Ноя 25, 2024 5:12:33 пп
Search

 

Recent News
Search

Житие в повести о петре и февронии муромских: Какие черты жанра житие характерны для Повести о Петре и Февронии Муромских

Разное

сочинение по литературе на Сочиняшка.Ру


Мировая литература считается кладезем жизненной мудрости. Ее корни уходят еще в далекую античность. С тех пор она непрестанно пополняется новыми художественными шедеврами. Образцовым древнерусским произведением является «Повесть о Петре и Февронии Муромских». Ее автором называют русского писателя и священника 16 века — Ермолая-Еразма.

О чем же повествуется в произведении? О жизни святых Петра и Февронии. Они были Муромскими правителями в Средние века. Князь Петр происходил из давнего благородного рода. И после брата Павла стал княжить в городе Муроме. А Феврония была простого происхождения. И то, что она – обычная крестьянка, является важным элементом в повести.

Произведение должно было относиться к житийному направлению в литературе. Так как митрополит Макарий поручил Ермолаю-Еразму написать о житие Петра и Февронии, которых собрались причислить к лику святых. Главная идея была в прославлении церкви. Но писатель написал не просто житие, а увлекательное художественное произведение с признаками повести, сказки и жития. Как же это соединяется в произведении?

В произведении повествуется о жизни князя Петра и Февронии, сумевшей стать княгиней. Рассказчик повествует историю размеренно, гармонируя со спокойствием образов. В центре событий два героя – Петр и Феврония. Причем, в первой части внимание сосредоточено на князе, а Феврония появляется уже во второй части.

В «Повести о Петре и Февронии Муромских» явно присутствуют фольклорные мотивы. Во-первых, в ее основе лежит давняя легенда о мудрой простой деве, сумевшей стать княгиней. Феврония – не только исторический, но и сказочный образ. В ней угадываются традиционные черты сказочной мудрой девицы. Первое, что удивляет в ней, — это манера речи. Она говорит красиво и поучительно, и в то же время загадочно. Девушку не просто понять, ее нужно разгадывать.

Фольклорной отсылкой можно считать и то, что Петр становится князем-змееборцем. Подобно сказочным богатырям он побеждает коварного змея Агриковым мечом.

Признаком сказки являются и невыполнимые задания, которые дают друг другу герои для того, чтобы проверить, кто мудрее. Так, Петр приказывает Февронии наткать ему одежды с небольшого пучка льна за то время, пока он будет в бане. Но Феврония не испугалась и попросила его смастерить ей ткацкий станок с маленькой щепки. Петр осознал, что проиграл девушке.

К признакам жития относится тихая размеренная повествовательная манера произведения. Герои не проявляют сильных внешних эмоций. Их страсти давно побеждены, а любовь подчинена уму. Петр находит Агриков меч при помощи молитвы. Оба героя – верующие люди, способные на самоотречение во благо другим. В конце жизни они принимают монашество.


Понравилось сочинение? А вот еще:

  • Над чем меня заставила задуматься «Повесть о Петре и Февронии Муромских»?
  • Тема и идея «Повести о Петре и Февронии Муромских»
  • История создания «Повести о Петре и Февронии Муромских»
  • Словарь слов и словосочетаний по «Повести о Петре и Февронии Муромских»

    • Повесть о Петре и Февронии

    Оглавление

    • Полный текст
    • Вступление
    • Повесть о Петре и Февронии Муромских
    • Повесть о рязанском епископе Василии
    • Правительница

    См. также: Кус­ков В.В. Исто­рия древ­не­рус­ской лите­ра­туры. Повесть о Петре и Февронии.

    Вступление

    Ермо­лай-Еразм — выда­ю­щийся рус­ский писа­тель и пуб­ли­цист. Лите­ра­тур­ное твор­че­ство его отно­сится к 40—60‑м гг. XVI в. В 40‑е гг. был свя­щен­ни­ком в Пскове, затем слу­жил про­то­по­пом двор­цо­вого собора Спаса на Бору в Москве. В 60‑х гг. постригся в монахи под име­нем Еразма. В своих про­из­ве­де­ниях назы­вал себя «пре­греш­ным». В насто­я­щее время известно зна­чи­тель­ное число про­из­ве­де­ний, при­над­ле­жа­щих этому писателю.

    Рас­цвет писа­тель­ской дея­тель­но­сти Ермо­лая-Еразма падает на сере­дину века, именно в это время им был напи­сан трак­тат, извест­ный под назва­нием «Бла­го­хо­тя­щим царем пра­ви­тель­ница и зем­ле­ме­рие» (в пер­вой редак­ции оза­глав­лен — «Аще вос­хо­тят, царем пра­ви­тель­ница и зем­ле­ме­рие»), кото­рый был направ­лен царю с пред­ло­же­нием про­ве­де­ния соци­аль­ных реформ. В нем изло­жен про­ект подат­ных реформ и пере­устрой­ства позе­мель­ного обес­пе­че­ния воен­ной службы. Автор «Пра­ви­тель­ницы», без­условно, сочув­ственно отно­сится к кре­стьян­ству как основ­ному созда­телю бла­го­со­сто­я­ния обще­ства. По его мне­нию, кре­стьян­ство, при­тес­ня­е­мое бояр­ством, тер­пит непо­силь­ные лише­ния. Ермо­лай пред­ло­жил заме­нить все виды повин­но­сти, лежа­щие на кре­стьян­стве, нату­раль­ной рен­той из рас­чета пла­тежа одной пятой части уро­жая. Вве­де­ние такой реформы дей­стви­тельно облег­чило бы тяготы крестьянства.

    Пози­ция сочув­ствен­ного отно­ше­ния Ермо­лая к кре­стьян­ству тесно свя­зана с идеей гуман­но­сти, про­во­ди­мой им в дру­гих про­из­ве­де­ниях. Соче­та­ние темы мило­сер­дия и хри­сти­ан­ской любви одно­вре­менно с осуж­де­нием и непри­яз­нен­ным отно­ше­нием к вель­мо­жам и боярам про­сле­жи­ва­ется в его сочи­не­ниях нази­да­тель­ного содержания.

    Эти идеи, глу­боко вол­но­вав­шие Ермо­лая, нашли свое пол­ное и гар­мо­нич­ное выра­же­ние в «Пове­сти о Петре и Фев­ро­нии Муром­ских». Видимо, в связи с собо­рами 1547 и 1549 гг. от лица мит­ро­по­лита Мака­рия Ермо­лаю было сде­лано пред­ло­же­ние напи­сать агио­гра­фи­че­ские сочи­не­ния, посвя­щен­ные муром­ским свя­тым. Дей­стви­тельно, Петр и Фев­ро­ния, кано­ни­зи­ро­ван­ные на соборе 1547 г., в загла­вии пове­сти названы «новыми чудо­твор­цами». Содер­жа­ние «Пове­сти о рязан­ском епи­скопе Васи­лии», напи­сан­ной тоже Ермо­лаем, было исполь­зо­вано в житии муром­ского князя Кон­стан­тина и его сыно­вей, кано­ни­зи­ро­ван­ных на соборе 1549 г. Источ­ни­ками для этих двух про­из­ве­де­ний Ермо­лая послу­жили муром­ские легенды. «Повесть о епи­скопе Васи­лии» напи­сана пре­дельно сжато, сюжет в ней изло­жен четко, но детали его не раз­ра­бо­таны. Совер­шен­ства в раз­ра­ботке сюжета (ясность в пере­даче глав­ной мысли, кон­крет­ность дета­лей, чет­кость диа­ло­гов, име­ю­щих боль­шое зна­че­ние в раз­ви­тии сюжета, ком­по­зи­ци­он­ная завер­шен­ность) Ермо­лай-Еразм достиг в «Пове­сти о Петре и Фев­ро­нии». Опре­де­ля­ю­щим в раз­ра­ботке сюжета ока­за­лось воз­дей­ствие уст­ного источ­ника, более всего свя­зан­ного с жан­ром новел­ли­сти­че­ской сказки. На Ермо­лая-Еразма такое силь­ное вли­я­ние ока­зало народ­ное пре­да­ние о муром­ском князе и его жене, что он, хорошо обра­зо­ван­ный цер­ков­ный писа­тель, перед кото­рым была постав­лена цель дать жиз­не­опи­са­ние свя­тых, создал про­из­ве­де­ние, по суще­ству не име­ю­щее ничего общего с житий­ным жан­ром. Этот факт выгля­дит осо­бенно пора­зи­тель­ным на фоне той житий­ной лите­ра­туры, кото­рая в это же время созда­ва­лась в писа­тель­ском кругу мит­ро­по­лита Мака­рия, к кото­рому, соб­ственно, при­над­ле­жал и Ермо­лай-Еразм. «Повесть о Петре и Фев­ро­нии» резко отли­ча­ется от житий, напи­сан­ных в это время и вклю­чен­ных в Вели­кие Минеи Четьи, она выде­ля­ется на их фоне и не имеет ничего общего с их сти­лем. К ней, ско­рее, можно найти парал­лели в повест­во­ва­тель­ной лите­ра­туре вто­рой поло­вины XV в., постро­ен­ной на новел­ли­сти­че­ских сюже­тах («Повесть о Дмит­рии Басарге», «Повесть о Дракуле»).

    В «Пове­сти о Петре и Фев­ро­нии» рас­ска­зы­ва­ется исто­рия любви между кня­зем и кре­стьян­кой. Сочув­ствие автора геро­ине, вос­хи­ще­ние ее умом и бла­го­род­ством в труд­ной борьбе про­тив все­силь­ных бояр и вель­мож, не жела­ю­щих при­ми­риться с ее кре­стьян­ским про­ис­хож­де­нием, опре­де­лили поэ­ти­че­скую настро­ен­ность про­из­ве­де­ния в целом. Идеи гуман­но­сти, свой­ствен­ные твор­че­ству Ермо­лая-Еразма, нашли наи­бо­лее пол­ное и цель­ное выра­же­ние именно в этом про­из­ве­де­нии. Сюжет «Пове­сти» построен на актив­ных дей­ствиях двух про­ти­во­сто­я­щих сто­рон, и только бла­го­даря лич­ным каче­ствам геро­ини она выхо­дит побе­ди­тель­ни­цей. Ум, бла­го­род­ство и кро­тость помо­гают Фев­ро­нии пре­одо­леть все враж­деб­ные дей­ствия ее силь­ных про­тив­ни­ков. В каж­дой кон­фликт­ной ситу­а­ции высо­кое чело­ве­че­ское досто­ин­ство кре­стьянки про­ти­во­по­став­ля­ется низ­кому и корыст­ному пове­де­нию ее высо­ко­род­ных про­тив­ни­ков. Ермо­лай-Еразм не был свя­зан с каким-либо рефор­ма­ци­онно-гума­ни­сти­че­ским тече­нием, но выска­зы­ва­е­мые в этом про­из­ве­де­нии мысли о зна­че­нии ума и защите чело­ве­че­ского досто­ин­ства созвучны с иде­ями гума­ни­стов. «Повесть о Петре и Фев­ро­нии» явля­ется одним из шедев­ров древ­не­рус­ской повест­во­ва­тель­ной лите­ра­туры, и имя автора ее должно сто­ять в ряду самых вид­ных писа­те­лей рус­ского средневековья.

    Тек­сты изда­ются по сбор­нику — авто­графу Ермо­лая-Еразма: РНБ, Соло­вец­кое собр., № 287/307.

    Повесть о Петре и Февронии Муромских

    Повесть о житии новых муром­ских свя­тых чудо­твор­цев бла­го­вер­ного, и пре­по­доб­ного, и достой­ного похвалы князя Петра, назван­ного во ино­че­стве Дави­дом, и супруги его, бла­го­вер­ной и пре­по­доб­ной и достой­ной похвалы кня­гини Фев­ро­нии, назван­ной во ино­че­стве Ефросинией

    Бла­го­слови, Отче. Слава Богу Отцу и вечно сущему Слову Божию — Сыну, и пре­свя­тому и живо­тво­ря­щему Духу, еди­ному и без­на­чаль­ному Божию есте­ству, воедино в Тро­ице вос­пе­ва­е­мому, и вос­хва­ля­е­мому, и про­слав­ля­е­мому, и почи­та­е­мому, и пре­воз­но­си­мому, и испо­ве­ду­е­мому, в кото­рого веруем и кото­рого бла­го­да­рим, созда­телю и творцу неви­ди­мому и неопи­сан­ному, изна­чала по своей воле своею пре­муд­ро­стию все свер­ша­ю­щему, и созда­ю­щему, и про­све­ща­ю­щему, и про­слав­ля­ю­щему тех, кого избе­рет по своей воле, ибо прежде сотво­рил он анге­лов своих на небе­сах, духов и слуг своих, огонь паля­щий, чины мыс­лен­ные, бес­те­лес­ное воин­ство, силу кото­рого нельзя опи­сать, и все неви­ди­мое сотво­рил, что непо­сти­жимо уму чело­ве­че­скому, сотво­рил и види­мые небес­ные сти­хии: солнце, и луну, и звезды, а на земле же издревле создал чело­века по сво­ему образу и подоб­ные сво­ему трех­сол­неч­ному Боже­ству три каче­ства даро­вал ему: разум, ибо Он отец слова, и слово исхо­дит от него, посы­ла­е­мое, словно сын, на кото­ром почиет дух, потому что уста каж­дого чело­века слов без духа про­из­ве­сти не могут, но слово с духом исхо­дит, а разум руководит.

    Да закон­чим слово о сути чело­ве­че­ской и воз­вра­тимся к тому, о чем начали речь.

    Бог же, не име­ю­щий начала, создав чело­века, ока­зал почет ему — над всем, что суще­ствует на земле, поста­вил царем и, любя в чело­ве­че­ском роде всех пра­вед­ни­ков, греш­ни­ков же про­щая, захо­тел всех спа­сти и при­ве­сти в истин­ный разум. И когда с Отчего бла­го­сло­ве­ния, по своей воле и с помо­щью свя­того Духа один из Тро­ицы — Сын Божий не кто иной, как Бог, слово, Сын отца, собла­го­во­лил родиться во плоти на земле от пре­чи­стой девы Марии, то и стал чело­ве­ком, не изме­нив Боже­ства сво­его; и, хотя по земле ходил, от отчих недр вовсе не отлу­чился. И в муче­ниях боже­ствен­ная сущ­ность его не под­верг­лась стра­да­ниям. И бес­стра­стие это его неска­зу­емо, и ника­ким ино­ска­за­нием не выра­зишь этого, ни с чем не срав­нишь, потому что все создано им самим; и в тво­ре­ниях его есть бес­стра­стие — ведь вот, если дерево стоит на земле и солнце оза­ряет его и в это время ока­жется, что дерево то нач­нут рубить, и в этом заклю­ча­ется его стра­да­ние, то эфир сол­неч­ный, заклю­чен­ный в нем, из него не исчез­нет, тем более не погиб­нет с дере­вом, не страдает.

    Гово­рим же о солнце и о дереве потому, что это им сотво­рено, созда­тель же и тво­рец этого сло­вами опре­де­лен быть не может. Он ведь пло­тью постра­дал за нас, грехи наши к кре­сту при­гвоз­див, иску­пив нас у вла­дыки мира дья­вола ценою крови своей чест­ной. Об этом так ска­зал избран­ник божий Павел: «Не будете рабами людей, ибо выкуп­лены доро­гой ценой». А после рас­пя­тия, через три дня, гос­подь наш Иисус Хри­стос вос­крес, и на соро­ко­вой день воз­несся на небо и сел справа от Отца, и на пяти­де­ся­тый день послал от Отца Духа свя­того на свя­тых своих уче­ни­ков и апо­сто­лов. Они же всю все­лен­ную про­све­тили верою, свя­тым крещением.

    И те, кто в Хри­ста кре­сти­лись, во Хри­ста облек­лись. А если во Хри­ста облек­лись, пусть не отсту­пают от запо­ве­дей его, как обман­щики и лжецы, после кре­ще­ния забыв­шие запо­веди Божии и пре­льстив­ши­еся соблаз­нами мира сего, но как свя­тые про­роки и апо­столы, а также муче­ники и все свя­тые, ради Хри­ста стра­дав­шие, пере­нося скорби, и беды, и при­тес­не­ния, и раны, нахо­дясь в тем­ни­цах, неустро­ен­ные в жизни, в тру­дах, в бде­ниях, в постах, в пока­я­нии, в раз­мыш­ле­ниях, в дол­го­тер­пе­нии, в бла­го­сти, пре­бы­вая в Духе свя­том, в нели­це­мер­ной любви, в сло­вах правды, в силе Божьей — все они известны Еди­ному, кото­рый знает все тайны сер­деч­ные, кото­рыми землю осве­тил, как небо укра­сил звез­дами, почтил их даром чудо­тво­ре­ния — одних ради молитв, и пока­я­ния, и тру­дов, дру­гих же — твер­до­сти ради и сми­ре­ния, как и тех свя­тых про­сла­вил, о кото­рых будет наша повесть.

    I

    Есть в Рус­ской земле город, назы­ва­е­мый Муро­мом, в кото­ром пра­вил, как рас­ска­зы­вают, бла­го­вер­ный князь по имени Павел. Но дья­вол, испо­кон веку нена­ви­дя­щий благо чело­ве­че­ского рода, послал жене князя на блуд­ное дело злого кры­ла­того змея. Он являлся ей в виде­ниях таким, каким был по своей при­роде, а посто­рон­ним людям каза­лось, что это сам князь с женою своею сидит. Долго про­дол­жа­лось такое нава­жде­ние. Жена же этого не скры­вала и рас­ска­зала о всем, что с ней про­изо­шло, князю, мужу сво­ему. А злой змей силой овла­дел ею.

    Князь стал думать, как посту­пить со змеем, но был в недо­уме­нии. И гово­рит жене: «Раз­ду­мы­ваю, жена, но не могу при­ду­мать, чем одо­леть этого зло­дея? Не знаю — как убить его? Когда ста­нет он гово­рить с тобой, спроси, обо­льщая его, вот о чем: ведает ли этот зло­дей сам — от чего ему смерть должна при­клю­читься? Если узна­ешь об этом и нам пове­да­ешь, то осво­бо­дишься не только в этой жизни от злосмрад­ного дыха­ния и шипе­ния его и всего этого бес­стыд­ства, о чем даже гово­рить срамно, но и в буду­щей жизни нели­це­мер­ного судью, Хри­ста, тем уми­ло­сти­вишь». Слова мужа сво­его жена накрепко запе­чат­лела в сердце своем, и решила она: пусть так и будет.

    • 228 тыс. 3