Николаева олеся: Автор: Николаева Олеся | новинки 2022
Содержание
Олеся Николаева. Стихи. Премия «Поэт»
РЕЧЬ ПРИ ВРУЧЕНИИ
Российской национальной премии «Поэт»
О, какое же это искушение для поэта, когда он непременно хочет понравиться всем, отчебучить что-нибудь этакое, чтобы всех поразить! И чтобы все говорили: о, как он понравился нам своими новинками, этот поэт, как он удивил, как много у него всяких находок, диковинок и всего, всего!
Но за такое тщеславное помышление наказывает поэта Податель энергий, Даритель слов, Хранитель имен. Он придерживает их у Себя и смотрит, как поэт справится сам.
И поэт напрягается, аж дрожит, изо всех силенок старается, даже жила какая-то вдруг вылезает у него на лбу. Ничего, он думает, справимся: он же всетаки всякие штуки знает, потайные ходы, — он и капканы может расставить, и силки для небесных птиц. Он и орешки выкрасит в золотое, содержательными такими ядрышками сплошь начинит, он и белочку пушкинскую, классическую, трогательную посадит с хвостом, он и мульку какую-нибудь ироническую вправит в текст, разными намеками наживит крючки!.
.
Но ничего-то, оказывается, он не может сам по себе: все выходит мертворожденным, выморочным. Ни дух у него не веет, ни огонь не горит. Белка безумная, заводная скачет и скачет в скрежещущем колесе…
— Эх, — говорит бедолага, — где же былое мое дарование? Где дуновение живительного ветерка? Где катящееся прямо в руки то единственное словцо, а за ним — и еще, еще? Та единственная интонация, веселящая сердце, как хмель? Где свобода моя драгоценная — это дивное самовластие раздавать всему — имена? Где тот плещущийся избыток сердца — моя любовь? Где любовь, возвращающая все похищенное у меня временем, воскрешающая все умершее, бессловесным призракам дарующая плоть, бытие, вдыхающая в них смысл?..
И вот поэт потихонечку исправляется, избавляется от искушения, залезает поглубже в норку, осторожно выглядывает на белый свет, словно робко ждет известия, что ли, какого-то, почтальона, вроде, небесного с письмецом. Так сидит он тихо, чает, что ветер вдруг переменится и все оживет, запоет птичка, начнет витийствовать лес.
И на этом притча сия про поэта заканчивается, но она и не басня, чтобы было в ней непременно моралите.
И только о Самом Господине энергий, о Хозяине вдохновенья хочется еще говорить. Хочется обнаруживать следы Его присутствия в мире, дуновение Его уст. Этот легкий огнь, этот тонкий хлад…
Бродский в Нобелевской речи утверждал, что поэзия — это явление языка. Вряд ли кто-нибудь станет с этим спорить. Да, действительно, явление языка, но не только. Поэзия — это прежде всего форма энергии, словесная ее организация. Ибо язык гениального стихотворения может быть беден и банален. Вспомним Блока, творящего как бы «из ничего» — из движения воздуха, порыва ветра. Эти скудные его рифмы: пришла-нашла, бесконечные кровь-любовь, морозы-розы и очи-ночи.
Прекрасное стихотворение может быть и вовсе косноязычным. Что стоит признание Пастернака: «А ты прекрасна без извилин»? Или вот это — еще хлеще: «Всем корпусом на тучу ложится тень крыла»? Да и, собственно, мысль в гениальном стихотворении может быть никакой.
Что за мысль такая здесь вот, у Фета: «Я болен, Офелия, милый мой друг…»? Воистину «Есть речи — значенье темно иль ничтожно»…
Итак, как отмечал у Достоевского еще сын Смердящей, для обыденного сознания «стихи вздор-с», речи «темны и ничтожны», где тень крыла ложится на тучу всем корпусом. Но все это прекрасненько даже может быть в поэзии. А вот каким не может быть прекрасное стихотворение — это лишенным энергийного образа.
Ибо и само поэтическое слово — вовсе не номинально, а энергийно: в нем — бездна бездну призывает… Его не отсечешь так просто от бытия, умертвив смысл. Оно — творит новую реальность, совпадая с ней. Оно — сбывается. Оно — пророчественно. Оно — царственно. Оно — вдохновенно. Оно — за пророков Исайю с Иеремией, и оно — против Пилата. Оно — за Платона, оно — за Сократа, и оно — против софистов. Оно — за царя Давида, за царя Соломона, наконец, за апостола Павла, и оно — против гностиков, против Цельса.
…Многие называют ее, эту энергию, звук: «В стихах есть звук».
Но это — энергия.
Многие называют ее «музыкой»: «Музыка стиха». Но это — энергия.
Многие называют ее «Музой’BB, подозревая, что у нее есть лицо. Есть у нее даже и «дудочка в руке». Но это — энергия.
Кто-то говорит: теснота стихового ряда. Но это — энергия.
Кто-то настаивает: это — драйв, драйв, пассионарность! Но это — энергия.
Кто-то замечает: интонация. Но и это — энергия.
Ушла — и нет ничего. Не докличешься, не подманишь и не заслужишь.
А пришла, самовластная, — и вот уже сонм пророков сходит к нам с высоты, а пред ними псалтирь, и тимпан, и свирель, и гусли.
О, этот таинственный энергийный образ — самовластная синтагма, не терпящая возражений, ритм, устремляющийся на борьбу с метром: драматизм, движение, дуновение, ветр, вихрь… Наконец, декламация, напоминающая пение, молитвословие, магию, Бог весть что… «Мы только с голоса поймем, что там царапалось, боролось»…
Поэт на Западе — профессор, филолог. Поэзия — род литературной деятельности.
Или — самовыражение. Или — психотерапия. А у нас поэт — пророк. Поэзия — служение, духовный подвиг. Оттого наш слух «чуткий парус напрягает». Ловит с неба искры Божьи, золотые энергии и швыряет в толпу, прожигает одежду, кожу. У нас «и Саул во пророках», потому что энергия — заразительна. Дуновение ее, дыхание… Дух Святой по-гречески будет «пневма» — дыхание, ветер.
Воистину — читаешь стихи — дух захватывает. А пишешь — и чувствуешь, как целый столп энергии извергается из тебя. Воздух вокруг наэлектризованный, напряженный, густой. Садился за стол одним человеком — поднялся уже другим. Душа легка и спокойна: в ней полный штиль, безмолвие, тишина… Остается лишь ждать, когда же опять — ветер подует, заколеблется пламя, поднимется пыль на дорогах, и пойдет волна за волной, за облаком облако, за словом слово, за дуновеньем речь…
И потому — не нам, Господи, не нам, но Имени Твоему даждь хвалу!
С Е М Ь Н А Ч А Л
I
Выходя из города, где хозяйничают новостройки, новоселы и нувориши,
желание выбиться в люди, быть счастливым, убедить себя, что не страшен ад,
о дерзновеннейшая из женщин, душа моя,
не поднимай горделивую голову еще выше,
не оглядывайся назад!
II
Выходя из города, где кто-то любил кого-то,
где кто-то играл кому-то лучшую из Моцартовых сонат,
и рояль был совсем расстроен, и у Эроса облупился нос,
и с Орфея осыпалась позолота,
о, не оглядывайся назад!
III
Выходя из города,
где праздновали дни рождений, дорожили мнением моды,
где, на панихиде встретившись, говорили: «Ба! Давненько не выделись!»,
пили вино и отщипывали виноград,
где болели хандрой и раком, убивали детей во чреве и принимали роды, —
о, не оглядывайся назад!
IV
Выходя из города, где тщеславились обильным столом, нарядом и башмаками,
задавали себе вопросы: «Зачем это все мне надо?» и «Что это мне дает?»,
доказывали, что добро обязано быть с кулаками,
о, не оглядывайся, душа моя, но смотри вперед!
V
Выходя из города, на который и жена праведника оглянулась,
ибо не всякая любовь остыла, и воспоминания разрывают грудь,
и не всякая стрела пропала, и не всякая струна прогнулась,
но ты, о душа моя, о душа моя, об этом — забудь!
VI
Выходя из города, в котором хоть один купол еще золотится
и хоть один колокол на высокой башне уверяет в том,
что не каждое слово — погибло и не каждая слеза в прах возвратится,
но ты, о душа моя, не оглядывайся: замрешь соляным столпом!
VII
Выходя из города — уже поверженного, уже лежащего в пепле,
где даже оплакать некому своего мертвеца,
о, не оглядывайся, душа моя, — забудь, оглохни, ослепни,
когда Господь выводит тебя из города твоего отца!
С У Д Ь Б А И Н О С Т Р А Н Ц А В Р О С С И И
Судьба иностранца в России похожа на ключ, только вот
теперь уж никто не отыщет тех славных дверей и ворот,
тех шкафчиков, тех секретеров, тех ларчиков в чудной пыли,
которые с музыкой тайной когда-то открыться могли:
ушли гувернеры, арапы, монголы и немцы, теперь
из третьего мира арабы то в окна влезают, то в дверь.
...Он вечно — то гость, то захватчик, то друг он, то враг, то истец,
а то и умелый строитель, а то и с товаром купец.
В нем ищут черты лжемессии, Антихриста видят, а он —
то деньги дает под проценты, то рыщет впотьмах, как шпион.
...Четыре мучительных века с тоской мы глядим на Афон,
Максима, ученого грека, мы просим приехать, а он,
пока мы в его переводе читаем Псалтирь по нему,
все едет по русской равнине в тверские пределы, в тюрьму.
Его уже века четыре мы как преподобного чтим —
под вьюгу, под чтенье Псалтири, и сосны бушуют над ним.
...В России судьба иностранца трагична, комична, — она
роскошна, когда не трагична, комична, когда не страшна.
В ней видно Россию далёко, и стынут средь утренней мглы
ампир, рококо и барокко — ее роковые углы.
Но быть иностранцем в России почетно, когда не грешно,
надежно, когда не опасно, печально, когда не смешно.
Он принят по высшему чину, как ангел, сошедший с небес,
и он же — взашеи и в спину крестом изгоняем, как бес.
И то здесь страстями Голгофы окончат над ним самосуд,
то в лучших российских покоях присягу ему принесут.
...В России судьба баснословна, странна, иностранна, чудна,
то праведна, то уголовна, абсурда и смысла полна.
Небесного поприща странник! Отечество славя свое,
ты тоже — избранник, изгнанник, чернец, иностранец ее!
Всем миром встает на колени великодержавный приют,
когда «На реках Вавилонских...» его домочадцы поют.
С К О Р О
Миша, наверно, скоро станет священником,
Володя — главным редактором, а Глеб — разведется,
Леночка эмигрирует к своим соплеменникам,
Галя родит четвертого, а Колька совсем сопьется...
Миша скоро наденет епитрахиль златотканую,
Володя — костюм с бабочкой, Глеб — штаны стариковской кройки,
Леночка — что-нибудь импортное, долгожданное,
Галя — сорочку казенную, а Колька — куртку с помойки.
И жизнь — эта кастелянша, костюмерша известная,
по-хозяйски начнет приглядываться: кто в чем? по росту ли? по плечу ли?
Где протерлось, где залоснилось, прохудилось, треснуло?..
И по одежке проводит каждого, и сложит ее на стуле..
С Т И Х И О Б О Г А Т О М Ю Н О Ш Е
Я — богатый юноша, и мне жалко
расставаться с сабелькой из Эфеса,
и с камзолом бархатным с алой лентой,
и с пером на шляпе, и с крепким перстнем. ..
С этой гордой складкой у губ, с повадкой
молодого рыцаря и с посадкой
верховой, с пружинистою походкой,
с подбородком, выплывшим легкой лодкой.
С тетивою мышцы, с биеньем лимфы,
с голосами арфы, с виденьем нимфы,
с зеркалами рифмы и с Божьим даром —
с этим блеском, маревом, плеском, жаром!
Я боюсь земли, где плодятся черви,
я боюсь луны на кривом ущербе,
я боюсь пиров, где привольно мухам,
и Царя незримого нищих духом!
И отдам я сабельку с портупеей,
и камзол, и перстень, и пруд с аллеей,
и рожок охотничий, и дорогу
неизвестному молодому Богу.
Юный взор отдам ему, сердце, голос,
каждый вьющийся своевольем волос...
Даже сердце — с его ядовитым медом,
жизнь и твердь со звездами над черным входом.
М Е М У А Р И С Т К Е
Старуха-деспотка, всезнайка, самодурка,
полна разгадками. Как вещая каурка,
все вынесет, все чует, все раскусит:
душа при ней парит, а сердце трусит.
Она дороже мне всех молодых сестер
и братьев доблестных, покуда на костер
толкает юношей, шлет теноров эпохи
и с барского стола швыряет крохи.
Старуха дерзкая! Тебе б носить жабо,
чаи гонять и ни гу-гу, что знаешь...
А ты героев, словно бибабо,
то кланяться, то каяться гоняешь.
И гребень сказочный на черный снег роняешь...
Старуха дивная! Перед тобою мгла
и обоюдоострый ушлый месяц.
Ты всех оставила — ты всех пережила:
врагов, любовников, наперстников, прелестниц.
И к небу тянутся каскады шатких лестниц.
Теперь рассказывай. Кто ел из этих рук.
Кто пил из туфельки. Кто гнал тебя по трактам.
Кто шею гнул. Кто поломал каблук.
Ты помнишь все, не доверяясь фактам,
и жест важнее, чем сюжетный трюк.
А факты — что? Их можно тасовать,
бить, словно козырем, нагнать такого дыма,
что под призором их затосковать
по жизни подлинной, которая — помимо,
неописуема почти, неуловима...
Твои истории — то сон дурной, то сруб
паленый: кто — хозяин? где скиталец?
И тут же появляется: у губ
фигура умолчанья держит палец,
глаза большие делает: луп-луп.
Нет, ты раскрой лицо, разоблачи
мотив податливый, кольни, найди, где сердце.
На поясе твоем бренчат ключи
от скважин мировых, от скрытой дверцы.
Кто там за нею, ну-ка, постучи...
Чтоб вещи сдвинулись, поплыли, отворя
все, что там пряталось за ними, меркло, блекло:
любовь таинственней, чем звезды, чем моря,
а ревность пламенней рубинового пекла,
ан — рядится то в мышь, то в снегиря.
А смерть прекраснее, чем первый день зимы.
И сад в снегу с открытыми глазами.
Старуха вещая, на дне твоей сумы
давно написано, что происходит с нами,
совсем не так, как это видим мы.
Три тайны вручены тебе, смотри:
одна — любви, другая — смерти... Страсти
при них тускнеют, словно фонари.
А третья тайна — это тайна власти.
Все было так, как скажешь. Говори.
А Д М И Р А Л Н Е Л Ь С О Н
Мама полюбила отца за то, что он был, как Нельсон,
потерявший в сраженьях руку... Сквозняком шестипалым
незнакомый голос захлебывается в осеннем воздухе: «Кирие элейсон!»
Господи, помилуй же леди Гамильтон с ее седым адмиралом!
Дочь их уже не помнит ни Альбиона, ни фольварков, ни фейерверков,
ни тревожной кормы, ни белых ступеней, ни велеречивых названий.
На месте былого Лондона — теперь устроена церковь.
На месте флотилии — кладбище затонувших воспоминаний.
...Потому что, сгорая, былое великолепье
возвращает лишь пепел да негодный подмокший порох.
Да еще — карабин с неподъемной якорной цепью,
на которую посадили запах морской, и плеск, и грозу вдалеке, и шорох.
Прокисает вино торжеств. Иссякает жизнь на закате.
Даже дочь становится немолодой: желтизна в букете и плесень в хлебе.
Даже смерть — и та — проходит, оканчивается... В результате
остается лишь леди Гамильтон со своим избранником. Да Бог на небе.
* * *
Знаешь, в рейтинге современных поэтов
заняла я некое место. Значит, все-таки — пусть земля ему будет пухом —
опрометчиво и оплошно
мой редактор Виктор Сергеевич Фогельсон —
знаток цензурных секретов —
говорил мне, вымарывая строфу: «Так же нельзя писать!»
А оказалось — можно.
Вот и ты, мой друг, заразился этой — расшлепанной на широкую ногу,
безалаберной, взбаламученною строфою, распахнутой, как объятья,
навстречу ветру, музыке за забором, горю-злочастью, Богу...
Сколько же вольнодумства, однако, в складках ее широкого платья!
Сколько прихоти и капризов в ее черных штапелях, сиротских ситцах!
Даже когда она прикрывается облаками,
в недомолвках туманных — как не проговориться?
Как не выболтать даже больше, чем было, — обиняками?..
Вот и ты теперь можешь сказать, что Бог — на душу, что луна — полю,
что прямая речь не выдержит — спрячется, как улитка,
и, ломая синтаксис, язык прикусит, пока в крамоле
света лунного плещется рифма — то кокетка, то кармелитка.
И пока склоненье столь благосклонно, и каждый падеж столь падок
до сверчков и скрипочек, — в блеске, в брызгах, неосторожно
заборматывающаяся судьба, спотыкаясь средь опечаток,
так сама себя пишет, как вовсе писать нельзя!
Но пройти по водам — возможно.
К О М А Н Д О Р
Афганец, оставайся прав!
Там, на одной из переправ —
между ветрами —
ты был распят, ты был сожжен
и собран с четырех сторон,
и вот — ты с нами.
Кому война — бравурный клич,
кому война — ременный бич
и столп позорный.
Тебе ж — и решка, и орел:
сам Промысел тебя провел
сквозь вихорь черный.
Ты явлен нам, как Командор,
как кондор — из-за черных гор,
из царства тлена.
И — оловянней всех солдат —
глядишь — а тут иной расклад:
беда, измена.
Почто играли вам поход,
почто стреляли вам в живот
из всех обрезов,
и вы сползали по скале
и просыпались на столе
для двух протезов?..
В волчцах, в поту, в крови, в пыли
до самой Мекки вы б дошли
по шатким сходням,
и демоны кричали б вам:
«Пришельцы белые, салям!» —
из преисподней.
Вам подносил уже Восток
и горний лед, и кипяток
и выше мира
вас ставил гордой чередой,
и Ксерксовой горел звездой
и солнцем Кира!
Не в человечьем же тепле
томить нездешний дух — в земле
от лба до чресел!..
Всей этой крови с молоком
дай по трибуне кулаком,
что прав твой Кесарь!
Ты видел со звездами — твердь.
Ты видел со зрачками — смерть:
она, как Геба,
лила вино сквозь решето,
и если выбирала, то
по воле неба.
В Е Ч Е Р О М
Я ведро в колодец столкнула, и оно зазвенело, запело,
загрохотало, заохало, отяжелело и — отражений полное и теней —
стало вверх подниматься, и ржавая цепь скрипела,
и каждый поворот вала был все круче и все трудней.
И уже кто-то жеребенка своего напоил, и чья-то семья чаевничать села,
и чьи-то дети, умывшись, сидели, и звезда уже начинала на черном небе сиять, —
и лишь мое ведро все раскачивалось, все поскрипывало, все скрипело,
и все туже колодезная закручивалась рукоять!
И мое ведро над черной бездной раскачивалось, как весы, качалось,
и все туже наматывалась цепь на оси…
— Почему ж мне так трудно все? — я спросила. Мне отозвалось:
— Ни на что не жалуйся, ничего не требуй, ни о чем не проси!
З А Б В Е Н Ь Е
В локтевом суставе тикнув, в чашечке коленной
молодой пчелой жужжит, стрекозой стрекочет,
Иерусалим небесный облетает сокровенной
мыслью, губы в Мертвом море мочит...
С головой четвероликой жизнь! Усеяла очами!
Взоры около летают, оводы, шмели и слепни,
но для прошлого — ослепли эти очи, и ночами
слышно только, как забвенья запахи окрепли.
— Дорогая, — говоришь мне, уводя из дома в слякоть
и средь гор таская бесполезных, —
для того оно, забвенье, чтоб — не помнить, чтоб — не плакать
о предателях прекрасных, о лжецах чудесных!
Для того оно такое — бархатное — покрывало,
с черным ворсом, с острой блесткой, в звездах полуночных,
чтобы ты — не убивалась, чтобы ты — не горевала
о лукавцах гениальных, гордецах роскошных!
. ..Я и так уже — не помню. Я и так уже — не вижу.
Я и так уже — не роюсь в этой свалке
мертвых жужелиц, улыбок, тайных писем из Парижа...
Только запахи со мной играют в салки!
Д О Н Е Б Е С Н О Г О Е Р У С А Л И М А
...Ты теперь еретик и раскольник.
Перейдя роковую черту,
рассыпаешь мой дактиль, мой дольник,
мой анапест в опальном скиту.
Это — птицам на корм, это — трели
бегства в небо, когда дотемна
лжепророками Иезавели
дух измучен, душа стеснена.
Это — близко последняя битва:
буря, клекот, биение крыл.
Это — бдение, это — молитва,
это — то же, что ты говорил:
«Проведи меня полем до спуска,
по оврагу и дальше — средь тьмы,
довези до Козельска, до Курска,
до Калязина, до Костромы.
До чертога, плывущего мимо,
где стоят херувимы, грозя.
До небесного Ерусалима...»
Дальше — некуда. Поздно. Нельзя.
С Е М Е Й Н Ы Е С Т Р А С Т И
Лариса всю жизнь говорила мужу:
— Вот уйду от тебя к Петрову —
он меня любит до смерти! —
Муж сначала боялся и от ревности стискивал пальцы,
а потом успокоился,
щуриться стал и стоял отвернувшись, с таким равнодушным затылком!. .
А однажды, когда пригрозила Лариса ему,
намекнув на Петрова,
неожиданно он рассмеялся и зло на нее посмотрел:
— Да кому ты нужна,
бестолковая старая дура!
И Лариса вдруг вздрогнула. «А!» — закричала, к лицу
две ладони прижала и крикнула в страшном волненье:
— Он меня и такую возьмет!
Он любую меня не разлюбит!
И у зеркала долго искала ответа она,
и глаза до висков рисовала, и челку взбивала,
и старалась придать выраженье свободы лицу,
и смотрела, как смотрят лишь «звезды»
картин Голливуда…
И, уткнувшись в стекло окаянное, прямо лоб в лоб,
вдруг заплакала-запричитала над долей своею,
что ведь жить невозможно,
когда нет кого-нибудь, кто б
продолжал бы любить ее, что бы там ни было с нею!
И уже среди ночи — у мужниной теплой щеки —
шепчет, вдруг возмутившись:— Как это нечестно и гадко!
— Что с тобою, Лариса? — Любить — так любить без остатка!
Вечно, — плачет она, — бесконечно! И миру всему вопреки!
Р О Ж Д Е Н И Е С Т И Х О Т В О Р Е Н И Я
...Начинается великий поход. Шьют мундир с галунами.
Черный плащ с золотым шитьем,
развевающийся при быстрой ходьбе.
Сборы... Кларнет в футляре.
Но его мундштук уже приложен к губе.
Начинается тяжесть, томленье.
На одном месте топтанье
Лепетанье... С ноги на ногу
переминанье.
То с одного, то с другого бока.
Перечеркиванье крест-накрест.
Прикуриванье на сыром ветру.
Междометие «О», влекущее за собой...
Прочие восклицанья.
Топкие, вязкие воспоминанья...
Пусто. Тревожно. Невыносимо,
особенно, если дело уже к утру...
...Начинается с реплики на ступенях,
с оклика в коридоре, с окрика,
с хватанья за обрывок ритма,
за рифму, которая заваливается
сразу навзничь с открытым ртом.
Иногда мне кажется: ненавижу.
Иногда мне кажется: презираю.
Иногда мне кажется: лучше нажраться мяса
и выблевать под кустом.
...Выболтаться до зияющей юродивой речи на пустыре посреди бурьяна!
Проговориться в поле невнятиц
под гудящей высотой у бессвязной межи!
Проболтаться, оговориться, выронить,
словно окровавлённый платок из кармана,
слово, из которого вырастают, как пальцы,
предлоги, флексии, приставки,
творительные, предложные падежи!
Что-то вроде «Ноеминь, Ноеминь» и дальше —
птичьим ты называешься слогом.
И куда бы ты ни пошла, я пойду за тобой.
Ибо непредсказуемое в человеке рифмуется насмерть с Богом
на путях неисповедимых, выписываемых судьбой. ..
Ноеминь, Ноеминь, и дальше...
Ты — как утреннее целованье,
над глухоманью звон.
На осенних дорогах тесно от фигур умолчанья,
от существ без лица и названья,
и если они из бесовских армий, имя им — легион.
А за ними — лысые, с голыми веками, фразы.
Рукоприкладство
синтаксиса к семантике. Требованья удовлетворения прав.
Равенство буквы «я», переходящее в братство
прочих личных местоимений, друг друга хватающих за рукав.
А за ними — с песьими головами слова,
значенья, уставившиеся в одну точку,
названья, приросшие, словно панцирь,
к живому бескостному существу,
все это выливающееся, как из водосточной трубы,
записывающееся в плоскую строчку,
но я Ноеминь именую тем, что ее зову...
Заблудившись когда-то в заброшенной каменоломне
и по тени определяя, откуда свет,
разве мы сделались недоверчивей, вероломней,
оттого что на этих камнях наших имен нет?
И З Ц И К Л А « И С П А Н С К И Е П И С Ь М А »
I.
Дорогой! Испания — сухая, выработанная земля.
Вспыхивает от каждой спички. Долго чадит, дымится.
Никого не чтит, даже испанского короля,
а при этом ищет, кому бы ей поклониться.
И служить не любит. Но о каком-то своем
тайном и чрезвычайном служенье твердит открыто.
Сонная и неприбранная, она бродит днем,
оттого лицо ее ближе к вечеру измученно и сердито.
Слово «провинциальный» много скажет уму
про испанский апломб, амбиции, сумасбродство.
А сынов Израиля здесь не жалуют, потому
что учуивают подозрительное с ними сходство.
Все это пишут в местных газетах. Но —
как ты ни пробуй прижиться, врасти искусно —
иезуитом здесь быть противно, шутом — грешно,
аристократом — сомнительно, чернью — гнусно.
II.
Дорогой! Испания — это такая страна, куда ни с каких дорог
не завернешь, даже если захочешь...
Здесь просто оказываешься однажды.
Обнаруживаешь себя. Входишь сюда на вдохе...
Как если бы что-то болело в тебе так долго, но, миновав болевой порог,
ты очутился бы вдруг в ином пространстве, времени и эпохе. ..
Ах, не то чтобы сделался вовсе бесчувственным, нет, но своя
жизнь глядит незнакомкой какой-то, испанкой, и локон завился...
То ли это ландшафт свою кожу сменял, как змея,
то ли ангел на небе сменился!
Потому — безразлично, кто ныне у власти и что за итог
местных стычек и переговоров жандармов с наемниками, — без раздумья
настоящий испанец тебе ответит: «Испанией правит Бог,
провинцией — ветер с Атлантики, приливами — полнолунья».
III.
Дорогой! В Испании бесчисленное множество религиозных войн
бесов с ангелами. До самых небес запружен
воздух бьющимися крылами, огненной посеченной травой,
несгораемым зноем, и путник пред ним безоружен.
Он глядит в свое сердце, а сердце — как цвет полевой:
то раскрыто, то скомкано, то исковеркано наспех,
то в овраг закатилось по черной дорожке кривой,
то под ветром полощется — курам кудахчущим на смех.
Грызунам — на потеху: любому хорьку на пеньке,
или членистоногим — на липкий язык вроде студня,
или холоднокровным — на их «бре-ке-ке», «бре-ке-ке»,
здесь, под самым окном моим, вечером, после полудня.
Жить в Испании так, дорогой, — жутковато. Страшней — умирать.
Истончаясь, скользя, ускользая, как под воду — мыло,
здесь,подпрыгнув, цепляются к ангелам за рукоять
и, на цыпочки встав, за архангельский меч Михаила.
Иль, схвативши чернила, в сердцах, пред дорогой нагой
пишут письма Тому, Кто подъемлет и море, и сушу,
и в поспешном постскриптуме ставят P. S.: «Дорогой!
Здесь, в Испании, можно погибнуть за милую душу!»
* * *
Я одним глазком заглядывала в Бейрут
и одной ногой зашагивала в Багдад,
и в Дамаск запускала руку, и был обут
в сапожищи Ливанских гор и багров закат...
А глаза закрою — он ярче горит стократ.
Я входила в Ерусалим под его звезду.
Целовала в белые камни, в старческий лоб
и в маслины скукоженные в Гефсиманском саду,
в бугенвиль кровавый его, в острый иссоп.
До сих пор мои губы чувствуют жар, озноб.
В Иудейской пустыне монах мне давал лукум
и поил из греческой фляги водой, аскет,
и крестом осенял, чтоб меня не свалил самум
и чтобы сель миновал, и чтоб бес потерял мой след.
И хранит меня этот крест, как Фаворский свет.
...Чем воздам Промыслителю, Создателю бездн и гор
За Афины и Фермопилы, за жест, за взгляд,
За Чермное море, за Патмос и за Босфор,
и за Солунь, и за Керкиру, и за Царь-град?
И любое имя слаще, чем виноград.
Да хотя б за то, что, на лоб нацепив плюмаж,
водопад отодвинув локтем, щурясь на свет,
я учила индейцев нашему «Отче наш»,
а они «Pater noster» учили меня в ответ.
И водил по сердцу отточенный карандаш.
И пока корабли мои качаются на волнах
между Сциллою и Харибдой, мул ждет у горы Фавор,
и спускается облако, всю ночь стоит в головах,
ветер с моря прочь из души выдувает сор, —
ни один мне не страшен враг,
не опасен вор.
И когда я совсем уйду, — как медленный караван,
вслед за мной потянутся Дарданеллы, Евфрат, Ермон,
даже Нил безумный — и тот, он стар, он пьян,
Понт Евксинский, ветра с четырех сторон.
И омоет пятна мои Иордан, упокоит сон.
Я полмира с собой унесу. Лишь обрывок, клок
здесь оставлю: Нью-Йорк, Баскунчак, Дакар,
так — какую-то мелочь. Зыбкий чужой песок.
Остальное возьму, куда ни один Макар...
Бьется в глазу Кура,
Эльба стучит в висок.
Все со мною пребудет, что я полюбила, — да!
Разложу пред Господом Сил, Господином лет:
— Посмотри, у меня и Твоя земля, и Твоя вода
сохранили вкус, сохранили запах и цвет.
И готовы к вечному празднику города.
И — о чудо! — здесь все мое, и при этом нет
ничего моего!.. Так долгие облака
проплывают, меняя черты, когда преломляют свет:
то горы встают из них, то замки, а то река...
И дети кричат им вдогонку и машут вслед!
* * *
Как отец мой к Большому театру летит — погляди! —
Чая встретиться там с фронтовыми комбатом, начдивом…
Он в особом костюме таком, где пиджак на груди
Орденами проколот — в костюмчике этом счастливом!
Так отец мой Девятого мая к Большому — на дружеский сход
все плывет на воздусях, подняв изумленные веки.
А в глазах — словно рыбки там две золотые расплещут вот-вот
эти синие воды очес, эти черные реки.
Предвкушает, родимый: немного еще — и ему
«Лейтенант!» — кто-то крикнет, щекой припадая шершаво, —
то ли тот рядовой из-под Данцига в черном дыму,
из-под Минска ль майор иль сержант из-под гневной Варшавы.
То ли с Буга полковник, то ль прапорщик с Березины.
Но ни этих, ни тех… Лейтенант, вашей армии нету!
И братки полегли, и корявое тело страны
просто сброшено в ров меж востоком и западом где-то…
В погребальные пелены, в черные сучья одето…
И отец на ветру, так что гаснет его сигарета
все уходит отец мой, уходит отец мой с войны,
через вражьи заставы к своим пробиваясь все лето.
С О Б А К А
поэма
Было так:
Алеша звонил из автомата в моем подъезде и вешал трубку.
Мама подходила к телефону и говорила:
— Наверное, не туда попали — шальной звонок.
А я, как бы нехотя, как бы из чувства долга, брала поводок, и собака
вскакивала со своего места, виляла хвостом, совала морду в ошейник...
А Алеша — уже поджидал нас на лестничной клетке.
...Каждый раз Алеша стыдил меня за то, что я так мало читаю,
и потому приносил с собой очередную книжку,
требуя исчерпывающего ответа о предыдущей.
— Ну что, — спрашивал он, строго пронизывая меня взглядом, —
как тебе понравились Будденброки?
И я, выучившая уже некоторые его выраженья,
глубокомысленно отвечала, стиснув зубы и собравшись духом:
— Крепкая проза.
Параллельно мы проходили с ним поэзию царства Чжоу
и время от времени к Древней Греции обращали взоры.
И на трудном пути от южного берега Хань до прекрасной Трои
начали уже целоваться.
А потом мы за хронологией совсем не следили
и легко перескакивали от лейкистов к обэриутам,
и, кажется, во время сопоставлений Корнеля с Софоклом
Алеша, как бы так, между прочим и нота бене,
предложил мне выйти за него замуж.
Мы проходили с ним Стерна, Гессе и Мандельштама,
и корейцев в переводах Гитовича, и сады с сиренью,
и пустые ночные площади, и скверы, и парки,
и Алеша уже беседовал с моей мамой,
чтобы она построже за мной смотрела.
Каждый раз они подолгу разговаривали по телефону,
и я слышала, как мама много раз повторяла:
— Алеша, я уж прошу вас — не забывайте,
что моей дурынде только семнадцать!
К концу лета по моей загнанной школярской душе
по-хозяйски расхаживали взрослые персонажи —
всякие там Иуды Искариоты и мелкие бесы,
и Фаусты с Фаустусами выясняли сложные отношенья.
Встречались также и лишние люди,
преимущественно русского происхожденья,
боримые синдромом гамлетизма и байронизма,
и два-три подлинных Гамлета, из принцев Датских,
страдавшие комплексом царя Эдипа. ..
Алеша говорил:
— Когда ты выйдешь за меня замуж,
ты будешь мне показывать каждую строчку, которую ты напишешь,
чтобы я мог ее сразу исправить с точки зренья вкуса.
Потому что Алеша очень хотел, чтобы из меня получилась настоящая поэтесса.
Так прошло лето.
Алеша стал собираться в дорогу:
он учился в консерватории, и его посылали на конкурс в Соединенные Штаты.
Вечером накануне отъезда он пришел попрощаться
и подарил моей маме белые розы.
Они просидели до ночи, и оба меня воспитывали, критикуя.
Алеша говорил, что я по-прежнему ничего не читаю
и за целое лето написала ну разве что пару приличных строчек.
А мама поддакивала, что я ленивая и вообще неряха.
Потом я взяла собаку и пошла провожать Алешу,
и где-то там, в полутемной арке,
собака вдруг походя цапнула какого-то подгулявшего человека,
а он оказался американцем.
Он возмущался, махал руками
и требовал немедленного морального удовлетворенья:
— Собака кусать меня — я должен кусать собака!
А я кричала, что, если он укусит мою собаку,
моя собака вовсе его искусает,
и тогда получится настоящая борьба и битва, то есть fight and battle,
police with a gun, то есть милиционер с пистолетом. ..
И тогда Алеша мужественно протянул ему
свою музыкальную, предконкурсную, драгоценную руку
и сказал: — Я — джентльмен и уважаю законы чести —
укусите меня, и вы исчерпаете переполненную чашу
вашего праведного негодованья!
И американец, расшаркавшись
и галантно вытерев платочком губы,
укусил его прямо в запястье...
Даже в темноте было видно, как побледнел Алеша.
Вот и всё.
Алеша уехал в Америку и занял первое место.
— Это, — кричал он радостно по телефону, —
потому что я получил прививку накануне отъезда!
Все его встречали торжественно на аэродроме — с шампанским, с цветами.
А потом он опять куда-то уехал,
и настала осень.
Гулять с собакой стало тоскливо до рева в голос.
И китайскую поэзию мы так и не доучили.
И Возрожденье тоже белым пятном осталось.
Да и Новое Время как-то так пролетело...
Я уж не говорю про двадцатый век и текущую литературу.
Через год Алеша женился,
и стало некому править мои стихи с точки зренья вкуса.
Зато мне все говорили:
— Что это у тебя все так грустно, пессимистично,
все у тебя с надсадом, с надрывом, на крик. ..
А однажды — лет уже через десять —
Алеша вдруг посреди улицы меня окликнул.
Я спросила его благодушно:
— Ты по-прежнему так много читаешь?
А он спросил:
— Послушай, а как собака? Нет, ты помнишь, помнишь, там — в подворотне?..
И мы засмеялись так, будто б встретились с ним наутро,
если бы он никуда тогда не уехал.
И Алеша опять сказал: — Нет, ты помнишь, помнишь —
как же он меня укусил — ведь почти до крови!
И мы опять засмеялись.
— Хо-хо-хо, — хохотал Алеша, тряся кудрями.
— Ха-ха-ха, — хохотала я на высокой ноте.
А потом, словно застигнутые врасплох, замолчали оба
и пошли каждый своей дорогой,
и не виделись больше,
и никогда не встречались.
...Он вечно — то гость, то захватчик, то друг он, то враг, то истец,
а то и умелый строитель, а то и с товаром купец.
В нем ищут черты лжемессии, Антихриста видят, а он —
то деньги дает под проценты, то рыщет впотьмах, как шпион.
...Четыре мучительных века с тоской мы глядим на Афон,
Максима, ученого грека, мы просим приехать, а он,
пока мы в его переводе читаем Псалтирь по нему,
все едет по русской равнине в тверские пределы, в тюрьму.
Его уже века четыре мы как преподобного чтим —
под вьюгу, под чтенье Псалтири, и сосны бушуют над ним.
...В России судьба иностранца трагична, комична, — она
роскошна, когда не трагична, комична, когда не страшна.
В ней видно Россию далёко, и стынут средь утренней мглы
ампир, рококо и барокко — ее роковые углы.
Но быть иностранцем в России почетно, когда не грешно,
надежно, когда не опасно, печально, когда не смешно.
Он принят по высшему чину, как ангел, сошедший с небес,
и он же — взашеи и в спину крестом изгоняем, как бес.
И то здесь страстями Голгофы окончат над ним самосуд,
то в лучших российских покоях присягу ему принесут.
...В России судьба баснословна, странна, иностранна, чудна,
то праведна, то уголовна, абсурда и смысла полна.
Небесного поприща странник! Отечество славя свое,
ты тоже — избранник, изгнанник, чернец, иностранец ее!
Всем миром встает на колени великодержавный приют,
когда «На реках Вавилонских...» его домочадцы поют.
С К О Р О
Миша, наверно, скоро станет священником,
Володя — главным редактором, а Глеб — разведется,
Леночка эмигрирует к своим соплеменникам,
Галя родит четвертого, а Колька совсем сопьется...
Миша скоро наденет епитрахиль златотканую,
Володя — костюм с бабочкой, Глеб — штаны стариковской кройки,
Леночка — что-нибудь импортное, долгожданное,
Галя — сорочку казенную, а Колька — куртку с помойки.
И жизнь — эта кастелянша, костюмерша известная,
по-хозяйски начнет приглядываться: кто в чем? по росту ли? по плечу ли?
Где протерлось, где залоснилось, прохудилось, треснуло?..
И по одежке проводит каждого, и сложит ее на стуле..
С Т И Х И О Б О Г А Т О М Ю Н О Ш Е
Я — богатый юноша, и мне жалко
расставаться с сабелькой из Эфеса,
и с камзолом бархатным с алой лентой,
и с пером на шляпе, и с крепким перстнем.
..
С этой гордой складкой у губ, с повадкой
молодого рыцаря и с посадкой
верховой, с пружинистою походкой,
с подбородком, выплывшим легкой лодкой.
С тетивою мышцы, с биеньем лимфы,
с голосами арфы, с виденьем нимфы,
с зеркалами рифмы и с Божьим даром —
с этим блеском, маревом, плеском, жаром!
Я боюсь земли, где плодятся черви,
я боюсь луны на кривом ущербе,
я боюсь пиров, где привольно мухам,
и Царя незримого нищих духом!
И отдам я сабельку с портупеей,
и камзол, и перстень, и пруд с аллеей,
и рожок охотничий, и дорогу
неизвестному молодому Богу.
Юный взор отдам ему, сердце, голос,
каждый вьющийся своевольем волос...
Даже сердце — с его ядовитым медом,
жизнь и твердь со звездами над черным входом.
М Е М У А Р И С Т К Е
Старуха-деспотка, всезнайка, самодурка,
полна разгадками. Как вещая каурка,
все вынесет, все чует, все раскусит:
душа при ней парит, а сердце трусит.
Она дороже мне всех молодых сестер
и братьев доблестных, покуда на костер
толкает юношей, шлет теноров эпохи
и с барского стола швыряет крохи.
Старуха дерзкая! Тебе б носить жабо,
чаи гонять и ни гу-гу, что знаешь...
А ты героев, словно бибабо,
то кланяться, то каяться гоняешь.
И гребень сказочный на черный снег роняешь...
Старуха дивная! Перед тобою мгла
и обоюдоострый ушлый месяц.
Ты всех оставила — ты всех пережила:
врагов, любовников, наперстников, прелестниц.
И к небу тянутся каскады шатких лестниц.
Теперь рассказывай. Кто ел из этих рук.
Кто пил из туфельки. Кто гнал тебя по трактам.
Кто шею гнул. Кто поломал каблук.
Ты помнишь все, не доверяясь фактам,
и жест важнее, чем сюжетный трюк.
А факты — что? Их можно тасовать,
бить, словно козырем, нагнать такого дыма,
что под призором их затосковать
по жизни подлинной, которая — помимо,
неописуема почти, неуловима...
Твои истории — то сон дурной, то сруб
паленый: кто — хозяин? где скиталец?
И тут же появляется: у губ
фигура умолчанья держит палец,
глаза большие делает: луп-луп.
Нет, ты раскрой лицо, разоблачи
мотив податливый, кольни, найди, где сердце.
На поясе твоем бренчат ключи
от скважин мировых, от скрытой дверцы.
Кто там за нею, ну-ка, постучи...
Чтоб вещи сдвинулись, поплыли, отворя
все, что там пряталось за ними, меркло, блекло:
любовь таинственней, чем звезды, чем моря,
а ревность пламенней рубинового пекла,
ан — рядится то в мышь, то в снегиря.
А смерть прекраснее, чем первый день зимы.
И сад в снегу с открытыми глазами.
Старуха вещая, на дне твоей сумы
давно написано, что происходит с нами,
совсем не так, как это видим мы.
Три тайны вручены тебе, смотри:
одна — любви, другая — смерти... Страсти
при них тускнеют, словно фонари.
А третья тайна — это тайна власти.
Все было так, как скажешь. Говори.
А Д М И Р А Л Н Е Л Ь С О Н
Мама полюбила отца за то, что он был, как Нельсон,
потерявший в сраженьях руку... Сквозняком шестипалым
незнакомый голос захлебывается в осеннем воздухе: «Кирие элейсон!»
Господи, помилуй же леди Гамильтон с ее седым адмиралом!
Дочь их уже не помнит ни Альбиона, ни фольварков, ни фейерверков,
ни тревожной кормы, ни белых ступеней, ни велеречивых названий.
На месте былого Лондона — теперь устроена церковь.
На месте флотилии — кладбище затонувших воспоминаний.
...Потому что, сгорая, былое великолепье
возвращает лишь пепел да негодный подмокший порох.
Да еще — карабин с неподъемной якорной цепью,
на которую посадили запах морской, и плеск, и грозу вдалеке, и шорох.
Прокисает вино торжеств. Иссякает жизнь на закате.
Даже дочь становится немолодой: желтизна в букете и плесень в хлебе.
Даже смерть — и та — проходит, оканчивается... В результате
остается лишь леди Гамильтон со своим избранником. Да Бог на небе.
* * *
Знаешь, в рейтинге современных поэтов
заняла я некое место. Значит, все-таки — пусть земля ему будет пухом —
опрометчиво и оплошно
мой редактор Виктор Сергеевич Фогельсон —
знаток цензурных секретов —
говорил мне, вымарывая строфу: «Так же нельзя писать!»
А оказалось — можно.
Вот и ты, мой друг, заразился этой — расшлепанной на широкую ногу,
безалаберной, взбаламученною строфою, распахнутой, как объятья,
навстречу ветру, музыке за забором, горю-злочастью, Богу...
Сколько же вольнодумства, однако, в складках ее широкого платья!
Сколько прихоти и капризов в ее черных штапелях, сиротских ситцах!
Даже когда она прикрывается облаками,
в недомолвках туманных — как не проговориться?
Как не выболтать даже больше, чем было, — обиняками?..
Вот и ты теперь можешь сказать, что Бог — на душу, что луна — полю,
что прямая речь не выдержит — спрячется, как улитка,
и, ломая синтаксис, язык прикусит, пока в крамоле
света лунного плещется рифма — то кокетка, то кармелитка.
И пока склоненье столь благосклонно, и каждый падеж столь падок
до сверчков и скрипочек, — в блеске, в брызгах, неосторожно
заборматывающаяся судьба, спотыкаясь средь опечаток,
так сама себя пишет, как вовсе писать нельзя!
Но пройти по водам — возможно.
К О М А Н Д О Р
Афганец, оставайся прав!
Там, на одной из переправ —
между ветрами —
ты был распят, ты был сожжен
и собран с четырех сторон,
и вот — ты с нами.
Кому война — бравурный клич,
кому война — ременный бич
и столп позорный.
Тебе ж — и решка, и орел:
сам Промысел тебя провел
сквозь вихорь черный.
Ты явлен нам, как Командор,
как кондор — из-за черных гор,
из царства тлена.
И — оловянней всех солдат —
глядишь — а тут иной расклад:
беда, измена.
Почто играли вам поход,
почто стреляли вам в живот
из всех обрезов,
и вы сползали по скале
и просыпались на столе
для двух протезов?..
В волчцах, в поту, в крови, в пыли
до самой Мекки вы б дошли
по шатким сходням,
и демоны кричали б вам:
«Пришельцы белые, салям!» —
из преисподней.
Вам подносил уже Восток
и горний лед, и кипяток
и выше мира
вас ставил гордой чередой,
и Ксерксовой горел звездой
и солнцем Кира!
Не в человечьем же тепле
томить нездешний дух — в земле
от лба до чресел!..
Всей этой крови с молоком
дай по трибуне кулаком,
что прав твой Кесарь!
Ты видел со звездами — твердь.
Ты видел со зрачками — смерть:
она, как Геба,
лила вино сквозь решето,
и если выбирала, то
по воле неба.
В Е Ч Е Р О М
Я ведро в колодец столкнула, и оно зазвенело, запело,
загрохотало, заохало, отяжелело и — отражений полное и теней —
стало вверх подниматься, и ржавая цепь скрипела,
и каждый поворот вала был все круче и все трудней.
И уже кто-то жеребенка своего напоил, и чья-то семья чаевничать села,
и чьи-то дети, умывшись, сидели, и звезда уже начинала на черном небе сиять, —
и лишь мое ведро все раскачивалось, все поскрипывало, все скрипело,
и все туже колодезная закручивалась рукоять!
И мое ведро над черной бездной раскачивалось, как весы, качалось,
и все туже наматывалась цепь на оси…
— Почему ж мне так трудно все? — я спросила. Мне отозвалось:
— Ни на что не жалуйся, ничего не требуй, ни о чем не проси!
З А Б В Е Н Ь Е
В локтевом суставе тикнув, в чашечке коленной
молодой пчелой жужжит, стрекозой стрекочет,
Иерусалим небесный облетает сокровенной
мыслью, губы в Мертвом море мочит...
С головой четвероликой жизнь! Усеяла очами!
Взоры около летают, оводы, шмели и слепни,
но для прошлого — ослепли эти очи, и ночами
слышно только, как забвенья запахи окрепли.
— Дорогая, — говоришь мне, уводя из дома в слякоть
и средь гор таская бесполезных, —
для того оно, забвенье, чтоб — не помнить, чтоб — не плакать
о предателях прекрасных, о лжецах чудесных!
Для того оно такое — бархатное — покрывало,
с черным ворсом, с острой блесткой, в звездах полуночных,
чтобы ты — не убивалась, чтобы ты — не горевала
о лукавцах гениальных, гордецах роскошных!
.
..Я и так уже — не помню. Я и так уже — не вижу.
Я и так уже — не роюсь в этой свалке
мертвых жужелиц, улыбок, тайных писем из Парижа...
Только запахи со мной играют в салки!
Д О Н Е Б Е С Н О Г О Е Р У С А Л И М А
...Ты теперь еретик и раскольник.
Перейдя роковую черту,
рассыпаешь мой дактиль, мой дольник,
мой анапест в опальном скиту.
Это — птицам на корм, это — трели
бегства в небо, когда дотемна
лжепророками Иезавели
дух измучен, душа стеснена.
Это — близко последняя битва:
буря, клекот, биение крыл.
Это — бдение, это — молитва,
это — то же, что ты говорил:
«Проведи меня полем до спуска,
по оврагу и дальше — средь тьмы,
довези до Козельска, до Курска,
до Калязина, до Костромы.
До чертога, плывущего мимо,
где стоят херувимы, грозя.
До небесного Ерусалима...»
Дальше — некуда. Поздно. Нельзя.
С Е М Е Й Н Ы Е С Т Р А С Т И
Лариса всю жизнь говорила мужу:
— Вот уйду от тебя к Петрову —
он меня любит до смерти! —
Муж сначала боялся и от ревности стискивал пальцы,
а потом успокоился,
щуриться стал и стоял отвернувшись, с таким равнодушным затылком!.
.
А однажды, когда пригрозила Лариса ему,
намекнув на Петрова,
неожиданно он рассмеялся и зло на нее посмотрел:
— Да кому ты нужна,
бестолковая старая дура!
И Лариса вдруг вздрогнула. «А!» — закричала, к лицу
две ладони прижала и крикнула в страшном волненье:
— Он меня и такую возьмет!
Он любую меня не разлюбит!
И у зеркала долго искала ответа она,
и глаза до висков рисовала, и челку взбивала,
и старалась придать выраженье свободы лицу,
и смотрела, как смотрят лишь «звезды»
картин Голливуда…
И, уткнувшись в стекло окаянное, прямо лоб в лоб,
вдруг заплакала-запричитала над долей своею,
что ведь жить невозможно,
когда нет кого-нибудь, кто б
продолжал бы любить ее, что бы там ни было с нею!
И уже среди ночи — у мужниной теплой щеки —
шепчет, вдруг возмутившись:— Как это нечестно и гадко!
— Что с тобою, Лариса? — Любить — так любить без остатка!
Вечно, — плачет она, — бесконечно! И миру всему вопреки!
Р О Ж Д Е Н И Е С Т И Х О Т В О Р Е Н И Я
...Начинается великий поход. Шьют мундир с галунами.
Черный плащ с золотым шитьем,
развевающийся при быстрой ходьбе.
Сборы... Кларнет в футляре.
Но его мундштук уже приложен к губе.
Начинается тяжесть, томленье.
На одном месте топтанье
Лепетанье... С ноги на ногу
переминанье.
То с одного, то с другого бока.
Перечеркиванье крест-накрест.
Прикуриванье на сыром ветру.
Междометие «О», влекущее за собой...
Прочие восклицанья.
Топкие, вязкие воспоминанья...
Пусто. Тревожно. Невыносимо,
особенно, если дело уже к утру...
...Начинается с реплики на ступенях,
с оклика в коридоре, с окрика,
с хватанья за обрывок ритма,
за рифму, которая заваливается
сразу навзничь с открытым ртом.
Иногда мне кажется: ненавижу.
Иногда мне кажется: презираю.
Иногда мне кажется: лучше нажраться мяса
и выблевать под кустом.
...Выболтаться до зияющей юродивой речи на пустыре посреди бурьяна!
Проговориться в поле невнятиц
под гудящей высотой у бессвязной межи!
Проболтаться, оговориться, выронить,
словно окровавлённый платок из кармана,
слово, из которого вырастают, как пальцы,
предлоги, флексии, приставки,
творительные, предложные падежи!
Что-то вроде «Ноеминь, Ноеминь» и дальше —
птичьим ты называешься слогом.
И куда бы ты ни пошла, я пойду за тобой.
Ибо непредсказуемое в человеке рифмуется насмерть с Богом
на путях неисповедимых, выписываемых судьбой.
..
Ноеминь, Ноеминь, и дальше...
Ты — как утреннее целованье,
над глухоманью звон.
На осенних дорогах тесно от фигур умолчанья,
от существ без лица и названья,
и если они из бесовских армий, имя им — легион.
А за ними — лысые, с голыми веками, фразы.
Рукоприкладство
синтаксиса к семантике. Требованья удовлетворения прав.
Равенство буквы «я», переходящее в братство
прочих личных местоимений, друг друга хватающих за рукав.
А за ними — с песьими головами слова,
значенья, уставившиеся в одну точку,
названья, приросшие, словно панцирь,
к живому бескостному существу,
все это выливающееся, как из водосточной трубы,
записывающееся в плоскую строчку,
но я Ноеминь именую тем, что ее зову...
Заблудившись когда-то в заброшенной каменоломне
и по тени определяя, откуда свет,
разве мы сделались недоверчивей, вероломней,
оттого что на этих камнях наших имен нет?
И З Ц И К Л А « И С П А Н С К И Е П И С Ь М А »
I.
Дорогой! Испания — сухая, выработанная земля.
Вспыхивает от каждой спички. Долго чадит, дымится.
Никого не чтит, даже испанского короля,
а при этом ищет, кому бы ей поклониться.
И служить не любит. Но о каком-то своем
тайном и чрезвычайном служенье твердит открыто.
Сонная и неприбранная, она бродит днем,
оттого лицо ее ближе к вечеру измученно и сердито.
Слово «провинциальный» много скажет уму
про испанский апломб, амбиции, сумасбродство.
А сынов Израиля здесь не жалуют, потому
что учуивают подозрительное с ними сходство.
Все это пишут в местных газетах. Но —
как ты ни пробуй прижиться, врасти искусно —
иезуитом здесь быть противно, шутом — грешно,
аристократом — сомнительно, чернью — гнусно.
II.
Дорогой! Испания — это такая страна, куда ни с каких дорог
не завернешь, даже если захочешь...
Здесь просто оказываешься однажды.
Обнаруживаешь себя. Входишь сюда на вдохе...
Как если бы что-то болело в тебе так долго, но, миновав болевой порог,
ты очутился бы вдруг в ином пространстве, времени и эпохе.
..
Ах, не то чтобы сделался вовсе бесчувственным, нет, но своя
жизнь глядит незнакомкой какой-то, испанкой, и локон завился...
То ли это ландшафт свою кожу сменял, как змея,
то ли ангел на небе сменился!
Потому — безразлично, кто ныне у власти и что за итог
местных стычек и переговоров жандармов с наемниками, — без раздумья
настоящий испанец тебе ответит: «Испанией правит Бог,
провинцией — ветер с Атлантики, приливами — полнолунья».
III.
Дорогой! В Испании бесчисленное множество религиозных войн
бесов с ангелами. До самых небес запружен
воздух бьющимися крылами, огненной посеченной травой,
несгораемым зноем, и путник пред ним безоружен.
Он глядит в свое сердце, а сердце — как цвет полевой:
то раскрыто, то скомкано, то исковеркано наспех,
то в овраг закатилось по черной дорожке кривой,
то под ветром полощется — курам кудахчущим на смех.
Грызунам — на потеху: любому хорьку на пеньке,
или членистоногим — на липкий язык вроде студня,
или холоднокровным — на их «бре-ке-ке», «бре-ке-ке»,
здесь, под самым окном моим, вечером, после полудня.
Жить в Испании так, дорогой, — жутковато. Страшней — умирать.
Истончаясь, скользя, ускользая, как под воду — мыло,
здесь,подпрыгнув, цепляются к ангелам за рукоять
и, на цыпочки встав, за архангельский меч Михаила.
Иль, схвативши чернила, в сердцах, пред дорогой нагой
пишут письма Тому, Кто подъемлет и море, и сушу,
и в поспешном постскриптуме ставят P. S.: «Дорогой!
Здесь, в Испании, можно погибнуть за милую душу!»
* * *
Я одним глазком заглядывала в Бейрут
и одной ногой зашагивала в Багдад,
и в Дамаск запускала руку, и был обут
в сапожищи Ливанских гор и багров закат...
А глаза закрою — он ярче горит стократ.
Я входила в Ерусалим под его звезду.
Целовала в белые камни, в старческий лоб
и в маслины скукоженные в Гефсиманском саду,
в бугенвиль кровавый его, в острый иссоп.
До сих пор мои губы чувствуют жар, озноб.
В Иудейской пустыне монах мне давал лукум
и поил из греческой фляги водой, аскет,
и крестом осенял, чтоб меня не свалил самум
и чтобы сель миновал, и чтоб бес потерял мой след.
И хранит меня этот крест, как Фаворский свет.
...Чем воздам Промыслителю, Создателю бездн и гор
За Афины и Фермопилы, за жест, за взгляд,
За Чермное море, за Патмос и за Босфор,
и за Солунь, и за Керкиру, и за Царь-град?
И любое имя слаще, чем виноград.
Да хотя б за то, что, на лоб нацепив плюмаж,
водопад отодвинув локтем, щурясь на свет,
я учила индейцев нашему «Отче наш»,
а они «Pater noster» учили меня в ответ.
И водил по сердцу отточенный карандаш.
И пока корабли мои качаются на волнах
между Сциллою и Харибдой, мул ждет у горы Фавор,
и спускается облако, всю ночь стоит в головах,
ветер с моря прочь из души выдувает сор, —
ни один мне не страшен враг,
не опасен вор.
И когда я совсем уйду, — как медленный караван,
вслед за мной потянутся Дарданеллы, Евфрат, Ермон,
даже Нил безумный — и тот, он стар, он пьян,
Понт Евксинский, ветра с четырех сторон.
И омоет пятна мои Иордан, упокоит сон.
Я полмира с собой унесу. Лишь обрывок, клок
здесь оставлю: Нью-Йорк, Баскунчак, Дакар,
так — какую-то мелочь.
Зыбкий чужой песок.
Остальное возьму, куда ни один Макар...
Бьется в глазу Кура,
Эльба стучит в висок.
Все со мною пребудет, что я полюбила, — да!
Разложу пред Господом Сил, Господином лет:
— Посмотри, у меня и Твоя земля, и Твоя вода
сохранили вкус, сохранили запах и цвет.
И готовы к вечному празднику города.
И — о чудо! — здесь все мое, и при этом нет
ничего моего!.. Так долгие облака
проплывают, меняя черты, когда преломляют свет:
то горы встают из них, то замки, а то река...
И дети кричат им вдогонку и машут вслед!
* * *
Как отец мой к Большому театру летит — погляди! —
Чая встретиться там с фронтовыми комбатом, начдивом…
Он в особом костюме таком, где пиджак на груди
Орденами проколот — в костюмчике этом счастливом!
Так отец мой Девятого мая к Большому — на дружеский сход
все плывет на воздусях, подняв изумленные веки.
А в глазах — словно рыбки там две золотые расплещут вот-вот
эти синие воды очес, эти черные реки.
Предвкушает, родимый: немного еще — и ему
«Лейтенант!» — кто-то крикнет, щекой припадая шершаво, —
то ли тот рядовой из-под Данцига в черном дыму,
из-под Минска ль майор иль сержант из-под гневной Варшавы.
То ли с Буга полковник, то ль прапорщик с Березины.
Но ни этих, ни тех… Лейтенант, вашей армии нету!
И братки полегли, и корявое тело страны
просто сброшено в ров меж востоком и западом где-то…
В погребальные пелены, в черные сучья одето…
И отец на ветру, так что гаснет его сигарета
все уходит отец мой, уходит отец мой с войны,
через вражьи заставы к своим пробиваясь все лето.
С О Б А К А
поэма
Было так:
Алеша звонил из автомата в моем подъезде и вешал трубку.
Мама подходила к телефону и говорила:
— Наверное, не туда попали — шальной звонок.
А я, как бы нехотя, как бы из чувства долга, брала поводок, и собака
вскакивала со своего места, виляла хвостом, совала морду в ошейник...
А Алеша — уже поджидал нас на лестничной клетке.
...Каждый раз Алеша стыдил меня за то, что я так мало читаю,
и потому приносил с собой очередную книжку,
требуя исчерпывающего ответа о предыдущей.
— Ну что, — спрашивал он, строго пронизывая меня взглядом, —
как тебе понравились Будденброки?
И я, выучившая уже некоторые его выраженья,
глубокомысленно отвечала, стиснув зубы и собравшись духом:
— Крепкая проза.
Параллельно мы проходили с ним поэзию царства Чжоу
и время от времени к Древней Греции обращали взоры.
И на трудном пути от южного берега Хань до прекрасной Трои
начали уже целоваться.
А потом мы за хронологией совсем не следили
и легко перескакивали от лейкистов к обэриутам,
и, кажется, во время сопоставлений Корнеля с Софоклом
Алеша, как бы так, между прочим и нота бене,
предложил мне выйти за него замуж.
Мы проходили с ним Стерна, Гессе и Мандельштама,
и корейцев в переводах Гитовича, и сады с сиренью,
и пустые ночные площади, и скверы, и парки,
и Алеша уже беседовал с моей мамой,
чтобы она построже за мной смотрела.
Каждый раз они подолгу разговаривали по телефону,
и я слышала, как мама много раз повторяла:
— Алеша, я уж прошу вас — не забывайте,
что моей дурынде только семнадцать!
К концу лета по моей загнанной школярской душе
по-хозяйски расхаживали взрослые персонажи —
всякие там Иуды Искариоты и мелкие бесы,
и Фаусты с Фаустусами выясняли сложные отношенья.
Встречались также и лишние люди,
преимущественно русского происхожденья,
боримые синдромом гамлетизма и байронизма,
и два-три подлинных Гамлета, из принцев Датских,
страдавшие комплексом царя Эдипа.
..
Алеша говорил:
— Когда ты выйдешь за меня замуж,
ты будешь мне показывать каждую строчку, которую ты напишешь,
чтобы я мог ее сразу исправить с точки зренья вкуса.
Потому что Алеша очень хотел, чтобы из меня получилась настоящая поэтесса.
Так прошло лето.
Алеша стал собираться в дорогу:
он учился в консерватории, и его посылали на конкурс в Соединенные Штаты.
Вечером накануне отъезда он пришел попрощаться
и подарил моей маме белые розы.
Они просидели до ночи, и оба меня воспитывали, критикуя.
Алеша говорил, что я по-прежнему ничего не читаю
и за целое лето написала ну разве что пару приличных строчек.
А мама поддакивала, что я ленивая и вообще неряха.
Потом я взяла собаку и пошла провожать Алешу,
и где-то там, в полутемной арке,
собака вдруг походя цапнула какого-то подгулявшего человека,
а он оказался американцем.
Он возмущался, махал руками
и требовал немедленного морального удовлетворенья:
— Собака кусать меня — я должен кусать собака!
А я кричала, что, если он укусит мою собаку,
моя собака вовсе его искусает,
и тогда получится настоящая борьба и битва, то есть fight and battle,
police with a gun, то есть милиционер с пистолетом.
..
И тогда Алеша мужественно протянул ему
свою музыкальную, предконкурсную, драгоценную руку
и сказал: — Я — джентльмен и уважаю законы чести —
укусите меня, и вы исчерпаете переполненную чашу
вашего праведного негодованья!
И американец, расшаркавшись
и галантно вытерев платочком губы,
укусил его прямо в запястье...
Даже в темноте было видно, как побледнел Алеша.
Вот и всё.
Алеша уехал в Америку и занял первое место.
— Это, — кричал он радостно по телефону, —
потому что я получил прививку накануне отъезда!
Все его встречали торжественно на аэродроме — с шампанским, с цветами.
А потом он опять куда-то уехал,
и настала осень.
Гулять с собакой стало тоскливо до рева в голос.
И китайскую поэзию мы так и не доучили.
И Возрожденье тоже белым пятном осталось.
Да и Новое Время как-то так пролетело...
Я уж не говорю про двадцатый век и текущую литературу.
Через год Алеша женился,
и стало некому править мои стихи с точки зренья вкуса.
Зато мне все говорили:
— Что это у тебя все так грустно, пессимистично,
все у тебя с надсадом, с надрывом, на крик.
..
А однажды — лет уже через десять —
Алеша вдруг посреди улицы меня окликнул.
Я спросила его благодушно:
— Ты по-прежнему так много читаешь?
А он спросил:
— Послушай, а как собака? Нет, ты помнишь, помнишь, там — в подворотне?..
И мы засмеялись так, будто б встретились с ним наутро,
если бы он никуда тогда не уехал.
И Алеша опять сказал: — Нет, ты помнишь, помнишь —
как же он меня укусил — ведь почти до крови!
И мы опять засмеялись.
— Хо-хо-хо, — хохотал Алеша, тряся кудрями.
— Ха-ха-ха, — хохотала я на высокой ноте.
А потом, словно застигнутые врасплох, замолчали оба
и пошли каждый своей дорогой,
и не виделись больше,
и никогда не встречались.
Николаева Олеся
Олеся Николаева
Николаева Олеся (настоящее имя и отчество Ольга Александровна)
[6.6.1955, Москва] — поэт, прозаик,
публицист.
Родилась в семье
А.М.Николаева, поэта-фронтовика, издательского работника. Среда, окружение,
образ жизни московской литературно-художественной интеллигенции нашли отражение
в творческом поведении, тематике, мировоззрении Николаевой.
Николаева окончила Литературный институт им. М.Горького (1979), где с 1989
руководит поэтическим семинаром, а в 1990-91 читала спецкурс «История русской
религиозной мысли». Стихи начала писать с 7 лет, прозу — с 15. Первая публикация
— в журнале «Смена» (1972. №3). Стихотворения, новеллы, эссе Николаевой
публиковались в альм. «День поэзии», «Чистые пруды», в журнале «Новый мир»,
«Знамя», «Арион», «Огонек», «Волга», «Родина», «Вестник РХД» и др.
Стихи, вошедшие в первую книгу Николаевой «Сад чудес» (М., 1980), отмечены
открытостью, распахнутостью, свойственной настроениям «молодежной» поэзии 1960-х
с ее антимещанским пафосом и интеллектуализмом. Некоторые особенности поэтики
Николаевой: описательность, перечислительность, интерес к «длинным» размерам и
жанру стих, в прозе, эстетизация многочисленных бытовых реалий и попытка увидеть
в них метафизическое начало — отчасти закладываются уже в пору «Сада чудес» под
влиянием разных традиций: от В.
Ходасевича, О.Мандельштама и Б.Пастернака до
Ю.Левитанского.
Более явственно поэтика
Николаевой обнаруживает себя в ее второй книге стихов «На корабле зимы» (М.,
1986), позволяющей возводить генезис ее творчества не только к традициям русской
поэзии Серебряного века, фольклору, но и к церковной литургической поэзии:
именно здесь начинают угадываться интонации и ритмика псалмов, риторические
фигуры канонов, перечислительные нанизывания и «плетения словес», причастные и
отглагольные предрифмы, свойственные акафистам («Возвращение»: «…А когда-то и
я — дорогой ценой тебя откупавшая, / многих ангелов отогнавшая, многих демонов
раздражившая, / от отцовских благословений давно отпавшая / и для чаяний
материнских давно отжившая,— / с легким сердцем гляну на луговое-пашенное, /
лесопарковое, садопустырное, петроводальнее, / к звездам воздетое, снегом с
дождем приукрашенное / гнездо мое несравненное, невесомое, беспечальное.
..»).
Николаева — православная христианка.
В 1982 она была на послушании в
Пюхтицком монастыре, в 1987-89 — чтецом и певчей в Преображенском храме
Переделкино.
В 1991-93 преподавала
древнегреческий язык иконописцам Псково-Печерского монастыря (см. эссе Николаева
«Пора учить древнегреческий» // Московские новости. 1991. №39).
В 1995 работала личным шофером игуменьи Серафимы в Новодевичьем монастыре. Муж
Николаевой, журналист, критик В.Вигилянский, в 1995 был рукоположен в дьяконы, а
потом в священники Русской Православной Церкви.
Христианская просвещенность, представления об эстетической убедительности
православия и церковной жизни в значительной мере определили своеобразие стиля
зрелой Николаевой, причем тематика и поэтика ее стихов и прозы 1980-х связаны с
сознательным и деятельным отстаиванием христианских ценностей в обществе. В
поэме «Августин» (Здесь. М., 1990) сошлись и самоирония, и установка на
великодушие.
История солдата-дезертира, выдающего себя за монаха Августина и
прячущегося у рассказчицы, атмосфера московской интеллигентской среды
дополняются метафизическим комментарием событий с позиций христианской
онтологии, составленным по мотивам Писания и творений святых отцов. В изречении
Исаака Сирина («…осуждающий своего брата / сам скорее впадет в подобное
прегрешенье») заключена и одна из основных мыслей «Августина».
Вобравшая произведения 1989-96 книга стихов Николаевой «Amor Fati» (СПб., 1997)
в полной мере отражает свободное эстетизированное мировосприятие автора. Формула
amor fati, трактуемая Николаевой как «любовь к скорбям», у стоиков означала
добровольное следование судьбе. Прямые и косвенные цитаты указывают на
творческие истоки Николаевой. Ее верлибры и рифмованный стих зачатую напоминают
т.н. молитвенный стих, восходящий к библейским текстам. Николаева отдает
предпочтение не классическим метрам, а в основном акцентному стиху («Рождение
стихотворения»: «Иногда мне кажется: ненавижу.
Иногда мне кажется: презираю.
Иногда мне кажется: лучше нажраться мяса и выблевать под кустом. / Выболтаться
до зияющей юродивой речи на пустыре посреди бурьяна! / Проговориться в поле
невнятиц под гудящей высотой у бессвязной межи! / Проболтаться, оговориться,
выронить, словно платок из кармана, / слово, из которого вырастают, как пальцы,
предлоги, флексии, приставки, творительные, предложные падежи!..»).
Акцентный стих у Николаевой оказался не только жизнеспособным, но и приоткрыл
новые художественной возможности русской поэзии, предоставляемые как за счет
генезиса, тесно связанного с духовной литературой, жанрами церковной гимнографии
и их составными частями: канонами, кондаками, икосами, ирмосами, так и за счет
общей тенденции современного стиха к освобождению от косных «правил» советской
поэтики.
Излюбленные Николаевой
композиционно-синтаксические приемы — обращение, анафора, параллелизм,
нагнетание, амплификация — заимствованы из репертуара риторических фигур «слов»
отцов Церкви («Или», «Гимн свету», «Семь начал», «Похвала Ольге», «Три сестры»).
Как отмечают А.Машевский и А.Пурин (Письма по телефону. С.209), прозаизация
поэтического мира совмещается с блистательным звукорядом, религиозное
послушничество — с подлинностью мирских чувств, бытописательство — с историзмом
(«Отрывки»: «…В России судьба иностранца трагична, комична <…> Он принят по
высшему чину, как ангел, сошедший с небес, / и он же — взашей и в спину крестом
изгоняем, как бес. / И то здесь страстями Голгофы окончат над ним самосуд, / то
в лучших российских покоях присягу ему принесут…»).
И.Роднянская назвала эстетику Николаевой «эстетикой средневекового «реализма»,
где всякое жизненное обстоятельство места и времени высвечено, по законам
обратной перспективы, лучом «оттуда», где всякое фактичное «здесь» обеспечено
значимым «там», где все тутошние узлы развязываются в загробное утро вечности»
(Роднянская И.— С.211). Это перекликается с определением Вольфа Шмидта,
профессора-слависта Гамбургского университета: в своем представлении Николаеву
на премию-стипендию Альфреда Топфера (1998) он назвал направление ее творчества
«мистическим реализмом» (личный архив Николаевой).
Это не символизм с его
скудным, фиксированным, оспоренным акмеистами словарем и условными рядами
«соответствий», это «именно здоровый «реализм», как его понимало искусство
христианского средневековья, когда аллегоричность и притчеобразность не были
помехой самой фактурной вещественности» (Роднянская И.- С.211).
Одним из важных мотивов поэзии Николаевой является сама суть стихотворчества
(«Начинается поединок заглавных букв…», «Письмо другу», «Когда-то и я учила
мертвые языки…», эссе «Слово и безмолвие» // Вопросы литературы. 1996. №5).
Николаева приходит к выводу: «поэзия… обретает родство с православным
«внутренним деланием», восстанавливающим нарушенный «энергийный образ» человека.
И творческое вдохновение, и божественная благодать — те энергии, которые могут
быть восприняты художником и подвижником. Источник у них — один, и цель у них
тоже одна — преображение» (Поэзия как энергия // Знамя. 2001. №2).
В стихах Николаевой выстраивается образ автора — человека, умудренного духовным
разумением. Двухслойная жизнь, которую ведет героиня, когда сочетаются юродство
и эстетство, игра и молитва,— не разрушает этот образ, а, напротив, снимает с
него налет учительства. Постижение неизменного «внутреннего человека», вечного
человека остается главным художественным заданием Николаевой.
Новый поворот в стихах Николаевой отразился в шестой книге поэта «Испанские
письма» (М., 2004). Преображенная испанским антуражем, по-новому выявляется
современной российская действительность, исковерканная пошлым представлением о
любви и свободе, но жаждущая восстановить поруганный путь в Небесный Иерусалим.
Первая книга повестей Николаевой «Ключи
от мира» (1990) была посвящена московской интеллигенции. Повести, вошедшие в
книгу, и последующие рассказы («Лучший друг опального князя», 1994; «Агент
страхования», 1995) представили прозу Николаевой — ироничную, порой беспощадную,
но правдивую.
В 2003 Николаева
опубликовала журнальный вариант романа «Мене, текел, фарес» (Знамя. №5), за
который получила премию ж. «Лучшая проза года». Так же как и роман «Инвалид
детства» (Юность. 1990. №2), как и повесть «Куке из рода серафимов» (Знамя.
1993. №1) роман продолжает авторскую традицию художественного осмысления
взаимоотношений религии и общества, Церкви и интеллигенции. В аннотации к нему
говорится: «Основные герои — православные монахи — самая обделенная вниманием
прозы категория наших современников. Отсюда — необычность, даже экзотичность
романов Олеси Николаевой, сочетающих в себе драматичность повествования, остроту
сюжетных поворотов, юмор и самоиронию». Но то, что иным кажется экзотикой, для
автора — естественная среда: монастыри на далеких заснеженных просторах и
сверкающих московских улицах, иконописные мастерские, пустыньки, отшельнические
скиты, куда так стремятся некоторые герои. Книга открыла незнакомый многим мир
православного монашества, показала, что жизнь в ограде Церкви полна
напряженности, драматизма и юмора не менее, чем светское бытие.
Автор мастерски
сталкивает два мира, какими их видит приметливая и острая на словцо героиня.
«Мене, текел, фарес» — грозные библейские слова читаются тут предупреждением о
грядущем конце «царств», где оскудела любовь.
Богословско-философские и культурологические обоснования своего мировоззрения
нашли отражение в книгах эссеистики Николаевой: «Современная культура и
Православие» (1999) и «Православие и свобода» (2002): «Трезвое понимание эпохи,
в которую мы живем, может предостеречь от некоторых тонких и завуалированных
соблазнов, которыми переполнена современная жизнь, и хотя бы отчасти отразить ее
агрессивные посягательства на душу каждого человека» (Православие и свобода.
С.380). Николаева освобождает слово «свобода» от идеологических коннотаций и
обращается к свободе как к фундаментальному понятию христианской антропологии.
В представлении на получение Пушкинской
премии 2004 комиссии по Государственным премиям редколлегия журнала «Новый мир»
заключала: «Литературная и общественная деятельность Олеси Николаевой связана с
отстаиванием христианских ценностей в атеистическом постхристианском мире.
Такой
главной ценностью является для поэта собственно человек — с его неповторимой
бессмертной душой, богоподобной свободой, творческим даром и уникальной судьбой»
(Архив редакции журнала.). Эта формулировка послужила, однако, препятствием для
утверждения Николаевой: в самый последний момент премия была вручена совершенно
другому поэту, даже не прошедшему по голосам предварительную литературную
комиссию.
Николаева выступала также с
многочисленными литературно-критическими эссе, интервью, публицистическими
статьями, посвященными проблемам культуры, религии, Церкви. Стихи, эссеистика,
проза Николаевой переводилась на английский, французский, немецкий, итальянский,
китайский, японский и другие языки. Была участницей поэтических фестивалей в
Париже и Гренобле (Франция, 1988), Нью-Йорке (США, 1991), Солерно (Италия,
1992), Кельне (Германия, 1997).
Николаева — лауреат литературный премий: Пушкинская премия-стипендия Альфреда
Топфера (1998), премия имени Бориса Пастернака (2002), премия «За лучшую прозу
года» журнала «Знамя» (2003).
А.В.Витте,
В.И.Славецкий
Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики,
поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 2. З — О. с. 642-645.
Далее читайте:
Русские писатели и поэты (биографический
справочник).
Сочинения:
Автобиография // Писатели России. Автобиографии современников. М., 1988;
Сад чудес: стихи. М., 1980;
На корабле
зимы: стихи. М., 1986;
Здесь: Стихи и
поэмы. М., 1990;
Ключи от мира:
повести. М., 1990;
Смоковница: Стихи и
переводы. Тбилиси, 1990;
Rien d’autre
que la vie: [стихи]. Paris, 1991;
L’infirme de nais-sance: roman. Paris, 1993;
Amor fati: стихотворения 1989-1996.
СПб., 1997;
Анфилада: сборник стихотворений Potsdam, 1997;
Современная культура и Православие. М., 1999;
Православие и свобода: Сб. статей. М., 2002;
Мене, текел, фарес: Романы, рассказы. М., 2003;
Испанские письма. М., 2004.
Литература:
Самойлов Д. [Рец.] // День поэзии-1974. М., 1974;
Искандер Ф. [Рец.] // Огонек. 1987. №21;
Марченко А. У жизни женское лицо // Новый мир. 1987. №12;
Ажгихина Н. Разрушители в поисках веры // Знамя. 1990. №9;
Степанян Е. Понятный смысл правдивых разговоров // Континент. 1993. №74;
Машевский А., Пурин А. Письма по телефону, или Поэзия на закате столетия //
Новый мир. 1994. №7;
Невзглядова Б. Все
зависит, как в музыке, только от пауз, акцентов // Арион. 1998. №3;
Роднянская И. Здесь и там // Новый мир. 1998. №11;
Кырлежев А.
Перед лицом огня… // Русская мысль. 1999. №4270;
Нефагина Г.Л. Русская проза второй половины 80-х — начала 90-х годов XX века.
Минск, 1998;
Гостев Алексей, священник
[Рец.] // Новый мир. 1999. №11;
Варава
В. Культура в зеркале христианской эсхатологии // Образовательный вестник. 1999.
№1;
Фаликов И. Плюсквамперфект //
Арион.1999. №1;
Анненский Л. Ни
порвать, ни расстаться //VIP-Premier. 2000. Март-апр.;
Дунаев М.М. Православие и русская литература. Часть VI. М., 2000;
Бак Д. Простосложно просто // Арион. 2001. №2;
Табачникова О. Реплика с места // Знамя. 2001. №11;
Кураев Андрей, дьякон [Рец.] // Фома. 2002. 19 июня;
Герасимова Л., Герасимова И. Глубина свободы // Новый мир. 2003. №1;
Варламов А. [О романе «Инвалид детства»] // Фома. 2003. 19 февр.;
Кучерская М. Фиалковое сияние // Российская газета. 2003. 19 мая;
Немзер А.
К вопросу о сострадании // Время новостей. 2003. 22 мая;
Шайтанов И. В «конце века» — в начале тысячелетия // Арион. 2003. №4;
Мартыненко О. Искушение игумена Ерма // Московские новости. 2003. 19 авг.;
Басинский П. О монахах с любовью // Росая. 2003. 11 дек.;
Григорьева А. [Рец.] Мене, текел, фарес // Седьмой континент. 2004. Янв.;
Рахаева Ю. Коня на скаку остановими все такое // Вечерняя Москва. 2004. 3 марта;
Новик Вениамин, игумен. Эти китайцы не
настоящие;
Басинский П. Самые
искушаемые // Литературная газета. 2004. №9;
Большаков М. Две книги для свободных умов // Татьянин день. 2004. №1;
Бузынкина В. Олеся Николаева.[Рец.] Мене, текел, фарес // Нескучный сад. 2004.
№1;
Винников В. Все, как у людей //
День литературы. 2004. №5.
Олеся Николаева: «Мы счастливые люди»
Впервые взглянув на эту тоненькую женщину с плавными жестами и мягким взглядом, невозможно догадаться, какой твердый характер и железная воля скрываются за хрупкой внешностью.
Дочь писателя-фронтовика, жена священника, мать троих детей, поэтесса, профессор Литературного института им. А.М. Горького Олеся Александровна Николаева приехала из Москвы в Саратов на традиционные Пименовские чтения и стала гостьей нашей редакции.
* * *
— Вы родились в семье писателя, учились в Литературном институте, то есть Ваш круг общения — это люди творческие. Это как-то повлияло на Ваш путь к вере?
— Мы приходили к вере через культуру, мы очень жадно читали в 90-е — не только литературу, поэзию, но и русскую религиозную философию, и через это мы приходили ко Христу. Но у меня была и эмоциональная составляющая во всем этом. Я покрестилась, когда появился такой человек, который смог меня привести в храм,— брат отца Валентина Асмуса, известнейшего пастыря, Василий Валентинович. Мы приехали с ним в Отрадное, и там замечательный священник — отец Валериан Кречетов — покрестил меня, а через два дня — моих двух маленьких детей-погодков.
А муж мой — будущий священник (протоиерей Владимир Вигилянский.— Ред.) — принял крещение через год после этого, позже нас.
Еще года через два-три — и я думаю, что это было ввиду будущего священства моего мужа — Господь привел нас к архимандриту Серафиму (Тяпочкину), в райцентр Ракитное. Это был замечательный старец! Он долго просидел в лагере, а когда вернулся, его не узнала родная мать — так он изменился. Ему дали самый дальний, гиблый приход на границе Белгородской и Харьковской областей. Там были какие-то сектанты, колдуны, ведьмы, «бабки» — в общем, что-то невероятное творилось… И он стал там служить. В Ракитном был большой храм, в куполе его зияла дыра, и я помню, как во время службы снег падал на престол. Отец Серафим служил каждый день, у него были длинные, просто бесконечные службы! Постепенно, с годами к нему стал приезжать народ. Он лечил бесноватых, поэтому около него всегда были люди с подобными духовными недугами. Они селились в подвале храма, я еще их застала.
— Сегодня, когда люди воцерковляются, этот процесс обычно идет медленно, маленькими порциями: молитвы поначалу читают не полностью, службу стоят недолго. У Вас же получилось всё наоборот…
— Да, абсолютно по-другому, и я думаю, что для меня это был самый верный путь. Промыслителю было понятно, что если я буду понемножку ходить, то так и не стану церковным человеком. А чтобы стать им, нужно было резко переменить жизнь. После поездки к отцу Серафиму мы встретили очень многих людей, которые сыграли важную роль в нашей жизни. Позже они стали наместниками монастырей, архиереями, а тогда были просто монахами или даже послушниками. У нас сразу образовался другой круг общения.
Я помню, что была потрясена, потому что мне открылся совершенно другой мир, о котором я до этого только читала в патериках, в книгах XIX века,— это был мир подвижничества. Как-то стояла на службе у отца Серафима, в храме было холодно, а на мне — резиновые сапоги.
Ноги страшно застыли, просто примерзли к полу. Можно было отойти, сесть, но почему-то у меня было убеждение, что я не должна. Думаю: нет, не пойду, я тут умру, но не сойду с этого места. И до сих пор считаю, что нужно идти в Церкви именно крутой дорогой — через самоотречение, чтобы почувствовать вкус и красоту этой аскезы.
— Женщина очень часто вынуждена выбирать: работа или семья. Иногда и воцерковление тоже ставит женщину перед выбором — служение Церкви или домашний, семейный быт. Оказывались перед такой дилеммой?
— Мне, конечно, было легче, чем остальным, потому что я не ходила на работу каждый день — занималась дома художественными переводами. У меня было трое маленьких детей, и тогда я себя, честно говоря, совершенно не щадила, потому что работала по ночам. В итоге развилась страшная бессонница — я «сломала» сон, перепутала день и ночь, и в эти бессонные ночи опять же занималась работой. Было ужасное истощение, весила 49 кг.
Но знаете, я очень рада, что было именно так и не пришлось выбирать между семьей и творчеством — всё это было тесно связано.
Был еще один довольно тяжелый период жизни, длился он лет семь-восемь, когда моего мужа рукоположили, и я его возила на машине на службы. Мы жили в Переделкино, а он служил в Москве. Я возила его в храм, на какие-то конференции, выступления на радио — в общем, работала как профессиональный шофер.У меня совершенно не было личного времени, но тем не менее за эти годы, когда казалось, что нет вообще ни одной минуты свободной, я написала несколько больших книг. Когда человек живет так напряженно, он чувствует помощь Божию, и у него получается сделать то, что своими силами просто невозможно было бы сделать.
— Есть ли у Вас какой-то секрет счастливой семейной жизни?
— Могу сказать, чего нельзя ни в коем случае делать: никогда не нужно ничего делать назло, даже если ты обижен или устал. Нельзя обижать — ни словом, ни помышлением, причем особенно, мне кажется, нельзя обижать мужчин.
Мужское эго нельзя ранить, потому что мужчины более хрупкие, чем женщины. Женщины более живучие, недаром они живут дольше.
— Вы преподаете в Литературном институте и часто общаетесь с молодежью. Какое впечатление на Вас производят сегодняшние студенты?
— Мне их немного жалко, потому что они растеряны и дезориентированы в этом мире. Они не получили базового школьного образования, и иногда их ответы выглядят просто как анекдот. Например, на собеседовании спрашиваем абитуриента: «Что такое Хиросима?» — «Хиросима? Ну, это такое египетское божество…». Или: «Кто написал: “Редкая птица долетит до середины Днепра”?» — «Чапаев». Иногда просто поражаешься…
У нынешнего поколения двадцатилетних совершенно поменялись установки. Мы знали, что у личности должен быть стержень, центр — и на него уже многослойно нанизывается всё остальное. А у них, наоборот, нет понятия цельной личности, а есть, скорее, набор каких-то ролевых масок, моделей.
Будучи в таком же возрасте, я как раз старалась душу упорядочить, выстроить внутреннюю иерархию: понять, что в моей жизни важно, первостепенно, абсолютно, а что — относительно. А тут этого нет — напротив, смешение всех уровней. Причем молодые люди это демонстрируют, культивируют в себе. Но ведь, как говорили святые отцы, неупорядоченная душа сама несет в себе наказание. Вот у них душа — неупорядоченная.
— На Ваш взгляд, почему так происходит?
— Наступили другие времена — эпоха постмодерна, самопрезентации. В наше время можно было тихо сидеть в своем углу, быть очень скромным, и твоя литературная судьба от этого абсолютно не зависела. А сейчас о человеке, который тихо творит и не высовывается, никто и не узнает. Чтобы его заметили, он должен что-то отчебучить, вложиться в самопиар. Раньше достоинством литературного критика было найти писателя, открыть его для публики. А теперь ты сам должен эту публику привлечь — тогда о тебе заговорят критики.
А как привлечь? Как-то поскандалить, пошуметь. Но это, извините, совершенно другая профессия. Одно дело — быть писателем, а совсем другое — собственным PR-агентом.
— Оцениваете ли Вы свое творчество как миссионерское? Есть у Вас такая задача как у художника?
— Нет, совершенно! Это значило бы полностью угробить художественную интуицию. Я человек православный, и это так или иначе отражается в том, что я пишу. Но задачи «пасти народы», как Ахматова говорила про Гумилева, у меня, конечно, нет.
— А как Вы приступаете к созданию нового произведения? Какие мотивы Вами движут?
— Стихи возникают как мелодия — я словно слышу какую-то музыку и пытаюсь ее из небытия извлечь, привести в нашу реальность. Совершенно не так пишется проза: мне словно навязываются какие-то картины, характеры, как будто пристают ко мне, что я должна, обязана об этом написать. Помню, как писала свой первый роман «Инвалид детства» — он просто меня взял за горло, как некое долженствование надо мной навис.
Вот где тут свобода, казалось бы?.. Но в творчестве и совсем неожиданные бывают вещи: например, когда я писала «Кукс из рода серафимов», то вообще не знала, куда придет мой герой — они там стали жить, действовать, разговаривать как бы помимо меня. Я даже не знала, чем всё это дело закончится. Ты входишь как бы в другую реальность.
— Есть ли сегодня какое-то специфическое православное искусство?
— За последние двадцать лет появилось огромное количество книг non-fiction, написанных священниками, монахинями. Это целый пласт литературы, и мне очень жаль, что у нас нет сейчас критики, которая бы произвела ее обзор, сделала какие-то выводы, определила отличительные черты отражения современной церковной жизни в литературном творчестве, исходя из этих свидетельств.
— Создаются ли сегодня в искусстве произведения-проповеди?
— Сейчас вышла очень хорошая книжка Леонида Бежина, практически роман о преподобном Серафиме Саровском, прекрасно написанный.
Он нашел нужную интонацию, интересный ракурс, и я с большим удовольствием читала этот абсолютно живой текст.Или, например, сейчас вышла в серии «ЖЗЛ» книга Константина Ковалёва-Случевского о святителе Николае Мирликийском, где автор как историк разбирает его фигуру: оказывается, что есть эпизоды, которые попали в житие святителя Николая из другого жития, и в книге это все распутывается. Ну и, конечно, книги-проповеди — это записки священников, их рассказы о жизни на приходе, о помощи Божией, которая приходит к людям. У меня тоже есть две книги рассказов non-fiction — «Небесный огонь» и «Господи, что с нами будет?». Они о чудесных историях, свидетельницей которых я была, и потому решила их описать.
— Сегодня есть множество православных групп в соцсетях, телевизионных программ, видео на YouTube, и почему-то очень часто там берется такой слащавый тон — непременные ангелы-купола-детки…
— Есть такое, но я это не очень люблю, потому что мне нравится крутизна Православия.
Наша вера не то, с чем можно сюсюкать, что можно поливать патокой. Надо говорить нормальным, человеческим языком. Как сказал протоиерей Георгий Флоровский, о Православии часто говорят языком старой нянюшки. Не нужно этого делать, потому что при всей простоте это очень утонченное учение. Христос ведь очень просто говорит, но Он говорит на языке поэзии, художественных образов. Любая Его притча — это развернутая метафора. А если мы возьмем, скажем, «Блаженны…»? Это же анафорический стих!
— Что Вам сегодня дает надежду, согревает и утешает?
— Меня утешают свидетельства славы Божией в жизни людей, неожиданная радость, посланная им от Бога. Мы счастливые люди, у нас нет сейчас гонений на Церковь, мы можем беспрепятственно ходить в храм, причащаться, и уже не задумываемся о том, что может быть иначе. А что такое Причастие? Это же чудо, которое и дает самую большую надежду, и согревает, как ничто другое. Просто мы себя не настраиваем так, чтобы каждый раз поражаться этому.
А ведь когда идет Божественная литургия, с нами «Силы Небесные невидимо служат». Представьте, что было бы, если бы мы видели это! Это же потрясающе — выше этого ничего не может быть!
Газета «Православная вера» № 24 (644)
Николаева Олеся: творчество писательницы и биография
Сегодня мы расскажем о замечательном православном авторе. Олеся Александровна не только издала множество интересных книг, полезных к прочтению каждому христианину. Она еще и является преподавателем Литературного института имени Горького. К заслугам Олеси Николаевой можно отнести и членство в Союзе писателей. Но давайте обо всем по порядку.
С чего все начиналось?
Биография Олеси Николаевой, как и у каждого из нас, начинается с собственного рождения. Будущая писательница увидела мир в 1955 году. Стоял прекрасный летний день. 6 июня воздух в Москве был теплым, сладко пахло чем-то загадочным. Этот день подарил миру Олесю Александровну.
Детство ее прошло в Москве. Как и все, Олеся Николаева ходила в школу, поступила и окончила институт. Да не какой-нибудь, а тот самый, в котором сейчас и преподает.
Кстати, парочка интересных фактов о писательнице:
- Стихи писать начала в семилетнем возрасте. Прозу — в пятнадцатилетнем.
- Рождена в семье фронтовика-писателя.
- Настоящее имя при рождении — Ольга. Олеся — творческий псевдоним.
Творческая деятельность
Творчеству в биографии Олеси Николаевой посвящен самый большой ее раздел. Как мы уже сказали выше, писать девочка начала в семилетнем возрасте. А первая ее публикация увидела свет в 1972 году. Самый первый сборник стихов вышел в 1980 году. Он назывался «Сад чудес». Спустя восемь лет Олеся Александровна стала членом Союза писателей. Параллельно с этим преподавала в университете.
Спустя 10 лет, в 1998 году, Олеся Николаева становится руководителем кафедры журналистики и читает курс лекций, посвященный православию в творчестве.
Мало кто знает, но эта женщина вела передачи на канале «Спас» в начале 2000-х годов.
Одна из самых интересных ее книг, посвященных православию, — «Небесный огонь». Это цикл рассказов, в которых явственно виден промысел Божий в судьбах людских. В одном из таких рассказов Олеся Александровна рассказывает о чуде, произошедшем конкретно с ней. И об этом нельзя не упомянуть.
Личное чудо
К 25 годам Олеся Николаева была счастливой замужней женщиной и матерью двоих детей. В 28 лет забеременела третьим ребенком. Однажды зимой она с детьми собиралась на Всенощную службу. Перед выходом из дома решили выпить чаю. Женщина стала зажигать плиту, и кусочек горящей серы со спички отлетел прямо в глаз. Тут же образовалось огромное бельмо.
Вот сидит Олеся Александровна дома с малолетними детьми, на улице лютый мороз. А в это время телефонный звонок раздается. Звонил монах Леонид, большой друг семьи. Он был убог от чрева матери: на лицо — женщина, но на самом деле — мужчина.
Олеся Николаева не знает, что ей делать.
Попросила у отца Леонида молитвенной помощи. Тот посоветовал закапать в глаз оливковое масло, но в больницу одной не ездить. Женщина послушалась, а наутро вернулся из Троице-Сергиевой лавры ее муж. И сразу же повез в больницу. Да только врач посмотрела на супругов, как на умалишенных. В глазу у Олеси Александровны ничего не обнаружилось.
Спустя две недели приключилась новая беда. Олеся заболела гнойным бронхитом. Ей рожать через месяц, в больницу из-за этого не берут. А в роддом не берут из-за бронхита. В общем, поняла женщина, что конец ее настает. Это страшно: умирать в 28 лет, будучи беременной и оставляя мужа с двумя маленькими детьми.
Когда уже совсем задыхаться начала Олеся Александровна, скорая забрала ее в больницу. И тут ребенок решил, что ему родиться пора. В ту пору, как находилась в родовых муках Олеся Николаева, ее муж все звонил монаху Леониду с просьбами о молитвенной помощи. Почти двое суток молился убогий монах за здравие роженицы. Вымолил. Родила Олеся здоровую девочку, назвали Анастасией.
А через год после рождения Насти отец Леонид скончался.
Вот такие чудеса происходят в жизни порой.
Художественная проза автора
- «Ключи от мира».
- L’infirme de naissance.
- «Мене, текел, фарес».
- «Ничего страшного».
- «Тутти».
- «Пленный херувим».
- «Кукс из рода серафимов».
- «Корфу».
- «Инвалид детства».
- «Чудесные истории».
- «Небесный огонь» и другие рассказы.
Поэзия
- «Сад чудес».
- «На корабле зимы».
- «Смоковница».
- «Здесь».
- Rien d’autre que la vie.
- «Апология человека».
- AMOR FATI.
- «Испанские письма».
- «200 лошадей небесных».
- «500 стихотворений и поэм».
- «До небесного Ерусалима».
- «Герой».
Личная жизнь
Что можно сказать о личной жизни Николаевой Олеси? Она давно и прочно замужем. Супруг ее — священник. Да-да, самый настоящий священник. Очень известный, между прочим.
Владимир Вигилянский — автор нескольких православных книг. У супругов трое взрослых детей: старшая дочь Александрина, сын Николай и младшая дочь Анастасия.
Резюмируем
Мы рассказали о православном авторе Олесе Николаевой (фото ее в статье). Выделим основные аспекты:
- Первый сборник стихов вышел в 1980 году.
- Олеся Александровна — член Союза писателей и преподаватель литературного института.
- Ее произведения — отражение человеческих отношений с Богом, жизнь во Христе, скажем так.
- Замужем, имеет троих детей.
Вот и все, что мы хотели рассказать об Олесе Николаевой. Почитайте ее книги, едва ли они оставят равнодушными своих читателей.
Олеся Анатольевна Николаева | репетитор на profi.ru (география, ЕГЭ по географии, ОГЭ по географии, ЕГЭ, ОГЭ).
Сначала новыеСначала новыеСначала хорошиеСначала плохие
Лиза
Пять с плюсом
Хочу выразить огромную благодарность Олесе Анатольевне)Она прекрасно меня подготовила к сдаче егэ по географии)Все наши занятия были очень интересными и информативными.
На егэ я набрала 87 баллов благодаря Олесе Анатольевне.
Спасибо вам большое)
Дарья
Пять с плюсом
Здравствуйте, хочу посоветовать вам такого прекрасного репетитора, как Олеся Анатольевна. Я занималась с ней в течение целого года по часу. Во время подготовки к егэ на занятиях царила добрая и веселая атмосфера. Репетитор качественно преподносил материал и объяснял по 100 раз те темы, которые были не понятны. Когда я пришла на ЕГЭ во мне не было паники, так как с Олесей Анатольевной мы прорешали все задания( были некоторые ошибки из-за невнимательности и одно задание, которого не было ни на одном сайте) . Сдала ЕГЭ на 74 балла, за что очень вам благодарна. Буду очень скучать по нашим занятиям в четверг и вспоминать наши шутки и уроки)
Олеся Анатольевна Николаева
Ответ специалиста
Даша, спасибо большое за добрые слова! Желаю тебе успехов в дальнейшем в учебе в университете и жизни, в целом!)
Елена
Пять с плюсом
География
Прекрасный специалист и педагог!
Объяснила сложную тему так, что ребенок ухватил и понял всё с первого раза.
За учебный час помогла разобраться со всеми имеющимися вопросами. Рекомендую!
Наталья
Пять с плюсом
Отличный преподаватель! С сентября по декабрь подготавливались к ОГЭ. У дочери к началу занятий знания были нулевые. Но благодаря такому замечательному преподавателю , в короткий срок дочь приобрела необходимый «багаж» знаний (было проверено в школе на пробнике) и уверенность в себе. Уроки всегда проходили максимально продуктивно, все четко и вовремя, также хочется отметить дружественную атмосферу занятий, мотивирующую обучаться.
Майя
Пять с плюсом
ЕГЭ по географии
К сожалению, занималась только несколько занятий. Олеся Анатольевна всё объясняла четко и понятно, показывала наглядно. Занимались по Скайпу, проблем со связью нет и слышно прекрасно. Урок проходит не напряжно и материал легко усваивается.
Олеся Анатольевна Николаева
Ответ специалиста
Спасибо, Майя, за отзыв! Удачи в сдаче тех экзаменов ЕГЭ, которые ты в итоге выбрала.
Надеюсь, на наших занятиях ты все равно узнала для себя что-то интересное и полезное!
Оксана Ивановна
География•ЕГЭ по географии
Дочка занималась с Олесей подготовкой к ЕГЭ по географии. К сожалению, в этом году она не смогла сдать экзамен, т.к. училась в 10 классе. Нам очень понравилась Олеся, быстро и качественно подготовила дочь к экзамену. Как человек Олеся приятна в общении, пункуальная, что немаловажно в нашем дефиците времени, никогда не опаздывала на занятия. Всем рекомендую этого репетитора.
Алена Федорова
Пять с плюсом
География•ОГЭ по географии
Дочка занималась с Олесей по подготовке к ОГЭ . Хочу сказать, что Олеся очень профессионально ведёт занятия. Занятия структурированные и точно по цели. Хочу отметить, что помимо профессионализмам, Олеся очень ответственный человек, и с ней комфортно и спокойно заниматься.
Всем рекомендую, дочка осталась довольна !)
Нина
Пять с плюсом
География•ОГЭ по географии
Очень понравилось заниматься с Олесей. С первого занятия был виден прогресс. Олеся понятно объясняет материал и быстро нашла контакт с учеником. Рекомендовали знакомым, все остались довольны результатом. Большое спасибо!
Ольга
География•ОГЭ по географии
С Олесей Анатольевной занималась дочка с начала года. Готовилась к ОГЭ. Знания были очень слабые и в предмете заинтересованности не было. Несмотря на молодость, преподаватель проявила себя как профессиональный, нацеленный на результат педагог, сумела привить интерес к предмету, нашла подход к ребенку и совместно вышли на промежуточный результат. По предварительным прогнозам, экзамен в этом году отменят в связи с эпидемией, но, думаю, что ребенок сдал бы его уверенно. Рекомендую педагога для подготовки к ОГЭ!
Ульяна
Пять с плюсом
Русский язык
Каждый отзыв перед публикацией проходит проверку на неподдельность.
Анонимные сообщения не рассматриваются. Тексты не редактируются и не фильтруются — все прошедшие проверку публикуются «как есть».
Книги Николаева Олеся
|
Здесь, как всегда у Олеси Николаевой, и экстравагантные герои, и неожиданные сюжеты, и парадоксы жизни, и забавные ситуации, и ирония, и юмор, и психологические наблюдения, и серьезные философские рассуждения: можно и улыбнуться, и посмеяться, и посочувствовать героям, и получить утешение.»
И все же автор последовательно выписывает роман как историю любви, приводящей человека к Богу.»
Диктат поэта силен, поэтическая техника превосходна, лирический герой самодостаточен и чувствует себя уверенно как в библейских сюжетах, так и в светской жизни. Тонкая интуиция, самоирония и готовность к эксперименту делают ее стихи «своими» и для суровых монастырских старцев, и для «юношей бледных со взором горящим». В новую, 9-ю книгу поэта вошли стихи 2003-2007 гг.Олеся Николаева — биография и семья
Биография
Российский поэт, прозаик, эссеист.
Родилась в Москве в семье писателя-фронтовика Александра Николаева. По материнской линии у нее в роду были донские казаки. Пишет стихи с семи лет, прозу — с пятнадцати, печатается — с шестнадцати. В 1979-м году окончила Литературный институт им. Горького (отделение поэзии; семинар Евгения Винокурова), где в 1988—1989 гг.
читала курс лекций «История русской религиозной мысли», а сейчас преподаёт литературное мастерство. Периодически печатается в журналах литературных сборниках, альманахах и антологиях, а также в литературных газетах и еженедельниках.
Член Союза писателей (с 1988). Член Пен-Центра (с 1993). Произведения Олеси Николаевой переводились на многие языки мира. Она представляла русскую поэзию на международных фестивалях и конгрессах во Франции, США, Мексике, Италии, Швейцарии, Кубе, Германии.
Муж — священник Владимир Вигилянский, руководитель пресс-службы Московской Патриархии.
Брат — режиссёр Дмитрий Николаев.
Премии
* Пушкинская премия-стипендия Альфреда Топфера (1998)
* Премия имени Бориса Пастернака (2002)
* «За лучшую прозу года» журнала «Знамя» (2003)
* «Antologia» — «за высшие достижения современной русской поэзии» (2004)
* Диплом «Московский счёт» (2004)
* Российская национальная премии «Поэт» (2006)
Поэзия
* «Сад чудес» (Советский писатель, Москва, 1980 г.
)
* «На корабле зимы» (Советский писатель, Москва, 1986 г.)
* «Смоковница» (Мерани, Тбилиси, 1989 г.)
* «Здесь» (Советский писатель, Москва, 1990 г.)
* «Rien d’autre que la vie» (Clemance Hiver, Paris, 1991)
* «Апология человека», (Издательство Подворья Троице-Сергиевой Лавры, М.) 2004.
* «AMOR FATI», (Ина-пресс, Спб, 1997 г.),
* «Испанские письма», (Материк, М., 2004),
* «Шестнадцать стихотворений и поэма. В честь присуждения Российской национальной премии „Поэт“», (Время, М., 2006).
Художественная Проза
* «Ключи от мира» (Московский рабочий, Москва, 1990 г.)
* «L’infirme de naissance» (Gallimard, Paris, 1993 г.)
* «Мене, текел, фарес», (Эксмо, М., 2003).
* «Ничего страшного» (2007)
Эссе
* «Современная культура и Православие», (Издательство Подворья Троице-Сергиевой Лавры, М., 1999 г.)
* «Православие и свобода», (Издательство Подворья Троице-Сергиевой Лавры, М., 2002).
* «Поцелуй Иуды» (Издательство Сретенского монастыря, 2008)
Поэтесса Олеся Николаева | Портрет | Натали Антонович
новое сообщение icnflickr-free-ic3d pan white
Проводить исследования
- Последние фото
- В тренде
- События
- Общины
- Flickr Галереи
- Карта мира
- Поиск камеры
- Блог Flickr
Отпечатки
Принты и настенное искусство
Фотокниги
- Получить Pro
Загрузить
- Авторизоваться
- Зарегистрироваться
Авторизоваться
Проводить исследования
- В тренде
- События
- Община
- Галереи Flickr
- Блог Flickr
Принты и настенное искусство
Фотокниги
Получить Pro
О
Работа
Блог
Разработчики
Методические рекомендации
Помощь
Справочный форум
Конфиденциальность
Условия
Печенье
английский
←
→
Назад к фотопотоку
Натали Антонович
Автор: Натали Антонович
Портрет
Сделанный
1704
взгляды
42
фавориты
7
Комментарии
Снято 7 июня 2014 г.
Все права защищены
- О
- Вакансии
- Блог
- Разработчики
- Рекомендации
- Конфиденциальность
- Термины
- Справка
- Сообщить о нарушении
- Справочный форум
- английский
SmugMug+Flickr.
- Конфиденциальность
- Термины
- Печенье
SmugMug+Flickr.
Объединение людей через фотографию.
- О
- Вакансии
- Блог
- Разработчики
- Рекомендации
- Сообщить о нарушении
- Конфиденциальность
- Термины
- Справочный форум
- английский
- Конфиденциальность
- Термины
- Печенье
- Справка
SmugMug+Flickr.Объединение людей через фотографию.
Quae sententia ex significatione «Мене, Текель, Фарес»? Романус Олеся Николаева «Mane, Thecel, Fares»
‘Mene, Tekel, Fares» — arcana verba, quae pertinent ad hominum Millia annis. Quid est in ea? Et responsum non reperiuntur in Biblia. Haec fabula excitando представлен в libro Danielis quinto capitulo quod habetur in libro sermonum dierum Vetus Testamentum.
Historia Prophetiae
Nomen Baltassar rex fecit grande convivium optimatibus suis magnam. Bibens vinum jussit ministris aurea et argentea, quae asportaverat Nabuchodonosor pater eius ferre furto olim Hierosolyma in templum et violavit gentes utuntur. De magnatibus et vinum Santum accessiones sunt proximus. Surrexerunt ludere in omnem civitatem et in idolis nationalum assidue laudant. Illa hora erat incredibilis rei, non parum expavit Balthasar — aer immensus est manus scribentis in pariete calce Regi.
Balthasar turbatus victus forti tremor convocarentur arioli et aruspices statim ut legant scriptaterpretantur.
Et qui не справляется per hoc quod dominus promisit multam virtutem. Et nemo poterat neque in lege viri: nec enim pretii est etiam explicare. Recordationem accipiens homo Dei Daniel de uxore Regina autem pro re, quae facta est a Nabuchodonosor Babylonem, una cum aliis captivitate Iudæorum suppleret de Jerusalem. Daniel notum est summus spiritus eius, et divinam sapientiam etterpretatio somniorum.
Noluit captivus awards, jubente rege, et verba legenda etterpretanda. Primum admonuit patrem regis historia cui honorem dedit olim magnus ille male acceptis donis. Nabuchodonosor oculos, et factus est tyrannus quod spolio: quia non est Domino Abstulit humanum animum, et in reditu dedit animalis, quod dum Princeps est conscientiam de eo, quod per omnia regna et reges dominatur solum Altissimo.
Daniheli Balthasar et comminatus eius fama, quod quamvis aliquid non docuit.Confiteantur Domino rege et universa multitudine cum idolis gloriosum. Propter hoc et Dominus misit digitos indamationem, quae scripsit rex: «per scripturam super pariete».
Et ex significatione symbolicae фраза
Elizabetham на латыни, in verbo ‘Phares «sicut scriptum est: «fares»». transferre hebraice legit: «meum est, meum est, et augeamus polminy» — размышлять в уме, et antiqui sunt in terris orientem.DP. de Mina, polminy habuisse dicimus conditores, CCL g, atque g 11.5 fere aequalis non ad pondus sed magni momenti est non certa mensura est, et hoc arcanum significatione scilicet symbolicae фраза: «Mene, Tekel, Fares». Sana ratio ex translatione verborum, et ideo non potest «colligere, Numeravit, appendit, divisit». Даниэль растолоковал eis quod sequitur: numeravit Deus (comprehenditur) est momenti est regnum tuum, et complevit illud usque ad centum, auri, et inventus es (minor) atque ipse interfectus est Baltassar.Et data ownerio ejus divisa principes aliis — Persarum, et Medorum:. Nocte Balthasar interiit Darius Medorum perrexit Persarum Babylonis impletum.
Mundus культура
Во фразе «Mene, Tekel, Fares» per quae facti sunt quos fixerunt Priores в глобальных культурах.
Sicut enim in Biblia quorum tamen usus in transferendo est, ut hodie «appendere» causa est, quod homo ex voluntate et actiones. Quod let non obliviscar verba haec sunt predicens in fine prope nudi sunt nimis et exaltatum potestate, itemque privilegia quae in ipso homine sunt, et abierunt ultra rationabile.Et ideo forma ‘Mene, Tekel Fares’ adhibetur etiam cum dicunt, volunt, et ruina Princeps testamento legavit. Non casu est usus funus canticum («Ты мошеннический визам, агенция экзитиале белло»), qui erat cum magistro funus et жертва большевиков, auis insinuat, cum despotico principatu, dicit: comederent et biberent vinum in luxuriam, postesque relicti a exitiale manibus vestigia in muro historiae знамение предзнаменование.
Circa eamdem sententiam idem sonat quod упоминание qua scriptum est: «Mene, Tekel, Fares» в музыкальной композиции «Alius Bricks in Wall ‘Pink Floyd coetus: alumni capere est niger sicut in Africa solemne est Protectionis contra studium Stirpiumque iactatio.
Potes audire verba evilem, et de domesticis et externis в фильмах режиссёров («Сталкер», «A militis Fabulam» и т.д.).
In pictura et drawing
Magnus picture de Rembrandt est «Festum iubente rege ‘, MDCXXXV in statutum est quoque cor nostrum perfectum cum verbis’ Mene, Tekel, Fares». Quorum significatio apparet adfectus exprimentia usura pictura elit. Sedulo effectuum impetu coniuncta gravi periti viri miris carbasus titulum.
Inferior potentia artis auctoritatem et videntium pictura «iubente Festo» Василий Суриков statuta MDCCCLXXIV.Et hoc heroicis exceptioni acutus transfertit gustare era certe significatione tensio et figuralis.
Пол номинирован в галльском стиле и карикатурист Джеймс Гилри История употреблена в taberna mori pro vita Бальтазар рисует quidem auto-deceptionem императора Наполеона.
In litterae,
Haec, quae est simillima in plura litterarum Monumenta quae sententia videtur. Sic dicitur в русском scriptor novae Маркуса Наживина, эмигранта, comprehendi potest ex eo periculo ordinis motum anno MCMV.
Саркастическая сводка quaedam monita sint haec verba «collectio B. `Babel ‘vellera Mihaila. Упомяните фразу в novae «quod nomen de Rose», сценарий Умберто Эко, фантазия «Teirm» Ucraina scriptoribus creare sub псевдоним Генри Олди, в опере De V Ерофеева «Москва, Петушки» по иронии кармина Жана Пригова и др. опера.
Liber Olesi Nikolaevoy
In principio creavit novi millennii adnumeranda est a uber titulus apud prudentem eloquii «, THECEL, Fares» Олеся Николаева, русский FABULATOR et поэта.В MMX рассматривается вопрос о том, что относится к русским святыням в Православной церкви, а также к образовательным действиям и образовательным действиям, et in patriarchalis литературный MMXII accipit bravium. Et Quantum amoris, tristitiae и Scriptoris юмора воссоздают mundi русский monachatum et rationes praecipue inter christianos. Possumus dicere quod tale ore aactores Олеся Николаева, impendens millennium credentes adhortatur prohibere Deum, et ipsi take a vultus in Assessment ad Effectum Principles vel Mandatum exsequentes Domini: «Sicut dilexi vos».
Ut ameris — est opus ex omni homini naturalis. Ex illis quae in terris refrixerit caritas, gubernaculis mundus regatur a timore mala. Impundes facie, odium, mutua inter Christianorum преследования — hoc est venenum, quod ex pure amorem Dei et hominum animos eorumque нравы, et incredibili debilitata est missio filii Dei. Verba ‘Mene, Tekel, Fares», quae ad usum eorum qui inscriptus est sonus в контексте de puero monachus, experientiae, «occisum» quod non haberet caritatem, comprehensionis et veniae cum maxime cara ei et populo Christiano mundi.Et hinc est — vocatio ad prohibere et cogitare.
Олеся Николаева, «Мене, Текель, Фарес»
«Мене, Текель, Фарес» — загадочные слова, волнующие людей на протяжении тысячелетий. Что в них? Ответ находится в Библии. Эта увлекательная история изложена в пятой главе книги Даниила, которая содержится в записях Ветхого Завета.
История пророчеств
Вавилонский царь по имени Валтасар устроил для своих вельмож грандиозный пир.
Выпив вино, он приказал слугам доставить золотые и серебряные чаши, которые его отец Навуходоносор когда-то украл из Иерусалимского храма и осквернил языческим употреблением. Из святынь пили вино приближенные владыки. Во время вакханалии вся община неустанно прославляла языческих идолов. В этот самый момент произошло невероятное событие, напугавшее в шутку Валтасара, — в воздухе появилась рука, писавшая на известняковой стене непонятные царю слова.
Валтасар смутился, трепетал, тотчас созвал к себе ворон и гадалок, чтобы они читали и истолковывали написанные слова.Тому, кто справится с этим, владыка пообещал большую власть. Но никто из пришедших не смог прочитать и даже объяснить смысл написанного. Тогда царица напомнила ей о божественном человеке Данииле, которого Навуходоносор привел в Вавилон вместе с другими пленными евреями из Иерусалима. Даниил был известен своим высоким духом, божественной мудростью и способностью выражать мечты.
Похититель отказался от награды Валтасара, и слова были прочитаны и истолкованы.
Но сначала он напомнил царю историю его отца, которому Бог когда-то дал честь и величие, но он злоупотребил этими дарами.Навуходоносор возгордился и стал деспотом и тираном, за это Господь отнял у него человеческий разум и дал взамен животный, пока правитель не понял, что над всеми царствами и царями властвует только Всевышний.
Даниил обвинил Валтасара в том, что история отца, хотя и была ему известна, ничему его не научила. Валтасар забыл Бога и вместе со всем своим отрядом прославил идолов. За это Господь послал персты, которые написали царю приговор: «Мене, мене, текел, упарсин.
Символическое значение словосочетания
В елизаветинской Библии слово «упарсин» пишется как «пожары». Так в церковнославянском толковании это словосочетание звучит несколько иначе: «Мене, текел, фарес (упарсин)». дословный перевод с арамейского языка гласит: «майн, майн, шекель и полмини» — меры веса, применявшиеся в древневосточных странах. Мина примерно 500 грамм, полмиллиметра соответственно 250 грамм, а шекель примерно 11,5 грамм .
Но важен был не точный размер, а символический смысл этой загадочной фразы: «Мене, текел, фарес». Перевод словесной формулы может звучать так: «Рассчитал, вычислил, взвесил, разделил». Даниил истолковал их так: Бог вычислил (понял) значение царства и положил ему конец, взвесил и нашел весьма легким (незначительным) и самого Валтасара. Его владения разделены и отданы другим правителям — персам и мидянам. В ту ночь Валтасар был разрушен Дарием Мидийским, Вавилон перешел к персам, пророчество исполнилось.
В мировой культуре
Фраза «Мене, Текел, Фарес» стала знаковой в мировой культуре. Как и в Библии, сегодня оно аллегорически используется для «взвешивания» дел, поступков и намерений человека. Не будем забывать, что эти слова были пророчеством о близком конце человека с властью и привилегиями, который преувеличивал себя и выходил за рамки разумного. Поэтому формулу «Мене, Текель Фарес» используют даже тогда, когда хотят предсказать крах правителя и сатрапа.Не случайно революционный траурный гимн («Ты пал жертвою в роковой битве»), сопровождавший похороны погибших большевиков, зловеще намекает, что пока деспот, мол, пирует в роскошном дворце, роковой рука истории показывает ужасное предзнаменование на стене.
Примерно в том же ключе — упоминание надписей «Mene, Tequel, Fares» в музыкальной композиции «Another Brick in the Wall» группы Pink Floyd, которая была принята чернокожими студентами в Африке как гимн протеста против расизм.
Бессмертные слова можно услышать в фильмах отечественных и зарубежных кинематографистов («Сталкер», «История рыцаря» и др.).
В живописи и графике
Картина великого Рембрандта «Пир Валтасара», созданная в 1635 году, также посвящена словам «Мене, Текель, Фарес». Их смысл раскрывается посредством выразительных изобразительных приемов. Особое внимание мастер уделяет эмоциональному воздействию грозной и прекрасной надписи на полотне персонажами.
Не уступает по силе художественного воздействия на зрителя и картина «Пир Валтасара» Василия Сурикова, созданная в 1874 году. Эта эпическая картина передает вкус эпохи, напряжение и знаковый смысл происходящих событий.
Французский гравер и карикатурист Джеймс Гилрей использовал сюжет о Валтасаре для сатирического рисунка, посвященного самообману императора Наполеона.
В литературе
Эта фраза, ставшая крылатой, встречается во многих литературных произведениях.Так называется роман русского писателя-эмигранта Ивана Наживина, постигшего надвигающуюся опасность революции 1905 года. Своеобразным предостережением являются эти слова в подзаголовках саркастического сборника «Б. Вавилонянин» Майкла Веллера. Упоминание фразы есть в романе «Имя розы», написанном Умберто Эко, в фэнтези «Тирмень» украинских писателей, творящих под псевдонимом Генри Олди, в произведении В. Ерофеева «Москва-Петушки». », в иронических стихах Дмитрия Пригова и других произведениях.
Книга Олеси Николаевой
В начале нового тысячелетия с красноречивым названием «Мене, Текель, Фарес» Олеся Николаева, русская писательница и поэтесса. В 2010 году за просветительскую деятельность награждена орденом Русской православной церкви святой княгини Ольги, а в 2012 году получила Патриаршую литературную премию. С большой любовью, юмором и грустью писатель воссоздает мир русского монашества и особенности отношений между христианами.
Можно сказать, что устами таких авторов, как Олеся Николаева, Господь призывает верующих людей остановиться, посмотреть на себя со стороны и объективно оценить, исполняют ли они главную заповедь Христа: «Любите друг друга». Быть любимым – естественная потребность каждого человека. От того, что любовь на земле остыла, мир без страха боится зла. Интриги, ненависть, взаимные гонения среди христиан — это то, что отравляет чистую страстную любовь к Богу и людям и невероятно ослабляет духовно-нравственную миссию чад Божиих.Слова «Мене, Текель, Фарес», которыми озаглавлен роман, звучат в нем в контексте переживаний молодого монаха, «раненного» отсутствием любви, понимания и прощения среди самых дорогих людей христианской Мир. И вот он — призыв остановиться и подумать.
р>
апак максуд фраза «мене, текел, фарес»? Роман: Олеся Николаева, «Мене, Текел, Харга» — Масяракат
«Мене, текел, тамбанг» адалах ката-ката ми териу ян телах мери аукан оранг элама рибуан тахун.
Апаках мерека? Кита акан mendapat джавапання далам Alkitab. Ki ah menarik ini diceritakan dalКандунган
«Мене, текел, тамбанг» адалах ката-ката мистериус ян телах мерисаукан оранг селама рибуан тахун. Апаках мерека? Кита акан mendapat джавапання далам Alkitab. Kisah menarik ини diceritakan dalam bab kelima дари buku Даниэль, янь terdapat dalam catatan Perjanjian лама.
Kisah kenabian
Seorang raja Babel bernama Валтасар mengadakan pesta besar bagi bangsawannya.Setelah meminum arak, dia memerintahkan para pegawainya untuk menyerahkan cawan emas dan perak, ян pernah dicuri oleh ayahnya Nebukadnezar дари куил Иерусалим дан dicemarkan oleh pemujaan кафир. Para uskup dekat meminum arak dari perkakas suci. Semasa вакханалия, seluruh masyarakat tanpa lelah memuliakan berhala язычник. Пада саат иту, peristiva luarbias berlaku yang sangat menakutkan Belshazzar — tangan muncul di udara, menulis kata-kata yang tidak dapat difahami oleh raja di dinding batu kapur.
Валтасар merasa malu, диа diserang gegaran янь kuat, диа segera memanggil tukang sihir дан peramal untuk membaca дан menafsirkan ката-ката янг ditulis. Владыка менджанджикан кекуатан бесар кепада мерека ян дапат менгатаси ини. Tetapi tidak seorang каламбур янь datang tidak dapat membaca, apalagi menjelaskan maksud апа янь ditulis. Kemudian рату mengingatkan suaminya tenang lelaki Тухан, Даниил, ян dibawa оле Набукаднезар ке Вавилон bersama dengan оранг-оранг Яхуди ян лаин ян ditawan дари Иерусалим.Даниэль terkenal dengan semangat tinggi, kebijaksanaan ilahi, dan kemampuan untuk menafsirkan mimpi.
Banduan itu menolak penghargaan Belshazzar, dan membaca dan menafsirkan kata-kata itu. Tetapi pertama-tama, dia mengingatkan raja tenang kisah ayahnya, yang pernah diberikan kehormatan dan kebesaran kepada Tuhan, tetapi dia menyalahgunakan Hadiah ini. Nebukadnezar menjadi bangga dan menjadi orang yang hina dan zalim, kerana ini Tuhan mengambil akal budinya dan memberinya akal budi sebagai balasan, sehingga penguasa itu menyedari bahawa hanya Yang Mahatinggi yang memerintah semua kerajaan dan raja.
Даниил менегур Валтасар керана тидак менгаджаринья апа-апа, валаупун кисах айахнья дикетахуи. Валтасар мелупакан Тухан дан, берсама денган семуа сярикатня, мемулиакан берхала. Унтук ини, Тухан менгирим джари, ян менулис калимат кепада раджа: «Мене, Мене, Текел, Упарсин».
Makna simbolik frasa
Далам Алкитаб Элизабет, ката «упарсин» дитулис себагай «тамбанг». Jadi dalam tafsiran Slavia Gereja frasa ini terdengar sedikit berbeza: «Мене, текел, тамбанг (упарсин).Terjemahan буквальный дари бахаса Арамейский бербуньи: «тамбанг, тамбанг, шекель дан сетенга минит» адалах укуран берат ян дигунакан ди негара-негара Тимур куно. -кира 11,5 грамм. Tuhan menghitung (memahami) kepentingan kerajaan дан menghentikannya, menimbang дан mendapati dirinya sangat ringan (tidak penting) дан Валтасар sendiri.Harta miliknya dibahagi dan diberikan kepada penguasa lain — парси дан мидийцев. Pada malam itu Валтасар dimusnahkan oleh Darius orang Medes, Babilon diserahkan kepada orang Parsi, ramalan itu digenapi.
Dalam budaya dunia
Ungkapan «Mene, Tekel, Fares» telah menjadi mercu tanda budaya dunia. Sama seperti Dalam Alkitab, digunakan secara kiasan хари ини untuk «menimbang» perbuatan, tindakan дан niat seseorang. Джанган лупа бахава ката-ката ини адалах рамалан тентанг ахир оранг янь berpakaian berkuasa дан хак истимева, янь memuliakan dirinya sendiri дан melampaui акал.Олег Иту, формула «Мене, текел тамбанг» juga digunakan ketika mereka ingin meramalkan kejatuhan penguasa dan satrap. Bukan suatu kebetulan bahawa nyanyian duka revolusioner («Anda menjadi korban dalam pertempuran yang fatal»), yang menyertai pengebumian большевик yang mati, secara tidak sengaja mengisyaratkan bahawa sementara penguasa itu, sedang berpesta di sebuah istana yang mewah, tangan mejarah mejarah менгерикан ди диндинг.
Penyebutan tulisan «Mene, Tekel, Fares» с композицией музыки «Another Brick in the Wall» oleh Pink Floyd, yang digunakan oleh pelajar kulit hitam di frika sebagai lagu protes menentang rasisme, kedengarannya hampi sama.
Anda boleh mendengar kata-kata abadi dalam filem pembuat filem dalam dan luar negara («Сталкер», «История рыцаря», длл.).
Dalam lukisan dan grafik
Lukisan Rembrandt «Pesta Belshazzar» yang hebat, yang dibuat pada tahun 1635, juga didedikasikan untuk kata-kata «Mene, tekel, tambang». Makna mereka diungkapkan dengan bantuan teknik bergambar yang paling ekspresif. Tuan memberi perhatian khusus kepada kesan emosi дари prasasti янг luarbiaa дан hebat пада watak-watak канвас.
Лукисан «Песта Валтасар» карья Василий Суриков, ян дибуат пада тахун 1874, тидак кала денган кесан сениня кепада пенонтон. Kanvas epik ини sangat tajam menyampaikan раса эпохи, ketegangan дан makna simbolik дари peristiva янь berlaku.
Pengukir dan kartunis Perancis, Джеймс Гилрей menggunakan kisah Валтасар untuk lukisan satira tenang khayalan diri Maharaja Napoleon.
Dalam kesusasteraan
Ini, ян telah menjadi frasa bersayap, terdapat dalam banyak karya sastera.
Ини адалах нама роман оле пенулис эмигранты Русиа Иван Наживин, ян мемахами бахая ян акан датанг дари революции 1905. Ката-ката ини адалах семачам перингатан далам сари ката колэкси саркастик «Б. Вавилонянин» Олег Михаэль Веллер. Фраза ини дисебут далам роман «Роза розы» янг дитулис оле Умберто Эко, далам фантазии «Тырмень» пенулис Украина янг бекержа дэнган нама самаран Генри Олди, далам каря В. Ерофеев «Москва-Петушки», далам аят-аят иронис Дмитрий Пригов дан далам карья лаин.
Tempah oleh Олеся Николаева
Pada awal milenium baru, dia membuat karya dengan tajuk yang fasih «Mene, Tekel, Fares» karya Olesya Nikolaev, seorang penulis dan penyair prosa Rusia.Pada tahun 2010, dia dianugerahkan Ordo Gereja St Ortodoks untuk kegiatan pendidikannya, дан пада tahun 2012 диа menerima Хадия Sastera Patriarki. Dengan rasa cinta, юмор дан kesedihan ян hebat, penulis mencipta dunia monastikisme Rusia дан kekhususan hubungan antara orang Kristian.Kita dapat mengatakan bahawa melalui mulut pengarang seperti Олеся Николаев, Tuhan meminta orang percaya berhenti, melihat diri mereka dari luar dan menilai secara objektif sama ada mereka memenuhi perintah utama Kristus: «Cintailah satu sama lain».
Untuk disayangi adalah keperluan semula jadi bagi setiap orang. Дари kenyataan bahawa cinta telah menyejukkan ди bumi, kejahatan menguasai dunia tanpa rasa takut. Intrik, kebencian, penganiayaan bersama ди антара оранг-оранг Кристиан adalah ян meracuni cinta tulus дан tulus kepada Tuhan дан manusia дан sangat melemahkan миси rohani дан моральный anak-anak Tuhan.Ката-ката «Мене, Текель, Фарес», роман ян берджудул, terdengar di dalamnya dalam konteks perasaan seorang bhikkhu muda, «terluka» oleh kurangnya cinta, pengertian dan pengampunan di antara orang-orang yang paling disayanginya di dunia Kristian. Дэн inilah — panggilan untuk berhenti дан berfikir.
как расшифровать значение имени и чего ждать от судьбы
Происхождение имени . Имя Олеся имеет славянские корни. Он основан на существительном «лес», и его приблизительное значение — «лес».В христианском календаре отсутствуют имена для имени Олеся, оно используется как краткая форма имени Александра.
Также на территории Республики Беларусь и Польши имя Олеся может употребляться как уменьшительно-ласкательная форма мужского имени Олесь, или Лесь.
Краткая форма имени Олеся — Леся, Леська, Олеська, Лесюня, Лесюша.
Иностранные формы имени Олеся . Это имя распространено исключительно в Восточной Европе, поэтому иностранных форм у него нет.На территории Республики Беларусь наряду с Олесей распространена единственная вариация этого имени — Алеся.
Именины Олеси совпадают с именинами Александры — 22 марта, 2 апреля, 6 и 31 мая, 17 июля, 13 октября, 19 ноября и 23 декабря.
Характеристика имени Олеся
Положительные черты имени . Олеся – оптимистичный, позитивно настроенный человек, которому чужд блюз. Но при этом она не смотрит на мир исключительно через розовые очки: в определенных жизненных ситуациях способна проявлять трезвую рациональность.Обладательница этого красивого имени сильна духом, несмотря на внешнюю хрупкость, она наделена сильным характером и умением бороться за свои цели.
Олеся очень отзывчивая, если кто-то попросит у нее помощи или совета, она никогда не откажет. Она не позволяет эмоциям управлять своими действиями, принятием решений, руководствуется здравым смыслом.
Отрицательные черты имени . Олеся чрезмерно самоуверенна, ей нравится брать на себя больше, чем она может сделать. Из-за этого окружающие могут считать ее хвастуном.Олеся тоже может быть капризной, иногда до невыносимости. В кругу своего окружения она известна как человек с завышенной самооценкой. Некоторые носительницы этого имени, особенно рожденные весной и летом, имеют склонность к безудержному транжирству, которое иногда сменяется периодами тотальной экономии, из-за чего Олесю считают неблагонадежной в финансовом отношении.
Выбор профессии по имени . Олесе нравятся профессии, связанные с помощью людям.Из нее получится отличный социальный работник, врач, педагог-воспитатель.
Влияние имени на бизнес . Бизнес-леди из Олеси не получится самой успешной, так как ей сложно научиться правильно планировать бюджет.
При этом она постоянно придумывает бизнес-идеи, которые при правильной реализации могут стать настоящими бриллиантами. Олеся может быть мозговым центром бизнеса, но в одиночку ей будет сложно претворять теории в жизнь.Если Олесе удастся сотрудничать с тем, кто сможет правильно использовать ее идеи, у них все получится.
Влияние имени на здоровье . Олеся – поклонница культа здорового образа жизни. Она стремится к постоянному улучшению своего физического и психического состояния. Ее тело устойчиво к вирусным инфекциям, но у нее есть привычка накачивать себя наркотиками по поводу или без. Среди обладательниц имени Олеся много аллергиков. Они особенно чувствительны к лекарственной аллергии.
Психология имен . Олеся моралистка до мозга костей. Она старается жить в согласии с принципами общественной морали и требует того же от окружающих. Для Олеси очень важны семейные ценности, ради своих близких она «порвет» любого. Иногда она бывает слишком резка с теми, кого любит, и может не замечать, что ее слова и поступки ранят других.
Но она никогда не делает это специально. Она может быть хитрой, чтобы не обидеть близких ей людей, но в то же время ненавидит ложь по отношению к себе.Олеся легко ранима и обидчива, если однажды потерять ее благосклонность, вернуть ее до конца будет невозможно.
Совместимость имен . От того, кто станет ее второй половинкой, Олеся в первую очередь ждет заботы и возможности защитить ее. Мужчина, потерпевший неудачу в жизни, вряд ли привлечет эту знающую себе цену женщину. Олесе лучше поискать семейное счастье с обладателем имени Олег, Артур, Александр, Даниил, Василий, Глеб, Аркадий, Игорь.А вот от Николая, Артема и Святослава Олеси лучше держаться подальше.
Список известных людей по имени Олеся:
- актриса Олеся Иванова
- поэтесса Олеся Николаева
- актриса Олеся Судзиловская
Именины Олеся
Олеся не празднует именины, так как это имя не значится в святцах.
Значение имени Олеся
Олеся значит «защищать».
происхождение имени Олеся
Анализ тайны имени Олеся имеет смысл начать с происхождения. История имени Олеся имеет греческие корни. Имя представляет собой краткую форму имени Александр, происходящего от греческого слова alexo, «защищать». Со временем название сформировалось в самостоятельное имя.
Характеристика имени Олеся
Характер имени Олеся таков, что с детства она общается только с девочками, игнорируя часто влюбленных в нее мальчиков.Это независимая, стройная и спортивная девушка. В детстве он часто болеет простудными заболеваниями и бронхитами. От отца у нее приятная внешность, от матери — упрямый и независимый характер. Больше всего она привязана к папе. Повзрослев, стать прямолинейным и ревнивым. Сильно привязан к семье. Олеся однолюбка, однако ей свойственна неординарность. Ее поступки повергают близких в изумление, а иногда и в испуг. В детстве она вполне может удивить родителей новостью о том, что прыгнула с парашюта или планирует наказать Гималаи.
Выбор профессии: либо он выберет редкую профессию, либо не совсем подходящую для девушки профессию — капитан дальнего плавания или геолог. Не стоит с ней спорить. Олеся достаточно умна, чтобы по совету родителей стать инженером или бухгалтером. Она почти никогда не критикует себя, будет думать, что ей не повезло и поэтому она не стала суперзвездой. Неудачи не сломят дух Олеси. Она не отступает от своих намерений. Для «зимней» Олеси первый брак не всегда бывает удачным, больше всего они могут завести с «зимним» мужчиной.
Что означает имя Олеся по Б. Хигирю
В соответствии с толкованием имени Олеся по Б. Хигирю она имеет характер матери и внешность отца. Психологически ближе к отцу. В школе старается держаться в компании девочек, но мальчики ей неинтересны. Хотя Олеся в детстве часто болеет, внешне она производит хорошее впечатление – стройная и спортивная.
В молодости Олеся ведет себя эксцентрично.Это проявляется в действиях, которые она может совершать и которые поражают близких.
Однажды Олеся может сообщить, что давно занимается в аэроклубе и наконец-то прыгнула с парашютом.
Она пытается выйти замуж только после выпуска. Но, как правило, ее первый брак не всегда бывает безоблачным.
Согласно описанию имени Олеся, женщине с этим именем не хватает самокритичности и повышенной требовательности к себе. В случае неудачи она считает себя несчастливой.Однако Олеся не унывает и не унывает, но, в конце концов, добивается своего, Олеся очень привязана к своей семье.
Производные имени Олеся
Варианты имени Олеся: Алеся.
Уменьшительно-ласкательные имена питомцев Олеся: Леся, Лесенька, Олесенька, Аля, Оля.
Имя Олеся на разных языках:
- Имя Олеси на английском: Olesya.
Известная Олеся:
- Олеся — героиня одноименного рассказа А.Куприн И.
- Олеся (Ольга) Николаева (1955) — русская поэтесса, прозаик, публицист.
- Олеся Судзиловская (1974) — российская актриса театра и кино.
- Железняк Олеся (1974) — актриса театра и кино
Имя Олеся , по некоторым данным, в старославянском толковании определяется как «лес». Возможно, это сокращенная форма древнегреческих мужских имен Александр и Алексей. У поляков Олеся — производное от Александры.
В данном случае можно только догадываться, откуда берутся корни имени, однако, где бы ни начинались истоки, теперь Олеся в русской именной книге — отдельное и самостоятельное имя.
Олеся — черты характера
Маленькая Олеся похожа на ангелочка. У нее аккуратные черты лица, большие выразительные глаза, она стройна, спортивна и привлекательна, и вполне естественно, что, начиная со школьной скамьи, у нее много тайных поклонников, но Олеся больше увлечена общением с другими девушками, а на мальчиков, как правило, не обращает внимания.
Олеся преданный и хороший друг! Она никогда не забудет поздравить своих друзей с праздником – позвонит всем, даже если это займет много времени; всегда выслушает и никогда не осудит, а в трудной ситуации протянет руку помощи; она старается поддерживать связь со всеми, даже когда замужем.
Сама Олеся чрезмерно доверчива, готова открыть душу каждому человеку, только дай ей волю!
Олеся импульсивный человек, она может внезапно вспылить и так же быстро успокоиться.Девушка оптимистична, прямолинейна и эксцентрична. Ей свойственно стремление отличаться от всех, выделяться из общей толпы. Это может проявляться в ношении экстравагантной одежды или необычной для девушки профессии.
Олесю нельзя назвать простодушной. Очень часто в достижении намеченной цели девушка способна на обман, но никому не причиняет вреда. Олеся из тех людей, которые не унывают и не жалуются на жизнь. Она идет вперед без оглядки, ошибки и неудачи не столкнут ее с намеченного пути, она борец за свою судьбу, и будет бороться до последнего.
Олеся — совместимость имен
Олеся, безусловно, привлекает внимание мужского пола. Сама девушка избирательна и требовательна, она присматривается, долго изучает своего партнера, анализирует интимную сторону их отношений, и если девушку все устраивает, она готова подчиниться мужчине и связать себя узами брака.
Олеся никогда полностью не посвятит себя жизни и обустройству семейного очага, но ее дети и муж всегда будут накормлены, воспитаны и согреты любовью.Она верная жена и мать, обожающая своих детей.
В мужчине девушка ищет, в первую очередь, поддержку, как в материальном, так и в морально-духовном плане, понимание и умение доставить женщине удовольствие в интимной близости. Поэтому для совместной жизни ей стоит присмотреться к Родиону, Игорю, Валерию, Аркадию, Василию и Даниилу. А с представителями таких имен, как Артем, Николай, Станислав, Тимур и Святослав, отношения могут не сложиться.
Олеся — известные личности с этим именем
— Судзиловская — советская актриса театра и кино;
— Никола Олеся — поэтесса, прозаик;
— ФоршОлеся — российская спортсменка;
— Барель — советский баскетболист;
— Зыкина — спортсменка;
— Стеценко — художник;
— АлиОлеся — российская лыжница;
— Иванова — советская киноактриса;
— Курочкина — футболистка;
— Емельянова — детский педагог, разработчик многих развивающих игр и игрушек;
— Повх — украинский спортсмен;
— Маньковская — актриса театра.
Олеся — интересные факты об имени (астрология)
— соответствие зодиака — Козерог, Весы, Телец;
– счастливое число – 6;
– планеты-покровители – Меркурий, Венера;
— счастливые цвета — серебристый, красный, оранжевый, зеленый;
— заветные растения — мелисса, орхидея, ирис;
— животные — голубь, кошка, лань;
— амулетные камни — сапфир, хризолит, сердолик.
Покровителями имени являются: Александра Римская (именины — 6 мая) и Александра Амисийская (2 апреля).
Олеся напрямую связана с энергией природы, ведь значение имени «лесная», «защитная».
Происхождение имени
По основной версии происхождения никнейм Олеся имеет славянские корни и является вариацией имен Лесан и Леся. Однако есть мнение, что Олеся – это упрощенная форма клички Александра.
общие характеристики
Маленькую Олесю надо беречь от холода, здоровье малышки склонно к простуде, ангине и даже бронхиту.Частые болезни также могут впоследствии сказаться на успеваемости в школе, так как ребенку будет сложно наверстать упущенное в школе, сидя дома.
У человека с «лесным» именем симпатичная внешность перекликается с бойким самостоятельным характером, девушку необходимо как можно раньше записать в спортивную секцию, чтобы высвободить свою энергию в нужном направлении. Несмотря на слабый иммунитет, Леся демонстрирует отличные спортивные задатки и может многого добиться в этой области.
Леся дружит только с девочками, а одноклассники тихо любуются ею, не решаясь говорить.
Положительные черты характера
Лесенька любит быть в центре внимания, она общительна, обаятельна, энергична. Мимо нее не пройдет ни одно зрелищное мероприятие.
Лесик не поддается чужому влиянию. Ее невозможно уговорить сделать что-то против ее воли; также нереально взять барышню на «слабую» основу.
Окружение приучено к тому, что девушка всегда мыслит трезво, не строит иллюзий и не ставит перед собой нереалистичных целей.Но и Леся способна довериться завоевавшему ее благосклонность сновидцу, забыв обо всем, если есть кому и ради чего рисковать.
В построении карьеры женщине помогут такие личные качества, как сила воли, рассудительность, терпение.
Семейные ценности для Леси самое главное. Она готова поступиться ради любимого мужчины и пожертвовать перспективной работой ради благополучия своей семьи.
Отрицательные черты характера
Олесенька способна на эксцентричные поступки, вызывающие неоднозначную реакцию у ее близких.Среди знакомых она известна как хвастун и человек с завышенной самооценкой.
Уверенность в себе иногда подводит девушку. Леся может навалить кучу дел, которые не успеет доделать.
Будучи моногамной, женщина превращается в ревнивую собственницу, а ревность иногда доводит ее до глупых поступков.
С деньгами обладатель лесного ника не особо дружит. Периоды жесткой экономии резко сменяются периодами расточительства.
Знак зодиака
Водолей – знак зодиака, наиболее гармонично сочетающийся с именем Олеся.
Ответственный за радикальные перемены, Уран покровительствует девушке.
Самый подходящий цвет по гороскопу для нее — бирюзовый с зеленым отливом.
Любые изделия, содержащие кораллы, станут амулетами.
Уменьшительное
Олеся любит, когда ее ласково называют, но «зайка» или «рыбка» ее не обрадуют, какого бы возраста она не достигла. Леся, Леська, Олеська, Лесенька, Лесечка, Лесюня, Лесюша, Лесеняш — ей понравится, ведь для человеческого уха нет ничего приятнее собственного имени.
Варианты имени
Леся, Алеся, англичане произносят как Лесси.
Исторические деятели
Актрисы Олеся Судзиловская и Олеся Железняк
прозаик и поэтесса Олеся Николаева
Российские спортсмены Олеся Александровна Форшева и Олеся Зыкина
советский баскетболист Олеся Баррель
Latvian сквозняки игрок Олеся Абдуллина
пловец Олеся Владыкина
лыжник Олеся Алиевой
футболист Олеся Курочкина
Украинский спортсмен Олеся Повх.
именины
Значение имени Олеся (Алеся): это имя для девочки означает «лес», «девушка из леса», «живущая в лесу».
Происхождение имени Олеся (Алеся): Старославянское.
Уменьшительно-ласкательная форма имени: Леся, Лесенька, Лесюня, Лесюша, Лесена.
Что означает имя Олеся (Алеся)? Леся кажется мягкой и покладистой, но при этом у нее есть сила воли и собственное мнение.Она предпочитает компанию своих друзей и увлекается рукоделием. Может работать в ресторанном бизнесе, дегустатором, стилистом, учителем йоги. Эта девушка обожает своего мужа и старается во всем угодить его родителям, она хорошая хозяйка и нежная мать.
День Ангела и покровителей имени: В Святцах имени Олеся не значится, но именины Олеся празднует с Александрами — 2 апреля, 6 мая, 31 мая, 19 ноября.
Приметы: Если в этот день с юга придет метель, то будет грозное лето!
Астрология:
- Зодиак — Водолей
- Планета — Уран
- Аквамарин
- Благоприятное дерево — ива
- Заветное растение — актиния
- Покровитель — медуза
- Камень-талисман — коралл
Характеристика имени Олеся
Положительные черты: Алеся энергичная, легкая на подъем; это яркая личность, которая любит быть на виду и греться в лучах всеобщей любви и поклонения.
Леся рассудительна, но способна с головой броситься в омут.
Отрицательные черты: Как правило, пользуются уважением окружающих, хотя и признаются «неудобными» в общении.
Характер имени Олеся (Алеся): Какие черты характера определяют значение имени Олеся? Эта девушка целеустремленный и терпеливый человек. Мало поддается чужому влиянию, редко доверяет другим людям и во всем полагается на себя, но часто переоценивает свои силы и возможности.Она прямолинейна, эксцентрична, оптимистична. Для них характерно стремление отличаться от других, резко выделяться на фоне других. Это может выражаться по-разному — экстравагантная одежда, редкая профессия. Девушки по имени Олеся открытые, им не свойственно, а лукавить, кривить душой — высказывают свое мнение, не думая о последствиях. Это стойкий человек, из тех, кто готов в случае неудачи начать все сначала, а не жаловаться на судьбу и оглядываться назад.
Значение имени Олеся в нумерологии находится под «защитой» числа 6.
Оно предвещает своей обладательнице успех в тех делах, где в первую очередь нужно завоевать доверие других людей. Женщина по имени Олеся преуспевает в политике и дипломатической сфере. Из нее может получиться отличный государственный чиновник. В обществе ее отличают философские взгляды и аналитический склад ума. Но важно понимать, что все сказанное и обещанное придется исполнить, ведь иначе окружающие просто разочаруются в ней, что помешает ей достичь главной цели.Поэтому в раннем возрасте Леся уже понимает, что честность и честолюбие — вещи принципиально разные.
Девушка буквально излучает бодрость и оптимизм. Несмотря на то, что она целеустремленный человек, Леся не всегда хочет достичь карьерных высот — амбиций у нее очень мало, а мечты сосредоточены совсем в другом направлении.
Олеся и ее личная жизнь
Любовь и брак: Обещает ли значение имени Олеся счастье в любви? Это настоящая однолюбка, и она очень привязана к своей семье.В отношениях всегда отличается излишней прямолинейностью и часто проявляет ревность.
Первый брак обычно бывает неудачным. Но, сделав соответствующие выводы, Леся в следующий раз будет более тщательно выбирать спутника жизни и сможет создать с ним крепкую, дружную семью. Кстати, сама Леся, несмотря на ревность, мужу изменять не станет. Однако главная проблема в отношениях с ним будет заключаться в том, что Леся не всегда сможет высказать то, что думает.Возникающие упущения иногда приводят к конфликтам.
Таланты, бизнес, карьера
Выбор профессии: Она выберет профессию если не редкую, то вряд ли подходящую для дамы — геолога, хирурга или, скажем, капитана дальнего плавания. Не удивляйтесь, если увидите, что кухня вдруг превратилась в фотолабораторию — это значит, что она решила стать фотожурналисткой. Спорить не стоит: в конце концов у Олеси хватит ума прислушаться к разумным советам родителей, стать нормальным инженером или бухгалтером.Она не самокритична и всегда будет считать, что ей просто не повезло, и это единственная причина, по которой она не является кинозвездой мирового уровня.
Бизнес и карьера: Карьера Леси складывается успешно, если она сама этого хочет и прикладывает усилия. Однако некоторые ставят семью на первое место и посвящают себя дому, мужу и детям. Первый брак может быть неудачным, но во втором обязательно все сложится хорошо.
Здоровье и энергия
Здоровье и таланты имени Олеся (Алеся): Значение имени Олеся с точки зрения медицины.Леся растет очень самостоятельной, часто занимается спортом. Хотя в детстве она болеет бронхитом, тонзиллитом и вообще здоровой ее назвать нельзя. В дальнейшем именно физические нагрузки позволяют значительно улучшить состояние. По своим привычкам и манерам она очень похожа на отца, но характер, наоборот, наследует от матери. Иногда она ведет себя слишком эксцентрично, чем может удивить и даже напугать окружающих. Девушка склонна к спонтанным поступкам.Так, она может собраться и в один момент прыгнуть с парашютом, или заняться скалолазанием. Кстати, она тоже выбирает экстремальные профессии. Иногда даже те, которые ей не подходят. И тогда, потерпев поражение, Олеся, носящая фамилию, продолжает свято верить, что ей просто не повезло — никаких выводов она не делает. Что характерно, это не позволяет ей терять уверенность в собственных талантах.
Судьба Олеси в истории
Что означает имя Олеся для женской судьбы?
- Олеся Судзиловская — советская и российская актриса театра и киноОлеся
- Олеся Железняк — российская актриса театра и кино.
- Олеся Николаева — (род.1955) российская поэтесса, прозаик, публицист.
- Алеся — (1976 г.р.) настоящее имя — Ярмоленко Ольга; Белорусская эстрадная певица, солистка ансамбля «Сябры».
- Форшева Олеся — (1979 г.р.) до замужества — г. Красномовец; Российский легкоатлет, вице-чемпион Олимпийских игр 2004 года, чемпион мира и Европы, заслуженный мастер спорта России.
- Барель Олеся — (1960 г.р.) советская баскетболистка, мастер спорта международного класса (1980), заслуженный мастер спорта СССР (1984).
- Олеся Ляшенко — российская певица, музыкант и автор песен.
- Олеся Зыкина — российская легкоатлетка, чемпионка мира, призер Олимпийских игр. Выступает в беговых дисциплинах на 200, 300 и 400 метров. Ее основная дисциплина – бег на 400 метров. В 2001 году в составе сборной России по легкой атлетике становится чемпионкой мира в беге на 400 метров, а в следующем году завоевывает золото на чемпионате Европы. На Олимпийских играх в Афинах в составе российской эстафетной команды в гонке 4х400 завоевывает серебряную награду.
- Абдуллина Олеся — российская башкирская спортсменка (русские и международные шашки), бронзовый призер чемпионата мира по блицу (Берлин, декабрь 2009 г.), бронзовый призер международного чемпионата Европы по шашкам среди женщин в блиц-турнире (Стокгольм, Швеция, август 2009 г.) , чемпионка России в составе сборной Башкортостана 2009 года, победительница I Всемирных интеллектуальных спортивных игр среди девушек, 4-кратная чемпионка Европы среди девушек. Международный мастер по международным шашкам.)
- Стеценко Олеся художник.
- Олеся Владыкина — российская легкоатлетка, чемпионка и рекордсменка мира XIII летних Паралимпийских игр 2008 года в Пекине в беге на 100 м брассом.
- Олеся Алиева — российская лыжница, многократная чемпионка России, мастер спорта международного класса, спортивное прозвище — «Али».
- Иванова Олеся — (1925 — 1995) настоящее имя — Иванова Людмила; Советская киноактриса, исполнительница эпизодических ролей. Наиболее известна по роли Надежды Тюлениной в фильме «Молодая гвардия».В начале 1960-х она взяла псевдоним Олеся Иванова, под которым стала сниматься в кино.
- Олеся Курочкина — полузащитник и/или нападающий женской сборной России по футболу.
ВЫПИСКА
1. Александр Солженицын. Двести лет вместе (1795-1995). Части 1, 2. Академска книга, Сербия
2. Светлана Алексиевич. Последние свидетели. Абсент, Словакия
3. Иосиф Бродский. Избранные произведения. Клуб Алеф, Албания
4.Леонид Андреев. В тумане/Призраки/Воевода/Иуда Искариот/Тьма. Antigona-editores Refractários, Португалия
5. Густав Шпет. Мудрость или смысл? Банк ООО, Армения
6. Лидия Гинзбург. Записки блокадника. Edizioni Angelo Guerini & Associati Srl, Италия
7. Дмитрий Кленовский. Избранные стихи. Издательство Эрго, Болгария
8. Борис Пастернак. Доктор Живаго. Издательство Fan Noli, Албания
9.Людмила Петрушевская. Короткие истории. Форлагет Силкефирет, Дания
10. Виктория Ледерман. Первокурсник. Гельмес, Литва
11. Леонид Андреев. Семеро повешенных. ООО «Газпринт», Армения
12. Олеся Николаева. Небесный огонь и другие рассказы. Издательства Святой Троицы, США
13. Дмитрий Лихачев. Человек в литературе Древней Руси. Издавачка книжная Зорана Стояновича, Сербия
14.Антон Чехов. «Драма на охоте» рассказы, юморески. Пракашан Санстхан, Индия
15. Сергей Булгаков. Философия имени. Сейбунша, Япония
16. Русские поэты 20 века. Антология. Vakxikon Publications, Греция
17. Дмитрий Фурман. Движение по спирали. Политическая система России среди других систем. Verso Books, Великобритания
18. Марина Степнова. Женщины Лазаря. Voland srl, Италия
19.Максим Кронгауз. Русский язык на грани нервного срыва. Wydawnictwo DiG, Польша
20. Константин Вагинов. Козлиная песня. Современное искусство, Армения
21. Евгений Замятин. Мы. Мунхин Усег, Монголия
22. Гузель Яхина. Зулейха открывает глаза. Оракул, Армения
23. Кирилл Кобрин. История: Работа в процессе. Орбита, Латвия
Олеся Николаева. News Photo – Getty Images
Соглашение о легком доступе
Следующие активы содержат неопубликованное и/или ограниченное содержимое.
Изображения, помеченные как Легкий доступ для загрузки , не включены в пакет Премиум-доступа или подписки Getty Images, и вам будет выставлен счет за любые изображения, которые вы используете.
Легкий доступ к загрузкам позволяет быстро загружать изображения высокого разрешения без водяных знаков. Если у вас нет письменного соглашения с Getty Images, в котором указано иное, загрузка в режиме простого доступа предназначена для коммерческих целей и не лицензируется для использования в окончательном проекте.
Ваша учетная запись Easy-access (EZA) позволяет сотрудникам вашей организации загружать контент для следующих целей:
- Испытания
- Образцы
- Композиты
- Макеты
- Черновой монтаж
- Предварительные правки
Он имеет приоритет над стандартной комбинированной онлайн-лицензией для неподвижных изображений и видео на веб-сайте Getty Images.Учетная запись EZA не является лицензией. Чтобы дополнить свой проект материалами, загруженными из вашей учетной записи EZA, вам необходимо получить лицензию. Без лицензии дальнейшее использование невозможно, например:
- презентации фокус-групп
- внешние презентации
- окончательные материалы, распространяемые внутри вашей организации
- любые материалы, распространяемые за пределами вашей организации
- любые материалы, распространяемые среди населения (такие как реклама, маркетинг)
Поскольку коллекции постоянно обновляются, Getty Images не может гарантировать, что какой-либо конкретный элемент будет доступен до момента лицензирования.Пожалуйста, внимательно ознакомьтесь с любыми ограничениями, сопровождающими Лицензионные материалы на веб-сайте Getty Images, и свяжитесь с вашим представителем Getty Images, если у вас возникнут вопросы по ним. Ваша учетная запись EZA останется на месте в течение года.
