ПЕДАГОГИКА ВОЗДЕРЖАНИЯ. Или зачем детям пост? — Официальный сайт Уваровской епархии

Пост – это, конечно, не диета. Это время покаяния и молитвы. Это некая пауза, остановка в нашей суетной жизни, когда мы становимся строже к себе. Внимательнее друг к другу. А вовсе не банальная замена свиной котлеты картофельными драниками.
Слава Богу, об этом говорят. А православные родители обсуждают между собой еще и проблему детского поста. Когда пост становится временем борьбы с плохими привычками и склонностями, борьбы, на которую могут оказаться способными даже семилетние дети. Во многих православных семьях в пост ограничивают просмотр мультиков, выход в Интернет, компьютерные игры. Здорово, когда малыши и подростки вместе с родителями, в согласии и единомыслии, по-настоящему вместе, единым организмом живут жизнью Церкви. В том числе и в дни Великой и Святой четыредесятницы.
Но вот как быть с ограничениями в пище? Духовная составляющая поста, конечно же, несравненно важнее примитивного неядения мяса. Но если так важна «качественная» и «духовная» составляющая поста, то разве ограничения в пище становятся лишними? Это оказывается архаизмом? Примитивным фарисейством, которое мы заклеймим?
Когда заходит речь о детском посте, чаще всего сразу вырисовываются два тезиса:
1. Церковь предназначила пост для взрослых, а не для детей;
2. Пост наносит вред здоровью ребенка.
Чтобы узнать позицию Церкви, стоит обратиться к учению святых отцов. А чтобы понять, нанесет ли пост вред здоровью ребенка, нужно знать, о каком именно ребенке идет речь и чем он болен, и при этом быть врачом, желательно врачом хорошим, образованным и опытным.
Вот что говорит о детском посте великий вселенский учитель и святитель Василий Великий:
«Пост охраняет младенцев, уцеломудривает юного, делает почтенным старца, ибо седина, украшенная постом, достойнее уважения. Пост – самое приличное убранство женщин, узда в цвете лет, охранение супружества, воспитатель детства. Таковы услуги поста каждому отдельному дому… Дети, как цветущие растения, да орошаются водой поста».
А святитель Иоанн Златоуст напоминает нам о жителях города Ниневии, которые, будучи обречены Богом на гибель из-за своих грехов, были помилованы ради их готовности исправиться и трехдневного поста:
«Горько стало диаволу, когда он увидел все свое войско обратившимся к Богу и воюющим с демонами, когда в эту борьбу вступили и дети, и жены, малолетние вместе с взрослыми, когда бессловесные животные в качестве соратников были привлечены к воинскому строю. И увидел диавол новое зрелище: скот содействовал людям в (достижении) праведности и постился о спасении хозяев».
Мы видим, что, по мысли великого церковного учителя, имеет свой смысл, свое значение не только пост «малолетних детей», но даже пост – подумать только! – животных.
В другом месте святитель Иоанн Златоуст отдельно говорит о детском посте:
«Вы слышали, что сказан Иоиль: пусть выйдет жених из чертога своего и невеста из своей горницы… соберите отроков и грудных младенцев (Иоил. 2: 16)… Так как все достигшие мужеского возраста огорчили и прогневали Бога, то пусть, говорит, умоляет Прогневанного возраст, еще не знающий греха».
Итак, для молитвы и поста совсем необязательно наличие развитого интеллекта или, наоборот, погруженность постящегося в серьезные, «взрослые» грехи.
Оказывается, что пост и молитва – это часть жизни нашей Церкви – всей Церкви, а не отдельных ее членов, достигших какого-нибудь определенного возраста. Пост может принести пользу всем нам. И монахам, и мирянам. И взрослым, и юношам, и девушкам, и отрокам, и… да, даже младенцам.
Как быть тем, кто болен, – это, действительно, вопрос очень индивидуальный, кто же может поспорить. Тяжелобольные люди могут оказаться и среди 80-летних монахинь, и среди 30-летних мужчин, и среди пятилетних малышей.
Но правильно ли с уверенностью утверждать, что ограничения в приеме пищи животного происхождения, подобно курению или алкоголю, по определению вредят здоровью младенца, отрока, подростка? Есть врачи, которые уверены в пользе поста – даже для маленьких детей.
Так, о пользе детского поста говорила терапевт Наталья Тарасова в интервью порталу «Правосавие. Ru». Также и известный московский педиатр с более чем 50-летним стажем, кандидат медицинских наук А.М. Тимофеева в своей книге «Беседы детского доктора» пишет:
«Бытует мнение, что только мясные продукты могут обеспечить все необходимое для растущего организма и насытить его, что мясные продукты полезны как старым, так и молодым, больным и здоровым… А как вообще правильно питаться? Это очень серьезный вопрос. Надо учитывать не только состояние окружающей среды, но и климат, географическое положение, религиозные воззрения каждого народа. В России всегда были приняты очень большие перерывы в приеме мясной пищи… Ели каши, овощи, ягоды, грибы… Не стоит ли вернутся к опыту прошлых лет? Очень многих болезней можно было бы избежать, правильно организовав питание.
Детям полезно иметь не менее двух вегетарианских дней в неделю, а в остальные дни мясные блюда должны употребляться не чаще одного раза в день… Вы убедитесь, что кишечник начнет нормально работать, исчезнут такие неприятные явления, как вздутие живота, отрыжка, тяжесть в правом предреберье, запоры… Подобное питание предохранит детей от многих хронических заболеваний пищеварительной, дыхательной и сердечно-сосудистой систем и особенно от аллергических состояний».
Мне самой посчастливилось много общаться с этим доктором, и я записала ее ответы на вопросы о детском посте. А.М. Тимофеева говорит о том, с какого возраста можно начинать поститься малышам:
Доктор А.М. Тимофеева: «Детям полезно ограничение в мясной пище. И это не приводит ни к малокровию, ни к потере веса»
«Во время поста можно спокойно снять мясное уже в том возрасте, когда ребенок начинает переходить на такую пищу. Я никогда не видела, чтобы отсутствие мяса приводило… к малокровию, к снижению прибавки в весе. Если дети не едят в пост мясного – у них аллергия снимается! И облегчается процесс пищеварения… Если ребенку больше двух лет и у него какие-либо аллергические проявления, то ему просто необходимо убрать не только мясо, но и молоко. Рыбку можно давать. Здесь нужно посоветоваться с духовником. Если благословит – я легко снимаю и рыбу – это только на пользу малышу».
Слова доктора Тимофеевой о посте были ориентиром для нескольких поколений московских православных многодетных семей, где в пост в холодильнике просто не бывало скоромной пищи. Разве что детские кефирчики и несладкие творожки для перекусов младенцев.
Впрочем, разговор не о врачах.
Речь о том, есть ли все-таки смысл в детском посте? Что может дать ребенку, малышу, школьнику, подростку традиция периодического отказа от употребления мяса и молока?
Заметка первая. Пост как привычка
Я выросла в семье, где в пост, как и всегда, готовили еду сразу на всю семью, то есть в пост мама готовила только постные блюда. В большие посты в холодильнике не было скоромного – разве что детское питание. Такими же были и семьи моих друзей и подруг. Такой же была семья и нашего духовника. Такой же оказалась и моя собственная семья.
Дети, которые с детства постятся, привыкают к посту. Привыкают к тому, что ограничения в пище в определенное время – это норма жизни. Так устроен календарь: есть дни постные, есть дни непостные. Как есть дни выходные и есть будни. Как есть лето, осень, зима и весна. Так же и пост – он просто есть.
Важно, конечно, чтобы пост не был насилием. В нашей семье все постятся. Но я обязательно спрашиваю каждого из детей: ты будешь поститься этим постом? Конечно, этот вопрос задается ребенку, живущему «внутри» православной, церковной культуры, живущему в семье, где в пост не бывает не поста. И твердое намерение ребенка поститься уже «предрешено» всем строем жизни семьи. Но такая постановка вопроса показывает пост все-таки как собственный выбор каждого.
В нашей семье трехлетний малыш получает и стакан молока на ночь, и творожок на завтрак. А вот пятилетний ребенок уже строго соблюдает все посты. Причем по собственному желанию. Ведь старшие братья и сестра постятся, ведь родители – тоже постятся. «Я уже большой!» – возмущается пятилетний малыш, когда я предлагаю ему допить за младшей сестрой молоко в среду или в пятницу. Что ж, я не заставляю, большой – так большой, не пей. Вот так соблюдение поста становится одним из признаков «взрослости».
И ведь способность отказаться от чего-то, способность не съесть, не выпить что-то, что можно было бы, что хотелось бы, – это действительно признак взросления. Именно это, а не наличие своего собственного мобильника или карманных денег. Пусть это воздержание детское, незрелое, пусть это подражание взрослым – но это уже воздержание.
И дети, которые привыкли поститься с детства, легко постятся и потом, в отрочестве, в юности, во взрослой жизни. Если мы приучаем к посту шестилетнее чадо, то нам не придется ломать голову, как же ему, двенадцатилетнему, пятнадцатилетнему, предложить начать поститься. Воздержание, пост станет естественной частью его жизни. Если наш ребенок вообще останется в Церкви, конечно…
Заметка вторая. Пост как возможность плыть против течения
Пост школьника – это отдельная история. В школьной столовой на завтраки и обеды дают всегда скоромную еду. Иногда бывает рыба, но не по средам или пятницам, а по понедельникам и четвергам. Удивительно, но факт. И отправляя детей в школу, мы предлагаем не разбирать, а есть все, кроме мяса.
Но дети делают выбор сами. Я в детстве постилась строго, даже без рыбы. Двое из моих детей-школьников сами решили поститься строго не только дома, но и в школе, и постятся так уже несколько лет. Я не хвалю их за это и, конечно, не ругаю. Просто даю им с собой что-нибудь из постной еды.
А вот еще один мой ребенок-школьник, который учится в том же самом заведении и питается в той же самой столовой, постом ест в школе молочное, отказываясь только от мяса. И в этом случае я тоже и не хвалю, и не ругаю. Ни вслух, ни про себя – никак. Не сравниваю этого ребенка с «постниками». Каждый делает выбор сам. Главное и удивительное другое: дети, «выросшие» в ритме постов, ко времени поступления в первый класс готовы самостоятельно и свободно выбрать для себя воздержание в пище.
И это уже не домашнее говение, где всегда на столе вкусные, любимые и разнообразные постные блюда. Здесь у тебя прямо в тарелке лежит тушеная капуста и горячая сосиска. И ты съедаешь капусту с хлебом, а сосиску предлагаешь кому-то из одноклассников. Вот это уже – действительно воздержание. Вот это уже – подвиг, на который способен далеко не каждый взрослый человек. Вот это уже пост. Настоящий.
Если ребенок учится в обычной общеобразовательной школе и при этом постится, то, как правило, это оказывается заметным. Все едят котлеты, а ты не ешь. Все протягивают руки за йогуртом, а ты отходишь в сторону. Все едят пирожные, мороженое, другие вкусности – а ты отказываешься. Не потому, что ты их не любишь. Не потому, что мама заставила, – мамы здесь нет, мама не видит. Ты просто «верующий». А вот это – уже «религиозные убеждения». Видимые, практически осязаемые – в отличие от любых голословных деклараций.
Я училась в разных школах, закончила светский институт. И надо сказать, что чаще всего одноклассники и однокурсники с уважением относятся к тем, кто постится. Да, даже в начальной школе дети вполне в состоянии оценить подвиг отказа от вкусной еды, которая лежит у тебя в тарелке. Оценить подвиг непокупки мороженого, когда у тебя есть на него деньги. Оценить – не значит при этом возвести «постника» на некий пьедестал. Пост как раз не входит в категорию «крутого». Наоборот, пост выпадает из всех систем оценок «крутости» и «некрутости». Это что-то непонятное, странное, другое.
В десятом классе я оказалась в новой школе. Когда обнаружилось, что я соблюдаю посты – а все, конечно, залезают в твою тарелку, как и в твою личную жизнь, – новые одноклассники, среди которых не было ни одного церковного человека, были удивлены. Местные шуты, конечно, посмеялись. А вот когда они увидели, как это все воплощается в жизнь, когда увидели, что я и вправду люблю школьные сосиски, а по средам и пятницам действительно предлагаю эти шедевры кулинарного искусства им, вечно голодным, – вот это они быстро оценили. И уже спрашивали: «А что, у тебя уже начался пост?» И до конца школы никто уже не смеялся. Все поняли: есть вещи, которые я сама себе не позволяю. Не из-за страха, не из трусости, не по причине зависимости от родителей – а в соответствии с собственным странным регламентом.
И как ни удивительно, то, что я строго постилась, отдавала своим одноклассникам сосиски и колбасу, помогло мне и во всем остальном быть другой. В глазах моих одноклассников я была «верующей», «с убеждениями». Значит, мне «прощалось» и то, что я «даже не пробовала курить» и – что еще страшнее – «до сих пор ни с кем не целовалась». Мне было «позволено» открыто заявлять о том, что отношения до брака для меня неприемлемы. Сказать, что меня прямо вот так все уважали – нет, этого не было. Мне просто «позволялось» быть не такой, как все, меня не гнобили, не унижали, как это обычно делают с «белыми воронами»… Это означало и то, что на настоящие «свои» тусовки я не попадала, мне не предлагали со всеми выпить, мне не поверяли «свои» секреты, и иногда… да, иногда мне это было обидно. И хотя со мной общались, некоторые по-своему даже любили, иногда мне хотелось быть «такой, как все». Но назвался груздем – полезай в кузов. Впрочем, проблемы православных подростков – это, конечно, совсем другая тема.
Заметка третья. Пост как вид послушания
Почему мы постимся именно в среду и в пятницу, а не в четверг и в субботу? Почему постимся с 27 ноября по 6 января, а не с 25 ноября, не с 16 декабря? Почему Великий пост именно семь недель, а не восемь и не три? Тому есть причины. О них можно и нужно узнавать, можно их обсуждать, но главное в том, что именно так заповедано нам нашей Церковью. Почему пост предполагает ограничения в пище, а не в одежде, не во сне, не в общении? Почему не едим мяса и молока? Ведь запрет на мучное и сладкое, например, представляется более логичным, полезным и серьезным. Почему мы, православные люди, в пост не употребляем именно продукты животного происхождения? Тому тоже есть причины. Но здесь главная причина – наше доверие, наше послушание Церкви.
Мы не просто заставляем своих детей выполнять некий набор религиозных обрядов: поклоны, молитва перед едой, крестное знамение, исповедь… – мы не заставляем ни в коем случае вообще никого, кроме самих себя. Мы сами живем жизнью Церкви и приобщаем к этой жизни своих детей. И не просто приобщаем, а все что только можно объясняем, учим их учению Церкви, учимся вместе с ними, вместе стараемся найти объяснение церковным обычаям, традициям, уставам. Не просто «так надо», а – «почему именно надо», почему именно так будет лучше для нас. Но… «и так надо» – тоже. И даже если мы не нашли объяснения, даже если мы не довольны объяснением – все равно мы принимаем то, что нам предлагает Церковь. Мы принимаем – потому что верим.
Когда дети соблюдают пост, зная, что пост установлен Церковью, дети учатся соблюдать церковные установления вообще. Такая простая, такая банальная, такая осязаемая вещь, как пост, с детства, с младенчества учит нас подчинять свою жизнь, свои желания, свой холодильник и даже свою тарелку… учению Церкви. «Не так живи, как хочется, а как Бог велит» – такую чудесную русскую народную поговорку приводит учебник первого класса программы «Школа России» по литературному чтению. «Не так живи, как хочется, а как Бог велит» – говорит нам, нашим детям соблюдение поста.
Заметка четвертая. Пост как наука управления собой
Воздержание – это управление самим собой, это когда человек «держит» самого себя в руках. Когда он перестает быть рабом своих желаний, но становится их господином и правителем. Об этом интересно говорит святитель Иоанн Златоуст:
«Начальники – те, которые умеют управлять сами собою… Кто хочет быть начальником дома и хорошо управлять им, тот должен прежде всего устроить свою собственную душу, потому что она – ближайший его дом… Кто мог устроить свою душу и одно в ней сделать господствующим, а другое подчиненным, тот будет в состоянии управлять и домом; кто домом, тот и городом, а кто городом, тот и вселенной».
Порядок в семье, устройство государства – все это начинается со способности каждого к управлению самим собой. Человек, умеющий управлять собой, – царь, самодержец в своей душе. В противном случае, как говорит русская поговорка, получается нечто страшное и, увы, обыденное: мы живем «без царя в голове», когда демократические массы наших желаний командуют нашей волей, разумом, духом.
Подчинение своих чувств, своего языка, своих стремлений, своих желаний «царю в голове» – это и есть воздержание. Когда мы читаем творения святителя Иоанна Златоуста, то часто слово «воздержание» в греческом тексте будет звучать как σωφροσύνης. Что буквально означает «целомудрие». Да, оказывается, целомудрие, целостная мудрость и воздержание – очень близкие понятия.
Научить ребенка воздержанию – одна из главных педагогических задач, поставленных перед нами, родителями, все тем же дорогим и любимым святителем Иоанном Златоустом. Вот о чем великий вселенский учитель и святитель предлагает родителям говорить с детьми:
«Сначала о воздержании (σωφροσύνης), или прежде всего о несообщении с нечестивыми… об обращении с добрыми… о воздержании чрева, об удержании рук, о нестяжательности, о том, что и деньги, и слава, и все подобное – ничто».
Вот так, в одном ряду: способность управлять собой в половой сфере, способность формировать и фильтровать свой круг общения, способность управлять своим желудком, управлять своим гневом… Короче, держать свою жизнь в порядке, в узде.
Именно такое воздержание, воздержание во всех сферах жизни, управление всеми желаниями и чувствами и есть истинное воздержание и истинное целомудрие. Но, заметим, здесь имеет место и управление своим «чревом».
А самое интересное то, что именно воздержание в пище может быть первой ступенькой на пути к постижению искусства управления самим собой.
Так, в «Трактате о воспитании детей» Златоуст предлагает разные способы научить ребенка целомудрию, воздержанию именно в половой жизни. И один из способов такой:
«Пусть <твой ребенок> выучится поститься, если не постоянно, то по крайней мере два раза в неделю – в среду и в пятницу».
Казалось бы, причем здесь целомудрие? Ну, не ест ребенок мяса в определенные дни – как это поможет ему сохранить себя от блуда, от этой страсти «юного возраста»?
А помощь может быть очень существенной.
Желание поесть, желание вкусно поесть – одно из основных и сильнейших для человека. И если двенадцатилетний человек способен управлять своим желудком, способен не съесть сардельку, когда ему этого хочется, – то он… научился управлять своими желаниями. Не всеми, конечно. Но – самыми сильными, самыми естественными желаниями. И ему в четырнадцать, в шестнадцать лет будет легче научиться управлять и другими своими естественными желаниями. Не значит, что будет легко, – но легче.
Вот хочется чего-нибудь вкусненького на завтрак. Естественное и нормальное человеческое желание. Открываем холодильник – а там творожок шоколадный со взбитыми сливками. Любимый! Протягиваешь к нему руку – и тут же вопрос самому себе: а сейчас не пост? Увы, среда. Значит, будем ждать до завтра. Или в школьном буфете горячие пирожки с мясом. В кармане деньги на два таких пирожка. И – автоматически вопрос: а можно? Ну, конечно, сегодня же вторник, значит – можно! Да, у того, кто постится много лет, этот вопрос всегда есть на автоматическом уровне. Этот вопрос задает мне каждое утро мой шестилетний сын: а сегодня молоко можно? Сейчас начал ориентироваться в календаре, бежит, смотрит: какой сегодня день? Есть пометка, что пост?
Это очень важный вопрос: можно ли хотеть дальше или нельзя? можно съесть то, что хочется, или нельзя? И ответ на этот вопрос находится не в плоскости собственных желаний, возможностей или логических рассуждений моего Я, моего кошелька, моего холодильника, а в плоскости можно и нельзя некоего высшего, внешнего закона.
По этой же схеме работает система управления и другими желаниями, чувствами, стремлениями. Мне нравится этот молодой человек. И я ему тоже нравлюсь. И вот уже мы влюблены до «просто с ума сойти». Но есть вещи, которых делать нельзя. Хочу принадлежать вот этому, обожаемому, зеленоглазому, вот прямо без остатка… Можно? Можно. Но не сейчас.
Как ни банально, плоско и прозаично такое сравнение… Но мясо, молоко – это отнюдь не зло, это дар Божий, который мы принимаем с молитвой и благодарностью. Но не сейчас, Великим постом, а после Пасхальной Литургии и после молитвы и благословения стола. Вот и дорогого человека можно любить всего, без остатка, и душой, и телом. Но вот именно телом – только после венчания. Пусть сильно хочется, пусть он сильно хочет – но ведь нельзя. Даже если он не хочет ждать и уходит… Все равно нельзя. И этому нельзя, когда хочется, и учит воздержание в пище.
Воздержание в половой сфере, воздержание в гневе, воздержание в словах – это уровень гораздо более серьезный, чем воздержание в пище. И многие соблюдающие пост в области укрощения желудка находятся в некоем антивоздержании в области управления своим языком, раздражительностью… Но все же воздержание в пище как более примитивное может подготовить нас и наших детей к более серьезным видам воздержания. Главное – понимать, что это примитивное воздержание чрезвычайно важный, но лишь начальный этап. И без этой начальной подготовки, без этой первой ступени мы бросаем своих детей на поле битвы с мiром, со страстями безоружными, нетренированными, неподготовленными.
***
Конечно, если дети не научились поститься, если они не постятся сейчас и никогда не будут поститься в будущем, это никак не означает, что они погрязнут во всех страстях, что они обязательно будут рабами своих желаний. И, наоборот, если они постятся с трехлетнего возраста и растут в воцерковленной семье, это никак не гарантирует того, что они не станут в шестнадцать лет наркоманами, алкоголиками и блудниками. Увы. Гарантий не бывает вообще. К тому же для достойной подготовки будущего воина Христова, коего мы призваны вырастить, конечно же, недостаточно просто по пятницам не готовить мясного. Но, тем не менее, пост – это педагог-помощник в деле воспитания наших детей. Пост – это данный Церковью нам и нашим детям «костыль» для прохождения узкого и непростого пути к дверям Царства Небесного.
Как и любое другое лекарство, некоторому числу людей пост не показан. Для того, чтобы принять пост, чтобы определить дозировку и условия для приема этого чудодейственного, проверенного веками лекарства, необходимо проконсультироваться с врачом-священником. Но прежде, чем просто выкинуть из своей жизни, из жизни своей семьи это целительное воспитательно-профилактическое средство, выкинуть только потому, что мы не поняли аннотацию к нему, только потому, что этому педагогическому лекарству уже несколько тысяч лет, – стоит хотя бы попробовать. А вдруг поможет? Вдруг сработает?

По материалам сайта: http://www.pravoslavie.ru

Куда мы идем? Поучение о приготовлений к празднику Рождества Христова

Чада Святой Церкви! Войдем в намерения нашей святой матери, послушаем голоса ее и исполним веления ее.

Вот прошла половина шестинедельного поста, назначенного Церковью для того, чтобы мы надлежащим образом приготовились к сретению великого праздника Рождества Христова. По мысли Церкви, сретать праздник Рождества Христова то же, что сретать Христа: Христос рождается, славите. Христос с Небес, срящите, то есть сретайте, воспевает святая Церковь.

Делаем ли мы какие-либо приготовления? Заняты ли мы заботами о достойной встрече Христа Царя, грядущего с небес, как бывает это при встрече царей земных? Читаем ли, размышляем ли мы что-либо о празднике, чтобы уразуметь значение его для нас, а уразумев это умом, восчувствовать и сердцем то благо, какое даровано нам прише­ствием Христа, — уразумев же и восчувствовав всё это, от всей души возблагодарить Отца щедрот, пославшего к нам Ангела Великого Совета Своего, принесшего на землю мир и спасение? К этому ли направлены наши мысли и сердца, или, напротив, мы заняты суетой разного рода более чем когда-либо — суетой, не дающей нам времени вспомнить о Божественном Виновнике праздника?

Вот Святая Церковь заповедала нам пост как воздержание в пище. Сделали ли мы что-либо по исполнению этого устава Церкви? Изме­нили ли мы хотя бы качество пищи? Или, напротив, у нас всё еще продолжается мясоястие? Не говорим уже о посте в смысле сокращения количества принимаемой пищи; не говорим о замене изысканного, хоть бы и постного, стола простой пищей, по дешевизне доступной для последнего бедняка. Для чего? Для того, чтобы сбережение от стола употребить на милостыню бедным и через это сделать наш пост богоприятным постом.

Вот Церковь заповедает с воздержанием в пище воздержание и от чувственных удовольствий. Исполняем ли мы это, или, напротив, у нас нет и мысли о том, что в пост не позволяется того, что можно допус­кать в мясоед? Положена ли хотя бы малая охрана нашим чувствам зре­ния и слуха? Возложена ли узда воздержания на язык? Соблюдается ли особая осторожность в исхождениях и вхождениях наших? Наблюдаем ли мы за делами рук наших, чтобы пост наш был не телесным только воздержанием, но и духовным, как требует этого Церковь? Или, напро­тив, мы тешим в сугубой мере наши чувства в настоящие дни, лаская взоры наши ежедневным или частым присутствием на зрелищах, орган слуха нашего услаждая слушанием страстной или бесплодной музыки? Не отдаем ли мы весь досуг; а может быть, и часть недосуга нашего слу­шанию певцов и певиц, зрению лицедейных представлений? И не пла­тим ли за это сбережения наши, лишая бедных той доли пропитания, какая дарована нам для них от Подателя всех благ?

Наши храмы в настоящие дни поста должны быть наполнены моля­щимися: и с вечера, во время всенощных бдений, и утром, на литур­гии. Но что мы видим здесь? Немногие и необширные наши храмы во время вечернего богослужения немногими посещаются, но зато наполнены иногда до тесноты дома общественных зрелищ и увеселе­ний. Многие христиане проводят там вечер и большую часть ночи, несмотря на то что этот вечер есть навечерие воскресного или празд­ничного дня. Вдевшие таким образом всю ночь не являются в храм и к литургии, потому что день у них обращен в ночь для сна, как и ночь обращена в день ради бодрствования в домах зрелищ и увеселений. Это ли память о посте времени благоговейного приготовления к свя­тому празднику, к сретению Христа? Это ли почитание праздников Господних? Не осудят ли нас иудеи и магометане, чтущие свои празд­ники по требованиям своих законов веры? Не хулится ли нашей жизнью имя Христово среди: неверующих во Христа?

Продолжим слово о наших приготовлениях к празднику и уклоне­ниях от законов веры и правил христианской нравственности.

Вот для приготовления к сретению праздника и Христа требу­ется, чтобы мы соединили пост с милостыней и вообще с делами благо­творения. Проявляется ли у нас благотворительность в чем-либо и заметно ли увеличение ее в дни поста и приготовления к празднику?

Да, по-видимому, есть благотворительность, ибо получаются известия иногда о весьма щедрых приношениях, но в то же время можно сказать, что у нас и нет ее или почти нет, потому что та благотворительность, о которой мы слышим, большей частью не заслуживает этого святого названия. Что такое наша благотворительность? Не в большинстве ли случаев покупка личных удовольствий на приношения, якобы делаемые) с благотворительной целью? У этих участников концертов, маскара­дов, спектаклей и тому подобных увеселений, учреждаемых с благотво­рительными целями, не назади ли всего идет мысль о благотворении и не первенствует ли мысль о личном удовольствии, доставляемом любителям своим увеселительными зрелищами? Из участвующих в известной игре или, вернее, розыгрыше, где на счастье одним доста­ется много, другим Л мало, а иным М* ничего, у многих ли бывает мысль о благотворении нуждающимся? Напротив, у большинства участников в игре такого рода не преобладает ли желание не столько свое отдать для нуждающихся, сколько получить за ничтожное приношение цен­ную вещь? Не глумление ли над благотворительностью — желание не столько дать другим, сколько получить из данного другим? Не насмеяние ли над бедствиями людскими — веселиться в пользу плачущих и болезнующих, пить и есть в пользу голодающих, танцевать в пользу лежащих на одре болезни?! Благотворение есть бескорыстное пожерт­вование своего в пользу других — оно есть самопожертвование. Можно ли назвать этим святым именем подарки, делаемые не тем, кто нужда­ется в этом, а тем, кто подарил нас каким-либо удовольствием: напри­мер, иногда щедро награждаются приношениями лицедеи, певцы и певицы, усладившие зрение или слух посетителей домов зрелищ и увеселений, но весьма скупо жертвуется в пользу истинно нуждаю­щихся, отталкивающих от себя такого рода благодетелей своей внеш­ней неприглядностью, раздражающих их слух своими умаливаниями о помощи, рассказами о постигшем бедствии. Иногда с восторгом встре­чается появление какой-либо новой звезды на горизонте гармонии зву­ков— пения и музыки и бросаются тысячные подарки тем, кто доста­вил услаждение их возбужденным чувствам зрения и слуха, тогда как в пользу бесприютных сирот с трудом великим собираются гроши.

Довольно о сем. Возвратимся к слову о приготовлении к празднику.

Вот Святая Церковь повелевает, чтобы всякий христианин очищал свою совесть от грехов покаянием и исповедью, укреплял себя в доброй, христианской жизни приобщением Святых Тайн в каждый из заповеданных ею постов, а в том числе и в настоящий Рождественский поет, и этим очищением и освящением себя приготовил бы к великому празднику. Но много ли у нас говеющих теперь? Наш город старается подражать лучшим, коренным русским городам в отношении внешнего благоустройства, например в соблюдении чистоты и порядка улиц, в освещении их лучшим прежнего светом, в образцах покроя одежд. Но он не хочет знать о некоторых прекрасных обычаях, какие соблю­даются в тех же городах в отношении к христианским обязанностям: например, в обеих наших столицах в этот Рождественский пост можно видеть ежедневно в храмах большое стечение богомольцев, исполняю­щих христианский долг говения. Почему бы не подражать благочести­вому обычаю столиц обитателям и нашего города? Между тем как мы видим здесь в числе говеющих теперь только тех, кто уже исполнил этот христианский долг в Великий пост, где же почти треть право­славного населения города, не исполнившая долг исповеди и святого Причащения в течение святой Четыредесятницы?

Итак, обратим внимание на пути наши. Куда мы идем: ко Христу или от Христа — навстречу общему Его и нашему врагу? Обратим вни­мание, куда может привести наш путь: к раю или к аду? Снимем повязку с глаз наших, какую положил на них враг нашего спасения, чтобы вести нас к погибели. Рассмотрим, куда мы идем, и, если окажется, что путь наш ведет к бездне ада, сойдем с него и вступим на путь, ведущий к рай­ским обителям. Одумаемся, переменимся: время еще не ушло — еще терпит Господь грехам нашим, ждет нашего исправления. И времени для покаяния с постом, молитвой и милостыней осталось еще довольно. Воспользуемся им для того, чтобы приобрести, возвратить наше спасе­ние, которое теряем мы среди суеты мирской, греховной.

Святитель Макарий (Невский), митрополит Московский и Алтайский. Единое на потребу, том 1-й

STSL.Ru

Теги: Святитель Макарий (Невский), проповеди

30 декабря 2013

Поделиться

Воздержание (Secunda Secundae Partis, Q. 146)

1. Является ли воздержание добродетелью?
2. Это особая добродетель?

Статья 1. Является ли воздержание добродетелью?

Возражение 1. Кажется, что воздержание не является добродетелью. Ибо Апостол говорит (1 Коринфянам 4:20): «Царство Божие не в слове, но в силе [добродетели]». Ныне Царство Божие не в воздержании состоит, ибо Апостол говорит (Римлянам 14:17): «Царство Божие не пища и питие», где глянец [Ср. Святой Августин, QQ. Эванг. II, кв. 11 отмечает, что «справедливость не состоит ни в воздержании, ни в еде». Следовательно, воздержание не является добродетелью.

Возражение 2. Далее Августин говорит (Исповедь. х, 11), обращаясь к Богу: «Ты научил меня тому, что я должен принимать пищу как лекарство». Теперь это принадлежит не добродетели, а врачебному искусству регулировать медицину. Следовательно, подобным же образом регулировать свою пищу, относящуюся к воздержанию, есть акт не добродетели, а искусства.

Возражение 3. Далее, всякая добродетель «соблюдает среднее», как сказано в Этике. II, 6,7. Но воздержание, по-видимому, склоняется не к среднему, а к недостатку, поскольку оно означает стеснение. Следовательно, воздержание не является добродетелью.

Возражение 4. Далее, никакая добродетель не исключает другую добродетель. Но воздержание исключает терпение: ибо Григорий говорит (Pastor. III, 19), что «нетерпение нередко выводит ум воздерживающегося из его мирного уединения». Точно так же он говорит (Пастор. III, 19), что «иногда грех гордыни пронзает мысли воздерживающегося», так что воздержание исключает смирение. Следовательно, воздержание не является добродетелью.

Наоборот, Написано (2 Петра 1:5-6): «Соедините с верой вашей добродетель, с добродетелью знание, а с знанием воздержание»; где воздержание причислено к другим добродетелям. Поэтому воздержание является добродетелью.

Я отвечаю, что Воздержание само по себе означает сокращение пищи. Следовательно, термин воздержание можно понимать двояко. Во-первых, как означающее абсолютное сокращение пищи и, таким образом, означающее не добродетель и не добродетельный поступок, а нечто безразличное. Во-вторых, оно может быть принято как регулируемое разумом, и тогда оно означает либо добродетельную привычку, либо добродетельный поступок. В этом смысл приведенных выше слов Петра, где он говорит, что мы должны «сочетать воздержание со знанием», а именно, что воздерживаясь от пищи, человек должен действовать с должным вниманием к тем, среди которых он живет, к своей собственной личности и для требований здоровья.

Ответ на возражение 1. Употребление и воздержание от пищи, рассматриваемые сами по себе, не относятся к Царствию Божию, ибо Апостол говорит (1 Коринфянам 8:8): «Мясо не предает нас Богу … Ибо, если мы не едим [Вульгата: «Ни если мы едим …, ни если мы не едим»], не будет ли нам меньше, а если мы едим, не будем иметь больше», т. е. духовно. Тем не менее, они оба принадлежат Царству Божьему, поскольку они совершаются разумно через веру и любовь к Богу.

Ответ на возражение 2. Регулирование пищи с точки зрения количества и качества относится к искусству медицины в отношении здоровья тела, но в отношении внутренних привязанностей к добру разума , это относится к воздержанию. Поэтому Августин говорит (QQ. Evang. II, qu. 11): «Для добродетели не имеет никакого значения, какую или сколько пищи принимает человек, если он делает это с должным уважением к людям, среди которых он живет, ибо его собственной личности и для нужд его здоровья: но важно, насколько легко и безропотно он обходится без пищи, когда обязан воздерживаться по долгу или необходимости».

Ответ на возражение 3. Умеренность состоит в том, чтобы обуздывать удовольствия, которые слишком соблазнительны для души, точно так же, как сила духа — укреплять душу против страхов, которые удерживают ее от добра разума. Поэтому подобно тому, как мужество хвалят за определенный избыток, от которого все части мужества берут свое название, так и умеренность хвалят за некоторый недостаток, от которого все ее части названы. Поэтому воздержание, поскольку оно является частью воздержания, названо от недостатка, и тем не менее оно соблюдает середину, поскольку это соответствует правильному разуму.

Ответ на возражение 4. Эти пороки проистекают из воздержания, поскольку оно не соответствует правильному разуму. Ибо правый разум заставляет воздерживаться, как должно, т. е. с радостью сердца, и ради должной цели, т. е. во славу Божию, а не свою.

Статья 2. Является ли воздержание особой добродетелью?

Возражение 1. Казалось бы, воздержание не является особой добродетелью. Ибо всякая добродетель похвальна сама по себе. Но воздержание само по себе не похвально; ибо Григорий говорит (Пастор. III, 19), что «добродетель воздержания восхваляется только за счет других добродетелей». Следовательно, воздержание не является особой добродетелью.

Возражение 2. Далее, Августин [Фульгенций] говорит (De Fide ad Pet. xlii), что «святые воздерживаются от мяса и питья не потому, что какое-либо создание Божие есть зло, а только для того, чтобы наказать тело. » Это относится к целомудрию, как указывает само его название. Следовательно, воздержание не является особой добродетелью, отличной от целомудрия.

Возражение 3. Далее, как человек должен довольствоваться умеренной пищей, так он должен довольствоваться умеренной одеждой, согласно 1 Тимофею 6:8: «Имея пищу и чем одеться, этим мы должны быть [Вульгата: ‘есть’ ] содержание.» Нет особой добродетели в том, чтобы довольствоваться скромной одеждой. Следовательно, нет и воздержания, которое бы умеряло пищу.

Напротив, Макробий [In Somn. Сцип. I, 8 считает воздержание особой частью воздержания.

Отвечаю, что Как сказано выше (II-II:136:1; 141, 3), нравственная добродетель поддерживает добро разума против натиска страстей: поэтому всякий раз, когда мы находим особый мотив, почему страсть отходит от разумно, нужна особая добродетель. Наслаждения за столом таковы, что они отвлекают человека от блага разума как потому, что они так велики, так и потому, что пища необходима человеку, который нуждается в ней для поддержания жизни, чего он желает больше всего на свете. Поэтому воздержание есть особая добродетель.

Ответ на возражение 1. Добродетели по необходимости связаны друг с другом, как сказано выше (I-II:65:1). Поэтому одна добродетель получает помощь и похвалу от другой, как справедливость от мужества. Таким образом, добродетель воздержания получает похвалу из-за других добродетелей.

Ответ на возражение 2. Тело посредством воздержания наказывается не только от соблазнов похоти, но и от соблазнов чревоугодия: ибо, воздерживаясь, человек обретает силу для преодоления натисков чревоугодия, усиливающихся в силы, тем больше он уступает им. Однако воздержанию не мешает быть особой добродетелью, поскольку оно помогает целомудрию, поскольку одна добродетель помогает другой.

Ответ на возражение 3. Использование одежды было изобретено искусством, в то время как употребление пищи происходит от природы. Следовательно, более необходимо иметь особую добродетель для умеренности в еде, чем для умеренности в одежде.

Св. Фома Аквинский: Summa Theologica

Нужно ли для поста есть только один раз?

Возражение 1: Казалось бы, для поста не требуется есть только один раз. Ибо, как сказано выше (А[2]), пост есть акт добродетели воздержания, который соблюдает должное количество пищи не меньше числа приемов пищи. Теперь количество пищи для постящихся не ограничено. Поэтому не следует ограничивать и количество приемов пищи.

Возражение 2: Далее, как человек питается мясом, так и питием: поэтому питие нарушает пост, и по этой причине мы не можем принять Евхаристию после пития. Теперь нам не запрещено пить в разные часы дня. Поэтому тем, кто постится, не следует запрещать есть несколько раз.

Возражение 3: Далее, дижестивы — это вид пищи: и тем не менее многие принимают их в разгрузочные дни после еды. Поэтому для поста не обязательно принимать только один прием пищи.

Наоборот, является общим обычаем христианского народа.

Отвечаю, что Пост установлен Церковью для обуздания похоти, но и для охраны природы. Для этой цели достаточно, по-видимому, только одного приема пищи, так как таким образом человек может удовлетворить природу; и все же он кое-что извлекает из вожделения, уменьшая количество приемов пищи. Поэтому Церковью в ее умеренности установлено, чтобы постящиеся принимали пищу один раз в день.

Ответ на возражение 1: Невозможно было установить одинаковое количество пищи для всех из-за различных телесных темпераментов, в результате чего одному человеку нужно больше, а другому меньше пищи: тогда как для большинства часть, все способны удовлетворить природу только одним приемом пищи.

Ответ на возражение 2: Пост бывает двух видов [*Ср. А[1], объявление 3]. Одним из них является естественный пост, необходимый для принятия Евхаристии. Это нарушается всяким питьем, даже водой, после которой не дозволено принимать Евхаристию. Пост Церкви — это другой вид поста, который называется «постом постящихся», и он не нарушается, кроме как теми вещами, которые Церковь намеревалась запретить, устанавливая пост.