Бессмертие души — Державин. Полный текст стихотворения — Бессмертие души

Умолкни, чернь непросвещенна,
Слепые света мудрецы! —
Небесна истина, священна!
Твою мне тайну ты прорцы.
Вещай: я буду ли жить вечно?
Бессмертна ли душа моя?
Се слово мне гремит предвечно:
Жив Бог — жива душа твоя! Жива душа моя! — и вечно
Она жить будет, без конца;
Сиянье длится беспресечно,
Текуще света от Отца.
От лучезарной Единицы,
В ком всех существ вратится круг,
Какия ни текут частицы,
Все живы, вечны: вечен дух.Дух тонкий, мудрый, сильный, сущий
В единый миг и там и здесь,
Быстрее молнии текущий
Всегда, везде и вкупе весь,
Неосязаемый, незримый,
В желаньи, в памяти, в уме
Непостижимо содержимый,
Живущий внутрь меня и вне; Дух, чувствовать, внимать способный,
Все знать, судить и заключать,
Как легкий прах, так мир огромный
Вкруг мерить, весить, исчислять,
Ревущи отвращать перуны,
Чрез бездны преплывать морей,
Сквозь своды воздуха лазурны
Свет черпать солнечных лучей; Могущий время скоротечность,
Прошедше с будущим вязать,
Воображать блаженство, вечность
И с мертвыми совет держать,
Пленяться истин красотою,
Надеяться бессмертным быть, —
Сей дух возможет ли косою
Пресечься смерти и не жить? Как можно, чтобы царь всемирный,
Господь стихий и вещества,
Сей дух, сей ум, сей огнь эфирный,
Сей истый образ Божества,
Являлся с славою такою,
Чтоб только миг в сем свете жить,
Потом покрылся б вечной тьмою?
Нет, нет! сего не может быть. Не может быть, чтоб с плотью тленной,
Не чувствуя нетленных сил,
Противу смерти разъяренной
В сраженье воин выходил;
Чтоб властью царь не ослеплялся,
Судья против даров стоял,
И человек с страстьми сражался,
Когда бы дух не укреплял.Сей дух в пророках предвещает,
Парит в пиитах в высоту,
В витиях сонмы убеждает,
С народов гонит слепоту;
Сей дух и в узах не боится
Тиранам правду говорить:
Чего бессмертному страшиться?
Он будет и за гробом жить.Премудрость вечная и сила,
Во знаменье чудес своих,
В персть земну душу, дух вложила
И так во мне связала их,
Что сделались они причастны
Друг друга свойств и естества:
В сей водворился мир прекрасный
Бессмертный образ Божества! Бессмертен я! — и уверяет
Меня в том даже самый сон:
Мои он чувства усыпляет,
Но действует душа и в нем;
Оставя неподвижно тело,
Лежащее в моем одре,
Она свой путь свершает смело,
В стихийной пролетая пре.Сравним ли и прошедши годы
С исчезнувшим, минувшим сном:
Не все ли виды нам природы
Лишь бывших мечт явятся сонм?
Когда ж оспорить то не можно,
Чтоб в прошлом време не жил я:
По смертном сне так непреложно
Жить будет и душа моя. Как тма есть света отлученье,
Так отлученье жизни смерть;
Но коль лучей, во удаленье,
Умершими нельзя почесть,
Так и души, отшедшей тела:
Она жива, как жив и свет;
Превыше тленного предела
В своем источнике живет.Я здесь живу, — но в целом мире
Крылата мысль моя парит;
Я здесь умру, — но и в эфире
Мой глас по смерти возгремит.
О! если б стихотворство знало
Брать краску солнечных лучей, —
Как ночью бы луна, сияло
Бессмертие души моей.Но если нет души бессмертной,
Почто ж живу в сем свете я?
Что в добродетели мне тщетной,
Когда умрет душа моя?
Мне лучше, лучше быть злодеем,
Попрать закон, низвергнуть власть,
Когда по смерти мы имеем,
И злой, и добрый, равну часть.Ах, нет! — коль плоть, разрушась, тленна
Мертвила б наш и дух с собой,
Давно бы потряслась вселенна,
Земля покрылась кровью, мглой;
Упали б троны, царства, грады,
И все погибло б зол в борьбе;
Но дух бессмертный ждет награды
От правосудия себе. Дела и сами наши страсти —
Бессмертья знаки наших душ:
Богатств алкаем, славы, власти;
Но, все их получа, мы в ту ж
Минуту вновь — и близь могилы —
Не престаем еще желать;
Так мыслей простираем крылы,
Как будто б ввек не умирать.Наш прах слезами оросится,
Гроб скоро мохом зарастет;
Но огнь от праха в том родится,
Надгробну надпись кто прочтет:
Блеснет, — и вновь под небесами
Начнет свой феникс новый круг.
Все движется, живет делами,
Душа бессмертна, мысль и дух.Как серный пар прикосновеньем
Вмиг возгорается огня,
Подобно мысли сообщеньем
Возможно вдруг возжечь меня;
Вослед же моему примеру
Пойдет отважно и другой:
Так дел и мыслей атмосферу
Мы простираем за собой! И всяко семя роду сродно
Как своему приносит плод,
Так всяка мысль себе подобно
Деянье за собой ведет.
Благие в мире духи, злые
Суть вечны чада сих семен;
От них те свет, а тьму другие
В себя приемлют, жизнь иль тлен. Бываю весел и спокоен,
Когда я сотворю добро;
Бываю скучен и расстроен,
Когда соделаю я зло:
Отколь же разность чувств такая?
Отколь борьба и перевес?
Не то ль, что плоть есть персть земная,
А дух — влияние небес? Отколе, чувств по насыщенье,
Объемлет душу пустота?
Не оттого ль, что наслажденье
Для ней благ здешних — суета,
Что есть для нас другой мир краше,
Есть вечных радостей чертог?
Бессмертие — стихия наша,
Покой и верх желаний — Бог! Болезнью изнуренна смертной
Зрю мужа праведна в одре,
Покрытого уж тенью мертвой;
Но при возблещущей заре
Над ним прекрасной, вечной жизни
Горе он взор возводит вдруг;
Спеша в объятие отчизны,
С улыбкой испускает дух.Как червь, оставя паутину
И в бабочке взяв новый вид,
В лазурну воздуха равнину
На крыльях блещущих летит,
В прекрасном веселясь убранстве,
С цветов садится на цветы:
Так и душа, небес в пространстве
Не будешь ли бессмертна ты? О нет! бессмертие прямое —
В едином Боге вечно жить,
Покой и счастие святое
В Его блаженном свете чтить.
О радость! о восторг любезный!
Сияй, надежда, луч лия,
Да на краю воскликну бездны:
Жив Бог — жива душа моя!

Бессмертие души, Жизнь после смерти

В предыдущей главе мы подробно изложили, что именно мы понимаем под термином «телесная смерть». Разлучение души с телом, которое происходит по причине тленности и смертности человека, является плодом прародительского греха и называется смертью.

Несмотря на это разлучение, ипостась человека не разрушается. Человек состоит из души и тела, то есть человек – это и то, и другое вместе. Душа называется душою человека, а тело – телом человека. Как Бог Своими нетварными энергиями сохраняет всю тварь, так и душа сохраняет соединенное с нею тело. В святоотеческом богословии говорится, что образ Божий в человеке выше образа ангельского. Потому что у человека есть ум, слово и дух. Дух оживляет соединенное с ним тело, чего не бывает у Ангелов¹⁰⁹.

Душа после своего исхода из тела пребывает бессмертной. Действительно, часто в богослужебных текстах и в писаниях святых отцов говорится о бессмертии души. Онтологически душа человека не умирает никогда, то есть не будет такого времени, когда душа перестанет существовать.

Конечно, философия тоже говорила о бессмертии души, но рассматривала этот вопрос в совершенно других рамках и в иной перспективе. Поэтому ниже мы постараемся рассмотреть, как видит бессмертие души философия и как видит ее православное богословие. Это очень важно для интересующей нас темы.

Бессмертие души в философии

В философии проводится кардинальное различие между веществом и действительностью. Главным постулатом в философии является то, что бессмертным и подлинным является лишь нерожденное и неизменное, ибо что имеет начало во времени, имеет и конец¹¹⁰. Тело человека принадлежит вещественному миру, а душа – миру действительности, миру идей. Душа человека бессмертна в противоположность телу, которое смертно. Поскольку душа бессмертна, следовательно, она и нерождена, нетварна и принадлежит миру идей. Душа не имеет никакой связи с тленными феноменами, явлениями, потому что принадлежит действительности неизменной и безначальной ¹¹¹.

Нахождение и пребывание души в теле человека считается либо естественным, «ибо душа есть искра всемирной души и, следовательно, бессмертна, неизменна и нерожденна», как говорили стоики, и потому что «душа – это рожденный вид рода и неразлучна материи», как считал Аристотель; либо считалось неестественным, «поскольку тело есть темница души», как говорил Платон¹¹². Но как бы то ни было, в античной философии душа принадлежала миру идей и не была связана с материей, частью которой было тело человека.

Также нужно иметь в виду взгляд на душу Платона, который имел бо́льшее распространение и который мы встречаем в восточных религиях. Согласно этому взгляду, душа ниспала из мира идей и была заключена в тело, которое является темницей души. Согласно платоновской философии, падение человека заключается в этом удержании души в теле. Бессмертная и нерожденная душа заключена в смертном и материальном теле. Поэтому душа терпит страдания.

Но Бог, эта приснодвижимая неподвижность, не двигаясь Сам, влечет к Себе все нерожденное. Злом является не что иное, как необъяснимая тяга к изменяемому, к материи, то есть направление, противоположное тому, которое ведет к Единой приснодвижимой неподвижности¹¹³. Это означает, что душа, которая нерожденна и была в мире идей, удалилась от этого мира действительности. С тех пор Бог влечет ее в этот нерожденный и неизменный мир, призывает ее вернуться вновь, освободившись от плена темницы, в котором она заключена. В этом и заключается спасение души, согласно платоновскому воззрению. Это возвращение души в нерожденный мир.

Вот в самых общих чертах учение философии о бессмертии души. Как мы видим, все философское учение о бессмертии души заключается в трех моментах. Первое: душа не рождена, потому что принадлежит миру идей, она, следовательно, нетварна. Второе: душа человека гораздо более ценна, нежели тело. В этом выражается торжество дуализма. Душа превозносится над телом, которое считается результатом падения и тления. Поэтому античная философская мысль считала тело не имеющим никакой ценности. Даже напротив, тело является злом, потому что удерживает бессмертную и нерожденную душу в материи, не позволяет ей вернуться в тот мир, из которого она произошла. Таким воззрением человек разделяется, а материя отвергается, потому что считается злом. И третье: в философии и речи не может быть о воскресении тела. Поэтому над апостолом Павлом надсмеялись, когда он в Ареопаге говорил о воскресении тел. Именно поэтому учение христиан пошатнуло все основание античной метафизики.

Бессмертие души согласно православному богословию

Мы уже подчеркнули, что слово «бессмертие» встречается как в Священном Писании, так и в Предании Церкви: в богослужебных текстах и в писаниях святых отцов. Но значение этого термина совершенно отлично значению его в философии. Мы постараемся представить здесь четыре значения, которые имеет слово «бессмертие».

Первое значение бессмертия связано с бессмертием по природе, то есть с тем, что не имеет ни начала, ни конца. В таком смысле по природе бессмертен лишь Бог, потому что Бог не имеет ни начала, ни конца, Он – вечен, Он – за пределами времени и веков. Поэтому в церкви мы поем: «Святый безсмертный…» Апостол Павел о Христе, Который является истинным Богом, говорит так: Единый имеющий бессмертие, Который обитает в неприступном свете
(1Тим. 6,16).

Второе значение бессмертия связано с бессмертием по благодати, то есть с тем, когда кто-либо имеет начало, но не имеет конца, потому что Бог даровал ему такую благодать. В таком значении мы говорим о бессмертии души, связанной с вечным. Это означает, что имеющее начало по необходимости имеет и конец. Душа человека сотворена Богом, следовательно, имеет определенное начало, но Бог, творящий душу, желает, чтобы она не имела конца. Бог, таким образом, бессмертен по природе, а душа человека хотя и тварна, но по благодати бессмертна, то есть вечна и не имеет конца. Это происходит потому, что так восхотел Бог. И хотя смертью душа разлучается с телом, по существу, ипостась не разрушается, душа не перестает существовать, но живет и ожидает Второго пришествия Христова, чтобы войти в воскресшее тело. Тогда целый человек будет жить вечно.

Третье значение бессмертия души связано с бытием в ней благодати Божией. Душа существует, но она соединена с благодатью Божией, живет в Боге. Души грешников онтологически тоже существуют, но не имеют обоживающей энергии Божией. Это означает, что души грешников живут вечно, но без Бога. Это является так называемой духовной смертью. Именно в этом значении святитель Василий Великий говорит, что грех – это «смерть бессмертной (души)». Не потому, что душа исчезает, а потому, что, живя, не имеет благодати Божией.

Четвертое значение бессмертия связано с бессмертием всего человека (и душою, и тел ом), когда он вечно приобщается воскресения Христова.

В общем, мы можем сказать, что души людей – и праведников, и грешников – вечны, бессмертны по благодати. Весь человек состоит из души и тела. Ни душа человека не является всем человеком, но только душою человека, ни тело – всем человеком, но только телом человека. Поэтому после исхода из тела душа ожидает Второго пришествия Христова, чтобы войти в воскресшее тело. Тогда весь человек и душою, и телом будет проводить либо бессмертную жизнь во Христе, либо вечность, лишенную причастия просвещающей и обоживающей энергии Божией. Преподобный Максим Исповедник говорит, что праведники будут переживать «вечное благобытие», то есть блаженную вечную жизнь, а грешники – «вечное худобытие», то есть проводить трагическую вечную жизнь.

Противопоставляя это взглядам философии на вечность души, мы вправе заметить, что в вопросе бессмертия души между философией и богословием колоссальное различие. Согласно православному преданию, душа не является нерожденной, нетварной и прежде не существовала в неизменном мире идей. Напротив, она тварна, потому что сотворена в определенный момент. Душа бессмертна не потому, что существовала прежде тела, и не потому, что бессмертие – это ее природное свойство, а потому что так восхотел Бог. С момента ее сотворения Бог даровал ей бессмертие, то есть бесконечность. Бессмертие, таким образом, является свойством души, но не по природе, а по благодати.

В православном предании мы не отделяем диалектически душу от тела, потому что не разделяем дуалистических воззрений, ибо весь человек состоит из души и тела. Душа не является полным человеком, но лишь его душою. Поэтому мы не отдаем первенства душе в противоположность телу.

Если мы присмотримся внимательно, то заметим, что все Таинства Церкви освящают всего человека, состоящего из души и тела. Тело мы не считаем темницей души, но творением Божиим, которое после падения облечено в кожаные ризы, то есть в тление и смертность. Но после воскресения Христова весь человек – и тело – обретает возможность воскресения.

Таким образом, с точки зрения спасения, значение имеет не столько выживание души после смерти, сколько бессмертие по благодати, ибо будут жить и грешники; даже не столько воскресение тел, ибо воскреснут и тела грешников, сколько жизнь во Христе как после смерти, так и после воскресения. Следовательно, бессмертие души и человека в православном учении о спасении (сотериологии) обретает иной смысл. Это не продление жизни, даже не жизнь после смерти, а преодоление смерти, которое происходит в жизни во Христе.

Тело и Кровь Христовы отцы называют «лекарством бессмертия», потому что благодаря им мы обретаем возможность вечной жизни во Христе. Поэтому мы ощущаем бессмертие души как дар Божий и бессмертие – как причастность воскресшему Телу Христову. Если бессмертие рассматривать не с этих позиций, то мы окажемся вне православного богословия во власти философской путаницы, которая оставляет человека неискупленным.

Смерть души и Православная Церковь

В Древней Церкви различными еретиками, особенно гностиками, была развита ересь, говорившая о смерти души. Эта ересь повлияла на некоторых церковных писателей. Преподобный Иоанн Дамаскин в своем произведении «О ересях» о таких еретиках говорит, что они «душу уподобляют душе скотов и говорят, что душа умирает вместе с телом»¹¹⁴. Еретики утверждали, что душа людей подобна душе животных, что она исчезает вместе со смертью тела.

Это, конечно, не было воспринято Церковью, потому что в Священном Писании на всем его протяжении встречаются места, где говорится о жизни души после смерти, то есть после ее исхода из тела, что она по воле Божией пребывает вечной. Очевидно, что душа человека отличается от души животных. Насколько нам известно из чтения библейских и святоотеческих текстов, слово «душа» у животных имеет значение жизни. Душа у животных обладает лишь энергией, но не сущностью. Душа животных существует лишь по энергии, поэтому животные не обладают умом, словом и духом, который оживляет соединенное с ним тело.

Параллельно с этими еретиками, которые верили в то, что душа умирает вместе с телом, а когда тело воскреснет, то с ним воскреснет и душа, существовало и более умеренное крыло еретиков, которые верили в то, что души после смерти находятся в состоянии летаргического сна. Естественно, Церковь осудила оба вида этой ереси¹¹⁵.

В конце 50-х годов была очень интересная дискуссия по поводу еретического учения о смерти души. Поводом для спора стала докторская диссертация отца Иоанна Романидиса, представленная для защиты на богословском факультете Афинского университета. Спор разгорелся по поводу многих тезисов его работы, но здесь мы остановимся на изучении лишь тех тезисов, которые касаются бессмертия души.

В одной из глав своей работы, которая называется «Предназначение человека», он говорит о «нравственном совершенстве», о «совершенстве и падении», а также о «бессмертии». В ней он раскрывает тему бессмертия. Ведь о бессмертии говорили и философы, как мы уже сказали, но совершенно в ином ключе, нежели говорит о том учение Церкви.

В своей диссертации отец Иоанн Романидис настаивает на том, что душа бессмертна, но по дару благодати, а не по природе, потому что она тварна, то есть имеет определенное начало и не является нетварной. Он писал это для того, чтобы не было путаницы между философией и богословием. Это было связано с главной темой диссертации о различии сущности и энергии в Боге, а также об обожении человека¹¹⁶.

Центральные тезисы его работы, бывшие, несомненно, совершенно православными, вызвали затруднение у некоторых богословов, воспитанных на схоластическом богословии Запада. Тезисы казались им каким-то новым учением, неизвестным доселе. Излишне и говорить, что эта диссертация стала целым откровением. Она была одним из первых исследований, указавших на вавилонский плен «православного богословия в Греции», на пленение его западным богословием и проблематикой. Поэтому его диссертация произвела огромное впечатление.

Некоторые богословы сделали заключение, что отец Иоанн Романидис соглашается со взглядами еретиков, веривших в смертность души. Нужно заметить, что эти богословы, находясь под влиянием схоластического богословия и аргументов западной апологетики против деятелей Просвещения, отвергавших метафизику западного богословия по совершенно иным причинам, неправильно поняли тезисы отца Иоанна. Учение, изложенное в его диссертации, они не могли признать православным.

Отвечая на такие упреки, отец Иоанн Романидис в своих письмах, которые остаются неизданными, подчеркивает некоторые любопытные моменты. Мы хотели бы изложить лишь самые важные из них.

С самого начала он утверждает, что западные богословы имеют неправильное представление о Боге и Его энергиях в мире, а также о бессмертии души. Ранее мы имели возможность рассмотреть взгляды философии на бессмертие души, взгляды, повлиявшие на западное схоластическое богословие. Далее он говорит, что никто из святых отцов не подвергал сомнению бессмертие души. Но в их учении подчеркивается тот момент, что, когда душа разлучается с животворящей энергией Божией, «несмотря на то, что она вечно живет в мучении и страдании, она мертва. Таким же образом и ныне живущие без животворящей энергии Божией хотя и живут, но мертвы». В учении святых отцов говорится о смерти души не с точки зрения онтологии и самого существования души, а в отношении ее непричастности обоживающей энергии Божией. Он ссылается на различные места из творений древних церковных писателей и отцов, таких как святой мученик Иустин Философ и священномученик Ириней Лионский. Они говорят о смерти души как отлучении человека от Бога, не будучи при этом еретиками, разделявшими учение о смерти души и трихотомии человека¹¹⁷. Там, где они говорят, что у человека, кроме души и тела, есть еще и дух, имеется в виду не то, что дух есть составная часть человека, то есть не то учение, согласно которому человек состоит из духа, души и тела, а то, что дух – это благодать Божия, утерянная первыми людьми. Следовательно, человек состоит из души и тела, а дух – это благодать Божия.

Поэтому он приходит к следующему заключению: «Великая несправедливость осуждать меня за то, что я якобы верю в смертность души, когда столько святых отцов соглашаются с тем, что души и Ангелы по естеству смертны, но бессмертны по благодати».

Все это говорится с той точки зрения, что вечная мука существует, потому что ее желает и ее терпит Бог. Вечные мучения аналогичны делам и поведению человека. Если человек исцелился, то он будет воспринимать просвещающую и обоживающую энергию Божию. Но если он не очистился, то будет воспринимать опаляющее действие благодати Божией.

Кроме того, отец Иоанн Романидис утверждает, что тот взгляд, который мы встречаем в трудах святых отцов, на смерть души как лишение благодати Божией, а не как небытие души, выражает и отец Георгий Флоровский, за которым он лишь следует. «Он делает различие между жизнью души и вечным бытием души в геенне. Как он считает, бытие и жизнь – не одно и то же. Человек может умереть вечной смертью геенны и лишиться жизни, но он не может лишиться бытия, потому что так установил Бог».

Изучая диссертацию отца Иоанна Романидиса в отношении интересующего нас вопроса, мы можем сделать три обобщающих вывода.

1. Лишь Бог, как Саможизнь, бессмертен по природе, в то время как души людей и Ангелы бессмертны лишь по благодати. Иными словами, как говорит преподобный Иоанн Дамаскин, Ангелы «бессмертны не по природе, а по благодати, ибо все, имеющее начало, имеет по природе и конец»¹¹⁸. Происходящее с Ангелами происходит и с душами людей, ибо и они имеют определенное начало и являются тварными.

2. Согласно античной философии, душа может быть бессмертной не потому, что так захотел Бог, сотворивший ее, а только лишь тогда, когда есть доказательство того, что она нерожденна, безначальна и бессмертна по своей природе. Но, по святым отцам, душа бессмертна не благодаря своим природным свойствам, а потому что так восхотел Бог. Следовательно, «бессмертие спасаемых и погибающих зависит от воли и энергии Божиих, а не от природы души самой по себе». Вечный рай и вечная геенна своим бытием обязаны воле Божией, а нахождение в них человека зависит от его состояния ¹¹⁹.

3. Не имеющие благодати Божией есть и называются духовно мертвыми, несмотря на то, что живут вечно, потому что разлучение человека с Богом есть духовная смерть¹²⁰.

Можно сделать вывод, что в Православной Церкви мы говорим о бессмертии души, но не так, как говорят об этом философия и западная схоластика. Не должно быть никакого смешения между философией и богословием. Из сказанного выше очень хорошо видно, что душа бессмертна, потому что так восхотел Бог. И человек, состоящий из души и тела, должен пребывать вечно бессмертным, приобщаясь нетварной и обоживающей энергии Божией.

Level One

📝 Вам письмо!

Платон, Государство, книга десятая.

Миф о загробных воздаяниях.

— Я передам тебе не Алкиноево повествование, а рассказ одного отважного человека, Эра, сына Армения, родом из Памфилии. Как-то он был убит на войне; когда через десять дней стали подбирать тела уже разложившихся мертвецов, его нашли еще целым, привезли домой, и когда на двенадцатый день приступили к погребению, то, лежа уже на костре, он вдруг ожил, а оживши, рассказал, что он там видел.

Он говорил, что его душа, чуть только вышла из тела, отправилась вместе со многими другими, и все они пришли к какому-то божественному месту, где в земле были две расселины, одна подле другой, а напротив, наверху в небе, тоже две. Посреди между ними восседали судьи. После вынесения приговора они приказывали справедливым людям идти по дороге направо, вверх по небу, и привешивали им спереди знак приговора, а несправедливым — идти по дороге налево, вниз, причем и эти имели — позади — обозначение всех своих проступков. Когда дошла очередь до Эра, судьи сказали, что он должен стать для людей вестником всего, что здесь видел, и велели ему все слушать и за всем наблюдать.

Он видел там, как души после суда над ними уходили по двум расселинам — неба и земли, а по двум другим приходили: по одной подымались с земли души, полные грязи и пыли, а по другой спускались с неба чистые души. И все, кто бы ни приходил, казалось, вернулись из долгого странствия: они с радостью располагались на лугу, как это бывает при всенародных празднествах. Они приветствовали друг друга, если кто с кем был знаком, и расспрашивали пришедших с земли, как там дела, а спустившихся с неба — о том, что там у них. Они, вспоминая, рассказывали друг другу — одни, со скорбью и слезами, сколько они чего натерпелись и насмотрелись в своем странствии под землей (а странствие это тысячелетнее), а другие, те, что с неба, о блаженстве и о поразительном по своей красоте зрелище.

Но рассказывать все подробно потребовало бы, Главкон, много времени. Главное же, по словам Эра, состояло вот в чем: за всякую нанесенную кому-либо обиду и за любого обиженного все обидчики подвергаются наказанию в десятикратном размере (рассчитанному на сто лет, потому что такова продолжительность человеческой жизни), чтобы пеня была в десять раз больше преступления. Например, если кто стал виновником смерти многих людей, предав государство и войско, и многие из-за него попали в рабство или же если он был соучастником в каком-нибудь другом злодеянии, за все это, то есть за каждое преступление, он должен терпеть десятикратно большие муки. С другой стороны, кто оказывал благодеяния, был справедлив и благочестив, тот вознаграждался согласно заслугам.

Истина бессмертия души / Православие.Ru

Из книги Ивана Андреева «Православная апологетика», изданной в серии «Духовное наследие русского зарубежья», выпущенной Сретенским монастырем в 2006 г.

Вера в бессмертие души обычно у всех народов тесно связывается с религией и составляет существенную часть почти всех известных в истории религий. Это указывает на то, что идея бессмертия души своими корнями уходит в религиозное сознание человека. По мнению многих глубоких мыслителей как древности, так и нового времени (Сократ, Платон, Декарт, Паскаль), идея бессмертия должна быть признана врожденной человеческому духу.

Религиозное убеждение, что союз, соединяющий Бога с человеком, не может уничтожиться после смерти человека, но есть союз вечный, принадлежит к самым твердым убеждениям религии, без которого она не имела бы жизненной силы. Вера в бессмертие такая же древняя, как сам человек и его религия.

В защиту этого верования имеются и соображения разума. Эти соображения и называются доказательствами бессмертия души и подразделяются на теологическое, философское, нравственное и историческое (из всеобщности веры в бессмертие у всех народов).

Теологическое доказательство выводится из свойств Божиих, главным образом из свойств Его Личности: благости, правосудия и всемогущества.

Философское доказательство выводится из свойств или природы самой души.

Нравственное доказательство основывается на требованиях нашего нравственного сознания.

Историческое выводится из истории человечества.

Для верующих в Бога людей самыми убедительными доказательствами бессмертия души являются доказательства теологические. Если Бог есть живая Личность, обладающая свойствами всемогущества, всеблагости и безусловной справедливости, то, создавая людей, Он не мог их создать лишенными бессмертия. Поэтому сознание верующего человека имеет непоколебимое убеждение в истине бессмертия души. Если есть Бог, то есть и бессмертие.

Философское доказательство бессмертия души дополняет теологическое и приходит на помощь верующему, когда ему начинают возражать со стороны теорий, отрицающих личного Бога (материализм, атеизм, пантеизм).

Душевные и физические явления представляют собой нечто существенно разнородное, не сводимое одно к другому. Как из душевных свойств нельзя вывести свойств физических, так и из физических свойств нельзя вывести свойств психических. Какие химические или физические, вообще материальные свойства можно найти в таких психических проявлениях, как вера, надежда, справедливость, любовь, милость и т. п.? С материалистической точки зрения совершенно невозможно объяснить психические явления. Сознание человека представляет собой целостное единство, тогда как мозг, к которому материалисты хотят свести сознание, представляет собой множественность материальных частиц. Мозг есть только инструмент, которым пользуется душа, но не есть сама душа.

И, когда уничтожается мозг и вообще человеческое тело, то нет никакого логического основания утверждать, что с ним должна уничтожиться и душа. Она может не проявляться в умершем теле и в разрушенном мозгу, но может существовать отдельно от тела и от мозга.

Из того, что тело не может жить отдельно без души, совершенно не вытекает, что душа не может жить без тела в ином мире, который не известен нам, но существования которого мы не имеем основания отрицать. Мы можем верить в существование инобытия, иного мира, духовного, или можем не верить в него (т. е. верить, что его нет).

Нашей вере ничто не может помешать.

Утверждая, что психическое отлично от физического, мы имеем на это гораздо более оснований, чем утверждая, что психическое есть физическое. И утверждая, что душа может жить без тела, мы опять-таки имеем на это больше оснований, чем предполагая разрушение души при разрушении тела.

С материалистической точки зрения, отрицающей существование души как отдельного начала (так называемой субстанции, выражаясь философским языком), невозможно объяснить факт постоянного тождества нашего самосознания. Если наши душевные явления представляют собой только соединение материальных частиц, то как можно объяснить тождество нашего самосознания во всю нашу жизнь при несомненно существующей в нашем организме смене материальных частиц? Поэтому в высшей степени невероятно, чтобы основой нашей личности была постоянно сменяющаяся в них материя.

Нравственное доказательство бессмертия души сводится к указанию на то, что человек, представляющий собой разумную нравственную личность, не может иметь временного только значения в течение жизни на земле. Цель и нравственное назначение человека состоит в том, чтобы он, как личное существо, достигал полноты личного духовного совершенства и становился в должное отношение к вечному личному Богу. Следовательно, его назначение не может оканчиваться во времени.

Отрицание Бога и бессмертия души превращает человека в высококвалифицированного скота. Вера же в Бога и в бессмертие души, которой ничто помешать не может, ставит перед человеком возможность бесконечного совершенства, до слияния с Богом.

«Будьте совершенны как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48) – вот идеал, поставленный человеку Самим Богом.

Глава VII. Бессмертие души. Религиозно-этические взгляды. Бернард Больцано

Глава VII. Бессмертие души. Религиозно-этические взгляды

чение о бессмертии души непосредственно не связано у Больцано с религиозными воззрениями и по сути дела составляет часть его онтологии и примыкает к этике. Но тема бессмертия была по своему смыслу связана с религиозной верой, так как последняя теряет все свои основания без веры в бессмертие, а такие понятия религии, как «грех», «искупление», «наказание», «рай», «ад», лишаются всякого содержания. Поэтому мы будем рассматривать это учение Больцано вместе с религиозной концепцией философа.

Единственное философско-метафизическое произведение, дважды изданное при жизни философа, — «Атаназия» почти полностью посвящено доказательству бессмертия души, о чем говорит и название. Как и в ряде других случаев, исходный пункт для своих рассуждений Больцано находит у Лейбница. «Атаназия» и по логической стройности, популярности и живости изложения напоминает «Монадологию». Книга была написана в значительной степени из-за мотивов личного порядка. Пережив смерть самых близких людей, Больцано глубоко сочувствовал горю Анны Гофман, его «хранительницы жизни», которая потеряла пятерых детей. Прервав работу над «Наукоучением», он пишет «Атаназию», которая выходит из печати ко дню рождения Анны. Книга, по замыслу автора, должна была усиливать у верующих иллюзию возможности бессмертия, существования в потусторонней жизни, встречи с умершими родными. Смерть здесь изображается не как неизбежное зло, а как ступень к переходу в новую, высшую форму бытия.

Доказательство бессмертия души у Больцано основывается на предпосылке вечности и неделимости, или простоты, субстанции, образующей душу человека. Все сложное возникает и исчезает, распадается на отдельные субстанции. Больцано говорит о возможных образованиях из частей и показывает, что душа не является ни одним из этих сложных целых. Уже Кант в одной из своих антиномий подошел к пониманию относительности простого и сложного. Больцано в доказательстве простоты души совершенно игнорирует диалектику целого и части, простого и сложного, забывая все, что он говорил раньше.

Любопытны аргументы, используемые философом для доказательства нетелесности души и духовности нашего Я. Так, он утверждает, что с отделением частей нашего тела мы не лишаемся тождественности нашего Я, способности мыслить, ощущать и т. д. Люди, говорит он, теряют очень важные части тела — руки, ноги и т. п., не утрачивая способности к мышлению (см. 13, 238). Душа, или сознание, не находится в органах чувств, так как, например, с потерей зрения или слуха человек не теряет способности к представлениям, даже к тем, которые были когда-то получены с помощью этих органов. Ослепший может представить те цветы, которые он видел в прошлом. Но Больцано идет еще дальше и утверждает, что наше мышление не зависит и от мозга. Он ссылается на примеры поражения части мозга у некоторых людей, которые сохранили способность логически мыслить (см. там же, 239). Здесь он также пренебрегает диалектикой части и целого, опираясь на некоторые ошибочные данные тогдашней физиологии и анатомии.

По мнению Больцано, говорить о личном бессмертии имеет смысл только в том случае, когда предполагается, что после смерти на земле мы сохраняем в будущей жизни нашу память, свое Я и способны совершать сознательные действия, т. е. жить в полном значении этого слова, пусть и в другой форме. Лейбниц остроумно спрашивал: «Что было бы хорошего, сударь, если бы Вы стали китайским императором при условии, что Вы забудете, кем вы были? Разве это было бы не то же самое, как если бы бог в момент, когда он уничтожил Вас, создал в Китае императора» (цит. по: 24, 321). Больцано убежден также в необходимости тела для души. Душа способна воздействовать на предметы только посредством органов тела и орудий труда. Смерть, по мнению философа, отделяет от нас лишь большую и грубую часть тела. Более тонкая материя продолжает находиться в единстве с душой. Правда, Больцано ничего не может сказать об этом единстве души и тела. Он склонен считать, что ее нет ни в органах чувств, ни в мозге. Больцано пытается ответить на вопрос, где будет находиться душа после смерти. Ничего определенного, полагает он, мы об этом сказать не в состоянии. Но так как душа сохраняет телесную форму, она должна находиться в каком-то месте. Душа может остаться па Земле, но может оказаться и на других небесных телах во вселенной. Это, по мнению мыслителя, не противоречит разуму (см. 13, 291).

В учении о бессмертии души диалектические элементы онтологии философа отступают на задний план. Тут изменяет ему острый и глубокий логический ум. В рассуждениях появляются очевидные неувязки. Больцано уверен в вечности души человека как простой субстанции и поэтому говорит, что смерть переживается нами уже много раз. Он даже ставит вопрос о том, что будет помнить душа после смерти: не получится ли так, что в будущей жизни мы ничего не вспомним о настоящей, как сейчас не вспоминаем о событиях, происходивших с нашей душой до земного ее существования? Этот вопрос остается у него без ответа, хотя он продолжает настаивать на возможности и даже необходимости встречи после смерти с потерянными близкими. Чтобы убедить читателя в возможности такой встречи в другой жизни, Больцано весьма своеобразно толкует закон всемирного тяготения. Он рассматривает его как закон тяготения по выбору. Из физики известно, что, чем ближе массы тел друг к другу, тем больше сила притяжения. Проводя аналогию, философ начинает уже говорить о близости духовной: чем ближе родственные души, тем больше их взаимопритяжение (см. там же, 320–321). Возражая Шеллингу (не называя его), Больцано говорит, что не имеет смысла выводить из понятия две силы: силу притяжения и силу отталкивания. В опыте мы с этим, мол, не встречаемся. Разделение, отталкивание частиц является подчиненной силой и условием для большего притяжения других частиц. В этих рассуждениях преобладает метафизическая, механистическая методология. Ее логическим фундаментом является убеждение философа в абсолютной простоте субстанций, их неделимости и вечности. Эти же метафизические идеи сыграли отрицательную роль, как известно, и в логике Больцано, где он пытался найти абсолютно простые представления и понятия. В его учении о душе метафизика приобретает непосредственно идеалистический характер.

Вера в бессмертие, по мнению философа, имеет моральные преимущества перед неверием. Без нее значимость человеческой жизни, всех дел человека неизмеримо мала. Человек становится подобным тени на стене: сейчас она есть, завтра ее нет. Вера в бессмертие бесконечно возвышает смысл и значимость человеческих поступков и их результатов. Отсутствие веры в бессмертие души обесценивает все наши усилия по совершенствованию нашего духа. Повторяя аргумент Канта, Больцано пишет: «Благодаря вере в бессмертие выигрывает также и наша вера в справедливость бога, так как если не существует никакой другой жизни, то разрыв между добродетелью и счастьем на земле воспринимается как одно из сильных возражений против божественной справедливости. Вера в бессмертие устраняет это возражение» (там же, 331). Философ видит слабость своего доказательства; ведь это не доказательство, основанное на фундаментальных истинах, а удостоверение, основанное на вероятности. По убеждению Больцано, в религии важна не столько истина, сколько польза. В одной из своих проповедей он указывает, что вера в бессмертие, даже если она была бы ошибкой, не имела бы вредных последствий (см. 71, 110). Таким образом, учение о бессмертии души служит у мыслителя для поддержания и укрепления веры в бога, а вера в бога неизбежно требует убеждения в вечности души.

В творчестве и деятельности Больцано вопросы религии занимают важное место. О значении религии для жизни человека вообще и лично для него он пишет неоднократно. В 1846 г. в последнем волеизъявлении философ говорит: «С юности и до нынешнего возраста я рассматриваю размышление о боге, бессмертии и откровении главной задачей своей жизни…» (9, 150–151). Известный историк религии и знаток творчества Больцано Э. Винтер, посвятивший ряд работ жизни, научной деятельности и религиозным воззрениям мыслителя, заявляет, что «в конечном счете в своих мыслях Больцано был атеист, который через фикционализм пытался проложить мост к религии или даже к вере, как она излагается в римско-католической церкви» (83, 45–47). Не ясно, что автор имеет в виду под словом «атеист». По нашему мнению, называть Больцано атеистом нельзя. Его вера была искренней и глубокой. Другое дело, что он имел свое представление о религии, почти полностью расходившееся с официальной католической догматикой (однажды Больцано саркастически назвал католический журнал «Друг религии и церкви» врагом религии и церкви).

Религиозные взгляды философа складывались под влиянием так называемого католического просвещения, во главе которого в конце XVIII в. в Богемии стоял профессор морали К. X. Зейбт. Его учениками и последователями, оказавшими влияние на Больцано, были филолог И. Добровский, педагог А. Парижек, священник И. Ф. Хурдалек. Богемское просвещение формировалось на основе идей лейбнице-вольфовской философии, учений французских просветителей и религиозно-реформаторского движения янсенистов. Характерными особенностями католического просвещения являлись терпимость к протестантизму и другим религиозным направлениям, апелляция к здравому смыслу при изложении и обосновании религиозных догм. Представители этого религиозного направления пытались реформировать католицизм, сообразуясь с потребностями развивающегося капиталистического способа производства. Особое значение в этом движении имели проблемы воспитания и педагогики.

Больцано развивает идеи католических просветителей, считая религию важнейшим средством нравственного совершенствования и воспитания человека. В рецензии, написанной Больцано на свой учебник по науке и религии, он указывает, что понятие религии им и сужается и расширяется. Включая в религию не только то, что касается бога и отношения к нему, но и все те положения, которые относятся к нашей добродетели и счастью, он расширяет его. Но, беря из всего содержания религии только то, что имеет отношение к нравственности, он его сужает (см. 13, 377). Религия у Больцано фактически подчинена морали. Высший нравственный закон, на котором зиждется все учение о нравственности, является истиной-в-себе, стоящей над богом.

Бог, по Больцано, занимает во вселенной весьма почетное место, но его присутствие, строго говоря, не необходимо. Он дает как бы некоторую моральную санкцию на существование мира и является регулятивной идеей, идеалом совершенства бытия, как это было и у Лейбница. Но в то же время над богом стоит нравственный закон. Как причина всех конечных субстанций, бог постоянно творит мир, но он не предшествует ему во времени, как тому учит христианское вероучение. Бог является у Больцано причиной субстанций только по названию. Он не предписывает и определенной цели развитию мира, которое осуществляется в соответствии с естественными законами бытия. Следуя теории одновременности полной причины и следствия, философ основывает на ней вечность существования субстанции. Если бы бог предшествовал миру во времени, он лишился бы такого важнейшего и необходимого для него атрибута, как всемогущество, так как полную причину нужно было бы искать в каких-то других обстоятельствах, не подвластных ему (см. там же, 253). Бог неизменен, потому что всякое изменение состоит в увеличении или уменьшении сил, у бога же сила бесконечна. Взаимодействие бога и субстанций исключено, действия бога односторонни, он не испытывает обратного воздействия от вещей (см. там же, 259). Больцано утверждает также, что во всех субстанциях происходят внутренние изменения, но только при взаимодействии Друг с другом. Это не относится к богу, у которого внутренние изменения протекают независимо от всего внешнего. Ранее говорилось, что мыслитель усматривал прогресс субстанций в росте их сил и в увеличении их свободы, заключающейся во все большей независимости от внешних причин. Бог в этом смысле является идеалом, удаленным в бесконечность. Какое воздействие оказывает бог на конечные субстанции, об этом Больцано не говорит.

Понимание Больцано бога и его функций значительно расходилось с официальным учением церкви. Любопытно, как Больцано рассматривает откровение и мифологию Священного писания, которую католическая теология толковала буквально. Если часть положений откровения, полагает он, и недоказуемы из разума, то они во всяком случае не противоречат ему. Бог поступает очень мудро, так как для большинства людей откровение гораздо понятнее и поучительнее, чем доводы разума. Не искушенные в мышлении легко могут вывести «из положения о вечности мира его независимость от бога» (там же, 255). Сверхъестественное, чудо в откровении Больцано рассматривает как образы, служащие для пробуждения в нас чувств и решений, соответствующих природе вещей. В этих образах мы не должны искать понятий о вещах, как они существуют сами по себе, т. е. нельзя говорить о них как об истинах: «…если положения религии хотят истолковать буквально, то это приводит с необходимостью ко многим противоречиям и нелепостям…» (83, 71). Положения откровения должны иметь, по Больцано, два свойства. Во-первых, они должны способствовать тому, чтобы мы становились лучше и счастливее, и, во-вторых, они должны привлекать км себе наше внимание как к знаку бога (см. 21. 3, 556; 558). Такая интерпретация положений Священного писания, когда они оказываются лишь некоторыми знаками и символами, стимулирующими определенные действия, приводит Больцано к прагматизму и субъективизму во взглядах на религию. Это было понятно и его современникам. Епископ из Баутцена Форверк, один из либеральных и свободомыслящих католиков, в письме к единомышленнику Больцано Феслю пишет, что, удивляясь философскому глубокомыслию пражского ученого, он не может согласиться с его взглядами на религию, которые считает нравственно и духовно шаткими. По Больцано, «верить во что-то можно лишь постольку, поскольку это нравственно, но не потому, что истинно само по себе. Священное писание рассматривается лишь номинально как источник знания, но на деле обсуждается как поучительная книга. Больцано с преувеличенной готовностью отказывается от всего исторического в религии» (9, 160).

Если даже либеральный теолог резко отрицательно отнесся ко взглядам Больцано, то чего можно было ожидать от официальных церковных властей? Философ весьма свободно толковал религиозные образы. В проповедях он говорил, например, об Иисусе Христе как об идеале просветителя, несущего людям знание и свет (см. 37, 38). Считая вероучение католицизма самым совершенным в отношении нравственного воспитания, Больцано не согласен со многими установлениями и обрядами католической церкви. Он отрицает догмат о непогрешимости папы, является противником тайной исповеди, запрещения развода, обета безбрачия. Не удивительно, что ярый противник Больцано профессор теологии Фринт нашел в «Поучительных речах» и в записях его лекций 110 еретических положений.

В условиях жесткого режима Меттерниха выступления Больцано в Праге были событием. Его проповеди кроме нравственно-поучительного носили ярко выраженный социально-политический характер. Они находили живой отклик в среде буржуазно-демократической интеллигенции. Вокруг философа складывается круг сторонников и почитателей, молодых педагогов и профессоров. В Рим поступают доносы о якобы появившейся в Праге опасной еретической секте, которую необходимо ликвидировать, чтобы не допустить появления неогуситства (см. 13, 22). Когда Больцано был снят с должности с запрещением заниматься педагогической деятельностью, его друзья и сторонники не остались без «внимания» властей. Друг Больцано Фесль был арестован, обвинен в государственной измене и заточен в монастырь. Профессора теологии Кромхольц, Вернер, Заградник были удалены с занимаемых должностей. В Пражском университете место Больцано занял профессор В. Вайндрот, который через два года был уволен за отказ выступить против своего предшественника. Профессор философии в Граце Л. Рембольд был смещен с занимаемой кафедры. Одной из главных причин называют его положительные отзывы о Больцано (см. 37, 25). Церковные и государственные власти делали все, чтобы имя философа не появлялось в печати. Но преследования не сломили Больцано. Он до конца остался верен своим убеждениям. В одном из последних писем демократически настроенный Больцано сообщает о посещении его некоторыми священниками: «Люди нашего уважаемого сословия вместо того, чтобы думать теперь о царстве божьем, думают о сохранении своих прибылей. Недавно они пришли ко мне, чтобы я поддержал их протест против сокращения мартовской революцией владений, но я сказал им, что они ошиблись адресом» (цит. по: 13, 45).

Основание для религии и бога Больцано ищет в своей логике. Он не согласен с доказательством бога у Лейбница и оспаривает доказательство Канта. Хотя Больцано и отдает должное нравственному характеру учения Канта, для него неприемлемо «практическое постулирование» важнейших истин религии, т. е. основание их на моральном сознании. Когда не имеется объективных оснований для веры в бога, свободу и бессмертие, то невозможно и верить в них. Неправильно, что если я должен, то могу, как это выходит у Канта; наоборот, если я могу, то должен. Так, больной должен быть здоров, но для этого необходимы определенные условия, возможности (см. 21, 3, 255–256). Возражения Больцано справедливы, но, конечно, и он не в состоянии дать объективного доказательства существования бога, чтобы противопоставить его субъективному, кантовскому. Философ создает логику, чтобы найти фундамент как для религии, так и для нравственности. Однако найти логическое обоснование религиозным положениям ему не удается. Бог, например, не может иметь основания, а значит, и не может быть доказано его бытие на основе фундаментальных истин. Следуя логике Больцано, доказательство бога возможно лишь посредством удостоверения, которое имеет только вероятностное значение. А вероятностные заключения являются источником заблуждений, как он сам признает. Иногда философ пытается доказать существование бога из возможности такого существования. В одном месте он заявляет: «Вывод от возможности бога к действительности не является ложным; если бытие бога не противоречит какой-либо чистой истине разума, то бог существует» (11, 12, 48–49). Слабость такого рода доказательства отмечалась многими философами, даже Кантом. Оно является в сущности вариантом онтологического доказательства бытия бога.

В действительности религия и бог оправдываются у Больцано только своим нравственным содержанием. В этом Кант и Больцано единодушны. Не нравственность основывается на религии, а религия на нравственности. Но если Кант принципы нравственности выводит из субъекта, то у Больцано они являются объективными истинами-в-себе. Религию Больцано превращает в нравственность. «Что такое религия? — спрашивает он и сам отвечает: — Она является совокупностью истин, которые ведут нас к добродетели и счастью» (цит. по: 83, 71).

Науку о нравственности Больцано относит к таким наукам, которые, подобно математике, могут быть построены аксиоматически из некоторых основных истин. Для нравственности такой истиной является основной закон. С большинством моральных правил почти все соглашаются, считает Больцано, а с высшим нравственным принципом мало кто согласен. Сам философ не может, например, принять категорический императив Канта. Он, по его мнению, слишком формален и не указывает конкретных правил нравственного поведения. Ему не будут противоречить действия, направленные к оскорблению личности. Категорический императив Канта, гласящий: «поступай так, чтобы максима твоей воли всегда могла быть вместе с тем и принципом всеобщего законодательства», — справедливо отвергается как слишком формальный не только Больцано, но и немецкими идеалистами. Однако философ не может встать и на точку зрения Шеллинга или Гегеля. Для последних нравственный закон является идеальным требованием, к которому мы приближаемся, никогда не достигая его. Больцано полагает, что требования закона должны быть выполнимы в действительности. Он не видит здесь положительной черты в гегелевском идеализме — историчности в объяснении морали — и выдвигает не менее абстрактный, чем у Канта, принцип, считая, что из него могут быть дедуцированы как все правовые, так и все моральные правила. «Не категорический императив Канта, а способствование всеобщему благу является высшим нравственным законом», — говорит он (83, 44). Такой принцип оказывается настолько общим, что применим ко всем живым существам. Среди животных, по Больцано, имеются градации: менее совершенное животное должно, если это необходимо для блага целого, приносить себя в жертву более совершенному. Общий закон конкретизируется для людей. Для них он гласит: способствуй благу целого, насколько ты можешь, сообразуясь со своими силами и взглядами (см. 21, 4, 178). Философ чувствует абстрактность сформулированного им морального закона и стремится как-то конкретизировать его, указать условия его применения. Действие, согласное принципу нравственности, является обязанностью для тех, кто находится в одинаковых условиях (см. 83, 45). Но это существенно меняет дело. В таком случае от нравственного закона остается только название: для каждой группы лиц, находящихся в одинаковых условиях, должен устанавливаться свой закон. Как и у всех просветителей, нравственные принципы основываются у Больцано на убеждении в естественности стремления человека к счастью. Его этика близка евдемонизму французских материалистов. Но сам Больцано особенно высоко оценивает этику утилитаризма И. Бентама, которую он защищает от неправильного понимания как эпикурейской (см. 83, 46). Формулировка основного нравственного принципа у Больцано близка точке зрения английского моралиста.

Больцано продолжает в этике рационализм Лейбница. Как и немецкий философ, он убежден, что то, что ясно и правильно в логике, полезно в этике. Известно, что Больцано занялся логикой, чтобы прояснить и обосновать свой высший нравственный закон. В «Наукоучении» он специально рассматривает логику норм, или деонтическую логику, являясь одним из пионеров в этой области. Пытаясь избежать натуралистического обоснования нравственных принципов, он ставит высший нравственный закон даже над богом. Но этика Больцано, как и этика Канта и Фейербаха, «скроена для всех времен, для всех народов, для всех обстоятельств и именно потому не применима нигде и никогда», как говорил Энгельс о фейербаховской теории морали (5, 298).

Этические принципы лежат в основе всего творчества философа. В выборе истин для учебников главную роль играет высший нравственный закон.

На этом же законе должно быть основано социальное устройство. Искусство, эстетическое рассматриваются под углом зрения нравственной пользы. Чрезмерный ригоризм в этике наложил отпечаток и на эстетику Больцано. Он не смог, например, оценить значение творчества Гёте. После прочтения «Вильгельма Мейстера» Больцано записывает: «Эпоха, которая чтит Гёте, не могла бы воздать должное Ньютону, если бы он жил в это время» (82, 33). Позже он, правда, несколько меняет свое мнение. Больцано высоко ставил творчество Шиллера, он даже посвятил ему стихотворение. Немецкий поэт привлекал его своим нравственным пафосом и демократизмом.

Больцано писал в юности стихи, но сам был о них невысокого мнения. В детстве его хотели научить играть на скрипке и приобщить к живописи. Но у него не оказалось музыкального слуха, а близорукость и болезненное состояние глаз помешали серьезным занятиям живописью. По проблемам эстетики Больцано написал две части трактата — «О понятии прекрасного» и «О классификации изящных искусств». Прежде чем определить прекрасное, философ рассматривает близкие и связанные с ним понятия доброго, прелестного, полезного. Справедливо отличая эти понятия от категории прекрасного, он дает следующее определение последнего: «Прекрасное должно быть предметом, восприятие которого может доставить удовольствие всем людям с достаточно развитыми познавательными способностями, потому что, постигая не слишком легко, но и не с особыми усилиями некоторые его свойства, они образуют понятие о нем, которое дает возможность догадаться и о других его свойствах, постигаемых дальнейшим рассмотрением предмета, что позволяет им, хотя и неясно, видеть свои познавательные способности» (19, 11). Из этого определения можно понять, что главное внимание Больцано обращает на субъективную сторону, на особенности восприятия прекрасного. Другой момент, заслуживающий внимания, относится к характеристике познавательной функции эстетического переживания. Прекрасный предмет дает нам возможность более глубокого самопознания. Прекрасному философ противопоставляет безобразное, которому также дает весьма формальное определение: безобразным будет тот предмет, образуя о котором понятие из восприятия его некоторых свойств мы постоянно обманываемся, наталкиваясь в предмете на свойства, противоречащие его понятию.

В классификации искусств Больцано выделяет различные критерии. Искусства подразделяются на сложные и простые, по цели, которой служит то или иное искусство, по средствам, благодаря которым возникает произведение искусства, и т. д. Этический ригоризм Больцано отражается и во взглядах его на искусство. Философ убежден, что в наилучшем государстве не будет профессиональных писателей, что актеры и театр прекратят свое существование и т.  п.

Бессмертие души и христианство. — Размышления о Боге, человеке и мире. — LiveJournal

В нашем обществе очень распространена вера в бессмертие души. Большинство людей, даже неверующих в Бога или являющихся номинальными христианами, крещенными когда-то во младенчестве, убеждены, что есть внутри некая субстанция — душа, и она, в отличии от тела, бессмертна. Именно это часто побуждает неверующих людей к каким-то религиозным действиям, как правило, связанным с покойниками: ставят свечки, заказывают отпевание, ходят к бабкам и экстрасенсам. На вере в бессмертие души у неверующего человека, по сути язычника, основана вера в приведения, призраки и пр.

Вообще мысль о бессмертии души – мысль довольно древняя. В диалоге «Федон» Платон приводит четыре доказательства бессмертия души: «Если бы всё, причастное жизни, умирало, а умерев, оставалось бы мёртвым и вновь не оживало, — разве не совершенно ясно, что в конце концов все стало бы мертво и жизнь бы исчезла?» Христианство формировалось как синтез библейской и эллинистической мысли, поэтому, вполне возможно, что платоновский взгляд на душу мог проникнуть и в христианство. Например, у Ориген говорит о предсуществовании душ, что вполне укладывается в платоновский взгляд на данные вещи. Правда позднее церковь осудила веру в предсуществование на одном из соборов.

Где в Писании мы можем увидеть учение о бессмертии души? Разве есть такой догмат? Какое – то согласие отцов или авторитетное суждение одного из учителей Церкви по этому вопросу? Я не находил. Хотя вполне может найтись какое-то частное суждение какого-нибудь св. отца, которое будет в таком платоновском ключе, но у нас нет никаких оснований считать это за церковное учение и церковный догмат.

Вообще, само выражение «бессмертие души» взято из нехристианского взгляда на человека. Христианство все-таки говорит не о душе, а о человеке. Да, в христианстве есть представление о душе, о посмертной участи души, но душа лишь часть человека. Весь человек – это душа и тело! Вот это совершенный абсурд для платонизма. «Тело — темница души». Думать о бессмертии тела или человека – это ересь и бессмыслица в понимании Платона.

Христианство же говорит… о воскресении тела! «Тело – храм души», — считает апостол Павел в противовес Платону. Поэтому очень странно говорить о «бессмертии души», христианин может и должен говорить о бессмертии человека! Но человек бессмертен не по своей природе. Это принципиально важно понимать. Человек смертен по своей природе. Потому что он тварен, все тварное смертно. Бессмертен только Бог! Но человек может стать бессмертным не по природе, а по благодати, по свободному дару Бога! Человек должен захотеть и согласиться стать бессмертным! Но он может не захотеть и не согласиться.

Вот что Писание говорит о смерти.
Похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть. (Иак.1:15)
Посему, как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, [потому что] в нем все согрешили. (Рим.5:12)
Что же, если смерть перешла во всех человеков, то что, она разве не коснулась души? Разве душа – это не часть человека? Если Христос спасает нас от смерти Своей Смертью, то это значит, что все в нас было смертно.
Ибо возмездие за грех — смерть, а дар Божий — жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем. (Рим.6:2)
Неужели это возмездие не касается души?
Последний же враг истребится — смерть.(1Кор.15:26)
Зачем смерть называть врагом, если душа все-равно бессмертна?

Я читал аргументы православных апологетов бессмертия души, которые ссылались на Писание, например, на притчу о богаче и Лазаре. Но притча о богаче и Лазаре несколько не говорит о бессмертии души, она говорит о посмертной жизни души. Мы, православные, верим, что после смерти тела остается еще жизнь души, что есть некое промежуточное состояние между смертью тела и вторым Пришествием, Воскресением которого мы ожидаем. Именно поэтому мы молимся за усопших, вступаем в молитвенное общение со святыми. Да, согласно православной точке зрения, они сейчас пребывают в неком бестелесном состоянии. Но мы понимаем, что это временное и также несовершенное состояние. Потому что человек – это душа и тело. Именно поэтому мы ожидаем Пришествия Христа, когда душа и тело снова соединяться, когда умершие восстанут из могил. Православие в отличие от протестантизма верит, что со смертью тела продолжается какое-то осмысленное существование души человека. Но опять так повторюсь, что это состояние временное и промежуточное, это еще состояние непреображенного мира. Именно поэтому мы «чаем воскресения мертвых и жизни будущего века».

Известный православный богослов протопресвитер Иоанн Мейнедорф в «Введении в святоотеческое богословие» пишет.
«В писаниях св. Феофила мы находим интересное обсуждение вопроса о бессмертии души, правда, не на очень высоком богословском уровне. Феофил пытался найти общий язык с платониками, считавшими, что душа заключена в человеческом теле, как в тюрьме. После смерти тела бессмертная душа вырывается на свободу. В наше время распространено именно такое платоническое понимание: тело смертно, а душа бессмертна. В христианском же учении телу не приписывается какая то особая «смертность», и основное противопоставление проводится не между материей и духом, а между Творцом и тварью. Библейская мысль вообще не проводит четкого различия между плотью и духом. Именно такую интуицию мы находим у св. Феофила: «Он (человек) сотворен по природе ни смертным, ни бессмертным. Ибо если бы Бог сотворил его вначале бессмертным, то сделал бы его Богом: если же, наоборот, сотворил бы его смертным, то сам оказался бы виновником его смерти. Итак, Он сотворил его… способным и к тому, и к другому, чтобы, если устремится он к тому, что ведет к бессмертию, исполняя заповедь Божию, получил от Него в награду за это бессмертие и сделался бы Богом; если же уклонится к делам смерти, не повинуясь Богу, сам был бы виновником своей смерти. Ибо Бог сделал человека свободным и самовластным. («Послание Феофила к Автолику», 11, 27)
Таким образом, Феофил утверждает, что по природе бессмертен один лишь Бог, для человека же выбор смерти или вечной нетленной жизни зависит от него самого. В этом заключается истинно христианское определение человека, как свободного существа, в отличие от платонического учения, согласно которому человек по определению связан уже самим фактом своего материального бытия».

Как мы видим и святоотеческой мысли, которая хотя и испытала сильное влияние платонизма и неоплатонизма, не свойственна мысль о бессмертии души. Бессмертен Бог. Тварь смертна. Все что создано из праха в прах и возвратиться, если не соединиться с Богом и не получит бессмертие и вечную жизнь, как дар от Бога.

Завершить хотелось бы цитатой из труда известного православного богослова митрополита Иоанна (Зизиуласа).
«Душа не является бессмертной по своей природе, потому что она не вечная, но тварная. Следовательно, она тоже подвержена участи творения, если предоставлена сама себе. Мы можем, конечно, говорить о бессмертии души, которое не по природе, но «по благодати», однако это возможно только, если будет допущено логическое противоречие. Тот факт, что душа может быть бессмертной «по благодати», логически не позволяет нам говорить, что она ЯВЛЯЕТСЯ бессмертной, поскольку факт, что она сотворена, означает, что она не бессмертна по своей природе. Фактически если мы признаем, что душа может быть бессмертной по благодати, тем самым мы косвенно утверждаем, что она не такова по своей природе. Действительно, бессмертие по благодати мыслимо, как мы увидим, но зачем ограничивать его только душой? Бессмертие по благодати, когда и где оно торжествует, касается тела и материального мира в целом настолько же, насколько и души. Говорить о бессмертии только касательно души — и только души, — даже по благодати, есть безумие: это означало бы целенаправленно приписывать душе качества ( то есть природные качества) бессмертия. Но Бог не хочет, чтобы были спасены только души, — возможно, именно в этом стоит подоплека идеи бессмертии души, — Он хочет также спасения и сохранения тел и мира в целом. Поэтому если есть бессмертие по благодати — а оно есть, — то не будем ограничивать его душой, потому что обожение касается всего творения, включая материальный мир». (Митрополит Иоанн Зизиулас. «Общение и инаковость» Москва, БИИ, 2012).

Как доказать бессмертие души? — Православный портал о Христе и христианстве «Иисус».

Ответ митрополита Илариона


Алексей Тыранов «Ангел, попирающий злого духа в борьбе за душу»

Источник: «Русские художники»

Церковь учит, что душа бессмертна. А где доказательства? Очевидность свидетельствует об обратном. Человек умирает, и от него ничего не остается, кроме памяти о нем. И все утешающие слова священника на отпевании — не более чем психотерапия.

Это правда, что священнику трудно найти подходящие слова для людей, потерявших близкого человека. И не всегда даже верующий может смириться с уходом близкого. В каких-то случаях священнику приходится выполнять роль психотерапевта — например, когда погибают люди в результате катастрофы. Утешающее слово священника способно снять остроту боли, вернуть человеку волю к жизни. Ведь при потере близких важно для оставшихся на земле сохранить способность продолжать жизнь.

Однако учение Церкви о бессмертии души — не просто средство пастырской терапии. Это учение коренится в самой основе христианского мировоззрения. Оно является догматом, отраженным в словах Символа веры: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века». Православный христианин призывается верить в то, что за порогом смерти его ждет вечная жизнь. Также Церковь учит о всеобщем воскресении — о том, что все люди воскреснут, подобно тому, как Иисус Христос воскрес из мертвых.

Одним из доказательств того, что жизнь за гранью смерти продолжается, является опыт людей, переживших клиническую смерть. Их тело на какой-то момент (в некоторых случаях — на несколько часов) умерло, дыхание прекратилось, мозг перестал функционировать. Потом усилиями врачей они были возвращены к жизни. Рассказы некоторых людей, переживших клиническую смерть, свидетельствуют о том, что их душа продолжала существовать после биологической смерти тела. Некоторые из умерших наблюдали свое тело со стороны или сверху, слышали, что говорят врачи, но не могли вмешаться в разговор.

Читать полный текст ответа в электронной версии книги «Неудобные вопросы о религии и Церкви»;

Приобрести бумажную книгу.

Физика и бессмертие души

Тема «жизни после смерти» вызывает сомнительные коннотации регрессии в прошлые жизни и домов с привидениями, но в мире есть большое количество людей, которые верят в какую-то форму настойчивости индивидуальной души после окончания жизни. Ясно, что это важный вопрос, один из самых важных, о которых мы только можем подумать, с точки зрения их отношения к человеческой жизни. Если науке есть что сказать, мы все должны быть заинтересованы в том, чтобы это услышать.

Адам Франк считает, что науке нечего сказать об этом. Он выступает за то, чтобы быть «твердо агностическим» в этом вопросе. (Его коблогер Альва Ноэ категорически не согласен.) Я очень уважаю Адама; он умный парень и внимательный мыслитель. Когда мы не согласны, это уважительный диалог, который должен быть образцом для несогласия с не-сумасшедшими людьми. Но здесь он не мог быть более неправильным.

Адам утверждает, что «просто нет контролируемой, экспериментальной[ly] проверяемой информации» о жизни после смерти.По этим стандартам нет контролируемой, экспериментально проверяемой информации о том, сделана ли Луна из зеленого сыра. Конечно, мы можем снимать спектры света, отражающегося от Луны, и даже отправлять туда астронавтов и привозить образцы для анализа. Но это только царапины на поверхности, так сказать. Что, если Луна почти полностью состоит из зеленого сыра, но покрыта слоем пыли толщиной в несколько метров? Можешь ли ты действительно сказать, что ты знаешь, что это неправда? Пока вы на самом деле не изучите каждый кубический сантиметр внутренней поверхности Луны, у вас действительно не будет экспериментально проверяемой информации, не так ли? Так что, возможно, агностицизм в вопросе зеленого сыра оправдан.(Приведите всю имеющуюся у нас информацию о Луне; я обещаю вам, что смогу вписать ее в гипотезу зеленого сыра.)

Очевидно, это полное сумасшествие. Наше убеждение в том, что зеленый сыр составляет незначительную часть внутренностей Луны, основано не на непосредственном наблюдении, а на грубой несовместимости этой идеи с другими вещами, которые, как нам кажется, нам известны. Учитывая то, что мы знаем о камнях, планетах, молочных продуктах и ​​Солнечной системе, абсурдно думать, что Луна сделана из зеленого сыра. Мы знаем лучше.

Мы также лучше знаем о жизни после смерти, хотя люди гораздо неохотнее признают это. По общему признанию, «прямые» доказательства так или иначе трудно найти — все, что у нас есть, — это несколько легенд и схематичных утверждений ненадежных свидетелей, переживших клиническую смерть, плюс куча выдачи желаемого за действительное. Но, безусловно, можно принять во внимание косвенные доказательства, а именно, совместимость идеи о том, что некоторая форма нашей индивидуальной души переживает смерть, с другими известными нам фактами о том, как устроен мир.

Заявления о том, что какая-то форма сознания сохраняется после того, как наши тела умирают и распадаются на составляющие их атомы, сталкиваются с одним огромным непреодолимым препятствием: законы физики, лежащие в основе повседневной жизни, полностью понятны, и в рамках этих законов нет возможности допустить хранящуюся информацию в нашем мозгу, чтобы сохраниться после того, как мы умрем. Если вы утверждаете, что какая-то форма души сохраняется после смерти, из каких частиц состоит эта душа? Какие силы удерживают его вместе? Как он взаимодействует с обычной материей?

Все, что мы знаем о квантовой теории поля (КТП), говорит о том, что на эти вопросы нет разумных ответов. Конечно, все, что мы знаем о квантовой теории поля, может быть неверным. Также Луну можно было сделать из зеленого сыра.

Среди защитников жизни после смерти никто даже не пытается сесть и проделать тяжелую работу по объяснению того, как должна измениться основная физика атомов и электронов, чтобы это стало правдой. Если бы мы попытались, фундаментальная абсурдность задачи быстро стала бы очевидной.

Даже если вы не верите, что люди — это «просто» совокупность атомов, эволюционирующих и взаимодействующих в соответствии с правилами, изложенными в Стандартной модели физики элементарных частиц, большинство людей с неохотой признают, что атомы являются частью того, кто мы есть. .Если это действительно не что иное, как атомы и известные силы, у души явно нет возможности пережить смерть. Вера в жизнь после смерти, мягко говоря, требует физики за пределами Стандартной модели. Самое главное, нам нужен какой-то способ, чтобы эта «новая физика» взаимодействовала с атомами, которые у нас есть.

Грубо говоря, когда большинство людей думают о нематериальной душе, которая сохраняется после смерти, они имеют в виду своего рода сгусток духовной энергии, который поселяется рядом с нашим мозгом и ездит по нашему телу, как мама-футболистка за рулем внедорожника. .Вопросы таковы: какую форму принимает эта духовная энергия и как она взаимодействует с нашими обычными атомами? Требуется не только новая физика, но совершенно новая физика. В КТП не может быть нового набора «духовных частиц» и «духовных сил», которые взаимодействуют с нашими обычными атомами, потому что мы бы обнаружили их в существующих экспериментах. Бритва Оккама здесь не на вашей стороне, поскольку вы должны постулировать совершенно новое царство реальности, подчиняющееся совсем другим правилам, чем те, которые мы знаем.

Но скажем так. Как энергия духа должна взаимодействовать с нами? Вот уравнение, которое говорит нам, как ведут себя электроны в повседневном мире:

Не беспокойтесь о деталях; важен сам факт существования уравнения, а не его конкретная форма. Это уравнение Дирака — два члена слева — это примерно скорость электрона и его инерция — в сочетании с электромагнетизмом и гравитацией, два члена справа.

Что касается каждого когда-либо проведенного эксперимента, это уравнение является правильным описанием того, как ведут себя электроны при обычных энергиях.Это не полное описание; мы не включили слабое ядерное взаимодействие или связи с гипотетическими частицами, такими как бозон Хиггса. Но это нормально, поскольку они важны только при высоких энергиях и/или на коротких расстояниях, очень далеких от режима, применимого к человеческому мозгу.

Если вы верите в нематериальную душу, взаимодействующую с нашими телами, вам нужно верить, что это уравнение неверно даже при повседневных энергиях. Справа должен быть новый термин (как минимум), представляющий, как душа взаимодействует с электронами.(Если бы этого термина не существовало, электроны просто продолжали бы свой путь, как если бы души вообще не было, и тогда какой в ​​этом смысл?) Так что любой уважающий себя ученый, серьезно отнесшийся к этой идее, задался бы вопросом: в какой форме занимает ли это взаимодействие? Является ли оно локальным в пространстве-времени? Уважает ли душа калибровочную инвариантность и лоренц-инвариантность? Есть ли у души гамильтониан? Сохраняют ли взаимодействия унитарность и сохранение информации?

Никто никогда не задает эти вопросы вслух, возможно, из-за того, насколько глупо они звучат. Как только вы начинаете их спрашивать, выбор, с которым вы сталкиваетесь, становится очевидным: либо ниспровергнуть все, что, как мы думаем, мы узнали о современной физике, либо не доверять мешанине из религиозных свидетельств/ненадежных свидетельств/принятия желаемого за действительное, которое заставляет людей верить в возможность жизни после смерти. смерть. Это не трудное решение, как и выбор научной теории.

Мы не выбираем теории на пустом месте. Нам позволено — и даже необходимо — задаться вопросом, как утверждения о том, как устроен мир, согласуются с другими фактами, которые мы знаем о том, как устроен мир.Я говорил здесь как физик элементарных частиц, но аналогичная цепочка рассуждений исходит из эволюционной биологии. Предположительно аминокислоты и белки не имеют души, которая сохраняется после смерти. А вирусы или бактерии? Где в цепи эволюции от наших одноклеточных предков до наших дней организмы перестали описываться просто как атомы, взаимодействующие посредством гравитации и электромагнетизма, и развили нематериальную бессмертную душу?

Нет причин быть агностиком в отношении идей, которые совершенно несовместимы со всем, что мы знаем о современной науке. Как только мы преодолеем любое нежелание смотреть правде в глаза в этом вопросе, мы сможем перейти к гораздо более интересным вопросам о том, как на самом деле работают люди и сознание.

Шон Кэрролл — физик и писатель. Он получил докторскую степень. из Гарварда в 1993 году и в настоящее время преподает в Калифорнийском технологическом институте, где его исследования сосредоточены на фундаментальной физике и космологии. Кэрролл является автором книг From Eternity to Here: The Quest for Ultimate Theory of Time, и Spacetime and Geometry: An Introduction to General Relationship. Он написал для Discover , Scientific American , New Scientist и других публикаций. Его блог Cosmic Variance ведется журналом Discover , и он был показан в телевизионных шоу, таких как The Colbert Report , National Geographic’s Known Universe и Through the Wormhole with Morgan Freeman . Его никнейм в Твиттере — @seanmcarroll

. Опубликовано на Cosmic Variance.

Выраженные взгляды принадлежат автору и не обязательно совпадают с мнением Scientific American.

Библейская правда о бессмертной душе

Традиционные представления о рае и аде основаны на основополагающем учении о том, что у каждого есть бессмертная душа, которая должна куда-то уйти, когда физическая жизнь подходит к концу.

Эта вера не уникальна для традиционного христианства. «Все религии утверждают, что есть аспект человеческой личности, который продолжает жить после того, как физическая жизнь закончилась» ( Всемирное Писание: Сравнительная антология священных текстов, Эндрю Уилсон, редактор, 1995, с.225). Другими словами, вообще все религии верят в некую бессмертную сущность, дух, который живет отдельно после смерти физического тела. Большинство исповедующих христианство называют это бессмертной душой.

Неспособность правильно понять этот предмет является фундаментальной причиной преобладающих представлений о рае и аде. Если в человеческом существе существует бессмертное качество, оно должно покинуть тело, когда тело умирает. Типичные представления о рае и аде основываются на вере в бессмертную душу, покидающую тело после смерти.

Что Библия говорит о существовании бессмертной души? Есть ли у этой веры основание в Писании?

Не из Библии, а из греческой философии

Многие удивляются, узнав, что слова «бессмертный» и «душа» нигде в Библии не встречаются вместе. «Богословы откровенно признают, что выражения «бессмертная душа» нет в Библии, но уверенно заявляют, что Писание предполагает бессмертие каждой души» (Эдвард Фадж, Огонь, который поглощает, 1994, с.22, курсив повсюду).

Принимая во внимание, как уверенно богословы придерживаются этой доктрины, довольно удивительно, что такое важное предположение не изложено в Библии. Если этого нет в Библии, откуда взялась эта идея?

Новый библейский словарь предлагает такую ​​предысторию небиблейской природы доктрины бессмертной души: «Греки считали тело препятствием для истинной жизни и ждали времени, когда душа освободится от своих оков. Они понимали жизнь после смерти как бессмертие души» (1996, с. 1010, «Воскресение»).

В Ветхом Завете человек упоминается как «душа» более 130 раз. Но тот же еврейский термин также применяется к морским существам, птицам и наземным животным, включая крупный рогатый скот и «ползающих» существ, таких как рептилии и насекомые. Все являются «душами».

Согласно этой идее, после смерти тело уходит в могилу, а душа продолжает существовать как отдельная, сознательная сущность.

Вера в существование отдельной души и тела была популярна в Древней Греции, и ее проповедовал один из самых известных ее философов: «Бессмертие души было основным учением греческого философа Платона… По мнению Платона, душа… … был самодвижущимся и неделимым … Он существовал до тела, в котором обитал и который должен был выжить» (Фадж, стр. 32).

Когда и как понятие о бессмертии души вошло в мир христианства? Ветхий Завет этому не учит. Международная стандартная библейская энциклопедия поясняет: «На нас всегда более или менее влияет греческая платоническая идея о том, что тело умирает, но душа бессмертна. Такая идея полностью противоречит израильскому сознанию и нигде не встречается в Ветхий Завет» (1960, т. 2, стр. 812, «Смерть»).

Церковь первого века также не придерживалась этой веры: «Доктрина все чаще рассматривается как постапостольское новшество, не только ненужное, но и определенно вредное для правильного толкования и понимания Библии» (Fudge, p.24).

Если такая идея не проповедовалась в Церкви во времена апостолов, то как же она заняла столь важное место в христианском учении?

Некоторые авторитеты признают, что учения Платона и других греческих философов оказали глубокое влияние на христианство. Профессор истории и религиоведения Джеффри Рассел утверждает: «Небиблейская идея бессмертия не умерла, но даже расцвела, потому что теологи … восхищались греческой философией [и] нашли там поддержку для идеи бессмертной души» ( A History of Heaven). , 1997, с.79).

The Interpreter’s Dictionary of the Bible, , в своей статье о смерти утверждает, что «уход» nephesh [души] следует рассматривать как фигуру речи, ибо она не продолжает существовать независимо от тело, но умирает вместе с ним. .. Ни один библейский текст не позволяет утверждать, что «душа» отделяется от тела в момент смерти» (1962, т. 1, с. 802, «Смерть»).

Должны ли мы тогда принять учение, которого нет в Библии? Многие люди считают само собой разумеющимся, что их убеждения основаны на жизни и учениях Иисуса Христа и Божьем Слове.Тем не менее, Иисус сказал в молитве Своему Отцу: «Слово Твое есть истина» (Иоанна 17:17 Иоанна 17:17 Освяти их истиной Твоей: слово Твое есть истина.
Американская версия короля Якова ×). Дает ли Бог людям свободу опираться на мнения мировых философов и включать их верования в библейские учения, как если бы они были фактами?

Бог вдохновил апостола Петра написать: «Зная прежде всего, что ни одно пророчество Писания не может быть истолковано частным образом, ибо пророчество никогда не приходило по воле человека, но говорили святые мужи Божии, движимые Святым Духом». (2 Петра 1:20-21 2 Петра 1:20-21 [20] Зная прежде всего, что ни одно пророчество Писания не может быть истолковано частным образом. [21] Ибо пророчество пришло в древности не по воле человека, но говорили святые мужи Божии, будучи движимы Святым Духом.

Американская версия короля Джеймса ×). Мы должны обратиться к словам Христа, пророков и апостолов в Священном Писании, если мы хотим понять истину об учении о бессмертии души или любом другом религиозном учении.

Давайте копнем глубже, чтобы увидеть, что именно Библия говорит нам о душе.

Душа в Еврейских Писаниях

Еврейское слово, которое в Библии чаще всего переводится на английский язык как «душа», — nephesh.В «Исчерпывающем согласии Библии № » Стронга это слово кратко определяется как означающее «дышащее существо». При использовании в Библии nephesh не означает духовную сущность или дух внутри человека. Скорее, это обычно означает физическое, живое, дышащее существо. Иногда он передает родственное значение, такое как дыхание, жизнь или личность.

Удивительно для многих, этот термин nephesh используется для обозначения не только людей, но и животных . Например, обратите внимание на рассказ о сотворении морской жизни: «И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода в множестве, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее; и увидел Бог, что было хорошо» (Бытие 1:21 Бытие 1:21 И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода в большом количестве, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее; и увидел Бог что это было хорошо
Американская версия короля Джеймса ×, версия короля Джеймса).Еврейское слово, переведенное в этом стихе как «творение», — nephesh. Согласно библейскому повествованию, именно эти «души», морские существа, были созданы до того, как были сформированы и даны жизнь первым людям.

Этот термин также применяется к птицам (Бытие 1:30) и наземным животным, включая крупный рогатый скот и «ползающих» существ, таких как рептилии и насекомые (Бытие 1:24 Бытие 1:24 И сказал Бог: да произведет земля живое существо по роду его, скоты, и гады, и звери земные по роду их: и стало так.
Американская версия короля Джеймса ×). Из этого следует, что если мы приводим довод в пользу того, что человек обладает бессмертной душой, то животные также должны иметь бессмертную душу, поскольку одно и то же еврейское слово употребляется одинаково по отношению к человеку и животному. Тем не менее ни один библеист не стал бы всерьез заявлять о животных. На самом деле термин душа относится к любому живому существу, будь то человек или зверь, а не к какой-то отдельной живой сущности, временно обитающей в теле.

В Ветхом Завете человек упоминается как «душа» (иврит nephesh ) более 130 раз.Первое место, где мы находим nephesh по отношению к человечеству, находится во второй главе Бытия: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни; и стал человек живой душа» (Бытие 2:7 Бытие 2:7 И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою.
Американская версия короля Джеймса ×, КЯВ).

Слово, переведенное в этом стихе как «душа», снова является еврейским словом nephesh .В других переводах Библии говорится, что человек стал живым «существом» или «личностью». В этом стихе не говорится, что Адам имел бессмертную душу; скорее там говорится, что Бог вдохнул в Адама «дыхание жизни», и Адам стал живой душой. В конце своих дней, когда дыхание жизни покинуло Адама, он умер и обратился в прах.

Ветхий Завет ясно учит, что душа умирает. Бог сказал Адаму и Еве, двум «живым душам», что они «непременно умрут», если не послушаются Его (Бытие 2:17 Бытие 2:17 Но от дерева познания добра и зла не ешьте от дерева познания добра и зла). от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь.
Американская версия короля Джеймса ×). Бог также сказал Адаму, что Он взял его из праха земного, и он вернется в прах (Бытие 3:19 Бытие 3:19 В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю; ибо из него ты взят: прах ты и в прах возвратишься
Американская версия короля Якова ×).

Среди более простых утверждений в Библии о том, что происходит с душой после смерти, можно назвать Иезекииль 18:4 Иезекииль 18:4 Вот, все души мои; как душа отца, так и душа сына моя: душа согрешающая, та умрет.
Американский король Джеймс Версия ×и 18:20. В обоих отрывках ясно сказано, что «душа, согрешившая , умрет». Опять же, слово «душа» здесь — nephesh. На самом деле, это же слово употреблялось даже по отношению к трупам — мертвым телам (см. Левит 22:4 Левит 22:4 Кто из семени Ааронова — прокажённый или имевший истечение; тот не должен есть от святыни, доколе не очистится. И всякий, кто прикоснется к чему-либо нечистому от мертвого или от человека, чье семя выйдет от него,
American King James Version ×; Числа 5:2 Числа 5:2 сынов Израилевых, что они изгоняют из стана всех прокаженных, и всех имеющих истечение, и всех, кто оскверняется мертвыми:
Американский король Иаков Версия ×; Числа 6:11 Числа 6:11 И принесет священник одного в жертву за грех, а другого во всесожжение, и очистит его от того, что он согрешил, над мертвым, и освятит голову его в тот же день.
Американская версия короля Якова ×; Числа 9:6-10 Числа 9:6-10 [6] И были некоторые люди, которые осквернились мертвым телом человека, так что не могли совершить пасху в тот день; и они пришли к Моисею и перед Аароном в тот день:
(7) И сказали ему те люди: мы осквернены мертвым телом человека; для чего мы удерживаемся, чтобы не принести жертву Господу в назначенное время между сынами Израилевыми?
(8) И сказал им Моисей: постойте, и я послушаю, что Господь повелит о вас.(9) И сказал Господь Моисею, говоря:
(10) Скажи сынам Израилевым так: если кто из вас или из потомства вашего будет нечист из-за мертвого тела, или будет в дальней дороге, пусть совершит пасху Господу.

Американская версия короля Джеймса ×).

Все эти писания не только показывают, что душа действительно может умереть и действительно умирает, но душа идентифицируется как физическое существо, а не отдельная духовная сущность, существование которой не зависит от ее физического носителя.

Писание говорит нам, что мертвые не имеют сознания: «Ибо живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают» (Екклесиаст 9:5 Екклесиаст 9:5 Ибо живые знают, что умрут: но мертвые ничего не знают, и нет им больше награды, ибо память о них забыта. Они не сознательны в каком-то другом состоянии или месте (см. «Иисус Христос и библейские писатели сравнивают смерть со сном»).

Учение Нового Завета

В Новом Завете есть несколько утверждений, подтверждающих, что грешники, отказавшиеся покаяться, умрут навсегда. В Матфея 7:13-14 Матфея 7:13-14 [13] Входите тесными вратами, ибо широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие из них входят при этом:
(14) Потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их.

Американский король Иаков Версия ×, призывая Своих учеников выбирать путь, ведущий к жизни, Иисус утверждает, что конец тех, кто не выбирает жизнь, — погибель. Он противопоставляет этот путь пути праведности, говоря нам: «Узки врата и труден путь, ведущие в жизнь, и немногие находят его».

Более того, Иисус совершенно ясно дал понять, что полное уничтожение включает в себя как «душу, так и тело» (Матфея 10:28 Матфея 10:28 И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; бойтесь того, кто может погубить в аду и душу, и тело.
Американская версия короля Якова ×), греческое слово, означающее «душа» ( psyche или psyche ), относящееся к физическому, сознательному существованию (см. Некоторые библейские стихи учат, что у нас бессмертная душа?» (начиная со страницы 8).

Апостол Павел также сказал, что нечестивые умрут. В Римлянам 6:20-21 Римлянам 6:20-21 [20] Ибо, когда вы были рабами греха, вы были свободны от праведности.
(21) Какой же плод был у вас тогда в том, чего вы теперь стыдитесь? ибо конец всего этого — смерть.

Американский король Джеймс Версия ×он говорит о тех, кто был рабами греха, и говорит, что для них «конец всего этого — смерть». Итак, те, кто являются рабами греха, которые обычно делают грех, могут полностью погибнуть .Тем не менее, многие пытаются переопределить смерть здесь и в других отрывках из Священных Писаний, чтобы обозначить просто отделение от Бога.

Римлянам 6:23 Римлянам 6:23 Ибо возмездие за грех — смерть; но дар Божий есть вечная жизнь через Иисуса Христа, Господа нашего.
Американский король Джеймс Версия ×это один из самых известных стихов Библии. В нем ясно сказано: «Ибо возмездие за грех смерть, а дар Божий жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем». Опять же, люди будут утверждать, что смерть здесь означает вечную жизнь отделения от Бога.Заметьте, однако, что смерти здесь прямо противопоставлены вечной жизни. Как же тогда смерть может предполагать вечное существование через бессмертную душу?

Этот стих ясно сообщает нам две важные истины. Во-первых, наказанием нечестивых является смерть, полное прекращение жизни, а не жизнь в вечных страданиях в другом месте (см. также Филиппийцам 3:18-19 Филиппийцам 3:18-19 [18] о которых я часто говорил вам, а теперь даже со слезами говорю, что они враги креста Христова:
(19) Их конец – погибель, чей Бог – чрево их, и чья слава – в сраме их, которые помышляют о земном.)

Американская версия короля Якова ×; 2 Фессалоникийцам 1:9 2 Фессалоникийцам 1:9 Кто будет наказан вечной погибелью от лица Господа и от славы могущества Его;
Американская версия короля Джеймса ×). Во-вторых, у нас уже нет вечной жизни через предполагаемую бессмертную душу. Вечная жизнь – это то, что Бог должен дать нам через нашего Спасителя, Мессию Иисуса. В 1 Тимофею 6:16 1 Тимофею 6:16 Кто имеет только бессмертие, пребывая в свете, к которому никто не может приблизиться; Которого никто из человеков не видел и не может увидеть, Которому честь и держава вечная.Аминь.
Американский король Джеймс Версия ×Павел также говорит нам, что Один только Бог имеет бессмертие.

Павел делает подобное заявление в Галатам 6:8 Галатам 6:8 Ибо сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление; а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную.
Американский король Джеймс Версия ×: «Сеющий в угоду своей греховной природе, от этой природы пожнет погибели; сеющий в угоду Духу от Духа пожнет жизнь вечную» (NIV ).Это говорит нам о том, что происходит с нераскаявшимися грешниками. В конце концов они пожнут гибель, имея в виду истощение и гибель, но те, кто покаются и повинуются Богу, в конечном итоге получат вечную жизнь.

Нет сознательной загробной жизни без воскрешения

Значит, — это человек , бессмертная душа? Нет. У него есть бессмертная душа? Нет. Библия ясно заявляет, что человек временен, состоит из праха земного. В человеке вообще нет бессмертного качества — до тех пор, пока он не получит его от Бога через воскресение, что означает возвращение к жизни в теле, воскресение из мертвых, как Иисус.

Библия ясно говорит, что человек облекается в бессмертие при воскресении (1 Коринфянам 15:50-54 1 Коринфянам 15:50-54 [50] Вот что я говорю, братья, что плоть и кровь не могут наследовать Царство от Бога, и тление не наследует нетления.
(51) Вот, я показываю вам тайну; Мы все не уснем, но все изменимся,
(52) Вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся.(53) Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему надлежит облечься в бессмертие.
(54) Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою.

Американский король Джеймс Версия ×), не в конце своей физической жизни. До этого времени у человека не больше постоянства, чем у животных.

Нет у человека и какой-то духовной души с сознательным сознанием, независимым от физического тела.Это было доказано снова и снова, когда люди впадали в кому на недели, месяцы, а иногда и на годы, только чтобы выйти из этого коматозного состояния без воспоминаний или воспоминаний о прошедшем времени.

Если бы у кого-то была душа, которая существовала независимо от человеческого тела, разве у этой души не осталось бы воспоминаний о том, что она оставалась в сознании в течение месяцев или лет, когда тело было без сознания? Это было бы убедительным и логичным доказательством существования независимой души в человеческом теле, но никто никогда не сообщал ни о чем подобном, несмотря на тысячи таких случаев.

Этот факт также подтверждает то, чему учит Библия, что сознание прекращается со смертью. Только через воскресение к жизни вернётся сознание.

Project MUSE — Сократ о бессмертии души

Сократ о бессмертии души МАРК Л. МАКФЕРРАН Согласно Сократу, философская деятельность, которой он занимается и к которой ему было божественно повелено побуждать всех и каждого, имеет своей главной целью заботу и заботу о психике, душе ( t~spsuch~sepimeleisthai круг.29d9-д,; Ксен. Простой. 1.2.4-5]; therapeia psuci~s [Pr. 312б8-кл; La. 185e4]). Таким образом, он ходит и спрашивает: «Мой добрый друг. .., не стыдно ли тебе заботиться о деньгах и о том, как получить их как можно больше, и о чести и репутации, и не заботиться и не думать о мудрости и истине? и для твоего пса~, и как сделать его как можно лучше?» (Прим. 29d7—e2). Опять же, эта статья была написана в память о Н. S. Сокращенная версия его «Сократ о судьбе души» была представлена ​​на собрании Тихоокеанского отдела Американской философской ассоциации в марте 1992 года в Портленде, штат Орегон.Я благодарю Еву Браунинг Коул за ее замечания по поводу этого случая. Я в долгу перед Национальным фондом гуманитарных наук (0989 90), который предоставил мне время для написания основной части этой статьи, а также перед Сигэру Йонезавой и анонимным рецензентом за их предложения. Я особенно благодарен моему хорошему другу Николасу Смиту за его комментарии по поводу прародителя этой статьи и за его энергичное и конструктивное (и продолжающееся) сопротивление ее тезису. Обсуждение происхождения, природы и масштабов обязанности Сократа заниматься философией см. Макферран, «Сократ и обязанность философствовать», Southern Journal ofPhilosophyz 4/4 0986): 541-6o. В этой статье я предполагаю общепризнанное хронологическое деление диалогов Платона на «ранний», «средний» и «поздний» периоды. Ранние диалоги перечислены в алфавитном порядке: Ap., Ch., Cr., Eu., G., HMi., lon, La., Pr., RI (с Eud., HMa., Ly, Mx., М. [и, возможно, Г.], служащие «переходными диалогами»). Я также использую общую интерпретационную стратегию, которая использует ранние диалоги, чтобы представить попытки Платона философствовать больше сократически, используя вымышленные воссоздания своего учителя, тем самым демонстрируя методы и взгляды исторического Сократа (с Апокалипсисом — нашим самым надежным источником).Классическую защиту этого подхода см. в G. Vlastos, «Socrates», Proceedingsof the British Academy 74 (1988): 89-111; теперь пересмотрено и включено в Socrat~:lronistand MoralPhilosopher (Ithaca, 1991): 45—106. Я следую Властосу, Сократ, 99-106, в предоставлении Ксенофонту статуса подтверждающего источника (при условии тщательной интерпретации), и хотя я считаю «Федон» диалогом среднего периода, я делаю несущественные ссылки на то, что я считаю его биографические следы исторического Сократа. Несмотря на потенциальное богатство AldbiadesI как источника сократовского взгляда на душу, я избегаю его использования здесь из-за его сомнительной подлинности. [q 2 ЖУРНАЛ ИСТОРИИ ФИЛОСОФИИ 32:1 ЯНВАРЬ 1994 г. Сократ увещевает «как молодых, так и старых… не заботиться о своих телах или деньгах раньше, чем о своей душе, и как сделать его настолько хорошим, насколько это возможно» (Ap. 30aT-b~; пер. Бернет). Можно с уверенностью предположить, что, поскольку психическое есть фокус философской миссии Сократа, он должен был иметь по крайней мере какое-то минимальное описание того, что это такое (в конце концов, это странный человек, который побуждает других заботиться о чем-то, чего он не знает).Так что же, в таком случае, Сократ понимал под psuch? Этот вопрос является важным, и единого ответа на него нет. Но теперь фактически догмой ученых стало то, что мы можем быть уверены, по крайней мере, в части ответа, а именно, что Сократ был привержен — или, по крайней мере, «принимал» — точку зрения о том, что душа такова, что ее пост- смертная судьба — это не уничтожение, а продолжение существования в другом царстве. Далее я утверждаю, что эта атрибуция не подтверждается доказательствами, и что если мы должны приписать Сократу какую-то эсхатологическую позицию, ряд соображений— особенно аргумент Апо/ог) в пользу благости смерти (4oc4Id) — показывают, что квалифицированный агностицизм — лучший из нас…

Журнал Министерства | Бессмертие души

Прошло более полувека с тех пор, как Оскар Кульманн прочитал лекцию Ингерсолла в Гарварде и она была опубликована под названием Бессмертие души или воскресение мертвых? ² Куллманн в то время был профессором богословия в Базельском университете и Сорбонне в Париже и уже опубликовал «Христа и время», который один рецензент назвал «одним из наиболее значительных богословских трудов» десятилетие. ³

Учитывая почти всеобщую приверженность бессмертию души в современном христианском мире, может быть правомерным еще раз поднять вопрос Куллмана, даже поставить его дальше. Могло ли христианство выжить без бессмертия души? Или воскресение в последний день является более достоверной и библейской альтернативой? Мы попытаемся ответить на эти вопросы с теологической и исторической точек зрения; теологический в контексте исторического, принимая во внимание, что Куллман был в середине двадцатого века последним в очень длинной череде выдающихся мыслителей и писателей, поднимавших подобные вопросы.

Возможно, мы будем удивлены, обнаружив, что некоторые из самых проницательных умов Европы были вовлечены в эту дискуссию, оспаривая предположение, что бессмертие души было центральным в христианском провозглашении, и предлагая альтернативную эсхатологию, которая для каждого из них всегда была более библейской. , более христологический и, следовательно, более близкий к сути подлинного христианского послания.

Некоторые предварительные соображения

Хотя едва ли кажется необходимым объяснять традиционный взгляд на бессмертие души, все же для ясности может быть полезно кратко переформулировать доктрину.Человеческие существа состоят из двух компонентов: материального, смертного тела и нематериальной, бессмертной души. После смерти бессмертная душа покидает тело и, в случае праведного верующего, немедленно возносится на небеса и в присутствие Бога, чтобы насладиться вечным блаженством. Души неспасенных уходят куда-то еще. Эта вера определяла и поддерживала христианство по крайней мере 1000 лет. Почти невозможно переоценить то, насколько важным оно было в структуре веры бесчисленных миллионов верующих в каждой стране, где пустило корни христианство, которые умерли, веря, что вот-вот попадут на небеса и войдут в вечную славу. ⁴

К тому времени, когда Вестминстерская ассамблея окончательно сформулировала эту доктрину в своем влиятельном Исповедании в 1646 году, ⁵ английскому протестантизму было уже более 100 лет, континентальный протестантизм был на поколение старше этого, а вера в бессмертие души еще старше на несколько сотен лет. Было немыслимо, чтобы вера в душу и ее бессмертие могла когда-либо быть серьезно оспорена или что должна была даже рассматриваться правдоподобная альтернатива. Однако именно это и происходило в течение последних четырех столетий, начиная, как мы уже говорили, в самые ранние годы протестантской Реформации и продолжая с тех пор непрерывную череду ученых-библеистов. ⁶

Те, кто бросил вызов традиционной доктрине и предложил альтернативную эсхатологию, обычно известны как морталисты, христианские морталисты или кондиционалисты-морталисты, потому что они верили, что люди по своей сути смертны, а не бессмертны по своей сути. Или они были известны как кондиционалисты, потому что они утверждали, что бессмертие принадлежит только Богу и может быть достигнуто людьми через Христа, и что его обретение зависит от веры верующего в Него и воскресение в последний день, а не от них самих.

Для правильного понимания морталистской позиции важно признать, что с самого начала существовали две формы христианского мортализма: психопаннихизм и тенопсихизм. Психопаннихисты считали, что душа — это отдельная бессмертная сущность, которая в момент смерти покидает тело, не возносится сразу на небо, а спит в покое и покое до последнего дня, когда ей предстоит воссоединиться с телом и затем принять во славу. Тнетопсихисты не верили в существование отдельной души, считая вместо этого, что слово «душа» относится ко всему человеку и что при смерти весь человек умирает, чтобы дождаться воскресения в последний день.

Н. Т. Бернс объясняет: «Психопаннихисты считали, что бессмертная субстанция, называемая душой, буквально спала до воскресения тела; нетопсихисты, отрицая, что душа есть бессмертная субстанция, считали, что душа спит после смерти только в переносном смысле. Обе группы спящих душ верили в личное бессмертие человека после воскресения тела». ⁷

Обе формы морталистского понимания появились по всей Европе всего за несколько лет после начала Реформации.

Мы кратко проследим развитие мортализма в первые годы Реформации в Европе и Англии, а затем обратим наше внимание на некоторых из наиболее влиятельных представителей морталистов, особенно для того, чтобы отметить их опасения и аргументы, которые они использовали, чтобы бросить вызов традиционным взглядам и поддержать свою собственную позицию. .

Ранний континентальный смертность

В 1439 году Флорентийский собор объявил каноническим уже некоторое время существовавшее верование, учение о чистилище, с его существенным предположением, что души умерших сознательны и «способны к боли или радости еще до воскресения мертвых». их тела. ⁸ Немногие учения средневековой церкви вызывали такое широкое сопротивление со стороны ранних реформаторов и тех, кто им следовал, чем это учение о промежуточном состоянии между смертью и будущей жизнью, в которой умершие должны были подвергнуться очищению и наказанию до смерти. воскресение и последний суд. Эймон Даффи совсем недавно описал чистилище как «амбулаторное отделение ада». ⁹ Злоупотребления, проистекающие из веры в чистилище, должны были стать одной из главных тем Лютера в Девяносто пяти тезисах, наряду с его нападками на продажу индульгенций и «дерзким» заявлением о том, что таким образом души могут быть освобождены из чистилища.Лютер вскоре пришел к выводу, что лежащие в основе доктрины о реальности и бессмертии души были «чудовищными» мнениями, придуманными средневековой церковью.

Тщательный анализ сочинений Лютера обнаруживает более 300 случаев, когда он опровергает средневековый взгляд на душу, заменяя его бесспорным психопанихизмом. Действительно, все основные элементы психопанихистского взгляда на человека можно найти в трудах Лютера; большинство из них неоднократно заявляло: отдельное существование души, ее бессознательный сон в смерти, ее исключение из райского блаженства до воскресения и окончательное воссоединение тела и души в последний день как истинный путь к бессмертию и вечной жизни. В своих лекциях по Екклесиасту (1526 г.) Лютер утверждал, что мертвые «совершенно спят» и «вообще ничего не чувствуют». . . они лежат там, не считая дней и лет; но когда они встанут, им покажется, что они проспали всего лишь мгновение». ¹⁰ Лютер на самом деле говорит о воскресении в последний день, что это «главный пункт христианского учения». ¹¹

Уже к середине 1520-х годов психопаннихизм пропагандировался в Австрии, Швейцарии, Франции и Нидерландах, а также в Германии.В 1527 году на костре был сожжен лидер швейцарских анабаптистов Михаэль Заттлер, осужденный по многочисленным пунктам обвинения в ереси, в том числе за отрицание действенности заступничества Девы Марии и усопших святых (поскольку, как и все верующие, они спали, ожидая воскресение и последний суд). В Нидерландах Энтони Поке, бывший священник и доктор канонического права, провозгласил, что искупительное дело Христа завершится воскресением праведников. Верующие, умершие в ожидании воскресения, спали в могиле.

Г. Х. Уильямс из Принстона в своем монументальном анализе радикальной Реформации утверждает, что мортализм в любой из его форм был центральной статьей богословия многих континентальных радикалов. Он утверждает, что евангелические рационалисты радикальной Реформации, итальянского происхождения, широко распространившиеся по Восточной Европе ко второй половине шестнадцатого века, убедительно довели смертность до того, что он называет «крайним» положением нетопсихизма. ¹² Сами евангелические рационалисты, настаивающие на том, что в толковании Писания должен преобладать разум, могли бы назвать это более логичной и последовательной формулировкой морталистского богословия.

Таким образом, к середине шестнадцатого века психопаннихизм и тентопсихизм утвердились в различных частях Европы и уже послужили мотивом для Кальвина для его Psychopannychia , который впервые появился в печати в 1542 году, но, возможно, был написан еще в 1536 году. Это была яростная атака на морталистов и морталистскую теологию, имевшая огромные и долговременные последствия для будущего протестантизма. ¹³

Английский мортализм

Теперь мы обратим наше внимание на английскую сцену, поскольку именно английская теология Реформации оказала наибольшее влияние на протестантизм, особенно в его англиканских и нонконформистских формах, во всем англоязычном мире.

В 1526 году, за восемь лет до английской Реформации, исторический перевод Нового Завета на английский язык Уильяма Тиндейла был опубликован в Германии и тайно ввезен в Англию. ¹⁴ Мало того, что Новый Завет Тиндейла оказал влияние на развитие английского языка и английского протестантизма, он также внес свой вклад в дебаты между ранними смертными и бессмертными. Второе издание Нового Завета Тиндейла появилось в 1534 году при необычных обстоятельствах. Джордж Джой, коллега-реформатор, без ведома и разрешения Тиндейла опубликовал пересмотренный вариант Нового Завета 1526 года.Один из основных вопросов в последующем обмене мнениями между Тиндейлом и Джой касался души и ее состояния после смерти, а также сильного желания Джой, чтобы Новый Завет не был истолкован как поддерживающий морталистскую идею сна души.

Джой «с умопомрачительной глупостью» (по выражению Дэвида Даниэля) внес несколько существенных изменений в оригинальный английский текст Тиндейла, всего около 20, изменив слово воскресение на o читать «жизнь после этой жизни» или «жизнь после этой жизни». следующая жизнь» или эквивалентная альтернативная фраза, чтобы избежать слова воскресение с его очевидными последствиями. ¹⁵ Тиндейл опасался, что в результате несанкционированной манипуляции Джой с переводом 1526 года многие могут неправильно понять акцент в оригинальном тексте на воскрешении тела. Это стало важным, но часто упускаемым из виду эпизодом в истории религиозной мысли, а также в дебатах самих смертных.

Таким образом, Тиндейл подтвердил свою позицию и то, что он считал библейским учением о будущем человека, возникшим в результате его собственного тщательного изучения текста в оригинале и его перевода на английский язык.В своем предисловии к изданию 1534 года он говорит о душах усопших: «Я не убежден, что они уже в полной славе, в которой Христос или избранные ангелы Божьи. моей веры; ибо если бы это было так, я не вижу, но тогда проповедь воскресения плоти была напрасной». ¹⁶

Для Тиндейла надежда верующего на бессмертие основывается на воскресении мертвых как кульминации полностью библейской эсхатологии.«И все мы, добрые и злые, воскреснем, плоть и тело, и предстанем вместе пред судилище Христово, чтобы принять каждого по делам его. И что тела всех верующих и пребывающих в истинной вере Христовой обретут такое же бессмертие и славу, как и тело Христово». ¹⁷

Ранние англиканские религиозные статьи также поучительны с точки зрения растущей привлекательности мортализма по всей стране. Первое официальное доктринальное заявление англиканской церкви, Сорок два устава религии, сформулированное в 1552 году, было в значительной степени работой Томаса Кранмера.Они были предназначены для сохранения мира и единства внутри англиканства, и некоторые из статей были специально направлены против растущих рядов анабаптистов и других, недовольных недавно созданной национальной церковью, и тех, чьи учения уже угрожали единству английской церкви. Заголовок к статье 40 гласит: «Души уходящих из этой жизни не умирают вместе с телами и не спят праздно» со следующим текстом: «Те, которые говорят, что души ушедших кур спят, будучи вне Чувство или восприятие до дня суда, или утверждение, что души умирают с телами и в последний день воскреснут с ними, полностью расходятся с правильным верованием, провозглашенным нам в Священном Писании. . ¹⁸

Хардвик правильно заметил, что сорок две статьи были составлены «с прицелом… . . к существующим потребностям времени», ¹⁹ , одним из которых явно был морализм в обеих формах. ²⁰ Хотя количество смертных по всей Англии в то время невозможно назвать, оно должно было быть значительным. Баптистское исповедание веры , опубликованное в 1660 году с двумя известными смертниками в качестве подписавшихся, утверждало, что представляет 20 000 последователей только в Кенте, Сассексе и Лондоне, а брошюра, опубликованная в 1701 году, обвиняла одного из этих подписавших в распространении ереси по всему региону. Старый документ, обнаруженный только в 2007 году, свидетельствует о том, что смертность все еще была сильна среди генеральных баптистов в Кенте и Сассексе в 1745 году.

В этот период ряд способных и выдающихся писателей защищали морталистский взгляд как предпочтительную интерпретацию библейской эсхатологии. Среди них:

• Ричард Овертон, автор первого опубликованного изложения точки зрения морталистов под названием Mans Mortalitie . ²²

• Томас Гоббс, философ середины семнадцатого века, которого некоторые считают отцом современной социальной науки. ²³ 

• Джон Мильтон, поэт, автор книги « Потерянный рай », которую до сих пор многие считают лучшим стихотворением, написанным на английском языке. Он содержит много намеков на смертность. ²⁴

• Джереми Тейлор, англиканский епископ, писатель и капеллан Карла I. ²⁵

• Джон Локк, философ-эмпирик, чьи идеи повлияли на английскую мысль в течение следующих двух столетий. Его сочинения до сих пор обязательны для чтения студентами философии. ²⁶

За этими писателями семнадцатого века последовала череда столь же выдающихся имен в восемнадцатом веке:

• Генри Лейтон, юрист, самый плодовитый апологет смертного, написавший в общей сложности 1500 страниц, в основном в ответ на защитников традиционной точки зрения. ²⁷

• Уильям Кауард, врач и член Коллегии хирургов, который утверждал, что идея существования нематериальной субстанции внутренне противоречива и противоречит разуму, говоря: «Я могу представить себе черную белизну, как только сформулирую такую ​​концепцию в моей голове. ²⁸

• Эдмунд Лоу, епископ Карлайла и профессор моральной философии в Кембридже, где в 1749 году он защитил докторскую диссертацию по антропопсихизму. ²⁹

• Питер Пекард, вице-канцлер Кембриджского университета и декан Питерборо, один из самых красноречивых апологетов смертности. ³⁰

• Фрэнсис Блэкберн, еще один выпускник Кембриджа, ученик Локка, друг Ло и первый английский историк морталистской мысли, проследивший известные тогда истоки мортализма до пятнадцатого века. ³¹

• Джозеф Пристли, ученый, известный своим «открытием» кислорода, но незаслуженно не столь известный, как компетентный библеист, который пришел к смерталистским выводам благодаря собственному изучению текста. ³² 

Все они и многие другие на протяжении шестнадцатого, семнадцатого и восемнадцатого столетий были убеждены в существенной правильности морталистской точки зрения и были достаточно твердо уверены в ней, чтобы опубликовать свои убеждения для своих современников и для потомков.Во что же тогда они верили? Мы рассмотрим это в части 2 данной статьи.

Душа, природа и бессмертие

DOI: 10.4324/9780415249126-K096-1
Версия: v1, Опубликовано в Интернете: 1998
Получено 13 января 2022 г. с https://www.rep.routledge.com/articles/thematic/soul-nature-and-immortality- из/v-1

Для греков душа — это то, что дает жизнь телу. Платон считал его вещью, отдельной от тела. Человек, живущий на земле, состоит из двух частей: души и тела.Душа – неотъемлемая часть человека – то, что делает меня мной. Это та часть, к которой относится ментальная жизнь людей – это душа, которая думает, чувствует и выбирает. Душа и тело взаимодействуют. Телесные состояния часто вызывают состояния души, а состояния души часто вызывают телесные состояния. Эта точка зрения известна как субстанциальный дуализм. Обычно он включает в себя представление о том, что душа проста, что у нее нет частей. Если у объекта есть части, то одна из этих частей может иметь свойства, которых нет у другой части.Но любое переживание, которое у меня есть, слуховое или зрительное ощущение или мысль, происходит со всем мной. Платон также считал, что в момент смерти душа и тело разделяются; тело разлагается, а душа уходит, чтобы прожить другую жизнь. Аристотель, напротив, мыслил душу просто как «форму», то есть как способ поведения и мышления; человек, обладающий душой, — это всего лишь человеческое поведение (с помощью движущихся частей тела) и мышление определенными характерными для человека способами. И точно так же, как не может быть танца без танцующих людей, не может быть и способов поведения без воплощенных людей, ведущих себя таким образом.Следовательно, для Аристотеля душа не существует без тела.

Христианское богословие, веря в жизнь после смерти, сочло естественным перенять платоновское представление о душе. Но в тринадцатом веке св. Фома Аквинский стремился развить аристотелевскую концепцию, модифицированную с учетом христианской доктрины. Душа, учил Аквинский, действительно была формой, но формой особого рода, которая могла временно существовать без тела, к которому она была естественным образом приспособлена. Всегда было трудно четко сформулировать эту точку зрения, которая отличала бы ее от точки зрения Платона. Декарт переформулировал точку зрения Платона. В более современные времена мнение о том, что у людей есть души, всегда понималось как представление о том, что у людей есть существенная часть, отделимая от тела, как это изображено Платоном и Фомой Аквинским. Чистая аристотелевская точка зрения обычно выражается как точка зрения, согласно которой у людей нет души; люди состоят только из материи, хотя она может быть организована очень сложным образом и обладать свойствами, которых нет у неодушевленных вещей. Другими словами, аристотелизм — это своего рода материализм.

Если же думать о душе как о вещи, отделимой от тела, то она все же может перестать существовать после смерти, когда тело перестает функционировать. У Платона был ряд аргументов, призванных показать, что душа по своей природе бессмертна; в силу своей собственной природы, из-за того, что она есть, она будет продолжать существовать вечно. Более поздние философы развили некоторые из этих аргументов и выдвинули другие. Даже если эти аргументы этого не доказывают (а большинство философов считают, что это не так), душа все же может быть бессмертной от природы; или оно может быть бессмертным, потому что Бог или какая-то другая сила поддерживают его существование вечно, либо само по себе, либо в соединении с новым телом. Если есть всемогущий Бог, он мог бы поддерживать его существование вечно; и он мог бы открыть нам, что собирается это сделать.

Ссылаясь на эту статью:
Суинберн, Ричард. Душа, природа и бессмертие, 1998, doi:10.4324/9780415249126-K096-1. Философская энциклопедия Рутледжа, Тейлор и Фрэнсис, https://www.rep.routledge.com/articles/thematic/soul-nature-and-immortality-of-the/v-1.
Copyright © 1998-2022 Рутледж.

ФИЛ 176 — Лекция 7 — Платон, часть II: Аргументы в пользу бессмертия души

PHIL 176 — Лекция 7 — Платон, часть II: Аргументы в пользу бессмертия души

Глава 1.Обзор «Небес Платона: платонические формы» [00:00:00]

Профессор Шелли Каган: Мы начали обращаться к диалогу Платона Федон , и в прошлый раз я начал делать наброски основных очертаний платоновской метафизики — не столько для того, чтобы дать полное исследование этого — ясно, что мы Мы не собираемся делать это здесь — но просто дадим достаточно основных очерков метафизических взглядов Платона, чтобы мы могли понять аргументы, которые появляются позже в Федоне , в основном все или многие из которых предполагают что-то — определенное центральные аспекты метафизических взглядов Платона.

Ключевым моментом его метафизики тогда была мысль о том, что вдобавок к обычному эмпирическому физическому миру, с которым мы все знакомы, мы должны постулировать существование своего рода второго царства, в котором существуют платоновы — как они ныне называются — платоническими формами или платоническими идеями. Такие вещи, которые, возможно, мы могли бы назвать или думать об абстрактных объектах или абстрактных свойствах. И причина постулирования этих вещей в том, что мы явно способны думать об этих идеях, и все же мы признаем, что обычный физический мир — хотя вещи могут участвовать в них в разной степени — мы на самом деле не сталкиваемся с этими объектами. или сущности в физическом мире.Так что мы можем говорить о том, что вещи в той или иной степени прекрасны, но мы никогда не сталкиваемся с самой красотой в актуальном эмпирическом мире. Мы можем говорить о том, что два плюс один равно трем, но не то чтобы мы когда-либо сталкивались с числами — само число три — где-либо в эмпирическом мире.

Еще один момент, который отличает эмпирический мир от этого — этого царства платоновских идеальных объектов — состоит в том, что в них действительно есть что-то совершенное. Они не меняются.Напротив, физические объекты постоянно меняются. Что-то может быть коротким в одном месте и стать высоким в другом, уродливым в одном месте и стать красивым — как гадкий утенок. Он начинается уродливым и становится прекрасным лебедем. Напротив, сама справедливость никогда не меняется. Сама красота никогда не меняется. Мы думаем, что эти вещи вечны и действительно неизменны, в отличие от эмпирического мира. На самом деле, если вы начнете больше думать о мире с этой точки зрения, мир, в котором мы живем, станет сумасшедшим.Это почти безумно противоречиво.

Платон считает это сумасшествием, как сон. Когда вы захвачены мечтой, вы не замечаете, насколько все это безумно. Но если вы сделаете шаг назад и поразмыслите над этим: «Ну, давайте посмотрим, я ел бутерброд, и внезапно этот бутерброд стал Статуей Свободы, за исключением того, что Статуя Свободы была моей матерью. И она летит над океаном, только на самом деле она кусок спагетти». Вот такие бывают сны. И когда вы в нем, все это имеет смысл.Правильно? Вы как бы захвачены, но делаете шаг назад и говорите: «Это просто безумие». Итак, Платон полагает, что в эмпирическом мире есть что-то вроде такого безумия, что-то вроде такой противоречивости, встроенной в него, чего мы обычно не замечаем. «Он баскетболист, поэтому он очень, очень высокий, за исключением того, что в нем всего шесть футов. Так что он очень, очень низкий для баскетболиста. Это слоненок, так что он очень, очень большой, но это слоненок, так что он очень, очень маленький.

Мир постоянно катится — это выражение Платона — катится между одной формой и другой. И это трудно понять. Напротив, разум способен схватывать платоновские идеи, платоновские формы; и они стабильны, они надежны, они — они законопослушны, и мы можем их уловить. Они не меняются; они вечны. Это, как я уже сказал, платоническая картина.

Глава 2. Проблемы и проблемы, ведущие к развитию платонических форм [00:04:13]

Моя цель здесь не в том, чтобы пытаться аргументировать за или против платонизма в отношении абстрактных сущностей. Как я уже говорил, говоря о примере с математикой в ​​прошлый раз, это не глупая точка зрения, даже если она не является точкой зрения, которую мы все принимаем автоматически. Но в размышлениях о математике большинство из нас склонны быть платониками. Мы все верим, что что-то подтверждает, что два плюс один равно трем, но это не факт, что эмпирические объекты… Мы не проводим эмпирических экспериментов, чтобы увидеть, будет ли два плюс один равным трем. Скорее, мы думаем, что наш разум может постичь истину о числах. Платон думал, что все так.Что ж, я не собираюсь спорить за и против этой точки зрения — я просто хотел набросать ее, чтобы понять аргументы, которые ее приводят.

Итак, для наших целей предположим, что Платон был прав в этом, и спросим, ​​что из этого следует? Ну, Платон думает, что за этим последует то, что у нас есть основания верить в бессмертие души, поскольку, опять же, как мы указывали в прошлый раз, картина такова, что разум — душа — способен постигать эти вечные платоновские формы. , идеи. Как правило, нас отвлекают от размышлений о них отвлекающие факторы, предоставляемые телом — желание еды, питья, секса, чего там, сна.Но, дистанцируясь от тела, ум, душа может лучше сконцентрироваться на формах. И если у вас это хорошо получается, если вы практикуете при жизни, отделяя себя от тела, то, когда ваше тело умирает, разум способен подняться в это платоновское небесное царство и общаться с богами и другими бессмертными душами. и думать о формах. Но если ты не отделил себя от тела при жизни, если ты слишком запутался в его заботах, то по смерти твоего тела душа твоя снова затянется, возможно, перевоплотившись, в другое тело.Если повезет, как другой человек; если вам не так повезло, как свинья или осел или муравей или что у вас есть.

Итак, ваша цель, говорит Платон, ваша цель в жизни должна состоять в том, чтобы практиковать смерть — отделить себя от своего тела. И поэтому Сократ, которому грозит смерть, не огорчается этой перспективой, а радуется. Он счастлив, что произойдет окончательное расставание и он сможет попасть в рай.

Диалог заканчивается, конечно, сценой смерти — Сократа приговорили к смерти афиняне, и кончается тем, что он пьет болиголов не огорченно, а как-то радостно.И диалог заканчивается одной из величайших трогательных сцен смерти в западной цивилизации, и, как говорит Платон — давайте воспользуемся цитатой здесь точно — «Из всех, кого мы знали, он был лучшим, а также самым мудрым и самым честным».

Непосредственно перед сценой смерти существует длинный миф, на который я обращаю ваше внимание, но не хочу вдаваться в подробности. Платон говорит, что это история; это миф. Он пытается показать, что есть вещи, которые мы не можем знать с научной точки зрения, но можем мельком увидеть.И миф связан с такими картинками, которые я только что описывал, где мы на самом деле не живем на поверхности Земли при свете, а скорее живем в определенных полостях в темноте, где мы ошибаемся в природе. реальности. Некоторые из вас, может быть, знакомы с более поздним диалогом Платона Республика могут признать, по крайней мере, то, что мне кажется, то, что мы здесь имеем, является предвестием мифа о пещере, или аллегории пещеры, которую Платон описывает там также.

Нас будут интересовать аргументы, составляющие центр диалога. Потому что в центре диалога перед смертью Сократ спорит со своими друзьями. Сократ говорит: «Послушай, я не беспокоюсь. Я буду жить вечно». А его ученики и друзья волнуются, правда это или нет. Таким образом, сердце диалога состоит из ряда аргументов, в которых Сократ пытается изложить свои причины веры в бессмертие души. И это будет нашей заботой.То, что я собираюсь сделать, — это, по сути, повторить мою попытку реконструкции — мою попытку изложить основные идеи из этой серии из четырех или пяти аргументов, которые дает нам Платон. Я буду их критиковать. Я не думаю, что они работают, хотя хочу заметить, прежде чем обратиться к ним, что, говоря это, я не обязательно критикую Платона. Как мы увидим, некоторые из более поздних аргументов, кажется, преднамеренно направлены на то, чтобы ответить на возражения, которые мы можем выдвинуть против некоторых из более ранних аргументов. И поэтому вполне может быть, что сам Платон признал, что первоначальные аргументы не так сильны, как должны быть.

Платон писал диалоги как своего рода средство обучения, как инструмент, помогающий читателю лучше разбираться в философии. Они не обязательно систематически представляют выработанные Платоном аксиоматические взгляды на природу философии. Возможно, Платон намеренно вставлял ошибки в более ранние аргументы, чтобы побудить вас подумать самостоятельно: «О, это — вот проблема с этим аргументом. С этим аргументом есть возражение». К некоторым из них Платон может обратиться позже.Но обращается он к ним или нет — мы не делаем Платону никакой чести, мы не делаем ему никакой услуги, если мы ограничиваемся просто попыткой уловить, вот что думал Платон. Мы могли бы заняться историей идей и сказать: «Вот взгляды Платона. Разве они не интересны? Обратите внимание, как они отличаются от взглядов Аристотеля. Разве они не интересны?» и двигайтесь дальше в том же духе. Но это не то, чего от нас хотели философы. У великих философов были аргументы, которые они выдвигали, пытаясь убедить нас в истинности своих взглядов. А способ проявить уважение к философу — серьезно отнестись к этим аргументам и спросить себя, работают они или нет? Итак, являются ли взгляды, выдвигаемые в устах Сократа, взвешенными, рефлективными суждениями Платона или нет, для наших целей мы можем просто действовать так, как если бы они были аргументами, выдвигаемыми Платоном, и мы можем спросить себя: , «Эти аргументы работают или нет?»

Итак, я собираюсь пробежаться по ряду этих аргументов. Я собираюсь, как я уже упоминал ранее, быть немного более экзегетически, чем обычно в наших чтениях.Я собираюсь делать паузы, периодически просматривать свои записи и убеждаться, что помню, как, по моему мнению, Платон понимает аргументы. Конечно, поскольку диалог действительно является диалогом, у нас не всегда есть аргументы, выложенные последовательностью или посылками и выводами. И поэтому это всегда вопрос интерпретации, как лучше всего воссоздать аргумент, на который он указывает. Как мы можем превратить его в аргумент с посылками и выводами? Ну, это то, что я собираюсь сделать для нас. Также собираемся дать имена аргументов. Это не имена, которые дает Платон, но они облегчат нам примерное определение различных аргументов по мере перехода от одного к другому.

Итак, первый аргумент и беспокойство, которое заставляет все двигаться вперед, таково. Итак, у нас есть прекрасная платоническая картина, где Платон говорит: «Хорошо. Итак, разум может постичь вечные формы, но для этого он должен освободиться от тела». Итак, философ, который как бы приучил себя отделять свой разум от тела, не обращать внимания на телесные пристрастия и желания, — философ будет приветствовать смерть, потому что в этот момент он действительно, наконец, совершит окончательный разрыв с тело.

И очевидное беспокойство, которое поднимается в диалоге в этот момент, заключается в следующем: откуда мы знаем, что, когда происходит смерть тела, душа также не уничтожается? Это естественное беспокойство. Может быть, что нам нужно сделать, так это максимально отделить себя от влияния нашего тела, не идя до конца и не разрывая связи. Если вы думаете об этом как о резиновой ленте, возможно, чем больше мы сможем растянуть резиновую ленту, тем лучше; но если вы слишком сильно потянетесь и резинка порвется, это нехорошо, это плохо.Может быть, нам нужно тело, чтобы продолжать думать. Мы хотим освободиться от отвлекающих факторов тела, но мы не хотим, чтобы тело умирало, потому что, когда умирает тело, умирает и душа. Даже если мы дуалисты, как мы уже заметили ранее, даже если душа отличается от тела, логически говоря, все равно может быть так, что если тело разрушается, то и душа тоже.

Итак, друзья Сократа спрашивают его, как мы можем быть уверены, что душа переживет смерть тела и действительно будет бессмертной? И это то, что вызывает ряд аргументов.

Глава 3. Аргумент от природы форм [00:14:17]

Итак, первый такой аргумент я называю «аргументом от природы форм». И основная мысль довольно проста. Идеи или формы — сама справедливость, сама красота, само добро — формы не являются физическими объектами. Правильно? Мы никогда не сталкиваемся с самим правосудием. Мы сталкиваемся с обществами, которые могут быть более или менее справедливыми, или с людьми, которые могут быть более или менее справедливыми, но мы никогда не сталкиваемся с самой справедливостью.Число три не является физическим объектом. Добро само по себе не является физическим объектом. Совершенная округлость не является физическим объектом. Грубо говоря, Сократ, кажется, думает, что из этого прямо следует, что душа сама должна быть чем-то нефизическим. Если формы не являются физическими объектами, то, по мнению Сократа, из этого следует, что их нельзя схватить. Мы, конечно, можем думать о формах, но если они нефизичны, их нельзя схватить чем-то физическим, например телом. Они должны быть захвачены чем-то нефизическим, а именно душой.

Но хотя это, я думаю, набросок того, куда хочет пойти Сократ, он не совсем дает нам то, чего мы хотим. С одной стороны, даже если верно то, что душа должна быть нефизической, чтобы постичь нефизические формы, из этого не следует, что душа переживет смерть тела. Это проблема, о которой мы думали в последнюю минуту. И есть что-то загадочное. Мы могли бы задаться вопросом, почему же тело не может понять формы?

Итак, есть более полная версия аргумента, на которой я хочу сосредоточиться.И действительно, я выложил его на доску. [См. рис. 7.1]. ​​Таким образом, метафизика Платона дает нам предпосылку номер один — что идеи, формы вечны и нефизичны. Два — вечное или нефизическое может быть постигнуто только вечным и нефизическим. Предположим, у нас есть и то, и другое. Казалось бы, это дает нам три вывода, которого мы хотим, — то, что схватывает идеи или формы, должно быть вечным или нефизическим.

Что захватывает идеи или формы? Ну, это душа.Если то, что схватывает идеи или формы, должно быть вечным/нефизическим, что ж, мы получим одно: поскольку то, что схватывает формы, должно быть нефизическим, душа не является телом. Поскольку то, что схватывает идеи или формы, должно быть вечным или нефизическим — оно вечно, оно бессмертно.

Хорошо. Давайте посмотрим на это еще раз более внимательно. Идеи или формы вечны; они нефизические. Что ж, я подчеркнул нефизический аспект, а также подчеркнул, что они не меняются.Но, возможно, стоит уделить время тому, чтобы подчеркнуть вечный аспект форм. Люди могут приходить и уходить, но совершенная справедливость — идея совершенной справедливости — вне времени. Ничто из того, что происходит здесь, на Земле, не может изменить, изменить или разрушить число три. Два плюс один равнялось трем, пока не появились люди; теперь два плюс один равняется трем; два плюс один всегда будет три. Число три вечно, а также нефизично. Таким образом, платоновская метафизика говорит в общем, если мы думаем об идеях или формах, нужно понять, что они вечны; они нефизические.

Решающая посылка — поскольку мы даем Платону номер один — решающая посылка для наших целей — это посылка номер два. Верно или нет, что вещи, которые вечны или нефизичны, могут быть постигнуты только чем-то, что само по себе вечно и нефизично? Опять же, кажется, что вывод, который он хочет, номер три, следует из этого. Если мы дадим ему номер два, из этого следует, что все, что делает схватывание — назовем это душой, поскольку душа — это просто платоновское слово для нашего разума, — если то, что делает схватывание вечных и нефизических форм, само должно быть вечным и нефизической, отсюда следует, что душа должна быть нефизической.Итак, физикалистский взгляд неверен, и душа должна быть вечной. Душа бессмертна. Итак, Сократ получает то, что хочет, как только мы даем ему предпосылку номер два, что вечное, нефизическое может быть постигнуто только вечным, нефизическим.

Как однажды выразился Сократ, «нечистое не может достичь чистого». Тела — тленные, разрушаемые, физические, преходящие — существуют они или нет, существуют ли они в течение короткого периода, а затем перестают существовать — эти нечистые объекты не могут достичь, не могут схватить, не могут познать вечное, неизменное нефизическое. формы.«Нечистое не может достичь чистого».

Это ключевая предпосылка, и я хочу сказать, что, насколько я понимаю, нет веских причин верить номеру два. Итак, номер два не является незнакомым — предпосылка номер два не является незнакомым утверждением. Я полагаю, что утверждение в основном состоит в том, что, выражаясь более знакомым языком, нужно знать одного. Или, используя его, немного другой язык, который Платон использует в различных местах: «Подобное познается подобным». Но нужно знать, что это, вероятно, самый знакомый способ изложить суть.Платон говорил: «Что мы знаем? Ну, мы знаем вечные формы; Рыбак рыбака видит из далека. Поэтому мы сами должны быть вечными».

К сожалению, эта мысль, какой бы популярной она ни была, о том, что нужно знать одного, кажется ложной. Подумайте о некоторых примерах. Что ж, давайте посмотрим, биолог может изучать или зоолог может изучать кошек. Нужно знать одного, поэтому биолог сам должен быть котом. Что ж, это явно неверно. Вам не нужно быть кошачьим, чтобы изучать кошачьих. Рыбак рыбака видит из далека; Итак, вы не можете быть канадцем и изучать мексиканцев, потому что нужно знать одного. Ну, это просто явно глупо. Конечно, канадцы могут изучать мексиканцев, а немцы — французов. Не нужно знать одного; чтобы понять правду о французах, не нужно самому быть французом. Или взять тот факт, что некоторые врачи изучают трупы. Ага! Итак, чтобы изучать и понимать вещи о мертвых телах, трупах, вы сами должны быть мертвым телом. Нет, это точно не следует. Так что, если мы начнем заставлять себя думать о примерах — действительно ли нужно знать один — ответ, по крайней мере, как общее утверждение, не соответствует действительности.Обычно не требуется, чтобы кто-то знал его.

Строго говоря, это не доказывает, что вторая посылка ложна. Все еще может быть так, что, хотя обычно вам не нужно быть похожим на вещь, которую вы изучаете, чтобы изучать ее, хотя обычно это не так, может быть, что в частном случае нефизических объектов, в частный случай вечных объектов, вы должны быть вечными, нефизическими, чтобы изучать их. Может быть, хотя общее утверждение «чтобы познать себя» ложно, конкретное утверждение «вечное, нефизическое может быть постигнуто только вечным, нефизическим», возможно, это конкретное утверждение верно. .И это только конкретное утверждение, которое нужно Платону. Тем не менее, все, что я могу сказать, это то, почему мы должны верить двум? Почему мы должны думать, что они есть? Хотя в норме барьер можно преодолеть и X могут изучать не-X, почему этот барьер вдруг становится непреодолимым в конкретном случае, когда мы имеем дело с платоническими формами? Дайте нам хоть какую-нибудь причину верить предпосылке номер два. Я не вижу веских причин верить второй предпосылке, и, насколько я понимаю, Платон в диалоге не дает нам никаких оснований верить ей.Следовательно, мы должны сказать, насколько я могу судить, нам не было дано никакого адекватного аргумента для вывода о том, что душа, которая, по общему признанию, может мыслить формы и идеи, у нас еще нет достаточных оснований верить, быть убежден, что душа сама должна быть вечной и нефизической. Это первый аргумент.

Глава 4. Аргумент от переработки [00:24:33]

Однако, как я уже сказал, Платон вполне может признать неадекватность этого аргумента, потому что, в конце концов, Сократ предлагает ряд других аргументов. Итак, обратимся к следующему. Я называю второй аргумент «аргументом от переработки» — не лучший ярлык, я полагаю, но я никогда не мог придумать лучшего. И основная идея заключается в том, что детали используются повторно. Вещи переходят из одного состояния в другое состояние, а затем обратно в первое состояние. Так, например, чтобы привести пример, который Платон фактически приводит в диалоге, мы все сейчас бодрствуем, но раньше мы спали. Мы перешли из царства сна в царство бодрствования, и мы будем возвращаться из царства бодрствования обратно в царство сна и снова, и снова, и снова.Значит, утилизация. Я думаю, что на самом деле это лучший пример для целей Платона, не то чтобы я ожидаю, что у него будет этот конкретный пример, но это будет автомобиль. Автомобили состоят из частей, которые существовали до того, как появился сам автомобиль. Там был двигатель, рулевое колесо, шины и так далее. И эти части были собраны и собраны вместе, чтобы составить автомобиль. Таким образом, части автомобиля существовали до появления самого автомобиля. И придет время, когда автомобиль перестанет существовать, но его части все еще будут рядом.Правильно? Разберут на запчасти, продадут по запчастям. Будет крышка трамблера, будут шины, будет карбюратор, будет руль. Отсюда и название, которое я называю аргументом «аргумент от переработки».

Такова природа реальности для Платона. И это кажется достаточно правдоподобным мнением. Вещи возникают, составляя из ранее существовавших частей. А затем, когда эти вещи перестают иметь форму, которую они имели, части используются для других целей.Они перерабатываются. Если мы признаем это Платону, он думает, что у нас есть аргумент в пользу бессмертия души. Ведь из каких частей мы состоим? Ну, есть разные части нашего физического тела, но есть и наша душа. Помните, как я сказал, представляя Федона , Платон не столько доказывает существование чего-то отдельного, души, сколько предполагает ее. Его основная забота состоит в том, чтобы попытаться привести доводы в пользу бессмертия души. Так что он просто помогает себе предположить, что есть душа.Это одна из частей, которая делает нас, которая создает нас, идет на создание нас. Это одна из частей, которая составляет нас. Учитывая тезис о переработке, у нас есть основания полагать, что душа продолжит существовать после того, как мы сломаемся. Даже после нашей смерти наши части будут продолжать существовать. Наше тело продолжает существовать даже после нашей смерти. Наша душа будет продолжать существовать.

Ну, есть проблема с аргументом от переработки, и вот в чем. Даже если тезис о переработке показывает нам, что мы состоим из чего-то, что существовало до нашего рождения, и что некоторые части должны будут существовать после нашей смерти, мы не можем заключить, что душа является одной из частей, которые будет продолжать существовать после нашей смерти.

Рассмотрим некоторые известные факты о человеческих телах. Как мы теперь знаем, человеческие тела состоят из атомов. И это правда, что атомы, из которых состоит мое тело, существовали задолго до того, как появилось мое тело. И это правда, что после моей смерти эти атомы будут продолжать существовать. Так что есть — и со временем привыкну делать что-то другое. Так что Платон, безусловно, прав в том, что переработка является фундаментальной истиной. Вещи, из которых я состою, существовали раньше и продолжат существовать после моей смерти.

Но это не значит, что каждая часть моего тела существовала до моего рождения и что каждая часть моего тела продолжит существовать после моей смерти. Возьми мое сердце. Мое сердце является частью моего тела. Тем не менее, несмотря на все это, его не существовало до того, как начало существовать мое тело. Он возник как часть, вместе с созданием моего тела, и не будет продолжать существовать, по крайней мере, очень долго после разрушения моего тела. Будет короткий период, когда мое сердце, как труп, будет продолжать существовать.Но в конце концов мое тело разложится. У нас точно не было бы оснований заключить, что мое сердце бессмертно, будет существовать вечно. Это кажется неправильным. Так что, несмотря на то, что какая-то рециркуляция действительно имеет место, мы не можем заключить, что все, что сейчас является частью меня, будет продолжать существовать впоследствии. Возможно, это не была одна из частей, одна из фундаментальных частей, из которых я состою, как сердце. И если это так, если могут быть части, которые у меня есть сейчас, которые не были одной из частей, из которых я был сделан, нет особой причины думать, что это будет одна из частей, которая продолжит существовать после того, как я умри.

Как только мы видим такое беспокойство, мы должны увидеть, посмотрите, то же самое может быть верно и для души. Даже если есть бессмертная душа — Жаль. Даже если во мне есть нефизическая душа, у нас пока нет оснований полагать, что это один из фундаментальных строительных блоков, которые подвергались переработке. У нас нет достаточных оснований делать вывод, что это нечто существовало до того, как я был собран, что-то, что будет переработано и продолжит существовать после того, как я развалюсь на части, после того, как мое тело разложится, после того, как я отделюсь от своего тела, или что там у вас.Даже если переработка имеет место, у нас пока нет веских оснований полагать, что душа является одной из перерабатываемых частей. Так что «аргумент от переработки», как я его называю, мне кажется, тоже не удачен.

Теперь, как я уже сказал, много раз, когда вы читаете диалог, этот или другие диалоги Платона, кажется, что он полностью осведомлен о возражениях, которые по крайней мере внимательный читатель выдвинет по поводу более ранних стадий аргументации. Потому что иногда лучший способ понять более поздний аргумент — это увидеть в нем ответ на слабые стороны более ранних аргументов.И я думаю, что довольно ясно, что происходит в следующем аргументе, который возникает в диалоге. В конце концов, возражение, которое я только что выдвинул против аргумента против повторного использования, гласило, что, по сути, хотя некоторый вид повторного использования имеет место, не все мои части перерабатываются, потому что не все мои части были среди ранее существовавших составных частей. из которого я состою. У нас нет особых причин думать, что мое сердце — одна из ранее существовавших частей; у нас нет веских оснований предполагать, что моя душа — одна из ранее существовавших частей.

Глава 5. Аргумент из воспоминаний [00:33:33]

Итак, уже следующий аргумент Платона пытается убедить нас в том, что у нас действительно есть основания полагать, что душа является одной из ранее существовавших частей. И этот аргумент известен как «аргумент от воспоминания». Идея состоит в том, что он собирается рассказать нам определенные факты, которые нуждаются в объяснении, и лучшее объяснение включает в себя определенный факт о воспоминании или определенное утверждение о воспоминании или воспоминании. Но мы можем помнить, думает он, только в том случае, если наша душа существовала до рождения нашего тела, до сотворения нашего тела.Хорошо.

Какой важный факт? Что ж, начнем с того, что Платон начинает с того, что говорит нам, напоминает нам, что значит помнить что-то. Или, возможно, лучше было бы сказать, что это такое, когда о чем-то напоминает что-то другое, что похоже на это, но не является тем, о чем оно напоминает вам. У меня может быть фотография моей подруги Рут. И взгляд на фотографию напоминает мне Рут. Это напоминает Рут. Я начинаю думать о Рут. Я помню разные вещи, которые я знаю о Рут. Фотография способна сделать это, способна вызвать эти мысли.Но конечно на фото не Рут. Правильно? Никто — кто здраво мыслит — не спутает фотографию с моим другом. Но фотография напоминает Рут. Он достаточно похож на Рут, чтобы напомнить мне о ней, и, что интересно, он может сделать это, даже если это не очень хорошая фотография. Вы могли бы поднять фотографию, и я мог бы сказать: «Боже, это действительно не очень похоже на то, что делает Рут?» Хотя я вижу, что это фотография Руфи; это напоминает мне о ней.

Ну, как могло случиться, что фотография напоминает мне о моем друге? Ну, это не какая-то глубокая тайна.Предположительно, как я только что сказал, это работает так, как будто она похожа на нее. Она не должна быть очень похожа на нее. На нее похоже. Ваш младший брат или сестра или мои маленькие дети могут рисовать членов семьи, которые едва ли похожи на членов семьи. Моя племянница однажды нарисовала мою семью, когда ей было три года. Он совсем не был похож на нас, но мы могли видеть смутное сходство, верно? Так что он должен быть хоть чем-то похож на пропавшего друга.Но этого недостаточно. Предположим, вы никогда не встречались с Рут. Я держу фотографию, ничего не сказав вам о ней. Фотография не будет напоминать вам о Рут. Почему нет? Ну, ты не знаешь Рут. Таким образом, нам нужны не только изображения Руфи, даже если это несовершенное изображение Руфи, нам также необходимо некоторое предварительное знакомство с Руфью. Это в значительной степени то, что нужно, верно? Итак, с одной стороны — временная последовательность — сначала вы узнаете Рут, вы встретите Рут, вы узнаете Рут. Затем позже вам показывают изображение Руфи — может быть, даже не особенно хорошее изображение Руфи — но достаточно хорошее, чтобы напомнить вам.И вдруг вы вспоминаете то, что знаете о Руфи. Так работает воспоминание. Хорошо.

Итак, Платон указывает, что мы все знаем кое-что о формах Платона. Но платоновских форм, как мы тоже знаем, в этом мире не найти. Число три — это не физический объект, совершенная округлость — это не физический объект, совершенная доброта — это не физический объект. Мы можем думать об этих вещах; наш ум может уловить их, но их нельзя найти в этом мире. Тем не менее, различные вещи, которые мы находим в этом мире, заставляют нас задуматься об этих вещах.Я смотрю на тарелку на кухонном столе, она не идеально круглая, в ней есть дефекты; но вдруг я начинаю думать о кругах, совершенно круглых предметах. Я смотрю на кого-то красивого. Он или она не совершенно красивы, но вдруг я начинаю думать о самой природе красоты. Обычные предметы мира в большей или меньшей степени участвуют в платоновских формах. Это платоновская картина метафизики. И мы натыкаемся, смотрим, взаимодействуем с этими повседневными предметами, и каким-то образом они заставляют нас думать о самих платонических формах.Как это происходит? У Платона есть теория. Он говорит: «Эти вещи напоминают нам платоновские формы». Мы видим что-то красивое в какой-то степени, и это напоминает нам о совершенной красоте. Мы видим что-то более или менее круглое, и это напоминает нам идеальную округлость. Мы видим кого-то довольно порядочного нравственно, и это напоминает нам о совершенной справедливости или совершенной добродетели. Это точно так же, как фотография, возможно, не очень хорошая фотография, которая напоминает мне мою подругу Рут.

Хорошо. Что ж, есть объяснение того, как могло случиться, что вещи, которые сами по себе не являются идеально круглыми, могут напомнить нам, заставить нас задуматься об идеальной округлости.Но тут Платон говорит: «Хорошо, но имейте в виду все того, что вам нужно для того, чтобы произошло напоминание, чтобы произошло припоминание». Чтобы фотография напомнила мне о Рут, я должен уже встречаться с Рут. Я должен быть уже знаком с ней. Для того, чтобы более или менее круглая тарелка напомнила мне о круглости, говорит Платон, я должен уже встретить саму совершенную круглость. Для того чтобы более или менее справедливое общество напомнило мне о самой справедливости, чтобы я мог начать думать о природе самой справедливости, я должен каким-то образом уже был знаком с совершенной справедливостью.Но как и когда это произошло? Не в этой жизни, не в этом мире. В этом мире нет ничего идеально круглого, ничего идеально прекрасного, ничего идеально правильного. Значит, это должно было произойти раньше. Если фотография моего друга сейчас может напомнить мне о моем друге, то это должно быть потому, что я встречал своего друга раньше. Если видение вещей, которые участвуют в формах, напоминают мне формы, это должно быть потому, что я встречал или был знаком непосредственно с формами раньше. Но вы не натыкаетесь, не встречаетесь, не видите, не схватываете и не знакомитесь напрямую с формами в этой жизни.Значит, это должно было произойти еще до этой жизни.

Это аргумент Платона. Платон говорит, размышление о том, как мы схватываем формы, помогает нам увидеть, что душа должна была существовать до рождения, в платоновском небесном царстве, непосредственно схватывая, непосредственно общаясь, непосредственно понимая формы. Этого не происходит в этой жизни, значит, это должно было случиться раньше.

Ну вот, теперь у нас есть тот аргумент, который мы искали. Ранее возражение заключалось в том, что у нас нет веских причин думать, что душа является одним из строительных блоков, из которых мы состоим; у нас нет веских оснований думать, что это одна из частей, которая существовала до того, как наше тело сложилось, до нашего рождения.Сократ говорит: «Нет. Напротив, у нас есть основания, основываясь на аргументе воспоминаний, заключить, что душа существовала до нашего рождения».

Глава 6. Достаточно ли аргументов Платона? [00:43:54]

Хорошо. Итак, следующий вопрос: хорош ли аргумент, основанный на воспоминании? Теперь, скажем, меня не особо заботит, был ли этот аргумент, по мнению Платона, действенным или нет. Наш вопрос: мы думаем, что это работает или нет? Хотя это форма аргумента, который Платон выдвигает и в других диалогах, и поэтому меня поражает, что есть по крайней мере некоторые причины думать, что это аргумент, который, по его мнению, вполне может быть правильным.Ключевая предпосылка. Опять же, мы собираемся просто предоставить Платону метафизику. Решающий вопрос будет заключаться в том, правильно ли, что для объяснения того, как это происходит, мы могли бы иметь знание форм сейчас, когда нам приходится обращаться к предыдущему существованию, с которым мы были непосредственно знакомы?

Мне не очевидно, что это правда. Мне это не очевидно по нескольким причинам. Один вопрос таков: правда ли, что для того, чтобы думать о совершенно прямом, я должен как-то, где-то в какой-то момент столкнуться, иметь прямое знание о совершенно прямом? Разве мне недостаточно экстраполировать случаи, с которыми я сталкиваюсь в этой жизни? Я сталкиваюсь с согнутыми вещами; Я сталкиваюсь с более прямыми вещами, все более и более прямыми.Разве мой ум не может оторваться оттуда и устремиться прямо к идее совершенной прямой, даже если я никогда раньше с ней не сталкивался?

Позвольте мне остановиться на этой идее. Даже если Платон прав в том, что нам нужно иметь знакомство с самими платоновскими формами, чтобы думать о них, и даже если Платон прав в том, что мы никогда не получаем знакомства в этом мире, во взаимодействии с обычными физическими объектами, почему бы и нет? не происходит ли наше знакомство с платоническими формами в этой жизни впервые? Это вопрос или возражение, к которому мы обратимся в начале следующего занятия.

[конец стенограммы]

Вернуться к началу

Бессмертие души или воскресение мертвых? – Религия онлайн

by Oscar Cullmann

Оскар Кульманн, D.Th, D.D., был профессором богословского факультета Базельского университета и Сорбонны в Париже.

Настоящая работа является переводом исследования, уже опубликованного в Швейцарии, ( Mélanges offerts à KARL BARTH à l’occasion de ses 70 ans [pubi. by Reinhardt, Bâle, 1956][ Theologische Zeitschrift, N.2, стр. 126 и далее]. См. также Verbum Caro [1956], pp. 58ff.), краткое изложение которого появилось в различных французских периодических изданиях.

ОБЗОР

ВСЯ КНИГА) Профессор Каллманн сравнивает греческую концепцию бессмертия души с раннехристианской концепцией воскресения и показывает, что они настолько различны по происхождению и воплощению в опыте, что являются взаимоисключающими. Для грека смерть была другом. Для христианина смерть была последним врагом, но врагом, побежденным Христом в Его воскресении, и побежденным всеми, кто принадлежит Ему.

Главы

• Предисловие

  «Никакая другая моя публикация не вызывала такого энтузиазма или такой яростной враждебности. Экзегеза была основой этого исследования, и до сих пор ни один критик самого разного толка не пытался опровергнуть меня с помощью экзегезы».

• Введение

  Широко распространенная идея «бессмертия души» является одним из величайших заблуждений христианства. Концепция смерти и воскресения связана с событием Христа (как будет показано на следующих страницах) и, следовательно, несовместима с греческой верой в бессмертие.

• Глава 1: Последний враг

  Ничто лучше не показывает радикальное различие между греческим учением о бессмертии души и христианским учением о Воскресении, чем смерть Сократа в отличие от смерти Иисуса.

• Глава 2: Возмездие за грех: смерть

  Вера в воскресение предполагает еврейскую связь между смертью и грехом. Смерть не является чем-то, что угодно Богу, как думали греческие философы; это скорее нечто, ненормальное, противоположное Богу.

• Глава 3: Первенец из мертвых

  Христос воскрес: то есть мы стоим в новой эре, в которой побеждена смерть, в которой нет больше тления. Ибо если действительно есть одно духовное тело (не бессмертная душа, а духовное тело), ​​которое возникло из плотского тела, то действительно сила смерти сокрушена.

• Глава 4: Те, кто спят

  Смерть побеждена, но не будет упразднена до Конца. В Новом Завете ничего не говорится о деталях промежуточных условий.Мы слышим только это: мы ближе к Богу.

• Заключение

  Учение великих философов Сократа и Платона никоим образом не может быть приведено в соответствие с учением Нового Завета. Что их личность, их жизнь, и их ношение в смерти могут тем не менее почитаться христианами, как показали апологеты второго века.

.