Свобода воли и необходимость: как решают проблему детерминизма. Подводим итоги

Содержание

как решают проблему детерминизма. Подводим итоги

Повторим главные термины, которые встречались нам в этом уроке 👇

Гипотетическая свобода — вид свободы, который определяется через сослагательное наклонение: «мог бы поступить иначе, если бы захотел». В отличие от классического определения свободы, не требует наличия реальных альтернативных возможностей.

В классическом определении свободы свобода определяется через условия альтернативных возможностей (АВ) и контроля (К).

Детерминизм — учение о том, что у мира в любой момент времени есть только одно реально возможное будущее.

Динамический хаос — явление, при котором поведение нелинейной системы выглядит случайным, несмотря на то, что оно определяется причинно-следственными связями.

Жесткий детерминизм — учение о том, что свободы воли нет, а детерминизм есть.

Жесткий инкомпатибилизм — учение которое утверждает, что свободы воли точно нет, а также, что неизвестно верен ли детерминизм или нет.

Индетерминизм — учение, утверждающее, что процессы могут происходить случайно, непредсказуемым и не предопределенным образом, концепция противостоящая детерминизму.

Инкомпатибилизм — учение о том, что свобода воли и детерминизм несовместимы.

Каузальный или причинно-следственный детерминизм — вид детерминизма, утверждающий, что предопределенность будущего вызвана причинными связями — у мира в каждый момент времени есть только одно возможное будущее, потому что каждая причина порождает строго определенное следствие, ветвящегося будущего нет, оно однолинейно.

Компатибилизм — учение о том, что свобода воли и детерминизм совместимы.

Лапласовский детерминизм — крайняя форма каузального детерминизма, согласно которой, зная все факты и законы в мире на данный момент, можно точно предсказать будущее на бесконечное время вперед и вычислить прошлое на бесконечное время назад.

Либертарианство — учение, утверждающее, что свобода воли есть, а детерминизма нет.

Негативная свобода или «свобода от» — это отсутствие ограничений и запретов.

Позитивная свобода или «свобода для» — это некоторая способность что-то сделать, реальная возможность достичь какого-то желаемого результата.

Творческая свобода — вид свободы, предложенный Николем Бердяевым, объединяет в себе позитивную и негативную — только в момент творчества у человека есть возможность оказаться по-настоящему свободным.

Телеологический детерминизм — вид детерминизма, утверждающий, что у всех процессов далеко в будущем есть какая-то конечная цель, которая определяет, какие события и в каком порядке будут происходить.

Теологический детерминизм — вид детерминизма, утверждающий, что источником предопределения является Бог.

Теория динамического хаоса — один из разделов современной физики; ее главная задача состоит в том, чтобы объяснить, как из динамического хаоса может рождаться порядок.

Теория изначальной ответственности — концепция Роберта Кейна, согласно которой свободные решения определяются свободной волей, но сама воля, в свою очередь, определяется предыдущими свободными решениями. Подобные цепочки зависящих одно от другого свободных решений человека не бесконечны, они упираются в некие самые важные человеческие выборы, осуществляя которые, человек выбирает сам себя. Тем самым он берет на себя предельную (изначальную) ответственность за все вытекающие из этого последующие решения.

реальность или иллюзия? Текст лекции Артёма Беседина

В рамках прошедшего Фестиваля науки Артёмом Бесединым была прочитана публичная лекция «Свобода воли: реальность или иллюзия?» Мы предлагаем вашему вниманию текст этой лекции.

Введение

Начнем мы с вами с такого вечного философского вопроса, что такое человек? Не будем на нем надолго задерживаться, у меня есть готовый ответ. Отдельный человек — это всегда биологическое существо или, говоря более общо, физический объект. Человек — это всегда тело, при этом я не утверждаю, что всё человеческое сводится к телу. Но тело есть всегда. И тело это таково, что оно может действовать на другие тела: брать их при помощи рук, пинать их при помощи ног, кусать их при помощи зубов, и, по удивительному совпадению, оно часто это делает, когда мы сами этого хотим. Я хочу поднять руку — и эта штуковина поднимается, я хочу сказать «селёдка» — и я говорю «селёдка». Делать то, что мы хотим — это и есть свобода воли.

Однако наше тело, как и все физические объекты, подчиняется законам природы. Много есть законов природы, нам с вами — философам — их все знать не обязательно. Нам нужно сделать какое-нибудь обобщение законов природы и с ним работать, как философы всегда и делают. Обобщить законы природы можно при помощи одного простого принципа — принципа причинной замкнутости физического, который гласит, что у любого физического события всегда имеется достаточная физическая причина. Мы с вами как физические объекты вплетены в цепочки физических причин, которые описываются законами природы.

Каковы эти законы природы? Физики до сих пор спорят, детерминистичны они или нет. Опять-таки, как философам, нам с вами не нужно вдаваться в детали этих споров. Снова сделаем обобщение: законы природы либо детерминистичны, либо не детерминистичны. Детерминизм означает, что какое бы то ни было физическое событие может быть причиной только одного другого физического события. За определённой причиной С всегда следует определённое действие Е. Так работают законы ньютоновской физики.

Примем за одно физическое событие состояние всего мира в некоторый момент в прошлом t₀. Тогда, согласно тезису детерминизма, состояние мира в момент t₀ будет достаточной причиной для одного-единственного физического события — следующего состояния мира в момент t₁. А это событие будет причиной перехода мира в следующее состояние, и так далее. Представим себе, что мы сейчас находимся в моменте t₂. Тогда мы ясно увидим, что всё будущее мира всегда определяется его прошлыми состояниями, если законы мира детерминистичны. Вот, пожалуйста, ещё одно определение детерминизма — в любой момент времени у мира есть только одно логически возможное будущее.

Но оставим этот ужасный детерминизм. Даже когда о нем думаешь становится как-то тоскливо. Мы с вами решили, что законы природы могут быть и индетерминистичными. Согласно тезису индетерминизма, определённое физическое событие может быть причиной нескольких других физических событий. Например, подбрасывание монетки может быть причиной как выпадения решки, так и выпадения орла. Если среди законов природы есть хотя бы один индетермининистичный закон, то будущее мира не определено.

Дилемма детерминизма

Мы с вами углубились немного в другой философский вопрос — как устроен мир. Вернемся к нашей свободе воли. Мы представляем себе наше будущее как сад расходящихся тропинок. Эта метафора принадлежит Борхесу. Мы идем по этому саду и часто натыкаемся на развилки и выбираем, в какую сторону нам пойти. И часто мы думаем, что совершаем этот выбор свободно, по собственной воле.

Уже этот пример нам может показать две главные черты свободы воли. Во-первых, принятие решения, по какой тропинке пойти, зависит от нас. Если меня кто-то заставляет выбрать одну тропинку, а не другую, то о какой свободе воли может идти речь? Во-вторых, у меня должны быть доступные альтернативы для выбора. Если, попадая на развилку, я вижу, что для меня открыта только одна тропинка, а остальные завалены камнями и перед ними стоит стража, то мой выбор единственной доступной тропинки тоже будет несвободным.

Мы с вами уже поняли, что мы, как физические существа, должны подчиняться законам природы, хотя иногда очень хочется их нарушить. Это значит, что наше представление о будущем как саде разбегающихся тропинок должно согласовываться с тем, как устроен физический мир. Законы природы, как мы уже поняли, либо детерминистичны, либо индетерминистичны. Мне кажется, что несовместимость нашего сада разбегающихся тропинок и детерминизма достаточно очевидна. Действительно, посмотрим на первое условие наличия свободы воли — принятие решения зависит от нас. Согласно тезису детерминизма, у моего решения сделать одно, а не другое, есть определённая причина, с необходимостью влекущая моё решение. А у этой причины есть своя, у той — другая, и так далее. Все причины предшествуют по времени своим действиям, и существует такая физическая причина моего решения, которая имела место до моего рождения. А как от меня может зависеть то, что было предопределено до моего появления на свет? Второе условие существования свободы воли гласит, что у меня должны быть доступные альтернативы, из которых я могу выбирать.

Я нарисовал очень простенький сад разбегающихся дорожек (извините, как смог). Представим, что я прохожу по этому саду определённый путь. Для меня были открыты все тропинки, но я пошел именно этим путём. Однако, согласно тезису детерминизма, я — как тело, подчиняющееся законам физики, — не мог пройти по саду другой дорогой. Будущее — моё и мира — было определено уже тогда, когда я вошел в сад. Таким образом, у меня нет доступных альтернатив для выбора.

Что ж, это достаточно ясно: если у мира есть только одно возможное будущее, то о свободе воли не может идти речи. «Значит, спасение в индетерминизме!» — думаем мы. Действительно, если верен индетерминизм, то боковые альтернативные тропинки вновь становятся доступными для нас. То есть второе условие существования свободы воли удовлетворяется. Однако индетерминизм готовит нам подвох. Проверим, соблюдается ли первое условие, которое говорит, что принятие решения должно зависеть от меня самого.

Проведем такой мысленный эксперимент. Представим себе, что некто Брут прямо сейчас находится в глубоких раздумьях: предать ли ему своего друга ради собственной выгоды или не предавать и поступить по совести. Мы наблюдаем за Брутом незаметно для него и видим, что он решился на предательство. К этому решению его привели имевшиеся у него на момент выбора мотивы, убеждения и другие факторы. Представим теперь, что мы с вами садимся в машину времени и возвращаемся в тот момент, когда Брут принял свое решение. И проделываем мы это много-много раз, каждый раз наблюдая за Брутом. Что мы можем увидеть? Мы можем увидеть такую картину: каждый раз, когда мы возвращаемся, Брут снова и снова решает предать друга. В таком случае мы можем заключить, что для Брута, принимающего решение, возможно только одно будущее — стать предателем, и мы возвращаемся к варианту с детерминизмом. Но мы можем наблюдать и другую ситуацию: в некоторых случаях (пусть это будет 70%) Брут решает предать друга, а в некоторых (30%) — нет. Кажется, что это означает, будто у него есть реальные альтернативы для выбора. Однако зависит ли в таком случае принимаемое решение от воли Брута? Мы каждый раз возвращаемся к нему в один и тот же момент, к одному и тому же Бруту с одними и теми же мотивами, убеждениями, желаниями. Но в 70% случаев его мотивы, убеждения и желания приводят к предательству, а в 30% случаев те же самые мотивы, убеждения и желания не ведут к этому. Это означает, что выбор осуществляется случайно и не зависит от Брута. Значит, первое условие существования свободы воли не удовлетворяется, и свобода воли не совместима с индетерминизмом.

Моральная ответственность

Свобода воли — это обман, говорят нам некоторые философы, многие ученые, а также шарлатаны. Говорят очень настойчиво, убедительно, пишут об этом научные статьи, проводят эксперименты. Стоит ли нам с этим соглашаться? Делать нечего, аргументы убедительны… Свободы воли нет. Вы только что узнали об этом, можно заканчивать лекцию, вы разъедетесь по домам, будете по-прежнему ходить на работу или учебу, выполнять свои обязанности, развлекаться… без использования этой иллюзорной свободы воли. Но разве всё будет по-прежнему? Не совсем. Был проведен ряд экспериментов над людьми (не волнуйтесь, никто не пострадал), который показал, что, если убедить человека в отсутствии у него свободы воли, то его поведение становится менее ответственным. (Да, еще один курьёзный эксперимент: доказано, что если статья иллюстрируется изображениями мозга, то она воспринимается читателями как более научная. Поэтому на следующем слайде презентации я поместил изображение мозга.) Испытуемые в таких экспериментах рассуждают примерно так: «Если свободы воли нет, то я не несу ответственности за свои поступки». Философ Сол Смилански, который верит в иллюзорность свободы воли, предлагает скрывать этот факт от широкой аудитории: мы-то, философы, знаем, что свободы воли нет, остальным это вредно знать. Вот теперь и вы знаете. Конечно, я утрирую.

Однако данные экспериментов, о которых я вам рассказал, дают нам возможность спасти свободу воли. Эксперименты показывают, что мы убеждены: если свободы воли нет, то мы ни за что не отвечаем. Это высказывание логически эквивалентно другому высказыванию: «Если мы несём ответственность за свои поступки, то свобода воли есть». А мы с вами отвечаем за то, что мы делаем. Я говорю не о юридической, а о более базовой, моральной ответственности. Моральная ответственность связана с переживаемыми нами эмоциями в отношении других людей: благодарностью, гневом, негодованием, любовью. Если я благодарен человеку за совершенный им поступок, я считаю, что этот человек ответственен за этот поступок. Я не буду испытывать благодарности за поступок, совершенный случайно. Эти эмоции настолько укоренены в человеческой природе, что мы не можем представить без них нашу жизнь. Гален Стросон, критикуя такой подход к моральной ответственности, приводит пример сообщества людей, обходящихся без этих эмоций, то есть без моральной ответственности, — сообщества буддийских монахов. Действительно, буддисты избегают гнева, негодования, зависти и тому подобного. Но не стоит забывать, что они продолжают радоваться за других людей. Невозможно найти сообщество людей, избавленных от эмоций, которые бы выражали их отношение к поступкам других. Применение таких эмоциональных ответов на действия других людей и свои собственные — это основа моральной ответственности. Мы говорим: этот поступок заслуживает благодарности, этот поступок заслуживает презрения.

Значит, моральная ответственность существует! Мы с вами уже обосновали положение «если мы отвечаем за свои поступки, то свобода воли есть». Значит, свобода воли тоже существует. Еще одна дилемма: одни аргументы нам показывают одно, другие — другое. Надо как-то разрешать противоречие.

Компатибилизм

Наши рассуждения показывают связь свободы воли с моральной ответственностью. Эта связь такова: свобода воли является необходимым условием моральной ответственности. Значит, условия существования свободы воли являются условиями существования моральной ответственности. А два условия существования свободы воли мы с вами уже выделили. Давайте посмотрим, как они сочетаются с моральной ответственностью.

Первое условие: принятие решения зависит от нас. Проведем мысленный эксперимент. Я подхожу к вам, лично к каждому, и толкаю. Вы меня спрашиваете, почему я это сделал? Я отвечаю: потому что в моей руке сократились мышцы, чему послужил причиной импульс, направленный по нервам из моего головного мозга, а это было вызвано предшествующим состоянием моего мозга, которое определяется воздействием среды. И вы говорите: «А, нормально, без вопросов, спасибо что объяснил». Согласитесь, когда вы спрашиваете, почему я вас толкнул, вы хотите услышать не такой ответ. Вы хотите узнать мои мотивы. И мои мотивы являются критерием приписывания мне моральной ответственности. Представим, что я толкнул вас, потому что мне хотелось просто вас побить. Тогда я буду заслуживать презрения с вашей стороны, вашего гнева и других негативных эмоций. А может быть, я толкнул вас, чтобы уберечь от падающей наковальни, которая летела вам прямо на голову, и тогда мой поступок заслуживает благодарности. Но может быть и так, что я толкнул вас случайно, как это часто бывает в общественном транспорте. У меня не было мотива вас толкать, и я извиняюсь. Тогда я не несу ответственности за это действие.

Что нам показывает этот мысленный эксперимент? Когда мы сталкиваемся с конкретными случаями моральной ответственности, мы приписываем действие агенту, если действие соответствует мотивам этого агента. Мы не пытаемся выяснить, является ли агент конечной причиной совершения действия, не зависящей от предшествующих физических событий. Нам важно только то, соответствует ли поступок мотивам совершающего этот поступок человека. А такое понимание первого условия свободы воли не только согласуется с детерминизмом, но и предполагает постоянную связь между мотивами и действиями. Даже если верен индетерминизм, эта связь должна быть достаточно детерминистичной.

Обратимся ко второму условию: у совершающего выбор человека должны быть доступные альтернативы. В этом случае индетерминизм не сталкивается с серьезными проблемами. Однако давайте выясним, необходим ли индетерминизм для наличия альтернативного выбора. Давайте снова придумаем какой-нибудь мысленный эксперимент. Представьте, что мы с вами были отобраны в качестве присяжных в суде, и на наше рассмотрение передают два дела. Два преступника — пусть это будут убийцы — совершают два поразительно одинаковых преступления: они руководствовались одинаковыми мотивами, совершили одну и ту же последовательность действий, одинаково не раскаиваются в содеянном. Мы разбираемся с вами в деталях дел и выясняем, что среди прочего была проведена экспертиза на детерминизм, которая показала, что первого преступника к совершению преступления привела индетерминистичная цепочка событий, а второго — детерминистичная. Повлияет ли это на наше с вами решение о судьбе преступников? Чтобы убедить вас, что нет, позвольте вернуть вас в реальный мир: никаких экспертиз на детерминизм не бывает. Мы не знаем, какие события являются жестко детерминированными, а какие нет. Мы вообще не знаем, существует ли что-то недетерминированное. Разве это запрещает нам применять эмоции, связанные с ответственностью, к другим людям? Мой ответ: нет.

Тогда что мы имеем в виду, когда говорим о наличии альтернатив? Вернемся к нашему саду разбегающихся тропинок. Альтернативы у нас есть тогда, когда мы приходим на развилку и видим, что альтернативные дорожки не завалены камнями. И мы думаем: «Если я захочу, то я пойду по первой, а если не захочу — то по второй». Мы идем по первой дорожке и рассуждаем: «Если бы я захотел, то я бы пошел по второй дорожке». Но такое условное понимание альтернатив не противоречит детерминизму.

Вернемся к нашему мысленному эксперименту, в котором я вас, гипотетически, толкаю. Представим себе, что я это делаю, и вы меня спрашиваете, зачем я это сделал. В одном случае я отвечаю, что вселенная детерминистична и что у моего действия не было альтернатив. Вы на меня разозлитесь, то есть вы будете считать, что я отвечаю за свой поступок. Вы скажете: «Если бы ты не хотел меня толкать, ты бы не толкнул». Представим другую ситуацию. Теперь я отвечаю: я не знаю, я не хотел этого делать, это произошло против моей воли. Мы выясняем, в чем дело, и оказывается, что мои знакомые нейрофизиологи решили надо мной подшутить и вживили в мой мозг устройство, которое может контролировать моё тело. И это они управляли мной, когда я вас толкнул. Ясно, что в таком случае у меня нет альтернативы, потому что я совершил выбор не толкать вас, но я не мог действовать в соответствии со своим выбором. В этом случае я не отвечаю за свой поступок. Это означает, что у меня нет альтернативного выбора в том случае, кода я хочу выбрать альтернативу, а на пути совершения действия стоят препятствия. То есть когда мотив не согласуется с действием.

А мотив, как мы с вами уже поняли, является необходимой частью причины действия. Может показаться, что этот оборот «если бы» в случае детерминизма приводит нас к слишком сильным заключениям. Мы фактически утверждаем, что, если бы у моего выбора были бы другие физические причины, если бы мир был другим, я бы поступил по-другому. Кажется, будто это слишком серьезное заявление. Однако мы должны понимать, что у мира в любом случае есть только одно прошлое и одно будущее, которое будет актуально реализовано. Оно может быть неопределённым, но оно одно. Мы не можем реализовать сразу все имеющиеся альтернативы, мы всегда выбираем одну. И когда мы говорим о выборе, мы всегда вынуждены говорить о нем условно, в терминах «если бы».

Заключение

Мы с вами договорились, что моральная ответственность существует, а из этого мы сделали вывод, что существует и свобода воли, которая является необходимым условием моральной ответственности. Моральная ответственность согласуется с детерминизмом и индетерминизмом, значит, согласуется и свобода воли. Такая позиция называется «компатибилизм». И именно её изложению была посвящена эта лекция.

Свобода воли и необходимость прошлого | Анализ

Фильтр поиска панели навигации

АнализЭтот выпускФилософияКнигиЖурналыOxford Academic
Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации

АнализЭтот выпускФилософияКнигиЖурналыOxford Academic
Термин поиска на микросайте

Расширенный поиск

Журнальная статья

Получить доступ

Джозеф Кейм Кэмпбелл

Ищите другие работы этого автора на:

Оксфордский академический

Google ученый

Анализ , том 67, выпуск 2, апрель 2007 г., страницы 105–111, https://doi. org/10.1093/analys/67.2.105

Опубликовано:

01 апреля 2007 г.

Фильтр поиска панели навигации

АнализЭтот выпускФилософияКнигиЖурналыOxford Academic
Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации

АнализЭтот выпускФилософияКнигиЖурналыOxford Academic
Термин поиска на микросайте

Расширенный поиск

1.

Введение

В Эссе о свободе воли (1983) Питер ван Инваген предлагает три аргумента в пользу инкомпатибилизма, мнения о том, что тезис о свободе воли несовместим с тезисом о детерминизме. Все они являются формальными версиями аргумента следствия (1983: 56).

Если детерминизм верен, то наши действия являются следствием законов природы и событий далекого прошлого. Но не от нас зависит, что происходило до нашего рождения, и не от нас зависят законы природы. Поэтому последствия этих вещей не зависят от нас. (1983: 16)

Я критикую третий аргумент (1983: 93–105; 1989: 223–24; 2000: 2–10). Моя критика сосредоточена на посылке (4), которая утверждает, что прошлое в каком-то смысле необходимо:

‘ Np ‘ означает ‘ p , и ни у кого нет и никогда не было выбора относительно того, является ли p ‘. (1983: 93; 1989: 224).89: 224). Согласно (4), ни у кого нет и никогда не было выбора относительно того, истинно ли утверждение об отдаленном прошлом.

Раздел выпуска:

Исходный артикул

В настоящее время у вас нет доступа к этой статье.

Скачать все слайды

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

Нажмите Войти через свое учреждение.
Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
Находясь на сайте учреждения, используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Войти с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Войти через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

Щелкните Войти через сайт сообщества.
Находясь на сайте общества, используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Вход через личный кабинет

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. Смотри ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр учетных записей, вошедших в систему

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

Ведение счетов организаций

Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т. д.

Покупка

Стоимость подписки и заказ этого журнала

Варианты покупки книг и журналов в Oxford Academic

Кратковременный доступ

Чтобы приобрести краткосрочный доступ, пожалуйста, войдите в свой личный аккаунт выше.

У вас еще нет личного кабинета? регистр

Свобода воли и необходимость прошлого — доступ 24 часа

ЕВРО €13,00

11 фунтов стерлингов

15 долларов США.

Цитаты

Альтметрика

Дополнительная информация о метриках

Оповещения по электронной почте

Оповещение об активности статьи

Предварительные уведомления о статьях

Оповещение о новой проблеме

Получайте эксклюзивные предложения и обновления от Oxford Academic

Ссылки на статьи по телефону

Последний
Самые читаемые
Самые цитируемые

Ослабленный репрезентативизм

Бремя в «Должен»

Метафизика высшего порядка и малые различия

Ложь с обманчивыми импликациями? Решение головоломки о противоречивых результатах

Отсутствие и аномалия

Толстой о свободе воли и необходимости

Граф Лев Николаевич Толстой

Германе на нашу последнюю беседу.

Я отказался от своей веры в осуществимость положения о «свободе воли» за несколько лет до Я взял Б. Ф. Скиннера и нашел в радикальном бихевиоризме развитую и четко сформулированную теорию, описывающую общую ситуацию. Скиннер помог прояснить и систематизировать убеждение, но метанойя, породившая это убеждение, возникла раньше.

Когда именно я перестал верить в свободу воли?

Я полагаю, это одна из тех вещей, о которых любопытные или разумные люди какое-то время задумываются, но либо проявляют ни к чему не обязывающие пожелания по этому вопросу, либо в конце концов подтверждают свою веру в свободную волю. Наша культура активно поощряет такой исход: риторика западного общества превозносит «свободу» как высшую добродетель; наши исторические/мифические/развлекательные нарративы часто строятся так, чтобы их можно было деконструировать как аллегории «свобода против тирании». Большинство концепций «свободы» становятся бессмысленными, если свобода воли не является аксиомой. Свобода воли не может быть поставлена под сомнение без того, чтобы не сдвинулись пески, на которых были возведены основания большинства наших культурных «истин». Гораздо удобнее оставить его в покое.

Фильмы «Назад в будущее » (которые я так любил в детстве) заканчиваются эпифаническим заявлением Дока Брауна о том, что будущее — это то, что мы делаем (подразумевая, что человеческая деятельность не зависит от происшествий и обстоятельств). Это застряло у меня на какое-то время. Будучи задумчивым подростком, я нашел убедительный контрапункт в играх Soul Reaver (которые, скажем прямо, были Back to the Future с вампирами), чья метафизика в мире была явно детерминистской. Должно быть, я еще немного обдумал этот вопрос, пытаясь разобраться в антиномиях «Потерянный рай» , но эти усилия были скорее проверкой того, действительно ли стихотворение удается приколоть ленточку КЭД к тезису Мильтона. (Наверное, тогда у меня не было ни любопытства, ни сообразительности, чтобы обратиться к философии или науке за ответами. )

После многих лет полной веры в существование свободы воли и отказа от нее я окончательно и бесповоротно назвал весы весами Толстого. Война и мир (1869 г.), особенно кульминационный синтез эпилога. Я думаю, это очень здорово, что Лео написал историю на 1300 страниц с персонажами и второстепенными сюжетными линиями на протяжении пятнадцати лет, а затем завершил ее небольшим эпилогом, в котором он закрывает занавес повествования, выходит на сцену в одиночестве и говорит несколько слов. слова о том, что было у него на уме в последнее время, объясняет, что он пытался добраться до с помощью этой штуки, которую он сделал. (Интересно, будет ли новый мини-сериал BBC каким-то образом затрагивать эпилог; одновременно я должен спросить, действительно ли стоит перенос «Война и мир » на какой-либо другой носитель.)

Вторая часть эпилога «Война и мир» (из курса есть два эпилога) — сочинение по истории; это настолько же отказ от теории истории «великого человека» (мы можем сослаться на почитание современных героев-фигур, таких как Стив Джобс, чтобы продемонстрировать ее историографическую устойчивость), так и опровержение свободы воли. (В контексте романа и рассуждений Толстого эти точки зрения дополняют друг друга.)

Я хотел бы поделиться с вами некоторыми словами с последних страниц «Война и мир», , взятых из перевода 2005 года Энтони Бриггса (который пренебрегает оксфордской запятой и очень ошибается). Переписывая его здесь, я надеюсь лучше усвоить его пункты; Я всегда хотел бы вызвать этот материал дословно, когда обнаруживал, что разговариваю с разгневанным сторонником безусловной человеческой свободы воли. (Обычно мы заканчиваем тем, что говорим кругами, пока он или она не станут слишком сердитыми, чтобы продолжать). большую или меньшую степень отдаленности во времени и большую или меньшую степень зависимости от причин, посредством которых мы рассматриваем явление человеческой жизни.

Из этого следует, что если мы рассмотрим ситуацию человека с максимально известной связью с внешним миром, максимальным промежутком времени между его действием и любым суждением о нем и максимальным доступом к причинам, стоящим за его действием, мы получим впечатление максимальная необходимость и минимальная свобода воли. Если же мы рассматриваем человека с минимальной зависимостью от внешних обстоятельств, действие которого было совершено в максимально близкий момент к настоящему и по причинам, не зависящим от нас, то создается впечатление минимальной необходимости и максимальной свободы действий.

Но ни в том, ни в другом случае, как бы мы ни варьировали нашу точку зрения, как бы ни проясняли связь человека с внешним миром, как бы доступной нам она ни казалась, как бы мы ни удлиняли или сокращали промежуток времени, какими бы понятными или непрозрачными ни были причины может показаться, что за его действиями стоит что-то, можем ли мы когда-нибудь иметь понятие об абсолютной свободе действий или абсолютной необходимости.

(1) Как бы мы ни старались представить себе человека, исключенного из любого влияния внешнего мира, мы никогда не сможем достичь понятия свободы в пространстве. Каждое действие человека неизбежно обусловлено тем, что его окружает, и его собственным телом. Я поднимаю руку и снова опускаю ее. Мое действие кажется свободным, но когда я начинаю задаваться вопросом, мог ли я поднять руку в любом направлении, я замечаю, что двигал ее в том направлении, где действие встречало наименьшее сопротивление со стороны каких-либо окружающих тел или со стороны моей собственной телесной структуры. Если я выбирал одно конкретное направление из всех доступных, то делал это потому, что в этом направлении встречал наименьшее сопротивление. Чтобы мое действие было совершенно свободным, оно не должно было бы встретить никакого сопротивления. Чтобы представить человека совершенно свободным, нам пришлось бы представить его существующим за пределами пространства, что очевидно невозможно.

(2) Как бы мы ни сократили промежуток времени между действием и суждением, мы никогда не сможем прийти к понятию свободы во времени. Ибо, если я исследую действие, совершенное всего секунду назад, я все же должен признать его несвободным, поскольку действие заперто в тот момент, когда оно было совершено. Могу ли я поднять руку? Я поднимаю ее, но это заставляет меня задуматься: мог ли я решить не поднимать руку в тот момент времени, который только что прошел? Чтобы убедить себя, что я могу, в следующий момент я не поднимаю руки. Но неподъема моей руки не произошло в тот первый момент, когда я думал о свободе. Прошло время, которое я не в силах был удержать, и рука, которую я поднял тогда, и воздух, через который я ее поднял, уже не то же самое, что воздух, окружающий меня теперь, и рука, которую я теперь решаю не шевелить. Момент, когда произошло первое движение, необратим, и в этот момент я мог совершить только одно действие, и какое бы движение я ни сделал, это движение было единственно возможным. Тот факт, что в следующий момент я решил не поднимать руку, еще не доказывал, что у меня есть сила не поднимать ее. А так как для меня было только одно возможное движение в тот момент времени, то это не могло быть никакое другое движение. Чтобы думать о нем как о свободном движении, его нужно было бы представить существующим в настоящем на самом краю встречи прошлого и будущего, то есть вне времени, а это невозможно.

(3) Как бы мы ни усложняли определение причин, мы никогда не сможем прийти к понятию полной свободы, полного отсутствия какой-либо причины. Какой бы неуловимой ни была причина, стоящая за активным выражением свободы воли, собственной или чужой, первое требование разумного разума состоит в том, чтобы отыскать предполагаемую причину, без которой не мыслимо ни одно явление. Я поднимаю руку, чтобы совершить действие, не зависящее ни от какой причины, но мое желание совершить действие без причины есть причина моего действия.

Но даже если бы мы могли представить себе человека, исключенного из всякого внешнего влияния, и рассмотреть одно его мгновенное действие, совершенное в настоящем и ничем не спровоцированное, сведя, таким образом, к нулю бесконечно малое количество необходимости, то и тогда мы не имели бы достиг концепции полной свободы воли в человеке, потому что существо, невосприимчивое ко всякому внешнему мирскому влиянию, существующее вне времени и не зависящее от причины, уже не является человеком.

Точно так же мы никогда не могли бы представить себе человеческое действие, лишенное какого-либо элемента свободы воли и полностью подчиненное закону необходимости.

(1) Как бы мы ни расширяли наше знание пространственных условий, в которых обитает человечество, такое знание никогда не могло бы стать полным, так как число этих состояний бесконечно велико, потому что само пространство бесконечно. И пока остается верным, что не все условия, которые могут воздействовать на человека, могут быть определены, не может быть такой вещи, как тотальная необходимость, и всегда есть известная доля свободы воли.

(2) Как бы мы ни увеличивали промежуток времени между исследуемым действием и нашим суждением о нем, сам период будет конечным, тогда как время бесконечно, так что здесь другой смысл, в котором не может быть такой вещи, как абсолютная необходимость.

(3) Как бы ни была доступна причинно-следственная цепь данного действия, мы никогда не можем знать всю цепь, потому что она бесконечно длинна, так что мы опять-таки не можем достичь абсолютной необходимости.

И сверх того, даже если бы мы свели минимальное количество свободы воли к нулю, признав ее полное отсутствие в некоторых случаях — — умирающий человек, нерожденный ребенок или идиот — — в процессе этого мы должны были бы разрушил саму концепцию того, что значит быть человеком, что мы и исследуем, потому что раз нет свободы воли, нет человека. И потому мысль о человеческом поступке, подчиненном только закону необходимости и лишенном всякой свободы воли, так же невозможна, как и мысль о вполне свободном человеческом поступке.

Таким образом, чтобы представить человеческое действие, подчиненное только закону необходимости и лишенное всякой свободы, мы должны были бы постулировать знание бесконечного числа пространственных условий, бесконечно длительного периода времени и бесконечного линия причинно-следственной связи.

И чтобы представить себе человека совершенно свободного и не подчиненного закону необходимости, надо было бы представить себе человека, существующего вне пространства, вне времени и вне всякой зависимости от причины.

В первом случае, если бы необходимость была возможна без свободы воли, мы должны были бы определить закон необходимости в терминах самой необходимости, что означает форму без содержания.

Во втором случае, если бы свобода воли была возможна без необходимости, мы пришли бы к безусловной свободе воли, существующей вне пространства, времени и причины, которая по своей безусловной и безграничной природе была бы не чем иным, как содержанием без формы.

В общих чертах мы пришли бы к двум основам, лежащим в основе всего мировоззрения человечества, — к непознаваемой сущности жизни и законам, определяющим эту сущность.

Разум говорит нам: (1) Пространство и все формы, придающие ему видимость, сама материя, бесконечны и не могут быть представлены иначе. (2) Время есть бесконечное движение без момента покоя и не может быть представлено иначе. (3) Связь между причиной и следствием не имеет начала и не может иметь конца.

Сознание говорит нам: (1) Я один существую, и Я все существующее; следовательно, я включаю пространство; (2) я измеряю течение времени фиксированным моментом в настоящем, и только в этот момент я осознаю, что живу; следовательно, я вне времени; и (3) я вне причины, так как я чувствую себя причиной моей собственной жизни во всех ее проявлениях.

Разум выражает законы необходимости. Сознание выражает сущность свободы воли.

Неограниченная свобода — суть жизни в сознании человека. Необходимость без содержания есть человеческий разум в его тройственной форме.

Свобода воли исследуется; необходимость делает рассмотрение. Свободная воля довольна; необходимость есть форма.

Только разделяя два источника познания, как форму против содержания, мы приходим к взаимоисключающим и порознь невообразимым понятиям свободы воли и необходимости.

Только объединив их снова, мы придем к ясному пониманию человеческой жизни.

Помимо этих двух понятий, которые при объединении имеют общее определение, как форма и содержание, нет другого возможного представления жизни.

Все, что мы знаем о человеческой жизни, — это определенное соотношение между свободой воли и необходимостью или между сознанием и законами разума.

Все, что мы знаем о внешнем мире природы, это определенная связь, существующая между силами природы и необходимостью, или между сущностью жизни и законами разума.

Силы жизни в природе лежат за пределами нас и наших познавательных способностей, и мы даем имена этим силам: гравитация, инерция, электричество, жизненная сила и так далее. Но сила жизни в человеке не выходит за рамки наших познавательных способностей, и мы называем ее свободной волей.

Но точно так же, как сила тяжести, непостижимая сама по себе, несмотря на то, что ее ощущают все, познается только в терминах законов необходимости, которым она подчинена (от нашего первого осознания того, что все тела обладают весом, до закона Ньютона), сила свободы воли также внутренне непостижимо, но признано всеми и понятно лишь с точки зрения законов необходимости, которым она подчинена (вплоть до того, что все люди умирают, до познания сложнейших законов экономики или истории).

Все знания — это просто сущность жизни, подчиненная законам разума.

Свободная воля человека отличается от всех других сил тем, что она доступна человеческому сознанию, но в глазах разума она ничем не отличается от любой другой силы.

Силы гравитации, электричества или химического сродства отличаются друг от друга только тем, что по-разному определяются разумом. Точно так же и сила свободной воли человека отличается разумом от других сил природы только тем определением, которое ей дает разум. И свобода воли, оторванная от необходимости, от законов разума, которыми она определяется, ничем не отличается от силы тяжести, теплоты или силы органического роста; в глазах разума это лишь мимолетное и неопределенное ощущение жизни.

И точно так же, как неопределимая сущность силы, которая движет небесными телами, неопределимая сущность, которая движет теплом, электричеством, химическим сродством или жизненной силой, составляет содержание астрономии, физики, химии, ботаники, зоологии и т. д., сущность силы свободной воли составляет предмет истории. Но как содержание всей науки есть проявление этой неизвестной сущности жизни, хотя сама сущность может быть лишь предметом метафизики, так и проявление силы свободной воли человека в пространстве, во времени и в зависимости на причине составляет предмет истории, тогда как сама свобода воли остается предметом метафизики.

В биологических науках то, что мы знаем, мы называем законами необходимости; то, чего мы не знаем, мы называем жизненной силой. Жизненная сила — это просто выражение необъяснимого остатка того, что мы знаем о сущности жизни.

Том Браун, Городской шум

То же и с историей: то, что мы знаем, мы называем законами необходимости; чего мы не знаем, мы называем свободой воли. В глазах истории свобода воли есть просто выражение необъяснимого остатка того, что мы знаем о законах человеческой жизни.

История исследует проявления свободы воли человека по отношению к внешнему миру, существующему во времени и зависящему от причины; другими словами, она определяет свободу воли законами разума, а это означает, что история может считаться наукой лишь в той мере, в какой эти законы могут определять свободу воли.

В глазах истории признание свободы воли человека как силы, способной влиять на исторические события и потому неподвластной никаким законам, есть то, чем было бы для астрономии признание свободы воли в движениях небесных тел.

Такое признание отрицает любую возможность существования законов, да и любой науки. Если есть хотя бы одно свободно движущееся тело, законы Кеплера и Ньютона перестают существовать вместе с любым представлением о движении небесных тел. Если есть хоть одно человеческое действие, определяемое свободой воли, все исторические законы перестают существовать вместе с любым представлением об исторических событиях.

Для истории свободная воля человека состоит в линиях движения, один конец которых уходит в неизвестность, а другой принадлежит настоящему времени, по мере того как человеческое сознание свободы воли движется в пространстве и времени, полностью зависимое от причины.

Чем больше это поле движения раскрывается перед нашими глазами, тем яснее становятся его законы. Открытие и определение этих законов и есть цель истории.

Исходя из того отношения, которое приняла теперь историческая наука к своему предмету, из того, как она идет в настоящее время в поисках конечных причин в свободной воле человека, никакое научное установление законов невозможно, так как, какие бы ограничения мы ни накладывали на человеческая свобода действий, в тот момент, когда мы признаем ее как силу, неподвластную закону, существование всякого закона становится невозможным.

Только бесконечно ограничивая эту свободу действий, сводя ее к бесконечно малому минимуму, мы познаем абсолютную невозможность найти какие-либо причины, и тогда, вместо того, чтобы искать их, история может поставить себе задачу искать законы . …

Эрин Шелл (дополнение к этой статье NYT , что делает
превосходным дополнительным чтением по этой теме.)
Как в астрономии проблема познания движения Земли заключалась в трудности ухода от непосредственного ощущения неподвижности Земли и подобного же ощущения движения планет, так и в истории проблема познания зависимости личности от законов пространства, времени и причинности заключается в том, что трудно уйти от непосредственного ощущения собственной личной независимости. Но точно так же, как в астрономии новая установка заключалась в следующем: «Нет, мы не можем чувствовать движение Земли, но если мы примем ее неподвижность, мы придем к абсурду, тогда как, если мы примем движение, которое мы не можем чувствовать, мы придем к законам», так и в В истории новое отношение таково: «Нет, мы не можем чувствовать свою зависимость, но если мы признаем свободную волю, мы придем к абсурду, тогда как если мы признаем зависимость от внешнего мира, времени и причинности, мы придем к законам».

Свобода воли и необходимость: как решают проблему детерминизма. Подводим итоги

как решают проблему детерминизма. Подводим итоги

реальность или иллюзия? Текст лекции Артёма Беседина

Свобода воли и необходимость прошлого | Анализ

Процитируйте

1.

Войти