голицыной, когда-то проигравшей большую сумму денег и отыгравшейся благодаря знанию трёх выигрышных карт. Как раз в то время в Петербурге шла пьеса В. Дюканжа «Тридцать лет, или Жизнь игрока»; кроме того, Пушкин и сам был азартным игроком. Поэт был игрок, и притом «постоянный». Играл Пушкин  довольно крупно, чаще всего проигрывал, и порой довольно значительные суммы, а в молодости даже рукописи своих стихов.  Он сам говорил, что из одолевавших его страстей страсть к игре — наисильнейшая и что он предпочел бы умереть, чем не играть.

Но мне досталася на часть

Игры губительная страсть…

Страсть к банку! Ни любовь свободы,

Ни Феб, ни дружба, ни пиры

Не отвлекли б в минувши годы

Меня от карточной игры…

  В 1830 году в Москве судьба свела А. С. Пушкина с серпуховским помещиком В. С. Огонь-Догановским, опытным игроком в карты, которому поэт в азарте проиграл почти 25 тысяч. Выплатить такую огромную сумму сразу он был не в состоянии и выпросил рассрочку на четыре года. Этот случай, о котором судачили в московских гостиных, едва не расстроил помолвку Пушкина с Н. Н. Гончаровой. В письме П. А. Плетневу 31 августа 1830 года поэт жаловался: «Московские сплетни доходят до ушей невесты и ее матери — отселе размолвки, колкие обиняки, ненадежные примирения…» Расчеты с Огонь-Догановским еще долго тяготили его душу. Этот проигрыш, чуть было не оказавшийся роковым в судьбе Пушкина, несомненно, стал одной из побудительных причин к созданию повести «Пиковая дама».

  Все эти разнородные впечатления и  соединились в замысел повести об игроке.

   А  еще через два десятка лет повесть получила другую оценку — не игрецкий анекдот, а фантастическая повесть.

  Ф.М. Достоевский утверждал, что Пушкин создал совершенную фантастическую прозу: «Фантастическое должно до того соприкасаться с реальным, что Вы должны почти поверить ему. Пушкин, давший нам почти все формы искусства, написал «Пиковую даму» — верх искусства фантастического». 

  И не это ли качество пушкинской повести — почти фантастика — дало основание О.И. Сенковскому увидеть здесь начало новой прозы, которая в скором времени продолжится, например, произведениями Гоголя? 

  Все мы знакомы с сюжетом повести А.С. Пушкина «Пиковая дама». И сегодня для большинства из нас это – история предательства и любви, непредсказуемой судьбы, фортуны, рока…Но не так воспринимали этот сюжет современники. Во-первых, — сюжет им был хорошо знаком — Пушкин описал случай реально произошедший с графиней Натальей Петровной Голицыной и ее внуком; во-вторых, — символический и мистический язык повести был им понятен, так как они были знакомы со значением используемых Пушкиным символов и отлично понимали их мистический смысл. В то время все читали мистическую литературу. Сугубый интерес к мистической литературе — отличительный признак той эпохи. Дворяне взахлеб читают мистиков, таких как Юнг Штиллинг, Беме, Сен-Мартен, Сведенборг. При императоре Александре I увлечение мистицизмом достигает апогея. Но какое же отношение все эти дворянские интересы имеют к «Пиковой даме»? А самое прямое, ведь все, что читало и изучало дворянство, было тем семенем, которое дворянство сеяло у себя в душах. Каков результат этого посева? На этот вопрос и дает Пушкин ответ в своей повести.

  Название повести символично. Новейшая гадательная книга утверждает:«Пиковая дама означает тайную недоброжелательность»

  В гадательном арго название карты является символом личности, события или движущей силы, причины происшествия… Гадательные значения переходили и в карточный жаргон, где пиковая дама обычно была символом старухи или «злодейки», всегда отрицательного женского образа.

  Давайте же познакомимся с главными героями повестию. Итак, Германн. В кругу аристократического общества Германн – человек заурядный и даже ординарный: молодой инженер, без роду и племени – сын обрусевшего немца. Жил он аскетично, мечтал  утроить и даже усемерить оставленный ему отцом скромный капитал. Его философия («расчет, умеренность и трудолюбие»).

  А  вот и  первая загадка– почему же   Пушкин обделил своего «расчетливого немца» именем?  Ведь Германн с двумя «н» — фамилия.Можно, конечно же,  предположить, что автор сделал это безо всякого подтекста.  Или  он отказал своему герою в имени, преследуя цель подчеркнуть таинственность, связанную с героем?  В душе страстный игрок, человек с «профилем Наполеона» и «душой Мефистофеля», Германн никогда не играл и вообще не проявлял светской активности. Единственным занятием, обусловленным азартным характером, было постоянное его пребывание около карточного стола в качестве наблюдающего за игрой.

Лизавета Ивановна  — воспитанница графини Анны Федотовны.

«Лизавета Ивановна была пренесчастное создание… Горек чужой хлеб, говорит Данте, и тяжелы ступени чужого крыльца, а кому и знать горечь зависимости, как не бедной воспитаннице знатной старухи?»

Анна Федотовна — восьмидесятилетняя графиня.

  Кстати, вскоре после выхода в свет повести «Пиковая дама», Пушкин записывает в своем дневнике: «Моя «Пиковая дама» в большой моде… При дворе нашли сходство между старой графиней и княгиней Натальей Петровной и, кажется, не сердятся». 
Это многозначительное «и, кажется, не сердятся» говорит само за себя. А ведь могли и рассердиться! Фрейлина и статс-дама при дворе пяти русских императоров, кавалерственная княгиня Наталья Петровна Голицына, отличавшаяся умом и крутым нравом, олицетворяла преемственность и незыблемость царской власти. К ней являлись, как к высокому начальству, и юнкер, и важный генерал. Прежде, чем вывезти в свет девицу, ее показывали Наталье Петровне Голицыной. В доме княгини на Малой Морской появлялись иной раз и члены царской семьи.  Она и подобные ей женщины (М.А.Румянцева, Н.Д. Офросимова, Е.А. Архарова и др.) играли значительную роль в жизни дворянского общества. Пушкин знал Голицину уже глубокой старухой.  За глаза ее называли «усатой княгиней». Портреты старой Голицыной работы французских художников, как правило, льстили ей.

  Близкий друг Пушкина Павел  Нащокинзаметил, что графиня не похожа на Голицыну, но что в ней больше сходства с Натальей Кирилловной Загряжскою, другою старухою. Пушкин согласился с этим замечанием и отвечал, что ему легче было изобразить Загряжскую, чем Голицыну, у которой характер и привычки были сложнее.

  Итак, в доме гвардейского офицера Нарумова собрались мужчины, чтобы скоротать время за привычным для XIX века занятием — карточной игрой. Первое упоминание о карточной игре в России относится к началу XVII века. Очевидно, карты вошли в российский обиход в царствование Михаила Федоровича. Занесли их нам, скорее всего, поляки в «смутное время». И почти сразу начались гонения на картежников, постепенно принявшие систематический характер.  В пушкинскую эпоху карточная игра  была развита в высшей степени, главным образом в среде дворянской, помещичьей, военной, чиновной. Правительство строгими мерами боролось с играми азартными (но, несмотря на запрещения, азартные игры — по выражению одного указа Александра I — велись «без зазору и без страху».   Карточная игра сделалась своеобразной моделью жизни: это доказывают примеры: проигрывались миллионные состоянья, дома, в 1802 году в Москве князь Александр Николаевич Голицын, мот, картежник и светский шалопай, проиграл свою жену, княгиню Марию Гавриловну (урожденную Вяземскую), одному из самых ярких московских бар – графу Льву Кирилловичу Разумовскому. 

  «Карточная игра в России есть часто оселок и мерило нравственного достоинства человека, — писал П.А. Вяземский в «Старой записной книжке».

  А дядюшка Пушкина Василий Львович шутливо утверждал:

…Без карт не можно жить.
Кто ими в обществе себя не занимает,
Воспитан дурно тот и скучен всем бывает.

  «Он приятный игрок» — такая похвала была  достаточна, чтобы благоприятно утвердить человека в обществе.

  Внук литературной графини, « приятный игрок» Томский и рассказывает гостям случай с тремя картами. В  своем рассказе он  упоминает имя Сен-Жермена.   Кто же это? Человек, называвший себя графом Сен-Жерменом, не так известен, как блистательные авантюристы XVIII века Казанова, Калиостро, А между тем, Сен-Жермен может считаться патриархом этого беспокойного племени. Во-первых, он и по возрасту был старше большинства авантюристов, он раньше других достиг высокого положения и прославился. Во-вторых, на его примере рыцари Фортуны учились окружать себя ореолом таинственности, придумывали себе высокие титулы и сочиняли знатные родословные. Да, многие подражали Сен-Жермену, но сравниться с ним не смогли. Именно граф Сен-Жермен открыл тайну трех карт графине*** из «Пиковой дамы».

  А дальше сюжет Пушкина развивается по всем законам мистики. Уверовав, что именно тот секрет, который скрывала графиня, поможет ему разбогатеть,  Германн, решает во что бы то ни стало выведать эту загадочную тайну трех карт.  Используя любовь Лизаветы Ивановны как ключ к дому графини, Германн   проникает в ее спальню и заклинает старуху «чувствами супруги, любовницы, матери» открыть ему тайну трех карт. Испуганная графиня умирает, так ничего и не сказав.

  Но после странных для Германна похорон графини, произошло таинственное событие, дух графини является Германну, и рассказывает тайну: «Я пришла к тебе против своей воли, — сказала она твёрдым голосом, — но мне велено исполнить твою просьбу. Тройка, семёрка и туз выиграют тебе сряду, — но с тем, чтобы ты в сутки более одной карты не ставил и чтоб во всю жизнь уже после не играл. Прощаю тебе мою смерть, с тем, чтоб ты женился на моей воспитаннице Лизавете Ивановне…». Давно уже замечено, что фантастика в этом эпизоде оказывается снятой, так как видение Германна может быть объяснено его нервным потрясением. При похоронах старой графини Германн наклонился над ее телом — «в эту минуту показалось ему, что мёртвая насмешливо взглянула на него, прищуривая одним глазом. Германн, поспешно подавшись назад, оступился и навзничь грянулся об земь». Затем — «Целый день Германн был чрезвычайно расстроен. Обедая в уединенном трактире, он, против обыкновения своего, пил очень много, в надежде заглушить внутреннее волнение. Но вино еще более горячило его воображение. Возвратясь домой, он бросился, не раздеваясь, на кровать и крепко заснул…».

  Давно уже замечено, что фантастика в этом эпизоде оказывается снятой, так как видение Германна может быть объяснено его нервным потрясением. Пушкин оставил читателю возможность видеть в явлении графини-покойницы, как фантастику, так и пьяный сон или бред потрясённого Германна.

  Подобный приём уже встречался в творчестве Пушкина в повести «Гробовщик», но там автор однозначно снял фантастику, а в «Пиковой даме» оставил читателя в сомнениях: «Германн долго не мог опомниться. Он вышел в другую комнату. Денщик его спал на полу; Германн насилу его добудился. Денщик был пьян по обыкновению: от него нельзя было добиться никакого толку. Дверь в сени была заперта. Германн возвратился в свою комнату, засветил свечку и записал своё видение». Можно было бы подумать, что графиня приходила на самом деле, но тогда её приход должен был разбудить денщика, однако сказано ведь, что денщик был пьян, и его ничто не могло разбудить.

  Однозначного толкования эпизода с появлением графини и дарованием тайны трех карт, видимо, не может быть принципиально.

  Германн узнал тайну выигрышных карт от покойной графини, но задолго до этого тайна уже будто бы известна Германну, так как в его словах часто звучат те заветные цифры: «Что, если старая графиня откроет мне свою тайну! — или назначит мне эти три верные карты! Нет! Расчёт, умеренность и трудолюбие: вот мои три верные карты, вот что утроит, усемерит мой капитал и доставит мне покой и независимость!…». Выигрышные карты уже названы, ещё нет туза, но и он тоже закономерно появится. Часто повторяемая Германном фраза «Эти три верные карты» являются своеобразным стихом, у него вырастает продолжение: «тройка, семёрка, – – –».  Может быть три карты Германна были простой случайностью, просто сильно желаемое в какой-то момент породило иллюзию таинственного явления графини, может быть никакой фантастики, никакой страшной тайны и не было.

  Фантастика и реальность бесконфликтно сосуществуют в жизни героев повести,  она есть в нашей жизни, фантастическое — это страшное, злое начало жизни. Мистическая  тайна карт и мертвая старуха, видимо, тайные ожидания и страхи самого Германна. И такая «реалистическая» фантастика ещё страшнее любых вымыслов.

  “Пиковая дама” — одно из тех произведений, с которыми время и культура сыграли  шутку. Самостоятельной жизнью оно прожило недолго. Многочисленные театральные постановки, экранизации. А современный читатель знает и осмысляет повесть Пушкина в неразрывной связи с одноименной оперой П. И. Чайковского.

  Ее сочинение  было  начато  во  Флоренции  19 февраля  1890 года.  Опера
создавалась, по словам композитора “с самозабвением и наслаждением” и  была закончена в  предельно  короткий  срок  –  44 дня.  Премьера  состоялась  в Петербурге в Мариинском театре 7 декабря 1890 года и имела огромный успех.

  В октябре 1893 года, в последний приезд в Петербург, Петр Ильич Чайковский поселился в доме на углу Малой Морской и Гороховой улиц. Дом № 13 по Малой Морской стоял напротив того самого особняка “старинной архитектуры”, где некогда жила Наталья Петровна Голицына.
Прожил он там недолго — всего 15 дней. 24 октября 1893 года композитор впал в глубокое забытье. Его лечащий врач Н. Н. Мамонов, дежуривший у постели больного, рассказывал, что в последние часы своей жизни тот поминал “черного офицера, который все ходит и ходит вдоль улицы, стучится в двери дома напротив, но так и не получая ответа, заглядывает в окна к самому Петру Ильичу, пытается что-то сообщить ему сквозь стекла, а потом, сообразив, что его не слышат, пугающе улыбается и грозит пальцем”.

  И это ли не мистика?

   «Пиковая дама» ждет и вашего нового прочтения, ибо глубина этого мистического произведения неисчерпаема.

Кто б ни был ты, о мой читатель,
Друг, недруг, я хочу с тобой
Расстаться нынче как приятель.
Прости. Чего бы ты за мной
Здесь ни искал в строфах небрежных,
Воспоминаний ли мятежных,
Отдохновенья ль от трудов,
Живых картин, иль острых слов,
Иль грамматических ошибок,
Дай бог, чтоб в этой книжке ты
Для развлеченья, для мечты,
Для сердца, для журнальных сшибок
Хотя крупицу мог найти…

                                   Пушкин А.С.

Составитель текста: Е.В. Каспарова, заведующая Городской библиотекой-филиалом им. М. Горького

Автор фото: В.П. Пархоменко, ведущий методист отдела развития библиотек

ACE 17 Purecontrol FG

Граф Сен-Жермен и тайна трех карт — Рамблер/субботний

Сен-Жермен говорил по поводу своего возраста: эти глупые парижане воображают, что мне две тысячи лет, но если говорить серьезно, то я на самом деле намного старше, чем выгляжу. А еще, говорят, он открыл княгине Голицыной тайну трех карт.

Фото: WikipediaWikipedia

Двадцать седьмого февраля 1784 года умер знаменитый авантюрист граф Сен-Жермен.

Сколько он прожил на самом деле лет, не знал никто. А сам граф иногда в каком-нибудь парижском салоне мог вскользь, между делом, упомянуть о своих беседах с какими-нибудь известными людьми, которые умерли сотни лет тому назад…

Слухи о своем бессмертии граф Сен-Жермен не опровергал и даже косвенно подтверждал. Например, как-то совершенно случайно старая графиня де Сержи узнала в нем человека, которого встречала в Венеции пятьдесят лет назад. И она уверяла всех, что с той поры граф совершенно не изменился!

Сен-Жермен как-то заметил по поводу своего возраста: эти глупые парижане воображают, что мне две тысячи лет, но, если говорить серьезно, то я на самом деле намного старше, чем выгляжу.

Многие пытались выведать тайну о его истинном возрасте, пытались подкупать слуг Сен-Жермена. Старик-слуга взял деньги, однако заявил, что ничего не знает ни о возрасте графа, ни о его прошлом, так как служит у него всего-то 300 лет!. .

И где родился граф, тоже никто не знал. Он прекрасно владел немецким, французским, английским, испанским, португальским языками, знал и восточные языки. А еще он обладал обширными познаниями в области истории, оккультизма и химии. Говорили, что он получает из неблагородных металлов золото и может убрать трещины и затемнения на бриллианте. Выполнял деликатные дипломатические миссии французского двора и даже пользовался одно время доверием короля Людовика XV. А ввели его в ближний круг монарха, конечно же, женщины! По воспоминаниям другого знаменитого авантюриста Казановы, граф предоставлял придворным дамам косметику, которая делала их красивее. По крайней мере, так уверяли сами дамы. Впрочем, Сен-Жермен не обещал им полного омоложения, но заверял, что они хорошо сохранятся благодаря его настою.

Граф исколесил всю Европу, то спасаясь от монаршей немилости, то в поисках приключений. Он побывал и в России. В Германии встречался с драматургом Фонвизиным, который в письме к родным назвал Сен-Жермена «первым в свете шарлатаном». А княгине Наталье Петровне Голицыной граф якобы открыл тайну трех карт.

Наталью Петровну знали отлично и в Петербурге, и в Париже. Фрейлина «при дворе четырех императоров», статс-дама. Прототип главной героини повести Пушкина «Пиковая дама».

В обществе она была известна как Princesse Moustache – «Усатая княгиня». В старости у нее явственно стали выделяться под носом усы… А в молодости она слыла красавицей! В Париже, где Голицына бывала много раз и подолгу, при дворе французского короля Людовика XVI и его супруги Марии-Антуанетты ее величали «Московской Венерой». С возрастом красота поблекла, но Голицыну весьма уважали в петербургском высшем свете. Писатель граф Владимир Соллогуб писал: «Почти вся знать была ей родственная по крови или по бракам. Императоры высказывали ей любовь почти сыновнюю. После представления ко двору каждую молодую девушку везли к ней на поклон; гвардейский офицер, только надевший эполеты, являлся к ней, как к главнокомандующему». А ее уже взрослый сын Дмитрий Владимирович, герой Отечественной войны 1812 года и знаменитый московский генерал-губернатор, не мог позволить себе сидеть в присутствии матери без ее разрешения. А на другого сына – Бориса Владимировича – она за что-то рассердилась и долго не допускала его к себе и на письма не отвечала. Князь Борис никогда не был женат, но умер, оставив сиротами двух внебрачных дочерей от цыганки, носивших фамилию Зеленских. Они воспитывались в семье брата, и об их существовании Наталья Петровна никогда не узнала…

Современники отмечали острый ум Голицыной и ее аристократическую надменность. В разговорах княгиня часто подчеркивала знатность и древность своего рода. Современник вспоминал: «Она все фамилии бранит и выше Голицыных никого не ставит. И когда она перед своей 6-летней внучкой хвалила Иисуса Христа, то девочка спросила: «Не из фамилии ли Голицыных Иисус Христос?»».

Но вошла Princesse Moustaсhe в историю под именем «пиковой дамы». Граф Сен-Жермен открыл княгине – как говорили – знаменитую тайну трех якобы счастливых карт: тройка, семерка, туз. Еще говорили, что племянник Голицыной, проигравшийся в карты, благодаря этой тайне будто бы не только отыгрался, но и получил немалый прикуп.

«Пиковую даму» – повесть Пушкина и оперу Чайковского, знают все. Но, вероятно, немногие скажут: в какую игру играл Германн? В одну из самых распространенных игр конца XVIII – начала XIX веков: штосс, или фараон. Игра, по своей сути, не очень интересна, но… азартна!

После выхода в свет в 1834 году «Пиковой дамы» Пушкин писал: «При дворе нашли сходство между старой графиней и княгиней Натальей Петровной и, кажется, не сердятся… Моя «Пиковая дама» в большой моде. Игроки понтируют на тройку, семерку, туза». Голицына умерла в один год с Пушкиным. Но ей-то было почти сто лет!..

Вернемся, однако, к графу Сен-Жермену. Многие сомневались, что он действительно умер в 1784 году. Были те, кто уверял, что видели его и позднее. Например, королева Мария-Антуанетта говорила, будто граф предупреждал ее за несколько месяцев о неминуемой революции. Сен-Жермена еще долго встречали то там, то сям в Европе даже в начале XIX века. Прямо Агасфер какой-то! Но это уже совсем другая история.

Реальное и фантастическое в Пиковой даме

гѕ

РЕАЛЬНОЕ И ФАНТАСТИЧЕСКОЕ В ПИКОВОЙ ДАМЕ* SERGEI DAVYDOV

Современный французский литературовед, Цветан Тодоров в своей книжке Introduction à la littérature fantastique пишет : « В подлинно фантастическом жанре всегда имеется формальная возможность простого объяснения невероятного явления, но в то же время, такое объяснение полностью лишено внутренней правдоподобности1 ». Такое определение жанра подходит и к Пиковой даме. Пушкин написал эту фантастическую новеллу так, чтобы у читателя оставалась возможность как естественного, так и сверхестествен- ного объяснения тайны трех карт. Прелесть этой замысловатой пушкинской игрушки, вызывающей недоумение у читателя и литературоведа — в колебании между двумя взаимоисключающими друг друга объяснениями фантастического явления.

Попытки рационально объяснить загадку трех карт сводятся, как правило, к трем вопросам : Чем мотивирован выбор тройки, семерки и туза ? Мог ли Германн отгадать эти три карты естественным путем, без вторжения потусторонних сил? Чем объяснить роковой промах Германна в конце новеллы ?

В поисках ответа на первый вопрос исследователи обратились к литературным источникам того времени, но ни одно из произведений, которые были или могли быть знакомы Пушкину, не дает удовлетворительного объяснения происхождения тройки, семерки, туза. Н. Кашин, например, нашел источник двух карт в строках стихотворения Ф. Глинки, Брачный пир Товия : « Мало ль платы / Утроить сын ! Усемерить », а В. Виноградов предложил новеллу К . G . S. Heun , Der holländische Jude « Голландский купец » , в которой герой выигрывает большую сумму, ставя на тройку и семерку2 . Но ни Кашину, ни Виноградову, ни другими исследователями литературных подтекстов так и не удалось обнаружить туза.

* Настоящая заметка основана на докладе « The асе in Puskin’s The Queen of spa- des ».прочитанном на пушкинской конференции в Нью-Йорке (ноябрь 1985). Доклады этой конференции будут напечатаны в сборнике Puškin .’symposium (New York) под редакцией А. Коджака.

1. Paris, Éd. du Seuil, 1970, chap. 2.

2. H. Кашин, « По поводу Пиковой дамы », в сб. : Пушкин и его современники, 31-32, Л., 1927, стр. 34 ; В. Виноградов, « Стиль Пиковой дамы », Временник пушкинской комиссии, 2 (1936) , стр. 87-88.

Rev. Êtud. slaves, Paris. LIX/1-2. 1987. p. 263-267.

Пиковая дама, Пиковая дама

Пиковая дама (1949) — Пиковая дама (1949) — Отзывы пользователей разбогатеть на азартных играх. Антон Уолбрук — Герман, главный герой, похожий на Романа Полански.Он далек от других офицеров, немного недружелюбен и, кажется, доволен тем, что остается таким, но, черт возьми, хотел бы он обыграть их всех в игре в карты и унести королевский выкуп в копейках.

Проблема в том, что в нынешнем виде он не может позволить себе «рисковать необходимым, чтобы получить лишнее». Такая фразеология, а также некоторые другие вещи, такие как сохранение отчеств, наводят меня на мысль, что авторы довольно близко подошли к оригинальной истории Пушкина. А почему бы и нет? Легче украсть диалог, чем придумать.

Дама Эдит Эванс вся в кружевах и древней хрупкости, ужасно богата, живет в отдаленном поместье и, по слухам, продала душу дьяволу, чтобы научиться выигрывать в карты. Уолбрук ничего не хотел, кроме как вытянуть из нее секрет или, учитывая его лукавый характер, выпросить его у нее. Однако она его не увидит.

Итак, Уолбрук приступает к ухаживанию за красивой молодой подопечной Эванса, Ивонн Митчелл, которая выглядит как нечто среднее между Брендой Маршалл («Морской волк») и Изабеллой Росселини («Синий бархат»).Могло быть и хуже. Леона Хелмсли могла быть где-то в этом миксе. Соблазнение Уолбрук тайное и страстное, и Митчелл влюбляется в него, хотя на самом деле он интересуется ею не больше, чем своими старыми ботинками.

Встреча с Митчеллом приводит Уолбрука в поместье Эванса. Он пробирается в комнату старухи и умоляет ее раскрыть секрет карт. Она смотрит в молчаливом ожидании. (Потрясающее выступление с ее стороны.) Когда она не отвечает, он вытаскивает пистолет и угрожает ей, на что она крестится и уходит.Когда он признается в этом Митчеллу, который любит своего опекуна, Митчелл выгоняет его.

Позже его, кажется, посещает призрачное присутствие Эванса, который шепчет ему, что три выигрышные карты в игре фаро — это тройка, семерка и туз. Но присутствие признает это только при условии, что он женится на Митчелл. Уолбрук ДЕЙСТВИТЕЛЬНО разыскивает Митчелла и просит жениться на ней, но она клевещет на него и ускользает.

Уолбрук унижен, но он, кажется, думает, что, черт возьми, у него все равно есть три секретные карты.Тройка, семерка и туз — правильно? Он занимает каждый пенни, которого стоит его жизнь, появляется в карточной игре офицеров и начинает играть. Первая рука: три выигрыша, и Уолбрук удваивает свою ставку. Вторая рука: выигрывает семерка, и Уолбрук снова удваивает свою ставку, в то время как все с благоговением сглатывают от суммы наличных денег, поставленной на карту. Третья рука: он снова удваивает свою ставку. Результат: вы должны это увидеть.

Было несколько негативных отзывов о фильме, и я могу понять, почему. Звук — это еще не все, что могло бы быть.Но, по крайней мере, на моем DVD он был достаточно четким, чтобы без особых проблем следить за ним. Кроме того, возможно, некоторые люди надеялись на другую историю, на один из тех унылых Schlachtfests, где полдюжины беспечных подростков расчленяют цепными пилами.

Это совсем не тот фильм. У нас есть намек на сверхъестественное, а не на ужас. Но особое внимание было уделено таким элементам, как декорации и гардероб. И актерская игра не ниже профессионального уровня.Уолбрук звучит театрально, но очень эффектно в своей роли чудака. О, как он ШИПИТ свое признание в любви на ухо Митчеллу. Там мазурки, цыганские певцы, много кружев и перьев, водка залпом, тихие падения фальшивого снега, оперы, пощечины, приглашающие на дуэль. Тем не менее, это не «большой» фильм с множеством фуфарау. Никаких потрясающих видов и огромной толпы. Сцены в основном происходят в захламленных комнатах или закоулках на улицах. Это довольно сильно напомнило мне «Мертвые ночи» (1945) и, в меньшей степени, сверхъестественные триллеры Вэла Льютона в RKO.

Во всяком случае, мне это понравилось, хотя первые несколько минут я гадал, к чему все идет.

Производство / ПИКОВАЯ ДАМА / Латвийская национальная опера

О

Что решает судьбу человека — любовь, освобождающая от наваждения, или магнетический трепет игры, подчиняющий волю железным кулаком? Рассказ известного русского поэта Александра Пушкина « Пиковая дама » ( Пиковая дама , 1836) сразу же после публикации получил признание — читатели были заинтригованы его фантастическим сюжетом и точно уловили дух времени.Благодаря незаурядному таланту Петра Чайковского любовный треугольник между Германом, Лизой и графиней завораживает глубиной своего психологического изображения.

Сводка

НАСТРОЙКА: Санкт-Петербург

ВРЕМЯ:

В рассказе Александра Пушкина (1833 г. ):

в царствование Александра I, 20-е годы 19 века

В опере Петра Чайковского (1890):

конец царствования Екатерины II, 80-е – 90-е годы XVIII в.

В ЛНО производство 2005 г. – Россия, начало 21 века

СИНТАКСИС

АКТ I

Летний парк в Санкт-Петербурге полон детей и их нянек, играющих.Сурин и Чекалинский обсуждают странное поведение своего товарища Германа: он кажется одержимым игорным столом, но никогда не ставит сам. Входит Герман в сопровождении своего друга Томского и признается другу в страсти к прекрасной незнакомке, имени которой он даже не знает. Когда князь Елецкий прогуливается в парке, Чекалинский поздравляет его с недавней помолвкой. Елецкий заявляет о своем счастье и указывает на свою невесту Лизу, только что явившуюся с бабушкой, старой графиней.В ярости Герман признается в своей любви невесте Елецкого. Увидев Германа, смотрящего на них с пугающей напряженностью, две женщины отмечают, что видели его раньше. Томский развлекает своих друзей своеобразным рассказом о графине: однажды, в юности, когда она жила в Париже, она проиграла в карты все свое имущество. В обмен на ее благосклонность на одну ночь граф Сен-Жермен открыл ей секрет трех карт, который принес ей целое состояние. Позже она открыла секрет своему мужу и молодому любовнику, но ее сны предупредили ее, что она умрет, когда третий мужчина попытается выбить из нее формулу победы.История захватывает Германа. Размышляя о волшебных трех картах, другие легкомысленно предполагают, что такая комбинация решит проблемы Германа. Под угрозой приближающейся грозы все уходят, кроме Германа, который в порыве страсти клянется завоевать любовь Лизы или погибнуть при попытке. В вечерних сумерках Лиза собралась с подружками в своей комнате. Полина поет любимую балладу Лизы, пытаясь развеселить задумчивую подругу. Уже поздно, и девушки должны уйти. В одиночестве Лиза выражает тоску, которую испытывает – несмотря на прежнюю радость от обручения с женихом, ее взволновал романтический взгляд молодого человека в парке. Неожиданно на балконе появляется Герман и признается в любви Лизе, а она не делает вид, что равнодушна к нему. Разговор прерывает стук в дверь старой графини. Лиза прячет Германа и открывает старушке дверь.

АКТ II

Бал-маскарад в дворянском особняке в Санкт-Петербурге. Елецкий, встревоженный печалью Лизы, уверяет ее в своей любви. Сурин и Чекалинский высмеивают Германа, поглощенного желанием узнать тайну трех карт.Герман взволнован – разговоры товарищей еще больше разжигают его фантазии. Внезапно он видит старую графиню, и это зрелище наводит на страшные мысли. Затем появляется Лиза и тайком отдает Герману ключ от комнаты бабушки, говоря, что старухи завтра не будет, но Герман настаивает прийти той же ночью. Думая, что судьба передает ему секрет графини, богатство и счастливое будущее с Лизой, он уходит. Герман проскальзывает в комнату графини, зачарованно смотрит на ее портрет молодой женщины и чувствует, что его влечет тайная сила.Неожиданно входят графиня и ее спутники. Старушка с ностальгией вспоминает свою молодость во Франции и засыпает. Когда она засыпает, перед ней стоит Герман. Она просыпается в ужасе, когда он умоляет ее рассказать ему свой секрет. Когда она теряет дар речи, он впадает в отчаяние и угрожает ей пистолетом, от чего она умирает от испуга. Лиза врывается только для того, чтобы узнать, что любовник, которому она отдала свое сердце, больше интересовался тайной Старой графини. Она приказывает ему уйти.

АКТ III

В своей комнате в казарме Герман читает письмо от Лизы, которая простила его и приглашает на свидание.В своем воображении он слышит пение хора на похоронах старой графини. Внезапно появляется призрак старухи, возвещающий, что Герман должен жениться на Лизе и тогда он выиграет, сделав ставку на три карты – тройку, семерку и туз. Ошеломленный, Герман повторяет три карты, как заклинание — тройка, семерка, туз. Лиза ждет, когда Герман переосмыслит события последних дней. Ее терзают сомнения и неуверенность: уже близится полночь, и Лиза теряет надежду увидеть любимого. Наконец он появляется, взволнованно рассказывая о своей любви и куче золота… Он уговаривает девушку присоединиться к нему в игорном доме и, не сумев уговорить ее, убегает один. Понимая, что все потеряно, она убивает себя. В игорном доме игроки развлекаются. Томский поет веселую песенку. Когда веселье нарастает, появляется Герман. Дважды играя по высоким ставкам он выигрывает. Когда Герман играет в третий раз в банке, Елецкий принимает его вызов сделать ставку на следующий раунд, и вместо счастливого туза Герман находит в руках пиковую даму.Герман, кажется, узнает черты старой графини в лице королевы. Полностью обезумев, Герман смертельно ранит себя. Придя в себя в последний раз, он просит у Елецкого прощения и признается в любви к Лизе. Со словами – «Красота! Богиня! Ангел!» Герман умирает.

Аудиокнига недоступна | Audible.com

• Эвви Дрейк начинает больше

• Роман

• От:
  Линда Холмс

• Рассказал:
  Джулия Уилан, Линда Холмс

• Продолжительность: 9 часов 6 минут

• Полный

В сонном приморском городке штата Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом спустя почти год после гибели ее мужа в автокатастрофе. Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее взаперти, и Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих самых страшных кошмарах, называют «улюлюканьем»: он больше не может бросать прямо и, что еще хуже, он не может понять почему.

• 3 из 5 звезд

• Что-то заставило меня продолжать слушать….
  

• От

  Каролина Девушка
  на
  10-12-19

Краткое содержание «Пиковая дама» ❤️

«Пиковая дама Пушкина» написана в традициях направления литературного реализма. Идею и сюжет произведения подсказал писателю молодой князь Голицын, который как-то сумел отыграться, поставив по совету бабушки Н.П. Голицына при игре в три карты. Голицына в свое время предложила эти карты самому Сен-Жермену.

Главные герои

Герман, военный инженер, сын обрусевшего немца, унаследовавший небольшой капитал, был «скрытным и честолюбивым».

Лизавета Ивановна – барышня, бедная воспитанница графини ***.

Графиня *** – восьмидесятилетняя женщина, бабушка Томска, знающая «тайну трех выигрышных карт», является в повести олицетворением судьбы.

Другие персонажи

Павел Томский — внук старой графини ***, друга Германа.

Чекалинский — шестидесятилетний мужчина, известный московский шахматист.

Нарумов

— конногвардеец, друг Томского и Германа.

Резюме

Глава 1

«Однажды играли в карты с Конногвардейцем Нарумовым». Ведя светскую беседу после игры, мужчины удивляются одному из присутствующих – Герману, который весь вечер наблюдал за чужой игрой, а сам так и не играл. Мужчина ответил, что его игра забрала многое, но он не в состоянии «пожертвовать нужным в надежде получить ненужное».

Один из гостей – Томский, заметил, что Германн немец, а потому расчетлив и его отношение к игре легко объяснимо. Что очень удивило Павла, так это почему не играет его бабушка Анна Федотовна. Шестьдесят лет назад, когда она была в Париже, она проиграла очень крупную сумму при дворе герцогу Орлеанскому. Муж наотрез отказался платить долг Анны Федотовны, поэтому она решила обратиться к богачу Сен-Жермену.«Старый чудак» вместо того, чтобы одолжить денег, раскрыл женщине тайну трех карт, которые непременно помогали выиграть, если класть их в ряд. В тот же вечер женщина полностью выздоровела, но после этого случая графиня никому не открывала тайны. Гости с недоверием отнеслись к этой истории.

Глава 2

Графиня ***, бабушка Томская, «была своенравна, как женщина, избалованная светом, скупа и погружена в холодное эгоизм, как все старики, выпавшие в своем возрасте и чуждые настоящему . Постоянно жертвой упреков и капризов старухи была ее воспитанница, барышня Лизавета – «пренесчастное создание». Девушка всюду сопровождала старуху, на балах, «сидела в углу, как безобразное и необходимое украшение бальной залы», «самую жалкую роль на свете играла». Ее знали все и никто ее не замечал», поэтому барышня терпеливо ждала своего «избавителя».

Через несколько дней после вечера возле окна Наримова возле окна Лизаветы появился молодой инженер, которого девушка заметила, сидя у окна за своим обручем.«С тех пор не было дня, чтобы молодой человек в известный час не появлялся под окнами их дома». Через неделю Лизавета впервые улыбнулась.

Этим тайным поклонником был Германн. Рассказ Томского о картах «сильно подействовал на его воображение», поэтому Германн решил, что должен знать тайну графини. Однажды гуляя по Петербургу, к ней домой случайно заходит мужчина. После этого Германну приснился сон, как «карту за картой положил, углы решительно загнул, выигрывал не переставая, и золото свое загребал, и бумажки в карман клал. Утром мужчина снова приходит в дом графини и видит в окне Лизавету — «эта минута решила его судьбу».

Глава 3

Лизавета получает письмо от тайного поклонника, в котором он признается ей в любви. Барышня пишет ответ и возвращает сообщение Герману, бросая ему письмо на улице через окно. Но Германна это не остановило – он стал каждый день присылать девушке письма с просьбами о свидании. Наконец Лизавета уступила, бросив в окно записку, в которой объясняла, как незаметно пройти к ней в комнату ночью, пока графиня была на балу.

Войдя ночью в дом графини, Германн спрятался в кабинете, ведущем в комнату графини. Когда старуха осталась одна, мужчина вышел к ней. Попросив графиню не кричать, он объяснил, что пришел узнать тайну трех карт. Увидев, что старуха не хочет делиться с ним секретом, мужчина достал пистолет. Испугавшись вида оружия, графиня погибает.

Глава 4

Лизавета, сидевшая в это время в своей комнате в ожидании Германна, вспоминает слова Томского, которыми он охарактеризовал своего друга с «профилем Наполеона и душой Мефистофеля» на балу: «у этого человека на минимум три злодея в его душе.

Тут к ней приходит Герман и говорит ему, что был у графини и виновен в ее смерти. Девушка понимает, что мужчина на самом деле искал встречи с ней ради обогащения, а она, по сути, является помощницей убийцы. Лизавету поражает внешнее сходство мужчины с Наполеоном. Утром мужчина тайком уходит из дома.

Глава 5

Через три дня Германн отправился в монастырь, где была отслужена панихида.Когда он подошел к гробу и посмотрел на покойника, ему показалось, что «мертвые насмехались над ним, щурясь на один глаз». Отступив назад, Герман потерял сознание.

Ночью мужчина проснулся без четверти три и услышал, как кто-то сначала постучал в его окно, а потом зашел в комнату. Это была женщина в белом платье — покойная графиня. Она сказала, что пришла к нему не по своей воле, а чтобы выполнить его просьбу. Графиня открыла тайну трех карт – «тройки, семерки и туза», но сказала, что выигрыш ждет мужчину только при условии, что он «не ставит больше одной карты в день», ведь всю жизнь он не будет играть и женится на Лизавете.

Глава 6

Эти три карты не покидали голову Германа. Как раз в это время в Петербург приехал известный шахматист Чекалинский. Германн решает сыграть с Чекалинским и с первого раза, поставив сверху 47 тысяч, побеждает. Получив выигрыш, он сразу отправился домой. На следующий день Герман поставил все деньги на семерку. Выиграв 94 тысячи, мужчина «хладнокровно и в то же время удалился». На третий день Чекалинский раздал пиковую даму и туза.Германн, восклицая, что его туз побил даму, вдруг присмотрелся и увидел, чего на самом деле тянет дама: «В этот момент ему показалось, что Пиковая дама прищурила глаза и усмехнулась». Необыкновенное сходство поразило его…» «Старуха! «Он крикнул. фильм ужасов «.

Заключение

После случившегося Германн сошел с ума и попал в Обуховскую больницу. Лизавета вышла замуж за сына бывшей графини губернатора.

Заключение

В рассказе «Пиковая дама» Пушкин впервые в русской литературе затронул тему преступления, зверства над человеком. Автор показал, что зло всегда порождает зло, ведущее к отчуждению от общества и постепенно убивающее человека в преступном.

Краткий пересказ «Пиковой дамы» позволяет быстро ознакомиться с содержанием рассказа, а также освежить в памяти основные события, но для лучшего понимания произведения рекомендуем прочитать рассказ полностью.

Исследуя случай в Пушкине Пиковая дама Очерк

В Библии сказано, что Бог дал Человеку «свободную волю.К несчастью для Человека, Библия не дает точного определения того, что такое «свободная воля». Некоторые предполагают, что существует сила, называемая Случайностью. Эти люди верят, что благодаря стечению обстоятельств, удаче и собственному выбору они могут контролировать свое будущее. Другие верят в силу, известную как Судьба. С таким мышлением у всего есть цель, и эти цели в конечном итоге будут достигнуты. Это дает верующим ощущение неизбежности, и они склонны вести себя более спокойно из-за философии наименьшего сопротивления.

Наименьшее сопротивление — это идея о том, что «это все равно произойдет, поэтому нет никакого смысла сопротивляться. В «Пиковой даме» Пушкина случай и судьба как бы бесконечно переплетаются между собой до такой степени, что появляется какая-то третья сила, несколько диктующая их действия. В некоторых случаях кажется, что жизнь персонажей идет по заданному пути (Судьба). В других случаях кажется, что если бы это не произошло в данный момент времени, жизнь этого человека не пострадала бы таким образом (Шанс).Судьба и Случай — отдельные силы или марионетки на ниточках другой силы?

Скорее всего, это одно и то же. Пьеса начинается с мужчины, Томского, который «просто так случилось» рассказывает историю своей бабушки и того, как она «роковым образом» нашла секрет богатства. Во-первых, с точки зрения случайности, если бы этого не произошло, жизнь многих людей изменилась бы. Графиня Анна Федрова, графиня А—, человек, приводящий в движение порядок случайностей.Если бы она не родилась, если бы она была каким-то образом «испорчена» в более раннем возрасте, если бы она не вышла замуж за мужчину, за которого вышла, и многие другие «а что, если бы» и «если бы только» могли остановить серию событий.

Но «случайно» все это произошло. «Случайно» Томского слушал человек, которому было бы интересно узнать тайну трех выигрышных карт. Опять же, если бы его жизнь не сложилась так, как сложилась, он, возможно, вообще не был бы рядом с Томским. «Случайно», он был.Модель «случайно» заложена в самом начале истории. Вся история была написана «случайно», что делает интересную параллель с реальной жизнью. Не будь Пушкина, не было бы у нас повести и т. д. Или это была судьба?

Было ли графине А— суждено участвовать в карточной игре, из-за которой она потеряла свои деньги, впала в отчаяние и, в конце концов, узнала секрет? Все это было устроено для того, чтобы она продолжала жить той жизнью, к которой привыкла, и тем самым родила и завела помощниц, и дожила до глубокой старости.Это подготовило остальные события. Иногда кажется, что все происходит не просто так; как если бы монета была подброшена, и было бы известно, каким будет результат, и из-за того, что результат был предопределен и не оставлен на волю случая, что-то должно было случиться.

Или, чтобы больше рассказать об этой истории, если бы она никогда не узнала секрет, ее бы из-за этого не убили. «Деньги не нужны, — ответил Сен-Жермен, — извольте выслушать меня. «Тогда он открыл ей тайну, за которую каждый из нас дорого заплатил бы» (Пушкин, с.3) Но обсуждение судьбы как неизбежности противоречит понятию свободы воли. Если мы не можем избежать своей судьбы, делаем ли мы вообще выбор? Поднимите третью силу. Кукольник. Бог. Если у судьбы есть цели, кто их ставит? Когда задается этот вопрос, случается, что создается другая сила. Когда это происходит, шанс и судьба могут быть более легко совмещены.

Бог поставил перед судьбой цель, к которой нужно стремиться. Судьба добивается этого с помощью Случайности. Действия случая основаны на наших решениях. С таким мышлением могут существовать судьба и свобода воли.Некоторые утверждают, что если Бог ставит нам цели, то у нас нет свободы воли. Опровержением этого было бы то, что у нас есть свобода выбора, как мы туда доберемся. Сила Бога могла бы легко объяснить, как все происходит. Это дает бесконечные возможности для развития истории. Например, Бог хочет испытать Германа в какой-то момент времени. Из-за временной шкалы, построенной на судьбе, рождается Томский, и Германн случайно слышит о трех выигрышных картах.

Поскольку Герман решил послушать рассказ Томского, он соблазнился, и цель судьбы достигнута.Одна из проблем с использованием Силы Бога для объяснения этой истории заключается в том, что это противоречит религиозной идеологии России, которая в то время состояла из правительства, насаждающего атеизм. И снова Пушкин ссылается на Мефисто, что является ссылкой на «Фауста» Гёте. Мефисто — это другое слово Сатана. Говоря о Сатане, можно было бы сделать вывод, что Бог есть. Если бы кто-то исключил Божественную Силу и просто использовал Судьбу и Случайность по отдельности, я полагаю, что каждый из них относится к разным точкам зрения.

Судьба — это больше с точки зрения персонажей.Их жизни, сколько бы раз их ни пересказывали, всегда заканчиваются одинаково. Конец книги – цель судьбы, поставленная в начале. С точки зрения читателя, это просто история случайных происшествий. Мы, читатели, имеем несправедливое преимущество в том, что можем прыгать во времени внутри истории. Однако персонажи ведут себя так, как о них говорят. В их сознании, как мы читаем, действия в настоящем времени и для них; они делают выбор, приводящий к судьбе. Чтобы проиллюстрировать это, примером может служить рассказ Германа.

В его глазах все происходит случайно. Услышать эту историю, встретить девушку, которая случайно знает графиню из этой истории, и, в конце концов, сойти с ума — все это было для него совпадением. Однако графине его судьба была известна, когда он убил ее. Она не знала своей судьбы, потому что для нее все было случайностью. Однако она знала его судьбу, потому что решила ее, словно играя в Бога. Она знала, если расскажет ему карты, что он сделает и что произойдет. Для нее она сделала выбор сделать это.«Не могли бы вы назвать мне эти три выигрышные карты? — продолжал Германн.

Графиня молчала; Германн продолжил. Для кого ты хранишь свой секрет? Графиня молчала; Германн упал на колени. (Пушкин, стр. 14-15) Еще бы иллюстрация из карточных игр. Для графини Анны Федровой карточная игра была суждена в ее пользу, потому что она знала карты. Для всех вокруг нее, кто не знал, что она знает, какие карты разыгрывать, все это было случайностью. По сути, она была со стороны, наблюдая за карточной игрой; куда все остальные смотрели.Позже Германн думал, что ему суждено победить, потому что графиня рассказала ему карты.

Это стало для него другой судьбой, когда он сыграл не ту карту. Карточка случайно подмигнула ему. Это был дух графини, которая знала настоящую судьбу, поскольку она снова была снаружи и смотрела внутрь. Это также пример повторяющихся мотивов и эха в истории. Исследуя тему шанса, понимаешь, что шанс — это просто игра перспектив. Случайно одно было запланировано другим.Было ли все составлено как план, чтобы однажды свести Германна с ума? «В этот момент ему показалось, что пиковая дама иронически улыбнулась и подмигнула ему глазом. Он был поражен ее поразительным сходством.

Старая графиня! — воскликнул он, охваченный ужасом. (Пушкин, с. 23). Или просто так получилось? «Германн сошел с ума и теперь находится в палате номер 17 Обуковской больницы. Он никогда не отвечает ни на какие вопросы, но постоянно бормочет с необыкновенной быстротой: «Тройка, семерка, туз! Три, семь, королева! (Пушкин, с.23) Как одному Богу известно, для чего все было сотворено, так одному Пушкину известно, почему эти события произошли так, как они произошли. Все зависит от того, как вы на это смотрите. Оглядываясь назад, можно сказать, что то, что когда-то считалось судьбой, на самом деле является просто последовательностью случайностей.

Процитировать эту работу

Чтобы экспортировать ссылку на это эссе, выберите стиль ссылки ниже:

Примеры эссе. (декабрь 2019 г.). Исследуя шанс в Пушкине «Пиковая дама». Получено с https://benjaminbarber.org/exploring-chance-in-pushkins-the-queen-of-spades/Copy to Clipboard Ссылка скопирована в буфер обмена.

«Исследуя шанс в Пушкине Пиковая дама». benjaminbarber.org. 12 2019. 02 2022. .Копировать в буфер обмена Ссылка скопирована в буфер обмена.

Примеры эссе. Декабрь 2019. Исследуя шанс в Пушкине Пиковая дама. [онлайн]. Доступно по адресу: https://benjaminbarber.org/exploring-chance-in-pushkins-the-queen-of-spades/ [Проверено 6 февраля 2022 г.]. Копировать в буфер обмена Ссылка скопирована в буфер обмена.

Примеры эссе. Исследуя шанс в Пушкине «Пиковая дама» [Интернет]. Декабрь 2019 г. [По состоянию на 6 февраля 2022 г.]; Доступно по адресу: https://benjaminbarber.org/exploring-chance-in-pushkins-the-queen-of-spades/.Копировать в буфер обмена Ссылка скопирована в буфер обмена.

Литература и революция :: Музыка

Музыкальные файлы Все файлы в формате MP3, если не указано иное. Чтобы загрузить файл MP3 на свой компьютер, щелкните правой кнопкой мыши ссылку на файл и выберите «Сохранить объект как». .. .» Чайковский, «Пиковая дама» (1890) — 2.85 МБ Оригинальная повесть Пушкина была драматически переписана для пьесы Чайковского. опера, названная Ричардом Тарускиным «ранней вехой русской Символизм» (см. раздаточный материал [PDF]). из Википедии: Герман — армейский офицер, который влюбляется в Лизу, внучку графини, которую научили «тайне трех карт», и впоследствии была известна как Пиковая дама.Она раскрыла тайну двум мужчинам, но если она раскроет ее третьему, она умрет. Герман становится одержимым узнать секрет, и это стоит ему его имущество, Лиза и, в конечном счете, его собственная жизнь. (у Пушкина оригинальной истории, роман с Лизой, хотя и важный сюжетное событие, является вспомогательным по отношению к одержимости Германа секретом карты. Герман в конце концов сходит с ума, но не умирает, в то время как Лиза продолжает жить счастливо. ) Для любознательных ссылка на оригинальную повесть Пушкина; а вот ссылка на более полный синопсис оперы Чайковского. Ниже я предоставил треки в формате MP3 для всех отрывков, обсуждаемых в раздаточном материале, за исключением одного: любовной арии Германа (на компакт-диске, который у меня есть, она собрана вместе со всей предшествующей сценой; неэффективно для наших целей). Однако на Amazon.com есть потоковое аудио любовной арии Германа как в форматах RealPlayer, так и в Windows Media.Чтобы прослушать 60-секундный отрывок, следуйте инструкциям в таблице ниже. ВЫДЕРЖКА АУДИО 1. АКТ I: Увертюра (принадлежит периоду времени конца 19 века) [MP3] 2. АКТ I: Ария любви Германа (первое, «невинное» появление «Трех карт» тема) Щелкните здесь и воспроизведите Диск 1, дорожка 4 3.ДЕЙСТВИЕ I: Дуэт Лизы и Полины (напоминает пушкинское время — начало 19 век) [MP3] 4. АКТ II: Интермеццо (стиль полонеза) (напоминает екатерининское время — конец 18 век ) [MP3] 5. АКТ II: Герман на балу («После представления жди меня в холле…» — зловещее изложение темы «Три карты») [MP3] 6. АКТ III: У Зимней Канавки (источник заголовка главы Белого «Ту-Тум: Тум, Тум!» — см. Петербург , с. 83.) [MP3] Стравинский, Петрушка (1911) — 2,85 МБ Эта первая «картина» балета Стравинского Петрушка , на основе традиционного русского театра кукол, изображает Масленицу (я.э., Марди Гра) Ярмарка, на которую приходят и уходят толпы людей. (Вот ссылка к синопсису балета, дополненному изображениями оригинала декорации Александра Бенуа!) Сравните использование Стравинским нескольких идиом (особенно народные и «популярные») для создания эффекта коллажа множество голосов, сложенных рядом, прерывающих и накладывающихся друг на друга, аналогичному использованию Блоком различных «голосов» в Двенадцати — где «уличные» русские толкутся с высокой дикцией, политической лозунги, фольклор и частушки (короткие, рифмованные тексты, часто актуальные и в целом несерьезные по тону, взятые из народной практики но в дореволюционном Петербурге часто комментировал политические или общественные мероприятия). См. также неопримитивистский картины Ларионова и Гончаровой. Стравинский, «Весна священная» (1913) — 6 МБ Опять же, mp3-файл представляет собой первую сцену балета Стравинского. Здесь Стравинский вышел за рамки фольклорного примитивизма Петрушка в полномасштабный «примализм». Его драйвовые, но неровные ритмы вызывать воображаемое прошлое, лежащее за пределами сохранившегося средневекового русского прошлого в народной культуре: она лежит далеко в мифическом, универсальном, изначальном время (время «диких племен» Крученых и хлебниковской «прозрачные пещерные люди»).Грубость «нерафинированного»/«неэстетизированного» народная культура продается за варварство языческого, донационального культура. (Сравните с поисками кубофутуристов трансрационального языка и к беспредметным визуальным экспериментам Кандинского и Малевич. ) Шостакович, Из еврейской народной поэзии, соч. 79а (1948): #1: Плач по мертвому ребенку — 1 МБ     (нажмите здесь для текстов на русском и английском языках) #11: Счастье — 0.75 МБ     (нажмите здесь для текстов на русском и английском языках) Песни в «Из еврейской народной поэзии» ярко окрашены и отражают какой Борис Гаспаров называет «парадоксальным сочетанием веселья и пафоса». которые характеризовали изображения советскими художниками еврейской жизни и, один можно было бы возразить, изображения Бабеля почти всего (русского формалиста критик Виктор Шкловский писал о Бабеле, что «он говорит тем же тоном, звезд выше и гонореи»).Время цикла также имеет значение: Шостакович сочинил ее в 1948 году, в год, когда антисемитизм стал официальной политики в СССР, и в которую пришел сам Шостакович под атакой официального нападения во второй раз. (Цикл был слишком подрывной, который можно безопасно исполнять публично в то время; это в конце концов премьера состоялась в 1955 году, в начале оттепели.) Ричард Тарускин ( Определяющий Россия Музыкально ) предполагает, что Шостакович «присвоил еврейского фольклора….был способом идентифицировать себя и своих коллег, творческие художники в сталинской России с другим угнетенным меньшинством». Другими словами, еврейская культура стала метафорой сокрушенного творчества. и изувеченный тоталитарным государством; небольшое, но существенное отклонение (и один, предсказанный Бабелем) из образа, которым евреи долгое время наслаждались в литература как вечная жертва. «Счастье» — последняя песня цикла; это интересно потому что хотя казалось бы, что Шостакович задумал это как подачку властям («Смотрите! Счастливые евреи! Браво, СССР!»), к моменту премьеры, ее финальные строки приобрели иронический оттенок в свете так называемый «Докторский заговор» (1953 г. ), в котором шесть выдающихся еврейских врачей были арестованы по обвинению в заговоре с целью убийства высокопоставленного Политбюро должностных лиц по указанию «международной еврейской буржуазной организации».» Строка «Наши сыновья стали врачами!» теперь звучало зловеще, а чем радостный; «звезда», которая «сияет над нашими головами» в последней строке теперь, казалось, обещало возмездие, а не шанс процветания. Шостакович, Антиформалистский райок (1948-1968; текст здесь [PDF]) — 7,83 МБ комитета Коммунистической партии Советского Союза (КПСС).Основные факты об этом произведении (вместе с многочисленными ссылками для дальнейших исследований) доступны в Википедии. Конкретизируя историческую подоплеку, Николай Качанов поясняет: Антиформалистский райок […] – необычайно смелая музыкальная сатира на абсурдные структуры советской бюрократии. Слово «райок» по-русски означает «маленький рай», иронично употребленное здесь по отношению к «раю», достигнутому этими шутовскими партийными чиновниками за их службу Сталину.Это также напоминает название более ранней русской музыкальной сатиры, написанной в 1870 году: « Раок Мусоргского» (или Кукольный спектакль ), в которой высмеивались члены музыкального истеблишмента («марионетки»), критиковавшие Мусоргского и «Могучую кучку». «композиторы. « райок » Мусорского высмеивает отношения художника и власти, используя прямые музыкальные и словесные цитаты. «Антиформалистический райок » Шостаковича продолжает эту традицию, но в гораздо большем масштабе: здесь она становится политической сатирой. (Подробнее здесь.) Санкт-Петербургский Музыкальный Архив продолжает рассказ и поясняет источники язвительного юмора в произведении (причину параллели с Зощенко и Хармсом): Работа над [ Райок ] началась в мае 1948 года как прямой ответ на события первых месяцев того года. Этими событиями были Постановления ЦК КПСС от 10 февраля, многочисленные митинги (некоторые из них продолжались неделями), митинги и публикации в печати с осуждением сторонников «антинациональной, формалистической линии в музыке».» Трудно переоценить боль удара, нанесенного Шостаковичу событиями. Автор Седьмой «Ленинградской» симфонии, поведавшей всему миру об ужасах войны и о героическом русском народе и с огромным успехом исполненной в десятках стран мира виднейшими дирижерами и оркестрами, был безжалостно и беспощадно подвергался публичной критике не только партийного начальства, но и коллег-композиторов, музыковедов и исполнителей.Его называли композитором с «недоразвитым чувством мелодии», создателем «отвратительной» музыки, «какофонии» и «головоломки». Шостакович уволен с факультета Ленинградской консерватории «по сокращению штатов»; крупнейшие оркестры и исполнители Советского Союза перестали исполнять его музыку (на всякий случай). Шостакович извинился, выразил «спасибо за критику», пообещал исправиться и заверил, что «постарается сочинять музыку понятную и близкую людям».Он издал ораторию под названием «Песнь о лесу», ряд патриотических массовых песен, музыку к фильмам о войне. А тем временем тайно работал над [ райок ], в котором глумился над своими униженными критиками и коллег, давая волю своей едкой иронии и искрометному остроумию. [ Раёк ] — единственное крупное произведение, написанное Шостаковичем на его собственные слова. Сюжет [ Райок ] представляет собой собрание «музыкальных деятелей и деятелей», посвященное «Реализму и формализму в музыке».Ведущий последовательно предоставляет слово трем спикерам. Обрадованный зал приветствует выступления «экспертов». Литературной основой текста являются фактические декларации партийных руководителей того времени (номер один [Единицын] явно напоминает Сталина , номер два [Двойкин] похож на Жданова , который был вдохновителем событий 1948 года, а номер три [Тройкин] звучит как Шепилов), их типичные речевые привычки, даже неправильные ударения в словах. [ RJS note: Предположительно, зародышем всего произведения послужила речь Шепилова на собрании 1948 года, в которой он назвал имена «классиков», которым советские композиторы должны стремиться подражать: «Глинка, Чайковский, Римский -Кор SA ков…» (правильное произношение «Римский- КОР саков»). В этот момент, вспоминал друг, Шостакович, который как бы задремал, вдруг проснулся и пробормотал: «Да ведь это менуэт! ГЛИН-ка, Чай-КОВ-ский, РИМ-ский-Кор-СА-ков…» Он пошел домой и записал этот «менуэт», а за ним последовало и все остальное.] Роль различных цитат в важна музыка [ Райок ] Например, во время выступлений Номер один и Номер два мы слышим традиционный для такого рода встреч непрерывный росчерк, речь Номерона в основном основана на мелодии грузинской народной песни Сулико так любимый этническим грузином Сталиным; в заключительном эпизоде ​​речи Номер два звучит популярный кавказский танец Лезгинка ; обращение Номертри начинается с мотива русской народной песни Камаринская , за которой последовательно следуют интонации песни Тихона Хренникова из популярный фильм «Верные друзья», русская народная песня Калинка , и, наконец, в сцене с припевом знаменитый шансон куплеты из комической оперы Планкетта Корневильские колокола ( Les часы де Корневиль ). Первая версия [ Райок ] была готова к лету 1948 года. Шостакович тайно показал ее лишь нескольким своим ближайшим друзьям. Общественно-политические изменения «хрущевской оттепели» конца 50-х — начала 60-х годов оправдали надежды на публичное исполнение и издание опуса, поэтому композитор завершил вторую, уточненную версию, с усиленной ролью хора и рядом замечаний и замечаний, непосредственно связанных с поведением исполнителей.С запретом исполнения Тринадцатой симфонии Шостаковича в 1962 году и чередой громких политических процессов в Советском Союзе надежды на публичное исполнение [ Раёк ] рухнули, но всё это побудило композитора издать третья и последняя версия опуса, в которой речь Номертри была расширена и изменена. По словам близких друзей композитора, [ Райок ] в окончательном варианте был завершен в 1968 году. У Дмитрия Житомирского есть еще (прокрутите вниз до слов «10 февраля 1948 года» чуть более чем на полстраницы вниз). Не «музыка» как таковая, а вот MP3 Набоков читает свое стихотворение «Вечер русской поэзии». Записано в 92-я улица Y, 5 апреля 1964 года. (Здесь вы можете транслировать чтения всего вечера [1 час] в формате RealAudio и просмотреть ряд других интересных ресурсов из архива Набокова The Times.) Музыка из Доктор Живаго : Симфоническая поэма Скрябина Прометей (1908-10; 8.2 МБ) как раз такая «космогоническая симфония композитора Б — с духами планет, голосами четырех стихий и т.д.» как жалуется Николай Николаевич Веденяпин в приведенном отрывке из своего дневника, с. 42. Теософ по убеждению, Скрябин был убежденным символистом по эстетике. (Интересное примечание: семья Скрябина и Пастернака были соседями в 1903 году; Скрябин был музыкальным наставником Пастернака, когда последний думал стать композитором, а Пастернак позже, отказавшись от своих музыкальных устремлений, написал мемуары о Скрябине. ) Музыка из музыкального вечера «Январь 1906 года» у Громеко (с. 54; это событие, во время которого приходит известие о попытке самоубийства матери Лары). «…скрипичная соната молодого композитора, ученика Танеева…» Насколько я могу судить о музыке, единственное произведение, которое подходит под это описание, это Соната Николая Метнера. № 1 си минор для скрипки и фортепиано. Официальные даты сочинения этой работы — 1909–1910 годы, но возможно, что ранний набросок к ней (то, что мы сейчас назвали бы «бета-версией») был исполнен на таком тесном собрании уже в 1906 году — или что несоответствие в датах — это еще одна попытка Пастернака запутать или запутать хронологию. Щелкните здесь (или щелкните правой кнопкой мыши и выберите «Сохранить как…»), чтобы скачать первую часть в формате MP3 (2,36 МБ). «…трио Чайковского…» Это должно быть его Трио ля минор, соч. 50 — впервые исполнено (в 1882 г. ) «в память великого артиста» после панихиды по Николаю Рубинштейну, основателю Московской консерватории. Вот небольшой отрывок из второй части (331 КБ). Не совсем «музыка из Доктора Живаго «, но вот красивая постановка заповедей блаженства (см.49-50, 53) Рахманинова, написанная в 1910 году, так сказать, «между революциями», и как раз в середине золотого века русского хора. Обстановка выявляет кое-что интересное в этом евангельском тексте (Мф. 5:3-12): хотя каждая строка начинается словами «Блаженны…», а в заключении говорится: «Радуйтесь и веселитесь…», это не триумф. а скорее меланхоличный текст; Рахманинов ставит его (в основном) в минорной тональности. Я думаю об этом сеттинге, когда думаю о Ларе, думающей: «Это было о ней» (49).

Страницы @ Колумбия

.