«Захочешь — будешь жить»: истории женщин, которые перенесли рак груди | Статьи

Октябрь — месяц информированности о раке молочной железы. Это самое распространенное онкозаболевание в мире. По данным Всемирной ассоциации здравоохранения (ВОЗ), в течение жизни с ним сталкивается каждая 12-я женщина. Рак молочной железы можно лечить, но успех лечения во многом зависит от того, на какой стадии будет диагностировано заболевание, а также от того, насколько сам пациент готов бороться за свою жизнь. В России помощью онкопациентам с таким диагнозом занимается в том числе фонд «Дальше». «Известия» поговорили с подопечными фонда, у которых рак обнаружили уже в третьей стадии, о том, как они узнали о заболевании, как проходило лечение и что было после его завершения, а также с врачом-онкопациентом — о том, что чувствуют медики, оказавшиеся в этой ситуации.

«Я захотела жить»

Елена, 52 года:

«У меня от онкологии умерли мама и бабушка, у них у обеих был рак поджелудочной железы. Мама ушла за полгода, бабушка, кажется, за год. Поэтому, когда я узнала об этом диагнозе, это был, конечно, шок.

Я сама обнаружила у себя в груди эту шишечку и очень боялась идти к врачу, тянула время. Но меня как будто подтолкнул сам Бог: я ударилась ночью о косяк, и после этого опухоль очень сильно выросла, откладывать стало просто некуда. Я пошла в больницу делать маммографию, и меня направили в Центр женского здоровья на Таганку.

Сначала у меня взяли биопсию, потом отправили на Бауманку. Там они решили сделать биопсию сами. Месяц мы ждали результатов. Когда я приехала за результатом, мне сказали: «А зачем вы приехали к нам, у вас 62-я больница». Эти мытарства мне в общем-то сыграли на руку, потому что в 62-й больнице были прекраснейшие врачи и прекрасное отношение. Там уже я начала свое лечение.

Выяснилось, что у меня сразу была третья стадия. Мне было 45 лет. Конечно, было очень страшно. Дочь у меня как раз была беременна, и для нее это был тоже шок. Но у меня была замечательная врач, она меня сразу отправила в клинику и всем все время говорила: «Молодая женщина, молодая женщина, ей нужно срочно сделать операцию, потому что у нее такая серьезная проблема».

Фото: фонд «Дальше»

Мне очень помогли дочь и двоюродный брат. Была еще маленькая помощница: у меня во время лечения родилась внучка, и с ней надо было гулять, потому что дочка работала. Мне после «химии» было тяжело, я заработала еще и аритмию. Мы приняли решение, что работает дочь, а я сижу с внучкой. И внучка меня вытащила из физического изнеможения, потому что прогулки каждый день помогли мне войти в норму.

Сначала, конечно, было очень пессимистичное настроение. Я знала, как быстро ушли у меня мама и бабушка, и думала, что в общем это все. Но врач, которая делала мне операцию, сказала: «Как ты сама захочешь, так и будет. Захочешь жить — будешь жить. Не захочешь — готовься».

Эти слова меня тогда очень впечатлили. Я еще спросила про реконструкцию [груди], и она мне сказала: «Ты сначала выживи, потом будешь думать про реконструкцию». Для меня это был очень большой стресс. Но тогда я захотела жить.

Я прошла лечение и операцию, операция у меня была в 2014 году. У меня негормональный рак, поэтому нет такого лекарства, которое будет поддерживать. Поддерживаю я себя сама, поддерживают мои друзья и мои любимые родственники.

После лечения я решила пройти арт-терапию. Начала рисовать. Рисовала по три-четыре картины в день. У меня было желание выплеснуть все это на бумагу. Я рисовала и рисовала, потом начала уже заниматься с художниками, купила курсы. И сейчас рисую достаточно неплохо. Недавно мой художник как раз приглашал меня на свой эфир, рассказывал, что я начинала с детских рисунков и дошла до вполне достойного уровня.

А в марте я начала писать стихи. Сейчас у меня больше 200 стихов. Девочки, мои знакомые, говорят, что мои стихи лечат, и каждое утро они ждут мои стихи. Каждое утро я начинаю со стиха. Я уже не мыслю себя без этого».

«До операции могла пробежать 2 минуты, а теперь бегу 15 км»

Юлия, 33 года:

«В моей жизни до 2020-го онкозаболеваний не существовало вообще. Только в новостях в СМИ, когда о ком-то говорят и думаешь: Господи, как же жалко людей. Из родственников не болел никто.

В 2020-м началась пандемия, нас отправили по домам, на удаленку. Мы с молодым человеком уехали в Тверь, у нас там дача. Там Волга, природа — все замечательно, отдыхаем, работаем, я начала бегать. В мае я стала замечать небольшое уплотнение в груди. А до этого я похудела сильно, килограмм на пять-шесть. Я думала, это из-за того, что я бегать начала. И вот я чувствую уплотнение с одной стороны и думаю: странно, может, это мышца. У меня не было даже мысли сравнить две груди.

Потом я заметила выделения, а после этого нащупала в подмышке лимфоузел. С правой стороны, где и уплотнение. После этого уже полезла в интернет, причем меня насторожили не опухоль и даже не лимфоузел, а выделение из соска. Но когда я все это сложила, я прочитала, что это может быть симптомами онкозаболевания. Когда знаешь это, начинаешь щупать и видишь, что да, грудь отличается. Ну и все, стало понятно, что надо ехать в Москву. А там как раз начали вводить жесткие пандемийные ограничения.

Захочешь — будешь жить

Фото: фонд «Дальше»

Но мне это сыграло скорее на руку в отличие от многих. Я прошла все почти без очередей. Приехала в поликлинику, там врач пощупала, взяла мазок, направила на УЗИ. На УЗИ мне сказали: мол, нам это не очень нравится, идите к вашему врачу, пусть вам дадут прямо направление в Женскую клинику здоровья на Пресне. Я пришла обратно к гинекологу, и та сказала: «Вы не переживайте, я, конечно, дам направление, но у нас они всех пугают».

В этот же день мне сделали УЗИ, маммографию, на следующий день записали на биопсию. Когда я лежала на биопсии, пришел анализ соскобов: в нем говорилось, что раковых клеток не обнаружено. Когда врач, которая проводила обследование, сказала: «Очередное подтверждение, что на цитологию ориентироваться не стоит вообще», — я напряглась.

О том, что у меня рак, я узнала в один день с новостью о том, что у меня коронавирус. В поликлинике брали мазки на COVID-19. И вот я уже приехала обратно к себе на дачу, и в обед мне позвонили и сказали, что у меня коронавирус.

В тот же день пришли результаты биопсии, но с этим мне никто не позвонил. Мы просто сели с молодым человеком вечером отметить пятницу. Я решила проверить, не готовы ли результаты, залезла в личный кабинет. Результаты были готовы, и там в общем было все понятно написано: «Подтвержден диагноз рак молочной железы». Я еще неправильно прочитала стадию как третью, хотя у меня была максимальная вторая. Потом, правда, мне ее все равно изменили на начальную третью.

Это очень тяжело. Когда тебя обследуют, что бы ни говорили врачи, ты до последнего молишься всем богам: я буду и то делать, и се, лишь бы не подтвердилось. Умом ты понимаешь, что, скорее всего, да, а сердцем надеешься, что обойдется. Я, конечно, разрыдалась.

Огромное спасибо моему молодому человеку, он все время был рядом. Есть много случаев, когда мужчины не выдерживают, от некоторых девушек мужья уходят. Но у нас получилось все наоборот: вот три месяца назад, уже после лечения, я вышла замуж.

Маме я ничего не говорила, пока не получила на руки все документы, план лечения. Пока я не могла сказать: это лечится, это не так страшно, вот документы, вот такой прогноз.

Папа и бабушка у меня живут в ЛНР (самопровозглашенная Луганская народная республика. — «Известия»), и им я ничего не стала говорить и не сказала до сих пор. Бабушке пошел 84-й год, у нее три инсульта, но она молодец, она ходит, разговаривает. У папы был микроинфаркт. Я понимала, что бабушку это точно на тот свет может отправить, а папе навредить. Поэтому, когда у меня исчезли волосы, брови, я очень долго маскировалась, не разговаривала с ними по видеосвязи. Потом начала их постепенно готовить, сказала, что меня в парикмахерской неудачно постригли и я решила побриться налысо. Они до сих пор верят, что у меня была стрижка неудачная.

В плане лечения мне очень повезло. Я ни копейки нигде не заплатила, у меня ничего не вымогали и не требовали. Все давали вовремя, с лечением не затягивали, и все это в рамках ОМС. Один раз я поменяла химиотерапевта — мы не сошлись характерами. Кроме того, мне отказались выписать лекарство для поддержания уровня лейкоцитов: сказали, идите в свою поликлинику. В итоге я решила в принципе делать «химию» в поликлинике и очень этим довольна. Там была замечательная врач.

Из-за пандемии не выбрали все квоты, и я довольно легко попала на операцию к хорошему хирургу в Институт радиологии на Калужской.

Но о чем мне не говорили ни хирург, ни химиотерапевт, это о том, что у девушек после такой операции часто развивается лимфедема (из-за того, что после удаления лимфатических узлов лимфатическая жидкость скапливается в мягких тканях. — «Известия»).

Захочешь — будешь жить

Фото: фонд «Дальше»

Врачей-лимфологов у нас в поликлиниках нет. И о том, что такая проблема может быть, что вам может потребоваться специальный рукав, меня никто не предупреждал. Я случайно наткнулась в интернете на открытый урок с лимфологом, как раз в фонде «Дальше». Это было единственное видео, которое я в итоге посмотрела из всего, что у меня было сохранено в закладках.

Я послушала, и оказалось, что у них есть бесплатная школа для онкопациентов. О лимфедеме там рассказывают все: как обследовать, как лечить, нужна или нет операция. Я ходила раз в неделю, и всем, кто с раком молочной железы столкнется, я очень рекомендую это сделать: такого количества информации вам не дадут ни на одном коротком приеме. Я узнала об этом уже после операции, но в идеале, конечно, все это нужно сделать еще до. В итоге мне посоветовали рукав хороший, и я нашла врача, который потом проведет мне операцию на руке.

Я сразу после операции начала давать себе физические нагрузки, хотя врачи этого и не рекомендовали. В двухместной палате я почти все время лежала одна — опять же из-за пандемии. Никого не пускали, выходить в коридор было нельзя, было довольно скучно. Я делала приседания три раза в день, махи ногами — все, что не нагружает руку. Сейчас я каждый день даю себе кардионагрузку. Недавно пробежала 15 км, хотя до лечения начинала с двух-трех минут бега и уже немного задыхалась.

Врач мне тоже говорит, что это необходимо: только физика поможет организму не давать думать, что он стареет, что он в климаксе. Чем дольше вы будете жить активной жизнью, работать, а не хоронить себя, тем сильнее вы продлите эту молодость. Я лично еще планирую иметь детей, когда это закончится».

«Врачи спросили, зачем я вообще пришла»

Алла, 51 год:

«В нашей семье никто никогда с этим не сталкивался, поэтому я даже не представляла себе, что у нас это может у кого-то быть.

Но пять лет назад на плановом осмотре у гинеколога врач увидела подозрительное уплотнение и отправила меня дальше «поисследовать». Я ничего плохого не ждала, так что, когда специалисты говорили, что это не онкозаболевание, давайте понаблюдаем, придете еще через полгода, я спокойно это воспринимала.

Мне сделали не только УЗИ, но и МРТ. И все сказали, что ничего такого не видят. Но попался маммолог, которого я благодарю до сих пор: он настоял на том, чтобы проверить еще раз, чтобы сделать биопсию. Сказал: «Мне это не нравится, давайте посмотрим еще». Посмотрели, и оказалось, что у меня третья стадия.

Когда маммолог позвонил и попросил подъехать, я сразу напряглась, потому что поняла, что, если бы все было хорошо, он бы сказал мне это по телефону. В итоге он в течение 45 минут — я как сейчас помню — рассказывал мне, что это онкологическое заболевание, что мне предстоят такие-то и такие-то шаги.

Не помню, как я доехала домой, все время думала, как сказать дочери. Ей на тот момент было 13 лет. Думала, как вообще сказать родным. Медицина была уже продвинутая, но откуда-то из прошлой жизни в голове оставалось, что если рак, то, значит, ты умер, это однозначно. Поэтому сразу возникли все эти мысли о том, как будет расти дочь без мамы, что умирать в 46 лет — это как-то рановато.

Захочешь — будешь жить

Фото: фонд «Дальше»

Острая фаза переживания длилась три дня, потом стало понятно, что все равно какие-то действия надо предпринять. Мне порекомендовали хорошего хирурга в России, но у меня была финансовая возможность, и я решила лететь в Германию.

Самое смешное, что, когда я приехала туда, врачи посмотрели и тоже спросили, зачем я пришла, мол, они ничего страшного не видят. Но есть такая процедура, когда тебе вводят вещество, которое красит патологию, а потом делают небольшой надрез и смотрят. И врачи сказали, что раз я приехала, они готовы все-таки сделать этот местный надрез и посмотреть. И когда они его сделали, стало понятно, что все совсем плохо. Мне сказали, что потребуется полная мастэктомия (полное удаление молочной железы. — «Известия»).

Для меня, конечно, это был второй шок. Потому что я надеялась, что это зарубежные врачи, современные технологии, и я смогу обойтись «легким испугом», не придется удалять грудь. Но не получилось, и я легла на вторую операцию.

Операция оказалась самым легким шагом во всем этом процессе, потому что дальше мне потребовалась химиотерапия. Сначала я ее переносила хорошо, почти без побочек, а потом мне поменяли препарат, и у меня перестал вовремя восстанавливаться уровень лейкоцитов. В этом случае «химию» не делают, ждут, когда организм восстановится до конца. Из-за этого лечение сильно затянулось.

Стрижка налысо для женщины — отдельный жуткий стресс. Я сидела и рыдала в парикмахерской, где я отрезала волосы. Там был пожилой дедушка-парикмахер, который говорил: «Я вас понимаю, я делаю это с тяжелым сердцем».

Ты и так выглядишь не слишком здоровым человеком, а тут ты еще и без бровей, без ресниц. И не хочется лишний раз смотреть на себя в зеркало, не то что выходить из дома.

Потом была лучевая терапия. Ее я делала уже в России. У меня левая сторона, и мне сразу сказали, что здоровые органы тоже пострадают, потому что облучение — это не так безобидно, как можно было бы предположить. У меня начались боли в сердце, мне делали кардиограмму, давали таблетки.

Но я разговаривала с женщинами, и у всех, как и у меня, в итоге сильнее всего пострадала кожа: к окончанию курса — 25 процедур, — образовалось что-то вроде ожога.

Последнее облучение было просто счастьем, потому что хотя бы на какое-то время по поводу лечения можно было выдохнуть. Но после этого еще раз в полгода нужно было проверяться. И каждый раз я с ужасом ждала, какие будут результаты, не повторится ли все это.

Еще во время «химии», когда у меня выпали волосы и ресницы, я сидела одна и не хотела особенно ни с кем общаться. Некоторые деликатно спрашивали, готова ли я поговорить о болезни, но я начинала плакать и, как правило, оказывалась не готова.

Захочешь — будешь жить

Фото: фонд «Дальше»

Тогда подруга порекомендовала мне психолога. Я сказала, что нет, я не барышня и справлюсь сама. Но чем дольше двигался процесс, тем сильнее я понимала, что сама уже не справляюсь, нужен специалист. Я обратилась к женщине, которую мне посоветовали, и года полтора я ходила к ней, прорабатывая страх рецидива, страх смерти, какие-то вещи, которые возникали параллельно.

Эта же подруга потом порекомендовала мне фонд «Дальше». Там в том числе есть именно онкопсихологи: сначала индивидуальная, а потом групповая терапия, которая мне тоже очень помогла.

Работу с психологом я рекомендую всем, кто столкнулся с этой проблемой, потому что после этого ты совершенно спокойно можешь с этим жить — можешь говорить об этом, рассказывать, можешь кому-то помогать, давать советы по лечению, и все это совершенно спокойно, не причиняя себе при этом никаких душевных травм».

«Для медиков есть свои плюсы и минусы»

Екатерина, 54 года:

«Я сама акушер-гинеколог. Опухоль у меня нашли в январе 2018 года. Когда ты медик, есть свои плюсы и минусы. С одной стороны, у тебя много знакомых в медицине, ты более или менее понимаешь, что должно происходить, как это могут лечить. Знаешь, к кому обратиться, если что. С другой — ты сразу очень четко осознаешь, что значит этот диагноз.

Образование у меня увидели на УЗИ. При этом у нас есть обязательный профосмотр, и за несколько месяцев до этого, в сентябре, я проходила УЗИ планово. Тогда мне сказали, что патологии не обнаружили, и это усыпило мою бдительность, потому что уже в октябре я нащупала уплотнение, но поскольку была недавно на обследовании, проверяться сразу не пошла.

Я пришла на УЗИ в январе следующего года, и выяснилось, что у меня третья стадия. Меня смотрела та же врач, и она сказала мне: «Вы что, не видите, что у вас запущенная онкология?»

С одной стороны, я считаю, что в моем случае это был пропущенный диагноз: эта опухоль не могла развиться так быстро. С другой — я понимаю, что с моей стороны тоже не хватило так называемой онконастороженности, того, о чем я всегда говорю своим пациентам. Я акушер-гинеколог с огромным стажем, врач ультразвуковой диагностики по второй специальности, но я не стала смотреть в монитор, потому что не хотела увидеть там ничего подозрительного.

Поэтому сразу всем хочу сказать, что онконастороженность — когда ты внимательно относишься к себе, когда проверяешь любые подозрения, причем своевременно, — это очень важно. Второй важный момент — если у вас были опасения, вам сказали, что все хорошо, но у вас по-прежнему есть сомнения, ищите второе мнение. Врач может ошибиться.

Рак молочной железы — очень распространенное заболевание. Если говорить проще: у меня на лестничной клетке четыре квартиры. Женщины в двух из них — я и моя соседка — с ним столкнулись. Только в этом месяце у двух моих пациенток диагностировали РМЖ, причем у одной девушки на ранней стадии — она нащупала уплотнение и пришла сама. А вторая, пожилая, очень интеллигентная женщина, уже несколько лет приходила к разным врачам с жалобой на уплотнение в груди, и диагноз почему-то ей никто так и не поставил.

Очень важно выявить заболевание на ранней стадии. Потому что вначале выживаемость составляет до 90%, в моем случае это было от 0 до 30%. Разброс огромный, и как понять, в какой процент ты попадешь?

Захочешь — будешь жить

Фото: фонд «Дальше»

В России существует программа скрининга рака шейки мака и рака молочной железы. Скрининг — это обследование условно здоровых. Есть приказ Минздрава, по которому женщинам до 40 делается УЗИ молочных желез раз в два года, а после 40 лет скрининговым исследованием является маммография. Это не касается женщин с отягощенным семейным анамнезом: это уже группа риска, и у них другая программа.

При этом надо иметь в виду, что шанс всегда выше, чем в статистике: статистика у нас отстает, потому что она опирается на возможности медицины, которые были пять лет назад. А медицина в этой сфере очень быстро идет вперед. У меня онкозаболевание нашли в 2018 году, а уже в 2019-м для моего вида рака появился новый вид лечения, которого до этого не было. Как его могли учесть в статистике?

Еще важно понимать, что протоколы во всех странах одинаковые. Многие едут, например, в Израиль, потому что считают, что там лучше знают, как лечить. Но вообще-то врачи везде работают по международным протоколам, у нас тоже. Другое дело, что у нас часто бывает очень жесткое, очень негуманное отношение к пациентам. Это особенно печально, потому что в психологическом плане онкопациент — это человек без кожи.

Для меня диагноз был шоком. Я не понимала, почему со мной это произошло. Мне требовалась радикальная мастэктомия, а для женщины в любом возрасте удаление груди — это, конечно, травма. Потом очень сложно смотреть на себя в зеркало. Кроме того, уже после операции и химиотерапии стало понятно, что моя опухоль слабо реагирует на химиотерапию, есть метастазы в лимфоузлах. В этом случае прогноз обычно неутешительный, и у меня началась депрессия. Но я поняла, что мне надо как-то самой научиться с этим жить.

Я продолжала работать и параллельно занималась с психологом. Кроме того, мне помогла йога. До заболевания я очень скептически к ней относилась, а тут пришла на специальные занятия для тех, кто перенес рак молочной железы, и выяснилось, что это действительно мое. Так мне удалось вернуть подвижность руки, потому что часто бывает, что после операции рука не поднимается.

Психологической помощи пациентам у нас нет. Также негде получить совет о том, как, например, оформить инвалидность. Эти задачи берут на себя фонды и пациентские сообщества. Там есть онкопсихологи и медицинские юристы, и это очень важно: это огромная помощь для человека, который никогда не сталкивался ни с чем подобным, и вот на него обрушился этот диагноз.

В октябре фонд «Дальше» проводит социальную акцию «Розошарф», в рамках которой можно пожертвовать средства на помощь пациентам с раком молочной железы и работу специализированного центра поддержки.

Истории выздоровления от рака молочной железы

Доктор Вадим Бережной

General practitioner, Medical expert, Head of the department of medical assistance.

Время чтения – 12 минут  

Рак груди – наиболее распространенное онкологическое заболевание среди женщин. Ежегодно эту болезнь обнаруживают у более чем 2 миллиона человек. Благодаря достижениям современной медицины, вероятность выздоровления при раке груди очень высокая. Сегодня мы поделимся тремя историями сильных женщин, которые смогли одолеть эту болезнь, несмотря на все трудности и преграды.

История Кэтрин: излечение трижды негативного рака груди

Кэтрин был 31 год, когда она обнаружила уплотнение в груди. Мысль о раке даже не пришла ей в голову – женщина была уверена, что врач отругает ее за ипохондрию и отправит домой лечить нервы.

По результатам исследований, Кэтрин диагностировали агрессивную форму рака груди.Ей назначили курс лечения – еще одна операция, а также химиотерапия и лучевая терапия. Даже в день, когда она ложилась в больницу для проведения операции, до нее не доходила вся серьезность проблемы.

Это был очень тяжелый период в жизни Кэтрин – не только физически, но и психологически. Тревога и неуверенность в завтрашнем дне преследовали ее по стопам. Неожиданная помощь пришла со стороны сестры. Как-то раз она принесла несколько книг, написанных пациентами, которые пережили рак. Одна из них зацепила Кэтрин с первых строк. В ней говорилось о том, как взять под контроль свою жизнь. Женщина начала прислушиваться к советам автора и практиковать упражнения, приведенные в книге – йогу, позитивные аффирмации, техники осознанности (mindfulness). Она даже сформировала планы на следующие пять и двадцать лет своей жизни, хотя до этого ей трудно было поверить, что она так много проживет.

 Трижды негативный рак груди

Трижды негативный рак груди отличается тем, что на раковых клетках отсутствуют рецепторы, типичные для этой онкологии. Это значительно ограничивает возможные методы лечения.

Трижды негативный рак составляет 10-15% всех случаев онкологии молочной железы. Он агрессивный, быстро распространяется по организму и имеет менее благоприятный прогноз.

Вместе с мужем они посадили сад, в котором мечтали воспитывать своих будущих детей. И хотя стать родителями им судилось немного позже, чем они планировали изначально – через восемь лет, жизнь подарила им двух замечательных деток.

В 2013 году произошел рецидив. Женщине наново провели биопсию, и выявилось, что у нее трижды негативный рак груди. В 1999, когда болезнь обнаружили впервые, никто даже не знал такого диагноза. Как только Кэтрин услышала заключение, она бросилась искать информацию в интернете, и увидев статистику, похолодела от ужаса. Шансы на выздоровление с ее типом рака груди казались ничтожными.

Но она не дала отчаянию взять над собой верх. Кэтрин нашла хорошую команду врачей, которые спланировали курс лечения. Она снова начала применять те упражнения, о которых прочитала в книге. С их помощью ей удалось совладать с тревогой. Женщина представляла, как однажды будет присутствовать на свадьбе своих детей, и эти мечты придавали ей сил продолжать бороться с болезнью. Ведь если четырнадцать лет назад ей удалось победить эту болезнь, несмотря на неблагоприятную статистику, так почему бы этому не произойти снова?

И чудо произошло. После интенсивного курса терапии болезнь отступила.

Кэтрин делится своей историей выздоровления в блоге для пациентов с раком груди: “Я больше не боюсь рецидива – ведь он уже приходил, и я его победила. Я уже прожила намного больше, чем обещает статистика при моем диагнозе. Я не беспокоюсь о будущем. Если рак вернется, я надеюсь, что исследователи изобретут таргетную терапию, которая мне поможет. Я чувствую, что мы находимся на пороге удивительных открытий в лечении онкозаболеваний”.

Какой процент выздоровления при раке груди?

Прогноз пациенток с раком груди зависит от многих факторов: разновидности заболевания, стадии рака, возраста пациентки. В целом, рак груди относится к хорошо исследованным заболеваниям и успешно лечится за рубежом.

Согласно Американскому Обществу Клинических Онкологов (ASCO), средний показатель 5-летней выживаемости у женщин с инвазивным раком молочной железы без метастазов составляет 91%. Если онкологический процесс затронул только молочную железу, то полное выздоровление возможно в 99% случаев. У 62% пациенток болезнь диагностируют на этой стадии.

Если рак распространился на региональные лимфатические узлы, 5-летняя выживаемость составляет 86%. После проникновения в отдаленную часть тела, 5-летняя выживаемость составляет 27%.

Около 6% женщин страдают раком, который распространился за пределы молочной железы и регионарных лимфатических узлов при первом диагнозе. Это называется “de novo” – метастатический рак молочной железы.

История Конни: пять советов пациенткам с раком молочной железы

История из жизни Конни – еще одно счастливое свидетельство того, что рак груди излечим. Со дня, когда окончился курс ее лечения, прошло двадцать лет. Ее путь был трудным, но она смогла преодолеть его и вернуть себе здоровье и счастье. Конни составила пять советов женщинам, которые столкнулись с тем же испытанием, что и она в 2000 году.

Найди поддержку со стороны семьи и друзей

В моменты, когда Конни было тяжелее всего, она всегда могла положиться на своего мужа или сыновей. Комфорт родного дома и любимых людей придавал ей сил. В то же время, многие друзья отдалились от нее, о чем она не жалеет. Конни пишет, что это нормально – учиться ставить свои потребности на первый план и просить окружающих о помощи.

Найди источник веры в завтрашний день

Для Конни этим стала религия, в то время как другие пациентки черпают силы из жизненных убеждений, вдохновляющих людей или любимых занятий. Очень полезными оказываются группы поддержки и форумы людей с такой же проблемой. “Когда читаешь слова человека, который прошел через те же испытания, что и ты, и смог выжить, это придает веры в свои собственные силы. Рак груди не должен быть испытанием, с которым ты борешься сама.” – пишет Конни в своем блоге

Сочетай тяжелое с приятным

Операция, химиотерапия, лучевая терапия – это испытание для любого больного. Чтобы не дать этим трудностям сломить свой дух, Конни позволяла баловать себя в самые трудные дни. После посещения онкоклиники она могла зайти в магазин и купить яркую блузку, или проваляться остаток дня в кровати, кушая мороженное и смотря сериалы. “Когда жизнь приносит слишком много зла, мы можем сами сбалансировать его добром”.

Иди вперед маленькими шагами

Иметь планы на далекое будущее – это чрезвычайно важно для онкобольных, но иногда они кажутся такими нереальными. Поэтому Конни рекомендует разбить их на маленькие пункты – на следующую неделю, месяц, полугодие – и сконцентрироваться именно на них. “Сосредоточьтесь на ближайших шагах, сохраняя при этом свою мечту о будущем, и продолжайте двигаться вперед с надеждой”.

Не дай себе утонуть в рутине

Режим “дом-больница-дом” быстро введет в уныние кого угодно. Чтобы избежать однообразия, нужно, несмотря на болезнь, оставаться открытой для новых возможностей. В дни, когда у Конни были силы подняться с кровати, она гуляла на свежем воздухе, наслаждалась красотой природы и это переполняло ее благодарностью за то, что она жива. В перерыве между курсом химии и радиотерапией она отправлялась с семьей в отпуск за городом.

Каждая болезнь индивидуальна, и советы, которые подходят одним людям, не подходят другим. Но все же, Конни надеется, что ее опыт поможет женщинам с раком молочной железы найти силы на пути к полному выздоровлению.

Какие инновационные методы лечения рака доступны за рубежом?

Благодаря годам исследования, врачи всё лучше и лучше понимают как развивается рак груди. Открывая протеины и рецепторы, специфичные для злокачественных клеток, они создают лекарства, которые целенаправленно уничтожают опухоли. Вот некоторые из новшеств, которые спасают жизни женщин с раком груди уже сегодня:

Более совершенная химиотерапия

В передовых клиниках врачи проводят генетическое тестирование, чтобы определить, нужно ли назначать пациентке химию. Курсы лечения более индивидуализированы и эффективны. Современные препараты вызывают меньше побочных эффектов. Лечению поддаются даже метастазы и резистентные формы рака.

Иммунотерапия

Иммунотерапевтические препараты направляют защитные силы организма на противодействие раковому процессу. Такие препараты показывают свою эффективность в лечении многих форм рака груди, в том числе – на поздних стадиях и с высоким риском рецидива.

Таргетная терапия

Таргетные препараты способны распознавать и атаковать клетки рака, ослабевая их перед химией или лучевой терапией. За 2018-2020 года FDA одобрила несколько препаратов, которые эффективны в лечении метастаз и рака груди 4 стадии. Они способны продлить продолжительность и качество жизни пациенток на много лет.

Благодаря более широким возможностям сегодня, если один вариант лечения не работает, можно попробовать другой.

История Ребекки: рак, спорт и десять лет ремиссии

В 2009 Ребекка обнаружила уплотнение в груди и обратилась к своему маммологу Она совершенно не волновалась – ведь у ее мамы часто обнаруживали доброкачественные кисты груди. Врач тоже поспешила ее успокоить – в ее возрасте (34 года) это нормально.

Но прошел год, и опухоль продолжала расти. Это заставило Ребекку тревожиться. Она пошла к другому врачу за вторым мнением. Та выслушала женщину и сказала “Не похоже, что у вас рак, но давайте все-таки пройдем все исследования, чтобы точно удостовериться”. Все специалисты, которые проводили исследования, были уверены, что образование доброкачественное, ведь оно именно так и выглядело. Но Ребекка настояла на маммограмме, и она показала подозрительные образования. Вскоре была назначена биопсия.

Когда Ребекке позвонили из клиники со словами “У вас позитивные результаты”, она сначала подумала, что речь идет о тесте на беременность. Но через момент она поняла, что речь идет о раке.

Они с мужем тут же приехали к онкологу, который предложил план лечения. За следующий год она прошла операцию, химиотерапию и реконструкцию груди. С согласия врачей, на протяжении всего лечения она продолжала заниматься спортом. Это хобби помогало ей чувствовать себя нормальной и придавало сил.

В каких клиниках за рубежом лечат рак груди?

Клиника Рехтс дер Изар в Германии  

Читать о клинике →

 

Выживаемость онкологических пациентов в Германии – одна из самых высоких в мире. Кроме качественной медицины, клиника Рехтс дер Изар имеет специальное предложение по лечению рака груди для иностранных пациентов, которое обойдется на 20% дешевле, чем в других немецких клиниках. Здесь применяется генетическая диагностика, а операции проводятся малоинвазивным путем.

 

Сеть клиник Кирон Салюд в Испании  

Читать о клинике →

 

Медицинская сеть Кирон – одна из наиболее прогрессивных в стране. Здесь работают самые опытные врачи и используются современные технологии. Центром Груди в клинике Кирон Барселона руководит Хосе Басельга – один из ведущих специалистов по раку молочной железы в Европе. Он разработал несколько методик лечения, которые применяются во всем мире. Сеть Кирон также одна из немногих в Европе, которая предлагает услуги протонной терапии.

Лив Хоспитал в Турции  

Читать о клинике →

 

Клиника Лив – единственная в стране, которая обладает установкой для позитронно-эмиссионной маммографии. В 2016 году она получила награду за достижения в роботизированной хирургии. Ведущий онколог Центра Груди – профессор Фатих Агалар. Он специализируется на восстановлении груди после маммопластики.

Центр им. Сураски в Израиле  

Читать о клинике →

 

Лечением пациенток с раком груди в клинике Ихилов занимаются специалисты, которые входят в ТОП-100 страны по версии журнала Forbes. Во время диагностики используются передовые технологии, такие как томосинтез. Среди самых опытных врачей клиники доктор Шломо Шнейбаум – автор методики биопсии сторожевого лимфоузла.

Сколько стоит лечение рака груди за рубежом?

Стоимость лечения рака молочной железы зависит от многих факторов: стадии заболевания, препаратов, длительности курса лечения, уровня клиники и врача. Дешевле всего будет стоить лечение в Турции. Израиль – немного дешевле, чем Западная Европа, а Германия и Испания приблизительно на одном уровне.

Резюме

Ежегодно раком молочной железы заболевают более 2 миллиона человек. Шансы на выздоровления высокие: 86-99%, если опухоль не дала отдаленные метастазы. 

Кетрин, Конни и Ребекка – три сильные женщины, которые смогли победить рак груди и много лет находятся в ремиссии. 

Советы, которые можно вынести из историй излечения пациенток с раком молочной железы: заботьтесь о своем здоровье, не бойтесь обратиться за вторым врачебным мнением, ищите помощь и поддержку среди родственников и друзей. Важно заботиться не только о своем теле, но и о разуме – чаще отдыхать на свежем воздухе, заниматься медитациями, строить планы на будущее.  

Международная платформа MediGlobus сотрудничает со многими клиниками, которые показывают большие успехи в лечении рака груди. Наибольшей популярностью среди наших пациенток пользуются клиники Лив в Турции, Кирон Салюд в Испании, Рехтс дер Изар в Германии, Ихилов в Израиле.  

Получить бесплатную консультацию

Источники:

1. 1. Американский Институт Исследования Рака
2. 2. Американское Общество Клинической Онкологии
3. 3. SHARE Cancer Support

Доктор Вадим Бережной

General practitioner, Medical expert, Head of the department of medical assistance.

Victoria Kulyk

Занимается медицинским копирайтингом с 2019 года. Имеет образование в сфере клинической психологии. С 2010 года изучает медицину, окончила подготовительные курсы медшколы. Свободное время посвящает изучению современного положения медицинской сферы в мире и научных инноваций. В сферу интересов входят нейронауки, биология, генетика, физиология, медтехнологии. Свободно владеет украинским, английским и русским, изучает немецкий.

История выжившей после рака Шаролин | CDC

«Почти никто не думал, что я переживу первоначальный рак в течение шести месяцев, но вот я здесь, 31 год спустя».

— Шаролин Х., RN, MSN, выжившая после рака яичников
Возраст на момент постановки диагноза: 37 лет

Мы с мужем поженились, когда нам было за 30, и нам потребовалось несколько лет, чтобы решить, хотим ли мы детей. Гольф, шитье, чтение, мой шотландский терьер и занятия спортом в колледже занимали все свободное время, которое у меня было. Поскольку я пыталась забеременеть, я пропустила свой ежегодный гинекологический осмотр 19 мая.83. Я была уверена, что забеременею через несколько месяцев и тогда пойду к врачу. К сожалению, этого не произошло.

Я набрала около пяти фунтов и начала проходить по несколько миль в день и заниматься в спортзале, пытаясь похудеть, но все безрезультатно. Я приписал периодическую боль в животе обычным упражнениям. В самый последний день моего преподавательского контракта на учебный год у меня поднялась температура и появился озноб. Я выпил много жидкости, принял две таблетки аспирина и рано лег спать. Я проснулся на следующее утро с немного более низкой температурой и болью в животе. Подумав, что у меня аппендицит, я немедленно связалась со своим семейным врачом, который принял меня в тот же день. Он диагностировал проблему как кишечный вирус, порекомендовал жидкости и лекарства от лихорадки и сказал, что я могу уехать в отпуск, который мы с мужем запланировали. В течение недели я чувствовал себя лучше и уехал в отпуск, как и планировал.

Во время отпуска у меня периодически были приступы тошноты и ночной пот. Вернувшись домой, я сразу же позвонила врачу. Он сделал анализ крови и назначил сканирование брюшной полости, чтобы оценить наличие камней в желчном пузыре. Результаты этого сканирования навсегда изменили мою жизнь. Было очень большое образование, которое, казалось, исходило из моего левого яичника.

На следующей неделе мне сделали диагностическую операцию. Масса оказалась опухолью размером с дыню, а в брюшной полости было около литра жидкости. Врачу пришлось удалить оба яичника, обе маточные трубы, матку и часть сальника (Примечание редактора: сальник — это слой ткани, который покрывает и поддерживает кишечник и органы в нижней части живота.) Лихорадка, которая у меня была, была вызвана абсцессом на брюшной стенке, где опухоль создавала давление. Врач сказал мне слова, которые никто не хочет слышать: «Я не мог получить все это». Следующим ударом стало открытие, что это очень редкий вид опухоли яичников.

Мне повезло, что моя коллега-медсестра провела исследование и смогла порекомендовать замечательного гинеколога-онколога в нашем местном медицинском центре. Мой случай был рассмотрен больничным онкологическим советом до того, как я посетил гинеколога-онколога, и он был готов с протоколом, как только он меня осмотрел. Он увидел меня через три недели, сразу же госпитализировал и начал курс химиотерапии. Поскольку многие современные лекарства от тошноты не существовали в 19В 83 года мне просто пришлось страдать от непрекращающейся тошноты и лечения, требовавшего госпитализации. В конце девяти месяцев лечения повторная операция подтвердила, что химиотерапия в основном подействовала. В 1986 году — через три с половиной года после того, как мне поставили первоначальный диагноз, — мне сделали операцию по удалению кисты, развившейся в результате исходного рака, но с тех пор результаты обследований были отрицательными.

Почти никто не думал, что я переживу первоначальный рак в течение шести месяцев, но вот я 31 год спустя.

Мне повезло, что у меня есть любящий и поддерживающий муж, семья, коллеги, а также начальник, который поддерживал меня в работе, когда я могла. Друзья приносили еду, выполняли поручения и, по сути, пытались занять меня и вовлечь в повседневную жизнь, чтобы рак и его лечение не поглощали каждую минуту моего бодрствования. Я буду вечно благодарен за множество открыток, писем и телефонных звонков, которые я получил, и за молитвы, вознесенные в мою пользу.

С тех пор, как я лечилась от рака яичников, возникли и другие проблемы. В 2005 году у меня была протоковая карцинома in situ (DCIS) левой молочной железы и подвергся лампэктомии и лучевой терапии. (Примечание редактора: DCIS — это очень ранний рак молочной железы, при котором в слизистой оболочке молочного протока в груди присутствуют аномальные клетки. Он считается неинвазивным, что означает, что он не распространился на другие части груди. )

А в 2011 году у меня был рак кожи на носу, который потребовал пересадки кожи. Я не знаю, что меня ждет в будущем, но я знаю, что просто буду жить своей жизнью, уповая на свою веру, и что бы ни случилось, я никогда не позволю себе чувствовать себя жертвой.

За год лечения рака яичников я усвоила много ценных жизненных уроков. Теперь я делаю то, что мне нравится и что я хочу делать, а не то, что, по мнению других людей, я должен делать. Я ценю время, проведенное с мужем — глажка всегда подождет, — но придет день, когда мы не сможем делать что-то вместе. Я нахожу время, чтобы отправить поздравительные открытки, открытки о выздоровлении и личные заметки, потому что я понимаю, какое мощное послание любви и заботы они передают. Самое главное, я стараюсь жить каждый день, не беспокоясь о вещах, которые я не могу контролировать. Если я не позабочусь о себе, у меня не будет возможности хорошо заботиться о других.

История излечившейся от рака Линды М.

Узнайте о вдохновляющем путешествии Линды.

В январе 2010 года мы с мужем только что вернулись из отпуска. Для нас это был ежегодный ретрит, который готовит нас к Новому году. Мы понятия не имели, что наша жизнь вот-вот изменится и нам понадобится эта дополнительная поддержка — время станет до- и пост-раковым.

Вскоре после этого я обнаружил, что стою в ванной и смотрю в зеркало, когда я почувствовал, что что-то изменилось в правом нижнем углу живота. Попросила мужа пощупать — он ничего не почувствовал. Я думал, что воображаю вещи. Я подумал, может быть, это мышца, учитывая, что я начал заниматься. Примерно через неделю, лежа на кровати, я снова почувствовал что-то похожее на твердую массу в правом нижнем углу живота. Я снова спросила мужа, чувствует ли он это, и снова не смог. Я решила пойти к своему гинекологу. Именно там меня встретили новостью, которую ни одна женщина не хочет слышать — она подозревала, что у меня рак яичников.

Следующие несколько месяцев прошли в тумане. В марте 2012 года мне сделали операцию по удалению обоих яичников и обеих фаллопиевых труб. Затем отчет о патологии подтвердил, что у меня рак — дисгерминома, разновидность рака яичников, обычно поражающая женщин в возрасте 20 лет.

Я никогда не забуду тот день, когда ко мне пришел врач и сказал, что у меня рак. Но она сказала: «Мы можем победить это». Точно так же я никогда не забуду, что сказал мой муж, когда мне поставили диагноз: «Да ладно, с тобой все будет в порядке, мы боролись с дьяволами покрупнее». Хотя я и не думал, что у нас было, я не отменял его наполненных верой слов. Эти и многие другие наполненные верой слова родных и друзей станут надеждой, в которой я нуждался в ближайшие недели.

В конце марта я начал четыре трехнедельных курса химиотерапии. Это было пугающее время. Я помню много дней и ночей, исповедуя, что Бог дал мне духа не страха, а любви, силы и здравого ума. Я очень энергичный человек, и мне было трудно не иметь энергии, чтобы делать то, что я привык делать. Я никогда не забуду слова близкого друга: «Тебе нужно позволить другим позаботиться о тебе». Это вселило в меня надежду, что найдутся другие люди, которые помогут мне, как раньше я помогал и поддерживал других. Во время лечения я испытал такой поток семьи и друзей, поддерживающих меня, особенно в молитве.

Несколько месяцев спустя я был вынужден прекратить химиотерапию из-за некоторых осложнений. Но вскоре после этого МРТ показала, что у меня нет рака!

Сегодня я нахожусь в комитете по гонке на 5 км (Athena’s Run) в районе Уинстон-Салем, Северная Каролина. Мы чествуем тех, кто выжил, чествуем тех, кто ушел из жизни, и поощряем тех, кто борется с гинекологическим раком. Как выживший, я должен быть вовлечен. Мне дали шанс на жизнь. Я хочу призвать всех женщин быть чуткими к своему телу и чуткими к голосу Бога. Я не сомневаюсь, что именно Бог побудил меня найти массу в правом нижнем углу живота. Моя жизнь изменилась навсегда. Оно полнее, и я еще больше уверен в исцеляющей силе и присутствии Бога.

Когда вы слышите слово «рак», сразу же может возникнуть депрессия, которая может привести нас в место, где нет никакой надежды.