Растрепанный воробей — Константин Паустовский, читать онлайн

На старых стенных часах железный кузнец ростом с игрушечного солдатика поднял молот. Часы щелкнули, и кузнец ударил с оттяжкой молотом по маленькой медной наковальне. Торопливый звон посыпался по комнате, закатился под книжный шкаф и затих.

Кузнец ударил по наковальне восемь раз, хотел ударить в девятый, но рука у него вздрогнула и повисла в воздухе. Так, с поднятой рукой, он и простоял целый час, пока не пришел срок пробить по наковальне девять ударов.

Маша стояла у окна и не оглядывалась. Если оглянешься, то нянюшка Петровна непременно проснется и погонит спать.

Петровна дремала на диване, а мама, как всегда, ушла в театр. Она танцевала в театре, но никогда не брала с собой туда Машу.

Театр был огромный, с каменными колоннами. На крыше его взвивались на дыбы чугунные лошади. Их сдерживал человек с венком на голове – должно быть, сильный и храбрый. Ему удалось остановить горячих лошадей у самого края крыши. Копыта лошадей висели над площадью. Маша представляла себе, какой был бы переполох, если бы человек не сдержал чугунных лошадей: они сорвались бы с крыши на площадь и промчались с громом и звоном мимо милиционеров.

Все последние дни мама волновалась. Она готовилась впервые танцевать Золушку и обещала взять на первый же спектакль Петровну и Машу. За два дня до спектакля мама вынула из сундука сделанный из тонкого стекла маленький букет цветов. Его подарил маме Машин отец. Он был моряком и привез этот букетик из какой-то далекой страны.

Потом Машин отец ушел на войну, потопил несколько фашистских кораблей, два раза тонул, был ранен, но остался жив. А теперь он опять далеко, в стране со странным названием «Камчатка», и вернется не скоро, только весной.

Мама вынула стеклянный букет и тихо сказала ему несколько слов. Это было удивительно, потому что раньше мама никогда не разговаривала с вещами.

– Вот, – прошептала мама, – ты и дождался.

– Чего дождался? – спросила Маша.

– Ты маленькая, ничего еще не понимаешь, – ответила мама. – Папа подарил мне этот букет и сказал: «Когда ты будешь в первый раз танцевать Золушку, обязательно приколи его к платью после бала во дворце. Тогда я буду знать, что ты в это время вспомнила обо мне».

– А вот я и поняла, – сказала сердито Маша.

– Что ты поняла?

– Все! – ответила Маша и покраснела: она не любила, когда ей не верили.

Мама положила стеклянный букетик к себе на стол и сказала, чтобы Маша не смела дотрагиваться до него даже мизинцем, потому что он очень хрупкий.

В этот вечер букет лежал за спиной у Маши на столе и поблескивал. Было так тихо, что казалось, все спит кругом: весь дом, и сад за окнами, и каменный лев, что сидел внизу у ворот и все сильнее белел от снега. Не спали только Маша, отопление и зима. Маша смотрела за окно, отопление тихонько пищало свою теплую песню, а зима все сыпала и сыпала с неба тихий снег. Он летел мимо фонарей и ложился на землю. И было непонятно, как с такого черного неба может слетать такой белый снег. И еще было непонятно, почему среди зимы и морозов распустились у мамы на столе в корзине красные большие цветы. Но непонятнее всего была седая ворона. Она сидела на ветке за окном и смотрела, не моргая, на Машу.

Ворона ждала, когда Петровна откроет форточку, чтобы проветрить на ночь комнату, и уведет Машу умываться.

Как только Петровна и Маша уходили, ворона взлетала на форточку, протискивалась в комнату, хватала первое, что попадалось на глаза, и удирала. Она торопилась, забывала вытереть лапы о ковер и оставляла на столе мокрые следы. Петровна каждый раз, возвратившись в комнату, всплескивала руками и кричала:

– Разбойница! Опять чего-нибудь уволокла!

Маша тоже всплескивала руками и вместе с Петровной начинала торопливо искать, что на этот раз утащила ворона. Чаще всего ворона таскала сахар, печенье и колбасу.

Жила ворона в заколоченном на зиму ларьке, где летом продавали мороженое. Ворона была скупая, сварливая. Она забивала клювом в щели ларька все свои богатства, чтобы их не разворовали воробьи.

Иной раз по ночам ей снилось, будто воробьи прокрались в ларек и выдалбливают из щелей кусочки замерзшей колбасы, яблочную кожуру и серебряную обертку от конфет. Тогда ворона сердито каркала во сне, а милиционер на соседнем углу оглядывался и прислушивался. Он уже давно слышал по ночам карканье из ларька и удивлялся. Несколько раз он подходил к ларьку и, загородившись ладонями от света уличного фонаря, всматривался внутрь. Но в ларьке было темно, и только на полу белел поломанный ящик.

Однажды ворона застала в ларьке маленького растрепанного воробья по имени Пашка.

Жизнь для воробьев пришла трудная. Маловато было овса, потому что лошадей в городе почти не осталось. В прежние времена – их иногда вспоминал Пашкин дед, старый воробей по прозвищу Чичкин, – воробьиное племя все дни толкалось около извозчичьих стоянок, где овес высыпался из лошадиных торб на мостовую.

А теперь в городе одни машины. Они овсом не кормятся, не жуют его с хрупом, как добродушные лошади, а пьют какую-то ядовитую воду с едким запахом. Воробьиное племя поредело.

Иные воробьи подались в деревню, поближе к лошадям, а иные – в приморские города, где грузят на пароходы зерно, и потому там воробьиная жизнь сытая и веселая.

«Раньше, – рассказывал Чичкин, – воробьи собирались стаями по две-три тысячи штук. Бывало, как вспорхнут, как рванут воздух, так не то что люди, а даже извозчичьи лошади шарахались и бормотали: «Господи, спаси и помилуй! Неужто нету на этих сорванцов управы?»

А какие были воробьиные драки на базарах! Пух летал облаками. Теперь таких драк нипочем не допустят…»

Ворона застала Пашку, как только он юркнул в ларек и не успел еще ничего выковырять из щели. Она стукнула Пашку клювом по голове. Пашка упал и завел глаза: прикинулся мертвым.

Ворона выбросила его из ларька и напоследок каркнула – выбранилась на все воробьиное вороватое племя.

Милиционер оглянулся и подошел к ларьку. Пашка лежал на снегу: умирал от боли в голове и только тихонько открывал клюв.

– Эх ты, беспризорник! – сказал милиционер, снял варежку, засунул в нее Пашку и спрятал варежку с Пашкой в карман шинели. – Невеселой жизни ты воробей!

Пашка лежал в кармане, моргал глазами и плакал от обиды и голода. Хоть бы склюнуть какую ни на есть крошку! Но у милиционера хлебных крошек в кармане не было, а валялись только бесполезные крошки табаку.

Утром Петровна с Машей пошли гулять в парк. Милиционер подозвал Машу и строго спросил:

– Вам, гражданочка, воробей не требуется? На воспитание?

Маша ответила, что воробей ей требуется, и даже очень. Тогда красное, обветренное лицо милиционера вдруг собралось морщинками. Он засмеялся и вытащил варежку с Пашкой:

– Берите! С варежкой. А то удерет. Варежку мне потом принесете. Я с поста сменяюсь не раньше чем в двенадцать часов.

Маша принесла Пашку домой, пригладила ему перья щеткой, накормила и выпустила. Пашка сел на блюдечко, попил из него чаю, потом посидел на голове у кузнеца, даже начал было дремать, но кузнец в конце концов рассердился, замахнулся молотком, хотел ударить Пашку. Пашка с шумом перелетел на голову баснописцу Крылову. Крылов был бронзовый, скользкий – Пашка едва на нем удержался. А кузнец, осердясь, начал колотить по наковальне – и наколотил одиннадцать раз.

Пашка прожил в комнате у Маши целые сутки и видел вечером, как влетела в форточку старая ворона и украла со стола копченую рыбью голову. Пашка спрятался за корзину с красными цветами и сидел там тихо.

С тех пор Пашка каждый день прилетал к Маше, поклевывал крошки и соображал, чем бы Машу отблагодарить. Один раз он принес ей замерзшую рогатую гусеницу – нашел ее на дереве в парке. Но Маша гусеницу есть не стала, и Петровна, бранясь, выбросила гусеницу за окно.

Тогда Пашка, назло старой вороне, начал ловко утаскивать из ларька ворованные вещи и приносить их обратно к Маше. То притащит засохшую пастилу, то окаменелый кусочек пирога, то красную конфетную бумажку.

Должно быть, ворона воровала не только у Маши, но и в других домах, потому что Пашка иногда ошибался и притаскивал чужие вещи: расческу, игральную карту – трефовую даму – и золотое перо от «вечной» ручки.

Пашка влетал с этими вещами в комнату, бросал их на пол, делал по комнате несколько петель и стремительно, как маленький пушистый снаряд, исчезал за окном.

В этот вечер Петровна что-то долго не просыпалась. Маше было любопытно посмотреть, как ворона протискивается в форточку. Она этого ни разу не видела.

Маша влезла на стул, открыла форточку и спряталась за шкафом. Сначала в форточку летел крупный снег и таял на полу, а потом вдруг что-то заскрипело. Ворона влезла в комнату, прыгнула на мамин стол, посмотрелась в зеркало, взъерошилась, увидев там такую же злую ворону, потом каркнула, воровато схватила стеклянный букет и вылетела за окно. Маша вскрикнула. Петровна проснулась, заохала и заругалась. А мама, когда возвратилась из театра, так долго плакала, что вместе с ней заплакала и Маша. А Петровна говорила, что не надо убиваться, может, и найдется стеклянный букетик – если, конечно, дура ворона не обронила его в снег.

Утром прилетел Пашка. Он сел отдохнуть на баснописца Крылова, услышал рассказ об украденном букете, нахохлился и задумался.

Потом, когда мама пошла на репетицию в театр, Пашка увязался за ней. Он перелетал с вывесок на фонарные столбы, с них – на деревья, пока не долетел до театра. Там он посидел немного на морде у чугунной лошади, почистил клюв, смахнул лапой слезинку, чирикнул и скрылся.

Вечером мама надела на Машу праздничный белый фартучек, а Петровна накинула на плечи коричневую атласную шаль, и все вместе поехали в театр. А в этот самый час Пашка по приказу Чичкина собрал всех воробьев, какие жили поблизости, и воробьи всей стаей напали на вороний ларек, где был спрятан стеклянный букет.

Сразу воробьи не решились, конечно, напасть на ларек, а расселись на соседних крышах и часа два дразнили ворону. Они думали, что она разозлится и вылетит из ларька. Тогда можно будет устроить бой на улице, где не так тесно, как в ларьке, и где на ворону можно навалиться всем сразу. Но ворона была ученая, знала воробьиные хитрости и из ларька не вылезала.

Тогда воробьи наконец собрались с духом и начали один за другим проскакивать в ларек. Там поднялся такой писк, шум и трепыхание, что вокруг ларька тотчас собралась толпа. Прибежал милиционер. Он заглянул в ларек и отшатнулся: воробьиный пух летал по всему ларьку, и в этом пуху ничего нельзя было разобрать.

– Вот это да! – сказал милиционер. – Вот это рукопашный бой по уставу!

Милиционер начал отдирать доски, чтобы открыть заколоченную дверь в ларек и прекратить драку.

В это время все струны на скрипках и виолончелях в театральном оркестре тихонько вздрогнули. Высокий человек взмахнул бледной рукой, медленно повел ею, и под нарастающий гром музыки тяжелый бархатный занавес качнулся, легко поплыл в сторону, и Маша увидела большую нарядную комнату, залитую желтым солнцем, и богатых уродок-сестер, и злую мачеху, и свою маму – худенькую и красивую, в стареньком сером платье.

– Золушка! – тихо вскрикнула Маша и уже не могла оторваться от сцены.

Там, в сиянии голубого, розового, золотого и лунного света, появился дворец. И мама, убегая из него, потеряла на лестнице хрустальную туфельку. Было очень хорошо, что музыка все время только то и делала, что печалилась и радовалась за маму, как будто все эти скрипки, гобои, флейты и тромбоны были живыми добрыми существами. Они всячески старались помочь маме вместе с высоким дирижером. Он так был занят тем, чтобы помочь Золушке, что даже ни разу не оглянулся на зрительный зал.

И это очень жаль, потому что в зале было много детей с пылающими от восторга щеками.

Даже старые капельдинеры, которые никогда не смотрят спектакли, а стоят в коридорах у дверей с пучками программок в руках и большими черными биноклями, – даже эти старые капельдинеры бесшумно вошли в зал, прикрыли за спиной двери и смотрели на Машину маму. А один даже вытирал глаза. Да и как ему было не прослезиться, если так хорошо танцевала дочь его умершего товарища, такого же капельдинера, как и он.

И вот, когда кончился спектакль и музыка так громко и весело запела о счастье, что люди улыбнулись про себя и только недоумевали, почему у счастливой Золушки на глазах слезы, – вот в это самое время в зрительный зал ворвался, поносившись и поплутав по театральным лестницам, маленький растрепанный воробей. Было сразу видно, что он выскочил из жестокой драки.

Он закружился над сценой, ослепленный сотнями огней, и все заметили, что в клюве у него что-то нестерпимо блестит, как будто хрустальная веточка.

Зал зашумел и стих. Дирижер поднял руку и остановил оркестр. В задних рядах люди начали вставать, чтобы увидеть, что происходит на сцене. Воробей подлетел к Золушке. Она протянула к нему руки, и воробей на лету бросил ей на ладони маленький хрустальный букет. Золушка дрожащими пальцами приколола его к своему платью. Дирижер взмахнул палочкой, оркестр загремел. Театральные огни задрожали от рукоплесканий. Воробей вспорхнул под купол зала, сел на люстру и начал чистить растрепанные в драке перья.

Золушка кланялась и смеялась, и Маша, если бы не знала наверное, никогда бы не догадалась, что эта Золушка – ее мама.

А потом, у себя в доме, когда погасили свет и поздняя ночь вошла в комнату и приказала всем спать, Маша сквозь сон спросила маму:

– Когда ты прикалывала букет, ты вспомнила о папе?

– Да, – ответила, помолчав, мама.

– А почему ты плачешь?

– Потому что радуюсь, что такие люди, как твой папа, бывают на свете.

– Вот и неправда! – пробормотала Маша. – От радости смеются.

– От маленькой радости смеются, – ответила мама, – а от большой – плачут. А теперь спи!

Маша уснула. Уснула и Петровна. Мама подошла к окну. На ветке за окном спал Пашка. Тихо было в мире, и крупный снег, что падал и падал с неба, все прибавлял тишины. И мама подумала, что вот так же, как снег, сыплются на людей счастливые сны и сказки.

👍 Растрепанный воробей. Константин Паустовский 🐱

Порекомендовать к прочтению:

Поставить книжку к себе на полку

Страницы: 1 2 3

На старых стенных часах железный кузнец ростом с игрушечного солдатика поднял молот. Часы щелкнули, и кузнец ударил с оттяжкой молотом по маленькой медной наковальне. Торопливый звон посыпался по комнате, закатился под книжный шкаф и затих.

Кузнец ударил по наковальне восемь раз, хотел ударить в девятый, но рука у него вздрогнула и повисла в воздухе. Так, с поднятой рукой, он и простоял целый час, пока не пришел срок пробить по наковальне девять ударов.

Маша стояла у окна и не оглядывалась.

Если оглянешься, то нянюшка Петровна непременно проснется и погонит спать.

Петровна дремала на диване, а мама, как всегда, ушла в театр. Она танцевала в театре, но никогда не брала с собой туда Машу.

Театр был огромный, с каменными колоннами. На крыше его взвивались на дыбы чугунные лошади. Их сдерживал человек с венком на голове – должно быть, сильный и храбрый. Ему удалось остановить горячих лошадей у самого края крыши. Копыта лошадей висели над площадью. Маша представляла себе, какой был бы переполох, если бы человек не сдержал чугунных лошадей: они сорвались бы с крыши на площадь и промчались с громом и звоном мимо милиционеров.

Все последние дни мама волновалась. Она готовилась впервые танцевать Золушку и обещала взять на первый же спектакль Петровну и Машу. За два дня до спектакля мама вынула из сундука сделанный из тонкого стекла маленький букет цветов. Его подарил маме Машин отец. Он был моряком и привез этот букетик из какой-то далекой страны.

Потом Машин отец ушел на войну, потопил несколько фашистских кораблей, два раза тонул, был ранен, но остался жив. А теперь он опять далеко, в стране со странным названием «Камчатка», и вернется не скоро, только весной.

Мама вынула стеклянный букет и тихо сказала ему несколько слов.

Это было удивительно, потому что раньше мама никогда не разговаривала с вещами.

– Вот, – прошептала мама, – ты и дождался.

– Чего дождался? – спросила Маша.

– Ты маленькая, ничего еще не понимаешь, – ответила мама. – Папа подарил мне этот букет и сказал: «Когда ты будешь в первый раз танцевать Золушку, обязательно приколи его к платью после бала во дворце. Тогда я буду знать, что ты в это время вспомнила обо мне».

– А вот я и поняла, – сказала сердито Маша.

– Что ты поняла?

– Все! – ответила Маша и покраснела: она не любила, когда ей не верили.

Мама положила стеклянный букетик к себе на стол и сказала, чтобы Маша не смела дотрагиваться до него даже мизинцем, потому что он очень хрупкий.

В этот вечер букет лежал за спиной у Маши на столе и поблескивал. Было так тихо, что казалось, все спит кругом: весь дом, и сад за окнами, и каменный лев, что сидел внизу у ворот и все сильнее белел от снега. Не спали только Маша, отопление и зима. Маша смотрела за окно, отопление тихонько пищало свою теплую песню, а зима все сыпала и сыпала с неба тихий снег. Он летел мимо фонарей и ложился на землю. И было непонятно, как с такого черного неба может слетать такой белый снег. И еще было непонятно, почему среди зимы и морозов распустились у мамы на столе в корзине красные большие цветы. Но непонятнее всего была седая ворона. Она сидела на ветке за окном и смотрела, не моргая, на Машу.

Ворона ждала, когда Петровна откроет форточку, чтобы проветрить на ночь комнату, и уведет Машу умываться.

Как только Петровна и Маша уходили, ворона взлетала на форточку, протискивалась в комнату, хватала первое, что попадалось на глаза, и удирала.

Она торопилась, забывала вытереть лапы о ковер и оставляла на столе мокрые следы. Петровна каждый раз, возвратившись в комнату, всплескивала руками и кричала:

– Разбойница! Опять чего-нибудь уволокла!

Маша тоже всплескивала руками и вместе с Петровной начинала торопливо искать, что на этот раз утащила ворона. Чаще всего ворона таскала сахар, печенье и колбасу.

Жила ворона в заколоченном на зиму ларьке, где летом продавали мороженое. Ворона была скупая, сварливая. Она забивала клювом в щели ларька все свои богатства, чтобы их не разворовали воробьи.

Иной раз по ночам ей снилось, будто воробьи прокрались в ларек и выдалбливают из щелей кусочки замерзшей колбасы, яблочную кожуру и серебряную обертку от конфет. Тогда ворона сердито каркала во сне, а милиционер на соседнем углу оглядывался и прислушивался. Он уже давно слышал по ночам карканье из ларька и удивлялся. Несколько раз он подходил к ларьку и, загородившись ладонями от света уличного фонаря, всматривался внутрь. Но в ларьке было темно, и только на полу белел поломанный ящик.

Однажды ворона застала в ларьке маленького растрепанного воробья по имени Пашка.

Страницы: 1 2 3

Поделитесь ссылкой на сказку с друзьями:

Поставить книжку к себе на полку
 Распечатать сказку

Находится в разделе: Рассказы и сказки Паустовского К.Г., Сказки с картинками

Читайте также сказки:

Краткое содержание

. «Растрепанный воробей», Паустовский/Paulturner-Mitchell.com

Константин Георгиевич Паустовский написал много произведений о животных для детей, в том числе рассказ «Растрепанный воробей», краткое содержание которого вы можете прочитать прямо сейчас.

Маша, отец, мать и Петровна

Повествование начинается со знакомства с главными героями повести. Девочка Маша жила с мамой, няней и отцом, а вот отец редко бывал дома, так как был моряком.

Автор начинает рассказ «Растрепанный воробей» с описания людей. Итак, мы узнаем, что отец Маши воевал в Великую Отечественную войну, он был ранен, но выжил. В это время он очень далеко, на Камчатку, должен был вернуться только весной, а действие рассказа «Встрепанный воробей», краткое содержание которого вы читаете, происходит зимой.

Маша Маша была балериной, танцевала в театре. Очень скоро она впервые сыграла Золушку. Во время этого выступления она непременно хотела надеть подарок мужа. Это был букет цветов из тонкого стекла. Женщина очень дорожила подарком любимого. Вокруг этого букета и будут разворачиваться основные события, но ближе к концу действия, а пока необходимо рассказать о главной героине. Это Маша.

Девушка была покорной. Когда моя мама поставила ей на стол стеклянный букет и запретила девушке к нему прикасаться, она подчинилась. В этот вечер Маша смотрела в окно, а ее няня Петровна дремала на диване. Было восемь часов, ребенок старался вести себя очень тихо, чтобы не разбудить няню, иначе она непременно велела бы ей ложиться спать.

Ворона и воробей

Но не только о людях в своем произведении «Растрепанный воробей» Паустовский. Пока Маша смотрела в окно, ворона посмотрела на нее с другого конца комнаты. Она ждала, пока няня отведет девочку, чтобы помыть руки и открыть аппарат ИВЛ, чтобы проветрить ночью. Оказывается, эта птица часто залезала через окно в комнату и воровала то сахар, то колбасу, то печенье.

Ворон нес свою добычу в заброшенное стойло,в котором она жила. Птица очень боялась, что кто-то проникнет в ее жилище и унесет добытое. Она даже мечтала об этом. Однажды это случилось. К ней забрался воробей по имени Пашка. Но там он проголодался. Ведь когда люди ездили на лошадях, всегда можно было накормить этих животных овсом. Особенно это ценилось зимой, когда птицам было трудно добывать пищу. Но со временем люди стали ездить на машинах, а те, кого овсом не кормили.

Вороне не стало жалко голодного воробья, она вытолкнула его из стойла. Он упал без сознания на снег.

Милиционер и Маша спасают птичку

Воробью очень повезло, что в это время рядом дежурил милиционер. Пожалел он Пашку, засунул его в теплую варежку и сунул в карман. Там взъерошенный воробей согрелся. Краткое содержание переходит к следующему эпизоду.

В это время Петровна и Маша вышли погулять. Милиционер предложил девочке взять воробья, она с удовольствием согласилась. Приносила домой прямо в рукавичке, гладила щеткой перья, кормила крохами, ухаживала за птицей. Пашка свободно летал по комнате. Так он прожил в доме девушки 24 часа. Я даже видел, как ворона влетела в окно и украла рыбью голову.

Пашкина благодарность

Что делает К.Г.Паустовский? Растрепанный воробей решил отблагодарить заботливую девушку, но не знал, как это сделать. Однажды он принес ей гусеницу, которую нашел на дереве, но Петровна выбросила насекомое. Тогда Пашка решил восстановить справедливость, и стал таскать всякие вещи из жилища ворон в Машинный дом. Но кроме ее вещей были и чужие. Ведь ворона у многих украла. Вот что придумал сюжет. Паустовский.

Растрепанный воробей принес в дом отнятые у вороны предметы. Для этого он влетел в окно и бросил их прямо на пол, после чего улетел по своим делам.

Ворона крадет букет

Однажды Маше захотелось посмотреть, как к ним прилетает ворона. Девушка открыла окно и смотрела. Она увидела, как птица влетела в комнату, села на мамин стол, потом схватила стеклянный букет, потом вылетела в окно. Когда мама пришла из театра, она так расстроилась из-за потери, что долго плакала. Вместе с ней прослезилась и ее дочь. Петровна стала их успокаивать, говоря, что стеклянный букет еще можно найти.

Утром воробей залетел в окно и услышал, что случилось накануне. Мама пошла в театр на репетицию, а Пашка последовал за ней. Нужно было узнать, где она работает. Пока еще сказка «Растрепанный воробей» не заканчивается. Финал его обещает быть позитивным.

Вернувшись домой с репетиции, Мама надела на Машу белый праздничный фартук, Петровна нарядилась, накинув атласную шаль, и все пошли в театр.

Отчаянные смельчаки

Не пошел в театр только растрепанный воробей. Паустовский почти в начале рассказа знакомит читателя не только с Пашей, но и со своим мудрым дедом Чичкиным. Он приказал всем воробьям собраться и отобрать у вороны стеклянный букет, который был так дорог семье Машин.

Сначала воробьи сидели рядом с вороньим убежищем и дразнили ее, чтобы она полетела. Но она понимала, что врагам будет легче напасть на нее на улице, так как там много места. Тогда нужно было маленьким птичкам одна за другой проникнуть в тесный шатер, чтобы найти и отбить вора, за чем они пришли. Чем заканчивает свой рассказ Паустовский? Сможет ли помочь растрепанный воробей или не одолеть сильную ворону? Читатель скоро узнает.

Тем временем в театре уже началось представление. Маша была в восторге от того, как мама выглядит и танцует, но глаза женщины были грустными, ведь ей очень хотелось приколоть на платье драгоценный подарок от мужа, который украл ворону. Исправить ситуацию, в это время в стойле, изо всех сил старался растрепанный воробей. Подведение итогов подходит к заключительной части.

Пашка спасает положение

Публика была в восторге от спектакля. Посмотреть на действо пришли даже работники театра. В такой атмосфере всеобщего счастья зрители недоумевали, почему глаза Золушки печальны и полны слез. Но в это время в театр залетел маленький взлохмаченный воробей, недавно участвовавший в драке. Зрители увидели, что в его лапах что-то светится. Это был стеклянный букет. Пашка обошел сцену, обнажил свою добычу, а Золушка поймала драгоценный букет. Она приколола его к своему платью и стала самой счастливой.

На этом история заканчивается. Растрепанный воробей отплатил за добро, ведь добро должно вернуться.

Взъерошенные вороны | Любитель городской природы

4 сентября 2017 г. / Любитель городской природы

У моей мамы была целая кладовая замечательных поговорок — на все случаи жизни.

Если я выгляжу особенно неопрятно (этот образ я активно культивировал в дни хиппи, но это совсем другая история), она говорила, что я выгляжу так, будто меня «протащили через изгородь назад».

Иногда, в конце особенно тяжелого дня уборки и работы по дому, она описывала себя как «крушение Гесперуса».

Обе поговорки вспоминаются мне каждый раз, когда я выхожу на улицу в это время года и вижу состояние местных ворон.

На этом этапе сезона линьки они всегда выглядят потрёпанными, но кажущееся бесконечным, долгим и жарким лето, кажется, делает их ещё более оборванными и сварливыми, чем обычно.

Перья не вечны, и после года упорной службы перья ворон начинают терять глянцевый иссиня-черный налет и становятся тусклыми, с приглушенными оттенками сепии и серого. К счастью, у них есть возможность вырастить новый набор шлепков, но за эту метаморфозу приходится платить. Процесс отнимает много сил, поэтому его обычно приурочивают к периоду относительно низкой активности врановых — после гнездования и перед миграцией (для тех, кто направляется на зиму в теплые края). Им нужен отдых и хорошее питание, чтобы вырастить новый перьевой покров, а гормональные изменения, связанные с этим процессом, могут заставить их чувствовать себя не в своей тарелке.

Этим летом, когда уже несколько месяцев не было дождей, оно должно быть особенно изнурительным. Источники пищи и даже воду найти труднее, чем обычно. Я поставил пару мисок с водой в моем районе для Эрика и Клары и измученных родителей тройняшек Файрхолл. Особенно мне жаль линяющих ворон с птенцами, так как им приходится находить пищу для лишних ртов — и справляться с громкими и постоянными просьбами о еде.

Семья Файерхолл

Несмотря на то, что птенцы продолжают пытаться заставить родителей кормить их, к настоящему времени птенцы уже способны добывать пищу самостоятельно. Фотография выше была сделана только сегодня утром. Родительская ворона проигнорировала этот зияющий розовый клюв и улетела с большей частью орешков, которые я оставил. В траве осталась парочка, и Джуниор в конце концов понял намек и подобрал их сам.

Вороненок выясняет, являются ли листья тыквы моего соседа «едой».

Предупреждение: это опасная точка обзора, с которой можно сфотографировать вороненка (или любого другого).

Эрик и Клара

Это Эрик, которого мой муж назвал «вороньим Джеймсом Бондом» за его обычно гладкие, не взлохмаченные перья и манеры.

Как видите, даже Вежливый Эрик в последнее время выглядит довольно оборванным и недовольным.

Эрик и Клара этим утром. Всего 8 утра, а уже жарко!

Мэйбл

Мэйбл можно найти каждое утро в переулке от Эрика и Клары. Вот она, ее выцветшие перья выглядят почти такими же красочными, как и полотенца на бельевой веревке позади нее.

Нарисованная ворона

Мой новый приятель удобно пометил себя краской на шее, чтобы его можно было мгновенно идентифицировать. Сейчас он уже тусклее, и я думаю, что небольшая неудача с краской станет далеким воспоминанием, когда появятся новые перья. подумайте о бедных воронах, которым приходится выращивать собственных.