Протоиерея василия ермакова: Протоиерей Василий Ермаков / Православие.Ru
Содержание
«Домой придешь!» Памяти протоиерея Василия Ермакова
3 февраля 2007 года не стало отца Василия Ермакова. Митрофорный протоиерей, настоятель храма прп. Серафима Саровского на Серафимовском кладбище Санкт-Петербурга, друг Святейшего Патриарха Алексия II, он считался одним из самых авторитетных пастырей Петербурга. Сам же батюшка не любил, когда его называли старцем, он всегда отвечал на этот вопрос – я не старец, я просто опытный священник, я долгую жизнь прожил, я много видел.
Заканчивался сентябрь. Шел второй месяц пребывания Юлии в Санкт-Петербурге. Этот город не мог не нравиться: удивительной теплоты и отзывчивости люди, особая питерская архитектура и непривычный климат, и неторопливая, по сравнению с кипучей первопрестольной, жизнь. Работа тоже пришлась по душе. Оставался только один нерешенный вопрос: как найти среди многочисленных храмов и монастырей свой, единственный?
В один из дней Юле довелось побывать в крупнейшем издательстве. Это было полезно не только для приобретения опыта, необходимого всякому, а новичку тем более.
В тот день произошло событие, о котором наша героиня вспоминает как о водительстве Божием.
Разговаривая с главным редактором, Юля не могла не заметить на одной из стен прекрасное полотно с изображением известного Петербургского храма.
— А Вы не смотрите на красоту и внутреннюю отделку, обращайте внимание на священника и приход, — посоветовал редактор, — и, знаете, посоветую Вам два храма. Один в Кронштадте – Владимирский, настоятель там отец Святослав Мельник; другой у нас, в Петербурге, на Серафимовском кладбище – побывайте у отца Василия Ермакова.
В ближайший выходной Юля поехала в Кронштадт и с тех пор стала прихожанкой Владимирского храма.
Перед праздником Дня Победы Юлия решила съездить на Серафимовское, тем более что и племянница уговаривала поехать на вечернюю службу именно туда: ехать-то совсем недалеко, всего в нескольких остановках от дома.
Храм на Серафимовском кладбище похож на сказочный теремок или пряничный домик, и оттого как-то по-детски радостно на душе.
С самого начала вечерни Юля обратила внимание на старичка-священника: он неторопливо шел с кадилом, и то и дело люди подходили под батюшкино благословение. «Ну что за бесцеремонность и нетерпение, — недовольно подумала Юлия, — неужели нельзя дождаться окончания службы, только батюшку отвлекают».
Служба шла своим чередом, но по окончании богослужения старенького батюшки нигде не было видно.
— Тетя Юля, мне так хочется еще раз увидеть батюшку — того, что кадил в начале службы, — сказала Юлина племянница Ксения.
На вопрос, как можно найти такого-то священника, приветливая женщина в свечной лавке улыбнулась:
— Так это же наш дорогой батюшка, митрофорный протоиерей Василий Ермаков. Возможно, он в административном здании – небольшой домик недалеко от храма, если, конечно, батюшка не уехал: он сейчас редко бывает на службе, часто болеет он, наш родненький.
Юля заметила, что в этой церкви особенно дружелюбная и даже какая-то домашняя атмосфера.
Перед административным зданием уже стояли человек двадцать: ждали отца Василия, никто не торопился, кто-то беседовал между собой. Так прошло минут пятнадцать. «Время идет, почему все просто стоят? Подойду-ка я к тому человеку. Он, похоже, охранник. Кстати, почему тут охранник? От кого охранять?», — начинала сердиться Юлия.
— Пожалуйста, скажите отцу Василию, что его здесь ждут.
— А он знает.
— ?
— Да Вы не беспокойтесь, выйдет батюшка, — улыбнулся человек в военной форме, представившийся Игорем. Он рассказал Юле, что отец Василий уже около 50-ти лет несет послушание старчества, что в его, Игоря, жизни старец помог разрешиться многим проблемам.
— Тетя Юля, если батюшки не будет через десять минут, мы уходим, — заявила Ксюша. Юля и сама начинала зябнуть от налетевшего холодного питерского ветра.
Ровно через девять минут на крыльцо вышел отец Василий. Восьмидесятилетнего священника поддерживали под локотки. Ожидавший народ с радостными возгласами двинулся к любимому пастырю. Юля тоже подошла под благословение.
— Домой придешь! — эти слова отца Василия были сказаны только Юле.
Батюшка продолжал общаться с подошедшими.
— Тетя Юля, что это значит: домой придешь? – спросила Ксения.
«И правда, надо спросить у отца Василия», – подумала Юля и снова подошла к священнику. Он уже собирался садиться в машину, водитель открыл дверь, чтобы помочь усадить батюшку.
— Отец Василий, когда можно с Вами поговорить?
— Я завтра с пяти утра буду в храме.
В маршрутке Юля и Ксения ехали молча, каждая думая о своем.
На следующий день, девятого мая, Юлия поднялась ни свет ни заря. В храме, несмотря на выходной день и раннее время, был народ. Литургия прошла торжественно, за ней отслужили панихиду – отца Василия не было. Через несколько минут начнется поздняя литургия. На второе богослужение пришло столько народа, что храм оказался тесным. Служил митрофорный протоиерей Василий Ермаков.
«Вот и эта служба позади, теперь пойду к отцу Василию», — решила Юля.
Увы, о том, чтобы подойти к батюшке, нечего было и думать: его сплошь окружили люди. Отец Василий на некоторое время вышел, а потом снова вернулся в храм. Поговорить с ним не было никакой возможности.
Юлю охватили беспокойство и растерянность: «Может, и не надо мне встречаться с батюшкой, нет на то воли Божией?» – размышляла она и в это время заметила, что толпа перед входом в храм куда-то исчезла. Юля подошла с вопросом к одному из послушников: «Скажите, как бы мне поговорить с отцом Василием?»
— А Вы с ним договаривались о беседе?
— Да, вчера он сказал, что будет здесь с пяти утра.
— Что же Вы не подошли к этому времени? Батюшка болеет, часто подолгу лежит в больнице, застать его в храме теперь очень трудно. Ну, ничего, не волнуйтесь, молитесь, надо будет вам встретиться – Господь управит.
И действительно, встреча состоялась. У правого клироса Юля увидела отца Василия. В следующий миг женщина уже стояла неподалеку и ждала своей очереди для беседы с батюшкой. Ее пригласили без очереди.
Юля почему-то говорила со священником совсем не о том, о чем хотела спросить, но услышала и увидела то, что для нее оказалось гораздо важней. «Пойдем-ка, детка, со мной», — позвал отец Василий, и Юлия оказалась в небольшой комнатке.
Здесь за столом сидела немолодая заплаканная женщина: горе у нее – дочь-наркоманка. Отец Василий смог найти нужные слова для скорбящей матери; расстроенная женщина скоро успокоилась, и было видно, что она верит: они вдвоем с батюшкой будут вместе в молитве, и дочь обязательно вернется к жизни.
Отец Василий нежно, как ребенка, гладит по голове взрослого мужчину: у человека тоже боль – жена убила ребеночка, сделав аборт. И для этого человека нашлись у батюшки слова ободрения.
Это потом, многое переосмыслив, Юля поняла, для чего отец Василий всюду водил ее за собой, беседуя с людьми. Незадолго до этого наша героиня пережила тяжелый период предательства; ей казалось, что подлее, чем поступили с ней, мало кому довелось пережить. Постепенно она стала замыкаться, постоянно жалела себя, а с окружающими становилась неприветливой, злой, черствой.
Вместе с отцом Василием они вышли на паперть. Люди ждали батюшку и сразу наперебой стали обращаться с вопросами. Ответы почти все получали сразу. Юля заметила, что с большинством батюшка был ласков, улыбчив, но несколько раз отвечал строго, даже жестко.
Этих двух женщин Юля увидела еще рано утром перед литургией. На голове одной из них был шарф — ничего удивительного: на улице ветрено и сыро, но только как-то он странно замотан – только глаза женщины видны. Когда отец Василий и сопровождающая толпа поравнялись с этой закутанной в шарф женщиной, Юля увидела, что священник оттолкнул ее. Это выглядело странно и неприятно. Что это значит? Почему отец Василий с ней так обошелся?
Люди с отцом Василием вошли в трапезную, а Юлия остановилась, не решаясь войти внутрь. На крыльце остались стоять те две женщины, и одна из них разматывала длинный шарф.
— Ты знаешь, мне батюшка сейчас вправил челюсть, — улыбалась, сказала одна из незнакомок, складывая шарф. – У меня же вывих.
Юля точно помнила, что батюшка оттолкнул женщину, а головы ее даже не касался.
В третий раз с отцом Василием Юля встретилась перед отъездом. Заканчивалась временная работа, и пора было возвращаться в свой город. Юлия очень хотела попрощаться с батюшкой, но по телефону ей не могли точно ответить, будет ли отец Василий сегодня в храме или нет.
Женщина ехала на Серафимовское и волновалась. Завтра с утра поезд, увидит ли она батюшку еще раз перед отъездом?
В храме пока несколько человек; Юля проследовала к административному зданию. Народу-то, народу! И отец Василий здесь, но не подойти: каждый хочет поговорить с батюшкой. Время неумолимо мчится вперед, вот уже и к вечерне зазвонили. Отец Василий направился к храму, народ окружает его со всех сторон.
«Нет, не удастся попрощаться», — расстроилась Юля. Батюшка остановился, и женщина оказалась совсем рядом с ним.
— Батюшка, как бы мне хотелось иметь Вашу фотографию, — оживилась радостная Юля.
— Наташа, — обратился отец Василий к одной из рядом стоящих женщин, — будь добра, принеси, и мои книги тоже.
Вернувшись, Наталья отдала принесенное батюшке, а тот все передал с благословением Юлии.
— Это для тебя, а вот подарки вашим прихожанам, — улыбнулся батюшка. – Ты во сколько завтра едешь?
— В десять утра, батюшка.
Вот и последнее благословение, и отцовский поцелуй. Женщину переполняли чувства, она думала: если среди людей может быть такая любовь, какова же любовь Божия?..
Жизнь потекла привычным руслом, только теперь Юля знала, что есть очень ей близкий и духовно родной человек – старец Василий.
Ранний звонок знакомой из Петербурга острой болью отозвался в душе: сегодня, 3 февраля 2007 года, ушел от нас батюшка Василий.
В ожидании прощания
Юля не могла не увидеть дорогого отца.
Северная столица встретила пасмурной погодой, изморозью и пронизывающим ветром. У Серафимовского храма выстроилась огромная очередь: как много людей любят батюшку и как им будет его не хватать! Горе объединяет людей: все находящиеся рядом и стоящие далеко позади, и те, кто скоро уже зайдет в часовню проститься с отцом Василием, в эти часы стали одной огромной семьей.
Они снова встретились через несколько часов — отец Василий и Юлия. Батюшка совсем не изменился: те же спокойные и одновременно волевые черты лица, те же мягкие руки.
Отец Василий
Грустно, что больше не будет рядом старца-советника, друга, отца, но верится, что теперь ТАМ будет молитвенник. Не зря батюшка отошел ко Господу в день празднования Святогорской иконы с дивным названием «Отрада или Утешение». Да, что-что, а уж дар утешать у отца Василия был.
Живет Юля по-прежнему в своем городке в Центральной России. Книги отца Василия Ермакова помогли не только ей; за батюшку теперь молятся и те, кто никогда с ним не встречался – он и для них стал родным и близким. Фотография отца Василия в Юлиной комнате всегда видна – она стоит на книжной полке.
Так хочется надеяться, что те слова, сказанные отцом Василием при их знакомстве, непременно исполнятся, а значит, тогда и в вечности батюшка и Юля будут всегда вместе, рядом.
Читайте также:
| Я несу духовную радость уже 60 лет: последнее интервью протоиерея Василия Ермакова admin Сейчас не с кем посоветоваться. |
| Ближе к Богу, ближе к храму Божиему! Протоиерей Василий Ермаков Надо воцерковляться, то есть ходить в Церковь. Я же знаю, что бренное тело не оторвать от кровати. А далее, когда сегодня не помолился, завтра не пришел в церковь, послезавтра подумал: «да ладно», глядишь — и привык не молиться, привык не ходить, привык не обращаться. А потом лаптем затылок почесал: «пойду причащусь». А готов ли ты? |
| Протоиерей Василий Ермаков: Освобождение- Патриарх — Учеба — Пастырское служение admin В том же лагере находился и отец Василий Веревкин. |
Поскольку вы здесь…
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Отец Василий Ермаков: не ищите чудес и старцев
Фото с сайта pravoslavie.ru
В этом году исполнилось 10 лет со дня кончины отца Василия Ермакова (1927-2007) и 90 лет со дня его рождения. Сейчас те, кто только слышал о нем, но не знал лично, часто просят рассказать и объяснить – что в этом священнике было такого, что его до сих пор так помнят и так любят?
Спустился с амвона
Будущий священнослужитель родился и провел детство в маленьком городке Болхове Орловской губернии. Потом война, оккупация. Подростком отец Василий оказался в немецком концлагере Пылькюла в Эстонии. В Эстонии же произошла и важная для дальнейшей его судьбы встреча — с семьей протоиерея Михаила Ридигера и с его сыном Алексеем, будущим патриархом Алексием II. Он и предложил Василию поступить в недавно вновь открытые Ленинградские духовные школы.
4 ноября 1953 года Василий Ермаков после окончания Ленинградской духовной академии был рукоположен во пресвитера митрополитом Григорием (Чуковым). Первым местом служения отца Василия стал Николо-Богоявленский морской собор — в те времена один из немногих действующих храмов города.
«Я отошел от привычного стереотипа священника, спустился с амвона к прихожанам, к людям и стал спрашивать: какая нужда, какое горе у человека…
А время какое было? Не прошло и десятилетия со дня снятия блокады. В церковь пришли фронтовики, блокадники и блокадницы, пережившие все ужасы тех лет, — Бог сохранил их.
Эти беседы были нужны не только им, но и мне», — так вспоминал о начале служения отец Василий.
Мы сегодня уже привыкли, что почти при каждом храме есть воскресная школа, лектории, клубы по интересам. Но совсем недавно это было невозможно: советская власть допускала деятельность священников только в качестве «требоисполнителей», близкий контакт с прихожанами был, по сути, запрещен.
Ссылка на кладбище
Храм во имя Св. Серафима Саровского на Серафимовском кладбище Санкт-Петербурга, где служил о. Василий. Фото с сайта serafimovskiy.ru
Отец Василий не боялся претерпеть от властей — и претерпевал:
«Еще в Академии я написал диссертацию о роли русского духовенства в освободительной борьбе нашего народа начала XVII века против польских захватчиков. За эту работу меня дважды бичевали в советской печати..».
В 1957 году батюшку вызвали в КГБ: предложили поехать на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве в качестве осведомителя.
«Я твердо, хотя и без вызова, отказался. После этого меня в течение многих лет не включали ни в одну делегацию священников, отправляющихся за рубеж. Епархия, возможно, и включала, но там вычеркивали».
Поскольку отец Василий числился у властей в «неблагонадежных», в 1976 году его перевели из Никольского собора в церковь «Кулич и пасха», а в 1981-м он становится настоятелем храма Серафима Саровского на Серафимовском кладбище.
«Он, четверть века прослуживший в Никольском соборе, митрофорный протоиерей, оказался в маленькой церквушке на Серафимовском кладбище. Конечно, это не случайно, хорошо известно, что это назначение было ссылкой», — говорит протоиерей Георгий Митрофанов, духовное чадо отца Василия, несколько лет прослуживший штатным священником Серафимовского храма (ныне — настоятель храма святых апостолов Петра и Павла при Академии постдипломного педагогического образования).
И потянулся народ
Фото с сайта pravoslavie.ru
В маленький кладбищенской храм приходило все больше и больше народу. «Батюшка много общался с людьми, среди которых были и те, кто делают первые шаги в церковной жизни, часто неуверенно ощущают себя в храме,
так вот отец Василий был открыт для общения, шел навстречу, готов был увидеть и услышать человека. Это определило для меня тогда особенность его служения», — вспоминает отец Георгий Митрофанов.
«У батюшки были два главных дара — дар прозорливости и дар дерзновенной молитвы, — говорит пресс-секретарь Валаамского монастыря Михаил Шишков, духовное чадо батюшки. — Силу его молитвы испытали на себе многие. Такой молитвенный дар дается после того, как Бог испытал человека на верность, это зарабатывается годами».
Силу молитвы батюшки Василия мне приходилось испытывать и на себе. Когда в жизни возникали большие проблемы, надумала батюшке писать. Долго, входя в подробности, объяснять ему что-то в храме не было возможности: вокруг все время толпился народ. Письмами я не злоупотребляла: это случалось всего пару раз. И каждый раз спустя несколько дней, когда, по моим расчетам, он должен был прочитать письмо, ситуация, кажущаяся безвыходной, сама собою разрешалась.
«Не волнуйся, мать, проснутся!»
Фото с сайта pravoslavie.ru
Прозорливость батюшки многие его духовные чада тоже испытали на себе. Прихожанка Наталья рассказывает о том, что ее сыновья-двойняшки сначала ходили в храм, а потом, когда перешли в шестой класс, перестали, ссылаясь на усталость и занятость:
«По возникшим тогда у меня житейским вопросам несколько человек посоветовали мне обратиться к отцу Василию Ермакову, — вспоминает Наталья. — Так я оказалась в храме Серафима Саровского, как говорится, «почувствовала разницу» и стала ходить туда постоянно. Однако сыны на мои уговоры пойти на Литургию в этот храм все никак не поддавались. Я стала ныть отцу Василию:
— Батюшка, пока маленькие были — ходили, а теперь спят…
— Не волнуйся, мать, проснутся! — твердо отвечал он.
Однако время шло, но ситуация не менялась. Я опять стала приставать к батюшке:
— Батюшка, что делать, дети уже полтора года без Причастия!
— Не волнуйся, мать, проснутся!
— Ну, когда же?..
— Через год! — сказал, как отрезал, отец Василий.
Я и обрадовалась, и слегка огорчилась: еще целый год без Покрова Божьего, а возраст такой опасный!
Словно прочитав мои мысли, батюшка с улыбкой добавил:
— Через полгода!
Вдохновленная такой перспективой, я продолжала ходить в храм одна. Однажды субботним вечером, когда я читала правило ко Причастию, один из сыновей как-то неуверенно произнес:
— И мне, что ли, сходить завтра с тобой?..
— Да уж давно пора, — ответила я, а сама не спешила радоваться: «Мало ли что обещает вечером, а утром не захочет вставать».
Но на следующее утро сын легко встал на раннюю Литургию и пошел со мной в храм. Подходя к Причастию, я невольно отметила, что со времени моего последнего общения с отцом Василием на эту тему прошло полгода.
Однако другой сын вместе с мужем лишь подтрунивали над нами: мол, вместо того, чтобы в выходной отоспаться, мы в такую рань и в любую погоду ходим в церковь — вот чудики!
Прошло еще какое-то время, и второй сын вдруг заявил, что тоже пойдет с нами. И вот мы, как и прежде, втроем стоим в очереди к Святой Чаше, а я вдруг вспоминаю, что прошло еще полгода. Причащается первый сын, второй, а следом и я. Тут же, на солее, стоит отец Василий (он часто наблюдал за причастниками, изредка отсеивая тех, кто норовил причаститься без исповеди). И вдруг неожиданно для себя от переполнившей меня материнской радости, что дети вернулись в храм, я бросаюсь к отцу Василию на шею. Он лишь понимающе улыбается…»
«Я просто опытный священник»
Фото с сайта serafimovskiy.ru
Прозорливость батюшки проявлялась и в самых что ни на есть житейских ситуациях.
Композитор Вячеслав Римша, регент любительского хора Серафимовского храма, вспоминает, что в середине 1980-х батюшка благословил его съездить в Оптину пустынь — монастырь тогда только возрождался, — а на обратном пути заехать и в Болхов, на его родину.
Через год Вячеслав Римша решил повторить поездку: «На второй год, когда я собирался в Оптину, батюшка стал мне объяснять, где в Болхове гостиница. Я говорю: «Батюшка, да мне гостиница не нужна, я утром приеду, вечером уеду!» Приезжаю в Болхов и иду сразу брать обратный билет на автобус до Белева. А в кассе говорят: «Не будет сегодня автобуса, сломался он!» Тут-то я вспомнил, что батюшка мне подробно рассказал, как гостиницу найти. В этой гостинице тогда и переночевал».
Но батюшка Василий очень не любил, когда его называли старцем, и всегда говорил: «Я не старец, я просто опытный священник».
Кстати, и нередко повторял, что поиски чудес и духоносных старцев — тупиковый путь для духовной жизни.
Школа практического общения
Фото с сайта ricolor.org
У отца Василия были и верные духовные чада, и единомышленники, и восторженные почитатели — но было немало недоброжелателей. Он был в полном смысле «не червонец, чтобы всем нравиться» — да и никому понравиться не старался: если батюшку что-то возмущало в поведении человека — он сразу об этом говорил, и иногда в весьма резких выражениях.
Почти в каждой проповеди отец Василий говорил: «Помните, что вы русские, православные», но имелась в виду не этническая принадлежность (среди его духовных чад были люди разных национальностей), а то, что слушающие его — носители русского языка, русской культуры. Напоминал он людям, чтобы обходили стороной приманки западной цивилизации и детей своих от этого берегли, не попадали в плен различных сект, любили родину, наконец.
Батюшка не уставал повторять, что мы не должны забывать о недавней истории, о войне, о годах гонений на Церковь. Понятно, почему: он-то знал историю не из учебников…
Может создаться впечатление, что отец Василий всегда был серьезен, но это совершенно не так: на шутки-прибаутки он был щедр, частенько во время его проповедей прихожане смеялись от души. А уж ободрить человека, согнувшегося под грузом забот, он был великий мастер. И вообще, батюшка знал, над кем подтрунить, кого пожурить по-отечески, а кого и серьезно поругать.
Примечательно, что среди духовных чад отца Василия немало людей творческих профессий. Началось это еще в Никольском соборе, куда часто ходили артисты Мариинского, тогда Кировского, театра.
В те годы священники часто говорили о «греховности» актерской профессии. У батюшки таких предрассудков не было.
Фото с сайта serafimovskiy.ru
Клирик Валаамского подворья иеромонах Парфений (Шапанов) вспоминает, что при знакомстве отец Василий спросил у него, кем он был до того, как стал монахом и священником.
Он, стесняясь, сказал: «Ну, таких раньше хоронили за оградой кладбища…» — «Кем-кем ты был?» — переспросил батюшка. «Актером…» — «Запомни: если бы не было воли Божией, ты бы никуда не поступил». Батюшка учил всех не закапывать в землю Богом данный талант», — говорит отец Парфений.
Актриса Нина Усатова вспоминает, что, когда жаловалась батюшке на то, что приходится участвовать в развлекательных спектаклях в пост, он отвечал: «Нинушка, твоя работа — это твое послушание».
Батюшка Василий любил говорить, что в его храме хор отличается от других: люди понимают, о чем поют, думают больше не о внешней красоте, а о смысле. Несколько певчих впоследствии стали клириками Серафимовского храма, один из них — протоиерей Никита Бадмаев.
«Я сначала становиться священником не собирался, — рассказывает он. — А отец Василий меня часто брал с собой — освящать квартиры, например. Я много времени с ним проводил, видел, как он общался с людьми, что говорил, на какие моменты в жизни советовал обратить внимание. Он не назидал, не наставлял меня, просто воздействовал живым примером. Школа отца Василия — это школа практического общения. Я даже не осознавал тогда, что он мне жизненный опыт свой передавал.
Иногда я не понимал, почему батюшка так сказал или поступил. Но я взял себе правило не спрашивать: сейчас не понимаю — потом пойму. И действительно, понимание приходило».
«Отец Василий всегда говорил очень просто — вспоминает Нина Усатова. — Бывало, говорит батюшка проповедь, стоишь и думаешь: «А ведь он про меня говорит». Сказала как-то об этом девчонкам с клироса, а они ответили, что у всех, кто батюшку слушает, есть ощущение, что он говорит именно о них — какую-то он улавливал общую боль, общую тревогу».
«Батюшка научил меня его понимать. И когда он говорил с амвона, я понимала, чего он хочет именно от меня…» — подтверждает эту мысль Анна, одна из прихожанок.
Без батюшки
Планету в честь священника Василия Ермакова – в поясе астероидов между орбитами Марса и Юпитера – назвали Vasilermakov. Фото с сайта it.wikipedia.org
В последние годы жизни батюшка тяжело болел, концу 2006 — началу 2007 года слег. Но в день своего Ангела, 14 января, он служил, и у прихожан появилась надежда, что он еще останется с нами… Последний раз отец Василий служил 21 января, в воскресенье. 3 февраля он преставился ко Господу.
Часовня, в которую привезли тело батюшки для прощания, была открыта круглосуточно. В воскресенье вечером гроб перенесли в храм. И все три дня к батюшке шел народ — миряне и священники.
Со времени кончины батюшки издано много книг о нем, в том числе «Время не ждет» (2013) и «Мысли о России: материалы к духовному наследию протоиерея Василия Ермакова» (2017).
«Когда батюшки не стало, я горько сожалела, что так и не успела ему сказать слов благодарности, хотя вряд ли есть на свете такие слова, — говорит составитель Ирина Корнилова. — Я все-таки решила поблагодарить его и сохранить то, чему он нас научил, чтобы время не стерло ни его образ, ни его слова.
Так появились книги «Время не ждет» — материалы к жизнеописанию отца Василия, и «Мысли о России» — материалы к его духовному наследию. Но эти книги — лишь прикосновение к жизни и наследию отца Василия. Я уверена, что его наследие будет тщательно изучаться, ведь он не зря называл себя практиком жизни.
Особенно важно в наше время все то, что он говорил о России, об уроках нашей трагической истории. До встречи с ним я историю не любила, считала ее набором событий. А батюшка нам дал понимание духовных основ как жизни человека и государства. Слава Богу, что интерес к его наследию растет. Студенты московских и петербургских духовных школ пишут работы по его наследию, изучают его опыт — я это знаю, потому что ко мне обращались по этому вопросу».
Все прошедшие годы прихожане Серафимовского храма до или после службы стараются прийти на могилу к батюшке; священники, не только «серафимовские», но и из других приходов, часто служат там панихиды. Кажется, не бывает времени, по крайней мере днем, когда место последнего приюта батюшки Василия пустует.
«Батюшка многих питал собой — своей душой, своей верой… — говорит Вячеслав Римша. — Когда такие личности уходят, брешь образуется, этот пробел заполнить очень трудно, требуются все духовные силы. Многих священников мне довелось повидать: видел умных, видел добрых, а такого, как батюшка, не видел никогда.
Он был и не «умный», и не «добрый», тут совсем другое…
Для нас жизнь без батюшки — как экзамен, приходится показывать, чему ты научился».
Священнослужители и монахи-ветераны Второй мировой войны
9 мая отмечается День Победы, годовщина капитуляции нацистской Германии перед Советским Союзом во Второй мировой войне (в России известной как Великая Отечественная война). В честь ветеранов этой Войны предлагаем следующий фоторепортаж священнослужителей и монашествующих, служивших на защите своей страны.
Наталья Михайлова | 09 мая 2016
иерей Феодор Пузанов (1888-1965)
Архимандрит Алипий (в миру Иван Михайлович Воронов) (1914-1975)
С 1942 года находился на фронтах ВОВ. Прошел путь войны от Москвы до Берлина в составе 4-й танковой армии. 12 мая 1950 года стал послушником Троице-Сергиевой Лавры (Загорск). С 1959 года настоятель Псково-Печерского монастыря. Вернулись монастырские ценности из Германии. Велись огромные реставрационные и иконописные работы в монастыре.
архимандрит Нифонт (в миру Николай Глазов) (1918-2004)
Армпрест Николай Колосов (1915-2011)
Архиепископ Мика (в мире, Александр Александрович Хархаров) (1921-2005)
Родился в Петрогрессе) в господстве). церковный работник. Участник Великой Отечественной войны, отмечен воинскими наградами. В 1939 г. переехал в Ташкент. По благословению духовника архимандрита Гурия (Егорова) в 1940 г. поступил там же в медицинский институт.
В 1942-1919 гг.46, служил радистом в Красной Армии. Участвовал в снятии блокады Ленинграда, воевал в Эстонии, Чехословакии, дошел до Берлина. Награжден несколькими медалями за боевые заслуги.
В мае 1946 года поступил послушником в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. Был одним из первых пострижен в монахи в Лавре после ее открытия. В июне 1951 г. окончил Московскую духовную семинарию. 17 декабря 1993 года в соборе Федоровской иконы Божией Матери в Ярославле архимандрит Михей (Хархаров) был хиротонисан во епископа Ярославского и Ростовского. В 1995 г., возведен в сан архиепископа.
Профессор протоиерей Глеб Каледа (1921-1994)
Монахиня Адриана (в миру Малышева Наталья Владимировна) (1921-2012)
На войну поступила студенткой третьего курса. Через две недели был убит ее жених Михаил. Всю Великую Отечественную войну она служила разведчиком, работала в штабе маршала Рокоссовского, дошла до Берлина. Когда война закончилась, она возобновила учебу, окончив Московский авиационный институт; она тогда работала в конструкторском бюро С.П. Королева. Она рано ушла на покой, чтобы принять активное участие в восстановлении Московского подворья Пюхтицкого женского монастыря, а в 2000 году приняла постриг в монахини с именем Адриана. Она умерла 4 февраля 2012 года в возрасте девяноста лет.
Archpriest Vasily Brylev (1924-2011)
Archpriest Arian Pniewski (b. 1924)
Archpriest Alexy Osipov (1924-2004)
Archpriest Boris Bartov ( b. 1926)
Архприрц Александр Смолькин (1926-2002)
Архприрчик Сергей Вишневский (р. 1926)
Арчпест Валтентин БИРИКОВ (B. 1
ARARKPRIEST Valentin Bir22)
Protodeacon Nikolai Popovich (b. 1926)
Protodeacon Marcian Parsons
Monk Samuel (во всем мире, Alexy Ivanovich Mavich)
6.
Nun Elizabeth (в мире, Вера Дмитриева) (1923-2011)
Архприрчик Роман Косовский (85 лет)
Matushka Sophia (In The World, Kathatherin )
Metropolitan Alexy (Konoplyev) of Tver and Kashin (1910-1988)
Archimandrite Kirill (Pavlov) (b.
1919)
Archimandrite Peter (Kucher) (b . 1926)
Патриархальный архидиакон Андрей Мазур (р. 1927)
Archpriest Vasly Ermakov (1927-2007)
Metropolot nikolit).0007
Поскольку вы здесь…
…у нас есть небольшая просьба. Сайт «Православие и мир» посещает все больше людей.
Однако ресурсов для редакционных работ недостаточно.
В отличие от некоторых СМИ, мы не делаем платной подписки.
Мы глубоко убеждены, что проповедовать Христа за деньги неправильно.
При этом «Правмир» предоставляет ежедневные статьи автономной службы новостей,
еженедельная стенгазета для церквей, лектория, фото, видео, хостинг и сервера.
Редакторы и переводчики работают вместе для достижения одной цели: сделать возможными наши четыре веб-сайта —
Правмир.ру, Неинвалид.ру, Матроны.ру и Правмир.ком. Поэтому наша просьба о помощи понятна.
Например, 5 евро в месяц это много или мало?
Чашка кофе?
Для семейного бюджета это не так уж и много, но для «Правмира» значительная сумма.
Если бы каждый, кто читает «Правмир», мог бы жертвовать по 5 евро в месяц,
они в значительной степени способствовали бы нашей способности распространять слово Христа,
Православие, цель жизни, семья и общество.
Пожертвовать
Статьи по теме
Протоиерей Петр Перекрестов: Вы родились и выросли в русской диаспоре. Расскажите о людях, оказавших на вас влияние в молодые годы и воспитавших в вас любовь к Церкви и исторической родине. – Я родился в Монреале, Канада. Отец моего отца был офицером Белой Армии, родился в Югославии (убит красными в 1945), а мою маму немцы эвакуировали из Советского Союза, когда ей было 13 лет — ее отец был рядовым в Красной Армии и бесследно исчез. Русский язык был единственным языком в нашем доме, и когда я пошел в школу, я не говорил ни слова по-английски. По субботам мы с братом посещали Пушкинскую русскую школу, а по воскресеньям служили прислужниками в Никольском соборе; на самом деле мы приходили рано, чтобы принять участие в приветствии епископа; это было далеко — нам пришлось ехать на метро и на двух автобусах. Настоятелем прихода был архиепископ Виталий (Устинов), духовенство состояло из монашествующих, у нас в соборе не было «белого духовенства». Мы привыкли, что в алтаре тишина, без праздной болтовни — очень благочестивая атмосфера. Несмотря на то, что мы выросли в Канаде, у нас был своего рода микрокосмос России: церковная жизнь, русская школа, наши друзья были исключительно русскими, мы ходили на концерты русской музыки (когда музыканты гастролировали), участвовали в Русско-школьные спектакли. Вы сказали, что в вашем храме служили монахи. Вероятно, это сказалось и на вашем духовном воспитании, и на том, что вы решились на священническую карьеру. – Ну, если честно, я еще ползаю, духовно говоря, даже еще не на четвереньках, хотя у меня было немало поразительных примеров, как вести духовную жизнь. Я действительно вырос в приходе под руководством монашествующих, но я действительно не имел представления об образе жизни в монастыре, когда рос. Впервые я посетил монастырь в 1972 году, когда мне было 16 лет. Наш добрый архимандрит Феодор (Голицын) любил молодежь, имел микроавтобус и всегда устраивал нам поездки — в Спасо-Преображенский скит в Мэнсонвилле, в зоопарк, в город Родон, где была часовня в честь Казанской иконы Божией Матери. Бога. Однажды отец Феодор пригласил меня в молодежную поездку в Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле, штат Нью-Йорк. Вернувшись в Монреаль, я перестал смотреть телевизор, не пропустил ни одного всенощного богослужения, даже когда общественный транспорт остановили из-за снега. Я постоянно слушал записи монастырских служб. Мама испугалась, что я стану монахом! Лето 1972 года я провел в монастыре и после второго курса университета решил, что свяжу свою жизнь с монастырем и семинарией. Конечно, я еще не принял сознательного решения стать священником. Мое духовное и церковное образование, несомненно, было связано с монастырем. В те времена была замечательна братия Свято-Троицкого монастыря — это люди, которые многое пережили в своей жизни, они пережили революцию, советский террор, Великую Отечественную войну, концлагеря, голод, нищету жизни как беженец. Было много простых монахов из крестьян. Но были и люди культурные, большого ума, например, архиепископ Аверкий (Таушев), архимандрит Константин (Зайцев) и архимандрит Киприан (Пыжов). Последний был моим духовным отцом, и мое послушание должно было служить у него водителем. Он пытался привить мне вкус к иконописи, церковному убранству, чувство прекрасного и гармонии, а также исправил многие грамматические ошибки в русском языке, которые мы, семинаристы, делали. В течение четырех лет я ни разу не был свидетелем ссор или резких слов в семинарии или монастыре среди братии, никогда не слышал оскорблений или жалоб, ни в монастыре, ни в семинарии. В те годы людям не нужно было указывать, что делать, им не нужен был контроль. Они исполняли свои монашеские обязанности, следовали примеру своего настоятеля архиепископа Лавра (будущего Первоиерарха Русской Православной Церкви Заграницей). Помимо духа любви и веры, царившего в монастыре, я должен упомянуть и о духе свободы и доверия в семинарии. Конечно, в жизни Церкви можно заставить людей соблюдать административную дисциплину из страха, но это будет не столько семья Христова, сколько фабрика какая-то. В настоящей церковной семье должны быть доверие и любовь, а любовь всегда свободна и никогда не бывает по принуждению. Годы в монастыре запомню на всю жизнь. Когда собираются выпускники Свято-Троицкой семинарии того периода, мы рассказываем бесконечные истории о монахах, учителях, это были настоящие подвижники, которые тратили все свои силы и получали за это копейки. Мы могли бы легко собрать 12 томов Джорданвилльской версии книги Everyday Saints , по одному на каждый месяц года! Вы познакомились с иерархами «старой школы», с теми, кто получил образование в дореволюционной России, с теми, кто подвергается гонениям. Кто произвел на вас и ваших одноклассников наибольшее впечатление? – Однажды во время епархиального пастырского выезда о. Александр Лебедев (ныне протопресвитер) Лос-Анжелесский вспомнил блаженных иерархов Русской Зарубежной Церкви: святая половина епископов Зарубежной Церкви». И он прав: наше поколение стало свидетелем такой святости, что словами не передать. В истории Русской Зарубежной Церкви трижды откопали епископа — святителя Иоанна (Максимовича) до его канонизации; Митрополит Филарет (Вознесенский) и епископ Константин (Ессенский), останки которых все нетленные! Все иерархи Зарубежной Церкви жили очень скромно, разделяя участь других беженцев. Если говорить об иерархах, которые произвели на меня большое впечатление, то это митрополит Лавр (Шкурла) и архиепископ Антоний (Медведев), который был моим правящим архиереем и настоятелем собора первые 20 лет моего священства. С будущим митрополитом Лавром я познакомился, когда мне было 15 лет, в Монреале в 1971 году. Там в то время собирался Архиерейский Собор Русской Зарубежной Церкви. Мы с братом служили прислужниками на Литургии и видели самое большое собрание епископов, которое мы когда-либо видели. Самым тихим был самый молодой и младший иерарх, епископ Манхэттенский Лавр. За ужином он не произнес ни слова и произвел на меня впечатление скромнейшего из всех монахов. Еще после обеда мы с братом и молодым келейником владыки Лавра Павлом Лукьяновым (ныне архиепископом Чикагским Петром) беседовали на втором этаже дома, как вдруг вошел владыка Лавр и завел разговор. с нами. Слава Богу, эта традиция доступности у архиереев Русской Зарубежной Церкви сохранилась, даже на уровне нашего Первоиерарха Митрополита Илариона. У этих архипастырей — владыки Лавра и владыки Антония — была невероятная чуткость к литургике, живое понимание богослужения — с одной стороны, древнее, неизменное, а с другой — возобновляемое и живое. Они научили меня духовной стороне церковной жизни, как работает механизм церковного сотрудничества и соборности. В отношении соборности и церковного порядка они строго придерживались духовного наследия приснопамятного митрополита Анастасия (Грибановского) в отношении 34-го Апостольского правила* как краеугольного камня установления отношений между старшим иерархом и его собратьями-архиереями. Я считаю этих архиереев не только своими духовными наставниками, но и отцами. Я часто обращаюсь к ним с просьбой помолиться за меня перед Божественным алтарем, подсказать мне руководство и мудрость в трудных вопросах и обстоятельствах. В 1990-е годы Вы стали ездить в Россию и контактировать со священнослужителями Русской Церкви на Родине. — Впервые я посетил Россию в декабре 1989 года. Это была неожиданная поездка — я никогда не думал, что когда-нибудь поеду на родину, и, естественно, трудно выразить то, что я чувствовал в тот момент. Мои первые контакты там были в основном со священнослужителями, позиции которых были сходны с Зарубежной Церковью в отношении почитания Новомучеников, Царственных Мучеников, с теми, кто считал революцию и все ее последствия не столько продолжением Русская история как глубокая катастрофа, исторический перелом. Некоторые из них стремились перейти под омофор Русской Зарубежной Церкви. Время показало, что у одних были благие намерения, а другие преследовали личную выгоду или были просто прохожими, если не настоящими провокаторами. Нас по-разному рассматривали быть народом России. Для некоторых мы были «путевкой за границу» или источником гуманитарной помощи. Для других мы были настоящими русскими, наследниками дореволюционной, изгнанной России. Для других мы все еще были иностранцами, идеологическими врагами. Но обычно после того, как мы узнавали друг друга поближе, даже те, кто относился к нам очень настороженно, меняли свое мнение. Мы стали если не друзьями, то, по крайней мере, соратниками за Христа, людьми, любящими Церковь и Родину. Среди священнослужителей, с которыми я сблизился в 1990-х годах, с которыми поддерживал связь на протяжении многих лет, были протоиерей Лев Лебедев г. Курский, протоиерей Анатолий Яковин из г. Гдов Псковской области и протоиерей Василий Ермаков из Санкт-Петербурга. Вы много лет служили в соборе в Сан-Франциско, в котором покоятся нетленные мощи святителя Иоанна, великого архипастыря Русского Зарубежья. Вы, наверное, были свидетелями чудес, которые происходили по его молитвам… – Все годы своего священства я служил в соборе в Сан-Франциско и не перестаю удивляться милости, которую Господь даровал мне и моей семье. Будь то епископская хиротония или священническая хиротония, клирик становится обрученным своей епархии, своему приходу, подобно тому как муж и жена соединяются в таинстве брака. И, конечно, особая милость Божия служить в храме, где служил один из величайших иерархов Русской Православной Церкви ХХ века святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский Чудотворец. Вы все еще исследуете духовное наследие Святого Иоанна? – Да, меня до сих пор интересует все, что связано со Святым Иоанном, и когда я нахожу новый или ранее неизвестный материал, я его записываю. В 2008 году, составляя первый большой сборник воспоминаний о владыке ( Владыка Иоанн-святитель Русского Зарубежья, Москва, Сретенский монастырь, изд. В 2016 году я вплотную занялся составлением новой книги о святом Иоанне, воспоминаний его современников. По милости Божией, эта книга, Пастор. Учитель. Друг. готов — он будет представлен в городах Тверь и Москва в сентябре этого года. Должна сказать, что книга интересная, яркая и местами невероятно милая. Включено большое количество неопубликованных фотографий владыки. Вы служите в Русской Зарубежной Церкви более 35 лет. В диаспоре надо стремиться сохранить не только веру наших предков, но и родной язык, и русскую культуру. Зарубежная Церковь служит многим новым эмигрантам, а также обращенным в православие американцам, канадцам, французам, австралийцам. Чем отличается это служение? Изменилась ли ваша пастырская практика за это время? – Когда меня рукоположили в священники, большинство прихожан нашего собора были из старой эмиграции, в основном из Китая, хотя новообращенных было немало. Если раньше мы служили людям, которые были православными от рождения, то, начиная с 1990-х годов, пришел новый тип молящихся – те, кто мало знал о Церкви, о богослужении, о православии вообще. Среди новообращенных и потомков старых эмигрантов существует огромная культурная пропасть и разница в образе жизни. Но людям, выросшим в Церкви с детства, часто не хватает рвения, они могут принять Православие как должное. Между тем новые люди, из России и новообращенные американцы, часто имеют некий задор, задают вопросы, хотят работать, хотя и не знают традиций. Приснопамятный иеромонах Серафим (Роуз) сказал бы, что у русских есть терпение, но не усердие, а у новообращенных есть усердие, но нет терпения, и эти два качества должны быть соединены. Мы должны служить всем, кого сегодня посылает нам Господь, а не просто желать, чтобы все было проще. Мой личный опыт показал, что все могут быть объединены на основе православного христианства, всякое препятствие может быть преодолено, общение между всеми людьми может принести радость и духовное утешение, а на жатве Христовой — замечательные плоды. В нашем приходе сегодня самые разные люди: старые эмигранты из Китая и Европы, их потомки, часто состоящие в браке с американцами, новообращенные американцы, эритрейцы, сербы и румыны, новые эмигранты из России, Украины и Белоруссии. Слава Богу, дело спасения делается, хотя и медленными темпами. Что вы считаете самым важным в так называемом «втором Крещении Руси»? – Если вы говорите о периоде, начавшемся в 1988 году, то я, конечно, очень радуюсь восстановлению храмов в России, множеству пришедших к Вере, обильному изданию религиозной литературы – книги не только печатаются, их покупают и читают — возрождение работы Церкви в социальной и благотворительной сферах. Но, конечно, никогда не было периода полного благополучия и мира в Церкви, с самого зарождения христианства: «Меня гнали, и вас гонят; Меня ненавидели, тебя будут ненавидеть; печаль наполнит ваше сердце в мире». Поэтому, какие бы позитивные перемены ни происходили в состоянии Церкви, всегда будут раздоры, видимые и невидимые, всегда будут враги — внутри и извне. Будут не только победы и торжества, но и печали и новые испытания. Когда Церковь преследуют, верующие молятся о свободе вероисповедания, о силе нести свой крест, о мужестве быть верными Христу до конца. Когда прекратятся гонения, возникнут новые борения и искушения — утешение, власть, самодовольство и равнодушие, жадность, чревоугодие, лень… Эффективны ли наши священнослужители в этих новых обстоятельствах? – Могу говорить только за тех, кого вижу сам – своих собратьев клириков Западно-Американской епархии. Как Вы считаете, есть ли у Зарубежной Церкви особая миссия? Что она может предложить Матери-Церкви и Вселенскому Православию? – Этот вопрос мне недавно задали на встрече со студентами Свято-Тихоновского гуманитарного университета в Москве. Я не мог дать ответ. Я думаю, что это следует спросить у представителей Церкви в России, да и у других Православных Церквей — только они могут сказать, что они считают ценным вкладом Русской Зарубежной Церкви, что они считают важным и полезным из того, что мы пережили, будучи церковью в изгнании, материально бедной, но, без сомнения, духовно богатой. Я хорошо помню первый официальный визит Митрополита Лавра с делегацией Русской Православной Церкви Заграницей в 2004 году. Теперь это уже не «мы» и «они», а просто единое стадо Церкви Христовой. Какие пастырские и общецерковные дела для Вас сейчас наиболее актуальны? Меня беспокоит будущее наших православных приходов в Калифорнии — жить в штате стало очень дорого. За последние годы большое количество людей уехало из Сан-Франциско из-за цен на недвижимость. В отношении общецерковных дел – Меня беспокоит сохранение традиций и наследия Русской Зарубежной Церкви. Я думаю, что Зарубежная Церковь — совершенно уникальное явление: у нее есть свой образ, свой опыт. С одной стороны, это плоть и кровь дореволюционной Русской Церкви. С другой стороны, благодаря тому, что ее приходы разбросаны по всему миру и она присутствует при самых разных обстоятельствах, она очень современная, живая и очень динамичная. Она накопила большой опыт служения и служения среди самых разных людей. У нее есть своя идентичность, свой пастырский подход, «стиль», если хотите, даже если учесть, что у ее священников длинные волосы, и они везде ходят в рясах. В последние годы, я думаю, мы стали терять эту «самобытность» не только внешне, но и внутренне. Иногда мне кажется, что это поколение мало интересуется нашим наследием: кто служил до нас, как они жили и служили, что ими двигало. Мало интереса к литургическим вопросам, к традициям. Мне бы не хотелось, чтобы Русская Зарубежная Церковь потеряла свою идентичность, отказалась от своих черт и характера, которые столько лет выделяли ее. Может быть, в глобальном смысле эта идентичность и не нужна, но, на мой взгляд, это была бы большая потеря для Православия. Может быть, уникальность Зарубежной Церкви – всего лишь несколько цветочков в грандиозном букете вселенского Православия, но без этих цветов православный мир что-то потерял бы. Меня волнует также вопрос о соборности [соборности] в Церкви — не только в Русской Церкви, но и во всех Поместных Православных Церквах. Это включает в себя вопрос церковной власти. Не менее важными являются задачи, стоящие сегодня перед Церковью. Неизменная вера Христова существует в быстро и радикально меняющемся мире. Как найти ответы, подходы, слова для современного человека? На наших глазах легализуют новую форму союза — однополый «брак» и все, что с ним связано. Наряду с этим настойчивые попытки определить, что значит быть мужчиной или женщиной, что такое семья. Может быть, современный человек уже не нуждается в Церкви? — Пока в мире есть болезни и боль, нам нужны больницы и врачи, медицина и терапия. Пока в мире есть грех, страдание, смерть, пока есть поиск смысла жизни, стремление к вечности, потребность в любви, будет нужна Церковь Христова, которая есть духовная лечебница, единственная место на земле, где можно найти утешение, истинную радость, покой и вечность, где можно полностью встретиться с Богом. По словам митрополита Лимассольского Афанасия: «Церковь подобна дворцу бракосочетания, месту, где Бог соединяется с человеком. Именно в Церкви Бог стал человеком». Церковь в этом мире будет нужна всегда, и сегодня, и в будущем, даже больше, чем когда-либо. Беседовал протоиерей Серафим Ган. *) Епископы каждого народа должны признавать того, кто среди них первым, и считать его своим главой, и ничего значительного не делать без его согласия; но каждый может делать только то, что касается его прихода и принадлежащих ему загородных поместий.  |