Запрещенная в России АУЕ

• Верховный суд России признал движение АУЕ («арестантский уклад един») экстремистской организацией и запретил его в стране.
• Субкультура АУЕ – скорее символический или эстетический феномен, в большинстве случаев не связанный с уголовным миром и не несущий реальной угрозы безопасности.
• Признание АУЕ экстремистской организацией дает силовикам еще один инструмент для избирательного преследования неугодных.

Сергей Медведев: АУЕ – «Арестантский уклад един» или «Арестантско-уркаганское единство» – эта аббревиатура знакома жителям России уже несколько лет, но сейчас она стала запрещенной, подобно аббревиатуре «ИГИЛ». Почему Верховный суд признал эту организацию экстремисткой? Является ли это движение вообще организацией? И почему криминальная субкультура так быстро набирает популярность среди молодежи?

^{Видеоверсия программы}

Корреспондент: В последние несколько лет зародившееся в местах лишения свободы в 90-е годы движение АУЕ вновь набрало популярность в России. Его представители пропагандируют, в основном среди подростков, воровские и тюремные порядки, так называемую «жизнь по понятиям» со всеми взрослыми атрибутами: соблюдением воровского кодекса, сборов на общак, борьбой с правоохранительными и всеми властными структурами. Сообщества АУЕ в социальных сетях насчитывают сотни тысяч участников.

Одних в движение привлекает криминальная романтика, другими движет страх и принуждение. Многие участники рассчитывают на поддержку криминалитета, обкладывая данью сверстников или людей помладше. Обычно сбор «грева» происходит в школах, институтах, других учреждениях или просто среди местных в пределах района. Движение децентрализовано и имеет по городам смотрящих, вычислить которых достаточно проблематично. Так называемый «грев» якобы предназначен для воровского хода на зоне: заставляют сдавать на «общее», однако доходит ли это «общее» до колоний – тоже вопрос.

17 августа 2020 года Верховный суд России приравнял эту международную криминальную субкультуру к экстремистским организациям, то есть теперь сторонники этой субкультуры подпадают под 282 статью: по сути, «ауешников» в России приравняли к исламским радикалам, фашистам и экстремистам.

Сергей Медведев: У нас в гостях Дмитрий Громов, антрополог, руководитель Группы городской антропологии Института этнологии и антропологии РАН, и Сергей Охотин, правозащитник, директор Центра практических консультаций.

По сути, «ауешников» в России приравняли к исламским радикалам, фашистам и экстремистам

Нет опасности, что сами эти слова – «общее», «грев», «смотрящие», «воровской ход» – станут запрещенными, нельзя будет пользоваться всей этой блатной лексикой?

Сергей Охотин: Мы этого не знаем: решение-то Верховного суда никто не видел. Заседание было закрытое. Признано, по сути дела, некое движение, но на самом деле несуществующее, у которого нет ни цели, ни устава, ни задач. И, соответственно, правоприменитель будет уже сам, исключительно на свое усмотрение определять, относится то, что делается, к движению АУЕ или не относится. Может быть, передачи теперь нельзя заключенным передавать, если ты не родственник.

Сергей Медведев: Да, скажут, «на общее», а это – «экстремизм».

Дмитрий, АУЕ – что это: организация, движение, субкультура, менталитет?

Дмитрий Громов: Для того чтобы это понять, нужно рассмотреть историю возникновения нынешней ситуации. Это прекрасно укладывается в механизмы развития моральной паники, которые много раз описаны в мировой антропологии: это очень распространенное явление. Я бы сказал, что АУЕ – это бренд. Мы видим определенную историю его развития: слово и понятие «АУЕ» появились лет 10-15 назад. В старых словарях уголовного жаргона нет этого слова. Есть определенная история употребления этого слова, оно стало появляться в новостных сообщениях сначала как восклицание, потом появился всплеск информации по Забайкалью… И первоначально многие люди, которые использовали его еще лет десять назад, не знали, как это расшифровывается, оно просто использовалось как обращение: например, в воровских «малявах», при переписке, как крик для установления связи. Все-таки первое упоминание – это крик на зоне, то есть крик уголовный.

Сергей Медведев: Сергей, вы подтверждаете, что это родилось в местах заключения?

Сергей Охотин: Это совершенно точно, причем это в меньшей степени колония, а в большей степени следственный изолятор. Ни одна из общеизвестных расшифровок данной аббревиатуры не является правильной, в том числе и те, которые указаны в официальных пресс-релизах Генпрокуратуры.

Сергей Медведев: «Арестантский уклад един»?

Сергей Охотин: Ну, там и «Арестантское уголовное единство». Эта расшифровка – глупость. Что такое уклад? Это ненормативные правила поведения, которые дополнительно применяются к тем регламентам, которые регулируют законодательство.

Сергей Медведев: Мы много десятилетий знаем слово «понятия» – это некий неформальный кодекс, воровские понятия, которые уже практически сто лет существуют в России. АУЕ – это как бы еще одно название «понятий»?

Сергей Охотин: В принципе, да: то, что связывает между собой арестантов в плане взаимовыручки, взаимного уважения, неприменения насилия, разрешения конфликтов. И в самой арестантской среде это не несет никакого отрицательного элемента.

Дмитрий Громов: Изначально слово «АУЕ» появляется в новостях, связанных с регионом вокруг Байкала и большей частью Забайкалья.

Сергей Медведев: Иркутская область, Бурятия.

Дмитрий Громов: Да, это проходит незамеченным, но в 2016 году происходит заявление представителя прокуратуры Забайкалья о том, что в крае тяжелая криминальная обстановка. Это регулярно случается в разных регионах: фиксируют большое количество преступлений, с этим начинают работать. И вот это понятие переходит на уровень общественного сознания.

Сергей Медведев: А там же вообще очень большой процент населения, который имеет криминальное прошлое или криминальные связи. Многие остаются на поселение в этих регионах, где много зон.

Дмитрий Громов: Есть такая точка зрения, что АУЕ развивается там, где много зон и сидельцев. Но по удельному количеству сидельцев первые места занимает Магаданская область, Коми, Мордовия, то есть регионы, которые сейчас никак не фигурируют в повестке, связанной с АУЕ. Закономерность имеет исключение, и очень серьезное. Надо сразу поставить определенную смысловую рамку, чтобы понимать, о чем мы говорим. Ни один человек, ни один автор, который писал бы про АУЕ и рассказывал бы про опасности АУЕ, не упоминал интересного факта. Мы сейчас находимся в ситуации очень мощного снижения преступности. За последние десять лет подростковая преступность в РФ снизилась примерно в два раза, причем по всем регионам. И в реальности нет такого ощущения страха, который нагнетается людьми, рассуждающими об АУЕ: этот страх не подтверждается статистически.

Сергей Медведев: В 2016 году это вышло на высший уровень, была встреча с Путиным, где говорилось, что группы подростков нападают на людей.

Дмитрий Громов

Дмитрий Громов: Я количественно исследовал интерес к слову «АУЕ» в интернете: видно, что интерес к слову связан не с самой АУЕ, а с музыкой, с АУЕ-цитатами. Новостная повестка два раза очень мощно врывалась в плане интереса к этому слову – это инцидент 27 мая 2016 года в Екатеринбурге и 24 августа 2018-го в Санкт-Петербурге. Это два очень мелких и незначительных инцидента, но если в одном случае обиженные подростки немножко пошумели и покричали, несколько раз крикнули «АУЕ», то в другомконкретная группа подростков устроила хулиганку. Такая хулиганка случается в большом городе, наверное, каждый день, но там это привязали к теме АУЕ. И, что интересно, когда события, связанные с АУЕ, происходили в Забайкалье, это не вызывало общественного интереса. А вот когда это перешло в европейскую часть, где живет большая часть населения, в культурных центрах, в Екатеринбурге и в Петербурге, когда это сопровождалось красивой картинкой, где подростки кричат «АУЕ» и раскачивают машину, уже начался страх.

Сергей Медведев: Да, мы видим социальное конструирование опасности, угрозы – берутся изолированные факты, к ним привязывается некая идеология, и это поднимается на федеральный уровень.

Сергей Охотин: Здесь просто какая-то хулиганская выходка, к которой прикрепили терминологию. Они могли так же прокричать «Слава КПСС!». Я в эти периоды был в Петербурге, и там ездили машины для доставления, очевидно, гуманитарной помощи в места лишения свободы, где эта аббревиатура была написана полуметровыми буквами: «АУЕ».

Дмитрий Громов: Это была правозащитная фирма, занимающаяся поддержкой сидящих.

Сергей Охотин: Это нигде не запрещено: кто-то обозначает, что он имеет отношение к спонсированию этих колоний или к собиранию гуманитарной помощи для них. Но само по себе это изначально касалось только людей, находящихся в местах лишения свободы. А если вырвать это оттуда, переместив в свободные отношения, в городскую жизнь… Причем люди это делают с извращением, с точностью до наоборот. Почему там, где большое количество колоний, нет особо проблемы с АУЕ? Потому что освободившиеся сидельцы, вот эта криминальная среда не позволяет этому особо развиваться: они понимают, что это очень далеко, и не надо лишний раз кричать эти глупости.

Сергей Медведев: Это очень символическое движение, которое романтизирует криминальную субкультуру, люди, достаточно далекие от криминального мира, но увлеченные блатной романтикой.

Сергей Охотин: Да, они ее романтизировали, приспособили под свои бытовые повседневные отношения, вложили свое понимание. А где-то это действительно вымогательство, вовлечение несовершеннолетних в криминальную деятельность. Но и правоохранительные-то органы тоже вложили в это свое понимание. Они будут наказывать не тех, с кем могут бороться обычным путем. Ведь если вымогают, пожалуйста, вот есть статья в Уголовном кодексе, если вовлекают несовершеннолетних – тоже есть статья, организовалось преступное сообщество – пожалуйста, раскрывайте.

Сергей Медведев: А здесь это просто приравняли к экстремизму.

Сергей Охотин: И это уже третье искажение – изначально это было в арестантской культуре, что близко к своему первоначальному смыслу, дальше то, что спроецировала молодежь, а дальше то, что правоохранительные органы в лице Генпрокурора принесли в Верховный суд. И теперь мы имеем решение: угадайте, что мы тут запрещаем, а что нет…

Сергей Медведев: А вот что думает по этому поводу юрист Алексей Федяров.

Алексей Федяров: Этот свод блатных понятий появился как-то очень быстро по историческим меркам, и он очень прочен. Это прямая реакция социума на неопределенность и несправедливость правил, устанавливаемых государством. Блатные понятия – это максимально простой, прозрачный и емкий свод правил и максим. Там нет ничего лишнего. Это все должно удерживаться в головах и передаваться от одного к другому, ведь нигде нет письменно закрепленного понятийного аппарата АУЕ. Чем проще, чем не интеллектуальнее эти правила, тем больше они привлекают людей и шире распространяются. Ты взял пачку сигарет из рук «опущенного» – и сам становишься таким же. Нельзя «крысить» у своих. Все элементарно и просто. Запретить это невозможно!

Алексей Федяров

Посмотрите, как разговаривают депутаты или люди в МИДе: «наехал», «накат», «беспредел»… Терминология АУЕ активно используется в высших слоях власти! Побывайте на какой-нибудь вечеринке прокуроров и следователей, послушайте, как они говорят! Если уж и наказывать за терминологию, которая используется в АУЕ, тогда надо с них и начинать! Нужно просто делать законодательство, которое будет привлекательней, чем жизнь по воровским понятиям.

Дмитрий Громов: Есть такой довольно стандартный клишированный подход, рассматривающий российское общество как единую большую тюрьму. Это совершенно не так. В данном случае воровские понятия – это вполне конкретный круг идей, который действует в воровской среде. Но главное, произнося «АУЕ», мы предполагаем, что АУЕ где-то есть. Вот я предлагают всем желающим разобраться в этой теме зайти в интернет и посмотреть, что же, собственно, пишут в этих сообщества «ВКонтакте».

Сергей Медведев: В этих группах десятки тысяч человек.

Сергей Охотин: Но сейчас они закрыты.

Криминал как таковой, в принципе, не заинтересован в том, чтобы подключать такие мощные сети

Дмитрий Громов: Тот, кто попытается освоить принципы АУЕ через «ВКонтакте», будет удивлен, потому что там в нет вообще ничего про тюрьму. Среди ста постов встречается, может быть, один-два, хоть как-то связанные с тюрьмой. А остальные про суровую мужскую романтику, про любовь, про дружбу, про одиночество, то есть такой образ романтического героя. Желающие могут набрать в поисковике выражение «пацанские цитаты», и выскочит много сайтов, которые как раз показывают, что содержат сайты, посвященные АУЕ. Чиновники и люди, которые борются с АУЕ, по всей видимости, мало заходят в интернет. И когда пошла волна закрытия такого рода сайтов, которые якобы как-то на что-то влияют… Но дело в том, что такого рода сообщества «ВКонтакте» создаются не поодиночке. Я знаю случаи, когда были созданы примерно 19 одинаковых сообществ такого рода, и 18 имели разные названия: например, «криминал» или «пацанские понятия», а одно имело название «АУЕ». И вот «АУЕ» заблокировали, а остальные вообще не тронули, то есть никто этого не заметил. Связь с криминалом в данном случае – дело десятое.

Если говорить о слове «АУЕ», то это вообще совершенно другой набор смыслов. Криминал как таковой, в принципе, не заинтересован в том, чтобы подключать такие мощные сети. И вот эти сообщества – на самом деле коммерческие. В них приходят для того, чтобы почитать, посмотреть, насладиться каким-то визуальным рядом. Каких-либо инструкций о поведении в тюрьме, призывов к криминальной деятельности и вообще какой-либо агитации, насколько я понимаю, там, как правило, нет. Иногда можно найти какие-то сообщества, где действительно встречаются сиделые люди. Там можно встретить объявление типа «где можно почалиться» (человек приезжает в другой город и ищет, где ему остановиться). Но это не то, о чем идет речь в данном случае.

Сергей Охотин: Получается, что мы разделили все это на три части.

Сергей Медведев: То есть интернет – это хайп на блатной культуре.

Сергей Охотин: Да, просто слово, аббревиатура, за этим не стоит ничего ни плохого, ни хорошего, и к криминалу это не имеет отношения. Другая сторона – чисто арестантский, внутритюремный уклад. И третье – это те молодежные группировки, состоящие из ранее не судимых, которые взяли какие-то моменты этого и используют их для какой-то самоидентификации.

Сергей Медведев: И между ними нет связи?

Сергей Охотин: Разумеется, нет!

Сергей Медведев: Это не доставляется ни в какие зоны.

Дмитрий Громов: Конечно, бывают отдельные случаи. Россия – огромная страна. Есть случаи, когда в разных местах возникает какая-то криминальная обстановка, есть случаи «грева». Например, в городе Чите, который в СМИ называют столицей АУЕ, насколько я смог разобраться, такого уже нет. Лет 15 назад, когда в Забайкалье действительно был всплеск криминальности, там было больше сбора.

Сергей Медведев: Теоретически могло быть возможно, что у семиклассника отжали мобильник, и он в итоге оказался в исправительной колонии?

Дмитрий Громов: Теоретически все может быть, но для современной России это все-таки не типично. Всегда были и, видимо, будут молодые люди, которые по каким-то причинам выбирают себе криминальную траекторию развития, но это не организации, не движения, а итог самостоятельных решений.

Сергей Медведев: Блатная романтика всегда была довольно привлекательна для молодежи. Это некий бунт против общества, против институции, некая инициация в степени мужественности. Мы в далеком детстве слушали блатные песни, шансон, и такая блатная повадочка считалась очень крутой. Думаю, что так или иначе большинство молодых людей в России проходят через такую приблатненную инициацию.

Сергей Охотин

Сергей Охотин: В возрасте 12-14 лет человек проходит стадию отрицания общепринятых моментов. Прежде чем начать что-то строить, и себя в том числе, ему нужно что-то разрушить, то есть противопоставить себя устоявшимся ценностям. Это просто этап взросления.

Дмитрий Громов: Дети и молодежь всегда интересовалась деструктивными вещами: это вещи, связанные с насилием, суицидом, матерной речью. Потом это проходит. Это фактически является контркультурным действием. Криминальность – это лишь частный случай такого интереса к деструктиву.

В фильмах Тарантино деструктивность намного выше, чем в сообществах, посвященных АУЕ, но это как бы общественно осознанный уровень деструктивности для взрослых. Тарантино сверхпопулярен. Люди с восхищением смотрят на то, как люди убивают друг друга в фильмах, но в тоже время приходят в ужас при мысли о том, что дети смотрят нечто подобное в интернете.

Сергей Медведев: Это какие-то символические каналы – канализация насилия в культуре.

Дмитрий Громов: Это эстетика. Слово «АУЕ» набирают в интернете, как правило, для того чтобы посмотреть клипы каких-либо групп, которые разрабатывают эту тему, или пацанские цитаты. Для того, чтобы узнать, как совершить преступление или как стать крутым вором, это набирают минимально. Это сродни интересу к вампирам: неприятные существа, но они вызывают интерес. Есть масса людей, которые интересуются этим как эстетикой.

Сергей Медведев: Речь идет о каком-то эстетическом и символическом феномене, который, тем не менее, власть воспринимает как вполне реальный, создающий угрозу общественной безопасности.

Почему АУЕ так популярно в последние годы? Об этом рассуждает антрополог Александра Архипова.

Александра Архипова: Сначала в «Новой газете» появилась статья, написанная с паникерских позиций: «А! Криминальные школьники нас всех сейчас убьют и порежут!». А потом в докладе по правам человека, который был представлен Путину, говорилось о том, что наши подростки попадают в такую криминализованную субкультуру, где их учат пить, курить и воровать, где младшие собирают со старших деньги на поддержку воровского общака. Кроме того, детей подвергают сексуальному насилию, «опускают». В школах возникает формальная иерархия, при которой те, кто входит в АУЕ, стоят на вершине, а те, кто не хотят попадать в эту группу, оказываются «опущенными». И, как подчеркивалось в докладе, представленном Путину Ланткратовой, они попадают в эту субкультуру через специальные квартиры, куда их приглашают как бы на вечеринки и накачивают наркотиками. Ты проснулся и – бац! – ты уже АУЕ.

Александра Архипова

Это какая-то очень знакомая картина, где любые изменения внутри человека списываются на то, что «нашего ребенка оболванили, зазомбировали некоторые злые силы», и не важно, это западные либералы, наши оппозиционеры или криминальная структура. Это современный тренд, который объясняет любые возникающие негативные явления в современной культуре тем, что сами дети не виноваты, они не субъекты, а объекты, на которые воздействуют некоторые злые силы. В данном случае эта злая сила получила название – «субкультура АУЕ». Из этого делается вывод – надо бороться не с самой субкультурой, не с проблемами в школах, а с мифической или полумифической культурой АУЕ.

Сергей Медведев: Итак, здесь очень условная, практически не существующая связь между реальным криминалом и всей этой пеной под названием «АУЕ». Тем не менее, если силовики что-то конструируют как реально существующее, то оно, видимо, таким и окажется в правоприменительной практике. Сергей, каких вы ожидаете последствий? Ярлык экстремизма наклеят на еще более широкий круг явлений?

Сергей Охотин: Сама проблема с решением Верховного суда и состоит в том, что невозможно предсказать, как это будет применяться. У правоохранительных органов появился еще один инструмент в дополнение к множеству других инструментов, которые позволяют выбрать конкретного, по каким-то причинам неугодного человека и привлечь его за экстремизм, даже если он не совершал других преступлений. Если человек где-то неосторожно высказался, поддержал криминальные понятия или употребил эту аббревиатуру, будет считаться, что он поддерживает экстремизм либо является частью экстремистского сообщества. Поэтому самое простое для силовиков – это, конечно, работа через интернет: очень удобно, никуда не нужно выходить.

Еще беспокоит возможность применения дополнительных репрессий в местах лишения свободы. Есть правила внутреннего распорядка, есть УИК (Уголовно-исполнительный кодекс), есть закон о содержании под стражей. Но есть ненормативные правила поведения, от которых никуда не денешься. Зачастую человека задержали, как у нас любят правоохранительные органы, в самый неудобный момент, и доставили в неуместной одежде, чтобы дополнительно морально воздействовать, либо просто при задержании испачкать. Привезли его в камеру: разумеется, ему дадут чистую одежду, поделятся чем-то, если одежда разорвана, испачкана или ее нет. Но при этом ему скажут: «Вы что?! У нас по правилам это запрещено. Мало того, что мы по правилам вас можем наказать, вы же еще поддерживаете АУЕ, арестантское единство».

Сергей Медведев: Криминализация воровских понятий, которые неформально работали все эти годы.

Сергей Охотин: Даже не воровских, а человеческих, чтобы убить все это на корню. Но очень важно, чтобы у заключенных была возможность выстроить какие-то отношения. Это позволяет им потом адаптироваться на воле.

Сергей Медведев: Условно говоря, это еще один рычаг, еще один инструмент…

Сергей Охотин: …который будет применяться избирательно, либо не будет применяться, потому что кому-то будет позволено все, а в отношении кого-то это можно применить и сказать: «Ты теперь будешь экстремистом».

Сергей Медведев: Можно говорить о расширительном понятии экстремизма: мы видим, как с каждым годом буквально все вокруг становится экстремизмом.

Дмитрий Громов: Да, и, к сожалению, есть очень тревожные сигналы именно в плане отношения к этой теме АУЕ. Недавно представитель МВД Сергей Кравчук говорил, что АУЕ – это потенциальные участники протестных акций.

Сергей Медведев: Прямо на глазах возникает оппозиция!

Дмитрий Громов: Да, это вполне понятная логика в умах МВД: есть установка на борьбу со страшными массовыми протестными мероприятиями…

Сергей Медведев: В голове не укладывается! Ведь еще в сталинские времена блатные боролись с политическими, если почитать Шаламова.

Дмитрий Громов: При желании уложится в голове.

Еще беспокоит возможность применения дополнительных репрессий в местах лишения свободы

Сергей Охотин: Особенно если под это требуется бюджет.

Сергей Медведев: Как Лукашенко сейчас говорит, что это преступники, в Беларуси протестует криминал. Вот смычка преступников и оппозиции!

Дмитрий Громов: Но простейшее правоприменение, которого я лично ожидаю, – это даже не в связи с тем, что человек что-то сказал, а просто потому, что он находится в какой-то группе «ВКонтакте». И уже, насколько я понимаю, учет сторонников АУЕ на местах проводится как раз этой схеме: берется список участников какой-нибудь из групп с названием «АУЕ», через фильтр выбирается житель этого региона… Вот у меня, например, есть цифры – 570 жителей нашего региона находятся в этих группах.

Сергей Медведев: И вот уже организация!

Дмитрий Громов: И молодой человек, который попал за какую-то мелкую хулиганку… Как было в случае с молодыми людьми в Санкт-Петербурге: там, насколько я смог разобраться, эту типовую хулиганку привязали к АУЕ только потому, что главный хулиган состоял в группе АУЕ и, возможно, что-то еще публиковал у себя «ВКонтакте». Сейчас заканчивается дело в Екатеринбурге по поводу создателей одного из пабликов, посвященных АУЕ. Те паблики, которые сейчас висят, как я понимаю, большей частью сделаны за пределами России. Несколько пабликов закрыли тихо, без уголовных дел, но в Екатеринбурге трем людям не повезло. Это совершенно безумная история! Молодой человек, его друг и впоследствии жена создали такого рода паблик, через который они что-то продавали, получая буквально копейки. И вот теперь выяснилось, что они – преступная группа. А поскольку женщина в их семейном бизнесе вела бухгалтерию, это представлено как финансирование экстремистской организации.

Сергей Медведев: Спонсор терроризма!

Дмитрий Громов: Это показательный суд. На местах правоохранительные органы должны отчитываться по поводу борьбы с экстремизмом. И вот люди, которые не спрятали вовремя свой интерес к таким сообществам в интернете, по большей части игровой, могут очень серьезно попасть.

Сергей Медведев: Немножко в другую сторону, но похожее дело в Красноярске, где девочку отправили в психиатрическую лечебницу (сейчас ее отпустили), потому что она была подписана не на тот паблик о «Колумбайне». И буквально пару дней между строк мы слышим сообщение, что ФСБ, по-моему, в Красноярске раскрыло подростковую преступную организацию: там дают признательные показания 14 человек, которые готовили нападения на школы и взрывы.

Дмитрий Громов: Может быть, это и было – надо разбираться. Но ловля «экстремистов» через интернет – это действительно очень удобная форма для отчетности, чтобы не выходить из кабинета, а преступников ловить.

Сергей Охотин: Охота на ведьм.

Дмитрий Громов: Это поиск не тех, кто реально опасен, а тех…

Сергей Охотин: Кого проще поймать.

Сергей Медведев: Сергей, вы же подали апелляцию на это решение Верховного суда – именно в том разрезе, что это как бы новая охота на ведьм?

Сергей Охотин: Да, мы подходим здесь с критериями, используемыми Европейским судом, поскольку решение само по себе непредсказуемое, и оно непонятно для применения. Человек, имеющий отношение к этой субкультуре или к местам лишения свободы, не может с достаточной долей вероятности предвидеть последствия своего поведения. Может быть, он поддерживает своих друзей, отправляет им посылки, и он не в состоянии предсказать – экстремист он уже или еще нет.

Сергей Медведев: Действительно, пространство экстремизма на глазах стремительно расширяется. Все больше наших действий, которые еще буквально пару лет или месяцев назад считались вполне нормальными, и групп объявляются экстремистскими. Так что, когда вы просыпаетесь утром и включаете интернет, первым делом проверьте, не являетесь ли вы запрещенной в России организацией или, упаси боже, экстремистом.

в СКР возмутились неосведомленностью МВД об угрозе движения АУЕ в регионах

Марат Абулхатин/Фотослужба Государственной Думы

В Госдуме накануне прошло заседание, посвященное поиску способов борьбы с распространением идеологии АУЕ среди подростков, заключающейся в стремлении молодых людей жить по блатным понятиям. Во время мероприятия представитель МВД РФ Евгений Дубов попытался приуменьшить опасность, исходящую от данного неформального молодежного движения, за что его жестко отчитал старший помощник главы Следственного комитета РФ Игорь Комиссаров.

Во время заседания Дубов отметил, что в действительности ни у кого из сторонников АУЕ криминального прошлого нет, сообщает «Дождь». «Все слышали и видели в интернете и средствах массовой информации ролики с участием подростков, которые выкрикивают какие-то лозунги, и при этом звучит аббревиатура АУЕ. Как она расшифровывается, все, наверное, опять же из средств массовой информации знают: «арестантский устав един». Если разобраться, то никто из этих несовершеннолетних в местах лишения свободы не был», — сказал представитель МВД.

Также Дубов сообщил, что за аббревиатурой АУЕ на самом деле не скрывается никакая организация. «Ребята, когда их спрашивали, в чем смысл состояния в некоей организации, отвечают: «никакой организации нет». А где ты узнал? «Из интернета». А что это значит? «Я не знаю, что это значит. Вот все говорят и я говорю», — рассказал сотрудник МВД о том, как подростки объясняют свою причастность к набравшему за последние годы популярность движению.

За этим последовал жесткий ответ Комиссарова, который счел, что его коллега живет «в параллельном мире». «Я не знаю, где вы работаете, но вы абсолютно не представляете себе ситуацию, которая творится», — сказал старший помощник председателя СКР Александра Бастрыкина.

По словам Комиссарова, о распространении АУЕ властям стало известно около шести лет назад. «Я прибыл (…) в Забайкальский край, там, где девятилетний мальчик подвергался систематическому сексуальному насилию. Вот там были школьные тетрадочки, где было написано: положенец, смотрящий, вор в законе. Не только у этого ребенка, это оказалось у каждого ребенка в детском доме», — рассказал сотрудник СКР.

Также во время визита Комиссарова в Забайкальский край выяснилось, что в каждой школе региона есть парты для «опущенных». «Мне говорят: вы знаете, у нас в каждой школе есть в Забайкальском крае столы для опущенных. Вот это все подтвердилось. То, что в каждой школе есть общак», — отметил старший помощник председателя СКР.

Возмущенный Комиссаров завершил свое выступление риторическим вопросом в адрес Дубова: «Почему вы об этом не знаете? Вы работаете в МВД».

Неформальное молодежное криминализованное движение АУЕ, название которого расшифровывается как «Арестантское уркаганское единство» (также встречается трактовка — «Арестантский уклад един»), распространилось в российских школах, интернатах, детских домах и спецучилищах с конца нулевых годов, напоминает интернет-портал «МИР24». Смысл этой идеологии заключается в стремлении школьников соблюдать тюремные понятия.

АУЕ распространяется под видом самостоятельного движения и мема, в основном через интернет, отмечает издание. Страницы и паблики в социальных сетях с соответствующим контентом набирают сотни тысяч подписчиков. Некоторые сторонники этого движения воспринимают его исключительно как безобидную игру. Тем не менее есть и реальные последствия причастности к АУЕ: подростки скидываются в «общак», среди них определяются «смотрящие» и «опущенные», а также кураторы из криминальной среды. Предполагается, что сегодня ты скидываешься для тех, кто оказался в тюрьме, а если сам получишь срок — они скинутся для тебя.

В июле прошлого года в Совете по правам человека России сообщили, что АУЕ держит под контролем детей из 18 регионов РФ. Проблему обнаружила рабочая группа, созданная на базе СПЧ. «Выяснилось, что многие детские учреждения, в том числе и Забайкальского края, находятся под влиянием криминальной субкультуры под названием АУЕ — арестантско-уркаганское единство», — рассказала тогда ответственный секретарь СПЧ РФ Яна Лантратова.

По ее словам, механизм АУЕ заключается в том, что «на зоне сидит человек, у него есть телефон, и он может поставить своих «смотрящих», в том числе и в детских домах». Они заставляют детей сдавать деньги на общак для заключенных, а в случае отказа дети переходят в разряд «опущенных», подвергаясь различным издевательствам.

В августе 2016 года в Рефтинском спецучилище в Свердловской области вспыхнул бунт. Вечером 31 августа воспитанники с криками «АУЕ» устроили погром на кухне и разбежались. Полиция отловила их, но 1 сентября ситуация повторилась.

Детский омбудсмен Свердловской области Игорь Мороков пояснил, что дестабилизация обстановки в училище произошла из-за распространения криминальных понятий. Подростки не хотели есть из одной посуды с «опущенными», что является типичной претензией обитателей взрослых колоний.

Один из бывших воспитанников учреждения, заставший августовский бунт, рассказал Ura.ru, что в итоге проблему с разделением посуды удалось решить. «В итоге мы договорились со столовой, что посуду будут маркировать и даже мыть в разных раковинах. На тарелках там есть вишенки нарисованные. На посуде для опущенных стали царапать листочки этих вишенок. А внешне тарелки выглядят одинаковыми. Так и решили вопрос», — сообщил молодой человек.

Руководство Рефтинского спецучилища тем временем настаивает, что никаких «опущенных» там не было и нет. «У нас нет и никогда не было никаких «опущенных». Нас неоднократно проверяли, но ничего подобного не выявляли. Да мало ли кто что может вам рассказывать», — заявил Ura.ru директор учреждения Александр Хуторной.

По факту беспорядков в учреждении СК возбудил уголовное дело, обвиняемыми по которому проходят пятеро воспитанников спецучилища 1999-2001 годов рождения. В ближайшее время над ними начнется судебный процесс.

The Charter-to-Prison Pipeline — Progressive.org

В конце сентября в моей хронике Твиттера мелькали заголовки о шестилетней чернокожей девочке, арестованной в школе за истерику. В возмущении и замешательстве я открыл статьи, чтобы понять, как такое могло произойти.

Оказывается, на самом деле арестованы двое шестилетних детей. Были сделаны их фотографии. Обоим были предъявлены обвинения в совершении правонарушений.

Мералин Киркланд обратилась к средствам массовой информации, чтобы опознать свою внучку Кайю как одного из двух арестованных детей. Бабушка объяснила, что у Кайи апноэ во сне, и она не выспалась накануне вечером. Когда ее доставили в офис за хулиганство, сотрудник школы схватил ее за запястье и начал пинать. Затем ее арестовали и предъявили обвинение.

После возмущения общественности обвинения против детей были сняты, а арестовавший их сотрудник школы был уволен. Несмотря на эти события, факт остается фактом: шестилетние дети были арестованы.

Нужно немного покопаться во всех заголовках СМИ, чтобы узнать, что все это произошло в чартерной школе.

Часто частные чартерные школы не подвергаются критике за уникальную роль, которую они играют в разработке.

Система государственных школ получает много (заслуженно) нареканий из-за того, что от школы до тюрьмы — за то, что детей через дисциплинарные меры направляют в систему ювенальной юстиции и, в конечном итоге, в тюрьму. Этот конвейер непропорционально влияет на цветных учащихся. Часто частные чартерные школы не подвергаются критике из-за уникальной роли, которую они играют в разработке.

В некоторых чартерных школах, не имеющих мандата, которым традиционные государственные школы обязаны обеспечивать образование для всех учащихся, применяется дисциплинарная политика «без оправданий». Эти правила могут привести к более частым отстранениям и исключениям даже за незначительные нарушения.

Милуоки, штат Висконсин, столкнулась с последствиями политики «без оправданий» в чартерных школах.

«Максимальное, что может сделать родитель, если их ребенка исключили из чартерной школы, — это вернуть его в государственную школу Милуоки или попытаться отправить его в другую чартерную школу», — рассказывает The Progressive Анджела Харрис, учитель государственной школы Милуоки.

Исследования показали, что учащиеся, которых отстраняют от занятий, особенно неоднократно, с большей вероятностью бросят школу и попадут в тюрьму. Милуоки уже имеет один из самых высоких показателей лишения свободы чернокожих мужчин в стране.

«С точки зрения криминализации чернокожих учащихся, я думаю, что и чартерные, и государственные школы виновны в том, что чернокожих учащихся направляют в школу для тюремного трубопровода», — сказал Харрис. «Разница, я считаю, в том, что чартерные школы имеют возможность контролировать контингент учащихся».

Строгие правила и инструкции в чартерных школах приводят к кажущимся шокирующим причинам отстранения от занятий. Две чернокожие девочки были отстранены от занятий за плетение волос в чартерной школе Массачусетса. В Ньюарке, штат Нью-Джерси, чартерный студент с особыми потребностями был отстранен от занятий за то, что бросил книгу. Директор одной нью-йоркской чартерной школы составил список «нужно идти» из «трудных» учеников, девять из шестнадцати в конце концов покинули школу.

Исследование, проведенное в 2016 году Центром защиты гражданских прав, показало, что в 500 чартерах по всей стране уровень отстранения от занятий в 2011–2012 годах для чернокожих учащихся был как минимум на 10 процентов выше, чем для их белых сверстников. В 374 изученных чартерных школах более 25 процентов их учеников были отстранены от занятий хотя бы один раз в 2011-12 учебном году.

Следует сказать, что в исследовании также были выявлены чартерные школы с «низкой приостановкой» по сравнению с их традиционными государственными школами. Но в целом, хотя чартерная система часто изображается как лучший вариант для чернокожих родителей, в целом она не признает того вреда, который жесткая дисциплинарная политика наносит чернокожим учащимся.

Даниэль Лозен, один из исследователей исследования, подчеркнул, что различные чартерные школы ссылались на теорию разбитых окон в качестве своего руководящего принципа: наказание за мелкие правонарушения удержит людей от совершения более серьезных.

«Когда они применяют это в школе, они обращаются с детьми так: «Если мы не будем обращаться с ними так жестоко, дети превратятся в преступников», — говорит Лозен The Progressive. «И это сценарий, который никогда не примут более белые и богатые сообщества».

Чартерные школы, в которых большинство составляют чернокожие, чаще сосредотачиваются на обучении послушанию, говорит Лосен.

Эта практика также непропорционально сильно влияет на цветных учащихся во все более расово сегрегированных чартерных школах и поддерживается школьными консультантами, как, например, в случае со скандалом с арестом чартерной школы во Флориде. И был толчок к размещению полиции в чартерных школах по всей стране — в таких местах, как Южная Каролина, Огайо, Флорида и Вашингтон, округ Колумбия 9.0003

Присутствие школьных инспекторов обеспечивает наблюдение за учащимися и работает над криминализацией поведения учащихся.

По словам Алисии Гарза из Black Census Project, чернокожие родители хотят, чтобы в школах было больше полицейских. Они обнаружили, что это было основано на страхе многих родителей перед массовой стрельбой.

Но присутствие сотрудников школьных ресурсов ставит учащихся под наблюдение и работает над криминализацией поведения учащихся. И чернокожих учеников чаще арестовывают в школе, потому что сотрудники школьных ресурсов чаще бывают в школах, которые посещают чернокожие ученики.

Обычный ответ на критику дисциплины со стороны защитников устава состоит в том, что строгие модели чартерных школ дают лучшие результаты тестов. Некоторые из этих чартерных школ без оправданий имеют более высокие результаты тестов, но за счет чего? Черные дети, такие как Кайя, обычно проигрывают.

Продолжающееся сокращение числа заключенных в Джорджии – краткий обзор усилий одной чартерной школы по сохранению тенденции

Автор: Дженнифер Дормини Херцог, эсквайр.

Между 1990 и 2011 г., количество взрослых заключенных в Джорджии увеличилось более чем вдвое и достигло почти 56 000 заключенных. Между тем уровень рецидивизма в штате в течение десяти лет колебался примерно на уровне 30%.[ii]   Чтобы попытаться решить эту проблему, законодательный орган создал Совет Грузии по реформе уголовного правосудия (первоначально известный как Специальный совет по реформе уголовного правосудия для грузин). Совету было поручено изучить динамику роста и расходов тюрем и рекомендовать улучшения. По мере того, как Совет вступает в шестой год своей работы, наблюдается продолжающееся сокращение числа заключенных в Грузии, которое на конец 2015 года составляло 51 822 человека[iii] 9.0003

Около 70 процентов заключенных в Грузии не имеют аттестата об окончании средней школы, и многие из тех, кто вышел из тюрьмы, испытывают трудности с поиском работы, что способствует циклу рецидивизма. и программы профессионального обучения. Тем не менее, недавний толчок, который теперь позволяет заключенным получить полноценный аттестат о среднем образовании, находясь за решеткой, и одна группа, предоставляющая такую ​​​​возможность в Джорджии, — это средняя школа Foothills Education Charter.[v] У Foothills есть 5 мест по всему миру. Регион Северная и Средняя Джорджия, предлагающий полный спектр курсов для старших классов в удобном, гибком формате для самостоятельного обучения. Все курсы основаны на мастерстве, что означает, что студент не может провалить курс. Крайних сроков нет, поэтому студент может потратить столько времени, сколько необходимо для успешного выполнения курсовой работы. Чтобы лучше соответствовать различным стилям обучения учащихся, Foothills предлагает различные форматы курсов, включая учебники и онлайн-обучение.[vi]

Шерри Гибни-Шерман, Эд. Д., суперинтендант Предгорья, сообщает, что программа имела большой успех в прошлом году в исправительных учреждениях и является самой полезной вещью, которую она сделала за свою 40-летнюю карьеру. Одним из примеров такого успеха является история Ладронды, которую можно прочитать здесь. (Ладронда — заключенная государственной тюрьмы Ли Аррендейл в Альто, штат Джорджия, где Предгорья — одно из академических мероприятий, предлагаемых женщинам-заключенным штата, желающим улучшить свою жизнь с помощью образования.) Государственная тюрьма Аррендейла — 30 июня 2016 г. — доктор Гибни-Шерман ожидает, что на каждой церемонии выпустят около 20 студентов.

Только несколько штатов открыли чартерные школы в государственных тюрьмах, хотя некоторые исследования показывают, что они являются одними из наиболее эффективных способов снижения рецидивизма, они также требуют долгосрочных финансовых и политических обязательств.[viii] Д-р Гибни-Шерман только хотелось бы, чтобы они могли помочь больше — в списке ожидания около 350 студентов, которые хотят продолжить свое образование в Foothills.0002 [ii] Ид. в 3.

[iii] Там же. в 3-4.

[iv] http://www.myajc.com/news/news/state-regional-govt-politics/georgia-opens-first-prison-charter-school/nnhJN/

[v] Ид.