Литургия. 4 основных чинопоследования – Православный журнал «Фома»

Приблизительное время чтения: 2 мин.

—

100%

+

Код для вставки

Код скопирован

Литургия (греч. «общее дело») — главное богослужение Церкви. На Литургии совершается таинство Евхаристии: под видом хлеба и вина верующие вкушают Тело и Кровь Христовы.

Существует несколько чинопоследований Литургии. Они различаются по предполагаемому авторству главной части богослужения — Литургии верных и собственно Анафоры (греч. «возношение»), — во время которых хлеб и вино таинственным образом становятся Телом и Кровью Спасителя.

Литургия Иоанна Златоуста

Составитель чинопоследования: святитель Иоанн Златоуст.

Совершается: в течение всего года, если устав не предписывает другое.

Подробнее о литургии Иоанна Златоуста.

Литургия Василия Великого

Составитель чинопоследования: святитель Василий Великий.

Совершается: десять раз в году — в сочельники Рождества и Богоявления или в сами эти праздники, если они приходятся на воскресенье или понедельник; в день памяти святителя Василия Великого; в 1-е, 2-е, 3-е, 4-е и 5-е воскресенья Великого поста, в Великие четверг и субботу.

Особенность: молитвы, которые священник читает в алтаре, длиннее по сравнению с молитвами литургии Иоанна Златоуста. Поэтому все песнопения хор поет более медленно и протяжно.

Подробнее о литургии Василия Великого и самом святом.

Литургия Преждеосвященных даров

Составитель чинопоследования: святитель Григорий Двоеслов.

Совершается: только Великим постом. В среду и пятницу первых шести седмиц поста; в четверг пятой седмицы поста; в понедельник, вторник и среду Страстной седмицы; в день памяти св. Иоанна Предтечи (8 марта) и Сорока мучеников Севастийских (22 марта), если эти праздники приходятся на период Великого Поста и не попадают на субботу или воскресенье.

Особенность: литургия Преждеосвященных даров не является литургией в собственном смысле слова, так как на ней не происходит освящения Святых Даров. По сути это вечерня, на которой совершается причастие Святых Христовых Таин.

Подробнее о литургии Преждеосвященных даров.

Литургия апостола Иакова

Составитель чинопоследования: Иаков, брат Господень, апостол от 70-ти.

Совершается: по специальному благословению священноначалия в 19 храмах Русской Церкви в день памяти апостола Иакова; может совершаться и в другие дни, когда устав не предписывает литургии Василия Великого, литургии Преждеосвященных даров или вовсе не запрещает совершение литургии.

Особенность: традиция совершения этой литургии прерывалась в истории Церкви, полный чин не сохранился. Существуют разные реконструкции чина литургии апостола Иакова. В одной из них, наиболее радикальной с точки зрения попытки восстановить атмосферу древней Церкви, миряне, так же как и священнослужители, причащаются Тела и Крови Христа раздельно. Большинство молитв читается священником вслух. Ектеньи и Священное Писание читаются лицом к народу, а не к алтарю. Кроме Апостола и Евангелия читается Ветхий Завет. Вместо «Херувимской песни» хор поет «Да молчит всяка плоть человеча…»

Мы рекомендуем этот материал для уроков ОПК. Вы можете скачать его в формате PDF

Теги: Богослужение инфографика Инфографика Причастие Причастие Святитель Иоанн Златоуст Школа Фомы Школа Фомы

Проскомидия – Православный журнал «Фома»

Приблизительное время чтения: 5 мин.

—

100%

+

Код для вставки

Код скопирован

На сайте журнала «Фома» игумен Силуан (Туманов) продолжает объяснять православное богослужение. Предлагаем вам первый материал о Божественной Литургии, который посвящен проскомидии, совершаемой священником в алтаре.

Когда-то в древности на главное христианское богослужение священник приходил в храм уже после того, как соберутся все верующие. Только после этого и начиналась Божественная литургия.

Сегодня наоборот, священник приходит в храм, как правило, раньше всех, рано утром. Прихожане еще не подошли, в лучшем случае, его встречает помощник — алтарник, он же пономарь, он же парамонарь.

Многое изменилось. Что-то уже и распознать без специального образования сложновато. Но, тем не менее, литургия остается той же литургией, что и древние апостольские богослужения двухтысячелетней давности.

Кстати, а что значит само слово «литургия»? В переводе с древнегреческого оно означает «общее дело», «общественная повинность». Так в Древней Греции задолго до появления христианства называли общественные обязанности состоятельных граждан городов-государств — «полисов».

Таких обязанностей было несколько. Литургией называлась оплата праздничных застолий (эстиасис), содержание в течение года школы-гимнасия и участников гимнастических соревнований (гимнасиархия), оплата театральных шествий и хоров, выступавших на празднике Диониса (хорегия), финансирование посольств, отправляющихся на религиозные праздники (архифеория), а в случае войны добавлялась триерархия т. е. снаряжение военного корабля — триеры.

Смысл таких литургий — снятие напряжения между богатыми и бедными слоями граждан, ведь так все одинаково могли участвовать в праздниках, даже если не у всех хватало денег для их устройства.

Это главное свойство литургии — объединять разных людей для общего дела — как нельзя лучше соответствовало и первым христианским богослужениям, где все крещеные христиане сообща собирались на ужин для причащения — вкушения особо освященного Хлеба и Вина, ставшими Телом и Кровью Иисуса Христа, и делились другой пищей друг с другом независимо от положения в обществе или достатка.

«Как, ужин?! Ведь причащаются с утра и не едят перед этим!» — удивитесь вы. Верно, но так было не всегда. До IV века, а, точнее, до 397 года, когда на Карфагенском соборе было постановлено причащаться натощак, причащение совершалось… прямо во время ужина. За таким ужином собирались все христиане, слушали Писание и проповедь старейшего, старшего христианина (по-гречески его называли «пресвитер», это синоним слова священник), из его рук принимали освященный Хлеб и Чашу с вином.

Но люди слабы. И такие застолья стали со временем поводом для беспорядков. Кто-то делал слишком уж большие глотки вина, богатые не хотели делиться своей едой с бедными (кстати, именно это, а не недочитанные молитвы и не соблюденный пост апостол Павел называл недостойным причащением, от которого можно заболеть и даже умереть (1 Кор. 11, 26-27)), священная трапеза все больше напоминала светский ужин. Так что, начиная с конца IV века, и сложился обычай воздерживаться от пищи с полуночи или за шесть часов до причащения, а сами трапезы устраивать после литургии. Отголоском тех общих ужинов остались освящения хлеба, пшеницы, вина и растительного масла на Всенощном бдении, освящение пасхальной еды, освящение колива в память усопших и т. п.

Как только богослужение отделилось от самой трапезы, встал вопрос: а как выбирать хлеб и вино для причастия, кто его должен приносить, как его приготавливать для причащения и т. п.?

Поначалу это делали диаконы прямо посередине службы вскоре после чтения Евангелия, там, где сейчас поётся Херувимская песнь. Они выбирали среди принесенных прихожанами хлебов и вина лучшие и приносили их к алтарю, где и происходило освящение.

А потом это стали делать в особом помещении при храме, чтобы во время службы не было никакой суматохи.

Так появилась проскомидия.

***

Вообще, чтобы как следует разобраться в том, что такое литургия и почему она дошла до наших дней именно в таком виде, стоит почитать серьезных исследователей и публицистов. Могу рекомендовать, например, такие книги в электронном формате:

Архимандрит Киприан (Керн). Евхаристия

Священник Алексий Уминский. Беседы о литургии

Juan Mateos. Развитие византийской Литургии

Да и вообще не помешает вся подборка текстов на «азбуке веры»

Там мы узнаем, среди прочего, что проскомидия — это по-гречески принесение, подношение. То самое приношение хлеба и вина для последующего причащения. Только если раньше хлеб и вино (и масло для лампад, и ладан и пр.) люди приносили свое, приготовленное своими руками, то теперь люди просто жертвуют деньги, а храмовые сотрудники сами приобретают муку и дрожжи, пекут просфоры, закупают вино и прочее, необходимое для совершения службы.

Кстати, просфора тоже переводится как приношение. Это круглый хлебец из дрожжевого пшеничного теста, состоящий из двух частей. На верхней части есть выпуклое изображение креста и буквы ИС ХС НИ КА, что с греческого переводится как «Иисус Христос побеждает (смерть)».

Вино в Русской Церкви используется красное, крепкое, сладкое. Оно называется «кагор», но к одноименной французской винодельческой провинции отношения практически не имеет. Главное, чтобы оно было натуральным и не теряло своих вкусовых качеств при разбавлении водой.

Но перед тем, как приготовить это к последующей службе, священник с чтением специальных молитв входит в алтарь и одевается (мы говорим — облачается) в особые священные одежды, символика, цвета и форма которых — разговор особый. Тем самым подчеркивается, что предстоящее богослужение — это не обычное человеческое мероприятие, а а священнодействие, превосходящее обычные действия, направленное ввысь, отрешенное от суеты.

В храме в это время полумрак, все врата закрыты. Людей в храме еще мало. Священник произносит прославляющий Бога возглас, и чтец негромко читает 3-й и 6-й часы — комбинацию псалмов и молитв. Основная тема 3-го часа — схождение Святого Духа в день Пятидесятницы на апостолов, а 6-го распятие Христово.

В это время внутри алтаря священник на небольшом столе — жертвеннике в левой, северной части алтаря — при чтении особых молитв вырезает из большой просфоры особым ножом — копием — куб, называемый Агнцем, символизирующим пасхального ягненка Ветхого Завета и Христа одновременно, и кладет его на металлическое блюдце на ножке — дискос. Вливается в чашу вино с небольшим количеством воды, на дискос добавляются частицы просфор в память всех святых, а также живых и умерших христиан. Это символ единства Христовой Церкви всех поколений и эпох. Затем на сосуды кладутся расшитые крестами и узорами покровы. Отдергивается завеса при Царских вратах в центре иконостаса. Сосуды, алтарь и весь храм кадится благоуханным дымом ладана.

Священник в это время продолжает вынимать маленькие частицы из просфор в память живых и умерших и ждет окончания чтения часов, чтобы начать вторую часть литургии — Литургию оглашенных или Литургию Слова.

Храм замирает в предощущении праздника.

Фото СПДА

Перевод литургии

Интернет-издание :
Декабрь 2009 г. – январь 2010 г.
Том. XV, No. 9

Перевод литургии:
Поиск слов для выражения невыразимого

Сьюзен Бенофи

Епископы США завершили работу над английским переводом нового Римского Миссала, который теперь ожидает требуется одобрение ( recognitio ) от Святого Престола. Мы можем ожидать, что скоро будем молиться по новым английским текстам мессы.

Почему понадобился новый перевод и чем он будет отличаться от версии, которую мы использовали с начала 1970-х годов?

Папа Иоанн Павел II впервые выпустил третье типичное издание Римского Миссала ( Missale Romanum ) в 2000 году. В настоящее время оно переведено на английский язык в соответствии с нормами Liturgiam authentication (далее LA), Пятой инструкции для Право реализации Конституции о Священном Литургии Второго Ватиканского Собора, изданной в 2001 году. Эта Инструкция содержала нормы перевода Священного Писания и богослужебных текстов, заменяя собой более ранние нормы, действовавшие с 1969. Он призван исправить проблемы с переводом, которые стали очевидными за десятилетия, прошедшие после Совета. Его цель состояла в том, чтобы «заново рассмотреть истинное понятие литургического перевода», и он «предвидит и стремится подготовить новую эру литургического обновления». (LA §7)

Многое было сделано с 2001 года. Международная комиссия по английскому языку в литургии (ICEL) была реорганизована и завершила новый перевод Римского Миссала на английский язык. Одиннадцать конференций англоязычных епископов завершат процесс утверждения этого перевода к концу этого года. Как только 9Получено 0004 recognitio от Святого Престола и изданы книги, вновь переведенные тексты будут представлены в приходах, и люди начнут переживать «новую эру литургического обновления».

Применение новых норм ЛА означает, что молитвы в новом переводе будут заметно отличаться от используемых в настоящее время. Чтобы понять, почему тексты были изменены, полезно рассмотреть, чем новые нормы отличаются от старых.

Второй Ватиканский Собор в своей Конституции о Священной Литургии Sacrosanctum Concilium (SC), сказал:

В земной литургии мы принимаем участие в предвкушении той Небесной литургии, которая совершается в святом граде Иерусалиме, к которому мы направляемся паломниками… мы с нетерпением ожидаем Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, доколе не явится Он, наша Жизнь, и мы тоже явимся с Ним во славе. ( Sacrosanctum Concilium §8)

Тем не менее, Собор также указал, что реформированные тексты и обряды должны быть ясными и «христиане, насколько это возможно, должны иметь возможность легко их понимать…». (ПК §21)

Есть определенная напряженность в попытке выполнить обе эти цели. Небесная литургия и слава Божия — это то, о чем святой Павел говорит нам, «что не видел того глаз, и не слышало ухо, и на сердце человеку не приходило…». (1 Кор. 2:9). Таким образом, такие небесные реальности по своей природе не могут быть поняты «легко». Они невыразимы, то есть не подвластны языку выразить. Тем не менее, литургия, отчасти посредством использования языка, должна каким-то образом выражать эти небесные реальности, в то время как обряды должны оставаться в значительной степени понятными.

Ясно, что необходимо соблюдать тщательный баланс. В первые годы послесоборной литургической реформы литургисты чрезмерно отреагировали на сложное богослужение на непонятном языке (латыни), что привело к чрезмерному акценту на внешнем участии народа в литургии, которая теперь считалась « имеет для них значение».

Народный язык и латынь как священный язык

Перевод молитв на родные языки, языки народа, считался необходимым первым шагом в литургической реформе. Хотя во время Собора литургия велась на латыни, некоторые страны получили разрешение проводить части литургии, особенно совершение таинств, на местных языках. За десятилетия до Второго Ватиканского собора было сильное движение за использование местного языка в литургии и много дискуссий о преимуществах и возможных трудностях перевода латинских молитв на английский язык.

Некоторые утверждали, что латинский язык Мессы был просто повседневным языком христиан четвертого века, и поэтому Месса сегодня также должна быть на повседневном языке. Кристин Морманн, профессор университетов Неймегена и Амстердама, специализирующаяся на изучении христианской латыни, оспорила эту точку зрения. Она прочитала три лекции в Католическом университете Америки, опубликованные под номером «Литургическая латынь: ее происхождение и характер» (Вашингтон, округ Колумбия: издательство Католического университета Америки, 19).57). В одной из таких лекций она сказала: отметка…. Самая ранняя литургическая латынь представляет собой сильно стилизованный, более или менее искусственный язык, многие элементы которого — например, Речи — не были легко понятны даже среднему христианину V века или позже. Этот язык был далек от языка повседневной жизни. (Литургическая латынь, стр. 60-61)

В ходе некоторых дискуссий на Совете относительно использования народного языка этот аргумент был принят во внимание и касался сложности балансирования понятности с формой выражения, подходящей для передачи священных вещей.

Симпозиум 1956 года по английскому языку в литургии включал доклад Х. П. Р. Финберга, профессора местной истории в Лестерском университете и одного из переводчиков Миссала на латинском и английском языках , Миссала 1949 года для использования миряне. (Молитвы для этого Миссала были переведены Финбергом и преподобным Дж. О’Коннеллом; тексты Писания взяты из перевода монсеньора Рональда Нокса.)

В докладе д-ра Финберга для симпозиума «Проблема стиля» он сказал:

Те, кто выступают за использование родного языка в богослужении, делают это, потому что хотят повысить понимание мирянами и участие в них. , священные тайны. Но мы должны признать, что английский язык может быть неясным или неуклюжим так же, как и латинский… Вопрос об английском языке в литургии нельзя обсуждать отдельно от вопроса, какой английский? («Проблема стиля», в Английский язык в литургии: симпозиум , CRA Cunliffe, редактор. Спрингфилд, Иллинойс: Темплгейт, 1956, с. 109)

Д-р Финберг также указал, что:

Общепризнано, что первая цель перевода — сделать текст понятным. Но понятное кому? (стр. 110)

Поскольку любой текст литургии должен быть пригоден для публичного богослужения, «поэтому его язык должен обладать иератическим качеством», — писал Финберг. (Там же)

Год спустя д-р Морманн говорила о латыни как о священном языке в своих лекциях в Католическом университете. Она сказала, что для изучения священного языка

нужно сначала избавиться от все еще широко распространенного представления о том, что единственная функция человеческого языка — функция общения; другими словами, этот язык служит только для того, чтобы как можно яснее и эффективнее сообщить то, что говорящий хочет передать своему слушателю. ( Литургическая латынь , стр. 1)

Одна лингвистическая школа, по ее словам, слишком подчеркивала эту практическую функцию языка и, следовательно, видела ценность языка в первую очередь с точки зрения его эффективности. По мере того, как язык становится более эффективным инструментом общения, его грамматическая структура со временем становится проще. Это видно из развития очень широко распространенных языков, таких как английский и испанский.

На самом деле д-р Морманн была против перевода литургии на местный язык, потому что она считала, что влияние этого позитивистского, прагматического взгляда на язык просто как на общение было очень сильным:

Разговорный язык — это язык; идеалы эффективности и понятности, идея языка как коммуникации доминируют над концепцией языка как человеческого феномена. (Там же, стр. 9, курсив оригинала)

Как и Финберг, она считала, что стиль английского имел значение. Поэтому она опасалась, что многие стилистические характеристики латинских молитв будут потеряны, если переводчики будут заботиться только об эффективности общения. Эта потеря, как она считала, перевесит выигрыш в разборчивости молитв на народном языке. Ее опасения не были беспочвенными.

«Кассовые сборы» против священного?

После того, как Собор разрешил литургию на местном языке, многие утверждали, что используемый язык должен быть современным, чтобы быть понятным. Например, статья в 9Журнал 0004 America от 22 октября 1966 г., комментируя несколько ранних пробных переводов, сказал, что «жалко», что переводчики литургии «не чувствуют себя движимыми духовным эквивалентом кассовых сборов»:

Если Церковь хочет Чтобы охватить мир, как «Битлз», он должен использовать язык, столь же современный, как и их язык… (Гарет Эдвардс, «Современный английский в массе», Америка, 22 октября 1966 г., стр. 484)

Несколько недель спустя в его Ответ в том же журнале отец-иезуит Уолтер Онг, профессор английского языка в Университете Сент-Луиса, согласился с тем, что литургия должна быть переведена на английский язык 20-го века, «но не совсем так, как на любой другой английский язык 20-го века, на котором говорили раньше».

[L]Давайте не будем думать, что мы сделали откровение доступным для современного человека, заставив его звучать так, как будто он слышит что-то другое — школьную идиому, Битлз, Хантли и Бринкли или даже сенатора Дирксена.…

Литургия относится к нашей обычной жизни, но всегда отличается от них и является выражением Божьего суда над ними так же, как и Его любви к ним. Никакой жизнеспособный литургический обычай не может просто подражать светской практике: он должен и ассимилировать светскую практику, и судить о ней… («Помолимся… Но как?», Америка , 3 декабря 1966, с. 746)

Онг настаивал на том, что переводчик может не только передавать понятия, но и должен взять на себя «не менее сложную задачу создания адекватного тона, который часто является неотъемлемой частью основного смысла». (стр. 746)

Руководство по первому переводу – 1969

Несмотря на работу таких ученых, как Морманн, Финберг и Онг, стремление тех, кто выступал за народный язык, к «содержательному» языку для литургии было очень сильным и доминировал узкий взгляд на язык как на коммуникацию. Это становится ясно, если рассмотреть принципы 1969 инструкция по переводу, известная под французским названием Comme le prévoit (букв. «как было предусмотрено» — далее CLP). Этот документ демонстрирует очень сильный акцент на практическом общении и простоте понимания, чего опасался Морманн, и не обнаруживает следов идей ученых, которые подчеркивали необходимость возвышенного стиля и чувства священного.

Основной принцип CLP:

5. Литургический текст, поскольку он является ритуальным знаком, является средством устной коммуникации. Это прежде всего знак, воспринимаемый органами чувств и используемый людьми для общения друг с другом…

Другие принципы также подчеркивают приоритет коммуникации над стилем:

8. Даже если в устной коммуникации сообщение не может быть отделено от манеры речи, переводчик должен в первую очередь учитывать смысл сообщения.

14. Точность и ценность перевода можно оценить только с точки зрения цели сообщения…

29. Следует отметить, что если какой-либо конкретный вид качества считается существенным для литературного жанра ( например, разборчивость молитвы при произнесении вслух), это может иметь приоритет над другим качеством, менее значимым для общения (например, словесной верностью).

Следуя нормам CLP, первые переводчики новых богослужебных книг сосредоточились на простой передаче значения, которое они нашли в текстах, и не обращали внимания на стилистические приемы латинских молитв. На самом деле часто фразы, появившиеся на латыни, не имели аналога в английской версии текста, поскольку переводчики считали, что эти фразы не способствуют передаче смысла, поэтому их следует опускать.

Критики Нового английского Миссала

Первоначальный перевод Миссала Международной комиссии по английскому языку в литургии (ICEL) подвергся многочисленным критикам. Однако защитники ICEL часто отвергали таких критиков как «неосведомленных» или отвергающих Совет. Но это было не так. Одним из самых резких критиков перевода Римского канона, сделанного ICEL, был Х. П. Р. Финберг, который был назначен в первоначальный Консультативный комитет ICEL. Писать в Табличка из Лондона он сказал, что перевод показал, что:

переводчики уступили влиянию критиков, которые находят большую часть Римского канона отвратительной для современного ума. («Канон на английском языке», The Tablet, 18 ноября 1967 г., стр. 1200-1201)

Д-р Финберг счел такое соответствие духу времени неприемлемым, поскольку он считал, что:

если в литургии используются выражения, или кажутся противоречащими духу времени, мы должны позволить ему научить нас изменять наши иногда незрелые понятия, а не переделывать их под предлогом перевода, чтобы они соответствовали моде дня. (Там же, стр. 1200)

Несмотря на такую ​​критику, перевод ICEL стал официальным. Однако критика продолжалась — исходила от некоторых из самых влиятельных литургистов.

Среди критиков был литург Марк Сирл, который преподавал в Университете Нотр-Дам, а с 1977 по 1983 год был заместителем директора Центра пастырской литургии Нотр-Дам. Обследуя состояние литургии в американских приходах через двадцать лет после Второго Ватиканского Собора, Серл назвал введение местного языка одним из успехов реформы, но отметил, что оно породило новые проблемы:

В каком-то смысле провозглашенный Собором критерий понятности вызывал ожидания, которые сразу не оправдались, ибо вскоре выяснилось, что проблема понимания литургии лежит не в языке, на котором написаны тексты, а в в самих текстах и ​​в людях, которым они были адресованы… После первоначального возбуждения английской литургии новые тексты оказались не более привлекательными, чем старые, и обнаружилась скудость нашего понимания родного языка Писания и литургической молитвы. («Размышления о литургической реформе», Поклонение 56 [1982], стр. 411-430. Перепечатано в Vision: The Scholarly Contributions of Mark Searle to Liturgical Renewal , под редакцией Энн Ю. Кестер и Барбары Сирл, Collegeville, MN: Liturgical Press, 2004, стр. 88-89)

Д-р Сирл считал, что принцип следует переоценить:

Теперь мы начинаем понимать, что ритуал имеет свои собственные формы, что его язык — язык поэзии и образа, что он не просто передает очевидное значение всем, кто присутствует, но вводит в тайну тех, кто участвует. … Его значение лишь постепенно становится понятным тем, кто живет в нем в духе смирения и открытости. (Там же, стр. 98)

Другим критиком оригинальных английских переводов был бенедиктинец Айдан Кавана, который преподавал литургию в Св. Мейнрад Архэбби, в Нотр-Дам (где он какое-то время руководил программой литургических исследований), а затем в Йельском университете. Отец Кавано выступил на конференции Североамериканской литургической академии 1976 года на тему «Незавершенное и неначатое литургическое дело».

Спустя десятилетие после Собора он считал литургический язык частью незавершенного дела литургической реформы.

Насколько я знаю, ни одна ритуальная система в мире никогда не выражала свой язык просто точным родным языком: после одиннадцати лет использования английского языка ICEL я думаю, что теперь знаю, почему. Сделать это — значит опошлить — не секуляризировать, а опошлить — объект поклонения и при этом самым снисходительным образом покровительствовать неграмотным и необразованным. Эти массы веками приходили на поклонение, потому что там хоть какая-то слава могла принадлежать им — в пространстве, слове, значении и жесте. То, чему я сейчас потворствую из-за собственного высокомерия, предлагает им языковые трущобы. ( Поклонение , Том. 50 № 4, июль 1976 г., стр. 345-364, с. 356)

Даже известные литургисты «истеблишмента» сочли первоначальные переводы неадекватными именно потому, что небесные реалии нельзя легко сделать понятными посредством «простой точности», передавая простое очевидное значение простым, неприукрашенным языком, который тогда предпочитал ICEL.

Инструкция по переводу, Liturgiam authenticationam , настаивает на сохранении сакрального стиля латинского богослужебного языка при переводе на современные языки. Критики этой Инструкции заявили, что она была издана без достаточных консультаций, подразумевая, что ее нормы являются просто идиосинкразическими представлениями нескольких должностных лиц Ватикана. Однако ясно, что LA принимает во внимание соображения стиля и сакральности, которые считались ключевыми для литургического языка учеными, чьи взгляды игнорировались в XIX веке.69 норм, а также другими, такими как Серл и Кавана, которые сочли перевод неудовлетворительным на практике.

Язык как выражение

Новый перевод Мессы, следуя нормам LA, учитывает еще одну функцию языка, которую Кристин Морманн называет «выражением». Язык как выражение, говорит она нам,

направлен на сохранение и обогащение традиционных коммуникативных элементов в стремлении выразить словами чувственный и художественный опыт, а также материальные факты. ( Литургическая латынь , с. 4)

Вместо тенденции к упрощению, демонстрируемой языком как коммуникацией, язык как выражение имеет тенденцию усложняться, говорит д-р Морманн:

Он стремится всеми возможными средствами стать более выразительным и живописным, может попытаться достичь этой повышенной выразительной силы как путем создания новых слов, так и путем сохранения устаревших элементов, уже отброшенных языком в качестве средства коммуникации… Он дает материал для художественного способа выражения, который дает начало литературным произведениям искусства. . (Там же, стр. 3-4)

Этот выразительный язык необходим для молитвы, которая является диалогом с Богом:

По этой причине доминирующим элементом больше не является внятность, как в человеческом диалоге. Это заменяется, по крайней мере частично, более тонкими элементами, частично духовными, частично аффективными, которые могут кристаллизоваться в ритме, тоне подачи или в стиле. Часто появляется тяга к архаизму — по существу, традиционному стилистическому феномену, предпочтение более старым способам выражения, более не встречающимся в повседневном языковом употреблении… (Там же, стр. 6-7)

Необходимость уникального стиля выражения литургии была также признана отцом Уолтером Онгом в его статье 1966 года America . Средства, которые он предлагает для достижения этой цели, аналогичны средствам доктора Морманна:

Мы должны превратить современный английский язык в инструмент, который, не жертвуя своей собственной целостностью — более того, в процессе реализации своей собственной целостности — с некоторой адекватностью выражает то, что Писание говорит и то, чем живет и должна говорить Церковь… Мы должны корректировать значения слов и выражений, выявлять новые слова и выражения, устанавливать нужные нам тона. («Давайте помолимся», стр. 746)

Эти способы повышения выразительности молитвы можно узнать в следующем положении ЛА:

Если действительно в богослужебных текстах иногда употребляются слова или выражения, несколько отличающиеся от обычной и повседневной речи, то достаточно часто в силу в том самом факте, что тексты становятся поистине запоминающимися и способными выражать небесные реальности… Таким образом, может случиться так, что определенная манера речи, которая стала считаться несколько устаревшей в повседневном употреблении, может продолжать поддерживаться в литургическом контексте. (ЗП §27)

Исправленные слова и новые выражения не будут сразу передавать очевидное значение, но они будут предлагать реальности, выходящие за рамки нашего обычного опыта.

Д-р Морманн указывает, что выразительный язык может также служить специфическим выражением группы, живущей в соответствии с определенной традицией:

В таких случаях языковое употребление часто преднамеренно стилизовано, и существуют языковые и стилевые формы, передаваемые из поколения в поколение. к поколению, в котором люди намеренно уклоняются от языка как общения, как обыденного быта, чтобы получить определенный художественный, религиозный или духовный эффект. ( Литургическая латынь , с. 9)

LA также признает эту функцию языка, как показывают следующие отрывки: в народных религиозных молитвах. (LA §40)

Необходимо приложить усилия, чтобы переводы соответствовали тому пониманию библейских отрывков, которое было передано в литургическом употреблении и по традиции Отцов Церкви… сделан так, чтобы перевод [выражал] традиционный христологический, типологический и духовный смысл и продемонстрировал единство и взаимосвязь двух Заветов. (ЗП §41)

Поскольку литургические книги Римского обряда содержат много основных слов теологической и духовной традиции Римской церкви, необходимо приложить все усилия для сохранения этой системы лексики… (LA §50)

Некоторые выражения, принадлежащие наследие всей или значительной части древней Церкви, а также другие, которые стали частью общего человеческого достояния, должны уважаться переводом как можно более дословным, как, например, слова реакция людей Et cum spiritu tuo , или выражение mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa в Акте покаяния ордена мессы (LA §56)

Характер литургических текстов как очень мощного инструмента для внушение в жизнь верных христиан элементов веры и христианской морали, должно поддерживаться в переводах с величайшей тщательностью. Более того, перевод всегда должен соответствовать здравому учению. (LA §26)

Хотя необычные слова могут быть поняты не сразу, они могут дать возможность для обучения, как говорит LA:

Следует иметь в виду, что дословный перевод терминов, которые поначалу могут звучать странно на просторечии, может именно поэтому вызвать у слушателя пытливость и дать повод для катехизации. (LA §43)

В 1956 году д-р Финберг приводил доводы в пользу сохранения некоторых архаичных слов именно по этой причине:

он понимает учение о христианском браке до тех пор, пока ему его не объяснят, а что может быть лучше для обучения, чем слова, английские слова брачного обета? Мы должны признать тот факт, что литургия нуждается в большом количестве объяснений, и что потребность не исчезнет, ​​как только мы сделаем наши переводы, какой бы ясной передачи мы ни достигли. («Проблема стиля», стр. 110)

Священный стиль — синтаксис, структура

Не только лексика, но и другие элементы стиля, такие как структура предложений, способствуют выразительности литургического языка. Первоначальные переводчики ICEL считали, что понятными будут только относительно короткие предложения, и поэтому убрали придаточные предложения в пользу серии более коротких предложений. Критики LA и новых переводов защищают эту практику и возражают против длинных предложений.

Но стиль, которого требует Лос-Анджелес, не лишен научной поддержки. Е. П. Р. Финберг, например, сказал:

Переводчик должен избавиться от распространенного мнения, что короткое предложение само по себе более понятно, чем длинное. Все зависит от того, что он говорит и как он это говорит. («Проблема стиля», стр. 112)

Отец Кавана, предлагая способы улучшения стиля английского языка в литургии, говорит:

Я должен заново изобрести относительное предложение и снова научиться использовать его для передачи значений это выходит за рамки того, что могут сказать простые слова текста. («Неоконченное и неначатое литургическое дело», стр. 356)

Liturgiam Authenticam настаивает на сохранении придаточных предложений, характерных для латинских молитв:

Эта примечательная черта римского обряда, а именно его прямота, лаконичность и компактность, должна быть сохранена в переводе, насколько это возможно. … Эти принципы должны соблюдаться:

а) Связь между различными выражениями, проявляемая придаточными и относительными предложениями, порядком слов и различными формами параллелизма, должна поддерживаться настолько полно, насколько это возможно, в соответствии с народный язык. (ЗП §57)

Попытка выразить на нашем родном языке то, что сейчас не в его силах выразить, может повлиять на развитие самого языка. Как поясняет Л.А.:

Хотя перевод должен передавать вечную сокровищницу речей посредством языка, понятного в том культурном контексте, для которого он предназначен, он также должен руководствоваться убеждением, что литургическая молитва не только сформирована гением культуры, но сам способствует развитию этой культуры. Следовательно, не должно вызывать удивления, что такой язык несколько отличается от обычной речи. (ЗП §47)

Это не только лингвистическая задача, но и духовная, как объяснил отец Онг.

Наши усилия приспособить современный английский к Слову Божьему, передать значение Священного Писания и церковных учений на нашем родном языке, таким образом, влекут за собой внутреннюю реорганизацию нашей собственной жизни… В процессе мы должны позволить Божьей благодати сделать свое дело. работать над нашими собственными способами выражения и мыслительными процессами в их родной англоязычной среде. …

Все это означает, что в поиске того, как использовать английский язык 20-го века в литургических и доктринальных целях так, как учение Церкви и экономика языка требуют оба, нам придется переделать самих себя и культуру вокруг нас. Но это только то, к чему нас всегда призывало Евангелие. Мы хотим сделать литургию значимой для нас не для того, чтобы она соответствовала нашему образу мышления, а для того, чтобы изменить наше мышление и нашу жизнь. Изменение в нас является и предварительным условием, и мерилом успеха. («Давайте помолимся», стр. 746. Курсив добавлен.)

Инкультурировать Евангелие

Спустя более сорока лет после введения народной литургии католики не изменили культуру вокруг себя. Отнюдь не. Фактически, большинство опросов показывают, что католики изменились благодаря культуре и во многих своих верованиях теперь неотличимы от своих соседей-некатоликов. Согласно Liturgiam authenticationam , эта неспособность инкультурировать Евангелие может быть, по крайней мере частично, объяснена неадекватными литургическими переводами:

Упущения или ошибки, которые затрагивают некоторые существующие местные переводы — особенно в случае некоторых языков — препятствуют прогрессу инкультурации что собственно и должно было произойти. Следовательно, Церковь была лишена возможности заложить основу для более полного, более здорового и подлинного обновления. (ЗП §6)

Молитвы в новом переводе Миссала более выразительно выражают небесные реалии, яснее передают церковное учение и нравственное учение и теперь соответствуют толкованию Писания, передавшемуся со времен Отцов Церкви . Новые народные богослужебные молитвы призваны не столько сообщать факты, сколько постепенно формировать нас в вере.

Только позволив литургии сформировать себя, мы придем за пределы простой «умопостигаемости» к трансцендентной, невыразимой Истине.

***

Сьюзен Бенофи — исследовательский редактор Adoremus Bulletin.

***

*

Ватикан изменил правила перевода литургии. Вот что вам нужно знать

В пятницу Ватикан предпринял шаг, который привлек внимание литургистов и любителей литургии по всему миру.

Но если вы , а не литургист или литургический ботаник, вы, возможно, видели несколько заголовков или комментариев в Интернете и поняли, что это не совсем ваше. Возможно, вы правы.

Но если вы помешаны на литургии, или проводите литургии, или даже посещаете литургии, не помешает узнать, откуда берутся тексты. Пятничный указ Ватикана Postquam summus Pontifex вносит изменения в процесс утверждения литургических переводов.

Папа Франциск служит мессу в базилике Святого Петра. Фото: Mazur/catholicnews.org.uk

Так что же изменилось и что это значит? Объясняет Столп .

Коротко

Новый указ Конгрегации богослужения и дисциплины таинств излагает практическое значение реформ 2017 года в каноническом законе о литургических адаптациях.

Он упорядочивает процесс, посредством которого конференции епископов могут получать новые литургические переводы, одобренные Римом, хотя он оставляет за папой право вносить любые изменения в формулы таинств.

Это также открывает процесс возможного одобрения «радикальных» адаптаций литургии, направленных на инкультурацию, сохраняя при этом центральную роль проверки и одобрения Рима в этом процессе.

Как происходит перевод

После Второго Ватиканского Собора в Церкви существует процесс перевода литургии Римского обряда с латыни, нормативного языка Западной Церкви, на языки, на которых говорят во всем мире. .

Работа литургического перевода, как писал Папа Франциск в 2017 году, «заключается в возвещении слова спасения верующим, в послушании вере и в выражении молитвы Церкви к Господу».

До 2017 года процесс авторизации новых переводов был изложен в каноне 838 Кодекса канонического права:

В законе поясняется, что конференции епископов отвечают за перевод литургии и обновление этих переводов по мере необходимости, прежде всего через работы своих литургических и доктринальных комитетов, и с окончательным голосованием принять их всем составом конференции.

В случаях, когда на каком-либо языке говорят в нескольких разных странах или регионах, например на английском, соответствующие конференции епископов часто обращаются к международной группе экспертов для вынесения рекомендаций, как в случае с ICEL, Международной комиссией по английскому языку в Литургия.

Когда конференция епископов хотела выпустить новый перевод, ей требовалось признание CDW в Риме, канонический термин, обозначающий строгий процесс проверки и утверждения, в ходе которого собрание изучает перевод и рецензирует его. процесс, используемый для его создания, предлагая любые необходимые изменения или комментарии. Этот процесс часто может длиться годами и включать в себя длительные обмены мнениями.

Тот же самый процесс использовался для утверждения адаптаций литургии, которые дополняют латинскую норму или отличаются от нее, но конференции епископов должны были работать в пределах, «определенных в самих литургических книгах» по адаптациям.

Но в 2017 году Папа признал, что процесс утверждения переводов — процесс, в основном между национальными епископскими конференциями и Святым Престолом — иногда был трудным. Он сказал, что хочет создать более четкий и плавный рабочий процесс.

Подпишитесь сейчас

Что изменилось

В 2017 году Папа Франциск издал Magnum principium и изменил формулировку канона 838, предоставив конференциям епископов немного больше свободы в работе над литургическими переводами и предложениями. «более радикальные» адаптации литургии.

Как и во многих папских документах, в нем были внесены определенные изменения в текст канонического права и намечены общие темы, касающиеся того, как следует интерпретировать новый текст, но с ожиданием более подробных указаний — это руководство было опубликовано в пятницу в декрет CDW под названием Postquam summus Pontifex .

Вместо прежнего требования recognitio от Ватикана, новые переводы теперь требуют confirmatio Рима, другого рода канонической ратификации, предполагающей меньшее участие Ватикана в фактическом процессе перевода.

Согласно CDW, подтверждение выдается после того, как Рим удовлетворится «законностью процедуры утверждения, проводимой Епископскими конференциями», на которых епископы проголосовали за принятие перевода, и проверкой того, что библейские цитаты и отрывки в переведенная литургия соответствует типичной латинской версии.

Это процесс, который, согласно руководству CDW, выпущенному в 2017 году вместе с Magnum principium, «поэтому не должен рассматриваться как альтернативное вмешательство в процесс перевода».

Вместо этого подтверждение «обычно предоставляется на основе доверия и уверенности» и «предполагает положительную оценку достоверности и соответствия текстов, произведенных по отношению к типичному латинскому тексту», — говорится в сообщении CDW.

Фр. Джеймс Брэдли, профессор канонического права в Католическом университете Америки, сказал The Pillar , что пятничный указ CDW «делает ряд вещей» в разъяснении изменений 2017 года, внесенных Фрэнсисом в закон, в первую очередь, излагая новый процесс для одобряя литургические переводы, но также и путем «различных способов адаптации к литургическим книгам римского обряда», которые выходят за рамки простого перевода латинского оригинала.

«Некоторые из этих адаптаций предусмотрены в самих обрядах и оставлены на рассмотрение соответствующей епископской конференции, — сказал Брэдли, — а некоторые из них необходимы для поместных церквей или религиозных семей, например, надлежащие тексты или адаптации. к общему римскому календарю, чтобы учесть, например, местных святых».

Но, по словам Брэдли, другие возможные приспособления «носят более радикальный характер».

Грядут радикальные изменения?

Согласно постановлению CDW, «более радикальная адаптация римского обряда, всегда сохраняющая субстанциальное единство, засвидетельствованное в типичных литургических книгах, мотивируется культурными факторами (ритуальными практиками, символами, жестами), а не другими причинами. ; на самом деле это называется «инкультурацией» римского обряда».

В соответствии с изменениями Magnum principium в каноническом праве и в соответствии с постановлением CDW, однако, разработка любых приспособлений литургии все еще требует признание Ватикана.

В отличие от подтверждения , используемого для утверждения переводов и обычно предоставляемого на основе «доверия и уверенности», в уменьшении CDW говорится, что признание предполагает гораздо более сложную оценку со стороны Рима, включая «проверку Апостольским Престолом». о том, что было одобрено Конференцией Епископов для ее территории, и о законности [пути], которой следовали [в ее развитии], принимая во внимание причины, продиктованные культурой и традицией страны, а также пастырские нужды».

Но, в то время как Второй Ватиканский Собор и Папа Франциск говорят об инкультурации и позитивных возможностях инкультурации литургии, основополагающим принципом остается единство в том, как Церковь служит Мессу и молится вместе.

«Во всех этих случаях адаптации, — сказал Брэдли, — Апостольский Престол проявляет бдительность, чтобы гарантировать, что такие адаптации осуществляются в соответствии с нормами закона, и — когда они носят более радикальный характер — чтобы предлагаемые адаптации сохраняют существенное единство римского обряда».

Брэдли подчеркнул, что даже там, где кажутся радикальные изменения в литургии, намерение и результат на самом деле должны заключаться в том, чтобы лучше выразить значение оригинала в конкретном контексте.

«На самом деле, — сказал он, — в самом декрете говорится, что эти более радикальные приспособления должны выражать «через типологию жестов и символов то же самое содержание, которое выражается традиционными жестами и символами римского обряда». Значение что сами изменения, по сути, предназначены для перевода жестов и символов римского обряда, чтобы они были понятны в конкретном культурном контексте, а не для увеличения литургии в соответствии с местными чувствами.

Брэдли объяснил, что «эти адаптации ожидаются Вторым Ватиканским Собором в Sacrosanctum Concilium , , и наиболее известным примером этого является так называемый Заирский Миссал, который включает местные практики для использования в епархиях Конго».

Утвержденный Ватиканом в 1988 г., Заирский миссал включает ряд изменений в обычную форму римского обряда, в том числе перемещение покаянного акта и знака мира сразу после проповеди. Он также включает в себя призывание «прародителей правых» в дополнение к святым во время литургии.