Читать и слушать житие святого преподобного Силуана Афонского

Преподобный Силуан ушел на Святую гору незадолго до коронации Николая II. Монахом был мобилизован на русско-японскую войну, потом вернулся на Афон и умер уже при сталинском режиме. Революция, Гражданская война, возникновение СССР… А в это время необразованный русский крестьянин стал одним из великих христианских подвижников.

В миру его звали Семен Иванович Антонов. Он родился в 1866 году обычной крестьянской семье, не получил почти никакого образования (только две зимы ему удалось поучиться в школе) и в буудущем должен был жениться и стать деревенским хозяином, как и его отец.
Для этого у Семена были все задатки: он с детства помогал отцу в поле и обладал большой физической силой. Ударом кулака мог разбить толстую доску, а удерживал лошадь, копыта которой вмерзли в лед, пока хозяин освобождал животное из «плена».
Семен действительно стал таким, как его отец, но только в другом плане. По воспоминаниям, Иван Антонов отличался чутким сердцем, с большой любовью относился к окружающим и обладал жизненной мудростью: никогда не ругал сына, а старался деликатно указать ему на промахи.
Однажды Семен по невнимательности приготовил в постный день — пятницу — на обед свинину и отнес ее отцу в поле. Отец съел обед и только через полгода объяснил Семену, что тот ошибся. «- Что же ты мне не сказал тогда?, — спросил Семен. — Я, сынок, не хотел тебя смутить».
Семен часто вспоминал подобные эпизоды, связанные с отцом: «Я в меру отца моего не пришел. Он был совсем неграмотный, и даже «Отче наш» читал с ошибкой, говорил «днесть» вместо «днесь» (заучил в церкви по слуху), но был кроткий и мудрый человек».

В село Шовское под Тамбовом, где жила семья Семена, приходили богомольцы и рассказывали о подвижниках, святынях и далеких монастырях. Отец Семена был верующим человеком, но когда сын стал просить отпустить его в Киево-Печерскую Лавру, сказал, что сначала надо пройти военную службу. Семен стал солдатом.
Солдатская жизнь, особенно если ты не на фронте, далека от благочестия. Однако во время службы Семен «увлекся» Афоном. Сначала он, как и многие его соотечественники, стал откладывать деньги и делать переводы на Афон, чтобы хотя бы таким образом участвовать в монастырской жизни.
В один из вечеров он вместе с друзьями отмечал праздник в трактире. Играла музыка, все пили водку и шумно говорили, а Семен молчал.
— Семен, ты все молчишь, о чем ты думаешь? — спросил один из друзей.
— Я думаю: сидим мы сейчас в трактире, едим, пьем водку, слушаем музыку и веселимся, а на Афоне теперь творят бдение и всю ночь будут молиться; так вот — кто же из нас на Страшном Суде даст лучший ответ, они или мы?
Тогда другой сказал:
— Какой человек Семен! Мы слушаем музыку и веселимся, а он умом на Афоне и на Страшном Суде.
Когда кончился срок службы, он вместе с ротным писарем поехал к Иоанну Кронштадтскому, чтобы попросить его молитв и благословения. Священника встретить не удалось, и Семен оставил ему коротенькую записку: «Батюшка, хочу пойти в монахи; помолитесь, чтобы мир меня не задержал».
Он решил уехать на Афон. Немного погостил в родной деревне, собрался и вскоре отплыл на Святую гору.

Семен был необычным послушником и монахом. Обычно те, кто приезжал на Афон, жили некоторое время в разных монастырях и скитах и потом выбирали один из них. Семен сразу приехал в русский монастырь Святого Пантелеимона (Руссик, как его называли на Афоне), и остался там навсегда.

Говорят, на Афон надо ехать не меньше чем на неделю, потому что в первые дни человеку приходится перестраиваться с одного жизненного ритма на другой. Семен собирался остаться на Горе на всю жизнь. По обычаю, сначала состоялась долгая беседа с духовником, во время которой он исповедался в грехах, которые совершил «до афонской» жизни.

Знал я одного мальчика. Вид его был ангельский; смиренный, совестливый, кроткий; личико белое с румянцем; глазки светлые, голубые, и добрые и спокойные. Но когда он подрос, то стал жить нечисто и потерял благодать Божию; и когда ему было лет тридцать, то стал он похож и на человека и на беса, и на зверя и на разбойника, и весь вид его был скаредный и страшный.

Знал я также одну девицу очень большой красоты, с лицом светлым и приятным, так что многие завидовали ее красоте. Но грехами потеряла она благодать, и стало скверно смотреть на нее.

Но видел я и другое. Видел я людей, которые пришли в монахи с лицами, искаженными от грехов и страстей, но от покаяния и благочестивой жизни они изменились и стали очень благообразными.

Вскоре после начала послушничества на Афоне его стала мучить мысль: «Ты молишься, и, может быть, спасешься, но если в раю ты не найдешь ни отца, ни матери, ни тех, кого ты любишь, то и там не будет тебе никакой радости». По своей молодости и неопытности он не понимал, что же, собственно, с ним происходит. Спустя некоторое время ему стали регулярно являться бесы, причем мучительность их нападений возрастала. Душевные силы молодого послушника начали падать.

Через несколько месяцев монах дошел до последнего отчаяния и подумал, что Бога умолить невозможно. С этой мыслью он почувствовал свою полную брошенность и в таком состоянии пробыл около часа. В тот же день, во время вечерни, в церкви Святого пророка Илии, направо от царских врат, где находится местная икона Спасителя, он увидел живого Христа. Вот как описывает этот эпизод ученик преподобного архимандрит Софроний (Сахаров):
«Господь непостижимо явился молодому послушнику», — и все существо, и самое тело его исполнилось огнем благодати Святого Духа, тем огнем, который Господь низвел на землю Своим пришествием (Лк. 12:49). От видения Симеон пришел в изнеможение, и Господь скрылся.

Невозможно описать то состояние, в котором находился он в тот час. Его осиял великий Божественный свет, он был изъят как бы из мира и духом возведен на небо, где слышал неизреченные глаголы, в тот момент он получил как бы новое рождение свыше (Ин. 1:13, 3:3). Кроткий взор всепрощающего, безмерно любящего, радостного Христа привлек к себе всего человека и затем, скрывшись, сладостью любви Божией восхитил дух его в созерцание Божества уже вне образов мира. Впоследствии в своих писаниях он без конца повторяет, что Господа познал он Духом Святым, что Бога узрел он в Духе Святом. Он утверждал также, что когда Сам Господь является душе, то она не может не узнать в Нем своего Творца и Бога».

Ему разрешили остаться на Афоне и в постриге дали новое имя — Силуан. В очень молодом возрасте святой получил дар непрестанной молитвы, и усердно молился всю свою жизнь. Он приучился почти не спать ночью, погружаясь в дремоту урывками на 15-20 минут, остальные часы читая молитвы.

В монастыре Силуана назначали на самые разные работы. Одно время он был экономом и должен был следить за работниками и раздавать им поручения. Заведование хозяйством — хлопотное дело, но Силуан и его обратил на благо души: он постоянно молился за своих подчиненных, и в итоге его работники справлялись с заданиями лучше остальных. Святой приехал на Афон в 1892 г., а в 1904 г. началась русско-японская война. Она отнимала у Российской империи много сил, фронт требовал пополнения, и Силуан вместе с некоторыми другими монахами был мобилизован, но на фронт не попал.

Ему удалось съездить в родную деревню, но и там он устроил себе в поле шалаш, чтобы иметь возможность молиться в уединении.

Духовник рассказал что-то прочитанное им в газете и, обратившись к Старцу Силуану, спросил:
— А Вы, отец Силуан, что скажете по этому поводу?
— Я, батюшка, не люблю газет и газетных новостей,- ответил он.
— Почему так?
— Потому что чтение газет омрачает ум и мешает чисто молиться.
— Странно,- говорит духовник.- По моему, наоборот, газеты помогают молиться. Живем мы здесь в пустыне, ничего не видим, и так душа постепенно забывает о мире, замыкается в себе, и молитва от этого слабеет… Я когда читаю газеты, то вижу, как живет мир и как страдают люди, и от этого у меня появляется желание молиться. Тогда служу ли я Литургию, молюсь ли у себя в келлии, я от души прошу Бога за людей и за мир.
— Душа, когда молится за мир, без газет лучше знает, как скорбит вся земля, знает она и какие нужды есть у людей, и жалеет их.

Силуан стал духовником многих афонских монахов и учителем для тех, кто встречался с ним даже эпизодически.

Однажды к старцу Силуану пришел архимандрит, который миссионерствовал среди инославных христиан (католиков, протестантов).

— Я им говорю: ваша вера — блуд, у вас все извращено, все неверно, и нет вам спасения, если не покаетесь.
Старец выслушал это и стал спрашивать о том. Веруют ли инославные христиане в Бога, чтут ли Божию Матерьи святых и совершают ли богослужения. Когда архимандрит на все вопросы ответил «да», Силуан сказал:
Душа их знает, что они хорошо делают, что веруют во Иисуса Христа, что чтут Божию Матерь и Святых, что призывают их в молитвах, так что когда вы говорите им, что их вера — блуд, то они вас не послушают… Но вот если вы будете говорить народу, что хорошо они делают, что веруют в Бога… и прочее, но в том-то у них есть ошибка, и что ее надо исправить, и тогда все будет хорошо; и Господь будет радоваться о них; и так все мы спасемся милостию Божиею…
Старец Силуан умер 24 сентября 1938 г. Он тяжело болел, однако перед смертью, полностью владея собой, заверил пришедших навестить его монахов, что чувствует себя очень хорошо. Я лежу телом на земле, но рвется дух мой видеть Господа во славе. Хотя и много я грешен, но Господь дал мне познать Его Духом Святым, и душа моя знает Его, знает, как безмерно Он милостив и какой Он радостный.
Душа до благодати Божией боится смерти. Боится душа и Самого Бога, потому что не знает, насколько Он смирен, и кроток, и милостив. И никто не может понять любовь Христову, если не вкусит благодати Святого Духа».

Преподобный Силуан Афонский: Я никогда не прихожу к людям, не помолившись о них

Жил на земле человек, муж гигантской силы духа, имя его Силуан. Он долго молился с неудержимым плачем: «Помилуй меня,» но не слушал его Бог. Прошло много месяцев такой молитвы, и силы души его истощились; он дошел до отчаяния и воскликнул: «Ты не умолим!» И, когда с этими словами в его изнемогшей от отчаяния душе что-то надорвалось, он вдруг на мгновение увидел живого Христа; огонь исполнил сердце его и все тело с такой силой, что, если бы видение продлилось еще мгновение, он умер бы. После он уже никогда не мог забыть невыразимо кроткий, беспредельно любящий, радостный, непостижимого мира исполненный взгляд Христа, и последующие долгие годы своей жизни неустанно свидетельствовал, что Бог есть любовь, любовь безмерная, непостижимая.

О нем, этом свидетеле Божественной любви, предстоит нам слово.

Афонский схимонах отец Силуан (мирское имя — Семен Иванович Антонов) родился в 1866 году в Тамбовской губернии, Лебединского уезда, Шовской волости и села. На Афон приехал в 1892г, в мантию пострижен в 1896 г.; в схиму — в 1911г.. Послушание проходил: на Мельнице, на Каламарейском метохе (владение Монастыря вне Афона), в Старом Нагорном Русике, в Экономии. Скончался 24 сентября 1938 года. Эти немногочисленные факты почерпнуты из формуляра Афонского монастыря.

От «родился» до «скончался» — все бедно, не о чем рассказать; касаться же внутренней жизни человека пред Богом — дело нескромное, дерзновенное. Среди площади мира открывать «глубокое сердце» христианина — почти святотатство; но уверенные в том, что ныне старцу, ушедшему из мира победителем мира, уже ничто не страшно, уже ничто не нарушит его вечного покоя в Боге, позволим себе попытку рассказать о его чрезвычайно богатом, царственно богатом житии, имея в виду тех немногих, которые и сами влекутся к той же божественной жизни.

Многие, соприкасаясь с монахами вообще и со старцем Силуаном в частности, не видят в них ничего особенного и потому остаются неудовлетворенными и даже разочарованными. Происходит это потому, что подходят они к монаху с неверною меркою, с неправильными требованиями и исканиями.

Монах пребывает в непрестанном подвиге, и нередко чрезвычайно напряженном, но православный монах — не факир. Его совершенно не увлекает достижение, посредством специальных упражнений, своеобразного развития психических сил, что так импонирует многим невежественным искателям мистической жизни. Монах ведет сильную, крепкую, упорную брань, некоторые из них, как отец Силуан, ведут титаническую борьбу, неведомую миру, за то, чтобы убить в себе гордого зверя, за то, чтобы стать человеком, подлинным человеком, по образу совершенного Человека Христа, т.е. кротким и смиренным.

Странная, непонятная миру христианская жизнь; все в ней парадоксально, все в порядке как бы обратном порядку мира, и нет возможности объяснить ее словом. Единственный путь к уразумению — это творить волю Божию, т.е. блюсти заповеди Христа; путь, указанный Им Самим.

Детство и молодые годы

Из долгой жизни старца хочется привести несколько фактов, являющихся показательными для его внутренней жизни и в то же время его «историей.» Первый из них относится к его раннему детству, когда ему было не более 4-х лет. Отец его, подобно многим русским крестьянам, любил оказывать гостеприимство странникам. Однажды, в праздничный день, с особенным удовольствием он пригласил к себе некоего книгоношу, надеясь от него, как человека «книжного,» узнать что-либо новое и интересное, ибо томился он своей «темнотой» и жадно тянулся к знанию и просвещению. В доме гостю были предложены чай и еда. Маленький Семен (мирское имя) с любопытством ребенка смотрел на него и внимательно прислушивался к беседе. Книгоноша доказывал отцу, что Христос не Бог и что вообще Бога нет. Мальчика Семена особенно поразили слова: «Где Он, Бог-то?» и он подумал: «Когда вырасту большой, то по всей земле пойду искать Бога. » Когда гость ушел, то Семен сказал отцу: «Ты меня учишь молиться, а он говорит, что Бога нет.» На это отец сказал: » Я думал, что он умный человек, а он оказался дурак. Не слушай его.» Но ответ отца не изгладил из души мальчика сомнения.

Много лет прошло с тех пор. Семен вырос, стал большим здоровым парнем и работал неподалеку от их села, в имении князя Трубецкого. Работали они артелью, Семен в качестве столяра. У артельщиков была кухарка, деревенская баба. Однажды она ходила на богомолье и посетила могилу замечательного подвижника — затворника Иоанна Сезеновского (1791-1839). По возвращении она рассказала о святой жизни затворника и о том, что на его могиле бывают чудеса. Некоторые из присутствующих подтвердили рассказы о чудесах, и все говорили, что Иоанн был святой человек.

Слыша эту беседу, Семен подумал: «Если он святой, то значит Бог с нами, и незачем мне ходить по всей земле — искать Его,» и при этой мысли юное сердце загорелось любовью к Богу.

Удивительное явление, с четырехлетнего до девятнадцатилетнего возраста продержалась мысль, запавшая в душу ребенка при слышании книгоноши; мысль, которая, видимо, тяготила его, оставаясь где-то в глубине неразрешенной, и которая разрешилась таким странным и, казалось бы, наивным образом.

После того как Семен почувствовал себя обретшим веру, ум его прилепился к памяти Божией, и он много молился с плачем. Тогда же он ощутил в себе внутреннее изменение и влечение к монашеству, и, как говорил сам Старец, на молодых красивых дочерей князя стал он смотреть с любовью, но без пожелания, как на сестер, тогда как раньше вид их беспокоил его. В то время он даже просил отца отпустить его в Киево-Печерскую Лавру, но отец категорически ответил: «Сначала кончи военную службу, а потом будешь свободен пойти.»

В таком необычном состоянии Семен пробыл три месяца; затем оно отступило от него, и он снова стал водить дружбу со своими сверстниками, гулять с девками за селом, пить водку, играть на гармонике, и вообще жить подобно прочим деревенским парням.

Молодой, красивый, сильный, а к тому времени уже и зажиточный, Семен наслаждался жизнью. В селе его любили за хороший миролюбивый и веселый характер, а девки смотрели на него, как на завидного жениха. Сам он увлекся одною из них и, прежде чем был поставлен вопрос о свадьбе, в поздний вечерний час с ними произошло «обычное. »

Замечательно при этом, что на следующий день утром, когда он работал с отцом, тот тихо сказал ему: «Сынок, где ты был вчера, болело сердце моё.» Эти кроткие слова отца запали в душу Семена, и позднее, вспоминая его, Старец говорил: «Я в меру отца моего не пришел. Он был совсем неграмотный, и даже «Отче наш» читал с ошибкой, говорил «днесть» вместо «днесь,» заучил в церкви по слуху, но был кроткий и мудрый человек.»

У них была большая семья: отец, мать, пять братьев-сыновей и две дочери. Жили они вместе и дружно. Взрослые братья работали с отцом. Однажды, во время жатвы, Семену пришлось готовить в поле обед; была пятница; забыв об этом, он наварил свинины, и все ели. Прошло полгода с того дня, уже зимою, в какой-то праздник, отец говорит Семену с мягкой улыбкой: Сынок, помнишь, как ты в поле накормил меня свининой? А ведь была пятница; ты знаешь, я ел ее тогда как стерву.

— Что же ты мне не сказал тогда?

— Я, сынок, не хотел тебя смутить.

Рассказывая подобные случаи из своей жизни в доме отца, Старец добавил: «Вот такого старца я хотел бы иметь: он никогда не раздражался, всегда был ровный и кроткий. Подумайте, полгода терпел, ждал удобной минуты, чтобы и поправить меня и не смутить.»

Старец Силуан был весьма большой физической силы. Он был еще совсем молодой, до военной службы, однажды на Пасху, после обильного мясного обеда, когда братья его разошлись по гостям, а он остался дома, мать предложила ему «яичницу»; он не отказался; мать сварила ему целый чугун, до полусотни яиц, и он всё съел.

В те годы он работал со своими братьями в имении князя Трубецкого, и в праздники иногда ходил в трактир; были случаи, что он выпивал за один вечер «четверть» (2.5 литра) водки, но пьяным не бывал.

Однажды, в сильный мороз, ударивший после оттепели, сидел он на постоялом дворе. Один из постояльцев, переночевавший там, хотел возвращаться домой; пошел он запрячь свою лошадь, однако скоро вернулся, говоря:

— Беда! Нужно ехать, и не могу: лед обложил лошади копыта толстым слоем, и она от боли не дается отбить его.

Семен говорит: — Пойдем, я тебе помогу.

На конюшне он взял шею лошади около головы подмышку и говорит мужику: «Обивай. » Лошадь все время стояла не шелохнувшись; мужик отбил лед с копыт, запряг и уехал.

Голыми руками Семен мог брать горячий чугун со щами и перенести его с плиты на стол, за которым работала их артель. Ударом кулака он мог перебить довольно толстую доску. Он поднимал большие тяжести и обладал большой выносливостью и в жару и в холод, он мог есть очень помногу и много работать.

Но эта сила, которая позднее послужила ему для совершения многих исключительных подвигов, в то время была причиной его самого большого греха, за который он принес чрезвычайное покаяние.

Однажды, в престольный праздник села, днем, когда все жители весело беседовали возле своих изб, Семен с товарищами гулял по улице, играя на гармонике. Навстречу им шли два брата — сапожники села. Старший — человек огромного роста и силы, большой скандалист, был «навеселе.» Когда они поравнялись, сапожник насмешливо стал отнимать гармошку у Семена; но он успел передать её своему товарищу. Стоя против сапожника, Семен уговаривал его «проходить» своей дорогой, но тот, намереваясь, по-видимому, показать своё превосходство над всеми парнями села в такой день, когда все девки были на улице и со смехом наблюдали сцену, набросился на Семена. И вот, как рассказывал об этом сам Старец:

— Сначала я подумал уступить, но вдруг стало мне стыдно, что девки будут смеяться, и я сильно ударил его в грудь; он далеко отлетел от меня и грузно повалился навзничь посреди дороги; изо рта его потекла пена и кровь. Все испугались и я; думаю: убил. И так стою. В это время младший брат сапожника взял с земли большой булыжник и бросил в меня, я успел увернуться; камень попал мне в спину, тогда я сказал ему: «Что ж, ты хочешь, чтоб и тебе то же было?» — и двинулся на него, но он убежал. Долго пролежал сапожник на дороге; люди сбежались и помогали ему, омывали холодной водой. Прошло не менее получаса прежде, чем он смог подняться, и его с трудом отвели домой. Месяца два он проболел, но, к счастью, остался жив, мне же потом долго пришлось быть осторожным: братья сапожника со своими товарищами по вечерам с дубинками и ножами подстерегали меня в закоулках, но Бог сохранил меня.

Так в шуме молодой жизни начал уже заглушаться в душе Семена первый зов Божий к монашескому подвигу, но избравший его Бог снова воззвал его уже некоторым видением.

Однажды, после нецеломудренно проведенного времени, он задремал и в состоянии легкого сна увидел, что змея через рот проникла внутрь его. Он ощутил сильнейшее омерзение и проснулся. В это время он слышит слова:

«Ты проглотил змею во сне, и тебе противно; так Мне нехорошо смотреть, что ты делаешь.»

Семен никого не видел. Он слышал лишь произнесший эти слова голос, который по своей сладости и красоте был совершенно необычный. Действие, им произведенное, при всей своей тихости и сладости было потрясающим. По глубокому и несомненному убеждению старца — то был голос Самой Богородицы. До конца своих дней он благодарил Божию Матерь, что Она не возгнушалась им, но Сама благоволила посетить его и восставить от падения. Он говорил:

«Теперь я вижу, как Господу и Божией Матери жалко народ. Подумайте, Божия Матерь пришла с небес вразумить меня-юношу во грехах.»

То, что он не удостоился видеть Владычицу, он приписывал нечистоте, в которой пребывал в тот момент.

Этот вторичный зов, совершившийся незадолго до военной службы, имел уже решающее значение на выбор дальнейшего пути. Его первым следствием было коренное изменение жизни, принявшей недобрый уклон. Семен ощутил глубокий стыд за свое прошлое и начал горячо каяться перед Богом. Решение по окончании военной службы уйти в монастырь вернулось с умноженной силой. В нем проснулось острое чувство греха, и в силу этого изменилось отношение ко всему, что он видел в жизни. Это изменение сказалось не только в его личных действиях и поведении, но и в его чрезвычайно интересных беседах с людьми.

Время военной службы

Военную службу Семен отбывал в Петербурге, в Лейб-Гвардии, в саперном батальоне. Уйдя на службу с живой верой и глубоким покаянным чувством, он не переставал помнить о Боге.

В армии его очень любили как солдата всегда исполнительного, спокойного, хорошего поведения, а товарищи как верного и приятного друга; впрочем, это было нередким явлением в России, где солдаты жили очень по-братски.

Однажды, под праздник, с тремя гвардейцами того же батальона он отправился в город. Зашли они в большой столичный трактир, где было много света и громко играла музыка; заказали ужин с водкой и громко беседовали. Семен больше молчал. Один из них спросил его:

— Семен, ты все молчишь, о чем ты думаешь?

— Я думаю: сидим мы сейчас в трактире, едим, пьем водку, слушаем музыку и веселимся, а на Афоне теперь творят бдение и всю ночь будут молиться; так вот — кто же из нас на Страшном Суде даст лучший ответ, они или мы?

Тогда другой сказал:

— Какой человек Семен! Мы слушаем музыку и веселимся, а он умом на Афоне и на Страшном Суде.

Слова гвардейца о Семене: — «а он умом на Афоне и на Страшном Суде» — могут быть отнесены не только к тому моменту, когда они сидели в трактире, но и ко всему времени пребывания его на военной службе. Мысль его об Афоне, между прочим, выражалась и в том, что он несколько раз посылал туда деньги. Однажды ходил он из Устижорского лагеря, где летом стоял их батальон, на почту в село Колпино, чтобы сделать перевод денег на Афон. На обратном пути, еще недалеко от Колпина, по дороге, прямо навстречу ему бежала бешеная собака; когда она совсем уже приблизилась и готова была броситься на него, он со страхом проговорил: «Господи, помилуй!.» Лишь только произнес он эту короткую молитву, как какая-то сила отбросила собаку в сторону, словно наткнулась она на что-то; обогнув Семена, она побежала в село, где причинила много вреда и людям, и скоту.

Этот случай произвел на Семена глубокое впечатление. Он живо почувствовал близость хранящего нас Бога и еще сильнее прилепился к памяти Божией.

Окончив свою службу в гвардии, Семен, незадолго до разъезда солдат его возраста по домам, вместе с ротным писарем поехал к отцу Иоанну Кронштадтскому просить его молитв и благословения. Отца Иоанна они в Кронштадте не застали и решили оставить письма. Писарь стал выводить красивым почерком какое-то мудреное письмо, а Семен написал лишь несколько слов:

«Батюшка, хочу пойти в монахи; помолитесь, чтобы мир меня не задержал. »

Возвратились они в Петербург в казармы, и, по словам Старца, уже на следующий день он почувствовал, что кругом него «гудит адское пламя.»

Покинув Петербург, Семен приехал домой и пробыл там всего одну неделю. Быстро собрали ему холсты и другие подарки для монастыря. Он попрощался со всеми и уехал на Афон. Но с того дня, как помолился о нем отец Иоанн Кронштадский, «адское пламя гудело» вокруг него не переставая, где бы он ни был: в поезде, в Одессе, на пароходе, и даже на Афоне в монастыре, в храме, повсюду.

Приезд на Святую Гору.

Монашеские подвиги.

Приехал Семен на Святую Гору осенью 1892г. и поступил в Русский монастырь святого великомученика Пантелеимона. Началась новая подвижническая жизнь.

По афонским обычаям, новоначальный послушник «брат Симеон» должен был провести несколько дней в полном покое, чтобы вспомнить свои грехи за всю жизнь и, изложив их письменно, исповедать духовнику. Испытываемое адское мучение породило в нем неудержимое горячее раскаяние. В таинстве Покаяния он хотел освободить свою душу от всего, что тяготило ее, и потому с готовностью и великим страхом, ни в чем себя не оправдывая, исповедал все деяния своей жизни.

Духовник сказал брату Симеону: «Ты исповедал грехи свои перед Богом и знай, что они тебе прощены… Отныне положим начало новой жизни… Иди с миром и радуйся, что Господь привел тебя в эту пристань спасения.»

Вводился брат Симеон в духовный подвиг вековым укладом Афонской монастырской жизни, насыщенной непрестанной памятью о Боге: молитва в келье наедине, длительное богослужение в храме, посты и бдения, частая исповедь и причащение, чтение, труд, послушание. Вскоре он освоил Иисусову молитву по четкам. Прошло немного времени, всего около трех недель, и однажды, вечером, при молении пред образом Богородицы, молитва вошла в сердце его и стала совершаться там день и ночь, но тогда он еще не разумел величия и редкости дара, полученного им от Божией Матери.

Брат Симеон был терпеливый, незлобивый, послушливый; в Монастыре его любили и хвалили за исправную работу и хороший характер, и ему это было приятно. Стали тогда приходить к нему помыслы: «Ты живешь свято: покаялся, грехи тебе прощены, молишься непрестанно, послушание исполняешь хорошо.»

Ум послушника колебался при этих помыслах, и тревога проникала в сердце, но по неопытности своей он не понимал, что же, собственно, с ним происходит.

Однажды ночью келья его наполнилась странным светом, который пронизал даже и тело его так, что он увидел и внутренности свои. Помысел говорил ему: «Прими, — это благодать,» однако душа послушника смутилась при этом, и он остался в большом недоумении.

После видения странного света, стали ему являться бесы, а он, наивный, с ними разговаривал, «как с людьми.» Постепенно нападения усиливались, иногда они говорили ему: «Ты теперь святой,» а иногда: — «Ты не спасешься.» Брат Симеон спросил однажды беса: «Почему вы мне говорите по-разному: то говорите, что я свят, то, — что я не спасусь?» Бес насмешливо ответил: «Мы никогда правды не говорим.»

Смена демонических внушений, то возносящих на «небо» в гордости, то низвергающих в вечную гибель, угнетала душу молодого послушника, доводя его до отчаяния, и он молился с чрезвычайным напряжением. Спал он мало и урывками. Крепкий физически, подлинный богатырь, он в постель не ложился, но все ночи проводил в молитве или стоя, или сидя на табуретке. Изнемогая, он сидя засыпал на 15-20 минут, и затем снова вставал на молитву.

Проходили месяц за месяцем, а мучительность демонических нападений все возрастала. Душевные силы молодого послушника стали падать, и мужество его изнемогало, страх гибели и отчаяния — росли, ужас безнадежности все чаще и чаще овладевал всем его существом. Он дошел до последнего отчаяния и, сидя у себя в келье, в предвечернее время, подумал: «Бога умолить невозможно.» С этой мыслью он почувствовал полную оставленность, и душа его погрузилась во мрак адского томления и тоски.

В тот же день, во время вечерни, в церкви Святого Пророка Илии, что на мельнице, направо от царских врат, где находится местная икона Спасителя, он увидел живого Христа.

«Господь непостижимо явился молодому послушнику,» — и все существо, и самое тело его исполнилось огнем благодати Святого Духа, тем огнем, который Господь низвел на землю Своим пришествием (Лк. 12:49). От видения Симеон пришел в изнеможение, и Господь скрылся.

Невозможно описать то состояние, в котором находился он в тот час. Его осиял великий Божественный свет, он был изъят как бы из мира и духом возведен на небо, где слышал неизреченные глаголы, в тот момент он получил как бы новое рождение свыше (Ин. 1:13, 3:3). Кроткий взор всепрощающего, безмерно любящего, радостного Христа привлек к себе всего человека и затем, скрывшись, сладостью любви Божией восхитил дух его в созерцание Божества уже вне образов мира. Впоследствии в своих писаниях он без конца повторяет, что Господа познал он Духом Святым, что Бога узрел он в Духе Святом. Он утверждал также, что когда Сам Господь является душе, то она не может не узнать в Нем своего Творца и Бога.

Познавшая свое воскресение и увидевшая свет подлинного и вечного бытия, душа Симеона первое время после Явления переживала пасхальное торжество. Все было хорошо: и мир великолепен, и люди приятны, и природа невыразимо прекрасна, и тело стало иным, легким, и сил как бы прибавилось. Но постепенно ощутимое действие благодати стало слабеть. Почему? Что же делать, чтобы не допустить этой потери?

Началось внимательное искание ответа на растущее недоумение в советах духовника и в творениях Святых отцов-аскетов. «Во время молитвы ум храни чистым от всякого воображения и помысла и заключай его в слова молитвы,» — сказал ему старец отец Анатолий из Святого Русика. У старца Анатолия Симеон провел достаточно времени. Свою поучительную и полезную беседу отец Анатолий закончил словами: «Если ты теперь такой, то что же ты будешь под старость?» Так уж получилось, но своим удивлением он дал молодому подвижнику сильный повод к тщеславию, с которым тот не умел еще бороться.

У молодого и еще неопытного монаха Симеона началась самая трудная, самая сложная, самая тонкая брань с тщеславием. Гордость и тщеславие влекут за собой все беды и падения: благодать оставляет, сердце остывает, ослабевает молитва, ум рассеивается и начинаются приражения страстных помыслов.

Молодой монах Силуан постепенно научается более совершенным аскетическим подвигам, которые большинству вообще покажутся невозможными. Сон его по-прежнему прерывчатый — несколько раз в сутки по 15-20 минут. В постель по-прежнему он не ложится, спит сидя на табуретке; пребывает в трудах днем, как рабочий; несет подвиг внутреннего послушания — отсечение своей воли; учится возможно более полному преданию себя на волю Божию; воздерживается в пище, в беседах, в движениях; подолгу молится умною Иисусовою молитвою. И несмотря на весь его подвиг, свет благодати часто оставляет его, а бесы толпою окружают по ночам.

Смена состояний, то некоторой благодати, то оставленности и демонических нападений, не проходит бесплодно. Благодаря этой смене душа Силуана пребывает в постоянной внутренней борьбе, бодрствовании и усердном искании исхода.

Прошло пятнадцать лет со дня явления ему Господа. И вот однажды, в одно из таких мучительных борений с бесами, когда, несмотря на все старания, чисто молиться не удавалось, Силуан встает с табурета, чтобы сделать поклоны, но видит перед собой огромную фигуру беса, стоящего впереди икон и ожидающего поклона себе; келья полна бесов. Отец Силуан снова садится на табурет и, наклонив голову, с болезнью сердца говорит молитву: «Господи, Ты видишь, что я хочу молиться Тебе чистым умом, но бесы не дают мне. Научи меня, что должен делать я, чтобы они не мешали мне?» И был ответ ему в душе: «Гордые всегда так страдают от бесов.» «Господи, — говорит Силуан, — научи меня, что должен я делать, чтобы смирилась моя душа.» И снова в сердце ответ от Бога: «Держи ум твой во аде и не отчаивайся.»

Отныне душе его открылось не отвлеченно-интеллектуально, а бытийно, что корень всех грехов, семя смерти есть гордость; что Бог — есть Смирение, и потому желающий стяжать Бога должен стяжать смирение. Он познал, что то несказанно сладкое великое смирение Христово, которое ему было дано пережить во время Явления, есть неотъемлемое свойство Божественной любви, Божественного бытия. Отныне он воистину познал, что весь подвиг должен быть направлен на стяжание смирения. Ему дано было познать великую тайну Бытия, бытийно познать.

Он духом проник в тайну борьбы преподобного Серафима Саровского, который после явления ему Господа в храме, во время Литургии, переживая потерю благодати и богооставленность, тысячу дней и тысячу ночей стоял в пустыне на камне, взывая: «Боже, милостив буди мне, грешному. »

Ему открылся подлинный смысл и сила ответа преподобного Пимена Великого своим ученикам: «Поверьте, чада! Где сатана, там и я буду.» Он понял, что преподобный Антоний Великий был послан Богом к Александрийскому сапожнику учиться тому же деланию: от сапожника он научился помышлять: «Все спасутся, один я погибну.»

Он познал в опыте жизни своей, что полем духовной битвы со злом, космическим злом, является собственное сердце человека. Он духом узрел, что самым глубоким корнем греха является гордость, — этот бич человечества, оторвавший людей от Бога и погрузивший мир в неисчислимые беды и страдания; это подлинное семя смерти, окутавшее человечество мраком отчаяния. Отныне Силуан, выдающийся гигант духа, все силы свои сосредоточит на подвиге за смирение Христово, которое ему было дано познать в первом Явлении, но которое он не сохранил.

Монах Силуан после данного ему Господом откровения твердо стал на духовном пути. С того дня его «любимой песнью,» как сам он выражался, становится:

«Скоро я умру, и окаянная душа моя снидет в тесный черный ад, и там один я буду томиться в мрачном пламени и плакать по Господе: «Где Ты, свет души моей? Зачем Ты оставил меня? Я не могу жить без Тебя. »

Это делание привело скоро к миру души и чистой молитве. Но даже и этот огненный путь оказался некратким.

Благодать уже не оставляет его, как прежде: он ощутимо носит ее в сердце, он чувствует живое присутствие Бога; он полон удивления перед милосердием Божиим, глубокий мир Христов посещает его; Дух Святой снова дает ему силу любви. И хотя теперь он уже не тот неразумный, что был прежде; хотя из долгой и тяжелой борьбы он вышел умудренным; хотя из него выработался великий духовный борец, — однако и теперь страдал он от колебаний и изменчивости человеческой натуры и продолжал плакать невыразимым плачем сердца, когда умалялась в нем благодать. И так еще целых пятнадцать лет, доколе не получил он силу одним мановением ума, никак невыражаемым внешне, отражать то, что раньше тяжело поражало его.

Через чистую умную молитву подвижник научается великим тайнам духа. Сходя умом в сердце свое, сначала вот это — плотяное сердце, он начинает проникать в те глубины его, которые не суть уже плоть. Он находит свое глубокое сердце, духовное, метафизическое, и в нем видит, что бытие всего человечества не есть для него нечто чуждое, постороннее, но неотделимо связано и с его личным бытием.

«Брат наш есть наша жизнь,» — говорил Старец. Через любовь Христову все люди воспринимаются, как неотъемлемая часть нашего личного вечного бытия. Заповедь — любить ближнего, как самого себя, — он начинает понимать не как этическую норму; в слове как он видит указание не на меру любви, а на онтологическую общность бытия.

«Отец не судит никого, но весь суд дал Сыну… потому что Он Сын человеческий» (Ин: 5:22-27). Сей Сын человеческий, Великий Судья мира, — на Страшном Суде скажет, что «единый от меньших сих» есть Он Сам; иными словами бытие каждого человека Он обобщает со Своим, включает в Свое личное бытие. Все человечество, «всего Адама,» воспринял в Себя и страдал за всего Адама.

После опыта адских страданий, после указания Божия: «Держи ум твой во аде,» для старца Силуана было особенно характерным молиться за умерших, томящихся во аде, но он молился также и за живых, и за грядущих. В его молитве, выходившей за пределы времени, исчезала мысль о преходящих явлениях человеческой жизни, о врагах. Ему было дано в скорби о мире разделять людей на познавших Бога и не познавших Его. Для него было несносным сознавать, что люди будут томиться «во тьме кромешной.»

В беседе с одним монахом-пустынником, который говорил: «Бог накажет всех безбожников. Будут они гореть в вечном огне.» Очевидно, ему доставляло удовлетворение, что они будут наказаны вечным огнем. На это старец Силуан с видимым душевным волнением сказал: «Ну, скажи мне, пожалуйста, если посадят тебя в рай, и ты будешь оттуда видеть, как кто-то горит в адском огне, будешь ли ты покоен?»- «А что поделаешь, сами виноваты» — ответил монах. Тогда Старец со скорбным лицом ответил: «Любовь не может этого понести… Нужно молиться за всех.»

И он действительно молился за всех; молиться только за себя стало ему несвойственным. Все люди подвержены греху, все лишены славы Божией (Рим. 3:22). Для него, видевшего уже в данной ему мере славу Божию и пережившего лишение ее, одна мысль о таковом лишении была тяжка. Душа его томилась сознанием, что люди живут, не ведая Бога и Его любви, и он молился великою молитвою, чтобы Господь по неисповедимой любви Своей дал им Себя познать.

До конца своей жизни, несмотря на падающие силы, и на болезни, он сохранил привычку спать урывками. У него оставалось много времени для уединенной молитвы, он постоянно молился, меняя в зависимости от обстановки образ молитвы, но особенно усиливалась его молитва ночью, до утрени. Тогда молился он за живых и усопших, за друзей и врагов, за весь мир.

По материалам http://silouan.narod.ru

Поскольку вы здесь…

У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.

Сейчас ваша помощь нужна как никогда.

Житие старца Силуана Афонского

«Радуйся, отче Силуане, неугасимое горение любви в молитве твоей о мире!»
(Из акафиста преподобному Силуану ​​Афонскому)

Богоизбранник, покоряющий сердца ученых и студентов, домохозяек и специалистов по искусственному интеллекту, богословов и церковных неофитов. .. Сегодня он известен всему православному миру. Души человеческие смиряются перед его святостью, забывая все земное и исполняясь мира, радости и молитвы. Простота его общения с Господом и его евангельская, детская вера трогают сердца. Однако за этим стоит полувековой подвиг.

Русский Свято-Пантелеймоновский монастырь на Афоне

Детство и юность преподобного Силуана

Преподобный Силуан Афонский, новый свидетель Божий и истинный молитвенник для всего мира, «кто в ХХ век прославил Афон и показал в нем ангельскую жизнь» родился в России в 1866 году. Он родился в семье крестьянина Ивана Антонова, жившего в селе Шовское Лебедянского уезда Тамбовской губернии. Семья была большая: отец, мать, пятеро сыновей и две дочери. Младенца крестили в деревенской церкви Рождества Христова и нарекли Симеоном.

Родители Симеона занимались тяжелым крестьянским трудом, но их жизнь была относительно обеспеченной. Они были гостеприимны и часто давали еду и кров нуждающимся. С младенчества Симеон воспитывался в православной вере.

Дом в селе Шовское, принадлежащий семье преподобного Силуана Афонского

Уже будучи схимонахом на Святой Горе Афон, Силуан вспоминал, каким благочестивым человеком был его отец: «Я никогда не достиг меры моего отца. Он был совершенно неграмотен, но был кротким и мудрым человеком. Хотел бы я иметь такого старца, как он, он никогда не раздражался и всегда имел спокойный настрой».

У Симеона не было возможности много учиться: всего после двух классов школы он стал помогать семье по хозяйству. Он вырос и стал крепким и физически крепким мужчиной.

Испытывая горячую любовь к Богу, Симеон стал горячо и со слезами молиться. Вскоре он решил стать монахом. Однако свое решение отправиться в Киево-Печерскую Лавру он отложил, не решившись ослушаться отца, велевшего ему сначала пройти военную службу.

Королевский лейб-гвардии саперный батальон на строительстве укреплений

Симеон служил в Королевском лейб-гвардии саперном батальоне под командованием генерала Серебрякова в Санкт-Петербурге. В войске все любили Симеона как прилежного воина. Он отличался тихим характером и хорошим поведением, и товарищи знали его как верного друга.

По окончании воинской службы будущий святой отправился к праведному Иоанну Кронштадтскому за благословением отправиться на Афон. Не имея возможности поговорить с отцом Иоанном лично, Симеон оставил ему записку. В нем говорилось: «Отец, я хочу стать монахом; молись, чтобы мир не задержал меня». После службы в армии Симеон пробыл дома всего одну неделю и отправился на Святую Гору.

Праведный Иоанн Кронштадтский

На Святой Горе Афон

Осенью 1892 года Симеон Иванович Антонов прибыл на Афон. Его встречали большой и малый кресты, венчающие зеленые купола колокольни, храмов и крыш Русского Пантелеймоновского монастыря, «места тишины, тайны и подвижничества» и свидетеля высоких подвигов душ. стремящийся к Богу. Здесь Симеон начал свой путь послушником. Позже он писал: «Верить в Бога — это одно, а знать Его — совсем другое».

Русский Свято-Пантелеимонов монастырь на Афоне

В то время в Свято-Пантелеймоновском монастыре на Афоне проживало около двух тысяч жителей. В конце 19 века здесь было пять больших и тринадцать малых церквей. Все многочисленные монастырские постройки и хозяйственные постройки практически образовывали целый город.

Братия Русского Пантелеймоновского монастыря на Афоне, конец XIX века

Первое послушание и явление Спасителя

Сотни паломников постоянно прибывали из России и проводили подолгу в монастырских гостиницах. Это дало новичкам много работы. Первым трудовым послушанием Симеона была работа на монастырской мельнице.

Мельница, на которой работал старец Силуан

Целые дни послушник Симеон проводил в одиночестве, таская пятидесятикилограммовые мешки на третий этаж мельницы и пересыпая зерно в жернова.

Ильинская церковь «На жерновах»

Здесь, во время вечерни в мельничной церкви Святого пророка Илии, справа от царских врат, где находится икона Спасителя, послушник увидел живого Христа. Молодому послушнику чудесным образом явился Господь, исполнив все его существо и само тело огненной благодатью Святого Духа. В этот момент Симеон осознал всем своим существом, что его грехи прощены.

После этого в духовной жизни юного послушника Симеона начался новый этап. Окружающий мир был великолепен, люди приятны, а природа невыразимо прекрасна. Тело стало легче, силы прибавились, слово Божие угодило душе, а ночные бдения в храме и особенно тайные молитвы в келье стали сладкими. Его душа, наполненная радостью, жалела всех людей и молилась за весь мир.

Через некоторое время, когда брат Симеон служил в монастырской трапезной, к нему пришло подобное посещение благодати Божией. Это случилось утром в праздничный день, после всенощного бдения в церкви.

Трапезная Пантелеймоновского монастыря

Память о пережитом осталась, но покой и радость в сердце поубавились и сменились недоумением и страхом утраты… В 1896 году четверо лет после поступления в монастырь Симеон был пострижен в малую схиму с именем Силуан.

Преподобный Силуан Афонский

«Ум свой во аде храни и не отчаивайся»

Со дня явления ему Господа преподобный Силуан вел яростную борьбу со своими страстями, стремясь сохранить чистоту ума и сердце. В одну из таких мучительных ночей, когда, несмотря на все его старания, нельзя было как следует помолиться, Силуан, поднявшись с табурета для поклона, увидел перед собой фигуру беса, стоящего перед иконами и ожидающего поклона. Для него.

Отец Силуан опять сел на свою табуретку и с тоской в ​​сердце воззвал к Богу: «Господи, Ты видишь мое желание помолиться Тебе с чистым умом, но бесы стоят на пути моем. Научите меня, что я должен сделать, чтобы держать их в страхе?

Ответ от Бога был: «Гордые всегда страдают от демонов».

«Господи, — молился Силуан, — научи меня, что мне делать, чтобы смирить душу мою?»

Тогда Господь сказал ему: «Держи свой разум в аду и не отчаивайся».

После этого откровения преподобный Силуан твердо встал на духовный путь. С этого дня излюбленным его изречением было: «Скоро я умру, и убогая душа моя сойдет в тесный черный ад, и там я буду томиться один и взывать к Господу: «Где Ты, свет души моей? Я не могу жить без Тебя».

Этот огненный путь не был коротким. В течение пятнадцати лет отец Силуан продолжал плакать в своем сердце, страдая от того, что благодать Божия ослаблялась колебаниями изменяющейся человеческой природы. Это продолжалось до тех пор, пока он не обрел силу отгонять то, что прежде сильно поражало его, одним движением своего разума, не выражаемым внешне.

Уединение на Старой Горе Русик

По мере того, как росли в силе и длительности посещения благодати, в душе Силуана росла и благодарность Богу: «О Господи, как мне благодарить Тебя за эту новую, непостижимую милость: к невежественным и грешнику Ты открываешь тайны Твои.Мир погибает в оковах отчаяния, а мне, последнему и худшему из всех, Ты открываешь жизнь вечную.Господи, я не могу утаить это в себе, пусть знает весь мир Ты. »

Постепенно его молитва наполняется скорбью о мире, не знающем Бога. «Молиться за людей — значит проливать кровь», — сказал однажды старец, наученный Святым Духом любить Христа.

Архимандрит Мисаил (Сопегин), настоятель Пантелеймоновского монастыря в 1905 году – 1940

«Мир еще стоит на молитве. . Ища тишины и уединения, он умолял своего игумена дать ему благословение отправиться в Старорусицкий скит (Старый Русик).

Этот скит расположен в горах, примерно в 250 метрах над уровнем моря, к востоку от монастыря и в часе и десяти минутах ходьбы. Режим поста там был строже, чем в монастыре. Это место было безлюдным и безмолвным, поэтому монахи, желавшие большего уединения для «умного делания» Иисусовой молитвы, стремились туда.

На юго-востоке от братского дома до сих пор стоит ныне обветшалая малая калива , построенная преподобным Силуаном. Это простая хижина, которую афонские монахи теперь называют «монашеской хижиной».

По свидетельству ученика преподобного, отца Софрония (Сахарова), преподобный Силуан проводил время на Афоне не только в молитвах, но и «косил сено, рубил деревья и заготовлял дрова на зиму».

В короткие перерывы между молитвами и послушаниями старец с большим чувством прекрасного смотрел на облака, на море, на горы, на лес и на любое отдельно взятое дерево. Он остановился, чтобы созерцать видимую красоту и слово Божие в ней.

Одной из особенностей монастырской молитвы на Святой Горе является бдение во второй половине ночи и неусыпная всенощная молитва в самые важные праздники. Преподобный Силуан был крепок физически и спал с перерывами от полутора до двух часов в сутки. В 1911 пострижен в великую схиму.

Келья преподобного Силуана Афонского в Старом Русике

Служение домработницей

Неизвестно, сколько времени он пробыл в Старом Русике и когда по благословению Старца он вернулся в общежительный монастырь. Здесь на преподобного Силуана были возложены обязанности монастырского управляющего. В его подчинении было около 200 человек.

Это был человек удивительно мягкого сердца, нежной любви, необычайной чуткости и отзывчивости на всякое горе и страдание. Обойдя мастерские, старец уходил в свою келью оплакивать «о людях Божиих».

Икона преподобного Силуана Афонского, написанная сестрами Свято-Елисаветинского монастыря

Постоянный, глубокий душевный плач его сердца, тоскующего о своих тружениках, перерастал в скорбь Адама о всем гибнущем мире. «Всех жалеет Господь», — сказал однажды преподобный, исполненный Духа Христова.

К северу от Спасо-Преображенского корпуса находились дома с кельями, занимаемые братией, работавшей в кожевенном, слесарном, кузнечном и других мастерских, находившихся там. Считается, что здесь, на втором этаже, жил и преподобный Силуан. После 1930-х годов и до самой смерти старец работал в монастырской продовольственной лавке.

После революции 1917 года (особенно в 1920-е и 1930-е годы) монастырь испытывал значительные финансовые трудности. Почти все его мастерские и ремесла, включая госпиталь, пришли в упадок. Из-за скудости средств и частых болезней число братии постепенно уменьшалось. Ежегодно умирало до 50 человек, и число русских монахов на Афоне со временем сократилось до 215 человек.

Однако именно в это время в монастыре расцвел замечательный духовный цветок — преподобный Силуан, вознесшийся на высоту бесстрастия и чистой любви к Богу и ближнему.

Книга о преподобном Силуане

В 1930 году преподобный Силуан познакомился с 34-летним монахом Софронием (Сахаровым) и стал его духовником и наперсником. В 1932 г. отец Софроний стал иеродиаконом, а в 1941 г. — иеромонахом.

Перед кончиной преподобный Силуан передал отцу Софронию свои сочинения, которые легли в основу самого известного произведения отца Софрония — книги «Святой Силуан Афонский».

Старец Силуан Афонский (номер 1 на фото) с будущим архимандритом Софронием (номер 3 на фото)

Книга преподобного Силуана Афонского во многом способствовала канонизации преподобного Силуана Афонского в 1987-1988 гг. Несмотря на малочисленность сведений о видимой жизни святителя, отцу Софронию удалось изобразить духовный образ старца Силуана, богослова как свидетеля Божия и «богознателя».

Праведная кончина схимонаха Силуана

Старец Силуан скончался в 2 часа ночи 24 сентября 1938 года в монастырской больнице. В 1930-е годы больничная палата представляла собой большой зал, разделенный на две половины перегородкой.

Углы второй, задней половины, со стороны окон, обращенных к морю, были отделены от общего пространства тонкими стенами, образуя два небольших помещения.

Схимонах Силуан скончался в одной из таких комнат на первом этаже, предоставленных ему монастырским медиком Фомой, заведовавшим больницей.

Причины и болезнь Почтенного остаются неизвестными. Мы знаем, что он уже находился в этой больнице, когда однажды серьезно заболел гриппом. В последние годы жизни старец Силуан тяжело болел. По словам архимандрита Софрония, он страдал ревматизмом и «мучительными головными болями».

Его прогрессирующее заболевание стало очевидным за девять дней до смерти, 15 сентября, когда Старец выполнял свои обязанности в магазине. Отец Софроний, приехавший к нему в гости, увидел страдающее лицо старца и посоветовал ему срочно лечь в больницу. Старец сначала возражал, говоря, что там другие больные, но когда ему предложили отдельную палату, согласился. Больного поместили в нижнюю палату.

От начала болезни до самой кончины преподобный Силуан молчал, и отец Софроний, часто навещавший его, не беспокоил его никакими вопросами. В течение следующих нескольких дней никто не пытался выяснить, в каком состоянии находится старец, но как тяжелобольной человек, по монастырскому обычаю, он причащался ежедневно.

В понедельник, 19 сентября, было совершено Елеосвящение над отцом Силуаном. Когда через несколько дней его состояние резко ухудшилось, к старцу явился иеромонах Сергий, который прочитал над ним канон Сладчайшему Господу нашему Иисусу Христу.

Тихим и ясным голосом отец Силуан сказал, что чувствует себя хорошо. Прочитав канон Богородице и молитву об умирающих, отцы простились до утра. Старец спокойно спросил у вошедшего в полночь санитара, началась ли утреня. В больнице она читается гораздо быстрее, чем в соборе.

Когда через полтора часа после чтения утрени к старцу пришел иеромонах Николай, он нашел его мертвым. «Никто, — пишет в своей книге отец Софроний, — не слышал его смерти, даже те, кто лежал рядом с ним. Так тихо он отошел к Богу» 9.0003

Запись в монастырской летописи о кончине старца Силуана

Погребение старца Силуана

Новопреставленный старец Силуан, как и все другие усопшие монахи, был погребен в тот же день по афонскому обычаю. Похороны старца, прожившего в монастыре 46 лет, исполняя важные обязанности, стали важным событием в жизни общины.

После вечерни тело было перенесено в главный храм монастыря во имя великомученика и целителя Пантелеимона, где викарий иеромонах Иустин совершил монашеское отпевание.

Затем преподобного Силуана отнесли на носилках на монастырское кладбище и опустили во гроб около 16 часов, во время пения заключительной ектении и «вечной памяти». По установившемуся обычаю над головой умершего клали надгробный камень, чтобы защитить его от повреждений. Тело засыпали землей и поставили на холмик простой деревянный крест.

Согласно монастырским правилам, в течение трех лет имя почившего старца поминалось ежедневно на проскомидии, а затем оно было занесено в особую поминальную книгу, именуемую на Афон Куварас . В таких памятных книгах, читаемых в поминальные субботы, записаны имена всех усопших монахов монастыря.

Также в течение 40 дней после кончины схимонаха Силуана ежедневно в монастыре освящалась колыва в память о новопреставленных. Кроме того, по монашескому обычаю, монахи читали «один круг на четках» (т. е. повторяли Иисусову молитву до 300 раз) за упокой своей души.

Прославление прп. Силуана

г. Сохранились свидетельства того, что после мирной кончины преподобного Силуана от его мощей стали происходить чудеса. Нынешний святой старец Силуан, которого иногда называют «масличной ветвью от корня земли русской», был прославлен в лике преподобных через полвека после кончины.

Реликварий с преподобной главой преподобного Силуана Афонского

Приложиться к мощам святителя можно в Покровском храме Пантелеймоновского монастыря на Афоне. Честная глава преподобного Силуана Афонского покоится в малом серебряном ковчеге на отдельном аналое между иконостасами Покровской и Александро-Невской церквей. На открытой крышке ковчега находится изображение старца, молящегося Господу.

24 сентября, день кончины святого, ныне отмечается в Свято-Пантелеймоновском монастыре как панигири (один из главных монастырских праздников). Совершается торжественное всенощное бдение, продолжающееся около 10 часов.

Обычно начинается накануне вечером и заканчивается на рассвете. Литургия служится как в Покровском храме, так и в параклесе преподобного Силуана Афонского, освященном в 2000 году и расположенном в старой мельнице, где он исполнял свои первые обязанности.

В Пантелеймонов монастырь постоянно приходят письма, свидетельствующие о небесном покровительстве преподобного Силуана всем, кто обращается к нему с молитвой.

Преподобный отец Силуан, ныне ты живешь на небе и видишь Господа, Которого полюбила душа твоя еще на земле. Просим вас помолиться за нас, чтобы и мы могли возлюбить Господа и принести покаяние, в котором Он благоволит. Аминь.

Оригинал статьи представлен obitel-minsk.ru

Фото из открытых источников

«Великолепие Божие — человек вполне живой» — святитель Силуан Афонский

Сегодня, 11 сентября по церковному календарю, мы празднуем память преподобного Силуана Афонского (1866-1938), один из великих святых ХХ века. Как провозглашает Синаксарь от утрени в Аколуфии святителю, явно ссылаясь на известные слова Господа нашего святителю: «Во аде храни ум твой, и не отчаивайся»:

В сей день празднуем память преподобного Отца нашего. Силуан Афонский.
Следуя за Христом, Которого хранил в сердце своем,
Силуан Афонский одержал победу.
Вознесен двадцать четвертого на небесные
высоты,
Тем, Кто хранит всех людей от отчаяния.

В Предисловии к раннему французскому переводу Жития святителя Силуана отец Георгий Флоровский пишет: «Père Silouane était un homme скромный». Свято-Пантелеймоновский монастырь на Афоне ( Святой Силуан Афонский , пер. Розмари Эдмондс [Crestwood, NY: SVS, 1999], с. 9):

Схимонах отец СИЛУАН. Имя «в миру» — Симеон Иванович Антонов. Крестьянин Тамбовской губернии, Лебединского уезда, д. Шовск. Родился в 1866 г. На Афон прибыл в 1892 г. Исповедуется в 1896 г. Схима 1911 г. Исполнял послушание на мельнице, в Каломаре, в Старом Русиконе и приказчиком. Умер 11//24 сентября 1938 года.

Но, как пишет старец Софроний в конце своей монументальной книги о своем старце, «как бы ни был прост человек старец Силуан, жизнь его была исключительно благородна». и сильное напряжение любви к Богу» (стр. 257), факт, опровергаемый полной беспрецедентностью этой жизни. Действительно, старец Софроний считает преподобного Силуана орудием Божиим, выведшим его из «тьмы»: «Но Он не оставил меня совсем во тьме — Он привел меня к ногам блаженного преподобного Силуана, и я увидел, что весь мой прежний опыт подготовил меня к постижению его учения» (стр. 18). Немного отступая от интимности этих конкретных отношений, митрополит Каллист (Уэр) резюмирует место святителя Силуана в современном Православии (Тимофей Уэр, Православная Церковь , новая ред. [Лондон: Пингвин, 1997], с. 130):

Скрытно и ненавязчиво Гора продолжала взращивать святых, подвижников и молитвенников, сформированных в классических традициях Православия. Одним из таких был преподобный Силуан (1866-1938; причислен к лику святых в 1988 г.) в Русском Пантелеймоновском монастыре: крестьянского происхождения, простой и смиренный человек, его жизнь была внешне ничем не примечательной, но он оставил после себя некоторые глубоко трогательные размышления. , поэтические по стилю и глубокие по своему богословскому видению, которые были отредактированы его учеником архимандритом Софронием (189 г.6-1993) и издан на многих языках.

Это последнее замечание об издании святителя Силуана на «многих языках» красноречиво свидетельствует о международной привлекательности и всеправославном характере этого святого, жившего, конечно, в великом центре православия для всех народов — Святом Гора. Прославленный в лике святых Вселенским Патриархатом, он почитается всеми традиционно православными народами, а также новообращенными в таких странах, как Франция, Великобритания и США (в этом посте я упоминаю о посещении богослужений в новообращенном возглавляемая миссией Русской Зарубежной Церкви в Вашингтоне, посвященная святителю Силуану).

В предисловии к одному из английских изданий Жития преподобного Силуана митрополит Антоний (Блум) Сурожский пишет (Предисловие, Преподобный Афонский: Старец Силуан 1866-1938 , архимандрит Софроний, пер. Розмари Эдмондс [Лондон: Mowbrays, 1973], стр. 5):

«Великолепие Божие есть человек вполне живой» (святитель Ириней) Старец Силуан был таким Человеком — поистине, просто Человеком, в котором Образ Божий так сильно искажен у большинства из нас, явился в сильном облегчении, с большой чистотой. Человек, выполнивший свое человеческое призвание строгим, бескомпромиссным путем православного монашества. . . . Встретить Мужчину — это величайший опыт, который только может быть. Читая книгу архимандрита Софрония, можно получить эту редкую привилегию. В наши дни, когда так злоупотребляют словами «дух» и «харизма», трудно стоять лицом к лицу со старцем Силуаном, в котором жил Дух Божий, формируя, научая и просвещая его со всем трезвением, сдержанностью. и застенчивость, но и теплую, уходящую любовь Самого Бога.

Чтобы проиллюстрировать слова этих различных важных деятелей 20-го века. Православия, приведу четыре отрывка — два из Жития Святителя и два из его писаний:

Накануне одного дня святого Симеон отправился с тремя другими молодыми дружинниками своего отряда провести вечер в город. Они вошли в одну из больших, ярко освещенных таверн столицы, где шумно играл оркестр. Сев, они заказали еды и питья, и завязалась оживленная беседа, в которой Симеон, впрочем, мало участвовал. Он был так молчалив, что один из его товарищей повернулся к нему и сказал:

‘Ты не очень болтлив, Симеон. Копейка за мысли!»

«Я думаю, что вот мы сидим в трактире, едим, пьем водку, слушаем оркестр и развлекаемся, а в этот самый час на Афоне в церкви к вечерне и будет молиться всю ночь. И мне интересно, кто из нас будет лучше защищаться перед Божьим судилищем — они или мы?»

Друг Симеона воскликнул: Сидим, слушаем музыку и развлекаемся, а он на Афоне и на Страшном суде!»

И предположение гвардейца о том, что Симеон был «на Афоне и на Страшном суде», было верным не только для того конкретного момента, когда они сидели в корчме, но и для всего периода его воинской службы. (с. 19)

Среди управляющих [Пантелеймоновского монастыря] был некий монах, отец П., необыкновенно способный, но почему-то всегда невезучий — его инициативы обычно не встречали сочувствия у отцов, а его начинания часто закончилось неудачей. Однажды, после того как такое предприятие обернулось катастрофой, он подвергся резкой критике за столом стюардов. Отец Силуан присутствовал с остальными, но участия в «судебном преследовании» не принимал. Тогда один из приказчиков, отец М., повернулся к нему и сказал:

‘Вы молчите, отец Силуан. Значит, вы на стороне отца П. и не заботитесь об интересах монастыря. . . Вам нет дела до того вреда, который он причинил обществу».

«Отец М., сколько лет в монастыре?»

«Тридцать пять».0003

«Нет, никогда». (с. 61)

Интересно, что в обоих этих рассказах преподобный Силуан умалчивает о своих мыслях до тех пор, пока его не притеснят. Когда он говорит, то, что он говорит, только еще больше раскрывает глубину его смирения, но также и высокий духовный уровень, на котором он двигался. Согласно исследованию святого, проведенному Гарри Бузалисом, «в сочинениях преподобного Силуана тема смирения имеет первостепенное значение» (9).0005 Православная духовная жизнь по преподобному Силуану ​​Афонскому [Южный Ханаан, Пенсильвания: Свято-Тихоновская семинария, 2000], с. 100). Неудивительно, однако, что это так, ибо, как пишет сам преподобный Силуан:

Если бы весь мир знал силу слов Христовых: «Научитесь от Меня; ибо я кроток и смирен сердцем» (Мф 11:29), то весь мир, вся вселенная отбросит все другие знания для изучения этой небесной науки.

Люди не знают силы Христова смирения, и поэтому они стремятся к земным вещам; но без Святого Духа они не могут познать силу этих слов Христа. Но тот, кто научился, никогда не откажется от своего знания, даже если бы ему были предложены все царства мира. (стр. 278)

И чуть дальше пишет:

Были бы мы просты, как дети, то показал бы нам Господь Свой рай, и мы увидели бы Его во славе Херувимов и Серафимов, и всего небесного воинства, и святых, но мы не смиренны, а потому мучаем себя и тех, среди которых живем. (стр. 282)

На этом сайте много замечательных ссылок о преподобном Силуане и старце Софронии. Между прочим, Феодулий Карамбатакис, наш дорогой друг в Салониках, и отец Серафим Белл, настоятель прихода преподобного Силуана, о котором я упоминал выше, в соавторстве перевели греческий Параклесис для преподобного Силуана из монастыря Симонопетра на Святой Горе, который доступна здесь.