Онассис Аристотель Сократ, подробная биография

(1906-1975) греческий магнат

Трудно сказать, чего больше в жизнеописаниях знаменитого грека — выдумки или правды. Он прожил такую бурную, наполненную событиями жизнь, что в ней трудно отделить реальное от вымышленного. Самый богатый человек в мире давно умер, а его жизнь превратилась в миф.

Онассис Аристотель Сократ родился в семье преуспевающего греческого торговца табаком в турецком городе Смирне. Его отец отличался жестким характером, однако это не помешало его сыну вести тот образ жизни, который ему нравился. Аристотель не отличался особым прилежанием, поэтому его несколько раз выгоняли из школ, в которых он учился. В то время развлечения стояли для него на первом плане.

Однако в 1922 году жизнь Онассиса Аристотеля резко меняется, поскольку ему приходится взять на себя ответственность за всю семью. Греческая община подверглась ожесточенным нападкам со стороны местного турецкого населения, начинается массовая резня. Отца арестовывают, и Аристотелю приходится заплатить большую сумму за его освобождение. Но вскоре ему удалось вывезти всю семью в Афины.

И все-таки отец не оценил поступка своего сына, которому даже пришлось заняться спекуляцией, чтобы добиться расположения властей, которое ему было необходимо для освобождения отца. Онассис Аристотель чувствовал себя теперь ненужным в семье; мать его умерла, когда ему исполнилось шесть лет. И он окончательно решил стать самостоятельным, несмотря на то, что у него даже не было диплома о среднем образовании, поскольку в свое время он провалил экзамены.

В то время многие полагали, что можно разбогатеть и сделать себе имя не в Европе, а в Новом Свете. И Онассис решает отправиться в Америку. Но получить визу было нелегко, и вместо США он уезжает в Аргентину. У него было с собой всего 450 долларов, умение общаться с людьми и вызывать их доверие и, конечно же, самые честолюбивые замыслы.

Однако пробиться молодому человеку без образования и связей было практически невозможно. Поэтому первоначально  Онассис Аристотель выполнял традиционную для эмигрантов поденную работу — таскал кирпичи на стройке, мыл посуду в ресторане. Материальную независимость ему принесло место электрика в телефонной компании «Ривз-Плэйт-Юнайтед».

Онассис Аристотель стал жить на жалованье электрика и разрабатывать планы создания собственной табачной компании. Он долго изучал рынок и наконец стал делать легкие сигареты для женщин. Их стали покупать, вскоре они вошли в моду, и дела Онассиса пошли в гору. Его компания просуществовала с переменным успехом до начала тридцатых годов, и, несмотря на отдельные неудачи, именно торговля табаком помогла Онассису составить свой первый капитал и в 25 лет стать миллионером.

Онассис Аристотель прошел трудный путь от собственного сбыта табака и посредничества на мизерных комиссионных до собственной фабрики. Правда, он разорялся, терял связи и капитал, но потом снова возвращался в бизнес. Хлопоча за успех своего дела, он даже вернулся в Афины и вступил в контакт с министром, курировавшим торговые дела. Его предприимчивость привела к тому, что он стал генеральным консулом Греции в Буэнос-Айресе.

Трудно сказать, что конкретно способствовало успеху Онассиса — первоначальная помощь отца, поставлявшего первосортный товар, четко продуманная система займов и их возврата, ненасытная жажда знаний и умение концентрировать волю в момент ответственнейших переговоров, способность слушать людей и использовать их в своих целях? Вероятно, все эти качества просто соединялись вместе.

Впоследствии же появились легенды о невероятной везучести и предприимчивости Онассиса Аристотеля, о его любовницах, которые курили табак в обществе или были дочерьми видных торговых магнатов.

События же развивались своим чередом. Онассис Аристотель покупает свой первый пароход, представляющий собой лишь название, каркас парохода. Аристотель потратил огромные деньги на ремонт, но корабль затонул во время циклона. Неудача не остановила нового судовладельца. В течение ближайших лет он постоянно покупает пароходы, пользуясь то крахом на Уолл-стрите, то великой депрессией, то событиями Второй мировой войны. В то время как другие боялись вкладывать деньги в развитие производства, он не боялся экономического краха и неуклонно продолжал начатое дело.

Одновременно Онассис Аристотель входил в высшие общественные круги благодаря своей любовнице норвежке Ингеборг Дедичен, отец которой был известным судовладельцем.

В жизни Онассиса Аристотеля всегда было много женщин. Не выдержав постоянных измен, Ингеборг даже пыталась покончить с собой. Потом у Онассиса были многочисленные связи с голливудскими кинозвездами. Но он внезапно решил прекратить все отношения и женился на Афине Ливанос, дочери Ставроса Ливаноса, одного из богатейших греческих судовладельцев. Так Онассис Аристотель смог обойти одного из важнейших своих конкурентов.

Конечно, впоследствии сказалась разница в возрасте и темпераменте Афины и Аристотеля: ему было 47, ей — 17. Но тем не менее какое-то время брак продолжался, родилось двое детей — Александр и Кристина.

Что же касается бизнеса, то Онассис разрабатывает новый принцип займа. Он получил название «чужие деньги», поскольку предполагалось, что Онассис берет деньги в рост для постройки новых кораблей. Но на самом деле они предназначались не для его компании, а для нефтяной, которая уже наняла Онассиса для перевозки ее товара. Получалось, что деньги давались не хозяину дома, затеявшему ремонт, а его арендатору. Подобная ситуация в те времена казалась немыслимой: ведь после войны все предпочитали наличные средства.

Теперь прибыли Онассиса Аристотеля начинают исчисляться сотнями миллионов, он может их вкладывать в самые различные предприятия, строить отели, банки и заводы по всему миру. Тогда же Онассис основал авиакомпанию «Олимпик». Чтобы поднять свой социальный статус, в 1953 году он добивается привилегированного положения в «Обществе морских купаний» и «Клубе зимних видов спорта». Это означало вступление в долю по владению крупнейшими доходными учреждениями, в том числе знаменитым казино в Монте-Карло. К 1956 году состояние Онассиса Аристотеля составляет, по его подсчетам, 300 миллионов долларов.

Шестидесятые годы выдались необычайно бурными. Они сопровождались публичными скандалами, личными переживаниями, глубокой депрессией. В 1960 году Онассис Аристотель развелся с Ливанос. Формальной причиной послужила связь с известной оперной певицей Марией Каллас. Их отношения были весьма бурными: певица и магнат то сходились, то расходились, поскольку обладали общими взглядами на жизнь, сходным темпераментом.

Трудно сказать, почему их брак не состоялся. Вероятно, Онассис Аристотель не мог преодолеть в себе страсть к самоутверждению. В1968 году он женится на вдове Джона Кеннеди — Жаклин Бувье-Кеннеди. Тогда это стало мировой сенсацией. Жаклин имела безупречную репутацию безутешной вдовы и прекрасной матери, и ее новое замужество обсуждали практически во всем мире.

Ясно одно: брак Онассиса и Кеннеди был во многом браком по расчету — об этом свидетельствовал и тщательно составленный брачный договор, состоявший из 100 пунктов.

После трагической гибели в авиакатастрофе своего единственного сына Онассис пережил сердечный приступ, ухудшение отношений с Жаклин, новую связь с Каллас. Дочь Кристина разорвала свои отношения с отцом и стала поступать по своему усмотрению. Когда Аристотель умирал, ни дочь, ни жена не сидели у его постели. После смерти Онассиса, Жаклин вступила в длительную связь с другим женатым миллионером, и в последние годы ее образ стал постепенно развенчиваться.

Сегодня из этих людей в живых не осталось никого. Полагают, что когда внучка Онассиса, Афина Руссель получит состояние своей матери Кристины Онассис, оно составит в день ее восемнадцатилетия примерно 800 миллионов наличными и 11 миллиардов в недвижимости и акциях. Сейчас же она получает на карманные расходы три миллиона долларов в год.

Так распалась империя самого богатого грека. Сейчас уже продана большая часть танкеров. Остались только несколько исследовательских центров и благотворительных фондов имени Александра Онассиса. Но имя легендарного магната живет в сложенных о нем легендах, в песнях и в фильмах «Греческий магнат» и «Онассис».

Александр Сергеев «Экономика Аристотеля» — Департамент философии

 Вступление

Аристотель по праву считается величайшим философом не только своего времени, но и всех времен, мысль которого коснулась этики, политики, психологии, математики, логики, искусств и наук, но до последнего времени мало где можно было столкнуться с упоминанием Аристотеля как великого экономиста. С одной стороны, это вполне логично объясняется историческими причинами, в силу которых Аристотель, а также предшествовавшие ему Платон и Ксенофонт, не рассматривали некоторые механизмы рыночной экономики, представляющие интерес в современном мире, но еще не существовавшие во времена жизни упомянутых философов. В то же время, среди ряда экономистов довольно долго бытовало мнение, что Аристотель, ставивший этические принципы и человеческие ценности над главенствующими в экономике законами обмена и потребления, является «врагом бизнеса», а в современном мире именно бизнес зачастую ассоциируется с экономикой. Объяснением может также служить то, что экономисты не находили должной мотивации и усердия, чтобы вчитываться в довольно сложные тексты Аристотеля, посвященные больше проблемам этики, философии, политики и психологии, и в них искать основы экономической доктрины великого греческого философа, а философам интересней была позиция Аристотеля как философа экономики, а не экономиста. Это, естественно, приводит к совершенно разному прочтению наследия Аристотеля в рамках с одной стороны экономической, а с другой — философской традиций. К тому же существует определенное расхождение во мнениях интерпретаторов Аристотеля, читавших его работы на разных языках, что тоже приводит к разнице в прочтении и интерпретации даже ключевых моментов экономической концепции Аристотеля в отечественной традиции и на западе. Тем не менее, в последнее время появляется все больше работ, в основном западных, авторы которых, философы и экономисты,  снова обращаются к Аристотелю как именно экономисту, имевшему свою экономическую теорию, и ставят вопрос об актуальности экономических воззрений Аристотеля в современном мире. Есть ли чему современным экономистам учиться у Аристотеля? Что значат и значат ли что-нибудь экономические идеи Аристотеля для будущего экономики? Экономика Аристотеля — это наше прошлое или будущее?

Огромный интерес в этой связи представляет сопоставление нескольких недавних работ по интерпретации Аристотеля, авторы которых смотрят на великого грека под разными углами и приходят к практически противоположным выводам относительно актуальности экономических идей Аристотеля в современном мире. Так, статья профессора экономики из США др. Пэка Спенсера (Коннектикут колледж), с говорящим названием «Непростые отношения Аристотеля с современной экономической теорией» (2008) [3], дает оценку влияния Аристотеля на формирование современной экономической теории именно в экономическом ключе. Экономист из Аргентины (университет Аустраль) Рикардо Креспо, являющийся автором нескольких работ по интерпретации Аристотеля, пытается ответить на вопросы об актуальности экономических идей Аристотеля в философско-экономическом ключе. Для сравнения мы возьмем его статью «Об Аристотеле и экономике » (2008)[4]. Написанная же почти десятилетием раньше сначала диссертация, а затем книга ныне профессора экономики Роттердамского университета им. Эразма Ирен ван Ставерер «Ценности Экономики: Аристотелева перспектива» (2001) [5] апеллирует больше к социально-экономической и этической значимости экономических воззрений Аристотеля в современном мире и представляет попытку построения новой экономики, базирующейся на ценностях. Наконец, опубликованная в журнале «Клаузура» статья Милы Ильиной «Экономика и хрематистика в системе координат культурной глобализации» (2012)[6] является публицистической статьей, рассматривающей современное состояние экономики как осуждаемую Аристотелем хрематистику и призывающей к выработке нового экологического взгляда на экономику. В качестве подтверждения некоторых из анализируемых авторов будут приведены выдержки из работы Карла Поланьи «Аристотель открывает экономику»(1957)[7], написанной боле 50 лет назад и не имеющей право претендовать на современный взгляд.

Для начала необходимо представлять себе, каковы же были экономические взгляды Аристотеля.

Экономика и хрематистика у Аристотеля

Для Аристотеля значимым является существование двух сущностно и принципиально разных видов производства и видов распределения благ в обществе. Первый вид, названный экономикой, подразумевает систему, целью которой становится удовлетворение насущных потребностей конкретных людей. Для удовлетворения различных потребностей людей, занимающимися различными видами деятельности и производящими разные товары (или блага) появляется обмен и меновая торговля. Постепенно, для оптимизации этого обмена появляется такой инструмент, как деньги. Очень важно подчеркнуть, что с позиции системы экономики, по Аристотелю, такой инструмент как деньги необходим именно и только для обеспечения удобства обмена. 

Термин экономика (от греч. «oίχος» – дом, хозяйство, и «νόμος» – правило), история которого восходит к Домострою Ксенофонта Афинского (430-354 гг. до н.э.), буквально означает «правила управления домашним хозяйством». У Ксенофонта экономика впервые рассматривается как наука, то есть система знаний, ориентированная на общественно-полезные решения и на удовлетворение естественных потребностей человека и населения в целом. Само сочинение Ксенофонта построено в традиционной тогда форме диалога с Сократом, в котором ученики просят Сократа научить их основам экономики. Важно, что такая система знаний не может быть локально замкнутой, частной теорией или практической дисциплиной, существующей по принципу самодостаточности, а должна иметь в своей основе высшие человеческие цели и ценности, внеэкономические по своему существу.  

Для Аристотеля, однако, экономика — это не только и не столько наука, но и деятельность, направленная на использование благ, и способность к совершению этой деятельности, и привычка, формирующая экономический тип поведения, и, наконец, наука. В Никомаховой Этике Аристотель определяет цель хозяйствования (экономики) как богатство [Никомахова Этика 1, 1], но важно понимать, что он подразумевает под этим богатством не бесконечное накопление, а богатство, необходимое для «жизни вообще» и «хорошей жизни». [Политика 1, 4, 1253b 24-5]. Креспо, анализируя понятие экономики у Аристотеля, дает следующее определение: «для Аристотеля oikonomikè это деятельность по использованию вещей, которые необходимы для жизни (в смысле жить вообще) и для Хорошей Жизни (хорошо жить). Когда Аристотель говорит о «жизни вообще», он имеет ввиду то, что достигается дома (oikos). Когда он говорит о Хорошей жизни, то имеет ввиду то, что достигается в полисе как пределе гражданского общества. По Аристотелю, эта последняя концепция (хорошей) жизни имеет точное моральное значение: это жизнь в добродетели, за счет которой достигается счастье. » [4, стр. 11, перевод с англ. автора].

Второй вид производства и распределения благ Аристотель называет «хрематистикой», подразумевая ситуацию, когда прибыль и накопление денег становятся основной целью деятельности (как, например, ростовщичество, спекулятивная торговля). Сам термин «хрематистика» (от греч. χρήματα – имущество, деньги), автором которого является Аристотель, буквально означает умение наживать богатство и делать деньги. В более широком смысле под хрематистикой понимается вид хозяйственной деятельности, который нацелен (т.е. ставит себе целью) именно на накопление богатства вне зависимости от его использования. При этом, как утверждает Креспо, даже хрематистика у Аристотеля делится на два типа: первый — виды деятельности, которые подчинены экономике и имеют дело с приобретением тех вещей, которыми пользуется экономика. Эти виды деятельности естественны и ограничены. Второй же тип хрематистики — неестественный, не подчиненный экономике и направленный на накопление бесконечного богатства (денег). «В отношении этого второго вида хрематистики Аристотель утверждает, что «эта вторая форма ведет к мнению, что нет предела богатству и собственности» [Политика I, 9, 1257a 1]. [4, стр.10, перев. с англ. автора] В рамках этой системы, деньги как средство обмена теряют своё изначальное предназначение и становятся целью.

Происходит подмена истинной цели — удовлетворения насущных потребностей, — на ложную — средства или инструменты становятся целью. Получается, что цель хрематистики – служение не высшим (духовным) задачам человеческой жизни, а неограниченной наживе, порочной с точки зрения Аристотеля, беспредельному приобретению и накоплению, опять же, эксплуатирующих порочные стороны человеческой природы, ведущих к крайностям — богатству или бедности — вместо золотой середины, уводящих от добродетели и делающих людей не лучше, а хуже. «Получаемая прибыль считается единственным критерием  эффективности и правильности применяемых схем ведения дела. В современном мире произошла инверсия этической оценки двух видов хозяйствования – экономики и хрематистики. Начиная с «экономического человека» А.Смита, именно эгоистическое стремление к обогащению стало представляться мотором хозяйственной жизни, соответственным природе человека и приносящим пользу обществу [6]. Это либеральное воззрение, потеснившее альтернативные взгляды, стало рассматривать хрематистику как естественную и полезную форму хозяйствования. Те же принципы перенесены и в систему глобальной экономики», считает Ильина [6].

Интересно, что и сам характер и природа деятельности в экономике и хрематистике различен. В «Метафизике» Арислотель различает два вида действий — имманентные и транзитивные. Имманентные — это действия, целью которых является само действие, как, например, видеть, думать или любить. Результаты этих действий остаются внутри агента. Вторые же, транзитивные, при которых результат действия выходит за пределы агента и остается в чем-то еще, как правило, вещи, созданной в результате деятельности. В Никомаховой этике Аристотель называет имманентные действия prâxis, а транзитивные действия — poíesis [Никомахова этика VI, 4, 1140a 1] [4, стр. 11]. Большинство действий являются и имманентными и транзитивными одновременно, за исключением немногих чисто имманентных действий, типа думать и любить. К примеру, когда кто-нибудь работает, есть одновременно и транзитивный компонент, представленный в продукте труда или оказанной услуге, и имманентный — подтверждение способности самореализации, повышении самооценки, моральная сторона оказанной услуги, благодарность.

Для Аристотеля имманентные аспекты действий ценятся куда больше, потому что именно они делают людей более добродетельными. Экономика, как мы помним, в концепции Аристотеля, — это деятельность, действия, или, точнее, конкретное действие по использованию вещей. Возникает вопрос: пользоваться — это имманентное или транзитивное действие? Казалось бы, исключительно транзитивное, поскольку используемая вещь потребляется и в конечном счете исчезает после использования. Однако, как пишет Креспо, «полным действием в экономике становится пользоваться тем, что необходимо для удовлетворения потребностей агента в «хорошей жизни», а это уже имманентный аспект использования, поскольку что-то используется для самосовершенствования агента. Действие же хрематистики — исключительно транзитивно» [4, стр.12, перев. с англ. автора].

Экономика, напомним, помимо деятельности, является еще и способностью, то есть силой осуществить эту деятельность, и привычкой к такого рода деятельности, которая помогает ее осуществлять. Хрематистика, в этом ключе, является техникой — привычкой к производству. Аристотель уделяет много внимания тому, что такое привычка. Он отмечает, что привычки — более длительные и стабильные качества, чем наклонности, и они фундаментальны в жизни человека. Добродетели основываются на естественных наклонностях за счет повторения действий. Привычка — это приобретенный тип поведения, которому следуют, пока он не становится почти непроизвольным, или доминирующим, или регулярной наклонностью, или же тенденцией. Привычки фундаментальны в жизни человека. Мы не можем оставить что-то нерешенным надолго без психологического страдания; нам нужны привычки для структурирования нашего поведения в повседневной жизни. Сама личность оформляется за счет приобретения привычек путем повторения действий. Привычки составляют нашу «вторую натуру». Привычки определяются действиями, но сами действия свободны. Таким образом, они могут сильно отличаться в зависимости от личности. Тем не менее, привычки — дело случая и они вероятностны.»  [4, стр.13-14, перев. с англ. автора]. Креспо показывает, что для Аристотеля важна связь привычек и типа поведения одного человека с привычками других в обществе, поскольку человек не может осуществлять действия по использованию благ в полной изоляции от других, и таким образом важно появление общественных институтов (институциональной экономики в современном понимании). Привычки формируют институты, а институты, в свою очередь, способствуют формированию привычек. Хорошие привычки делают поведение более предсказуемым, а это способствует консолидации институтов. Институты через поощрения и наказания способствуют реализации одних типов поведения и не поощряют другие, таким образом, воспитывая общественно полезные привычки. По Аристотелю, образование и закон помогают формированию хороших привычек. [4, стр.16]. Образование в Греции было основным институтом формирования личности, готовой и дальше идти по пути самосовершенствования в условиях наличия способствующих совершенствованию и поощряющих его законов.

Наличие институтов и привычек делает поведение более структурированным, а значит, предсказуемым. Аристотель делает вывод, что человек — существо не только общественное, но и экономическое, то есть быть экономическим — необходимо для человека. И сам этот человек экономический — предмет для изучения науки экономики. Говоря о науке, Аристотель различает науки теоретические, практические и технические (poietical). Предметом практических наук является имманентный аспект человеческих действий, в то время как предметом технических (poietical) наук является транзитивный аспект поведения. Учитывая, что экономическое поведение имеет явный имманентный компонент, экономика для Аристотеля становится практической наукой, вырастающей из экономического поведения [4, стр. 15].

Очевидно, что экономика Аристотеля — это не современная наука и не наука в современном понимании, а скорей мировоззренческая система, базирующаяся на определенных ценностях и стремлению к их формированию за счет рациональных действий, складывающихся в привычки, формирующие личность человека экономического как члена социума, разделяющего эти же ценности. Экономика Аристотеля построена на этике и вся пронизана этикой, поэтому большинство интерпретаторов Аристотеля и говорят об актуальности его идей для современной экономики, практически утратившей этический аспект. 

Взгляд экономиста

Наиболее экономической является интерпретация профессора экономики из Коннектикута, доктора Спенсера Пэка, представленная в статье под названием «Непростые отношения Аристотеля с современной экономической теорией»[3]. Как видно из названия, Пэк анализирует отношения Аристотеля с современной экономической теорией, пытаясь понять, в какой степени труды Аристотеля предвещали положение вещей в современной экономике, особенно в области теории стоимости и  теория распределения доходов, и, вопреки существовавшей традиции относить Аристотеля к предшественниками или классической или неоклассической экономики, автор делает вывод, что Аристотель не был предшественником никакой традиции. В то же время, теперь уже вопреки некоторым исследователям, утверждающим, что нет никакой связи между экономической мыслью Аристотеля и современной экономической мыслью, Пэк заявляет, что Аристотель повлиял и на тех, благодаря кому в дальнейшим сложилась  современная экономическая наука, а именно Адама Смита и Маркса, а также предвидел утилитаристские модели потребительского поведения  и попытки полностью математизировать и/или в полной мере развить аксиоматический дедуктивный подход к экономике. [3, стр.6] 

Точкой отсчета для современной экономики служит 1776 год, когда вышла монография Адама Смита «Богатство наций».  С ее выхода и до работ Маркса длился классический период современной экономики, а после Маркса начался неоклассический. «Классическая экономика фокусировалась на стороне предложения, подчеркивая, что цена товара в значительной степени определяется стоимостью его производства . Здесь неявно , как у Смита , или явно , как у Маркса , проявляется трудовая теории стоимости . Распределение доходов  в значительной степени определяется классовой борьбой или торгом». [3, стр.7, перев. с англ. автора]  Неоклассическая экономика, напротив, поддерживает сторону «спроса, предельной полезности, и теорию предельной производительности при распределении доходов. Цены становятся показателями относительной редкости (ограниченности) товара, где Px / Py = предельная полезность х / предельной полезности у. В классической экономике товар был дорогим, если велики затраты для его производства, и следовательно, он, как правило, становится относительно редким (ограниченным по количеству). В неоклассической теории линия причинности в значительной степени изменилась: если товар относительно редок (количество ограничено), то его предельная полезность будет, как правило, высокой и, следовательно, будет высокой цена. Что касается распределения доходов, неоклассическая теория утверждает, что цена входного фактора А относится к цене входного фактора B как предельный продукт фактора А к предельному продукту коэффициента В. То есть, если мне платят 100 долларов в час, а тебе десять, то это означает, что моя производительность в десять раз больше твоей. Эта теория становится оправданием неравномерного распределения доходов». [3, стр.8, перев. с англ. автора] 

Анализируя работы предшественников, пытавшихся найти аналогии между современным ценообразованием и понятием стоимости у Аристотеля, Пэк приходит к выводу, как уже говорилось, что  «труды Аристотеля, столь важные и имеющие отголоски во многих областях западной мысли, довольно плохо соотносятся с духом современной экономической теории и классического, и неоклассического толка. Например, современная экономическая теория предполагает, что большинство цен должны быть гибкими и должны достаточно быстро меняться в зависимости от меняющихся рыночных условий. Похоже, у Аристотеля не было таких взглядов. Аристотель говорит об изолированном торге при обмене товарами в Никомаховой Этике (5.5) и  при этом он говорит о справедливости при обмене товарами. Он не рассматривает ситуацию с современной безличной рыночной ценой как результатом взаимодействия многих продавцов и покупателей.»  [3, стр.12, перев. с англ. автора] 

Пэк соглашается, что Аристотелю не нравится идея денег ради денег, поскольку при этом не разум правит страстями, как должно быть в античном обществе, а страсти главенствуют над разумом, что, по мнению античного философа, является противоестественным. В «политике» Аристотель пишет:

«Вот почему для всех сообразное с природой искусство наживать состоит в извлечении пользы от плодов и животных.

Это искусство, как мы сказали, бывает двояким: с одной стороны, оно относится к области торговли, с другой – к области домохозяйства, причем последнее обусловлено необходимостью и заслуживает похвалы, обменная же деятельность по справедливости вызывает порицание, как деятельность, обусловленная не естественными причинами, но [возникшая в силу необходимости взаимного] обмена [между людьми]. Поэтому с полным основанием вызывает ненависть ростовщичество, так как оно делает сами денежные знаки предметом собственности, которые, таким образом, утрачивают то свое назначение, ради которого они были созданы: ведь они возникли ради меновой торговли, взимание же процентов ведет именно к росту денег. Отсюда это и получило свое название; как дети походят на своих родителей, так и проценты являются денежными знаками, происшедшими от денежных же знаков. Этот род наживы оказывается по преимуществу противным природе.» [Политика, 4, 23, 1258В:1]

Пэк отмечает также, что Аристотелю не понравились бы непреднамеренные последствия человеческих действия, которые он обычно зовет отрицательными, в то время как современная экономика рассматривает их как положительные, и даже делается акцент на том, что преследование личного обогащения в качестве непреднамеренных последствий действий приведет, в конечном счете, к большему богатству нации, чем централизованное управление с той же целью, как это показано у Смита. [3, стр.16] 

 Пэк просматривает влияние Аристотеля на современную мысль в вопросе выбора, например. Неоклассическая экономическая теория зачастую представляет собой теорию выбора, использующую утилитарную модель поиска удовольствий и избегания боли. Конечно, подобная модель является чрезмерным упрощением человеческого поведения и в некотором роде приравниванием его к поведению животных. По Аристотелю, именно животные обычно преследуют добычу и избегают врагов. Животные живут ощущениями, а там где ощущения, там всегда присутствуют боль и удовольствие, порождающие желание. В отличие от животных, люди имеют еще и здравый разум, и суждения. Соответственно, люди делают свой выбор не только исходя из принципа погони за удовольствиями и избегания боли, но и с помощью суждений и мыслей, на основе должного образования, правильных привычек и личных качеств, руководствуясь определенными приверженностями и ценностями. В отличие от инстинктивных движений животных, поступки людей основываются на выборе и воле и контролируются разумом. «Предмет решения и предмет выбора одно и то же, только предмет выбора уже заранее строго определен, ибо сознательно выбирают то, что одобрено по принятии решения, потому что всякий тогда прекращает поиски того, как ему поступить, когда возвел источник [поступка] к себе самому, а в себе самом — к ведущей части души (to hegoymenon), ибо она и совершает сознательный выбор.  » [Никомахова этика 3.5] 

Описанный в экономике преднамеренный выбор, похоже, имеет влияние идей Аристотеля, но больше его идей о поведении животных, чем о сознательном рациональном выборе людей, как считает Пэк. [3, стр.18] 

Бесспорно также влияние Аристотеля, как уже говорилось, на экономические концепции и Маркса, и Адама Смита. Идея денег ради денег для Аристотеля прерогатива хрематистики и порочна по своей природе, для Маркса — основа капитала, являющаяся исторической неизбежностью, которую надо преодолеть. Что касается Адама Смита, то для него, как и для Аристотеля, товар имеет потребительскую стоимость и меновую стоимость. Как и для Аристотеля, обмен товарами порождает деньги, и деньги могут быть использованы для дальнейшего накопления денег. Однако Смит рассматривает желание обогащения как совершенно естественное и полезное не только для человека, но и, в конечном счете, для общества, ведь именно оно ведет к богатству нации. Очевидно, что Смит начинает свой анализ под влиянием идей Аристотеля, но потом расходится с ним и формирует противоположную с точки зрения ценностей концепцию. [3, стр.19-20] 

В попытке ответить на вопрос о будущем отношений Аристотеля и современной экономики, Пэк рисует две перспективы: радужную и мрачную. В радужной, в которую сам он не очень верит, возможно, будет использование этических принципов и построения экономики на них, что отражено в работах Рикардо Креспо и Ирен ван Ставерен. В мрачной, которая представляется Пэку куда более вероятной, Аристотелю как философу, делавшему ставку на рациональность человека, едва ли найдется место в пост-модернистском обществе. Согласно Пэку, «пост модернизм, кажется, характеризуется определенной разрозненностью. … В экономике эта тенденция характеризуется тем, что теория становится серией разрозненных математических головоломок, специализацией в математике в целом, различными теориями игр, подробных экспериментов, демонстрирующих, что люди не в полной мере рациональны» [3, стр. 24, перев. с англ. автора]. Пэк выражает серьезные сомнения в том, что, по крайней мере, в США и Канаде экономическая концепция Аристотеля сможет найти применение в ближайшем будущем.

Этика в экономике

Однако, ряд экономистов в Европе и Южной Америке не соглашаются с Пэком и подчеркивают актуальность экономики Аристотеля сегодня. Рикардо Креспо, говоря об актуальности Аристотеля в современном мире, акцентирует внимание в основном на личностных качествах участников экономического процесса и на важности институтов, о которой в частности, уже было сказано выше. Прежде всего для Аристотеля важны такие «добродетели» как умеренность, справедливость и благоразумие. Отсутствие умеренности ведет чрезмерному обогащению, к эксплуатации человеческих пороков, к извращению природы денег.  В «Политике» Аристотель пишет: «В основе этого направления лежит стремление к жизни вообще, но не к благой жизни; и так как эта жажда беспредельна, то и стремление к тем средствам, которые служат к утолению этой жажды, также безгранично. И даже те люди, которые стремятся к благой жизни, ищут того, что доставляет им физические наслаждения, и так как, по их представлению, средства для осуществления этого дает собственность, то вся деятельность таких людей направляется на наживу. Таким вот путем и получил свое развитие второй вид искусства наживать состояние. А так как физические наслаждения имеются в преизобилии, то такие люди ищут и средств, которые доставляли бы им этот преизбыток наслаждений; если люди не в состоянии достигнуть своей цели при помощи искусства наживать состояние, то они стремятся к ней иными путями и для этого пускают в ход все свои способности вопреки даже голосу природы.» [Политика 4, 19-20, 1258А1-10] 

Как следствие, пишет Креспо, по Аристотелю, «для экономики необходимо воздержание, добродетель, связанная с силой духа» [4, стр.18, перев.с англ.автора]. Это важно для государства и мирной жизни, поскольку «величайшим благополучием для государства является то, чтобы его граждане обладали собственностью средней, но достаточной; а в тех случаях, когда одни владеют слишком многим, другие же ничего не имеют, возникает либо крайняя демократия, либо олигархия в чистом виде, либо тиранния, именно под влиянием противоположных крайностей» [Политика 4. 8, 1296А 1]. При этом собственность необходима, но не чрезмерная, а достаточная, регулируемая умеренностью и воздержанием, умением себя ограничить. «Собственность есть часть дома, и приобретение есть часть семейной организации: без предметов первой необходимости нельзя не только хорошо жить, но и вообще жить.» [Политика, 1253В 25]

В том, что касается появления и функции денег и анализа затрат и выгод, Аристотель пишет в Никомаховой Этике: «вещи, которыми обмениваются, должны быть каким-то образом сопоставимы. Именно с этой целью и были введены деньги, и они становится в некотором смысле чем-то промежуточным; ибо измеряет все, и, следовательно, и избыток и недостаток — сколько ботинок равны дому» [Никомахова Этика V, 5, 1133a 20ff., перев. с англ. автора]. Однако, соглашается Креспо, Аристотель не углублялся в детали ценообразования и эта сторона экономической концепции недостаточно развита.

Люди, обладающие упомянутыми моральными качествами, становятся более успешными участниками экономического процесса, поскольку их поведение более предсказуемо и лучше координируется.  Интересно, что такие естественные институты, как, например, дружба, отмечает Креспо, помогают экономической жизни, поскольку способствуют формированию здоровых ценностей — справедливости, щедрости и помогают преодолеть неравенство.

Креспо делает вывод, что «концепция Аристотеля учит, что мы должны больше заботиться о содействие развитию личных достоинств, чем о строительстве совершенных систем (…) Этот урок призывает вернуться к большему акценту на воспитании добродетелей (образовании) и соблюдении закона, что является двумя способами содействия добродетели. Это должно быть важным аспектом экономической политики в духе Аристотеля» [4, стр.19, перев.с англ.автора]. 

Креспо делает еще один вывод из концепции Аристотеля, имеющий резонанс сегодня, и он заключается в том, что общество и обмен являются двумя естественными институтами, необходимыми для реализации человеческой природы. Необходимо, чтоб эти институты помогали формированию хороших привычек и добродетелей, а не эксплуатировали пороки. Креспо замечает, что в современной системе образования преподавание экономики чрезмерно ориентировано на инструменты, и в этой связи предлагает ввести больше гуманитарных дисциплин и этики, чтобы воспитывать более сознательных участников экономического процесса.

Ценности в экономике 

К очень похожим выводам приходит и профессор из Нидерландов Ирен ван Ставерен, которая посвятила и диссертацию, и потом монографию под названием «Ценности в Экономике: Аристотелева перспектива»[5] идее создания экономики, базирующейся на ценностях в Аристотелевском духе. 

Ван Ставерен утверждает, что «модернистская экономическая методология построена на основе дуализма: потребительская полезность определяется как экономика, а мораль нет; причины рассматриваются как часть экономики, а эмоции нет; выбор считается экономикой, тогда как его противоположность, принуждение, нет; наконец, независимое поведение входит в экономическую теорию, в то время как взаимозависимые отношения между игроками нет. Из-за этого дуализма в построении  экономической теории принято считать, что экономика не должна обращать внимания на ценности: их предполагается считать субъективными и экзогенно заложенными в предпочтениях игроков. Тем не менее, я показала, что многие экономические объяснения опираются на предположения и концепции, основывающиеся на одной важной человеческой ценности: ценности свободы». [5, стр. 202, перев.с англ. автора] Свобода проявляется в экономике и как свободный выбор, свободный обмен, и как идея свободной личности.

Помимо свободы, важны также такие ценности, как справедливость и забота (care). Если свобода проявляется в обменных процессах, то справедливость проявляется через распределение, а забота — через отдачу (giving). Каждая из упомянутых ценностей локализована в экономике, и мы говорим о рыночной, государственной и экономике ухода (care economy), хотя все три ценности функционируют и на рынке, и в государстве, и в здравоохранении и социальной сфере.

В последнее время все больше экономистов указывают на необходимость включения социального и нравственного поведения в экономический процесс, что подрывает дуалистические аксиомы, лежащие в основе его методологии.

Это повторное открытие роли ценностей в экономике требует новой экономической концепции, которую как раз можно выстроить на идеях Аристотеля. Основой этики Аристотеля являются добродетели. «Добродетель понимается как контекстное среднее между дефицитом и избытком ценности, и важно само по себе. Среднее не может быть найдено с помощью моральных правил или следуя алгоритмам, например, ограничению максимизации. Добродетель требует от игроков, чтобы они обладали необходимыми этическими возможностями, чтобы сделать их поведение осмысленным. Эти этические возможности являются ключевыми элементами рациональности игроков. Я предположила, что этими этическими возможностями являются приверженность, эмоции, обсуждение и взаимодействие. Без них, игроки не могут следовать своим ценностям. Без приверженности они не имеют никаких оснований, чтобы придерживаться данных и неизменных предпочтений. Без эмоций игроки смогут следовать своим приверженностям и сигнализировать их другим. Не имея возможности обсудить, игроки не в состоянии сделать свободный и осмысленный выбор, а следуют алгоритму. Без взаимодействия актеров не может убедить друг друга заключить сделку» [5, стр.203, перев.с англ. автора]

Как уже говорилось, Ван Ставерен приходит к похожим на Рикардо Креспо выводам о необходимости обращения к ценностям и этике, и соответственно, Аристотелю и с точки зрения воспитания личностей с социально и морально зрелым экономическим поведением. Как мы помним, по Аристотелю для этого необходимо образование и поддерживающие ценности институты, о чем и пишет Ван Ставерен, делая вывод, что «искусство аристотелевских решений (на государственном уровне) заключается в поиске зыбкого баланса между опорой на рынок, улучшением равенства доступа и обеспечением адекватного ухода (заботы)»[5, стр.208, перев.с англ. автора].

Вероятно, в Нидерландах и других развитых европейских странах с давней культурно-философской традицией, возможно будущее экономики в буквальном смысле слова с человеческим лицом и ориентированной на игрока как личность в целом и члена зрелого социума, базирующегося на ценностях, а не стремящегося к обогащению или даже к максимизации благ в условиях ограниченных ресурсов.

Экология в экономике

Аналогичного рода призыв к возврату к ценностям и повороту от Аристотелевой хрематистики в ее осуждаемом самим автором значении, коей стала современная экономика, слышится в статье отечественного публициста Милы Ильиной. Что произошло в современном мире? Хрематистика в Аристотелевском понимании с идеей денег ради денег и обогащения подменила собой экономику. По мнению Ильиной, «возникла замкнутая самодостаточная система: производство, торговля, реклама, потребление. В современном мире вращение этого круга является самоцелью, общество эксплуатирует эгоистическое стремление человеческой природы к переизбытку. Другая же сторона человеческой природы, стремление к самоограничению ради целей, лежащих вне удовлетворения личных потребностей индивида, современным социумом не поощряется.»[6] В этом, можно сказать, усматривается влияние Аристотеля «от противного» — именно то, от чего  он предостерегал, стало экономической реальностью. «Аристотель предостерегал нас от ситуации, в которой люди малоразвитые по своей природе (бездуховные), руководствующиеся принципами наживы и накопления, диктуют правила человеческой деятельности. «[6] Мир последовал за Адамом Смитом, предрекавшим богатство наций на основе погони за личным обогащением, которое важней для самого человека и лишь косвенно ведет к обогащению нации.

Аристотель же в «Политике»  предполагает, что общественное и государственное важней для человека, чем личное, поскольку человек сам по себе существо общественное. В рамках такого общественно-политического понимания человека, Аристотель определяет цель экономической деятельности как эвдемонию, то есть счастье — «деятельность души в полноте добродетели», в поиске золотой середины и никогда не преследовании крайности.» Что касается даяния (dosis) имущества и его приобретения (lepsis), то обладание в этом серединой — щедрость (eleytheriotes), а избыток и недостаток — мотовство (asotia) и скупость (aneleytheria)». [Никомахова этика 2.7]

Очевидно, что основной вектор современной экономики направлен не на поиск золотой середины, а, напротив, — на максимизацию благ, в чем проявляется эксплуатация той стороны человеческой природы, которую Аристотель считал порочной. В качестве выхода Ильина предлагает смену вектора, переход от эго-экономики к эко-экономике, то есть экологическому подходу, т. е. мировоззрению, «интегрирующего законы природы и результаты человеческой деятельности» [6]. Нередко можно услышать, что люди устали от гонки и соревнований, от бесконечных рыночных отношений, зачастую лишающих человека творческого и созидательного начала. Надо признать, что подобного рода призывы слышатся в основном не из уст экономистов и тем более финансистов, и едва ли могут изменить положение дел в экономике.

Заключение

Можно смело утверждать, что Аристотель в определенном роде был провозвестником современных экономических теорий и даже предвидел и классический и неоклассический подходы к экономике. В то же время нельзя не согласиться с мнением, что его концепция не является базой для этих теорий, а лишь косвенно оказала влияние на их авторов. Также нельзя не признать, что экономическая концепция Аристотеля была не отдельной научной концепцией, а скорей мировоззренческой концепцией, сообразной с его этическими, философскими, социологическими и политическими взглядами и базирующейся на базовых и непререкаемых человеческих ценностях и основах добродетельного поведения, которые делают, по мнению Аристотеля, людей людьми.   Экономика была именно деятельностью, способностью, привычкой  и уж потом наукой — о человеке и обществе, а не о законах рынка. 

Аристотель справедливо определил роль образования и институтов в воспитании должных экономических привычек и поведения, а также в формировании должных добродетелей и ценностей у членов общества во благо самого общества. Именно эта сторона экономических взглядов Аристотеля представляется как имеющая наибольший резонанс и потенциал к развитию в современном мире, но не в рамках экономики как она понимается большинством, скажем, в СЩА, Канаде или в современной России, а скорей в таких направлениях, как человеко-центрированное экономическое развитие или в социально-политической сфере, или же в экономике развитых европейских стран или Японии, где человек и общество, а не деньги и максимизация благ, понемногу начинают становиться центром экономических процессов. Так что вопрос, Аристотель в экономике — наше прошлое или будущее — остается открытым.

Литература

1.  Аристотель. Политика // Сочинения в 4-х томах. М., Мысль, 1983. Т.4.

Web: http://grachev62.narod.ru/aristotel/arpol1.html

2. Аристотель. Никомахова Этика. Перевод: (C) Нина Брагинская ([email protected]). Философы Греции  «ЭКСМО-Пресс», Москва, 1997 

Web: http://www.lib.ru/POEEAST/ARISTOTEL/nikomah.txt_with-big-pictures.html

3. Pack, Spencer J. (2008). Aristotle’s Difficult Relationship with Modern Economic Theory. Foundations of Science, 13(3-4): 33-46.

Web:http://digitalcommons.conncoll.edu/cgi/viewcontent.cgi?article=1015&context=econfacpub

4. Crespo, Ricardo F. On Aristotle and Economics. IAE Business School – Austral University, 11/2008.  Web: http://www.iae.edu.ar/pi/Documentos%20Investigacin/Working%20Papers/DTIAE08_2008.pdf

5. Van Staveren, Irene.  “Values of Economics”. Routledge, London and New York, 2001. e-book: https://www.google.ru/url?sa=t&rct=j&q=&esrc=s&source=web&cd=13&ved=0CCkQFjACOAo&url=http%3A%2F%2Fwww. forexfactory.com%2Fattachment.php%3Fattachmentid%3D794007%26d%3D1317094666&ei=8dhTVZzvOIHTygPht4CQAw&usg=AFQjCNGSBwY8KszYp8Oo5t773Tk3VyFmrw&bvm=bv.93112503,d.bGQ

6. Ильина Я.В. «Экономика и хрематистика в системе координат культурной глобализации». Литературно-публицистический журнал «Клаузура», 2012. 

Web: http://klauzura.ru/2012/02/mila-ilina-ekonomika-i-xrematistika-v-sisteme-koordinat-kulturnoj-globalizacii/

7. Поланьи, Карл. Из Главы 5 «Аристотель открывает экономику», стр.64-94 книги Карла Поланьи, Конрада М. Аренсберга и Гарри В.Пирсона «Торговля и Рынок в ранних империях», Гленкоэ: Свободная пресса, 1957 г. Перевод выполнен Н.А. Розинской.

Web: http://ecsocman.hse.ru/data/959/118/1231/aristot.pdf

Подобные мысли были высказаны 50 лет назад Карлом Поланьи в его исследовании экономических идей Аристотеля. «То, что обеспечивает справедливость, будь то в отношении распределения жизненных благ или вынесение решения в отношении конфликтов, или регулирование взаимных услуг — хорошо, поскольку это требуется для продолжения существования группы. Нормативность, в таком случае, неотделима от действительности. Эти общие положения его системы должны позволить нам очертить взгляды Аристотеля на торговлю и цены. Внешняя торговля является естественной, когда она служит выживанию сообщества посредством сохранения его самодостаточности. Необходимость в этом возникает, как только разрастающаяся семья делается слишком многочисленной, и ее члены вынуждены селиться отдельно друг от друга. Их автаркия окажется теперь замедленной во всех отношениях, кроме акта предоставления доли /metadosis/ от того, кто имеет избыток. Темп, с которым делимые услуги /или товары/ обмениваются, зависит от требований philia, т.е. от сохранения доброй воли среди членов, поскольку без нее само сообщество прекратит свое существование. Справедливая цена, таким образом, проистекает из потребностей philia, как это выражено в принципе взаимности, что является квинтэссенцией всего человеческого сообщества. Из этих принципов проистекает также его осуждение коммерческой торговли и сентенции в отношении необходимости установления обменных эквивалентов или справедливой цены. Торговля, как мы это видели, является «естественной», пока она является требованием самообеспечения. Цены обычно устанавливаются, так, что они соответствуют мнению участников сообщества, укрепляя, этим самым, добрую волю, на которой покоится сообщество. Обмен товарами есть обмен услугами: это является основой самообеспеченности и реализуется путем взаимного дележа по справедливым ценам. При таком обмене выигрыша нет: товары имеют свои собственные цены, установленные заранее. Если же должна существовать прибыльная розничная торговля ради распределения товаров, то пусть этим занимаются не граждане. Теория Аристотеля о торговле и цене была ничем иным, как простой разработкой его общей концепции о человеческом сообществе.»[7, стр.15-16]

Аристотель Онассис: биография греческого миллиардера

15 января 1906 года на территории Турции, в городе Смирна (современный Измир), в семье довольно зажиточных торговцев табака родился Аристотель Онассис.

8 сентября 1922 года турецкие войска захватили Смирну, находившуюся с 15 мая 1919 года под греческой юрисдикцией. Семья Онассиса, наряду с другими греками, была вынуждена бежать в Грецию.

Онассисы обустроились в Пиреях, а Аристотель, в поисках лучшей судьбы, отправился дальше — на Американский материк (в Аргентину и в Рио-де-Жанейро), где работал чернорабочим, гребцом на лодке, официантом, монтёром телефонной компании, а также мыл посуду и продавал фрукты, пока, по счастливой случайности, не встретился в 1924 году с Карлосом Гарделем, отдыхающим в то время в Рио-де-Жанейро.

Встреча молодого Онассиса с всемирно известным аргентинским певцом произошла в ресторане «Las Tres Palabras», где он тогда работал официантом. Аристотель Онассис угостил Короля аргентинского танго одной из сигар, присланных ему отцом из Греции. Гарделю настолько понравилась сигара, что он заказал у Аристотеля целую партию. Именно это событие послужило началом предпринимательской деятельности Онассиса: буквально через несколько месяцев сигары «Меланж Гардель» стали самыми популярными не только в Аргентине, но и во всей Южной Америке, благодаря чему Аристотель Онассис заработал свои первые 100 тысяч долларов.

Буквально через 4 года Онассис получил от Греческого правительства предложение заключить с Аргентиной торговое соглашение, а затем он стал Генеральным консулом Греции в Аргентине!

В 1931 году, в возрасте 25 лет, Аристотель Онассис сделал свой первый миллион, но это было только началом. Не случайно Аристотель любил говорить: «Самое трудное — это заработать первый миллион долларов!».

Интересно, что новоиспеченного миллионера не коснулся даже кризис того времени — после обвала на Уолл-Стрит, когда по всей Америке прокатилась волна банкротств.

В 1932 году Онассис купил у обанкротившейся канадской компании за 120 тысяч долларов (можно сказать, по смешной цене) свои первые шесть грузовых судов, выставленные на торги по решению суда. С этого момента началось создание целого торгового флота.

Спустя несколько лет, в 1938 году, Аристотель построил свой первый танкер. Немного позже он приобрёл ещё два танкера. Надо сказать, что Онассис продолжал увеличивать свой флот даже во время войны.

В 50-х годах Онассис в течение нескольких месяцев умудрился купить 17 новых танкеров, а в 1953 году приобрёл контрольный пакет акций компании «Societe des Bains de Mer» (SBM) в Монако, которой принадлежали отели, театры, яхт-клуб и знаменитое казино в Монте-Карло (в целом, компания владела недвижимостью, равной по площади 1/3 территории княжества). Онассис по праву считался некоронованным королем Монако.

В 1957-1974 годах Аристотель Онассис становится владельцем греческих национальных авиалиний «Olympic Air», которые ему передало правительство Греции в концессию.

В последние годы жизни выдающийся бизнесмен болел тяжёлой болезнью — миастенией гравис (усыханием всей соматической мускулатуры), вследствие чего он не мог открывать глаза, поэтому ему приходилось скотчем прикреплять веки ко лбу.

15 марта 1975 года в возрасте 69 лет Аристотель Онассис умер. После своей смерти он оставил целую империю — огромное состояние, достигающее, по различным оценкам, от 3 до 5 миллиардов долларов (в последние годы прибыль бизнесмена в день составляла более 200 тысяч долларов США).

Что касается женщин, то их в жизни Аристотеля Онассиса было несчётное число, причем «своей единственной неудачей» он считал Грету Гарбо, которую ему так и не удалось покорить.

Но женщин, которые оставили в его жизни глубокий след, было всего три: три раза в жизни он покупал бриллиантовые комплекты, на которых были выгравированы четыре буквы, при этом первую он менял в зависимости от имени той, которой делал подарок, остальные же — «I.L.Y.» — были ни чем иным, как аббревиатурой фразы «I Love You».

Две из них были его жёны: дочь крупнейшего греческого судовладельца Тина Ливанос, родившая ему двоих детей, и Жаклин Кеннеди — вдова 35-го президента США Джона Фицджеральда Кеннеди. Третьей была — неувядаемый голос эпохи, известная оперная певица Мария Каллас. 

В последние годы в личной жизни Аристотеля Онассиса один удар следовал за другим: в 1971 году любимая дочь миллиардера — Кристина — убежала из дома, выйдя, против его воли, замуж за 48-летнего Джо Болкера, к тому времени уже дважды разведённого.

Но необратимая трагедия случилась в 1973 году, когда разбился на самолёте его единственный сын и наследник Александр. Именно ему посвящена песня Апостолоса Калдараса на стихи Левтериса Пападопулоса «Сын мой» («Γιε μου, γιε μου» /Йе му, йе му/, первое исполнение Стаматиса Кокотоса). 

Сын мой, о тоске подумай моей,
Услади мою рану — и вернись домой.
Сын мой, сын мой, как мне больно…

Сын мой, люди жестоки, мой дорогой,
А властелины её торгуют войной
И смеются над нашими слезами…

Сын мой, не верь никому, мой родной
Даже друзья твои рады видеть, Бог мой,
Как далеко ты ушел…

В том же году, осенью, приняв смертельную дозу транквилизаторов, умерла от передозировки первая жена Онассиса — Тина…

О проклятье, нависшем над семьёй Онассисов, действительно ходят легенды. Когда внучке Онассиса — Афине — было всего три года, в одном из отелей в Буэнос-Айресе при загадочных обстоятельствах умерла её мать — Кристина Онассис.

В 20 лет Афина Онассис-Руссель вышла замуж за профессионального жокея — бразильца Альваро Альфонсо де Миранда Нето…

Может любовь этой пары, наперекор всему, «выкупит» у судьбы право на счастье потомков фамилии Онассисов?

А также почитайте:

Magisteria

MagisteriaАCreated using FigmaVectorCreated using FigmaПеремоткаCreated using FigmaКнигиCreated using FigmaСCreated using FigmaComponent 3Created using FigmaOkCreated using FigmaOkCreated using FigmaOkЗакрытьCreated using FigmaЗакрытьCreated using FigmaGroupCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using Figma��� �������Created using FigmaEye 2Created using FigmafacebookCreated using FigmaVectorCreated using FigmaRectangleCreated using FigmafacebookCreated using FigmaGroupCreated using FigmaRectangleCreated using FigmaRectangleCreated using FigmaНа полный экранCreated using FigmagoogleCreated using FigmaИCreated using FigmaИдеяCreated using FigmaVectorCreated using FigmaСтрелкаCreated using FigmaGroupCreated using FigmaLoginCreated using Figmalogo_blackCreated using FigmaLogoutCreated using FigmaMail. ruCreated using FigmaМаркер юнитаCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaРазвернуть лекциюCreated using FigmaГромкость (выкл)Created using FigmaСтрелкаCreated using FigmaodnoklassnikiCreated using FigmaÐCreated using FigmaПаузаCreated using FigmaПаузаCreated using FigmaRectangleCreated using FigmaRectangleCreated using FigmaПлейCreated using FigmaДоп эпизодыCreated using FigmaVectorCreated using FigmaVectorCreated using FigmaСвернуть экранCreated using FigmaComponentCreated using FigmaСтрелкаCreated using FigmaШэрингCreated using FigmaГромкостьCreated using FigmaСкорость проигрыванияCreated using FigmatelegramCreated using FigmatwitterCreated using FigmaCreated using FigmaИCreated using FigmavkCreated using FigmavkCreated using FigmaЯCreated using FigmaЯндексCreated using FigmayoutubeCreated using FigmaXCreated using Figma

Социально-политическое учение Аристотеля — Готовый реферат

Содержание:

Введение

Аристотель был величайшим древнегреческим философом, жившим между 384 и 322 годами до нашей эры. Домом Аристотеля был полис Стагиры, который находился на северо-западном побережье Эгейского моря, рядом с Македонией, от которой он зависел. Отец Аристотеля Никомах был придворным врачом македонского царя Аминты III, а сам Аристотель был дворянином сына Аминты, будущего македонского царя Филиппа II.

В 367 г. до н.э. семнадцатилетний Аристотель приехал в Афины и стал слушателем «Академии» Платона, где пробыл двадцать лет, пока в 347 г. до н.э. не умер основатель «Академии». Платон был намного старше Аристотеля. Он мог узнать блестящего юношу и высоко оценить его. Сравнивая Аристотеля, которого он назвал «умным», с другим своим учеником Ксенократом, Платон сказал, что Ксенократу нужны шпоры, а Аристотелю нужна уздечка. Аристотель, в свою очередь, высоко ценил Платона. Стихотворение Аристотеля, написанное о смерти Платона, гласило, что плохой человек не должен даже осмеливаться прославлять Платона. Однако Аристотель уже видел недостатки идеализма Платона в его школе. Аристотель позже скажет: «Платон — мой друг, но я предпочитаю правду».

В конце сороковых годов IV века до н.э. Аристотель был приглашен Филиппом II в качестве учителя своего сына Филиппа — тринадцатилетнего Александра. После этого великий полководец говорил: «Я чту Аристотеля наравне с моим отцом, ибо если я обязан своей жизнью отцу, то именно Аристотель придает ему ценность». После того, как Александр закончил свое образование, Аристотель сначала вернулся в свою родную Стагиру, а затем переехал в Афины, где открыл философскую школу — Лицей.

Аристотель изложил свою политическую доктрину прежде всего в работе «Политика», которая была приложена к «Этике». Но в определенном смысле «Политика» тематически более узкая, чем «Этика». «Политика» развивает только одну тему «Этика» — тему практического разума, политической практичности и благоразумия. В «Этике» Аристотель разработал идеал созерцательного восприятия истины как модели и цели блаженной жизни. Аристотель признал этот идеал труднодостижимым и полностью доступным только для божества.

Поэтому в «Политике» Аристотель говорит только об этических добродетелях (добродетелях, связанных с поведением) и о таких дианоэтических (интеллектуальных добродетелях), которые связаны только с практическим разумом. Аристотель как таковой выделяет мужество, благоразумие, справедливость и благоразумие. В своем обсуждении идеального государства Платон опирается, прежде всего, на интеллектуальные добродетели, поскольку считает философов первыми гражданами и гарантами хорошего управления.

Изучение общественно-политических идей Аристотеля поможет понять причину противоречия в политическом учении двух философов, а также позволит со ссылкой на современный опыт оценить реальность моделей идеального государства, предложенных величайшими мыслителями древности.

Природа государства и концепция собственности в философии Аристотеля

Аристотель понимает состояние как определенный «способ связи». Государство — это только одна, высшая форма общения между людьми. Внутри государства существует целая система других общественных отношений с их конкретными целями и путями развития. Каждый вид общения возникает с целью конкретного блага. Аристотель видит в экономических отношениях только социальные формы общения и выделяет из них три вида: общение в границах своей семьи или «дома»; общение в смысле ведения хозяйственных дел; общение для обмена товарами.

Все экономические отношения имеют только цель получения прибыли, и все расчеты в них сводятся к этому. Напротив, в общине, которая называется дружбой, а еще больше в общине, которая представляет собой государство, мотивы, которые управляют поведением людей, совершенно разные. Свести общение государства к простому экономическому общению было бы девальвировать общение государства. Государство существует «не просто ради существования, но ради хорошей жизни».

Сравнивая состояние с другими видами коммуникации, Аристотель завершает свой анализ следующим выводом. «Понятно, — говорит он, — что государство не является ни сообществом топографических точек, ни защитным альянсом от несправедливости, ни сообществом ради экономического обмена». Все это должно присутствовать, чтобы государство появилось, но пока присутствуют только эти, государство еще не появилось. Она возникает только тогда, когда общество создается ради хорошей жизни между семьями и кланами, ради совершенной и достаточной жизни для себя». «Человек по своей природе является существом государства, и если кто-либо в силу своей природы, а не в силу случайных обстоятельств, живет вне государства, то он либо превосходит человека, либо морально неразвитый». Совершенство человека предполагается совершенством гражданина, а совершенство гражданина, в свою очередь, предполагается совершенством его государства». Этот аргумент показывает, что Аристотель видел в основе человеческой природы прежде всего социальные факторы, и поэтому он намного опередил более поздние антропологические учения.

Этот взгляд типичен для Аристотеля, наблюдателя и исследователя жизни в греческом полисе. Природа государства, по мнению Аристотеля, «предшествует» природе семьи и личности: целое должно предшествовать своей части. Таким образом, если человек «не способен войти в сообщество, или, считая себя самодостаточным существом, не чувствует в чем-либо нужды, он уже не формирует элемент государства, а становится либо животным, либо богом».

Государство состоит из отдельных лиц, «ойко» (семей) и деревень. Однако не все люди принадлежат государству. По словам Аристотеля, рабы не принадлежат государству. Институт рабства привлекает наибольшее внимание со стороны Аристотеля. Очень быстрота этого внимания доказывает, что в эпоху Аристотеля условия рабства стали большим предметом общественной мысли. Уже некоторые софисты, как уже упоминалось выше, не только сомневались в законности условий рабства, но и прямо утверждали, что по природе все люди рождаются одинаково свободными. Аристотель является верным противником этого взгляда и сторонником рабовладельческой системы. Он сознательно противопоставляет свою доктрину рабства взглядам тех, кто отрицает естественное происхождение и природу рабства.

Весьма типично для Аристотеля, что он рассматривает вопрос о рабстве не столько в контексте вопроса о государстве, сколько в контексте вопроса об экономике семьи (ойко). Для Аристотеля рабство тесно связано с вопросом собственности. Имущество является частью семейной организации: без предметов первой необходимости можно не только плохо жить, но и жить вообще нельзя. Для хозяина дома приобретение имущества является средством существования, в то время как раб — это определенная живая часть имущества. Более того, в самой природе вещей существует порядок, в силу которого от рождения одни существа обречены на порабощение, другие — на владычество.

В обществе во всех его элементах, которые взаимосвязаны и образуют единое целое, во всем присутствует элемент господства и элемент подчинения. Это «общий закон природы, и как таковые анимированные существа подчинены ему». Из этого Аристотель выводит природу и цель рабства. Согласно его объяснению, «Тот, кто по природе своей принадлежит не самому себе, а другому, и все же является человеком, по природе своей является рабом». Деятельность рабов заключается в использовании их телесных сил; это лучшее, что они могут дать. Они отличаются от других людей той сильной степенью, в которой душа отличается от тела, а человек — от животного. Они такие же люди, как и по природе своей рабы, и для них лучшая судьба — подчиняться хозяину. А Аристотель заявляет, что раб по своей природе — это тот, кто может быть одержим другим и наделен интеллектом только в той мере, в какой он воспринимает команды другого, но сам не имеет интеллекта. Согласно Аристотелю, природа устроена таким образом, что физическая организация свободных людей отличается от физической организации рабской части общества: рабы имеют энергичные тела, пригодные для выполнения необходимого физического труда; в отличие от них свободные люди не способны выполнять такой труд, но пригодны для политической жизни.

К отношениям рабства, которое принадлежит к отношениям собственности, по Аристотелю, вполне применимо отношение, существующее между частью и целым. Часть является не только частью другой, она невообразима без другой. Отношения между хозяином и рабом одинаковы: «Хозяин только хозяин раба, но не принадлежит ему, а раб не только раб хозяина, но принадлежит ему во всей полноте». Для Аристотеля рабство — это институт, необходимый для нормального функционирования семьи и предпосылка для создания надлежащей государственной системы, которая возникает из семьи и объединения семей в деревни.

Как и Платон, Аристотель очерчивает проект лучшего государства, в рамках которого развиваются экономические отношения, в соответствии с природой вещей. Аристотель основывался на реальных экономических структурах и формах правления, существовавших в его время. Его политическая мысль независима и развита, во-первых, в критике государств, существовавших в его время, и, во-вторых, в критике теорий конституционного права. В школе Аристотеля проводилось систематическое изучение конституций многих греческих содружеств (имеется ссылка на то, что они были собраны в 158 году). Из всей литературы об афинском государстве в 1890 г. в Египте было найдено только описание конституции Афин (так называемого «афинского государства»).

Из политических систем современных государств Аристотель в своей критике выделяет афинскую демократию, спартанское государство и македонскую монархию. Из политических теорий Аристотель в основном критикует теорию своего учителя Платона. В отличие от Платона, который ставил под сомнение право на личную собственность гвардейцев-воинов и даже предлагал для них проект сообщества жен и детей, Аристотель выступает за индивидуальную частную собственность.

Необходимо придерживаться способа использования собственности, который сочетает в себе систему общей и частной собственности. «Собственность должна быть общей только в относительном смысле, но в абсолютном смысле она должна быть частной.» И Аристотель хвалит результаты такого разделения: если пользование имуществом будет разделено между индивидами, утверждает он, взаимное порицание между ними исчезнет, а наоборот, будет большая выгода, «ибо каждый будет бережно относиться к тому, что принадлежит ему, добродетель будет служить своеобразным регулятором в пользовании, согласно пословице «друзья имеют все общее».

Аристотель разделяет с Платоном идеологию рабства. Как и Платон, в своем проекте лучшего состояния он задумывается о том, чтобы положить весь продуктивный труд прямо на плечи бесправного рабства. Но в отношении свободных граждан рабовладельческого государства он отвергает слишком аскетичное представление Платона о собственности на землю, умаляя неотъемлемые права граждан. Платон считал, что собственность на землю должна обеспечивать гражданам «образ жизни, ограниченный определенными мерами». Аристотель предлагает другую формулу: «жить по меркам, быть щедрым».

Социально-политических учения Аристотеля

Общественно-политические взгляды Аристотеля изложены, прежде всего, в его незавершенной работе «Политика», в которой мы находим философское осмысление действительности государства того времени, а также разработку идеального образа реализации идеи государства.

По мнению Аристотеля, политика должна быть ориентирована на общее благо, а ее главной целью является достижение справедливости. Однако это делается за счет способности и желания граждан подчиняться властям и законам. Что касается самих правителей, то для того, чтобы править, им нужна добродетель нравственно совершенного человека.

Аристотель исследует реально существующие формы политической организации и выбирает лучшие из них. Он также исследует социальные проекты, созданные философами, интересуясь лучшими из них. Он пытается подойти к государству аналитически, пытаясь понять причины его возникновения и функционирования.

Таким образом, для Аристотеля семья является «первой естественной формой общинной жизни, неизменной во все периоды человеческого существования». Аристотель видит в семье три формы отношений: «хозяин и раб, муж и отец, отец и дети», и поэтому «в семье есть три вида отношений: отношения хозяина, мужа и жены и отношения родителя». Так что власть хозяина дома распространяется на раба, жену и детей. Это своего рода монархическая власть, где — по Аристотелю — естественные отношения не извращаются, «там преимущество власти принадлежит мужчине, а не женщине». Аристотель рассматривает брак прежде всего как этические отношения, которые связывают равноправных людей. Только благодаря естественным признакам муж возвышается как определяющий элемент над женой, которая является определяемой. Рабство также определяется Аристотелем как неизбежная основа внутренней и государственной жизни, которая требует самого гуманного отношения между людьми. А Аристотель оправдывает рабство пониманием его важности для Греции.

Со временем несколько семей образуют деревню, и из нескольких деревень формируется государство, точно так же, как Афины образовались из нескольких деревень.

Ценность государства зависит от многих причин, но прежде всего от того, имеет ли правящая власть общее благо или нет. А поскольку власть может принадлежать одной, нескольким или многим, то может существовать шесть основных форм правления. Из них три правильных — монархия, аристократия и содружество (республика), а три неправильных — тирания, олигархия и демократия.

Монархия является первой и старейшей формой политического института. Но аристократия лучше монархии, потому что в этой форме тела власть находится в руках немногих, кто обладает высокими положительными качествами. В республике (политике) государством управляет большинство «оружейных» людей. Это правильные формы правления.

Что касается ненадлежащих форм политического правления, то Аристотель выделяет тиранию, утверждая, что «тираническая власть не согласуется с человеческой природой», что она является самой отвратительной формой поведения. Он выделяет олигархию, в которой несколько богатых людей находятся у власти, но считает демократию самой терпимой формой, при условии, что власть в государстве принадлежит закону, а не толпе (охлократия). Поэтому он считает хорошим монархию, аристократию и многобожие. Что плохо, так это тирания как деформация монархии, олигархия как деформация аристократии, а демократия как деформация многобожия.

Цель государства «не только жить, но и гораздо больше жить счастливо». По мнению Аристотеля, это возможно только в таком состоянии, которое служит «общему благу» и относится только к правильным формам. Что касается неправильных форм: тирании, олигархии и демократии, то они служат только частным интересам одного человека или группы. В выборе лучшего политического устройства Аристотель не утопичен. Он способен четко отличить абсолютную лучшую форму от истинно возможной.

В отличие от Платона, который считал частную собственность главной причиной всех социальных недугов, Аристотель выступает за частную собственность. Он считает, что лучшее государство должно во всем руководствоваться умеренностью, а поскольку «умеренное» и «среднее» — это лучшее, то в таком государстве каждый гражданин должен владеть умеренной собственностью. Именно средний класс устанавливает наилучшую форму правления.

Аристотель пытается осмыслить общество свободных людей с промежуточных позиций, точно так же, как все ионические философы осмыслили Вселенную. По словам Аристотеля, есть три основных класса граждан. Первый класс состоит из очень богатых людей, в то время как их противоположность была бы самой бедной. Между ними находится средний класс, к которому относится разделение всего спектра социальных различий на классы (противоположности).

Если бы Аристотель был хорошо знаком с учением Гераклита, он бы, естественно, пришел к пониманию движения классов, то есть их «борьбы», как появления одной пары классовых различий, как уничтожения другой, как «конвергенции-дивергенции». Но Аристотель понимал только милетическую парадигму, отношение противоположных тенденций.

С этой точки зрения Аристотель анализирует различия в уровне благосостояния в обществе и приходит к выводу, что как большое богатство, так и крайняя бедность нарушают стабильность общества, для благосостояния которого особенно важны средние классы. В этом контексте Аристотель относится к крупным поместьям, а также к способу их приобретения, как к противоестественным и противоречащим человеческому разуму и порядку государства. Поэтому Аристотель рассматривает в качестве основных обязанностей государства недопущение чрезмерного накопления гражданами собственности, чрезмерного роста личной политической власти и удержание рабов в повиновении. Аристотель видит поддержку и спасение государства в численном росте и укреплении граждан.

Философ пытается найти наилучший способ теоретически построить социальные системы, основанные на учете первоначальных или первичных отношений между индивидуумами. «Таким образом, по мнению Аристотеля, необходимость в первую очередь побуждает тех, кто не может существовать без друг друга — женщину и мужчину — объединиться в пары с целью деторождения; и этот союз не обусловлен никаким сознательным решением, а зависит от естественного влечения, которое присуще и другим живым существам. ..».

Точно так же в целях взаимного самосохранения необходимо объединять парами существо, которое по своей природе является доминирующим, и существо, которое по своей природе подчиняется….». А поскольку изучение любого социального объекта должно начинаться с рассмотрения мельчайших его частей, то рассмотрение отношений в обществе должно начинаться с изучения парных отношений в семье: Хозяин и раб, муж и жена, отец и дети. Эти отношения между тремя парными элементами семьи могут быть охарактеризованы как лордные, супружеские и отцовские. Аристотель исходит из убеждения, что «во всем, что, будучи состоящим из нескольких непрерывно соединенных или разделенных частей, образует единое целое, есть правящее начало и подчиненное начало». Это общий закон природы, и как таковые одухотворенные существа подчиняются этому закону….. Один и тот же принцип обязательно должен преобладать во всем человечестве».

Аристотеля волнует вопрос, что такое «искусство сделать факультет»? В своем решении философ начинает с самых первичных отношений. Например, обувь используют как для одевания, так и для обмена на что-то другое: деньги или еду. «То же самое относится и к другим предметам владения — все они могут быть объектом обмена».

Первоначальное развитие бартера предполагает обмен предметами первой необходимости, но затем, как пишет Аристотель, торговля на этой основе развивается в систематическую деятельность, направленную на накопление огромных богатств. С совершенствованием обмена и появлением денег торговый оборот приносит огромные прибыли, и все, кто занимается денежным оборотом, стремятся увеличить денежную массу до бесконечности.

Аристотель не пытается оправдать, а пытается найти такую государственную систему, которая отличалась бы от существующих, поскольку, по мнению философа, тогдашние государственные системы не служат своему назначению. В то же время единство в государстве обусловлено принципом взаимного возвращения, т.е. оно обусловлено той или иной формой обмена. Поэтому каждое государство должно состоять из крестьян, ремесленников и торговцев, но значительная его часть должна состоять из «солдат и советников». Более того, греки не должны быть ни ремесленниками, ни фермерами, ни торговцами. Но поскольку эти профессии абсолютно необходимы в государстве, в них должны работать рабы. Выход заключается в политике греков по завоеванию. Но если Платон был против порабощения эллинов другими эллинами, то для Аристотеля этой проблемы не существует: рабство — явление в гармонии с природой. Как и во всем остальном, Аристотель начинает со знания существующей реальности.

В то же время Аристотель пытался нарисовать картину лучшего состояния, и он начал эту работу, но не закончил ее. Согласно плану, это должно быть состояние мира, а не войны, а его граждане должны получать такое образование и подготовку, которые сделали бы их пригодными не только для практической жизни, но и для овладения красотой и знаниями.

Отвергая «идеальное состояние» Платона как утопическое, Аристотель считает идеальным состояние, которое обеспечивает как можно большее количество своих граждан счастьем. Это рабовладельческое государство, основанное на частной собственности. Не исключено, что это идеализация афинского состояния времени Перикла.

В целом Аристотель разделяет общественно-политические взгляды Платона, но он, как и Платон, далек от того, чтобы душить и деперсонализировать индивида в государстве. При всей своей подчиненности государству Аристотель сохраняет достаточную независимость для гражданина, как в семье, так и в частной жизни. Он решительно отвергает идею Платона о социализации имущества, жен и детей. Более того, анализируя общественные отношения, Аристотель, в отличие от Платона, использует свой конкретный универсальный метод.

Заключение

Политическое учение Аристотеля имеет чрезвычайно большую теоретическую и еще большую историческую ценность. Сжатый проект идеального состояния, которое Аристотель очерчивает как любую утопию, действительно является идеализированным объектом по сравнению с существующими формами государственности. Но есть и особенности, отражающие реальные исторические условия общества, в котором разрабатывался этот проект. Среди этих особенностей — вопрос о рабстве, проблемы собственности, которыми занимается Аристотель. Особенность «Политики» в том, что в ней реальные, исторические черты явно преобладают над утопическими. Путь к лучшему состоянию, по мнению Аристотеля, лежит через знание того, что существует в реальности. Следует, однако, отметить, что философская интерпретация Аристотелем общества также носит прогностический характер. Теория «среднего элемента» идеально подходит для государственного устройства современных развитых стран, где интенсификация классовой борьбы, предсказанная Марксом, не произошла благодаря расширению «среднего класса». Таким образом, идеи Аристотеля об идеальном государстве более реалистичны, чем идеальная социальная структура Платона, требующая разрушения всех существующих форм экономического и политического взаимодействия.

Реалистичный и системный характер общественно-политических взглядов Аристотеля делает политику чрезвычайно ценным документом как для изучения собственных политических взглядов Аристотеля, так и для изучения древнегреческого общества классического периода и политических теорий, которые в нем закрепились.

Список литературы

1. Аристотель. Политика. Пер. А. Жебелев. М., 1912.
2. Доктрина Кечекяна С.Ф. Аристотеля о государстве и праве, Москва, Наука, 1946г.
3. Аристотель. По душе // В т. 4 т. — т. 1. М., 1986.
4. Аристотель. Метафизика // Op. в 4 томах. — т. 1. М., 1984.
5. А.Н. Чанышев. Курс лекций по античной философии. — М.: Мысль, 1985. — 415с.
6. Айзенштадт А.Джей Л., Смолина А.П. История философии. Учебник. — М., 2005.

Государство и право в «Политике» Аристотеля и у других авторов (1-я лекция IV раздела)

IV. ГОСУДАРСТВО И ПРАВО В «ПОЛИТИКЕ» АРИСТОТЕЛЯ И У ДРУГИХ АВТОРОВ

1-я лекция. «Политика» Аристотеля — базовый трактат европейской цивилизации по философии права. Политика как правое дело. Водительство предвидящего разума как основание права власти.

Рим знаменит своим правом, вернее, формой права, которая до наших дней продолжает служить образцом для всякой системы законов. Римляне чувствовали, что им ни у кого не надо занимать правовую мудрость. «[…] Предки наши оказались выше всех народов государственной мудростью […] Нельзя даже поверить, насколько беспорядочно — прямо-таки до смешного! — гражданское право всех народов кроме нашего. Об этом я не устаю твердить каждый день, противопоставляя мудрых наших соотечественников всем прочим людям и особенно грекам»  [ 1 ]  . Признак того, что вся область права у греков в плохом состоянии, тот, что у них нет великих адвокатов. «Посмотрите: у греков только самые ничтожные люди, которые у них называются „прагматиками“, предоставляют ради денег свои услуги ораторам на судах; а в нашем государстве, напротив, правом занимаются все наиболее уважаемые и достойные лица»  [ 2 ]  . Πραγματικός, от πράγμα дело, имеет в позднем греческом действительно иногда нехороший смысл делец. Так в русском стряпчий «адвокат» скатывается к значениям типа стряпать, состряпать. В некоторых диалектах стряпчий значит просто повар.

Дурной смысл слова делец, πραγματικός, предполагает, что не надо было в эти дела пускаться, надо было остаться в области чистой мысли. Римскому праву по важности не уступает греческая философия. Цицерон уверен, что человек, умеющий понимать государственную жизнь и говорить о ней, окажется способен и к философии. «Без значительной опытности в общественных делах всякого рода, без знакомства с законами, обычаем и правом, без знания человеческой природы и характеров он [адвокат] не может действовать в этой области с достаточным чутьем и умением. А кто усвоит себе хотя бы только эти сведения, без которых даже мелочей в суде соблюсти невозможно, тому может ли быть чужд какой-нибудь предмет высшего знания?»  [ 3 ]  .

Право дает право человеку быть свободным, говорить открыто и без страха, выступать перед любым собранием о главных государственных делах. Философы, если они поступком не обеспечили себе такой свободы, если не могут опереться на всенародные законы, обречены вести шепотом в темных углах бесполезные разговоры о том, чего не знают на опыте. «Что об этих предметах писали и Аристотель, и Феофраст, этого я не отрицаю […] Конечно, если по ходу дела понадобятся так называемые общие места, что случается очень часто, и придется говорить о бессмертных богах, о благочестии, о согласии, о дружбе, об общечеловеческом праве, о справедливости, об умеренности, о величии души и вообще о любых добродетелях, то все гимнасии и все училища философов, чего доброго, поднимут крик, что всё это их собственность, что ни до чего тут судебному оратору нет дела. Ну что ж, я не возражаю, пусть и они по своим углам толкуют об этих предметах ради препровождения времени; но зато уж оратору никак нельзя отказать в том преимуществе, что те же самые вопросы, о которых философы разглагольствуют бессильно и бледно, он умеет поставить и обсудить со всей возможной выразительностью и увлечением»  [ 4 ]  .

Философ будет рассуждать сам с собой о свободе. Но человек, понимающий свое место в правовом государстве, выступит смело перед всем миром. Греческие философы много рассуждали, но свободу Греции не сумели отстоять.

Но тот же Цицерон, когда думает о надобности упорядочить систему права, которое растет из почвы, но растет как трава, надеется на философию. «Поэтому была призвана на помощь особенная наука со стороны, из другой области знания, которую философы целиком считают своим достоянием; она-то должна была на основании твердых правил внести связь и слитность в этот разбитый и разрозненный круг вещей. Для гражданского права прежде всего должна быть определена цель, а именно справедливое соблюдение законов и обычаев в тяжбах граждан. Вслед за этим предстоит выделить роды понятий, твердо установленные и не слишком многочисленные»  [ 5 ]  .

Именно это и было сделано в классической греческой философии, и с не меньшей основательностью чем римское право. В Риме была создана форма права на все времена, притом что материально римские законы не имеют ничего совершенно исключительного в сравнении с другими народами. Аналогичным образом классическая греческая философия, т.е. прежде всего Платон и Аристотель, выдается вовсе не набором взглядов, которые можно встретить у кого угодно, — или, еще точнее сказать, у них набор всех взглядов, в том числе противоположных, как Аверинцев сказал, что мысль Платона это шар, где для всякого полюса есть противоположный, — а умением ставить главные вопросы. Решено в классической философии только одно: что мы люди от решающих вопросов уходить не будем.

Базовый трактат нашей европейской цивилизации по философии права — аристотелевская «Политика». Основная, почти вся главная, терминология политики, государства и права происходит оттуда. И первый же неожиданный тезис Аристотеля совпадает с убеждением Цицерона и шире, римской философии права, что прежде чем иметь философию и, шире, науки, надо построить политику. Никакая наука не может создаваться исподтишка. Надо быть уверенным, что ты занят правым делом. «Если у того, что мы делаем, есть цель […] то ясно, что цель эта есть хорошее в смысле лучшее (ἄριστον) […] По-видимому, оно дело главного и верховного строительного знания или умения, а им является политика (πολιτική). Она распределяет, какие в государствах нужны знания и какие и насколько каждый должен изучать»  [ 6 ]  .

Как бы ни была возвышенна и прекрасна наука, какая бы она ни была, она сможет существовать только если ее разрешит политика. Например, философия в нашей стране была впервые разрешена только 15 лет назад, и она может быть снова запрещена, если для прочности государства опять понадобится идейно-политическое единство. Философия тогда напрасно будет доказывать, что в идеологическом государстве не может быть права. Ей скажут, что порядок и крепкая армия первая необходимость. Ее перестанут финансировать и она снова ограничится разговорами на кухне за чаем или в тюремной камере.

От политики зависит напрямую не только философия, но наука вообще. В хорошей и строгой мысли Карла Поппера всякое утверждение большой науки это гипотеза. Наука может полагаться только на что-то абсолютно достоверное. С абсолютной достоверностью мы не можем сказать не только что завтра утром снова взойдет солнце, но, по Карлу Попперу, что 2 × 2 = 4. Но ведь без науки теперь человечество существовать не может. Каждодневная жизнь миллиардов людей целиком зависит в питании, развлечениях, медицине от науки. Но науки нет, если она не развивается. Она развивается за счет того, что гипотезы критикуются, опровергаются и заменяются новыми. Критичность может быть сохранена только в политически открытомобществе, где власть не предписывает, какого правильного образа мысли надо держаться. Критика должна быть совершенно свободной. Всего лишь два десятка лет односторонней критики — критика была допущена только марксистская — не оставили науку в нашей стране на прежнем уровне, а отбросили ее назад. Вся мировая наука существует только за счет того, что есть несколько стран в мире, немного в сравнении с общим числом, где поддерживается политический строй, позволяющий свободу от идеологических требований.

Зависимость настоящей науки от поддержания открытого общества, т.е. от политики, подтверждает тезис Аристотеля, что политика поднимается над всеми науками как архитектоническая, правящая.

Политика в этом смысле равна этике. Процитированные мысли о правящей роли политики стоят в начале «Никомаховой этики». В той же ее первой главе содержится предупреждение, что молодые — неподходящие слушатели курса лекций о государстве (политики), потому что они неопытны в делах, живут по настроению и не умеют владеть собой. Как если бы Аристотель забыл, какой курс начал читать, и заговорил из другого. Но разделяем этику, теорию государства и политику мы, не Аристотель и не Платон.

Еще непривычнее нам, что эти науки учат о красоте. Древнерусский язык нам мог бы тут помочь. Слово доброта значило и красота и добротность характера. Парис увлекся Еленой потому что увидел «доброту Еленину и младость» (XV в.). «Лоза детей всяким добротам научает и злыи обычаи удобь отлучает» (XVII в.). Справедливость привлекала красотой. Добротолюбие, школа православной аскетики, это перевод греческого φιλοκαλία, любовь к красоте. Аристотель без подготовки, без предупреждения вводит в науку о государстве и этику тему красоты. «Собирающиеся по-настоящему слушать лекции о прекрасном и справедливом и вообще о политике должны быть прекрасно воспитаны [ἤχθαι, доведены, пригнаны] в отношении нравов»  [ 7 ]  . Это должно значить что к гражданской жизни призваны не все. Аристотель признаёт, что большинство людей не пойдут дальше искания удовольствий и потребления, пользования (απόλαυσις  [ 8 ]  ). Это один из трех основных образов жизни. Второй образ жизни, политический, ведут немногие. Третий, теоретический, это дело единиц.

Неизбежно случится так, что кто живет чтобы пользоваться жизнью, не станет соблюдать закон просто так, ради закона, и не будет справедливым ради красоты нравственного поступка. Эти люди первого образа жизни, большинство, хотят удачи в том хорошем, что всегда и для всех безотносительно хорошо. Например здоровье и богатство безотносительно и всегда хорошо. Люди естественно хотят здоровья и богатства и добиваются их.

То, что хорошо всегда и безусловно, должно быть вроде бы хорошо и для меня. Кто-то здоров и богат, ему хорошо, и кажется логичным рассуждение, что если я буду здоров и богат, мне тоже будет хорошо. Но это не обязательно. Есть случаи, говорит Аристотель, когда и отдельных людей и государства губило богатство. О вреде здоровья он, кажется, не упоминает, но подразумевается то же самое; здесь можно вспомнить наблюдение Льва Толстого что молодая девица, здоровая, никогда не болевшая, это нравственно зверь. Надо молиться не о том, чтобы у меня было здоровье и богатство, а о том, чтобы это безотносительное (ἁplῶς) добро и для меня тоже было хорошо. Выбирать надо только то добро, которое мне хорошо, в котором я вижу свое осуществление  [ 9 ]  . Что именно мне хорошо, это, скажем мы своими словами, тайна моей свободы. Совсем не исключено, что для меня хорошо быть здоровым и богатым. Но это обнаружится только после того и только в той мере, как я выберу для себя своё. Пока здоровье и богатство не мое, они не могут быть мне на пользу.

Несправедливость или неправо (ἀδικία) у Аристотеля — это приобретение добра, которое не хорошо для вот этого человека, и отказ от «своего» зла. Обиды другому человеку здесь может и не быть. Неправо появляется таким образом и в отношении только к самому себе. Этот случай можно считать таким нарушением закона, когда не видно, кому делается зло, но несправедливость очевидна. Неправо излучается на целый мир. Джереми Бентам, говоря о заразительности несчастья, как и счастья, о распространении их на всех, продолжает эту античную мысль.

Справедливость тоже начинается в том, что человек решает взять от жизни не общее добро, а стремиться к своему. Опять же оказывается, что справедливость начинает излучаться на других. Из достоинств ее поэтому можно назвать лучшим, потому что другие достоинства, как мужество, мудрость, терпеливость, спокойствие еще не сразу становятся преимуществом всех, тогда как справедливый («правосудный», Брагинская) сразу этим своим достоинством дает что-то всем. Аристотель цитирует пословицу «в справедливости собраны все добродетели вместе» и стих Еврипида о том, что справедливость еще более удивительна чем свет вечерней и утренней звезды.

Иммануил Кант по-видимому цитирует это место Аристотеля, когда говорит в начале «Заключения» к «Критике чистого разума»: «Две вещи наполняют дух всегда новым и возрастающим удивлением и уважением, чем чаще и продолжительнее размышление занято ими: звездное небо надо мной и нравственный закон во мне. То и другое мне не надо отыскивать и угадывать словно окутанное мраком или парящее высоко над моим полем зрения; я вижу их передо мной и непосредственно связываю их с сознанием моего существования»  [ 10 ]  . Если справедливость, главное достоинство человека, направлена на других, то проверить его можно поставив в положение, когда от него станут зависеть другие. В старом изречении «человека власть покажет»  [ 11 ]  .

Поступить справедливо и несправедливо можно в отношении только определенного рода существ, не всех. Невозможна несправедливость в отношении богов; они в любом случае имеют всё и владеют всем, отнять у них что-то невозможно. Но и в отношении неизлечимо плохих (ἀνιάτοις κακοῖς  [ 12 ]  ) невозможно быть ни справедливым ни несправедливым. Справедливость это всегда добро, но таким оно не идет на пользу. Неправо в отношении их, отнимая у них добро, которое их портит, и несправедливостью быть перестает, и справедливостью не становится.

Конец «Никомаховой этики» выглядит так, что «Политика» ее прямое продолжение. Идет речь о законах. Они по-видимому произведения государственного искусства. Надо стало быть разобрать политическое устройство. И с первых шагов разбора открывается неожиданное. Что объединяет людей в государство? То, что люди общественные существа? То, что вместе им легче обеспечить себя чем врозь? Если у человека общественная природа, то государство естественное образование.

И вот Аристотель утверждает что человек есть живое существо политическое, мы скажем — государственное, в большей мере чем пчела. У Аристотеля есть биологические сочинения, где он много говорит о пчелах, например о том, как в сообществе пчел есть дисциплина. Так, улей, до того гудевший, вдруг сразу засыпает после облета его — это слышно снаружи — какой-то одной пчелой. Впечатление такое, что она несет всем приказ спать. Похоже и на то, что в деятельное время пчелы тоже взаимно подбадривают себя к интенсивной работе. Что рой и улей это в сущности один живой организм, потому что одинокая пчела не живет (она вскоре умирает), Аристотель не мог не знать. Причем непосредственно перед утверждением, что человек государственное животное в большей мере чем пчела, говорилось об одиноких жителях «без роду, без племени, вне законов, без очага»  [ 13 ]  .

У Аристотеля не замечено таких сбоев, чтобы он на одной странице противоречил себе. Эти две мысли, что человек, который может воинствовать в одиночку, более общественный чем пчела, стоят рядом расчетливо и намеренно. Пчела, хотя она и умирает вне улья, одна остается, умирающая, целой пчелой. Человек, в отличие от этого, когда оказывается один, пусть даже и не умирает, но целым считаться не может. К его природе принадлежит речь, и таким образом в обществе человек не просто живет, а только и осуществляется как человек. Без роя и улья пчела, хоть и не жила бы, но была бы уже готовая пчела, а человек без общества еще не готов, в важном — решающем — смысле его вне государства просто нет как такого существа.

Пчелы тоже имеют язык, знаковый и звуковой. Общение необходимо в их государстве. Человеческое слово (λόγος) отличается от служебных языков всех других живых существ тем, что сверх показа пользы и вреда выявляет еще правду (справедливость) и неправду. Они другое, чем польза и вред, а иногда прямо противоположное, когда правда требует жертвы. «Это против других живых существ особенное у людей, исключительно иметь чувство добра и зла и справедливости и несправедливости и всего; а общность в этом создает дом [семью, Жебелев  [ 14 ]   и государство [полис]»  [ 15 ]  .

Аристотель снова притягивает внимание к сути дела кажущимся кричащим противоречием. Двумя страницами раньше он сказал, что семья возникает естественно. Заметим, что словом семья переводится греческое дом, домохозяйство. Прагматизм аристотелевского ума велит заметить, что домохозяйство прочнее связи между мужем и женой. При смене семьи образ хозяйствования часто меняется в меньшей мере. Итак, начавшись в естественной потребности и необходимости, человеческая общность имеет целью хорошее в смысле прекрасного, καλόν. Во времени развертывается ряд пользы, нужды, необходимости, со временем начинает вести встречный ряд смысла, логоса. В конечном счете всё подчиняется ему. Это видно по тому, насколько люди не берегут самое успешное обустройство. За двадцать лет до рождения Аристотеля кончилась долгая общегреческая, захватившая и италийских греков, Пелопоннесская война, в которой два главных греческих государственных образования, Афины и Спарта, разрушили сами себя, причем в большей мере якобы победившая в войне Спарта. Недолгая спартанская гегемония кончилась тем, что вся Греция должна была нехотя подчиниться Македонии, позднее Риму. Так миллионы культурных, дисциплинированных, прошедших хорошую школу пехотинцев погибли в окопах I мировой войны 1914 года — больше чем во II войне — и с мировым лидерством Европы было покончено, его переняла в войне с Германией и в холодной войне с Россией Америка. Исторические примеры достаточно показывают, что люди приносят себя в жертву в конечном счете идее, понятой верно или неверно. Начавшись, возможно, с соображений пользы, человеческое общежитие в конце концов отдает себя таким вещам как священная война, справедливость, защита высших ценностей, борьба за свободу, т.е. правит историей всё-таки не нужда и не выгода, а логос. «Общность из нескольких селений — совершенный полис, уже имеющий, так сказать, высшую степень самодостаточности, возникший ради [потребностей] жизни, но существующий ради хорошей жизни, εὖ ζῆν» (1252b 27–30).

Речь не о безотносительных благах вообще, а о хорошем осуществлении природы человека, что возможно в общении граждан при свободе слова. «Тем самым всякий полис существует по природе, коль скоро таковы первичные сообщества. А именно, он их завершение, завершением же становится природа; ибо что каждое есть по завершении становления, то мы называем природой каждого, например человека, коня, дома» (1252b 30–34).

Под самодостаточностью, или самодовлением, понимается не способность, замкнувшись, жить без общения с окружающим миром своими средствами, а наоборот, такое органическое включение в космос, когда государство (полис) могло бы надеяться на космическую вечность. Этой способности в известных ему государствах (Китай оставался еще неизвестен) Аристотель не видит. Отсюда он получает оправдание для исканий своей политической мысли. Он ищет не способов прекратить сползание человеческого общества к худшему. Таким способом могло бы быть окостенение жизни внутри священного порядка и ритуала. Этот путь не был закрыт две тысячи лет назад, как сейчас тоталитарная идея в разных формах предлагает неинтересное спасение через подмораживание. К жесткому вековому порядку термитного государства и сейчас может всё вернуться. Аристотеля интересует наоборот продолжение однажды начатого политического разговора. По тонкой ниточке логоса, который ни на чем не держится, он движется к цели, определенной просто как лучшее, ἄριστον, и прекрасное, καλόν. Спасение нужно не в смысле сбережения уцелевших остатков — что такая задача человека по-настоящему увлечь не может, показывает малочисленность экологических партий, — а в смысле оправдания человеческого исторического предприятия на земле, счастливого осуществления природы.

Выхода из явного кризиса — из очевидного скатывания всего человеческого существования в несамодостаточность — искала политическая философия Платона. Не случайно Аристотель начинает анализ с критического разбора платоновского «Государства». […]

Муж и жена (по Аристотелю) образуют семью не потому что они так решили, а по призванию природы. Природа же определила, что муж будет начинать, искать, добиваться, а женщина ждать и, если согласна, принимать. Первенство мужа, ведущего, установлено не решением супругов, а их согласием с порядком вещей.

Так же от природы идет другое деление людей, на предвидящих (προορᾶν δυνάμενοι), умеющих подчинить разуму свое тело и значит другие тела тоже, и тех, кто подчиняется силе окруживших его обстоятельств. Сказать точнее, к логосу способны все, но школу необходимой дисциплины проходят пока только греки. То, что кажется у варваров властью, в действительности не идет дальше перенесения на так называемых подчиненных отношений мужа к жене. Муж, конечно, властвует в каком-то смысле над женой, но от господства в семье еще далеко до политической власти, ἀρχία. Кому она неизвестна, тот по природе раб, независимо от того, занимает ли он у себя в варварском отечестве позицию жены или тирана мужа. Он раб по природе, потому что его разумная природа открыла ему возможность быть гражданином, которой он не воспользовался. Рабом называется собственно тот, на месте которого должен бы был быть человек, но человек не сумел осуществиться. «Полис по природе первее (πρότερον) семьи и каждого из нас, потому что целое с необходимостью первее части; убей целое [живое существо], и у него не будет ни ноги ни руки, разве что по омонимии, как мы называем [рукой] каменную: она будет мертвой. Всё определяется делом и силой, так что переставшее быть таковым уже нельзя считать тем же иначе как по названию» (1253а 18–25).

Человек, от которого осталось только это название без поступков, отвечающих его целой природе, окажется по сути рабом. Назвать его животным будет точнее чем человеком. Правда, не участвует в политике не только недочеловек, но и сверхчеловеческое божество. О государстве богов речи однако нет. Величайшим из живых существ остается человек, пришедший к своему совершенству, и наоборот, расставшийся с законом и правом (δίκης) хуже всех, потому что злее всего вооруженное неправо, а человек лучше всех в природе вооружен, разумом и нравственной силой, которыми может пользоваться наоборот. «Нравственная сила» здесь у Жебелева — хороший перевод слова ἀρετή (1253а 35), передаваемого обычно через добродетель, достоинство, доблесть, добротность, но, как видим, не всегда имеющего однозначно положительный смысл. Сила для своего оправдания должна быть правой. Справедливость относится к политике и полису. Право есть строй (τάξις) политической общности, правый суд (1253а 37–39).

Как только признано водительство предвидящего разума, признано тем самым и право власти повелевать и подвластного повиноваться. Во власти и подчинении мужчин мужчинам можно видеть что-то обидное только внутри рабского государства, где не видно различия между господством мужа над женой и главаря над членами его группы. Понять природу власти в отличие от сексуального нажима помогает ее греческое название ἀρχή, буквально начало в смысле отправной, исходной точки. Власть принадлежит тому, кто берет на себя инициативу, особенно в трудном положении. Так для тела необходимо и полезно подчиниться душе, а для наших стремлений и порывов — разуму. От рождения одни склоняются к подчинению, другие к власти (ἀρχεῖν) (1254а 23–24), и Аристотель имеет здесь в виду не только людей. Так случилось, что одни люди по природе свободны, другие рабы, и подчинение одних не только необходимо, но и полезно.

И здесь трудно что возразить. Клиент прислоняется к патрону, видит в том свое благо. Крестьянин, никем не принуждаемый, идет записаться в крепостные к надежному хозяину, с которым избавится от голода. Способный руководить создает инициирует фирму, служащие которой честно хотят зависимости ради своего благополучия.

Сразу однако возникают проблемы. На человеке видна телесная сила или слабость, но не видна способность быть настоящей властью. Захваченные в плен автоматически становятся рабами. Хуже то, что сильный насильно может принудить к рабству. Принуждает и достойный и справедливый, например когда должен остановить порок. Почему бы тогда, предупреждая заранее зло, людям, уверенным в своей правоте, не захватить власть над всеми? Аристотель приводит и аргумент, который мы читали у Паскаля: насилие, поскольку имеет силу, тем самым уже имеет какое-то достоинство, явное преимущество перед слабостью. Бессильная правда оказывается тогда суммарно не лучше сильной неправды. Допустим, мы уверены, что не существует права без гуманности. Но те же самые мы соглашаемся с властью более сильного человека (ср. 1253а 17–19), как например в России правящий класс в основном состоит из сильных рослых мужчин, почему женщины не крепкого сложения выглядят в их среде несерьезно, как если бы они попали не в свою среду — хотя теоретически в наше время для человека власти не требуется большой физической силы.

Явно и несомненно только одно, что действительно некоторым людям можно доверить власть, а другим лучше всё-таки, и для них самих тоже, быть в подчиненном положении. Но как знать, кому именно. Генетика тут не решает. Решает как всегда высшее, последнее: государство. Как уже было сказано, власть существует только среди свободных в гражданском государстве, полисе; отношения между рабами складываются скорее по типу сексуальных отношений. Свободные устраиваются между собой так, что попеременно берут власть, в принципе к власти должны прикоснуться все. Предполагается, что в свободном полисе каждое новое поколение будет и по рождению, и по воспитанию знать, что такое свобода и соответственно власть. В свое хорошее время греки действительно могли с гордостью сказать персам, что никто в их деспотии, от бедного батрака до царя, не знает что такое свобода. Кажущаяся свобода знатного человека там тоже рабство. Так для Кюстина в России и крепостные и правители вплоть до самого царя рабы. Так теперь человек, выросший в Париже, автоматически получает шенгенский паспорт, с которым может свободно ехать практически в любую страну мира, но человек, выросший в Москве, хотя и получает столичную регистрацию, с которой он практически без проблем может поехать в любой город федерации, но не за границу.

В свободном государстве, полисе, взаимоотношения между рабом, который сознает необходимость подчиниться, и господином, знающим, что такое власть, и умеющим начальствовать, ἀρχεῖν, складываются по дружескому согласию, без опоры на закон и на насилие. В Афинах и некоторых других греческих государствах такое действительно случалось часто.

Хотя настоящим господином, а не просто старшим рабом среди подчиненных рабов, может быть только свободный и стало быть умеющий властвовать, но конечно одно дело монархическая власть главы семьи и господина — почему он так и называется — над семьей, детьми и рабами и другое — власть над свободными и равными. За одним исключением. Оно касается отношений с женой. Они не всегда должны быть те же самые, что с детьми и слугами.

Важно, что явных признаков властителя нет. Способность властвовать дается как дар от природы, как у некоторых людей от природы хороший голос. В офицерских школах есть занятия по предмету «командирский голос», но некоторые от рождения имеют в голосе эту черту и, собственно, им не надо ей учиться. Строго говоря, науки властвования, говорит Аристотель, как особой нет, а требуется то же знание жизни и людей, как в политике и этике, т.е. в этике, которая одновременно политика, и стало быть, требуется то же самое знание, та же самая наука, что и для каждого вообще гражданина, — хотя придумать конечно можно всё, почему бы и не науку господства (1255b 22 sqq).

Специальные знания властям понадобятся, когда к прямой цели государства, конечной, т.е. хорошей — прекрасной — жизни, подмешается или заменит ее бесконечная цель, наращивание богатства и благосостояния, которое может идти без конца (1257b 40–1258a 2). Достоинство отважного человека не служит ничему, кроме своего совершенствования, но может быть извращено для добывания жизненных удобств. Цель военного искусства торжество и радость победы, но кто-то может его применить для завоевания территорий. Врачебное искусство не имеет другой цели кроме здоровья людей, в котором находит всё свое удовлетворение, но из него можно сделать средство заработка. И так далее. Когда государство превращается в доходное предприятие, конечно это потребует особого знания, технологии, но настоящей необходимости в этом знании и в бесконечном приобретательстве нет.

Политическая жизнь может начаться уже в семье. Как уже говорилось, вовсе не обязательно отношения с женой и детьми должны складываться как господство и подчинение, хотя у рабов конечно всё именно так. В жене можно увидеть свободную и равную, и тогда семья станет маленьким полисом. Там властвующими и подчиненными соблюдается очередность; те и другие естественно стремятся к равенству. А отношения с детьми могут сложиться как в монархии свободных людей, где царь любит подданных и своей силой защищает их.

В полисе свободные граждане занимают должности поочередно. Неравенство принадлежит должности, не человеку; особая одежда и особый почет тоже. Так Амасис, египетский фараон из простых и не пользовавшийся за это уважением, сделал из лохани для омывания ног кумир божества и поставил на самом видном месте в городе. В каком-то смысле он остался тем же простым гражданином, но ведь теперь он царь.

23. Идеальное государство Аристотеля. История политических и правовых учений. Шпаргалки

Читайте также

18. Идеальное государство Платона

18. Идеальное государство Платона
Платон (427–347 до н.  э.) происходил из знатного афинского рода, был учеником Сократа, после его казни в 399 г. до н. э. покинул Афины и совершил ряд путешествий, в том числе в Египет и Южную Италию, а вернувшись, основал в пригороде Афин в одной

21. Политико-правовые воззрения Аристотеля

21. Политико-правовые воззрения Аристотеля
Аристотель (384–322 до н. э.) родился в Стагире, учился и преподавал в Академии Платона, открыл в Афинах свой Ликей, был воспитателем Александра Македонского. Среди его трудов: «Политика», «Этика», «Никомахова этика» («К Никомаху»),

34. Правовое государство

34. Правовое государство
Правовое государство – это государство, в котором созданы условия для обеспечения прав, свобод человека, гражданина, а также необходимые механизмы для их дальнейшей реализации.Основные принципы:а) демократическая власть;б) реализация принципа

Партия и государство

Партия и государство
Самым принципиальным отличием нового правогосударственного уклада были совершенно особые, не известные предыдущей государственной истории, взаимоотношения партии и государственной организации, согласно которым вся деятельность и институты

В.

 «Земское государство»

В. «Земское государство»
Проф. Дьяконов (И. с. С. 298–299), следуя за проф. Сергеевичем, находит наши мнения об основах первобытного государственного союза недоказанными (мы смягчаем термины пр. Дьяконова). Спор идет не о терминах только, т. е. предмете весьма второстепенном, а

18. Российское государство — федеративное государство

18. Российское государство — федеративное государство
Российское государство состоит из нескольких равноправных субъектов: 21 республики, 6 краев, 49 областей, 8 автономных округов, 1 автономной области и 2 городов федерального значения (Москва и Санкт-Петербург).Каждый

Государство – это Я

Государство – это Я
Исторически во многих монархиях источником закона считался монарх, даже если закон вырабатывался коллегиально или социально, в результате серьезного общественного обсуждения. Разумные монархи предпочитали избегать единоличного решения –

(PDF) Аристотелевская теория семьи

500 Journal of Family Theory & Review

Элдер Г. (1985). Динамика жизненного пути: Траектории

и переходы. Итака, Нью-Йорк: Корнельский университет

Press.

Фосетт, Э.Б., Фосетт, Д., Хокинс, А.Дж., и Йор-

Гасон, Дж.Б. (2013). Измерение достоинств в супружеских

образовательных программах

и супружеской терапии. Современная семейная терапия

, 35, 516–529.

Файф, С.Т. и Уайтинг, Дж. Б. (2007). Ценности в исследованиях и практике семейной терапии:

приглашение к размышлению. Современная семейная терапия, 29,

71–86.

FeaginJ.R., Orum, AM, & Sjoberg, G. (Eds.).

(1991). Кейс для кейса. Чапел-Хилл, Северная Каролина:

University of North Carolina Press.

Фивуш, Р., Боханек, Дж. Г., и Дьюк, М. (2008).

Межпоколенческая самость: субъективная перспектива

и семейная история. В F. Sani (Ed.), Self continuity

: индивидуальные и коллективные перспективы (стр.

131–143). Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Psychology Press.

Фливбьерг, Б. (2001). Сделать социальные науки важными

ter: почему социальные исследования терпят неудачу и как они могут

снова добиться успеха. Кембридж, Великобритания: Cambridge University-

versity Press.

Фливбьерг, Б. (2006). Пять недоразумений по поводу тематического исследования

. Качественный запрос, 12,

219–245.

Фливбьерг, Б., Ландман, Т., и Шрам, С. (2012).

Введение: Новые направления в социальных науках. In

Б. Фливбьерг, Т. Ландман и С. Шрам (ред.),

Настоящие социальные науки: прикладной фронезис (стр. 1–12).

Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета.

Фуко, М. (ред.). (1975). Я, Пьер Ривьер, зарезав мою мать, мою сестру и моего

брата…: Дело об отцеубийстве в XIX веке (F. Jellinek, Trans. ). Линкольн, Небраска: Университет

издательства Небраски.

Фауэрс, Б. Дж. (2000). За пределами мифа о семейном

счастье. Сан-Франциско, Калифорния: Джосси-Басс.

Фауэрс, Б. Дж. (2001). Пределы технической концепции

хорошего брака: изучение роли добродетели

в коммуникативных навыках. Journal of Marital and

Family Therapy, 27, 327–340.

Фауэрс, Би Джей (2012). Размещение добродетели и человеческого

хорошего в психологии.Журнал теоретической и

философской психологии, 32 (1), 1–9.

Фрисби, Си Джей (ред.). (2001). Высокая женщина: история жизни

Роуз Митчелл, женщины навахо, ок. 1874–1977 гг.

Альбукерке, Нью-Мексико: Университет Нью-Мексико

Press.

Гарднер, П.Дж., и Пул, Дж.М. (2009). Одна история

за раз: Нарративная терапия, пожилые люди и

зависимости. Журнал прикладной геронтологии, 28(5),

600–620.

Гаррет-Питерс, Р.и Бертон, Л. М. (2015). Переосмысление

брака и задержки в браке среди малообеспеченных

матерей: интеракционистская перспектива. Журнал

Family Theory & Review, 7 (3), 242–264.

Гирц, К. (1973). Интерпретация культур. Новый

Йорк, Нью-Йорк: Basic Books.

Герген, К. Дж. (2009). Приглашение на социальное строительство

(2-е изд.). Лос-Анджелес, Калифорния: Сейдж.

Гилган, Дж. (2012). Непреходящие темы качественных семейных исследований.Журнал семейной теории и обзора,

4 (2), 80–95.

Гитенс, Р. П. (2015). Исследование критических действий в области развития человеческих ресурсов

. Управление персоналом

Обзор развития, 14(2), 185–204.

Гудселл, Т. Л. (2008). Разбавление выгребной ямы: Fami-

ложь, благоустройство дома и социальные перемены. Journal of Family Issues,

, 29(4), 539–565.

Гудселл, Т. Л. (2013). Семья: семья, смена района и жилищная политика.Жилье

Исследования, 28(6), 845–868.

Гудселл, Т.Л., и Зайтер, Л. (2011). Скрапбукинг:

Семейный капитал и построение семейного дис-

Курс. Журнал современной этнографии,

40 (3), 318–341.

Готтман, Дж. М., Кац, Л. Ф., и Хувен, К. (1996).

Родительская философия метаэмоций и эмоциональная жизнь семей: теоретические модели и

предварительные данные. Журнал семейной психологии,

10 (3), 243–268.

Хокинс, А. Дж., Фауэрс, Б. Дж., Кэрролл, Дж. С., и Ян, К.

(2007). Концептуализация и измерение конструкта

супружеских добродетелей. В S. Hofferth & L. Casper

(Eds.) Справочник по вопросам измерения в семейных исследованиях

(стр. 67–83). Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум.

Гейдельберг, Р.Л. (2015). Сила знания

правил. American Review of Public Admin-

. Предварительная онлайн-публикация. дои:

10.1177/0275074015575353

Хоббс, Дж. (2014). Короткая и трагическая жизнь Роберта

Писа: блестящего молодого человека, который уехал из Ньюарка

в Лигу Плюща. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Скрибнер.

Холленберг, Д. (2006). Неизведанная земля: Модели

профессионального взаимодействия между

дополнительными/альтернативными и биомедицинскими практиками в

интегративных медицинских учреждениях. Социальные науки и

Медицина, 62(3), 731–744.

Хувен, К., Готтман, Дж. М., и Кац, Л. Ф. (1995).

Структура родительских метаэмоций предсказывает

семейные и детские результаты. Познание и эмоции, 9(2–3),

229–264.

Хауэлл, Дж. Т. (1973). Тяжелая жизнь на Клэй-стрит:

Портреты семей рабочих. Гарден-Сити, Нью-Джерси:

Якорь.

Херстхаус, Р. (2002). Об этике добродетели. Оксфорд, Великобритания:

Oxford University Press.

Имбер-Блэк, Э. (1993). Секреты в семье и семья

терапия.Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Нортон.

Ирвин, Т. Х. (1989). Традиция и разум в истории

этики. Социальная философия и политика, 7 (1), 45–68.

Испа, Дж. М., Торнбург, К. Р., и Файн, Массачусетс (2006).

Продолжаем: повседневная борьба молодых семей,

живущих в нищете. Балтимор, Мэриленд: Брукс.

Кац, Л.Ф., Готтман, Дж.М., и Хувен, К. (1996).

Философия метаэмоций и функционирование семьи:

Перейти к основному содержанию

Поиск

Поиск

• Где угодно

Быстрый поиск где угодно

ПоискПоиск

Расширенный поиск

• Войти | регистр

Пропустить главную навигацию Меню закрытия ящика открытый ящик меню домой

• • 0
    • учреждения
    • индивидуальные подписки
    • индивидуальные продления
  • библиотекарей
    • тарифы, заказы и платежи
    • Chicago Package
    • Полный пробег и контент Покрытие
    • Кбартные файлы и RSS-каналы
    • Разрешения и перепечатки
    • Чикаго Новые нации Инициатива
    • Диспетчерские даты и претензиями
    • Библиотекарь FAQ
  • Агенты
    • Тарифы, заказы, И платежи
    • Полный пакет Chicago
    • полного прогона и контента Обложка
    • Даты контента и претензии
    • Агент FAQ

• • О нас
  • Опубликуют с нами
  • Вновь приобретенные журналы
  • tners
  • Обновления из прессы
    • Подпишитесь на уведомления eTOC
    • Пресс-релизы
    • СМИ
  • Книги издательства Чикагского университета
  • Чикагский распределительный центр
  • Чикагский университет
  • Положения и условия
  • Заявление об этике публикации
  • Уведомление о конфиденциальности
  • Доступность Chicago Journals
  • Доступность университета
  • Следуйте за нами на facebook
  • Подпишитесь на нас в Twitter
  • Связаться с нами
  • Медиа и рекламные запросы
  • Открытый доступ в Чикаго
  • Следуйте за нами на facebook
  • Подпишитесь на нас в Twitter

  Понимание аристотелевского описания отношения семьи к государству — Иосия

  Отношение государства к домашнему хозяйству (или семье) — один из важнейших вопросов политической философии и католического социального учения. Между Аристотелем и папой Львом XIII существуют явные разногласия по этому вопросу: Аристотель пишет, что «государство по своей природе явно предшествует домашнему хозяйству» («Политика», 1253а19), в то время как папа Лев пишет, что «домашнее хозяйство предшествует также в идее, как и на самом деле, к объединению людей в общину» (Rerum Novarum 13). Поэтому важно точно определить, что они имеют в виду и на каких аргументах они основывают свои утверждения. Первый вклад Беатриче Фреччиа в . Иосиас пытается сделать это для Аристотеля, показывая при внимательном чтении соответствующих текстов, что имеет в виду Аристотель, говоря, что государство предшествует домашнему хозяйству.Это первая из двух частей. Вторая часть будет опубликована в среду. Версия для печати можно найти здесь. — Патер Эдмунд Вальдштейн, O.Cist.

  ---

  I. Введение

  В начале своей Этики Аристотель указывает, что нельзя ожидать одинаковой степени точности в обращении со всеми субъектами. Это особенно верно в отношении тех тем, которые касаются этики и политики:

  Проблемы благородного и справедливого, которые исследует политика, настолько разнообразны и нерегулярны, что некоторые люди верят, что они существуют только по соглашению, а не по природе.Проблема добра тоже представляет собой такую ​​же неравномерность, потому что во многих случаях хорошие вещи приводят к вредным последствиям. Есть примеры людей, погубленных богатством, а есть примеры мужества. Поэтому в обсуждении таких предметов, которое должно начинаться с такого рода основы, мы должны довольствоваться указанием истины грубым и общим наброском: когда предмет и основа обсуждения состоят из вопросов, которые имеют силу только по общему правилу, но не всегда, выводы должны быть одного порядка.Различные высказанные замечания должны быть восприняты в том же духе. Ибо хорошо образованный человек — это тот, кто ищет в каждом виде исследования ту степень точности, которую допускает природа данного предмета: очевидно, столь же глупо принимать аргументы вероятности от математика, как и требовать строгих доказательств от математика. оратор. ^[1]

  Поскольку вопросы, которые Аристотель рассматривает в Этике и Политике , неразрывно связаны с частностями, не может быть никаких научных доказательств по таким вопросам, и было бы нелепо ожидать такого.

  Это весьма удовлетворительное объяснение очевидных различий между трактовкой Аристотелем, скажем, справедливости и трактовкой логики в его категориях . Но иногда кажется, что аристотелевские Этика и Политика не являются просто «грубыми и общими набросками» с точки зрения степени точности, которую они допускают. Читатель часто предоставляется самому себе, когда дело доходит до синтеза обсуждаемых концепций — так сказать, «восполнения пробелов».

  Особенно хорошим примером вопроса, который только намечен (но по которому нет недостатка в материале для обобщения), являются отношения между семьей и государством. ^[2] Явное рассмотрение этого вопроса Аристотелем в «Политике» ^[3] чрезвычайно скупо, но то, что он говорит явно, удивительно согласуется не только с его неявными ссылками на этот вопрос в другом месте ( как в Этике , так и в Политике ), но и с его общими теориями о человеческой природе (e. г., моральная и интеллектуальная добродетель, дружба, счастье и власть). Может быть, дело в том, что при такой степени последовательности Аристотель чувствовал, что «общий очерк», который он дает, дает изучающему все необходимое для формулирования ответа на вопрос: «Каково отношение домашнего хозяйства к государству, согласно на счет Аристотеля?»

  В этой статье мы попытаемся дать ответ на этот самый вопрос. Он будет утверждать, что, хотя первичная цель семьи правильно называется «обеспечением повседневных нужд человека», семья во вторичном смысле также направлена ​​на достижение истинной цели государства. обеспечение того, чтобы его граждане «жили хорошо.” ^[5] Домохозяйство готовит своих членов к жизни в государстве, развивая добродетели, соответствующие каждому из них, задача, которая является неотъемлемой частью здоровья государства. Далее, роль, которую домохозяйство играет в правильном функционировании государства, — это роль, для которой домохозяйство особенно подходит и которую может играть только оно.

  В этой статье сначала кратко рассматриваются общие определения семьи и государства, данные Аристотелем, а также его эксплицитная трактовка отношений между ними.Последует более тщательное исследование характера домашнего хозяйства. Ибо, как говорит Аристотель в начале « Политики :

  …Все домашнее хозяйство состоит из рабов и свободных людей. Так как все следует искать прежде всего в его мельчайших элементах, а первые и мельчайшие части домашнего хозяйства суть хозяин, раб, муж, жена, отец и дети, то необходимо исследовать три вещи, чтобы определить, что каждая из них представляет собой и что это за вещь. так и должно быть. Это мастерство в господстве, в супружеском [правиле] (нет термина для союза мужчины и женщины) и, в-третьих, в родительском [ правиле] (этому тоже не присвоено собственного термина). ^[6]

  Каждое из этих трех отношений будет рассмотрено подробно. Получив более ясное представление о взаимоотношениях внутри домохозяйства, мы рассмотрим особую степень «инаковости» и наличия общего в домашнем хозяйстве, а также конкретные пути развития домохозяйства. достоинства различных его членов. Наконец, будет рассмотрена потребность домашнего хозяйства. (Это последнее соображение зависит от специфических отношений с другим «я» и наличия общих вещей в домашнем хозяйстве, а также от развития домохозяйством добродетели его членов).

  II. Определение семьи, государства и отношений между ними

  Краткий обзор аристотелевских определений семьи, государства и их отношений, конечно, будет необходимой подготовкой к более близкому рассмотрению этих трех. Они определены Аристотелем в Политике , которая предполагает его Этику . В «Этике» Аристотель определяет добродетель как деятельность, обсуждает потребность человека в других людях, если он хочет развить нравственную добродетель, ^[7] предполагает нравственную добродетель до интеллектуальной добродетели (потому что она упорядочивает части души ), ^[8] определяет счастье как деятельность в соответствии с добродетелью высшей части (разумного элемента), ^[9] и, поскольку для счастья не будет недостатка ни в чем, отмечает, что счастье будет отмечено самодостаточность. ^[10] Это теоретическое знание самодостаточно ^[11] и любимо само по себе, и совершенство поиска теоретического знания потребует других людей, поскольку оно требует интеллектуального дискурса . ^[12] Наконец, переходя к Политике , Аристотель обсуждает необходимость законов, если люди должны продолжать добродетель всю свою жизнь. ^[13] А поскольку законы являются «продуктом политики», ^[14] , то, казалось бы, государство необходимо.

  Именно для того, чтобы «завершить… нашу философию человеческих дел», ^[15] , начинается проект Политики . Именно в главе 2 своей политики Аристотель рассматривает происхождение семьи и государства:

  В первую очередь должен быть союз тех, кто не может существовать друг без друга; а именно, 90 385 мужчин и женщин, 90 384, чтобы род мог продолжаться (и это союз, образованный не с преднамеренной целью, а потому, что, подобно другим животным и растениям, человечество имеет естественное желание оставить позади себя образ самих себя), а также естественного правителя и подданного, чтобы оба могли быть сохранены.

  Из этих двух отношений между мужчиной и женщиной, господином и рабом возникает прежде всего семья… Семья есть ассоциация, созданная природой для удовлетворения повседневных потребностей человека… Но когда объединяются несколько семей, и объединение нацелено на нечто большее, чем удовлетворение повседневных потребностей, первое образующееся общество — это деревня…

  Когда несколько деревень объединяются в единую общину, достаточно большую, чтобы быть почти или вполне самодостаточной, возникает государство, зарождающееся на голых жизненных потребностях и продолжающее существовать ради хорошей жизни. ^[16] Итак, если прежние формы общества естественны, то и государство, ибо оно есть их цель, и природа вещи есть ее цель. Ибо то, чем является каждая вещь, когда она полностью развита, мы называем ее природой, говорим ли мы о человеке, лошади или семье. Кроме того, конечная причина и цель вещи — наилучшая, а самодостаточность — наилучшая цель. ^[17]

  Наконец, об отношении семьи к государству Аристотель говорит следующее:

  Далее, государство по своей природе явно предшествует семье и индивидууму, так как целое по необходимости предшествует части; например, если все тело будет уничтожено, не будет ни ноги, ни руки, кроме как в двусмысленном смысле, как мы могли бы сказать о каменной руке; ибо когда она будет уничтожена, рука будет не лучше этого.Но вещи определяются их действием и силой; и мы не должны говорить, что они одинаковы, когда они уже не имеют своего собственного качества, но только то, что они имеют одно и то же имя. Доказательством того, что государство есть творение природы и предшествует индивидууму, является то, что индивид, будучи изолированным, не самодостаточен; и поэтому он подобен части по отношению к целому. ^[18]

  Это краткое изложение взаимоотношений семьи и государства оставляет у читателя, как мы сказали, очень много вопросов. Особенно смущает вопрос о приоритете государства над семьей: действительно ли семья подчинена государству, как орган телу? Как это может быть, когда говорят, что у них разные цели? Хотя исчерпывающее рассмотрение различных способов интерпретации «приоритета государства» выходит за рамки данной статьи, тем не менее мы будем иметь в виду, исследуя отношение домохозяйства к государству (и, в частности, , способы, которыми семья, можно сказать, подчиняется государству), как это отношение может иметь отношение к вопросу о приоритете.

  III. Отношения в семье: муж и жена

  Прежде чем перейти к обсуждению отношений между мужем и женой, будет полезно просмотреть обсуждение Аристотелем дружбы в его Этике (которая предшествует его обсуждению различных отношений в семье), поскольку идеальный брак, казалось бы, быть своего рода дружбой.

  В начале Книги VIII Этики , уже рассмотрев различные мнения о дружбе, Аристотель заключает, что «предметом привязанности» является то, что вызывает любовь. Любимое, пишет он, делится на три типа: хорошее, приятное и полезное. Через диалектическое рассмотрение дружбы он приходит к некоторым основным требованиям, чтобы отношения можно было назвать дружбой:

    …Чтобы быть друзьями, люди должны иметь добрую волю друг к другу, каждый должен желать добра другому на основании одного из трех упомянутых мотивов [хорошего, приятного и полезного], и каждый должен осознавать доброй воли друг друга. ^[19]

  Таким образом, есть три вида дружбы, соответствующие разным видам вещей, вызывающих любовь. ^[20] Но Аристотель говорит о дружбе пользы и удовольствия: «…Эти два вида являются дружбой только попутно, поскольку объект привязанности любим не за то, что он такой, какой он есть, а за то, что он приносит некоторую пользу. или удовольствие». ^[21] Исключив эти два вида дружбы из рассмотрения истинной дружбы, он утверждает, что:

  Совершенная форма дружбы — это дружба между хорошими людьми, одинаковыми в совершенстве или добродетели. Ибо эти друзья одинаково желают добра друг другу, потому что они хорошие люди, и они хороши сами по себе. Те, кто желает своим друзьям добра ради своих друзей, являются друзьями в самом прямом смысле, поскольку их отношение определяется тем, каковы их друзья, а не случайными соображениями. Следовательно, их дружба длится до тех пор, пока они хороши, а доброта или добродетель — вещь, которая длится. Кроме того, каждый партнер и хорош в безусловном смысле, и хорош для своего друга. ^[22]

  И сразу после этого:

  Такого рода дружба [дружба между добродетельно равными] обладает всеми необходимыми качествами, которые мы упомянули, и имеет их per se, то есть как существенную часть характеров друзей. Ибо в такой дружбе характеры подобны друг другу, и в ней находятся и другие объекты, достойные любви, безусловное благо и безусловно приятное, и это высшие объекты, достойные любви.Следовательно, именно в дружбе хороших людей чувства привязанности и дружбы проявляются в их высшей и лучшей форме. ^[23]

  Важно отметить, что, с точки зрения Аристотеля, отношения мужа и жены не отвечают требованиям высшей, самой идеальной дружбы. Это потому, что муж и жена не равны, согласно схеме Аристотеля. По его словам, муж и жена дают друг другу разные вещи.(Вскоре мы увидим, почему Аристотель так считает.)

  Предположим, что муж и жена не могут дать друг другу одно и то же: это проблематично из-за той роли, которую справедливость играет в аристотелевской концепции истинной дружбы. Он говорит, что «естественно, что элемент справедливости увеличивается с [близостью] дружбы, поскольку дружба и то, что просто существует в одних и тех же отношениях и соразмерны по своему диапазону». ^[24] Итак, чистая форма взаимной справедливости (которая представляет собой разновидность справедливости, связанной с обменом) предполагает равный обмен, а неравный обмен представляет собой несправедливость. ^[25] Итак, казалось бы, дружба невозможна между двумя людьми, которые не могут совершить «равный обмен».

  Тем не менее, Аристотель полагает, что отношения между мужем и женой являются дружбой, но что это особый случай дружбы, в которой один из партнеров превосходит другого. (Пары отец-сын и правитель-подданный — это другие виды дружбы неравенства.) Об этих различных видах отношений между неравными Аристотель говорит:

  Эти виды дружбы отличаются [не только от тех, которые предполагают равенство, но] также друг от друга….Ибо в каждом из этих случаев добродетель или превосходство и функция каждого партнера различны, и причина их привязанности также различна. Следовательно, привязанность и дружба, которые они испытывают, соответственно различны. Понятно, что партнеры не получают одно и то же друг от друга и не должны стремиться получить это… ^[26]

  Все еще остается вопрос, как мы можем считать эти отношения дружескими, когда считается, что между партнерами существует это неравенство? Это могло бы показаться своего рода несправедливостью или, по крайней мере, в высшей степени неуместным, учитывая то, что мы уже видели в представлениях Аристотеля о роли равенства в истинной дружбе. Однако есть способ решить эту трудность:

  Во всех дружеских отношениях, предполагающих превосходство одного из партнеров, привязанность также должна быть пропорциональной: лучший и более полезный партнер должен получать больше привязанности, чем он дает, и то же самое для превосходящего партнера в каждом случае. Ибо когда привязанность пропорциональна заслугам каждого из партнеров, между ними существует в некотором смысле равенство. А равенство, как мы видели, кажется частью дружбы. ^[27]

  Так вот, поскольку это отношение высшего к низшему, оно обязательно будет включать правила, а также дружбу — как и все другие отношения между неравными. Согласно учению Аристотеля, муж, как высший партнер, правит своей женой. Но важно отметить, что существуют разные виды правил. Муж не правит своей женой так, как он правит, скажем, своими рабынями.

  Ибо то, что может предвидеть посредством упражнения ума, по природе предназначено быть господином и господином, а то, что своим телом может осуществить такое предвидение, есть подданное и по природе раб; следовательно, у господина и раба одинаковые интересы. Теперь природа провела различие между женщиной и рабыней. Ибо она не скупа, как кузнец, который изготавливает дельфийский нож для многих целей; она делает каждую вещь для единственного использования, и каждый инструмент лучше всего делать, когда он предназначен для одного, а не для многих применений. Но у варваров не делается различия между женщинами и рабами, потому что среди них нет естественного правителя: они представляют собой сообщество рабов, мужчин и женщин… ^[28]

  Стало быть, жена не выполняет слепо волю мужа, как раб исполняет волю господина (потому что разумное начало раба на самом деле внешнее и присутствует в господине).Если же жена обладает разумом (что, казалось бы, и отличает ее от рабыни), то зачем ей нужен кто-то, кто ею управляет? Что делает ее хуже?

  Чуть позже в Политике Аристотель обращается именно к этому вопросу:

  …Почти все правит и управляется согласно природе. Но вид правления иной: свободный человек правит рабом иначе, чем мужчина правит женщиной или мужчина правит ребенком; хотя части души присутствуют во всех них, они присутствуют в разной степени. Ибо у раба вообще нет совещательной способности; у женщины есть, но без власти, и у ребенка есть, но незрелый. То же самое необходимо следует предположить и с нравственными добродетелями; все должны вкушать их, но только в таком виде и в такой степени, какие требуются каждому для исполнения его долга. Следовательно, правитель должен обладать нравственной добродетелью в совершенстве, ибо его функция, взятая в абсолютном смысле, требует мастера-ремесленника, а разумный принцип является таким ремесленником; подданные же требуют только той меры добродетели, которая свойственна каждому из них.Ясно, что нравственная добродетель принадлежит им всем; но воздержание мужчины и женщины, как утверждал Сократ, не одно и то же… И это относится ко всем другим добродетелям… ^[29]

  Таким образом, неравенство между мужем и женой, как его видит Аристотель, не является вопросом условности или «культурной обусловленности». Мужчина и женщина просто не способны дать друг другу одно и то же — их достоинства и способности неодинаковы. Конечно, они могут извращать свою деятельность так, чтобы это не вытекало из характера их полов, но это не меняет того факта, что они от природы способны дать друг другу как мужчина и как женщина. Во всяком случае, тот факт, что они не дают друг другу одни и те же вещи, оказывается (как мы увидим) на благо домочадцев.

  Но как разобраться в тонкостях отношений мужа и жены? Конечно, о позиции Аристотеля по этому вопросу можно сказать больше, чем просто то, что он считает, что муж выше своей жены на основании того факта, что он обладает властью, необходимой для правления, а она — нет.

  Действительно, Аристотель приложил все усилия, чтобы разработать более ясную картину того, как устроены отношения между мужем и женой. И в Этике , и в Политике он сравнивает отношения между мужем и женой с формами политического правления. (Он также сравнивает другие отношения в домашнем хозяйстве с типами политического правления, но мы подождем, пока мы обсудим эти отношения, чтобы обсудить эти аналогии. )

  Первое сравнение отношений мужа и жены с формой политического правления содержится в Книге VIII Этики :

  Сходства с этими формами правления — как бы модели — можно найти в домашнем хозяйстве….Союз мужа и жены явно аристократичен. Ибо правление мужа зависит от его достоинства или заслуг, и сфера его правления есть то, что свойственно мужчине. Все, что больше подходит женщине, он передает своей жене. Но всякий раз, когда муж берет власть над всеми [домашними] делами в свои руки, он превращает союз в олигархию, так как при этом он нарушает принцип заслуг и не правит в силу своего превосходства. Иногда жена правит, потому что она наследница.Но, конечно, такое правление основано не на превосходстве или добродетели, а на богатстве и власти, как и в олигархиях. ^[30]

  Здесь Аристотель сравнил брак с аристократией, потому что и в браке, и в аристократии превосходство на основе достоинства или заслуг определяет, кто будет править. Здесь также можно увидеть, что Аристотель считает мужчин и женщин «сферами» деятельности, которые им свойственны. Непризнание различия между этими двумя сферами деятельности (например, когда муж настаивает на ведении всего , даже в тех вещах, в которых он должен делегировать свои полномочия жене, или когда жена господствует над мужем) составляет извращение сознания. естественный порядок.(Подобно тому, как три хорошие формы государства являются истинными состояниями, а ^[31] и соответствующие им извращения — нет, так и отношения между мужчиной и женщиной, извращающие естественный порядок, не являются истинными браками.)

  Вскоре после приведенного выше отрывка Аристотель снова сравнивает отношения между супругами с аристократией:

  Дружба между мужем и женой такая же, как в аристократии. Оно основано на превосходстве или добродетели: превосходящий партнер получает большую долю добра, и каждый получает то, что подходит ему, и такие же отношения сохраняются для того, что справедливо. ^[32]

  В аристократии то, что может предложить государство, распределяется в соответствии с заслугами граждан. ^[33] Таким образом, точно так же, как истинная аристократия (основанная на подлинных заслугах) является справедливой формой правления, так и настоящий брак является справедливым обменом особыми дарами и способностями, которыми наделены мужчины и женщины соответственно.

  Но, как и все аналогии, сравнение брака с аристократией не дает полного освещения предмета.Возможно, чтобы конкретизировать наше понимание отношений между мужем и женой, Аристотель сравнивает брак со второй формой политического правления в Книге I своего Politics :

  .

  Мы видели, что муж и отец властвуют над женой и детьми, оба свободны, но правило другое: над детьми царит королевская власть, а над женой — конституционная власть. Ибо, хотя могут быть исключения из порядка природы, мужчина по своей природе более приспособлен к командованию, чем женщина, точно так же, как старший и зрелый выше младшего и более незрелого. Но в большинстве конституционных государств граждане правят и управляются по очереди, ибо идея конституционного государства подразумевает, что природа граждан одинакова и совсем не различается. Тем не менее, когда один господствует, а другой находится под властью, мы пытаемся создать различие во внешних формах, именах и почетных титулах, что можно проиллюстрировать высказыванием Амасиса о его подножии. Таково отношение самца к самке, но здесь неравенство постоянно. ^[34]

  Здесь Аристотель указывает на тот факт, что жена и дети «оба свободны», и что концепция правового государства подразумевает, что «природы граждан равны.Позже в «Политике » Аристотель определяет конституционное правление как то, «…которое осуществляется над свободными и равными по рождению…». ^[35] Это сравнение отношений между мужем и женой со вторым типом правления иллюстрирует тот факт, что, хотя муж занимает определенное положение в домашнем хозяйстве (и в этом смысле стоит выше своей жены), обе стороны тем не менее равны, если принять во внимание другое обстоятельство: они оба разумные люди и как таковые свободные люди. Жена не менее человек, чем ее муж. ^[36]

  История об Амазисе и поддоне для ног (на которую ссылается Аристотель в последнем абзаце, приведенном выше) может помочь проиллюстрировать тот факт, что муж и жена равны в этом отношении. Эта история (которую можно найти у Геродота ^[37] ) повествует о египетском царе, который, когда о его общем происхождении говорили пренебрежительно, тайно приказал переплавить золотую чашу для ног и сделать из нее идола.Когда его подданные стали поклоняться идолу, он открыл его скромное происхождение, сказав, что сам подобен этой ножной ванне. Муж и жена оба являются людьми — точно так же, как чаша и идол были золотыми, — но форма, которую каждый из них принимает (их пол), определяет роль каждого из них. (Буквально, в поколении, а также, как следствие, в их общих усилиях в домашнем хозяйстве.)

  Таким образом, мы видели, что Аристотель полагает, что муж заслуживает господства над своей женой в силу того, что обладает исключительно мужской властью, и что эта власть постоянна, но тем не менее оба они равны в своем достоинстве как свободные люди, в силу их рациональной природы. Выше было сказано, что жена не следует слепо приказам мужа, как это делает раб. Теперь можно сказать, что, поскольку у жены есть «способность рассуждать», она свободна в обдумывании наилучших средств для достижения целей, которые ее муж авторитетно выбрал. Поскольку у нее есть этот совещательный элемент, она является подходящим партнером и советчиком для своего мужа и может способствовать решениям, которые он принимает в отношении своей семьи и имущества.

  Именно их способность рассуждать отличает мужа и жену (а в потенции и их детей) от раба и характеризует их как свободных людей.Их рациональные способности позволяют им иметь представление о конце состояния, в котором они живут, и это понимание позволяет им сознательно направлять свои действия к этой цели и, таким образом, играть роль в жизни своего государства.

  Теперь, когда мы обсудили, каким образом муж и жена считаются и неравными, и равными, мы можем более подробно изучить, каким образом эти соображения влияют на их действия. Выше было указано, что добродетель неодинакова для мужчины и женщины, и что каждая из них имеет свои собственные достоинства и способности.Эти различия между мужем и женой, по-видимому, вытекают из соответствующих ролей, которые они играют в порождении — не только в акте порождения, но также и из различных ролей, которые они играют в отношении воспитания своих детей. (Помните, что именно это общее стремление является в первую очередь причиной их союза и, таким образом, составляет сущность их совместной жизни.) Характеристики их соответствующих полов делают их подходящими для различных, но дополняющих друг друга наборов действий.

  Но каковы же эти взаимодополняющие занятия и как они вытекают из соответствующих полов мужа и жены? Роли, которые мужчина и женщина играют в порождении, фиксированы и определены природой, так же как и роли, которые они играют в воспитании своего ребенка после его рождения. Прежде чем родиться, ребенок растет внутри и питается телом своей матери. В младенчестве его мать продолжает питать его своим телом. И рост ребенка в теле его матери до рождения, и его питание этим же телом после рождения способствуют тому, что их отношения имеют специфический характер.Характер отношений матери и ребенка отличается от характера отношений отца и ребенка — немаловажно, что отношения отца с ребенком в некотором смысле начинаются только после рождения, и что даже тогда отношение значительно более отдаленное, чем отношение матери к ребенку. Можно сказать, что различия между этими двумя отношениями способствуют тому факту, что мать проявляет иной интерес к ребенку как к личности, чем его отец (и испытывает к нему иную и необходимую привязанность), а родственник Расстояние между отцом и ребенком способствует его способности справедливо дисциплинировать ребенка — он способен быть более объективным в своих суждениях.Роли родителей в порождении и воспитании детей, безусловно, различны, но они, несомненно, дополняют друг друга. Ребенку нужны оба вида отношений, чтобы стать целостной, хорошо упорядоченной личностью, а различный опыт родителей, связанный с их ребенком, информирует друг друга.

  Вопрос о способности мужа к власти является трудным (поэтому мы не сможем полностью рассмотреть его в рамках этой статьи), но будет справедливо сказать, что уникальное обладание властью мужа может в конечном итоге быть говорят, на благо отношений.О правлении Аристотель говорит в Книге I Политики :

  Ибо все, что составлено из множества вещей, непрерывных или дискретных, и становится единой общей вещью, всегда обнаруживает господствующий и управляемый элемент; это то, что одушевленные вещи происходят из всей природы, ибо даже в вещах, которые не участвуют в жизни, есть своего рода правило, например, в гармонии. ^[38]

  Несомненно, муж и жена, в результате их общего стремления, соединились вместе, чтобы образовать «одно общее дело», и поэтому необходимо, чтобы один элемент господствовал над другими.Тот факт, что у жены есть совещательный элемент, означает, что их усилия действительно являются общими, но в конечном итоге порядок обеспечивается (и предотвращается конфликт) тем фактом, что в правильно организованном домашнем хозяйстве правит только одна сторона. Таким образом, тот факт, что существует один — и только один — элемент, способный господствовать над остальными внутри домохозяйства, представляется и выгодным, и идеальным.

  Особенно трудно понять, почему именно муж правит и из чего он черпает свою власть.В Этике и Политике Аристотель, кажется, принимает авторитет мужа как принцип (и, таким образом, не оспаривает его), но все же есть некоторые основания для предположений по этому вопросу. Во-первых, это соображение, которое мы сделали выше об относительной удаленности мужа от детей, — это дает ему не только своего рода объективность в воспитании детей, но и возможность жить отдельно от них: не только в отношении к другим элементам домашнего хозяйства, но вне домашнего хозяйства и внутри государства.Эта жизнь вне семьи дает ему лучшее представление не только о том, что лучше для его детей, но и для его семьи в целом. Кроме того, он способен лучше видеть отношения между своим домом и государством и принимать решения относительно своей семьи, которые соответствуют тому, как государство пытается управлять своими гражданами.

  Второе соображение, которое может способствовать утверждению Аристотеля о превосходстве мужа над женой, можно найти в Книге VII «Политики» , где Аристотель утверждает, что «духовность есть вещь искусная в управлении и неукротимая.”” ^[39] К сожалению, он не распространяется о том, что он подразумевает под энергичностью, но, похоже, он имеет в виду некое доминирование, свойственное самцам животных. Ведь он говорит в первой книге «Политики » , что «отношение мужчины к женщине по своей природе есть отношение высшего к низшему и правителя к управляемому. То же самое с необходимостью должно быть справедливо и в отношении людей вообще». ^[40]

  Правда, естественный брак возникает тогда, когда оба партнера осознают свою истинную и должную сферу деятельности и цель своего союза и поступают так, как задумано природой.Только это делает возможным гармоничное партнерство.

  Дружба между мужчиной и женщиной, кажется, заложена в нас природой. Ибо человек по своей природе более склонен жить в парах, чем жить как социальное и политическое существо, поскольку домашнее хозяйство предшествует и более необходимо, чем государство, и поскольку деторождение является связью, более общей для всех живых существ. чем жить в государстве]. В случае с другими животными ассоциация не идет дальше этого.Но люди живут вместе не только для продолжения рода, но и для обеспечения жизненных потребностей. С самого начала существует разделение труда и разные функции мужа и жены. Таким образом, они удовлетворяют потребности друг друга, вкладывая каждый свои собственные в общий запас. ^[41]

  Таким образом, кажется ясным, что в каждом браке будет разделение труда, что каждый будет вносить «свое собственное в общий запас» и что их действия будут следовать из различных характеров их соответствующих полов.Но также может показаться, что, поскольку существует неравенство, их действия также должны быть связаны с «исправлением» этого неравенства. Каким образом действия мужа и жены служат для устранения неравенства между ними, чтобы могла возникнуть дружба?

  И в тех дружеских отношениях, в которых один партнер превосходит другого, случаются разногласия. Каждый партнер думает, что он имеет право на большее, чем другой, и когда он это получает, дружба заканчивается. Если один партнер лучше другого, он думает, что ему достается больше, чем другому, так как большая доля должна быть отнесена к благу.То же самое происходит, когда один из партнеров более полезен, чем другой; люди говорят, что бесполезный человек не должен иметь такой большой доли [как полезный человек]. Дружба становится общественной услугой, если то, что человек получает от дружбы, не соответствует тому, что он заслуживает на основе своего вклада. Обычно считается, что дружба должна быть похожа на деловое партнерство: тот, кто вносит больший вклад, должен и получать больше доходов. Неполноценный партнер, нуждающийся в помощи, занимает обратную позицию.Он утверждает, что это признак хорошего друга — прийти на помощь нуждающемуся. Какой смысл дружить с человеком высоких моральных стандартов или власти, спрашивают они, если ты ничего от этого не получишь?

  Теперь кажется, что оба партнера правы в своих требованиях: каждый имеет право получить большую долю от дружбы, но не большую долю того же самого. Лучшему партнеру следует отдать большую долю почета, а нуждающемуся партнеру — большую долю прибыли.Ибо награда за превосходство и благодеяние есть честь, тогда как прибыль есть [форма, принимаемая] помощью нуждающемуся. ^[42]

  Какая выгода от этих отношений для жены? Во-первых, очевиден тот факт, что она получает материальную выгоду. Так как у нее нет дохода, она полностью содержится за счет работы мужа. Но давайте не будем забывать о том, что муж имеет власть, которой не хватает его жене. Эта власть позволяет мужу взять на себя инициативу, которая в первую очередь создает брак.Таким образом, хотя обе стороны нуждаются друг в друге для реализации своих собственных целей, только муж может создать союз, который делает возможным реализацию этих целей. ^[43]

  А что значит для жены «почитать» мужа? На жену возлагается ведение домашних дел, которые ей делегирует муж, а также воспитание детей. Аристотель говорит в Книге III «Политики » , что «…Хозяйство дома также различно для мужчины и женщины, ибо дело мужчины — приобретать, а женщины — охранять. ^[44] Жене доверено не только материальное имущество мужа, но и защита его репутации. Один из способов, которым она это делает, — всегда вести себя так, как поступил бы ее муж в отношении делегированных ей обязанностей. Она не только никогда не должна действовать таким образом, который может вызвать сомнение в его честности, но она должна стремиться действовать таким образом, чтобы ее (и, соответственно, ее мужа) хвалили за ее добродетель.

  Важно отметить, что, хотя Аристотель считает, что неравенство между мужем и женой приводит к тому, что они обладают различными добродетелями, это не исключает их дружбы, основанной на этих добродетелях. Действительно, поскольку они удовлетворяют потребности друг друга, внося свой вклад в общий запас,

  …Такая дружба приносит с собой и полезность, и приятность, а если партнеры хорошие, то она может даже основываться на добродетели или превосходстве. Ведь у каждого партнера есть свое особое существование, и они находят в этом радость. ^[45]

  В правильно организованном браке муж и жена осознают, что их действия дополняют друг друга, и они любят друг друга за то добро, которым каждый обладает.Это источник привязанности, которая является частью того, чем они обмениваются, ^[46] , и эта привязанность укрепляет отношения между ними. И это немаловажно, ибо отношения между мужем и женой — это одно из двух отношений, из которых возникает домохозяйство, и его сила — это сила домохозяйства в целом.

  [Продолжить чтение здесь.]

  ---

  ПРИМЕЧАНИЯ:

  ^[1] Аристотель, Этика . Мартин Оствальд, пер. Река Аппер-Сэдл, Нью-Джерси: Prentice Hall, 1999. Книга I, глава 3, 1094b14.

  ^[2] Аристотель использует греческое слово polis, , которое более буквально означает «город-государство». Хотя в этой статье используется слово «государство» (поскольку в английском языке нет прямого эквивалента polis ), подразумевается, что обсуждаемое здесь «государство» (поскольку мы исследуем мысль Аристотеля) представляет собой сообщество, более близкое к современному представлению города, чем к современной идее государства или нации.(См. Аристотеля «Политика », книга VII, глава 4.)

  ^[3] Аристотель, Политика. Бенджамин Джоуэтт, пер. (Из Основные работы Аристотеля , Ричард МакКеон, изд.) Нью-Йорк: Random House, 1941. Книга I, глава 2, 1253a19.

  ^[4] Там же ., I.2, 1252b12

  ^[5] Аристотель, Политика. Карнес Лорд, пер. Чикаго: Издательство Чикагского университета, 1984.Книга II, глава 9, 1280a31.

  ^[6] Там же. , I.3, 1253b4.

  ^[7] Аристотель, Этика. IX.9, 1169б12; 1170а2; 1170а7; X.8, 1178b4.

  ^[8] Среди прочего, «Этика» Аристотеля VI.13, 1145a6 предполагает, что интеллектуальная добродетель предполагает моральную добродетель.

  ^[9] Там же. , Х.7, 1177а12; 1177б27.

  ^[10] Там же., Х.6, 1176б5.

  ^[11] Там же. , Х.7, 1177а27, 1177б.

  ^[12] Там же. , Х.7, 1177а35.

  ^[13] Там же. , Х.9, 1180а14.

  ^[14] Там же. , Х.9, 1181а25.

  ^[15] Там же. , Х.9, 1181б15.

  ^[16] См. также Аристотель, Политика , III.9, 1280а31. (Джоветт)

  ^[17] Там же, I.2, 1252a26.

  ^[18] Там же. , I.2, 1253а19.

  ^[19] Аристотель, Этика. VIII.2, 1156а3. (Скобы мои.)

  ^[20] Там же, VIII.3, 1156a8.

  ^[21] Там же. , VIII.3, 1156а17.

  ^[22] Там же., VIII.3, 1156b7.

  ^[23] Там же. , VIII.3, 1156b22.

  ^[24] Там же. , VIII.9, 1160а7.

  ^[25] «Теперь справедливое в делах тоже есть нечто равное (а несправедливое — нечто неравное)…». (Аристотель, Этика . Т.4, 1131b32.)

  ^[26] Там же. , VIII.7, 1158b12.

  ^[27] Там же., VIII.7, 1158b23.

  ^[28] Аристотель, Политика. I.2, 1252а32. (Джоветт)

  ^[29] Там же, I.13, 1260a7.

  ^[30] Аристотель, Этика. VIII.10, 1160b24.

  ^[31] Там же. , VIII.10, 1160а31.

  ^[32] Там же. , VIII.11, 1161а22.

  ^[33] Там же., VIII.10, 1160b12.

  ^[34] Аристотель, Политика. I.12, 1259а39. (Джоветт)

  ^[35] Там же. , III.4, 1277b9.

  ^[36] См. «…Другие полагают, что если они равны в чем-то, например, в свободе, то они равны вообще». (Аристотель, Политика III.9, 1280a23, Лорд.)

  ^[37] Геродот, II.172

  ^[38] Аристотель, Политика. I.5, 1254а27. (Господь)

  ^[39] Там же. , VII.7, 1328а5.

  ^[40] Там же. , I.5, 1254b12.

  ^[41] Аристотель, Этика. VIII.12, 1162а17.

  ^[42] Там же. , VIII.14, 1163а23.

  ^[43] Помните, что, согласно Аристотелю, любая власть, которой жена обладает в управлении домашним хозяйством, передается через мужа.

  ^[44] Аристотель, Политика. III.4, 1277b23. (Господь)

  ^[45] Аристотель, Этика. VIII.12, 1162а24.

  ^[46] Там же. , VIII.7, 1158b12.

  Нравится:

  Нравится Загрузка…

  Родственные

  Проблематизация Аристотеля и Конфуция – фрактальная онтология

  ».«Ибо отношения между народом и правительством — это наиболее распространенные идеальные отношения, на которых бессознательно моделируются отношения между учителем и учеником, господином и слугами, отцом и семьей, генералом и солдатом, мастером и учеником». — Фридрих Ницше.

  На протяжении веков история философии исследовала общую оппозицию между западной и восточной философией, особенно в отношении их соответствующих «происхождений». Вообще говоря, предполагалось, что западная и восточная философии расходятся в метафизическом вопросе о строении (условиях возможности) вселенной, заканчиваясь антиномией решения относительно Бытия/Ничто (Платон vs.Лао-цзы, оба из которых подчиняют становление либо движению идеи, либо бездействию Дао). В том же смысле утверждалось, что политическая онтология Аристотеля в конечном итоге находится в другой бинарной оппозиции с онтологией Конфуция: утверждается, что первый делает государство первичным по отношению к семье, тогда как для последнего эта формула должна быть инвертирована. Вместо этого эти размышления попытаются проиллюстрировать, что противопоставление этих философских решений должно быть показано как недостаточно обоснованное и что более ясное прочтение может показать, что это противопоставление одновременно несостоятельно и способно показать, что проблема еще недостаточно определена.

  Чтобы сконструировать контекстуальную проблематику, т. е. такую, которая определяется другими условиями, уже присутствующими в обеих философиях, мы должны переместить проблему в другое место, прежде чем обращаться к оппозиции между семьей и государством. Например, одним из основных условий Аристотеля в «Политике» является равенство. В частности, в книге V проблема равенства особенно касается способов, которыми богатые и бедные могут считаться неравными или непропорциональными.Эти различия приобретают свою важность, потому что они определяют различные способы, которыми демократии и олигархии определяют качество равенства. Этой характеристике легко было бы противопоставить Конфуция:

  Цзыгун сказал: «Что вы думаете о поговорке: «Бедный, но не хуже; богат, но не превосходен»? Мастер ответил: «Неплохо, но не так хорошо, как: «Бедный, но наслаждающийся дорогой; богатая, но любящая ритуальная уместность». E2

  То, что Цзыгун говорит мастеру, похоже, является решением аристотелевской загадки или проблемы, касающейся положения богатых и бедных: дело не в том, что их следует считать равными, а в том, что их не следует считать неравными. Инвертируя точку зрения на отношение, Цзыгун, по-видимому, разрешил противопоставления почти гегелевским способом. Но господин отвечает на то, что на самом деле перекликается с более фундаментальным требованием Аристотеля, даже более первичным, чем семья (для обоих философов): а именно, на вопрос о сохранении благородных действий или ритуальных приличий (li).

  Хотя можно было бы утверждать, что в политике доминирует точка зрения государства, чрезвычайно симптоматично, что Аристотель одержим характеристикой добродетелей и пороков, присущих отдельным лицам, даже если только через обобщенные формы, особенно в отношении добродетельных личностей (которых Конфуций назвал бы джунзи, или «образцовыми людьми»).Именно в этом смысле Аристотель также основывает свою политическую онтологию на различных типах индивидов, различая их по пороку и добродетели и, чаще, по проблематике равенства, по богатству. Когда Конфуций цитирует: «Образцовые люди помогают нуждающимся; они не делают богатых богаче3», Аристотель пытается сделать еще один шаг вперед (даже если это демонстрирует его собственные предубеждения в пользу срединного пути). Чтобы урегулировать неравенство в богатстве, Аристотель ратует за самоумеренность богатых: «Начало реформы не столько в уравнивании собственности, сколько в воспитании более благородных натур не желать большего и не позволять низшим получать больше. ; иными словами, их нужно подавлять, но не подвергать жестокому обращению.Е4 Хотя последняя часть этого утверждения кажется противоречащей конфуцианскому пути, следует отметить, что оба философа подчинили бы этот вопрос о классе и богатстве чему-то более первичному, чем государство, то есть увековечиванию благородных действий или ритуальных приличий ( цели), которые реализуются через идеал семьи (средства).

  Хотя можно было бы возразить, что Аристотель делает государство первичным в том смысле, что оно предшествует индивидууму, как целое предшествует своим частям, можно показать, что Аристотель делает первичным семью, чтобы увековечить более высокую цель, а именно цель благородные поступки или именно ли.Он пишет:

   Ясно тогда, что государство – это не просто общество, имеющее общее место, созданное для предотвращения взаимных преступлений и ради обмена. Это условия, без которых государство не может существовать; но все они вместе не составляют государства, которое есть сообщество семей и скоплений семей в благополучии, ради совершенной и самодовлеющей жизни.

  Когда Аристотель напоминает нам, что целью государства является хорошая жизнь, он не делает заявления, не связанного с фактическими условиями нашего существования (что мы должны подняться, т.е. культивируется), но он также не просто говорит, что семья есть самоцель, как-то оторванная от ритуальных приличий. Вместо этого он подчеркивает: «Наш вывод, таким образом, состоит в том, что политическое общество существует ради благородных поступков, а не для совместной жизни» (1281a3-4). Именно здесь, в этом парадоксальном повороте, когда семья отрицается и все же поднимается на более высокий уровень, политическая онтология Конфуция и Аристотеля сливаются в видении, в котором семья имеет приоритет только благодаря своей способности взращивать добродетель.
   

  Хотя я показал, что Аристотель и Конфуций согласны в вопросе о семье больше, чем можно было бы подумать, я надеялся, что смогу довести это до более интересного вывода, который состоит в том, что более очевидная оппозиция между Аристотелем и Конфуцием на самом деле лежит в другом месте. Можно было бы свести его к содержанию их рассуждений о морали или какому-то другому критерию, а можно было бы вместо этого утверждать, что противопоставление на самом деле заключается в различиях формы изложения и имеющейся в виду аудитории.Ибо истинное противопоставление на самом деле касается того факта, что Аристотель думал об общей (молодой аристократии) аудитории и не имел специфического представления об унитарной культуре, мотивирующего его концептуальные исследования, тогда как весь проект Конфуция состоит в том, чтобы указать конкретные критерии добродетели в конкретном , унитарная культура (или, по крайней мере, способная к унификации). Именно в этом смысле акцент Аристотеля на всеобщности государства преобладает в его рассуждениях, в то время как специфика динамизма семьи становится центральной заботой Конфуция.

  Нравится:

  Нравится Загрузка…

  Родственные

  Семья, общество и политика глазами Платона, Аристотеля и св.

  Аквината – Истины о жизни

  Как три великих философа, у которых было так много общего, увидели семью, общество и политическую ситуацию. Можно было бы сказать, что если бы у них было так много общего, их взгляды на важные темы были бы схожи, но на самом деле они сильно различались.

  Например, Платон рассматривал семью как источник конфликта, который может возникнуть внутри общества и вызвать последующие обострившиеся проблемы, которые переносятся в общество и политику (Brown, n.д.).

  Это объясняется на очень простых примерах, где он предполагает, что родители могут быть очень предвзятыми, когда дело касается их детей, и поэтому у них нет рационального суждения. Например, если отец или мать одного ребенка должны решить, должен ли он или она помочь нуждающемуся ребенку, они, скорее всего, предпочтут помочь своему собственному ребенку, а не какому-то другому ребенку, который больше нуждается в помощи, чем их собственный ребенок. . Может быть, даже их собственный ребенок совершенно здоров и ему даже не нужна помощь, но родители часто будут преувеличивать и видеть в своем ребенке нуждающегося в помощи.

  «Для того, кто позорит свою семью, жизнь — не жизнь, и такому человеку нет друга ни при жизни, ни после смерти». – Платон

  Платон рассматривает это как изначально небольшую проблему, которая может обостриться позже и принести меньшую общественную выгоду, которая, безусловно, может иметь огромное влияние на общество и политику (Браун, н.д.). Поэтому его предложение состоит в том, чтобы избегать любых эмоциональных связей, которые могут отвлекать наш разум, чтобы действовать таким образом, который может иметь негативные последствия для общества в целом.

  Честно говоря, я не сторонник идей Платона, но в этой есть смысл. Я думаю, что все мы знаем, что очень часто мы действуем из-за наших эмоций, что также может привести к очень негативным последствиям. Есть причина, по которой нас учат исключать эмоции, когда дело касается бизнеса. Просто представьте себя в ситуации, когда ваш деловой партнер доставляет вам неприятности, а вы позволяете своим эмоциям взять верх. У вас будет катастрофа с огромными негативными последствиями, которые могут нанести вам или вашей компании бизнес и репутацию.

  Я считаю, что это примерно то же самое, когда дело доходит до воспитания наших детей. Мы многократно позволяем нашим эмоциям взять верх, поэтому мы огрызаемся, подавляем их, действуем агрессивно, нетерпимы к ним, слишком их боимся или, наоборот, слишком снисходительны к ним и т. д. Иногда (вероятно, много раз) мы думаем, что помогаем нашим детям, когда на самом деле делаем обратное. Мы делаем целое новое поколение зависимых человечков, которые не способны принимать собственные решения, слишком заботясь о них.Все эти и многие другие причины могут привести нас к принятию наихудшего решения для наших детей.

  Глядя с представленной точки зрения, я могу до некоторой степени согласиться с платоновским взглядом на семью, общество и политику и на их взаимосвязь. Я согласен здесь только до определенного момента, потому что, в конце концов, мы люди, этого нельзя отрицать, и устранение любви, которую мы питаем к нашим детям, может показаться довольно невозможным делом.

  Кроме того, мне кажется, что взгляд и точки зрения Платона слишком концептуальны и противоречивы, так как в своих работах он даже предлагает, чтобы увидеть истину в последней инстанции, мы должны устранить все наши сенсорные отвлечения, даже полезные для сексуальной жизни (Дж., 2018). Мне действительно трудно признать, что наши тела и чувства — это просто отвлечение, и без этих отвлечений, как их назвал Платон, это заставляет меня задаться вопросом, устраняем ли мы отвлечение наших эмоций и реакций тела, мы все еще люди или просто роботы ? Этот вопрос заставляет меня задуматься о том, кем бы мы стали, если бы, согласно Платону, устранили все отвлекающие факторы.

  Аристотель , с другой стороны, имел немного более обоснованный взгляд на те же темы, по крайней мере, на мой взгляд.Он видит большое значение семьи, являющейся основой общины, но в то же время его взгляды не столь строги, когда речь идет о браке и семье.

  Аристотель видит в семье основу для дальнейшего развития, необходимого для хорошо ориентированного общества и политики.

  «Семья — это ассоциация, созданная природой для удовлетворения повседневных потребностей человека». – Аристотель

  По определению Аристотеля семья даст нам удовлетворение наших основных потребностей, необходимых нам для жизни и развития, таких как жизнь и размножение.Оттуда, по его мнению, семья будет расширяться, и с ее расширением она вырастет в сообщество, которое мы можем назвать деревней, а оттуда в город. Он аргументирует свое мнение деревнями как более крупной общиной, которая может быть более самодостаточной и менее зависимой от других факторов. То есть более крупное сообщество сможет развить более широкий спектр навыков, чем никогда не смогла бы развить одна маленькая семья (Clayton, 2002).

  Далее Аристотель сравнивает влияние или функционирование семьи и деревни или даже города с функционированием человеческого тела, где утверждает, что если все тело будет разрушено, то перестанут существовать и отдельные органы тела ( Клейтон, 2002). Я полагаю, что Аристотель пытался подчеркнуть здесь, что отдельные люди нуждаются в сообществе больше, чем сообщество когда-либо нуждалось в индивидуумах. Например, если будет уничтожен один индивидуум, это вовсе не означает, что будет уничтожено и сообщество, но наоборот может означать именно это.

  Кроме того, здесь я согласен с точкой зрения Аристотеля по большинству пунктов, и он приводит даже очень хорошие и понятные аргументы. Сначала есть человек, принадлежащий к семье, которая позже расширяется до сообщества, которое может иметь большое влияние на все общество и политику.Если базовое условие будет хорошо выполнено, то даже более поздние расширения будут развиваться более позитивно.

  Этот вид я могу сравнить со строительством дома. Если у вас есть хорошая и прочная основа для строительства дома, у вас также есть хорошая предрасположенность к дальнейшему хорошему развитию. Но если у вас каменный фундамент, то дом может рухнуть в любой момент.

  Святой Аквинский имел очень похожий взгляд на влияние семьи на общество и политику, что и Аристотель, с некоторыми небольшими отличиями. Св. Аквинский видел в семье необходимую основу для формирования процветающего общества (СВ. ФОМАС И ЕГО УЧЕНИЕ О СЕМЬЕ, n.d.).

  «Если бы высшей целью капитана было сохранить свой корабль, он навсегда оставил бы его в порту». – Святой Фома Аквинский

  В моем понимании его определения семьи и ее влияния на общество и политику все начинается с естественной конкуренции воспроизводства. Мужчина и женщина соединялись священным браком, заботясь о воспроизводстве и совместной жизни членов семьи и общины.

  Я также могу согласиться со св. Аквинатом до определенного момента, так как у нас есть органы, целью которых является воспроизводство и создание наших потомков. Это воспроизводство создает семью, а позже в сообщество формируется больше семей. Сообщества — это те, которые снова смогут избавиться от отсутствия самостоятельности и зависимости у индивидов, а внутри сообщества индивидуумы смогут развиваться.

  Мой взгляд на одни и те же вопросы семьи, общества и политики представляет собой смесь всех трех философских взглядов Платона, Аристотеля и св. Аквинский. Я полагаю, что у всех трех великих мыслителей были действительно превосходные идеи, подкрепленные очень хорошими аргументами. В то же время все трое представили некоторые моменты, которые не входят в мою личную философию.

  Некоторые вещи, в которых я согласен со всеми тремя философами:

  • Внутри семьи мы будем действовать через наши эмоции, которые сделают нас предвзятыми и, как следствие, мы можем принимать совершенно неправильные решения (взгляд Платона, как пояснено выше). Я думаю, что даже понимание этого момента поможет нам быть более рациональными при принятии таких решений, и я не очень верю, что мы можем полностью исключить свои эмоции.
  • Семья как основа дальнейшего развития, необходимая для хорошо ориентированного общества и политики (взгляд Аристотеля, изложенный выше). Это новая перспектива, которую я узнал в этом блоке. Я полностью согласен с этим, поскольку Аристотель представил очень хорошие аргументы в пользу этой точки зрения. Семья является основой для позитивного развития общества и политики.
  • Сущностью семьи является воспроизводство (взгляд св. Аквината, как пояснено выше), которое приведет к развитию здорового общества и политических взглядов.

  Должен сказать, что до сих пор я всегда считал семью важным аспектом в жизни человека, но никогда не смотрел на нее с точки зрения общества и политики. Изложение этого сейчас на бумаге заставило меня еще глубже задуматься об этой теме.

  Ссылки

  Браун, Дж. М. (н. д.). Платон и уничтожение семьи. Получено с http://www.academia.edu/3070388/Plato_and_the_Abolition_of_the_Family

  .

  Сравнение сходств и различий между Платоном и Аристотелем.Получено с https://owlcation.com/humanities/Compaison-of-Plato-and-Aristotle

  .

  Клейтон, Э. (2002). Аристотель: Политика. Получено с https://www.iep.utm.edu/aris-pol/

  ТОМАС И ЕГО УЧЕНИЕ О СЕМЬЕ. (н.д.). Получено с https://www.dominicanajournal.org/wp-content/files/old-journal-archive/vol18/no3/dominicanav18n3stthomasisteachingonfamily. pdf

  Некоторые последствия этики добродетели с аристотелевской и конфуцианской точек зрения на семью и бизнес

• Angle, S.и Слот, М. (2013). Этика добродетели и конфуцианство . Нью-Йорк/Лондон: Рутледж.

  Google Scholar

• Аристотель. (1985). Никомахова этика (перевод: Ирвин, Т.). Индианаполис, Индиана: Hackett Publishing.

• Аристотель, (1990). Политика . Стивен Эверсон, Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

  Google Scholar

• Бакаллао, М.Л. и Смоковски, П.Р. (2007). Затраты на продвижение вперед: мексиканская семейная система меняется после иммиграции. Семейные отношения, 56 (1), 52–66.

  Google Scholar

• Баумринд, Д. (1971). Современные модели родительской власти. Психология развития, 4, 1–103.

  Google Scholar

• Бенгтсон В. Л. и Робертс Р.Э. (1991). Межпоколенческая солидарность в стареющих семьях: пример построения формальной теории. Journal of Marriage and the Family, 53, 856–870.

  Google Scholar

• Блум, Н., и Ван Ринен, Дж. (2007). Измерение и объяснение методов управления в компаниях и странах. The Quarterly Journal of Economics, 122 (4), 1351–1408.

  Google Scholar

• Боз А.и Эргенели, А. (2014). Личностные характеристики женщин-предпринимателей и профиль стиля воспитания родителей в Турции. Труды: социальные и поведенческие науки, 109, 92–97.

  Google Scholar

• Чан, GKY (2008). Актуальность и ценность конфуцианства в современной деловой этике. Журнал деловой этики, 77, 347–360.

  Google Scholar

• Чанг, В.К. и Гамильтон, Г. (2001). Социальная логика как бизнес-логика: гуаньси, надежность и встроенность китайских методов ведения бизнеса. В Р. П. Аппельбаум, В. Л. Ф. Фельстинер и В. Гесснер (ред.), Правила и сети: правовая культура глобальных деловых операций (стр. 302–349). Оксфорд: Харт.

  Google Scholar

• Коуз, Р. (1991). Характер фирмы: значение. В О. Э. Уильямсон и С. Г. Винтер (ред.), Природа фирмы: происхождение, эволюция и развитие (стр. 48-60). Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

  Google Scholar

• Дэйнс, С.М., Ли, Дж., Стаффорд, К., и Хек, Р.К.З. (2008). Влияние этнической принадлежности, семьи и культуры на предпринимательский опыт: расширение теории устойчивого семейного бизнеса. Journal of Developmental Entrepreneurship, 13, 229–268.

  Google Scholar

• Дэвис, Г.Ф. (2009). Управляемые рынками: как финансы изменили Америку . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

  Google Scholar

• Дюваль, Э. (1957). Развитие семьи . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Липпинкотт.

  Google Scholar

• Ферраро, Ф., Пфеффер, Дж., и Саттон, Р.И. (2005). Язык экономики и предположения: как теории могут стать самореализующимися. Academy of Management Review, 30 (1), 8–24.

  Google Scholar

• Ферреро, И., и Сисон, А.Дж.Г. (2014). Количественный анализ авторов, школ и тем статей по этике добродетели в журналах по деловой этике и менеджменту (1980–2011 гг.). Деловая этика: Европейский обзор, 23 (4), 375–400.

  Google Scholar

• Фитцпатрик М. А. (2004). Теория паттернов семейного общения: наблюдения за ее развитием и применением. Journal of Family Communication, 4, 167–179.

  Google Scholar

• Фицпатрик, Массачусетс, и Ричи, Л.Д. (1994). Схемы общения в семье. Human Communication Research, 20 (3), 275–301.

  Google Scholar

• Фредриксон, Дж.В., Дэвис-Блейк, А., и Сандерс, В. М. (2010). Разделение богатства: социальные сравнения и распределение заработной платы в топ-команде генерального директора. Журнал стратегического управления, 31, 1031–1053.

  Google Scholar

• Фридман, М. (1970). Социальная ответственность бизнеса заключается в увеличении его прибыли. The New York Times Magazine , 13 сентября.

• Фу, П.-Дж. (2008). Конфуцианство: Конструкты классической мысли. Энциклопедия китайской философии.

• Гейтс, Л., Линебергер, М.Р., Крокетт, Дж., и Хаббард, Дж. (1988). Порядок рождения и его связь с депрессией, тревогой и результатами тестов самооценки у детей. Журнал генетической психологии, 149, 29–34.

  Google Scholar

• Гошал, С. (2005). Плохие теории управления разрушают хорошие методы управления. Академия обучения и образования в области управления, 4 (1), 75–91.

  Google Scholar

• Хакетт, Р. Д., и Ван, Г. (2012). Добродетели и лидерство. Интегрирующая концептуальная основа, основанная на аристотелевских и конфуцианских взглядах на добродетели. Решение руководства, 50 (5), 868–899.

  Google Scholar

• Эррера, М.К., Диас, А.В.П., и Суаза, Л.М. (2003). La identidad nacional en los textos escolares de ciencias sociales: Колумбия: 1900 — 1950 . Национальный педагогический университет.

• Херрманн-Пиллат, К. (2010). Социальный капитал в китайском стиле: индивидуализм, реляционный коллективизм и культурная укорененность связи между институтами и производительностью. China Economic Journal, 2 (3), 325–350.

  Google Scholar

• Хилл, Р. (1949). Семьи в состоянии стресса: приспособление к кризису военного разделения и воссоединения . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Харпер.

  Google Scholar

• Хофстеде Г. и Бонд М. Х. (1988). Конфуцианская связь: от культурных корней к экономическому росту. Организационная динамика, 16 (4), 5–21.

  Google Scholar

• Хуанг, Л. Н. (1999). Модели семейного общения и личностные характеристики. Связь Ежеквартально, 47, 230–243.

  Google Scholar

• Хуанг Д. Б., Големон П. Л., Чен Ю., Ван Т.-С. и Хунг В.-С. (2009). Гуаньси и деловая этика в конфуцианском обществе сегодня: эмпирическое исследование на Тайване. Журнал деловой этики, 89, 235–250.

  Google Scholar

• Ип, П. К. (2009). Подходит ли конфуцианство для деловой этики в Китае? Журнал деловой этики, 88, 463–476.

  Google Scholar

• Айвенго, П.Дж. (2013). Этика добродетели и китайская конфуцианская традиция. В DC ​​Russell (Ed.), Кембриджский спутник этики добродетели (стр. 49–69). Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

  Google Scholar

• Яскевич П., Комбс Дж. Г., Шанин К. К. и Качмар К. М. (2017). Знакомство с семьей: обзор науки о семье с последствиями для исследований в области управления. Анналы Академии управления, 11 (1), 309–341.

  Google Scholar

• Дженсен М. и Меклинг В. (1976). Теория фирмы: управленческое поведение, агентские издержки и структура собственности. Журнал финансовой экономики, 3 (4), 305–360.

  Google Scholar

• Канг Дж. Х., Матусик Дж. Г. и Барклай Л.А. (2017). Аффективные и нормативные мотивы работать сверхурочно в азиатских организациях: четыре культурные ориентации из конфуцианской этики. Журнал деловой этики, 140, 115–130.

  Google Scholar

• Келли Л., Китен Дж., Финч К., Дуарте И., Хоффман П. и Михелс М. (2002). Модели семейного общения и развитие замкнутости. Коммуникационное образование, 51, 202–209.

  Google Scholar

• Кеннеди, Дж., Ким, Т., и Страдлер, А. (2016). Иерархии и достоинство: конфуцианский коммунитарный подход. Business Ethics Quarterly, 26 (4), 479–502.

  Google Scholar

• Коэн, Д. (2013). Восток встречается с Западом: к универсальной этике добродетели для глобального бизнеса. Журнал деловой этики, 116, 703–715.

  Google Scholar

• Коэн, Д. (2016). Незападная этика добродетели, торговля и общее благо. В K. Akrivou & AJG Sison (Eds.), . Вызовы капитализма для этики добродетели и общего блага (стр. 272–282). Челтнем/Нортгемптон: Эдвард Элгар.

  Google Scholar

• Кернер, А.Ф., и Фитцпатрик, Массачусетс (1997). Тип семьи и конфликт: влияние ориентации на разговор и конформизм на конфликт в семье. Коммуникационные исследования, 48, 59–75.

  Google Scholar

• Лай, К. (2010). Этика добродетели и конфуцианская этика. Дао, 9, 275–287.

  Google Scholar

• Лай, К. (2013). Этика добродетели и конфуцианская этика. В SC Angle & M. Slote (Eds.), , этика добродетели и конфуцианство (стр. 15–27). Нью-Йорк/Лондон: Рутледж.

  Google Scholar

• Ланда, Дж. Т. (2016). Основы Коуза единой теории западных и китайских договорных практик и экономических организаций. В JT Landa (Ed.), Экономический успех китайских торговцев в Юго-Восточной Азии. Идентичность, этническое сотрудничество и конфликт (стр. 105–120). Берлин Гейдельберг: Springer.

  Google Scholar

• Лангенберг, Э.(2013). Китайский гуанси и деловая этика. В Christophe Luetge (Ed.), Справочник по философским основам деловой этики (Том 3, стр. 955–981). Дордрехт: Спрингер.

  Google Scholar

• Лансберг И. и Астрахань Дж. Х. (1994). Влияние семейных отношений на планирование преемственности и обучение: важность посреднических факторов. Family Business Review, 7, 39–59.

  Google Scholar

• Лау, Д.С. (Ред.). (1984). Мэн-цзы . Гонконг: Китайский университет Гонконгской прессы.

  Google Scholar

• Ли, П.П. (2007). Гуаньси как китайская норма персонализированного социального капитала: к интегрированной двойственной структуре неформального обмена. В HWC Yeung (Ed.), Handbook of Research on Asian Business (Vol. 6283).

• Лин, Ю. (2010). Другая сторона Конфуция. В Q. Suoqiao (Ed.), Избранные двуязычные эссе Линь Ютана (стр. 17–23). Гонконг: Издательство Китайского университета.

  Google Scholar

• Лю, Т. К. (2010). Конфуцианство и деловая практика в Китае . Пекин: Китайское финансово-экономическое издательство.

  Google Scholar

• Лю, Т. К., и Стенинг, Б. В. (2016). Контекстуализация и деконтекстуализация конфуцианской морали: приведение конфуцианства в соответствие с современными вызовами Китая в области деловой этики. Asia Pacific Journal of Management, 33, 821–841.

  Google Scholar

• Лоу, П.К.С. и Анг, С.Л. (2013). Конфуцианская этика, управление и корпоративная социальная ответственность. Международный журнал бизнеса и менеджмента, 8 (4), 30–43.

  Google Scholar

• Лу, X., и Коэн, Д. (2015). Об ответственности в Китае: понимание и практика. Журнал деловой этики, 127, 607–622.

  Google Scholar

• МакКаббин, Х.И., и Паттерсон, Дж.М. (1983). Процесс семейного стресса: двойная модель приспособления и адаптации ABCX. Marriage & Family Review, 6, 7–37.

  Google Scholar

• Мерфи, С.Э., и Джонсон, С.К. (2011). Преимущества дальнозоркого подхода к развитию лидеров: понимание основ лидерства. Leadership Quarterly, 22, 459–470.

  Google Scholar

• Ньюман, Дж., и Тейлор, А. (1994). Семейное обучение политическому лидерству: порядок рождения губернаторов штатов США и премьер-министров Австралии. Политическая психология, 15, 435–442.

  Google Scholar

• Олсон, Д. Х. (1986). Циркумплексная модель VII: Валидационные исследования и FACES III. Family Process, 25, 337–351.

  Google Scholar

• Олсон, Д. Х. (2000). Циркумплексная модель брачно-семейных систем. Журнал семейной терапии, 22, 144–167.

  Google Scholar

• Олсон, Д. Х., Рассел, К. С., и Спренкл, Д. Х. (1983). Циркумплексная модель брачно-семейных систем: Вл. Теоретическое обновление. Family Process, 22, 69–83.

  Google Scholar

• Олсон, Д. Х., Спренкл, Д. Х., и Рассел, К. С. (1979). Циркумплексная модель брачно-семейных систем: I. Параметры сплоченности и приспособляемости, типы семьи и клиническое применение. Family Process, 18, 3–28.

  Google Scholar

• Оппер С., Ни В.и Холм, Х. (2017). Неприятие риска и деятельность Guanxi: поведенческий анализ руководителей компаний в Китае. Academy of Management Journal, 60 (4), 1504–1530.

  Google Scholar

• Паулхус Д.Л., Трапнелл П.Д. и Чен Д. (1999). Порядок рождения влияет на личность и достижения в семье. Психологические науки, 10 (6), 482–488.

  Google Scholar

• Рацко Г.(2019). Ценности экономики. Journal of Business Ethics, 154 (1), 35–48.

  Google Scholar

• Ричи, Л. Д., и Фитцпатрик, Массачусетс (1990). Модели семейного общения: измерение внутриличностного восприятия межличностных отношений. Communication Research, 17 (4), 523–544.

  Google Scholar

• Роджерс, Р.Х. (1964). К теории развития семьи. Journal of Marriage and the Family, 26, 262–270.

  Google Scholar

• Ромар, Э. (2002). Добродетель — хороший бизнес: конфуцианство как практическая деловая этика. Журнал деловой этики, 38, 119–131.

  Google Scholar

• Шмитт-Родермунд, Э. (2004). Пути к успешному предпринимательству: воспитание детей, личность, ранняя предпринимательская компетентность и интересы. Журнал профессионального поведения, 65, 498–518.

  Google Scholar

• Шродт, П., и Ледбеттер, А. М. (2007). Коммуникационные процессы, которые опосредуют модели семейного общения и психическое благополучие: анализ средних и ковариационных структур молодых людей из разведенных и неразведенных семей. Human Communication Research, 33, 330–356.

  Google Scholar

• Шродт, П., Ледбеттер, А.М., и Орт, Дж.К. (2007). Родительское одобрение и привязанность как посредники семейных паттернов общения и психического благополучия детей. Journal of Family Communication, 7, 23–46.

  Google Scholar

• Сисон, А.Дж.Г., и Ферреро, И. (2015). Насколько отличается неоаристотелевская добродетель от положительной организационной добродетели? Деловая этика: Европейский обзор, 24 (S2), 1–21.

  Google Scholar

• Спаниер, Г.Б., Льюис, Р.А., и Коул, К.Л. (1975). Супружеская адаптация в жизненном цикле семьи: проблема криволинейности. Journal of Marriage and the Family, 37, 263–275.

  Google Scholar

• Стаффорд, К., Дункан, К.А., Дейнс, С., и Винтер, М. (1999). Исследовательская модель устойчивого семейного бизнеса. Family Business Review, 12, 197–208.

  Google Scholar

• Стейнберг, Л., Элмен, Дж. Д., и Маунтс, Н. С. (1989). Авторитетное воспитание, психосоциальная зрелость и успехи в учебе среди подростков. Развитие ребенка, 60, 1424–1436.

  Google Scholar

• Саллоуэй, Ф. Дж. (1996). Рожденный бунтовать: порядок рождения, семейная динамика и творческая жизнь .Нью-Йорк: Книги Пантеона.

  Google Scholar

• Тан, С. Х. (2010). Авторитарный мастер Конг (Конфуций) в авторитарную эпоху. Дао , 9 (2), 137–149.

  Google Scholar

• Томас В. и Олсон Д. Х. (1993). Проблемные семьи и циркумплексная модель: наблюдательная оценка с использованием клинической рейтинговой шкалы (CRS). Journal of Marital and Family Therapy, 19, 159–175.

  Google Scholar

• Тунг Р.Л. и Ворм В. (2001). Сетевой капитализм: роль человеческих ресурсов в проникновении на китайский рынок. International Journal of Human Resource Management, 12 (4), 517–534.

  Google Scholar

• Ван Норден, Б.В. (2013). К синтезу конфуцианства и аристотелизма. В S.C. Angle & M.Slote (Eds.), Этика добродетели и конфуцианство (стр. 56–65). Нью-Йорк/Лондон: Рутледж.

  Google Scholar

• Ван, Л., и Джуслин, Х. (2009). Влияние китайской культуры на корпоративную социальную ответственность: Гармоничный подход. Журнал деловой этики, 88, 433–451.

  Google Scholar

• Вонг, В.-Ю. (2013). Пересмотр конфуцианской этики и этики добродетели.В SC Angle & M. Slote (Eds.), , этика добродетели и конфуцианство (стр. 74–80). Нью-Йорк/Лондон: Рутледж.

  Google Scholar

• Вудс, П.Р., и Ламонд, Д.А. (2011). Что бы сделал Конфуций? — Конфуцианская этика и саморегулирование в управлении. Журнал деловой этики, 102, 669–683.

  Google Scholar

• Ян Ю., де Кремер, Д., и Ван, К. (2017). Насколько этично американцы и китайцы будут вести переговоры? Влияние внутрикультурных и межкультурных переговоров. Журнал деловой этики, 145, 659–670.

  Google Scholar

• Ю. Дж. (2007). Этика Конфуция и Аристотеля . Нью-Йорк: Рутледж.

  Google Scholar

• Ю, Дж.(2013). Практичность древней этики добродетели: Греция и Китай. В SC Angle & M. Slote (Eds.), , этика добродетели и конфуцианство (стр. 127–140). Нью-Йорк/Лондон: Рутледж.

  Google Scholar

Что Платон говорит о семье? – М.В.Организинг

Что Платон говорит о семье?

Говорят, что семья является основной ячейкой всего человеческого общества, основным объединением людей.Взаимное влияние и неизбежные противоречия семьи и полиса проходят через всю политическую философию Платона и Аристотеля.

Что такое платоновская аристотелевская теория семьи?

ПРОВАНСАЛИЦ: СЕМЬЯ У АРИСТОТЕЛЯ Он исследует, обладает ли все человечество одинаковой разумной природой и добродетелью, и находит это учение неоправданным. Наши различия в человеческом потенциале предусмотрены природой; мы рождаемся ни свободными, ни автономными.

В чем суть платоновской республики?

Написанная после Пелопоннесской войны, «Республика» отражала восприятие Платоном политики как грязного бизнеса, направленного главным образом на манипулирование бездумными массами.Не удалось взрастить мудрость. Начинается она как диалог между Сократом нескольких юношей о природе справедливости.

Что такое теория двух миров Платона?

В общих чертах Платоновская теория форм утверждает, что физический мир на самом деле не является «реальным» миром; вместо этого высшая реальность существует за пределами нашего физического мира. Философия Платона утверждает, что есть две сферы: физическая сфера и духовная сфера.

Что такое моральная теория Платона?

Как и большинство других древних философов, Платон поддерживает эвдемонистическую концепцию этики, основанную на добродетели.Иными словами, счастье или благополучие (eudaimonia) есть высшая цель нравственного мышления и поведения, а добродетели (aretê: «совершенство») — это необходимые навыки и склонности, необходимые для ее достижения.

Что такое теория истины Платона?

Платон считал, что есть истины, которые нужно открыть; что знание возможно. Более того, он считал, что истина не относительна, как думали софисты. Таким образом, для Платона знание есть обоснованная, истинная вера. Причина и формы. Поскольку истина объективна, наше знание истинных утверждений должно относиться к реальным вещам.

Что Сократ говорит об истине?

У Сократа не было собственного определения истины, он верил только в то, что подвергал сомнению то, что другие считали истиной. Он считал, что подлинное знание приходит от открытия универсальных определений ключевых понятий, таких как добродетель, благочестие, добро и зло, управляющих жизнью.

Что такое обоснованная истинная вера по Платону?

Обоснованная истинная вера Платона применима в простейших случаях познания, когда знание основано на вере, состоящей из отношения ума к какому-то объекту вне его самого, и соответствие веры и независимого от субъекта объекта может быть проверено.

Каков взгляд Платона на знание?

Платон утверждал, что, поскольку знание должно быть бесспорным, объекты знания должны быть постоянными и неизменными. Например: «2 + 2 = 4» верно, всегда было верно и всегда будет правдой.

Достаточно ли обоснованной истинной веры для познания?

C. Обоснование: 1. Истинной веры недостаточно для знания; поскольку вера может быть верной случайно или по счастливой догадке, а знание не может быть результатом удачи или случайности.

Должны ли знания быть правдой?

Вера необходима, но недостаточна для знания. Все мы иногда ошибаемся в том, во что верим; другими словами, в то время как некоторые из наших убеждений верны, другие ложны. Однако мы можем сказать, что истина есть условие знания; то есть, если вера неверна, она не может составлять знания.

Что делает что-то правдой?

Индивидуальное убеждение в такой системе является истинным, если оно достаточно согласуется или имеет рациональный смысл внутри достаточного количества других убеждений; в качестве альтернативы, система убеждений истинна, если она достаточно внутренне непротиворечива.

Может ли правда измениться?

Истина может измениться, потому что иногда у людей есть своя правда и ожидания относительно нас, основанные на нашей ситуации. Но мы можем изменить нашу правду, заняв позицию и делая то, что мы считаем правильным.

Каковы три состояния знания?

Согласно этой версии, три условия — истина, вера и обоснование — по отдельности необходимы и вместе достаточны для познания фактов.

Каковы необходимые и достаточные условия познания?

Когда говорят о знании или о том, что кто-то что-то знает, обычно к этому знанию предъявляются два необходимых и достаточных требования: истинность и.вера.

Каковы три необходимых и достаточных условия пропозиционального знания?

Предлагая различные описания условий убеждения, условия истинности и условия обоснования знания, многие философы считали, что эти три условия по отдельности необходимы и вместе достаточны для пропозиционального знания. …

Может ли что-то быть достаточным, но не необходимым?

Достаточное условие — это только одно из средств достижения определенного результата.Это означает, что могут быть и другие средства для достижения результата. Следовательно, для достижения желаемого результата нет необходимости выполнять достаточное условие.

Что такое достаточное условие в логике?

Достаточное условие — это условие или набор условий, которые вызовут событие. Необходимое условие должно существовать, но само по себе оно не дает достаточной причины для возникновения события. Это могут сделать только достаточные основания. Другими словами, все необходимые элементы должны быть на месте.

Как доказать необходимость и достаточность?

Если сложить их вместе, необходимое и достаточное условие будет таким же, как если и только если. Необходимые условия: чтобы В было истинным, А должно быть истинным. Может случиться так, что А верно, а В не может быть истинным (поэтому условие на А недостаточно).

Что является достаточной причиной?

Ротман определил достаточную причину как «…полный причинный механизм», который «неизбежно вызывает болезнь». Следовательно, «достаточная причина» — это не один фактор, а минимальный набор факторов и обстоятельств, которые, если они присутствуют у данного человека, вызовут заболевание.

Что такое необходимая причина в истории?

Необходимая причина – событие(я), без которого не может наступить последствие. Достаточная причина – любое событие, за которым всегда следует следствие.

Только если достаточно или необходимо?

Как вы знаете, слово «только» вводит необходимое условие оператора S&N. Итак, если у нас есть «Только A есть B», A — наше необходимое условие, а B — наше достаточное условие.

Что такое необходимая причина?

Если А необходимо для Б (необходимая причина), это означает, что у вас никогда не будет Б, если у вас нет А.Другими словами, если одна вещь является необходимой причиной другой, то это означает, что результат никогда не может произойти без причины. Результат всегда следует за причиной. Однако следствие может произойти и без причины.