10 главных героев-воинов и сражений русской литературы

Евпатий Коловрат

В XIII веке русские дружины не устояли под напором монгольских орд. Сожженные города, погибшие витязи, горечь утрат… Рязанский витязь Евпатий Коловрат тоже погиб в бою с воинами Батыя. Но предание о том, как он громил врага, утешало. Даже если его не существовало, его следовало придумать. И летописцы подхватили историю, в которой захватчикам удалось уничтожить отряд Евпатия только с помощью камнеметных орудий, предназначенных для разрушения укреплений: «И навадиша на него множество пороков, и нача бити по нем ис тмочисленых пороков, и едва убиша его».

Пораженный отчаянной смелостью, мужеством и воинским искусством рязанского богатыря, Батый, сказав «О, Евпатий! Если б ты у меня служил, я держал тебя у самого сердца!» Имя это и сегодня известно в России многим. Есенин посвятил Евпатию поэмы, а совсем недавно про него сняли кинофильм.

Илья Муромец

Это имя тоже не забудется. Любимый герой русского богатырского эпоса. Самый мощный и человечный. По наиболее популярной версии — крестьянский сын из села Карачарова. От соратников-богатырей отличается не только силушкой, но и мудростью. Мы видим его в сединах «старого казака». Именно Илья спас Киев от нашествия царя Калина — эдакого врага всех времен и народов. Муромцу случалось конфликтовать с князем Владимиром. Свою правду он отстаивал храбро. Однажды даже устроил в Киеве форменный погром в назидание заносчивому правителю.

В судьбе и норове Муромца можно искать ключи к загадке «русского характера». До 33-х лет богатырь сидел сиднем, но, когда пришло время «постоять за землю русскую» — исцелился и наполнился силой. Многозначительная метафора.

Когда возникли первые былины об Илье Муромце — неизвестно. То, что мы читаем, записано в XVIII-XX вв. Об Илье Русском знали и европейские сказители. А в Киево-Печерской лавре можно увидеть мощи Илии Печерского, причисленного к лику святых как «преподобный Илия Муромец». Поэму о главном русском богатыре пытался создать Николай Карамзин, но превзойти былинников не удалось ни ему, ни другим интерпретаторам.

Слава Российская

Петр Великий был убежден, что России необходима не только армия, но и светская литература, которая должна воспевать подвиги воинства. Антологию русской поэзии можно начинать со стихотворения Феофана Прокоповича «За Могилою Рябою», посвященного не самому удачному военному походу нашего неутомимого императора — Прутскому. А в 1724 году выпускник Славяно-греко-латинской академии Федор Журавский сложил драматическую мистерию в стихах «Слава Российская», в которой воспел все победы императора разом:

Виват, Россия, виват днесь преславна!
Виктория россам учинися явна.
Скипетры союзны в лявру ныне зрятся,
Миром красятся,
Орел Российский прилетел к нам спешно,
Мир россианом возвестил утешно!

Так и начиналась наша поэзия — под стук топоров и пушечную пальбу. А возглас «Виват, Россия!» и в наше время можно встретить: он остается в репертуаре пропаганды.

Герои Измаила

Штурм Измаила потряс не только Российскую и Османскую империю. Содрогнулась Европа. Даже Байрон послал героев своей поэмы «Дон Жуан» на берега Дуная, в состав армии Суворова. Не мог пропустить измаильскую тему Гаврила Державин. Его ода «На взятие Измаила» стала самым популярным русским литературным произведением XVIII века. Там и для современного уха есть гармоничные и впечатляющие строфы:

А слава тех не умирает,
Кто за отечество умрет;
Она так в вечности сияет,
Как в море ночью лунный свет.

А для ценителей допушкинской поэзии эта ода — «энциклопедия русской армейской жизни» XVIII века. Державин, несмотря на присущую ему «простоту солдатского сердца», был и вельможей и не мог не обращать внимания на придворные бури и заморозки. Суворов в те дни оказался нежеланным гостем на празднике в Таврическом дворце — и Державин не упомянул графа Рымникского в своей оде. Приписывать победу другому полководцу он тоже не стал. Просто, вопреки обычаям, ограничился воспеванием абстрактного Росса, воина, победителя. Суворов не сумел скрыть обиды. Примирились они через несколько лет, после новых од Державина, в которых Суворову было отдано должное.

Да, были люди в наше время…

О 1812 годе написано немало, начиная с памятных «афишек» графа Ростопчина. Умело слагали стихи и прозу многие участники сражений, а первым среди равных был Денис Давыдов. Но есть одно стихотворение, которое в России читал каждый, а многие помнят наизусть. Хотя его автор в 1812-м еще не родился. Лермонтовское «Бородино» — одно из самых влиятельных произведений русской литературы. Молодой солдат спрашивает о бывалого бородинского ветерана:

Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана? —

И — 14 строф, почти сплошь ставших крылатыми выражениями. В этом стихотворении есть все, что необходимо для поэтической героики: подвиг, поражение, победа, высокий, но не заэтикеченный, слог, народность, исторический размах.

Андрей Болконский

Лев Толстой создал русскую военную прозу. Все началось, конечно, с «Севастопольских рассказов», с той войны, которая превратила графа в боевого артиллериста. А потом, почти через полвека после завершения Наполеоновских войн, он обратился к истории великого противостояния с французами.

Среди героев романа «Война и мир» немало образцовых воинов. Серьезнее других относился к службе, пожалуй, князь Андрей. Многие представления Толстого о войне и мире отразились в глазах этого потомственного офицера. Раненный при Аустерлице и при Бородине, он не увидел русских знамен в Париже. Он был сложен, как сложен человек. Столь полнокровных образов в истории литературы немного.

Герой умирает от ран. Толстой осознает бессмысленность войн, но не может отмахнуться от батальной героики.

Василий Иванович

В годы Гражданской войны Дмитрий Фурманов был заметной фигурой в Красной Армии. Некоторое время он служил комиссаром и при комдиве Чапаеве, с которым отчаянно конфликтовал. Но Чапаев погиб. И Фурманов, отбросив ревность, превратил лихого командира в первоклассный литературный миф. Роман много лет изучали в школе и переиздавали необозримыми тиражами, но экранизация братьев Васильевых затмила книгу.

Фильм снят лишь «по мотивам» романа, расхождений между двумя произведениями немало. Например, у Фурманова ординарец Чапаева, Петька, застрелился, чтобы не попасть в плен. В кино он погибает от вражеской пули. Да и достоинства у фильма другие, главное из которых — эпический лаконизм. В романе Фурманова больше подробностей неприукрашенной войны. Писал он затейливо. Примитивных книг в двадцатые годы вообще было мало. И все-таки именно благодаря Фурманову порывистого командира с «пышными фельдфебельскими усами» в России каждый знает как Чапая.

Настоящий человек

В 1946 году вышла в свет «Повесть о настоящем человеке» военкора Бориса Полевого. Полевому не хватало литературного изящества, но тему он ухватил прочно. И летчик Алексей Маресьев, он же — Мересьев стал одним из символов доблести советского человека в годы Великой Отечественной. Таковым и останется. Не случайно даже композитор Прокофьев ухватился за этот сюжет, написал оперу по мотивам повести Полевого. Опера не самая удачная, но Прокофьев — слишком серьезное явление, чтобы мы и на нее не обратили внимания.

Такая книга была остро необходима. Летчику ампутировали ноги — а он не сдался, научился не только танцевать, но и летать «на протезах» и вернулся в боевую авиацию. И ведь действительно служил в Красной Армии такой летчик. И даже не один. Кстати, легко представить себе этот сюжет в интерпретации современного Голливуда.

Лейтенант Дроздовский

О Великой Отечественной написано несколько сильных книг. Начать отсчет, пожалуй, можно, с повести Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда». А в 1960-е «лейтенантская проза» стала знаком поколения. Юрий Бондарев для своего романа о Сталинграде нашел поэтический образ — горячий снег. В этом словосочетании — и бессмысленность войны, и ее возвышенная героика. Никогда не забудется этот «горячий снег».

Декабрь 1942 года, приволжская степь. Литература переплетается с биографией автора: ведь именно там сержант Бондарев принял свой первый бой, получил первое ранение… «Под Сталинградом закончилась моя юность. На войне мы прошли через все круги ада и были уверены, что видели в жизни все, что ничто нас уже не сможет удивить». Действие романа продолжается всего лишь двое суток. Но это именно роман — многоплановый, показывающий войну и через эмоции, и с аналитическим осмыслением. Невозможно было не поверить молодому лейтенанту Дроздовскому, весельчаку Нечаеву и другим артиллеристам, стоявшим насмерть на последнем рубеже. Многие из них, подобно самому Бондареву, оказались под Сталинградом сразу после училища.

Война Захара Прилепина

Мирные времена, о которых мечтали герои Бондарева, так и не настали. Чеченские сюжеты лет десять оставались самыми острыми в журналистике. Но с литературой дело обстояло туго, книга, достойная внимания, появилась, когда «контртеррористическая операция» официально завершилась — в 2005 году.

Для Захара Прилепина роман «Патологии» не менее важен, чем «Севастопольские рассказы» для Льва Николаевича. Оба воевали. Снова — разрушенные города, заминированное пространство в пореформенной РФ. Вроде бы в мирное время. Паталогическое время. В этом романе почти все, как в книгах о Великой Отечественной — гибель товарищей, запах крови и спирта, страх и преодоление страха. Но есть и ощущение двойственности: Чеченская война — она и «своя», и «чужая». В романе нет ощущения победы, даже будущей.

Прошло меньше пятнадцати лет. Чеченская война не стала последней в истории России. Эксперты толкуют о «гибридных» боевых действиях. Появятся и новые книги. Героика необходима — как и во времена Гомера.

Текст взят с сайта «Года Литературы»

Древнерусская литература: десять жемчужин — Год Литературы

Текст: Сергей Травников (профессор кафедры мировой литературы Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина), Елена Июльская (доцент кафедры мировой литературы Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина)

Фото: «Постави Ярослав Илариона митрополитом русина в Святей Софии, собрав епископы». Миниатюра из Радзивиловской летописи. Конец XV в./media.elitsy.ru

К сожалению, рядовой читатель плохо знаком с могучим пластом русской словесности XI—XVII веков. Это печальное наследие двадцатого столетия, общей атеистической атмосферы в государстве, долгое время бытовавшего за границей отношения к русскому Средневековью как эпохе «интеллектуального молчания», символами которой являются «икона» и «топор». Следствия этой политики — малочисленность публикаций памятников древнерусской письменности, искусственное ограничение репертуара средневековой литературы для изучения в школе несколькими шедеврами, такими как «Повесть временных лет» и «Слово о полку Игореве», «Повесть о Петре и Февронии» и «Житие протопопа Аввакума».

Впрочем, надо признать, что такое отношение начало формироваться не в XX веке. Пушкин в статье «О ничтожестве литературы русской» (1834) с горечью признавал: «Европа наводнена была неимоверным множеством поэм, легенд, сатир, романсов, мистерий и проч., но старинные наши архивы и вивлиофики, кроме летописей, не представляют почти никакой пищи любопытству изыскателей. «Слово о полку Игореве» возвышается уединенным памятником в пустыне нашей древней словесности». В XXI в. молодое поколение русских людей должно знать, насколько велико и самобытно литературное наследие Древней Руси, ибо без уважения к духовному опыту предков невозможно «самостоянье человека», величие народа и его нравственное здоровье.

Вспомним же несколько шедевров.

1. «Слово о Законе и Благодати»

«Слово…» митрополита Киевского Илариона, — самое раннее из дошедших до нас произведений литературы Древней Руси, созданное в период между 1037 и 1050 г. Иларионом, первым «русином» на киевской митрополии. Это замечательный памятник древнерусского ораторского искусства, в котором автор рассуждает о торжестве свободы духа, благодати, о выборе веры и о несвободе и черствости закона, лишающего человека истины: «Законъ бо прѣдътечя бѣ и слуга благодѣти и истинѣ, истина же и благодѣть слуга будущему вѣку, жизни нетлѣннѣи».

 В «Слове о Законе и Благодати» Иларион отстаивал мысль о равноправии всех христианских народов, прославлял героическое прошлое Руси и первые успехи в деле христианизации страны.

2. «Повесть временных лет»

Самый древний из дошедших до нас памятников русского летописания. Она была составлена Нестором в Киево-Печерском монастыре около 1113 г. на основе более ранних летописей. Этот древний памятник рассказывает о возникновении древнерусского государства, о положении русичей в семье славянских, европейских и иных народов, о битвах с иноземными захватчиками, посягавшими на землю «отчичь и дедичь», о междоусобных войнах князей, ослаблявших страну, о первых успехах в развитии христианской культуры. Летописцы изображали Русь как могущественное и независимое государство, не раз вступавшее в единоборство и побеждавшее Византийскую империю, Волжскую Булгарию, Хазарский каганат. Они гордились мудростью русских правителей (Ольги, Владимира, Ярослава), прославляли первых национальных святых (князей-мучеников Бориса и Глеба, основателей Киево-Печерского монастыря Антония и Феодосия), формировали у современников и потомков чувство исторической памяти и патриотизм.

3. «Поучение» Владимира Мономаха

Памятник учительного красноречия Киевской Руси. Его автор — Владимир Всеволодович Мономах (1053—1125), с 1113 г. великий киевский князь, прожил долгую, яркую, полную событий жизнь. Заботясь о единстве и могуществе Руси, он боролся с половцами, организуя против них совместные походы русских князей, отстаивал на феодальных съездах принцип, согласно которому каждый князь должен наследовать отцовский удел, что предотвратило бы междоусобные войны.

Сочинение Владимира Мономаха, дошедшее до нас в составе Лаврентьевской летописи, обращает на себя внимание необычным для древнерусского книжника XII века выражением авторской позиции. С одной стороны, это объясняется тем, что первоначально произведение предназначалось для личного пользования (для современных писателю и следующих поколений князей). Отсюда более свободная форма изложения, дающая автору возможность высказаться. С другой стороны, иная эстетическая направленность сознания писателя, попытка понять прошедший жизненный путь, связать религиозное и житейское определили желание человека разобраться в собственном внутреннем мире.

Главная политическая идея «Поучения» — морально обосновать новую политику, которая должна привести к прекращению усобиц и сохранить феодальную государственную иерархию. Исходя из личного опыта и собственных убеждений, князь пытается выразить общественно-полезный идеал человеческого бытия.

Один из самых образованных и талантливых людей своей эпохи, Владимир Мономах создал «Поучение» как духовное завещание детям и тем, кто заботится о спасении души и кому не безразлична судьба родной страны. Глубина философской мысли отличает размышление князя о красоте и многообразии мира, где человек, вершина творения Бога, призван быть работником. Житейской мудростью пронизаны советы, которые Мономах дает тем, кто выбирает жену, обустраивает дом, воспитывает детей, управляет государством.

4. «Слово о полку Игореве»

Поэтический шедевр словесного искусства Средневековья был создан, как полагает большинство исследователей, в 1185—1187 годах. Поводом для написания произведения послужил неудачный поход новгород-северского князя Игоря Святославича на половцев в 1185 г., когда его дружина была разгромлена, сам он попал в плен, опустошительным набегам кочевников подверглись Переяславское и Черниговское княжества. Автор «Слова», рассказывая о походе князя Игоря, сумел дать философское осмысление истории Руси, поставить вечные проблемы долга и чести, личной славы и любви к родной земле, поднять важные социально-политические вопросы, среди которых самым актуальным был вопрос о княжеских междоусобицах, являвшихся общерусским бедствием, ослаблявших страну в период ее противостояния кочевой Степи.

Неизвестный творец произведения мастерски объединил в нем два художественных начала: книжное, тяготевшее к жанрам воинской повести и ораторского слова, и фольклорное, опиравшееся на традиции героического эпоса, дружинной поэзии, плача. Глубина авторской мысли, жанрово-стилевое многообразие «Слова», органический сплав эпических и лирических форм, оригинальность поэтических приемов и образов делают памятник вершинным явлением литературы Древней Руси.

5. «Слово о погибели Русской земли»

«Слово» — гимн былому величию Русской земли, видимо, являлось вступлением к не дошедшему до нас произведению о монголо-татарском нашествии. Оно было написано в 30—40-е годы XIII в. в Северо-Восточной Руси неизвестным автором. «Слово о погибели Русской земли» воспевает красоту родной земли, необъятными просторами которой, словно с высоты птичьего полета, воинскую доблесть и мудрость русских князей, формирует чувство исторического надвигающейся беды.

6. «Житие Александра Невского»

Житие великого полководца Александра Невского, оборонявшего Русь от нашествия шведов, литовцев и немцев, было создано в 80-е годы XIII в. в окружении митрополита Кирилла. Агиограф хорошо знал князя и располагал свидетельствами современников о его подвигах, поэтому сумел создать выразительное и достоверное повествование об этом необычном человеке — мужественном воине, талантливом полководце, мудром политике.

Это произведение не укладывается в канонические рамки княжеского жития и представляет собой первый тип агиобиографии князя-воина, т.к. подвиг защиты родины приравнивается в нем к подвигу утверждения веры. Писатель рассматривает деятельность своего героя в широком историческом контексте, ставит его в один ряд с великими римскими императорами Веспасианом, Цезарем, Константином I, с прославленными русскими князьями Ярославом Мудрым и Всеволодом Большое Гнездо.

7. «Задонщина»

Поэтический отклик на события 1380 г., когда объединенные русские дружины под руководством московского князя Дмитрия Ивановича одержали победу над войсками ордынского хана Мамая. Произведение было создано вскоре после Куликовской битвы, в 80-е годы XIV в., при жизни Дмитрия Донского (ум. 1389).

Основная идея произведения — прославление единства русского народа в борьбе с врагом. Битва на Дону завершила время «туги и печали», начавшееся с поражения дружины Игоря Святославича от половцев в 1185 г. и «Калатьской рати», разгрома русских войск монголо-татарами на реке Калке в 1223 г. Победа на поле Куликовом стала прологом к возрождению Руси, освобождению страны от монголо-татарского ига.

Создавая «Задонщину», древнерусский писатель опирался на традицию «Слова о полку Игореве», широко используя сюжетно-композиционные построения, образы, мотивы, стилистические формулы этого литературного памятника XII в. Он сопоставлял события трагического похода князя Игоря на половцев и победу войск Дмитрия Донского над монголо-татарами, после которой «по Русской земли простреся веселье и буйство».

8. «Житие Сергия Радонежского»

Памятник русской агиографии, созданный учеником святого Епифанием Премудрым в 1417—1418 гг. Более двадцати лет Епифаний собирал рассказы троицких старцев, воспоминания очевидцев, документальные свидетельства о Сергии Радонежском, записывая их в «свитки», чтобы сохранить память об учителе, образ которого воплотил лучшие черты русского характера и новый идеал святости, сформировавшийся в годы национального подъема после победы на поле Куликовом. Автор «Жития» прославляет Сергия Радонежского как аскета и чудотворца, основателя Троицкого монастыря, воспитателя целой плеяды русских игуменов, духовного лидера страны, благословившего Дмитрия Донского на «Мамаево побоище» и поддержавшего великого князя в деле собирания русских земель вокруг Москвы.

Прекрасно образованный человек, побывавший в Константинополе и овладевший греческим языком, Епифаний насытил житийный текст цитатами и реминисценциями из библейских книг, сочинений отцов церкви, византийских агиографов. Автор «Жития Сергия Радонежского» использовал популярный в конце XIV—XV в. стиль «плетения словес», который характеризуется обилием риторических фигур, ярких эпитетов и сравнений, конструкций с однородными членами. Усложнение стиля было связано с попыткой писателя передать богатство духовной жизни человека, текучесть его чувств и мыслей.

9. «Повесть о Петре и Февронии Муромских»

Житие муромских святых Петра и Февронии было создано в 40-х годах XVI в. писателем-публицистом, известным нам как Ермолай-Еразм. Появление произведения связано с канонизацией святых на соборах 1547 и 1549 гг., проводимой митрополитом Макарием с целью упрочения авторитета русской церкви в христианском мире.

«Повесть о Петре и Февронии» резко отличается от канонических житий, составлявшихся писателями школы митрополита Макария. Это не история жизни святых, а история любви князя и крестьянки, спасшей его от смертельной болезни. Автор восхищается умом и врожденным благородством Февронии, которая выходит победительницей из сложных жизненных ситуаций: когда князь нарушает данное ей слово; когда бояре, не смирившись с худородием княгини, изгоняют ее из Мурома; когда она должна выбирать между обещанием мужу умереть с ним в один день и обетом монахини. Образ Февронии становится одной из знаковых фигур литературы Древней Руси, так как связан с утверждением идей самоценности человеческой личности, бескорыстного и гуманного служения ближнему, всепобеждающей любви и супружеской верности.

10. «Житие» протопопа Аввакума

Сын священника из села Григорово Нижегородского края, протопоп Аввакум (1621—1682) — идеолог старообрядчества. Выступал против реформ патриарха Никона, за что подвергся гонениям и большую часть жизни провел в ссылках и тюрьмах. Вместе с «соузниками» был сожжен в Пустозерске за «великие на царский дом хулы». Аввакум был страстным публицистом, автором ряда оригинальных произведений, написанных в жанре жития, послания, беседы, челобитной и др. Особенно острые споры касались вопросов власти царя, определения лидирующего положения царства или священством. Протопоп утверждает равенство людей по своей природе. В его сознании религия и жизнь неотделимы друг от друга, это единое целое, отсюда возникло слияние и двух идей: одинаковое подчинение всех Богу и одинаковое право на блага природы.

Все это тесно переплетается с христианским послушанием и аскетическим самоотречением. Признание духовного братства людей, равенства их по природе означало для Аввакума требование равного справедливого суда. Нравственные нормы, обязательные для всех, распространялись и на царя. А это давало старообрядцам возможность судить государя, отвергать его решения, приводить примеры идеального поведения какого-либо правителя в Священной или русской истории. Мысль о моральной ценности человека очень важна для Аввакума. Он подчеркивает, что совершенство достигается только «праведной» жизнью, которая может поставить любого смертного выше самого государя.

Уникальность памятника еще и в том, что он известен в нескольких авторских редакциях, что позволяет ученым проследить движение текста, изменения в идейно-художественном содержании произведения.

20 великих русских романов, которые стоит прочитать прямо сейчас – Qwiklit

реклама

Индивидуальные высококачественные дизайны карт. Получите сегодня

Выпуск великой литературы в России за два века — не что иное, как чудо. Пережив тиранию при царском режиме, а также великие страдания во время двух мировых войн и при Иосифе Сталине, маловероятно, что у них найдется время для наверняка монументальных, душевных романов. Но не обманывайтесь; русская литературная традиция соперничает с большинством, если не со всеми странами, и ее постоянное стремление определять (и даже переопределять) социальные условия сохраняет актуальность даже самых старых ее произведений в публичной сфере. Вот двадцать величайших романов в легендарной истории Матери-России.

1. Михаил Лермонтов – Герой нашего времени (1840)

До новаторского романа Лермонтова русская литература была населена короткими прозаическими произведениями и преобладала поэзия Евгения Пушкина. Но как только Лермонтов представил своего персонажа Печорина, он установил планку сложности персонажей в русской художественной литературе. Несовершенная, не романтическая фигура, которая должна жить в соответствии с идеалами, которые он не может отстаивать, Лермонтов провозгласил конец эпохи романтизма и возвестил великую эпоху реалистической фантастики.

2. Николай Гоголь – Мертвые души (1842)

Роман Гоголя о человеке, пытающемся обманом заставить помещиков купить их мертвых крепостных («мертвых душ»), технически доживших до следующей российской переписи, представляет собой сатирическую пикантность, похожую по стилю на Сервантеса, но отличающуюся своей странностью. и гротескные карикатуры на русскую провинциальную жизнь. Хотя Гоголь был самопровозглашенным консерватором, молодое поколение использовало его для аргументации против пороков 19-го века.Русское общество ХХ века.

3. Иван Гончаров – Обломов (1859)

Гончаров связал воедино общественные и личные проблемы дня в этом романе о взрослом дворянине, оказавшемся между «идиллией» доэмансипационной крепостной жизни и «новой», более раскрепощенной Россией. Сочетая в себе романтику Пушкина и зарождающуюся школу реализма, Обломов  — одно из лучших свидетельств великих перемен в обществе в России.

4. Иван Тургенев – Отцы и дети (1862)

«Отцы и дети» сделали то же, что и многие другие русские романы: столкнули молодое поколение со старым. Когда Базаров, строгий нигилист, бросает вызов устоявшимся нравам провинциальной жизни, он соблазняет наивных на свои радикальные идеи. Но когда его убеждениям бросает вызов неожиданное появление страстной любви и духовности, он переживает кризис, который заставит его переосмыслить все свое мировоззрение.

5. Николай Чернычевский – Что делать? (1863)

Написано, когда автор находился в тюрьме за подрывную деятельность,  Что делать? стал фаворитом среди восходящих левых на следующие полвека. В романе рассказывается история Веры Павловны, женщины, стремящейся к свободе и освобождению от консервативного гнета царского режима. Ленин заявлял, что это его любимый роман, и он видел в его позитивно настроенных героях образцы для революционеров, которые в конечном итоге захватят страну через несколько десятилетий.

6. Федор Достоевский – Преступление и наказание (1867)

Этот предположительно простой рассказ об убийстве и его последствиях, первый из главных романов Достоевского, остался одним из великих хранителей городской жизни в России XIX века, описывая все: бедность, религию, семью и, конечно же, зло. Когда Раскольников, бывший студент, влюбленный в наполеоновские идеалы превосходства, решает совершить убийство против старого ростовщика, это вызывает одну из величайших личных трансформаций, когда-либо изображаемых в литературе.

7. Лев Толстой – Война и мир (1863-1869)

«Великий белый кит» русской литературы, «Война и мир» — это произведение на 1300 страниц, которое включает в себя сотни сюжетных линий и персонажей, переплетающихся во время неудавшегося наполеоновского вторжения 1812 года. Его критиковали за расплывчатость повествования, но переход от невинности чтобы испытать своих 5 главных героев, прекрасно детализирует личные и исторические события в России начала 19-го века.

8. Лев Толстой – Анна Каренина (1875-1877)

«

» Еще до того, как Опра Уинфри похвалила великое произведение Толстого о прелюбодеянии и семейной жизни в аристократических кругах России, « Каренина» уже был одним из самых важных романов в европейском каноне. Написанный в гораздо меньшем и личном масштабе, чем « Война и мир », « Каренина » рекламировался как великий русский реалистический роман, наряду с « мадам Бовари» Флобера и «» Джорджа Элиота. 0029 Middlemarch, стал образцовым текстом жанра.

9. Федор Достоевский – Братья Карамазовы (1879-1880)

Трудно исключить многие произведения Достоевского, но « Карамазов» не только сохранил статус одного из основополагающих произведений русской литературы, но и стал одним из самых знаменитых романов всех времен. Частично загадочное убийство, частично исследование веры, роман описывает убийство отца от руки одного из четырех братьев и, как и многие другие произведения этого великого, беспокойного провидца, очень подробно ставит под сомнение существование и цель Бога.

10. Максим Горький – Мать (1906)

Одно из первых крупных произведений социалистической литературы, « Мать » Горького обнажила нелепости царского режима в русской провинциальной жизни конца XIX века. Основанное на жизни его бабушки, это глубоко интимное изображение типичной русской жизни, постепенно претерпевающей идеологические метаморфозы, через немногим более десяти лет поможет повлиять на большевистскую революцию и навсегда изменить Россию.

Нравится:

Нравится Загрузка…

Опубликовано 14 мая 2013 г. 95
Автор статьи qwiklit
Posted in Статьи Tagged #достоевский, гоголь, лермонтов, Лит, Литература, омон ра, пастернак, квиклит, Россия, Толстой, тургенев, мы, замятин

10 русских романов, которые стоит прочитать перед смертью

Списки

Поделиться 10 русских романов, которые стоит прочитать перед смертью

Художественная литература в России всегда была серьезным делом. В обществе без свободы великие писатели были правдорубами, голосом безгласных и совестью нации — «вторым правительством», как однажды выразился Александр Солженицын. Каждое из десяти представленных ниже художественных произведений является признанной классикой русской литературы. За исключением, возможно, Улицкой Похороны , изданные совсем недавно, все эти книги выдержали испытание временем. Общим для них также является великолепная история, художественное мастерство и оригинальность, а также способность вовлекать читателей в глубокие, личные размышления о самых важных вопросах жизни. Эти книги заставят вас думать, чувствовать и расти как человек. «Сначала прочитайте лучшие книги, — предупредил однажды Генри Дэвид Торо, — иначе у вас вообще не будет возможности прочитать их». Итак, вот они, одни из лучших русских книг, которые я советую вам прочитать в первую очередь.

|+| Добавить на полку

Евгений Онегин

Александр Пушкин

В этом менее известном шедевре русской фантастики Александр Пушкин сочетает в себе захватывающую историю любви, энциклопедию русской жизни начала девятнадцатого века и одну из самых остроумных социальных сатир, когда-либо написанных. И делает он это исключительно в стихах! Одновременно игривая и серьезная, ироничная и страстная, она является отправной точкой для большинства обзорных курсов в колледжах по современной русской литературе, потому что Пушкин создает шаблон почти для всех тем, типов персонажей и литературных приемов, на которые будут опираться будущие русские писатели. . Не случайно Пушкина часто называют отцом современной русской литературы. 0118 Евгений Онегин считается самым представительным его произведением.

|+| Добавить на полку

Герой нашего времени

Михаил Лермонтов

Часто называемый «первым психологическим романом» в России, Герой нашего времени рассказывает историю Печорина, молодого, харизматичного распутника-бунтаря без причины, который очаровывал и тревожил читателей более века и половина. Роман состоит из пяти взаимосвязанных историй, раскрывающих сложную душу Печорина с разных точек зрения. В результате получился незабываемый портрет первого антигероя русской литературы, оставляющего после себя разрушения, хотя он очаровывает и очаровывает как персонажей, так и читателей.

|+| Добавить на полку

Отцы и дети

Иван Тургенев

В этом глубоко прочувствованном и поэтическом романе тонко запечатлены социальные и семейные конфликты, возникшие в начале 1860-х гг., в период великих социальных потрясений в России. Книга вызвала бурю журналистов благодаря яркому изображению Базарова, страстного и страстного молодого нигилиста, который сегодня так же узнаваем, как и во времена Тургенева.

|+| Добавить на полку

Братья Карамазовы

Федор Достоевский

В этой эмоционально и философски напряженной истории об отцеубийстве и семейном соперничестве Достоевский так глубоко, как любой русский писатель, исследует темы веры, зла и смысла. В романе описываются разные мировоззрения трех братьев Карамазовых — монаха Алеши, чувственного Дмитрия и интеллигента Ивана, — а также их развратного отца, таинственное убийство которого и его расследование становятся средоточием захватывающей, заключительной трети романа. Роман.

|+| Добавить на полку

Доктор Живаго

Борис Пастернак

Вдохновленный романом «Война и мир» , этот исторический роман рассказывает о поэте-враче Юрии Живаго, который изо всех сил пытается найти свое место, свою профессию и свой художественный голос среди суматохи русской революции. Шедевр вызывающей воспоминания прозы, такой же прекрасной, как и изображенная на ней русская сельская местность, « Доктор Живаго » отправляет читателей в путешествие любви, боли и искупления через одни из самых суровых лет двадцатого века.

|+| На полку

И Тихий Дон

Михаил Шолохов

Часто сравниваемый с Война и мир , этот эпический исторический роман прослеживает судьбу типичной казачьей семьи на протяжении бурного десятилетнего периода, от незадолго до начала Первой мировой войны до кровавой гражданской войны после Русская революция 1917 года. Русская история начала двадцатого века оживает в хорошо проработанных персонажах Шолохова, которым приходится бороться не только с осажденным обществом, но и со злополучными романами, семейными распрями и тайным прошлым, преследующим настоящее.

|+| Добавить на полку

Жизнь и судьба

Василий Гроссман

Этот обширный эпос делает для советского общества середины двадцатого века то, что «Война и мир» сделал для России девятнадцатого века: он переплетает рассказ об эпохальном событии, ужасающей осаде Сталинграда во время Второй мировой войны, с частным истории персонажей из всех слоев общества, чья жизнь насильственно вырвана с корнем силами войны, террора и советского тоталитаризма.

|+| На полку

Один день Ивана Денисовича

Александр Солженицын

Этот короткий, душераздирающий, но странно обнадеживающий шедевр рассказывает историю одного дня из жизни обычного узника советских трудовых лагерей, которых в Советском Союзе насчитывались десятки миллионов. Основанная на личном опыте Солженицына в качестве одного из таких заключенных, эта книга аутентична, полна богатых подробностей и лишена сентиментальности, что усиливает ее мощное эмоциональное воздействие.

|+| Добавить на полку

Похоронная вечеринка

Людмила Улицкая

Этот англоязычный дебют одного из самых значительных современных российских писателей описывает причудливые и трогательные отношения между колоритными русскими эмигрантами, живущими в Нью-Йорке, которые присутствуют на смертном одре Алика, неудавшегося, но всеми любимого художника. . Одновременно причудливая и острая, «Похоронная вечеринка» исследует два самых больших «проклятых вопроса» русской литературы: как жить? Как умереть? — как они разыгрываются в крошечной душной квартирке на Манхэттене в начале 19-го века.