Стефани Майер — Сто лет спустя… (фанфик) читать онлайн

12 3 4 5 6 7 …22

Стефани Майер

Сто лет спустя… и История моего второго рождения

Сто лет спустя…

Глава 1

Странные непонятные чувства нахлынули на меня. Все здесь напоминало мне о моем прошлом. Конечно, это уже не тот Форкс, каким он был лет 100 назад, но сердце все равно предательски сжималось. Город разросся, теперь наш старый дом, который когда-то стоял на достаточно большом расстоянии от города в лесной глуши, теперь был почти в черте города. Да, мы решили вернуться в Форкс, каждый из нас воспринимал это место как единственный дом. Для меня же это место было особенным. Здесь я встретила любовь всей моей жизни. Всей моей вечности. Эдвард.

— Белла, все в порядке?

— Конечно, Элис! Я, просто…сейчас столько воспоминаний, эмоций.

— Но это так здорово! Мы наконец-то вернулись домой! Мы в Форксе, Белла! Мы снова в Форксе!!

Элис затанцевала к дому. Сколько лет я уже такая же как она, но, увы, такой походки вряд ли когда-нибудь добьюсь. Розали сегодня на удивление спокойная, может быть даже счастливая. Я усмехнулась про себя, последний раз она была так счастлива, когда мы зашли в лифт в Дервиле, стены пол и потолок которого были обшиты зеркальными панелями. Она видела себя со всех ракурсов! вот это удача! Я подозреваю, она тайком пробиралась туда по ночам.

Я зашла в дом и в нос мне ударили человеческие запахи. Карлайл cдавал этот дом людям. Это очень удобно, они жили здесь и заботились о доме. Да еще и платили. Не помню, когда я последний раз задумывалась о деньгах. Я поднялась в нашу с Эдвардом комнату и ахнула. В ней совсем ничего не изменилось! Мебель, ковер, книги — все осталось на своих местах, как это было 100 лет назад! «Эдвард! Как ты это сделал?!», — я знала, что он был в гостиной на первом этаже, но когда он услышал мой вопрос он тут же очутился у меня за спиной

— Тебе нравится?

— Я… у меня нет слов! как ты это сделал?!

— Фокусники не раскрывают своих секретов, Белла!

— Как и вампиры…

— Да, как и вампиры… Я сомневаюсь, что здесь кто-то может нас помнить. Мы в полной безопасности, — он в момент стал серьезным, его шутливый тон пропал.

— Я… да… я собираюсь прогуляться.

— С тобой все в порядке?

— Да, все замечательно, почему все это спрашивают? просто столько воспоминаний. Я прогуляюсь, осмотрюсь.

— Я пойду с тобой

— Нет, Эдвард. Не стоит. Я скоро вернусь

Я увидела в его глазах грусть и беспокойство. Он все так же заботится обо мне, как будто я все еще человек. Я встала на цыпочки и чмокнула его в губы. Он не дал мне отстраниться, прижал меня к себе и целовал, долго, страстно. За сто лет я уже должна была к тому привыкнуть, но каждое его прикосновение все равно бросало меня в дрожь. Мое желание не исчезало ни на минуту. Ненасытность стала частью меня. Хотя я уже привыкла к этому.

— Эдвард, это не поможет, я все равно пойду.

— Но попытаться-то стоило?

Я поцеловала его холодную руку и выпрыгнула из открытого окна на ветку ели, которая росла в паре метров от дома. Холодный, морозный воздух прояснил мой разум, который Эдвард так старательно затуманивал. Я увидела Эмметтта и Джаспера, которые устроили битву снежками перед домом. Увидев меня Эмметт весело крикнул: «Белла, ты на опасной территории! Мы пленных не берем», — и с этими словами кинул в меня снежок. Хотя снежком это было сложно назвать, он был размером с огромную коробку из-под телевизора, которую Эсми с такой легкостью заносила в дом. Для Эмметта размер не имеет значения. По крайней мере в снежках. Я вытянула перед собой руки, собираясь отбить летящий в меня «снежок», но Эдвард опередил меня. Он вылетел из окна следом за мной с невероятной грацией разбив кучу снега, которая так стремительно летела в меня. Он мягко приземлился на землю, поднял голову на меня, улыбнулся и подмигнул. У него явно уже созрел план, как отомстить Эмметту за меня. К тому моменту, как он приземлился на землю у него в руках уже была сосулька, длинная, острая похожая на шпагу. Я посмотрела на Джаспера и Эмметта, у них в руках уже были такие же. Да уж, три мушкетера… Меня не особо интересовало это шуточное сражение, эта их война длилась уже много десятилетий и подозреваю что продлится не одно столетие.

Ветер свистел у меня в ушах, я парила над землей, перепрыгивая с дерева на дерево. Я была слишком высоко и с моей скоростью меня трудно было заметить. Зря я надела сегодня платье. Наверно я похожа на приведение. В какой-то момент я остановилась. Я не осознавала куда я двигаюсь. Похоже я сделала круг. Это место, я… слабые отголоски воспоминаний… Я спустилась с дерева и решила не травмировать наивных и тихих жителей Форкса моим полетом над их маленькими домами. Я пошла по тротуару по улице, которая казалась мне необычайно знакомой. Пара парней примерно 16–17 лет прошли мимо меня с широко распахнутыми глазами и ртами. Черт, как я не догадалась что нужно одеть куртку. Нормальные люди не разгуливают зимой в летнем белом льняном платье. Но я ведь не собиралась появляться в городе. Все произошло совершенно случайно. Хотя конечно я понимала, что в конце моей прогулки я непременно загляну в Форкс, просто не хотела признавать этого. Хорошо, что людей по близости уже нет. Интересно который час? Наверно уже ночь. Пора возвращаться, хотя в любом случае Эдвард уже вне себя. Интересно, через сколько столетий он поймет, что своим укусом он размагнитил меня от неприятностей? Теперь неприятности я могу создавать для других. С моей силой, способностями, острыми зубами, красотой…Я никогда не замечала, что изменилась. Мои волосы все такие же тусклые, темные, кожа стала лишь слегка бледнее, а глаза. Да, мои глаза изменились. Дело не в цвете. За сто лет все меняется. Я меняюсь. Неизменна лишь моя любовь к Эдварду. Ко всем Калленам, Ренесми… Я не видела ее уже 32 года. Каждое упоминание о ней больно кололо мое ледяное сердце. Но она сама выбрала этот путь. Это ее выбор. Не знаю, простит ли Эдвард ее когда-нибудь…

Я свернула на маленькую улочку, дома здесь были очень старые и казалось, что если дотронуться до них они развалятся. Я резко остановилась. Вот то что я искала. Он выглядел таким родным, таким знакомым и близким. Дом Чарли…Чарли…Дом был обветшалым и старым, как он простоял сто с лишним лет? Около подъездной дорожки стоял Фольксваген. Вид у него был явно под стать дому, да и возраст похоже тоже, по крайней мере внешне. Такое чувство, что Форкс остался в 21 веке. Маленький заповедник. Интересно его жители знают о поствоенном кризисе? А о войне, которая захлестнула мир пару десятилетий назад?

Читать дальше

12 3 4 5 6 7 …22

Читать онлайн «Сто лет спустя… [Фанфик]» — Майер Стефани Морган — RuLit

— Белла, что опять будешь охотиться на зайцев? — Эмметт никогда не забудет мне мою ошибку, когда я только стала вампиром. Я услышала сердцебиение какого-то зверя, думала что что-то большое, а это оказался заяц. Конечно, больше таких ошибок я не совершаю, но теперь прислушиваюсь к своим животным инстинктам с особой осторожностью.

В Форксе в эти выходные на удивление солнечно. Поэтому я, Эдвард, Розалии и Эмметт отправились на охоту в горы. Остальные остались дома, тем более что Элис и Джаспер охотились совсем недавно. В лесной чаще Розали выглядела, как модель которая потерялась, случайно перепутав лес с Елисейскими полями. Никогда не понимала, как она может охотиться на 12-сантиметровой шпильке? В этот момент она явно что-то почувствовала и скрылась в глубине леса. Я тоже почувствовала свою добычу и осторожно двинулась в сторону, откуда исходил запах. В такие моменты я особенно чувствовала себя сильной, властной. хищной. Я была вампиром. Я сливалась со снегом, редкие лучи света, проникающие сквозь ветки елей заставляли мою кожу светиться, переливаться. К этому я не могла привыкнуть до сих пор. Наконец я приблизилась к своей добыче. Это была лиса, конечно я предпочитала рысей, но в местных лесах охота на них была запрещена. Когда я смотрела в глаза зверю, который должен был стать моим обедом на мгновение я старалась остановить себя. Не нужно трогать его, я не слишком голодна. Но охота-это время, когда наше человеческое уступает хищнику. А он не знает пощады.

Когда я вернулась Эдвард уже был на поляне, сидел на камне и ждал остальных. На нем не было рубашки, которая вероятно была запачкана кровью. Он весь светился, солнечные лучи рисовали на его теле причудливые бриллиантовые узоры.

— Ты прекрасен, Эдвард.

— Если ты снимешь свою блузку, тебе не будет равных.

— Но она чистая.

— Глупая маленькая, Белла.

— 118 по-твоему маленькая?

— Спорим, тебе не продадут спиртное?

Он спрыгнул с камня и оказался рядом со мной, так близко. Эдвард провел рукой по моей щеке и поцеловал. Мне показалось, что специально для этого момента время остановилось. Не было ничего кроме Эдварда и моей бесконечной любви к нему.

— Белла, могу я тебя попросить тебя кое о чем?

— Все что ты хочешь, — спустя мгновение я поняла, что зря это сказала.

— Можешь пообещать мне не общаться с той девушкой, с которой мы встретились в столовой.

— Ее зовут, Элизабет.

— Да, я помню. Так ты выполнишь мою просьбу?

— Но чем она тебе так не угодила?

— Просто… росто мне кажется с ней что-то не так. Я не могу постоянно контролировать ее мысли, они слишком тихие и к тому же…,-его прервал громкий голос Эмметта, который выходил из чащи вместе с Розали.

— Что за охота без медведей? Кто придумал эту дурацкую спячку?

— Эмметт, потерпи, они скоро проснуться.

— Ну да, конечно. Я что так много прошу? Один аппетитный, пухленький злой гризли! всего один! Ладно, давайте возвращаться.

Эдвард разжал свои объятья и мы отправились к подножью горы, где нас ждал внедорожник Эмметта. Я ведь так и не пообещала Эдварду не общаться с Элизабет.

Я причесывала свои густые каштановые волосы. Не помню сколько времени я уже так сижу. Я положила расческу и провела рукой по фотографии, которая стояла на столе. А мы ведь были так счастливы. Ты и я. Здесь ты улыбаешься, такой красивый, такой… свершенный. Ты уехал и бросил меня. Ты разрушил наше счастье, твое и мое. Мы могли быть вместе. Вечно. Всегда. Какой красавицей я могла бы стать, сколько силы, энергии я могла бы получить. Ну ничего, я верю однажды ты вернешься. А я… буду ждать тебя. Ты ведь не можешь оставить свою слабую, беззащитную Лиззи? Ненавижу когда меня так называют, но ты… вой голос преображал все, такой нежный, бархатный. Я ведь правда любила тебя. Ну ничего, ты вернешься, обязательно вернешься. Я встала и подошла к старому книжному шкафу. Я взяла с нижней полки старую потрепанную книгу. Школьный ежегодник. С ним нужно быть очень аккуратной… Да люди сейчас и не пользуются бумажными книгами Я открыла свою любимою страницу, на ней были прекрасный молодой человек и смущенно улыбающаяся девушка с темными волосами, примерно моего возраста. Надпись внизу гласила: «Летний бал 2008. Эдвард Каллен и Белла Свон».

Глава 4

Разговор

Когда мы приехали домой было уже темно. Эдвард пошел переодеться, а Розали, увидев коробки, которые нам доставили и которые уже вовсю разбирала Элис, тут же присоединилась к ней. Конечно это опять одежда. И как им не надоело? «Белла, тут и для тебя кое-что», Элис уже тянула меня за руку к дивану.

Три прочтения «Сто лет одиночества»

С равной долей ясности и позолоченной ностальгии я вспоминаю, как впервые прочитал вступительную строку « Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса . «Много лет спустя, когда он столкнулся с расстрельной командой, полковник Аурелиано Буэндиа вспомнил тот далекий день, когда его отец взял его, чтобы открыть для себя лед». Часто цитируемая в списках великих первых строк литературы, необычная конфигурация слов отрывалась от страницы. Кто начинает рассказ словами «Много лет спустя»?

Когда мне было 20 лет, когда я открывал этот странный подарок на день рождения от невероятно крутого тогда партнера моего брата, почти мифическим первым предложением был электрический разряд. У линий была масса и сопутствующее гравитационное притяжение, от которого я не мог убежать. Примерно через 60 страниц, когда был показан первый разрыв главы, у меня перехватило дыхание.

Одним словом, одышка — вот как я описываю первое чтение «Сто лет одиночества» . Трагедия, абсурд, мудрость, похоть вырываются из каждой страницы. Там, где книга удерживала меня другими способами, структура выбивала меня из ритма. Подождите, на какой временной шкале я нахожусь? Какой это Хосе Аркадио? Я читаю о событии, которое еще не произошло, или о том, что уже произошло? И поскольку апокалиптический финал разворачивался под ураганным ветром, встреча с задней обложкой казалась достаточным достижением. Полное усвоение более крупных тем и эффективных символов было слишком далеко, но в течение многих лет мое безоговорочное одобрение Сто лет одиночества начнется с этой первой строки.

По мере того, как в течение десятилетия я перешел от финансовых услуг к искусству и гуманитарным наукам, я прочитал книгу во второй раз. Я проработал в Центре Гарри Рэнсома несколько месяцев, прежде чем мы приобрели архив Габриэля Гарсиа Маркеса. В честь праздника я прочитал «Сто лет одиночества » в нашем ежемесячном книжном клубе для волонтеров Центра выкупа.

Есть книжные группы, а есть книжные группы, населенные грамотными, любознательными людьми, которые добровольно посвящают сотни часов работе в архиве гуманитарных исследований, библиотеке и музее. Там, где я знал, что находится в этом диком террариуме, выращенном Гарсией Маркесом, второе чтение в сочетании с идеями наших добровольцев позволило мне наклонить его творение под новыми и неожиданными углами.

Имена по определению имеют значение, но не настолько, чтобы люди зацикливались на них. Там, где так легко влюбиться в трагических, безжалостных мужчин Буэндиа, роман принадлежит матриарху семьи Урсуле. Степень неизбежности одиночества — отпечатанная в ДНК Буэндиа — возникла не в результате циклических повествований, а в результате силы, вращающей эти шестеренки по кругу. С реализмом можно договориться, а магия — это термин, используемый для установления неясного порядка в хаотичном мире. Бесчисленное количество раз шел дождь из цветов, и люди часто видят мужчин, за которыми следуют бабочки. Делать вид, что мир не предлагает эти реальности с той же искренностью, с какой Гарсиа Маркес, — это колдовство от имени читателя, а не какая-то иллюзия, строго разработанная маэстро.

Более того, от наших волонтеров я узнал, что некоторым людям не нравится эта книга. Как ни удивительно для меня, как вознесение Ремедиос Прекрасной, но тем не менее несомненно, что классика для одного читателя — утомительная работа для другого.

Мое третье прочтение книги «Сто лет одиночества » было преобразовано архивными материалами, представленными на выставке Центра выкупа «Габриэль Гарсиа Маркес: Становление мирового писателя» . Через жизнь Габо за пределами письменного слова, объекты, отражающие его писательский путь, осветили неисчислимые слои вокруг этого мирового литературного шедевра.

Фотография Николаса Рикардо Маркеса Мехиа, 1917 год, деда Гарсиа Маркеса.

Фотография Транкилины Игуаран Котес, 1916 год, бабушки Гарсиа Маркеса.

В 1948 году Гарсиа Маркес вернулся на побережье Карибского моря, где до 1953 года работал в газетах El Universal в Картахене и El Heraldo в Барранкилье. В 1954 году он вернулся в Боготу, чтобы работать в национальной газете El Espectador.

Дом детства Гарсиа Маркеса в Аракатаке, Колумбия. План этажа, нарисованный писателем в 19 г.78

Первая страница фотокопии машинописного текста «Сто лет одиночества» с подписью Гарсиа Маркеса, 1967 год.

Рукопись «Сто лет одиночества» [Cien años de soledad], законченная в 1966 году.

На мой взгляд, среди более чем 300 экспонатов на выставке есть множество выдающихся. Фотография деда Габо, полковника Николя, который участвовал в Тысячедневной войне и делал в своей мастерской маленьких золотых рыбок. Рядом фотография его бабушки Транкилины, которая силой воли держала семью вместе. Женщина, которая говорила бы о суевериях и фантастических событиях так же прозаично, как объявляла бы об ужине. Нарисованная от руки карта дома его детства, дома его бабушки и дедушки в Аракатаке, Колумбия, с крыльцом из бегонии и большим каштаном. Собственное сложное генеалогическое древо Габо разбито на оси законных и незаконных.

Фотография молодого журналиста Габо, стоящего на столе, с телефоном в руке, почти уверенного, что когда-нибудь он напишет великую работу, но который понятия не имеет о цене прохода. Пройденные мили, финансовая незащищенность, жертвы, принесенные другими, фальстарты, прежде чем он, наконец, был готов вернуться и завершить «старый проект фантастических историй». Сумма этих яростных усилий воплощена в исправленном вручную машинописном тексте «Сто лет одиночества ». Редакции, предлагающие заглянуть внутрь того, что Габо назвал своим «плотницким делом», ремеслом письма, включая вырезанный отрывок, где Габо и его собутыльники из Барранкильи стреляют в Сервантеса и Шекспира. Горы переписки с глобальным кругом писателей, критиков и друзей, которые ежедневно давали обратную связь, когда он вкладывал всю свою жизнь, прошлую и настоящую, в этот новый амбициозный роман. Великий роман об одиночестве, написанный с такой любовью и поддержкой его друзей.

Это мое третье прочтение Сто лет одиночества . Следуя по крупицам архивных материалов, минуя мировую икону Габо, минуя почитаемого классика, пока в начале пути не обнаруживается 23-летний парень, которого вызвали обратно в Аракатаку, чтобы продать дом его бабушки и дедушки. Когда его прозрачная ностальгия встретилась с правдой о скромной структуре дома, трагедией города, где жили его самые счастливые воспоминания, произошла трансформация. В этом пространстве между приукрашенными воспоминаниями и душераздирающей реальностью кристаллизовалось его писательское призвание. Прижились семена, цветы которых протянулись в течение следующих 15 лет. Белый дом, выдающиеся личности в его семье, головокружительные события его юности — все это бросало тень. Габо понимал, что его история имеет литературную ценность. Его история имела значение. И много лет спустя, когда он, наконец, рассказал свою историю с искренним лицом, это казалось не чем иным, как волшебством.

Монте Монреаль — менеджер по работе с посетителями в Центре Гарри Рэнсома. Он работает в Центре уже шесть лет и особенно любит коллекции фильмов и литературных рукописей.

Сто лет одиночества – книги, которые мы читаем

24 марта 2020 г.
|
Николас Оллред | Corona Reads, Маленькая бесплатная библиотека, Новости, RUGRAT, Выбор персонала

«Muchos años después, frente al pelotón de fusilamiento, el coronel Aureliano Buendía había de recordar aquella tarde remota en que su padre lo llevó a conocer el hielo. [Много лет спустя, когда полковник Аурелиано Буэндиа предстал перед расстрельной командой, он вспомнил тот далекий день, когда его отец взял его с собой, чтобы открыть для себя лед.]» Так начинается сага о нескольких поколениях «Сто лет одиночества », за который колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес получил Нобелевскую премию по литературе. Это опьяняющее, захватывающее чтиво — идеальное для того, чтобы провести в одиночестве какое-то время (если не целое столетие!).

Полковник Аурелиано Буэндиа и его отец Хосе Аркадио — первые члены семьи Буэндиа, основателей почти изолированного южноамериканского городка Макондо, которых мы встречаем. Далее следуют другие поколения, вплоть до пра-пра-пра-пра-пра-правнука Хосе Аркадио, которого также звали Аурелиано. История намного больше, чем любая отдельная жизнь; мы следим за подвигами каждого последующего поколения Буэндиаса, а затем наблюдаем, как следующее поколение занимает их место. Роман продолжается по мере того, как отдельные сюжеты и персонажи начинаются и заканчиваются, как клетки, заменяющие себя в человеческом теле; и тем не менее от поколения к поколению постоянно передаются эхо, передавая не только определенные имена (Хосе Аркадио, Аурелиано, Ремедиос), но и типы личности — авантюристы, мистики, горячие головы, любовники, одиночки. В памятном отрывке семья Буэндиа сравнивается с колесом, которое медленно изнашивается, вращаясь снова и снова. И новизна, и повторение каждого нового поворота доставляют удовольствие, совмещенное с меланхолическим сознанием того, что так не может продолжаться вечно.

Сто лет одиночества часто приводят в качестве яркого примера «магического реализма» — термин, обозначающий прозаический способ, которым Маркес и его южноамериканские современники, такие как Хорхе Луис Борхес и Изабель Альенде, представляют потусторонние аспекты жизни. их рассказы. Эта фраза стала печально известной среди литературных критиков своим чрезмерным употреблением; возможно, правильнее было бы назвать «Сто лет одиночества» сказочным. Мало того, что сны рассматривают невозможные вещи просто как часть того, как устроен мир, сны также умудряются быть одновременно очень яркими и странно расплывчатыми для мысленного взора. Когда вы читаете, все кажется свежим в вашем уме; попытайтесь подытожить весь роман, и он ускользнет от вас, когда поколения Аурелиано и Хосе Аркадиоса сливаются воедино — во многом подобно тому, как детали сна интенсивны в то время и их трудно вспомнить после пробуждения, за исключением того, как они заставил тебя чувствовать.

Подобно захватывающим романам, сны трудно пересказать, как только мы выходим из-под их чар, потому что яркие впечатления, которые они предлагают, настолько радикально отличаются от реальной жизни, что они начинают таять при соприкосновении. Но и сны, и романы — это также способы работы с материалами реальной жизни. Сто лет одиночества , при всей своей фантастичности, также пропитан историей: хотя Макондо удален, он не совсем изолирован, а роман отражает историю Колумбии и региона через кривое зеркало. Есть восстания и гражданские войны, иностранное влияние и эксплуататорская промышленность — один из кульминационных моментов, резня бастующих банановых рабочих, основан на реальном 1928 резня, устроенная колумбийской армией по запросу United Fruit Company и правительства США. Периодические всплески реальной истории, даже катастрофы, в этом потустороннем романе делают его подходящим чтением для карантина: этого странного, похожего на транс времени изоляции, когда мы, тем не менее, остро осознаем исторические события, происходящие вокруг нас.

Электронная книга со стандартным английским переводом доступна в Интернет-архиве. Читателям, свободно говорящим по-испански, следует рассмотреть возможность непосредственного знакомства с необыкновенным стилем Маркеса; электронная книга на испанском языке доступна здесь для тех, у кого есть доступ к Overdrive через публичную библиотеку.