Юродивые на руси: 7 главных русских юродивых — Русская семерка

Содержание

Глава 13. Юродивые, Святые Древней Руси

Вместе с юродивыми новый чин мирянской святости входит в Русскую Церковь приблизительно с начала XIV века. Его расцвет падает на XVI столетие, несколько запаздывая по отношению к монашеской святости: XVII век еще вписывает в историю русского юродства новые страницы. По столетиям чтимые русские юродивые распределяются так: XIV век – 4; XV – 11; XVI – 14; XVII – 7. Появление святого юродивого совпадает по времени с угасанием княжеской святости. И это совпадение не случайно. Новый век потребовал от христианского мирянства нового подвижничества. Юродивый стал преемником святого князя в социальном служении. С другой стороны, едва ли случайно святое попрание быта в юродстве совпадает с торжеством православия. Юродивые восстанавливают нарушенное духовное равновесие.

Принято думать, что подвиг юродства является исключительным призванием Русской Церкви. Это мнение заключает в себе преувеличение истины. Греческая Церковь чтит шестерых юродивых (σάλος). Из них двое, св. Симеон (VI век) и св. Андрей (может быть, IX век), получили обширные и очень интересные жития, известные и в Древней Руси. Наши предки особенно любили житие св. Андрея, считавшегося у нас славянином, за те эсхатологические откровения, которые в нем содержатся. Да и любимый праздник Покрова делал близким для всех на Руси цареградского святого. Именно греческие жития дают в своем богатом материале ключ к пониманию юродства. Напрасно мы стали бы искать в русских житиях разгадку подвига. И это ставит перед исследователем русского юродства трудную проблему.

Редко находим мы для русских юродивых житийные биографии, еще реже – биографии современные. Почти везде неискусная, привычная к литературным шаблонам рука стерла своеобразие личности. По-видимому, и религиозное благоговение мешало агиографам изобразить парадоксию подвига. Многие юродивые на Руси ходили нагие, но агиографы стремились набросить на их наготу покров церковного благолепия. Читая жития греческого юродивого Симеона, мы видим, что парадоксия юродства охватывает не только разумную, но и моральную сферу личности. Здесь христианская святость прикрывается обличием не только безумия, но и безнравственности. Святой совершает все время предосудительные поступки: производит бесчиние в храме, ест колбасу в страстную пятницу, танцует с публичными женщинами, уничтожает товар на рынке и т.п. Русские агиографы предпочитают заимствовать из жития св. Андрея, в котором элемент имморализма отсутствует. Лишь народные предания о Василии Блаженном да скудные упоминания летописей показывают, что и русским юродивым не чужда была аффектация имморализма. Жития их целомудренно покрывают всю эту сторону их подвига стереотипной фразой: «Похаб ся творя». «Юрод» и «похаб» – эпитеты, безразлично употреблявшиеся в Древней Руси, – по-видимому, выражают две стороны надругания над «нормальной» человеческой природой: рациональной и моральной. Мы могли бы легко сослаться в доказательство на современное русское юродство, но это было бы методологически неправильно. Лишенное церковного признания и благословения с XVIII века, русское юродство не могло не выродиться, хотя мы лишены возможности определить степень его уклонения от древних образцов.

Необычное обилие «Христа ради юродивых», или «блаженных» в святцах Русской Церкви и высокое народное почитание юродства до последнего времени, действительно, придает этой форме христианского подвижничества национальный русский характер. Юродивый так же необходим для Русской Церкви, как секуляризованное его отражение, Иван-дурак – для русской сказки. Иван-дурак, несомненно, отражает влияние святого юродивого, как Иван-царевич – святого князя.

Здесь не место останавливаться на очень трудной духовной феноменологии русского юродства. Совершенно схематически укажем на следующие моменты, соединяющиеся в этом парадоксальном подвиге.

1. Аскетическое попрание тщеславия, всегда опасного для монашеской аскезы. В этом смысле юродство есть притворное безумие или безнравственность с целью поношения от людей.

2. Выявление противоречия между глубокой христианской правдой и поверхностным здравым смыслом и моральным законом с целью посмеяния миру (1Кор. I-IV).

3. Служение миру в своеобразной проповеди, которая совершается не словом и не делом, а силой Духа, духовной властью личности, нередко облеченной пророчеством.

Дар пророчества приписывается почти всем юродивым. Прозрение духовных очей, высший разум и смысл являются наградой за попрание человеческого разума подобно тому, как дар исцелений почти всегда связан с аскезой тела, с властью над материей собственной плоти.

Лишь первая и третья сторона юродства являются подвигом, служением, трудничеством, имеют духовно-практический смысл. Вторая служит непосредственным выражением религиозной потребности. Между первой и третьей существует жизненное противоречие. Аскетическое подавление собственного тщеславия покупается ценою введения ближнего в соблазн и грех осуждения, а то и жестокости. Св. Андрей цареградский молил Бога о прощении людей, которым он дал повод преследовать его. И всякий акт спасения людей вызывает благодарность, уважение, уничтожает аскетический смысл юродства. Вот почему жизнь юродивого является постоянным качанием между актами нравственного спасения и актами безнравственного глумления над ними.

В русском юродстве вначале преобладает первая, аскетическая сторона, в XVI столетии уже несомненно – третья: социальное служение.

В Киевской Руси мы не встречаем юродивых в собственном смысле слова. Но о некоторых преподобных мы слышим, что они юродствуют временно: Исаакий, затворник Печерский, и Авраамий Смоленский. Впрочем, относительно Авраамия нет уверенности в том, не называет ли его биограф юродством нищую, странническую жизнь святого. Социальное уничижение, «худые ризы» преподобного Феодосия тоже ведь граничат с юродством смирения. Временно нес тяжкое бремя юродства и преподобный Кирилл Белозерский. Как и для Исаакия, его юродство мотивируется желанием избежать славы. Что оно имело характер моральный (имморальный) – по крайней мере, нарушения дисциплины, – видно из налагавшихся на него игуменом наказаний. Впрочем, в юродстве преподобных мы не должны искать резких черт классического типа: для них достаточно и отдаленного приближения к нему. Это не особая форма служения, а привходящий момент аскезы.

Первым настоящим юродивым на Руси был Прокопий Устюжский. К сожалению, его житие составлено (XVI век) много поколений после его кончины, которую оно само относит к 1302 г., помещая отдельные события его то в XII, то в XV столетие. Житие это приводит Прокопия в Устюг из Новгорода и, что самое поразительное, делает его немцем. Был он смолоду богатым купцом «от западных стран, от латинска языка, от немецкой земли». В Новгороде он познал истинную веру в «церковном украшении», иконах, звоне и пении. Крестившись у святого Варлаама Хутынского (анахронизм) и раздав свое имение, он «приемлет юродственное Христа ради житие и в буйство преложися», по Апостолу. В чем состояло его буйство, не указывается. Когда его начали «блажити» в Новгороде (автору следовало сказать о «блажении» до принятия юродства), он отпрашивается у Варлаама в «восточные страны» и идет по градам и весям, непроходимым лесам и болотам, «взыскуя древнего погибшего отечества». Его юродство навлекает на него от людей «досаду и укорение и биение и пхание», но он молится за своих обидчиков. Город Устюг, «великий и славный», он избрал для жительства тоже за «церковное украшение». Житие он ведет жестокое, с каким не могли сравняться самые суровые монашеские подвиги: не имеет кровли над головой, спит «на гноище» нагой, после – на паперти соборной церкви. Молится тайно, по ночам, прося «полезных граду и людем». Принимает у богобоязненных людей помалу пищи, но никогда ничего у богатых.

Первому русскому юродивому удалось, по-видимому, ввести в заблуждение устюжан. Мнимый «юрод» не пользовался авторитетом, как это видно из эпизода об огненной туче. Однажды Прокопий, войдя в церковь, возвещает Божий гнев на град Устюг: «За беззаконные неподобные дела зле погибнут огнем и водою». Никто не слушает его призывов к покаянию, и он один плачет целые дни на паперти. Только когда страшная туча нашла на город, и земля затряслась, все бегут в церковь. Молитвы перед иконой Богородицы отвратили Божий гнев, и каменный град разразился в двадцати верстах от Устюга, где столетия спустя можно было еще видеть поваленный лес.

Пророческий дар, неотъемлемый от юродства, Прокопий проявляет и во втором эпизоде жития, из которого мы узнаем, что были у него в Устюге и друзья. В страшный мороз, какого не запомнят устюжане, когда замерзали люди и скот, блаженный не выдержал пребывания на паперти в своей «раздранной ризе» и пошел просить приюта у клирошанина Симеона, отца будущего святителя Стефана. В этом доме он предсказывает Марии о рождении от нее святого сына. Так, как рисуется здесь его облик в общении с людьми, в нем нет ничего сурового и мрачного. Он является «светлым видением и сладким смехом». Хозяина, который обнимает его и целует, он приветствует словами: «Брате Симеоне, отселе веселися и не унывай».

В этой устюжской повести явственны следы влияния греческого жития Андрея Юродивого, особенно в описании морозного терпения святого.

Недаром устюжское предание приводит первого русского юродивого из Великого Новгорода. Новгород был родиной русского юродства. Все известные русские юродивые XIV века и начала XV связаны с Новгородом. Здесь буйствовали в XIV веке Никола (Кочанов) и Федор, пародируя своими драками кровавые столкновения новгородских партий. Никола жил на Софийской стороне, Федор – на Торговой. Они переругивались и перебрасывались через Волхов. Когда один из них пытался перейти реку по мосту, другой гнал его назад: «Не ходи на мою сторону, живи на своей». Легенда прибавляет, что после таких боев блаженным случалось возвращаться не по мосту, а прямо по воде, яко по суху.

В пятнадцати верстах от Новгорода, в Клопском Троицком монастыре подвизался св. Михаил († 1453), именуемый юродивым (или Салос), хотя в его житиях (известно три редакции) не видим юродства в собственном смысле слова. Св. Михаил является провидцем, а его жития собранием «пророчеств», вероятно, записывавшихся в монастыре. Лишь причудливость формы, символическая театральность жестов, с которыми связаны некоторые из его пророчеств, могли быть истолкованы как юродство. Самое большое о юродстве говорит начало жития, рисующее его необычайное появление в Клопском монастыре.

В ночь под Иванов день (1409), во время всенощной, в келье одного из монахов оказался неведомо откуда пришедший старец. «Пред ним свеща горит, а пише седя Деяния апостольска». На все вопросы игумена неизвестный отвечает буквальным повторением его слов. Его было приняли за беса, начали кадить «темьяном», но старец, хотя «от темьяна закрывается», но молитвы повторяет и крест творит. В церкви и трапезной он ведет себя «по чину» и обнаруживает особенное искусство сладкогласного чтения. Он не желает только открывать своего имени. Игумен полюбил его и оставил жить в монастыре. Не говорится, был ли он пострижен и где. Монах он был образцовый, во всем послушлив игумену, пребывая в посте и молитве. Но житие его было «вельми жестоко». Не имел он в келье ни постели, ни изголовья, но лежал «на песку», а келью топил «наземом да коневым калом» и питался хлебом да водой.

Его имя и знатное происхождение обнаружилось во время посещения монастыря князем Константином Дмитриевичем, сыном Донского. В трапезной князь пригляделся к старцу, который читал книгу Иова, и сказал: «А се Михайло Максимов сын рода княжеска». Святой не отрицал, но и не подтверждал, и князь, уезжая, просил игумена: «Поберегите, отцы, сего старца, нам человек той своитин». С тех пор Михаил жил в монастыре, окруженный всеобщим уважением. При игумене Феодосии он изображается рядом с ним как бы правителем монастыря… Молчание свое он прерывает для загадочных пророчеств, которые составляют все содержание его жития. То он указывает место, где рыть колодезь, то предсказывает голод и учит кормить голодных монастырской рожью. Суровый к сильным мира сего, он предсказывает болезнь посаднику, обижавшему монастырь, и смерть князю Шемяке и архиепископу Евфимию I. В этих пророчествах Михаила много политики, и притом демократической и московской, которая ставит его и игумена в оппозицию к новгородскому боярству. Позднейшие предания приписывают ему провидение о рождении Ивана III и предсказание о гибели новгородской свободы.

Во всем этом нет настоящего юродства, но есть причудливость формы, поражавшая воображение. Предсказывая смерть Шемяке, он гладит его по голове, а обещая владыке Евфимию хиротонию в Литве, берет из рук его «ширинку» и возлагает ему на голову. За гробом игумена идет в сопровождении монастырского оленя, которого приманивает мохом из своих рук. Можно было бы сказать, что лишь общее уважение к юродству в Новгороде XV столетия сообщает нимб юродивого суровому аскету и прозорливцу.

Житие ростовского юродивого Исидора († 1474) составлено в значительной степени по устюжским и новгородским легендам. Живет он в «куще», на болоте, юродствует днем, а по ночам молится. Его гонят и смеются над ним, несмотря на чудеса и предсказания, исполнение которых заслужило ему его прозвище Твердислов. И этот юродивый «от стран бе западных, роду римского, языка немецкого». Эти слова – прямое заимствование из жития Прокопия – не являются надежным свидетельством. Выведение юродивых из немецкой земли могло быть выражением их чуждости окружающей жизни, их странничества на земле. Отвержение родины есть аскетический подвиг, особенно связанный с юродством. Но вот для другого ростовского юродивого Иоанна Власатого (или Милостивого, † 1581) его нерусское происхождение кажется вероятным. На гробнице его в церкви св. Власия до последнего времени сохранялась Псалтырь на латинском языке, по преданию, ему принадлежавшая. В надписи на листах, относящейся ко времени св. Дмитрия Ростовского (1702–1709), читается: «От времени преставления блаженного Иоанна Власатого и милостивого, даже доселе, бяше на гробе его книжица сия, зело ветха, псалтырь Давыдов, на латинском диалекте, юже той угодник Божий моляся к Богу чтяше». Известно, что католический Запад не знал юродства. Как ни странным представляется избрание этого подвига перешедшим в православие немцем, опыт нашего времени показывает, что нередко православные немцы обнаруживают максимум русскости: и в славянофильстве, и в религиозной ревности. Но иностранное происхождение первого русского юродивого св. Прокопия сомнительно.

Ряд московских юродивых начинается с Максима († 1433), канонизованного на Соборе 1547 г. Житие его не сохранилось. XVI век дал Москве Василия Блаженного и Иоанна по прозванию Большой Колпак. Многословное и витиеватое житие св. Василия не дает никакого представления о его подвиге. Его образ сохранен в народной московской легенде, известной и в поздних записях. Она полна исторических небылиц, хронологических несообразностей, местами прямых заимствований из греческого жития св. Симеона. Но это единственный источник для знакомства с русским народным идеалом «блаженного». Не знаем только, в какой мере он соответствует московскому святому XVI века.

По народной легенде, Василий был в детстве отдан к сапожнику и тогда уже проявил свою прозорливость, посмеявшись и прослезившись над купцом, заказавшим себе сапоги: купца ожидала скорая смерть. Бросив сапожника, Василий начал вести бродячую жизнь, ходя нагим (как св. Максим) по Москве, ночуя у одной боярской вдовы. Как сирийский юродивый, он уничтожает товары на рынке, хлеб и квас, наказывая недобросовестных торговцев. Все его парадоксальные поступки имеют скрытый мудрый смысл, связанный с объективным видением правды: они совершаются не по аскетическому мотиву юродственного самоунижения. Василий швыряет камни в дома добродетельных людей и целует стены («углы») домов, где творились «кощуны»: у первых снаружи виснут изгнанные бесы, у вторых плачут ангелы. Данное царем золото он отдает не нищим, а купцу в чистой одежде, потому что купец потерял все свое состояние и, голодая, не решается просить милостыню. Поданное царем питие он выливает в окошко, чтобы потушить далекий пожар в Новгороде. Самое страшное – он разбивает чудотворный образ Божией Матери у Варварских ворот, на доске которого под святым изображением был нарисован черт. Дьявола он всегда умеет раскрыть во всяком образе и всюду его преследует. Так, он узнал его в нищем, который собирал много денег у людей, посылая в награду за милостыню «привременное счастье». В расправе с нищим-бесом есть мораль, острие которой направлено против благочестивого корыстолюбия: «Собираеши счастьем христианские души, в сребролюбивый нрав уловляеши».

Не раз блаженный представляется обличителем – хотя и кротким – Грозного-царя. Так, он укоряет царя за то, что, стоя в церкви, мыслями был на Воробьевых горах, где строились царские палаты. Скончавшийся в 50-х гг. XVI века, св. Василий не был свидетелем опричного террора Грозного. Но легенда заставляет его перенестись в Новгород во время казней и погрома города (1570). Оказавшись под мостом у Волхова в какой-то пещерке, Василий зазывает к себе Иоанна и угощает его сырой кровью и мясом. В ответ на отказы царя он, обнимая его одной рукою, другой показывает на небесах возносящиеся души невинных мучеников. Царь в ужасе машет платком, приказывая остановить казни, и страшные яства превращаются в вино и сладкий арбуз.

О почитании св. Василия, канонизованного в 1588 г., говорит посвящение ему храмов еще в XVI столетии и самое переименование народом Покровского (и Троицкого) собора, в котором он был погребен, в собор Василия Блаженного.

При царе Феодоре Ивановиче в Москве подвизался другой юродивый, по прозвищу Большой Колпак. В Москве он был пришельцем. Родом из вологодских краев, он работал на северных солеварнях в качестве водоноши. Переселившись в Ростов (он собственно ростовский святой), Иоанн построил себе келью у церкви и в ней спасался, увешав свое тело веригами и тяжелыми кольцами. Выходя на улицу, он надевал свой колпак, то есть одежду с капюшоном, как ясно объяснено в житии и изображается на старинных иконах. Едва ли не Пушкин первый назвал этот колпак железным в «Борисе Годунове». Как об особом подвиге Иоанна рассказывается, что он любил подолгу смотреть на солнце, помышляя о «праведном солнце». Дети и безумные люди смеялись над ним (слабые отголоски действительного юродства), но он не наказывал их, как наказывал Василий Блаженный, и с улыбкой предрекал будущее. Перед смертью блаженный переселился в Москву, но мы ничего не знаем о его здешней жизни. Умер в мовнице (в бане), и во время его погребения в том же Покровском соборе, где схоронен Василий, произошло «знамение»: страшная гроза, от которой многие пострадали. У англичанина Флетчера читаем, что в его время «ходил по улицам нагой юродивый и восстановлял всех против Годуновых, которых почитают правителями государства». Обыкновенно отождествляют этого юродивого с Иоанном, хотя нагота его как будто противоречит одежде Колпака.

Но обличение царей и сильных мира в XVI веке уже сделалось неотъемлемой принадлежностью юродства. Самое яркое свидетельство дает летопись в рассказе о беседе псковского юродивого св. Николы с Иоанном Грозным. Пскову в 1570 г. грозила участь Новгорода, когда юродивый вместе с наместником князем Юрием Токмаковым велели ставить по улицам столы с хлебом-солью и с поклоном встречать царя. Когда после молебна царь зашел к нему благословиться, Никола поучал его «ужасными словесы еже престати велия кровопролития». Когда Иван, несмотря на предупреждение, велел снять колокол со Святой Троицы, то в тот же час у него пал лучший конь, «по пророчеству святого». Так пишет псковский летописец. Известная легенда прибавляет, что Никола поставил перед царем сырое мясо, несмотря на великий пост, и в ответ на отказ Иоанна: «Я христианин и в пост мяса не ем», – возразил: «А кровь христианскую пьешь?» Это кровавое угощение псковского юродивого, конечно, отразилось на народной легенде московского Василия.

По понятным причинам иностранцы-путешественники больше русских агиографов обращают внимание на политическое служение юродивых. Флетчер пишет (1588): «Кроме монахов, русский народ особенно чтит блаженных (юродивых), и вот почему: блаженные, подобно пасквилям, указывают на недостатки знатных, о которых никто другой и говорить не смеет. Но иногда случается, что за такую дерзкую свободу, которую они позволяют себе, от них тоже отделываются, как это и было с одним-двумя в предшествующее царствование за то, что они уже слишком смело поносили правление царя». Флетчер же сообщает о Василии Блаженном, что «он решился упрекнуть покойного царя в жестокости». Об огромном уважении русских к юродивым еще в начале XVI века пишет Герберштейн: «Юродивые ходили нагими, средина тела у них закрыта тряпкой, с дико распущенными волосами, железной цепью на шее. Их почитали и пророками – явно обличаемые ими говорили: «Это по грехам моим». Если они что брали в лавке, торговцы еще благодарили.

Из этих описаний иностранцев мы заключаем, во-первых, что юродивые в Москве были многочисленны, составляли особый класс, и что Церковь канонизовала из них весьма немногих (Впрочем, ввиду народного преимущественно почитания блаженных установление точного списка канонизованных святых этого чина встречает много трудностей. ) Во-вторых, общее уважение к ним, не исключавшее, конечно, отдельных случаев насмешки со стороны детей или озорников, самые вериги, носимые напоказ, совершенно меняли на Руси смысл древнехристианского юродства. Менее всего это подвиг смирения. В эту эпоху юродство есть форма пророческого, в древнееврейском смысле, служения, соединенная с крайней аскезой. Специфически юродственное заключается лишь в посмеянии миру. Уже не мир ругается над блаженным, но они ругаются над миром.

Не случайно, что пророческое служение юродивых получает в XVI веке социальный и даже политический смысл. В эту эпоху осифлянская иерархия ослабевает в своем долге печалования за опальных и обличения неправды. Юродивые принимают на себя служение древних святителей и подвижников. С другой стороны, этот мирянский чин святости занимает в Церкви место, опустевшее со времени святых князей. Различие условий государственной жизни вызывает совершенно противоположные формы национального служения. Святые князья строили государство и стремились к осуществлению в нем правды. Московские князья построили это государство крепко и прочно. Оно существует силой принуждения, обязанностью службы и не требует святой жертвенности. Церковь передает государственное строительство всецело царю. Но неправда, которая торжествует в мире и в государстве, требует корректива христианской совести. И эта совесть выносит свой суд тем свободнее и авторитетнее, чем меньше она связана с миром, чем радикальнее отрицает мир. Юродивый вместе с князем вошли в Церковь как поборники Христовой правды в социальной жизни.

Общее понижение духовной жизни с половины XVI века не могло не коснуться и юродства. В XVI веке юродивые встречаются реже, московские уже не канонизуются церковью. Юродство – как и монашеская святость – локализируется на севере, возвращаясь на свою новгородскую родину. Вологда, Тотьма, Каргополь, Архангельск, Вятка – города последних святых юродивых. На Москве власть, и государственная и церковная, начинает подозрительно относиться к блаженным. Она замечает присутствие среди них лжеюродивых, натурально безумных или обманщиков. Происходит умаление и церковных празднеств уже канонизованным святым (Василию Блаженному). Синод вообще перестает канонизовать юродивых. Лишаясь духовной поддержки церковной интеллигенции, гонимое полицией, юродство спускается в народ и претерпевает процесс вырождения.

Юродивые на Руси

Безумства людей не могут не вызывать отдельного внимания общества. Из истории России известны случаи, когда юродивые обращали на себя внимание самих царей. В чем смысл поведения этих людей? Ответ может оказаться куда более сложным, чем сам вопрос.

Кто такие юродивые

В современном обществе у отдельных личностей могут наблюдаться различные психологические расстройства. Неуравновешенность и безумство иногда приписываются клинической патологии. Само наименование «юродивый» означает безумный, придурковатый. Но этот термин используется в большей мере не для людей, страдающих психическими расстройствами личности, а в качестве шутки над человеком, чье поведение вызывает усмешку. В простонародье юродивыми могли называть обычных деревенских дурачков.

Совсем иное отношение к юродивым людям, которые канонизированы Церковью. Юродство является своеобразным духовным подвигом человека. В этом смысле оно понимается как безумие ради Христа, добровольный подвиг смирения. Необходимо заметить, что этот чин святых появляется именно в России. Как раз здесь юродство так ярко представляется возвышенным и указывает на различные серьезные проблемы общества под видом мнимого безумства.

Для сравнения, из нескольких десятков юродивых только шесть подвизались в других странах. Таким образом, получается, что юродивые — это святые люди, канонизированные Церковью. Их безумное поведение призывало людей взглянуть на духовные проблемы, которые имеются в обществе.

Первое упоминание о юродивых людях возводят к XI веку. Агиографические источники указывают на Исаакия Печерского, который подвизался в знаменитой Киевской Лавре. Позднее, в течение нескольких веков, подвиг юродства не упоминается в истории. Но уже в XV — XVII столетиях начинается расцвет этого вида святости на Руси. Известны многие имена людей, которые прославлены Церковью как великие подвижники благочестия. При этом их поведение могло вызывать много вопросов у окружающих. Одним из самых известных юродивых считается Василий Московский Блаженный. В его честь построен знаменитый храм в Москве на главной площади страны. В истории сохранены имена и Прокопия Устюжского, Михаила Клопского.

Юродивые люди совершали безумные поступки. Например, на рынке они могли бросаться в людей капустой. Но стоит отличать юродство ради Христа от врожденного юродства (безумия). Христианскими юродивыми обычно являлись странствующие монахи.

Исторически в России юродивыми также могли называть скоморохов и клоунов, которые веселили княжеские дворцы и своим нелепым поведением угождали боярам. Противоположность этому составляет юродство ради Христа. Такие юродивые наоборот обличали за грехи бояр, князей и самих царей.

В чем смысл юродства ради Христа

Святые юродивые люди никогда не назывались глупыми или безумцами. Наоборот, некоторые из них были достаточно образованы, другие писали книги о духовных подвигах. Вникнуть в тайну святого юродства на Руси не так просто. Дело в том, что юродивые Христа ради осознано принимали на себя такой образ, чтобы скрыть под ним свою святость. Это было своеобразное проявление личного смирения. В безумных поступках таких людей находили скрытый смысл. Это было обличение глупости мира сего под маской мнимого безумия.

Юродивые святые люди могли пользоваться уважением от великих деятелей Руси. Например, царь Иоанн Грозный лично знал Василия Блаженного. Последний обличал в грехах царя, но за это даже не был казнен.

Интеллигентное юродство — не оксюморон и не парадокс. Юродство действительно было одной из форм интеллектуального критицизма (в качестве параллелей можно привести античных киников и мусульманских дервишей). Как Православие толкует это «самоизвольное мученичество»?

Пассивная его часть, обращенная на себя, — это крайняя аскеза, самоуничижение, мнимое безумие, оскорбление и умерщвление плоти, основанное на буквальном толковании Нового Завета. «Тогда Иисус сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною; ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее; какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16: 24-26). Юродство — добровольно принимаемый подвиг из разряда так называемых «сверхзаконных», не предусмотренных иноческими уставами.

Активная сторона юродства заключается в обязанности «ругаться миру», обличая грехи сильных и слабых и не обращая внимания на общественные приличия. Более того: презрение к общественным приличиям составляет нечто вроде привилегии и непременного условия юродства, причем юродивый не считается с местом и временем, «ругаясь миру» даже в Божьем храме. Две стороны юродства, активная и пассивная, как бы уравновешивают и обусловливают одна другую: добровольное подвижничество, бездомность, нищета и нагота дают юродивому право обличать «горделивый и суетный мир». «Благодать почиет на худшем» — вот что имеет в виду юродивый. Из этого принципа вытекает особность его поведения.

393

Юродивый — актер, ибо наедине с собою он не юродствует. Днем он всегда на улице, на людях, в толпе — на сценической площадке. Для зрителя он надевает личину безумия, «глумится», как скоморох, «шалует». Если Церковь утверждает благообразие и благочиние, то юродство этому себя демонстративно противопоставляет. В Церкви слишком много вещественной, плотской красоты — в юродстве царит нарочитое безобразие. Церковь и смерть сделала красивой, переименовав ее в «успение», засыпание. Юродивый умирает неведомо где и когда. Он либо замерзает в стужу, как св. Прокопий Устюжский, либо просто скрывается с глаз людских.

Юродивые многое заимствуют из фольклора — ведь они плоть от плоти народной культуры. Присущая им парадоксальность свойственна также персонажам сказок о дураках. Иван-дурак похож на юродивого тем, что он — самый умный из сказочных героев, а также тем, что мудрость его прикровенна. Если в начальных эпизодах сказки его противостояние миру выглядит как конфликт глупости и здравого смысла, то с течением сюжета выясняется, что глупость эта притворная или мнимая, а здравый смысл сродни плоскости или подлости. Отмечалось, что Иван-дурак — светская параллель юродивого Христа ради, равно как Иван-царевич — святого князя. Отмечалось также, что Иван-дурак, которому всегда суждена победа, не имеет аналогов в западноевропейском фольклоре. Равным образом и юродивых не знал католический мир.

ГЛАВНЫЕ РУССКИЕ ЮРОДИВЫЕ

ВАСИЛИЙ БЛАЖЕННЫЙ

Василий был в детстве отдан к сапожнику в подмастерья. Именно тогда, согласно молве, он проявил свою прозорливость, посмеявшись и прослезившись над купцом, заказавшим себе сапоги: купца ожидала скорая смерть. Бросив сапожника, Василий начал вести бродячую жизнь, ходя нагим по Москве. Василий ведет себя эпатажнее предшественника. Он уничтожает товары на рынке, хлеб и квас, наказывая недобросовестных торговцев, он швыряет камни в дома добродетельных людей и целует стены домов, где творились «кощуны» (у первых снаружи виснут изгнанные бесы, у вторых плачут ангелы). Данное царем золото он отдает не нищим, а купцу в чистой одежде, потому что купец потерял все свое состояние и, голодая, не решается просить милостыню. Поданное царем питие он выливает в окошко, чтобы потушить далекий пожар в Новгороде. Самое страшное — он разбивает камнем чудотворный образ Божией Матери у Варварских ворот, на доске которого под святым изображением был нарисована дьявольская рожа. Умер Василий Блаженный 2 августа 1552 года. Гроб его несли бояре и сам Иван Грозный, почитавший и боявшийся юродивого. Совершил погребение митрополит Макарий на кладбище Троицкой церкви что во Рву, где вскоре царь Иван Грозный указал строить Покровский собор. Сегодня мы чаще всего называем его именно Собором Василия Блаженного

ПРОКОПИЙ УСТЮЖСКИЙ

Его принято называть первым на Руси, так как именно он стал первым святым, кого на Московском Соборе в 1547 году Церковь прославила в лике юродивых. Из жития, которое было составлено лишь в 16 веке, хотя преставился Прокопий в 1302 году известно немногое. Житие приводит Прокопия в Устюг из Великого Новгорода. С молодых лет был он богатым купцом из прусских земель. В Новгороде, познав истинную веру «в церковном украшении», иконах, звоне и пении, принимает православие, раздает свое богатство горожанам и «приемлет юродственное Христа ради житие». Позже он удаляется их Новгорода в Великий Устюг, избранный им также за «церковное украшение». Житие ведет он аскетическое: не имеет кровли над головой, спит «на гноище» нагой, после – на паперти соборной церкви. Молится тайно по ночам, прося за город и людей. Пищу принимает у богобоязненных горожан, но никогда ничего не берет у богатых. Первый юродивый авторитетом особым не пользовался, пока не случилось страшное. Однажды Прокопий, войдя в церковь, стал призывать к покаянию, предрекая, что иначе погибнут горожане «огнем и водою». Никто его не слушал и целыми днями он один плачет на паперти, скорбя о предстоящих жертвах. Только когда страшная туча нашла на город, и земля затряслась, все побежали в церковь. Молитвы перед иконой Богородицы отвратили Божий гнев, и каменный град разразился в 20 верстах от Устюга.

КСЕНИЯ ПЕТЕРБУРГСКАЯ

Во время правления императрицы Елизаветы Петровны была известна юродивая «Ксения Григорьевна», жена придворного певчего Андрея Федоровича Петрова, «состоявшего в чине полковника». Оставшись в 26 лет вдовою, Ксения раздала все свое имущество бедным, надела на себя одежду мужа и под его именем странствовала 45 лет, нигде не имея постоянного жилища. Главным местом ее пребывания служила петербургская сторона, приход святого апостола Матфея. Где она ночевала, долгое время оставалось неизвестным, многим, но полиции это было крайне интересно узнать. Оказалось, что Ксения, несмотря на время года и погоду, уходила на ночь в поле и здесь в коленопреклоненной молитве простаивала до самого рассвета, попеременно делая земные поклоны на все четыре стороны. Однажды рабочие, производившие постройку новой каменной церкви на Смоленском кладбище, стали замечать, что ночью, во время их отсутствия с постройки, кто-то натаскивает на верх строящейся церкви целые горы кирпича. Невидимым помощником была блаженная Ксения. Горожане считали за счастье, если к ним в дом вдруг заходила эта женщина. При жизни ее особо почитали извозчики – была такая у них примета: кому удастся Ксению подвести, жди удачу. Земная жизнь Ксении закончилась на 71-м году. Тело ее было погребено на Смоленском кладбище. Часовня на могиле ее по сей день служит одной из святынь Санкт-Петербурга. Как и раньше по совершении панихиды на месте погребения Ксении страждущие получают исцеления, в семьях водворяется мир.

АННУШКА

При Николае I в Петербурге большой популярностью пользовалась юродивая старушка «Аннушка». Маленькая женщина, лет шестидесяти, с тонкими красивыми чертами лица, бедно одетая и с неизменным ридикюлем в руках. Происходила старушка из знатной фамилии, бегло болтала по-французски и по-немецки. Говаривали, что в молодости она была влюблена в офицера, который женился на другой. Несчастная покинула Петербург и явилась обратно в город через несколько лет юродивой. Аннушка ходила по городу, собирала милостыню и тут же раздавала ее другим. Большей частью проживала она то у того то у иного добросердного человека на Сенной площади. Бродила по городу, предсказывала события, которые не преминули сбываться. Добрые люди определили ее в богадельню, но там милая старушка с ридикюлем проявила себя на редкость вздорной и отвратительной особой. Устраивала с богаделками частые ссоры, вместо платы за провоз могла отходить извозчика палкой. Зато на родной Сенной площади пользовалась невероятной популярностью и уважением. На ее похороны, которые она сама себе и устроила, на Смоленское кладбище пришли все обитатели этой известной площади: торговцы, мастеровые, чернорабочие, духовные лица.

ПАША САРОВСКАЯ

Одна из последних юродивых в истории России Паша Саровская родилась в 1795 году в Тамбовской губернии и прожила на свете более 100 лет. В юности она сбежала от крепостных хозяев, монашеский постриг приняла в Киеве, 30 лет прожила отшельницей в пещерах в Саровском лесу, а после поселилась в Дивеевском монастыре. Те, кто знал ее, вспоминают, что постоянно носила она с собой несколько куколок, которые заменяли ей родных и друзей. Все ночи блаженная проводила в молитве, а днем после церковной службы жала серпом траву, вязала чулки и выполняла другие работы, непрестанно творя Иисусову молитву. С каждым годом возрастало число страждущих, обращавшихся к ней за советами, с просьбами помолиться за них. По свидетельству монашествующих монашеский чин Паша знала плохо. Богородицу называла «маменькой за стеклышком», а во время молитвы могла приподниматься над землей. В 1903 году Парасковью навестили Николай Второй с супругой. Паша предсказала царской семье гибель династии и реки невинной крови. После встречи она постоянно молилась и клала поклоны перед портретом царя. Перед собственной кончиной в 1915 году она поцеловала портрет императора со словами: «миленький уже при конце». Блаженная Прасковья Ивановна была прославлена в лике святых 6 октября 2004 года.

Сам феномен юродства Христа ради, как тип святости, до конца еще не понят и не объяснен светскими науками. Юродивые, бравшие на себя подвиг казаться безумными добровольно, до сих пор привлекают к себе внимание психологов, философов и теологов.

Этот мульт до сих пор самый любимый у моей дочери

Сборник «Гора самоцветов»

«Про Василия Блаженного»

Хочу сказать спасибо Оксане Кусакиной, благодаря которой опосредовано и возник этот материал.

Старорусское Юродство | Юродивые в Византии и за ее пределами

Фильтр поиска панели навигации

Oxford AcademicЮродивые в Византии и за ее пределамиДревняя история (неклассическая, до 500 г. н.э.)Классическая историяРелигия в древнем миреКнигиЖурналы
Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации

Oxford AcademicЮродивые в Византии и за ее пределамиДревняя история (неклассическая, до 500 г. н.э.)Классическая историяРелигия в древнем миреКнигиЖурналы
Термин поиска на микросайте

Расширенный поиск

Иконка Цитировать

Цитировать
Разрешения
Делиться
- Твиттер
- Подробнее

Cite

Иванов, Сергей А. и Саймон Франклин,

«Древнерусское Юродство»

в Саймон Франклин (ред.)

00009 Оксфорд 02 in Byzantium

(

Oxford,

2006;

online edn,

Oxford Academic

, 1 января 2010 г.

), https://doi.org/10.1093/acprof:oso/9780199272518.003.0010,

, по состоянию на 7 декабря 2022 г.

Выберите формат
Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации

Advanced Search

Abstract

Юродство не получило высокой популярности ни у южных славян, ни на территории Южной Руси, где в XI-XIV вв. Настоящий подъем юродства отмечается в Северной Руси. В Новгороде развился культ «Покрова», заимствованный из славянского жития Андрея Константинопольского, а позднее культ этого святого, провозглашенного новгородцем. Русские юродивые начинают появляться в середине 15 века: Исидор Ростовский (жизнеописание которого является первым в России в этом жанре) и Максим Московский — самые ранние. Другие святые, как Прокопий Устюжский, Михаил Клопский, Иаков Боровичский или Аркадий Вяземский, превратились в юродивых в процессе своей агиографической эволюции. Иоанн Волосатый Ростовский (почитаемый в Москве Иоанном Большешапочным) приобрел новые, грозные черты, незнакомые византийскому прототипу.

Ключевые слова:
Юродивий, иуродство, Покров, Исидор Ростовский, Максим Московский, Прокопий Устюжский, Иоанн Большой Шапкой

Предмет

Классическая историяДревняя история (неклассическая, до 500 г. н.э.)Религия в Древнем мире

В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

Нажмите Войти через свое учреждение.
Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
При посещении сайта учреждения используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Войти с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Войти через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

Щелкните Войти через сайт сообщества.
При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Войти через личный кабинет

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. Смотри ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр учетных записей, вошедших в систему

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

Ведение счетов организаций

Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т. д.

Покупка

Наши книги можно приобрести по подписке или приобрести в библиотеках и учреждениях.

Информация о покупке

Что такое юродивый?

Что такое юродивый? — Американский консерватор

Политика
Иностранные дела
Культура
Мы нанимаем

Логин

Пожертвовать

Становиться участником

Подписывайся

Что такое юродивый?

Достоевский, Водолазкин и крайняя тайна святости

Род Дреер

4 декабря 2015 г.
19:09

Евгений Водолазкин, медиевист, чей сенсационный роман Laurus , действие которого я рецензировал здесь, происходит в мире средневековой России, объясняет, что такое «юродивый» и какую роль такие персонажи играют в русском религиозном воображении. Выдержки:

Юродивый за Христа, или Юродивый, подобен библейскому пророку, прозорливому, но, что более важно, способному открывать истины. Как поется в одной церковной песне, юродивы стремятся «с мнимым безумием открыть безумие мира». Он борется не только с безумием повседневных грехов, но и с преступлениями сильных мира сего.
После разорения Новгорода во время своего княжения в XVI веке Иван Грозный двинулся на Псков. Единственным, кто противостоял ему, был юродивый Никола Салос. По легенде, он предложил царю кусок сырого мяса из гостеприимства. Иван возражал, что он не ел мяса во время поста; Никола возразил, что царь поступил гораздо хуже, пожирая плоть христиан. Вздрогнув от встречи, Иван Грозный не тронул Псков, оставил народ в покое и вместо этого вернулся в Москву.
Юродивый, которого еще можно обнаружить в современной литературе и фильмах (таких, как «Остров» Павла Лунгина), — это тот, кто оторвался от общества. Уйти в подобную религиозную глупость — значит фактически выпасть из основной жизни. Это действительно уход, потому что человек, избравший этот путь, обычно уходил из родного края в места, где его никто не знал.

Подробнее:

Юродивый для Христа не просто чудак. В своем высшем проявлении юродство есть некая святость, но та, которая избегает всякого признания и для этого надевает гротескную маску. Он действительно может заключать в себе эксцентричность, но это поверхностно. Говорили об одном таком человеке, который «днем смеялся над миром, а ночью оплакивал его».
Меня как историка средневековой культуры иногда спрашивают, являются ли перформансы современного искусства также выражением юродства. На мой взгляд, нет, так как они вообще лишены того духовного смысла, без которого не может быть юродства. Юродивый во имя Христа мечется, но избегает признания, тогда как богемные художники не бегут от признания, а активно его ищут.

Читать полностью.

Главный герой Лаурус проводит часть своей жизни как юродивый. Как я уже упоминал, сейчас я перечитываю Laurus и собираюсь уделить больше внимания разделу романа о юродивом, читая его в свете этого обзорного эссе 2009 года Ральфа Вуда, двух книг о Достовеский. Выдержки:

Иван [Карамазов] — персонаж Достоевского, наиболее полно воплощающий душераздирающие сомнения, ставшие эндемичными для современной жизни. Ссылаясь на работу Исайи Берлина, Чиковацкий показывает, что Ивана мучают три самых разрушительных «унижения» христианской традиции эпохи Просвещения: (1) отрицание того, что человек является целью и центром творения; (2) настойчивое утверждение, что человек такое же творение природы, как и все другие животные; и (3) открытие того, что разум не автономен и не объективен, а подвержен явным страстям и скрытым иллюзиям, радикально искажающим его суждения.
Слишком просто сформулированный аргумент Чиковацкого состоит в том, что Достоевский не дает типично западных ответов на эти вопросы. Наоборот, Достоевский — антирационалист, настаивающий вместе с Алешей на не только ненужности, но и на самом деле невозможности познания смысла жизни как условия его утверждения. В этом довольно экзистенциалистском прочтении Достоевского великий русский рассматривается как предлагающий полезное восточное видение жизни в противовес более западному мировоззрению.
Восточная церковь в прочтении Достоевского Чиковацким дает писателю более интуитивный и циклический взгляд на вещи, чем рационалистический и линейный Запад. Русское православие Достоевского посвящено мистическому ощущению земли как нашей матери, а не сестры; оно посвящено Богу, который скорее имманентен, чем трансцендентен. Достоевский считал жизнь слишком противоречивой, утверждает Чиковацкий, чтобы ее можно было понять и прожить на строго рациональных основаниях. Как признавался сам Достоевский, «нет ничего фантастичнее самой реальности».

Подробнее:

Иван Карамазов заканчивается жестокостью и безумием, потому что он не примет такой суровый и противоречивый мир. Он требует, чтобы он понял, почему вселенная полна бесцельных страданий, прежде чем он примет ее.
Дмитрий, напротив, обретает новизну жизни, потому что он постепенно, с помощью Алеши, усматривает, что Бог создает частично неопределенный космос, чтобы оставить место для человеческой свободы. Подлинная вера — это готовность утвердить взаимодополняемость добра и зла — более того, принять Бога, «в котором отсутствует какая-либо различимая сущность и который является Богом существования, Богом таинственного потока жизни», — пишет Чиковацкий.
Дмитрий ищет не смысл жизни, а опыт бытия. Он не спрашивает, в чем смысл жизни, но чувствует, что спрашивают именно его. Дмитрий понимает, что его спрашивает жизнь и что он должен ответить своей жизнью. Его ответ состоит в благоговении и благоговении перед жизнью — он служит этой жизни без каких-либо претензий на права и претензии на величие. Дмитрий – воплощение утверждения жизни даже перед лицом зла. Если есть герой в Братья Карамазовы, Дмитрий это он.

Вуд продолжает размышлять об Истине и Разуме у Достоевского в том виде, в каком его заметил Роуэн Уильямс, бывший архиепископ Кентерберийский:
Основной тезис Уильямса состоит в том, что для Достоевского любовь всегда трудна и часто обманчива, но никогда не бывает чем-то очевидным и несложным. Наоборот, именно демоническое делает жизнь ужасно легкой.
Знаменитое утверждение Ивана Карамазова о том, что «если Бог мертв, то все дозволено», гораздо более сатанинское, чем предполагает традиционное прочтение. Он не просто констатирует довольно очевидную мысль о том, что если бы не было загробной жизни, гарантирующей справедливость для добрых и наказание для злых, то каждый охотно служил бы своей воле, все ограничения были бы сняты, а все преступления стали бы законными. Что он на самом деле и ужасно имеет в виду, так это: если Бог мертв, тогда эго должно занять его вакантное место. В отсутствие Бога нет трансцендентного порядка для определения разницы между жестокостью и красотой, между любовью и ненавистью к ближнему, между добродетелью и пороком — кроме как по решению одинокого «я». Неудивительно, что Ницше, апостол автономной воли, объявил Бога мертвым практически в то же самое время, когда Иван сделал свое собственное заявление.
Еще один проход:
Отсюда следует, что Дьявол Достоевского не есть, подобно гетевскому Мефистофелю, дружелюбный «дух, который отрицает», озорной «чертенок извращения», который не дает жизни превратиться в бесконечный воскресный школьный пикник утомительных возражений. Напротив, он обманчивый призрак, который оставляет нас в напряжении относительно своей собственной реальности или нереальности: «Мы не знаем, — заявляет Уильямс, — что это такое, что возникает из нашего собственного разума [в виде галлюцинации] и что дано нам». и требовал от нас сверх нас самих — и видения Бога, и видения полной бессмысленности».
Тем не менее, есть надежда на окончательное поражение Сатаны и, следовательно, на наше собственное разоблачение. Архипритворщик не может жить вечно, пишет Уильямс, потому что «он не может брать на себя обязательства телесной и временной жизни и, следовательно, не может рисковать собой в любви». Хотя Иван Карамазов кончает бесовским безумием, он, по крайней мере, сохраняет жалкую цельность своего неверия. Достоевский мог бы позволить ему (если бы он дожил до написания своего продолжения «Братьев Карамазовых») стать юродивым в православной традиции — человеком, который, подобно св. не потрудитесь носить одежду.
Пожалуйста, прочитайте все эссе. И посмотрите это произведение, повествующее о святой Ксении Петербургской, одной из самых известных и любимых всеми юродивых. Это удивительно. Единственная фигура в западном христианстве, которая кажется параллельной, — это святой Франциск Ассизский, когда он разделся догола на городской площади, чтобы упрекнуть своего отца и объявить себя единственным Богом.
Лавр , как и «Братья Карамазовы» , из тех книг, которые так сильно раскрывают святость и тайну, что трудно оставаться в ней неизменным. Это не роман, который вы «разгадываете»; как вы читаете это, так и оно читает вас. Вот ссылка на заказ онлайн.
Вот ссылка на мое интервью с автором Евгением Водолазкиным. Нью-йоркские читатели этого блога увидят в конце этого интервью подробности о двух выступлениях Водолазкина в Нью-Йорке на следующей неделе, в понедельник и вторник, когда он будет в городе из своего дома в Санкт-Петербурге.

Рекламное объявление

Об авторе

Род Дреер

Род Дреер — старший редактор The American Conservative . Ветеран журнальной и газетной журналистики в течение трех десятилетий, он также написал три бестселлера New York Times — Live Not By Lies , The Benedict Option и The Little Way of Ruthie Leming — , а также Crunchy Cons и Как Данте может спасти вашу жизнь. Дреер живет в Батон-Руж, штат Луизиана,

Статьи Рода

trending_flat

Больше похоже на это

Я сам здесь чужой

Брайан Каллер

7 декабря 2022 г.

Размышления об упадке Америки после возвращения домой.

Как измерить семью?

Мика Медоукрофт

7 декабря 2022 г.

Юродивые на руси: 7 главных русских юродивых — Русская семерка

Глава 13. Юродивые, Святые Древней Руси