Критика о творчестве Гоголя, отзывы современников

Николай Гоголь — выдающийся русский писатель, творивший в первой половине XIX века.

В этой статье представлена критика о творчестве Гоголя, отзывы современников о произведениях и т.д.

Смотрите: Все материалы по произведениям Гоголя

Критика о творчестве Гоголя, отзывы современников

В. Г. Белинский:

«Отличительный характер повестей г. Гоголя составляют — простота вымысла, народность, совершенная истина жизни, оригинальность и комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния. Причина всех этих качеств заключается в одном источнике: г. Гоголь — поэт, поэт жизни действительной. <…>

Скажите, какое впечатление прежде всего производит на вас каждая повесть г. Гоголя? Не заставляет ли она вас говорить: «Как все это просто, обыкновенно, естественно и верно и, вместе, как оригинально и ново!» Не удивляетесь ли вы и тому, почему вам самим не пришла в голову та же самая идея, почему вы сами не могли выдумать этих же самых лиц, так обыкновенных, так знакомых вам, так часто виденных вами… ? Вот первый признак истинно художественного произведения. 

Потом не знакомитесь ли вы с каждым персонажем его повести так коротко, как будто вы его давно знали, долго жили с ним вместе? <…> Какая этому причина? Та, что эти создания ознаменованы печатию истинного таланта, что они созданы по непреложным законам творчества. 

Эта простота вымысла, эта нагота действия, эта скудость драматизма, самая эта мелочность и обыкновенность описываемых автором происшествий — суть верные, необманчивые признаки творчества; это поэзия реальная, поэзия жизни действительной, жизни, коротко знакомой нам. 

…Гоголь мастер делать все из ничего, что он умеет заинтересовать читателя пустыми, ничтожными подробностями. .. И чем обыкновеннее, чем пошлее, так сказать, содержание повести, слишком заинтересовывающей внимание читателя, тем больший талант со стороны автора обнаруживает она. <…>

Если г. Гоголь часто и с умыслом подшучивает над своими героями, то без злобы, без ненависти; он понимает их ничтожность, но не сердится на нее; он даже как будто любуется ею, как любуется взрослый человек на игры детей, которые для него смешны своею наивностию, но которых он не имеет желания разделить. … вот настоящая нравственность такого рода сочинений. Здесь автор не позволяет себе никаких сентенций, никаких нравоучений; он только рисует вещи так, как они есть, и ему дела нет до того, каковы они, и он рисует их без всякой цели, из одного удовольствия рисовать.» 

(В. Г. Белинский «О русской повести и повестях г. Гоголя («Арабески» и «Миргород»)», 1835 г.)

Д. Н. Овсянико-Куликовский:

«Гоголь поражает нас разносторонностью своего художественнаго дарования и глубиною поэтическаго гения. Он был и великий мастер в области искусства образного, и вѳликий поэт-лирик, и великий художник-юморист.

И то, что говорил он языком художественных образов, лирики и юмора, почти всегда было и ново, и интересно, и содержательно, и значительно. Но когда он от этого «языка» переходил к языку прозы, его мысль в болынинстве случаев оказывалась бледною, безпомощною. слабою. Он сам сознавалъ это. <…>

Этот необыкновенный человек, одаренный изумительной поэтической гениальностыо, быль прежде всего человек необыкновеннаго исключительно сильного ума. <…>

Великий юморист и тонкий наблюдатель пошлой стороны души и жизни человеческой, он вместе с тем был и великий лирик, в душе котораго слагались вдохновенные гимны в то время, когда еще не сошла с уст саркастическая улыбка, и глаза еще искрились веселым или лукавым юмором. В его смехе было много веселости и много грусти.

По своей душевной организации он был меланхолик и ипохондрик, но только таящий в глубине души неисчерпаемый родник добродушнаго смеха и беззаботной шутки. Но всего значительнее были противоречия его ума: это был сильный, острый, проницательный, критический ум, и в то же время это был ум мистически-настроенный, обуреваемый суеверными страхами, неспособный освободиться от гнета традиционных понятий. При огромной силе, это был ум темный и в этой своей темноте — пугливый…»
(Овсянико-Куликовский Д.Н. «Гоголь в его произведениях: к столетию рождения великого писателя. 1809-1909», 1909 г.)

Н. А. Котляревский:

«Теперь для всех ясно, что вмесше с Пушкиным, Гоголь разделяет славу истинно-народного великого художника-реалиста. <…>

Литературная деятельность Гоголя, как известно, приняла в последние годы его жизни совсем особое направление. Художник-бытописатель превратился в моралиста-проповедника. …никакого резкого перелома, никакого кризиса его творчество не испытало, но общий характер его незаметно и постепенно изменился. <…> Это случилось приблизительно в середине сороковых годов. .. <…>

Вся трагедия Гоголя, как человека и писателя… заключалась в том, что «романтические» порывы его души стали в противоречие с его собственным творчеством. Он быль романтик со всеми отличительными чертами этого типа. Он любил жить в мире воображаемом и ожидаемом… Он страшно тяготился разладом, который возникал между его мечтой и тем, что он вокруг себя видел… <…> Он был не только мечтающий романтик, но и борющийся.

И при всей такой романтической организации духа Гоголь был одарен удивительным даром, который и составил всю красоту и все несчастье его жизни: художник обладал редкой способностью замечать всю прозаичность, мелочность, всю грязь жизни действительной. <…>

Естественно, что при такой раздвоенности настроения и творчества художник был осужден на страдание, и не мог освободиться от тяжелого душевного разлада…

Чемь больше в Гоголе разгоралось желание помочь своим ближним в деле нравственного и общественного воспитания, темь труднее становилось ему, как художнику. <…> И глубокой трагедгей стала жизнь этого человека.»
(Котляревский Н.А., «Н. В. Гоголь. 1829-1842 : Очерк из истории рус. повести и драмы», 1908 г.)

Критика о творчестве Гоголя

1. Сочинения
2. По литературе
3. Гоголь
4. Критика о творчестве Гоголя

В творчестве великого русского писателя Н. В. Гоголя нашел отражение неприкрытый духовный бунт автора против отсутствия справедливости уклада того времени. Это вызвало немало споров, связанных с темами, идеями, освещенными в его сочинениях. Представители разных времен по-разному относятся к его деятельности.    

Высказывая свое мнение о результатах творческой деятельности Н. В. Гоголя, В.Г. Белинский всегда заявлял о его величайших заслугах перед простым народом во всеуслышание. Критик агрессивно был настроен против его врагов, которые беспощадно старались найти в его творчестве изъяны. Признавая его поэтом «жизни действительной», он доказывал это указанием на изображение Н. В. Гоголем событий, героев, приближенных к реальности. Благодаря умению вызвать у читателя неподдельное любопытство, народный юмор, произведения навсегда запали в душу писателя.

Настоящий талант, по мнению критика в том, чтобы повседневность превратить в яркую сторону жизни за счет ситуаций, деталей и традиций, которые близки русскому народу.

Н. А. Котляревский видел серьезную проблему, кризис в творческой деятельности Н. В. Гоголя в несовпадении ощущений писателем в отношении действительности. Ему хотелось «романтической организации духа» при истинном положении. Душевные переживания Н. Гоголя были связаны с тем, что он был настолько проницателен, что видел «всю грязь жизни действительной». По мнению критика, в этом и заключалось трагическое мировосприятие писателя.

Д. Н. Овсянико-Куликовский прославлял Гоголя как поэтического гения, одаренного человека. Но ему было сложно освободиться от суеверных страхов, несмотря на уместное применение «беззаботной шутки». Критик отмечал необыкновенное сочетание печали, грусти и веселого огонька в его глазах.

Из известной переписки П. А. Вяземского с П. Я. Чаадаевым становится очевидным, что Петр Яковлевич был горд жить в одно время с Н. В. Гоголем, несмотря на то, что считал некоторые эпизоды его произведений «грешными». Он восхищался тем, что они были «полны правды».       

Наиболее ярким воспоминанием для Н. И. Греч являлась поэма «Мертвые души». Именно в ней известный журналист и писатель оценил комический фон, на котором были выявлены с помощью «метких выстрелов» общественные пороки.

Непринятие писателя только как талантливого создателя Н. Г. Чернышевским происходило по причине «тесноты горизонта». Слабую сторону произведений Николай Гаврилович видел в отсутствии у Гоголя желания «бороться за революционное преобразование» реальных событий и убеждений.

И. Северянин рассматривал гоголевский смех в произведениях как «двигатель крови».  Высмеивание отрицательных качеств героев, событий он считал верным средством в борьбе с несправедливым укладом того времени.

Неподдельный восторг вызвало произведение «Вечера на хуторе близ Диканьки» у А. С. Пушкина. Он отмечал необыкновенную открытость, простоту, юмор, присущий крестьянину, то в чем нуждался представитель из народа.

Н. А. Некрасов также не оставил без внимания труд писателя. Считал, что каждое слово было направлено к народу, посвящено представителям разных классов, но с одной целью – уничтожение угнетения народа. Он писал только «для своего отечества».

Ни один из критиков творчества Н. В. Гоголя не остался равнодушным к его сочинениям. Это связано с тем, что автор мастерски оживлял образы, не давая возможности отвлечься от чтения захватывающих сюжетов. Все, кто знаком с произведениями Гоголя почти в одинаковой степени признали необыкновенный талант русского писателя, несмотря на ряд противоречий в душе и творчестве писателя.

Отзывы современников.

Другие сочинения:

← Критика о повести Невский проспект↑ ГогольАнализ произведения Ревизор →

Критика о творчестве Гоголя

Несколько интересных сочинений

Признания Достоевским и Гоголем ограниченности писателей

Джорджианна Марун
(WR 100, статья 3)

Скачать это эссе

Одним из наиболее разочаровывающих осознаний большинства писателей в течение их карьеры является то, что их работа, независимо от того, насколько усердно они пытаются обработать ее, чтобы донести определенные сообщения до своих читателей, всегда может быть неправильно истолкована и понята. И Достоевский, и Гоголь опубликовали работы, которые иллюстрируют и обсуждают эту проблему, как имплицитно, так и эксплицитно. В Бедные люди Достоевский показывает через реакцию своего главного героя Макара Девушкина на гоголевскую «Шинель» то, как публика склонна приписывать литературе свои собственные значения в зависимости только от того, какое сообщение они хотят из нее извлечь. (Девушкин, бедный переписчик, живущий в Петербурге, получает экземпляр повести от своей наперсницы Варвары и вскоре после этого сердито пишет ей, что она его оскорбила.) Гоголь в «Шинели» создает возможность для такие читатели, как Девушкин, неправильно истолковывают его работу, делая ее двусмысленной по смыслу и посылу. Однако в «Портрете» он напрямую решает проблему неправильного прочтения несколькими способами, иллюстрируя наихудший сценарий, когда художник теряет контроль над последствиями своих произведений для своей аудитории. Достоевский показывает, через попытки Девушкина литературной критики в Бедные люди , обычный результат двусмысленности, которую создает Гоголь в своем творчестве: читатели, не понимающие цели литературы и принимающие ее только за чистую монету, неверно ее истолковывают, что приводит к путанице в отношении своего места в обществе. Фактически, он использует Девушкина для представления литературных критиков своего времени; Достоевский чувствует, что критики часто упускают из виду основные моменты анализируемых ими произведений, но, тем не менее, уверены в своих интерпретациях. В конце концов, и Достоевский, и Гоголь, по сути, смиряются со знанием того, что некоторые люди обязаны выводить смыслы, которые авторы никогда не намеревались передать из своих произведений, и каждый использует свои рассказы, чтобы показать свое понимание ограниченности писателей и всех художников. неизбежно сталкиваются.

Гоголь впервые обращается к этой проблеме в «Шинели», создавая второстепенного персонажа, преувеличенно и комично перевирающего литературу. Его повествование начинается с анекдота о полицейском, который думает, что его лично высмеял литературный материал, и который «ясно заявляет, что правительственные указы гибнут, а его собственное святое имя решительно используется впустую. И в качестве доказательства он приложил к своему прошению огромный фолиант. . . в которой на каждой десятой странице появляется полицмейстер, кое-где даже в совершенно пьяном виде» (39).4). Полицейский, конечно, задуман как карикатура, возмутительный пример, но в Бедняки Девушка примерно так же отзывается и о самой «Шинели», думая, что она написана о нем, и с единственной целью оскорбить его. Девушкан интерпретирует «Шинель» как прямолинейный рассказ о бедном, трудолюбивом человеке, притесняемом обществом и, как прямой результат, встречающем неприятный конец. Он очень эмоционально отзывается на рассказ, потому что он, как и Акакий Акакиевич, бедный переписчик, у которого, кажется, мало шансов обрести мирское богатство или статус. Действительно, Достоевский намеренно создает Девушкина похожим на Акакия Акакиевича персонажем, хотя и более реалистичным и многомерным, способным вступить в отношения с другим человеком (Варварой), а Акакий Акакиевич привязан только к своей новой шинели.

Однако четкая сказка, которую читает Девушкан, не совсем та, что рассказывает Гоголь. В то время как Акакий Акакиевич действительно плохой переписчик, над которым постоянно издеваются те, кто богаче и могущественнее его самого, Гоголь намекает, что его одержимость своей новой шинелью отражает материалистическую тенденцию, и что эта тенденция, а не его низшее положение, является причиной о его возможном падении и смерти. Акакий умирает после того, как у него украли пальто, когда он идет домой с вечеринки, устроенной для него в более богатой части Санкт-Петербурга, подразумевая, что, если бы он не наслаждался мирскими удовольствиями, которые пришли с его новым пальто, он не стал бы у него украли пальто, он был вынужден идти домой по холоду и заболел. Девушка упускает из виду этот конкретный подтекст, а также не соглашается с тем, что Акакий Акакиевич вообще умирает, рассматривая концовку «Шинели» как последнее оскорбление беспомощного человека, лишенного искупительных качеств. Однако Гоголь действительно позволяет Акакию Акакиевичу отомстить тем, кто его мучил, — как призрак, он крадет шинель « важный человек », который ругал его за несколько дней до смерти и, возможно, после смерти получил некоторую силу, которой у него никогда не было при жизни, поскольку он часто посещает город Санкт-Петербург (415). Девушка — как и многие читатели, как предполагает Достоевский — полностью игнорирует или неправильно понимает эту грань истории и вместо этого читает ее как незамысловатый рассказ о неизбежных страданиях, который весьма отличается от двусмысленного, многослойного повествования, которое действительно создал Гоголь.

В то время как Гоголь в «Шинели» кратко упоминает о тех, кто умышленно неправильно понимает литературу, он подробно обсуждает этот вопрос в «Портрете», рассказе, который фокусируется на двух разных художниках и их возможной потере контроля над тем, что происходит с их искусством. и тех, кто соприкасается с искусством. Заглавный портрет — это картина жестокого ростовщика, написанная художником, имя которого никогда не называлось. После смерти ростовщика картина приобретает сверхъестественные качества и несет с собой злобный дух ростовщика, переходя от художника к ряду других людей, которые после ее приобретения испытывают внезапные перемены в своем состоянии к худшему. Гоголь показывает, что живописец, который намеревался создать не могучую силу зла, а лишь реалистическую, хорошо написанную картину, не имеет возможности ни остановить живописный путь разрушения, ни убедить людей, еще не соприкоснувшихся с что это разрушит их жизнь. В первой части рассказа другой художник, Чартков, вынужден по финансовым причинам писать картины, которые не требуют реальных усилий и чувств, но считаются шедеврами большого таланта, еще раз показывая, что художник вкладывает в свою работу и то, что аудитория получает от этого, может быть совершенно не связано. При этом Чартков чувствует, что его картины стали «холодными и скучными». . . однообразный, предопределенный, [и] давно изношенный» (367), он упоминается в местных газетах как «заслуженный» и «уважаемый» живописец большого мастерства (368). Писатели, восхваляющие его, как Девушкан, не понимают замыслов художников, ссылка Гоголя на критиков своего времени, которые, по его мнению, были введены в заблуждение.

Гоголь фактически переписал «Портрет» через семь лет после его первоначальной публикации, придав фантастическим элементам рассказа повышенную роль во втором издании и сделав все, что в его силах, чтобы повлиять на то, что читатели усвоят из его произведения (Басом 419). Интересно, что, как отмечает Энн Мари Бэсом в своей статье «Фантастическое в двух версиях гоголевского портрета [так в оригинале]», «фантастическое ставит под вопрос природу самой реальности; другими словами, он спрашивает, действительно ли то, что мы воспринимаем как природу реальности, является природой реальности» (Basom 420). Вторая, более читаемая, версия «Портрета» подчеркивает сверхъестественные элементы истории, используя акцент на явлениях, не зависящих от персонажей, чтобы показать неотъемлемую возможность непонимания и неправильного толкования в мире. Учитывая основные темы самой повести, это решение Гоголя было не случайным. «Окончательный» вариант текста отражает осознание Гоголем своей неспособности определить, как люди воспримут его собственное произведение, и — через бедственное положение первого живописца в рассказе, который большую часть жизни пытается стереть влияние портрета ростовщика на него повлияла тревога, вызванная этим осознанием.

В « Бедные люди » Достоевский одновременно и признает творчество Гоголя, и показывает свое собственное понимание многих людей, которые обречены неверно истолковать его произведение через изображение Девушкина. Попытки Девушкина понять литературу ярче всего проявляются в его возмущенном отклике на «Шинель» и в его попытках переписать книгу так, как он считает более подходящим: «Но гораздо лучше было бы не оставлять [Акакий Акакиевич] вообще умереть. . . а сделать так, чтобы его шинель нашлась, чтобы этот генерал узнал больше о его добродетелях, пригласил его в свою канцелярию, повысил в чине и дал хорошую прибавку к жалованию, чтобы тогда, видите ли, порок был бы наказан и добродетель восторжествовала бы» (68). Интересно, что в то время как бедная жизнь Девушкина во многом повторяет жизнь Акакия Акакиевича, нечто очень похожее на его переписанную версию «Шинели» происходит ближе к концу его собственной истории: ему дают прибавку и кое-какую работу получше, тем самым он получает несколько более высокую должность. социальный статус. Однако вскоре после этого Варвара уезжает, чтобы выйти замуж за богатого помещика по имени Быков, а это означает, что она больше не сможет писать письма Девушкину, которые были одним из единственных источников радости в его жизни. Отчаяние, которое вызывает у Девушкина отъезд Варвары, намного перевешивает то счастье, которое он испытал от внезапной перемены судьбы. Достоевский наводит читателей, знакомых с творчеством Гоголя, на мысль, что он действительно может намереваться переписать «Шинель» с более добрым, нежным концом, только для того, чтобы оставить Девушкина, как и Акакия Акакиевича, в мрачном конце и показать, что повесть Гоголя была написана так было по какой-то причине и не может быть изменено просто потому, что некоторым людям это может показаться слишком суровым.

Благодаря его попыткам заново изобрести «Шинель» читатели узнают, что Девушкан не является искушенным читателем литературы и не понимает, что не все истории задуманы как притчи, преподающие незамысловатые нравственные уроки. Его чрезмерное упрощение текста предназначено Достоевским для отражения и высмеивания того, как некоторые критики его времени неверно истолковывали Гоголя; в своем эссе «Текстичность и интертекстуальность в «Бедняках» Достоевского» указывает Ребекка Эпштейн-Матвеева,

Через прямое неправильное прочтение своим героем и без того пародийного текста Достоевский дает преувеличенную версию прочтения гоголевских текстов современными критиками. В то же время автор как бы предвосхищает сочувственный ответ Белинского [ведущего критика] Девушкину. . . таким образом, автору удалось одновременно и переписать «Шинель» и ее главного героя, и издеваться над прямолинейным чтением способом, незаметным для ведущего литературного критика того времени. (543)

Аргумент Эпштейна-Матвеева поддерживает мнение, что Достоевский, намеренно проводя параллели с «Шинелью» в рамках Бедняков , стремится продолжить дискуссию о литературной интерпретации, начатую, по его мнению, Гоголем. Изображая Девушкина как некоего литературного критика-любителя, среди многих других его функций, Достоевский дает читателям тонкое руководство, как не читать его рассказы, и намекает, что от литературного произведения почти всегда можно извлечь больше, чем то, что нужно. становится очевидным при первом просмотре текста. Поймут ли его читатели намек или нет, от него не зависит.

Через Девушкина и его взаимодействие с литературным миром Достоевский открывает многочисленные возможности для литературной критики. Непоколебимое мнение Девушкина о собственном понимании письма — он полагает, что его понимание литературы настолько велико, что он легко мог бы сам быть автором, и иногда между делом сообщает Варваре, что это единственное мнение, достойное выслушивания по вопросу о писательстве. что является хорошей книгой, а что нет — это часть того, как Достоевский характеризует литературоведов и менее наблюдательных читателей вообще. Через интерпретацию Гоголя своим персонажем Достоевскому удается как способствовать восприятию Девушкина как представителя критиков, не понимающих сложного значения романов, так и привлечь Гоголя и его творчество через аллюзию к обсуждению литературной интерпретации. При этом он показывает ключевое сходство между собой и Гоголем: понимание того факта, что большинство читателей не поймут смысл их произведений точно так, как они намеревались, и признание этого факта в своих рассказах. Это признание показывает, что они не только понимают свои ограничения как авторы, но и могут иногда до некоторой степени обходить эти ограничения, высмеивая их таким образом, что проницательные читатели лучше понимают, как их произведение должно было быть прочитано.

Басом, Энн Мари. «Фантастическое в двух вариантах «Портрета» Гоголя». Славянско-Восточно-Европейский журнал . 38.3 (1994): 419–437. Распечатать.

Достоевский, Федор. Бедняки и другие истории . Лондон: Книги пингвинов. 1988. Печать.

Эпштейн-Матвеев Ребекка. Текстуальность и интертекстуальность в романе Достоевского « Бедняки ». Славянско-Восточноевропейский журнал . 39.4 (1995): 535–551. Распечатать.

Гоголь, Николай. «Шинель». Сборник сказок Николая Гоголя. Нью-Йорк: Книги Пантеона. 1998. 394–424. Распечатать.

—. «Портрет.» Сборник сказок Николая Гоголя. Нью-Йорк: Книги Пантеона. 1998. 340–393. Распечатать.

Сверкающее безумие | Гэри Сол Морсон

Николай Гоголь (1809–1852), величайший русский писатель-юморист, полностью озадачил своих современников. Странный , странный , дурацкий , странный , причудливый и другие слова, указывающие на загадочную странность, повторяющиеся в его описаниях. — Какое умное, странное и больное создание! заметил Тургенев; другой крупный прозаик, Сергей Аксаков, говорил о «непонятной странности своего духа». Когда умер Гоголь, поэт Петр Вяземский вздохнул: «Жизнь твоя была загадкой, так и сегодня твоя смерть».

Гоголь остался, по словам другого современника, среди самых «нерасшифрованных [ неразгаданных ] людей мира». «Сказать, что Николай Гоголь — одна из самых противоречивых фигур в русской литературе, — начал Виктор Эрлих свое классическое исследование писателя, — значит предложить одно из немногих непротиворечивых утверждений, которые можно с полным правом сделать об этом замечательном писателе». «Меня все считают загадкой», — заметил Гоголь и был не менее загадочен для самого себя. Он надеялся, что его последняя работа, вторая часть его шедевра «Мертвые души » решит «загадку моего существования», но он понял, что это не так, и поэтому незадолго до смерти сжег большую часть этого в литературном аутодафе.

Гоголь родился, хотите верьте, хотите нет, 1 апреля (20 марта по тогдашнему календарю) 1809 года в маленьком украинском городке Сорочинцы. Соответственно, имя «Гоголь» было мистификацией. Когда его дед, Афанасий Яновский, женился на богатой казачке, имевшей около трехсот крепостных, Екатерина Великая только что постановила, что крепостными могут владеть только дворяне, поэтому Яновский просеивал украинскую историю, пока не «обнаружил» свое происхождение от воина XVII века. , Остоп Гоголь (или Гоголь по-русски). Его внук родился Николай Гоголь-Яновский и позже решил оставить только вымышленную часть своего имени.

Отец Гоголя, мелкий помещик, писавший плохие комедии и работавший чем-то вроде придворного шута у богатого сановника, умер, когда Гоголю было шестнадцать. Биографы любят останавливаться на сверхопекающей матери Гоголя, которая не только ложно приписывала ему бесчисленное количество литературных произведений (в том числе, к его ужасу, очень плохих), но и оставалась убежденной, что он изобрел пароход, железную дорогу и все другие крупные технологические новшества. дня. Религия, которую она ему привила, была сосредоточена не на Боге, а на дьяволе, и во всех гоголевских шедеврах дьявол прячется в самых неожиданных местах.

В школе-интернате, где он был известен как «таинственный карлик» и был, по его собственным словам, «подозрительным для всех», он начал свое первое произведение, производную романтическую поэму, Ханс Кюхельгартен . По окончании университета, загоревшись желанием «служить государству», он отправился в Петербург, где его связи оказались бесполезными, и он не мог найти лучшего занятия, чем писарем низшего звена. Когда он опубликовал Hans Küchelgarten за свой счет, он получил всего два отзыва, оба резкие. Его реакция заложила основу для будущих разочарований: уничтожив все экземпляры своего стихотворения, которые смог найти, он бежал за границу, в Германию.

Чтобы оплатить поездку, он присвоил деньги, которые его мать прислала на оплату ипотеки за их имение в Украине. Оправдываясь, он составил письмо, в котором изобретал неудавшийся роман с недоступной «богиней, слегка облеченной в человеческую страсть», бесплотным существом, «чье сокрушительное великолепие запечатлевается в сердце». Но зачем ехать за границу? Во втором письме, в котором он, по-видимому, забыл, что сказал в первом, он объяснил, что обратился за лечением от ужасной сыпи. Сложив два плюс два, мать заключила, что он заразился венерической болезнью от куртизанки, вывод тем более странный, что всю жизнь Гоголь отталкивался от сексуальности.

Когда Гоголь вернулся в Петербург, он получил незначительную государственную должность и, что более важно, познакомился с ведущими писателями России, в том числе с Пушкиным, который (по крайней мере, так утверждал Гоголь) подсказал ему сюжеты Мертвых душ и его пьеса, которую многие считают величайшей в России, Ревизор . Пользуясь модой на истории с местным колоритом, он опубликовал несколько хорошо продуманных украинских сказок о ведьмах, демонах и лихих казаках. Вскоре последовали его лучшие произведения — рассказы, пьесы и роман. Я не знаю рассказов смешнее «Сказки о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», «Невский проспект», «Дневник сумасшедшего» и двух лучших его «Носа» и «Шинели». Согласно (неправдоподобному) анекдоту, когда «Ревизор № » был поставлен в присутствии Николая I, обычно лишенный чувства юмора царь одобрительно заметил: «Все получили свой реванш, а я больше всех».

Пьеса имела успех, но Гоголь, видимо, потрясенный некоторыми критическими замечаниями, снова бежал за границу, где, кроме двух приездов в Россию, пробыл двенадцать лет. Он как будто бежал от бытия или, по крайней мере, от русского существования, как он его описал. Он боялся, что жизнь будет не более чем беспрерывной пошлость , слово, которое, как объяснил Набоков в своей восхитительной книге Николай Гоголь , означает что-то вроде крайней вульгарности, беспросветной убогости и чистой грубости, соединенных с претензией на вкус и культуру. По словам Гоголя, Пушкин всегда говорил мне, что ни один другой писатель не умел так ярко изобразить пошлость жизни, так сильно обрисовать пошлость «пошлого». человек так, чтобы мелочи, которые могли легко ускользнуть от одного ткацкого станка, были настолько большими, что никто не упустил бы их.

Мертвые души , которую он завершил за границей, изображает мир, настолько наполненный пошлостью , и герой, настолько наполненный пустотой, что, как известно, его рассказчик отмечает, что смех переходит в слезы.

После этих удивительных успехов произошло нечто достаточно странное, чтобы лечь в основу сюжета одного из его рассказов. В 1842–1843 годах Гоголь пережил религиозный кризис, писал письма, сочетающие самовозвеличивание с мазохистским отвращением к себе, и пришел к выводу, что он призван быть великим учителем нравственности. В таком настроении он опубликовал скандальную Избранные места из переписки с друзьями (1847 г.), в которой он проповедовал, что общественные условия, в том числе и крепостное право, даны Богом, что русское православное духовенство «одно в состоянии решить все наши проблемы» и что никто можно спасти не любя Россию. Убежденный в глубине этих банальных идей и в своем статусе христианского учителя, он призывал людей воздержаться от возведения ему статуи после его смерти и многократно перечитывать его поучительные письма: «Горе тем, которые не внемлют моим слово! Оставьте на время все дела, оставьте все те удовольствия, которые щекочут ваше воображение в праздные минуты. Повинуйся мне.» Консерваторов и славянофилов это раздражало не меньше, чем радикалов и западников. Как с тех пор заметили читатели, Гоголь словно превратился в одного из своих гротескных персонажей.

Самый влиятельный российский критик Виссарион Белинский был особенно разочарован, обнаружив, что автор, которого он приветствовал как надежду русской литературы и которого он считал радикалом, оказался реакционером. Его открытое «Письмо к Гоголю» называло своего бывшего героя «проповедником кнута, апостолом невежества, защитником мракобесия». Когда Достоевский был арестован в 1849 году, одним из обвинений против него было распространение письма Белинского.

Чтобы выкупить свои легкомысленные комические сочинения, Гоголь попытался составить второй том Dead Souls , в которой ее герой Чичиков должен был пострадать и, попав под влияние вполне положительных персонажей, начать перевоплощаться. Если бы первый том был адом, второй том был бы чистилищем и, возможно, даже раем. Нечего и говорить, что Гоголь не мог заставить свой гений в этом направлении. Михаил Бахтин назвал эту неудачную попытку довести сатиру до предела «трагедией жанра».

Религиозная мания Гоголя все усиливалась. Поездка в Святую Землю не смягчила его нравственной ипохондрии. В конце концов он попал под влияние фанатика отца Матвея, который убеждал его оставить литературу как греховную. В течение нескольких недель Гоголь не ел — Набоков рассказывает, что его позвоночник можно было почувствовать через живот — и он умер, когда врачи пытали его пиявками, свисающими из его гигантского носа. Эта концовка тем более гротескна, что Гоголь был одержим носами, фырканьем, чиханием, усами, бакенбардами, запахами всех видов и бесчисленными русскими идиомами, связанными с обонянием (их перечислению Набоков посвящает целую страницу). Его последние слова: «Лестница! Лестница!» — видимо, выразил свое давнее желание подняться выше того, над чем рассказчик Dead Souls называет «склизкой массой мелочей, увязшей в нашей жизни».

Поскольку большая часть юмора Гоголя зависит от лингвистической игры, он оказался устойчивым к адекватному переводу. Большинство интерпретаций Dead Souls не смешные, а какой смысл читать несмешной комикс? Единственным исключением является блестящая версия, сделанная более семидесяти пяти лет назад Бернаром Гильбертом Герни, которая доступна в разумной редакции Сюзанны Фуссо с 1996. В начале романа слуга героя,

Петрушка-холуй… стал обустраиваться в малюсенькой передней… куда он уже внес… какой-то свой собственный запах, который передался и мешку, который он внесен следующий, содержащий различные лакейские эффекты.

«Разные лакейские эффекты» — так часто звучит Гоголь, но версия Джорджа Риви делает это «мешком, в котором он хранил свои туалетные принадлежности и который он принес позже», что совсем не смешно.

Теперь Фуссо отлично справился с некоторыми рассказами Гоголя. В своей самой смешной сказке «Нос» майор Ковалев просыпается и обнаруживает, что у него нет носа — на его месте нет ничего, кроме плоского пространства, — и отправляется на его поиски. Он констатирует, что нос каким-то образом превратился во взрослого высокопоставленного чиновника, у которого, видимо, была долгая карьера, а значит, и прошлое изменилось. Простой майор, Ковалев не может решить, как обратиться к знатному носу, которого он застает молящимся «с величайшим благоговением» в Казанском соборе. Когда же Ковалеву наконец удается сказать, что нос должен знать свое место, его бывший придаток отвечает, что то, что говорит Ковалев, не имеет смысла, и это самая разумная строчка в рассказе.

Реклама

Только в конце повести гоголевский рассказчик задумывается, что эти события «действительно странные» ( точно странно ) — как будто он не слишком уверен и хочет исключить сомнения. Перевод Эндрю МакЭндрю смягчает шутку, ссылаясь просто на «странность» события. В версии Фуссо рассказчик определяет нечто еще более странное: «Как Ковалев не понял, что нельзя идти в редакцию газеты размещать объявление о носе?» Как всякий хороший юморист, Гоголь заканчивает фразу самым смешным словом — 9. 0062 нос — но другие переводчики — МакЭндрю, Ричард Пивер и Лариса Волохонски, а также Констанс Гарнетт — заканчивают его редакцией газеты. Юмор Фуссо решает все.

Везде Гоголь описывает мир раскаленного ничтожества. Вещи могут выглядеть увлекательно, пестро и бесконечно интересно, как иногда предполагают рассказчики его рассказов в начале, но к концу просвечивает метафизическая скука мира. Когда рассказчик «Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича» покидает город, где одноименные герои годами ссорятся из-за полнейшей пустячности, размышляет он,

Влажность пронзила меня насквозь…. Опять те же поля,… промокшие коровы и вороны, монотонный дождь, заплаканное небо без единого просвета на нем: скучно на этом свете, господа!

Гоголь создает настолько пресные разговоры, что достигает какой-то отрицательной возвышенности. Герой одной ранней повести «Иван Федорович Шпонька и его тетя» с гордостью произносит такие глубокомыслия, как: «Довелось мне наблюдать, какие есть на свете дальние страны!» и «Летом много мух, мадам!» Когда Шпонька читает, это всегда одна и та же книга, аж

правительственный служащий с огромным удовольствием прочитает список адресов несколько раз в день без какой-либо скрытой цели; его просто развлекает напечатанный список имен. «Ах, Иван Гаврилович Такой-то!» — бормочет он себе под нос… и в следующий раз перечитывает с точно такими же восклицаниями.

Персонаж из «Мертвые души» читает все, что ему кладут в руки, потому что понимание не имеет значения: он любит «сам процесс чтения — смотри и смотри, какое-то слово неизбежно возникнет из неразберихи букв, хотя иногда только Дьявол знал, что означает это слово».

Движение, ведущее в никуда, энергия, расходуемая впустую, деятельность, оторванная от цели, создают подобие биографий, прожитых симулякром людей. В «Мертвых душах» один персонаж, Ноздрев, нелепо лжет ради лжи, даже вопреки своим интересам, а другой, Плюшкин, доводит скупость до того, что фактически обедняет его. — И до такой ничтожности, до такой мелочности, до такой подлости мог докатиться человек? — спрашивает рассказчик. Многие критики отмечали, что гоголевские люди — это гомункулы или доиндивидуумы, витающие «на самом краю небытия», как охарактеризовал героя «Шинели» критик XIX века Аполлон Григорьев.

У этих персонажей есть души? Когда прокурор в «Мертвых душах » умирает, только тогда горожане узнают, что у него вообще была душа, «хотя из скромности он никогда ею не щеголял». Даже их животные аппетиты ограничиваются едой. Гоголевская версия идиллической супружеской пары, его Бавкиды и Филимона, в «Старосветских помещиках» ничего не делают, кроме как кормят друг друга маленькими угощениями, а его рассказчики описывают бесконечные блюда с таким энтузиазмом, что, как сообщает Солженицын, голодные узники сталинского ГУЛАГа запретили само имя Гоголь. Некоторые персонажи настолько растительны, что их поведение состоит из тропизмов: в «Невском проспекте» «барышня… поворачивает голову к сверкающим витринам, как подсолнух поворачивается к солнцу».

Без души, удерживающей человека вместе, часть тела, особенно нос, может полностью отделиться. Безумный герой «Дневника сумасшедшего» рассуждает, что люди не видят собственного носа, потому что все носы улетели на Луну. Иногда кажется, что черта лица завладела всей жизнью. На Невском проспекте «встречаешь дивные усы… которым посвящена лучшая часть жизни». Есть даже «усы, которые приводят в изумление».

Самая известная сказка Гоголя «Шинель» представляет собой исследование вычитания. Как много можно взять у человека, оставив его, хотя бы чуть-чуть, человеком? Герой Акакий Акакиевич — какат по-русски детский лепет означает «срать» — в прямом и переносном смысле почти не имеет собственных слов. Он использует наполнитель за бессмысленным наполнителем — вместо , , вы знаете , ну , , как — и иногда так и не доходит до конца. Он не только копировальный клерк — своего рода человеческий ксерокс, — он также находит в копировании «видение своего собственного многообразного и приятного мира… Некоторые письма были его любимыми, и когда он добрался до них, он был вне себя». Дома он делает копии для собственного удовольствия.

Совершенно небрежно относясь к своей одежде, Акакий Акакиевич, наконец, вынужден русской зимой сменить до невозможности изношенное пальто. Чтобы накопить на новую, он меньше ест и ходит «почти на цыпочках», чтобы запастись обувной кожей. Но у него есть мечта. Несмотря на голод, «он питался духовно, неся в мыслях своих вечную мысль о будущей шинели». Жизнь его становится полнее,

как будто он женился… как будто… приятная спутница жизни согласилась пройти вместе с ним жизненный путь – и спутницей этой была не кто иная, как шинель на толстой подкладке с прочной подкладкой, след износа.

Не успел сюртук закончить — «самый торжественный день в жизни Акакия Акакиевича», — как его похищают. Он впервые нарушает протокол, обращаясь прямо к «значительному лицу» (которое до недавнего времени «было незначительным лицом»), но он из тех гоголевских персонажей, у которых нет «я» вне своего ранга. Он любит ставить подчиненных в тупик, требуя: «Да как вы смеете! Вы знаете, с кем разговариваете?» Когда он упрекает Акакия Акакиевича, бедный приказчик идет домой и умирает.

Но это не конец истории. Ходят слухи, что труп, в котором кто-то узнает Акакия Акакиевича, бродит по улицам, что-то невнятно бормоча и требуя у людей пальто. Полиция отдает приказ «во что бы то ни стало поймать труп, мертвого или живого, и самым жестоким образом наказать его, в пример другим». У Гоголя даже сверхъестественное часто банально, и от этого не менее страшно.

Гоголевский мир населен подражателями, фальшивомонетчиками и мошенниками, воплощенными пустотами. Название Dead Souls буквально означает осязаемое ничто. Богатство и налоговые обязательства русского помещика определялись количеством «душ» — взрослых крепостных мужчин, которыми он владел. Между переписями помещиков обязывали платить налоги с умерших крепостных, т. е. с «мертвых душ». Чичиков, герой романа, приезжает в провинциальный город, очаровывает местных чиновников своей экстравагантной лестью и хамелеоноподобным умением разделять их наваждения, а затем посещает помещиков в окрестной деревне. Сделавшись идеальным слушателем, он предлагает купить мертвые души помещика, то есть оформить официальный договор купли-продажи, в котором души перечислены как живые. Землевладелец выиграет двумя способами: от любого платежа, который он получит, и от устранения его налоговых обязательств. Только в конце романа мы узнаем, что Чичиков планирует использовать это юридически оформленное имущество в качестве залога под ипотеку.

Иногда Чичикову трудно объяснить свое предложение помещику. Коробочка, поясняет рассказчик, из тех людей, которые, какие бы доводы ни приводил, не могут изменить ход мыслей. Она беспокоится, что «может как-то понести убытки». Напрасно спрашивает Чичиков: как можно терпеть убытки на пустом месте и как можно нуждаться в том, что существует только на бумаге? Другой помещик, Собакевич, ведет жесткую торговлю: «Душа человеческая у вас стоит как вареная репа. Дайте хоть три рубля». Когда Собакевич утверждает, что «терпит убытки», Чичиков указывает, что то, что он продает, — ничто, фикция, бесплотная тень, дуновение воздуха, никому не нужное. Может быть, и так, отвечает Собакевич, но тогда какой прок от живых? «В них столько мух, а не людей!»

Вернувшись в город, Чичиков, как черт, с наслаждением просматривает список добытых им душ. Когда его спрашивают, достаточно ли у него земли для такого количества крепостных, он отвечает: «Столько, сколько хватит для крестьян, которых я купил». Кто-то опасается восстания среди этих переселенцев, но Чичиков поясняет, что они «были необычайно покладистыми по характеру».

Когда выясняется, что он покупал мертвые души, горожане пытаются понять, зачем они кому-то нужны. Возможно, рассуждают они, само словосочетание «мертвые души» имеет скрытый смысл, который каждый открывает для себя как свой худший грех. Впрочем, спрашивают, кто такой Чичиков? Может быть, он переодетый государственный инспектор? Тот факт, что он не ведет себя так, как будто он замаскирован, только доказывает, насколько хороша эта маскировка. Надуманные теории порождают еще более надуманные теории. Мог ли Чичиков быть Наполеоном, каким-то образом сбежавшим с Эльбы и пробравшимся в Россию, чтобы завладеть рынком мертвых душ? Может быть, он действительно… антихрист? Если читатели возражают, что все это совершенно невероятно, замечает рассказчик, им следует понаблюдать, как ученые развивают свои любимые теории.

Человеческая склонность рассматривать отсутствие улик как доказательство — неотъемлемая черта логики заговора — формирует сюжет Генеральный инспектор . В начале спектакля мэр захолустного городка созывает всех городских чиновников, некомпетентных и коррумпированных даже по российским меркам, чтобы сообщить поразительную секретную информацию: скорый визит инкогнито генерального инспектора. Быстро, они должны привести вещи в презентабельный вид. Не можете ли вы что-нибудь сделать с этим вашим приказчиком, который всегда водкой воняет? — требует мэр. Нет, отвечает чиновник, это его «естественный запах»: «Его няня уронила в младенчестве, и с тех пор он немного пахнет водкой». Чиновник, отвечающий за больницы, настаивает на том, что они лечат пациентов «как мух».

Вбегают два местных назойливых человека, чтобы сообщить, что переодетый инспектор уже в гостинице. Это не может быть никто другой, потому что он отказывается платить по счетам и не уходит. На самом деле посетитель — легкомысленный молодой человек Хлестаков, проигравший все свои деньги в карты. Пока мэр и чиновники льстят, угощают и подкупают его, он сначала не может разобрать, что происходит. Неосторожные критики назвали Хлестакова аферистом, но это упускает из виду: городские чиновники сами себя обманывают, как люди делают чаще, чем осознают. Когда Хлестаков наконец догадывается, он не может сдержаться. Он заигрывает с дочерью мэра: «Мы убежим в какую-нибудь счастливую долину под тенью ручьев!» Раздувая свою важность, он утверждает, что у него «35 000 посыльных», разносят арбузы на семьсот рублей и хлопочут с Пушкиным: «Ну, старый Пуш, как дела?» — «Как обычно, голубчик, — говорит он. …. Настоящий характер!» Как объяснял Гоголь, вдохновенный Хлестаков так увлекается, что забывает, что лжет: «Это вообще лучшая и поэтичнейшая минута его жизни».

Когда Хлестаков, по настоянию своего слуги, наконец уезжает из города до того, как правда выходит наружу, он не может удержаться от того, чтобы написать другу письмо, наполненное нелестными портретами его хозяев. Почтмейстер, разумеется, вскрывает письмо и выдает собравшимся чиновникам личность Хлестакова.