За что в демократических Афинах был казнен Сократ? · «7×7» Горизонтальная Россия

На одном конкурсе сочинений о Сократе победила 12-летняя девочка, написавшая самое короткое: «Сократ ходил среди людей и говорил им правду. За это его убили». Лучше, пожалуй, и не скажешь в двух словах об этом босоногом старце, которого дельфийский оракул назвал «самым мудрым из смертных».

Родился он в 469 г. до н.э. в Афинах и умер там же в 399 г. до н.э., выпив по приговору суда чашу сока ядовитого растения цикуты. Отец его, небогатый ваятель-каменотес, не мог дать ему приличного образования, и откуда Сократ набрался своих обширных знаний, восхищавших современников, неизвестно. 

Известно, что зимой и летом он ходил в одной одежде, хуже чем у иных рабов, часто босиком. Но популярность его была такова, что в 404 г. до н.э. правительство 30-и тиранов позвало его к себе на службу, однако он, рискуя жизнью, отказался наотрез. Он порицал все формы правления: аристократию, плутократию, тиранию и демократию, – как одинаково лицемерные и несправедливые. Но считал, что произвол одного все же лучше произвола многих – и что гражданин обязан соблюдать любые, даже самые плохие законы его родины.

В молодости он отличился в трех военных походах, вынес с поля боя раненого товарища.

 Вошла в предание, как образец сварливости, его жена Ксантиппа, союз с которой поэт Мандельштам изобразил так:

Встречает пьяного Сократа

Крылатой руганью жена.

Возможно, он впрямь часто приходил домой навеселе, так как больше всего любил, болтаясь битый день по городу, задавать всем, кому не лень вступить с ним в беседу, свои знаменитые вопросы. Ну, а беседа и у древних греков была спутницей застолий и вина. За всю жизнь он не написал ни строки, отпечатавшись, как Христос, в пересказах его речей его учениками – главное Платоном и Ксенофонтом.

Сократ считается основоположником диалектики и первым, кто глубоко вскопал вопрос о сущностях – общих понятиях для разных вещей. Например что есть само по себе «прекрасное», «дурное», «полезное» и так далее. Впрочем он сам, мастер образной и цепкой речи, никак не формулировал свою философскую задачу. Но как влекомый некой путеводной целью странник запытывал всех простодушными внешне, но исподволь коварными, даже исполненными подчас язвительной иронии вопросами. 

Чем надменней и самоуверенней был собеседник, тем беспощадней обставлял его Сократ – и, загнав в тупик, еще как бы спохватывался: да это я сам такой дурень, что совсем сбил с толку человека!

Но за этим вроде смешным делом крылся обессмертивший Сократа метод, который он сравнивал с хлопотами повивальной бабки, помогающей роженице. А целью этих хлопот было выуживание из хаоса противоречий и недомыслий того, что Сократ ставил выше всего в жизни – истины.

Но какую великую истину он извлек на свет? Да никакой – кроме единственной, которую не уставал повторять: что знает только то, что ничего не знает. И этим-то лишь отличается от невеж, которые тоже ничего не знают, но думают, что все знают.

За что же тогда он так почитался уже при жизни – а посмертно был возведен чуть не в родоначальники науки философии? Формально – за его диалектический метод, позже оформленный в учение о «единстве и борьбе противоположностей». 

А в сути – за воплощенный им образ мыслителя, имеющего смелость выйти за пределы всего ведомого, дабы постичь силой ума загадочный, бездонный мир – прежде всего мир человека. Его неистовая страсть непредвзято и дотошно судить обо всем на свете не обходила ни самые простые с виду, «детские» вопросы – ни самые парадоксальные и даже запретные: о сущности богов и власти. Он, может, первым из всех мыслителей возвел в систему такой взгляд, что истина – не некий богоданный абсолют, а совокупность противоречивых и даже взаимоисключающих на первый взгляд сторон.

Вот он, к примеру, начав с самого тривиального, пытается установить сущность такого понятия как мужество: «Мужество ли, – спрашивает он собеседника, – не оставлять поле боя первым?» – «Конечно». – «А бежать от врага – трусость?» – «Разумеется». – «А если воин бежал с хитростью и с ее помощью победил врага?» Тут собеседник уже несколько смущается: как это он мог упустить такой подвох? И дальше от вопроса к вопросу, словно раздевая лист за листом кочан капусты, отсеивая всякое ложное или даже неточное суждение, Сократ стремится к сердцевине – и к чему приходит? Чаще всего никакого однозначного ответа в результате нет. Но мощный ум настойчивого босяка как бы продрал нас сквозь все противоречия предмета, заразил ощущением, что это продирание через наружную листву и есть путь к истине. Надо лишь, как бы внушает постоянно он, бесстрашно, не мигая смотреть в глаза правде – или мраку, при неимении достаточного света.

Как у иных есть абсолютный музыкальный слух, у него был абсолютный слух на всякую неправду. И его утверждение о собственном незнании не было скорей всего ни нарочитым парадоксом, ни кокетством тайного всезнайки. Похоже, он имел в душе какой-то неизреченный образ истины, понимая, что в современном ему мире нет возможности ее изречь. Потому главным образом неутомимо отметал прочь все неистинное, а в его беседах отрицаний куда больше, чем утверждений, и первые звучат куда убедительный вторых.

Отсюда же, видимо, происходят и два его самые загадочные для современников признания, за которые он и заплатил в итоге головой. Одно – что с каких-то пор в нем поселился некий внутренний голос, называемый им «демоном», который никогда не говорил, что надо делать, но говорил, чего делать не надо. Ну а второе – уже самое крамольное. Рассматривая проявления огромного числа тогдашних богов, он заподозрил, что они действуют не абы как, но за ними стоит некий безымянный архибог, и управляющий их действиями.

Но при всем этом он строго держался и неких положительных начал. Все то же, вероятно, внутреннее чувство, ломавшее все шаблоны отвлеченного суждения, заставляло его возводить гражданскую добродетель в высшее человеческое качество. И удивительно перекликаясь вновь с Христом, он за 4 века до Христа изрек одну из главных установок будущего богочеловека – что для всякого гораздо лучше терпеть зло, чем творить его. Но попутно впал в какое-то безумное для мудреца младенчество – сочтя, что если люди поймут, в чем добро, только ему и будут следовать!

Гражданский долг он стойко исполнял не только на войне. Сограждане запомнили его принципиальность на посту притана – члена совета Пританея, учреждения, отправлявшего властные и обрядовые функции. В Пританее еще угощали изысканным обедом за казенный счет отличившихся в пользу отечества героев – например победителей на Олимпийских играх. И когда некто был осужден на казнь, несправедливо по мнению Сократа, он один из всех 50-и коллег-пританов громко выступил против.

Но даже современному ребенку уже, наверное, ясно, что такому правдоборцу с его неукротимым словом и умом, рано или поздно должно было не поздоровиться. Для аристократов он был вызывающим простолюдином, беспощадно побивавшим в публичных спорах их купленную за большие деньги образованность. Для демократов – распугивающим их улов и срывающим их продувные вывески разоблачителем. Кто-то даже сравнил его с электрическим скатом, который своим ударом лишает языка любого спорщика. Еще кого-то пугал его великий критицизм и полная отвязанность суждений…

Но так как даже 30 тиранов не решились в открытую преследовать его за отказ служить им, сменившие их демократы завели против него тайную интригу. Считается, что руку к ней приложили и софисты, которых он высмеивал за бесцельную словесную эквилибристику. Но на них тогда возникла мода, они давали знатным юношам дорогостоящие уроки – а Сократ, учивший всех бесплатно, еще и подрывал их бизнес.

Плохую роль в его судьбе сыграл и знаменитый комедиограф Аристофан. Принадлежа к консервативной партии аграриев, он не делал различия между Сократом и софистами: и тот, и те были для него лишь вольнодумцами, попиравшими святую старину. В комедии «Облака» он вывел Сократа как раз в образе софиста, который сидит как сыч в своей «думальне» и учит молодежь не платить налоги и плевать на старших.

В итоге «группа товарищей» из демократов во главе с неким Анитом привлекла Сократа к суду по сфабрикованному, как называется сейчас, обвинению. Ему вменялось развращение юношества, отрицание отеческих богов и введение нового божества – «расстрельная» тогда статья. Правда, в гордившихся своей просвещенностью Афинах она практически не применялась – да и суд над Сократом мыслился скорей как бутафорский, с целью лишь окоротить его, но не лишать жизни. Но старина Сократ, военный ветеран, не поклонившийся и былым 30-и тиранам, не дал выставить себя в шутовской роли.

Когда ему дали слово, он, обычно весьма скромный в самооценках, в корне изменил своему правилу и сказал примерно следующее. Все, что говорилось здесь против меня – вранье. И хоть всем известно, что я могу затмить любого красноречием, сегодня к нему не прибегну и скажу одну правду. А она в том, что если есть в Афинах безупречный гражданин – это Сократ, герой трех войн, слуга отечества и истины, не развратитель, а воспитатель лучших мужей, чьи имена все знают. И если хотите по обычаю услышать, чего я сам считаю достойным за мои деяния – это обед в Пританее. Тем паче что он мне нужней, чем победителям олимпиад: они не нуждаются в пропитании, а я нуждаюсь.

После столь дерзкой отповеди судьи, ожидавшие просьбы о замене смертной казни изгнанием или хотя бы примирительного покаяния, взбеленились от ярости. И вопреки их первоначальному замыслу приговорили Сократа к смерти.

Это был беспримерный приговор: в Афинах никого еще не осуждали так строго всего за выразительное слово. И когда первая ярость судей стихла, они решили одну свою подлость выправить другой – передав друзьям Сократа, что если он захочет бежать из-под стражи, препятствий этому не будет. Этой подробности скверного дела посвящен щемящий сердце диалог Платона «Критон». Критона, ученика Сократа, подослали склонить его учителя к побегу, на что богатые сограждане даже сделали свою складчину. Но Сократ, не бегавший и от врага, на доводы Критона, что достойнейший из афинян не должен быть казнен, ответил так.

Всю свою жизнь я проповедовал законопослушание и могу ли теперь позволить людям говорить, что это было только лицемерием, которое вскрылось, едва дело коснулось моей жизни? Разве моим детям будет лучше, если я сгину с бесчестьем на чужбине? Я уже стар, все равно скоро умирать, так лучше умру с честью! Предчувствие мне говорит, что моих судей покарает рок, а мое имя будет в славе.

Еще широко разошлась в Афинах и в веках такая деталь. Другой ученик Сократа, Аполлодор, придя простится с учителем, горько сокрушился: «Особенно тяжело мне, Сократ, оттого что ты осужден несправедливо!» На что Сократ ответил: «А разве тебе было бы легче, если бы меня осудили справедливо?»

Последним его желанием было самому обмыться перед смертью, чтобы потом не пришлось возиться с ним другим. Он выпил, как заздравный кубок, чашу с ядом, лег и умер. Афиняне, до самого конца не верившие в казнь Сократа, пришли задним числом в такой гнев против его обвинителей, что те в страхе бежали из Афин – подтвердив тем предсмертное пророчество философа…

Показательно, что христианство, довольно плохо относившееся к античному языческому миру, выделило из него Сократа как предвестника Христа – за догадку о том архибоге. И в ранних христианских храмах Сократ даже изображался на иконах.

Но за что все же, если отрешиться от деталей, был убит этот гремучий праведник? Я думаю, лучше всего на это ответил он же сам его диалектическим посылом. Такие личности, служившие посмертно славе их народов, при жизни именно их совершенством входили в конфликт с властью, сложенной так или иначе из несовершенного большинства. И потому на таких светочей как Сократ, Христос, Джордано Бруно, протопоп Аввакум всегда находились такие казнители как афинский суд, синедрион, святая инквизиция, РПЦ. Причем последние казнили осужденных ими уже именем казненного Христа.

Диалектика Сократа, ушедшая за рамки его времени, пожалуй, объясняет и такой необъяснимый ныне парадокс. Жестокий сталинский режим породил у нас именно культ личности – когда могучих личностей было невообразимое сейчас число. Композиторы Прокофьев и Шостакович, писатели Шолохов, Булгаков и Пастернак, конструкторы Туполев, Яковлев, Ильюшин, Лавочкин; ученые Капица, Ландау, Курчатов – и этот список можно бесконечно продолжать. По нынешней метафизической трактовке все они произошли «вопреки» – но почему-то в наше «свободное» и благое время не происходит ничего подобного. Не пахнет ничем подобным свершениям той «плохой» поры, и последние обломки того великого «вопреки»-авиастроения – Ту-204 и Ил-96 – угроблены благодаря текущему «благодаря».

То есть наша «свобода» парадоксальным, но уловленным еще Сократом образом обернулась афинским судом, синедрионом и инквизицией вместе взятыми. В зародыше убила этим круговым зажимом весь творческий позыв, еще раз доказав сократовский посыл: что вид снаружи может быть полной противоположностью сокрытой под ним сути.

При тирании Сократ выжил, а при демократах был казнен – и всей своей жизнью и смертью дал нам на 24 века вперед повод задуматься о выведенных им на личной шкуре парадоксах бытия! 

Первый афинский философ — Пыльная История на vc.ru

733
просмотров

Сократ (469–399 гг. до н. э.), которого многие считают основоположником западной философии, является одновременно самым образцовым и самым странным из греческих философов. Он вырос в золотой век Перикловых Афин, отлично служил солдатом, но стал наиболее известен как вопрошатель всего и всех. Его стиль обучения, увековеченный как метод Сократа, заключался не в передаче знаний, а в том, чтобы задавать вопрос за уточняющим вопросом, пока его ученики не пришли к собственному пониманию.

Сам Сократ ничего не писал, поэтому все, что о нем известно, фильтруется через сочинения нескольких современников и последователей, прежде всего его ученика Платона. Сократа обвинили в развращении афинской молодежи и приговорили к смертной казни. Решив не бежать, он провел свои последние дни в компании своих друзей, прежде чем выпить чашу палача с ядовитым болиголовом.

Сократ: Ранние годы

Сократ родился и прожил почти всю свою жизнь в Афинах. Его отец, Софрониск, был каменщиком, а мать, Фенарета, — повивальной бабкой. В юности он проявлял тягу к обучению. Платон описывает, как он жадно приобретал сочинения ведущего современного ему философа Анаксагора, и говорит, что риторике его научила Аспасия , талантливая любовница великого афинского полководца Перикла .

Его семья, по-видимому, имела умеренное богатство, необходимое для того, чтобы начать карьеру Сократа в качестве гоплита (пехотинца). Будучи пехотинцем, Сократ проявил большую физическую выносливость и мужество, спасая будущего афинского полководца Алкивиада во время осады Потидеи в 432 г. до н.э.

В 420-х годах Сократ участвовал в нескольких битвах Пелопоннесской войны , но также провел достаточно времени в Афинах, чтобы стать известным и любимым среди молодежи города. В 423 г. он был представлен широкой публике как карикатура в пьесе Аристофана «Облака», изображавшей его неопрятным шутом, чья философия сводилась к обучению риторическим приемам, позволяющим расплатиться с долгами.

Философия Сократа

Хотя многие из критических замечаний Аристофана кажутся несправедливыми, Сократ в Афинах выглядел странно, ходил босиком, с длинными волосами и немытый в обществе с невероятно утонченными стандартами красоты. Не помогало и то, что он был, по общему мнению, физически уродлив, с вздернутым носом и выпученными глазами.

Несмотря на свой интеллект и связи, он отверг славу и власть, к которым должны были стремиться афиняне. Его образ жизни — и, в конце концов, его смерть — олицетворяли его дух подвергать сомнению каждое предположение о добродетели, мудрости и хорошей жизни.

Двое из его младших учеников, историк Ксенофонт и философ Платон, записали наиболее важные сведения о жизни и философии Сократа. Для обоих Сократ, который появляется, несет на себе печать писателя. Таким образом, Сократ Ксенофонта более прямолинеен, готов дать совет, а не просто задавать дополнительные вопросы. В более поздних работах Платона Сократ говорит о том, что кажется в значительной степени идеями Платона.

В самых ранних «Диалогах» Платона, которые историки считают наиболее точным изображением, Сократ редко раскрывает какие-либо собственные мнения, поскольку он блестяще помогает своим собеседникам анализировать их мысли и мотивы в сократическом диалоге, форме литературы, в которой двое или другие персонажи (в данном случае один из них Сократ) обсуждают морально-философские вопросы,

Один из величайших парадоксов, который Сократ помог исследовать своим ученикам, заключался в том, существовала ли когда-либо на самом деле слабость воли — поступать неправильно, когда вы действительно знали, что правильно. Казалось, он думал иначе: люди поступали неправильно только тогда, когда в данный момент предполагаемая выгода, казалось, перевешивала затраты. Таким образом, развитие личной этики — это вопрос овладения тем, что он называл «искусством измерения», исправления искажений, искажающих анализ выгод и издержек.

Сократа также глубоко интересовало понимание пределов человеческого знания. Когда ему сказали, что дельфийский оракул объявил его самым мудрым человеком в Афинах, Сократ заколебался, пока не понял, что, хотя он ничего не знает, он (в отличие от своих сограждан) остро осознает свое невежество.

Испытание и смерть Сократа

Сократ избегал политического участия, где мог, и насчитывал друзей на всех сторонах ожесточенной борьбы за власть после окончания Пелопоннесской войны. В 406 г. до н.э. его имя было призвано служить в Афинской ассамблее, или экклесии, одной из трех ветвей древнегреческой демократии , известной как демократия.

Сократ стал единственным противником незаконного предложения судить группу высших афинских генералов за то, что они не смогли найти погибших в битве против Спарты (генералы были казнены после окончания службы Сократа в собрании). Три года спустя, когда тираническое афинское правительство приказало Сократу участвовать в аресте и казни Леона Саламинского, он отказался — акт гражданского неповиновения, который Мартин Лютер Кинг-младший процитировал в своем «Письме из бирмингемской тюрьмы».

Тираны были отстранены от власти, прежде чем они смогли наказать Сократа, но в 399 году ему было предъявлено обвинение в непочитании афинских богов и развращении молодежи. Хотя некоторые историки предполагают, что за судом могли стоять политические махинации, он был осужден на основании своих мыслей и учения. В своей «Апологии Сократа» Платон рассказывает, как он энергично защищал свою добродетель перед присяжными, но спокойно принимал их вердикт. Именно на суде Сократ якобы произнес известную ныне фразу: «Неизученная жизнь не стоит того, чтобы жить».

Его казнь была отложена на 30 дней из-за религиозного праздника, во время которого обезумевшие друзья философа безуспешно пытались убедить его бежать из Афин. В свой последний день, по словам Платона, он «казался счастливым и в поведении, и в словах, поскольку умер благородно и без страха». Он выпил чашку заваренного болиголова, которую протянул ему палач, ходил вокруг, пока его ноги не затекли, а затем лег, окруженный своими друзьями, и ждал, пока яд достигнет его сердца.

Сократовское наследие

Сократ уникален среди великих философов тем, что его изображают и помнят как квазисвятого или религиозного деятеля. Действительно, почти каждая школа древнегреческой и римской философии, от скептиков до стоиков и киников, желала объявить его своим (только эпикурейцы отвергли его, назвав «афинским шутом»).

Поскольку все, что известно о его философии, основано на трудах других, проблема Сократа или вопрос Сократа — полная реконструкция убеждений философа и исследование любых противоречий в рассказах о них из вторых рук — остается открытым вопросом, стоящим перед учеными сегодня.

Сократ и его последователи расширили цель философии с попытки понять внешний мир до попытки разобрать внутренние ценности человека. Его страсть к определениям и щекотливым вопросам вдохновила развитие формальной логики и систематической этики со времен Аристотеля через Ренессанс и в современную эпоху.

Более того, жизнь Сократа стала образцом трудности и важности жизни (и, если необходимо, смерти) в соответствии с хорошо изученными убеждениями. В своей автобиографии 1791 года Бенджамин Франклин свел это понятие к одной строке: «Смирение: подражайте Иисусу и Сократу».

Спасибо за внимание!

Мой телеграмм с архивными материалами :

https://t.me/dust_history

Сократ был виновен по предъявленным обвинениям

Один из самых известных судебных процессов в истории был неверно истолкован как судебная ошибка, хотя на самом деле это был законный случай демократии в действии, утверждается в спорном новом исследовании.

С тех пор, как в 399 г. до н.э. суд над афинским философом Сократом изображался как пародия, в которой отец-основатель западной мысли столкнулся с сфабрикованными обвинениями, выдуманными его невежественными и предвзятыми согражданами.

Его признали виновным в «нечестии» и «развращении молодежи», приговорили к смертной казни, а затем потребовали провести собственную казнь, приняв смертельное зелье из ядовитого растения болиголов.

Политики и историки часто использовали судебный процесс, чтобы показать, как демократия может прогнить, опустившись до власти мафии. Утверждается, что Афины избавились от одного из своих величайших мыслителей, потому что он представлял угрозу политическому статус-кво.

Но в новом исследовании, начатом сегодня (понедельник, 8 июня), ученый-классик из Кембриджского университета профессор Пол Картледж утверждает, что суд над Сократом был не фарсом, а юридически справедливым и что он был виновен в соответствии с предъявленными ему обвинениями. Он утверждает, что это не предупреждение из истории, а пример того, насколько отличалась политика Древней Греции.

«Всем известно, что греки изобрели демократию, но это не была демократия в том виде, в каком мы ее знаем, и в результате мы неверно истолковали историю», — сказал профессор Картледж. «Обвинения, с которыми столкнулся Сократ, кажутся нам смешными, но в Древних Афинах они искренне считались служащими общему благу».

Исследование опубликовано в новой книге профессора Картледжа «Древнегреческая политическая мысль на практике», в которой рассматривается греческая политическая мысль в действии от Гомера до времен Плутарха. В нем он подвергает сомнению традиционные аргументы о том, что Сократ был исключительно жертвой политической борьбы.

Историки, находившиеся под влиянием древних писателей, включая Платона и Ксенофонта, утверждали, что открытая критика Сократом видных афинских политиков нажила ему много врагов. Возложив на него обвинения в «нечестии» и «развращении молодежи», они смогли устранить угрозу собственной власти.

Обвинение в коррупции считается особенно важным. Афины в 399 г. до н.э. были поражены последовательными бедствиями — чумой, внутренними политическими раздорами и крупным военным поражением Спарты с помощью персидских денег. Заявление о том, что учения Сократа создали политических девиантов, сделало его удобным козлом отпущения для некоторых из этих проблем.

Однако, согласно профессору Картледжу, Сократ был не просто несчастной жертвой жестокой политической мести, но и козлом отпущения, которого использовали для совершенно духовного самоочищения в культуре, весьма отличной от нашей.

Вместо выдуманного, символического обвинения, он утверждает, что обвинение в «нечестии» имело значение. В конце концов, древние греки были инстинктивно религиозными людьми, верившими, что их города защищены богами, которых нужно умилостивить.

Многим, должно быть, казалось, что эти боги далеки от счастья после многих лет бедствий, предшествовавших 399 г. до н.э. Афиняне, вероятно, искренне чувствовали, что нежелательные среди них люди оскорбили Зевса и его собратьев-божеств.

Сократ, нетрадиционный мыслитель, ставивший под сомнение легитимность и авторитет многих общепризнанных богов, подходил под эти требования. Хуже того, он утверждал, что им руководит его внутренний даймонон — термин, который он, возможно, имел в виду для обозначения «интуиции», но который также мог быть истолкован как темное, сверхъестественное влияние, недоступное для обычных верующих и практиков.

И, что особенно важно, профессор Картледж утверждает, что эти обвинения были вполне приемлемы в демократии афинского типа. В отличие от современных демократий, отмечает он, прокуроры-любители выдвигали обвинения перед присяжными из 501 обычного гражданина с «хорошей репутацией», которые действовали от имени того, что они считали общественным интересом. Если бы обвинение могло доказать, что подсудимый несет ответственность за создание угрозы общественному благу, он, скорее всего, был бы признан виновным.

Поскольку боги явно разъярены, а новые бедствия, возможно, не за горами, обвинение в нечестии было не только уместным, но и явно в интересах общества. Другими словами, Сократ вел себя нечестиво и стал жертвой буквально «ужасных» времен.

Затем в исследовании утверждается, что Сократ, по сути, сам вызвал свою смерть. По афинской системе на такого рода судебном процессе подсудимый мог предложить свое наказание. Однако вместо того, чтобы отнестись к этому серьезно, Сократ сначала пошутил, что его следует наградить, и в конце концов предложил слишком маленький штраф.

Неудивительно, что его присяжные не увидели смешного и вынесли смертный приговор большим большинством голосов, чем тот, которым он был осужден. Вместо того, чтобы бежать, чтобы спасти свою шкуру, он принял приговор, заявив, что «он был обязан городу, по законам которого он вырос, соблюдать эти законы в буквальном смысле».

«Нельзя отрицать его храбрость, и его даже можно рассматривать как интеллектуального героя», — добавил профессор Картледж. «Но мысль, что Сократ сам не виновен, а казнен по самосуду, неверна. Удалив его, общество в глазах афинян очистилось и утвердилось».

Древнегреческая политическая мысль на практике опубликована Cambridge University Press.
 

Это произведение находится под лицензией Creative Commons License. Если вы используете этот контент на своем сайте, пожалуйста, дайте ссылку на эту страницу.

Опубликовано

8 июня 2009 г.

Поиск новостей

Подпишитесь на нашу рассылку новостей

Дайджест новостей университета содержит сводку новостей из Кембриджского университета и о нем. Введите свой адрес электронной почты, подтвердите, что вы рады получать наши электронные письма, а затем выберите «Подписаться».

Кембриджский университет будет использовать ваш адрес электронной почты для отправки вам электронного дайджеста новостей университета до трех раз в неделю. Мы стремимся защищать вашу личную информацию и обеспечивать прозрачность информации, которую мы храним. Пожалуйста, ознакомьтесь с нашим уведомлением о конфиденциальности электронной почты для получения подробной информации.

Места

Суд над Сократом

Суд и казнь Сократа в Афинах в 399 г. до н.э. озадачивает историков. Почему в обществе, где больше свободы и демократии, чем когда-либо видел мир, 70-летний философ должен быть предан смерти за то, чему он учил? Загадка тем более велика, что Сократ учил — без приставаний — всю свою взрослую жизнь. Что мог сказать или сделать Сократ, что побудило суд присяжных из 500 афинян отправить его на смерть всего за несколько лет до того, как он умер бы естественной смертью?

Поиск ответа на тайну суда над Сократом усложняется тем фактом, что два сохранившихся рассказа о защите (или извинениях) Сократа исходят от его учеников, Платона и Ксенофонта. Историки подозревают, что Платон и Ксенофонт, стремясь выставить своего учителя в выгодном свете, не представили в своих отчетах наиболее разоблачающих доказательств против Сократа.

Что кажется почти очевидным, так это то, что решения о судебном преследовании и, в конечном счете, осуждении Сократа были во многом связаны с бурной историей Афин в течение нескольких лет, предшествовавших его суду. Изучение этой истории может и не дать окончательных ответов, но дает важные подсказки.

ПРЕДЫСТОРИЯ

Сократ, сын скульптора (или резчика по камню) и акушерки, был мальчиком, когда приход к власти Перикла положил начало «Золотому веку Греции». В молодости Сократ стал свидетелем фундаментальной смены власти, поскольку Перикл — возможно, первый либеральный политик в истории — действовал, исходя из своей веры в то, что массы, а не только аристократы, владеющие собственностью, заслуживают свободы. Перикл создал народные суды и использовал государственную казну для развития искусства. Он продвинул вперед беспрецедентную программу строительства, призванную не только продемонстрировать славу Греции, но и обеспечить полную занятость и предоставить возможности для создания богатства среди неимущих классов. Восстановление Акрополя и строительство Парфенона были двумя самыми известными из многих амбициозных строительных проектов Перикла.

Достигнув зрелого возраста в этом оплоте либерализма и демократии, Сократ каким-то образом выработал ряд ценностей и убеждений, из-за которых он расходился с большинством своих собратьев-афинян. Сократ не был демократом или сторонником эгалитаризма. Для него люди не должны быть самоуправляемыми; они были подобны стаду овец, которые нуждались в руководстве мудрого пастыря. Он отрицал, что граждане обладают основной добродетелью, необходимой для создания хорошего общества, вместо этого приравнивая добродетель к знаниям, недоступным для обычных людей. Нанося удар в самое сердце афинской демократии, он презрительно критиковал право каждого гражданина выступать в афинском собрании.

Сократ (потирая подбородок) и Платон (под деревом) с мозаики из Помпеи мастерские и рынок». Нередко его непопулярные взгляды, высказанные пренебрежительно и с видом снисходительности, вызывали гнев слушателей. Лаэрций писал, что «люди набрасывались на него с кулаками или рвали на себе волосы», но что Сократ «терпеливо переносил все эти жестокие обращения».

Мы получили один современный взгляд на Сократа от драматурга Аристофана. В своей пьесе « Облака », впервые поставленной в 423 г. до н. э., Аристофан представляет Сократа эксцентричным и комичным главой «мышления» (или «мышления»). Его изображают «бродящим по улицам» Афин босиком, «закатывающим глаза» в ответ на замечания, которые он находил неразумными, и «смотрящим вверх» на облака. Сократ во времена года Облака , должно быть, воспринимался скорее как безобидный городской персонаж, чем как серьезная угроза афинским ценностям и демократии. Сам Сократ, по-видимому, не обиделся на его изображение в Облака . Плутарх в своей « Моралии » процитировал слова Сократа: «Когда надо мной шутят в театре, я чувствую себя так, как будто я на большой вечеринке хороших друзей». Платон в своем « Symposium » описывает Сократа и Аристофана, занятых дружеской беседой.

Бюст Аристофана

Другие пьесы того времени дают дополнительные сведения о репутации Сократа в Афинах. У комического поэта Евполиса один из его персонажей сказал: «Да, и я ненавижу этого нищего болтуна Сократа, который созерцает все в мире, но не знает, откуда берется его следующая еда». Птицы, пьеса Аристофана, написанная через шесть лет после его Облаков , содержит показательную отсылку. Аристофан называет банду проспартанских аристократических юношей «сократизированной». Спарта — модель закрытого общества — и Афины были врагами: замечание предполагает, что учение Сократа, возможно, начало восприниматься как подрывное к 417 г. до н. э.

Положение Сократа среди его сограждан сильно пострадало в течение двух периодов, когда афинская демократия была временно свергнута: один четырехмесячный период в 411–410 годах и другой, несколько более длительный период в 404–403 годах. Инициаторами обоих антидемократических движений были бывшие ученики Сократа, Алкивиада и Крития. Афиняне, несомненно, считали учение Сократа — особенно его выражение презрения к установленной конституции — частично ответственными за последовавшие смерть и страдания. Алкивиад, возможно, любимый афинский политик Сократа, руководил первым свержением. (У Алкивиада были и другие удары по нему: четырьмя годами ранее Алкивиад бежал в Спарту, чтобы избежать суда за изуродование религиозных столпов — статуй Гермеса — и, находясь в Спарте, предложил лидерам этого государства помочь им победить Афины. .) Критий, первый среди олигархии, известной как «Тридцать тиранов», возглавил второе кровавое восстание против восстановленной афинской демократии в 404 г. Восстание отправило многих видных демократических граждан Афин (в том числе Анита, впоследствии ставшего движущей силой судебного преследования Сократа) в изгнание, где они организовали движение сопротивления.

Критий, без сомнения, был самым страшным из двух бывших учеников Сократа. ЕСЛИ. Стоун в своей книге «Процесс над Сократом» описывает Крития (двоюродного брата Платона) как «первого Робеспьера», жестокого и бесчеловечного человека, «решившего переделать город по своему собственному антидемократическому образцу любой человеческой ценой». Олигархия конфисковала имения афинских аристократов, изгнала 5000 женщин, детей и рабов и казнила около 1500 виднейших демократов Афин.

Один инцидент, связанный с Сократом и Тридцатью тиранами, позже станет предметом рассмотрения на суде. Хотя Тридцать обычно использовали свою собственную банду головорезов для таких обязанностей, олигархия попросила Сократа арестовать Леона Саламинского, чтобы он мог быть казнен, а его активы присвоены. Сократ отказался это сделать. Сократ указывал на свое сопротивление ордену как на доказательство своего хорошего поведения. С другой стороны, Сократ не опротестовал это решение и не предпринял шагов, чтобы предупредить Леона Саламинского о приказе о его аресте — он просто пошел домой. В то время как хороших граждан Афин уничтожали направо и налево, Сократ, насколько нам известно, ничего не сделал и не сказал, чтобы остановить насилие.

Ужасы, принесенные Тридцатью тиранами, заставили афинян по-новому взглянуть на Сократа. Его учения уже не казались такими безобидными. Он больше не был милым городским чудаком. Сократ — и его ледяная логика — стал рассматриваться как опасное и развращающее влияние, создатель тиранов и враг простого человека.

СУД

Всеобщая амнистия, объявленная в 403 г., означала, что Сократа нельзя было преследовать ни за какие его действия во время или до правления Тридцати тиранов. Ему могли быть предъявлены обвинения только за его действия в течение четырех лет, предшествовавших суду в 39 г.9 г. до н. э. Похоже, что Сократ, не испугавшись антидемократических восстаний и их последствий, возобновил свои учения и снова начал привлекать аналогичную группу молодых последователей. Последней каплей вполне могло стать еще одно антидемократическое восстание — на этот раз неудачное — в 401 году. В Афинах, наконец, было достаточно «сократизированной» молодежи.

В Афинах любой гражданин может возбудить уголовное дело. В случае с Сократом разбирательство началось, когда поэт Мелет в присутствии свидетелей доставил Сократу устную повестку. Повестка требовала, чтобы Сократ предстал перед судебным судьей, или королем Архонтом, в здании с колоннадой в центре Афин, называемом Королевская Стоя, чтобы ответить на обвинения в нечестии и развращении молодежи. Архонт определил — выслушав Сократа и Мелета (и, возможно, двух других обвинителей, Анита и Ликона), — что судебный процесс допустим по афинскому законодательству, назначил дату «предварительного слушания» (анакризис) и опубликовал объявление. общественное уведомление в Royal Stoa.

Королевская Стоя (сцена предварительного слушания по делу Сократа)

Предварительное слушание перед магистратом в Королевской Стое началось с чтения письменного обвинения Мелета. Сократ ответил на обвинение. Судья допросил и Мелета, и Сократа, а затем дал обвинителю и подсудимому возможность допросить друг друга. Найдя обоснованным обвинение против Сократа, магистрат выдвинул формальные обвинения. Документ, содержащий обвинения против Сократа, просуществовал по крайней мере до II века н. э. Диоген Лаэртский сообщает об обвинениях, записанных в ныне утерянном документе:

Этот обвинительный акт и показания под присягой Мелет, сын Мелета Питфоса, присягает Сократу, сыну Софрониска Алопецкого: Сократ виновен в отказе признать богов, признанных государством, и введении новых божеств. Он также виновен в развращении молодежи. Требуемое наказание — смерть.

Суд над Сократом длился с девяти до десяти часов в Народном суде, расположенном на агоре, административном центре Афин. Жюри состояло из 500 граждан мужского пола старше тридцати лет, выбранных по жребию. Большинство присяжных, вероятно, были фермерами. Присяжные сидели на деревянных скамьях, отделенных от большой толпы зрителей, включая 27-летнего ученика Сократа по имени Платон, каким-то барьером или перилами.

Фаза суда над виновными

Суд начался утром с зачитывания глашатаем официальных обвинений против Сократа. Обвинение представило свою версию первой. У трех обвинителей, Мелета, Анита и Ликона, было в общей сложности три часа, измеряемые водяными часами, чтобы с возвышенной сцены представить свои доводы в пользу вины. Никаких записей аргументов обвинения против Сократа не сохранилось.

Считается, что самый известный и влиятельный из трех обвинителей, Анит, был движущей силой судебного преследования Сократа. Платон Мено дает возможную подсказку относительно враждебности между Анитом, политиком из семьи кожевников, и Сократом. В Meno Платон сообщает, что аргумент Сократа о том, что великим государственным деятелям афинской истории нечего предложить с точки зрения понимания добродетели, приводит Анита в ярость. Платон цитирует Анита, предупреждающего Сократа: «Сократ, я думаю, что ты слишком готов злословить людей: и, если ты примешь мой совет, я бы порекомендовал тебе быть осторожным». У Анита были дополнительные личные претензии к отношениям Сократа с его сыном. Платон цитирует слова Сократа: «У меня было короткое общение с сыном Анита, и я обнаружил, что он не лишен духа». Неизвестно, включали ли отношения секс, но Сократ, как и многие мужчины того времени в Афинах, был бисексуалом и спал с некоторыми из своих младших учеников. Анит почти наверняка не одобрял отношения своего сына с Сократом. К неудовольствию Анита, должно быть, добавился совет, который Сократ дал своему сыну. Согласно Ксенофонту, Сократ убеждал сына Анита не «продолжать рабское занятие [дубление шкур], которым его отец обеспечил его». Без «достойного советника», предсказывал Сократ, он «впадет в какую-нибудь постыдную склонность и наверняка далеко пойдет в карьере порока».

Историки спорят о том, что больше внимания уделяли обвинители предполагаемым религиозным преступлениям или предполагаемым политическим преступлениям Сократа. И. Ф. Стоун придает гораздо большее значение политическим преступлениям, в то время как другие историки, такие как Джеймс А. Колайако, автор книги «Сократ против Афин» , придают большее значение обвинению в нечестии.

И. Ф. Стоун утверждает, что «афиняне привыкли слышать неуважительное отношение к богам как в комическом, так и в трагическом театре». Он указывает, что Аристофан в своей Облака , предполагал, что дождь — это Зевс, мочащийся через сито, приняв его за ночной горшок, — и что никто никогда не удосужился обвинить Аристофана в нечестии. Стоун заключает: «В том же городе и в том же столетии можно было поклоняться Зевсу как распутному старому повесе, которого Юнона подкаблучила и рогоносила, или как обожествленному Справедливости. Это были политические, а не философские или теологические взгляды Сократа, которые в конечном итоге получили его в беду».

Важным подтверждением вывода Стоуна является самое раннее сохранившееся упоминание о суде над Сократом, который не исходит от одного из его учеников . В 345 г. до н. э. знаменитый оратор Эхин сказал присяжным: «Афиняне, вы казнили Сократа, софиста, потому что он явно отвечал за образование Крития, одного из тридцати антидемократических лидеров».

Гелиея (Суд, сцена суда над Сократом)

Вывод Джеймса Колайако о том, что нечестивость привлекает больше внимания прокуратуры, чем политические грехи, основан на Апологии Платона. Колайако считает знаменитый отчет Платона о защите Сократа — хотя он и далек от дословной транскрипции слов Сократа — довольно точно отражает основные положения его защиты. Он отмечает, что Платон написал Извинение в течение нескольких лет после суда и, должно быть, ожидал, что многие из его читателей узнают о процессе из первых рук. Почему, спрашивает Колайако, Платон исказил аргументы Сократа или скрыл ключевые элементы версии обвинения, когда его действия при этом можно было так легко разоблачить? Поскольку Апология , по-видимому, придает большое значение обвинению в нечестии — и относительно малое значение связи Сократа с Тридцатью тиранами — Колайако предполагает, что это должно было быть справедливым отражением судебного процесса. В то же время Колайако признает, что из-за ассоциации Сократа с Критием «обвинение могло ожидать, что любое афинское жюри будет питать враждебные чувства к городскому оводу».

Благочестие имело для афинян широкое значение. Оно включало в себя не только уважение к богам, но и к умершим и предкам. Нечестивый человек рассматривался как загрязнитель, который, если его не контролировать и не наказывать, мог навлечь на город гнев богов — Афины, Зевса или Аполлона — в форме чумы или бесплодия. Ритуальная религия Афин не включала в себя ни священных писаний, ни церкви, ни духовенства. Скорее, это требовало — помимо веры в богов — соблюдения обрядов, молитв и жертвоприношений.

Любое количество слов и действий Сократа могло способствовать его обвинению в нечестии. Занятый своими нравственными наставлениями, он, вероятно, не посещал важные религиозные праздники. Возможно, он вызвал дополнительное негодование, предложив аргументы против коллективного, ритуалистического взгляда на религию, разделяемого большинством афинян, или заявив, что боги не могут, как считали афиняне, вести себя аморально или причудливо. Ксенофонт указывает, что обвинение в нечестии проистекало в первую очередь из утверждения Сократа о том, что он получил божественные сообщения («голос» или «знак»), указывающие ему избегать политики и сосредоточиться на своей философской миссии. Расплывчатое обвинение, такое как нечестие, побудило присяжных выразить свои многочисленные и разнообразные претензии к Сократу.

В свое время существовали десятки сообщений о трехчасовой речи (апологии) Сократа в его защиту. Сохранились только рассказы Платона и Ксенофонта. Оба счета сходятся в одном ключевом моменте. Сократ произнес вызывающую — решительно и — извиняющуюся речь. Казалось, он призывал к осуждению и смерти.

Апология Платона описывает, как Сократ допрашивает своего обвинителя Мелета по поводу обвинения в нечестии. Мелет обвиняет Сократа в том, что он считал солнце и луну не богами, а просто каменными массами. Сократ отвечает не отрицанием обвинения в атеизме, а нападками на Мелета за непоследовательность: обвинение против него обвиняло его в вере в других богов, а не в том, что они не верят в богов. Если отчет Платона точен, присяжные могли видеть Сократа, предлагающего дымовую завесу, а не опровержение обвинения в нечестии.

Платоновский Сократ провокационно заявляет присяжным, что он герой. Он напоминает им о своей образцовой службе гоплитом в трех битвах. Что еще более важно, утверждает он, он десятилетиями боролся за спасение душ афинян, указывая им путь к продуманной, нравственной жизни. Сообщается, что он говорит своим присяжным, что если его учение о природе добродетели «развращает молодежь, то я озорной человек». Он говорит присяжным, согласно Платону, что скорее предастся смерти, чем откажется от своего спасения души: «Мужи афиняне, я чту и люблю вас, но я буду повиноваться больше Богу, чем вам, и пока у меня есть жизнь и сила, я никогда не перестану практиковать и преподавать философию». Если отчет Платона точен, присяжные знали, что единственный способ помешать Сократу читать лекции о моральной слабости афинян — это убить его.

Если И. Ф. Стоун прав, самое разрушительное обвинение против Сократа касалось его связи с Критием, жестоким лидером Тридцати Тиранов. Сократ, по словам Платона, указывает на его отказ подчиниться приказу тиранов привести Леона Саламинского для суммарной казни. Он утверждает, что этот акт неповиновения, который мог бы привести к его собственной казни, если бы тираны не отпали от власти, демонстрирует его службу как добропорядочного гражданина Афин. Однако Стоун отмечает, что добропорядочный гражданин мог бы сделать больше, чем просто пойти домой спать — он мог бы предупредить Леона о Саламине. С критической точки зрения Стоуна центральным фактом оставалось то, что в самый темный час города Сократ «ни разу не пролил слезы об Афинах». Что касается обвинения в том, что его нравственные наставления послужили интеллектуальным прикрытием для антидемократического восстания Крития и его соратников, Сократ отрицает свою вину. Он утверждает, что никогда не претендовал на роль учителя, а был просто фигурой, которая бродила по Афинам, отвечая на заданные ему вопросы. Он указывает на своих учеников в толпе и замечает, что никто из них не обвиняет его. Более того, Сократ предполагает присяжным, если бы Критий действительно понял его слова, он никогда бы не пошел на кровавое буйство, которое он совершил в 404-403 годах. Ханна Арендт отмечает, что Критий, по-видимому, пришел к выводу из послания Сократа о том, что благочестие не может быть определено, что допустимо быть нечестивым — «в значительной степени противоположно тому, чего Сократ надеялся достичь, говоря о благочестии».

Что поразительно отсутствует в защите Сократа, если верить рассказам Платона и Ксенофонта, так это просьба о помиловании, обычно обращенная к афинским присяжным. Обычной практикой было апеллировать к симпатиям присяжных, представляя жен и детей. Однако Сократ лишь напомнил присяжным, что у него есть семья. Ни его жена Ксантиппа, ни кто-либо из трех его сыновей лично не появлялись. Напротив, Сократ — согласно Платону — утверждает, что немецкая и жалкая практика прошения о помиловании позорит систему правосудия Афин.

Диски для голосования IV века до н. э.

Когда трехчасовая защита Сократа подошла к концу, судебный глашатай попросил присяжных вынести свое решение, положив свои диски для голосования в одну из двух отмеченных урн, одну для виновных. голосов и один для голосов за оправдательный приговор. Без судьи, который мог бы дать им инструкции относительно того, как интерпретировать обвинения или закон, каждый присяжный изо всех сил пытался прийти к пониманию дела и вины или невиновности Сократа. Когда бюллетени были подсчитаны, 280 присяжных проголосовали за то, чтобы признать Сократа виновным, 220 присяжных за оправдательный приговор.

Фаза наказания в суде

После того, как Сократ был осужден относительно близким голосованием, суд вступил в фазу наказания. Каждой стороне, обвинителям и подсудимым, была предоставлена ​​возможность предложить наказание. Выслушав аргументы, присяжные выбирали, какое из двух предложенных наказаний принять.

Обвинители Сократа предложили смертную казнь. Предлагая смертную казнь, обвинители вполне могли ожидать возражения предложением о ссылке — наказании, которое, вероятно, удовлетворило бы и их, и присяжных. Вместо этого Сократ дерзко предлагает присяжным наградить его, а не наказать. Согласно Платону, Сократ просит у присяжных бесплатную еду в Пританеуме, общественной столовой в центре Афин. Сократ, должно быть, знал, что предложенное им «наказание» приведет присяжных в ярость. И. Ф. Стоун отметил, что «Сократ действует больше как пикадор, пытающийся разозлить быка, чем подсудимый, пытающийся умилостивить присяжных». Зачем же тогда предлагать наказание, которое гарантированно будет отвергнуто? Единственный ответ, заключают Стоун и другие, заключается в том, что Сократ был готов умереть.

Чтобы выполнить требование о назначении реального наказания, Сократ неохотно предложил штраф в размере одной мины серебра, что, по словам Ксенофонта, составляет примерно пятую часть его скромного состояния. Платон и другие сторонники Сократа увеличили предложение до тридцати мин, согласившись придумать собственное серебро. Большинство присяжных, вероятно, считали даже более крупный штраф слишком легким наказанием для нераскаявшегося подсудимого.

При финальном голосовании большее число присяжных высказалось за смертную казнь, чем в первой инстанции за обвинительный приговор. По словам Диогена Лаэртского, 360 присяжных проголосовали за смертную казнь, 140 — за штраф. По афинским законам казнь совершалась выпивкой из чашки отравленного болиголова.

В «Апологии Платона » суд завершается тем, что Сократ произносит несколько памятных слов, когда судебные приставы завершают свою необходимую работу. Он говорит толпе, что его осуждение произошло из-за его нежелания «обращаться к вам так, как вы хотели бы, чтобы я поступил». Он предсказывает, что история сочтет его осуждение «постыдным для Афин», хотя он заявляет, что не испытывает неприязни к присяжным, которые его осуждают. Наконец, когда его ведут в тюрьму, Сократ произносит памятную строчку: «Настал час отъезда, и мы идем своей дорогой — я умираю, а ты живешь. Бог.» Вполне вероятно, что этот последний всплеск красноречия исходит от Платона, а не от Сократа. Нет никаких записей, свидетельствующих о том, что афинская практика позволяла подсудимым говорить после вынесения приговора.

Сократ пьет чашку болиголова

Сократ провел свои последние часы в камере афинской тюрьмы. Руины тюрьмы сохранились до наших дней. Болиголов, покончивший с его жизнью, сделал это не быстро и безболезненно, а, скорее, вызвав постепенный паралич центральной нервной системы.

Большинство ученых считают осуждение и казнь Сократа осознанным выбором, сделанным самим знаменитым философом. Если отчеты Платона и Ксенофонта достаточно точны, Сократ стремился не убедить присяжных, а скорее поучать и провоцировать их.

Таким образом, суд над Сократом стал самым интересным самоубийством, которое когда-либо видел мир. Если бы он захотел, Сократ мог бы добиться оправдательного приговора. Близость голосования показывает, что в его приговоре не было ничего неизбежного. Если бы он был менее снисходительным, менее агрессивным, менее высокомерным; если бы он утверждал, что просто пользуется своим основным правом на свободу слова, правом, которым афиняне справедливо гордились, присяжные, возможно, отнеслись бы к нему более восприимчиво. Но Сократ не мог заставить себя полагаться на принцип, который он так часто критиковал.