Москва третий рим православный портал: Москва — Третий Рим

Разное

Журнал Театр. • «Перестань молиться И напиши музыку получше…». Обзор православных СМИ

По просьбе Театра. критик Антон Хитров, студент III курса ГИТИСа, семь лет проучившийся в православной школе, сделал обзор отделов культуры православных СМИ. Выяснилось, что в свободное от воззваний к казакам и черной сотне время на их страницах в основном дебатируются отношения с современным искусством.

Обзоры культуры в православных СМИ не отличаются разнообразием. Львиная доля — это статьи о таком искусстве, с которым меня самого охотно знакомили учителя и наставники в православной школе-пансионе: необязательно с духовным сюжетом, но обязательно с «безопасным», а лучше патриотическим и воспитательным. Приветствуется кино о войне и «почтенная» живопись на историческую тему. Если искусство защищает традиционные ценности или само по себе стало частью традиции, как, например, картины в Третьяковской галерее, то оно, уверены православные СМИ, отвечает и христианским ценностям. Журнал «Фома» откликнулся на предложение Никиты Михалкова выбрать фильмы, обязательные к просмотру школьниками. «Друзьям и собеседникам „Фомы“» предложили рассказать о картине, которую должны увидеть дети и подростки. Список получился таким разношерстным, что «Страсти Христовы» (для кого-то из христиан крамольные) уживаются с «Гарри Поттером» (тем более крамольным), а «Ежик в тумане» и «Берегись автомобиля» оказались рядом с «Зеркалом» Тарковского. В угоду читателям, их предпочтениям, скорее консервативным, нежели собственно христианским, редакторы культурных разделов пренебрегают строгим делением на светское и церковное. Выбор верующих — не только «вечное», но и «разумное, доброе». Об этом написана лучшая и не чуждая юмора статья об искусстве, которую я читал в «Фоме», — эссе католического блогера Марка Барнса «5 причин ликвидировать христианскую музыку»: «Упорно насаждая христианскую музыку как отдельный жанр, мы тем самым загнали музыку-о-Христе в своего рода гетто». Барнс цитирует Клайва Стейплза Льюиса, мечтавшего о христианстве, которое осеняло бы всю современную культуру.

С точки зрения православных журналистов, «Ежик в тумане» не противоречит христианским ценностям и нет ничего греховного и в хорошей музыке, особенно в классической. С современным театром отношения складываются, мягко говоря, сложнее. О нем в православных СМИ практически не говорят.

Свой след в виде небольшого скандала оставили «Проект „J“». О концепции лика Сына Божьего” Ромео Кастеллуччи и «Золотой петушок» Кирилла Серебренникова. А вот отец Артемий из мхатовского «Идеального мужа» Константина Богомолова, в одной из сцен с чавканьем пожирающий труп, еще никого не оскорбил — видимо, из-за аншлага православные журналисты туда еще не добрались. Contemporary art вызывает более сильные чувства. Монархический сайт «Наша держава» разместил у себя программное выступление Ильи Глазунова, который требует, чтобы искусство было понятно массам, превозносит реализм и клеймит авангард (Хрущев бы оценил).

Портал антисемитов и экстремистов «Москва — Третий Рим» упоминает современное искусство лишь затем, чтобы призвать к буквальному насилию над его создателями. Новостям о Марате Гельмане или Pussy Riot непременно предпослана одна цитата — из святителя Иоанна Златоуста, который завещал богохульникам бить лицо. «Православные трусливы и слабы, а священноначалие и священство не имеет страха Божия и решимости воспротивиться кощунству. Все своим молчанием и равнодушием предали Бога! Где же наши черносотенцы, где русские националисты и патриоты?» — взывает журналист. «Такие новости надо подавать заблаговременно», — оправдываются читатели в комментариях. Успей они чуть раньше — и Ромео Кастеллуччи со своим «Проектом „J“» нарвался бы на первый скандал в Москве, а не в Париже. Сам автор заметки, взывающей к черносотенцам и националистам, спектакля, разумеется, не видел, а в качестве улики перепечатал рецензию уважаемого критика (причем положительную).

«Бить лицо богохульникам» призывают не все. Есть православные порталы, выбирающие путь примирения и понимания. Популярнейший православный сайт Рунета «Православие и мир» выражает взгляды «либерального церковного крыла» и стремится к объективности: «„Пусси райот“ сидят и, судя по всему, будут сидеть, а так называемых казаков даже не пожурили». Редакция культурного раздела этого сайта не публикует проблемные статьи об искусстве, и чаще всего это призывы той и другой стороне — церковной и светской — умерить агрессию и задуматься о сотрудничестве. Здесь нередки репортажи об экспозициях современных художников в католических соборах, о российских выставках, которые проводятся при участии РПЦ.

Но порой в стремлении соединить любовь к искусству с любовью к церкви авторы упускают самое важное. Критик, пишущий о «Любви» Михаэля Ханеке, как будто не до конца досмотрел фильм: он многое сказал о высоком чувстве и служении ближнему, но не упомянул убийство, которым оборвались эти отношения, а между тем христианину логично бы осудить героя Трентиньяна или посвятить свою статью решению этой этической головоломки.

Всем, кто хочет разобраться в отношениях современной светской культуры и церкви, я рекомендую статьи на сайте «Православие.Ru». Этот ресурс придерживается не либеральных, а вполне традиционных православных взглядов. «Отставание Православной церкви от западных христиан в деле „сближения“ с современным искусством оборачивается безусловным благом», — пишет автор сайта, полагая, что такое отставание дает церкви шанс трезво осмыслить contemporary art.

Между современным светским искусством и историческим христианством есть неискоренимые противоречия — именно о них и пишут на «Православии.Ru». Знать о них полезно и по ту, и по другую сторону баррикад, дабы исчезли иллюзии, будто эти баррикады можно и нужно ломать.

Интересны статьи архитектора Андрея Яхнина и главы из его книги «Антиискусство. Записки очевидца», это своего рода пространное исследование, почему между светской и духовной культурой нет и не было истинного мира и согласия. То, что пишет Яхнин о модерне, постмодерне и практиках contemporary art, не голословно: некогда участник Венецианской биеннале, член арт-группы «Чемпионы мира» (к созданию которой был причастен известный художник Константин Звездочетов), он не понаслышке знаком с современным искусством.

Правда, время от времени и в его статьях проскальзывают странности вроде сравнений экстатической кровавой «молитвы» венских акционистов с игривой рекламой Оливьеро Тоскани (знаменитая многолетняя кампания The United Colors of Benetton) на том основании, что обе акции противоречат букве и духу ортодоксального христианства.

И это уж, простите, все равно что утверждать, что рыба и поплавок — одно и то же, потому что они не тонут.

Не обошлось и без своеобразной «теории заговора», которая сегодня в том или ином виде необходима религиозному сознанию на любом уровне. Яхнин представляет экспериментальное искусство как лабораторию масскульта, в которой надо опробовать «шок-контент», прежде чем выпускать его в массы. В сфере элитарного и экспериментального родилась богоборческая, вероотступническая современная культура. Нетрадиционная мистика модернизма и «бездуховный» постмодерн свидетельствуют, в понимании Яхнина, о слабости или греховном умысле,а не о внутреннем кризисе самой ортодоксальной веры. Отрицая любые намеки на этот кризис, православные предпочитают верить в могущество неких «антиклерикалов», которые проводят в жизнь план централизованной атаки на церковь. Порой кажется, что именно к этому вообще сводится их вера.

Портал «Православие.Ru»
Главный редактор — ответственный секретарь Патриаршего совета по культуре, наместник Сретенского монастыря архимандрит Тихон Шевкунов.

«Отставание Православной церкви от западных христиан в деле „сближения“ с современным искусством оборачивается безусловным благом, позволяющим ей спокойно и трезво осмыслить феномен contemporary art и свое отношение к нему».

Журнал «Фома»
Главный редактор — Владимир Лейгода, председатель Синодального информационного отдела Московского патриархата.
Редактор раздела «Культура» — Виталий Каплан.

«Если ты пишешь плохую музыку, но молишься Богу, чтобы Он потом сотворил с ней что-нибудь великое, — перестань молиться и напиши музыку получше».

Сайт «Православие и мир»
Главный редактор — Анна Данилова.

«Машина должна ехать — это государство. Куда она должна ехать — это религия. А как вести себя на дороге — это культура». «Религия жива, но жива каким-то особенным образом, в качестве чего-то неопытного, наивного <…> она является по-прежнему одним из тех стволов, на которых удобно выстраивать симбиоз любому другому явлению современного мира…»

Сайт «Наша держава»
Главный редактор — председатель Союза ревнителей памяти императора Николая II Алексей Васильев.

«Всячески подобает избегать чересчур подчеркивать превосходство нашего народа над другими». «Практически после каждой партии заглавных героев (оперы „Жизнь за царя“ в Челябинском театре оперы и балета. — Прим. ред.) зрители начинали аплодировать и кричать „браво!“. <…> С таким же восхищением они принимали выходы на сцену белоснежного коня».

Портал «Москва — Третий Рим»
Главный редактор — Алексей Добычин.

«Освяти руку свою ударом».

От Константина до Петра — Православный портал «Азбука веры»

Оглав­ле­ние

  • Вопрос первый. Зачем нужны пат­ри­архи, если есть епи­скопы?
  • Вопрос второй. Что такое пен­тар­хия?
  • Вопрос третий. Почему Пётр Вели­кий лик­ви­ди­ро­вал пат­ри­ар­ше­ство?

Попы­та­емся отве­тить на три самых важных вопроса о все­лен­ском и рус­ском пат­ри­ар­ше­стве.

Вопрос первый. Зачем нужны пат­ри­архи, если есть епи­скопы?

В Свя­щен­ном Писа­нии пат­ри­архи не упо­ми­на­ются, пат­ри­ар­хов не знали мужи апо­столь­ские, и вообще какие-либо хри­сти­ан­ские тексты вплоть до V века о них не гово­рят. Во многих Пра­во­слав­ных Церк­вах иерар­хов с таким титу­лом нет, да и в России он появился только в конце XVI века, потом 200 лет Россия опять жила без пат­ри­арха и полу­чила его вновь только в 1917 году. Впро­чем, если бы не полу­чила, всё равно Рус­ская Пра­во­слав­ная Цер­ковь была бы Цер­ко­вью.

Пат­ри­ар­ше­ство — по край­ней мере, в том виде, как оно пер­во­на­чально воз­никло в IV веке, — это плод тес­ного вза­и­мо­дей­ствия Церкви и госу­дар­ства. После при­зна­ния хри­сти­ан­ства сна­чала допу­сти­мой, а потом офи­ци­аль­ной рели­гией в Рим­ской импе­рии бли­зость епи­скоп­ской кафедры к госу­дар­ствен­ному управ­лен­че­скому центру либо отда­лен­ность от него стали играть реша­ю­щую роль. Конечно, и до 313 года в руках свя­ти­теля Рима или Алек­сан­дрии было несколько больше адми­ни­стра­тив­ных воз­мож­но­стей, чем у епи­ско­пов какого-нибудь про­вин­ци­аль­ного городка. Но одно дело — «бодаться» со сто­лич­ными чинов­ни­ками, для кото­рых ты, в общем-то, потен­ци­ально опас­ный мар­ги­нал. Совсем другое — прямо влиять на госу­дар­ствен­ные реше­ния.

Уже в IV веке между мит­ро­по­ли­тами (епи­ско­пами рим­ских про­вин­ций) пре­иму­ще­ством места и чести поль­зу­ются те, чьи кафедры рас­по­ла­га­ются в круп­ных поли­ти­че­ских цен­трах: Риме, Алек­сан­дрии, Эфесе, Антио­хии, Кеса­рии, Иеру­са­лиме и Кон­стан­ти­но­поле. Власть таких епи­ско­пов, или экзар­хов, про­сти­ра­лась не только на кон­крет­ную рим­скую про­вин­цию, но и за её пре­делы. Второй Все­лен­ский Собор в Кон­стан­ти­но­поле 381 года раз­де­лил тер­ри­то­рию Рим­ской импе­рии на так назы­ва­е­мые дио­цезы и тем самым опре­де­лил кано­ни­че­ские гра­ницы власти экзар­хов.

Они всё чаще играли роль арбит­ров и «кри­зис­ных мене­дже­ров» в спорах между епи­ско­пами. Епи­скопы дио­це­зов высту­пали гаран­тами того, что реше­ние какого-­либо мест­ного Собора явля­ется обще­обя­за­тель­ным. Одно­вре­менно они отча­сти бло­ки­ро­вали апел­ля­цию к госу­дар­ствен­ной власти: недо­воль­ному епи­скопу нет нужды обра­щаться к кесарю, если реше­ние скреп­лено высшим авто­ри­те­том экзарха. Впро­чем, обра­ще­ние к свет­ской власти оста­ва­лось рав­но­до­пу­сти­мой в спор­ной ситу­а­ции мерой.

Прак­тика эта была окон­ча­тельно закреп­лена девя­тым и сем­на­дца­тым пра­ви­лами ­­IV Все­­ленского Собора в Хал­ки­доне в 451 году. Про­ци­ти­руем первое из этих правил:

Если кото­рый клирик с кли­ри­ком же имеет судное дело: да не остав­ляет своего епи­скопа, и да не при­бе­гает к свет­ским суди­ли­щам. Но сперва да про­из­во­дит свое дело у своего епи­скопа или, по изво­ле­нию того же епи­скопа, избран­ные обеими сто­ро­нами да соста­вят суд. А кто вопреки сему посту­пит: да под­ле­жит нака­за­ниям по пра­ви­лам. Если же клирик со своим, или со иным епи­ско­пом имеет судное дело: да судится в област­ном cоборе. Если же на мит­ро­по­лита обла­сти епи­скоп или клирик имеет неудо­воль­ствие: да обра­ща­ется или к экзарху вели­кой обла­сти, или к пре­столу цар­ству­ю­щего Кон­стан­ти­но­поля, и пред ним да судится.

Экзарху, таким обра­зом, при­над­ле­жал вер­хов­ный суд в пре­де­лах кон­крет­ной обла­сти. Также он был вправе утвер­ждать избран­ных на мест­ном cоборе мит­ро­по­ли­тов и при необ­хо­ди­мо­сти опре­де­лять им нака­за­ния. Экзарх мог посы­лать пат­ри­ар­ший крест для осно­ва­ния какого-либо храма или мона­стыря — такая прак­тика назы­ва­лась став­ро­пи­гией. Этим изна­чально власть его и огра­ни­чи­ва­лась. Экзарха, кроме того, должны были поми­нать во всех храмах обла­сти.

Самого слова «пат­ри­арх» в кано­нах Хал­ки­дон­ского собора нет. Оно впер­вые исполь­зу­ется в 122‑й новелле импе­ра­тора Юсти­ни­ана (531 год), при­дав­шей этим цер­ков­ным поста­нов­ле­ниям силу госу­дар­ствен­ного закона.

Вопрос второй. Что такое пен­тар­хия?

Юсти­ниан — вели­кий импе­ра­тор, бого­слов и тео­ре­тик цер­ков­ного управ­ле­ния. Его ­131‑я новелла (545 год) опре­де­ляет точное число и стро­гую иерар­хию епи­скоп­ских кафедр, кото­рые обла­дают вла­стью более высо­кой, чем у прочих мит­ро­по­ли­тов:

Поста­нов­ляем, согласно с определения­ми Святых Собо­ров, чтобы свя­тей­ший папа древ­него Рима был первым из всех иереев, а бла­жен­ней­ший епи­скоп Кон­стан­ти­но­поля, нового Рима, зани­мал второй чин после Апо­столь­ского пре­сто­ла­д­рев­него Рима, и имел пре­иму­ще­ство чести пред всеми про­чими… И трид­цать шестое пра­вило Трулль­ского собора… при­бав­ляет: «после же оного да чис­лится пре­стол Алек­сан­дрии, потом Антио­хий­ский, а за сим пре­стол Иеру­са­лим­ский».

Взгля­нув на тогдаш­нюю карту Визан­тии, легко убе­диться, что пять пат­ри­ар­ших кафедр охва­ты­вали пять круп­ных обла­стей и тем самым явля­лись транс­ля­то­рами единой воли хри­сти­ан­ского импе­ра­тора как главы импер­ской супероб­щины. Увы, уже спустя сто лет араб­ские заво­е­ва­ния ото­рвали от импе­рии Алек­сан­дрию, Антио­хию и Иеру­са­лим. И пен­тар­хия из управ­лен­че­ского меха­низма пре­вра­ти­лась в идео­ло­ги­че­ский кон­структ. Он заклю­чался в том, что соглас­ное испо­ве­да­ние всех пяти пат­риархатов явля­ется зало­гом истин­но­сти этого испо­ве­да­ния. При­сут­ствие на Соборе пяти пат­ри­ар­хов авто­ма­ти­че­ски делает этот Собор все­лен­ским, а его реше­ния — обще­обя­за­тель­ными. Весьма спор­ный тезис, поскольку пять непра­виль­ных мнений не могут соста­вить одно пра­виль­ное, о чем недву­смыс­ленно гово­рит Максим Испо­вед­ник в письме к монаху Ана­ста­сию:

Вчера, в восем­на­дца­тый день месяца, кото­рый был Пре­по­ло­ве­нием Святой Пяти­де­сят­ницы, пат­ри­арх [Пётр Кон­стан­ти­но­поль­ский] объ­явил мне, говоря: «Какой Церкви ты? Визан­тий­ской, Рим­ской, Антио­хий­ской, Алек­сан­дрий­ской, Иеру­са­лим­ской? Вот, все они с под­власт­ными им епар­хи­ями объ­еди­ни­лись между собой. Итак, если ты, как гово­ришь, при­над­ле­жишь к Кафо­ли­че­ской Церкви, то соеди­нись, чтобы, вводя в жизнь новый и стран­ный путь, не под­вергся тому, чего не ожи­да­ешь».
Я сказал им: «Бог вся­че­ских объ­явил Кафо­ли­че­ской Цер­ко­вью правое и спа­си­тель­ное испо­ве­да­ние веры в Него, назвав бла­жен­ным Петра за то, что он испо­ве­дал Его (Мф.16:18). Впро­чем, я хочу узнать усло­вие, на кото­ром состо­я­лось еди­не­ние всех Церк­вей, и если это сде­лано хорошо, я не стану отчуж­даться».

Роко­вой удар юсти­ни­а­но­вой модели пен­тар­хии нанесла схизма 1054 года. Конечно, ново­об­ра­зо­ван­ные пат­ри­ар­хии Сербии, Бол­га­рии и, осо­бенно, России в разное время стре­ми­лись к тому, чтобы занять пусту­ю­щее место Рима, но реаль­ность позд­него Сред­не­ве­ко­вья ничего общего не имела с бытием Все­лен­ской Церкви в рамках еди­ного поли­ти­че­ского про­стран­ства. Тем более что в XVII веке этому пре­пят­ство­вали мос­ков­ские госу­дари, про­ти­во­сто­я­щие экс­пан­сии Осман­ской импе­рии, кото­рая за про­шед­шие века про­гло­тила Кон­стан­ти­но­поль, Иеру­са­лим, Антио­хию и Александ­рию.

Вопрос третий. Почему Пётр Вели­кий лик­ви­ди­ро­вал пат­ри­ар­ше­ство?

Зачем России пат­ри­ар­ше­ство пона­до­би­лось — понятно. Оно было сим­во­лом рус­ской само­сто­я­тель­но­сти, наци­о­наль­ной пол­но­цен­но­сти. И закреп­ляло тезис о пре­ем­стве России от Вто­рого Рима, о том, что именно наша страна явля­ется хра­ни­тель­ни­цей пра­во­слав­ной веры до Вто­рого При­ше­ствия. Пат­ри­арх — символ традицион­ной импер­ской эсха­то­ло­гии в вари­анте «Москва — Третий Рим». Об этом, обра­ща­ясь к царю Фео­дору Иоан­но­вичу, гово­рит пат­ри­арх Кон­стан­ти­но­поль­ский Иере­мия II в «Уло­жен­ной гра­моте об учре­жде­нии в России Пат­ри­ар­ше­ства» в 1589 году:

Хощеши почтити и укра­сити святую пре­ве­ли­кую собор­ную цер­ковь пре­свя­тые Бого­ро­дицы чест­наго и слав­наго ея Успе­ниа пре­вы­со­ким пре­сто­лом пат­ри­ар­ше­ства и тем пре­ве­ли­ким делом цар­ству­ю­щий град Москву и все свое Вели­кое Росий­ское цар­ство наи­паче про­сла­вить и воз­ве­ли­чить во всю все­лен­ную, совер­шен­ным бла­го­че­стием сиающу!
Воис­тинну в тебе, бла­го­че­сти­вом царе, Дух Святый пре­бы­вает и от Бога сице­вая мысль тобою в дело про­из­ве­дена будет! Праве и истинно вашего бла­го­родна начи­на­ние, а нашего сми­ре­ния и всего освя­щен­ного собора того пре­ве­ли­каго дела совер­ше­ние.
Понежъ убо ветхий Рим падеся Апо­ли­на­ри­е­вою ересью, Вторый же Рим, иже есть Костян­ти­но­поль, ага­рян­скими внуцы — от без­бож­ных турок — обла­даем; твое же, о бла­го­че­сти­вый царю, Вели­кое Росий­ское цар­ствие, Третей Рим, бла­го­че­стием всех пре­взыде, и вся бла­го­че­сти­вая цар­ствие в твое во едино собрася, и ты един под небе­сем хри­стьян­ский царь име­ну­е­шись во всей все­лен­ней, во всех хри­сти­а­нех.

Исто­рик В.М. Лурье отме­чает, что уже к концу XVII века эта эсха­то­ло­гия нахо­ди­лась в кри­зисе, под­вер­га­ясь кри­тике, с одной сто­роны, про­за­пад­ных бого­сло­вов, кото­рые счи­тали под­лин­ным хра­ни­те­лем веры Папу Рим­ского, а с другой — мос­ков­ских тра­ди­ци­о­на­ли­стов, «забыв­ших» о пре­ем­ствен­но­сти Рус­ской Церкви от Визан­тии и счи­тав­ших, что Россия при­няла эста­фету непо­сред­ственно от Пер­вого Рима. Если связь с Визан­тией явля­ется лишней или эфе­мер­ной, к чему это «визан­тий­ское» пат­ри­ар­ше­ство?

Но, может быть, еще более важной при­чи­ной лик­ви­да­ции пат­ри­ар­ше­ства стало то, что в системе власти XVII века фигуры царя и пат­ри­арха зани­мали чрез­мер­ный объем, пере­кры­вая друг друга, дол­го­сроч­ный баланс между ними был невоз­мо­жен.

С одной сто­роны, уже и в более ранние века Вели­кий князь Мос­ков­ский, а затем и царь ока­зы­вали на цер­ков­ную поли­тику — в част­но­сти, на постав­ле­ние предстоя­теля Рус­ской Церкви — вли­я­ние неисо­из­ме­римо боль­шее, чем визан­тий­ский импе­ра­тор на кон­стан­ти­но­поль­ского пат­риарха. Эта роль царя была закреп­лена литур­ги­че­ски, о чем гово­рит, напри­мер, рус­ский кано­нист Н. С. Суво­ров:

В Таин­стве Миро­по­ма­за­ния [чин сос­тав­лен в цар­ство­ва­ние Иоанна IV Гроз­ного] рус­ский пра­во­слав­ный царь полу­чает бла­го­дат­ные дары для управ­ле­ния не только рус­ским госу­дар­ством, но и той Цер­ко­вью, кото­рую состав­ляет из себя пра­во­слав­ный рус­ский народ. <…> Царь не посвя­ща­ется в духов­ную иерар­хию, как это бывало с импе­ра­то­рами визан­тий­скими, и не пре­тен­дует на власть свя­щен­но­дей­ствия и учи­тель­ства, но полу­чает силу и пре­муд­рость для осу­ществ­ле­ния высшей пра­ви­тель­ствен­ной власти как в госу­дар­стве, так и в Церкви.

С другой сто­роны, и сам мос­ков­ский пер­во­и­е­рарх обла­дал таким ста­ту­сом и такой вла­стью в Церкви, что совре­мен­ники гово­рили о мос­ков­ском ана­логе «папизма». Это нахо­дило отра­же­ние в бого­слу­жеб­ной прак­тике: на пат­ри­ар­шую кафедру чаще всего постав­лялся один из епи­ско­пов через повтор­ную хиро­то­нию, кото­рая вос­при­ни­ма­лась как особый — отлич­ный от епи­скоп­ского — литур­ги­че­ский чин. Проще говоря, в Рус­ской Церкви пат­ри­арх зани­мал чет­вер­туюи высшую сту­пень цер­ков­ной иерар­хии, наряду с диа­ко­ном, свя­щен­ни­ком и епи­ско­пом. Эту идею внятно арти­ку­ли­ро­вал пат­ри­арх Никон во время суда над ним на Боль­шом Мос­ков­ском Соборе 1666 года:

Пат­ри­арх Хри­стов образ носит на себе, град­стии же епи­скопи — по образу суть 12 апо­стол, сельстии же — 70 апо­стол… первый архи­ерей во образе Хри­стов, а мит­ро­по­литы, архи­епи­скопы и епи­скопы во образе уче­ни­ков и апо­сто­лов.

Апо­геем власти рус­ского пат­ри­арха стало сов­мест­ное прав­ле­ние царя Миха­ила Фео­до­ро­вича и его отца боярина Фео­дора Ники­тича Рома­нова (впо­след­ствии пат­ри­арха Фила­рета). Отец и сын носили оди­на­ко­вый титул «Вели­кого Госу­даря», сов­местно под­пи­сы­вали все указы, сообща управ­ляли всеми делами в госу­дар­стве.

Образ пат­ри­арха как вто­рого монарха вос­про­из­во­дили после­ду­ю­щие мос­ков­ские пер­во­свя­ти­тели. И осо­бенно ярко — пат­ри­арх Никон, кото­рый, по словам исто­рика Н. Ф. Кап­те­рева, «в своей дея­тельности стре­мился быть насто­я­щим вели­ким госу­да­рем и неко­то­рое время дей­стви­тельно был им, само­сто­я­тельно управ­ляя госу­дар­ством в тече­ние двух лет, когда царь был на войне с поля­ками».

К концу XVII века рус­ское пат­ри­ар­ше­ство утра­тило связь с визан­тий­ской тра­ди­цией и играло скорее на изо­ля­цию Рус­ской Церкви от Все­лен­ского Пра­во­сла­вия. Изна­чально воз­ник­шее для адми­ни­стра­тив­ного скреп­ле­ния и упо­ря­до­че­ния всего хри­сти­ан­ского про­стран­ства, теперь оно замы­ка­лось в одной его части. Кроме того, в России пат­ри­арх пара­док­саль­ным обра­зом слиш­ком сильно зави­сел от царя и при этом засту­пал на его тер­ри­то­рию. Ничего уди­ви­тель­ного, что одна­жды явился монарх, кото­рый эту ситу­а­цию раз­ре­шил очень просто — лик­ви­ди­ро­вав пат­ри­ар­ше­ство.

Живая вода. № 12 (декабрь) 2017

Что произойдет, когда третий Рим падет?

Мир

Война в Украине — это сумеречная борьба не диктатуры, просуществовавшей полвека, а империи, просуществовавшей почти пять лет.

Собор Святой Софии , гравюра 1852 года, сделанная Луи Хаге по мотивам Гаспара Фоссати. (Британский музей/общественное достояние через Wikimedia Commons)

В 1475 году нашей эры княжество Феодоро пало в османской осаде. Падение Феодоро, окончательное осколок осколок того, что когда-то было Восточной Римской империей, было неизбежным с момента захвата Константинополя османами в 1453 году, дату, которую историки обычно называют падением Восточного Рима. Но не имеет значения, привязывают ли окончательный конец Восточной Римской империи к 1453 или 1475 году; Падение империи, которую иногда называют Вторым Римом, было сейсмическим событием, положившим конец более чем двум тысячелетиям той или иной формы римской государственности. Но потребовались столетия, чтобы полные отголоски этого падения стали ясны, и, конечно же, они никогда не были таковыми для тех, кто жил в то время.

Хотя на первый взгляд это может показаться не так, сегодня мир находится в аналогичной ситуации в отношении того, что когда-то называлось «Третьим Римом»: Москвы, сердца Российской империи, Советского Союза и сегодняшнего дня. Российская Федерация. Москва получила это прозвище из-за своей близости ко Второму Риму, Константинополю, своей тесной связи с этой империей и их общего православного христианства. И падение этого Второго Рима представляет собой дорожную карту, предупреждающую западных политиков сегодня об окончательном падении Третьего.

Конечно, большинство аналитиков внешней политики, особенно либерально-интернационалистского толка, не усмотрели бы здесь связи, выходящей за рамки исторической случайности. Для них Третий Рим, каким он был, закончился, когда Российская империя пала в 1917 году. Большинство западных аналитиков и политиков рассматривают нынешнее положение дел в Восточной Европе не более чем как последнюю попытку постсоветской России вернуть свои бывшие территории, чтобы вернуться к своим коммунистическим высотам 1950-х годов, когда она была явным правителем Евразии. Это объясняет недавний призыв администрации президента Джо Байдена к «ослаблению России» и импровизированный призыв Байдена к смене режима. В его глазах нынешняя Российская Федерация — это просто слабый и умирающий Советский Союз, возглавляемый слабыми и умирающими бывшими коммунистическими чиновниками. Эти хитрые карикатурные коммунисты, Борис и Наташа, снова в деле, и те, кто находится на правильной стороне истории, должны вмешаться.0003

Но есть и другая возможность, к которой следует серьезно отнестись тем, кто стремится определить будущее мира: мы находимся не в последствиях Советского Союза, а в последних днях Третьего Рима. Идея все еще существующей в духе Российской империи не оригинальна; например, ее недавно поддержал русский писатель, философ и историк Борис Акунин . Но она не попала в поле зрения крупных западных политиков со всех сторон политического спектра и заслуживает внимания, потому что, если смотреть через эту призму, недавние исторические события приобретают другой оттенок.

В этом рассказе Советский Союз был последней попыткой группы радикалов, сознательно или неосознанно, возродить величие Российской империи. Таким образом, война на Украине есть сумеречная борьба не диктатуры, просуществовавшей полвека, а империи, просуществовавшей почти пять лет. Это приводит к выводу, противоположному предыдущему: Западу следует проявлять осторожность в стремлении дестабилизировать или разрушить Российскую Федерацию. Далекий от желания покончить с последствиями неудавшегося коммунистического эксперимента, Запад, возможно, непреднамеренно стремится завершить полутысячелетнюю старую Российскую империю.

Поэтому нам следует опасаться бессмысленных попыток «ослабить» Россию. Это предупреждение совсем недавно было продемонстрировано бывшим госсекретарем Генри Киссинджером в Давосе, который призвал украинцев «сопоставить героизм, проявленный ими в войне, с мудростью для баланса в Европе и в мире в целом».

Вдохновение в отношении того, как действовать с балансом и отношениями между Западом и Россией, и предупреждение о том, чего не следует делать, мы можем обратиться к судьбе православного прародителя России, Второго Рима: Восточная Римская империя, ее крах , его последний бой и все, что последовало за ним.

К 1000 году нашей эры Восточной Римской империи исполнилось почти 700 лет, поскольку она возникла в результате окончательного разделения первоначальной Римской империи на две половины в конце 300-х годов. Он намного пережил своего западного брата, исчезнувшего в 476 г. н.э., дату, которую обычно называют «падением Рима». С тех пор Восточный Рим с центром в Константинополе нес римский факел. Иногда пламя полыхало жарко, как, например, при императоре Юстиниане Великом, когда империя расширялась на запад до Испании. Но иногда пламя охлаждалось, и к концу XI века оно опасно остыло. Серия внутренних восстаний и внешних конфликтов поставила империю на колени, и крах казался неизбежным.

Коллапс удалось предотвратить, когда к власти пришла новая власть: династия Комнинов. Путем взлетов и падений, при императоре Алексиосе I Комнине и его преемниках империя резко расширила свои границы и снова стала крупной державой. Но хотя комнатанский вариант римского факела горел ярче, чем многие его предшественники, он быстро перегорел. К 1204 году империя снова сократилась и даже была ненадолго завоевана Западом, ее правительство было заменено католическим правительством, состоящим в основном из французских императоров, и поддержано Венецией, которая желала большего контроля над торговыми путями. Это небольшое государство, ныне называемое Латинской империей, само просуществовало только до 1261 года, после чего оно было вытеснено восстановленной Византийской империей, когда Константинополь был повторно захвачен византийской династией Палеологов.

Восстановленная империя была далека от прежних высот и еще дальше от высот первоначальной Римской империи. После короткого периода менее 200 лет Константинополь окончательно пал под властью Османской империи в 1453 году. Чуть более 20 лет спустя ее последний остаток, вышеупомянутое княжество Феодоро, ушел вместе с ним. Последнего Второго Рима больше не было.

Глядя на путь Второго Рима, можно обнаружить поразительное сходство с путем Третьего. Как и у ее православного предшественника, у России длинная и насыщенная история, полная различных государств и типов правления: одни по своей природе религиозны, другие менее. Подобно византийцам, Россией иногда правили туземцы, а иногда — те, кто родился в другом месте. Но если рассматривать их как одну длинную имперскую историю, сходство становится еще острее.

Таким образом, Советский Союз не был новым государством, а вместо этого был русским эквивалентом комнатынской реставрации: новая правящая сила, взявшая на себя управление после гражданской войны и наблюдающая за быстрым расширением. Для византийцев этой силой была волевая и зоркая династия Комнинов; для россиян именно большевики захватили власть над государственным аппаратом. У обеих этих новых правящих сил был медленный старт, и обе они, возможно, начали свое истинное восхождение при своих вторых «династических» лидерах, Алексиосе I Комнине от Византии и Иосифа Сталина от СССР. В течение десятилетий обе страны значительно расширились: византийцы, несомненно, вновь обрели статус великой державы (или, по крайней мере, его эквивалент в начале 1000-х гг.) в своей части мира, а к XIX в.В 50-е годы сфера влияния Советского Союза простиралась по всей Евразии от Берлина до Пекина.

Но, как и комнатанская реставрация, стремительная большевистская экспансия вскоре обратилась вспять. Спустя чуть более 100 лет после того, как Алексей I Комнен занял трон Второго Рима и предпринял свои экспансии, византийцы, как уже говорилось, были ненадолго завоеваны латинским Западом в 1204 году. западным идеологическим силам в конце 1980-х — начале 1990-е. В то время как Третий Рим не был буквально завоеван Западом, как Константинополь, Москвой в период 1990-х управляла администрация Бориса Ельцина, правительство, которое само фактически управлялось западной неолиберальной мыслью и было, в случае с 1996 г. Президентские выборы в России, буквально поддерживаемые американским вмешательством в выборы.

Наконец, и Второй, и Третий Рим следовали за своими периодами западного контроля или влияния с отбрасыванием этого западного правления, первый — путем восстановления Византийской империи при династии Палеологов, а второй — в лице президента Владимира Путина. . Как Палеологи сделали со своими предшественниками, правительство Путина вернуло все символы былого величия Третьей Римской империи: любовь к родине, православие, гордость за историю, недоверие к Западу и уважение к лидеру, не обязательно создавая культ. личности — и все это при том, что не удалось по-настоящему предотвратить упадок. Путинская Россия пытается получить территории, которые она когда-то контролировала, и отчаянно борется за восстановление своей прежней сферы влияния, как это сделала Византия Палеологов. Но, как и Второй Рим, Третий сталкивается с непреодолимыми встречными ветрами: поднимающийся Восток, национализм в бывших колониальных и территориальных владениях, внутренняя коррупция и намерение Запада использовать торговлю и другие средства, чтобы ослабить и перемолоть его.

В конце концов, этих неприятностей было достаточно, чтобы унести византийцев по ветру времени. Сдуют ли они сегодня Россию? И что произойдет, если они это сделают? Вот вопросы, с которыми сейчас должен столкнуться Запад.

Это не предназначено для оправдания действий России путем аналогии или сравнения. Вместо этого он призван привлечь внимание к критической важности понимания того, что события, которые разворачиваются в настоящее время, являются результатом напряженности, которая началась намного раньше, чем распался Советский Союз в 1919 году. 91. Эту напряженность нельзя сбрасывать со счетов; «они вечно ссорятся» — не причина игнорировать детали. Это повод обратить еще более пристальное внимание и отложить в сторону такие фразы, как «правильная сторона истории» и открытая политика, вроде желания «ослабить Россию».

Нападение России на Украину, как и многие последние византийские нападения на бывшие территории, не имеет большого морального оправдания, кроме увеличения могущества умирающей империи. Но отсутствие морального оправдания не требует, чтобы весь вес западного мира был использован в попытке уничтожить актера, по крайней мере, без предварительного тщательного рассмотрения последствий. Бесспорно, например, что рвение президента Вудро Вильсона по наказанию Германии в Версале за ее аморальные нападения на гражданское население в Бельгии во время Первой мировой войны привело непосредственно к немецкому реваншизму в XIX веке.30-х годов и до Второй мировой войны.

Бесспорно также, что стремление Венеции и Запада к торговым путям и открытость к применению силы серьезно ослабили Византийскую империю и создали вакуум власти. Хотя этот вакуум позволил Венеции увеличить свое богатство и укрепить позиции католической Европы, он все же оставался вакуумом. И в этом вакууме возникла исламская Османская империя, которая продолжала протягивать руку вглубь Европы, почти захватив ее сердце, и была остановлена ​​только у ворот Вены в 1683 году интервенцией Польши в последнюю минуту; он продолжал существовать до 1922. Стоили ли 500 лет жестокой бойни и войны с Османской империей всплеск венецианского ВВП в 1200–1300-х годах?

Следовательно, планируя будущее западно-российских отношений, лидерам, возможно, следует понимать, что Запад имеет дело не с разлагающимися остатками недолговечного коммунистического государства 20-го века, а сражается с последними стадиями долгоживущая империя, которая очень хочет остаться в живых. Это, в свою очередь, должно повлиять на политику Запада в отношении России. На данный момент это не так. Рецепты, которые западные либеральные аналитики часто выписывают для попытки изменить курс России — свободные выборы, ведущие к свержению путинского режима или, если диктатура сохранится, к ослаблению России, — на самом деле могут стать помехой для будущих отношений и, что особенно важно, к миру.

Свободные выборы — далеко не панацея. Это должно быть очевидно для либеральных интернационалистов, которые уже считают все выборы, выигранные националистически правыми, украденными или коррумпированными. На своих первых свободных выборах русский народ выбрал Бориса Ельцина, человека, который уже возглавлял российский сегмент СССР и поэтому был, по сути, второстепенным. В следующей кампании 1996 года они выбрали кандидата от коммунистов, хотя из-за вышеупомянутого американского вмешательства Ельцин «выиграл» переизбрание. Геннадий Зюганов, настоящий победитель, поддерживал крайне агрессивную внешнюю политику России. Его внешняя политика была настолько агрессивной, что Ельцин, отчаянно нуждавшийся в американской помощи, предупредил действовавшего тогда президента Билла Клинтона, что коммунисты вторгнутся в Крым, если они победят.

Путин побеждал на всех президентских выборах с 1996 года (за исключением 2008 года, на котором победил избранный Путиным Дмитрий Медведев), ни один из которых никоим образом нельзя назвать свободным. Однако нет никаких доказательств того, что Путин или Медведев обязательно проиграли бы любых из этих выборов, если бы они были свободными. Даже если бы они проиграли, кандидаты от оппозиции в основном были довольно консервативной группой. Главный из них Алексей Навальный заявил, что не вернет Крым Украине, и однажды приравнял террористов-мусульман к тараканам.

Сами русские люди крайне консервативны. Опросы показывают желание жить в мире с Западом, но те же самые опросы также показывают непреодолимое желание вернуть себе имперское величие и проводить социально консервативную политику. Мысль о том, что свободные и демократические выборы приведут к тому, что русский народ откажется от своих имперских амбиций и социального консерватизма, фантастична.

Но если надежда на то, что свободные выборы превратят Россию в Нью-Джерси, фантастична, то другая часто призываемая политика — ослабление России без какой-либо конкретной цели или ориентира — может быть совершенно опасной. Хотя, конечно, сегодня нет прямого эквивалента османам — нет никаких шансов, что Россия будет полностью завоевана, как византийцы, ни Турцией, ни кем-либо еще — все же есть последствия слепых попыток «ослабить» Россию, а именно возможность заставить их еще ближе к Китаю.

В 1939 году ВВП Италии Бенито Муссолини составлял около 39 процентов ВВП Германии Адольфа Гитлера. Сегодня ВВП России составляет около 10 процентов экономики Китая. Чем слабее российское государство, тем больше оно становится государством-клиентом Китая. Хотя в некоторых умах идея о том, что Россия может в ближайшее время быть завербована Западом против Китая, надуманная, нам не нужно активно сталкивать их вместе. Более того, российско-украинский конфликт когда-нибудь закончится. Если это приведет к тому, что Россия станет клиенткой Китая, а Украина будет восстановлена ​​Китаем, китайцы будут эффективно доминировать в Евразии в той же или большей степени, чем Советы, что не в интересах Америки. .

Но есть еще одна возможность, о которой почти не упоминают и которая гораздо более угрожает безопасности Запада: это полный крах российского государства. Государственный потенциал России уже слаб. Любой, кто прожил в России длительное время, может это увидеть: все больше потерянной молодежи, «фантомные» рабочие места (Россия очень хорошо умеет искусственно создавать рабочие места в госсекторе там, где их не должно быть), утечка мозгов и повсеместная коррупция. Попытка «ослабить» Россию на данном этапе без четкой стратегии может быть похожа на попытку ослабить треснувшее стекло: оно может просто разбиться.

Когда в 1204 году Запад стремился заменить византийцев Латинской империей, они и представить себе не могли, к чему приведут их действия. Если Россия расколется, это повлечет за собой последствия, которые мы не можем себе даже представить — не через сотни лет, а здесь и сейчас, — и нет никаких признаков того, что власть предержащие в Вашингтоне, округ Колумбия, готовятся к каким-либо из этих последствий. Разрушенная Россия вызывает десятки, если не сотни насущных и опасных вопросов: что происходит с их ядерным арсеналом? Что произойдет, если Польша попытается вернуть земли, украденные у них Советским Союзом? Стремится ли потенциально более сильная на тот момент Украина отомстить и начать атаки на то, что было собственно Россией? Если Китай двинется на север, чтобы поглотить оставшиеся княжества или российские ответвления, как отреагируют США? А что произойдет, если коллапс спровоцирует куда более опасную и жестокую форму русского национализма, как это произошло в Германии после Первой мировой войны?

Если во имя «правильной стороны истории» Запад достаточно сильно прижмет Россию и Третий Рим в конце концов рухнет целиком и распадется на разные республики, как византийцы на княжества, то будут совершенно новые и непредсказуемые последствия.

Последнее из павших византийских княжеств, княжество Феодоро, целиком располагалось на Крымском полуострове. Его столица находилась всего в нескольких километрах от современного Севастополя. Тот факт, что место последних остатков Второй Римской империи находится там, где Третий Рим сегодня сосредоточил свою последнюю попытку вернуть себе славу, является исторической иронией, которую не следует упускать из виду политикам. История рифмуется, прошлое еще не прошлое: западные государственные деятели могут выбрать любой часто повторяемый трюизм, помогающий донести суть.

Возможно, Третий Рим должен пасть. Возможно нет. Но если это произойдет, политики должны знать, что мы не открываем новые горизонты. Этот путь пройден много раз, и те, кто шел по нему, не любили, куда он ведет.

Рекламное объявление

Борьба «Второго» и «Третьего» Рима: есть ли выход, кроме раскола?

Сторонники умеренного ислама, который поддерживает терпимость, разнообразие и плюрализм, возможно, делают ставку не на ту лошадь, поддерживая мусульманских ученых на зарплате автократов.

Опрос на Ближнем Востоке, кажется, подтверждает, что спонсируемые государством священнослужители не заслуживают доверия.

Недавние исследования, показывающие, что ненасильственные протесты становятся все менее эффективными, усугубляют проблемы, вызванные дефицитом легитимности священнослужителей.

Сочетание отстающего доверия и сниженной эффективности повышает риск насилия по политическим мотивам.

Добавьте к этому, что молодые мусульмане тяготеют к воинственности в мире предполагаемого преследования правоверных.

Там Хусейн, отмеченный наградами журналист-расследователь и писатель, который провел время с джихадистами в различных условиях, отметил в недавнем блоге и интервью, что часть мусульманской молодежи, которая видит, как западные военные действуют в мусульманском мире, часто принять аргумент джихадистов о том, что мусульмане не были бы жертвами, если бы у них было подлинно мусульманское государство с вооруженными силами и религиозными законами, которые бы пользовались благосклонностью Бога.

Достижение государства, говорят джихадисты, должно быть «через кровь, (потому что) розу можно получить, только положив руку на шипы».

Г-н Хусейн предупредил, что «с этим настроением молодых мусульман… нельзя бороться с помощью банальностей, непродуманных программ дерадикализации и дурацких веб-сайтов, созданных для борьбы с социальными сетями».

Проницательность г-на Хусейна касается сути соперничества за мягкую религиозную силу в мусульманском мире, которое по своей сути включает борьбу за определение концепций умеренного ислама.

По сути, г-н Хусейн утверждает, что заслуживающий доверия ответ на религиозно вдохновленную воинственность должен исходить от независимых исламских ученых, а не от священнослужителей, выполняющих приказы мусульманских автократов.

Утверждение журналиста подкрепляется примерно тремя четвертями арабской молодежи, ежегодно опрашиваемой базирующейся в Дубае фирмой по связям с общественностью ASDA’A BCW, которые в последние годы последовательно заявляют о необходимости реформирования религиозных институтов.

Комментируя опрос агентства, проведенный в 2020 году, ученый из стран Персидского залива Эман Альхуссейн сказал, что арабская молодежь обратила внимание на религиозных деятелей, одобряющих введенные правительством реформы, которые они отвергали в прошлом.

«Это не только подпитывает скептицизм арабской молодежи по отношению к религиозным институтам, но и еще больше подчеркивает непоследовательность религиозного дискурса и его неспособность дать своевременные объяснения или оправдания меняющейся реальности сегодняшнего дня», — написала г-жа Альхусейн.

Г-н Хусейн предупредил, что «многие… благонамеренные лидеры и имамы не понимают, и я видел это собственными глазами, что у радикальных проповедников… есть сторонники. Они задевают за живое, и за ними наблюдают», в отличие от «тех, кого они считают «учеными за доллары»… Между молодежью и имамами существует диссонанс. …

Когда, несомненно, эрудированные шейхи Азхари, такие как Али Гомаа, по-видимому, поддерживают убийство Сиси невинных людей, за которым последовала поддержка Хабибом Али Джифри своего учителя, нельзя не понять их затруднительное положение и гнев», — сказал г-н Хусейн, имея в виду ученых. Аль-Азхар, цитадель исламского образования в Каире.

Г-н Хусейн указывал на Али Гомаа, который, как великий муфтий Египта, защищал убийство около 800 ненасильственных демонстрантов на площади Каира после военного переворота 2013 года под руководством генерала, ставшего президентом Абдулом Фатахом. ас-Сиси. В результате переворота был свергнут Мохамед Мурси, брат-мусульманин и единственный демократически избранный президент Египта.

Родившийся в Йемене священнослужитель, поддерживаемый ОАЭ, г-н Аль-Джифри, ученик г-на Гомы, входит в группу исламских ученых, которые помогают представить Эмираты как маяк авторитарной формы умеренного ислама, охватывающего социальные реформ и религиозного разнообразия, отвергает политический плюрализм и требует абсолютного подчинения правителю.

В группу входят бывший египетский муфтий Абдулла бин Байя, уважаемый мавританский богослов, и его ученик Хамза Юсуф, один из видных мусульманских деятелей Америки.

Г-н Хусейн мог бы включить Мохаммеда аль-Иссу, генерального секретаря Всемирной мусульманской лиги, основного средства, используемого наследным принцем Саудовской Аравии Мухаммедом бин Салманом для мобилизации религиозной мягкой силы и распространения своей авторитарной версии ислама.

Авторитарные реформаторы, такие как президент ОАЭ Мохаммед бен Заид и г-н бин Салман, предлагают обновленную версию общественного договора 21-го века, который удерживал недемократические арабские режимы у власти на протяжении большей части периода после Второй мировой войны.

Контракт подразумевал отказ населения от политических прав в обмен на социальное государство в богатом нефтью Персидском заливе или адекватное предоставление общественных услуг и товаров в менее богатых арабских государствах.

Эта сделка сорвалась из-за народных арабских восстаний 2011 и 2019/2020 годов, которые не пощадили страны Персидского залива, такие как Бахрейн и Оман.

Распад был вызван не только неспособностью правительств выполнить поставленные задачи, но и тем, что правительства время от времени открывали политическое пространство исламистам, чтобы они могли противостоять левым силам.

Ученый Хешам Аллам резюмировал политику как «больше идентичности, меньше класса». По сути, ближневосточное правительство запрыгивало на подножку, которая во всем мире усиливала религиозные и националистические силы.

На примере Египта в только что опубликованной книге «Бесклассовая политика: исламистские движения, левые и авторитарное наследие в Египте». Г-н Саллам утверждал, что «в конечном итоге эта политика привела к раздробленности противников экономических реформ, усилению культурных конфликтов внутри левых и перестройке политической жизни вокруг вопросов национальной и религиозной идентичности».

Чтобы возродить основу общественного договора, господа бин Зайед и бин Салман объединили степени социальной либерализации и более широкие права женщин, необходимые для диверсификации их экономики и увеличения рабочих мест, а также возможностей для работы, развлечений и отдыха.

В то же время они подавляли инакомыслие дома и пытались помешать, хотя и не жестоко, повернуть вспять политические изменения в других частях региона.

Несмотря на это, исследователь Нора Дербал описывает в своей недавно опубликованной книге «Благотворительность в Саудовской Аравии: гражданское общество в условиях авторитаризма» несоответствия между интерпретациями исламского руководства со стороны государственных чиновников и поддерживаемых государством священнослужителей, благотворительных организаций и групп гражданского общества, имеющих собственное понимание.

В одном случае г-жа Дербал отметила, что правительство пыталось ограничить получателей благотворительной помощи владельцами национального удостоверения личности Саудовской Аравии. Она процитировала представителя одной группы, сказавшего, что «с точки зрения ислама любой человек, мусульманин или не мусульманин, заслуживает помощи в случае необходимости».

Тем не менее, идея авторитарного умеренного ислама, кажется, работает для ОАЭ и многообещающа для Саудовской Аравии, но в других странах Ближнего Востока и Северной Африки она находится на шатком основании.

Недавний опрос, проведенный ASDA’A BCW, показал, что из 3400 опрошенных молодых арабов в возрасте от 18 до 24 лет в 17 арабских странах пятьдесят семь процентов считают ОАЭ страной, в которой они хотели бы жить. 37% хотели, чтобы их родная страна подражала ОАЭ.

Результаты опроса резко контрастируют с представлениями г-на Хусейна о недовольных, радикально настроенных мусульманах и джихадистах, с которыми он столкнулся в Сирии и других местах.

Расходящиеся изображения могут быть двумя сторонами одной медали, а не взаимоисключающими. Опрос и другие опросы, а также г-н Хусейн, вероятно, затрагивают различные сегменты мусульманской молодежи.

Лауреат Нобелевской премии по литературе Орхан Памук описал мужчин и женщин, о которых говорил г-н Хусейн, как имеющих «ощущение того, что они являются гражданами второго или третьего сорта, чувствуют себя невидимыми, непредставленными, незначительными, как будто никто ничего не значит — что может управлять людьми к экстремизму».

Некоторые из тех, кто отвечает на опросы, могут быть чуткими, но, вероятно, не станут повышать свои ставки, потому что им есть что терять.

Тем не менее, недавние опросы, проведенные Вашингтонским институтом ближневосточной политики, показали, что 59% респондентов в ОАЭ, 58% в Саудовской Аравии и 74% в Египте не согласны с тем, что «мы должны прислушиваться к те из нас, кто пытается интерпретировать ислам более умеренным, терпимым и современным способом».

Учитывая, что в той среде, которую изображает г-н Хусейн, ОАЭ «многие считают, что ОАЭ активно подрывают чаяния миллионов арабов и мусульман в своих собственных политических целях, можно понять, почему эти (разгневанные) молодые люди будут продолжать бороться», — сказал журналист.

«Когда ученые не действуют как громоотвод для своей паствы, или не доносят свои чувства до власти, или недостаточно самостоятельны, дело становится безнадежным и молодые люди, будучи молодыми, ищут другие пути», — сказал г. добавил Хусейн.

Пакистан — одно из мест, где разыгрываются сценарий г-на Хусейна и анализ г-на Памука. В июле в отчете Совета Безопасности ООН говорилось, что «Техрик-и-Талибан Пакистан» (ТТП), также известная как пакистанские талибы, может похвастаться самым большим числом иностранных боевиков, действующих с афганской территории.

В отчете говорится, что многие из 3000–4000 бойцов ТТП были освобождены из афганских тюрем вскоре после прошлогоднего падения Кабула.

Недавнее академическое исследование показало, что ненасильственное инакомыслие демонстрирует самый низкий уровень успеха более чем за столетие, хотя количество протестов не уменьшилось, что увеличивает угрозу воинственности.

Одно исследование пришло к выводу, что количество протестных движений во всем мире утроилось в период с 2006 по 2020 год, включая драматические народные арабские восстания 2011 года. Тем не менее, по сравнению с началом 2000-х годов, когда два из трех протестных движений, требующих системных изменений, добились успеха, сегодня это одно из шести, а это означает, что вероятность провала протестов выше, чем когда-либо с 1930-х годов, по словам гарвардского политолога Эрики Ченоуэт. Г-жа Ченоуэт предположила, что резкий спад был самым резким за последние два года.

Для сравнения, эффективность вооруженного восстания снижается медленнее, чем ненасильственного протеста, что делает две стратегии почти равными по шансам на успех. «Впервые с 1940-х годов, десятилетия, когда доминировали поддерживаемые государством партизанские восстания против нацистской оккупации, ненасильственное сопротивление не имеет статистически значимого преимущества перед вооруженным восстанием», — сказала г-жа Ченоуэт.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Related Posts

Разное

Как часто можно менять смесь для грудничка: рекомендации по смене детского питания

Как часто допустимо менять смесь для искусственного вскармливания грудничка. Какие причины могут потребовать смены смеси. Как правильно вводить новую смесь в рацион ребенка. На что

Разное

Почему плачет новорожденный: основные причины и способы успокоить ребенка

Почему новорожденный часто плачет. Как определить причину плача младенца. Что делать, если грудничок постоянно плачет. Как успокоить плачущего новорожденного. Когда плач ребенка является поводом для

Разное

Задания по развитию речи для дошкольников: эффективные упражнения и игры

Как развить речь ребенка дошкольного возраста. Какие задания и упражнения помогут расширить словарный запас, улучшить грамматический строй речи и связную речь дошкольника. Игровые методики для