Для понимания связи между основными религиозными идеями аскетического протестантизма и правилами экономических будней необходимо прежде всего обратиться к тем богословским произведениям, которые выросли из повседневной душеспасительной практики Ибо в те времена, когда мысли о потустороннем мире заполняли жизнь людей, а от допущения к причастию зависело социальное положение христианина, когда значение духовника в деле спасения души, в осуществлении церковной дисциплины и в качестве проповедника достигало такой степени, о которой мы, современные люди, просто не можем составить себе представления (для того чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к собраниям «consilia» — (Советы [лат.] — Прим. перев.), «casus conscientiae» (Вопросы совести [лат.] — Прим.  перев.) и тому подобное), — в те времена движущие религиозные идеи, накладывавшие свой отпечаток на данную практику, решающим образом формировали «национальный характер».

В настоящем разделе в отличие от последующих мы можем рассматривать аскетический протестантизм как некое единство. Поскольку, однако, наиболее последовательное обоснование идее профессионального призвания даёт выросший на почве кальвинизма английский пуританизм, мы в соответствии с нашей принципиальной установкой ставим одного из его представителей в центр нашего исследования Ричард Бакстер отличается от многих других литературных представителей пуританской этики ярко выраженной практической и миролюбивой направленностью и вместе с тем всеобщим признанием — его работы постоянно переиздавались и переводились на другие языки. Просвитерианин и апологет Вестминстерского синода, он вместе с тем, как многие лучшие умы той эпохи, постепенно отходил от строгой кальвинистской догматики; противник в душе кромвелевской узурпации власти, как и вообще любой революции, чуждый сектантству и фанатическому рвению «святых», он вместе с тем проявлял большую широту взглядов в оценке внешних специфических особенностей и объективность по отношению к своим противникам. Сферу своей деятельности Бакстер стремился ограничить практическими проблемами церковно-нравственной жизни и, будучи одним из самых выдающихся среди всех известных духовников, он служил на этом поприще парламенту, Кромвелю и Реставрации ¹⁹⁵ вплоть до того момента, когда он одним из последних — уже незадолго до дня Св. Варфоломея — ушёл со своей должности. Его «Christian directory» («Напутствия христианам» [англ.] — Прим. перев.) — наиболее полный компендиум моральной теологии пуритан, полностью основанный на личном практическом опыте спасения души. Ввиду недостатка места мы переносим в примечания ¹⁹⁶ основные данные, необходимые для сопоставления «Теологических размышлений» Шпенера как образца немецкого пиетизма с «Апологией» Роберта Барклея (квакерство) и работами других представителей аскетической эпохи  ^{Примечания»>197}.

Если обратиться к «Вечному покою святых» Бакстера, к его «Christian directory» или к близким им работам других авторов ¹⁹⁸, то в их суждениях о богатстве ¹⁹⁹ и способе его приобретения сразу же бросается в глаза акцент на эбионитические (Эбиониты — иудео-христианская секта, проповедовавшая бедность Эбионитская направленность — осуждение богатства. — Прим. перев.) элементы новозаветного откровения ²⁰⁰. Богатство как таковое таит в себе страшную опасность, искушения его безграничны; стремление ²⁰¹ к богатству не только бессмысленно по сравнению с бесконечно превышающим его значением царства Божьего, но вызывает сомнения и нравственного порядка. Здесь аскеза направлена, по-видимому, против любого стремления к мирским благам, притом значительно более резко, чем у Кальвина. Кальвин не видел в богатстве духовных лиц препятствия для их деятельности; более того, он усматривал в богатстве средство для роста их влияния, разрешал им вкладывать имущество в выгодные предприятия при условии, что это не вызовет раздражения в окружающей среде.

Из пуританской литературы можно извлечь любое количество примеров того, как осуждалась жажда богатства и материальных благ, и противопоставить их значительно более наивной по своему характеру этической литературе Средневековья. И все эти примеры свидетельствуют о вполне серьёзных предостережениях; дело заключается, однако, в том, что подлинное их этическое значение и обусловленность выявляются лишь при более внимательном изучении этих свидетельств. Морального осуждения достойны успокоенность и довольство достигнутым ²⁰², наслаждение богатством и вытекающие из этого последствия — бездействие и плотские утехи — и прежде всего ослабление стремления к «святой жизни». И только потому, что собственность влечёт за собой эту опасность бездействия и успокоенности, она вызывает сомнения. Ибо «вечный покой» ждёт «святых» в потустороннем мире, в земной жизни человеку, для того чтобы увериться в своём спасении, должно делать дела пославшего его, доколе есть день (Ин., 9, 4. — Прим. перев.). Не бездействие и наслаждение, а лишь деятельность служит приумножению славы Господней согласно недвусмысленно выраженной воле Его ²⁰³. Следовательно, главным и самым тяжёлым грехом является бесполезная трата времени. Жизнь человека чрезвычайно коротка и драгоценна, и она должна быть использована для «подтверждения» своего призвания. Трата этого времени на светские развлечения, «пустую болтовню» ²⁰⁴, роскошь ²⁰⁵, даже не превышающий необходимое время сон  ^{Примечания»>206} — не более шести, в крайнем случае восьми часов — морально совершенно недопустима ²⁰⁷. Здесь ещё не вошло в употребление изречение «время — деньги», которое нашло себе место в трактате Бенджамина Франклина, однако в духовном смысле эта идея в значительной степени утвердилась; время безгранично дорого, ибо каждый потерянный час труда отнят у Бога, не отдан приумножению славы Его ²⁰⁸. Пустым, а иногда даже вредным занятием считается поэтому и созерцание, во всяком случае тогда, когда оно осуществляется в ущерб профессиональной деятельности ²⁰⁹. Ибо созерцание менее угодно Богу, чем активное выполнение его воли в рамках своей профессии ²¹⁰. К тому же для занятий такого рода существует воскресенье. По мнению Бакстера, люди, бездеятельные в своей профессии, не находят времени и для Бога, когда приходит час Его ²¹¹.

Всё основное произведение Бакстера пронизывает настойчивая, подчас едва ли не страстная проповедь упорного, постоянного физического или умственного труда ²¹². В этом обнаруживается влияние двух мотивов ²¹³. Прежде всего труд издавна считался испытанным аскетическим средством: в качестве такового он с давних пор высоко ценился ²¹⁴ церковью Запада в отличие не только от Востока, но и от большинства монашеских уставов всего мира ²¹⁵. Именно труд служит специфической превентивной мерой против всех тех — достаточно серьёзных — искушений, которые пуританизм объединяет понятием «unclean life» (Нечистой жизни [англ. ] — Прим. перев.). Ведь сексуальная аскеза пуританизма отличается от монашеской лишь степенью, а не основополагающим принципом, а поскольку она простирается и на брачную жизнь, то сфера её действия более обширна. Ибо половая жизнь в браке также допустима лишь как угодное Богу средство для приумножения славы Его согласно завету: «Плодитесь и множитесь» ²¹⁶. В качестве действенного средства против соблазнов плоти предлагается то же, что служит для преодоления религиозных сомнений и изощрённого самоистязания: наряду с диетой, растительной пищей и холодными ваннами предписание: «Трудитесь в поте лица своего на стезе своей» ²¹⁷.

Однако труд выходит по своему значению за эти рамки, ибо он как таковой является поставленной Богом целью всей жизни человека ²¹⁸. Слова апостола Павла: «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» — становятся общезначимым и обязательным предписанием ²¹⁹. Нежелание работать служит симптомом отсутствия благодати ²²⁰.

Здесь отчётливо обнаруживается отличие от средневекового отношения к этой проблеме. Фома Аквинский тоже дал своё толкование этих слов апостола Павла. Однако в его истолковании ²²¹ труд лишь naturali ratio nе (В силу естественных причин [лат.] — Прим. перев.) необходим для поддержания жизни как отдельного человека, так и человечества в целом. Там, где отсутствует эта цель, теряет свою силу и это предписание. Оно имеет в виду лишь род человеческий, а не каждого человека в отдельности. На того, кто обладает необходимым имуществом и может существовать не работая, это предписание не распространяется; что же касается созерцания как духовной формы деятельности в царстве Божьем, то в средневековом понимании оно было, конечно, выше завета апостола Павла в его буквальном значении. Ведь для популярного богословия высшей формой монашеской «производительности» было умножение «thesaurus ecclesiae» (Сокровищницы церкви [лат.] — Прим. перев.) молитвой и пением в хоре. У Бакстера же не только отсутствует подобная этическая интерпретация трудовых обязанностей, но всячески подчёркивается, что богатство не освобождает от этого безусловного требования апостола Павла ²²². Имущий также да не ест, если он не работает, ибо, если он и не нуждается в работе для удовлетворения своих потребностей, это не меняет того, что заповедь Божья остаётся в силе, и он обязан блюсти её так же, как соблюдает её бедный ²²³ Провидение Господне дало каждому профессию (calling), которую он должен принять и на стезе которой должен трудиться; это профессиональное призвание здесь не судьба, с которой надо примириться и которой надо покорно следовать (как в лютеранстве  ^{Примечания»>224}), а требование Бога к каждому человеку трудиться к вящей славе Его. И такой как будто незначительный оттенок имел далеко идущие психологические последствия и способствовал дальнейшему утверждению того провиденциального толкования экономического космоса, которое было известно уже схоластам.

Фома Аквинский от учения которого нам в данной связи наиболее уместно отправляться), подобно многим другим мыслителям, рассматривал разделение труда и деление общества по профессиям как прямое следствие божественного плана мирового устройства. Введение же человека в этот космос происходит ex causis naturalibus и случайно по своему характеру («contingent», по терминологии схоластов). Для Лютера распределение людей по существующим сословиям и профессиям в соответствии с объективным историческим устройством общества было, как мы уже видели, прямой эманацией божественной воли, а пребывание каждого человека на своём месте и его деятельность в рамках, установленных для него Богом, превращались, следовательно, в религиозный долг  ^{Примечания»>225}. Это ещё усугублялось тем, что отношение лютеровской религиозности к «миру» с самого начала носило характер некоторой неопределённости и таковым оставалось и в дальнейшем. Из круга идей Лютера, который полностью так и не освободился от влияния апостола Павла с его индифферентным отношением к мирской жизни, нельзя было вывести этические принципы мирового устройства, поэтому его приходилось просто принимать таким, как оно есть, преобразуя покорное приятие его в религиозный долг.

Иначе трактуется провиденциальный характер взаимопереплетения частно-хозяйственных интересов в пуританском учении. О значении провиденциальной цели, в соответствии с которой люди делятся по профессиям, мы, согласно пуританской схеме прагматического толкования, узнаем по плодам этого деления. По этому вопросу Бакстер высказывает взгляды, которые в ряде моментов прямо соприкасаются с известным апофеозом разделения труда у Адама Смита  ^{Примечания»>226}. Специализация ведёт, способствуя выучке (skill) рабочего, к количественному повышению производительности труда и тем самым служит общему благу (common best), которое тождественно благу наибольшего числа людей. Если до этого момента мотивация Бакстера чисто утилитарна и близка многим хорошо известным взглядам, высказываемым в светской литературе того времени ²²⁷, то чисто пуританский оттенок его идей выступает сразу, как только Бакстер ставит во главу угла следующий мотив: «Вне определённой профессии всякая дополнительная деятельность не что иное, как случайная работа; выполняя её, человек больше времени лентяйничает, чем трудится». Это изречение Бакстер завершает следующим образом: «Он (работник определённой профессии) занят упорядоченной деятельностью, в отличие от тех, кто пребывает в вечном замешательстве, совершая свои действия вне постоянного места и времени  ^{Примечания»>228} … поэтому определённая профессия («certain calling», в других местах говорится о «stated calling») является наивысшим благом для каждого человека». Случайную работу, которую часто вынужден выполнять рядовой подёнщик, следует рассматривать как подчас неизбежное, но всегда нежелательное временное занятие. В жизни человека «без определённой профессии» отсутствует тот систематически-методический характер, который является, как мы видели, непременным требованием мирского аскетизма. Квакерская этика также требует, чтобы профессиональная деятельность человека представляла собой последовательное аскетическое воспитание добродетели, испытание его избранности; избранность воплощается в добросовестности, которая в свою очередь находит своё отражение в тщательном ²²⁹ и методичном выполнении своих профессиональных обязанностей. Не труд как таковой, а лишь рациональная деятельность в рамках своей профессии угодна Богу.

В пуританском учении о профессиональном призвании ударение делается всегда на методическом характере профессиональной аскезы в отличие от интерпретации Лютера, который рассматривает профессиональную деятельность как покорность своей предрешённой Богом участи ²³⁰. Поэтому пуританское учение не только решительно высказывается в пользу сочетания нескольких callings при условии, что это будет способствовать общему и собственному ²³¹ благу и никому не принесёт ущерба и что такое сочетание разных профессий не приведёт к недобросовестному (unfaithful) выполнению своих обязанностей в рамках одной из них, но пуритане отнюдь не считают достойной порицания и перемену профессии, если только это не совершается легкомысленно и проистекает из желания заняться более угодной Богу ²³² — что, исходя из общей принципиальной направленности пуританства, означает более полезной — деятельностью.

И ещё одно, и это самое важное: полезность профессии и, следовательно, её угодность Богу в первую очередь определяются с нравственной точки зрения, затем степенью важности, которую производимые в её рамках блага имеют для «всего общества»; однако в качестве третьего и практически безусловно наиболее важного критерия выступает её «доходность» ²³³. Ибо если Бог, перст которого пуританин усматривает во всех обстоятельствах своей жизни, представляет кому-нибудь из своих избранников какой-либо шанс для извлечения прибыли, то он совершает это, руководствуясь вполне определёнными намерениями. И верующий христианин должен следовать данному указанию свыше и использовать предоставленную ему возможность ²³⁴. «Если Бог указует вам этот путь, следуя которому вы можете без ущерба для души своей и не вредя другим, законным способом заработать больше, чем на каком-либо ином пути, и вы отвергаете это и избираете менее доходный путь, то вы тем самым препятствуете осуществлению одной из целей вашего призвания (calling), вы отказываетесь быть управляющим (steward) Бога и принимать дары его для того, чтобы иметь возможность употребить их на благо Ему, когда Он того пожелает. Не для утех плоти и грешных радостей, но для Бога следует вам трудиться и богатеть» ²³⁵. Богатство порицается лишь постольку, поскольку оно таит в себе искушение предаться лени, бездеятельности и грешным мирским наслаждениям, а стремление к богатству — лишь в том случае, если оно вызвано надеждой на беззаботную и весёлую жизнь. В качестве же следствия выполнения профессионального долга богатство морально не только оправдано, но даже предписано ²³⁶. Об этом как будто прямо говорится в притче о рабе, который впал в немилость за то, что не приумножил доверенную ему мину серебра ²³⁷. Желание быть бедным было бы равносильно, как часто указывается, желанию быть больным ²³⁸ и достойно осуждения в качестве проявления синергизма, наносящего ущерб славе Божьей. Что же касается нищенствования, которому предаётся человек, способный работать, то это не только грех бездеятельности, но и, по словам апостола, нарушение завета любить ближнего своего ²³⁹.

Подобно тому как акцентирование аскетического значения постоянной профессии служит этической идеализации современной профессиональной специализации, так провиденциальное истолкование стремления к наживе служит идеализации делового человека ²⁴⁰. Аскетически настроенным пуританам в равной степени претит как аристократическая небрежность знати, так и чванство выскочек. Полное этическое одобрение встречает трезвый буржуа — selfmademan (Человек, всем обязанный себе [англ.] — Прим. перев.) ²⁴¹. Слова «God blesseth his trade» — принятое пожелание в адрес тех «святых»  ^{Примечания»>242}, которые добивались успеха, следуя божественным предписаниям. С точки зрения пуританина, контролировавшего по совету Бакстера свою избранность посредством сравнения своего душевного состояния с душевным состоянием библейских героев ²⁴³ и толковавшего при этом библейские изречения «как параграфы судебника», в том же направлении действовала вся мощь ветхозаветного Бога, который награждал своих избранных за их благочестие ещё в этой жизни ²⁴⁴. Впрочем, изречения Ветхого завета не всегда были однозначны, мы уже знаем, что Лютер впервые применил понятие «Beruf» в светском его значении при переводе одного места из Книги Иисуса сына Сирахова. Между тем Книга Иисуса сына Сирахова по всему своему настроению принадлежит, несмотря на сильно ощущаемое в ней эллинистическое влияние, к традиционалистским частям (расширенного) Ветхого завета. Характерно, что эта книга пользуется вплоть до настоящего времени особой любовью большинства немецких крестьян лютеранского вероисповедания ²⁴⁵; лютеранская направленность широких слоёв немецкого пиетизма также обычно находит своё выражение в особом предпочтении именно Книги Иисуса сына Сирахова ²⁴⁶.

Пуритане, основываясь на резком противопоставлении божественного рукотворному ²⁴⁷, отвергали апокрифы как небогодухновенные. Тем большим признанием пользовалась у них Книга Иова с её величественным прославлением божественной воли, абсолютной по своей суверенности и несоизмеримости с человеческими масштабами (что было столь конгениально кальвинистским воззрением), с одной стороны, и возникающей в конце Книги уверенностью (второстепенной для Кальвина, но чрезвычайно важной для пуритан) в том, что Всевышний осенит благодатью избранников своих ещё в этой жизни (в Книге Иова только в этой жизни!) и дарует им материальное благополучие  ^{Примечания»>248}, — с другой. Пуритане так же игнорировали восточный квиетизм, проступающий в ряде наиболее одухотворённых псалмов и Притчей Соломоновых, как Бакстер — традиционалистский оттенок важного для понятия «Beruf» места в Первом послании к коринфянам. Подчёркивались именно те места Ветхого завета, в которых восхвалялась формальная добропорядочность как признак угодного Богу поведения.

Теория, устанавливающая, что законы Моисея лишь постольку потеряли своё значение с момента заключения нового союза, поскольку они содержат обрядовые или исторически обусловленные предписания иудаизма, в остальном же от века имели значение (и сохраняют его) в качестве выражения lex naturae ²⁴⁹, — эта теория позволила, с одной стороны, устранить все несовместимые с современной жизнью предписания, с другой — используя многочисленные родственные ей черты, расчистить путь для усиления того мощного духа легальности, трезвости и уверенности в своей правоте, который был свойствен мирской аскезе протестантизма  ^{Примечания»>250}. Поэтому если многие современники, а также и писатели последующего времени определяли этическую настроенность именно английских пуритан как «english hebraism» ²⁵¹, то это при правильном понимании вполне соответствует истине. Надо только иметь в виду не палестинский иудаизм времени ветхозаветных книг, а иудаизм, постепенно формировавшийся под воздействием многовекового влияния Талмуда и формалистически воспринятых предписаний Закона, но и тогда проводить исторические параллели следует лишь с большой осторожностью. Непосредственное по своей сущности восприятие жизни древними иудеями в целом резко отличается от своеобразного духовного склада пуритан. Столь же чужда пуританизму, и это следует иметь в виду, и хозяйственная этика евреев средневекового и нового времени, причём различие это распространялось, в частности, на те черты, которые имели решающее значение при определении роли обоих религиозных учений в развитии капиталистического этоса. Еврейство находилось в сфере политически или спекулятивно ориентированного «авантюристического» капитализма: его этос был, если попытаться охарактеризовать его, этосом капиталистических париев: пуританизм же был носителем этоса рационального буржуазного предпринимательства и рациональной организации труда. И из иудейской этики он взял лишь то, что соответствовало его направленности.

В данном очерке невозможно показать, какие характерологические последствия имело насыщение жизни ветхозаветными нормами, — эта чрезвычайно интересная задача до сих пор полностью не решена даже в рамках иудаизма ²⁵². Для понимания внутренней настроенности пуритан следует наряду с указанной выше ролью в их жизни Ветхого завета прежде всего иметь в виду, что в пуританизме возродилась во всём её величии вера в народ, избранный Богом ²⁵³. Даже кроткий Бакстер благодарит Бога за то, что он предназначил ему родиться в Англии и в лоне истинной церкви, а не в каком-либо другом месте: этим чувством благодарности за свою обусловленную Божьей милостью безупречность преисполнено все жизнеощущение  ^{Примечания»>254} пуританского бюргерства, определившее формально-корректный, жёсткий характер, свойственный представителям героической эпохи капитализма.

Мы попытаемся теперь остановиться на ряде таких моментов в пуританском понимании профессионального призвания и требовании аскетической жизни, которые должны были оказать непосредственное влияние на развитие капиталистического стиля жизни. Всю силу удара аскетизм направляет, как мы уже видели, на непосредственное наслаждение жизнью и всеми её радостями. Наиболее яркое выражение это нашло в борьбе, развернувшейся вокруг «Book of sports» (Книга об увеселениях [англ.] — Прим. перев.) ²⁵⁵, которую Яков I и Карл I в их очевидном желании покончить с пуританством возвели в закон, причём Карл I повелел читать её с кафедры во всех церквах. Если пуритане бешено сопротивлялись королевскому постановлению, объявлявшему обычные народные увеселения в воскресные дни вне времени богослужения дозволенными законом, то они тем самым выступали не только против нарушения субботнего покоя, но и против преднамеренного нарушения упорядоченного жизненного строя святых. И если король в свою очередь грозил строгой карой за попытки объявить эти развлечения незаконными, то целью его было сломить ту аскетическую направленность, которая по своему антиавторитарному характеру представляла собой опасность для государства. Феодальное общество монархического государства ограждало «склонных к развлечениям» людей от посягательств возникающей буржуазной морали и аскетических общин, враждебных властям, подобно тому как в настоящее время капиталистическое общество защищает «желающих работать» от классовой морали рабочих и враждебных властям профсоюзов. В этой борьбе пуритане отстаивали свою специфическую особенность — принцип аскетической жизни, ибо в остальном антипатия пуритан и даже квакеров к спортивным играм была отнюдь не принципиальной. Но они должны были служить определённой рациональной цели: отдыху, необходимому для сохранения физической работоспособности. В качестве средств для освобождения от избытка жизненных сил они вызывали у пуритан сомнения, а в той мере, в какой они превращались в чистое развлечение или даже способствовали пробуждению спортивного азарта, грубых инстинктов или рационального стремления к соперничеству, — они безусловно отвергались. Инстинктивное стремление к наслаждению жизнью, отвлекавшее и от профессиональной деятельности, и от религиозного долга, было по самой своей природе враждебно рациональной аскезе, независимо от того, находило ли оно своё выражение в спортивных играх «сеньоров» или в посещении рядовым обывателем танцевальных вечеров и таверн ²⁵⁶.

Недоверие и враждебность проявляли пуритане и по отношению ко всем тем культурным ценностям, которые не были непосредственно связаны с религией. Из этого не следует, что жизненный идеал пуританина включает в себя в качестве своего компонента мрачный, презирающий культуру фанатизм невежества. Можно — во всяком случае, поскольку речь идёт о науке — с полным основанием утверждать обратное (за исключением ненавистной пуританам схоластики). Крупнейшие представители пуританизма глубоко восприняли идейное богатство Возрождения — проповеди представителей пресвитерианского крыла этого движения пестрят классицизмами  ^{Примечания»>257}. Не пренебрегали в полемике по богословским вопросам такого рода учёностью и радикалы, хотя они именно её и порицали. Вероятно, нигде не было такого количества «graduates» (Людей с высшим образованием [англ.] — Прим. перев.), как в Новой Англии в первом поколении её жителей. В основу сатирического изображения пуритан, например, в «Гудибрасе» Сэмюэля Батлера положена прежде всего именно их кабинетная учёность и изощрённая диалектика. Это отчасти связано c религиозной оценкой знания, сложившейся в результате неприятия «fides implicita» (Сокровенной веры [лат.] — Прим. перев.) католицизма.

Иначе обстоит дело, как только мы переходим в область литературы ненаучного характера ²⁵⁸ и изобразительного искусства. Здесь аскетизм действительно заключил в оковы жизнь веселой старой Англии. И это касалось не только светских празднеств. Гнев и ненависть пуритан, направленные против всего того, в чём можно было усмотреть оттенок «superstition» (Суеверия [англ. ] — Прим. перев.), против всех реминисценций магических и церковных обрядов сообщения благодати, распространялись на христианский праздник Рождества так же, как и на праздник Майского дерева ²⁵⁹, и на всю ту непосредственную радость, которую доставляло верующим церковное искусство. То обстоятельство, что в Голландии это не помешало развитию великого, подчас откровенно реалистического искусства ²⁶⁰, свидетельствует лишь о том, сколь малоэффективными были все усилия тамошних ревнителей строгой регламентации нравов по сравнению с влиянием двора и регентов (слоя рантье), а также с жизнерадостностью разбогатевших бюргеров, после того как кратковременное господство кальвинистской теократии растворилось в рамках трезвой государственной церкви, а кальвинистская аскеза тем самым в значительной степени утеряла свою притягательную силу  ^{Примечания»>261}. Театр пуритане отвергали ²⁶², а полное исключение всех элементов эротики и любого изображения нагого человеческого тела из сферы искусства сделало невозможным появление радикальных взглядов в литературе или живописи. Такие понятия, как «idle talk» (Пустая болтовня [англ.] — Прим. перев.), «superfluities» (Излишества [англ.] — Прим. перев.) ²⁶³, «vain ostentation» (Суетное тщеславие [англ.] — Прим. перев.), а ими пуритане клеймили всякую иррациональную деятельность, лишённую определённой цели и тем самым направленную не на достижение аскетических идеалов и не на приумножение славы Господней, а на служение человеку, неизменно фигурировали всякий раз, когда надо было подчеркнуть значение трезвости и целесообразности и противопоставить их чисто художественным мотивам. И особой силы это противопоставление достигало тогда, когда речь шла о личной склонности к роскоши, например в одежде  ^{Примечания»>264}.

Идейной основой ярко выраженной тенденции к унифицированию стиля жизни, которая в настоящее время служит капиталистическим интересам стандартизации продукции ²⁶⁵, является отказ от «обожествления рукотворного» ²⁶⁶. При этом не следует, конечно, забывать, что в пуританизме была заключена бездна противоречий, что инстинктивное стремление к вневременному высокому искусству было значительно более свойственно ведущим мыслителям пуританизма, чем «кавалерам» ²⁶⁷, и что на творчество такого неповторимого гения, каким был Рембрандт, наложила несомненный отпечаток и его сектантская среда, как ни мало его «поведение» соответствовало требованиям пуританского Бога ²⁶⁸. Однако в целом это не изменяет общей картины, ибо то глубокое погружение личности в свой внутренний мир, к которому могло привести дальнейшее развитие пуританского мироощущения и одним из факторов которого оно действительно стало, оказало своё влияние главным образом на литературу, да и то более позднего времени.

Мы не можем здесь более подробно останавливаться на влиянии пуританизма в разных областях культуры: укажем лишь на то, что радость, доставляемая чисто эстетическим восприятием культурных ценностей или спортом, всегда имела одно характерное ограничение: она должна была быть бесплатной. Ведь человек — лишь управляющий благами, доверенными ему милостью Божьей, он, подобно рабу в библейской притче, обязан отчитываться в каждом доверенном ему пфенниге ²⁶⁹, и если он истратит что-либо не во славу Божью, а для собственного удовольствия, то это по меньшей мере вызывает сомнение в богоугодности его поступка ²⁷⁰. Кому из беспристрастных людей не известны сторонники подобной точки зрения и в наши дни? ²⁷¹ Мысль об обязательстве человека по отношению к доверенному ему имуществу, которому он подчинён в качестве управителя или даже своего рода «машины для получения дохода», ложится тяжёлым грузом на всю его жизнь и замораживает её. Чем больше имущество, тем сильнее, если аскетическое жизнеощущение выдержит искус богатства, чувство ответственности за то, чтобы имущество было сохранено в неприкосновенности и увеличено неустанным трудом во славу Божью. Генетически отдельные элементы этого образа жизни, как и многие другие компоненты современного капиталистического духа, уходят в Средневековье ²⁷², однако свою действительную этическую основу этот жизненный уклад находит лишь в этике аскетического протестантизма. Значение его для развития капитализма очевидно ²⁷³.

Подводя итог сказанному выше, мы считаем возможным утверждать, что мирская аскеза протестантизма со всей решительностью отвергала непосредственное наслаждение богатством и стремилась сократить потребление, особенно когда оно превращалось в излишества. Вместе с тем она освобождала приобретательство от психологического гнёта традиционалистской этики, разрывала оковы, ограничивавшие стремление к наживе, превращая его не только в законное, но и в угодное Богу (в указанном выше смысле) занятие. Борьба с плотью и приверженностью к материальным блатам была, как наряду с пуританами настойчиво подчёркивает и великий апологет квакерского учения Барклей, борьбой не с рациональным приобретательством, а с иррациональным использованием имущества. Оно прежде всего находило своё выражение в привязанности к показной роскоши (проклинаемой пуританами в качестве обожествления рукотворного) ²⁷⁴, столь свойственной феодальной жизни, тогда как Богу угодно рациональное и утилитарное использование богатства на благо каждого отдельного человека и общества в целом. Аскеза требовала от богатых людей не умерщвления плоти ²⁷⁵, а такого употребления богатства, которое служило бы необходимым и практически полезным целям. Понятие «comfort» характерным образом охватывает круг этих этически дозволенных способов пользования своим имуществом, и, разумеется, не случайно связанный с этим понятием строй жизни прежде всего и наиболее отчётливо обнаруживается у самых последовательных сторонников этого мировоззрения, у квакеров. Мишурному блеску рыцарского великолепия с его весьма шаткой экономической основой и предпочтением сомнительной элегантности трезвой и простой жизни они противопоставляли в качестве идеала уют буржуазного «home» (Дома [англ.] — Прим. перев.) с его безупречной чистотой и солидностью ²⁷⁶.

Борясь за производительность частно-хозяйственного богатства, аскеза ратовала как против недобросовестности, так и против инстинктивной жадности, ибо именно её она порицала как «covetousness», «мамонизм» и тому подобное, другими словами, против стремления к богатству как самоцели. Ибо имущество само по себе, несомненно, является искусом. Однако тут-то аскеза превращалась в силу, «что без числа творит добро, всему желая зла» (Гёте. Фауст. Перев. Б. Л. Пастернака. — М., 1953, с. 90. — Прим. перев.) (зло в её понимании — это имущество со всеми его соблазнами). Дело заключалось не только в том, что в полном соответствии с Ветхим заветом и с этической оценкой «добрых дел» эта сила видела в стремлении к богатству как самоцели вершину порочности, а в богатстве как результате профессиональной деятельности — Божье благословение; ещё важнее было другое: религиозная оценка неутомимого, постоянного, систематического мирского профессионального труда как наиболее эффективного аскетического средства и наиболее верного и очевидного способа утверждения возрождённого человека и истинности его веры неминуемо должна была служить могущественным фактором в распространении того мироощущения, которое мы здесь определили как «дух» капитализма  ^{Примечания»>277}. Если же ограничение потребления соединяется с высвобождением стремления к наживе, то объективным результатом этого будет накопление капитала посредством принуждения к аскетической бережливости ²⁷⁸. Препятствия на пути к потреблению нажитого богатства неминуемо должны были служить его производительному использованию в качестве инвестируемого капитала. Конечно, степень этого воздействия не может быть исчислена в точных цифрах. В Новой Англии эта связь ощущается очень сильно, она не ускользнула от взора такого выдающегося историка, каким является Джон Дойл ²⁷⁹. Однако и в Голландии, где действительное господство кальвинизма продолжалось лишь семь лет, простота жизненного уклада, утвердившегося в подлинно религиозных кругах, привела при наличии громадных состояний к ярко выраженному импульсу накопления капитала  ^{Примечания»>280}. Само собой разумеется, что пуританизм с его антипатией к феодальному образу жизни должен был заметно ослабить широко распространённую повсюду и во все времена тенденцию (сильную у нас и поныне) приобретать на нажитый капитал дворянские земли. Английские писатели-меркантилисты XVII века видели причину превосходства голландского капитала над английским в том, что в Голландии (в отличие от Англии) нажитые состояния не вкладывались в землю и, что гораздо важнее — ибо именно это, а не приобретение земли как таковой здесь существенно, — владельцы крупных капиталов не стремились воспринять аристократический образ жизни и превратить свою собственность в феодальное владение, что вывело бы её из сферы капиталистического предпринимательства ²⁸¹. Распространённая и в пуританских кругах высокая оценка, сельского хозяйства как особо важной и способствующей благосостоянию отрасли имеет в виду (например, у Бакстера) отнюдь не лендлордов, а иоменов и фермеров; в XVIII веке — не юнкеров, а «рационального» сельского хозяина  ^{Примечания»>282}. Начиная с XVII века в английском обществе намечается водораздел между «сквайрами», представлявшими «весёлую старую Англию», и пуританскими кругами, социальное влияние которых резко колебалось ²⁸³. Вплоть до настоящего времени в «национальном характере» англичан сохранились противоречивые черты: с одной стороны, несокрушимая наивная жизнерадостность, с другой — строго контролируемая сдержанность, самообладание и безусловное подчинение принятым этическим нормам ²⁸⁴. Через всю раннюю историю североамериканской колонизации проходит это противоречие: с одной стороны, «adventurers» (Авантюристы [англ.] — Прим. перев.), обрабатывающие плантации с помощью indentured servants (Эксплуатируемых рабов [англ.] — Прим. перев.) в качестве рабочей силы и склонные к аристократическому образу жизни, с другой — пуритане с их специфической буржуазной настроенностью  ^{Примечания»>285}.

Повсюду, где утверждалось пуританское мироощущение, оно при всех обстоятельствах способствовало установлению буржуазного рационального с экономической точки зрения образа жизни, что, конечно, имеет неизмеримо большее значение, чем простое стимулирование капиталовложений. Именно пуританское отношение к жизни было главной опорой этой тенденции, а пуритане — её единственно последовательными сторонниками. Пуританизм стоял у колыбели современного «экономического человека». Правда, и пуританские жизненные идеалы подчас не выдерживали натиска слишком сильных «искушений», которые, как хорошо было известно и пуританам, таило в себе богатство. Мы постоянно встречаем искренних сторонников пуританской веры в рядах поднимающихся слоев ²⁸⁶ мелкой буржуазии и фермеров; и даже «beati possidentes» (Благословенные собственностью [лат.] — Прим. перев.) среди квакеров весьма часто склонялись к отказу от своих прежних идеалов  ^{Примечания»>287}. Здесь всё тот же рок, который постоянно преследовал и предшествующую мирской аскезе средневековую «монашескую аскезу»: как только в обители строго регулируемой жизни и ограниченного потребления рациональное ведение хозяйства достигало полного расцвета, приобретённое имущество либо сразу феодализировалось, как это происходило до Реформации, либо складывалась такая ситуация, которая ставила под угрозу монастырскую дисциплину, и тогда наступал момент для проведения одного из многочисленных «реформирований» монастырских уставов. Вся история уставов монашеских орденов в определённом смысле не что иное, как непрестанная борьба с секуляризирующим влиянием собственности. То же в безгранично большей степени относится к мирской аскезе пуританизма. Могучее «revival» методизма, предшествовавшее расцвету английской промышленности в XVIII веке, можно уподобить такой монастырской реформе.

Здесь уместно привести отрывок из Джона Уэсли  ^{Примечания»>288}, который вполне мог бы служить эпиграфом ко всему вышесказанному. Слова Уэсли свидетельствуют о том, что главы аскетических движений полностью (и совершенно в духе нашего толкования) отдавали себе отчёт в изложенной выше, на первый взгляд парадоксальной взаимосвязи ²⁸⁹. Уэсли пишет: «Я опасаюсь того, что там, где растёт богатство, в той же мере уменьшается религиозное рвение. Поэтому, исходя из логики вещей, я не вижу возможности, чтобы возрождение подлинного благочестия где бы то ни было могло быть продолжительным. Ибо религия неминуемо должна порождать как трудолюбие (industry), так и бережливость (frugality), а эти свойства в свою очередь обязательно ведут к богатству. Там же, где увеличивается богатство, создаётся благодатная почва для гордыни, страстей и привязанности к мирским радостям жизни во всех их разновидностях. Как же можно рассчитывать на то, что методизм, эта религия сердца, сохранит свой первоначальный облик, пусть даже теперь эта религия подобна древу с пышной листвой? Повсеместно методисты становятся прилежными и бережливыми. Их имущество, следовательно, растёт. Вместе с тем растут и их гордыня, страсти, любовь к плотским мирским утехам и высокомерие. В результате этого сохраняется лишь форма религии, но дух её постепенно исчезает. Неужели же нет такого средства, которое могло бы предотвратить этот непрекращающийся упадок чистой религии? Мы не можем препятствовать тому, чтобы люди были радивыми и бережливыми. Мы обязаны призывать всех христиан к тому, чтобы они наживали столько, сколько можно, и сберегали всё, что можно, то есть стремились к богатству». (За этим следует увещевание, чтобы «наживающие сколько могут и сберегающие сколько могут» были готовы и «отдать всё, что могут», чтобы сохранить милосердие Господне и скопить сокровища на небесах.) Очевидно, что в этих словах вплоть до мельчайших нюансов обнаруживается тот же ход мыслей, который был предложен нами вниманию читателей ²⁹⁰.

Как указывает Уэсли, великие религиозные движения, чьё значение для хозяйственного развития коренилось прежде всего в их аскетическом воспитательном влиянии, оказывали наибольшее экономическое воздействие, как правило, тогда, когда расцвет чисто религиозного энтузиазма был уже позади, когда судорожные попытки обрести царство Божье постепенно растворялись в трезвой профессиональной добродетели и корни религиозного чувства постепенно отмирали, уступая место утилитарной посюсторонности; в это время, пользуясь определением Доудена, «Робинзон Крузо», изолированный от мира экономической человек, занимающийся отчасти и миссионерством  ^{Примечания»>291}, вытеснил в народной фантазии «пилигрима» Беньяна, этого одинокого человека, все усилия которого направлены на то, чтобы поскорее миновать «ярмарку тщеславия» в поисках царства Божьего. Если вслед за тем утверждается принцип «to make the best of both Worlds» (Использовать наилучшим образом возможности обоих миров [англ.] — Прим. перев.), то в конечном итоге, как указал уже Доуден, спокойная совесть становилась одним из компонентов комфортабельного буржуазного существования. Это хорошо выражено немецкой пословицей о «мягкой подушке» (Немецкая пословица гласит: «Reines Gewissen ist ein sanftes Ruhekissen», что аналогично русскому: «Коль совесть чиста, спи спокойно до утра». — Прим. перев.). И если та полная интенсивной религиозной жизни эпоха XVII века что-то и завещала сроей утилитаристски настроенной наследнице, то прежде всего безупречно чистую совесть (которую с полным основанием можно назвать фарисейской), сопутствующую наживе, если только эта нажива не выходит за рамки легальности. От «Deo placere vix potest» (Едва ли будет угодным Богу [лат.] — Прим. перев.) не осталось и следа ²⁹². Так возникает специфически буржуазный профессиональный этос. В обладании милостью Божьей и Божьим благословением буржуазный предприниматель, который не преступал границ формальной корректности (чья нравственность не вызывала сомнения, а то, как он распоряжался своим богатством, не встречало порицания), мог и даже обязан был соблюдать свои деловые интересы. Более того, религиозная аскеза предоставляла в его распоряжение трезвых, добросовестных, чрезвычайно трудолюбивых рабочих, рассматривавших свою деятельность как угодную Богу цель жизни ²⁹³. Аскеза создавала и спокойную уверенность в том, что неравное распределение земных благ, так же как и предназначение к спасению лишь немногих, — дело божественного провидения, преследующего тем самым свои тайные, нам не известные цели  ^{Примечания»>294}. Уже Кальвину принадлежит часто цитируемое впоследствии изречение, что «народ» (то есть рабочие и ремесленники) послушен воле Божьей лишь до той поры, пока он беден ²⁹⁵. Нидерландцы (Питер де ля Кур и другие) «секуляризировали» это положение следующим образом: люди в своём большинстве работают лишь тогда, когда их заставляет нужда. Сформулированный таким образом лейтмотив капиталистического хозяйства вошёл затем в теорию «производительности» низкой заработной платы в качестве одного из её компонентов. И здесь в полном соответствии с той эволюцией, которую мы нередко обнаруживали, идее по мере отмирания её религиозных корней был незаметно придан утилитарный оттенок. Средневековая этика не только допускала нищенство, но даже возвела его в идеал в нищенствующих орденах. И в миру нищие подчас определялись как некое «сословие», значение которого заключается в том, что оно создаёт для имущих благоприятную возможность творить добрые дела, подавая милостыню. Ещё англиканская социальная этика эпохи Стюартов была внутренне очень близка к этой точке зрения. И лишь пуританская аскеза сыграла известную роль в том жёстком английском законодательстве о бедных, которое полностью преобразовало сложившееся положениедел. И она сделала это с тем большей лёгкостью, что протестантские секты и строго пуританские общины действительно не знали нищенства в своей среде ²⁹⁶.

С другой стороны, если мы обратимся к рабочим, то в цинцендорфовской разновидности пиетизма, например, идеалом служит верный профессиональному долгу рабочий, который не стремится к наживе, — именно он уподобляется в своей жизни апостолам и, следовательно, обладает харизмой учеников Христа ²⁹⁷. Ещё более радикальными были сначала подобные воззрения в баптистских кругах. И конечно, аскетическая литература почти всех вероисповеданий исходит из представления, что добросовестная работа, даже при низкой её оплате, выполняемая теми, кому жизнь не предоставила иных возможностей, является делом, чрезвычайно угодным Богу. В этом отношении протестантская аскеза сама по себе не создала ничего нового. Однако она не только бесконечно углубила это представление, но и присоединила к существующей норме то, что, собственно говоря, только и определяло силу её воздействия, — психологический импульс, который возникал в результате отношения к своей работе как к призванию, как к самому верному, в конечном итоге единственному, средству увериться в своём избранничестве ²⁹⁸. Вместе с тем аскеза легализовала также эсплуатацию этой специфической склонности к труду, объявив «призванием» и стремление приобретателя к наживе ²⁹⁹. Совершенно очевидно, в какой сильной степени устремлённость исключительно к тому, чтобы обрести спасение в загробной жизни посредством выполнения своих профессиональных обязанностей в качестве своего призвания, и строгая аскеза, которой церковь подчиняла в первую очередь, конечно, неимущие классы, способствовали увеличению «производительности» труда в капиталистическом значении этого понятия. Отношение к труду как к призванию стало для современного рабочего столь же характерным, как и аналогичное отношение предпринимателя к наживе. Столь проницательный англиканский наблюдатель, как сэр Уильям Петти, отразил эту новую для того времени ситуацию в своём указании на то, что экономическая мощь Голландии XVII века объясняется наличием там многочиленных «dissenters» (Диссентеров [англ.] — Прим. перев.) (кальвинистов и баптистов), людей, которые видят «в труде и интенсивном предпринимательстве свой долг перед Богом». «Органическому» социальному устройству в том фискально-монополистическом его варианте, который оно получило в англиканстве при Стюартах, в частности в концепции Уильяма Лода, — этому союзу церкви и государства с «монополистами» на почве христианского социализма — пуританизм, все сторонники которого были решительными противниками такого, пользовавшегося государственными привилегиями капитализма торговцев, скупщиков и колониалистов, противопоставлял индивидуалистические импульсы рационального легального предпринимательства, основанного на личных качествах, на инициативе. И если пользовавшаяся государственными привилегиями монополистическая промышленность Англии скоро пришла в упадок, то рациональное предпринимательство пуритан сыграло решающую роль в развитии тех промышленных отраслей, которые возникали без какой-либо поддержки со стороны государства, а подчас и несмотря на недовольство властей и вопреки ему ³⁰⁰. Пуритане (Принн, Паркер) решительно отказывались от сотрудничества с «придворными прожектерами» крупнокапиталистического типа, считая, что они вызывают сомнения в этическом отношении. Пуритане гордились превосходством своей буржуазной морали и деловых качеств, усматривая в них подлинную причину тех преследований, которым они подвергались со стороны придворных кругов. Уже Даниэль Дефо предлагал прибегнуть в борьбе с диссентерами к бойкоту банковских векселей и к денонсации вкладов. Противоположность этих двух видов капиталистической деятельности во многом соответствует различиям религиозных учений их представителей. Нонконформисты ещё в XVIII веке постоянно подвергались издевательствам за то, что они являли собой носителей «spirit of shopkeepers» (Духа лавочников [англ.] — Прим. перев.), и преследовались за искажение идеалов старой Англии. В этом коренилась и противоположность между пуританским и еврейским хозяйственным этосом — уже современникам (Принн) было ясно, что первый, а не второй был буржуазным хозяйственным этосом ³⁰¹.

Один из конституционных компонентов современного капиталистического духа, и не только его, но и всей современной культуры, — рациональное жизненное поведение на основе идеи профессионального призвания — возник (и настоящая работа посвящена доказательству этого) из духа христианской аскезы. Достаточно вспомнить приведённый в начале нашего исследования трактат Франклина, чтобы обнаружить, насколько существенные элементы того образа мыслей, который мы определили как «дух капитализма», соответствуют тому, что (мы показали это выше) составляет содержание пуританской профессиональной аскезы  ^{Примечания»>302}, только без её религиозного обоснования — ко времени Франклина оно уже отмерло. Впрочем, мысль, что современная профессиональная деятельность носит отпечаток аскетизма, сама по себе не нова. Что ограничение человеческой деятельности рамками профессии вместе с отказом от фаустовской многосторонности (который, естественно, вытекает из этого ограничения) является в современном мире обязательной предпосылкой плодотворного труда, что, следовательно, «дело» и «отречение» в настоящее время взаимосвязаны — этот основной аскетический мотив буржуазного стиля жизни (при условии, что речь идёт именно о стиле, а не об отсутствии его) хотел довести до нашего сознания уже Гёте на вершине своей жизненной мудрости, о чём свидетельствуют его «Годы странствий» и то, как он завершил жизненный путь Фауста ³⁰³. Для Гёте осознание этого факта означало отречение и прощание с эпохой гармоничного, прекрасного человека, с эпохой, повторение которой для нашей культуры столь же невозможно, как для древности невозможен был возврат к эпохе расцвета афинской демократии. Пуританин хотел быть профессионалом, мы должны быть таковыми. Но по мере того, как аскеза перемещалась из монашеской кельи в профессиональную жизнь и приобретала господство над мирской нравственностью, она начинала играть определённую роль в создании того грандиозного космоса современного хозяйственного устройства, связанного с техническими и экономическими предпосылками механического машинного производства, который в наше время подвергает неодолимому принуждению каждого отдельного человека, формируя его жизненный стиль, причём не только тех людей, которые непосредственно связаны с ним своей деятельностью, а вообще всех ввергнутых в этот механизм с момента рождения. И это принуждение сохранится, вероятно, до той поры, пока не прогорит последний центнер горючего. По Бакстеру, забота о мирских благах должна обременять его святых не более, чем «тонкий плащ, который можно ежеминутно сбросить» ³⁰⁴. Однако плащ этот волею судеб превратился в стальной панцирь. По мере того как аскеза начала преобразовывать мир, оказывая на него всё большее воздействие, внешние мирские блага все сильнее подчиняли себе людей и завоевали наконец такую власть, которой не знала вся предшествующая история человечества.

В настоящее время дух аскезы — кто знает, навсегда ли? — ушёл из этой мирской оболочки. Во всяком случае, победивший капитализм не нуждается более в подобной опоре с тех пор, как он покоится на механической основе. Уходят в прошлое и розовые мечты эпохи Просвещения, этой смеющейся наследницы аскезы. И лишь представление о «профессиональном долге» бродит по миру, как призрак прежних религиозных идей. В тех случаях, когда «выполнение профессионального долга» не может быть непосредственно соотнесено с высшими духовными ценностями или наоборот, когда оно субъективно не ощущается как непосредственное экономическое принуждение, современный человек обычно просто не пытается вникнуть в суть этого понятия. В настоящее время стремление к наживе, лишённое своего религиозно-этического содержания, принимает там, где оно достигает своей наивысшей свободы, а именно в США, характер безудержной страсти, подчас близкой к спортивной  ^{Примечания»>305}. Никому не ведомо, кто в будущем поселится в этой прежней обители аскезы: возникнут ли к концу этой грандиозной эволюции совершенно новые пророческие идеи, возродятся ли с небывалой мощью прежние представления и идеалы или, если не произойдёт ни того, ни другого, не наступит ли век механического окостенения, преисполненный судорожных попыток людей поверить в свою значимость. Тогда-то применительно к «последним людям» этой культурной эволюции обретут истину следующие слова: «Бездушные профессионалы, бессердечные сластолюбцы — и эти ничтожества полагают, что они достигли ни для кого ранее не доступной ступени человеческого развития».

Однако тем самым мы вторгаемся в область оценочных и религиозных суждений, которые не должны отягощать это чисто историческое исследование. Наша задача сводится к следующему: показать значение аскетического рационализма (лишь намеченное в предыдущем очерке) и для социально-политической этики, следовательно, для организации и функций социальных сообществ — от религиозных собраний до государства. Далее мы предполагали исследовать отношение аскетического рационализма к рационализму гуманистическому ³⁰⁶, его жизненным идеалам и культурным влияниям. Затем — к развитию философского и научного эмпиризма, к развитию техники и духовных ценностей культуры. И наконец, следовало бы проследить историческое становление аскетического рационализма, начиная от его средневековых истоков до его преобразования в чистый утилитаризм во всех областях распространения аскетической религиозности. Только таким путём можно было бы установить степень культурного значения аскетического протестантизма в его отношении к другим пластическим элементам современной культуры. Здесь же мы лишь попытались свести влияние аскетического протестантизма и характер этого влияния к их мотивам в одном, хотя и немаловажном пункте. Далее следовало бы также установить, в какой степени протестантская аскеза в процессе своего становления и формирования в свою очередь подвергалась воздействию со стороны всей совокупности общественных и культурных факторов, прежде всего экономических  ^{Примечания»>307}. Ибо несмотря на то, что современный человек при всём желании обычно неспособен представить себе всю степень того влияния, которое религиозные идеи оказывали на образ жизни людей, их культуру и национальный характер, это, конечно, отнюдь не означает, что мы намерены заменить одностороннюю «материалистическую» интерпретацию каузальных связей в области культуры и истории столь же односторонней спиритуалистической каузальной интерпретацией. Та и другая допустимы в равной степени ³⁰⁸, но обе они одинаково мало помогают установлению исторической истины, если они служат не предварительным, а заключительным этапом исследования ³⁰⁹.

ЛЕКЦИЯ 6

ПРОТЕСТАНТИЗМ

1. Реформация и протестантизм.
2. Проповедь М.Лютера и начало Реформации.
3. Мюнцер и Кальвин. Возникновение протестантских течений.
4. Теология протестантизма.
5. Современный протестантизм.

1. Реформация и протестантизм.

РЕФОРМАЦИЯ — мощное религиозное движение, направленное на реформирование учения и организации христианской церкви, которое возникло в Германии в начале 16 в. , быстро распространилось на большой части Европы и привело к отделению от Рима и образованию новой формы христианства. После того как большая группа германских государей и представителей вольных городов, примкнувших к Реформации, выступили с протестом против решения имперского рейхстага в Шпейере (1529), запрещавшего дальнейшее распространение реформ, последователи их стали называться протестантами, а новая форма христианства — протестантизмом.

Таким образом, протестантизм — совокупность религиозных организаций и вероучений, возникших в результате Реформации католицизма, начиная с XVI в. Протестантизм вырос из религиозных конфликтов, которые были формой обнаружения ключевых проблем социального развития и их разрешения. Протестантизм выдвинул новые представления о личности и нравственности, о месте религии в обществе, предугадал ведущую тенденцию развития теологической, философской, правовой мысли нового времени.

С католической точки зрения, протестантизм представлял собой ересь, самовольный отход от богооткровенных учений и установлений церкви, ведущий к отступничеству от истинной веры и попранию моральных норм христианской жизни. Он принес в мир новое семя порчи и другого зла. Традиционный католический взгляд на Реформацию изложен папой Пием X в энциклике Editae saepe (1910). Основатели Реформации были «…людьми, одержимыми духом гордости и мятежа: враги Креста Христова, ищущие земного… чей бог — их чрево. Не исправление нравов замышляли они, но отрицание фундаментальных догматов веры, породившее великую смуту и открывшее им и другим дорогу к беспутной жизни. Отвергая авторитет и руководство церкви и надевая на себя ярмо произвола самых испорченных князей и людей, они пытаются разрушить учение, устроение и порядок церкви. И после этого… они смеют называть свой бунт и свое разрушение веры и морали «реставрацией» и величают себя «реставраторами» древнего порядка. В действительности они — истребители его, и ослабляя силу Европы конфликтами и войнами, они взрастили отступничество Нового времени».

С протестантской точки зрения, напротив, именно Римско-католическая церковь уклонилась от богооткровенного учения и порядка первоначального христианства и тем самым отделила себя от живого мистического тела Христа. Гипертрофированное разрастание организационной машины средневековой церкви парализовало жизнь Духа. Спасение выродилось в своего рода массовое производство с пышными церковными обрядами и псевдоаскетическим образом жизни. Сверх того, она узурпировала дары Св.Духа в пользу касты клириков и таким образом открыла дверь всевозможным злоупотреблениям и эксплуатации христиан испорченной клерикальной бюрократией, центр которой — папский Рим, чья развращенность стала притчей во языцех для всего христианства. Протестантская Реформация, далекая от еретизма, служила полному восстановлению вероучительных и нравственных идеалов подлинного христианства.

Начало XVI в. в Европе — великая эпоха радикального перелома в европейской культуре, время благородных порывов, увлечения античной культурой. Появляется мироощущение, возвещающее начало буржуазной эры. Но католическая церковь выступала ярой защитницей средневековых порядков. Папство, по выражению Гоббса, — «привидение умершей Римской империи, сидящее в короне на ее гробу». У церкви была огромная власть, поддерживаемая светскими правителям, иинквизиция.

Протест привел к возникновению антицерковных движений. Их социальная база была очень пестрой: правители добивались независимости от Рима, промышленники и торговцы выступали против феодальных порядков, дворянство и рыцарство — против конкуренции по обиранию подданных, деятели науки и культуры — против догмы и духовной монополии, крестьяне и городские низы — против гнета и поборов. Для объединения всех этих сил требовалась программа.

2. Проповедь М.Лютера и начало Реформации.

31 октября 1517 г. в Виттенберге Мартин Лютер (1483-1546) провозгласил 95 тезисов, главным мотивом которых было осуждение практики продажи индульгенций. Энгельс назвал это выступление «ударом молнии в бочку с порохом». Главная идея тезисов: для спасения требуется внутреннее покаяние грешника, которое нельзя заменить внешней денежной жертвой. Лютеровские тезисы не только осуждали злоупотребления, приписывавшиеся продавцам индульгенций, но и вообще отрицали сами принципы, согласно которым эти индульгенции выдавались. Он полагал, что папа не имеет власти отпускать грехи (исключение составляют наказания, наложенные им самим) и оспаривал учение о сокровищнице заслуг Христа и святых, к которой папа прибегает для отпущения грехов. Кроме того, Лютер сожалел о том факте, что практика продажи индульгенций внушает людям ложную, как он полагал, уверенность в спасении.

Рим ответил угрозой отлучения и физической расправы. Лютер отказался подчиниться, что привело к конфликту: 10 октября 1520 г. Лютер публично сжег папскую буллу, отлучавшую его от церкви.

Реформатор опубликовал один за другим три памфлета, в которых смело изложил программу реформирования церкви — ее учения и организации. В первом из них, К христианскому дворянству немецкой нации об исправлении христианства, он призывал германских князей и государей реформировать германскую церковь, придав ей национальный характер и преобразовав ее в церковь, свободную от господства церковной иерархии, от суеверной внешней обрядности и от законов, допускающих монашескую жизнь, безбрачие священников и другие обычаи, в которых он видел извращение подлинно христианской традиции. В трактате О вавилонском пленении церкви Лютер обрушился на всю систему церковных таинств, в которой церковь рассматривалась как официальная и единственная посредница между Богом и человеческой душой. В третьем памфлете — О свободе христианина — он изложил свое основополагающее учение об оправдании только верой, которое стало краеугольным камнем в теологической системе протестантизма.

Церковь как социальный институт феодализма нельзя было победить, не разрушив догматический фундамент, на котором она основывала свое господство в обществе — учение о том, что спасение людей невозможно без помощи Церкви, без благодати, которая содержится только в ней. В тех условиях земной ограниченности Церкви можно было противопоставить только всемогущество самого Бога: свободу людей от католицизма можно было обосновать, подчеркивая полную, абсолютную зависимость человека от создателя, неспособность грешника своим поведением повлиять на высшую божественную волю. Поэтому Лютер и реформаторы решительно отвергали священное предание, что Церковь — особый божественный институт, и объявляли единственным источником веры Библию.

Католическая церковь проповедовала различие между священной деятельностью клира и мирской — прихожан. Первая — угодная Богу и обеспечивающая спасение. Вторая — безразличная для загробной жизни и зависящая исключительно от заслуг перед Церковью. Определяющее — подчинение церковным регламентациям, требующим денег, которые приближали грешника к вратам рая.

Претензии церкви на небесное представительство подверглись яростной атаке Лютера. Между богом и человеком не должно быть никаких посредников; Бог дает спасение по собственной свободной воле, а вовсе не принуждаемый домогательствами грешника. Судьба человека определяется не Церковью, а милостью божьей, и верующий добиться ее своими силами не способен. Он обретает ее, осознавая себя греховным существом, обретая личную веру в Бога, в искупительную жертву Христа. Учение о «личной вере», как основном и единственном условии спасения — фундамент протестантской догматики и переосмысление традиционного вероучения. Личная спасающая вера существует под воздействием Святого Духа, свидетельствующего о его предопределении к спасению. Лютер: «Я убежден, что не собственной силой и разумом могу верить в Иисуса Христа, моего господина, или прийти к нему, но что Дух Святой призвал меня посредством Евангелия, просветил своими дарами, освятил и сохранил меня в истинной вере».

В результате меняется представление о месте религии в жизни верующего: священной признается вся повседневная деятельность безотносительно к церковным регламентациям. Важно не то, что делает человек, а осознание им своего долга перед Богом, важен не результат деятельности, а внутреннее состояние, цель, которую человек ставит перед собой. Выдвигается новая этика — этика мотивов.

Личная вера, по Лютеру, вызывает радикальный переворот в душе человека, делает его внутренне свободным. Поэтому лозунг любви к ближнему приравнивался к службе ближнему: человек не должен бежать от мира как монахи, а жить в мире, добросовестно исполнять земное призвание, помня о безграничном и пока не заслуженном милосердии Бога. «Служить Богу есть не что иное, как служить ближнему, будь то ребенок, слуга, жена — любому, кто телесно или душевно в тебе нуждается, и это и есть богослужение».

Если в католицизме и православии человек надеется получить спасение, то в протестантизме он должен верить в то, что он уже спасен. Тем самым верующий осознает себя как слугу Бога, внутренне свободного от земной власти, как доверенное лицо небесного господина. Но воля Бога — это, по сути, социально-психологическая ориентация, которая формируется реальной социальной практикой как ее побудительный мотив и высшая духовная ценность. Протестантизм выступает против средневековых отношений личной зависимости, уравнивает людей, наделяет их надеждой на возможный успех.

3. Мюнцер и Кальвин. Завершение Реформации и возникновение протестантских религиозных сект.

Из-за социальных, религиозных и других противоречий Реформация с самого начала стала распадаться на отдельные течения.

Т.Мюнцер
(1490-1525) вначале был последователем Лютера, но затем стал главным идеологом
и лидером народной реформации, выразителем мироощущения широких народных
масс. Он разделял формулу «оправдания верой», но земное призвание понимал
как решительную борьбу избранных ревнителей бога, призванных установить
новый мир, в котором будут ликвидированы частные, эгоистические интересы,
и который будет направлен против мирового зла. Это — программа установления
царства божьего на земле, которое наступит в результате борьбы народа,
действующего в соответствии с волей бога.

После разгрома Крестьянской войны последователи Мюнцера
впали в эскапизм и непротивление. В дальнейшем они стали основателями
различных протестантских сект, например меннонитов, анабаптистов и др.

Ж. Кальвин
(1509-1564) был еще одним выдающимся реформатором Церкви. Если Мартин Лютер начал протестантскую
Реформацию церкви по принципу «убрать из церкви всё, что явно противоречит Библии», то Кальвин пошёл дальше —
он убрал из церкви всё, что в Библии не требуется. Протестантская Реформация церкви по Кальвину характеризуется
склонностью к рационализму и часто недоверием к мистицизму. Центральная доктрина кальвинизма, из которой
рационально следуют все остальные доктрины — суверенитет Бога, то есть верховная власть Бога во всём.
С точки зрения Кальвина, от человека не зависит, принять дар благодати или противиться ему, так как это
совершается помимо его воли. Вероятно, из лютеровских посылок он сделал вывод о том, что раз одни принимают
веру и обретают её в своей душе, а другие оказываются не имеющими веры, то из этого следует, что одни от века
Богом предопределены к погибели, а другие от века Богом же предопределены ко спасению. Это учение о безусловном
предопределении одних к погибели, а других ко спасению. Предопределение, по этому учению, совершается в Совете
Божием, на путях Промысла Божия вне зависимости от волеизъявления человека, его образа мыслей и жизни.

Кальвин разработал концепцию республиканского теократизма: структуры
церкви и светской власти должны быть независимы. Кальвин планировал организацию
своей церкви, руководствуясь Библией и намереваясь воспроизвести строй
первоначальной церкви в том виде, в каком его можно представить на основе
Нового Завета. Он извлек из Библии принципы и нормы светского правления
и ввел их в Женеве.

Лучшая форма правления — республика, в которой власть
распределена между отдельными магистратами. Но их авторитет идет от бога.
Долг магистратов — практически воплощать «закон бога», запечатленный в
сердцах истинных христиан и разъясненный в Библии. Гражданам предписывается
регулярное посещение богослужений, контролировался ввоз и издание книг,
вводилась жесткая регламентация всей жизни. Под строгий запрет попадали
танцы и массовые развлечения. Члены правящей консистории должны были осуществлять
регулярное посещение домов с целью контроля образа жизни и мыслей их обитателей.
Предполагалось подавление всякого протеста и инакомыслия. Таким образом
кальвинисты пытались противопоставить Контрреформации монолитную организацию.

В Англии протестанты выступали с отрицанием папской власти
и догматов католицизма, но выступали за сохранение учения о церкви как
о посреднике в спасении, епископальное устройство и сохранение церковной
иерархии. Протест против этого привел к появлению еще одного протестантского
течения — пуританизма.

Лютеранская Реформация была введена в скандинавских странах
по воле их монархов. Согласно королевским указам, Швеция (1527) и Норвегия
(1537) стали протестантскими державами. Но во многих других европейских
странах, где государи сохранили верность Римско-католической церкви (Польша,
Чехия, Венгрия, Шотландия, Нидерланды, Франция), Реформация широко распространялась
среди всех классов населения благодаря деятельности миссионеров и несмотря
на репрессивные меры правительства.

Так, во Франции протестантизм вылился в движение гугенотов,
которое использовалось в политической борьбе и в основном завершилось
24 августа 1572 г. (Варфоломеевская ночь), когда гугеноты были физически
истреблены католиками.

В новое время протестантизм постепенно теряет свою антицерковную
направленность. Одновременно усиливается плюралистичность. К началу XIX
в. происходит дробление основных протестантских течений на многочисленные
секты, появляются новые деноминации. Одним из значимых течений становится
социальное христианство, призывающее к идеалам первохристиан, полному
нравственному перерождению, «извлечению зла из сердца».

Различные церкви, возникшие в результате разногласий
внутри главных ветвей Реформации, все же остались верны, по крайней мере
в существенных вещах, трем теологическим доктринам. Эти ответвления от
лютеранства, а в большей мере — от кальвинизма отличаются друг от друга
главным образом в вопросах институциональных, а не вероисповедных. Англиканская
церковь, наиболее консервативная из них, сохранила епископальную иерархию
и обряд ординации, а вместе с ними следы харизматического понимания священства.
Скандинавские лютеранские церкви также построены по епископальному принципу.
Пресвитерианская церковь с ее жестким кальвинизмом в своей организационной
структуре сохраняет благодаря своим синодам некоторую долю централизации
церковной власти. Анабаптисты вскоре утратили революционность и способствовали
появлению баптистов, не имеющих жесткой церковной организации. В отличие
от них, конгрегационалисты, или индепенденты, признают в каждой общине
высшего арбитра для своих членов в вопросах веры и богослужения. Острые
вероисповедные полемики между теологами различных церквей и групп продолжались,
не ослабевая, на протяжении 16 — 17 вв.

4. Теология протестантизма

Теологическая структура протестантизма, созданная реформаторами,
опирается на пять фундаментальных принципов (Пять «только»):

1. Sola Scriptura («только Писание»)
2. Sola fide («только верой»)
3. Sola gratia («только благодатью»)
4. Solus Christus («только Христос»)
5. Soli Deo gloria («только Богу слава»).

Sola Scriptura — Библия является единственным боговдохновенным и аутентичным словом
Господа, единственным источником христианских доктрин, ясным и самоинтерпретируемым. Писание содержит Слово Бога,
которое обращается непосредственно к душе и совести христианина и является высшим авторитетом в вопросах веры
и церковного богослужения, вне зависимости от церковного Предания и любой церковной иерархии. Эта доктрина
послужила причиной отказа от таких традиций в христианстве, которые противоречат букве и духу Библии
или не имеют чёткого подтверждения в Священном Писании. Кальвинисты зашли дальше в неприятии старых традиций,
чем лютеране или англикане, но все они едины в отрицании авторитета Папы, спасения за добрые дела, индульгенций,
почитании Девы Марии, святых, мощей, таинств (кроме крещения и евхаристии), чистилища, молитвы за умерших,
обета безбрачия духовенства, монашеской системы и использования латинского языка в богослужениях. Эту доктрину
иногда называют формальным принципом Реформации, так как она является источником и основой принципа sola fide.

Sola fide — прощение можно получить только верой, безотносительно к добрым делам и поступкам.
Это не обесценивает добрые дела, но этим отрицается их значение в качестве источника или условия спасения души.
Вместе с тем, они являются неизбежными плодами веры и свидетельством прощения. Протестанты: «Вера приносит
прощение и добрые дела»; Римо-католики: «Вера и добрые дела приносят прощение». Эту доктрину иногда называют
материальным принципом Реформации, потому что эта доктрина была центральным богословским вопросом для Мартина Лютера
и других реформаторов. Лютер называл её «статьей, на которой стоит или падает Церковь». Эта доктрина утверждала
отсутствие других возможностей для прощения грешника кроме как вера в искупительную жертву Христа.

Sola gratia — спасение приходит только как Божья благодать, как незаслуженная милость,
а не как что-то заслуженное грешником. Это значит что спасение — незаслуженный дар от Бога ради Иисуса.
Бог является единственным субъектом благодати (другими словами благодать всегда действительна, без каких-либо
действий со стороны человека), при этом человек не может какими-либо своими действиями заслужить благодать
для себя.

Solus Christus — Христос является единственным посредником между Богом и человеком,
и спасение возможно только через веру в Него. Несмотря на отрицание других посредников между Богом и человеком,
традиционное Лютеранство чтит память Девы Марии и других святых. Каждый христианин, будучи избранным и крещённым,
получает «посвящение» на общение с Богом, право проповедовать и совершать богослужение без посредников
(церкви и духовенства). В протестантизме таким образом снимается догматическое различие между священником и
мирянином, упраздняется церковная иерархия. Поэтому в протестантизме не обязательна исповедь перед священнослужителем
и отсутствует отпущение грехов последним. При этом очень важным является покаяние непосредственно перед Богом.
Также протестантизм отверг авторитет папы римского, упразднил монастыри и монашество.

Soli Deo gloria — человек должен поклоняться только Богу, так как спасение
даруется только и единственно через Его волю и действия — не только дар Искупления Иисуса на кресте, но также
дар веры в это Искупление, созданной в сердцах верующих Святым Духом. Реформисты верят, что человеческое
существо — даже святой, канонизированный Римско-католической церковью, Папы или священники не достойны
славы и почтения, которая была им воздана. Церковь, которая образует мистическое тело Христа, представляет
собой невидимое сообщество избранных христиан, предопределенных к спасению.

Реформаторы утверждали, что эти учения содержатся в Писании
и что они представляют собой истинное божественное откровение, искаженное
и забытое в процессе догматического и институционального вырождения, которое
привело к римско-католической системе.

Согласно пониманию учения Павла, присущему латинской
патристической традиции начиная по крайней мере с Августина, человек,
утративший в результате грехопадения Адама возможность творить добро и
даже желать этого, не может самостоятельно достичь спасения. Спасение
человека есть всецело действие Бога. Вера — первый шаг в этом процессе,
и сама эта вера в искупительный подвиг Христа есть дар Бога. Вера в Христа
означает не просто доверие ко Христу, но доверие, сопровождаемое упованием
на Христа и любовью к нему, или, другими словами, это активная, а не пассивная
вера. Вера, которой человек оправдывается, т.е. с помощью которой прощаются
грехи человека и он делается оправданным в глазах Бога, есть активная
вера. Оправдание верой в Христа означает, что в человеческой душе произошло
изменение, человеческая воля с помощью божественной благодати приобрела
способность хотеть добра и творить его, а потому продвигаться по пути
праведности при помощи добрых дел.

Начав с Павлова различения между духовным, или внутренним
человеком (homo interior) и материальным, внешним человеком (homo exterior),
Лютер пришел к выводу, что духовный, внутренний человек возрождается в
вере и, будучи соединен со Христом, освобождается от любого рабства и
земных цепей. Вера в Христа дарует ему свободу. Для обретения праведности
ему нужно только одно: святое слово Бога, Евангелие (благовестие) Христа.
Для описания этого единства внутреннего человека со Христом Лютер использует
два сравнения: духовного брака и раскаленного утюга с огнем внутри. В
духовном браке душа и Христос обмениваются своим имуществом. Душа приносит
свои грехи, Христос — свои бесконечные заслуги, которыми частично владеет
теперь и душа; грехи при этом уничтожаются. Внутренний человек, благодаря
вменению заслуг Христа душе, утверждается в своей праведности в очах Бога.
Тогда становится очевидным, что дела, которые влияют на внешнего человека
и связаны с ним, не имеют никакого отношения к спасению. Не делами, а
верой мы славим и исповедуем истинного Бога.

Логически из этого учения как будто вытекает следующее:
если для спасения нет нужды в добрых делах и грехи вместе с наказанием
за них уничтожены актом веры в Христа, то уже нет никакой необходимости
в уважении ко всему нравственному порядку христианского общества, в самом
существовании нравственности. Избежать такого вывода помогает Лютерово
различение внутреннего и внешнего человека. Внешний человек, живущий в
материальном мире и принадлежащий к человеческому сообществу, связан строгим
обязательством творить добрые дела, причем не потому, что он может вывести
из них какую-нибудь заслугу, которую можно вменить внутреннему человеку,
но потому, что он должен способствовать росту и улучшению жизни сообщества
в новом христианском царстве божественной благодати. Человек обязан посвятить
себя благу сообщества, чтобы спасительная вера могла распространяться.
Христос освобождает нас не от обязанности творить добрые дела, но только
от тщетной и пустой уверенности в их пользе для спасения.

Исключительно пассивная роль, которая отводится человеку
в процессе спасения, привела Лютера и к более жесткому пониманию предопределения.
Его взгляд на спасение отличается более строгим детерминизмом, чем взгляд
Августина. Причиной всего является верховная и абсолютная воля Бога, а
к ней мы не можем применять моральные или логические критерии ограниченного
разума и опыта человека. Согласно интерпретации библейских
текстов, данной отцами и учителями церкви (т.е. согласно Преданию) и официальным
учительством (magisterium) церкви, только активная вера, проявляющаяся
в добрых делах, оправдывает и спасает человека. Лютер же утверждал, что
единственным истолкователем Писания является Дух; иными словами, индивидуальное
суждение каждого верующего христианина является свободным благодаря его
единению с Христом через веру.

Лютеровский принцип оправдания только верой, сводивший
тайну спасения к душевному переживанию внутреннего человека и упразднявший
необходимость добрых дел, имел далеко идущие последствия в отношении природы
и устройства церкви. Прежде всего он аннулировал духовное содержание и
значение всей системы таинств. Далее, тем же ударом Лютер лишил священство
его главной функции — совершения таинств. Еще одной функцией священства
(sacerdotium, буквально, жречества) была функция учительства, и она также
была упразднена, поскольку реформатор отрицал авторитет церковного Предания
и учительства церкви. В результате ничто уже не оправдывало наличие института
священства.

В католичестве священник благодаря своей духовной власти,
полученной во время ординации (посвящения в сан), обладает монополией
на некоторые таинства, которые являются каналами божественной благодати
и как таковые необходимы для спасения. Эта сакраментальная власть возвышает
священника над мирянами и делает его священной персоной, посредником между
Богом и человеком. В лютеровской системе такой сакраментальной власти
не существует. В тайне оправдания и спасения каждый христианин непосредственно
имеет дело с Богом и мистического единения с Христом достигает благодаря
своей вере. Каждый христианин делается священником через свою веру. Лишенная
сакраментальных полномочий — своего учительства и своего священства, вся
институциональная структура церкви рассыпается.

Самым значительным трудом, созданным в ходе Реформации,
стало Наставление в христианской вере (Institutio religionis christianae)
Кальвина. В первом издании этой книги содержалось подробное изложение
нового учения о спасении. В основном это было учение Лютера с незначительными
изменениями. В дальнейших изданиях (последнее вышло в 1559) объем книги
возрастал, и в результате получился компендиум, содержавший полное и систематическое
изложение теологии протестантизма.

Во многих ключевых пунктах отклоняясь от системы Лютера,
система Кальвина, характерными чертами которой являются логическая последовательность
и поразительная изобретательность в истолковании Писания, привела к созданию
новой независимой Реформатской церкви, отличавшейся и в своих учениях,
и в организационном плане от Лютеранской церкви. Кальвин сохранил основополагающее
учение Лютера об оправдании только верой, но если Лютер подчинил этому
учению все остальные теологические выводы ценой непоследовательностей
и компромиссов, то Кальвин, напротив, подчинил свою сотериологическую
доктрину (учение о спасении) более высокому объединяющему принципу и вписал
его в логическую структуру вероучения и религиозной практики.

В своем изложении Кальвин начинает с проблемы авторитета,
которую Лютер «запутал» своим различением между словом Бога и Писанием
и произвольным применением этого различения. Согласно Кальвину, у человека
имеется врожденное «чувство божества» (sensus divinitatis), но знание
Бога и его воли открывается полностью в Писании, которое поэтому является
от начала до конца безошибочной «нормой вечной истины» и источником веры.
Вместе с Лютером Кальвин считал, что, совершая добрые дела, человек не
приобретает заслуги, наградой за которые является спасение. Оправдание
есть «принятие, в соответствии с которым Бог, принявший нас в благодать,
рассматривает нас как оправданных», и это влечет за собой прощение грехов
вменением праведности Христа. Но, как и Павел, он считал, что вера, которая
оправдывает, становится действенной через любовь. Это означает, что оправдание
неотделимо от освящения и что Христос не оправдывает никого, кого бы он
не освятил.

Таким образом, оправдание предполагает две ступени: во-первых,
акт, в котором Бог принимает верующего как оправданного, и, во-вторых,
процесс, в котором благодаря действию Духа Божьего в нем, человек освящается.
Иными словами, добрые дела не вносят никакого вклада в оправдание, которое
спасает, но они необходимо следуют из оправдания. Чтобы уберечь систему
морали от разложения в результате выведения добрых дел из тайны спасения,
Лютер апеллирует к обязательствам, связанным с жизнью в общине, к чисто
человеческому мотиву удобства. Кальвин же видит в добрых делах необходимое
следствие оправдания и безошибочный знак того, что оно достигнуто.

Это учение, а также связанное с ним учение о предопределении
следует рассматривать в контексте понятия Кальвина об универсальном плане
Бога в отношении Вселенной. Высший атрибут Бога — его всемогущество. У
всех сотворенных вещей есть только одна причина существования — Бог, только
одна функция — умножать его славу. Все события предустановлены им и его
славой; сотворение мира, грехопадение Адама, искупление Христом, спасение
и вечная погибель — все это части его божественного плана. Августин, а
с ним и вся католическая традиция признают предопределение ко спасению,
но отвергают его противоположность — предопределение к вечной погибели.
Принять его равносильно утверждению, что Бог — причина зла. Согласно католическому
учению, Бог безошибочно предвидит и непреложно предопределяет все грядущие
события, но человек свободен принять благодать и избрать добро, или же
отвергнуть благодать и сотворить зло. Бог хочет, чтобы все без исключения
сподобились вечного блаженства; никто окончательно не предопределен ни
к погибели, ни ко греху. От вечности Бог предвидел непрекращающиеся муки
нечестивцев и предустановил наказание адом за их грехи, но при этом он
неустанно предлагает грешникам благодатную милость обращения и не обходит
тех, кто не предопределен к спасению. Кальвина, однако, не смущал теологический
детерминизм, который подразумевался в его концепции абсолютного всемогущества
Бога. Предопределение — это «вечные декреты Бога, посредством которых
он решает для себя, что должно статься с каждым отдельным человеком».
Спасение и погибель суть две интегральные части божественного плана, к
которому не применимы человеческие понятия добра и зла. Для одних предопределена
вечная жизнь на небе, так что они становятся свидетелями божественной
милости; для других — вечная погибель в аду, так что они становятся свидетелями
непостижимой справедливости Бога. И небо и ад являют славу Бога и способствуют
ей.

Теологи Реформации не подвергали сомнению все догматы
первых пяти вселенских соборов в отношении тринитарного и христологического
учений. Новшества, которые они внесли, касаются в первую очередь областей
сотериологии и экклесиологии (учении о церкви). Исключение составляли
радикалы левого крыла реформаторского движения — антитринитарии (Сервет
и социниане).

5. Современный протестантизм. Протестантские секты.

Современный протестантизм испытывает процессы дробления
и слияния, разделения и соединения, поисков единственно верного вероучения,
выраженного в теологических формулах.

Наиболее
распространенным в современном мире протестантским течением считается
лютеранство, которое в некоторых странах (например, в Скандинавских)
является государственной религией, а в других — Австрии, Венгрии, Франции,
США — широко распространено. Существует Всемирная лютеранская федерация.

Лютеране признают авторитет никео-константинопольского
символа веры, но отрицают сословие духовенства, как наделенного благодатью
посредника между богом и человеком. Спасает только личная вера в бога,
а не сверхдолжные дела святых и добрые дела в пользу церкви. Источник
вероучения — Библия, а также произведения Лютера. Таинства — крещение
и причащение. Брак, рукоположение, собрование и конфирмация рассматриваются
как простые обряды, отрицается безбрачие духовенства. Богослужение проводится
на национальных языках, и его проводит пастор в особом облачении. У лютеран
существует четкое разграничение сферы евангелия (религии) и закона (государства).

Кальвинизм делится на три основных течения:
реформатство, пресвитерианство и конгрегационизм. Единственным авторитетом
кальвинисты считают Священное писание и отрицают церковную иерархию. Выступают
за удешевление церкви и повышение авторитета мирян. Отстаивают демократическое
управление церковью, которая делится на независимые общины-конгрегрегации
и управляется консисториями, в которые входят пастор, диакон и избираемые
старейшины-пресвитеры из мирян. Высшим органом является синод из делегатов
провинциальных консисторий. Вместе с тем, стремятся найти опору в сильной
светской власти. Решения кальвинистской церкви для всех ее членов имеют
силу закона. Кальвинисты придерживаются строгих нравственных принципов,
в первом числе которых суровость, простота и аскетизм. Придерживаются
мелочной регламентации и строго наказывают нарушителей. В настоящее время
кальвинисты имеют сильные позиции в Нидерландах, США, Германии, Франции,
ЮАР.

Баптизм
возник в ходе развития пуританизма в Англии. Основателем считается англиканский
проповедник Дж. Смит, который в 1609 г. организовал новую церковь в Амстердаме.
В XVII в. возникли две разновидности баптистов: общие (генеральные), которые
считают, что смерть Христа искупила всех, а не только предопределенных
к спасению, и их судьба зависит от сводной воли, и частные (партикулярные),
которые считают, что спасение обретут лишь предопределенные.

Основная масса баптистов придерживается большинства положений
протестантизма. Баптисты верят в Святую Троицу. Священное Писание есть
единственный источник богопознания и единственное наставление и правило
веры и жизни. Помимо сознательного крещения (сначала окроплением водой,
а затем погружением в воду), составляющего главную особенность баптизма,
другим основным обрядом (не таинством) является причащение, т.е. совершаемое
раз в месяц хлебопреломление. Но молитва остается душою всех этих средств
и действия благодати вообще, поэтому молитвенные собрания проводятся 2-3
раза в неделю. Крещение совершается только над теми, которые через Евангелие
и благодать Божию обратились ко Христу и веруют в Него от всего сердца
как в своего Спасителя. Крещение имеет ту особенность, что оно должно
совершаться только однажды, между тем как другие средства благодати в
течение жизни христианина повторяются и возобновляются. Баптисты веруют
во второе пришествие Христа и воскресение мертвых. Одну из отличительных
особенностей религиозной жизни у баптистов составляет настойчивое требование
деятельной любви к ближнему. Верующий должен заботиться не только о душевном
спасении, но и о телесном благе всех. Благотворительность задана в баптистских
общинах очень строго. Также и распространение христианства является обязанностью
каждого верующего. Главный принцип жизни: «жить в мире, но быть не
от мира сего».

Церковь рассматривается как община «видимых святых»,
которая независима от светской власти и вышестоящих баптистских организаций.
Богослужение в баптизме не носит литургического характера. Убранство баптистских
церквей простое. До 19 в. в них не отмечались Рождество и Пасха (позднее
стали праздноваться). Есть свои праздники, например, День Единства. Назначаемые
в баптизме лица на пасторское или иное служение не считаются носителями
священной или церковной власти. У баптистов не существует резкой грани
между священнослужителями и мирянами. Баптисты встречаются почти во всех
странах мира.

Помимо этих основных течений существует огромное количество
протестантских сект, наиболее значимыми из которых являются следующие.

Адвентизм. Центральным догматом этой секты
является второе пришествие. Библия — единственный источник веры. По представлениям
адвентистов, мир будет уничтожен огнем, и для верующих откроется новая
земля. Второе пришествие приведет к воскрешению праведников. Установится
тысячелетнее царствование Христа. Но чтобы заслужить царство божие необходимо
вести праведную жизнь в соответствии с библейскими нравственными нормами.
Из обрядов наиболее распространено водное крещение.

Адвентисты в процессе своего развития раскололись на
несколько сект, крупнейшая из которых — адвентисты седьмого дня (существуют
с 1863 г.). Они соблюдают субботу и рассматривают ее как печать, которой
отмечены избранные. В этот день нельзя не только работать, но и готовить
пищу. В пользу церкви адвентисты отчисляют 1/10 доходов. Адвентисты отрицают
бессмертие души, считая, что душа умирает и воскресает вместе с телом,
также не верят в рай и ад. Христос трактуется как личный спаситель. Для
адвентистов характерна строгая библейская мораль и аскетизм (не одобряется
даже чтение художественной литературы). Адвентисты отличаются высокой
миссионерской активностью. На рубеже веков насчитывали около 5 млн. адвентистов
в мире, свыше 22 тыс.церквей в 184 странах.

Пятидесятники — секта, возникшая в США
в конце 19 — начале 20 вв. В России появилась в начале 20 в. Название
связано с мифом о сошествии Святого Духа на апостолов в 50-й день после
вознесения Христа. Дары Святого Духа обретаются через крещение и доступны
лишь истинным последователям Сына Божьего в качестве служения ему. Внешний
признак крещения — разговор с Богом на незнакомом языке (глоссалия), и
под этим понимается третье благословение (1-е — обращение, 2-е — освящение,
3-е — крещение Святым Духом). Пятидесятники не признают официальных церковных
обрядов, икон, креста, проводят экстатические моления.

Дополнительная литература по теме:

1. Кальвин Ж. О христианской
   жизни.
2. Белов А.В. Адвентизм. — М., 1968.
3. Лялина Г.С. Баптизм. — М., 1977.
4. Митрохин Л.Н. Баптизм. — М., 1997.

Тестовые вопросы на
повторение материала

В эпоху после 1960-х годов религиозная сцена стала еще более разнообразной и сложной.
Список бесконечен, но давайте рассмотрим три примера, иллюстрирующих плюралистическую природу
Американская религия в конце двадцатого века:

1. «бумерское» поколение духовных
   ищущие
2. рост неевропейских, этнорелигиозных общин
3. религиозные права в
   общественная площадь.

Поколение искателей

Несмотря на то, что за последние тридцать
лет религиозный интерес остается таким же живым, как и прежде. Жизнеспособность видна как в возрождении более
традиционных, консервативных выражений христианства и в постоянном интересе к нехристианским
альтернативы. Две группы, которые привлекли большое внимание в последние годы, — это религиозные
Правые, с одной стороны, и искатели Нью Эйдж, с другой.Здесь мы просто отметим, что
рядом с процветающей консервативной христианской общиной стоит совершенно иное выражение
религиозное жизнелюбие. Его основные участники состоят из тех, кого социолог Уэйд Кларк Руф называет
новое «поколение искателей». Эти искатели — бэби-бумеры, достигшие совершеннолетия в 1960-х годах.
и 1970-х годов, и сейчас им за тридцать, сорок и пятьдесят. Составляя треть всего
населения, это поколение, благодаря своей жизненной силе и огромным размерам, формирует современные
культура на совершенно новый лад.

Одной из главных характеристик является стремление к духовному поиску. Некоторые бумеры вернулись в
церкви, в которых они выросли, ищущие традиционные ценности, поскольку теперь они воспитывают своих собственных детей. А
однако большее число так и не вернулись к традициям своего детства (преимущественно
протестантский, католический или иудейский). Социологи подсчитали, что 25 процентов поколения бумеров
вернулись в церковь, но целых 42 процента «выпали» навсегда. Эти отсева не
принадлежат к какой-либо религиозной организации и не претендуют на конфессиональные связи.Они избегают институциональных
формальности и определяют себя как искателей, а не традиционно набожных или «религиозных». Они
могут быть готовы «попробовать церковь», но так же готовы попробовать восточные религии, нью-эйдж
спиритуализм или квазирелигиозные группы самопомощи Движения за восстановление. Для ищущих,
духовность – это средство индивидуального самовыражения, самопознания, внутреннего исцеления и личного
рост. Религия оценивается в соответствии с субъективным опытом. Таким образом, искатели не стесняются
включать элементы различных традиций по своему вкусу.Они ходят по магазинам вокруг,
сравнивать и выбирать религиозные «истины» и переживания с тем, что один историк называет их «а-ля
карта «духовность».

Книги об ангелах, увлечение реинкарнацией и загробной жизнью, музыка New Age,
продажа кристаллов, популярная восточная одежда и самые продаваемые книги о выздоровлении свидетельствуют о том, как
широко распространенной и «мейнстримной» стала искательская духовность в нашем обществе. Искатель самопознания далек от традиционного благочестия консервативного христианства, но оба они указывают на
множество религиозных вариантов, которые теперь легко доступны и вполне респектабельны в Америке конца двадцатого века.

Этнические и религиозные сообщества

Наряду с новой «искательской» духовностью, еще один признак демонтажа монолитного
«Протестантская Америка» — это возрастающее прославление религиозной особенности через
защита этнической идентичности, политика мультикультурализма и растущие сообщества
«новые иммигранты» из Латинской Америки и Азии (те, кто переехал в США после введения иммиграционных ограничений).
отменены историческим Законом об иммиграции 1965 г.).

В 1960-х годах Движение за гражданские права обеспечило контекст для празднования неанглоязычных
национальности впервые. К середине 1970-х годов этническое возрождение, прославляющее африканские корни
Американцы, американцы мексиканского происхождения, коренные американцы, американские евреи и американцы азиатского происхождения
породил. Внезапно неанглоязычные, непротестантские американцы начали ценить свою этническую принадлежность,
религии и истории. В 1980-х годах в
идеалы «мультикультурализма», философии многонациональности, согласно которой Америка состоит из
удивительно разнообразная группа общин, неистребимая по своему этническому характеру. Замена
уже старое представление об Америке как о нации плавильного котла или гражданах, связанных между собой набором
универсальные ценности (например, демократия, равенство, справедливость), мультикультурализм выступает за красоту
разнообразие, эссенциалистский характер этнической идентичности и, следовательно, необходимость культурного плюрализма.
Мы должны поощрять этнические сообщества уважать свою историю, культурные особенности,
и религиозные традиции (например, афроцентризм и двуязычное образование
мультикультурной повестки дня).

Поскольку число иммигрантов из Латинской Америки и Азии только росло в 1990-е годы,
проблема религиозного разнообразия или культурного плюрализма стоит как никогда остро. носителей испанского языка, для
Например, скоро в штате Калифорния будет больше говорящих по-английски. выходцы из Юго-Восточной Азии
обосновавшись на обоих побережьях, а также в центральной части страны (лаосцы и хмонги
создали процветающие сообщества в зимних Висконсине и Миннесоте).

В американском ландшафте вырисовывается совершенно новое религиозное пространство — пространство, которое
имеет мало общего с традиционным этническим разделением между черными и белыми или религиозными
разделение на протестантов, католиков и иудеев.Это религиозное место тоже отличается от Нового Века.
искатели и духовные покупатели поколения бумеров. американцы будут подвержены
множественность этнических и «двух третей» мировых религий, как никогда раньше. В то время как определенные части
интеллектуальная элита была очарована «великими религиями» мира (индуизм, буддизм,
ислам) с середины девятнадцатого века, эти традиции никогда не проникали на главную улицу.
Америка. Однако к концу этого столетия американцы все чаще будут сталкиваться с буддийскими
соседи, коллеги-мусульмане и бизнесмены-индуисты.Эти «чужие» религии больше не будут
быть просто описаниями в школьных учебниках или экзотическими киносюжетами. Действительно, сторонники
культурный плюрализм надеется, что новые религии станут такой же частью американского пути
как исторически протестантская ортодоксия.

Ландшафт будут усеяны не только новыми этническими религиями, но и многонациональными религиозными
появятся и традиции. Действительно, широкое исследование, проведенное Институтом изучения
Американская религия сообщает, что около 375 этнических или многоэтнических религиозных групп уже
сформировалась в США за последние три десятилетия.Социологи религии считают, что
цифры будут только увеличиваться в ближайшие годы. Мексиканский католик, англо-американец и
Американцы вьетнамского происхождения, например, начинают вместе служить общую мессу в
некоторые части страны. Мусульмане разных сект делят пространство мечетей в крупных городах.
Афроамериканцы в шляпах куфи поют гимны южных баптистов в церквях Чикаго.
(с портретами Мартина Лютера Кинга-младшего и Нельсона Манделы на стенах). В сумме эти
молодые, процветающие и растущие сообщества иммигрантов внедряют совершенно новый вид
религиозного плюрализма в Америке конца двадцатого века.Реальное влияние иммигрантов
сообщества еще предстоит увидеть, но религия в Америке обещает быть более сложной и
разнообразны в ближайшие годы, чем когда-либо.

Религия на площади

Еще одна область, в которой проявляется разнообразие современной американской религии, — это
в эскалации баталий в судах по религиозной практике на площади. Большинство
судебные баталии по поводу религии сосредоточены вокруг интерпретации пункта о религии Первой поправки:
«Конгресс не должен издавать законов, касающихся учреждения религии или запрещающих свободное
их осуществление.Обычно поднимаемые вопросы, таким образом, касаются вопросов о «разделении
церковь и государство» (особенно как нарушаемый традиционно привилегированным протестантизмом) и свободный
исповедование религии (особенно в соответствии с традициями меньшинства). Судебные разбирательства и споры по поводу
Первая поправка резко увеличилась с 1970-х годов и не ослабевает сегодня.

Исторически сложилось так, что суды неохотно принимали решения по спорам внутри религиозных групп,
вопросы, касающиеся того, что представляет собой «религия», и законности личных религиозных
практики. Однако в отношении свободного исповедания религии вмешались суды, когда
затрагиваются традиционные вопросы благосостояния или политика «общего блага». Под «традиционным
благополучие», например, Свидетелям Иеговы было приказано предоставить переливание крови для их
детей, родители христианской науки были осуждены за отказ от медицинской помощи для их
детей, а браки малолетних невест были запрещены, несмотря на то, что это было принято
практика среди некоторых индуистских сект. Таким образом, суды будут выносить решения против определенных религиозных обрядов.
когда они считают, что благополучие ребенка находится в серьезной опасности.Политика «общего блага» привела
Верховный суд вынес решение против сакраментального использования пейота индейцами Орегона. Защита законов о наркотиках считается абсолютно необходимой (т. е. запрет определенных наркотиков, независимо от их
использование) для большего «общего блага» нации.

Однако, помимо политики благосостояния и общего блага, суды после 1960-х гг.
поддерживать широкое осуществление свободы вероисповедания. С 1970-х годов религиозные группы,
традиционно маргинализированные люди получили особое внимание.Знаковые дела, поддерживающие
практики в сообществе амишей (их дети не должны посещать среднюю школу),
кришнаиты (право на прозелитизм) и религия сантерия (убийства животных для ритуальных целей).
жертвы разрешены) свидетельствуют о тенденции к либеральному чтению пункта о свободном исполнении. В 1993 году Конгресс принял Закон о восстановлении свободы вероисповедания.
требуют «строгой проверки» любого закона штата или федерального закона, который
противоречит свободному исповеданию религии. Верховный суд
отменил этот закон в 1997 году (в деле о зонировании города).
законы и планы обновления церкви), утверждая, что Конгресс
превысил свои полномочия и что это действие нарушило
разделение властей в федеральном правительстве.С того времени
несколько штатов приняли или представили законопроекты о государственном
законы о восстановлении свободы вероисповедания.

Вторая серия баталий в судах сосредоточена вокруг статьи о религиозном учреждении.
С 1960-х годов «неустановление религии» многими интерпретировалось как требование строгого
«отделение церкви от государства». Введен аргумент о разделении церкви и государства.
особенно против традиционного христианства. В центре внимания сражений была общественность
школах, особенно там, где суды стремились разрушить любую практику общепринятых
религия.И чтение Библии, и молитва, которыми руководит школа, были запрещены в государственных школах с самого начала.
1960-е годы. Несмотря на продолжающиеся попытки обжаловать эти законы (и совсем недавно заменить время молитвы
с «минутой молчания»), суды не изменили своей позиции. Законодательство, включающее
креационизм наряду с учением об эволюции в школах постоянно подвергался обрушению. В
В 1992 году были отменены молитвы духовенства на выпускных в средней школе (хотя студенческие молитвы разрешены).
позволил).

Некоторые христиане утверждают, что такие постановления не защищают от установления
государственную религию, но на самом деле продвигают религию светского гуманизма. Суды утверждают,
однако, что в школах можно создать нейтральную зону и не видят в светском гуманизме
религиозное верование. Подобно тому, как культурная тенденция к поддержке религиозного плюрализма привела к
широкое свободное исповедание религии для маргинализированных групп, поэтому суды также приняли в целом
строгая позиция в отношении пункта об отсутствии учреждения, чтобы гарантировать, что традиционное христианство не принимает
привилегированная роль еще раз на общественной площади.

Руководство обсуждением учащихся

Общая цель этого урока — познакомить учащихся со все более разнообразными и
Плюралистический характер религиозной жизни в Америке конца ХХ века. Вот несколько тем для
рассмотреть для обсуждения.

1. Религия сегодня остается очень важным аспектом американской жизни, но она приобрела
   новые формы и различные формы. Два популярных выражения религиозной жизненной силы в послевоенное время
   II Америка — консервативное христианство (опять же, см. эссе о правых христианах в другом месте на
   этот веб-сайт) и духовных «искателей».Какие факторы (исторические, личные, семейные)
   одни к традиционной религиозной практике, а другие к другим и альтернативным? Является
   религия — это прежде всего вопрос веры (веры в определенные вещи о трансцендентном существе),
   практика (выполнение определенных действий, соблюдение определенных правил) или опыт (чувство уверенности
   эмоции, духовная встреча)? Что сказал бы консервативный христианин? Что бы
   духовный искатель говорите?
2. С продолжающимся расширением неевропейских, непротестантских иммигрантских общин
   в Соединенных Штатах учащиеся все чаще будут сталкиваться (если еще не сталкивались) с учениками
   другой цвет кожи, родина, история, язык и религия.Какие разные религиозные
   традиции, с которыми студенты столкнулись до сих пор? Как они относятся к религиозным различиям?
   Почему мы часто смеемся над теми, кто верит, или чувствуем себя (если честно) напуганными и изолированными
   иначе, чем мы сами? Как лучше всего узнать о различных религиозных традициях?
   Как можно уважать чужую религию, полагая, что собственная традиция является правильной?

   Студенты начнут видеть, как религия переплетается с другими важными чертами «идентичности».Религия часто идет рука об руку с этнической принадлежностью, национальностью и семейной историей. Для многих,
   Религия — это не вопрос выбора, а предписанное рождением. Быть евреем, например, означает
   как этническая, так и религиозная идентичность. Может ли еврей решить стать «неевреем»? если нет
   следовать принципам иудаизма, можно ли оставаться евреем?

   Как Соединенные Штаты могут быть единой нацией, когда так много различных этнических и
   здесь живут религиозные общины? Что значит быть американцем? Нужен ли он Америке
   религия, один язык, одна политическая традиция? Кто решает, какие ценности, убеждения и практики
   действительно «американцы»?

3. Самая распространенная современная интерпретация запрета Первой поправки
   Учреждения любой государственной религии является «отделение церкви от государства».» Но это
   не было главной заботой тех, кто принял первоначальную поправку. Первый Конгресс
   Соединенные Штаты (во главе с Джеймсом Мэдисоном) не беспокоились о разделении церкви и
   констатировать доминирование одной конкретной традиции над всеми остальными. Они не хотели
   государственная церковь. Можно ли отделить религию от общественной жизни? Если так,
   как правительство обеспечивает разделение? Если религия является неотъемлемой частью личности
   (например, этническая принадлежность, национальность), то как же не вывести религию на публичную арену? То
   суды имплицитно признали трудность абсолютного отделения церкви от государства для
   Вместо этого они часто предпочитали предоставлять равные права и защиту множеству религий.
   вместо того, чтобы пытаться отделить все религиозные элементы от общественной жизни.В чем опасность
   отделение религии от общественной жизни? В чем опасность неразделения церкви и
   государство?

Дебаты историков

Те, кто преподают и пишут религиозную историю, все больше учитывают культурное
сдвиги последних трех десятилетий. Сокращение числа членов основных конфессий,
подъем консерваторов (фундаменталистов, евангелистов, харизматов, пятидесятников) и альтернативных
религии (искатели, нью-эйджеры, восточные религии) и растущее число «новых иммигрантов»
все свидетельствует о совершенно ином религиозном ландшафте, чем пятьдесят лет назад.Потому что
эти изменения, такие историки, как Томас Твид, Кэтрин Альбанезе, Джоэл Мартин и Питер
Уильямс выступает за новый тип повествования для американской религиозной истории. Введение в
Недавно опубликованный Томас Твид , рассказывающий о религиозной истории США (1997), представляет собой
Особенно полезный разговор об изменениях, которые претерпевает изучение религиозной истории в
академия.

Самые читаемые и популярные исторические обзоры в прошлом
на магистральном протестантизме.Сидней Альстром Религиозная история американского народа
(1972), считающийся шедевром религиозной истории, безусловно, признает религиозное
разнообразие, но рассказывает историю главным образом с точки зрения пуритан Новой Англии. Историки, которые до сих пор
считаю, что история религии должна преподаваться с протестантами, занимающими центральное место, согласен с Джорджем
Аргумент Марсдена о том, что история американской религии, «если она собирается держаться вместе…
на . . . основные протестанты, которые долгое время были инсайдерами с непропорциональным влиянием
в формировании американской культуры.»

Правда, протестантский истеблишмент оказал большое влияние на американскую культуру и
господствовала религия в общественной жизни с 1600-х по 1960-е годы и позже, но те, кто поддерживает
рассказывая истории маргинализированных групп и религиозных меньшинств, утверждают, что протестантская история
тем не менее остается лишь одной историей из многих. Это важная история, но она была рассказана
и пересказывается за счет других рассказов. Другие голоса, мотивы и сюжеты заслуживают внимания, и
тем более, что плюрализм постепенно вытеснял протестантское господство со времен
1960-е годы.азиатские религии, новые религиозные движения, народная религия, культурная религия и
место женщины в религии, все требуют внимания после десятилетий, даже столетий сосредоточения исключительно на
белая, мужская, европейская, протестантская (и прежде всего интеллектуальная) религиозная традиция.

Историки сходятся во мнении, что разнообразие характерно для многих культур конца двадцатого века.
американской религиозной жизни, но сколько внимания следует уделить и с чего начать разговор
разнообразие остаются спорными вопросами.Пишет ли кто-нибудь и преподает, как это традиционно
случае, об американской религиозной истории, начиная прежде всего с английской Реформации и
пуританская миграция в Новую Англию? (См. популярную книгу Уинтропа Хадсона и Джона Корригана.
обзор Религия в Америке [1992] или Эдвин Гаустад Религиозная история Америки [1990].)
В конце концов, большая часть формирования Америки как нации — это история протестантских первопроходцев и
господство. Или кто-то следует за Кэтрин Альбанезе ( America: Religions and Religion [1992]
и Мэри Фаррелл Беднаровски ( American Religion: A Cultural Perspective [1984], которые рассматривают
Католики, евреи, коренные американцы и другие религиозные группы, прежде чем обратиться к протестантам
традиция? Альбанезе и Беднаровски считают, что наверстывают упущенное от имени
религиозные традиции, которые до сих пор игнорировались и маргинализировались.Как всегда, преподавание истории
предполагает выбор. Этот выбор отражает не только личные ценности и приоритеты, но и силу
историки должны предоставлять почетное место кому угодно в своем изложении религиозных
жизнь в Америке.

Джоан С. Бекман — доктор философии. кандидат в американские религиозные
истории в Университете Дьюка. В настоящее время она работает над ней
диссертация, Преобразование эроса: роль романтической любви в
Евангелическая литература об ухаживании и браке .Ее области
интерес включает историю
христианство, этническая принадлежность и религия, женщины и религия, американец
религиозная история девятнадцатого и двадцатого веков, историография и
евангелическая стипендия. Она писала статьи о субботнике,
евангелизм, методизм, Билли Грэм и Х. Л. Менкен.

Обращайтесь с комментариями или вопросами к профессору Бекману через «Комментарии и вопросы» TeacherServe.

Протестантизм: отличительные черты и развитие

Основными характеристиками первоначального протестантизма были признание Библии единственным источником непогрешимой откровенной истины, вера во всеобщее священство всех верующих и учение о том, что христианин оправдан в своем отношение к Богу только верой, а не добрыми делами или устроениями церкви.Была тенденция сводить к минимуму литургию и делать упор на проповедь через служение и чтение Библии. Хотя протестанты отвергали аскетизм, они выдвигали высокие стандарты личной морали; в некоторых сектах, особенно в пуританстве, достигалась высокая степень аскетизма. Их церковное устройство, главным образом в таких формах, как епископат (управление епископами), конгрегационализм или пресвитерианство, рассматривалось протестантами как возвращение к раннему христианству, описанному в Новом Завете.

Протестантизм претерпел множество теологических изменений, особенно после 18 века. Под влиянием романтизма, который подчеркивал субъективный элемент в религии, а не откровение Библии, формальные системы раннего протестантского богословия начали разрушаться; лучше всего это учение выразил Фридрих Шлейермахер, поставивший религиозное чувство в центр христианской жизни. Наряду с этим пришло утверждение, что отцовство Бога и единство человечества были основными темами христианства.Позже возникло неоортодоксальное движение, которое под руководством Карла Барта и Райнхольда Нибура стремилось вернуться к богословию откровения; новая школа толкования Библии, выраженная в трудах Рудольфа Бультмана; и богословие, частично полученное из экзистенциализма, разработанное Паулем Тиллихом.

В Соединенных Штатах четыре широкие богословские позиции пересекаются с конфессиональными границами: фундаментализм, который восходит к антитеологическим периодам возрождения в 18-м и 19-м веках;(см. Великое пробуждение) и придерживается буквального толкования Библии и благочестивой морали; либерализм, наследник движения социального евангелия, поощряющий более свободное толкование богословских доктрин и подчеркивающий ответственность церкви за социальную справедливость; Пятидесятничество, делающее упор на экстатический религиозный опыт, особенно в том, что касается передачи через дары Духа; и неоортодоксальность Рейнхольда Нибура и Карла Барта.

Электронная энциклопедия Колумбии, , 6-е изд.Авторское право © 2012, издательство Колумбийского университета. Все права защищены.

Дополнительные статьи энциклопедии о: протестантских деноминациях

Идеологические и институциональные ограничения системных изменений на английском и французском языках Начальное образование на JSTOR

Абстрактный

Научные исследования показали явные и стойкие различия между французской и английской системами образования. Учитывая, что Англия и Франция во многих отношениях очень похожи, имеют европейское наследие, примерно одинаковый состав населения, сопоставимые уровни социально-экономического и технологического развития и сталкиваются с одинаковыми финансовыми императивами на глобальном рынке, возникает вопрос, почему их образовательные механизмы должны быть такими разными.В этой статье утверждается, что различия возникают из-за глубоко укоренившихся культурных традиций, через которые опосредуются противоположные фундаментальные ценностные ориентации, и что эти фундаментальные ценностные ориентации можно проследить до секуляризованных образовательных версий французского католицизма и английского протестантизма, которые теперь представляют собой секуляризованные образовательные версии. Приводятся данные, позволяющие предположить, что структуры сознания и формы социальной организации, которые первоначально развивались в церковном контексте для религиозных целей, со временем трансформировались в светские эквиваленты для образовательных и экономических целей, и что это связано с продолжающимися общественными обязательствами перед двумя различные наборы основополагающих моральных ценностей, что необходимо искать объяснение наблюдаемых контрастов между французским и английским начальным образованием.

Информация о журнале

Comparative Education — это международный журнал исследований в области образования, который содержит актуальную информацию с анализом значительных проблем и тенденций во всем мире. Журнал уделяет особое внимание влиянию сравнительных исследований на формирование и реализацию политики в области образования, а также социального, национального и международного развития. Сравнительное образование приветствует вклад смежных дисциплин, которые влияют на решения в области образовательной политики: правительство, менеджмент, социология, технологии и коммуникации.

Информация об издателе

Основываясь на двухвековом опыте, Taylor & Francis быстро выросла за последние два десятилетия и стала ведущим международным академическим издателем. отпечатки Routledge, Carfax, Spon Press, Psychology Press, Martin Dunitz и Taylor & Francis. Taylor & Francis полностью привержены публикации и распространению научной информации самого высокого качества, и сегодня это остается основной целью.

Протестантская Реформация | Энциклопедия Первой поправки

Протестантская Реформация, религиозное движение, зародившееся в шестнадцатом веке, положила конец церковному единству средневекового христианства в Западной Европе и коренным образом изменила ход современной истории. Реформация, которую иногда называют протестантской революцией, нравилась основателям Соединенных Штатов, и некоторые из ее концепций индивидуализма и свободного выражения религии включены в Первую поправку.Общепризнано, что Реформация началась в 1517 году, когда Мартин Лютер (1483–1546), немецкий монах и университетский профессор, повесил свои девяносто пять тезисов на двери замковой церкви в Виттенберге, изображенной здесь. (Изображение с Викисклада, нарисованное Фердинандом Паувелсом, общественное достояние)

Протестантская Реформация, религиозное движение, зародившееся в шестнадцатом веке, положила конец церковному единству средневекового христианства в Западной Европе и коренным образом изменила ход современной истории.Реформация, которую иногда называют протестантской революцией, нравилась основателям Соединенных Штатов, и некоторые из ее концепций индивидуализма и свободного выражения религии включены в Первую поправку.

Протестантская Реформация началась в 1517 году с Мартина Лютера

Первоначально слово «реформация» (от латинского «reformare» — «обновлять») предполагало устранение нечистоты и развращенности церковных учреждений и людей, а не отделение от единой Римско-католической церкви (слово «католический» означает «вселенская»).Первоначально реформаторов не называли протестантами, но позже этот термин стал применяться ко всем группам, выступавшим против ортодоксальности католической церкви.

Принято считать, что Реформация началась в 1517 году, когда Мартин Лютер (1483–1546), немецкий монах и университетский профессор, вывесил свои девяносто пять тезисов на дверях замковой церкви в Виттенберге. Лютер утверждал, что церковь должна быть реформирована. Он считал, что люди могут быть спасены только личной верой в Иисуса Христа и благодатью Божией.Он считал аморальными практики католической церкви, сосредоточенные на делах (таких как паломничество, продажа индульгенций для получения прощения и молитвы, обращенные к святым). Он также выступал за издание Библии на языке читателя, а не на латыни. (Печать в больших масштабах стала возможной благодаря введению в Европе в 1447 году немецким ювелиром Иоганном Гутенбергом подвижных литер; это позволило быстро распространять идеи, в том числе идеи Лютера.) Папа осудил движение Реформации, и Лютер был отлучен от церкви. церковь 1521 года.

Реформация возникла не на пустом месте. На его рост повлияли течения национализма, меркантилизма, антиклерикализма и оппозиции имущественным интересам в руках церкви, которая началась в конце четырнадцатого века. Среди первых, кто призывал вернуться к библейским учениям, были Джон Уиклиф из Оксфордского университета и Ян Гус из Карлова университета в Праге. Церковь сожгла Уиклифа посмертно как еретика в 1384 году и осудила и казнила Гуса в 1415 году.

Большинство поселенцев в тринадцати колониях, которые впоследствии образовали Соединенные Штаты, были протестантами; действительно, некоторые из них основали протестантские церкви. Роджер Уильямс (1603–1683, на фото) был одним из первых сторонников отказа от истеблишмента — движения, которое позже возглавили более светские лидеры, такие как Томас Джефферсон и Джеймс Мэдисон. (Изображение из публичной библиотеки Нью-Йорка, автор Джеймс Чарльз Армистейдж, общественное достояние)

Движение Реформации распространилось по Западной Европе

Столетие спустя после протеста Лютера движение за реформы вспыхнуло в нескольких местах, особенно в Германии, и распространилось по всей Западной Европе.Его возглавляли известные реформаторы, такие как Джон Кальвин (1509–1564) и Хульдрих Цвингли (1484–1531) в Швейцарии и Джон Нокс (1513–1572) в Шотландии. Другими важными лидерами были Филипп Меланхтон (1497–1560), Мартин Бусер (1491–1551) и Генрих Буллингер (1504–1574).

Реформаторы отвергли авторитет папы, а также многие принципы и обычаи католицизма того времени. Важнейшие постулаты Реформации заключаются в том, что Библия является единственным авторитетом во всех вопросах веры и поведения и что спасение осуществляется по Божьей благодати и по вере в Иисуса Христа.Хотя король Англии Генрих VIII поначалу выступал против идей Лютера, называя себя «защитником веры», он порвал с католической церковью в 1530-х гг. и подвел Англию под широкое реформаторское движение.

Следы протестантских и католических конфликтов все еще видны в Соединенных Штатах сегодня

Большинство поселенцев в тринадцати колониях, которые впоследствии образовали Соединенные Штаты, были протестантами; действительно, некоторые из них основали протестантские церкви. Роджер Уильямс (1603–1683) был одним из первых сторонников ликвидации, движения, которое позже возглавили более светские лидеры, такие как Томас Джефферсон и Джеймс Мэдисон.

Томас Карри, современный католический епископ и историк, утверждает, что приток римско-католических иммигрантов в Соединенные Штаты в девятнадцатом веке позже бросил вызов неофициальному протестантскому истеблишменту, который был особенно заметен в государственных школах и учреждениях. Юридические конфликты девятнадцатого века между протестантами и католиками иногда заменялись конфликтами двадцатого века между теми, кто выступает против любой государственной помощи религиозным учреждениям, и теми, кто считает, что такая помощь уместна, если она распространяется на религиозные учреждения в целом и если она предназначена прежде всего для достижения светских целей.

Эта статья была опубликована в 2009 году. Робб Харви — партнер компании Waller и глава группы судебных разбирательств в области интеллектуальной собственности. Его практика включает средства массовой информации, интеллектуальную собственность, франчайзинг и сложные коммерческие судебные процессы. Робб был одним из основателей Теннессиской коалиции за открытое правительство и руководит национальными и государственными медиа-организациями, в том числе Ресурсным центром по праву СМИ и Форумом ABA по коммуникационному праву.

Отправить отзыв об этой статье

Еще раз о Вебере: протестантская этика и дух национализма

Протестанты экономнее и грамотнее людей других верований или нет? Вебер (1904, 1905) выдвинул известную гипотезу о том, что протестантская трудовая этика способствовала современному экономическому развитию через «аскетическое стремление к сбережениям».Спустя сто лет социологи и экономисты все еще обсуждают этот вопрос в исторических или современных условиях (см. Becker and Woessmann 2009, Cantoni 2015, Bai and Kung 2015, Spenkuch 2017, Alaoui and Sandroni 2018 и многие другие).

В недавней статье (Kersting et al. 2020) мы вновь обращаемся к знаменитой гипотезе Вебера и ее доказательствам в Германии XIX века. Мы показываем, что эмпирическая литература в значительной степени упускала из виду контекст, в котором писал Вебер, особенно отношения между религиозными и этническими различиями в Германии до 1914 года.

Протестанты на самом деле не были ни экономнее, ни грамотнее католиков. Но были огромные различия между немцами и этническими меньшинствами, особенно поляками.

Протестантизм, национальность и сбережения

Сначала мы обратимся к свидетельствам о влиянии протестантизма на спасательное поведение. Вебер предположил, что протестантизм привел к «накоплению капитала посредством аскетического принуждения к сбережениям» (Weber 1905: 191). Чтобы проверить это, мы используем недавний набор данных от Lehmann-Hasemeyer and Wahl (2017) о сбережениях на душу населения в округах Пруссии.На рис. 1 показана доля протестантов в графствах Пруссии в 1900 г. На рис. 2 показано распределение сбережений на душу населения в 1905 г.

Рисунок 1 Протестанты в графствах Пруссии, 1900 г.

Источник : Kersting et al. (2020).

Рисунок 2 Сбережения на душу населения в прусских графствах, 1905 г.

Источник : Kersting et al. (2020).

Используя объединенный OLS, мы не обнаружили существенной корреляции между протестантизмом и сбережениями.Этот нерезультат представляет собой надежный контроль дохода, многие другие элементы контроля, как предлагается в литературе, и вариации в выборке.

А как же этнические меньшинства? На рис. 3 показана доля говорящих по-немецки в графствах Пруссии.

Рисунок 3 Доля немецкоязычного населения в графствах Пруссии, 1900 г.

Источник : Kersting et al. (2020).

Ясно, что доля протестантов и доля говорящих по-немецки коррелируют (особенно на востоке Пруссии), но не полностью.Когда мы запускаем простой объединенный OLS, мы обнаруживаем, что корреляция между говорящими на немецком языке и сбережениями на душу населения очень значительна, в то время как корреляция между протестантизмом и сбережениями остается незначительной.

Чтобы установить причинно-следственную связь, нам нужно найти действительный инструмент. Becker and Woessmann (2009) изобретательно предложили использовать расстояние до Виттенберга (центр протестантской Реформации) в качестве инструмента для протестантизма. Однако такой инструмент, вероятно, нарушит ограничение на исключение ¹ , поскольку он сильно коррелирует с долей говорящих по-немецки.

Вместо этого мы следуем методу инструментальной переменной Спенкуха (2017). Инструментальная переменная построена путем регрессии протестантов в 1624 году по предикторам выбора правителей в Священной Римской империи, как указано в предыдущей литературе, в частности, в Cantoni (2012) и Rubin (2014). Остатки используются в качестве инструментальной переменной.

Этот метод инструментальной переменной подтверждает наши результаты OLS. Важно отметить, что эта инструментальная переменная не коррелирует с долей говорящих по-немецки и в целом более устойчива к потенциальным нарушениям запрета на исключение.

Протестантизм, этническая принадлежность и грамотность

Затем мы проверяем идею о том, что протестантизм имел значение не из-за его влияния на отношение к работе и потреблению, а потому, что он способствовал распространению грамотности. Мы предоставляем новые описательные данные о разнице в уровне грамотности среди протестантов и католиков на уровне округов из исторической кросс-таблицы, которая в значительной степени игнорировалась в литературе.

На рис. 4 показана доля протестантов среди всех грамотных и доля протестантов в каждом округе.Точка справа от линии под углом 45 градусов указывает на то, что протестанты чрезмерно грамотны.

Уровень грамотности среди католиков почти идентичен уровню грамотности среди протестантов (рис. 4с). Единственным исключением являются восточные уезды, в которых проживает значительная доля поляков в населении (рис. 4б). Тем не менее, могут быть потенциальные побочные эффекты исторически протестантских регионов.

Рисунок 4 Грамотность и протестантизм, 1871 г.

Панель A  Все округа

Панель B Восточные провинции

Панель C  Западные провинции

Примечания : Каждая точка соответствует одному графству в Пруссии.Интерпретация: Протестанты чрезмерно грамотны в округах справа от 45-градусной линии. Восточные провинции включают Познань, Силезию, Западную и Восточную Пруссию.

Источник : Kersting et al. (2020).

Чтобы объяснить это, мы используем грамотность среди католиков на уровне графства в качестве нашей зависимой переменной и показываем, что доля протестантов в графстве не оказывает положительного влияния на грамотность среди католиков.

Мы также проверяем причинно-следственное влияние религии на грамотность, используя инструментальный подход Спенкуха (2017).Чтобы учесть меньшинства, мы контролируем долю людей, для которых немецкий является родным языком. Использование этой инструментальной переменной подтверждает данные из рисунка 4: протестантизм не оказал существенного влияния на грамотность. Коэффициент этнических различий (отражаемый долей немецкоязычного населения) намного больше и статистически и экономически значим.

Этническая принадлежность и дискриминация в немецком Кайзеррайхе

Наш вывод о роли этнических различий в экономических результатах требует объяснения; труды Вебера — хорошая отправная точка.В своей инаугурационной лекции 1895 года Вебер объяснил различия в экономических результатах между немцами и поляками расовыми различиями и активно поддерживал более сильную германизацию восточных частей Германии.

На самом деле хорошо известно, что Макс Вебер был страстным немецким националистом, и его работы, включая «Протестантскую этику», следует рассматривать как вклад в политическое образование немецкой общественности (Barbalet 2008). Таким образом, националистическая позиция Вебера не только проливает иной свет на «Протестантскую этику», но и предлагает современную точку отсчета для объяснения различий по этническому признаку, а именно немецкой дискриминации.

После 1871 года немецкое большинство все больше дискриминировало польское меньшинство в языковой и образовательной политике, доступе к государственным должностям и политике перераспределения земли. Необходимы дополнительные исследования, чтобы понять, в какой степени германизация может объяснить наблюдаемые существенные различия в доходах, сбережениях и уровне грамотности, которые мы задокументировали выше, и как на это отреагировало польское меньшинство.

Важность контекста

Говоря с Робертом Марго, мы видим в этом пример того, почему «выдвижение контекста на передний план и в центр является сущностью экономической истории, ее фундаментальным вкладом в экономику как таковую» (Margo 2017: 37).Неправильное толкование исторического контекста может легко привести к упущению ключевых элементов данных (в нашем случае: роли меньшинств).

Мы не хотим отвергать более абстрактную интерпретацию работ Вебера с точки зрения эмпирической экономики, которая может быть стимулирующей и генерировать ценные идеи. Но наши данные предупреждают, что исследования по экономике религии должны принимать во внимание этнические различия и дискриминацию в контексте Германии 19-го века или где-либо еще.

Ссылки

Алауи Л. и А. Сандрони (2018 г.), «Предопределение и протестантская этика», Журнал Европейской экономической ассоциации 16(1): 45–76.

Бай, Ю и Дж. Кунг (2015 г.), «Распространение знаний при распространении послания Бога: протестантизм и экономическое процветание в Китае, 1840–1920 гг.», Журнал Европейской экономической ассоциации 13(4): 669–98.

Barbalet, J (2008), Вебер, страсть и прибыль: «Протестантская этика и дух капитализма» в контексте , Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Беккер С.О. и Л. Вёссманн (2009 г.), «Был ли Вебер неправ? Теория человеческого капитала протестантской экономической истории», Quarterly Journal of Economics 124(2): 531–96.

Кантони, Д. (2012), «Принятие новой религии: пример протестантизма в Германии 16 века», Economic Journal 122 (560): 502–31.

Кантони, Д. (2015), «Экономические последствия протестантской Реформации», Журнал Европейской экономической ассоциации 13(4): 561–98.

Conley, TG, CB Hansen and PE Rossi (2012), «Вероятно экзогенный», Review of Economics and Statistics 94(1): 260–72.

Караджа, М. и Э. Правиц (2019), «Выход, голос и политические изменения: данные массовой миграции Швеции в США», Журнал политической экономии 127(4): 1864–925.

Керстинг, Ф., И. Вонзидлер и Н. Вольф (2020), «Возвращение к Веберу: протестантская этика и дух национализма», Дискуссионный документ CEPR 14963 ( Journal of Economic History , готовится к публикации).

Леманн-Хаземейер, С. и Ф. Валь (2017 г.), «Сберегательные банки и промышленная революция в Пруссии в поддержку регионального развития с помощью государственных финансовых учреждений», Документ для обсуждения CEPR 12500.

Марго, Р. (2017), «Интеграция экономической истории в экономику», Рабочий документ NBER 23538.

Рубин, Дж. (2014), «Печатное дело и протестанты: эмпирическая проверка роли книгопечатания в Реформации», Review of Economics and Statistics 96(2): 270–86.

Спенкух, Дж. (2017), «Религия и работа: микросвидетельства из современной Германии», Journal of Economic Behavior and Organization 135(3): 193–214.

Вебер, М. (1895 г.), «Der Nationalstaat und die Volkswirtschaftspolitik. Akademische Antrittsrede», в W Mommsen (ред.), Max Weber Gesamtausgabe. Band 4. Landarbeiterfrage, Nationalstaat und Volkswirtschaftspolitik. Schriften und Reden 1892–1899 , Тюбинген: JCB. Мор (Пол Зибек).

Вебер, М. (1904 г.), «Протестантская этика и дух капитализма», Archiv für Sozialwissenschaften und Sozialpolitik 20(1): 1–54.

Вебер, М. (1905 г.), «Протестантская этика и дух капитализма», Archiv für Sozialwissenschaften und Sozialpolitik 21(1): 1–110.

Примечания

¹ Мы показываем это на основе подхода Conley et al. (2012) и Караджа и Правиц (2019).

«Протестантская трудовая этика» действительно борется с бедностью

Перед Первой мировой войной немецкий социолог Макс Вебер лихо связал трудовую этику христиан-протестантов с экономическим развитием Европы.Он утверждал, что «дух капитализма» возник благодаря акценту Мартина Лютера на призвании и его аргументу о том, что «мирской» труд не менее свят, чем аскетические «духовные» практики монахов и священников.

Пуритане и другие кальвинисты, сказал он, позже преобразовали этот труд в саму аскетичную практику — труд был способом выполнения своего долга перед Богом. Богатство для протестантов стало «плохим этически лишь постольку, поскольку оно есть искушение к праздности и греховному наслаждению жизнью».

Методисты, баптисты и другие разделяли эти основные идеи, сказал Вебер.В качестве примера он процитировал совет Джона Уэсли: «Если те, кто приобретают все, что могут, и сберегают все, что могут, будут также отдавать все, что могут, то чем больше они приобретают, тем больше возрастают в благодати и тем больше сокровищ накапливают в небеса.»

Короче говоря, утверждал Вебер, эти протестантские религиозные верования неизбежно привели к трудовой этике Европы, ее отношению к богатству и специализированному труду — и, короче, к современному капитализму. Стоит отметить, что эссе Вебера больше скорбит, чем празднует.«Пуританин хотел работать по призванию; мы вынуждены это делать», — сказал он. «С тех пор как аскетизм взялся переделывать мир и вырабатывать в мире свои идеалы, материальные блага приобретали все возрастающую и, наконец, неумолимую власть над жизнями людей, как никогда ранее в истории». Но резюме Вебера часто менее полемические и более описательные: Европа пережила экономический рост во многом благодаря своим протестантским …

1 Вы дошли до конца этой статьи.

Чтобы продолжить чтение, подпишитесь сейчас.Абоненты имеют полный цифровой доступ.

Уже являетесь подписчиком CT? Войдите в систему для полного цифрового доступа.

Есть что добавить по этому поводу? Видите что-то, что мы пропустили? Поделитесь своим отзывом здесь.

admin

view all posts by admin