Образы и мотивы поэмы демон. «Демон»

Лермонтов «Демон», часть I – краткое содержание

Печальный демон, отвергнутый Богом, долго летал над грешной землёй, проводя век за веком в однообразной скуке. Даже зло он сеял без наслаждения – оно тоже наскучило ему. (См. полный текст и анализ поэмы, а также статью Образ Демона в поэме Лермонтова .) Демон часто парил над величественным Кавказом и роскошной Грузией. В одном из здешних селений жил седой князь Гудал со своей дочерью, прекрасной, доброй и стыдливой . Гудал просватал Тамару за молодого витязя, но в предсвадебный день девушку увидел Демон – и вдруг испытал, как в пустыне его немой души вновь шевельнулись чувства добра и красоты, владевшие им до Божьего проклятия.

Демон. Художник М. Врубель, 1890

Жених уже ехал к Тамаре с целым караваном подарков. К вечеру он добрался до горной часовни, близ которой был погребён некогда убитый здесь князь. Молитва у этой часовни имела чудотворную силу: она помогала уберечься на дальнейшем пути от мусульманского кинжала. Но демон смутил душу жениха Тамары, и он о молитве забыл.

Когда совсем стемнело, перед караваном мелькнули незнакомые всадники. Храбрый князь привстал навстречу им на стременах – и тут же был сражён пулей. Конь принёс на себе тело убитого ко двору Гудала. Тамара горько рыдала над женихом – и вдруг услышала сладкий, неизвестно откуда звучавший голос. Он успокаивал её, советуя быть безучастной к земному, как плывущие по небу облака. «Я, – внушал незримый собеседник, – буду каждую ночь прилетать к тебе и гостить до зари, навевая золотые сны.

Взволнованная Тамара в бессилии заснула. Во сне ей приснился незнакомец с туманным обликом неземной красы, склонившийся к её изголовью.

Лермонтов «Демон», часть II – краткое содержание

Тамара отвергла всех остальных женихов. Говоря отцу, что её терзает какой-то лукавый дух, она по доброй воле ушла в монастырь.

Прилетев в обитель Тамары, Демон вначале задумчиво бродил близ ограды и, казалось, готов был оставить свой замысел. Но он вдруг увидел свет в окне кельи девушки. Оттуда полилась грустная, чарующая песня. Волнение любви проникло в душу Демона. Слеза, покатившаяся из его глаз, была так горяча, что насквозь прожгла камень, на который упала.

Лермонтов. Демон. Аудиокнига

Войдя к Тамаре, Демон увидел рядом с ней защитника-херувима, который пытался прогнать его. От сопротивления в Демоне пробудился обычный яд ненависти. С коварной усмешкой он сказал херувиму: «Оставь её! Она моя» – и добрый Ангел, печально взмахнув крыльями, исчез в небесном эфире.

При виде Демона Тамара затрепетала. Восхищаясь её красотой, Демон не стал скрывать, что он – злой дух, но уверял девушку: любовь помогла бы ему вернуться к Небесам. «Что без тебя мне эта вечность? Моих владений бесконечность?», – страстно вопрошал он. (См. .)

Тамара умоляла не губить её. Но Демон рассказывал о своём тягостном одиночестве, которое даже во зле и мощи не находит утешенья. Тамара невольно призналась, что его слова дают ей тайную отраду. Демон обещал, что сделает её царицей вселенной. Тамара напомнила о наказании Божьем, но он сказал: «Так что ж? В аду ты будешь со мной!»

Тамара и Демон. Художник М. Врубель, 1890

Он слегка коснулся губ девушки жаркими устами. Смертельный яд лобзанья Демона разорвал грудь Тамары мучительным криком, и она простилась с молодой жизнью. Стенанье её слышал лишь монастырский сторож, а потом всё стихло в дуновеньи ветерка…

В гробу Тамара была мила, как пери (фея). На её губах застыла странная улыбка. Князь Гудал, рыдая, похоронил свою дочь в церкви, построенной его предками на вершине высокой горы.

Светлый ангел понёс душу Тамары в небесную лазурь. Но наперерез ему из бездны со злобным взглядом взвился Демон, крича: «Она моя!» Душа Тамары прижалась к ангелу. Посланник неба твёрдо ответил духу зла: «Исчезни! Довольно ты торжествовал! Бог знает всё. Душа Тамары страдала и любила – и будет в раю!». Прокляв свои безумные мечты, Демон так и остался навеки без упованья и любви…

На склоне горы, что высится над Койшаурской долиной, до сих пор видны развалины церкви, о которых ходят страшные рассказы. Теперь там живут только змеи да ящерицы. Имена Тамары и Гудала давно забыты. Лишь высокие горы со своими вековечными льдами недвижно и безмолвно стоят под ветром, охраняя могилы князя и его несчастной дочери.

Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали и слез,
И звук его песни в душе молодой
Остался, — без слез, но живой.
М. Лермонтов, «Ангел»

Демон не пугал Лермонтова — он был его певцом. «Гордая вражда с небом, презрение рока и предчувствие его неизбежности» — вот что характерно для его поэзии. Это — самые верные слова из всех, которые когда-либо были сказаны про историческое значение Лермонтова; они указывают на ту внутреннюю, интимную связь, которая существует между творчеством Лермонтова и всей последующей русской художественной мыслью, главным образом, в лице Достоевского, Толстого и их школ.

Местом действия у Лермонтова очень часто является монастырь — воплощение аскетизма, законов духа, в корне отвергающих грешную землю. Против монастырской святости, против небесного начала направлены горячие протесты любимых детей его фантазии, в защиту иных законов — законов сердца, они же законы человеческой крови и плоти. Кощунственные речи раздаются в «Исповеди»; они же перенесены в точности, целиком, и в «Боярина Оршу», и в «Любовь Мертвеца» и явственно еще слышатся потом и в «Мцыри», правда — в более смягченном виде. То же отрицательное отношение к монастырю и во всех очерках «Демона», не исключая даже последних: в стенах святой обители заставляет он Демона соблазнить свою возлюбленную. Так намечается все глубже и глубже эта изначальная антитеза: земля и небо.

Неминуема борьба между ними, полем битвы является человеческая душа. Демон ближе, родственнее Лермонтову, чем ангел; земные мотивы в его поэзии кажутся более существенными, более органическими, чем небесные. С ангелами и в самые возвышенные мгновения он только встречается; с Демоном Лермонтов отождествляет себя с самого начала, даже тогда, когда образ его еще колеблется и он кажется еще порою активным избранником зла.

Появление этого образа — один из серьезнейших моментов в иной психологии Лермонтова. Он сразу как бы узнал в нем себя и так быстро овладел им, что сейчас же стал по- своему перестраивать его мифологию, применяя ее к себе. Поэт слышит иногда небесные звуки; это звуки верные и глубокие, потому что исходят из его же души, соответствуя одной из ее сторон, но стороне более слабой: она часто заглушается бурными голосами другой, противоположной стихии. Здесь причина его трагедии, которую он не властен устранить, — таким создал его Творец. В этом именно направлении идет у Лермонтова прояснение образа Демона. Нужно было порвать прежде всего с традиционным представлением о нем как об абсолютном воплощении исконно грешного начала; с таким Демоном у Лермонтова было бы очень мало общего.

Уже в первом очерке 1829 г. Демон назван печальным; он тяготится своим изгнанием; он весь во власти сладостных воспоминаний, когда он не был еще злым и «глядел на славу Бога, не отверзаясь от него, когда сердечная тревога чуждалася души его, как дня боится мрак могилы». Препятствие устранено: Демон — такой лее мученик, такой же страдалец душевных контрастов, как и сам Лермонтов: и мыслимо стало слияние обоих образов. С годами зреет душа поэта, обогащается его жизненный опыт; вместе с этим обостряется и основная проблема о назначении человека, о его отношении к Богу на почве все той же непримиримости обоих начал — и все это находит свое отражение в концепции «Демона», в его пяти очерках и в таких подготовительных этюдах, как «Азраил».

Но основные черты все-таки остаются одни и те же. Демон не однороден; угрюмый, непокорный, он бродит всегда «один среди миров, не смешиваясь с толпою грозной злых духов ». Он равно далек как от света, так и от тьмы, не потому, что он не свет и не тьма, а потому, что в нем не все свет и не все тьма; в нем, как во всяком человеке — и прежде всего, как в душе самого Лермонтова, «встретилось священное с порочным», и порочное победило, но не окончательно, ибо «забвенья (о священном) не дал Бог, да он и не взял бы забвенья». В тех четырех очерках «Демона», которые относятся к первому периоду творчества Лермонтова, сюжет построен всецело на идее возможного возрождения через любовь. Жительница кельи, святая дева — все же не ангел, и она не противостоит ему, как непримиримая противоположность. Она скорее поймет его душевные муки и, быть может, исцелит его, даст ему часть своих сил для победы над злом, не отрекаясь при этом окончательно от земного начала. Демон нарушает «клятвы роковые», любить чистою любовью, отказывается «от мщения, ненависти и злобы» — он уже хотел «на путь спасенья возвратиться, забыть толпу недобрых дел». Но одноначальный ангел, стоявший на страже абсолютной чистоты, не поняв его, снова возбудил в нем его мрачные, холодные мысли, вызвал к действию его злобу. Любовь по вине ангела не спасла Демона, и он, неискупленный, остался со своими прежними затемненными страданиями. В горькой улыбке, которою Демон «упрекнул посла потерянного рая>>, Лермонтов лишний раз отражает свой протест против пассивности совершенства. Демон не раскаялся, не смирился перед Богом; для этого он был слишком горд, слишком считал себя правым. Не его вина, что душа его такая двойственная; Творец его создал таким и обрек его на неодолимые мучения. К Нему надо взывать, Его вопрошать о смысле этой душевной пытки.

Веяния грозного рока должен был ощущать Лермонтов в безнадежности своих стремлений к цельности, к слиянию обоих начал. Отсюда мотив богоборчества, титанизм, «гордая вражда с небом», не прекращающаяся в продолжение всего первого периода и захватывающая часть второго.

Человек 40-х годов, литератор В. П. Боткин, прочитав лермонтовское стихотворение «Договор», сразу понял эту силу стоического отчаяния, протеста и отрицания: «Какое хладнокровное, спокойное презрение всяческой патриархальности, авторитетных, привычных условий, обратившихся в рутину… Дух анализа, сомнения и отрицания, составляющих теперь характер современного движения, есть не что иное, как тот Демон… Лермонтов смело взглянул ему прямо в глаза, сдружился с ним и сделал его царем своей фантазии, которая, как древний понтийский царь, питалась ядами». Так был понят знаменитый, многосмысленный и, безусловно, автобиографический образ из итоговой, и именно поэтому незавершенной, поэмы «Сказка для детей»:

Мой юный ум, бывало, возмущал
Могучий образ. Меж иных видений,
Как царь, немой и гордый, он сиял
Такой волшебно сладкой красотою,
Что было страшно… и душа тоскою
Сжималася…

Однако если бы поэзия Лермонтова этим образом исчерпывалась бы и объяснялась, то мы имели бы русского Гейне или очередного гвардейского Мефистофеля, не более того. Гений Лермонтова несравненно выше и богаче. Да, поэт говорил: «Мной овладел демон поэзии». Но в лирике его нет мрачного демонизма, есть образ надежды — «луч зари, прекрасный, чистый и живой, как счастье жизни молодой». Такие лучи поэтической памяти о близком, но невозможном счастье пронизывают любую тьму, этим светом, воспоминанием о небесной лазури и райских звуках живет вечно молодая лермонтовская лирика. Она все время стремится вверх, движима небывалой по силе творческой энергией и жаждой жизненной деятельности.

Другое дело, что в холодном мире обыденной жестокости, где человек с умом и сердцем унижен и раздавлен, оказался в жизненном тупике, лирический герой запоздалой романтической поэзии не может быть ангелом, он постоянно ощущает давление «общего зла» и тьмы, отсюда его стоическое отчаяние и спокойная тоска, разуверение во всем, гордое презрение и сознательный демонизм всеобщего отрицания. И потому в стихотворении «Мой демон» сказано со значением: «Собранье зол его стихия».

Чувство правды было подавлено и оскорблено в сердце целого поколения. Люди эти остались одни, без ангелов и надежды, им открылось «море зла» (К. Н. Батюшков), в душе их родились разуверение и «сердечная пустота». Стоит ли удивляться явлению демонов… Но именно Лермонтов и его поэзия

Великолепное доказательство того очевидного обстоятельства, что «потерянное» поколение послепушкинской молодежи не пожелало быть таковым, не отступило, не смирилось с навязываемой ему жизненной ролью вечных неудачников, мелких бесов и «шалунов». За «Демоном» у него неизбежно следует «Ангел». Иначе поэт не стал бы судьей этого поколения. Иначе не появилось бы великое и вечное «Бородино» (1837), поэма истинно народная по языку и мысли, которую каждый русский начинает именно «учить» в школе и помнит потом, хотя иногда и весьма смутно, всю жизнь.

1. Демон-
   Его образ олицетворяет собой возрождающееся зло, отрицающие свою человеческую природу. Демон полностью отрицает существование добрых человеческих чувств, он находится на грани отрицания существования реального мира. Он скептически относится к жизни людей, к их чувствам и переживаниям. Демон не скептик, он страдающее от бессмысленности окружающего его мира, зло. Однако не стоит отрицать, мрачное, загадочное обаяние Демона.Демон главный судья человеческого мира. Он полон отчаяния отомстить всему живому, обществу и Богу. Прообраз главного героя взят из ветхого завета, из истории о крушении Вавилона, повествующей о восстании падшего ангела против земного Творца.
2. Тамара-
   
   Противоположностью главного героя, злого творца человеческих чувств, является Тамара. Образ Тамары основан на наивном представлении мира. До встречи с Демоном жизнь Тамары была наполнена радостью, счастьем, безмятежностью на фоне прекрасных пейзажей. Каждый день Тамара наслаждалась чудесами природы, ее звуками и цветами. После смерти жениха, сердце Тамары наполнилось горестью и печалью.Эти два героя соединены в одно целое, они являются абсолютными противоположностями друг друга, которые непременно должны быть рядом. Демону не хватает жизнерадостности, цельности и безмятежности, которыми обладает Тамара. Цельность уклада ее жизни означает для Демона свободу, принятия самого себя и понимание человеческой сущности. Встреча Демона и Тамары означает потерю цельности и естественности главой героини – начало познания собственного «я» главных героев.

Начало поэмы

Демон пролетает над чудными пейзажами Кавказа: его живописными горами, реками, удивительной яркости зеленью и самобытным народом. Ничего не радует Демона, все вызывает в нем ненависть и презрение. Демон испытывает одиночество, бессмысленность бытия.

Его грызет бессмертие и власть над человеческими судьбами. Перед ним Грузия с роскошными долинами и вершинами гор. Вдруг, он видит праздничное веселье – грузинский князь Гудал отдаёт замуж единственную дочь.

Демон любуется красотой Тамары

На свадьбу собрались многочисленные родственники невесты. Вокруг смех, вино и пляски. Как сообщает Гудал, жених приедет к вечернему застолью. Свадьба Тамары и Синодала — самое значимое событие в стране, на которое собрались молодые владыки, важные господа и все горожане. Слуги расстилают украшенные золотом ковры, разливают вино. По традиции, перед приездом жениха Тамара должна станцевать грузинский танец с бубном.

Девушка исполняет танец, обаяние которого задевает полную презрения душу Демона. Он любуется девушкой, испытывая при этом неведомые до сих пор искренние, человеческие чувства.

Мысли невесты

Во время танца Тамару обуревают самые разные мысли. Она боится оставить отца одного, уехать из родного дома, где жила безмятежно и счастливо.

Она жаждет встречи с молодым князем – готовится стать женой красивого, богатого, влюблённого в нее, Синодала. Отдаваясь танцу, музыки, ритму бубна, она отбрасывает прочь сомнения и тревоги.

Смерть Синодала

Главным событием всего произведения является смерть жениха Тамары. Демон не в силах противиться охватившему его счастью при взгляде на прекрасный танец Тамары. Он любуется ее красотой, обаянием и безграничным счастьем.

Как настоящий тиран, он приказывает разбойникам убить Синодала. Раненный жених мчится к своей любимой, но смерть забирает его у крыльца ее дома.

Тамара покидает родной дом

Сердце Тамары разбито, ее отец горюет о неудачной женитьбе своей единственной дочери. Засыпая, Тамара слышит прекрасный, удивительный голос, зовущий ее в бескрайние просторы снов.

Во сне девушка встречает красивого мужчину. Однако проснувшись утром, она понимает, что сон «фальшивый» — Демон искушает ее. Тамара решает уйти в монастырь, чтобы уберечь свою жизнь и достоинство от проделок лукавого. Сотрясая проклятьями воздух, отец дает свое разрешение, и Тамара становится монахиней.

Смерть Тамары

В монастыре Тамару постоянно преследуют мысли о Демоне. Она понимает, что ее нестерпимо тянет к этому мужчине. Она молится святым, преклоняется перед Демоном и не знает, что делать. Физическая близость с Демоном для Тамары равна смерти.

Демон понимает это и решает отменить свой коварный план. Но Демон не может совладать со своими чувствами и ночью он врывается в келью Тамары.

Даже на смертном одре Тамара улыбается. Смертельно несчастный Гудал похоронил единственную дочь в церкви на вершине холма. Ангел унес ее душу на небеса. Демон кричал ему наперерез: «Оставь ее, она моя!». В ответ же ангел отвечал: «Исчезни, Демон. Долго ты торжествовал.

Бог знает правду – Тамара любила и страдала, ее душа окажется в раю». Забыв свои безумные надежны, Демон навсегда остался одинок.

На вершине холма у могилы Тамары свистит ветер, видны развалины церкви и ходят легенды о любви Демона к смертной красавице. Вокруг могилы копошатся ящерицы и змеи, и лишь высокие горы охраняют безмятежный вечный сон Тамары.

Тест по поэме Демон

Образы нечистой силы всегда тревожили сердца поэтов и писателей. Сила добра, воплощенная в Боге, не имела другого обличья. А вот посланец Ада каких только имен не носил: и Дьявол, и Сатана, и Люцифер. Это доказывало, что зло многолико, а человек должен быть настороже, ведь он может поддаться искушению, и тогда душа прямиком попадет в ад.

Однако в романтической литературе начала XIX века , особенно русской, образы нечистой силы
становились не столько злодеями, сколько тираноборцами, а тираном, как это ни парадоксально, становился сам Бог. Ведь именно он требовал от человека страданий, заставлял слепо следовать его воле, принося в жертву порой самое дорогое, что у него было.

Поэма Михаила Юрьевича Лермонтова «Демон» не стала исключением. За основу сюжета
поэт берет известную библейскую легенду о духе зла, низвергнутом Богом с неба за бунт против его власти. Образ Демона, преступившего законы добра и оставшегося одиноким в пустыне наскучившего ему мира, волновал Лермонтова всю жизнь. Над поэмой Михаил Юрьевич работал 12 лет.

В начале работы поэт сочувствовал своему герою. Стремление Демона быть безграничным в чувствах и действиях, вызов обыденности существования, дерзость бунта против божественных установок были притягательны для юного Лермонтова. Демон — необычный герой: он презирает ограниченность людского существования и во времени, и в пространстве. Когда-то он «верил и любил»
, «не знал ни злобы, ни сомненья»
, но теперь «давно отверженный блуждал в пустыне мира без приюта»
.

Пролетая над долинами роскошной Грузии, он видит, как танцует молодая княжна Тамара. В этот миг Демон испытывает неизъяснимое волненье, потому что «немой души его пустыню наполнил благодатный звук»
и «вновь постигнул он святыню любви, добра и красоты»
. Но его любовь не нужна Тамаре, ведь она ждет своего жениха — отважного князя Синодала.

Все герои поэмы, кроме Демона, замкнуты в пространстве своей судьбы. Трагические обстоятельства управляют ими, и сопротивление им бесполезно. Отважный князь спешит на брачный пир и минует часовню, где всегда приносил «усердную молитву»
. Как только «презрел удалой жених обычай предков своих»
, как только он перешел границу предписанного, смерть от «злой пули осетина»
настигла его. Может быть, это месть Демона?

Создавая свою поэму, Лермонтов вспомнил услышанную им на Кавказе старинную легенду о горном духе Гуда, полюбившем прекрасную грузинку. Когда дух Гуда узнал, что Нино любит земного юношу, не в силах терпеть муки ревности, накануне свадьбы он засыпает саклю влюбленных огромной снежной лавиной. Но Лермонтова не устраивает принцип: «Так не доставайся же ты никому!» Его Демон действительно ради любви готов преобразиться: он лишен энергии зла и жажды мести, и в нем нет ревности.

Любовь к Тамаре для Демона — попытка освобождения от холодного презренья к миру, на которое обрек его бунт против Бога. «Зло наскучило ему»
оттого, что он не встречает ему сопротивленья в людях, которые охотно используют подсказки Дьявола. Демон «сеял зло без наслажденья»
, он лишен тщеславного удовлетворения
от своей власти над ничтожными людьми.

Когда Тамара горюет о погибшем женихе, Демон

… К ее склонился изголовью;
И взор его с такой любовью. .. на нее смотрел.

В этот момент он не был ни ангелом-хранителем, ни «ада духом ужасным»
. Когда Тамара решает сузить свою жизнь до мрачной кельи монастыря, Демон хочет вернуть ей всю широту свободы и подарить пространство вечности. Он обещает Тамаре рай всезнанья, рай свободы:

Я опущусь на дно морское,
Я полечу за облака,
Я дам тебе все, все земное —
Люби меня!…

Но цена такой свободы слишком высока — отказ от всего ничтожного земного, то есть смерть. Поэтому Тамара и хочет спастись от «неотразимой мечты»
лукавого духа. На помощь ей приходит Ангел, не верящий в преображение Демона, поэтому он возвращает его к прежней роли злодея. Таким образом, у Неба не хватило веры в добро, сознания его силы в душе Тамары и возможности его в Демоне. Тамара же оказалась способна не только полюбить Демона, но и позаботиться о спасении своей души. После ее смерти «грешная душа»
Тамары омыта слезами Ангела, ведь она «ценой жестокой искупила»
возможность того, чтобы рай ей все-таки открылся.

Смерть Тамары — победа любви к Демону, но сам он не спасен этой победой, ведь она отнята смертью, а душа взята Небом. Увидев, как душа Тамары, «молитвой ужас заглуша»
, ищет спасения на груди Ангела, Демон окончательно побежден:

И проклял Демон побежденный
Мечты безумные свои…

Причину поражения Демона Лермонтов увидел в ограниченности чувств Демона, в том числе и к Тамаре, поэтому он сочувствует своему герою, но и осуждает за надменное ожесточение против мира. «Вечный ропот человека»
как гордое желание его встать вровень с природой запечатлен в образе Демона
. Божественный мир могущественнее мира личности — такова позиция поэта.

Критика по-разному оценила образ Демона. Символический образ лучше всех раскрыл В. Белинский. Он писал, что Демон наводит на человека сомнение в истине: «Пока истина для вас только призрак, мечта, — вы добыча Демона, потому что должны узнать всю пытку сомнения».

Сакля
— хижина, жилище кавказских горцев.

Анализ поэмы «Демон» — не единственное сочинение, связанное с Лермонтовым:

Поэзии.

Сюжет

Демон смотрит на мир с неземной высоты. Он видит чудесный мир Кавказа. Казбек, Терек и вьющаяся река Дарьяла наводят на него презренье и тоску. Его все перестало уже радовать, даже власть перестала его вдохновлять. Он облетает свои владения, ландшафт медленно изменяется. Все красоты здешнего мира не могут вызвать даже новых дум.

Он замечает праздник некоего феодала Грузии по имени Гудал. Феодал отмечает приготовление свадьбы своей единственной дочери, наследницы всех его земель.

Вся родня собралась и уже начала отмечать. Вино льется рекой. Жениха еще нет. Он приедет только вечером. Синодал, жених Тамары весьма знатен. Приготовления подходят к концу. Невеста, по обычаям этой страны, должна станцевать предсвадебный танец и уже вовсю готовится к нему. Невеста начинает танцевать, ее танец прекрасен и женственен. Она еще не знает, как встретит ее новая семья и наслаждается последним днем в родительском доме. Тамара счастливая, она выходит замуж по любви, ведь выбор отца совпал с ее выбором, но все равно страшно, ведь здесь она свободна, а что ее ждет там…

Отец горд за свою прекрасную дочь. Ей восхищаются все гости, поднимая вина за ее здоровье, и произнося самые почтенные тосты. Даже демон не смог отвести взгляд от юной красавицы. Он вновь и вновь пролетает над замком феодала, не имея возможности улететь прочь. В душе Демона появляются чувства. Он ощущает страсть к земной девушке. Демон не может допустить свадьбы и убивает своего соперника, насылая на него разбойников. Разбойники разгромили все приготовления к свадьбе и убивают всю охрану. Лишь благородный конь князя вывозит своего хозяина, уже раненого в бою, за пределы досягаемые разбойниками. Но, когда уже было спокойно за его жизнь, в него попадает шальная пуля. Верный конь продолжает свой путь с уже полуживым феодалом. Синодал прискакивает обратно и падает у ворот.

Семья невесты разбита. Девушка плачет, незаметно, в ночи, появляется незнакомый, очень приятный и спокойный голос. Он пытается утешить красавицу, и когда она немного успокаивается, он обещает приходить к ней вечерами, каждый день. Тамара осматривается, никого не видя, приходит к мнению, что все это ей привиделось.

К утру девушка засыпает. Она видит странный сон в котором неизвестный пришелец, склоняет свою голову. Она не понимает кто это, он не похож на ангела, в нем нет той чистоты и тех прекрасных кудрей, но так же он и не похож на нечто злое, ведь смотрит с нежностью и любовью. Тот голос сдерживает свое обещание и как только красавица готовится ко сну, он приходит к ней. Понимая, что вероятнее всего этот дух злой, она просит отца отдать ее в монастырь. От женихов нет отбоя, Тамара отказывает всем. Отец злится, вновь и вновь отказывая ей в просьбе. Отец грозит ее проклясть, но девушка опять не уступает. Тогда Гунал разрешает дочери отправиться в священную обитель, но и здесь дух не оставляет ее в покое. Тамара и здесь видит его образ, да те самые глаза что приходили к ней в отчем доме.

Девушка падает у иконы, бесконечно молясь святым, но через некоторое время понимает, что все ее молитвы обращены к нему. Красавица понимает, что влюбилась в этот голос и в эти глаза. Демон знает то, что не знает прекрасная княжна, ведь ежели у них хоть на миг будет физическая близость, то для нее это обратится горем, она умрет. Демон безумно желает предстать перед Тамарой, но он уже почти готов отказаться от плана, чтобы не навредить прекрасной земной девушке. По крайней мере, ему уже начинает так казаться. Одной ночью он приближается к заветной келье, а когда делает попытку уйти, то понимает, что не имеет возможности взмахнуть крыльями. Они не шевелятся. Он роняет слезу на пол, нечеловеческую, такую которая прожигает все на своем пути.

Он уже не призрачный образ в темноте, он прекрасный мужчина, пусть и с крыльями, но очень красивой наружности. Он приближается к уснувшей девушке, но в мгновение ока ему преграждает путь ее ангел. Ангел требует уйти и не прикасаться к Тамаре. Демон объясняет ему, что он пришел слишком поздно, что это его владения, и ангелам сюда проход закрыт. Тамара просыпается и, не узнавая в нем прекрасный призрачный образ, пугается его. Демон открывает душу красавице и перестает казаться ей опасным. Девушка жалеет Демона. Она просит не обманывать ее и не играть с ее доверчивостью. Демон дает ей клятву. Он клянется всем, что ему подвластно, и земным и неземным. Но чего не наобещает влюбленный мужчина, при желании овладеть женщиной, а если представить себе, что этот мужчина Демон… Он обещает и забрать ее в свой мир и построить рай на земле.

Заканчивается это свидание, не только первым прикосновением к руке Тамары, а жарким поцелуем ее уст, нежных, трепетных, ласковых, как лепестки роз. Делая обыкновенный обход, сторож останавливается возле комнаты Тамары, так как слышит в ней звуки любви, ноты нежности и жадного поцелуя. Он притих у двери княжны, прислушался, и стон доносящийся из комнаты, его привел в ступор, он был ужасен, слаб но слышен сквозь прочные двери. И вот он услышал предсмертный крик монахини.

Гуналу приходит извещение, что дочь его скончалась в монастыре. Он забирает ее мертвое тело. Отец желает похоронить свою единственную дочь на семейном кладбище, где когда-то давным-давно, один из их родственников, чтобы искупить свои грехи, построил прекрасный храм. Так же отец не хочет видеть свою принцессу в гробу в лохмотьях монахинь. Он дает указ одеть ее так, что бы она была прекрасней чем когда либо выглядела на праздниках. Уже прошло три дня и три ночи, Гунал скачет быстрее поезда. Все кто рядом с княжной, находятся в молчании и безмолвии. Уже несколько дней прошло с минуты смерти Тамары, а ее кожа все прекраснее и белее становится, а улыбка, застывшая в миг кончины, все еще не спадает с ее лица.

Тамару хоронят. Караван пускается в обратный путь.

Гунал сделал все правильно, ведь прошло уже много лет с тех пор, как произошел тот трагический финал. Река размыла дом феодала, она уничтожила всю память о некогда живших в этом доме хозяев, но милый храм все стоит, а могила девушки по имени Тамара, находится так высоко, что нет возможности туда добраться человеку.

История создания

«Демон» — это одно из центральных произведений Лермонтова, над которым Лермонтов работал больше десяти лет (1829-1839). Он начал писать эту поэму еще в четырнадцатилетнем возрасте, когда учился в университетском благородном пансионе. В ту пору он задумал поэму о демоне и ангеле, влюбленных в одну монахиню. Потом Лермонтов изменил замысел: в новом варианте демон влюбляется в монахиню и губит её из ненависти к ангелу-хранителю.

В этих ранних редакциях действие поэмы происходило вне времени и пространства. Затем Лермонтов задумал приурочить поэму ко времени «пленения евреев в Вавилоне». Этот библейский вариант остался ненаписанным. По тексту четвертой редакции можно догадаться, что действие перенесено в Испанию: появились некоторые детали в описании – «теплый южный день», «лимонная роща», «испанская лютня». Однако общий характер поэмы от этого не изменился.

Вернувшись из Грузии, Лермонтов подверг поэму капитальной переработке. Горы Кавказа, Казбек, который кажется пролетающему демону «гранью алмаза», «излучистый Дарьял», Кайшаурская долина, зеленые берега светлой Арагвы, угрюмая Гуд-гора оказались самой подходящей обстановкой для лермонтовской поэмы. В новом варианте «Демона» появились развернутые описания грузинской природы и грузинского феодального быта. Романтическая поэма о любви небожителя к смертной приобрела черты подлинного реализма. В этой «кавказской» редакции 1838 года, созданной Лермонтовым в Петербурге вскоре после возвращения из ссылки, она стала одним из самых замечательных произведений русской поэзии.

Некоторые дореволюционные исследователи считали Кавказ некоей условной декорацией, экзотическим обрамлением, подчеркивающим образ «гордого мятежника», заимствованный Лермонтовым у западных романтиков. Однако кавказский материал в «Мцыри» и в «Демоне» не экзотическое обрамление в стиле «восточных повестей» Байрона (хотя у Лермонтова «Демон» и назван «восточной повестью»), а органическое претворение непосредственных переживаний и наблюдений, благодаря которым прежние сюжеты приобрели новое качество. Несомненно, что решающее влияние на создание новой редакции оказали на Лермонтова грузинские народные предания, легенды и песни, знакомство с бытом и нравами новой для него страны.

Еще в 1880-х годах первый биограф Лермонтова, П. А. Висковатов, писал о том, что поэт, «странствуя по Военно-Грузинской дороге, изучал местные сказания, положенные в основу новой редакции «Демона». Однако он не подкрепил своих предположений развернутыми доказательствами, а либерально-буржуазная критика, стремившаяся связать творчество Лермонтова с западноевропейской литературной традицией, естественно, обошла эту статью полным молчанием.

Поэма основана на библейской легенде о павшем ангеле, восставшем против бога. К этому образу, олицетворяющему дух отрицанья, обращались многие европейские писатели: Мефистофель в «Фаусте» И.В. Гете, Сатана в «Потерянном рае» Мильтона, Люцифер в «Каине» Дж. Байрона. В основе сюжета – стремление духа отрицанья и зла к добру и красоте. Это стремление рождается под влиянием любви, а финал поэмы говорит о недостижимости такой мечты по разным причинам: несовершенство мира и невозможность прийти к свету без покаяния и раскаяния.

Художественные особенности

Лермонтов меньше всего хотел создать образ дьявола, ещё одного Мефистофеля . Поэт пытается пробудить сочувствие к своему герою. Сочувствие вызывает его одиночество и разочарование. Дьявол причиняет боль, а Демон сам страдает. Дьявол воплощает мир обыденности, а Демон воплощает грусть по высокому идеалу. Зло в душе Демона побеждается красотой. Читатель верит в искренность раскаяния Демона, когда он плачет из-за сочувствия к человеческому роду:

И, чудо! из померкших глаз

Слеза тяжелая катится…

Поныне возле кельи той

Насквозь прожженный виден камень

Слезою жаркою, как пламень,

Нечеловеческой слезой!..

Читатель верит в глубину чувств Демона к юной красавице Тамаре. В любви к ней он видит надежду на возрождение другой, высокой и чистой жизни:

И входит он, любить готовый,

С душой, открытой для добра,
И мыслит он, что жизни новой
Пришла желанная пора….

О! выслушай — из сожаленья!

Меня добру и небесам
Ты возвратить могла бы словом.
Твоей любви святым покровом
Одетый, я предстал бы там,

Как новый ангел в блеске новом…

Лермонтов вкладывает в уста Демона жаркие слова любви. Эти страницы являются самыми впечатляющими страницами в поэме. Вся душа Демона выражается в любви к Тамаре, для зла в его душе не остается места. Слова Демона убеждают, что это высокое чувство. Эти слова превозносят и саму женщину. Как и все романтики, Лермонтов утверждает благородную роль любви в мире, воспевает «вечную женственность ».

Поэма Демон лежит в основе одноименной песни финской дум-метал группы «Курск », а также в одноименной песни группы «

О незамеченном библейском источнике поэмы М. Ю. Лермонтова «Демон». С.А. Васильев

Библейские
и, в частности, ветхозаветные образы характерны для творчества М. Ю.
Лермонтова [1], для его лирики, драм, прозы и поэм, являются
неотъемлемым компонентом его художественного стиля. И. Б. Роднянская
отмечает: «Жизненно-поэтическое мышление Лермонтова, с детства
соприкасавшегося с религиозно-молитвенным обиходом в доме бабушки, было
приобщено к кругу образов „Писания“ и христианского культа даже в
большей мере, чем умозрение многих других крупных фигур романтизма». [2].
Наиболее показательные примеры роли библейской образности в творчестве
поэта – поэмы «Мцыри» и «Демон», «Сказка для детей», его лирические
шедевры, переосмысляющие молитву и т. п.

Тема и центральный
образ поэмы М. Ю. Лермонтова «Демон» ориентирует читателя и
исследователя на Библию, что и было неоднократно отражено в богатой
научной литературе, посвященной поэме. «Поэма… основана на библейском
мифе о падшем ангеле, восставшем против Бога… герой… как бы совмещает
человеческие искания Фауста с мефистофельским отрицающим началом и с
мятежностью героев Мильтона и Байрона»[3]. Такое видение опоры на Книгу
книг (эпизоды о низвержении с Неба Денницы) и обозначенной литературной
традиции (мистерии Мильтона и Байрона), безусловно, необходимо.

Однако существенно и иное. Собственно сюжетная основа, любовный
конфликт не позволяют рассматривать «Демона» как философскую поэму по
преимуществу [4], значительно обогащают схематически обрисованный выше
мистериальный план. Достигнутый М. Ю. Лермонтовым многоплановый жанровый
синтез [5] характерен для его романтизма [6], что побуждает еще раз
обратиться к собственно библейской основе поэмы, более детально
определить круг ее источников и функционирование библейских образов.

Сюжет поэмы о любви демона к земной девушке трактовался по-разному.
Отмечалось влияние горского фольклора [7], с чем далеко не все
исследователи согласились [8]. Как один из возможных источников сюжета
обозначим также имеющую как минимум тематическое сходство с поэмой
распространенную балладу «Демон-любовник». «Согласно А. Б. Фридману,
древнейшая из записанных версий баллады относится к 1675 г. Баллада
известна во многих вариантах, иногда в качестве демона-любовника
выступает сам дьявол» [9].

Не отрицая возможного влияния на
замысел поэта такого рода «бродячих» европейских сюжетов, тем более
значимых, учитывая шотландские корни М. Ю. Лермонтова и, прежде всего,
ту роль, которую он сам им придавал, обратимся к авторским планам и
наброскам. Для них принципиально значимыми оказываются сфера церковной
жизни и Библия.

Отмечалось, что «фабула „Демона“ формально
наиболее близка» к средневековым «легендам о соблазнении монахинь
дьяволом»[10]. В самом деле, «сначала намечен сюжет, в котором главную
роль играет борьба демона с ангелом, влюбленным в одну смертную» [11].
На поиск собственно библейского варианта сюжета автор нацеливает в еще
одном сохранившемся плане поэмы: «Демон. Сюжет. Во время пленения евреев
в Вавилоне (из Библии). Еврейка. Отец слепой. Он первый раз видит ее
спящую. Потом она поет отцу про старину и про близость ангела — как
прежде. Еврей возвращается на родину. Ее могила остается на чужбине». По
указанию комментаторов, «эта библейская интерпретация осталась
неосуществленной» [12]. Как видно, сюжет написанной поэмы остался и
здесь, в конечном счете, не проясненным.

Желание
литературоведов и интерпретаторов непосредственно связать поэму с одним
из библейских сюжетов иногда приводит к явным ошибкам. Так, в
авторитетной «Лермонтовской энциклопедии» сообщается, что поэт
использует мотив «любви „сынов Божиих“, ангелов, к „дочерям
человеческим“ — Быт. 6:2» [13]. Речь идет об увеличении численности
человеческого рода после рождения праведным Ноем сыновей Сима, Хама и
Иафета. Как известно, «Сын Божий = второе лице св. Троицы, Господь Иисус
Христос… В Писании сынами Божиими называются и все вообще верующие,
христиане, разумеется, не по естеству, а по благодати» [14]. Таким
образом, это никак не ангелы. Иначе все человечество – потомки не только
Адама и, позже, Ноя, но и небесных бесплотных сил! Впрочем, оговоримся,
что это место Библии традиционно считается одним из наиболее сложных
для толкования. С ним связаны различного рода народные иудейские
верования [15].

Между тем библейский сюжет о любви демона к
девушке существует и содержится в книге Тов?т (ударение дается согласно
церковно-славянской Библии). «Книга эта, хотя и неканоническая,
отличается особенною назидательностью. Здесь ясно открываются премудрые и
благие пути промысла Божия в нашей жизни, которых часто мы не
примечаем, или видим в них одно стечение случайных обстоятельств. Здесь
мы видим не видимое для нас благодетельное служение нам ангелов Божиих.
Здесь мы видим поучительнейшие примеры добродетелей» [16]. Книга Товит
«известна на разных языках, но первоначальным текстом ее признается
греческий, семидесяти толковников… Не усвояя книге Товит канонического
достоинства, церковь признает ее, однако, полезною для нравственного
назидания. Амвросий Медиоланский написал сочинение „De Tobia“, в котором
ставит эту книгу выше обыкновенных сочинений человеческих, как книгу
пророческую (liber propheticus)» [17].

Подчеркнем, что
неканоническая не значит апокрифическая. «Православная Церковь… почитает
неканонические книги близкими по духу каноническим, составленными при
свете книг богопросвещенных писателей, а потому высоко-важными и
полезными; по св. Афанасию Великому, неканонические книги „назначены
отцами для чтения новообращенным и желающим огласиться словом
благочестия“. Такой высокий авторитет издавна принадлежал и доселе
принадлежит в Христианской Церкви, в частности, книге Товита. …в древней
Христианской Церкви книга Товит пользовалась общею известностью и
высоким уважением, а в отдельных церквах имела даже богослужебное
употребление наравне с книгами Священного Писания» [18].

Книга
Товит, как и некоторые другие библейские книги подобные ей по более
позднему времени их написания, входит не только в Септугианту [19] и
церковнославянскую Библию, но и в Вульгату [20]. Отсутствует она только в
сокращенной Библии протестантской традиции [21].

Согласно
книге Товит, архангел Рафаил [22] (под видом благочестивого путника
Азарии) помогает юноше Товии, который должен жениться на девушке из
своего рода, избавиться от демона и спасти едва не изгнанную дочь
Рагуила Сарру, предназначенную ему в жены Провидением. Непосредственным
орудием изгнания злого духа стала совместная молитва новобрачных и
каждение внутренностями (сердцем и печенью) чудесно пойманной огромной
рыбы.

«Тогда юноша сказал Ангелу: брат Азария, я слышал, что
эту девицу отдавали семи мужам, но все они погибли в брачной комнате; а я
один у отца и боюсь, как бы войдя к ней, не умереть, подобно прежним;
ее любит демон, который никому не вредит, кроме приближающихся к ней…
Ангел сказал ему: разве ты забыл слова, которые тебе заповедал отец
твой, чтобы ты взял жену из рода твоего? Послушай меня, брат: ей следует
быть твоею женою, а о демоне не беспокойся, в эту же ночь отдадут тебе
ее в жену… Когда окончили ужин, ввели к ней Товию. Он же идя вспомнил
слова Рафаила и взял курильницу, и положил сердце и печень рыбы, и
курил. Демон, ощутив этот запах, убежал в верхние страны Египта, и
связал его Ангел» (Товит 6: 14–15, 16; 8: 1-2).

Книга Товит
многообразно отразилась в европейской культуре, как церковной, так и
светской, ее лица и события были вполне узнаваемы, их на протяжении
столетий свободно интерпретировали (например, в живописи), применяли к
новым контекстам. О ее роли в христианской культуре можно судить и по
тому, что исключительно с ней связывается имя архангела Рафаила, «одного
из семи высших ангелов, спутника Товии и благодетеля семейства Товита»
[23].

Только там отмечается и имя «демона-ревнивца» — Асмодей
(с евр. «губитель») [24]. «Не лишена… известной доли значения и попытка
некоторых ученых… поставить в связь имя Асмодея с одним из злых духов
или дев Авесты – aeshma – daeva, демоном плотской страсти, – так как
именно таким, между прочим, выступает Асмодей в книге Товита» [25].

Напомним, что это библейское имя использовалось в русской литературе
конца XVIII – начала XIX века, например, Д. П. Горчаковым, одним из
ярких русских сатириков этой эпохи, членом «Беседы любителей русского
слова». В сатире «Беспристрастный зритель нынешнего века» он пишет: «С
болтливой госпожи пороков не снимай, А знай, Что врет она – пустые
дудки; Бранить людей Из дружбы, ради шутки, То делает равно и дьявол
Асмодей» [26]. Обобщающий смысл имя библейского демона приобретает в
литературной критике середины XIX века, в статье М. А. Антоновича
«Асмодей нашего времени», посвященной роману И. С. Тургенева «Отцы и
дети». Асмодей у Антоновича, впрочем, – «поэтическое» именование дьявола
[27], а по В. И. Далю, это «злой дух, соблазнитель, диавол, бес,
сатана» [28]. В случаях, когда в культуре упоминается этот демон,
оказывается востребованной, тем более для образованного и не в пример
нашему времени знакомого с Библией читателя XIX века, и сама библейская
книга Товит. Ср.: Асмодей, «по мнению позднейших евреев, главный из
демонов, или царь демонов» [29].

Одна из важных молитв для
келейного чтения православного христианина – о путешествующих – напрямую
строится на обращении к книге Товит. «Путь и истина сый, Христе,
спутника Ангела Твоего рабом Твоим ныне, якоже Товии иногда, посли
сохраняюща…» [30] Значит, что о книге Товит, не представленной в
современном богослужении, Лермонтову вполне могло быть известно и из
церковных молитв, безусловно, интересовавших поэта, как в плане
личностном вообще, так и в творческом в частности.

Книга Товит
преломилась в западноевропейской литературе, например, включена в
образную ткань романа Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». В главе XVI
третьей книги романа «О том, как Пантагрюэль советует Панургу обратиться
к панзуйской сивилле» один из эпизодов комического характера строится с
опорой на эту библейскую книгу: «И, может статься, человек тот был
ангел, то есть посланник Бога, как, например, Рафаил, которого Бог
послал Товиту. Слишком скоро царь его отверг, слишком поздно после
раскаялся» [31]. В данном случае упоминается эпизод не об изгнании
демона, а о том, как «спустившийся на землю архангел Рафаил указал
целебное снадобье юноше Товии, благодаря которому слепой отец его Товит
прозрел» [32].

Интересующий нас сюжет был использован и в
русской литературе начала XIX века, пусть и в рамках эпизода, как
составляющая развернутого сравнения. Встречается он в романе В. Т.
Нарежного «Бурсак», опубликованном впервые в 1824 г. (в посмертном
издании собрания сочинений 1835–36 гг. занимает первые два тома) и
названном В. Г. Белинским «лучшим произведением» писателя: «Увы! –
отвечала темная красавица, утирая слезы, – видно участь моя подобна
жалкой участи дочери Рагуиловой, ибо и в меня влюбился злой дух, который
сею ночью измучил до полусмерти жениха моего Товия». [33]

Библейский сюжет, в соответствии с художественными задачами писателя,
сжимается до короткого эпизода и трансформируется в комическом ключе,
оттеняя почти фарсовые сцены романа. Комизм состоит, в частности, в том,
что мнимый новый Товия, вопреки библейскому источнику, пострадал от
мнимого демона, в отличие от Товии подлинного, с помощью архангела
демона изгнавшего. Тем не менее, мотив смертоносной любви демона к
девушке сохраняется, через имена дочери Рагуила и Товия отчетливо дается
и указание на его библейский источник. Кроме того, писатель вряд ли
решился бы использовать этот мотив, да еще в юмористическом контексте,
не будь он четко узнаваем, тем более, что книга Нарежного в изданиях
первой половины XIX века не содержала привычных современному его
читателю комментариев.

Этот эпизод, вполне в традициях Рабле,
которого переводят в России с конца XVIII века, оттеняет комизм
положений героев. Учитывая два издания «Бурсака» к середине 1830-х годов
и известность произведений писателя, особенно после его, еще далеко не
пожилого человека, смерти в 1825 г. , выскажем уверенное предположение о
том, что М. Ю. Лермонтов, автор непревзойденной прозы, обладавший
широчайшим литературным кругозором, был знаком с этим романом.

Книга Товит вполне могла привлечь его через посредство Нарежного тем
более, что вторая половина 1830-х годов – время коренной переработки
поэмы [34], почти совпадающее с переизданием «Бурсака», случившимся
двумя-тремя годами ранее. Внимание поэта к этому факту могло быть
отвлечено его первой кавказской ссылкой 1837 года.

Развивая
мысль о культурной значимости книги Товит, нельзя не обратить внимание
на искусство западно-европейской гравюры середины XIX века. Из 240
иллюстраций к Библии Ю. Ш. фон Карольсфельда (1860) две посвящены книге
Товит: «Молитва Товии и Сарры» и «Товия и Сарра после брачной ночи»
[35]. Причем в левом верхнем углу первой изображен демон, которого
держит и изгоняет ангел [36]. Также две из 230 гравюр Г. Доре (1864–1866
г.) на библейские темы связаны с этой книгой: «Ангел и Товия» и «Ангел
Рафаил восходит на небо в виду семейства Товита» [37].

Все это
позволяет сделать вывод о том, что книга Товит и библейский сюжет о
«любви» демона к девушке и его изгнании были достаточно хорошо известны и
неоднократно проявлялись в европейской культуре и, в частности,
культуре начала и середины XIX века. Он вполне мог стать одним из
источников классической лермонтовской поэмы.

Отсутствие прямого
цитирования или устойчивых поэпизодных аллюзий при обращении к
библейскому тексту — черта поэтического стиля Лермонтова и само по себе
не может быть аргументом против предлагаемого сопоставления. Как считает
И. Б. Роднянская, «тексты Лермонтова обнаруживают следы внимательного
чтения библейских книг обоих заветов. Причем у Лермонтова сравнительно
немногочисленны цитаты или аллюзии… В большинстве же случаев Лермонтов
глубоко проникает в дух названных источников и напряженно
переосмысливает те или иные эпизоды» [38].

Об этом говорят и
некоторые основные мотивы, а также узнаваемый «дух источника» – Библии.
Это: «любовь» духа зла к девушке, противостояние Демона и Ангела,
включенное в поздние редакции убийство демоном жениха Тамары (в Библии
их гибнет семеро), посрамление «духа злобы» в финале (в Библии он
связывается ангелом).

Воплощение мотива «любви» Демона к Тамаре
также точнее помогает понять библейский сюжет, представленный в книге
Товит. Один из планов этого чувства – самообман духа зла, его чуть не
погубившая девушку окончательно иллюзия о спасении через доступную лишь
людям любовь.

Комментаторы Библии предпочитают не называть то,
что движет Асмодеем, любовью. «Слова Товии о Сарре „ее любит демон,
который никому не вредит, кроме приближающихся к ней“, – обыкновенно
понимаются толкователями в смысле указания на то, что Асмодей
воспламенялся нечистою любовью к Сарре (или даже имел плотское общение с
нею) и как бы из чувства ревности и мести умерщвлял мужей ее прежде,
нежели они были с нею, как с женою. Против такого понимания может
говорить то обстоятельство, что… демон мучил Сарру (следовательно, не
любил ее?), а по III, 14 (Товит 3: 14: „Ты знаешь, Господи, что я чиста
от всякого греха с мужем…“ – В.С.) Сарра осталась целомудренною и
девственною. Независимо от этого … мысль о том, что демоны или ангелы
могут находиться в плотской связи с женщинами, в качестве народного
верования, несомненно, существовала у евреев… а потому Товиею –
человеком небогопросвещенным – могло быть высказано, особенно в качестве
страха или догадки, суеверное мнение о плотской страсти Асмодея к
Сарре. … действие Асмодея на Сарру выражалось в крайне мучительном,
угнетенном состоянии Сарры, подобно тому, какое принес злой дух Саулу…
побуждавшем ее бить служанок и даже доводившем ее до решения лишить себя
жизни» [39].

Со смертью Тамары все иллюзии о сущности ее
отношений с Демоном развеиваются. Демон показан как человекоубийца, от
мнимой любви к девушке, противостоявшей бесовской силе почти до
последнего мгновенья, не остается и следа:

Пред нею снова он стоял,
Но, боже! – кто б его узнал?
Каким смотрел он злобным взглядом,
Как полон был смертельным ядом
Вражды, не знающей конца, –
И веяло могильным хладом
От неподвижного лица [40].

Развенчание Демона, точное представление о нем, помощь
Ангела-хранителя, к груди которого «прижалась» «Тамары грешная душа» –
соответствуют духу и слову Библии и, в значительной степени, именно
книге Товит.

Любопытно в этой связи взглянуть и на некоторые
факты творческой истории поэмы. Так, поэт переосмысляет роль легенды о
любви демона к монахине, одного из вероятных источников сюжета: Тамара
оказывается в монастыре только после смерти жениха, а не сначала, как
раньше. Это позволило включить мотив ревности Демона, убивающего жениха
(что приближает сюжет к библейскому), и усилить степень скорби героини, а
значит и мощи все же прельщающего ее Демона (усиливается романтический
накал страстей).

Принципиально важным является и новый (7-й
редакции) финал. Известные легенды и литературные источники (например,
мистерии Байрона) не содержат, да и вряд ли могли содержать сцены,
аналогичные эпизоду прощения Тамары после ее смерти.

Некоторой
аналогией может быть здесь финал второй части «Фауста» И. В. Гете с
прощением Богом главного героя, несмотря на сказанную им условленную
фразу из договора с Мефистофелем. Но в отличие от довольно абстрактной
мотивировки финала произведения Гете (неслучайно бес всячески
возмущается таким решением Бога), между прочим, также продиктованного
Библией – книгой Иова, мотивировка Лермонтова представляется более
органичной. Она, надо признать, и более соответствует Библии, где победа
над злом является основным содержанием, а не все же неожиданным, пусть и
радостным, исключением.

Тамара, с учетом финала поздних
редакций, предстает исключительной романтической героиней с высокой
душой, умеющей по-настоящему любить. Именно так Ангел и объясняет Божию
милость на частном Суде сразу после ее смерти:

«Но час суда теперь настал –
И благо Божие решенье! <…>
Ценой жестокой искупила
Она сомнения свои…
Она страдала и любила –
И рай открылся для любви!..» [41]

Эта любовь, которой Демон пытался воспользоваться, чтобы приобщиться
через нее к сущему, героиню и спасает. В конечном счете, в частности,
через Ангела-хранителя, спасает ее именно Бог-Любовь. Такова важная
составляющая идеи поэмы Лермонтова-романтика, на первый взгляд,
неожиданная для автора многих произведений – повестей в стихах, поэм, в
которых, по словам А. С. Пушкина, «от судеб защиты нет». Художественно
убедительное воплощение такого «спасенья» могло быть подсказано только
Библией.

Отмеченный библейский сюжет из книги Товит имеет явную
типологическую связь с сюжетом лермонтовской поэмы «Демон». Вероятнее
всего, он повлиял на поэму и непосредственно, не только при воплощении
ее событийного ряда, но и — самое главное — при его переосмыслении,
включающем посрамление демона и спасение души героини.
__________________

[1]. См.: Лермонтовская энциклопедия. М., 1981. С. 59–61; 464–465 и др.
[2]. Там же. С. 59.
[3]. Там же. С. 130.
[4]. Пульхритудова Е. «Демон» как философская поэма // Творчество М. Ю. Лермонтова. 150 лет со дня рождения. М., 1964.
[5]. Напомним, что авторское жанровое определение поэмы «Демон» — «восточная повесть».
[6]. Удодов Б. Т. М. Ю. Лермонтов. Художественная индивидуальность и творческие процессы. Воронеж, 1973.
[7]. Андронников И. Л. Лермонтов. Исследования и находки. М., 1967. С. 249–260.
[8]. См., например, известные работы Д. А. Гиреева.
[9]. Эолова арфа. Антология баллады. М., 1989. С. 610.
[10]. Лермонтовская энциклопедия. М., 1981. С. 135.
[11]. Лермонтов М. Ю. Полное собрание сочинений. Т.4. М., 2000. С. 471.
[12]. Там же. С. 472.
[13]. Лермонтовская энциклопедия. М., 1981. С. 135.
[14]. Дьяченко Г., протоиерей. Полный церковнославянский словарь. М., 1993. С. 697.
[15]. См.: Толковая Библия. Стокгольм, 1987.
[16]. Библейская энциклопедия. М., 1990. С. 701–702.
[17]. Энциклопедический словарь. Репринтное воспроизведение издания Ф. А. Брокгауз – И. А. Ефрон. Т. 65. М., 1993. С. 403–404.
[18]. Толковая Библия. Т. 3. Стокгольм, 1987. С. 324–325.
[19]. Septugianta. Stuttgart, 1979. S. 1002–1039.
[20]. Biblia sacra. Iuxta vulgatum versionem. Stuttgart, 1983. S. 676–691.
[21]. См., напр.: Holy Bible, New International Version. London – Sydney – Auckland – Toronto, 1992.
[22]. С евр. «врачевание Божие».
[23]. Дьяченко Г., протоиерей. Полный церковнославянский словарь. М., 1993. С. 546.
[24]. Там же. С. 26.
[25]. Толковая Библия. Т. 3. Стокгольм, 1987. С. 338.
[26]. Сатира русских поэтов первой половины XIX века: Антология. М., 1984. С. 47.
[27]. См.: Роман И. С. Тургенева «Отцы и дети» в русской критике. Л., 1986.
[28]. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. Т.1 М., 1994. С. 68.
[29]. Библейская энциклопедия. М., 1990. С. 66.
[30]. Полный православный молитвослов для мирян и Псалтырь. М., 2001. С. 553.
[31]. Рабле Ф. Гаргантюа и Пантагрюэль. М., 1991. С. 325.
[32]. Там же. С. 733.
[33]. Нарежный В. Т. Собр. соч.: В 2-х т. Т. 2. М., 1983. С. 108.
[34]. В 1838 г. были созданы три новые редакции поэмы. См., напр.:
Андронников И. Л. Примечания // Лермонтов М. Ю. Собр. соч.: В 4-х т. Т.
2. М., 1983. С. 497. Согласно седьмой редакции «Демона» конца 1838 года,
Ангелу-хранителю удается отстоять душу Тамары после ее смерти, в
отличие от ранних редакций, когда Демон уносит душу героини в ад и
«улыбкой горькой» упрекает Ангела.
[35]. Карольсфельд Ю. Ш., фон. Библия в иллюстрациях. Гравюры на дереве. Корнталь, 2002. С. 156–157.
[36]. Васильев С. А. Поэма М. Ю. Лермонтова «Демон»: библейский сюжет и
его трансформация // Гуманитарные науки и православная культура. М.,
2004.
[37]. Библейский альбом Гюстава Доре. М., 1991. С. 110–111.
[38]. Лермонтовская энциклопедия. М., 1981. С. 59
[39]. Толковая Библия. Т. 3. Стокгольм, 1987. С. 346.
[40]. Лермонтов М. Ю. Собр. соч.: В 4-х т. Т. 2. М., 1983. С. 71.
[41]. Там же. С. 72.

Образ Демона в русском искусстве XI–XX веков

Выбранная тема связана с приметой нашего времени – разрушение морально-нравственных ценностей. В обществе всё чаще в приоритете власть денег, нажива и даже насилие. Молодежь, особенно подростки, подвергаются тлетворному влиянию подобной идеологии, где за основу берется право «сильной личности» утверждать свое превосходство путем подавления слабых и беззащитных. На примере произведений искусства можно показать, чем оборачивается подобный подход в жизни, к последующей неизбежной расплате.

Тема Демона в мировой литературе

Мировое искусство на протяжении многих веков постоянно обращается к некоторым темам и образам, которые волновали не одно поколение людей и так же волнуют наших современников. Такие темы в литературоведении называются «вечными». Одна из них – бесконечная борьба добра со злом, выражающаяся в вечном противоборстве Бога и Сатаны. Величайшие мастера искусства в своих произведениях пытались разрешить эту проблему.

Так, образ падшего ангела стал одним из излюбленных мотивов мировой поэзии. Начиная с 17 века, в литературу прочно вошел образ Демона как яростного противника Бога, духа-искусителя людей. Его имя по-разному звучит в произведениях, это: Сатана в «Потерянном рае» (1667) Дж. Мильтона, Люцифер в «Каине» (1821) Дж. Байрона, Мефистофель в «Фаусте» (1808 -1832) И.В. Гете, падший дух в поэме «Элоа» (1824) А. де Виньи. Каждый из поэтов предлагал свой вариант образа демона, но в то же время все сохранили основной мотив – враждебность демона небесам и Богу, отчужденность дерзкого носителя зла от мира. В русской литературе до Лермонтова к этому образу обращался А.С. Пушкин в стихотворном наброске «Мое беспечное незнанье» (1823), в стихотворениях «Демон» (1823) и «Ангел» (1827).

Образ Демона в поэме М.Ю. Лермонтова

«Демон» – поэма, над которой М.Ю. Лермонтов работал на протяжении всего творческого пути. Образ Демона владел чувствами и мыслями поэта с четырнадцатилетнего возраста, о чем свидетельствуют стихотворения «Мой Демон» (1824, 1831 гг.), поэма имеет 7 редакций. Поэт много раз переделывал начатое произведение, но с каждой новой переделкой поэма становилась всё более художественной по содержанию и по форме. В основе поэмы «Демон» – древний миф о гордом ангеле, восставшем против Бога, и по воле Бога превратившегося в дух зла. Произведение М.Ю. Лермонтова, поэта-романтика, вобрало в себя противоречия эпохи, отразило страстную, бунтующую душу человека, его вечное томление и стремление к идеалу.

Экспозиция поэмы характеризует главного героя, восстанавливает его предысторию. В своих вечных скитаниях Демон сохранил воспоминания о лучших днях, связанных с жилищем света, где «блистал он, чистый херувим». Затем, изгнанный из рая, Демон преуспел в искусстве творить зло, довел его до совершенства: «нигде искусству своему он не встречал сопротивленья, и зло наскучило ему». Сам же автор словно затрудняется в характеристике героя, отсюда – различные метафоры и эпитеты, иногда противоречащие друг другу: «печальный», «дух изгнанья», «гордый дух», «отверженный», «лукавый».

Образная система поэмы подчинена идее – раскрыть образ Демона в его сложности и противоречивости. Главная сюжетная линия – Демон и Тамара – отражает сущность  героя.

Тамара – олицетворение красоты, портрет героини изображен фрагментарно: «влажный взор», «завистливая ресница», «божественная ножка», «милое чело». Авторский вывод («С тех пор, как мир лишился рая, клянусь, красавица такая под солнцем юга не цвела») близок к сказочной формуле «Ни в сказке сказать, ни пером описать», что подтверждает последующее сравнение: «как пери спящая мила». Согласно персидской мифологии, пери – добрая фея.

Увидев Тамару накануне ее свадьбы, Демон был очарован княжной: «На мгновенье неизъяснимое волненье в себе почувствовал он вдруг … // И вновь постигнул он святыню любви, добра и красоты», через любовь юной княжны он мечтает примириться с Небом. Здесь налицо противоречие характера героя. С одной стороны – он испытывает к Тамаре сильные чувства, с другой – Тамара для него средство достижения личных целей.

Череда преступлений, совершаемых Демоном, следует без перерыва. Жених Тамары пренебрегает обычаями далеких предков: он не произнес молитву у святого места, где все путники останавливались для совершения обязательного ритуала. Тем самым князь лишил себя божественного покровительства. Ему, жениху, не следовало также предаваться любовным мечтаниям на таком святом месте. Этой оплошностью сразу же воспользовался Демон: «Его коварною мечтою // Лукавый Демон возмущал».

Тамаре, оплакивающей гибель жениха, он наносит несколько ударов. Сначала он появился во тьме, и трудно было догадаться, кто он:

Он был похож на вечер ясный:

Ни день, ни ночь, – ни мрак, ни свет.

Когда Тамара, во имя спасения души, решает заточить свою жизнь в мрачной келье монастыря, Демон хочет подарить ей всю широту абсолютной свободы, пространство вечности. Он обещает ей рай всезнанья и свободы, и даже божья защита не смогла остановить его. Соблазнительные речи Демона убедительны, основаны на знании природы людей, их слабостей. Земная жизнь, по мнению Демона, недолговечна и ничтожна, как и люди, презираемые им: «Что люди? Что их жизнь и труд? // Они прошли, они пройдут …».

Далее он обещает жизнь с наслаждениями особого свойства, недоступную людям, но цена такой свободы слишком высока – отказ от всего ничтожного, земного означает смерть.

«Смертельный яд» поцелуев Демона погубил юную Тамару. Когда ангел-хранитель забрал ее душу, у всесильного Демона не хватило сил преодолеть враждебность и зависть к божьему величию. Пред Тамарой предстал другой Демон, не тот, который блистал неземной красотой, а сама беспощадная смерть, настигшая свою жертву:

Каким смотрел он злобным взглядом,

Как полон был смертельным ядом

Вражды, не знающей конца, –

И веяло могильным хладом

От неподвижного лица.

Причина поражения Демона, по мнению Лермонтова, – в ограниченности чувств Демона, в том числе и к Тамаре, поэтому он сочувствует своему герою, но и осуждает за надменное ожесточение против мира. В образе Демона сконцентрирован «вечный ропот человека», желающего встать вровень с природой. Божественный мир могущественнее мира личности – такова позиция поэта.

Созданный автором образ природы занимает важное место в поэме. Эмоциональное восприятие природы показано в двух ракурсах: с точки зрения автора и главного героя. Для автора – «дик и чуден … весь божий мир», он не скрывает своего восхищения: «Роскошной Грузии долины ковром раскинулись вдали; //Счастливый пышный край земли!». Природа, воспринимаемая Демоном, имеет отрицательную динамику: от презрения («Но гордый дух презрительным окинул оком творенье бога своего») до ненависти («И все, что пред собой он видел, он презирал иль ненавидел»).

Образ Демона в картинах М.А. Врубеля; представление художника о Демоне как о символе эпохи

Образ Демона волновал так же, как и М. Ю. Лермонтова, М.А. Врубеля, художника-модерниста конца 19 века. В 1891 году вышло юбилейное переиздание сочинений Лермонтова, к которому Врубель исполнил 30 иллюстраций, в основном это были иллюстрации к поэме «Демон». Сам Врубель долгое время был неизвестен современникам, многие не понимали своеобразия его живописи. Все полотна Михаила Врубеля напоены тайной и сказкой, особенно его изображения демонов. Сюжет картины «Демон (сидящий)» был задуман Врубелем в Москве после прочтения поэмы Лермонтова. Оценивая Демона, Врубель писал: «Демон – дух не столько злобный, сколько страдающий и скорбный, но при всем том властный и величавый». Именно таким мы видим его на картине «Демон (сидящий)».

Картина Врубеля написана в традиционной для него цветовой гамме, оригинальном композиционном принципе. Герой картины – не злобный дух, а молодой, красивый человек с великолепной мускулистой фигурой, густой гривой волос. Он очень печален, слеза катится по его щеке. В облике Демона нет ничего пугающего, страшного. Он вызывает сочувствие. Художник изобразил своего героя на фоне фантастической природы.

Его сильное тело напряжено, но лицо, наоборот, спокойно и даже несколько меланхолично. Это показывает двойственность образа демона – с одной стороны крепкое, словно гранитное тело, а с другой – ранимая, трепетная душа. Образ демона олицетворяет дух человека, его внутреннюю борьбу и душевные терзания.

Картина написана в своеобразном стиле Врубеля – она больше напоминает витраж или панно. Плоские мазки мастихином обеспечили эффект кристаллических граней. В письме к своей сестре от 22 мая 1890 года Михаил Александрович Врубель так описывал героя картины: «… полуобнаженная, крылатая, молодая уныло-задумчивая фигура сидит, обняв колена, на фоне заката и смотрит на цветущую поляну, с которой ей протягиваются ветви, гнущиеся под цветами».

Истоки печали и страданий Демона таятся в его разладе с самим собой, в его абсолютном одиночестве, в понимании бессмысленности и бесцельности своего существования. Сущность Демона в представлении Врубеля раскрывается всем художественным строем полотна, а именно: композиционными особенностями картины, своеобразием колорита. Как лермонтовский Демон весь соткан из противоречий, так и картина построена на контрастах. Могучая фигура Демона помещена в центре вытянутой по горизонтали картины. Он единственный герой во всем пространстве полотна, но ему все равно тесно в таком формате: художник словно обрезает фигуру героя сверху и снизу, оставляя простор лишь по бокам. Этот художественный прием позволяет зрителю ощущать, как тесно Демону в этом мире, как скован он душевной печалью, скорбью одиночества.

Мысль написать картину «Демон (поверженный)» возникла сразу же после создания «Демона (сидящего)». И уже в начале 1902 года картина была показана публике на выставке «Мира искусства» в Санкт-Петербурге.

О выставке сохранились воспоминания сестры жены Врубеля, Екатерины Ивановны Ге: «Михаил Александрович, несмотря на то, что картина была уже выставлена, каждый день с раннего утра переписывал ее, и я с ужасом видела каждый день перемену. Были дни, что “Демон” был очень страшен, и потом опять появлялись в выражении лица Демона глубокая грусть и новая красота…». На картине «Демон (поверженный)» герой находится на дне глубокого ущелья, словно низринутый с небес. Некогда могучее тело выглядит жалко и пугающе: оно деформировано, плети иссохших рук заломлены над головой. Лицо повергнутого выражало безмерную тоску и безнадежность. Бессильные крылья с павлиньими перьями беспомощно лежат рядом. Голова неестественно покоится на груди. На голове героя не то венец, не то диадема со сверкающим рубином. Только глаза горят неугасимым огнем ненависти в лучах заходящего солнца. Темно-лиловые горы сумрачно окружают ущелье. Вдали виден поток воды, который вот-вот скроет героя.

Рассмотрев картины М.А. Врубеля, можно сделать следующие выводы:

– «Демон (сидящий)» похож на лермонтовского героя, но более очеловечен, печален.

– Оба Демона М.А. Врубеля контрастны.

– Сидящий Демон полон сил, он много размышляет о своей жизни, возможно, раскаивается в своей гордыне, ставшей причиной изгнания и отрешенности. Демон поверженный изображен художником как дух, потерпевший поражение в поединке с Богом.

– Картины написаны в традиционной для Врубеля цветовой гамме, оригинальном композиционном принципе.

Образ Демона в стихотворениях А.А. Блока «Демон» (1910, 1916 гг.), их связь с поэмой М.Ю. Лермонтова и картинами М.А. Врубеля

На поэта-символиста А.А. Блока, современника М. Врубеля, сильное впечатление произвела вторая картина художника. А.А. Блок чувствовал в «Демоне (поверженном)» судьбу самого художника. А позже, после разгрома революции 1905 года, Блок увидел в картине предсказание судьбы русской интеллигенции. На похоронах Врубеля он сказал: «Врубель пришел с лицом безумным, но блаженным. Он – вестник; весть его о том, что в сине-лиловую мировую ночь вкраплено золото древнего вечера».

В цикл стихов А.А. Блока «Страшный мир» вошли два поэтических текста с одинаковым названием – «Демон». Даты создания произведений разделены шестью годами. Первое стихотворение написано в 1910 г., сразу после похорон Врубеля, второе появилось летом 1916 г. Обращение к картине М. Врубеля не случайно: поэта и художника сближали апокалипсические предчувствия, ощущения «тени Люциферова крыла» в настоящем и будущем. Блок считал образ Демона символом времени, олицетворенным выражением мировой скорби и мятущейся души.

Стихотворение «Демон» 1910 года показывает образ влюбленного героя, очарованного земной девушкой. Жизнь до встречи с Тамарой представляется ему бессмысленной и неинтересной: «Не жил я – блуждал средь чужих». С героиней Демон связывает блаженные перемены в своей жизни, но, несмотря на это, он готов уничтожить соперника-жениха, не боясь причинить боль Тамаре. Свое коварство он оправдывает любовью: «С тобою, с мечтой о Тамаре, // Я, горний, навеки без сил…».

Авторское понимание темы мятежного духа неотделимо от лермонтовских мотивов. В обоих произведениях Блока встречаются многочисленные аллюзии на строки поэмы Лермонтова: «песня зурны», «пусть скачет жених – не доскачет!»; «я возьму тебя с собою и вознесу тебя туда…».

Во втором стихотворении с поэмой Лермонтова сближают детали лирической ситуации – сцена соблазнения земной женщины и ее смерть.

«Демон» 1916 г. начинается с обращения к возлюбленной, которая уже очарована властью темного духа. Женский образ, лишенный имени, представляется безвольным, его покорность и преданность сродни поведению рабыни. Могучий Демон искушает спутницу, демонстрируя ей дали, не доступные смертным. Пунктами фантастического «маршрута» становятся сверкающий «гребень горный», бездонная бездна, «незапятнанный луг».

Мрачный дух презирает человеческие чувства, и поэтому в тексте передано нарастание отрицательных эмоций. Во второй строфе ужас героини охарактеризован пренебрежительным эпитетом «бесполезный», а в пятом четверостишии людская «дикая страсть» получает целый ряд уничижительных характеристик: «малость», «ложь» и «грустная жалость».

Искушение продолжается: соблазнитель угадывает робкие желания земной спутницы. Поэтому возникает новая точка путешествия – космическая, откуда облик земли и звезд выглядит одинаково. Достигнув ее, онемевшая от удивления героиня обозревает «новые миры» – «невероятные», порождающие в душе «страх и бессилье».

Земная женщина не в состоянии перенести поток вселенских откровений. Демон вновь угадывает ее просьбу и охотно, без сожаления, отпускает возлюбленную, с «божественной улыбкой» наблюдая за ее последним полетом. Жестокость сцены усиливает сравнение погибающей с «камнем зыбким». Эпизод вызывает библейские реминисценции, связанные с падением ангелов, изгнанных из рая.

Темный персонаж, чье «божественно-прекрасное» тело несут могучие крылья, не знает преград: он способен достичь любых отдаленных точек пространства. Самонадеянность Демона выражается также в его уверенности, что звездные миры, созданные Всевышним, являются порождением его «игры»: «Невероятные видения, // Создания моей игры». Обращая внимание на вневременную природу образа Демона, автор, тем не менее, указывает на его человеческие черты, выдающие классического обольстителя. Многоплановый облик героя соединяет в себе величие и коварство, бездушие и влюбленность, самоуверенность и стремление к внешним эффектам.

Образ блоковского Демона объединяет героев и Лермонтова, и Врубеля. Здесь и пляска Тамары, и песня зурны, и смерть жениха, как в поэме Лермонтова; и в то же время цветовой фон произведения напоминает картины Врубеля. Герой стихотворения отличается от своих предшественников. Ожидание перемен, томление, весна как символ обновления – все это характерно для лирики Блока.

Исследуя стихотворения А.А. Блока, можно сделать следующие выводы:

– В стихотворении 1910 г. Демон более похож на лермонтовского героя своей влюбленностью, надеждой на перемены.

– В обоих произведениях Блока встречаются аллюзии на строки поэмы Лермонтова.

– Цветовой фон произведения напоминает картины Врубеля.

– В стихотворении 1916 г. Демон демонстрирует власть над соблазненной им женщиной, проявляя жестокость и равнодушие.

Зло привлекательно, заманчиво, коварно, и у человека не всегда хватает духовных сил, чтобы избежать его пагубного влияния.

Произведения поэтов и художника показывают, что Демон вредит людям, искушает их, преследуя личные цели, поэтому доверчивость людей выгодна Демону.

Следует также обратить внимание на время создания произведений, как это сказалось на особенностях формирования образа.

Лермонтов – поэт-романтик, его романтический герой одинок, не находит в ней своего идеала, поэтому ищет родственную душу, которая могла бы понять его. Демон – гордый, непреклонный дух, воплотивший идею бунта, неприятия божьего мира. Лермонтов сохранил традиционный для мировой литературы образ Демона.

Художник-модернист Врубель видел в Демоне символ новой эпохи. Герой наказан за свое зло Богом, с которым он самоуверенно вел непримиримую вражду, ложно надеясь на свои силы.

Блок также отходит от традиционной трактовки образа Демона, он совмещает черты героев и Лермонтова, и Врубеля, поэтому Демон в произведении 1916 г. – безжалостный убийца, способный погубить человека, доверившегося ему.

Список использованных источников и литературы

1. Лермонтов М.Ю. Сочинения в 2-х т., М.: «Правда». 1988. С.719.

2. А. Блок. Избранное, М.: «Просвещение», 1988, с 350.

3. Дмитриев Н.А. «Михаил Врубель», М.: «Детская литература», 1984г., с.243.

4. https://www.adme.ru/tvorchestvo-hudozhniki/poverzhennyj-demon-mihaila-vr…

Трнсформация демонических мотивов в иронических поэмах М.Ю. Лермонтова курсовая по зарубежной литературе

Министерство образования Российской Федерации Новосибирский государственный университет Гуманитарный факультет КУРЗУНОВА ИРИНА АЛЕКСАНДРОВНА ТРАНСФОРМАЦИЯ ДЕМОНИЧЕСКИХ МОТИВОВ В ИРОНИЧЕСКИХ ПОЭМАХ М.Ю.ЛЕРМОНТОВА Курсовая работа Научный руководитель: Синякова Людмила Николаевна Новосибирск, 2005 Содержание: Введение. Глава I. Демонические мотивы в литературе. Глава II. Демонические мотивы в творчестве Лермонтова. Глава III. Трансформация демонических мотивов в иронических поэмах «Сашка» и «Сказка для детей». Библиография. Введение. М.Ю. Лермонтов — очень сложное явление в истории литературной жизни России. Поэт, проживший всего 26 лет и оставивший относительно небольшое литературное наследство, до сих пор остается неразгаданной и до конца не понятой метафизической точки зрения в основе любого бунта обычно лежат два момента, условно определяемые как позитивный и негативный: 1) свободолюбие и свобода воли; 2) тщеславие и гордыня. Идея метафизического бунта, бунта вообще легла в основу романтического течения. Интерес к демоническому, возникший у романтиков, был не случайным; его обусловили прежде всего социальные потрясения, прокатившиеся по Европе в 18-нач. 19 вв., которые необратимо изменили общественное мировоззрение, сместив привычные акценты в трактовке общечеловеческих понятий. В «бунтующем мире» по-иному расставляются акценты на понятиях добра-зла, красивого-ужасного, рационального-иррационального, греха и искупления и, соответственно, в ином ключе переосмысляются библейские образы и мотивы. Одним из первых к проблеме переосмысления библейской истории и библейских образов подошел Мильтон в «Потерянном рае», 1667. Как впоследствии писал романтик П.Шелли, анализируя значение, которое оказала данная поэма на мировой литературный процесс: «Ничто не может превзойти энергию и величие образа Сатаны… в «Потерянном рае». Ошибочно считать, будто он был предназначен стать общедоступной иллюстрацией воплощенного зла. ..». А в другой статье добавлял: «Потерянный рай» привел в систему современную мифологию… Что касается Дьявола, то он всем обязан Мильтону. Данте и Тассо представляют его нам в самом неприглядном виде. Мильтон убрал жало, копыта и рога; наделил величием прекрасного и грозного духа — и возвратил обществу» . В демонических картинах первого бунта, живописуемых Мильтоном, современники усматривали отражение революционных потрясений эпохи, в которых принимал участие и сам поэт. Однако заложенная Мильтоном символика, несомненно, была намного шире и многообразнее. Ее отражение и развитие связано с именами Блейка («Пророческие книги», 1794) и Бекфорда («Ватек», 1786), которые, помимо бунтарства, вносят в образ сатаны трагические нотки. Если мильтоновский Сатана призывает вкусить познание и тем пойти наперекор Богу, то бекфордовский Эблис, напротив, наказывает за жажду запретного знания и слепое любопытство. В облике демона появляются мотивы, нашедшие впоследствии отражение у Лермонтова: печаль, отчаяние, трагизм, нежность, красота. Демон начинает вселять не страх, а глубокую печаль, это уже не отвратительное дантевское существо из преисподней, а таинственная личность, тираноборец. Мотивы «Ватека» и тема «сатанизма», поднятая им, оказала заметное влияние на творчество романтиков XIX в. «Образ восседающего на огненном шаре Эблиса, — по замечанию А. Елистратовой, — отдаленно предвосхищал Люцифера и падших ангелов Байрона, лермонтовского Демона и другие «сатанинские» образы в поэзии романтизма» В поэме «Каин» Байрона (1821) Люцифер, раскрывающий Каину тайны бытия и подготавливающий его к испытаниям, сам низлагает с себя ответственность за мировое зло. Его слова: «Добро и зло — две сущности, даятель Не создает их. Вам добро он дарит? Благим его зовите. Дарит зло? Не называйте зло моим, покуда Источник неизвестен» станут программными для романтической трактовки образа Сатаны, в соответствии с теорией двойственности объединяющем в себе добро и зло. Байроновский Люцифер — дока по части казуистики. Его приговор Богу основан на многочисленных доказательствах и логических построениях , а самооправдание зиждется на дилемме: «А кто его [добро] не жаждет: Кто любит зло? Никто, ничто» Аналогичной трактовки придерживался Лермонтов в «Демоне», смягчая его вину психологической мотивировкой: «Ничтожной властвуя землей, Он сеял зло без наслажденья, Нигде искусству своему Он не встречал сопротивленья — И зло наскучило ему» Постепенно в литературе дьявол обретал все более человеческое воплощение, претерпевая своеобразную секуляризацию и обытовление и превращаясь из внешнего источника искушения в советчика человека или даже его благодетеля, помогающего тому придти к постижению и осмыслению своего бытия. В подобной роли выступает Люцифер в драме Байрона «Каин», таинственный незнакомец в романе Годвина «Сент-Леон», черт в новелле Шамиссо «Удивительная история Петера Шлемеля», и, частично — Демон Лермонтова. Если теологи отказывали дьяволу в праве на любовь, а народные поверья, напротив, наделяли демонических существ особой, однако низшего рода плотской страстностью, вынуждавшей их (в качестве инкубов и суккубов) к различного рода любовным отношениям с людьми, то, начиная с «Влюбленного дьявола» Казота , романтики привносят в образ Сатаны и бунтующих демонических героев высокую, хотя и «темную» духовность («Демон» Лермонтова, баллада Саути «Адельстан», «Манфред», «Каин» и «Корсар» Байрона и др.). Данное прочтение сатанинских образов в реабилитационном ключе будет подхвачено в конце ХІХ — нач. ХХ в. литературой символизма и декаданса (Вл. Соловьев, Л. Андреев, А. Блок и др.). Таким образом можно заметить, что демоническое мироощущение, воплощенное в лермонтовском герое, не было новостью в романтической литературе. Целое поколение писателей-романтиков пыталось, создавая свой образ Демона, выразить свое мироощущение, так и Лермонтов в своей работе продолжил и развил эту традицию. Глава II. Демонические мотивы в творчестве Лермонтова. Появление образа демона в творчестве – один из важнейших моментов творческой психологии Лермонтова. «Во всех стихотворениях Лермонтова, — как заметил В.В.Розанов, — есть уже начало «демона», «демон» недорисованный, «демон» многообразный. То слышим вздох его, то видим черту его лика». Этот образ «преследовал» его, как некая живая сила, существовавшая объективно, вне сознания, но одновременно как нечто субъективное, определявшее его душевный склад и поведение. Обе эти экспериментальные поэма Лермонтова исследователи интерпретируют как романы в стихах, но все же лучше воздержаться от столь категоричного заявления, потому что перед нами не четко прорисованные формулы жанра, а скорее жанровые модальности. Эти произведения предпочтительнее видеть как неканонические, протожанровые формы, как жанровый процесс только направленный к реализации. Как известно, еще в 1831г. Лермонтов намеревался написать длинную сатирическую поэму «приключения демона». Замысел этот тогда не был осуществлен. известным подступом к «Сказке для детей» в разработке демонической темы можно считать поэму «Сашка». Пародийность и ироничность поэмы Лермонтова несет в себе особый смысл: отрицание демонического. Пародируя романтическую тенденцию необыкновенного героя Сашки и собственную приверженность к нему в недалеком прошлом, Лермонтов замечает: «Но нынче я не тот уж, как бывало,- Пою, смеюсь. – Герой мой добрый малый» Однако многое в образе Сашки (зависимо или независимо от воли автора) в полном смысле романтично, возвышенно и граничит с необыкновенным («гордость», «желания, безбрежные как вечность» и т.п.). Но каждый раз, назвав такие черты, Лермонтов считает нужным «снизить» их. Например: «…В глазах его открытых, но печальных, Нашли бы вы без наблюдений дальных Презренье, гордость». Далее следует фраза, несколько снижающая возвышенность отмеченного: «… хоть он не был горд, Как глупый турок иль богатый лорд, Но все-таки себя в числе двуногих Он почитал умнее очень многих». Отказываясь («как психолог») «вскрывать характер» Сашки, выставлять его «наружу», Лермонтов, отдаляя своего героя от героев демонических, пишет: «Пусть скажет он (журналист), что бесом одержим Был Саша, — я и тут согласен с ним, Хотя божусь, приятель мой, повеса, Взбесил бы иногда любого беса.» И уже в конце поэмы, в романтико-философском монологе, временами иронически сниженном он вновь разделяет своего автобиографического героя и Демона: «О, если б мог он, как бесплотный дух (как Демон), В вечерний час сливаться к облакам… … В глуши степей дышать со всей природой Одним дыханьем, жить ее свободой! О, если б мог он, в молнию одет, Одним ударом весь разрушить свет!… (но, к счастию для вас, читатель милый, Он не был одарен подобной силой.)» И о себе Лермонтов пишет в начале поэмы, как об изменившемся, пережившем: «…про темные волнения души, Такие вещи очень хороши Тому, кто мало спит, кто думать любит…» «…впадал я прежде в эту слабость сам…» Так он говорит об изменениях в своем мировоззрении. Значительными являются строки, в которых Лермонтов отсылает нас к библейскому эпизоду обращения царя Саула к Давиду: «И жадный червь ее [душу] грызет, грызет, — Я думаю тот самый, что когда-то Терзал Саула; но порой и тот Имел отраду: арфы звук крылатый, Как ангела таинственный полет, В нем воскрешал и слезы и надежды; И опускались пламенные вежды, С гармонией сливалася мечта, И злобный дух бежал, как от креста. Но этих звуков нет уж в поднебесной, — Они исчезли с арфою чудесной…» Поэт окружает этот эпизод сетью многозначительных метафор. На одном полюсе у него — «жадный червь», терзающий душу поэта, как некогда он терзал душу Саула (для сравнения можно привести печаль Демона, что «ластится как змей). На другом полюсе — арфа Давида, ангелическое начало музыкальной гармонии, дающее исход слезам и надеждам и изгоняющее злобного духа, подобно крестному знамению. Видимо, «приставленного» к Саулу «злобного духа» Лермонтов мысленно сопоставлял сначала со своим «личным» Демоном (в юношеском стихотворении «Мой Демон», 1830-31г. г. есть такие строки: «И гордый демон не отстанет, Пока живу я, от меня…» ), а затем, по мере героизации этого демона, — уже с его собственными необъяснимыми муками, источником которых теперь оказывается жестокая воля Всевышнего. Так же в поэме есть строки, открывающие нам то, что Демон – все таки является действующим лицом, при том что фабула погружена в быт и лишена какой бы то ни было сверхъестественности. Не участвуя впрямую в событиях, демон провоцирует их: «.. по мне всего прекрасней Сложить весь грех на черта, — он привык обращенная к маленькой Нине, совершенно лишена тех гиперболических, космагонических образов, того эпического размаха, какими произносил свои монологи Демон последних редакций поэмы. Не раз отмечалось, что демон «Сказки» у Лермонтова гораздо мельче, чем его же обольститель Тамары, но важно другое: в «Сказке» образ демона выполняет особую структурно-композиционную функцию, являясь ироническим удвоением автора. В построении образа автора Лермонтов сначала следует за «Онегиным», создавая особый авторский мир, находящийся на метауровне по отношению к миру персонажей. Но затем демон, получив от автора слово для большого монолога, начинает сдвигаться из мира персонажей в мир автора, поскольку монолог незаметно переходит в повествование. Экспансия персонажа приостанавливается на полпути из-за отсутствия дальнейшего текста, но зато демон помещается в композиционно-структурный центр поэмы, становится своего рода средостением, соединяющим и одновременно разгораживающим мир персонажей и мир автора. Дошедшая до нас часть произведения рисует Демона, стоящего у постели спящей девочки. Динамичность развития относится не к нему, а к картинам, возникающим из его воспоминаний. Да и в них преобладает довольно спокойное течение событий. К кульминационному моменту поэт подводит в финале: Нина появляется на балу. Незавершенность произведения лишает возможности узнать – какие именно «чудесные…тайны» поведал девочке демон. «Тайн» как таковых в «Сказке для детей» нет. Демон, осуждающий современность, уводит свое повествование в далекое прошлое и сосредотачивает внимание на девочке-подростке, а не на себе (тоже новое в Демоне), лишь попутно делает признание: «Такие души я люблю давно Отыскивать по свету на свободе; Я сам ведь был немножко в этом роде» Когда именно, на каком этапе своего бытия был демон в «этом роде» — неведомо. Но то, что жизнь людей и его бессмертие могли когда-то ассоциироваться, — весьма любопытно, сближает его образ с образом Нины и вообще определенным типом людей. Хотя теперь (ко времени повествования) герой уже не тот, каким был когда- то, у него остались прежние критерии прекрасного, идеал, вновь обретенный при встрече с Ниной. Этот-то критерий и выражен в приведенных стихах: возвышенно романтическая окрыленность. Вместе с тем демон прост и естественен. Участие его в духовной жизни Нины сказывается то в удивительно мудрой снисходительности к ее детским причудам, то в восторге перед задатками ее необыкновенной натуры. Такое чувство, отношение Демона к героине противоположно властной страсти, требовательной и эгоистической любви его предшественника к Тамаре. На основе рассмотренных двух иронических поэм Лермонтова мы видим что с середины 30-х годов в системе поэм поэта появляются изменения: демоническое, разрушительное начало ограничивается в правах и оценивается критически, хотя отрицающая несовершенный мир демоническая позиция не потеряла для автора своей актуальности. Злу все чаще противопоставляется добро, отрицающему взгляду – утверждающий. Противопоставление жизненных позиций в пределах одного произведения нередко переходит в их борьбу, в трагическую «несомкнутость правд» (Д.Максимов). демонический герой претерпевает ряд трансформаций — Лермонтов так не смог окончательно от него отказаться, но смог вместе со своим изменением изменить и своего демонического героя и тему, которая была с ним связана. Библиография: 1. Андроников И.Л. Лермонтов. Новые разыскания. — Л.: Советский писатель, 1948. 2. Асмус В. Круг идей Лермонтова // Литературное наследство. — 1941. 3. Буревич А.М. «Земное» и «небесное» в лирике Лермонтова // Изв. АН СССР. Сер.лит. и яз., 1981, т.40, N 4. 4. Гинзбург Л.Я. Творческий путь Лермонтова. — Л.:Гослитиздат,1940. 5. Жирмунская Т. Библия и русская поэзия // Юность. — 1994.- N1,2. 6. Коровин В.И. Творческий путь М.Ю.Лермонтова.- М.:Просвещение, 1973. 7. Лермонтовская энциклопедия /Институт рус. литературы АН СССР 8. Лермонтов М.Ю. Сочинения в двух томах. Том первый / Сост. И комм. И.С. Чистовой. – М.: Правда, 1988. 9. Лермонтов М.Ю. Исследования и материалы. /АН СССР, Институт рус. лит. [Ред. кол.М.П.Алексеев и др.]. Л. : — Наука. Лен. Отделение. 10. Ломинадзе С.В. Поэтический мир Лермонтова, -М.: Современник, 1985. 11. Розанов И.Н. Лермонтов — мастер стиха // Розанов И.Н. Литературные репутации. — М.: Сов. писатель, 1990. 12. Творчество М.Ю. Лермонтова. 150 лет со дня рождения. 1814-1964. — М.: Наука,1964. 13. Фохт У.Р. Лермонтов. Логика творчества. — М.: Наука , 1975. 14. Эйхенбаум Б.М. Статьи о Лермонтове. — М.-Л.: Изд-во Академии наук СССР [Лен.отд-ние], 1961

Magisteria

MagisteriaАCreated using FigmaVectorCreated using FigmaПеремоткаCreated using FigmaКнигиCreated using FigmaСCreated using FigmaComponent 3Created using FigmaOkCreated using FigmaOkCreated using FigmaOkЗакрытьCreated using FigmaЗакрытьCreated using FigmaGroupCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using Figma��� �������Created using FigmaEye 2Created using FigmafacebookCreated using FigmaVectorCreated using FigmaRectangleCreated using FigmafacebookCreated using FigmaGroupCreated using FigmaRectangleCreated using FigmaRectangleCreated using FigmaНа полный экранCreated using FigmagoogleCreated using FigmaИCreated using FigmaИдеяCreated using FigmaVectorCreated using FigmaСтрелкаCreated using FigmaGroupCreated using FigmaLoginCreated using Figmalogo_blackCreated using FigmaLogoutCreated using FigmaMail. ruCreated using FigmaМаркер юнитаCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaРазвернуть лекциюCreated using FigmaГромкость (выкл)Created using FigmaСтрелкаCreated using FigmaodnoklassnikiCreated using FigmaÐCreated using FigmaПаузаCreated using FigmaПаузаCreated using FigmaRectangleCreated using FigmaRectangleCreated using FigmaПлейCreated using FigmaДоп эпизодыCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaСвернуть экранCreated using FigmaComponentCreated using FigmaСтрелкаCreated using FigmaШэрингCreated using FigmaГромкостьCreated using FigmaСкорость проигрыванияCreated using FigmatelegramCreated using FigmatwitterCreated using FigmaCreated using FigmaИCreated using FigmavkCreated using FigmavkCreated using FigmaЯCreated using FigmaЯндексCreated using FigmayoutubeCreated using FigmaXCreated using Figma

Основные мотивы лирики Лермонтова – сочинение по теме

Лирика первой половины 19-го века пронизана романтическим пафосом, в связи с этим основные мотивы лирики Лермонтова во многом созвучны с настроениями романтиков, которые были склонны воспевать свободу и волю, героические поступки и подвиги, восхищались созерцанием природы, страдали от непринятия и непонимания фелистерским обществом, из-за чего уходили на войну, уезжали в экзотические страны (путешествия и ссылки Лермонтова на Кавказ). Все это не чуждо и лирике русского поэта, однако в ней есть и свои особенности.

Следует отметить, что мотив часто отождествляется с темой, смысловой доминантой, которая является ключевой в произведениях, отличается частотностью. Мотив может также выражать общий смысл ряда произведений/стихотворений или же представлять цельный образ, символ. Так, говоря о мотивах в творчестве Лермонтова, следует учитывать, что под мотивом можно понимать и тему, и общий образ/символ или ведущее настроение.

За свою короткую жизнь Михаил Юрьевич успел многое повидать, узнать, а также оставить после себя. Он возглавил русскую поэзию после Пушкина, а это сделать мог далеко не каждый. Так, если рассматривать основные темы лирики Лермонтова, можно выделить целый ряд серьезных проблем человечества, русского народа, а также современного поэту поколения.

Одиночество – ведущий мотив большей части стихотворений. Так, им раскрываются и тема одиночества личности во враждебном и несправедливом мире, одиночество поэта среди равнодушной толпы, одиночество разочарованного в любви юноши… Лирический герой, который часто отождествляется с автором, страдает от невозможности найти единомышленника, «родную душу» («Сосед», «Парус», «Листок»), безысходности существования («И скучно и грустно»), предчувствия собственной трагической гибели («Не смейся над моей пророческой тоской…»).

Лирический герой Лермонтова с одной стороны становится на путь деятельный, «пророческий», стремится повлиять на толпу, что-то изменить в государственном строе, политической системе, а с другой – разочаровывается из-за тщетности своих усилий, замыкаясь в своей вселенной далекой от земной жизни. В этой связи часть стихотворений посвящена общественно-исторической проблематике. В них герой борется за свободу, проявляя свой мятежный характер («Жалобы турка», «Песнь барда», «Баллада» («В избушке позднею порою)», «Плачь! Плачь! Израиля народ», «Новгород», «Приветствую тебя, воинственный славян», поэма «Последний сын вольности», «Парус»). Все эти стихи написаны под влиянием декабристской поэзии. Важно отметить, что у Лермонтова речь идет об абсолютной свободе, то есть носит романтический характер. Личная свобода становится ступенью к свободе, провозглашаемой как для себя, так и для всего человечества:

«Кто силится купить страданием своим
И гордою победой над земным
Божественной души безбрежную свободу».
(«Унылый колокола звон»)

Тема воли присутствует в стихотворениях «Воля», «Желание». Воля – нечто естественное, данное человеку при рождении, но часто недоступное: либо оставленное в прошлом («Новгород»), либо находящееся в «диких» краях («Кинжал»). Кавказ становится символом «вольности простой» («Люблю я цепи синих гор», «Синие горы Кавказа, приветствую вас»).

Поэт приходит к выводу о том, что в современном обществе свободолюбивой, вольной душе нет места («Смерть поэта», «Дума», «Прощай, немытая Россия»). В борьбе лирического героя со светом, толпой, судьбой, страстями также проявляется стремление к свободе. Тема непринятия поэтом современного ему общества звучит в стихотворении «Дума», поэме «Маскарад»:

«Напрасно я ищу повсюду развлеченья.
Пестреет и жужжит толпа передо мной…
Но сердце холодно, и спит воображенье:
Они все чужды мне, и я им всем чужой!»

Поэтом показано губительное влияние «света» на «души людей». С неприятием бездушного дворянства созвучен мотив противопоставления холодного и враждебного человеку общества миру природы («Как часто пестрою толпою окружен», «Валерик»).

Вполне естественно появляется в лирике поэта и мотив неволи («Узник», «Сосед», «Соседка», «Пленный рыцарь»). Иногда местом плена может быть монастырь («Исповедь», «Боярин Орга», «Мцыри»), в чем можно усмотреть антиклерикальные настроения, однако это больше связано с социально-политической позицией Лермонтова.
В стихотворениях просматривается движение от жажды абсолютной индивидуальной свободы, свойственной романтикам, к ее ради приобщения к миру людей («Демон»), так как последняя не приносит герою счастья (такая же ситуация наблюдается в истории Печорина). Так, свобода и воля становятся центральными мотивами лирики Лермонтова.
Жажда действия и подвига во имя чести, славы и памяти также занимает видное место в лирике поэта:

«Мне нужно действовать, я каждый день
Бессмертным сделать бы желал, как тень
Великого героя…»
(«1831-го июня 11 дня»).

Лермонтов часто вспоминает героические подвиги прошлого России («Последний сын вольности», «Измаил-Бей», «Бородино», «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова»). Такие стихотворения затрагивают также тему Родины («Прощай, немытая Россия», «Родина»).

Но действие лирического героя часто сталкивается с непониманием, отвержением, безответностью или обманом, вследствие чего он становится на путь мести:

«Под ношей бытия не устает
И не хладеет гордая душа;
Судьба ее так скоро не убьет,
А лишь взбунтует; мщением дыша
Против непобедимой, много зла
Она свершить готова…»
(«1831-го июня 11 дня»).

Или выбирает одиночество, бездействие и разочарование во всем земном. Отдаляясь от людей, герой хранит внутренний гений и свободу духа, периодически уходя в созерцание («Желанье», «Кто в утро зимнее, когда валит», «Небо и звезды») и покой («Выхожу один я на дорогу»).

Жажда свободы, стремление к идеалу, попытки изменить что-то в мире отражают основной конфликт романтизма – противоречие между идеалом и действительностью – в поэзии Лермонтова он достигает крайнего напряжения. Это ведет к тому, что земное бытие часто расценивается как напрасное, бесцельное, ведь заложенные в гении таланты не могут здесь воплотиться в жизнь, напрасность активной деятельности и самоотдачи наблюдаем в стихотворении «Пророк».

Поэт, его назначение и судьба еще одна важная тема в лирике Лермонтова («Памяти А.И. Одоевского», «Не верь себе», «Смерть поэта», «Пророк», «Поэт»). Поэт призван влиять на народную толпу. Избранничество и сила поэта, влекут за собой появление «метафизической» тревоги, необъяснимых душевных терзаний, мысли о скоротечности и незаметности человеческой жизни перед лицом вечного бытия.
Автор сопоставляет поэта не только с пророком, но и с самим Творцом: «Твой стих как божий дух носился над толпою» («Поэт»). Нередко речь идет о споре, диалоге между поэтом и божеством. Ропщущий поэт все время требует отчета от Бога: «И начал громко я роптать…» («Азраил»). Его речи, обращенные к божеству, окрашены личной интонацией и звучат как претензии к равному. Поэт также упрекает Бога в невмешательстве, когда льется «Кровь стариков, растоптанных детей» в «беспрестанной» и «напрасной» вражде людей.

Необходимо отметить, что имя Христа практически не встречается в произведениях Лермонтова, что свидетельствует об определенном восприятии божества. Бог предстает у него как создатель мира и творец природы («Кладбище»). Лирический герой Лермонтова, хотя и верит в существование Бога («Верь, что есть на небе Бог и только», «Испанцы»), но сомневается в большинстве принципов библейской веры (в благости провидения, в божием милосердии, в загробном существовании).

Бог и природа противостоят у него мятежному, «вечному ропоту» человеческого «Я» («Демон», «Мцыри»). Причем равнодушие Бога переносится и на созданную им природу, безучастной к человеку в своей красоте:

«Час разлуки, час свиданья,
Им не радость ни печаль;
Им в грядущем нет желанья,
И прошедшего не жаль…
Будь к земному без участья
И беспечна, как они!».
(«Демон»)

Однако весь ценностный мир Лермонтова организован вокруг библейской символики, построен на антитезах райского сада и адской бездны, блаженства и проклятия, невинности и грехопадения. Библейские темы вызывают у Лермонтова лично-психологический отклик. В его поэзии появляется тема чудесной сверхчеловеческой мощи, которой наделен поэт. Так, мы наблюдаем причудливое сочетание богоборческих мотивов с традиционной народной христианской этикой и моралью, осквернение которых недопустимо.

Тему любви раскрывают многие стихотворения поэта, который, увы, не познал счастья в этой области («В полдневный жар в долине Дагестана», «Расстались мы, но твой портрет», «Молитва» («Я, матерь, Божия, ныне с молитвою»), «На светские цепи»). Практически всегда светлые, полные надежды настроения сменяются появлением мотивов одиночества, мести жестокой возлюбленной, разочарования и недоступности чистой, взаимной любви. Любовная лирика представляет собой емкое жанрово-тематическое наполнение: богатство содержания не укладывается в рамки только любовной лирики. Так, стихотворение «Нищий», адресованное Е.А. Сушковой представляет нам не только обманутого влюбленного, но и затрагивает социально-политические проблемы, содержит философские, богоборческие мотивы.
Таким образом, в творчестве Лермонтова органично сочетаются романтические мотивы свободы, героизма, избранничества с философскими размышлениями на тему Бога, бытия, судьбы, предназначения и являются весьма актуальными для современного поэту общества.

Краткое описание и характеристика мотивов творчества Михаила Лермонтова пригодится ученикам 9 классов для презентации или сочинения на тему «Основные мотивы лирики Лермонтова».

Система образов, сюжет, художественное своеобразие поэмы «Демон». Темы сочинений

Поэма «Демон» — произведение всей творческой жизни Лермонтова. Она имеет 8 редакций. Первая изних начата в 1829 г., последняя завершена в начале 1839 г. В основу сюжета поэмы положен библейский миф о падшем ангеле, восставшем против Бога, изгнанном за это из рая и превратившемся в духа зла. В художественной разработке образа «духа отрицанья и сомненья» Лермонтов имел немало предшественников. Это Сатана из поэмы Мильтона «Потерянный рай», Мефистофель из гетевского «Фауста», Люцифер из мистерии Байрона «Каин», падший дух из поэмы Виньи «Элоа», демон из стихотворений Пушкина «Демон» и «Ангел» и др. Вступая в творческое соревнование с литературными корифеями, Лермонтов поразительно рано наметил свою трактовку этого мирового образа, от редакции к редакции углубляя и совершенствуя его раскрытие.

Образно-смысловая структура «Демона» содержит в себе различные пласты и уровни. Их переплетение и взаимодействие обусловлено прежде всего смысловым богатством образа главного героя. Одним из отличий Демона от его литературных собратьев является многосторонность этого образа. Демон мятежен, непримирим, как мильтоновский Сатана. Он знающ и мудр, как байроновский Люцифер.

По мощи отрицания он превосходит гетевского Мефистофеля. Он еще более соблазнительно прекрасен и вместе с тем коварен, чем герой Виньи. Но в нем есть к тому же неведомая этим героям неудовлетворенность — не только миром, но и самим собой. Вместе с отрицанием и навязанным ему злом в нем живет жажда идеала. Лермонтовский Демон воплощает в себе и мощь свободного разума, и другую созидательную и разрушительную силу — страсть. Противоречивое единство этих начал, напряженная жизнь духа, неискоренимое стремление к восстановлению гармонии, связи с миром, природой, людьми — и невозможность его осуществления сообщают этому образу не только трагизм, но и необыкновенную динамичность.

Сложен и образ героини. Прежде всего образ Тамары воплощает в себе черты национального характера, отражая во многом драматизм положения и судьбы женщины в феодальной Грузии. В то же время он выступает как воплощение земной человеческой красоты в ее хрупкости и неповторимости. Это и символ всепоглощающей любви, преступающей все запреты; отражение духовного роста личности, перехода от полудетской гармонии неведения к познанию мира в его противоречивости. Образ Тамары имеет свое конкретное нравственно-психологическое и социально-философское содержание, которое, как и в случае с Демоном, раскрывается в сюжетно-композиционной структуре поэмы.

Сюжетно-фабульный конфликт поэмы складывается из отношений Демона и Тамары. Однако в его развитие властно вмешивается третья сила в лице Бога. Как персонаж Бог не появляется в поэме ни разу. Но его присутствие сказывается в раздумьях героев, в действиях выполняющего его волю Ангела, наконец, в законах созданного им мира, определяющих в немалой мере судьбы главных персонажей. Развивающийся на втором плане повествования «метаконфликт» между Демоном, Тамарой, с одной стороны, Богом и созданным им миропорядком — с другой, наполняет содержание поэмы глубоким философским «сверхсмыслом». Встреча с Тамарой для Демона не залог «возвращенного рая», а новая ступень в его исканиях «с начала мира». С этого момента мотив возрождения к «жизни новой» превращается в сюжетный лейтмотив, хотя какое-то время Демон и остается прежним духом зла. В борьбе со своим соперником, властителем Синодала, он прежний «лукавый Демон», искушающий жениха Тамары «коварною мечтой». И после его гибели в Демоне идет упорная борьба между зарождающимся чувством любви и укоренившейся привычкой к злу. Но такова гуманистическая сила любви, неразрывно связанной не только с красотой, но и с добром, что Демон готов отказаться если не от зла вообще, то от «умысла жестокого» — обольщения хранимой Богом Тамары. Постепенно чувство, которому он пытался поначалу сопротивляться, не веря в его возможность, достигает апогея: «Тоску любви, ее волненье Постигнул Демон в первый раз». Он полон решимости начать жизнь иную: «И входит он, любить готовый, С душой, открытой для добра, И мыслит он, что жизни новой Пришла желанная пора».

Именно в этот момент между Демоном и Тамарой становится Бог в лице Ангела — «хранителя грешницы прекрасной». Устами Ангела Бог напоминает Демону о тяготеющем над ним проклятии: «К моей любви, к моей святыне Не пролагай преступный след». Это один из существенных моментов сюжета, отчасти объясняющий вспыхнувшее в Демоне желание любой ценой удержать Тамару, не уступив ее Богу. Поэт создает сложнейшую психологическую ситуацию, имеющую многообразный смысловой подтекст: в душе героя сосуществуют сразу несколько взаимоисключающих чувств и волевых импульсов. В ответ на смиренно-надменную речь Ангела злой дух «коварно усмехнулся, Зарделся ревностию взгляд; И вновь в душе его проснулся Старинной ненависти яд». В последующих словах монолога Демона — кипение и противоборство любви к Тамаре и «яда» жгучей, «старинной ненависти» к Богу; непреклонность и смятение; злоба и коварство; предчувствие катастрофы и отчаянно-дерзкое устремление к ней.

Тамара оказалась в эпицентре столкновения и взрыва этих «умыслов» и страстей. Увлекая и покоряя Тамару мощью и глубиной своих чувств, своих страданий, жаждой возрождения, Демон на какие-то мгновения оказывается и сам захваченным порывом к «жизни новой». И когда Тамара обращается к злому духу с просьбой дать клятву — отречься от «злых стяжений», отказаться от борьбы с Богом, Демон дает ее. Знаменитое: «Хочу я с небом примириться, Хочу любить, хочу молиться, Хочу я веровать добру» — было одновременно и неподдельным движением смертельно уставшей души Демона, и средством покорения Тамары. Демон действительно готов в эти мгновения близости к томившему его идеалу оставить мир «в неведенье спокойном». Но едва вступив в царство любви и гармонии, Демон разрушает его, умертвив Тамару первым же поцелуем.

Смысл этого смертельного поцелуя исключительно многозначен. Наиболее «первичным» здесь является его «прямой» сюжетно-психологический слой. Безмерная, испепеляющая страсть Демона оказалась гибельной для простой смертной. Но эта сцена имеет и другие смысловые грани. «Смертельный яд» поцелуя Демона настоян на ненависти и злобе, отравляющих даже такое животворное чувство, как любовь. В любви Демону почудился выход из гнетущего одиночества и бесцельности существования, обретаемый ценою «невмешательства» в судьбы мира. Но возможно ли такое «отгороженное» от всего счастье? Венчают развязку поэмы стихи, не оставляющие сомнения в поражении Демона: «И проклял Демон побежденный Мечты безумные свои, И вновь остался он, надменный, Один, как прежде, во вселенной, Без упованья и любви!..». Нераскаявшийся Демон остается живым укором дисгармоничности и неустроенности мира, не только прежним «надменным», но еще более ожесточенным и непримиримым противником неба.

Невозможность обретения подлинно высокой жизненной цели, счастья вне связи с общим миропорядком переключала сюжетно-психологическое и нравственно-философское содержание поэмы в иной «регистр», связанный с проблемами социальными, конкретно-историческими, к которым современные Лермонтову читатели были особенно чутки. Рабство и свобода — одна из главных антиномий поэмы Лермонтова и русской действительности 30-х годов. Трагический исход борьбы Демона был необыкновенно созвучен эпохе несбывшихся, обманутых надежд. «Бедный! Больной, несчастный век!» — восклицал в одном из своих писем 1836 г. Н. В. Станкевич. Но здесь же молодой философ писал о том, что усиленная работа мысли в недрах общества «восстанавливает убеждения и обещает возрождение». Мотив возрождения, надежды на него при всей безысходности и трагичности положения прямо перекликается с содержанием лермонтовской поэмы. Значение «Демона» как поэтически-обобщенного свидетельства эпохи становится особенно наглядным при сопоставлении его социально-исторического подтекста с духовной эволюцией на рубеже 30—40-х годов Белинского. Творчество поэта способствовало преодолению духовного кризиса, переживавшегося великим критиком в 1837—1840 годах. Освобождение Белинского от уз «примирения», реабилитация им отрицания и активной борьбы протекали не только под влиянием Лермонтова. Но творчеству Лермонтова, и особенно его Демону, в этом процессе принадлежало одно из первых мест. В начале 1842 г. критик писал Боткину о своем понимании «Демона»: «… содержание, добытое со дна глубочайшей и могущественнейшей натуры, исполинский взмах, демонский полет — с небом гордая вражда — все это заставляет думать, что мы лишились в Лермонтове поэта, который по содержанию шагнул бы дальше Пушкина». По мнению критика, Демон «отрицает для утверждения, разрушает для созидания… Это Демон движения, вечного обновления, вечного возрождения».

Страницы: 1 2

Грендель в Беовульфе — Кто такой Грендель?

Грендель

Грендель — демон-людоед (никогда не является хорошим знаком), который живет в землях датчан-копейщиков и каждый вечер нападает на пиршественный зал короля Хротгара, Хеорот. Рассказчик Беовульф утверждает, что мотивация Гренделя — слышать, как бард Хротгара поет песни о сотворении мира Богом, что неправильно задевает его демоническую природу.

Какой бы ни была причина, каждую ночь Грендель убивает новых датчан и питается их трупами, разрывая их на части.Хотя лезвие любого холодного оружия не может причинить ему вреда, Грендель наконец встречает достойного соперника, когда геатский воин Беовульф сражается с ним в борцовском поединке.

Каннибализм, проклятия и Каин, о боже!

Поэт объясняет, что Грендель и его мама являются потомками библейского Каина, что предполагает не только то, что они являются частью более крупной религиозной или сверхъестественной схемы зла, но также и то, что они связаны с одним из самых ужасных явлений, возможных в племени. культура — братоубийство, или убийство брата:

Грендель — так звали этого мрачного демона, обитающего в предместьях, мародерствующего в пустошах и безлюдных болотах; какое-то время он жил в нищете среди изгнанных чудовищ, клана Каина, которых создатель объявил вне закона и осудил как изгоев.За убийство Авеля, Вечного Господа, потребовалась цена: Каин не получил никакой пользы от совершения этого убийства, потому что Всемогущий предал его анафеме, и из проклятия его изгнания возникли людоеды, эльфы, злые призраки и великаны, которые боролись с Бог снова и снова, пока Он не дал им награду. (102-114)

Однако в других местах поэмы Грендель кажется не столько библейским персонажем, сколько призраком, демоном или чем-то еще, что должно быть в фильме ужасов на тему Хэллоуина:

. (99-101)

Критики также любят играть с идеей, что Грендель может представлять что-то совсем не сверхъестественное — члена другого племени, изгоя или воина, который не будет играть по правилам. В конце концов, настоящая проблема с Гренделем , а не , что он убивает людей. Почти все в этой истории убивают людей.

Проблема с Гренделем в том, что он, кажется, убивает ради забавы и не хочет платить цену смерти: сокровище, которое он должен отдать датчанам, чтобы возместить ущерб за отнятые им жизни.Так что можно видеть Гренделя не как фантастического монстра, а как чудовищного человека-воина с патологической любовью к насилию.

Или, говоря по-другому, вы можете читать Гренделя как очернение «другого», демоническое представление кого-то вне племени. Конечно, поскольку он питается трупами своих жертв, это делает его каннибалом. Но, возможно, это только добавляет леденящего ужаса всему этому.

Мотивы Поэма Мариетты Холли

Я сказал, что увижу

Ее однажды, чтобы проклясть ее прекрасную, обманчивую грацию,

Чтобы проклясть ее за мою пожизненную агонию;

Но когда я увидел ее лицо,

Я сказал: «Милый Христос, прости и ее, и меня.»

Высоко разлился распеваемый гимн,

Низко по мрамору пронеслась бархатная пелена,

Я склонился выше, и глаза мои помутнели,

Мое грустное сердце все это видело —
Она любила меня, любила, хоть и вышла за него замуж.

А потом пронзил мою душу

Трепет яростного восторга при мысли, что он

Должна отдать свою форму, всю свою, под контроль Смерти,

Пока ее любовь ко мне

Жил бы, когда солнце и звезды перестали катиться.

Но нет, на белом челе,

Высеченный в его мраморе, был впечатлен глубоким спокойствием,

Сказав, что мир пришел к ней через горе;

Говоря, она нашла покой

Наконец-то и я, я не должен теперь любить ее.

Быть может, по милости небес,

Под сенью какой-то бессмертной пальмы,

Что Бог даст мне увидеть ее ангельское лицо;

Тогда дикое, дикое сердце успокойся,

Сотри ту старую любовь, всякий печальный след.

Я знаю, что если это будет,

Мы двое должны снова встретиться в раю,

«Встревожило бы ее чистую душу, если бы она увидела

Старая печаль в глазах моих;

‘Долгому сердцу вечно горевать.

Сотри это горе, душа моя,

И потеряю ли я всю любовь, потеряв это?

Развяжи мой дух, близкая флегматичная палантин.
Неужели нет жизней, которые нужно благословить?

Так отдам свою любовь, свою жизнь, без скупых пособий.

Бог заметит дела и вздохи,

Престол в далеком великолепии на небесном холме,

Хотя безумные звуки с этой несчастной планеты поднимаются —
Стоны достаточно дикие, чтобы заполнить

Небесный воздух, и топит его арфы в заунывных криках.

И ангелы взглянут вниз,

Через благовония, исходящие от моих богоугодных дел.

Одобрительно блестят глаза нежно-карие;

Конечно, на лбу, которая кровоточит,

Тернии должны смениться на более славный венец.

Молодец, душа моя, молодец,

Из твоего горя поднять высокую лестницу

Чтобы достичь земли, лежащей за солнцем,

Чтобы взобраться на яшмовую стену,

И подняться к славе по ступеням горя.

Бог смотрит в прилив,

Ангел и бес беспокоят, ума человека;

И если моя милостыня разбросана повсюду,

Только свою любовь найти,

Только для того, чтобы проложить путь к ней —

Примет ли он от меня

Моя милость, дары — небеса очень тихие,

Не слышу ответа, не вижу знака,

Если бы я знал Его волю;

Если бы Он пришел гулять по морю.

* * * * *

Буря миновала, для сладкого и справедливого

Внезапное сияние засияло над волной и лесом;

И в славе дрожащей по воздуху,

Он пришел ко мне, идя по морю.

Тяжелые волны, что метались туда-сюда

Сжался у Его ног в внезапной мелодии;

И весь преображается в сияющем сиянии

Он пришел ко мне, идя по морю.

Вдалеке я видел Его форму, но не знал ее;

Он приблизился, Он улыбнулся, мои страхи ушли;

Его любящий взгляд развеял затянувшееся сомнение,

Когда Он пришел ко мне над сумеречным морем.

Я уронил свое бремя на стеллажный песок

Чтоб я встретил Его, если б такое блаженство могло быть,

Я достиг берега, я стал на колени и поцеловал Его руку

Со слезами блаженства у сумеречного моря.

Такая любовь Он проснулся, я бы жизнь свою пролежал

Низко, чтобы проложить Свой путь: «Он любит меня

Кто любит этот печальный мир и благословляет человека,»

Прилетело ко мне через сумеречное море.

Сбивающие с толку вопросы умерли в моей груди,

«Глубокий мир у того, кто делает с любовью

Моя воля, кто больше любит, тот любит больше всего,»

Прилетело ко мне через сумеречное море.

Буря миновала, дуновение бальзама

Плескала низкие волны, и задержалась на берегу,

Ибо в сумерках пала святая тишина,

Он пришел ко мне, идя по морю.

* * * * *

Был ли это сон? Если бы это был не сон

Жизнь моя воистину благословенна, и если так,

Я знаю, сквозь пучину упал отблеск,

Мост славы перекинут через сумеречное море.

Три новых мемуара позволяют заглянуть в мысли писателя

Но симпатичная Соня-Уоллес быстро находит общий язык с людьми и вскоре обнаруживает, что его способность говорить позволяет ему попасть в места, о которых он даже не подозревал, и, что еще важнее, в оплатить его аренду.Вскоре он пишет стихи на корпоративных мероприятиях для Google и других компаний, работает поэтом в резиденции на Амтраке и писателем в резиденции в торговом центре Mall of America в Миннесоте. Это беспорядочная сказка, основанная на его формуле написания стихов: «что-то красивое, что-то удивительное, что-то знакомое — и шутка, чтобы произведение не воспринималось слишком серьезно». Другими словами, это не совсем Уолт Уитмен, который слышит, как Америка поет свои разнообразные гимны; скорее, это больше похоже на глубокую версию Gen-Z из сегмента страсти к путешествиям «CBS Sunday Morning»: полный оптимизма и удивления с широко открытыми глазами. У него душа молодого искателя. Как и в любом дорожном путешествии, есть несколько обходных путей, которые вы бы хотели, чтобы автор не делал; встречи с одним или двумя людьми, которые садятся рядом с вами в закусочной и слишком долго наклоняют ваше ухо. Но Соня-Уоллес делает на странице то же, что он делает на своей пишущей машинке на всех этих вечеринках и в бесчисленном количестве других мест: он очаровывает нас. Эта книга должна утешить любого родителя, чей ребенок произносит эти леденящие душу слова: «Мама, папа, я хочу быть поэтом.Соня-Уоллес доказывает, что этим можно не только зарабатывать на жизнь; вы можете даже изменить жизнь людей.

ЕЗДА С ПРИЗРАКОМ
Воспоминания
Джастин Тейлор
222 стр. Random House. 27 долларов.

Сказать, что у Тейлора были сложные, противоречивые отношения с отцом, значит ничего не сказать. Недиагностированный маниакально-депрессивный психоз, раздираемый суицидальными мыслями и болезнью Паркинсона, его отец Ларри умер в одиночестве — через четыре года после того, как он решил броситься с крыши гаража. (Он выжил.) Мемуары Тейлора — это замечательные поиски ответа на вопрос, который для многих детей родителей, борющихся с тьмой, почти неразрешим. «Как спасти утопающего, которому не нужен спасательный круг?» Тейлор пишет. «Кому, кажется, нужна только компания, свидетель, пока он тонет так медленно, как только может?»

И, как и многие дети, вынужденные смотреть, как тонет родитель, Тейлор выбрал плавание — в данном случае попытаться добраться до дальнего берега мира, о котором он мечтал с детства: стать писателем, стать частью Литературный мир.Он сразу прыгает в воду, приезжает в Нью-Йорк, где устраивается на стажировку в The Nation, а затем мотается по стране, устраиваясь на различные должности преподавателя в университете. Есть участки, где Тейлор слишком сильно погружается в мелочи академической жизни и жизни в целом — не только размер бруклинской квартиры, но и общее количество квартир в здании.

Он глубокий мыслитель, однако ему комфортно бороться с Большими вопросами. И порой непонятно, куда он идет или хочет идти: «Когда готовность подойти к сложной проблеме с должной глубиной и деликатностью скатывается в гамлетовское колебание?» Или, как он спрашивает позже: «Это история о сыне, подведшем отца, или это история об отце, подведшем сына? И то, и другое, я думаю, что для меня все равно, что сказать, что ни то, ни другое.

Но Тейлор — умный писатель, уверенный в своем голосе — тот, кто так же заинтересован в размышлении над вопросами веры, как и в разборе лирики своих любимых музыкантов, таких как Джейсон Молина. (Название мемуаров взято из песни группы Молины, штат Огайа.) В своем желании узнать, кем был его отец, и в стремлении принести своему призраку покой — то, что он называет «последней милостью». Понимание сына» — Тейлор смело признает, что «мои мотивы в значительной степени эгоистичны», и что его поиски отца, как и любые хорошие мемуары, в такой же степени являются поиском того, кто он есть.«Мало что я сказал о своем отце, чего бы я не видел в себе», — пишет Тейлор. Это история, рассказанная с душой и глубоким самоанализом, пропитанная философией и вопросами веры.

Основные темы в «Потерянном раю»

Критические очерки

Основные темы в

Paradise Lost

Введение

Современная критика «Потерянный рай » по-разному рассматривает идеи Милтона в стихотворении.Одна из проблем заключается в том, что «Потерянный рай» является почти воинствующим христианином в эпоху, которая сейчас ищет различные точки зрения и восхищается человеком, который выступает против общепринятой точки зрения. Религиозные взгляды Мильтона отражают время, в которое он жил, и церковь, к которой он принадлежал. Он не всегда был полностью ортодоксален в своих идеях, но был набожен. Его цель или тема в «Потерянный рай » относительно легко увидеть, если не принять.

Мильтон начинает «Потерянный рай» , говоря, что он будет петь «О первом непослушании человека» (I, 1), чтобы он мог «утвердить Вечное Провидение / И оправдать пути Бога людям» (I, 25-26). ).Таким образом, цель или тема «Потерянный рай» религиозна и состоит из трех частей: 1) непослушание, 2) вечное провидение и 3) оправдание Бога перед людьми. Часто обсуждения «Потерянный рай» сосредотачиваются на последнем из этих трех, исключая первые два. И столь же часто читатели и те, кто случайно знаком с «Потерянный рай» , неправильно понимают, что Милтон подразумевает под словом «оправдать », предполагая, что Милтон довольно высокомерно утверждает, что действия и мотивы Бога кажутся настолько произвольными, что требуют оправдания и объяснения.

Однако идея Милтона об оправдании не так высокомерна, как думают многие читатели. Мильтон не использует слово оправдание в его современном смысле для доказательства того, что действие является или было надлежащим. Такое прочтение 90 179 оправдывает 90 180 означало бы, что Мильтон берет на себя обязанность объяснять уместность действий Бога — самонадеянное предприятие, когда имеешь дело с каким-либо божеством. Скорее, Милтон использует оправдание в смысле демонстрации справедливости, лежащей в основе действия.Мильтон хочет показать, что падение, смерть и спасение — все это действия справедливого Бога. Чтобы понять тему «Потерянный рай », читателю не нужно принимать идеи Мильтона как подтверждение действий Бога; скорее читатель должен понять идею справедливости, которая стоит за действиями.

Неповиновение

Первая часть аргумента Мильтона основывается на слове непослушание и его противоположности послушание . Вселенная, которую Мильтон представлял себе с Небесами наверху, Адом внизу и Землей между ними, является иерархическим местом.Бог буквально восседает на престоле на вершине Неба. Ангелы располагаются группами в соответствии с их близостью к Богу. На Земле Адам выше Евы; люди правят животными. Даже в аду сатана восседает на троне, более высоком, чем другие демоны.

Это иерархическое расположение Мильтона не просто случайность. Мировоззрение Средневековья, Возрождения и Реставрации заключалось в том, что все творение было организовано в различные иерархии. Надлежащий образ жизни в мире состоял в том, чтобы низшие подчинялись высшим, потому что высшие были, скажем так, высшими.Царь был королем не потому, что его избрали, а потому, что он был выше своих подданных. Следовательно, подчиняться королю было не просто правильно; это было морально необходимо. И наоборот, если король окажется непригодным или не выше своих подданных, подчиняться ему будет морально неприемлемым, и революцию можно будет оправдать.

Бог, будучи Богом, по определению выше всего остального во вселенной, и ему всегда следует подчиняться. В году «Потерянный рай», год Бог налагает на Адама и Еву один запрет — не есть с Древа Познания.Запрет касается не столько плода с дерева, сколько подчинения Божьему установлению. Правильное управление вселенной требует подчинения низших по отношению к высшим. Не подчиняясь Божьему правилу, Адам и Ева приносят бедствие в свою жизнь и жизнь всего человечества.

Значение повиновения начальству касается не только Адама и Евы и Древа Познания; это главная тема на протяжении всего стихотворения. Восстание сатаны из-за ревности является первым великим актом неповиновения и началом всего, что происходит в эпосе.Когда Абдиил противостоит сатане в Книге V, Абдиил говорит, что Бог создал ангелов «в их ярких степенях» (838), и добавляет: «Его законы — наши законы» (844). Абдиил считает, что восстание сатаны из-за Сына неправильно, потому что сатана не подчиняется указу своего очевидного начальника. У сатаны нет ответа на этот вопрос, кроме софистической чепухи.

Дальнейшие примеры решающей важности как иерархии, так и послушания встречаются как в больших, так и в малых делах. Почтительность, с которой Адам приветствует Рафаила, показывает, что человек принимает свое положение по отношению к ангелу.Образ — одна из правильных манер между низшим и высшим. Нормальное отношение Евы к Адаму отражает то же самое отношение.

Решающий момент в поэме является результатом непослушания и нарушения иерархии. Ева спорит с Адамом о том, должны ли они работать вместе или порознь, и Адам уступает ей. Проблема здесь заключается в обоих людях. Ева не должна спорить со своим вышестоящим Адамом, но точно так же и Адам не должен уступать свою власть нижестоящей, Еве.

Когда Ева ест плод, одна из ее первых мыслей состоит в том, что плод «может сделать меня более равной» (IX, 823), к чему она быстро добавляет: «Ибо низший, кто свободен?» (IX, 826).Ее рассуждения, с точки зрения Мильтона, неверны. Свобода приходит именно от признания своего места в великой схеме и подчинения диктату этой позиции. Не послушавшись Бога, Ева не обрела ни равенства, ни свободы; вместо этого она потеряла Рай и принесла в мир грех и смерть.

Точно так же, когда Адам также ест плод, он не слушается Бога. Кроме того, он не подчиняется , сознательно ставя Еву впереди Бога. Непослушание и нарушение правильного порядка приводит к греху и смерти.

Наконец, в последних двух книгах эпоса Мильтон приводит пример за примером людей, которые игнорируют возложенные на них обязанности и пытаются либо возвыситься над Богом, либо не повиноваться Божьим заповедям. Результат всегда один — разрушение.

Первая часть цели Милтона в Потерянный рай состоит в том, чтобы показать, что неповиновение ведет к разрушению иерархического или социального порядка с катастрофическими последствиями. Некоторые утверждают, что Мильтон ставит себя в противоречивое положение в году «Потерянный рай» года, поскольку он поддержал свержение Карла I.В своих политических работах Мильтон ясно дает понять, что подчиняться низшему так же плохо, как не подчиняться высшему. В случае с королем люди должны определить, действительно ли король их выше или нет. Таким образом, Мильтон оправдывает свою позицию по отношению к Чарльзу и к Богу.

Вечное Провидение

Тема

Милтона в Потерянный рай , однако, не заканчивается идеей неповиновения. Мильтон говорит, что он также «утвердит Вечное Провидение». Если бы человек никогда не ослушался Бога, смерть никогда бы не вошла в мир, и человек стал бы своего рода меньшим ангелом.Поскольку Адам и Ева поддались искушению и ослушались Бога, они предоставили Богу возможность проявить любовь, милосердие и благодать, так что в конечном итоге падение принесло большее благо, чем могло бы произойти в противном случае. Это аргумент о падении называется felix culpa или «счастливая ошибка».

Общее рассуждение состоит в том, что Бог создал Человека после восстания Сатаны. Его заявленная цель — показать сатане, что мятежные ангелы не останутся незамеченными, что Бог может создавать новые существа по своему усмотрению.Бог дает человеку свободную волю, но в то же время, Бог есть Бог, знает, что человек будет делать из-за свободы воли. Снова и снова в «Потерянный рай» Бог говорит, что у человека есть свобода воли, что Бог знает, что человек уступит искушению сатаны, но что он (Бог) не является причиной этой уступчивости; Он просто знает, что это произойдет.

Этот момент богословски сложен. Во многом это заставляет Бога казаться космическим педантом. Он знает, что сделает Человек, но не делает ничего, чтобы остановить его, потому что это каким-то образом было бы против правил.Он мог послать Рафаэля с более явным предупреждением; он мог бы сказать Габриэлю и другим стражникам, где сатана войдет в Эдем; он мог немедленно запечатать сатану в аду. Он мог бы сделать несколько вещей, чтобы предотвратить падение, но он ничего не делает.

С точки зрения художественной драмы читатель может быть прав, обвиняя Бога в падении Адама и Евы. С теологической/философской точки зрения Бог не должен действовать. Если человек действительно обладает свободой воли, ему должно быть позволено ею пользоваться.Из-за свободной воли Адам и Ева не повинуются Богу и извращают естественную иерархию. Смерть — это результат, и Смерть могла бы стать концом истории, если бы «Потерянный рай» был трагедией.

Оправдание Божьих путей

Eternal Providence переносит историю на новый уровень. Смерть должна прийти в мир, но Сын выступает вперед с предложением принести себя в жертву Смерти, чтобы победить Смерть. Через Сына Бог может сочетать божественную справедливость с милостью, благодатью и спасением.Без грехопадения эта божественная любовь никогда бы не проявилась. Поскольку Адам и Ева ослушались Бога, милость, благодать и спасение происходят через Божью любовь, и все человечество, повинуясь Богу, может достичь спасения. Падение фактически производит новую и более высокую любовь от Бога к Человеку.

Таким образом, эта идея является завершающим пунктом темы Мильтона — жертва Сына, которая побеждает Смерть, дает человеку шанс достичь спасения, хотя через грех Адама и Евы все люди грешны.Как говорит Адам: «О благость бесконечная, благость необъятная! / Что все это добро из зла произведет, / И зло обратится в добро» (XII, 469-471). Таким образом, грехопадение человека превращает зло в добро, и этот факт показывает справедливость действий Бога или, говоря словами Мильтона, «оправдывает пути Бога по отношению к людям».

Образ Демона в поэме Лермонтова «Демон»

Образ Демона в поэме «Демон» — одинокий герой, преступивший законы добра.Он презирает ограничения человеческого существования. М.Ю.Лермонтов долго работал над своим творением. И эта тема волновала его на протяжении всей жизни.

Образ демона в искусстве

Образы нечистой силы, потустороннего мира давно волнуют сердца художников. Много имён в нисхождении Ада: Демон, Дьявол, Люцифер, Сатана. Всем следует помнить, что зло многообразно, поэтому всегда следует быть предельно осторожным. Ведь коварные искусители постоянно провоцируют людей на совершение греховных поступков, чтобы их души отправились в ад.А вот силы добра, оберегающие и оберегающие человека от зла, — это Бог и Ангелы.

Образ Демона в литературе начала 19 века – это не только злодеи, но и «тираны», противостоящие Богу. Такие персонажи встречались в произведениях многих писателей и поэтов той эпохи.

Если говорить об этом образе в музыке, то в 1871-1872 гг. А. Г. Рубинштейн написал оперу «Демон».

М.А. Врубель создал превосходные полотна с изображением адской телки.Это картины «Демон летящий», «Демон сидящий», «Демон побежденный».

Лермонтов Герой

Образ Демона в поэме «Демон» восходит к библейскому мифу об изгнании из рая. Лермонтов по-своему пересмотрел содержание. Кара главного героя заключается в том, что он вынужден вечно скитаться в полном одиночестве. Образ Демона в поэме «Демон» — источник зла, разрушающий все на своем пути. Однако оно находится в тесном взаимодействии с противоположным началом.Так как Демон — трансформированный ангел, он хорошо помнит былые времена. Он словно мстит всему миру за свое наказание. Важно обратить внимание на то, что образ Демона в поэме Лермонтова отличается от Сатаны или Люцифера. Это субъективное видение русского поэта.

Характеристики Демона

В основе поэмы лежит идея о стремлении Демона к реинкарнации. Он недоволен тем, что ему суждено сеять зло.Неожиданно он влюбляется в Тамару Тамару – земную женщину. Таким образом, он стремится преодолеть Божье наказание.

Образ Демона в поэме Лермонтова характеризуется двумя основными чертами. Это небесное очарование и манящая тайна. Перед ними не в силах устоять земная женщина. Демон — не просто плод воображения. В восприятии Тамары он материализуется в видимых и осязаемых формах. Он приходит к ней во сне.

Он подобен стихии воздуха и вдохновляется своим голосом и дыханием. Нет описания внешности Демона. В восприятии Тамары он «похож на ясный вечер», «тихо светит, как звезда», «скользит без звука и следа». Девушке небезразличен его чарующий голос, он манит ее. После того, как Демон убил жениха Тамары, он является к ней и навевает «золотые сны», освобождая ее от земных переживаний. Образ Демона в поэме «Демон» воплощен через колыбельную песню. В нем прослеживается поэтизация ночного мира, столь характерная для романтической традиции.

Его песни заражают ее душу и постепенно отравляют сердце Тамары тоской по несуществующему миру. Все земное становится ей ненавистно. Поверив своему соблазнителю, она умирает. Но эта смерть только усугубляет положение Демона. Он понимает свою непоследовательность, которая приводит его в высшую точку отчаяния.

Авторское отношение к герою

Позиция Лермонтова к образу Демона неоднозначна. С одной стороны, автор в поэме — рассказчик, излагающий «восточную легенду» прошлого.Его точка зрения расходится со взглядами героев и характеризуется объективностью. В тексте есть авторский комментарий о судьбе Демона.

С другой стороны, Демон — сугубо личный образ поэта. Большинство размышлений главного героя поэмы тесно связаны с авторской лирикой и проникнуты его интонациями. Образ Демона в творчестве Лермонтова был созвучен не только самому автору, но и молодому поколению 1930-х годов.В главном герое отразились чувства и стремления, присущие людям искусства: философские сомнения в правильности жизни, огромная тоска по утраченным идеалам, вечный поиск абсолютной свободы. Лермонтов тонко ощущал и даже переживал многие аспекты зла как разновидности поведения личности и мировосприятия. Он признавал демонический характер бунтарского отношения к мирозданию с нравственной невозможностью смириться с его неполноценностью. Лермонтов смог понять опасности, таящиеся в творчестве, из-за которых человек может погрузиться в вымышленный мир, расплачиваясь за это равнодушием ко всему земному.Многие исследователи отмечают, что Демон в поэме Лермонтова навсегда останется загадкой.

Образ Кавказа в поэме «Демон»

Тема Кавказа занимает особое место в творчестве Михаила Лермонтова. Изначально действие поэмы «Демон» должно было происходить в Испании. Однако поэт увозит его на Кавказ уже после того, как он вернулся из кавказской ссылки. Благодаря пейзажным зарисовкам писателю удалось во множестве поэтических образов воссоздать определенную философскую мысль.

Мир, над которым летает Демон, описан весьма удивительным образом. Казбек сравнивают с гранью алмаза, сиявшего вечными снегами. «В глубине души» чернеющий Дарьял характеризуется как жилище змея. Зеленые берега Арагвы, Кайшаурская долина, угрюмая Добрая гора — прекрасные декорации для поэмы Лермонтова. Тщательно подобранные эпитеты подчеркивают необузданность и силу натуры.

Далее изображены земные красоты великолепной Грузии.Поэт концентрирует внимание читателя на том, что Демон увидел с высоты своего полета «края земли». Именно в этом фрагменте текста строки наполнены жизнью. Здесь есть различные звуки и голоса. Дальше от мира небесных сфер читатель переносится в мир людей. Изменение углов происходит постепенно. Общий план заменяется крупным.

Во второй части картины природа передана глазами Тамары. Контраст двух частей подчеркивает многогранность Кавказа.Он может быть как буйным, так и безмятежным и спокойным.

Характеристики Тамары

Трудно сказать, что образ Тамары в поэме «Демон» намного реалистичнее, чем Демон. Его внешний вид описывается обобщенными понятиями: глубокий взгляд, божественная нога и другие. В стихотворении акцент сделан на тщетности проявлений ее образа: улыбка «неуловима», нога «плывет». Тамара характеризуется как наивная девочка, в которой прослеживаются мотивы детской незащищенности.Описывает и ее душу — чистую и прекрасную. Все качества Тамары (женское обаяние, душевная гармония, бесхитростность) притягивают образ романтической натуры.

Итак, особое место в творчестве Лермонтова занимает образ Демона. Эта тема интересовала не только его, но и других художников: А. Г. Рубинштейна (композитор), М. А. Врубеля (художник) и многих других.

Понимание Ворона: экспертный анализ стихотворения

«Ворон» Эдгара Аллана По — одно из самых известных стихотворений, когда-либо написанных.Он принес своему автору всемирную известность, его часто анализировали, исполняли и пародировали. Но что в этом стихотворении такого особенного?

В этом руководстве мы даем вам полный обзор «Ворона», обсуждая все: от грустных историй, стоящих за его созданием, и того, что на самом деле происходит между рассказчиком и вороном, до его тем и поэтических приемов, которые он использует. так эффектно.

Поэма о вороне: полный текст

Ниже приведен полный текст поэмы о вороне, написанной Эдгаром Алланом По и опубликованной в 1845 году.Он состоит из 18 строф и 108 строк.

Однажды в тоскливую полночь, пока я размышлял, слабый и усталый,

За многими причудливыми и любопытными томами забытых знаний—

Пока я кивал, почти задремал, вдруг раздался стук,

Как будто кто-то тихонько стучит, стучит в дверь моей комнаты.

— Это какой-то гость, — пробормотал я, — стучится в дверь моей комнаты —

Только это и ничего больше.»

Ах, отчетливо помню, это было в хмуром декабре;

И каждый отдельный тлеющий уголек оставлял на полу свой призрак.

Я страстно желал завтрашнего дня; тщетно я пытался занять

Из моих книг Прекращение печали — скорбь о потерянной Леноре —

Для редкой и лучезарной девушки, которую ангелы называют Ленорой—

Безымянный здесь навсегда.

И шелковый, печальный, неуверенный шорох каждой пурпурной занавески

Взволновал меня — наполнил меня фантастическим ужасом, никогда не испытываемым прежде;

Чтоб сейчас, чтобы утихомирить биение сердца, я стоял и повторял

«Это какой-то гость умоляет войти в дверь моей комнаты —

Какой-то поздний посетитель умоляет войти у двери моей комнаты;—

Это так и не более того.»

Вскоре моя душа окрепла; колеблясь, то не более,

«Сэр, — сказал я, — или мадам, искренне прошу у вас прощения;

Но дело в том, что я спал, а ты так нежно постучала,

И так слабо ты постучал, постучал в дверь моей комнаты,

То, что я едва ли был уверен, что слышу тебя» — тут я распахнул дверь; —

Тьма там и больше ничего.

Глубоко вглядываясь в эту тьму, долго я стоял там, удивляясь, опасаясь,

Сомневаясь, мечтая о снах, о которых никто из смертных никогда не смел мечтать;

Но тишина не нарушалась, и тишина не давала знака,

И единственное произнесенное там слово было шепотом: «Ленор?»

Это я прошептал, и эхо пробормотало в ответ слово: «Ленор!» —

Только это и ничего больше.

Обратно в комнату поворачиваюсь, вся моя душа внутри горит,

Вскоре я снова услышал постукивание, несколько громче прежнего.

«Верно, — сказал я, — верно, это что-то в моей оконной решетке;

Позвольте мне тогда увидеть, что это такое, и исследовать эту тайну—

Пусть мое сердце остановится на мгновение, и я исследую эту тайну;—

«Это ветер и больше ничего!»

Открой здесь Я захлопнул ставень, когда, с большим флиртом и трепетом,

Вошел величественный Ворон прежних святых дней;

Ни малейшего поклона не сделал он; ни минуты не останавливался и не задерживался он;

Но, с видом лорда или леди, взгромоздившись над дверью моей комнаты—

Сидя на бюсте Паллады прямо над дверью моей комнаты —

Присел, посидел, и больше ничего.

Тогда эта эбеновая птица заставит мою грустную фантазию улыбнуться,

Серьезным и суровым приличием его лица,

«Хоть твой хохолок острижен и выбрит, ты, — сказал я, — уж точно не малодушен,

Жутко мрачный и древний Ворон, блуждающий с Ночного берега—

Скажи мне, как тебя зовут на плутоническом берегу Ночи!»

Ворон сказал: «Никогда больше».

Очень удивился я этой неуклюжей птице, что так ясно слышу речь,

Хотя в его ответе мало смысла — мало уместности;

Ибо мы не можем не согласиться с тем, что ни один живой человек

Когда-либо был благословлен тем, что видел птицу над дверью своей комнаты—

Птица или зверь на скульптурном бюсте над дверью его комнаты,

С таким названием, как «Nevermore.»

Но Ворон, одиноко сидевший на безмятежном бюсте, говорил только

Это одно слово, как будто его душа в этом одном слове излилась.

Ничего, кроме того, что он произнес — ни перышка, чем он порхнул —

Пока я почти не пробормотал: «Другие друзья уже летали раньше —

Назавтра он покинет меня, как раньше летали мои Надежды. »

Тогда птица сказала: «Никогда больше».

Вздрогнув от тишины, нарушенной столь метко сказанным ответом,

«Несомненно, — сказал я, — то, что он произносит, есть его единственный запас и хранилище

Пойман от какого-то несчастного хозяина, которому немилосердна Катастрофа

Следовал быстро и следовал быстрее, пока его песни не несли одно бремя —

До панихид своей Надежды, которую носило тоскливое бремя

«Никогда — никогда больше».»

Но Ворон все еще обманывает все мое воображение, улыбаясь,

Прямо я выкатил мягкое сиденье перед птицей, бюстом и дверью;

Затем, когда бархат опустился, я приступил к соединению

Воображать воображать, думая, что это за зловещая птица былых времен—

Что это за мрачная, неуклюжая, жуткая, изможденная и зловещая птица прошлого

    Означает каркающее «Nevermore».

Это я сидел и угадывал, но ни один слог не выражал

Птице, чьи огненные глаза теперь впились в сердцевину моей груди;

Это и многое другое Я сидел и гадал, свободно склонив голову

На бархатной подкладке подушки, над которой злорадствовал свет лампы,

Но чья бархатно-фиолетовая подкладка при свете лампы злорадствует над ней,

Она будет давить, ах, никогда больше!

Потом, мне показалось, воздух стал гуще, благоухая от невидимой кадильницы

Качает Серафим, чьи шаги звенят по хвойному полу.

«Несчастный, — воскликнул я, — твой Бог одолжил тебе — этими ангелами он послал тебя

Передышка — передышка и непенте от воспоминаний о Леноре;

Выпейте, о, выпейте этот добрый непенте и забудьте об этой потерянной Леноре!»

Ворон сказал: «Никогда больше».

«Пророк!» — сказал я. — Тварь зла! — все равно пророк, если птица или черт! —

То ли искуситель послал, то ли буря выбросила тебя сюда на берег,

Пустынный, но неустрашимый, на этой зачарованной пустынной земле —

В этом доме, где обитает Ужас — скажите мне правду, я умоляю —

Есть ли… есть ли бальзам в Галааде? – скажи мне – скажи, умоляю!»

Ворон сказал: «Никогда больше.»

«Пророк!» — сказал я. — Тварь зла! — все равно пророк, если птица или дьявол!

Клянусь теми небесами, что склоняются над нами — клянусь этим Богом, которого мы оба обожаем —

Скажи этой душе, обремененной горем, если в далеком Эйденне,

Он будет обнимать святую деву, которую ангелы называют Ленорой—

Обними редкую и лучезарную девушку, которую ангелы называют Ленор. »

Ворон сказал: «Никогда больше».

«Будь это слово нашим знаком прощания, птица или демон!» Я взвизгнул, вздрагивая —

«Вернись в бурю и на плутонийский берег Ночи!

Не оставляй черного плюмажа в знак лжи твоей души!

Оставь мое одиночество нерушимым! Оставь бюст над моей дверью!

Убери свой клюв из моего сердца и убери свою форму от моей двери!»

Ворон сказал: «Никогда больше.»

А Ворон, не порхая, все сидит, все сидит

На бледном бюсте Паллады прямо над дверью моей комнаты;

И его глаза выглядят как у демона, который мечтает,

И струящийся над ним свет лампы отбрасывает на пол его тень;

И моя душа из той тени, что плывет по полу

Поднимется — никогда!

О чем «Ворон»?

«Ворон» — это стихотворение о человеке, который убит горем из-за недавней смерти своей возлюбленной Ленор.Пока он проводит одинокую декабрьскую ночь в своей комнате, ворон несколько раз стучит в дверь, а затем в окно. Мужчина сначала думает, что шум вызван поздним ночным посетителем, который пришел побеспокоить его, и с удивлением обнаруживает ворона, когда открывает ставни окна. После того, как его впустили, ворон подлетает к бюсту Паллады (древнегреческой богини мудрости) и приземляется на него.

Мужчину забавляет то, насколько серьезным выглядит ворон, и он начинает с вороном разговаривать; однако птица может ответить только карканьем «никогда».»

Мужчина вслух размышляет, что птица покинет его, как только его покинули все люди, о которых он заботился. Когда ворон отвечает «никогда», человек воспринимает это как согласие птицы с ним, хотя неясно, действительно ли ворон понимает, что говорит человек, или просто произносит одно известное ему слово.

Пока мужчина продолжает разговаривать с птицей, он постепенно теряет связь с реальностью. Он перемещает свой стул прямо перед вороном и задает ему безнадежные вопросы, в том числе, воссоединятся ли он и Ленора на небесах. Теперь, вместо того, чтобы просто посмеяться над птицей, , он принимает повторяющийся ответ ворона «никогда» как знак того, что все его темные мысли верны. В конце концов он злится и кричит на ворона, называя его дьяволом и созданием зла.

Поэма заканчивается тем, что ворон все еще сидит на бюсте Паллады, а рассказчик, по-видимому, побежденный своим горем и безумием, заявляет, что его душа будет вознесена «никогда».

Предыстория «Ворона»

Эдгар Аллан По написал «Ворона» в трудный период своей жизни.Его жена Вирджиния страдала от туберкулеза, По изо всех сил пытался заработать деньги как неизвестный писатель, он начал сильно пить и затевать драки с коллегами и другими писателями. Легко понять, как он мог создать мрачное и меланхоличное настроение «Ворона».

Неизвестно, сколько времени По потратил на написание «Ворона» (предположения варьируются от одного дня до более десяти лет), но наиболее вероятно, что он написал стихотворение летом 1844 года. В своем эссе «Философия композиции» По заявил, что решил сосредоточить стихотворение на смерти красивой женщины, потому что это «несомненно, самая поэтическая тема в мире». Он надеялся, что «Ворон» сделает его знаменитым, и в том же эссе заявил, что намеренно написал стихотворение, чтобы апеллировать как к «популярному, так и к критическому вкусу».

«Ворон» был опубликован в газете The New York Evening Mirror 29 января 1845 года (в зависимости от источника По получил за него либо 9, либо 15 долларов). «Ворон» принес По мгновенную славу, хотя и не финансовую безопасность, которую он искал. Критики восприняли неоднозначно: некоторые известные писатели, такие как Ральф Уолдо Эмерсон и Уильям Батлер Йейтс, выразили неприязнь к стихотворению. Несмотря на эти первоначальные неоднозначные отзывы, стихотворение «Ворон» по-прежнему пользуется популярностью и сейчас является одним из самых известных стихотворений в мире. Было написано бесчисленное количество пародий, и стихотворение упоминалось во всем, от Симпсонов до команды НФЛ Балтиморские вороны (их талисман даже зовут «По»).

Основные темы «Ворона»

Из краткого содержания «Ворона» мы знаем, что это определенно меланхоличное стихотворение, и большинство его тем вращается вокруг мрачных тем. Вот три самые важные темы.

Тема 1: Горе

Горе — это подавляющая эмоция в «Ворон, «, и рассказчик полностью поглощен своим горем по своей потерянной любви, Леноре. В начале стихотворения он пытается отвлечься от своей печали, читая «том забытых знаний», но когда прибывает ворон, он сразу же начинает засыпать его вопросами о Леноре и еще больше теряется в своем горе по поводу ворона. ответ «никогда.К концу поэмы рассказчик как бы сломлен, заявляя, что его душа никогда больше не «поднимется» из-за его печали.

По заявил, что сам ворон был символом скорби, а именно , что он олицетворял «скорбные и нескончаемые воспоминания». Он намеренно выбрал ворона вместо попугая (вид птиц, более известный своей способностью говорить), потому что он думал, что ворон лучше подходит к мрачному тону стихотворения.

Эдгар Аллан По испытал большое горе к тому времени, когда он написал «Ворона», и он видел, как близкие ему люди уходили, тяжело болели или умирали.Он должен был хорошо знать о всепоглощающей силе, которую может иметь горе, и о том, как оно способно стереть все остальное.

Тема 2: Преданность

Именно глубокая любовь рассказчика к Ленор вызывает у него такое горе, а позже ярость и безумие. Несмотря на то, что Ленора умерла, рассказчик все еще любит ее и, похоже, не может думать ни о чем, кроме нее. В стихотворении он говорит о Леноре в превосходной степени, называя ее «святой» и «сияющей». В его представлении она совершенно идеальна, практически святая.Его любовь к этой женщине, которой больше нет, отвлекает его от всего в нынешней жизни. В этой теме По показывает силу любви и то, как она может оставаться могущественной даже после смерти.

Тема 3: Рациональность против иррациональности

В начале поэмы рассказчик достаточно рационален, чтобы понять, что Ленор мертва и больше он ее не увидит. Когда ворон впервые начинает повторять «никогда», он понимает, что ответом является «единственный запас и запас» птицы, и он не получит другого ответа, что бы он ни спросил.Кажется, он даже находит птицу немного забавной.

Однако по мере того, как стихотворение продолжается, иррациональность рассказчика возрастает, поскольку он задает ворону вопросы, которые он не может знать, и принимает повторяющийся ответ «никогда» за правдивый и логичный ответ. Затем он еще больше погружается в безумие, проклиная птицу как «дьявола» и «создание зла» и думая, что чувствует ангелов, окружающих его, прежде чем погрузиться в свое горе. К концу стихотворения он явно растерялся.

В «Вороне» По хотел показать тонкую грань между рациональной мыслью и безумием и то, как сильные эмоции, такие как горе, могут подтолкнуть человека к иррациональности даже во время обыденных взаимодействий, подобных тому, которое рассказчик имел с вороном. .

7 ключевых поэтических приёмов, которые использует «Ворон»

Эдгар Аллан По использует множество поэтических приемов в «Вороне», чтобы создать запоминающееся и трогательное произведение. Ниже мы обсудим семь наиболее важных из этих приемов и то, какой вклад они вносят в стихотворение.

Аллитерация

Аллитерация — это повторение звука или буквы в начале нескольких слов в произведении, и это, пожалуй, самый очевидный поэтический прием в «Вороне». Стихотворение полно аллитераций, таких как фразы «слабый и усталый», «почти дремлющий» и «быстро следовал и следовал быстрее». Этот поэтический прием придает стихотворению его известную музыкальность и является одной из причин, по которой людям нравится его читать.

Аллюзия

Аллюзия — это косвенная ссылка на что-то, и По делает несколько аллюзий в «Вороне.Некоторые ключевые из них включают:

• Бюст ворона Паллады, на котором сидит ворона, относится к Афине Палладе, древнегреческой богине мудрости.

• Непенте — это лекарство, упомянутое в древнем эпосе Гомера Одиссея, , предназначенное для стирания воспоминаний.

• Бальзам Галаада — отсылка к целебному крему, упомянутому в Книге Иеремии в Библии.

• Эйденн относится к Эдемскому саду, хотя рассказчик, вероятно, использует его для обозначения «небес» в целом, поскольку он хочет знать, воссоединятся ли они с Ленор именно там.

• Сами

  Вороны упоминаются во многих историях, включая скандинавскую мифологию и эпическую поэму Овидия Метаморфозы.

Многие читатели были бы хорошо знакомы с книгами и рассказами, на которые ссылается стихотворение, и они бы поняли ссылки, и По не пришлось бы явно объяснять, откуда каждая из них была взята. Это разрушило бы напряжение и настроение стихотворения, поэтому По может просто намекнуть на них.

Ассонанс

Подобно аллитерации, ассонанс — это повторение гласных звуков в одном или нескольких словах, расположенных близко друг к другу.Он служит той же цели, что и аллитерация, и появляется в первой строке стихотворения, где долгий звук «е» повторяется в словах «тоскливый», «слабый» и «усталый».

Счетчик

Большая часть «Ворона» следует хореическому октаметру, , когда в строке восемь хореических стоп, и каждая стопа имеет один ударный слог, за которым следует один безударный слог.

Тем не менее, По на самом деле использовал несколько типов размера, и, как говорят, он основал размер и рифмовку «Ворона» на основе стихотворения Элизабет Барретт «Ухаживание леди Джеральдин».Метр очень заметен в «Вороне» и, наряду с другими поэтическими приемами, помогает сделать это стихотворение таким популярным для чтения.

Повторение

В «Вороне» повторяются многие слова, самым известным из которых является слово «никогда», которое птица повторяет на протяжении всего стихотворения. Другие часто повторяющиеся слова и фразы в стихотворении включают «Ленор», «дверь в комнату» и «ничего более». Все они рифмуются со словом «никогда» и усиливают чувство уныния в стихотворении , подчеркивая мрачный ответ ворона на каждый вопрос.

Рифма

Образец рифмовки в «Вороне» следует образцу ABCBBB. Все строки «B» рифмуются со словом «nevermore» и делают дополнительный акцент на последнем слоге строки.

В стихотворении также присутствует довольно много внутренней рифмы, например, строчка «Но тишина была нерушима, и тишина не давала знака», где «ненарушенный» рифмуется со «знаком».

Внутренняя рифма встречается в первой строке каждой строфы. Это также происходит в третьей строке и части четвертой строки каждой строфы.В примере «Не оставляй черного плюмажа в знак той лжи, которую сказала твоя душа! / Оставь мое одиночество нерушимым! — брось бюст над моей дверью!» «жетон» и «произнесенный» в третьей строке строфы рифмуются с «неразрывным» в четвертой строке строфы.

Звукоподражание

Звукоподражание — это когда название слова связано с издаваемым им звуком, и это встречается на протяжении всего «Ворона», например, со словами «стучать», «стучать», «визжать» и «шептать». Все это добавляет атмосферности стихотворению и заставляет читателей почувствовать, что они действительно находятся в комнате с рассказчиком и вороном.

Что дальше?

«Озимандиас» Перси Шелли — еще одно известное и часто изучаемое стихотворение. Узнайте все об этом стихотворении и его знаменитой строке «Посмотрите на мои дела, о могучие, и отчайтесь» в нашем полном путеводителе по Озимандиасу.

Поэтических приемов намного больше, чем в «Вороне». Прочтите наше руководство по 20 поэтическим приемам, которые вам нужно знать, чтобы стать экспертом.

Принимать литературу AP? Мы вас прикроем! В нашем экспертном руководстве по экзамену AP по литературе мы собрали всю информацию, которую вам нужно знать о тесте и о том, как подготовиться к нему, чтобы получить высший балл.

Язычество в «Беовульфе»: примеры и анализ — видео и стенограмма урока

Язычество в

Беовульф

Большая часть язычества в Беовульф изображена через призму средневекового христианского представления о том, чем было скандинавское язычество. Например, Гренделя называют демоном и монстром, а его происхождение приписывается Каину, фигуре в Ветхом Завете Библии, который убил своего брата и породил линию злых потомков.Таким образом, Грендель представлен как злой и злой персонаж, которого Беовульф побеждает, прежде чем победить еще более злую мать Гренделя. Победа Беовульфа воплощена в средневековых христианских образах, а его мотивы и успехи связаны со средневековой христианской идеей Бога и праведности, в то время как Грендель изображается как демон, языческая фигура, выступающая против христианских идеалов.

Несмотря на такое предвзятое изображение язычества, в поэме присутствует множество языческих верований и практик.Некоторые из наиболее интересных включают веру в вирд, использование особых мечей, практику захоронения и кремации кораблей, а также ритуальные подношения. Рассмотрим подробнее каждый из этих элементов.

Вирд часто упоминается в «Беовульфе». В скандинавских языческих и других древних системах верований wyrd сродни судьбе и символизируется норнами , или тремя женщинами, которые контролируют пути как богов, так и людей. Вирд считался неизбежным и предначертанным путем по жизни.Беовульф, обсуждая свою битву с Гренделем, отмечает, что это было вирд. Позже это упоминается, когда Беовульф сражается с драконом, что приводит к его собственной гибели, потому что он пошел против вирда, или своего предназначенного пути.

Еще один языческий элемент в «Беовульфе» — использование особых мечей. Меч Беовульфа, названный Hrunting , описан как исписанный символами, что само по себе не является чем-то необычным. Однако узоры описываются как зловещие, что многие ученые интерпретируют как означающее, что поэт Беовульф считал резные фигурки языческими.На многих особых мечах были вырезаны руны защиты, благословения и победы, а также молитвы или призывы к скандинавским богам. Кроме того, меч воина считался священным, и к нему относились почти как к живому существу, и к нему относились с большим уважением не только воином, но и теми, кто принадлежал к воинскому сообществу. Важность, придаваемая Хрунтингу, а позже и гигантскому мечу, который Беовульф использовал для убийства матери Гренделя, указывает на языческое отношение к мечам.

Захоронение корабля в Беовульф — это языческая практика, распространенная в англо-саксонских и скандинавских регионах в период истории.Подобно египетским захоронениям людей со средствами и статусом, в захоронениях на кораблях труп был окружен земными благами и богатством, которые могут понадобиться ему или ей в следующей жизни. Король Скайлд похоронен таким образом в начале поэмы. Практика кремации также встречается в Беовульф , где убитых в бою описывают как кладущих на деревянную платформу и сжигающих. Средневековые христиане считали это языческой практикой и, следовательно, запрещали.

Беовульф также включает упоминание о ритуальных жертвоприношениях или особых подношениях, которые могут принимать различные формы.Например, таны, делающие подношения Вейланду-кузнецу, участвующие в питьевых ритуалах и дарящие подарки своим королям, — все это примеры различных типов ритуальных подношений в язычестве. Поэт Беовульфа, несмотря на многочисленные отсылки к христианской идеологии, оставил многочисленные отсылки к языческой природе культуры Беовульфа и обычаям его народа.

Анализ

Многие ученые считают, что Беовульф Поэт мог быть христианским монахом, жившим примерно в 4 веке нашей эры или, возможно, позже.Также считается, что Беовульф , возможно, зародился как устная традиция в духе других устных эпосов викингов и был записан намного позже, будучи измененным, чтобы преуменьшить языческие элементы и включить христианские идеи и верования поэта Беовульфа.

Беовульф часто считают последним ура язычества, когда обращение в христианство прокатилось по Европе. Таким образом, он постоянно влиял на восприятие язычества и культуры викингов вплоть до сегодняшнего дня! Язычество, изображенное в Беовульф , окружает воинскую культуру и боевые практики и сдерживается собственными христианскими идеями и верованиями Беовульфа Поэта.Тем не менее, языческие обычаи, описанные в поэме, дают бесценное представление об укладе жизни предшествующих эпох и культур, а также о том, как эти обычаи воспринимались более поздними документалистами.