Что, по воспоминаниям русского писателя Ивана Шмелева, следовало

другое

с соловьями, чтобы они пели.
5 букв.

Без достаточного знания текста романа Ивана Шмелёва под названием «Лето Господне» быстро ответить на этот вопрос вряд ли получится, потому что отец главного героя знал довольно экзотичный, но верный способ вынудить соловья запеть — наверное, испытавшая шок птаха надеялась, что избежать повторения экзекуции ей удастся только в том случае, если выполнить желание человека, запершего её в клетку… Ответ: «Купать».

Для более конкретного ответа, обратимся к рассказу писателя Ивана Шмелева, который называется » Благовещенье «, в котором он описывает то, что для того, чтобы соловей пел, его нужно обязательно искупать в воде. А это значит, что правильный ответ — это слово КУПАТЬ.

В знаменитом произведении Ивана Шмелева «Лето господне» есть глава «Благовещенье». Вот там писатель вспоминает свою семью, отца и то, что у них в доме всегда было много птиц. (2 )+99 при m=-1,n=10…

Физика, 07.04.2021 23:11

іть ів
дано:
А=18*10в3степені
U=360В
У=50А
t-?…

География, 07.04.2021 23:11

Переважання чоловічого населення у світі є наслідком переважання чоловіків в країнах: *​…

Биология, 07.04.2021 23:12

4. Підсумок. Дайте відповідь на запитання: 1). Рослини яких екологічних груп придатні для озеленення класної кімнати чи вашої
оселі?
2). Яку із досліджуваних рослин слі…

География, 07.04.2021 23:12

Материк на якому Украіна…

Українська мова, 07.04.2021 23:12

Провідміняти числівник 165 (кількісний) та 1648 порядковий ​…

Информатика, 07.04.2021 23:12

Даны три числа A B и C Составьте программу которая вычисляет произведение этих чисел если выполняется условие a²-b²=c² в противном случае их сумму​…

География, 07.04.2021 23:12

4. Укажіть характерну рису лісостепу: А клімат помірно континентальний із достатньою та постійною вологістю на заході й нестійкою — на сході
із несприятливих процесів і явищ. ..

Химия, 07.04.2021 23:12

дать название и какой класс соединения?
…

Физика, 07.04.2021 23:13

загальний опір трьох ламп і ореостата з’єднаних послідовно дорівнює 90 Ом, визначте опір ореостата якщо опір кожної лампи становить 10 Ом​…

«Самый русский писатель»: Иван Шмелев как пасынок революции | Статьи

Ровно 145 лет назад, 3 октября 1873 года, родился Иван Шмелев, один из крупнейших русских писателей XX века, человек непростой личной и литературной судьбы. О том, как революция, яростным врагом которой был Шмелев, сделала из просто хорошего писателя великого, вспоминал журналист Алексей Королев специально для «Известий».

Два Шмелева

«В нашей художественной литературе ныне замечается некоторый уклон в сторону реализма. Писателей, изображающих «грубую жизнь», теперь больше, чем было в недавние годы. М. Горький, гр. А. Толстой, Бунин, Шмелев, Сургучев и др. рисуют в своих произведениях не «сказочные дали», не таинственных «таитян», а подлинную русскую жизнь, со всеми ее ужасами, повседневной обыденщиной». Так писала газета «Правда» (та самая, центральный орган) 26 января 1914 года.

Шмелев

Фото: из личного архива И. Шмелева

Из пяти упомянутых в статье писателей двое стали прижизненными советскими классиками, один — нобелевским лауреатом, один — дважды нобелевским номинантом и один был осужден во Франции за коллаборационизм. Так что, зачисляя всех их скопом если не в союзники, то в попутчики, «Правда» в итоге немного ошиблась. Другое дело, что мало кого из русских писателей Великая русская революция так переломала, как эту компанию.

Есть как бы два Шмелева, это не новость. Довольно точно известно даже дата инициации — апрель 1923 года, когда (уже в эмиграции) Шмелевых разыскал некий доктор Шипов, товарищ их сына Сергея по камере в Феодосийской ЧК. Сергей Шмелев, белый офицер, предмет исступленного обожания родителей, не ушел (как и родители) в 1920-м с Врангелем, поверив большевистским обещаниям амнистии. Разумеется, его тут же арестовали и вскорости убили. Так, в самом чудовищном из возможных, родительском горе родился новый Иван Шмелев, в котором ледяная ненависть к красным, с одной стороны, помогла зажечь искру подлинного писательского величия, а с другой — парадоксальным образом помешала сделать шаг вперед из первого ряда русской литературы.

Но начнем не с этого.

Глазами реалиста

Конечно, «Правда» не лгала, противопоставляя Шмелева мейнстриму русского Серебряного века — декадентам и символистам. Дореволюционный Шмелев был «писатель-демократ», добросовестный и талантливый эпигон Короленко и Успенского, мастер лингвистической мимикрии, глубокий знаток провинциальной жизни (семь лет чиновником особых поручений во Владимирской казенной палате). Две его главные книги того периода — «Гражданин Уклейкин» и «Человек из ресторана» — эталонная контрэлитная реалистическая проза межреволюционного периода, полная сочувствия к «маленькому человеку» и презрения к буржуазии и чиновничеству.

Шмелев

Фото семьи Шмелевых (с супругой Ольгой Александровной и сыном Сергеем)

Фото: из личного архива И. Шмелева

Шмелев не был ни социалистом, ни либералом, еще в молодости под влиянием религиозной жены отошел от материалистических увлечений студенческих лет (он был страстным поклонником Тимирязева и вообще дарвинизма), но круг его общения (помимо вышеописанного в «Правде») — не только Леонид Андреев и Куприн, но и Тренев, Серафимович, Вересаев, Сергеев-Ценский — впоследствии сплошь лауреаты Сталинской премии. По справедливому замечанию современного литературоведа, последнее предреволюционное десятилетие было счастливейшим временем в жизни Шмелева — частного лица: респектабельный профессиональный литератор, счастливый муж и отец.

Примечательно, что в это время он практически ничего не пишет о старой Москве — то есть о том, что впоследствии составит ему мировую славу. Между тем он, разумеется, всегда великолепно знал и очень любил свой родной город, где жили четыре поколения его предков. Возможно, дело было в нежелании ворошить детские воспоминания — как бы это опять же не кажется удивительным в случае с будущим автором «Лета Господня». Ведь ранняя смерть отца обернулась для маленького Шмелева ужасами жизни с матерью, образцовой деспотичкой из купеческой среды, испытывавшей какую-то патологическую страсть к порке младшего сына. Травму эту Шмелев залечит только вытеснив ее еще большими кошмарами.

«Бога у меня нет»

«Восторженно принял Февральскую революцию, Октябрьскую революцию не принял» — формулировка, украшающая тысячи биографий (в том числе нескольких великих князей). Что до Шмелева, то даже ввиду надвигающейся победы большевиков в Гражданской войне уезжать он не очень хотел — в надежде то ли на финальный кувырок белых через голову, то ли на мирное сосуществование с новой властью. Так или иначе домик в Алуште он купил в конце лета 1920 года, когда казалось, что уже всё всем ясно.

17 ноября 1920 года белая армия оставила Крым, а уже в ночь на 4 декабря арестовали Сергея Шмелева. Почти два года отец пытался найти сына, заваливал письмами Горького и Луначарского, не понимая еще всего масштаба того ада, который упал на Крым: Сергея расстреляли через полтора месяца после ареста вместе с тысячами других офицеров Добровольческой армии.

Шмелев

Сергей Шмелев

Фото: из личного архива И. Шмелева

«Бога у меня нет: синее небо пусто». Это «Солнце мертвых», одна из самых страшных книг, когда-либо написанных на русском языке, хирургическая в своей беспощадности хроника русского Армагеддона, созданная Шмелевым в первые недели своего пребывания в эмиграции. Томас Манн, главный поклонник Шмелева в Европе, отрецензировал «Солнце мертвых» в шести словах: «Прочтите это, если у вас хватит смелости».

Шмелева-«демократа», Шмелева — защитника «маленького человека» больше не было. Был яростный и непримиримый противник советской власти, чье творчество отныне — хоть, к счастью, и не навсегда — свелось к памфлетам и лубкам, беспощадно обличающим большевизм.

Непримиримость эта — ничья биография не нуждается в лакировке — завела Шмелева в конце концов довольно далеко: он сотрудничал в пронацистской русской прессе, а вторжение Германии в 1941 году называл «возвращением Сергия Радонежского в свою вотчину». К сожалению, именно этот корпус текстов заставляет литературоведов говорить о неравноценности творческого наследия Шмелева — впрочем, в это же время он пишет пронзительную «Историю любовную», самую популярную у зарубежного читателя свою книгу.

Шмелев

Встреча А.И. Деникина и писателя И.С. Шмелева в Капбретоне, Франция, 1926 год

Фото: commons.wikimedia.org/nasledie-rus.ru

Он никогда более не вернулся к тому материальному положению, которое имел до революции, — но таксистом, во всяком случае, работать ему не пришлось. Жил в курортном Капбретоне (рядом со своими друзьями Деникиными), воспитывал как сына внучатого племянника Ива Жантийома-Кутырина (того самого Ивушку из «Лета Господня»). Два года подряд — в 1931-м и 1932-м — выдвигался на Нобелевскую премию. (Это в целом довольно некрасивая история: с тем, что нобелевка русской бесцензурной литературе очень нужна как инструмент политической борьбы, соглашалась вся эмиграция. В качестве «проходимых» для Шведской академии кандидатов были выбраны Бунин, Мережковский и Шмелев. Началась, выражаясь современным языком, «пиар-кампания». Дело закончилось всеобщей писательской сварой и размолвкой Буниных и Шмелевых.) Невероятно, но факт: Шмелев мог получить Нобелевскую премию еще до того, как полностью опубликовал две свои главные книги.

«Лето Господне»

60-летний юбилей Шмелева отмечался широко, Бальмонт написал что-то вроде того, что Шмелев — «самый русский писатель» и эта «русскость» как раз и приносит ему мировую славу. Другие отклики были под стать. Но главный подарок Шмелев сделал себе сам: увидело свет «Лето Господне», а затем — «Богомолье», магнум опус, сразу затмивший, заставивший забыть всё, что писал автор раньше, — и хорошее, и неудачное.

Этот роман (оба произведения по сути представляют собой роман-дилогию и недаром почти всегда издаются под одной обложкой) — не просто грандиозное бытописание Москвы конца 70-х годов XIX века, не только лучший гастрономический текст в истории русской литературы («в блинах и пирогах утопил Россию», злорадствовали немногие критики) и даже не только виртуозное стилистическое упражнение («Шмелев — последний и единственный из русских писателей, у которого еще можно учиться богатству, мощи и свободе русского языка», писал Куприн).

Шмелев

Торговля на Страстной площади в Москве. На втором плане — Страстной монастырь. 1910-е годы

Фото: РИА Новости/Евгений Леонов

«Лето Господне» — главный и лучший роман воспитания на русском языке, феноменальное проникновение во внутренний мир ребенка, которое невозможно совершить, опираясь на одни только воспоминания детства.

«Лето Господне» — один из важнейших русских религиозных текстов XX века (недаром его на смертном одре читали Бальмонт, Немирович-Данченко и даже митрополит Антоний (Храповицкий), не просто подробнейшая хроника собственной катехизации — настоящая история обретения (не мальчиком Ваней, а пожилым уже Иваном Сергеевичем) того Бога, которого он утратил в степях Крыма в 1921 году.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Пасхальный период в жизни известных писателей

Пасха, тема возрождения в новую, лучшую жизнь, воскресения души и нравственного обновления всегда занимала особое место в творчестве русских писателей. Обращаясь к духовной природе празднования Пасхи, писатели размышляли о добре и милосердии, любви и прощении. Иван Шмелев в своем замечательном романе «Лето Господне» описал любимый православный праздник через призму детского восприятия; Иван Бунин соединил образ Пасхи с образом национального возрождения; по завещанию Федора Достоевского именно в пасхальные дни происходит нравственное воскресение Родиона Раскольникова в «Преступлении и наказании».

Что случилось с самими писателями в период Пасхи?

*****

Государственный служащий и поэт Гаврила Романович Державин почувствовал «первое вдохновение или мысль» к написанию оды «Бог» в 1780 году. В этот момент он «был на Всенощном бдении на Пасху Воскресенье в дворцовой церкви Зимнего дворца, а потом, приехав домой, положить на бумагу первые строчки», — читаем в издании «Записки Гавриила Романовича Державина. 1743-1812 гг.» на портале Президентской библиотеки.

Так же назвал свою оду Державин. Поэт не мог закончить ее на пасхальной неделе «из-за занятости на службе», домашних и светских забот. .. Он часто пытался вернуться к начатой ​​оде, но из этого ничего не выходило: Державин ставил очень высокую творческую задачу в первых строк, а повседневные хлопоты правительства отнимали слишком много нервной и умственной энергии.

Вершиной творчества Державина является ода «Бог», пришедшая к поэту в пасхальную ночь. Ода «Бог» — первое из всех произведений русской литературы, почти сразу получившее мировую известность. Он был переведен на английский, испанский, итальянский, польский, чешский, греческий, латинский, шведский, японский языки. Есть по крайней мере пятнадцать французских, восемь немецких переводов. Так, многоязычный мир впервые узнал о стихах русского поэта – оды Державина о величии Божием… Полный текст бессмертной оды доступен на портале Президентской библиотеки в издании Императорской Академии наук 1864 года «Державинская ода». Сочинения: с пояснительными примечаниями [и предисловием] Я. Грот».

*****

…На торжественной пасхальной службе в 1835 году Пушкин находился в той самой дворцовой церкви Зимнего дворца, где на Всенощном преддверии Пасхи Державина озарили первые строки оды «Богу «. Календарь — 7 апреля. В этот же день, по крайней мере, утверждают «Примечания к Собранию сочинений» поэта, Пушкин написал стихотворение «Полководец». Видимо, после службы он снова посетил Зимнюю галерею в 1812 году.

Пушкин назвал свое стихотворение «несколько грустных размышлений» о заслуженном полководце. Но она гораздо шире, более философична. Речь идет о человеке, в русле гениальной Державинской строки из оды «Бог»: «Я царь — я холоп, я червь — я бог». Она о вас и обо мне, хотел или не хотел этого Пушкин в пасхальное воскресенье 1835 года.

Еще одно свидетельство современника поэта из книги «Пушкин в жизни» В. В. Вересаева, связанное с отношением Александра Пушкина к великому празднику Пасхи. По свидетельству Александра Раевского, Пушкин, будучи еще совсем юношей, будучи в Одессе, «никогда не пропускал… утреню в пасхальное воскресенье и всегда призывал своих товарищей «услышать голос русского народа» (в ответ на христианство священник «Воистину воскрес»)».

*****

Московская литературная элита впервые услышала эти строки из Гоголя в 1844 году, 17 апреля, в канун Пасхи. Перед самым утром пасхального воскресенья он прочитал в Москве в маленьком кабинете Сергея Аксакова шестую главу «Мертвых душ», «в которой творение Плюшкина доставило всем великий восторг». После прочтения все собравшиеся отправились в Кремль, чтобы услышать первый пасхальный удар колокола Ивана Великого. После заутрени они поздоровались с Гоголем… Один из компании, Панов, «пришел в восторг и тотчас решил пожертвовать всеми расчетами и отправиться с Италией к Гоголю… Гоголь этому очень обрадовался». А один из первых слушателей шестой главы «Мертвых душ» Аксаков вспоминал, что в том же 1844 году «перед страстной неделей приехала мать Гоголя с его младшей сестрой. Глядя на Марью Ивановну (так звали мать Гоголя) и разговаривая с ней несколько минут от души, можно было понять, что у такой женщины мог быть такой сын. Это было доброе, нежное, любвеобильное существо, исполненное эстетического чувства, с легким налетом нежнейшего юмора». Эти сведения приведены «листая» «Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя, составленные из воспоминаний его друзей и знакомых и из его собственных писем» 9. 0003

В этом же сборнике есть такое свидетельство современника писателя: «В Страстную неделю Гоголь варился… Он обыкновенно становился немного в стороне от других и был так глубоко погружен в молитву, что как будто не замечал никого вокруг себя».

Гоголь искренне любил Пасху. В книге «Избранные места из переписки с друзьями» 1847 года, которая также представлена ​​на портале Президентской библиотеки, есть глава «Воскресение Пасхи», наполненная глубочайшими размышлениями об этом христианском празднике.

* * * * *  

Достоевский уехал из Петербурга в Страстную Пятницу, 14 апреля 1867 года.

Достоевские приехали в недостроенный Никольский храм. Потом они пошли в церковь. Склонил саван. Ночью, без четверти два, у Федора Михайловича случился эпилептический припадок. В этот раз было сильно, минут пятнадцать не отпускала… Утром поболтали творогом, куличом, яйцами и уехали в Берлин. Оттуда — в Дрезден. «Я уезжал тогда (из России) со смертью в душе. Одна, без материи, с юным созданием, которое с наивной радостью стремилось разделить со мной скитальческую жизнь». — писал Федор Достоевский А. Н. Майкову 16 (28) августа 1867 г. из Женевы.

Это был не уход, а побег! От болезни, от невыносимого «нервного и мозгового напряжения», вызванного творческой усталостью, от кредиторов, не желающих больше ждать. Некоторые переводные векселя были давно просрочены, и писателю грозило заключение неполноценных должников в Палату. В просторечии его называли Тарасовской Кутузкой, или Тарасовской ямой, потому что он служил в доме Тарасова в первой роте Измайловского полка.

… Достоевский уехал за границу с идеей романа. Еще не написано ни строчки — на бумагу они лягут только в сентябре. Шедевры на библейские темы помогли в апреле, на пасхальной неделе. Помогали не только душе, но и творческому воображению. Главным героем романа станет князь Мышкин, которого Достоевский назвал бы князем Христом за его нравственные идеалы, отношение к жизни и убеждения.

Материалы о жизни и творчестве великого писателя, философа и публициста собраны на портале Президентской библиотеки в сборнике «Мир Достоевского».

* * * * *

«После Австралии Сахалин — единственное место, где можно изучить колонизацию преступников. <…> Сахалин — место невыносимых страданий, которые может совершить только человек, добровольный и зависимый… Знаменитые 60-е ничего не сделали для больных и заключенных, нарушив тем самым важнейшую заповедь христианской цивилизации», — напишет он Суворину спустя девять лет. Эти слова приводятся в «Биографическом очерке» А. А. Измайлова, который доступен на портале Президентской библиотеки.

Чехов заповедей не нарушал. Москва. Пермь, Тюмень, Томск. Иркутск, Сахалин… Он преодолеет 11 тысяч верст — то на телеге, то на лодке. Дождь, бездорожье, холод. Разлив Иртыша и Оби, душные ночи на почтовых станциях. Все это было в пути.

На Сахалине врач Чехов, прекрасно сознающий свое далеко не крепкое здоровье, в течение пяти месяцев каждое утро будет вставать в пять утра и работать до позднего вечера «под большим давлением от мысли, что много не сделано». Он объездил все слободы, обошел все избы. .. В одиночку Чехов провел перепись населения Сахалина, собственноручно заполнил десять тысяч статистических карточек, каждая из которых содержала двенадцать вопросов.

Ф. Кони, воспоминания которого о Чехове приведены в сборнике «Антон Чехов: Утерянные произведения. Неопубликованные письма. Воспоминания. Библиография» — и которые размещены на портале Президентской библиотеки, он писал: «Он предпринял трудный путь, сопряженный с массой испытаний, тревог и опасностей, которые губительно сказались на его здоровье. Итог этого путешествия — его книга о Сахалинском — несет на себе печать безжалостной траты времени и сил автора. В ней, за строгой формой и деловым тоном, за множеством фактических и цифровых данных чувствуется грустное и негодующее сердце писателя».

Слова «совершил подвиг» как-то не подходят Чехову, не вяжутся с его внешностью. Но других, быть может, и не найдешь…. Совершение начнется после Святого… А пока Чехов дочитывает последние страницы «многого» предназначенной экономической, юридической, географической, исторической литературы за «книжное освоение» сахалинских и островных проблем, пишет письма. «Христос воскресе, дорогой Роман Романович! Поздравляю вас и всех вас с праздником и искренне желаю вам счастья… Фоминую неделю уезжаю от здешних прекрасных мест…» «Христос воскресе, дорогой Николай Александрович… Скоро буду на мой метод. Ждем освобождения Камы. Поживу на Сахалине не менее двух месяцев». «Христос воскрес, Александр Сергеевич. Поздравляю, милый… Скоро нанесу прощальные визиты…».

Перечитывая Рэнд через призму русских | Журнал исследований Айн Рэнд

Skip Nav Destination

Обзор книги|
01 июля 2021 г.

Художественное творчество Айн Рэнд в русском контексте

[ Художественная литература Айн Рэнд в русском контексте ], Григоровская, Анастасия.

Москва

:

Флинта

,

2020

.

268

стр.

Михаил Кизилов

Журнал исследований Айн Рэнд (2021) 21 (1): 105–110.

https://doi.org/10.5325/jaynrandstud.21.1.0105

• 
  Иконка Цитировать
  
  Цитировать

• Делиться

  • Facebook
  • Твиттер
  • LinkedIn
  • MailTo

• Разрешения

• Поиск по сайту

Цитата

Михаил Кизилов; Перечитывая Рэнд через призму России. Журнал исследований Айн Рэнд 1 июля 2021 г .; 21 (1): 105–110. doi: https://doi.org/10.5325/jaynrandstud.21.1.0105

Скачать файл цитаты:

• Zotero
• Менеджер ссылок
• EasyBib
• Подставки для книг
• Менделей
• Бумаги
• КонецПримечание
• РефВоркс
• БибТекс

панель инструментов поиска

Расширенный поиск

Abstract

В этой статье рассматривается новая книга российского ученого Анастасии Григоровской, в которой произведения Айн Рэнд помещаются в российский контекст.