Апокалиптические мотивы в поэме М. Ю. Лермонтова Демон

10 класс. Литература. Творческая биография М.Ю. Лермонтова. Основные темы и мотивы лирики поэта — Поэма М.Ю. Лермонтова «Демон»

Комментарии преподавателя

Когда мы с вами говорили о лирике Лермонтова, то обнаружили, что она глубоко противоречива и, обыкновенно, эти противоречия снимаются только художественным, поэтическим текстом, который с внешней стороны выглядит как будто бы очевидно, вполне внятно и не требует никакого комментария.

Когда речь идет о высшем достижении Лермонтова, о поэме «Демон», то эти особенности поэтики Лермонтова сохраняются. Поэма выстраивается на вроде бы вполне внятном и понятном сюжете о духе зла, который пытается соблазнить чистую, непорочную, земную девушку, но, к счастью, этот его умысел оказывается неудачным.

Но только на первый взгляд все выглядит так понятно и очевидно. Проблемы возникают сразу же, с фигуры самого демона. Из поэмы Лермонтова не совсем понятно, кто он такой. С одной стороны, Лермонтов опирается, конечно, на библейскую традицию о падшем духе, на мифы о любви ангелов к земным женщинам. А с другой стороны, его собственный демон (это собственное сочинение Лермонтова, не имеющее никаких аналогов, никаких источников) не окружен никакими другими персонажами: ни небесными, ни подземными. Он одинок, он мечется в пустынях мира, он наполнен скукой, потому что и зло, которое он совершает, не приносит ему никакого удовлетворения.

То не был ада дух ужасный, Порочный мученик – о нет! Он был похож на вечер ясный Ни день, ни ночь, ни мрак, ни свет.

Рис. 1. Голова Демона. (Ил. М.А. Врубеля, 1890 г.) (Источник)

Как демон он должен был бы отрицать Бога, он должен был бы отрицать божье творение. При этом мотив влюбленности демона в Тамару оборачивается не только мотивом его возрождения, но и признанием того, что все-таки в этом мире есть нечто удивительное, нечто совершенное, что заставляет демона признать, в конце концов, правоту божьего творения. Традиционную романтическую композицию неба и земли, где все-таки под небом подразумевалось нечто духовное, божественное, позитивное, а под землей подразумевалось временное, тленное, греховное, Лермонтов переворачивает буквальным образом вверх тормашками, потому что небесным у него оказывается демон. Он же оказывается искушающим, соблазняющим. А с другой стороны, соблазняет и искушает он земное существо, которое, в свою очередь, в поэме представлено как некий ангел земной, как некая возможность земного оправдания этого порочного небесного духа. Это обстоятельство само по себе порождает сложность в понимании и толковании многих мест. В первую очередь, помимо того, что демон соблазняет Тамару, мы с некоторым удивлением обнаруживаем ситуацию соблазнения Тамары демона, когда он впервые испытывает чувства любви к ней:

И Демон видел… На мгновенье

Неизъяснимое волненье

В себе почувствовал он вдруг.

Немой души его пустыню

Наполнил благодатный звук —

И вновь постигнул он святыню

Любви, добра и красоты!. .

То был ли признак возрожденья?

Рис. 2. Демон и Тамара.(Ил. М.А. Зичи, 1871 г.) (Источник)

Этот вопрос так и останется вопросом, мы не получим на него прямого ответа. Зато, обнаружим, что Лермонтов в поэме переплетает два взаимоисключающих сюжета. С одной стороны, сюжет о возможном духовном возрождении, а с другой – сюжет о соблазнении земной женщины. Эти противоречия попадают и в сам текст поэмы, в самые знаменитые ее места. Например, клятва демона:

Клянусь я первым днем творенья,

Клянусь его последним днем,

Клянусь позором преступленья

И вечной правды торжеством.

Клянуся небом я и адом,

Земной святыней и тобой,

Клянусь твоим последним взглядом,

Твоею первою слезой…

Хочу я с небом примириться,

Хочу любить, хочу молиться.

Хочу я веровать добру.

Действительно, на первый взгляд это выглядит, как убедительная вполне клятва. Но клятва все-таки звучит в устах демона. Она выстраивается так, что клянется демон всем, а стало быть, ничем. Ему самому ничто не дорого. Эта клятва выглядит, действительно, соблазняющей и двусмысленной, равно как и его попытка обернуться добрым и незлобным существом, с одной стороны, выглядит в устах демона убедительней, а с другой стороны, наполнена сомнением и двусмысленностью. Еще более неопределенным и странным становится то, чем демон соблазняет Тамару, что он может ей предложить. Напомню, как демон он отвергает все земное.

И будешь ты царицей мира,

Подруга первая моя;

Без сожаленья, без участья

Смотреть на землю станешь ты,

Где нет ни истинного счастья,

Ни долговечной красоты…

Начинает он свой соблазн так, а завершает так:

И для тебя с звезды восточной

Сорву венец я золотой;

Возьму с цветов росы полночной;

Его усыплю той росой;

Лучом румяного заката

Твой стан, как лентой, обовью,

Дыханьем чистым аромата

Окрестный воздух напою;

Всечасно дивною игрою

Твои слух лелеять буду я;

Чертоги пышные построю

Из бирюзы и янтаря;

Я опущусь на дно морское,

Я полечу за облака,

Я дам тебе все, все земное –

Люби меня!. .

Рис. 3. Демон и Тамара («Люби меня»). (Ил. М.А. Врубеля, 1890-91 гг.) (Источник)

Мы только что отреклись от всего земного, и тут же, в финале, все это земное предложили вновь Тамаре в неком опоэтизированном, концентрированном виде. Но это концентрация все того же земного, всего того, что по существу демон должен был бы отрицать. Это противоречие, никак невозможно удалиться от этого. Лермонтов одновременно преследует две противоречащие друг другу цели. С одной стороны, он как небесный проклятый дух пытается возродиться через очеловечивание, а с другой стороны, этот же процесс одновременно глазами Тамары увиден как процесс соблазнения, и, в конце концов, ее смерти. Но и это еще не все. Не совсем понятно, кто несет ответственность за все происходящее. Ведь, кажется, что поскольку демон – падший ангел, взбунтовавшийся против бога, а стало быть, он обладает некой собственной свободной волей. А стало быть, мы должны были предположить, что его возрождение есть попытка этого самого демона приобщиться к миру любви, добра и красоты. А с другой стороны, вдруг в финале поэмы выясняется, что Тамара изначально, по божьему плану должна была оказаться земной девушкой. Заранее спланированной была ее смерть и попытка забрать ее из земного мира в райский куст. Весь сюжет, который случился с демоном, неожиданно оказывается всего лишь фрагментом божьего плана, божьего замысла. Демон оказывается не свободным носителем зла, а неким инструментом в руках бога. Причем и та, и другая версия не оказываются единственными и окончательными. Они сосуществуют взаимно. Лермонтов не пытается растолковать читателю эту последнюю, некую логическую правду. И в этом удивительное обаяние поэмы, в этом удивительная многозначность многих сюжетов, мотивов и, в конце концов, центральных образов этой поэмы, которые в последующем по-разному воспринимались, толковались и осознавались писателями, поэтами, музыкантами.

В заключение нужно обратить внимание на рассказчика, который рассказывает нам эту поэму с такой эпической, фольклорной простотой, не вдаваясь в попытки объяснить или мотивировать как-то поступки и внутренние переживания персонажей, потому что для него это легенда как быль, поэтому нет резона сомневаться в происходящем. С другой стороны, этот же рассказчик живописует нам окружающий мир: великолепные горы Кавказа, которые, с одной стороны, делают эту историю более реальной, а с другой – рисуют нам божий мир в эго великолепии и красоте, что противостоит той идее отрицания, которой исполнен сам демон.

Таким образом, при всей внешней простоте и внятности сюжета, изнутри поэма Лермонтова оказывается многозначным текстом. Образы центральных персонажей наполняются многозначными оттенками, который Лермонтов принципиально не пытается объяснить, свести к некой внятной и логической идее, создавая вот такой необычайный пучок смыслов внутренних переливов, который составляют прелесть и очарование этой Лермонтовской поэмы.

Сама по себе тема демона для творчества Лермонтова необычна по своему масштабу и объему. Впервые он обращается к этой теме в 1829 году, написав стихотворение «Мой демон», где рисует портрет некого демонического существа:

Собранье зол его стихия.

Носясь меж дымных облаков,

Он любит бури роковые,

И пену рек, и шум дубров.

Меж листьев желтых, облетевших,

Стоит его недвижный трон;

На нем, средь ветров онемевших,

Сидит уныл и мрачен он.

Он недоверчивость вселяет,

Он презрел чистую любовь,

Он все моленья отвергает,

Он равнодушно видит кровь,

И звук высоких ощущений

Он давит голосом страстей,

И муза кротких вдохновений

Страшится неземных очей.

В данном случае этот персонаж вполне однозначен, что называется, он являет собою «собранье зол». С другой стороны, через несколько лет, в 1831 году, Лермонтов, продолжая развивать эту же самую тему, напишет вариацию, при которой речь пойдет не только о фигуре демона, а о фигуре соблазняющего демона. Лирический герой будет этим демоном соблазняться. И соблазн тут будет выглядеть несколько неожиданно и оригинально:

И гордый демон не отстанет,

Пока живу я, от меня

И ум мой озарять он станет

Лучом чудесного огня;

Покажет образ совершенства

И вдруг отнимет навсегда

И, дав предчувствия блаженства,

Не даст мне счастья никогда.

А вот в финальном варианте поэмы, в 1838 году, две эти позиции соединятся вместе. С одной стороны, там будет демон с собранием зла, правда, пытающийся возродиться, а с другой стороны, там будет соблазненная им Тамара, и соблазнять он будет ее образами совершенства: «Лучом чудесного огня». И в этом отношении поэма как бы соединит два мотива: мотив демона и мотив соблазненной демоном девы.

Напомним, что к самой поэме Лермонтов будет двигаться очень долго: если первые обращения связаны с 1829 годом, то финальный вариант (и это будет уже 8-я редакция поэмы) будет создан только в 1838 году.

Рис. 4. Автограф поэмы. (2-я редакция, 1830 г.) (Источник)

Поэтому становится понятно, что сам по себе образ демона для Лермонтова оказался крайне значимым, пронизывающим все его творчество на протяжении многих лет.

Напомним, что источников образа демона у Лермонтова было достаточно: и библейская традиция, и западноевропейская литературная традиция (например, «Фауст» Гете),

Рис. 5. И.В. Гёте (Источник)

и, разумеется, русская. Из русской, в первую очередь, можно обратить внимание на творчество Пушкина,

Рис. 6. А.С. Пушкин (Источник)

на стихотворение «Ангел», которое по существу разворачивает одну из сюжетных линий будущей Лермонтовской поэмы: линию, связанную с влюбленным демоном:

В дверях эдема ангел нежный

Главой поникшею сиял,

А демон мрачный и мятежный

Над адской бездною летал.

Дух отрицанья, дух сомненья

На духа чистого взирал

И жар невольный умиленья

Впервые смутно познавал.

«Прости, он рек, тебя я видел,

И ты недаром мне сиял:

Не всё я в небе ненавидел,

Не всё я в мире презирал».

И невзирая на оригинальность самой по себе постановки вопроса («влюбленный демон»), все остальное носит у Пушкина вполне классический характер: ангел находится на небесах, демон мрачный снизу смотрит на него. Более того, перед нами две духовые сущности. У Лермонтова же вся ситуации меняется: демон оказывается жителем небес, влюбленного не в ангела, а в земную девушку. И поэтому вся ситуация Лермонтовской поэмы приобретает глубоко противоречивый и странный характер.

Особая многозначность и неопределенность Лермонтовских образов была той возможностью, которая была использована последующими писателями, художниками, музыкантами, интерпретирующими Лермонтовскую поэму. Среди этих интерпретаторов были почти конгениальные сотворцы, если вспомнить картины Врубеля,

Рис. 7. М.А. Врубель. (Автопортрет, 1904 г.) связанные с иллюстрацией поэмы «Демон», и творчество Блока.

Рис. 8. А.А. Блок (Источник)

Вспомним его стихотворение «Демон» 1910 года, которое разворачивает мотивы Лермонтовского демона:

Иди, иди за мной – покорной

И верною моей рабой.

Я на сверкнувший гребень горный

Взлечу уверенно с тобой.

Я пронесу тебя над бездной,

Ее бездонностью дразня.

Твой будет ужас бесполезный

Лишь вдохновеньем для меня.

И, онемев от удивленья,

Ты у́зришь новые миры –

Невероятные виденья,

Создания моей игры…

Дрожа от страха и бессилья,

Тогда шепнешь ты: отпусти…

И, распустив тихонько крылья,

Я улыбнусь тебе: лети.

И под божественной улыбкой,

Уничтожаясь на лету,

Ты полетишь, как камень зыбкий,

В сияющую пустоту…

Совершенно очевидно, что в Лермонтовском «Демоне» Блок выделит интересующие его темы: своеволие, аморализм демона, его неподчиненность человеческим законам и артистизм, соединение красоты и смерти. Все это приближает нас к другой теме, Блоковской, которая тоже может быть осмыслена в контексте, развивающем Лермонтовские традиции. Это будет образ музы, которая включит в себя демонические мотивы, заставляя вспомнить не только поэму «Демон», но и раннее стихотворение Лермонтова «Молитва», где как раз творчество, вдохновение приписаны демоническому началу, а не божественному. И вот стихотворение 1912 года «К музе»:

Есть в напевах твоих сокровенных

Роковая о гибели весть.

Есть проклятье заветов священных,

Поругание счастия есть.

И такая влекущая сила,

Что готов я твердить за молвой,

Будто ангелов ты низводила,

Соблазняя своей красотой…

Зла, добра ли? – Ты вся – не отсюда.Мудрено про тебя говорят:Для иных ты – и Муза, и чудо.Для меня ты – мученье и ад.Я не знаю, зачем на рассвете,В час, когда уже не было сил,Не погиб я, но лик твой заметилИ твоих утешений просил?……………………………………И была роковая отрадаВ попираньи заветных святынь,И безумная сердцу услада –Эта горькая страсть, как полынь!

Совершенно очевидно, что Блок по-своему творчески перерабатывает то наследие, которое было создано еще в 1830-е годы Лермонтовым.

Источники

http://interneturok. ru/ru/school/literatura/10-klass/m-yu-lermontov/poema-m-yu-lermontova-demon

http://www.youtube.com/watch?v=0TmSD9jBi8s

http://nsportal.ru/shkola/literatura/library/2013/03/10/prezentatsiya-k-uroku-literatury-v-10-klasse-obraz-demona-v

Моим собственным демонам: | Силовая поэзия

Моим собственным демонам:

Сб, 20.01.2018 — 00:56 — Урио Хардинг

Моим собственным демонам:
 Внутренняя слабость, грех лени, почему ты должен так заковать меня в цепи?
  Вы преследуете меня на каждом углу, притупляя мои страсти и удерживая меня в постели, высасывая мою мотивацию и оставляя меня парализованным. У меня есть будущее перед моими руками, просто вне досягаемости.
Я хочу прыгнуть вперед, совершить прыжок веры к свету, но ты безжалостная веревка на моей шее.
Ты — яд моей жизни, неудача, преследующая каждое мое достижение, пятно в моей уверенности в себе, которое я никогда не смогу смыть.
Ты паникуешь, тысяча ножей пронзает мое сердце, высасывая из него жизнь, пока оно изо всех сил пытается биться, вертится, дергается, делает все, чтобы заставить меня рухнуть под давлением.
Ты — все, чем я не являюсь, стена моих пределов, пустота, где умирают мои мечты.
Ты — шепот в глубине моего сознания, говорящий:
«Не пытайся. Ты недостаточно хорош».
«Тебя никогда не было и никогда не будет».
«Ты лучше трупа».
Ты — сила уничтожения, побуждающая меня отказаться от всего и по-настоящему стать ничем.
Ты — это я, мой злейший враг.

Нет.
Ты не я.
 Я не сдамся.

Ты моя противоположность, мое искривленное отражение в черном зеркале.
Ты то, что я презираю в себе, черная кровь в моем сердце.
Ты обычный внутренний демон. Вы подобны злу во всех остальных, пытаетесь лишить нас высшего познания, чтобы превратить нас в жестоких животных или убить нас, пытаясь.
Ты — Ненависть.
Я позволяю тебе расти, удерживая мои негативные эмоции, пока ты расползаешься по моей душе, как опухоль, которой ты и являешься.
Но так же, как я позволяю каждой своей негативной эмоции привести тебя в этот мир
Так я сравню тебя с землей и изгоню вон.
Я не позволю весу твоих цепей утянуть меня вниз.
Твои цепи холодны, их ледяные зубы пронзают мою плоть, но в этом их собственная слабость, ибо они хрупки.
Я разобью их.
Я перережу веревку, которую ты повязал мне на шею, и совершу этот прыжок веры.
            Ваши струны навсегда останутся в моем сердце. Будут времена, когда вы слишком много, когда пытаться двигаться дальше, все равно, что пытаться плыть по патоке.
Тем не менее, огонь, который вдохновляет меня, который толкает меня по жизни, чуть не сожжет тебя заживо.
Я буду понимающим, снисходительным.
Лучше расти, чем жалеть себя.
 Я сильнее тебя. Я всегда им буду и отказываюсь принимать что-либо, кроме этого…

Потому что вера в то, что ты хрупкий, убьет тебя в конце концов.
 Демон Слабости, ты хочешь превратить меня в ничто?
 Ну, позвольте мне сказать вам:
 Вы Ничто.

Конкурс поэзии: 

Конкурс стипендий «Жизнь в письме» — ЗАКРЫТО

Это стихотворение о: 

Регистрация

Нужно поговорить?

Если вам когда-нибудь понадобится помощь или поддержка, мы доверяем сайту CrisisTextline.org людей, страдающих депрессией. Отправьте сообщение ДОМ на номер 741741

.

Динамика желания в работах Кристины Россетти и Данте Габриэля Россетти · Издательство Университета Огайо / Swallow Press

“ Демон и Дамозель представляет собой модель того, какой может быть психоаналитическая критика поэзии. Чтения, которые предлагает Уолдман, проницательны, нюансированы и прекрасно основаны на деталях стихов, которые переливаются смыслом в ее ловком обращении с ними».

Бет Ньюман, автор книги « Выставленные предметы: психоанализ, социальные ожидания и викторианская женственность»

«Использование (Вальдман) психоаналитических концепций в интерпретации произведений Кристины и Данте Габриэля Россетти является образцовым, и ее исследование представляет новые и часто увлекательные интерпретации их произведений».

Журнал исследований прерафаэлитов

«(T)Благодаря ловкому психоаналитическому комментарию Уолдмана, хронологически переупорядоченный Дом Жизни предстает как блестящий поиск трансцендентности… Последовательность… приводит к некоторым из наиболее привлекательных амбициозных заявлений Уолдмана о предвосхищении Россетти современной психоаналитической теории. ”

Романтизм и викторианство в сети

Развитие взгляда на викторианскую культуру как на питательную среду для ранних теорий бессознательного и разделенной психики, Демон и Дамозель: динамика желания в работах Кристины Россетти и Данте Габриэля Россетти предлагает новое прочтение этих выдающихся Литература и изобразительное искусство викторианских братьев и сестер.

Сюзанна М. Уолдман знакомится с известными стихами и произведениями искусства, такими как « Гоблинский рынок » Кристины Россетти и «» Данте Габриэля Россетти. 0064 Благословенная Дамозель и Венера Вертикордия по-новому раскрывают проницательное предвидение их авторов концепций, которые впоследствии станут известны как нарциссизм, фетишизм, а также символические и воображаемые порядки, среди многих других. Уолдман приводит веские доводы в пользу особой психоаналитической важности Россетти, глядя на то, как собственные души двух братьев и сестер Россетти были разделены конфликтами между религиозными сомнениями того периода и его склонностью к готической сенсации.

«Демон и Дамозель» — это внимательное и контекстуальное прочтение их писаний и произведений искусства, которое впервые демонстрирует преемственность между средневековыми космологиями, на которые опирались эти прерафаэлиты, и психоаналитическими теориями, которые они предвидели, — и определяет местонахождение замысловатые узоры протопсихоаналитического понимания в богатом гобелене прерафаэлитского эстетизма.

Сюзанна Вальдман преподает на факультете английского языка Карлтонского университета в Оттаве.

Подробнее →

Заказать печатную копию

Твердый переплет · 31,96 $ ·


Добавить в корзину

Розничная цена:
39,95 $ ·
Сэкономьте 20%  (31,96 долл. США)

Купить в местном книжном магазине

ИндиСвязанный

Только для США и Канады

Купить электронную книгу

Магазин Amazon Kindle

Барнс и Ноубл NOOK

Гугл игры

Магазин iBooks

Наличие и
цена зависит от поставщика.

Поделиться       

запросов

Настольная копия

Копия экзамена

Просмотр копии

Разрешение на перепечатку

Разрешение
ксерокопировать или включить в пакет курсов
через разрешение на авторское право
Центр

Загрузки и ссылки

• Картинки

• Покрытие

• Автор фото

• PDF-файлы

• Введение

Связанные темы

• Викторианские исследования
• Искусство
• Поэзия
• Кристина Россетти
• Викторианская эпоха
• XIX век

Нажмите или коснитесь заголовка темы, чтобы подпишитесь на уведомления
когда выходят новые связанные книги.

Форматы

Твердый переплет

978-0-8214-1816-1

Розничная цена: 39,95 доллара США,

С.

Дата выпуска: сентябрь 2008 г.

208 страниц
·

6 × 9 дюймов.

Права: Мир

Электронный

978-0-8214-4293-7

Дата выпуска: сентябрь 2008 г.