«Во мне давно жила мысль, что я буду и врачом, и священником»

Иеромонах Анатолий (Берестов): «Во мне давно жила мысль, что я буду и врачом, и священником»

Здесь каждую неделю кто-нибудь умирает. Одни — так и не дождавшись решающей операции, другие — после нее, третьи – прямо на операционном столе… Каждая удачная операция — победа, еще одна спасенная человеческая жизнь. Мы беседуем с настоятелем домового храма преп. Серафима Саровского при Институте трансплантологии и искусственных органов иеромонахом Анатолием (Берестовым), доктором медицинских наук.

— Отец Анатолий, расскажите, как Вы, будучи образованным человеком, имея высшее медицинское образование, стали священнослужителем?

— Дело в том, что, когда произошло мое обращение ко Христу, к Церкви — это 62-63-е годы, на 2 курсе Мединститута — уже тогда я ощутил какое-то неясное стремление к чему-то высокому — что это такое, я не мог тогда осознать. У меня была огромная тяга к медицине, но одновременно меня никогда не покидала мечта стать священником.

— Но ведь раньше считалось, что религия — это удел темных людей.

— Мне кажется, наоборот. Атеизм или какое-то подобие религии, язычество — это удел темных людей. Потому что ведь еще великий ученый Фрэнсис Бэкон сказал, что малое знание уводит человека от Бога, а большое, наоборот, приводит к Нему.

— Однако вначале Вы стали врачом…

— Врачом я стал неожиданно для себя. В детстве я мечтал о небе. Но из-за проблем с математикой не смог поступить в летное училище. И тогда, в 1953 году, в каком-то даже отчаянии я поступил в медицинское училище. Мне было 14 или 15 лет. И вдруг обнаружил, что это и есть мое небо. Я страстно полюбил медицину. После окончания училища я работал медбратом в Институте нейрохирургии. А потом, прослужив в армии, я поступил во 2-й Московский мединститут на педиатрический факультет. Именно там я полюбил детей. Когда мы начали проходить диамат и истмат, я вдруг почувствовал, что это не философия, это — обман, она не дает настоящего представления о жизни, а, наоборот, уводит человека от нее — это дорога в никуда. Что заставило меня задуматься о жизни и смерти. И неожиданно для себя я стал верующим человеком, на втором курсе. И тогда уже во мне появилась неотвязчивая мысль, что я буду обязательно и врачом, и священником. На 5 курсе узнали, что я — верующий. Меня решили выгнать из института, несмотря на то, что я был ленинским стипендиатом, единственным на курсе. Сказали: «За аморальное поведение». Я спросил: «В чем же заключается мое аморальное поведение?» – «А Вы, будучи комсомольцем, ходите в церковь и верите в Бога!». Только тогда до меня дошло, что, может быть, действительно это аморально — но не с точки зрения обыденной обывательской морали, а с точки зрения христианской.

— А над Вами не смеялись?

— Нет, наоборот, за меня вступились. Это дошло, видимо, до начальства, а потом, как я узнал, и до ЦК, и решили меня не трогать. Сняли только с Ленинской стипендии. У меня не было ни одной четверки за все годы обучения в институте. Но на последнем экзамене по диамату мне поставили четверку и таким образом лишили красного диплома. За меня ходили просить многие преподаватели, студенты, но исполняющий обязанности ректора 2-го мединститута профессор Лидов наотрез отказал в пересдаче. Впрочем, как я потом убедился, можно прекрасно жить и без красного диплома. После окончания института я остался на кафедре нервных болезней педиатрического факультета. Окончил ординатуру, затем аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию, остался на кафедре преподавателем, ассистентом, затем доцентом…

— Что Вы преподавали?

— Неврологию на педиатрическом факультете. Я невропатолог. В 1991 году защитил докторскую диссертацию на тему «Инфекционные нейротоксикозы у детей». И тогда же я принял сан диакона. Меня назначили директором реабилитационного центра для инвалидов, страдающих детским церебральным параличом. Так исполнилось мое желание быть и священнослужителем, и врачом одновременно. В Москве организовал Православный медицинский консультационно-диагностический центр, где мы бесплатно принимали больных. Занимался организацией медицинского факультета при Российском православном университете. А потом я вышел на Институт трансплантации, узнал, что здесь очень тяжелые больные, которые особенно нуждаются в духовной помощи. Когда мы поговорили с директором и администрацией Института, они пожелали сотрудничать с нашим РПУ.

— Ваш путь к монашеству был непростым. Насколько мне известно, у Вас была семья?

— Когда я познакомился со своим духовником, он сразу мне сказал, что мой путь — монашество. Я еще не отдавал себе отчета в том, что это такое и про себя решил: «Нет. Если встретится девушка, которую я полюблю, если я увижу, что она может стать моей женой, — я обязательно женюсь!» И вскоре на моем пути такая девушка появилась. И когда я окончил институт, я сделал ей предложение. Она была учительницей, глубоко верующей. Так мы поженились. Когда я женился, мне мой духовник сказал, что все равно, я проживу с ней 10 лет, она умрет, у меня останется двое детей и я все равно приму монашество. Так оно и случилось: я прожил с ней ровно 10 лет, она умерла в 77 году. У меня осталось двое детей и старики-родители. В 93 году — дети уже подросли — 27 декабря я принял иночество в Валаамском монастыре, стал иеродиаконом, потом иеромонахом. Одновременно я занимался организацией больничного храма при Институте трансплантологии. И 15 января 96 года мы освятили этот храм во имя преп. Серафима Саровского.

— Отец Анатолий, многие знают Вас как автора книги «Число зверя: записки врача-священника об экстрасенсах и оккультизме». Что Вас побудило ее написать?

— Мои наблюдения над экстрасенсами и людьми, которые обращались к ним за так называемой помощью. А началось все с Кашпировского. В частности, я обратил внимание на тяжелейшие состояния у некоторых детей, которые просматривали его сеансы, вплоть до синдрома декортикации, то есть отключений функций коры мозга, мгновенного развития опухолей головного мозга.

— В книге Вы рассматриваете различные виды оккультизма. Что такое оккультизм в самом общем смысле?

— Оккультизм — это скрытые науки, которые развивают в человеке определенные силы, позволяющие ему властвовать над природой и над другими людьми. По существу, это власть, вернее, наука, находящаяся на грани нашего материального и духовно-отрицательного, т.е. бесовского мира.

— Вам угрожали в связи с Вашей борьбой с оккультизмом, с сектантством?

— Не впрямую. Когда вышла книга «Число зверя», то в оккультной (так называемой «православной») «христианской целительской академии» имени Федоренко увидели, что эта книга бьет по престижу их «академии», многие слушатели ушли из нее — то есть это нанесло им финансовый ущерб. Но они подумали, что автор — другой человек, и ему угрожали, так что он вынужден был прибегнуть к защите определенных учреждений. Только потом они узнали, что автором был я, но их пыл уже остыл. А вот в городе Ноябрьске (в Сибири), где мне часто приходится бывать последнее время, сектанты через других людей начали угрожать. Они говорили: «Если этот поп опять сюда приедет, то мы его просто убьем». И поэтому в последний раз, когда я там был (в этом сентябре), администрация города приставила ко мне охрану. Кроме того, очень возмущались моим поведением оккультисты. После одного из моих выступлений на радио «Радонеж» в прямом эфире меня пообещали убить «астрально». Это было в июле.

— Как Вы считаете, нужно ли священнику ознакомление с медициной, в частности психологией и психиатрией?

— Обязательно! Я считаю, основы психиатрии и психологии необходимо знать. В ноябре мы прочитаем при Тобольской семинарии первый цикл курса по основам пастырской психиатрии.

— А чем, по-Вашему, это может быть полезно?

— К сожалению, почти все наши люди тяжело больны, в большей или меньшей степени. И, в первую очередь, духовно, ибо мы прошли через тяжелый путь семидесятилетней борьбы против Бога и Церкви, — а это даром для человека не проходит. В последние годы приобрел популярность оккультизм, настоящая духовная зараза. Вот смотрите: только в Москве на каждые 500-550 жителей приходится один колдун, экстрасенс, маг и т.д. И это тоже приводит как к духовному загрязнению, так и к психическим отклонениям. Более четверти детей рождается с пренатальным поражением нервной системы. Многие из этих детей потом становятся психопатами, невропатами, склонными к психическим нарушениям. И священнику трудно бывает разобраться — где психическое заболевание, где органическое заболевание мозга, а где духовное поражение. Многие, к сожалению, думают, что если ты священник, то тебе дана такая сила благодати, что ты одним своим умом можешь справиться с людскими недугами — но ведь разобраться-то в этих недугах очень сложно. И вот тут уже без знания основ психиатрии, я считаю, в наше время просто не обойтись.

— Насколько разработан сейчас в Православной Церкви вопрос психиатрии?

— К сожалению, вопрос психиатрии, я считаю, не только в Церкви, но и в нашей официальной медицине разработан еще очень плохо. И он требует своего духовного осмысления.

— Православие и медицина — какие могут здесь быть направления для взаимодействия?

— Прежде всего надо уяснить себе, что медицина вышла из религии и нашу отечественную медицину, например, невозможно представить в отрыве от христианства. Наша медицина вышла из недр Церкви, из монастырей. Второе — нужно выяснить, какие методы целительства и лечения допустимы, а какие нет. Например, мы, православные священнослужители, совершенно четко представляем, что многие современные виды психотерапии — недопустимы. К ним относятся: гипноз, ребефинг, холотропное дыхание, оккультные методы, экстрасенсорика и т. д.

— А почему они, с Вашей точки зрения, недопустимы?

— Потому что они приводят к развитию у человека так называемых «измененных состояний сознания» — а это далеко не безопасные для духовного состояния вещи. Мне могут возразить, что ведь это иногда помогает: например, кодирование наркоманов… Совершенно верно! Наркотики тоже иногда помогают человеку отрешиться от тяжелых реалий жизни, когда кажется, что все проблемы после инъекции решены. Вот таким же наркотиком для души являются и эти недопустимые, с нашей точки зрения, методы психотерапии. Ну и, наконец, нужно решить некоторые сложные этические проблемы современной медицины. В частности, насколько приемлемы генная инженерия, методы экстракорпорального оплодотворения, практика трансплантации и другое. Вопросов здесь много — ответы не все найдены…

— Откровенно говоря, достаточно странным выглядит появление православного храма и православного священника в таком, казалось бы, одиозном учреждении, как Институт трансплантации.

— Да, многие удивляются. Но, дорогие мои! Это же больные люди, которые в первую очередь нуждаются в духовной помощи. И если мы, православные, бросим наших братьев и сестер в беде — то грош нам цена, мы не православные! Конечно, я не хирург, я не специалист в области трансплантологии, но, как священнослужитель, я обязан думать в первую очередь о больных людях и духовно им помогать.

— Тем не менее само понятие пересадки чужих органов многих шокирует. И вообще допустимы ли подобные операции?

— Нам еще предстоит определиться в этическом плане в отношении вопроса трансплантологии. Трансплантология ведь давно уже широко и активно вошла в нашу жизнь. Миллионы людей спасены благодаря трансплантации — а именно благодаря переливанию крови. Кроме того, давно и широко применяется пересадка роговицы, благодаря чему тысячи людей получили зрение. Относительно широко используется пересадка почек, что спасает жизнь многим и многим. Не так давно к нам в храм пришел человек, который живет уже пять лет благодаря пересаженной почке. Когда он заболел и узнал, что жизнь ему может спасти только пересадка почки, тут он обернулся лицом к Богу. Он стал молиться: Господи, если угодно Тебе, то пусть будет так, как будет. Также и другая больная: перед операцией она впервые в жизни исповедовалась, незадолго до операции причастилась. А после — когда смогла уже ходить, она пришла в храм со слезами благодарности. Вот вам, пожалуйста, пример. Значит, нередко Господь посылает страдания людям для исправления их жизни. И даже такие тяжелые, как пересадку органов.

— Это два случая, когда операция окончилась благополучно. Но большее число операций по пересадке органов в нашей стране, по-видимому, имеют печальный исход?

— Я бы так не сказал. Большее число все-таки оканчивается благополучно. Другое дело, влияет ли это как-то на сознание людей, приводит ли это к Богу или нет. А вот здесь уже наша задача, священнослужителей, — помочь людям. Ведь, что греха таить, священники пока еще не имеют возможности активного общения с больными. Ведь редко где в больницах имеется храм. И особенно важно и ценно, что человек может перед лицом тяжкого недуга и, может быть, перед лицом предстоящей смерти прийти к Богу с раскаянным сердцем. Я вспоминаю еще случай: одна женщина, тяжело больная, попросила меня прийти к ней. Я пришел — она со слезами на глазах принесла покаяние впервые в жизни, причастилась, на другой день умерла. Вы представляете, Господь допустил ей умереть раскаянной и после Причастия — какое это благо для человека, для души его!

— Возможно, это самое главное. И если человек обращается перед смертью, перед грядущей операцией к Богу, то в этом случае важен даже не исход, а прощение Богом?

— Безусловно, каким бы ни был исход, главное, надо помнить, что мы созданы Господом Богом и для Бога. И жизнь без Бога — это ничто, это есть смерть, смерть души.

— Но одно дело, когда умирают люди пожилые, совсем иное, когда умирают молодые. Нет ли здесь несправедливости? У многих бывали моменты ропота на Бога: почему любимый человек должен умереть?!

— Вопрос очень серьезный и важный, но мне кажется, в этом проявляется как раз высшая справедливость и любовь и милость Божия. Если умирает молодой человек или даже ребенок, не успевший много нагрешить, не сделавший много тяжелых, может быть, роковых, поступков в своей жизни, он уходит из этой жизни чистым, малогрешным или даже, как ребенок, безгрешным. Значит, Господь принял чистую душу. Кроме того, мы, христиане, знаем, что есть такое понятие, как Промысл Божий и, может быть, Господь сохранил этого юношу или младенца от тяжелых грехов, которые бы привели его к духовной смерти. Мы можем только догадываться, только говорить о Промысле Божием, а сама тайна Промысла сокрыта от нас.

— Для юного человека, младенца здесь действительно Промысл Божий и, может быть, смертью спасается его душа. Но опять же, если чисто по-человечески представить горе матери, потерявшей свое чадо… Или когда в юном возрасте погибают единственный сын или дочь — мне кажется, матери на земле больше делать нечего и, в общем-то, незачем больше жить.

— Это неправильная точка зрения и далеко не христианская. Скорее, даже антихристианская. Мы живем в мире, где царствует грех и зло. Еще апостол Иоанн Богослов две тысячи лет назад сказал, что «мир во зле лежит» (Ин. 5,19). А за два тысячелетия как разрослось это зло! Живя в этом греховном мире, мы вынуждены страдать. И через грехопадение наших прародителей в нашу жизнь вошли болезни, страдания, смерть. Так что смерть давно царствует в нашей жизни. От нее никуда не уйти, но наша задача — не склоняться перед смертью, перед страданием — а потеря любимого человека, тем более ребенка, для матери величайшее страдание — надо отыскать в себе силы жить для Бога, для людей, не замыкаться в своем личном горе. Я знаю немало случаев, когда матери, потерявшие своего единственного ребенка, находили потом счастье в Боге и в служении другим людям. И афганская война показала немало таких примеров…

— Да, я тоже таких знал. Но знал и таких, которые сходили с ума…

— Дело в том, что это сумасшествие, если можно так выразиться, во многом определяется нашим отношением к жизни, к Богу. Мы сконцентрированы на самих себе, мы во многом эгоисты. И этот эгоизм приводит к развитию в нас большой гордыни, которая по цепочке различных грехов часто приводит к унынию, к депрессивному психозу, тяжелым страданиям, вплоть до отчаяния и самоубийства.

— Но разве можно так говорить в данной ситуации: горе матери связывать с гордыней, правомерно ли?

— Правомерно. Потому что в горе человек видит только себя, свое «Я». А родительская любовь чаще всего направлена на самих себя. И в нашей любви к близким нам людям мы любим прежде всего себя. Мы желаем иметь этих близких для себя. А ведь жизнь не такова, и в Библии сказано, что отлепится человек от матери и отца и прилепится к жене своей. Так или иначе, человек уходит от родительского попечения и от родителей и создает свою семью, обретает любимую супругу, любимых детей, заводит домашний очаг. А родители наши не хотят с этим мириться.

— Так как же Христос спас людей от смерти, если человек все равно умирает?

— Мы можем различить две смерти: физическую и духовную. Смерти физической подвержены все люди. Ее не может избежать никто. Но мы знаем, что физическая смерть довольно условна, временна. Настанет день, когда душа наша после смерти и всеобщего Воскресения соединится со своим телом. Пребывание души вне тела — это лишь временное пребывание. В Своем Воскресении Христос победил смерть. Есть смерть физическая, есть смерть духовная. Это страшнее. Это значит, что мы не будем жить вместе с Богом. Самое страшное — быть в Аду, то есть вне Бога. Мучения души, находящейся без Бога, не сравнить ни с какими муками, которые переносит человек, скажем, в огненном пламени. Как относиться к Аду: как к вещественному пламени или как к духовному — это не имеет значения. Этой духовной смерти и надо страшиться. Об этом надо думать здесь на земле.

— Что посоветовать тому человеку, который потерял любимого или любимую? Как дальше жить?

— Надо найти себя. В любимом человеке мы часто теряем себя, ибо любим человека для себя. А себя можно найти в Боге и в других людях. Христос сказал: «Возлюби ближнего своего, как самого себя» (Мф. 22,39). Но мы забываем о первой части этой заповеди — «возлюби ближнего». Мы и в других любим себя. А ближние для нас, это не только те, кого мы любим, без кого жить не можем. Ближние — это все люди, создания Божии. Ведь Господь создал Адама и Еву, и через них все человечество. Наука уже доказала, что все человечество едино в одной паре прародителей. Это доказано генетическими исследованиями, а раньше это показали математики — что все человечество могло произойти только от одной пары и никак не от нескольких пар.

— А как Вы понимаете фразу из Библии «любовь, как смерть, крепка» (Песн. 8,6)?

— Ведь смерть действительно крепка, ни один человек в мире не может ее избежать. Хотим мы того или не хотим, смерть обязательно придет. Она не уничтожима в физическом плане. И вот любовь наша должна быть также неуничтожима, как неуничтожима смерть. Любовь, прежде всего, к Богу, затем — любовь к ближним людям и только потом — любовь к себе. А нужно ли любить себя? Нужно, ведь и Сам Господь заповедал нам: «Возлюби ближнего своего, как самого себя» (Мф. 22,39). Ведь Он же не сказал, что мы не должны любить себя. А как мы должны любить себя и кого любить в себе? В себе мы должны, прежде всего, видеть и любить образ Божий. Ибо каждый человек несет в себе образ Божий. Каким бы падшем в нравственном отношении он ни был. И не свое тело, не свое личное «Я». И жить не для тела.

— Когда уходит близкий человек, все наши мысли полны только им — мы мечтаем во что бы то ни стало снова увидеться с ним. По учению Православной Церкви, возможна ли встреча с нашими близкими после всеобщего Воскресения, и возможно ли узнавание?

— Безусловно, возможна. Ведь «Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых» (Мк. 12,27). И Церковь наша есть сообщество всех ее членов, и живых, и умерших физически. Их души живы — они молятся о нас, как и мы о них. Лучший пример тому — наше обращение к святым угодникам, которые являются предстателями за нас пред Богом. И иногда мы ощущаем их помощь. Наши близкие, которые уже ушли из этого мира в мир духовный, они также молятся о нас, помнят нас. И, безусловно, после нашей смерти мы встретимся с ними и, конечно, узнаем их.

— На чем основывается священник, благословляя или не благословляя на какое-либо дело, в том числе на операцию?

— Есть старцы, которым, благодаря их большому духовному опыту, деятельной молитве и любви Господь открывает многое. Они могут дать совет просто в силу своей прозорливости. Но большинство священников, наверное, этим не обладают. По себе я могу сказать, что когда больные просят дать благословение на операцию, то я больше подхожу как врач и стараюсь вникнуть в суть медицинской проблемы. Мне, может быть, в этом отношении легче, так как у меня есть врачебный опыт и немалый духовный опыт — в Церкви я с 62-63 годов и находился под руководством мудрых духовников. Благодаря этому выработалось интуитивное восприятие больного и человека вообще. Иногда, к сожалению, священники берут на себя слишком много и благословляют или не благословляют, не имея на то ни духовных, ни медицинских оснований, но это дело их совести. Я считаю, что каждый из нас должен заниматься своим делом. Врач должен заниматься своим врачебным искусством, священник должен помогать духовно и, прежде чем дать благословение на операцию или какое-либо лечение, неплохо было бы священнику посоветоваться с врачом и не брать такую ответственность на себя. Есть один мудрый опытный старец, одно имя которого вызвало бы у многих глубокое почтение. Однажды к нему пришел человек с просьбой благословить на операцию по поводу опухоли мозга и сказал, что священник, у которого он уже был, категорически запретил делать операцию. Старец ответил: «Ты знаешь, дорогой, я не врач, я не могу сказать, нужна тебе операция или нет; найди, пожалуйста, православного врача, и, как он посоветует, так и сделай». Каким-то образом этот больной нашел меня. А я все-таки врач-невропатолог и диагноз опухоли мозга ставил часто. Поговорив с ним, проверив компьютерный томографический анализ, мне стало ясно, что здесь такой случай, когда больному можно легко помочь, удалив опухоль. И ему благополучно сделали операцию. И благодарить он должен не меня, а врачей, которые провели операцию. И Господа Бога.

— Существует ли положение о том, что лучше скрыть вероятную смерть от больного?

— Я не знаю, писано это правило или нет, но оно было всегда. Есть и сейчас. Хотя ответить на этот вопрос однозначно я не могу. Так как многое зависит от личности больного, от его отношения к жизни и смерти, от его отношения к Богу. Ведь если человек — верующий и христианин — это одно дело, ему нужно сказать. Хотя иногда и верующему человеку прямо об этом говорит нельзя. Конечно, с христианской точки зрения, лучше сказать — чтобы человек смог духовно подготовиться к смерти. Но ведь неверующие люди смерти боятся, и знание правды часто вводит их в психологический шок. Поэтому надо подходить индивидуально. Что касается меня лично, то я хотел бы знать правду сразу, чтобы перейти этот рубеж жизни и смерти подготовленным.

Опубликовано в газете «Татьянин день»

«Из соленых огурцов мы делаем свежие» / Интервью / Патриархия.ru

Накануне I Всероссийской Конференции «Национальная сфера ответственности: власть, Церковь, бизнес, общество — против наркотиков» корреспондент портала Патриархия.ru побывал в Душепопечительском центре св. прав. Иоанна Кронштадтского, имеющем многолетний опыт реабилитации страдающих наркоманией, алкогольной и иными видами зависимости.

Центр создан в 1996 году по благословению Святейшего Патриарха Алексия II для реабилитации лиц, пострадавших от оккультизма и тоталитарных сект. Но совершенно неожиданно в 1998-м в Центр попали множество сатанистов. Почти все они были наркоманами. Не оставалось ничего другого как разрабатывать программу для работы с ними. На сегодняшний день реабилитацию в Центре прошли 3,5 тысячи наркозависимых, 80% из них ведут здоровый образ жизни. Основатель, духовник и руководитель Центра — доктор медицинских наук, профессор иеромонах Анатолий (Берестов), в прошлом — известный детский невропатолог.

Первое, что замечаешь, вступая на территорию Подворья, — это ветхость и, можно сказать, аскетичность во всем, что касается внешнего уклада жизни. О ремонте и речи нет: видно, что деньги здесь не задерживаются — для больных реабилитация бесплатна. Все помещения — а их и немного — заняты. Даже в храме проводятся беседы с теми, кто готовится пройти реабилитацию, или с их родителями — людьми, которых называют «созависимыми». Наш разговор с одним из «реабилитантов» происходил в церковных стенах одновременно с такой беседой.

Кирилл, 22 года, приехал из Белоруссии. В Центре провел месяц.

— Этот Центр для многих людей последняя надежда на нормальную жизнь. Если здесь помощи не будет, то просто руки опустятся. Есть случаи, когда родители приводят своих детей, но результат зависит от самого человека. Если у него нет желания оставить все это, если он «включил броню» (препятствует тому, чтобы над ним проводилась медицинская или духовная работа), то никак ему не поможешь. Бог не может придти в сердце человека, если человек этого не хочет и любит грех. Потому что Бог ненавидит грех, хотя любит грешников.

Реабилитация состоит из трех частей: медицина на очень высоком современном уровне, труд и духовная работа. Сначала, при необходимости, госпитализируют в православное отделение 17-й наркологической больницы. В самом Центре работают психологи, психотерапевты, наркологи, психиатры, травники. Мы — те, кто приехал издалека, — живем в общине в Дедовске как большая семья. Есть люди из Иркутска, Сургута, с Украины, Кипра. Там у нас все на духовности основано: утром и вечером молимся вместе, днем — занятия по Закону Божию. Исповедь еженедельно, Причастие. Это необходимость. Для того чтобы человек с каждым Причастием, с каждой исповедью, преодолевал свои барьеры, мешающие придти в нормальную жизнь. Ну и, конечно, трудотерапия. У каждого есть свои послушания. Есть маленькое хозяйство: куры, козы… Кто-то смотрит за ними, кто-то за порядком в доме. Одни делают столярную работу, другие батюшке помогают, третьи — в храме. Все эти работы направлены нам на благо».

Это он сейчас так говорит, а изначально заставить наркозависимого работать — одна из самых трудных задач реабилитации. О. Анатолий выделяет две особенности наркомана — патологическое вранье и нежелание работать.

— Бывает, что люди уходят?

— Эти случаи очень редки. Если человека что-то не устраивает здесь, значит, проблема в нем, значит, остались какие-то твердыни в его душе, которые он в данный момент не может или, скорее, не хочет преодолевать.

Когда я приехал сюда, я ни разу не исповедовался и не был в церкви. Но я понимал, что у меня обратной дороги нет: дух мой умирает, внутри абсолютная пустота. Это просто последний шанс. И когда есть желание и тебе говорят: ты должен делать то и то, чтобы получилось так и так, то ты прикладываешь все возможные усилия для преодоления этих трудностей. Бог ведь простой, Он не где-то за облаками, Он просто есть. Он пришел, рядом с убийцами был распят на Кресте, рыбаки были Его учениками и прокаженных Он просто исцелял, понимаешь? Бога не нужно где-то искать. Просто открой для Него сердце — и Он придет. И все изменит Сам. Просто нужно желание и стремление к правильному образу.

— Отец Анатолий так говорит?

— Это Библия так говорит.

Максим, 30 лет. В Центре три недели.

— Жена узнала про этот Центр и с боем меня сюда в первый раз притащила. Я не верил этому всему, а потом поверил. Не знаю почему. Я кололся 15 лет, а на третьи сутки после того, как перестал, мне было очень плохо, очень. И я приложился к иконе «Неупиваемая чаша». О. Анатолий говорит: если веришь, приложись и попроси у Нее то, чего хочешь. Я попросил здоровья, немножко, чтоб пережить это все, этот кошмар. Вышел — и в тот же день сделал ремонт в гараже. Я не чувствовал никакой боли, энергия откуда-то появилась. Жена сама поразилась: как это так, такого быть не может.

И этот случай не единственный. Особенно часто так происходило раньше, до того как был заключен договор с Департаментом здравоохранения Москвы о том, чтобы на первый этап реабилитации — для выведения наркоманов из наркотизации, из физической ломки, класть их в больницу. До этого принимали всех, даже в состоянии наркотического опьянения, сразу в Центр. Тогда каждый пятый приходящий впервые в жизни в церковь наркоман терял тягу к наркотикам после первой же исповеди.

— Наркомания — это биосоциодуховная болезнь, — продолжает Кирилл. — И медицина перед ней бессильна. Психологическую, духовную зависимость медицина не вылечивает. Дух нам дан от Бога и только Бог может его вылечить. Конечно, тяжело это все преодолевать, потому что нужно отказаться от всего сразу. «Я не хочу колоться, а хочу пить» — не поможет. Нужно стремиться к тому, чтобы очистить себя от всякой грязи. И тогда в тебе останется только светлое».

Слушая эти слова, очень сложно поверить, что этот симпатичный молодой человек, которого здесь называют Кирюшей, который помогает отцу Анатолию готовиться к Всероссийской конференции, немногим больше месяца назад был наркоманом, разбойником и преступником. Именно такими, по словам о. Анатолия, они и приходят.  Наша главная задача, — говорит батюшка, — это переделать душу: из преступной сделать христианскую И духовная практика показывает, что можно из наркомана сделать хорошего человека. Я не пессимист в отношении так называемой деградации личности, которая развивается у наркомана. Почти все наркологи говорят, что из соленого огурца сделать свежие нельзя. А мы из соленых огурцов делаем огурцы свежие».

— И что, за месяц все так изменилось? — обращаюсь я опять к Кириллу.

— Не все. Я знаю, что если я сейчас уеду, то просто пропаду. Но я чувствую большие изменения. Одно из условий эффективности реабилитации — уезжая из общины или уходя из Душепопечительского Центра, посещать храм, исповедоваться. Чтобы не было так: человек здесь научился жить, а вышел — и начал опять курить, колоться или пить, вести греховную жизнь.

Входит о. Анатолий:
— Кирилл, слушай, у меня потрясающие данные: 2003 год: более половины попавших к нам «сидели» на легальных наркотиках, 2004-й: подавляющее большинство «сидит» на «Залдиаре», «Терпинкоде» и других кодеиносодержащих лекарствах. Эти наркотические вещества свободно можно купить в аптеке. Захотели — идите, купите: дешево стоит — «кайф» получите! Колоться не надо — 10 таблеток, ну 20, ну 30! Это вина сотрудников Министерства здравоохранения, которые разрешают свободную продажу без рецептов содержащих наркотики препаратов…

Отец Анатолий поделился тем, что в своем докладе на Конференции он будет говорить особо о постановлении Правительства РФ от 6 мая 2004 года «Об утверждении размеров средних разовых доз наркотических средств и психотропных веществ». В соответствии с этим постановлением, уголовная ответственность за обнаружение у наркомана до 10 доз наркотического вещества не наступает. В результате этого постановления, по словам о. Анатолия, погибло более 100 тысяч человек только за один год. При том, что в период с 1993 по 2003 год погибло 70 тысяч.

— Мы много боролись с легальным наркорынком, — рассказывает о. Анатолий, — и в 2002 году нам удалось закрыть свободную безрецептурную продажу трамалоритарда. Сейчас мы куда только ни пишем, никто не реагирует. Но недавно заместитель министра здравоохранения Стародубов ответил, что все лекарственные препараты, перечисленные нами, которые содержат наркотические вещества, продаются строго по рецепту. Одновременно я получил письмо от полномочного представителя президента РФ в Центральном Федеральном Округе Г.С. Полтавченко, который сообщил, что наша информация полностью подтвердилась. Мы продолжим бороться, и если это безобразие не прекратится, родители и ребята подадут в суд на Министерство здравоохранения. Если это не поможет, напишем в Международную комиссию по правам человека. Это преступление, потому что сотрудники Минздрава знают, что делают. Кроме того, те же так называемые правозащитники, которые участвовали в подготовке постановления №231, сейчас активно лоббируют метадоновую заместительную терапию».

Кирилл:
— Метадон — это наркотик, я сам «сидел» на метадоне и знаю, что это такое. Мне уже нечего терять: мои друзья умерли, с семьей никаких отношений нет — все из-за наркотиков. Так что я могу прямо говорить,что легализация этого всего, в частности 231-е постановление, — это на самом деле убийство. Я знаю это изнутри.

Мария Зубарева

Патриархия.ru

Анатолий Берестов — религиозный и общественный деятель

Этому человеку исполнилось 78 лет, но при этом он сохранил бодрость тела и ясность ума. Анатолий Берестов – известный и авторитетный человек среди верующих, сегодня он помог сотням больных и нуждающихся. По образованию Берестов был врачом и одно время занимал должность главного детского невролога в Москве. Многие знают Анатолия Берестова не только как духовного наставника и священника, но и как сильнейшего медика невролога, разбирающегося в ряде психических патологий, а также в природе человеческих зависимостей. Созданный им реабилитационный центр помогает сотням наркоманов и алкоголиков справиться со своими пристрастиями.

Несмотря на то, что Берестов воспитывался в классической коммунистической семье атеистов, в его жизни часто происходили различные чудеса и промыслы Божии, которые помогли ему обратиться к вере.

Семья и детство будущего иеромонаха

Анатолий Берестов родился в Москве 11 сентября. Кроме него в семье было еще 2 брата: Михаил и Николай. Берестов рос обычным ребенком и особо не выделялся среди сверстников.

Семья мальчика совершенно не верила. В школе детей учили коммунистическому атеизму, а ходить в церковь считалось делом глупым и постыдным.

Вещая шутка

Став взрослым, Анатолий Берестов вспомнил очень показательную историю из своего детства, когда его собственные слова, брошенные в храме в качестве шутки, стали пророческими. Однажды вместе с братом Михаилом он шел после школы мимо церкви и увидел, как выходящие оттуда люди несут веточки березы. Двум неопытным парням этот поступок показался очень забавным, и Анатолий в шутку сказал брату, что, когда они вырастут, он станет священником, а брат монахом. Парень и представить не мог тогда, что этими словами определил свою дальнейшую жизнь и судьбу своего брата Михаила.

После окончания школы Берестов поступил в фельдшерское училище и стал работать по специальности. Затем был призван на военную службу и служил в городе Подольск. Получив отпуск, он приехал в Москву и обязательно навестил родительский дом.

Судьбоносное предсказание монахини

К тому времени брат Анатолия — Михаил Берестов — уверовал и обратился в церковь. На этой почве братья часто спорили, так как Анатолий отказывался серьезно относиться к религии. Во время одной из очередных дискуссий Михаил сказал, что больше не хочет спорить с братом о Боге, ибо скоро Толик сам все поймет и узнает правду.

Незадолго до встречи с братом Михаилу довелось побывать в Троице-Сергиевой Лавре, где он познакомился с монахиней. Она сказала, что скоро брат Анатолий станет верующим. Поскольку монахиня в его окружении была достаточно авторитетным человеком, Михаил решил не торопить события и не давить на брата. Он просто дал ему Евангелие, надеясь, что Анатолий успеет его прочитать.

Решение служить Богу

Тем временем Анатолий Берестов серьезно увлекся медициной и решил получить высшее образование в этой области. Для этого он поступил во Второй Московский медицинский институт. Молодой человек хорошо учился и был одним из лучших учеников. На втором курсе ему порекомендовали прочитать одно из произведений Владимира Ленина «Марксизм и эмпириокритицизм».

Книга не подействовала на Анатолию. Вместо того, чтобы укрепить основы атеизма и коммунизма в сознании мальчика, это вызвало у него полное непонимание. Берестов стал задаваться вопросом, а если этот труд признан вершиной философии, то в чем смысл жизни.

Именно в этот период он вспомнил Евангелие, которое дал ему его брат. Анатолий пришел домой с твердым намерением прочитать ее, но, к сожалению, не смог найти книгу в доме. Обыскав все места, где он теоретически мог быть, будущий священник решил мысленно обратиться к Богу и попросил подать ему какой-нибудь знак. Буквально сразу после этого раздался стук в дверь, и на пороге оказалась соседка, пришедшая вернуть то самое Евангелие. Она сказала, что взяла его почитать у Михаила и забыла о нем, а теперь только вспомнила и пришла вернуть книгу.

Для Берестова это был своего рода знак, он прочитал всю книгу и поверил абсолютно всему, что там написано.

Успешная карьера в медицине

Одновременно с познанием божьего учения Анатолий продолжал учиться в институте. Когда он учился на втором курсе, в учебном заведении узнали, что парень посещает храм. Это послужило поводом для организации специальной встречи. Студент хотел быть отчисленным из института, считая посещение храма аморальным поведением, недопустимым для студента-медика. Но на защиту юноши встали однокурсники, которые, к счастью, посчитали, что исключать талантливого ученика из-за его веры по меньшей мере глупо.

Итак, Анатолий Берестов остался в мединституте. После выхода его карьера сложилась очень успешно. В качестве основного направления он выбрал невропатологию. В 1966 году он стал стажером, затем аспирантом. Далее он стал доцентом медицинских наук, а вскоре и профессором. Долгое время преподавал в медицинском институте. С 1985 года на протяжении всех 10 лет Берестов занимал пост главного невропатолога Москвы.

Личная жизнь священника

История брака и дальнейшей супружеской жизни у будущего священника тоже не обошлась без чудес. После окончания медицинского института он был влюблен в свою будущую жену и был полон решимости жениться на ней. В это время его духовным наставником был один известный старец из Троице-Сергиевой Лавры. Он настоятельно советовал Анатолию отказаться от мысли жениться, а выбрать путь монаха, так как такая доля ему уготована. Но юноша не собирался сдаваться и взял благословение на брак у высокопоставленного епископа.

Тогда старец-духовник сказал, что с женой Берестов проживет всего 10 лет, а потом она умрет, оставив ему двоих детей. Как ни парадоксально, все слова старика оказались пророческими. Жена Берестова скончалась в 1977 году. Много лет спустя, в 1991 году, Анатолий получил диакона и стал служить в Царицынском храме. Спустя два года, в 1993 году, он все-таки был пострижен в монашество, а в 1995 году рукоположен в сан иеромонаха.

Назначение на руководящую должность

С 1991 года священник имеет опыт руководства реабилитационными центрами. Именно в этом году он был назначен директором детского центра реабилитации больных детским церебральным параличом. Однако до 1996 года отец Анатолий Берестов не оставлял медицину – в статусе профессора наук он работал на кафедре нервных болезней Медицинского института.

Реабилитационный центр Анатолия Берестова

Со временем у него возникла идея создать свой центр, где можно было бы оказывать духовно-психологическую помощь пострадавшим от различных оккультных организаций и сект, которые в конце 90-х в стране появилось очень много.

В 1996 году иеромонах Анатолий Берестов получил на это благое дело благословение Святейшего Патриарха. Так был создан Духовно-консультационный центр имени праведного Иоанна Кронштадтского. По первоначальному замыслу оно оказывало помощь всем, кто стал жертвой псевдопровидцев, сатанистов и прочих сектантов. Люди, долгое время попадавшие под гипноз и массовое зомбирование, обращались к христианской вере и получали духовную пищу для исцеления. Поскольку руководитель центра был врачом-невропатологом со значительным стажем, он понимал и умел оказывать таким пострадавшим психологическую реабилитацию, а при необходимости и психиатрическую помощь.

Многопрофильная помощь нуждающимся в исцелении

В 1998 году в центре произошло необычное событие: на реабилитацию пришло много людей, пострадавших от деятельности одной из сатанинских сект. Проблема заключалась в том, что почти все жертвы были наркоманами. После этого случая Анатолий Берестов, центр которого до этого случая занимался только духовной реабилитацией, понял, что должен оказывать помощь наркоманам и алкоголикам. С тех пор он разработал специальную программу для наркозависимых и алкоголиков, которая успешно применяется уже более 10 лет. Самое удивительное, что, по словам Берестова, после реабилитации заживление происходит более чем в 90% всех случаев.

Не только духовный спаситель, но и высококлассный врач

Самые распространенные и страшные болезни нашего времени — ВИЧ и рак. Те, кто столкнулся с такой бедой, ищут всяческой поддержки, и ее оказывает центр Анатолия Берестова. Несмотря на то, что простому человеку очень сложно поверить в такие утверждения, священник говорит, что их центр имеет опыт лечения СПИДа. Во время многократных молитв болезнь отступает, а ВИЧ-инфекция переходит в некое «дремлющее» состояние, что позволяет инфицированному человеку прожить долгую и полноценную жизнь. Берестов утверждает, что в свое время он насчитал 18 человек, пришедших в центр с этой страшной болезнью и исцелившихся, а после 1997 он просто перестал вести такую ​​статистику.

То же самое происходит и с онкологическими больными. Помимо исцеляющих молитв, отец Анатолий предлагает обратившимся к нему за помощью консультации своих коллег-онкохирургов, ведь в медицинской сфере у Берестова были прочные связи, и он по сей день считается весьма авторитетным неврологом.

Книги священника

Анатолий Берестов – священник и активный общественный деятель, успевающий издавать собственные книги. Этот удивительный человек имеет ряд авторских публикаций в области детской неврологии и педиатрии. Также он написал немало авторских работ, которые посвящены таким актуальным социальным проблемам, как наркомания, алкоголизм, оккультизм. И, как настоящий врач, конечно же, в своих работах он не мог не затронуть такой проблемный вопрос, как взаимоотношения церкви и медицины.

Среди его произведений, изданных в разные периоды времени, большой популярностью у читателей пользуются следующие:

• «Беседы с православным врачом».
• «Духовные основы наркомании».
• «Колдуны в законе».
• «Оккультное поражение человека».

Освещение веры, взгляд изнутри на религию и Россию и Украину

Сила молитвы

Жизнь Ярослава Ржевского как наркомана началась в 15 лет — когда он получил в подарок на день рождения один грамм опиума — и закончилась семь лет спустя, когда он стоял в наручниках, окруженный двумя охранниками, матерью и священником, священником. Преподобный Анатолий Берестов.

Группа стояла не у входа в местную тюрьму или полицейский участок, а у входа в то, что сейчас можно считать судьбоносным пунктом Ржевского, в Благотворительный центр святого Иоанна Кронштадтского в Москве.

Берестов, русский православный монах, основал центр летом 1988 года в рамках официальной наркологической и реабилитационной программы «Ступени к церкви», которая объединяет различных православных священников и мирян. Он считает, что демон наркомании, поразивший многих молодых людей в России, лучше всего победить силой молитвы, исповеди и других священных практик.

Однако, понимая эффективность традиционной лекарственной терапии, Берестов, также невролог, дополняет духовное лекарство биологической обратной связью, техникой снижения стресса и релаксации.

Офис Берестова находится в Москве, в Крутицком подворье. Чтобы попасть туда, посетитель должен подняться по лестнице, похожей на пожарную лестницу из черного железа, пройти через церковное святилище, мимо рядов позолоченных икон перед церковью и повернуть направо. Левый поворот приведет к небольшой комнате, где инструменты биологической обратной связи — компьютер и несколько свободных проводов — хранятся за висящей занавеской.

Когда Берестов разрабатывал свой реабилитационный центр, на Западе существовало много, казалось бы, подобных центров, которые находились в ведении протестантских организаций. Однако Берестов хотел разработать уникальную православную программу, которая затрагивала бы «духовность и менталитет» россиян — «богоцентричную» программу, в отличие от протестантских «человекоцентристских» программ, сказал он.

«Мы развиваем духовную личность в каждом человеке и связи между каждым человеком и Богом», — сказал он.

Например, каждый из участников его центра активно участвует в различных христианских таинствах, включая исповедь, причащение и миропомазание. Если человек ранее не был крещен в Православной Церкви, он также обязан принять таинство крещения.

Характеризуя значение таинств — исповеди и причастия, в частности — Берестов сказал, что они «воздействуют на душу человека».

«Мы часто видим, что после первого молебна, исповеди и причастия юноши и девушки прекращают употреблять наркотики и очень часто бросают курить и сквернословить», — сказал он.
Однако конечная цель Берестова состоит в том, чтобы участники программы не только освободились от своих зависимостей, но и утвердились в православной вере.

«Если люди выходили из состояния наркозависимости в течение полутора-двух месяцев [а не сразу], мы могли дать им некоторые знания о том, что такое религия», — сказал Берестов. «Те, кто бросили сразу, были без воздержания — не было погружения в духовную жизнь».

В свете этого вывода Берестов больше не принимает людей с улицы, как он это делал вначале, но теперь требует, чтобы потенциальные участники программы не принимали наркотики в течение как минимум 10 дней, прежде чем они будут допущены к его реабилитационной программе. На сегодняшний день через программу прошли около 2500 человек.

По его словам, помимо погружения участников в православие, программа Берестова также направлена ​​на то, чтобы вывести человека из привычного ему окружения, «из круга общения наркозависимых». Например, Ржевский, бывший наркоман, живет в подмосковном поселке, далеко от родного Казахстана. Намерение состоит в том, чтобы изолировать его от своего бывшего круга как минимум на один год.

«Когда мы этого добьемся, мы уже не будем бояться, что они вернутся к обычной жизни», — сказал Берестов.

Для этого Берестов отправляет юношей и девушек в монастыри. Остальные проходят реабилитацию в одном из пяти сельских коммунальных учреждений труда и социальной реабилитации или в дневном стационаре.

Двадцатитрехлетняя Елена Барышева, например, была отправлена ​​в два разных монастыря и вот уже восемь месяцев не употребляет наркотики. По словам Берестова, она «прошла очень хорошую реабилитацию в нравственном, духовном и интеллектуальном отношении».

Одним солнечным днем ​​во вторник Берестов заметил Барышеву, выполняющую различные повседневные обязанности в пастырском центре. Синий шарф покрывал макушку ее светлых волос, и она носила темный жилет без рукавов поверх топа с длинными рукавами и длинной юбки. Когда Берестов говорил о своем прогрессе в программе, она застенчиво улыбалась, опустив глаза.

Позже Барышева рассказала, как впервые начала употреблять наркотики.

«Попробовала в институте в театральном училище, а потом пристрастилась», — рассказала Барышева. Она объяснила, что, хотя ее мать обращалась за помощью к Берестову, она изначально не была добровольным субъектом.

«Вначале мне было очень тяжело, — сказала она. «Я пришел первым, а потом ушел».

После того, как Барышева окончательно решила остаться в программе, ее отправили сначала в Дивеевский монастырь, где она пробыла две недели, а затем в другой монастырь в Тульской области, где она прожила шесть недель. В Дивеево у Барышевой было свободное время, а в Тульском монастыре она с 6 до 12 часов 30 минут. день состоял только из молитвы и работы, сказала она.

Теперь вместо того, чтобы жить в монастыре, Барышева каждый день ездит из дома в центр, где проходит реабилитацию последние полгода. Она готовится поступить в богословскую школу, чтобы стать либо учителем, либо специалистом в области психического здоровья. Но что удержит ее от возвращения к наркотикам? «Это вера, — сказала она, — в Бога и, конечно, духовное руководство отца Анатолия».

Действительно, та же самая вера и духовное лидерство спасли сотни бывших участников программы, таких как Барышева, от того, что Православная церковь называет «сатанинским пленом» наркотиков. По словам Берестова, последние статистические данные программы показывают, что около 80 процентов лиц, принимавших участие в программе реабилитации, особенно те, кто проводил время в монастырях и женских монастырях, освободились от своих зависимостей.

«Сейчас мы редко видим случаи, когда люди прекращают употреблять сразу после первой исповеди, потому что мы изменили тактику», — сказал Берестов.

В учреждении Берестова работают священники, врачи, психотерапевты, психологи и преподаватели катехизиса — все они православные христиане и работают «по нашей [православной] методике» — вместе с другими помощниками и бывшими наркоманами, сказал Берестов.

«Мы все связаны одной цепью взаимных интересов», — сказал он.

По словам священника, эти интересы не раз претворялись в жизнь.

«Сюда приходят наркоманы [в состоянии] духовной, нравственной, социальной и интеллектуальной деградации, а потом вдруг видишь — как будто засохший бутон вдруг распускается и видишь красивый цветок — появляется интерес к жизни», — сказал Берестов. . «Они начинают видеть красоту жизни, развивается эстетическое чувство, они становятся скромными в поведении, появляется целомудрие во взаимоотношениях».

Центр Берестова также недавно стал принимать алкоголиков — как среднего возраста, так и молодых — помимо наркоманов.

«Самое ужасное, что мы видим молодых алкоголиков № 14, 15, 16 до 20 лет [в возрасте] в результате глупой государственной политики в отношении СМИ и рекламы», — сказал он, имея в виду многочисленные городские рекламные щиты. различные алкогольные напитки. «Даже дети начинают пить пиво, и в результате развивается тяжелый пивной алкоголизм».

Такая реклама в средствах массовой информации может не распространяться на тяжелые наркотики, однако многие люди также начинают употреблять эти вещества в раннем подростковом возрасте. Так было и с Ржевским.

«Когда мне исполнилось 15 лет, я получил грамм опиума в подарок на день рождения от своих старших друзей», — сказал он. В течение следующих двух лет Ржевский говорил, что употреблял наркотики не реже одного раза в месяц, а иногда даже раз в неделю. Затем он четыре года употреблял тяжелые наркотики, в течение которых употреблял около 10-15 граммов в день.

Как и Барышева, Ржевского отвезла в Берестов его мать, видевшая по телевидению передачу о реабилитационном центре священника. Однако, в отличие от Барышевой, Ржевского доставили к священнику в наручниках в сопровождении двух охранников и местного священника.

«Моя мать нанимала охрану, потому что я часто убегал из дома на несколько месяцев», — сказал Ржевский.

Ржевский уже около полугода не употребляет наркотики.