Сочинение на тему «Значение древнерусской литературы в современном мире»

       Что такое древнерусская литература? Это те памятники русской письменной культуры, которые создавались на заре становления нашего государства. Примечательно, что в них нет ни слова вымысла, и все, о чем повествуется, – истинная правда. И «Повесть временных лет», и «Слово о полку Игореве», и другие, менее масштабные произведения, все они полны образности и написаны живым, ярким языком.

       Читая памятники, оставленные нам нашими давно ушедшими предками, мы можем понять, чем жил тогда народ, какие нравы существовали и как выстраивались отношения. Мы узнаем, «откуда есть пошла земля Русская», как формировалось то, что сейчас досталось нам в наследие. История – это путь, идя по которому, проникаешь в самую сущность любой нации. Постигаешь великие тайны родной страны. И древнерусская литература – первая помощница в этом нелегком, но очень увлекательном путешествии. Она расскажет все правдиво своим живым народным языком и покажет яркими, сильными образами. А читателям, то есть, нам с вами, останется только поражаться, углубляясь все дальше и дальше.

       Историческое значение, конечно, первостепенно, если говорить о русской литературе. Но есть и еще одно. Художественное, эстетическое. Оно стоит на одной ступени с историческим, потому что тоже очень верно и красочно характеризует русский народ. Все произведения написаны живым языком, они полны красок и ярких образов. Когда читаешь то же самое «Слово о полку Игореве», перед глазами с невероятной точностью разворачивается картинка. Так действие, описываемое в произведении, становится нашим собственным внутренним фильмом. Разве такое случилось бы, не будь древнерусская литература очень богатой в художественном плане?

       И, наконец, могу сказать, что все такие произведения очень интересны. Они пробуждают желание больше узнать об истории, более того, они сами по себе являются живыми, красноречиво говорящими свидетелями той самой древней истории. То, что для нас сейчас стало лишь прошлым, для них когда-то было настоящим. В этом заключается особое очарование и завораживающая таинственность древнерусской литературы.

       Открывая ее, погружаешься в иной мир. Но это не фантастика. Это то, что когда-то происходило, и о чем наши далекие предки не поленились рассказать ярко и образно. И за это им огромное спасибо. К сожалению, памятники древнерусской литературы немногочисленны. Но те, которые дошли до наших времен, пережив бури и пожарища, являются истинными сокровищами. Они пробуждают живой интерес к истории и заставляют гордиться своим народом. И, конечно же, в свое время именно они стали тем самым фундаментом, на основе которого выросло мастерство таких гением, как Пушкин, Тургенев, Толстой, Достоевский и многие другие. Без древнерусской литературы никого бы из них не было. Именно поэтому необходимо знать и чтить документальную память, оставшуюся нам от предков.

Значение древнерусской литературы для современного читателя

Тип работы:	Сочинение
Дата добавления:	06. 02.2020

• Данный тип работы не является научным трудом, не является готовой выпускной квалификационной работой!
• Данный тип работы представляет собой готовый результат обработки, структурирования и форматирования собранной информации, предназначенной для использования в качестве источника материала для самостоятельной подготовки учебной работы.

Если вам тяжело разобраться в данной теме напишите мне в whatsapp разберём вашу тему, согласуем сроки и я вам помогу!

Если вы хотите научиться сами писать любые сочинения, то на странице «что такое сочинение и как его написать» я подробно написала.

Посмотрите похожие темы сочинений возможно они вам могут быть полезны:

Текст сочинения:

Значение древнерусской литературы состоит в том, что она способствует пониманию достижений великой русской литературы. Древнерусская литература содержит источники гражданства и идеологии новой эпохи.

Древнерусская литература передала свою высокую идеологию, опыт, богатство языка русской литературе.

В древнерусской литературе есть произведения, которыми русский народ может гордиться, это: «Повести прошлых лет», — Первая русская летопись, «Учение Владимира Мономаха», «Повесть о полку Игореве», «Прогулка через три моря Афанасия Никитина» и другие. Эти произведения показывают лучшее, что создала русская литература за первые семь веков своего существования.

Хроника — вдохновила на веру в святость власти, она стала школой патриотизма, школой правды.

Древнерусская литература — это часть истории страны, она всегда занималась социальными проблемами своего времени. Древнерусская литература XI-XII веков. Древнерусская литература XI-XII веков была связана с византийской и болгарской литературой.

Литературные жанры связаны с церковью, фольклором, жанрами пения о любви к Родине. Такова литература XI — XII вв. на Руси находилась в процессе жанрообразования («буква», «молитва», «слова о полке Игоря»).

Познание древнерусской литературы продолжается. Это тоже правда. Знакомство с русской литературой того времени — это счастье и радость. Все это не может оставить нас равнодушными к культурной истории нашей родной страны. Литература Древней Руси — это зеркало славы наших предков, воинов, строителей, философов, политологов, художников слова и книготорговцев.

Я считаю, что древнерусская литература — это хороший феномен культуры наших дней.

Важным вопросом является изучение древнерусской литературы и памятников старинного искусства. Памятники прошлого должны служить будущему. Лучшие произведения культуры продолжают участвовать в нашей жизни. Мы изучаем древнерусскую литературу, продолжаем читать, расширяем свой кругозор. Вся русская литература направлена в будущее, для нас она пронизана заботой о будущем.

Русская литература и язык | Encyclopedia.com

РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА И ЯЗЫК. Категория «древнерусская литература», хотя и устойчивая, представляет собой не более чем омнибусную ретроспективу почти всей русской прозы, написанной на славянском или русском языке до XVIII века. Он знаменует собой мифическую границу между древностью и современностью в русской культуре и включает в себя героические сказания и былины, сборники житий святых ( чети миней, прологи, и др.), летописи (летописи), общехристианские истории (хронографии), и многочисленные отдельные кодексы (сборники) , составленные из широкого круга материалов, как правило, анонимными монастырскими книжниками.

С конца ХХ века наука все чаще заменяла эту ограничивающую типологию недифференцированной древнерусской культуры более нюансированными и фрагментарными конструкциями, которые постулируют внутреннюю напряженность, региональные вариации и эпистемологические сдвиги на протяжении столетий между падением Киева и Петром Великим. утверждение русской современности. Такая напряженность и вариации были особенно заметны в конце шестнадцатого и семнадцатом веках, в значительной степени благодаря культурному притоку из Польши и Украины. Еще одним важным стимулом стал раскол в русском православии в 1650-х годах, из которого возникло движение, известное как старообрядчество или старообрядчество. Вскоре появились назидательные биографии многих первых мучеников движения, в том числе Боярины Феодосии Морозовой, Ивана Неронова и Юлианы Лазаревской. Самым выдающимся из них был автобиографический рассказ вождя старообрядцев протоиерея Аввакума Петровича. Рассказанный в приземленной и яркой прозе, г. «Житие протоиерея Аввакума» (1672–1673) положило начало в России народной форме автобиографического сочинения, написанного известным автором и рассчитанного на широкую грамотную аудиторию, читавшую вне церковной службы. Все эти жизнеописания были широко известны, по крайней мере, среди религиозных инакомыслящих, а их неизменные образы гражданского бессилия и страданий за веру позже стали обычным явлением в мемуарах и автобиографиях восемнадцатого века.

В то же время в России развивалась новая «высокая» литература, выходящая за рамки узкорелигиозной, включающая высоколитературные проповеди, религиозную поэзию, драму и постоянно растущий корпус сказок и басен, переведенных в значительной степени с польского языка. Большинство ученых связывают эти нововведения со дворами царя Алексея I Михайловича (годы правления 1645–1676) и, особенно, его дочери Софии, которая была фактической регентшей между 1682 и 1689 годами.. С 1672 г. при московском дворе действовал временный театр, в репертуаре которого библейские сказки (например, об Артаксерксе) смешивались с греческими баснями и драмами, основанными на житиях святых (например, св. Екатерины).

Другим важным новым жанром литературного выражения была проповедь, редкость в русской культуре до середины XVII века. Центральной фигурой в этом направлении был монах Симеон Полоцкий, переехавший из Белоруссии в Москву в 1660 г. важные подмосковные монастыри активно проповедовали. Хотя проповеди подвергались жестким ограничениям по форме, теме и структуре, они давали этим священнослужителям возможность создавать новые тексты, многие из которых впоследствии были опубликованы в сборниках, и быть признанными их авторами.

ГРАЖДАНСКАЯ ОРФОГРАФИЯ, ПЕЧАТЬ И НОВЫЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК

Новая гражданская орфография Петра Великого 1707 г. и его агрессивное использование печати положили начало новым исследованиям в сторону отчетливо гражданского русского (в отличие от славянского) литературного языка. Большинство ученых теперь считают, что этот дискурс возник не в лингвистическом вакууме, а в том, что события конца XVII века, а также эволюция того, что иногда называют «канцелярией (приказным)» письменность» задала контекст для реформ. В 1730-е годы Василий Тредиаковский, Антиох Кантемир и Михаил Ломоносов яростно спорили о форме этого литературного языка. что-то более соответствующее современной европейской литературе. Все трое руководителей, но особенно Тредиаковский и Ломоносов, избрали литературный перевод в качестве своей лингвистической лаборатории, часто создавая тексты, которые были неестественными и идиосинкразическими, но, тем не менее, литературными. Известный пример — перевод Тредиаковского из 9 Пола Таллеманта0005 Путешествие на остров любви Лисидас.

Наряду с новой орфографией и зарождающимся литературным языком институционализации литературы способствовало распространение светских издательств, прежде всего в учебных заведениях. Созданная из смеси иностранных ученых, профессиональных переводчиков и горстки блестящих бывших семинаристов и кадетов (включая Тредиаковского, Ломоносова и Сумарокова), Академия наук во второй четверти XVIII века выступила повивальной бабкой при рождении непрофессиональная печатная культура, выпускающая небольшие тиражи стихов, сказок и переводных оперных либретто. Чрезвычайно скромный по объему по сравнению с остальной Европой, этот труд, тем не менее, имел большое значение для создания того, что мы сейчас назвали бы русской литературой, как творческого, публичного, доступного, мирского дискурса для частного чтения и удовольствия.

В середине века появилось несколько новых издательств, прежде всего в Московском университете и Кадетских академиях; вместе эти прессы предоставили институциональную среду для молодых — в основном знатных — литераторов, чтобы они могли заниматься литературой и развивать свой общественный голос. Практически все светила елизаветинской и екатерининской эпох, в том числе Михаил Херасков (1733–1807), Денис Фонвизин (1745–1792), Ипполит Богданович (1744–1803), Гаврила Державин (1743–1816), Александр Радищев (1749–1802) , и некоторые другие — участвовали в этом коллективном литературном и институциональном творчестве. В большинстве случаев эти писатели мало или совсем ничего не зарабатывали на своих оригинальных произведениях (немного больше на переводах), и подавляющее большинство содержало комиссионные на государственной службе. Державин, например, служил в элитном гвардейском полку, а в конце концов стал штатным гражданским администратором, дослужившись до очень высокого положения губернского губернатора. Однако некоторые, в том числе Николай Новиков (1744–1818) и Николай Карамзин (1766–1826), стали чем-то вроде профессиональных интеллектуалов в том, что они все свое время посвящали интеллектуальным занятиям, иногда, как в случае с Новиковым, отказываясь от своих полномочий. В последней четверти XVIII века литературная жизнь и литературное производство развивались очень быстро благодаря росту среднего образования, как светского, так и религиозного, что вызвало экспоненциальный рост числа писателей и читателей, а также облегчение доступ к печати, особенно после 1783 г., когда указ о частных типографиях значительно упростил издательское дело.

ЖАНРЫ

В дополнение к изобилию художественных переводов, поэзия была одним из самых важных произведений в России в этот период. Особенно значительны лирическая и религиозная поэзия Тредиаковского, эпическая поэзия Хераскова («русского Гомера», автора пространной «Росиады ») и, прежде всего, глубокомысленные и глубоко личные стихи Державина. Как и во всей Европе, литература о путешествиях, рассказывающая о путешествиях, как реальных, так и воображаемых, оказалась особенно эффективным средством сочетания развлечений с культурными комментариями. Карамзина «Письма русского путешественника, 1789–1790» (1797), хотя часто и фантастические, тем не менее давали занимательные проблески нравов, которые Карамзин наблюдал во время своего европейского большого путешествия 1789–1790 гг., помещали Россию в европейский контекст и ориентировали читательское сознание. чувство национальной идентичности и цивилизованности. Жанр также поддавался серьезным социальным комментариям, наиболее известным из которых является роман Радищева « Путешествие из Санкт-Петербурга в Москву» . Пользуясь слабой цензурой, Радищев опубликовал эту яростную критику крепостничества и несвободы России в 179 году.0, очень к
возмущение императрицы Екатерины II, которая приказала конфисковать все экземпляры и посадить автора в тюрьму. Каким бы драматичным ни был этот эпизод, болезненный голос политической и социальной оппозиции Радищева оставался исключением для восемнадцатого века, поскольку немногие из его современников выражали — или явно придерживались — взглядов, противоречащих политическому статус-кво.

Начиная с середины 1750-х и особенно с конца 1760-х годов, литературная и философская журналистика стала предпочтительным средством среди стремящихся литераторов. Немногие из этих предприятий длились дольше нескольких месяцев, и большинство из них могли насчитывать свою читательскую аудиторию сотнями, а не тысячами. Но эти журналы выходили часто и регулярно, и по мере того, как закрывались одни, их место занимали другие. Эссеисты и переводчики, часто даже неназванные до сих пор, могли объединить свои ресурсы и энергию и использовать периодические публикации для создания зачатков заинтересованного текстового сообщества, играя на других журналах, чтобы создать четкое поле для дискурса. Ярким примером служат так называемые сатирические журналы 1769 года.–1774. В этот период журналы, связанные с Новиковым («Художник», «Трутень», «Сплетник») , парировали с другими, связанными с императрицей («То-то и то-то»), , которая сама была заядлым автором и эссеистом. Как и везде, редакторы использовали кампании по подписке для создания читательской базы и привлечения публики на свои предприятия. Некоторые из этих кампаний, такие как вымогательство Новиковым его благочестивого журнала Утренний свет (1777–1780), были весьма успешными, собрав сотни подписчиков (которые тем самым субсидировали новые благотворительные школы Новикова) из городов по всей империи и из социальных групп. таких как духовенство и торговцы, далеко за пределами вездесущей космополитической публики. Однако у большинства журналов было от нескольких десятков до сотни подписчиков, почти 90 процентов из которых произошли от потомственного дворянства.

СПОСОБЫ ОБЩЕСТВЕННОСТИ

Интимный и преимущественно мужской мир, породивший русских светских литераторов, легко привел к распространению небольших обществ, переводческих групп, студенческих семинаров, частных абонементных библиотек, читательских кружков и, в конечном счете, салонов, в которых женщины часто посещали посещаемость. Однако самыми популярными площадками для общения были масонские ложи, которые в России были типично мужскими по мировоззрению и членству. В екатерининскую эпоху до трех тысяч русских подданных состояли в десятках лож, большинство из которых сочетало смутно неостическое чувство общественного благоустройства с дружелюбием братства. Некоторые ученые рассматривали ложи как начало российской публичной сферы, в то время как другие подчеркивали их секретность, исключительность и чувство иерархии. Но несомненно, что ложи стали центрами общения, способствовавшими слиянию литературной деятельности и все более ритуализированной вежливости, достигшей своего апофеоза в эпоху Александра Пушкина в 1830-е годы. Хотя они, как правило, не были оппозиционными, их сочетание братства, секретности и приверженности нравственному совершенствованию периодически вызывало подозрение со стороны официальных лиц, что приводило к периодическому осуждению и закрытию в последние пятнадцать лет восемнадцатого века и снова в начале 1820-х годов.

См. также Алексей I (Россия) ; Аввакум Петрович ; Екатерина II (Россия) ; Просветление ; Журналы, Литература ; Новиков Николай Иванович ; Староверы ; Православие, русский ; Петр I (Россия) ; Печать и издательское дело ; София Алексеевна .

БИБЛИОГРАФИЯ

Первоисточники

Аввакум Петрович, протоп. Житие протоиерея Аввакума наедине. Перевод Джейн Харрисон и Хоуп Миррлис. Лондон, 1924.

Сегел, Гарольд Б., изд. и транс. Литература России восемнадцатого века: Антология русских литературных материалов эпохи классицизма и Просвещения от царствования Петра Великого, 1689–1725 гг., до царствования Александра I, 1801–1825 гг. 2 тт. New York, 1967.

Вторичные источники

Левитт, Маркус С., изд. Русские писатели раннего Нового времени, конец семнадцатого и восемнадцатого веков. Том. 150 из Литературно-биографический словарь. Детройт, 1995.

Ньюлин, Томас. Голос в саду: Андрей Болотов и тревоги русской пасторальности, 1738–1833 гг. Эванстон, Иллинойс, 2001.

Раефф, Марк. Истоки русской интеллигенции: дворянство восемнадцатого века. Нью-Йорк, 1966.

Рейфман Ирина. Василий Тредиаковский: Дурак новой русской словесности. Стэнфорд, 1990.

Роджер, Ханс. Национальное самосознание в России XVIII века. Кембридж, Массачусетс, 1960.

Шёнле, Андреас. Подлинность и вымысел в русском литературном пути 1790–1840 гг. Кембридж, Массачусетс, 2000.

Гэри Маркер

Русская библиотека | Издательство Колумбийского университета

Русская библиотека издательства Колумбийского университета больше не поддерживается средствами, поступающими от правительства России или Института перевода в Москве. Издательство Колумбийского университета и редакционно-консультативный совет Русской библиотеки обязуются продолжать программу предоставления широкого спектра русской литературы на английском языке, а также поддерживать и признавать талантливых переводчиков. Русская литература — беспрецедентный источник для понимания России как в прошлом, так и в настоящем, и работа серии «Русская библиотека» будет продолжена за счет других источников финансирования. Ли С. Боллинджер, президент Колумбийского университета, сделал это заявление относительно нашей позиции в отношении вторжения России в Украину.

Серия

В декабре 2016 года Русская библиотека при издательстве Columbia University Press начала публиковать обширную подборку русской литературы в английском переводе, сосредоточив внимание на работах, ранее недоступных на английском языке, и созревших для новых переводов. Будут представлены произведения домодернистской, современной и современной литературы, в том числе недавние произведения. Серия призвана продемонстрировать широту, удивительное разнообразие и мировое значение русской литературной традиции и будет включать в себя не только романы, но и рассказы, пьесы, стихи, мемуары, творческую нон-фикшн, а также произведения смешанного или изменчивого жанра.

Похвала изданиям Русской библиотеки и серии

The New York Times сообщает об анонсе сериала.

«Русская библиотека» — новая серия русской литературы в переводе издательства Columbia University Press под редакцией Кристин Данбар. Особое внимание уделяется работам, недоступным на английском языке или просроченным для нового перевода. Серия опубликовала свои первые три тома в декабре 2016 года, а два обсуждаемых здесь — 9.0142 City Folk and Country Folk и Rapture — включают четвертую и пятую части. Вместе, как я надеюсь, показал этот обзор, две книги говорят о яркости серии и демонстрируют ее диапазон и хорошую службу, которую она выполняет, делая эти произведения наконец доступными для англоязычной аудитории. С момента своего запуска серия уже увеличила объем русских литературных текстов, доступных на английском языке, и обещает значительно больше в будущем, с запланированными названиями от восемнадцатого до двадцать первого века, как новыми, так и признанными переводчиками». – Кэтрин Бауэрс, 9 лет.0142 Перевод и литература

Между собакой и волком , Саша Соколов, перевод и аннотации Александра Богуславского

«Чувствуется масштаб и креативность оригинала. Это буйство языка, бесценное для ученых и увлекательное для любопытных». – Еженедельник издателя

«Сложный и полезный — русский Поминки по Финнегану». – Ярмарка тщеславия

Четырнадцать красных избушек и другие пьесы, Андрея Платонова, под редакцией Роберта Чендлера, в переводе Роберта Чандлера, Джесси Ирвина и Сьюзен Ларсен

«Отчасти ужастик, отчасти идеологический стендап, пьесы Платонова изображают абсурдный, кошмарный мир, в котором неразрывны надежда и цинизм. Их публикация в этом правильно искусном и тщательно аннотированном переводе служит важным вкладом в наше понимание одной из самых трагических глав двадцатого века». – Эрик Найман, автор Набоков, Извращенно

«Этот сборник из трех пьес Андрея Платонова представляет еще больше его замечательных произведений вниманию англоязычной аудитории. Изолированный советским литературным чиновничеством, Платонов был инстинктивным модернистом, написавшим серию прозаических произведений, которые то навязчиво волнуют, то прекрасны». – Томас Сейфрид, автор книги «». Спутник книги Андрея Платонова «. Котлован

».

«Эти жизненно важные пьесы очень русские и подрывно антисталинские. Абсурдные, полные ужаса и даже мрачные, они предлагают несравненно яркий иллюминатор в ту темную эпоху русской истории». – Пол Э. Ричардсон, 9 лет0142 Русская жизнь

Прогулки с Пушкиным , Андрей Синявский, перевод Екатерины Теймер Непомнящий и Славы И. Ястремского

«Андрей Синявский/Абрам Терц был одним из самых одаренных русских писателей послевоенной эпохи. Большая часть его работ сейчас печатается в России, но большинство английских переводов, похоже, больше не издаются. Будет отлично, если Прогулки с Пушкиным вернет нас к нему. Мы нуждаемся в его свободном и гостеприимном духе больше, чем когда-либо». – Ричард Пивер, 9 лет.0142 Обзор Хадсона

«Учитывая свое название, произведение Синявского достаточно бессвязно и легкомысленно, но в то же время блестяще иконоборческое в отношении этого самого знакового из русских писателей». – Майкл Дирда, Washington Post

«Состоит из двух отдельных эссе, написанных с разницей более чем в четверть века — первое было тайно вывезено из советского трудового лагеря в письмах к жене — сочинение Синявского о Пушкине, собранное здесь в новой Русской библиотеке Columbia University Press, является напоминанием о том, что непочтительность это магия.» – Николас Дамс, 9 лет.0142 Публичные книги

Восторг: Роман , Ильязд, перевод Томаса Дж. Китсона

Приз Read Russia 2018, Специальное упоминание

«Быстро развивающаяся, язвительно смешная история, которая заимствует (и подрывает) приключенческий жанр…. хотя этому роману потребовалось много времени, чтобы найти новую аудиторию, в превосходном переводе Томаса Дж. Китсона нет ничего затхлого, благодаря чему проза книги кажется свежей». – Ник Холдсток, Open Letters Monthly

« Восторг  это одновременно традиционная региональная приключенческая сказка, адаптированная для своего времени и отражающая его, и экспериментальная фантастика, в которой Ильязд позволяет себе вольности с сюжетом, стилем и языком. Переворачивая с ног на голову — не менее чем разными способами — ожидания читателей, вариация Ильязда на такого рода рассказ  предлагает очень разные удовлетворения. Яркая, часто комическая и всегда суровая история, она колеблется между захватывающей мякотью и гораздо более амбициозной мифологизирующей почти поэзией; это также почти удивительно доступно — и забавно, хотя и искаженно, читать». – М.А. Ортофер, Полный обзор

Горожане и сельчане , Софья Ховщинская, перевод Норы Селигман Фаворов

«Бойкий перевод Фаворова и полезные примечания делают роман очень доступным для современного читателя. Эта неизменно восхитительная сатира познакомит читателей с более забавным, более женским взглядом на русскую литературу, чем они, возможно, сталкивались ранее». – Publishers Weekly (помеченный звездочкой обзор)

«В своем первом английском переводе с момента его публикации в России в середине 19-го века, Горожане и сельские жители предлагает нам захватывающий взгляд на гендерную динамику в нации, которая только что освободила крепостных империи». – Рэйчел Кордаско, BookR iot

«Где всю жизнь была Хвощинская? Обязательно к прочтению». – М. Бартли Сейгель, Words Without Borders

Произведения Золотого века русской поэзии Константина Батюшкова, представленные и переведенные Питером Франсом

«Для любителей русской поэзии, и особенно для русскоязычных поэтов, Батюшков (1787–1855) является важной фигурой, написавшей изысканные стихи и положившей начало так называемому Золотому веку русской поэзии.  . . . Сочинения Золотого века русской поэзии  переплетает переводы стихов (а также отрывки из прозаических эссе и личных писем) с историей и биографией. . . . Поэты и обычные читатели должны оценить эту книгу так же, как учителя и ученые, которые теперь могут цитировать изящные переводы». – Сибелан Форрестер, 9 лет.0142 Лос-Анджелесское обозрение книг

«Сочинения Золотого века русской поэзии » Константина Батюшкова — далеко не однозначная антология стихов. Это биографический очерк, на который рассредоточено более шестидесяти переводов, полностью или частично. (Русский оригинал не включен.) Читатель приходит к поэзии через прозу. Последние варьируются от информативного повествования Франции до собственных эссе и писем Батюшкова». – Джим Кейтс, The Arts Fuse

«Найденная жизнь: стихи, рассказы, комиксы, пьеса и интервью» , Линор Горалик, под редакцией Эйнсли Морс, Марии Васильевой и Майи Винокур

«Приветственная подборка от писателя, о котором стоит побольше услышать, чтобы переводчики были заняты». – Киркус Отзывы

«Самые увлекательные работы, несмотря на их краткость, требуют концентрации, но независимо от концентрации внимания вы будете вознаграждены такими миниатюрами, как эта: «Фирменный вкус ружейного ствола». – Литературное приложение Times

Сестры Креста , Алексей Ремизов, перевод Роджера Киза и Брайана Мерфи

«Темный и соблазнительный; Ремизов — писатель, о котором стоит знать, и этот небольшой том — хорошее начало». –  Киркус Отзывы

«Очерки и эпизоды Ремизова дают живо нарисованный хороший срез русской жизни начала ХХ века». – MA Orthofer, Полный обзор

«В великолепной прозе роман объединяет, казалось бы, разрозненные рассказы отдельных персонажей, образуя гармоничное целое. В повествовании воспеваются вековые дихотомии — богатство и бедность, правда и иллюзия, любовь и похоть. Фразы, предложения и даже целые абзацы время от времени всплывают на поверхность, как мотивы в симфонии человеческих страданий». – Предисловие Revi ews

Сентиментальные сказки , Михаил Зощенко, перевод Бориса Драйлюка

«Книга, которая рассмешит Гоголя». –  Киркус Отзывы

«Сложнее шуток может быть только их перевод. Возможно, именно поэтому Михаил Зощенко остается малоизвестным русским писателем среди англоязычных читателей, несмотря на то, что он был одним из самых любимых советских юмористов, сатириком в лучших традициях Гоголя. Новый перевод Бориса Дралюка « Сентиментальных сказок » — сборник рассказов Зощенко XIX века.20s — это наслаждение, которое воплощает в жизнь остроумие автора». –  Экономист

Искупление , Фредерих Горенштейн, перевод Эндрю Бромфилда

“ Искупление  переполнен жестокой правдой, грубыми пробуждениями и болезненными самопознаниями. Горенштейн не облегчает задачу своему читателю: его неприступная тема — последствия Холокоста — последствия «неизбежного, спланированного убийства», а его главный герой — несимпатичная молодая женщина. Но тьма не полная; есть многочисленные проблески света, даже очаги красоты. Горенштейн мастерски рисует сцены, рисует пейзажи и передает настроение. Переходим от потрепанной элегантности бала к заснеженным улицам с их выгоревшими руинами. Мы с болезненным увлечением наблюдаем, как Сашенька наносит ущерб другим, а затем и себе. Ее многочисленные пробы и ошибки сопровождаются ищущими размышлениями о страдании и спасении, любви и судьбе». – Малкольм Форбс , Стар Трибьюн

Человек, который не мог умереть: История настоящего человека , Ольга Славникова, перевод Мариан Шварц

«Мрачный сардонизм. . . . странно своевременно, поскольку есть всевозможные заниженные намеки на мошенничество с избирателями, взяточничество, взятки и бесконечные обещания политиков, которые не собираются их выполнять. Он также искусно построен, изображая мир и набор персонажей, которые застряли между упорядоченным, хотя и унылым миром прошлого, и хаосом «новых богатых» в мнимой демократии. . . . Славникова — писатель, которого американские читатели захотят читать побольше». – Киркус Отзывы

Некрополь Владислав Ходасевич, Перевод Сары Витали

«Кристальная, едкая проза Ходасевич умело обрабатывается Сарой Витали, которая отдала тексту должное и дополнила его множеством сносок, которые освещают его наиболее аллюзивные и уклончивые моменты. Этому изданию также способствует стильное предисловие Дэвида Бетеа, в котором идеально сочетается увлекательная читабельность и глубокий критический анализ». – Брайан Каретник

«Острый сборник воспоминаний корифеев русского символизма и его последствий. Это стильный, изобретательный перевод ключевого текста». – Роберт П. Хьюз, Калифорнийский университет, Беркли,

.

Николай Николаевич и Камуфляж: два романа , Юз Алешковский, перевод Даффилд Уайт, под редакцией Сюзанны Фуссо

«Эти две исторические повести, спасенные из литературного подполья, дают грубый сатирический взгляд на недовольство Советского Союза после Второй мировой войны. Алешковский эмигрировал из СССР в 1979 как печально известный писатель художественной диссидентской фантастики. . . . Через своих двух непристойных антигероев Алешковский смеется над русским обществом из сточных канав советского преступного мира». –  Киркус Отзывы

«Забудьте старые мифы о цензурированных, послушных советских гражданах и познакомьтесь с дико предприимчивыми и подчеркнуто свободомыслящими героями Алешковского, которые не колеблясь используют красочный язык, чтобы подчеркнуть политику тела, научное использование спермы и другие нелепости современная жизнь.» – Ивонн Хауэлл, Университет Ричмонда

Новая русская драма: Антология в редакции Максима Ханукай и Сюзанны Вейгандт

«Никогда не было более важного момента, чтобы оставаться на связи с русским театром и культурой. Эта богатая, всеобъемлющая и своевременная антология предлагает жизненно важную и вдохновляющую линию жизни для ученых, студентов, театральных деятелей и широкой публики». – Душка Радосавлевич, Королевская центральная школа речи и драмы, Лондонский университет

«Десять пьес, представленных в антологии Максима Ханукая и Сюзанны Вейгандт, — это не столько пьесы в традиционном понимании, наполненные конфликтом и развязкой, сколько живые записи русской действительности XXI века: обрывки диалогов, обрамленные текстом». – Литературное приложение Times

Двойная жизнь , Каролина Павлова, перевод Барбары Хельдт

«Роман Павловой Двойная жизнь потряс русский литературный мир, когда он был опубликован в 1848 году, заслужив широкую похвалу за свою революционную форму и психологическую остроту. . . . Тонкий роман в смешанном жанре, переведенный Барбарой Хельдт и выпущенный в этом году в новом издании. . . следует за 18-летней Сесили фон Линденборн, когда ее мать пытается найти ей мужа. . . . Книга примечательна своим пониманием работы интернализованного угнетения». – Атлантика

«Единственный роман Павловой, богатый остроумием, — мастерская пародия на высшее общество». – Киркус Отзывы (помеченный звездочкой обзор)

Клоцвог , Маргарита Хемлин, перевод Лизы Хейден

«Майя Абрамовна Клоцвог материалистка и манипуляторка. Она своего рода советская Бекки Шарп в версии Vanity Fair 1950-х годов, пытающаяся выжить во враждебном мире. . . Давая голос этому сложному, раненому персонажу, Хемлин предлагает нам сопереживать, даже когда мы осуждаем, и лучше понимать нашу собственную общую, напуганную, иррациональную человечность». – Фиби Таплин, 9 лет.0142 Лос-Анджелесское обозрение книг

«Этот своеобразный роман является одновременно интимным портретом женщины, которая не видит последствий своих действий, и исследованием разрушительного воздействия антисемитизма на людей и общество. События разворачиваются после Второй мировой войны, и это кажется очень своевременным. Самое необходимое чтение». – Авия Кушнер, автор книги The Grammar of God и языковой обозреватель The Forward

Фанданго и другие истории , Александр Грин, Перевод Брайана Каретника

«Блестящие переводы Брайана Каретника подчеркивают как стилистическую сложность, так и психологическую глубину сказок Александра Грина, напоминая о «нежном, изящном кружеве резных листьев», описанном в «Колонии Ланфье». Эта искусно отредактированная коллекция, наконец, знакомит англоязычный мир со всем спектром подарков Грина». – Борис Дралюк, ответственный редактор, Los Angeles Review of Books

«Странный и запоминающийся. Изучающие современную литературу должны приветствовать это так, как если бы они обнаружили спрятанное сокровище». –  Киркус Отзывы

Горе от ума. Стихотворная комедия в четырех действиях , Александр Грибоедов. Перевод Бетси Халик

«Недавний перевод Бетси Хьюлик, как и оригинал, рифмован и предназначен для сцены. . . текучесть текста сохранена с минимальными потерями». — Книги обзора Лос-Анджелеса

«Некоторые шедевры не поддаются переводу. Одной из них считается блестящая стихотворная комедия нравов Грибоедова « Горе от ума ». Перевод Бетси Хьюлик максимально близок к аннулированию этого понятия. Это точно, бодро, изобретательно и в высшей степени играбельно. Она уловила острые характеристики и афористичные диалоги оригинала. Ее версия заслуживает того, чтобы стоять на одной полке с «Тартюфом» Ричарда Уилбура и «Сирано» Энтони Берджесса». – Лоуренс Сенелик, Университет Тафтса

«Приятный, умный и очень забавный, «Горе от ума» заслуживает того, чтобы его знали и шире исполняли за пределами России». – М. А. Ортофер, Полный обзор

Нос и другие рассказы , Николай Гоголь. Перевод Susanne Fusso

«[А] первоклассная коллекция. . . Поклонники Гоголя и его странной чувствительности с жадностью проглотят это прекрасное собрание». – Киркус Отзывы , Помеченный обзор

«Хотя рассказы Гоголя затрагивают такие темы, как колдовство, демоническое влияние и безумие, они настолько же забавны, сколь и причудливы. . . Нос и другие истории наполнен злополучными персонажами, странными событиями и сатирическими комментариями». – Предисловие Обзоры

«Поскольку юмор Гоголя во многом зависит от языковой игры, он оказался невосприимчив к адекватному переводу. . . Юмор Фуссо решает все». – Нью-Йоркское обозрение книг

Проезд из Санкт-Петербурга в Москву , Александр Радищев. Перевод Эндрю Кана и Ирины Рейфман

«Ценный взгляд на Россию в годы, предшествовавшие ее литературному возрождению в XIX веке». – Киркус Отзывы

«[Радищев] мастерски создает вымышленный рассказ о путешествиях, сочетая философию, поэзию и политические идеалы Просвещения в недвусмысленном осуждении крепостного права, цензуры и коррупции. . . Разнообразный, увлекательный и глубоко трогательный. . . Внимательный новый перевод Кана и Рейфмана — это благо для англоязычных читателей». – Издательский еженедельник

«Путешествие остается актуальным, поскольку вовлекает автора, рассказчика и читателя в свое обвинение. . . Способность понять, откуда на самом деле берется наш хлеб насущный, изобретательность, чтобы изобрести идиому, чтобы выразить это, и мученичество быть сломленным государством в результате — вот непреходящее наследие «Путешествия» Александра Радищева». – Times Literary Supplement

Чертенок и другие рассказы , Алексей Ремизов. Перевод Антонины В. Буи

« Чертенок и другие рассказы предлагает ослепительный диапазон произведений малоизвестного писателя-символиста. В прекрасном переводе Антонины В. Буис отражены нюансы каждого отрывка, в том числе проявление силы — деликатная интерпретация Буи «Принцессы Мимры». Книга для поклонников Ремизова и читателей, открывающих его». – Анна Васильева, переводчик Дорога домой

«В рассказах есть заговорщики, неразлучные любовники, судьба, воля человека, путаница судьбы, смерть, долгие холодные зимы, сапожники, революция, крестьяне и многострадальная бабушка. . . Истории богаты, сценарий прекрасен, и, конечно же, у него есть аудитория». – Книжный Сталкер

«Я восхищался безграничной фантазией Ремизова, его искусными декорациями и ослепительной образностью». – Ян Монд, Журнал Locus

Смерть Вазир-Мухтара , Юрий Тынянов. Перевод Анны Куркиной Раш и Кристофер Раш

«Еще одно прекрасное исполнение… с великолепным вступлением Анджелы Бринтлингер и полезным дополнительным материалом, идентифицирующим людей и намеками, незнакомыми неспециалисту. Блестящий мыслитель и прекрасный писатель, Тынянов заслуживает большей известности». – Нью-Йоркское обозрение книг

«Тщательно исследуя свое воображение, [Тынянов] наделил своих персонажей эмоциональной жизнью, редко встречающейся в архивах. «Смерть Вазир-Мухтара» , впервые опубликованная в 1928 году, является прекрасным образцом этой техники. . . Текст полон фрагментарных намеков, ловко сохраненных во всей их двусмысленности переводчиками Анной Куркиной Раш и Кристофером Рашем, которые предоставляют читателю расшифровывать авторские сообщения». — Книги обзора Лос-Анджелеса

Голос за кадром: Стихи и очерки , Мария Степанова. Под редакцией Ирины Шевеленко

«Мария Степанова — одна из самых заметных фигур постсоветской культуры». – Лос-Анджелесское обозрение книг

«Работу [Степановой] отличают беглые фразы, выражающие сложные мысли, слияние разных стилей, беззаботное владение всеми возможными метрическими стопами и великое чувство сопереживания». – Поэзия Интернешнл

«Великолепие Степановой сравнимо только с ее легендарной сложностью. Вместо того, чтобы писать свободным стихом, она придерживается метрических ограничений классической силлаботонической русской поэзии и наполняет традиционные формы головокружительной смесью отсылок и регистров, опираясь на все, от славянского фольклора до социальных сетей». – Журнал поэзии

«Наконец-то Степанова получает заслуженное внимание в англоязычном мире. Тонкая и эрудированная в своем трактовке политики и истории, ее работа является столь необходимым противоядием от грубых изображений России, которые заполнили англоязычные СМИ в последние годы».: – Журнал Harper’s

Житие, им написанное , протоиерей Аввакум, перевод Кеннета Н. Брострома

«Перевод [Брострома] сделан исключительно хорошо, воссоздавая . . . ритмы, стилистические чередования и народные интонации оригинала». – Присцилла Хант, Славянское обозрение

«Сочетание Аввакумом церковного и разговорного языка перенесло в письмо пафос его устной риторики и остается источником вдохновения для современной русской литературы со времени издания Жития». – Йостейн Бортнес, 9 лет.0142 Кембриджская история русской литературы

«Смелую оригинальность затеи Аввакума невозможно переоценить, а употребление им русского языка ставит его в самый первый ряд русских писателей: никто с тех пор не превзошел его в силе и остроте и в искусном владении всеми выразительными средствами. средства повседневного языка для самых поразительных литературных эффектов». – Князь Дмитрий Святополк Мирский, История русской литературы

Будущие книги

Мы рады объявить о следующих книгах из серии «Русская библиотека» издательства Columbia University Press:

В тени Гоголя , Андрей Синявский, перевод Джоша Биллингса

Русская антология ужасов под редакцией Майи Винокур, Льва Никулина и Джеффа Цебулы

Стихи Марины Цветаевой в переводе Алиссы Гиллеспи

Россия в войне , под редакцией Донны Орвин

Stravaging «Strange» , Сигизмунд Кржижановский, перевод Джоан Тернбулл с Николаем Формозовым

Автохтоны , Мария Галина, перевод Лизы Хейден

Возвращение с небес , Борис Поплавский, перевод Брайана Каретника

Избранные стихи Афанасия Фета, перевод и редакция Сары Витали и Стивена Александра Таллока

Симфонии Андрея Белого в переводе Джонатана Стоуна.