Рубрика «Наука и религия» — Пять ступеней веры

5 ступеней веры

• Мой путь к Богу

1. Наука иссле­дует создан­ный Богом мате­ри­аль­ный мир и уста­нов­лен­ные Твор­цом законы этого мира, исполь­зуя вло­жен­ный в чело­века Твор­цом разум. Сле­дует учесть, что доступ­ный для изу­че­ния науки мир — это мир после гре­хо­па­де­ния, падший мир.
2. Сле­дует раз­ли­чать науку, псев­до­на­уку, нау­ко­об­раз­ные теории, науку — слу­жанку сооб­ществ (напр., ЛГБТ) и пра­вя­щих режи­мов (напр., нацизма).
3. Есть такие сферы рели­ги­оз­ного знания, кото­рые не состав­ляют область свет­ско-науч­ных иссле­до­ва­ний, не под­ле­жат свет­ско-науч­ному опи­са­нию (напри­мер: суще­ство­ва­ние души после смерти). Здесь можно гово­рить не о про­ти­во­ре­чиях между рели­гией и наукой как тако­вой, а о про­ти­во­ре­чиях между рели­гией и лич­ными воз­зре­ни­ями отдель­ных ученых. Ни под­твер­дить, ни опро­верг­нуть такие рели­ги­оз­ные поло­же­ния есте­ствен­но­на­уч­ными мето­дами не пред­став­ля­ется воз­мож­ным.
4. Наука даёт как поло­жи­тель­ный, так и отри­ца­тель­ный плод. Наука может являться идолом, если зани­мает место Бога в миро­воз­зре­нии чело­века.
5. Говоря об истин­но­сти знаний рели­ги­оз­ного харак­тера, Пра­во­слав­ная Цер­ковь не имеет в виду рели­ги­оз­ные знания вообще, но знания, хра­ни­мые и рас­кры­ва­е­мые в лоне Пра­во­слав­ной Церкви, кото­рая есть столп и утвер­жде­ние истины (1Тим.3:15).
6. Цер­ковь во многом содей­ство­вала раз­ви­тию не только рели­ги­оз­ной, но и свет­ской науки. Многие учёные, изоб­ре­та­тели, внес­шие весо­мый вклад в науку были веру­ю­щими людьми.
7. Науч­ное рас­смот­ре­ние мира вос­пол­няет истин­ную рели­ги­оз­ную кар­тину мира; истин­ные науч­ные знания о мире можно рас­смат­ри­вать как допол­ни­тель­ные сви­де­тель­ства о вели­чии и совер­шен­ствах Творца и Про­мыс­ли­теля.
8. Истин­ная рели­гия и истин­ная наука не просто не должны отвер­гать одна другую и наобо­рот, они должны в гар­мо­нич­ном соче­та­нии спо­соб­ство­вать общему дви­же­нию чело­ве­че­ства на пути к Истине.
9. Чем глубже знания чело­века, тем опре­де­лён­нее его поня­тия о позна­нии Бога и Его замыс­лов о мире. «Чем дальше чело­век про­ни­кает в тайны при­роды, тем яснее перед ним откры­ва­ется един­ство пред­веч­ного плана», — гово­рил Ньютон.
10. Попытки ате­изма узур­пи­ро­вать совре­мен­ную науку бес­поч­венны, рели­гия и наука познают разные обла­сти объ­ек­тив­ной реаль­но­сти (духов­ную и мате­ри­аль­ную).

***

Дви­же­ние корабля можно опи­сать двояко. Можно ска­зать, что на нем уста­нов­лен такой-то дви­га­тель, в нем сго­рает такое-то топ­ливо, газы при сго­ра­нии давят на пор­шень, дви­же­ние кото­рого по системе транс­мис­сий пере­да­ется на винт и в резуль­тате корабль плывет. А можно ска­зать, что этот корабль дви­жется здесь потому, что он был зафрах­то­ван такой-то фирмой для того, чтобы пере­везти груз хлопка из Аме­рики в Европу. Первое опи­са­ние будет науч­ным. Второе – рели­ги­оз­ным. Наука отве­чает на вопрос «почему» и «как». Рели­гия – на вопрос «зачем».  Не будем забы­вать, что и сама совре­мен­ная наука роди­лась в каче­стве попытки про­чи­тать мир как Книгу о Боге.

Мнимые столк­но­ве­ния между наукой и рели­гией всегда явля­ются след­ствием сме­ше­ния их границ, кото­рые обу­слов­лены как обла­стями иссле­до­ва­ния, так и их мето­дами. Пред­мет науки — изу­че­ние окру­жа­ю­щего нас чув­ствен­ного мира, а источ­ник позна­ния — наблю­де­ние через опыт. Однако наука, спо­соб­ная опи­сать явле­ния, не спо­собна отве­тить на вопрос о смысле этих явле­ний в отдель­но­сти и для бытия в целом, о цели и нрав­ствен­ных зако­нах чело­ве­че­ской жизни. Если оста­ваться в рамках исклю­чи­тельно науч­ных знаний, невоз­можно сфор­му­ли­ро­вать пол­но­цен­ное миро­воз­зре­ние. Зна­че­ние бого­слов­ского знания для миро­воз­зре­ния чело­века, для опи­са­ния кар­тины бытия в целом трудно пере­оце­нить. Насколько абсурд­ным явля­ется выра­же­ние “науч­ное миро­воз­зре­ние” — ни один экс­пе­ри­мент в обла­сти отдель­ной науки не спо­со­бен дать ответы на смысл и цель бытия! Тем не менее, этот образ­чик абсурда из арсе­нала совет­ской ате­и­сти­че­ской про­па­ганды до сих пор явля­ется рас­хо­жим штам­пом…
прот. Димит­рий Юревич

Пока мы не верим во Христа, мы выду­мы­ваем для себя и для других что-то такое, что нам кажется стерж­нем жизни, объ­яв­ляя им то науку, то искус­ство, поэзию, музыку, то идею соци­аль­ной спра­вед­ли­во­сти… Но они не могут решить две глав­ных задачи: помочь чело­веку стать святым (чуждым вся­кого зла) и изба­вить его от смерти.

«У Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2Пет. 3:8).

Не верю: почему наука и религия несовместимы

Слепая вера может вредить, уверен американский генетик Джерри Койн. В своей книге «Вера против фактов» он ищет ответ на вопрос, почему нас так беспокоят отношения религии с наукой. Forbes публикует отрывок из главы «Жестокое обращение с детьми: вера вместо лекарств»

«В современном мире не кипят горячие споры о примирении с религией спорта, литературы или бизнеса. На повестке дня стоит вопрос о гармонизации науки и религии. Но почему из всех человеческих занятий, которые можно сравнить с религией, нас так беспокоят ее отношения именно с наукой?» На этот вопрос в своей книге «Вера против фактов», которая в июле выходит в издательстве «Альпина Паблишер», пытается ответить американский генетик Джерри Койн. Forbes публикует отрывок из главы «Жестокое обращение с детьми: вера вместо лекарств».

Закончили чтение тут

Свидетели Иеговы, которых в мире насчитывается почти 8 млн обычно отказываются от переливания крови, цитируя Библию (к примеру, книгу Бытие 9:4: «Только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте», или книгу Левит 17:10: «Если кто из дома Израилева и из пришельцев, которые живут между вами, будет есть какую-нибудь кровь, то обращу лице Мое на душу того, кто будет есть кровь, и истреблю ее из народа ее»). Немало взрослых и детей умерло от метафорического истолкования слов «есть кровь», хотя переливание некоторых компонентов крови, таких как гемоглобин, в настоящее время разрешено. Умерших детей, которых внушенные родителями понятия заставляли отказываться от переливания крови, свидетели Иеговы считают мучениками: в церковном журнале «Пробудись!» (Awake!) за май 1994 года фотографии 25 таких детей помещены под леденящим душу заголовком: «Они ставили Бога на первое место».

Эти совершенно ненужные смерти продолжаются. В 1998 году Сет Эссер и Рита Суэн в статье, опубликованной в медицинском журнале «Педиатрия» (Pediatrics), попытались подсчитать потери. Целью было определить, сколько детей умерло из-за пренебрежения медицинской помощью по религиозным соображениям за 20 лет после 1975 года, и сколько из них можно было спасти. К этому числу они добавили гибель плодов и младенцев во время и вскоре после родов, которые проходили без врачей и акушерок по религиозным соображениям. Конечно, определить задним числом, можно ли было спасти жизнь пациента медицинским вмешательством, трудно, но во многих случаях, включая детский диабет, перитонит и роды при тазовом предлежании, медицинское вмешательство почти всегда приводит к успеху.

Результаты поражают и печалят одновременно. Из 172 детей, умерших за эти два десятилетия после отказа от медицинской помощи по религиозным соображениям, 140 (81% от общего числа) имели заболевания, излечимые с вероятностью более 90%. Еще 18 (10%) могли рассчитывать на излечение с вероятностью более 50%, но менее 90%. Только троим детям (жертвам автомобильной аварии, серьезного порока сердца и анэнцефалии) медицинская помощь была бы бесполезна. Вот три примера из душераздирающего списка, составленного Эссером и Суэн:

• Двухлетняя девочка подавилась бананом. Ее родители неистово обзванивали единоверцев и просили молиться за нее в течение часа, на протяжении которого девочка еще подавала признаки жизни.
• Девочка-подросток обратилась к учителям с просьбой помочь ей получить медицинскую помощь по поводу обмороков (родители ей в этом отказали). Девочка сбежала из дома, но правоохранительные органы вернули ее отцу. Она умерла через три дня от разрыва аппендикса.
• Один отец получил медицинское образование и прошел год резидентуры, прежде чем приобщился к церкви, осуждавшей медицину. После четырех дней высокой температуры у его пятимесячного сына периодически останавливалось дыхание. Позже отец сказал коронеру, что с каждым таким эпизодом он «отгонял духа смерти», и малыш «вскидывался и вновь начинал дышать». Младенец умер на следующий день от бактериального менингита.

Среди верующих в описанных авторами случаях были не только приверженцы Христианской науки (16% всех смертей), но еще 22 христианских конфессии из 34 штатов.

Эти смерти невозможно оправдать ничем, ведь их жертвы — дети, которые не могут говорить за себя (как минимум не могут говорить взвешенно и ответственно) и сами решать, нужна ли им медицинская помощь. Они полностью зависят от своих родителей. Поскольку нанесение вреда ребенку путем отказа от медицинской помощи по нерелигиозным мотивам с точки зрения закона представляет собой жестокое обращение с ребенком, трудно обосновать позицию, согласно которой то же самое, но по религиозным мотивам, не считается жестоким обращением. В этом свете заявление Иисуса в Евангелии от Матфея (19:14) — «Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное» — приобретает ужасный второй смысл.

И виноваты здесь не только родители. Религиозные исключения вписаны в закон федеральным правительством и пра- вительствами штатов, то есть людьми, которые представляют всех американцев. 36 из 50 штатов имеют религиозные исключения в наказаниях за жестокое обращение с детьми и невыполнение обязанностей в их отношении; в 15 штатах такие исключения предусмотрены и для правонарушений, в 17 — для тяжких уголовных преступлений, и в 5 (Айдахо, Айова, Огайо, Западная Вирджиния и Арканзас) исключения предусмотрены для причинения смерти по неосторожности, убийств и тяжких убийств. В целом, 43 из 50 штатов предоставляют некоторый гражданский или уголовный иммунитет родителям, которые калечат своих детей, лишая их медицинской помощи по религиозным соображениям.

quote_block node/313155Удивительно, но этих исключений требовало от штатов правительство США в 1974 году как условия для получения штатами федеральной помощи по защите детей. До этого момента такие исключения были только в 11 штатах, а после их стало 44. (Это требование было снято в 1983 году, но было уже поздно: большинство штатов ввело у себя религиозные исключения, и они все еще в силе.) Правительство, или скорее налогоплательщики, продолжает поддерживать религиозную жестокость по отношению к детям, субсидируя целителей Христианской науки и их лечебницы через систему медицинской страховки и налоговые льготы — несмотря на их полную неспособность обеспечить хоть какую-то медицинскую помощь. Еще одна форма налоговой поддержки предусматривает разрешение федеральным чиновникам, некоторым чиновникам штата и военнослужащим выбирать программы медицинского страхования, включающие помощь в виде услуг целителей и лечебниц Христианской науки.

Путаница в законах, по которым в некоторых штатах родители могут избежать обвинения в жестоком обращении или небрежности, но быть обвиненными в убийстве по неосторожности, привела к массовой путанице и в судах. В резуль- тате, когда родителей признают виновными в медицинской небрежности по отношению к своим детям из религиозных соображений, в суде обвинение может попросту рассыпаться из-за противоречий в законах. Или, если дело все-таки доходит до приговора, из-за религиозных симпатий к родителям их приговаривают к пустяковому наказанию, обычно условному сроку или небольшому штрафу. В тюрьму такие родители попадают очень редко. Неуместная симпатия к вере исключает строгие приговоры, которые могли бы удержать других родителей от попыток исцелить своих детей верой.

<…>

Кстати, христиане — не единственные верующие, выступающие против вакцинации. Исламское духовенство в Афгани- стане, Пакистане и Нигерии призывает прихожан противиться вакцинации от полиомиелита, объявляя ее заговором с целью стерилизации мусульман. Эти попытки могут помешать полной ликвидации полиомиелита у людей как вида, как в свое время было сделано с оспой. Доктор Маджид Катме, официальный представитель и бывший глава Исламской медицинской ассоциации Великобритании (Guardian характеризует его как уважаемого члена британского мусульманского сообщества), выступил против любой вакцинации детей. Он утверждает, что «вопрос вакцинации — в первую очередь исламский вопрос, и решать его нужно на основе исламского этоса, который исходит из совершенства естественной иммунной защиты человека, наделенной благодаря великой милости пророка способностью избегать большинства инфекций». Последствия этого, разумеется, катастрофичны.

На пересечении науки и религии

На протяжении веков отношения между наукой и религией варьировались от конфликта и враждебности до гармонии и сотрудничества, в то время как различные мыслители утверждали, что эти две концепции по своей сути противоречат друг другу и полностью разделены.

Опросы исследовательского центра Pew Research Center задокументировали эти тенденции за более чем десять лет в Соединенных Штатах. Мы обнаружили, что 56% американцев говорят, что в целом существует конфликт между наукой и религией, но это чувство напряженности более распространено среди нерелигиозных людей — тех, кто описывает свою религию как атеистическую, агностическую или «ничего особенного». Опрос показал, что только 16% христиан в США говорят, что их религиозные убеждения «часто» противоречат науке; еще 3 из 10 говорят, что такие конфликты иногда случаются.

Мы также изучили мнения по ряду вопросов, в которых наука и религия могут быть точками разногласий. Что касается эволюции, например, мы обнаружили, что большинство католиков верят в то, что люди эволюционировали с течением времени, как и такое же количество белых протестантов, но гораздо меньше черных протестантов и белых евангелистов придерживаются этой точки зрения.

Наше исследование и подобные исследования из других источников проводились в западном контексте, прежде всего через призму христианства. Совсем недавно мы стремились лучше понять, как наука связана с религией во всем мире, и пригласили небольшую группу мусульман, индуистов и буддистов в Юго-Восточной Азии, чтобы обсудить их точки зрения.

Обсуждения укрепили вывод о том, что среди трех религиозных групп не существует единого, общепризнанного взгляда на отношения между наукой и религией, но они также выявили общие закономерности и темы внутри каждой из них. Например, многие мусульмане выразили мнение, что ислам и наука в основном совместимы, хотя и признали некоторые области разногласий, такие как теория эволюции, противоречащая религиозным представлениям о происхождении и развитии человеческой жизни на Земле.

Индийские респонденты обычно придерживались другой точки зрения, описывая науку и религию как пересекающиеся сферы. Многие индусы утверждали, что их религия содержит элементы науки и что индуизм давно определил понятия, которые позже были освещены наукой. Опрошенные буддисты обычно описывали религию и науку как две отдельные и не связанные между собой сферы. Некоторые говорили о своей религии как о том, как вести нравственную жизнь, а науку описывали как наблюдаемые явления. Зачастую они не могли назвать какие-либо области научных исследований, которые их волновали, по религиозным соображениям.

Однако некоторые члены всех трех религиозных групп выразили религиозную озабоченность, когда их попросили рассмотреть конкретные виды биотехнологических исследований, таких как редактирование генов для изменения генетических характеристик ребенка и усилия по клонированию животных. Например, опрошенные мусульмане сказали, что клонирование нарушит силу Бога, а некоторые индуисты и буддисты выразили обеспокоенность тем, что эти научные разработки могут помешать карме или реинкарнации.

Вот некоторые из основных результатов качественного анализа 72 индивидуальных интервью с мусульманами, индуистами и буддистами, проведенных в Малайзии и Сингапуре — двух странах, которые в последние годы вложили значительные средства в научные исследования и разработки и являются домом для религиозных различные группы населения — с 17 июня по 8 августа 2019 г. . В исследовании приняли участие 24 человека в каждой из трех религиозных групп, по равному количеству в каждой стране. Все опрошенные сказали, что их религия была «очень» или «в некоторой степени» важна для их жизни, но в остальном они различались по возрасту, полу, профессии и уровню образования.

Эти интервью не являются репрезентативными для религиозных групп ни в их стране, ни во всем мире, но они дают представление о том, как люди описывают свои убеждения своими словами, и связи, которые они видят (или не видят) с наукой. Мы закодировали ответы в темы, чтобы не придавать слишком большого значения комментариям одного человека.

Мусульмане часто описывали науку и свою религию как связанные, а не как отдельные концепции, и часто говорили, что Коран содержит много элементов науки. Один 24-летний мусульманин из Малайзии сказал, что и наука, и его религия объясняют одни и те же вещи, только с разных точек зрения: «Я думаю, что между ними нет никакого конфликта. … Я все еще верю, что это происходит благодаря Богу, просто наука поможет объяснить детали того, почему это происходит».

Третьи описали отношения как конфликтные. «Мне кажется, что иногда или большую часть времени они настроены друг против друга. … Наука занимается экспериментами, исследованиями, поиском новых вещей или изучением различных возможностей. Но с другой стороны, для меня религия очень неизменна», — сказала 20-летняя мусульманка из Сингапура.

Отвечая на вопрос, многие из опрошенных мусульман назвали конкретные области научных исследований, которые беспокоили их по религиозным соображениям. Несколько опрошенных упомянули исследования, в которых используются нехаляльные вещества (например, марихуана, алкоголь или свиньи), некоторые технологии беременности, которые они считают неестественными (например, процедуры, в которых используется генетический материал, не взятый у мужа и жены), или клонирование.

Репрезентативные опросы мусульман в странах по всему миру также выявили различия в доле мусульман, которые видят какой-либо конфликт между наукой и религией, хотя в большинстве опрошенных стран эта доля составляет менее половины.

Опрос, проведенный Pew Research Center в 2011 и 2012 годах и посвященный изучению взглядов мусульман, показал, что в большинстве регионов половина или более заявили об отсутствии конфликта между религией и наукой, в том числе 54% в Малайзии. (Мусульмане в Сингапуре не опрашивались.)

Среди опрошенных индуистов преобладает мнение, что наука и индуизм связаны и совместимы. Многие из них предложили — без подсказки — утверждение, что их религия содержит много древних прозрений, которые были поддержаны современной наукой, например, использование куркумы в очищающих растворах или использование меди в кружках для питья. Они сказали, что индусы уже тысячи лет знали, что эти материалы приносят пользу для здоровья, но ученые лишь относительно недавно подтвердили, что это потому, что куркума и медь обладают антимикробными свойствами. » Когда вы подвергаете сомнению определенные ритуалы или обряды в индуизме, у них также есть относительно научное объяснение», — сказала 29-летняя индуистка из Сингапура.

Тем не менее, многие опрошенные индусы говорили, что наука и религия — это разные области. «Религия на самом деле не управляет наукой, и не должна. Наука должна быть просто наукой», — сказал 42-летний индус из Сингапура.

На вопрос, какие научные исследования могут вызывать опасения или не следует проводить по религиозным соображениям, опрошенные индусы обычно не отвечали.

Ощущение, что индусы обычно не видят противоречий с наукой, согласуется с результатами опроса. В трех из четырех стран, включенных в исследование Wellcome Global Monitor 2018 года, где имеются достаточно большие выборки индуистов для анализа, большинство заявило, что наука «никогда не расходилась» с учением их религии, в том числе две трети индуистов в Индии, где проживает подавляющее большинство индусов мира.

Члены всех трех религиозных групп, однако, выразили религиозную озабоченность, когда их попросили рассмотреть конкретные виды биотехнологических исследований, такие как редактирование генов,

опрошенных буддиста описали науку и религию совершенно иначе, чем мусульмане или индуисты. По большей части они говорили, что наука и религия не связаны. Некоторые долгое время считали, что буддизм и его практика соответствуют эмпирическим наблюдениям в научном методе; Связь между буддизмом и наукой была подкреплена нейробиологическими исследованиями эффектов буддийской медитации, лежащих в основе движения осознанности.

Одна 39-летняя буддистка из Малайзии сказала, что наука — это то, что связано с «фактами и цифрами», а религия помогает ей жить хорошей и нравственной жизнью. 26-летняя буддистка из Сингапура объяснила: «Наука для меня — это статистика, числа, тексты — то, что можно увидеть, потрогать, услышать. Религия — это нечто, чего нельзя увидеть, потрогать, услышать».

Для многих опрошенных буддистов это означает, что наука и религия не могут конфликтовать и иметь совместимые отношения.

Даже когда им предложили подумать о потенциальных областях научных исследований, которые могли бы вызвать религиозные опасения, относительно немногие буддисты упомянули о них. Среди тех, кто это сделал, общий ответ включал испытания на животных, при этом респонденты говорили о важности не убивать живых существ в своей религии. Содержание этих комментариев соответствует результатам опроса Wellcome Global Monitor 2018 года. Большинство буддистов во всех 10 странах с достаточно большими выборками для анализа заявили, что наука «никогда не расходилась» с учением их религии.

В интервью мы спрашивали о ряде тем, которые иногда считались конфликтными для некоторых представителей других религий. К ним относятся эволюция, репродуктивные технологии, такие как экстракорпоральное оплодотворение, редактирование генов и клонирование.

Эволюция вызывала разногласия у многих опрошенных мусульман, которые часто говорили, что это несовместимо с исламским принципом, согласно которому люди были созданы Аллахом.

 «Это один из конфликтов между религией и западной теорией. Основываясь на западной теории, они сказали, что мы произошли от обезьян. Для меня, если мы произошли от обезьян, откуда мы могли взять истории о [пророке] Наби? Был ли Наби Мухаммад в прошлом похожим на обезьяну? Для меня он был человеком. Аллах создал совершенных людей, а не от обезьяны к человеку», — сказал 21-летний мусульманин из Малайзии.

Точки данных

56% американцев говорят, что между наукой и религией существует конфликт, но это чувство напряженности более распространено среди нерелигиозных людей.

Точки данных

Этот опрос, проведенный Pew Research Center, также показал, что только 16% христиан в США говорят, что их религиозные убеждения «часто» противоречат науке.

точек данных

Согласно опросу исследовательского центра Pew Research Center, проведенному в 2011 и 2012 годах, половина или более мусульман в большинстве регионов заявили, что между религией и наукой нет конфликта.

Твит

Точки данных

Согласно исследованию Pew Research Center, проведенному в 2014 году, 86% буддистов и 80% индуистов в США заявили, что люди и другие живые существа эволюционировали с течением времени.

Твит

Опрос мусульман во всем мире, проведенный Pew Research Center в 2011 и 2012 годах, показал, что 22 человека в среднем из 53% заявили, что верят в то, что люди и другие живые существа эволюционировали с течением времени. Однако уровни принятия эволюции различались в зависимости от региона и страны: мусульмане в странах Южной и Юго-Восточной Азии сообщают о более низком уровне веры в эволюцию по этому показателю, чем мусульмане в других регионах. В Малайзии, например, 37% взрослых мусульман заявили, что верят в то, что люди и другие живые существа эволюционировали с течением времени. Эволюция не вызывала противоречия у опрошенных индусов, которые сказали, что концепция эволюции содержится в их религиозных учениях. «В индуизме тоже есть что-то подобное, что говорит нам о том, что мы произошли от разных видов, поэтому мы также верим в реинкарнацию и в то, что определенные божества принимают разные формы. Вот почему некоторые животные считаются священными животными, потому что это одна из форм, которые приняло это конкретное божество», — сказал 29-летняя индуистка из Сингапура.

Опрошенные буддисты также склонны говорить, что между их религией и эволюцией нет конфликта и что они лично верят в эту теорию. Некоторые добавили, что, по их мнению, их религия вообще не касается происхождения людей.

Данные глобального опроса по этому вопросу ограничены. Тем не менее, исследование религиозного ландшафта, проведенное Pew Research Center в 2014 году, показало, что 86% буддистов и 80% индуистов в США заявили, что люди и другие живые существа эволюционировали с течением времени, причем большинство также считает, что это произошло благодаря естественным процессам.

При обсуждении научных исследований с использованием редактирования генов, клонирования и репродуктивных технологий, таких как экстракорпоральное оплодотворение, опрошенные мусульмане, индуисты и буддисты высказали мысль о том, что такие методы могут противоречить естественному порядку или вмешиваться в природу. Как сказал один 64-летний буддист из Сингапура: «Если у вас есть что-то, что противоречит закону природы, у вас возникнет конфликт. Если вы оставите природу в покое, у вас не будет конфликта». Точно так же 20-летняя мусульманка из Сингапура сказала, что «все, что нарушает или изменяет естественное состояние», идет вразрез с религиозными убеждениями.

Респондентам было предложено рассказать об их осведомленности и взглядах на три конкретных области исследований в области биотехнологии: новые технологии, помогающие женщинам забеременеть, редактирование генов для младенцев и клонирование животных. Люди в целом положительно относились к технологиям беременности, таким как экстракорпоральное оплодотворение, хотя опрошенные мусульмане указывали на возможные возражения в зависимости от того, как эти методы используются. Взгляды на редактирование генов и клонирование были более широкими, без каких-либо конкретных закономерностей, связанных с религиозной принадлежностью опрошенных.

Представители всех трех религий в целом одобряют технологию беременности и экстракорпоральное оплодотворение.

Некоторые опрошенные мусульмане подчеркивали, что они будут согласны с этими технологиями только при соблюдении определенных критериев, в частности, если технологии используются супружескими парами и с собственным генетическим материалом пар.

Некоторые индусы и буддисты отметили, что они сами были довольны технологиями беременности. «Я чувствую, что все в порядке. Это все еще попытка найти баланс между верующим в религию и чрезмерно суеверным или слишком верящим в эту религию, что вы отказываетесь от реальности происходящей жизни», — сказал 37-летний буддист из Сингапура.

Общая нить этих разговоров указывала на важность природы и уважение к живым существам.

Опрошенные, независимо от их вероисповедания, сказали, что идея вылечить ребенка от болезни до рождения или предотвратить болезнь, которая может развиться у ребенка в более позднем возрасте, была бы полезным и приемлемым использованием редактирования генов. Но они часто гораздо более негативно относились к редактированию генов в косметических целях.

Несколько опрошенных предложили не соглашаться с редактированием генов из опасения, что люди могут захотеть вестернизировать своих детей. Например, некоторые выразили обеспокоенность тем, что редактирование генов будет использоваться для создания детей со светлыми волосами и голубыми глазами.

Представления о клонировании были так же условны. Представители всех трех религий высказались о своем неодобрении клонирования людей, а мусульмане заявили, что клонирование может помешать силе Бога, который должен быть единственным, кто может творить. Но опрошенные в целом считали клонирование животных более приемлемым. Многие опрошенные люди предвидели полезные для общества результаты клонирования животных, такие как обеспечение мясом, чтобы накормить больше людей, или помощь в сохранении почти вымерших животных.

Когда индуисты и буддисты выражали религиозную озабоченность по поводу редактирования генов и клонирования, это было связано с тем, что эти научные методы могли повлиять на карму или реинкарнацию. «Иногда человек рождается со страданиями, и это потому, что, возможно, раньше он совершал какие-то злые дела», — сказала 45-летняя буддистка из Сингапура.

Опросы исследовательского центра Pew Research Center в США выявили тесную связь между уровнем религиозности и взглядами на достижения в области биотехнологий, включая редактирование генов. В опросе 2018 года большинство американских христиан, в том числе белые евангелисты и другие протестанты, а также католики, заявили, что если разработка редактирования генов для младенцев повлечет за собой тестирование эмбрионов, это будет слишком далеко. В ходе опросов американцев, проведенных Центром по новым проблемам биотехнологии, таким как редактирование генов младенцев и генная инженерия животных, общий вывод состоит в том, что общественное мнение зависит от использования и воздействия новых технологий на общество.

Беседы с мусульманами, индуистами и буддистами обогащают наше понимание пересечения религии и науки. Некоторые мусульмане считали эволюционную теорию противоречащей их представлениям о том, как Аллах создал человеческую жизнь, но индуисты и буддисты не видели такого противоречия со своими религиозными убеждениями. Ни одна из областей научных исследований не считалась запретной для всех, и большинство опрошенных видели потенциальные выгоды от новых разработок в области биотехнологии, таких как редактирование генов и клонирование животных. Но общая нить этих разговоров указывала на важность природы и уважение к живым существам. Представители всех трех религий выразили обеспокоенность по поводу научных разработок, которые могут рассматриваться как изменяющие естественные процессы или используемые в целях, нарушающих моральные принципы их религии.

Не существует единой универсальной точки зрения на отношения между наукой и религией. Мусульмане, индуисты и буддисты часто принимают науку, хотя некоторые высказывают опасения по поводу того, как можно использовать научные разработки.

Кортни Джонсон — научный сотрудник, Кэри Линн Тигпен — научный сотрудник, а Кэри Фанк руководит научными исследованиями в Исследовательском центре Пью.

Религия и наука — The Atlantic

Технологии

«Религия не восстановит свою прежнюю силу, пока не сможет противостоять изменениям в том же духе, что и наука».

Альфред Норт Уайтхед

Выпуск за август 1925 г.

терминов «религия» и «наука». Кроме того, я хочу говорить в самом общем виде, оставляя на заднем плане любое сравнение отдельных вероучений, научных или религиозных. Мы должны понять тип связи, которая существует между двумя сферами, а затем сделать некоторые определенные выводы относительно существующей ситуации, с которой в настоящее время сталкивается мир.

конфликт между религией и наукой — это то, что естественным образом приходит нам на ум, когда мы думаем об этом предмете. Кажется, что за последние полвека результаты науки и религиозные верования пришли в состояние откровенного несогласия, из которого не может быть выхода, кроме отказа либо от ясного учения науки, либо от ясного преподавание религии. К такому выводу призывали спорщики с обеих сторон. Конечно, не всеми спорщиками, а теми острыми умами, которых всякий спор вызывает в открытую.

Стеснение чувствительных умов, рвение к истине и осознание важности проблем должны вызвать у нас самое искреннее сочувствие. Когда мы рассматриваем, что такое религия для человечества и что такое наука, не будет преувеличением сказать, что будущий ход истории зависит от решения этого поколения относительно отношений между ними. Здесь мы имеем дело с двумя сильнейшими общими силами (помимо простого импульса различных чувств), которые воздействуют на людей, и они кажутся противопоставленными друг другу: сила наших религиозных интуиций и сила нашего импульса к точному наблюдению. и логический вывод.

Великий английский государственный деятель однажды посоветовал своим соотечественникам пользоваться крупномасштабными картами как предохранителем от тревог, паники и общего непонимания истинных отношений между народами. Точно так же, имея дело со столкновением между постоянными элементами человеческой природы, хорошо составить карту нашей истории в крупном масштабе и освободиться от нашей непосредственной поглощенности нынешними конфликтами. Когда мы делаем это, мы немедленно обнаруживаем два великих факта. Во-первых, между религией и наукой всегда существовал конфликт; и, во-вторых, и религия, и наука всегда находились в состоянии непрерывного развития. В первые дни христианства среди христиан существовало общее убеждение, что конец света наступает при жизни людей, живших в то время. Мы можем сделать только косвенные выводы о том, насколько авторитетно провозглашалось это убеждение; но несомненно, что она была широко распространена и составляла впечатляющую часть популярной религиозной доктрины. Вера оказалась ошибочной, и христианское учение приспособилось к переменам. Опять же, в ранней церкви отдельные богословы очень уверенно выводили из Библии мнения о природе физической вселенной. В 535 году нашей эры монах по имени Косма написал книгу, которую назвал Христианская топография . Он был путешественником, посетившим Индию и Эфиопию; и, наконец, он жил в монастыре в Александрии, который был тогда большим центром культуры. В этой книге, основываясь на прямом значении библейских текстов, истолкованных им буквально, он отрицал существование антиподов и утверждал, что мир представляет собой плоский параллелограмм, длина которого вдвое превышает его ширину.

В семнадцатом веке учение о движении Земли было осуждено католическим трибуналом. Сто лет назад требование геологической науки о продлении времени огорчало верующих, протестантов и католиков. И сегодня таким же камнем преткновения является учение об эволюции. Это лишь несколько примеров, иллюстрирующих общий факт.

Но все наши идеи будут ошибочными, если мы будем думать, что это повторяющееся недоумение ограничивалось противоречиями между религией и наукой и что в этих противоречиях религия всегда ошибалась, а наука всегда была права. Истинные факты дела намного сложнее, и их невозможно обобщить в этих простых терминах.

Сама теология обнаруживает точно такой же характер постепенного развития, возникающего из аспекта конфликта между ее собственными собственными идеями. Этот факт является общим местом для теологов, но часто затемняется из-за напряженности полемики. Я не хочу преувеличивать свой случай, поэтому я ограничусь римско-католическими писателями. В семнадцатом веке ученый иезуит, отец Петавиус, показал, что богословы первых трех столетий христианства пользовались фразами и утверждениями, которые с пятого века будут осуждены как еретические. Также кардинал Ньюман посвятил трактат обсуждению развития учения. Он написал ее до того, как стал великим католическим церковным деятелем, но на протяжении всей своей жизни она ни разу не была отозвана и постоянно переиздавалась.

Наука еще более изменчива, чем теология. Ни один ученый не мог безоговорочно подписаться под верованиями Галилея, или верованиями Ньютона, или всеми своими собственными научными верованиями десятилетней давности.

В обе области мышления внесены дополнения, различия и модификации. Так что теперь, даже когда сегодня делается то же утверждение, что и тысячу или полторы тысячи лет назад, оно подвергается ограничениям или расширениям смысла, которые не предполагались в более раннюю эпоху. Логики говорят нам, что предложение должно быть либо истинным, либо ложным, и что среднего термина не существует. Но на практике мы можем знать, что предложение выражает важную истину, но что оно подлежит ограничениям и оговоркам, которые в настоящее время остаются неоткрытыми. Общей чертой нашего знания является то, что мы настойчиво осознаем важные истины; и тем не менее, что единственные формулировки этих истин, которые мы можем сделать, предполагают общую точку зрения понятий, которые, возможно, придется модифицировать. Я приведу вам две иллюстрации, обе из науки.

Галилей сказал, что Земля движется, а Солнце неподвижно; инквизиция говорила, что земля неподвижна, а солнце движется; а ньютоновские астрономы, приняв абсолютную теорию пространства, сказали, что и солнце, и земля движутся. Но теперь мы говорим, что любое из этих трех утверждений одинаково истинно, при условии, что вы зафиксировали свое ощущение «покоя» и «движения» так, как того требует принятое утверждение. На момент разногласий Галилея с инквизицией способ изложения фактов Галилеем, вне всякого сомнения, был плодотворной процедурой ради научных исследований. Но само по себе оно было не более верным, чем формулировка инквизиции. Но в то время никто не имел в виду современных концепций относительного движения, так что утверждения были сделаны без учета условий, необходимых для их более совершенной истинности. Тем не менее, этот вопрос о движении Земли и Солнца выражает реальный факт во вселенной, и все стороны усвоили важные истины относительно него. Но, со знанием того времени, истины оказались несостоятельными.

Я снова приведу вам еще один пример, взятый из состояния современной физической науки. Со времен Ньютона и Гюйгенса в семнадцатом веке существовали две теории относительно физической природы света. Теория Ньютона заключалась в том, что луч света состоит из потока мельчайших частиц, или корпускул, и что мы ощущаем свет, когда эти корпускулы ударяются о сетчатку наших глаз. Теория Гюйгенса заключалась в том, что свет состоит из мельчайших волн дрожания во всепроникающем эфире, и что эти волны движутся вдоль луча света. Две теории противоречивы. В восемнадцатом веке верили в теорию Ньютона, в девятнадцатом веке верили в теорию Гюйгенса. Сегодня существует одна большая группа явлений, которые можно объяснить только на основе волновой теории, и другая большая группа, которую можно объяснить только на основе корпускулярной теории. Ученым приходится останавливаться на этом и ждать будущего в надежде достичь более широкого видения, которое примирит и то, и другое.

Мы должны применять те же самые принципы к вопросам, в которых есть расхождение между наукой и религией. Мы не должны верить ничему в любой области мысли, что не кажется нам подтвержденным вескими причинами, основанными на критическом исследовании либо нас самих, либо компетентных авторитетов. Но, допуская, что мы честно приняли эту предосторожность, столкновение между ними в вопросах деталей, где они пересекаются, не должно вести нас к поспешному отказу от доктрин, в отношении которых у нас есть твердые доказательства. Возможно, нас больше интересует один набор доктрин, чем другой. Но, если у нас есть чувство перспективы и истории мысли, мы будем ждать и воздерживаться от взаимных анафем.

Мы должны подождать; но мы не должны пассивно ждать или в отчаянии. Это столкновение является признаком того, что существуют более широкие истины и более тонкие перспективы, в которых можно найти примирение более глубокой религии и более тонкой науки.

Таким образом, в каком-то смысле конфликт между наукой и религией — это незначительный вопрос, которому уделяется слишком много внимания. Простое логическое противоречие само по себе не может указывать на что-то большее, чем необходимость некоторых корректировок, возможно, очень незначительного характера, с обеих сторон. Помните о совершенно разных аспектах событий, которыми занимается наука и религия соответственно. Наука занимается общими условиями, регулирующими физические явления, в то время как религия полностью погружена в созерцание моральных и эстетических ценностей. С одной стороны закон тяготения, а с другой созерцание красоты святости. То, что видит одна сторона, упускает другая, и наоборот.

Рассмотрим, например, жизнь Джона Уэсли и святого Франциска Ассизского. Для физической науки вы имеете в этих жизнях лишь обычные примеры действия принципов физиологической химии и динамики нервных реакций; для религии у вас есть жизни глубочайшего значения в мировой истории.. Можно ли удивляться тому, что при отсутствии совершенной и полной формулировки принципов науки и принципов. религии, которые применимы к этим конкретным случаям, описания этих жизней с этих различных точек зрения должны включать несоответствия? Было бы чудом, если бы это было не так.

Однако было бы неразумно думать, что нам не нужно беспокоиться о конфликте между наукой и религией. В интеллектуальный век не может быть активного интереса, отбрасывающего всякую надежду на видение гармонии истины. Примирение с несоответствием губительно для искренности и моральной чистоты. Самоуважение интеллекта состоит в том, чтобы преследовать каждый клубок мысли до его окончательного распутывания. Если вы сдержите этот импульс, вы не получите ни религии, ни науки из пробужденной мысли. Важный вопрос заключается в том, в каком духе мы собираемся решать эту проблему? Вот мы и подошли к чему-то абсолютно жизненно важному.

Столкновение доктрин — это не катастрофа, это возможность. Я поясню свой смысл некоторыми иллюстрациями из науки. Вес атома азота был хорошо известен. Также существовало научное учение о том, что средний вес таких атомов в любой значительной массе всегда будет одним и тем же. Два экспериментатора, покойный лорд Рэлей и покойный сэр Уильям Рамсей, обнаружили, что если они получали азот двумя разными способами, каждый из которых одинаково эффективен для этой цели, то они всегда наблюдали устойчивую небольшую разницу между средним весом атомов в двух случаях. . Теперь я спрашиваю вас, было ли разумно со стороны этих людей впасть в отчаяние из-за этого конфликта между химической теорией и научным наблюдением? Предположим, что по какой-то причине химическая доктрина высоко ценилась в какой-нибудь местности как основа общественного порядка. Было бы мудро, честно и нравственно запретить разглашение того дал противоречивые результаты? Или, с другой стороны, должны были сэр Уильям Рамсей и лорд Рэлей объявить, что химическая теория теперь является обнаруженным заблуждением?

Мы сразу видим, что любой из этих способов был бы методом решения проблемы в совершенно неправильном духе. Вот что сделали Рэлей и Рамзи. Они сразу же поняли, что натолкнулись на направление исследования, которое раскроет некоторые тонкости химической теории, которые до сих пор ускользали от наблюдения. Несоответствие не было катастрофой — это была возможность увеличить охват химических знаний. Вы все знаете конец этой истории: наконец был открыт аргон, новый химический элемент, который скрывался незамеченным в смеси с азотом. Но у истории есть продолжение, которое составляет мою вторую иллюстрацию. Это открытие привлекло внимание к важности точного наблюдения мельчайших различий в химических веществах, полученных разными методами. Были предприняты дальнейшие исследования с самой тщательной точностью. Наконец, другой физик, Эштон, работавший в Кавендишской лаборатории в Кембридже в Англии, обнаружил, что даже один и тот же элемент может принимать две или более различные формы, называемые «изотопами», и что закон постоянства среднего атомного веса выполняется для каждой из них. эти формы, но как между различными изотопами отличается незначительно. Это исследование значительно расширило возможности химической теории, далеко превзойдя по важности открытие аргона, из которого она возникла. Мораль этих историй лежит на поверхности, и я оставлю вам их применение к религии и науке.

В формальной логике противоречие есть сигнал поражения, но в эволюции реального знания оно знаменует собой первый шаг к победе. Это одна из великих причин для предельной терпимости к разнообразию мнений. Раз и навсегда этот долг терпимости был выражен словами: «Пусть оба растут вместе до жатвы». Неспособность религиозных христиан действовать в соответствии с этим предписанием высочайшего авторитета является одним из курьезов религиозной истории. Но мы еще не исчерпали рассуждений о моральном складе, необходимом для стремления к истине. Есть короткие пути, ведущие лишь к иллюзорному успеху. Достаточно легко найти теорию, логически стройную и имеющую важные приложения в области фактов, при условии, что вы согласны игнорировать половину своих свидетельств. Каждая эпоха порождает людей с ясным логическим умом и с самым похвальным пониманием важности той или иной сферы человеческого опыта, которые разработали или унаследовали схему мышления, точно соответствующую тому опыту, который требует их интереса. Такие люди склонны решительно игнорировать или объяснять все доказательства, которые смешивают их схему с противоречивыми примерами. То, во что они не могут вписаться, для них ерунда. Непоколебимая решимость принять во внимание все свидетельства — единственный способ защититься от изменчивых крайностей модного мнения. Этот совет кажется таким простым, но на самом деле ему так трудно следовать.

Одной из причин этой трудности является то, что мы не можем сначала подумать, а уже потом действовать. С момента рождения мы погружены в действие и можем только судорожно направлять его, думая. Таким образом, в различных сферах опыта мы должны принять те идеи, которые, по-видимому, работают в этих сферах. Абсолютно необходимо доверять идеям, которые в целом адекватны, даже если мы знаем, что существуют тонкости и различия, находящиеся за пределами нашего понимания. Кроме того, помимо необходимости действия, мы не можем даже держать в уме всю очевидность, кроме как под видом не полностью согласованных доктрин. Мы не можем мыслить в терминах бесконечного множества деталей; наши свидетельства могут приобрести должное значение только в том случае, если они предстанут перед нами в упорядоченном виде с помощью общих идей. Эти идеи мы наследуем — они формируют традицию нашей цивилизации. Такие традиционные идеи никогда не бывают статичными. Они либо растворяются в бессмысленных формулах, либо обретают силу благодаря новым огням, отбрасываемым более тонким пониманием. Они трансформируются побуждением критического разума, ярким свидетельством эмоционального опыта и холодной уверенностью научного восприятия. Одно можно сказать наверняка: вы не можете держать их неподвижными. Ни одно поколение не может просто воспроизвести своих предков. Вы можете сохранить жизнь в потоке формы или сохранить форму среди отлива жизни. Но вы не можете навсегда заключить одну и ту же жизнь в одну и ту же форму.

Нынешнее состояние религии среди европейских народов иллюстрирует утверждения, которые я делал. Явления смешанные. Были реакции и возрождения. Но в целом на протяжении многих поколений в европейской цивилизации происходил постепенный спад религиозного влияния. Каждое возрождение касается более низкой вершины, чем предыдущее, а каждый период затишья — более низкой глубины. Средняя кривая отмечает неуклонное падение религиозного тона. В одних странах интерес к религии выше, чем в других. Но в тех странах, где интерес относительно высок, он все же падает по мере смены поколений. Религия имеет тенденцию вырождаться в приличную формулу, приукрашивающую комфортную жизнь. Великое историческое движение такого масштаба является результатом совпадения многих причин. Я хочу предложить для рассмотрения два из них, которые входят в рамки данной статьи.

Во-первых, на протяжении более двух столетий религия оборонялась, и оборонялась слабо. Этот период был периодом беспрецедентного интеллектуального прогресса. Таким образом, для размышления был создан ряд новых ситуаций. Каждый такой случай заставал религиозных мыслителей неподготовленными. Что-то, что было провозглашено жизненно важным, в конце концов, после борьбы, страдания и анафемы, видоизменилось и иным образом истолковано. Затем следующее поколение религиозных апологетов поздравляет религиозный мир с обретенным более глубоким пониманием. Результат постоянного повторения этого недостойного отступления на протяжении многих поколений, наконец, почти полностью уничтожил интеллектуальный авторитет религиозных мыслителей. Подумайте об этом контрасте: когда Дарвин или Эйнштейн провозглашают теории, которые изменяют наши представления, это триумф науки. Мы не собираемся говорить, что наука потерпела очередное поражение, потому что ее старые идеи были оставлены. Мы знаем, что сделан еще один шаг в научном понимании.

Религия не восстановит свою прежнюю силу, пока не сможет противостоять изменениям в том же духе, что и наука. Его принципы могут быть вечными, но выражение этих принципов требует постоянного развития. Эта эволюция религии есть в основном отделение ее собственных идей от случайных представлений, которые вкрались в нее благодаря выражению ее собственных идей в терминах воображаемой картины мира, существовавшей в предшествующие века. Такое освобождение религии от оков несовершенной науки идет на пользу. Он подчеркивает свое подлинное послание. Важно помнить, что обычно прогресс в науке показывает, что утверждения различных религиозных верований требуют некоторой модификации. Возможно, их придется расширить или объяснить, или даже полностью переформулировать. Если религия является здравым выражением истины, эта модификация лишь более адекватно выявит именно то, что имеет значение. Этот процесс является прибылью. Поэтому в той мере, в какой любая религия соприкасается с физическими фактами, следует ожидать, что точка зрения на эти факты должна постоянно видоизменяться по мере развития научного знания. Таким образом, точная значимость этих фактов для религиозной мысли будет становиться все более и более ясной. Прогресс науки должен привести к непрекращающейся модификации религиозной мысли к великой пользе религии.

Религиозные споры шестнадцатого и семнадцатого веков поставили богословов в самое плачевное состояние. Они всегда нападали и защищались. Они представляли себя гарнизоном крепости, окруженной враждебными силами. Все подобные картинки выражают полуправду. Вот почему они так популярны. Но они опасны. Эта конкретная картина способствовала драчливому партийному духу, который действительно выражает полное отсутствие веры. Они не осмеливались изменять, потому что уклонялись от задачи отделить свое духовное послание от ассоциаций с конкретными образами.

Поясню на примере. В раннее Средневековье Небеса были на небе, а Ад был под землей; вулканы были пастями Ада. Я не утверждаю, что эти верования вошли в официальные формулировки, но они вошли в народное понимание общих учений о Рае и Аде. Эти понятия были тем, что все считали подразумеваемым учением о будущем государстве. Они вошли в объяснения наиболее влиятельных представителей христианской веры. Например, они встречаются в «Диалогах» папы Григория Великого, человека, высокое служебное положение которого превосходит только величина его заслуг перед человечеством. Я не говорю, во что мы должны верить, о будущем состоянии. Но какова бы ни была правильная доктрина, в данном случае столкновение между религией и наукой, которая низвела Землю до положения второсортной планеты, прикрепленной к второсортному солнцу, пошло на пользу духовности религию, рассеивая эти средневековые фантазии.

Другой способ взглянуть на этот вопрос эволюции религиозной мысли состоит в том, чтобы отметить, что любая словесная форма высказывания, существовавшая в течение некоторого времени перед миром, обнаруживает двусмысленность, и что часто такая двусмысленность поражает самое сердце значения. Действительный смысл, в котором доктрина придерживалась в прошлом, не может быть определен простым логическим анализом словесных утверждений, сделанным в неведении о логической ловушке. Вы должны принять во внимание всю реакцию человеческой природы на схему мышления. Эта реакция носит смешанный характер, включая элементы эмоций, происходящие от нашей низшей природы. Именно здесь безличная критика науки и философии приходит на помощь религиозной эволюции. Можно давать пример за примером этой движущей силы в развитии. Например, логические трудности, присущие учению о нравственном очищении человеческой природы силой религии, раздирали христианство во времена Пелагия и Августина, т. е. в начале пятого века. Отголоски этого спора до сих пор сохраняются в богословии.

До сих пор моя точка зрения сводилась к следующему: религия есть выражение одного из основных видов человеческого опыта; что религиозная мысль развивается во все возрастающую точность выражения, освобожденную от случайных образов; что взаимодействие между религией и наукой является одним из важных факторов, способствующих этому развитию.

Теперь я перехожу ко второй причине современного угасания интереса к религии. Это включает в себя окончательный вопрос, который я поставил в своих первых предложениях. Мы должны знать, что мы подразумеваем под религией. Церкви, излагая свои ответы на этот вопрос, выдвинули аспекты религии, которые выражены в терминах, соответствующих эмоциональным реакциям прошлых времен, или направлены на возбуждение современных эмоциональных интересов нерелигиозного характера. Что я имею в виду под первым заголовком, так это то, что религиозное обращение направлено отчасти на то, чтобы возбудить тот инстинктивный страх перед гневом тирана, который был врожденным в несчастном населении деспотических империй древнего мира, и, в частности, на то, чтобы возбудить этот страх перед всемогущий деспотичный тиран, стоящий за неведомыми силами природы. Эта апелляция к готовому инстинкту грубого страха теряет свою силу. В нем отсутствует какая-либо прямота ответа, потому что современная наука и современные условия жизни научили нас встречать опасения критическим анализом их причин и условий. Религия есть реакция человеческой природы на ее поиски Бога. Представление Бога в аспекте силы пробуждает все современные инстинкты критической реакции. Это фатально; ибо религия терпит крах, если ее основные положения не требуют немедленного согласия. В этом отношении старая фразеология расходится с психологией современных цивилизаций. Это изменение в психологии в значительной степени связано с наукой и является одним из главных способов, которым прогресс науки ослабил власть старых религиозных форм выражения.

Нерелигиозный мотив, вошедший в современную религиозную мысль, — это стремление к удобному устройству современного общества. Религия была представлена ​​как ценная для упорядочения жизни. Его притязания основаны на его функции санкции за правильное поведение. Также цель правильного поведения быстро вырождается в формирование приятных социальных отношений. Мы имеем здесь тонкую деградацию религиозных идей, следующую за их постепенным очищением под влиянием более острых этических интуиций. Поведение — это побочный продукт религии, неизбежный побочный продукт, но не главное. Каждый великий религиозный учитель восставал против представления религии как простой санкции правил поведения. Святой Павел осуждал Закон, а пуританские богословы говорили о грязных лохмотьях праведности. Настаивание на правилах поведения знаменует упадок религиозного рвения. Помимо всего прочего, религиозная жизнь — это не поиск комфорта. Теперь я должен со всей неуверенностью заявить о том, что я считаю основным характером религиозного духа.

Религия — это видение чего-то, что стоит за пределами, позади и внутри преходящего потока непосредственных вещей; что-то реальное, но ожидающее реализации; что-то, что является отдаленной возможностью, но все же величайшим из существующих фактов; что-то, что придает смысл всему, что происходит, и все же ускользает от понимания; что-то, обладание которым является окончательным благом, но все же находится за пределами досягаемости; что-то, что является высшим идеалом и безнадежным поиском.

Непосредственной реакцией человеческой природы на религиозное видение является поклонение. Религия вошла в человеческий опыт, смешанный с самыми грубыми фантазиями варварского воображения. Постепенно, медленно, неуклонно видение повторяется в истории в более благородной форме и с более ясным выражением. Это единственный элемент в человеческом опыте, который постоянно демонстрирует восходящую тенденцию. Он исчезает, а затем повторяется. Но когда оно возобновляет свою силу, оно возвращается с дополнительным богатством и чистотой содержания. Факт религиозного видения и история его постоянного распространения — единственное основание для оптимизма. Кроме того, человеческая жизнь — это вспышка случайных удовольствий, зажигающая массу боли и страданий, пустячок преходящего опыта.

Видение не требует ничего, кроме поклонения; а поклонение есть подчинение требованию ассимиляции, побуждаемое движущей силой взаимной любви. Видение никогда не отменяет. Он всегда здесь, и в нем есть сила любви, представляющая единственную цель, исполнением которой является вечная гармония.