Падение Константинополя (в 1453 г.), Исторические очерки Византийско-восточной церкви от конца XI-го до половины XV-го века

профессор Алексей Петрович Лебедев

Исторические очерки Византийско-восточной церкви от конца XI-го до половины XV-го века

Часть 5Часть 7

Скачать

epub

fb2

pdf

Оригинал: pdf22Мб

Падение Константинополя от руки турок заканчивает собой эпоху самостоятельного существования Византийской церкви. Факт этот – падение Константинополя – с первого взгляда представляется имеющим громадное значение. Но едва ли так на самом деле. Византия, как государство, медленно умирала, и смерть ее была неизбежна. Могло быть вопросом лишь одно: когда это совершится – десятком лет раньше или позже. Достаточно припомнить, что в то время, когда случилась указанная катастрофа, вся Византийская империя заключала в себе один Константинополь и его предместья. Можно ли даже назвать это империей? Материальных средств для пропитания народонаселения почти никаких не было. Еще в XIV в. византийский историк Григора острил, что в государственном казначействе ничего нельзя было обрести, кроме Эпикуровых атомов. Столица некогда обширного государства теперь неведомо чем промышляла и неведомо каким образом поддерживала свое существование. Если нынешнюю Турецкую империю с ее плохим финансовым положением, голодным и разутым войском, неурядицами в администрации единогласно называют «больным человеком», то мы, право, затрудняемся, как назвать Византию середины XVв.? Теперешняя Турция по сравнению с тогдашней Византией – могущественное государство. И если Византия наконец пала, то это значило только, что старый, давно заброшенный дом, остававшийся без призора и ремонта, рухнул, как и следовало того ожидать.

Византия пала так и при таких обстоятельствах, что мы удивляемся не тому, что это случилось, а тому, каким образом она так долго простояла. Расскажем историю этого события. Нам кажется, не найдешь такого серьезного человека, который, читая историю падения Византии, не чувствовал бы, неожиданно для себя, трагикомического впечатления, причем комический элемент несомненно преобладает над трагическим. История падения Константинополя представляет собой чуть не водевиль.

Последним византийским императором был Константин XI, Палеолог (1448–1453 гг.). Константин некогда поднял ничтожную Византию на невероятную высоту, Константин же и видел, как наконец фортуна оставила этот город, посвященный первым императором именно фортуне. Константина XI считают героем, потому что он не пережил гибели столицы и погиб, защищая ее даже и тогда, когда защита всем уже представлялась делом невозможным; но это такого рода геройство, на которое способен и не храбрый человек, но лишь сколько-нибудь уважающий себя. Какой исход мог выбрать Константин XI, как скоро он знал, что погибель столицы неминуема? Бежать? Но бежать значило очутиться в разряде бедных, но благородных людей, живущих подаянием.  Отдаться в плен в надежде на милость победителя? Но от турецкого великодушия легче всего было ожидать одной милости – кола или веревки. Умереть за отечество – единственно что и мог сделать последний из византийских венценосцев. Этот исход подсказывали ему и здравый смысл, и отчаяние.

Но мы забежали вперед. Расскажем, как было дело, по порядку. Когда Константину XI, по смерти его брата Иоанна Палеолога, достался византийский престол, в это время его не было в столице, он находился в отдаленной Морее. Два знатных депутата возложили в Спарте императорскую корону на голову Константина. Вскоре затем он отплыл из Морей, насладился радостными приветствиями своих подданных, отпраздновал свое вступление на престол различными увеселениями и своими щедрыми, но вошедшими в обычай, подарками довел до истощения и без того уже крайне бедную государственную казну¹⁰⁷³.

Константин был бездетным вдовцом и первой его заботой был выбор супруги. Последний из византийских императоров, разумеется, не ожидал того государственного несчастья, которое пришлось пережить ему и счел за нужное позаботиться о продолжении своего царственного рода. Ему предложили было в супруги дочь венецианского дожа, но византийская аристократия отвергла это предложение. Для византийской гордости казалось непозволительным, унизительным делом – породниться наследственному византийскому монарху с каким-то дожем, как лицом, получившим власть по народному голосованию. Впоследствии византийцам пришлось очень горько раскаяться в этом поступке: глава могущественной республики мог быть очень не бесполезен Византии в ее борьбе с турками¹⁰⁷⁴; но византийская знать, очевидно, не была дальнозорка, не видела приближающейся беды. После того как не состоялось бракосочетания Константина с дочерью дожа, решено было снарядить посольство и отправить его в чужие страны искать достойную невесту венчанному монарху. Рассказ о всех действиях этого посольства можно было бы счесть или злой насмешкой, или непозволительной выдумкой, если бы строгая история не подтверждала до последних мелочей достоверности фактов. Во главе посольства стоял византийский сановник Франца, или Францис, историк последних дней Византии, в качестве уполномоченного от жениха; на пышную обстановку посольства были издержаны последние крохи от тех богатств и роскоши, которыми некогда славилась столица Востока. Многочисленная свита Франца состояла из знати и гвардейцев, из лекарей и монахов, его сопровождали хоры инструментальной и вокальной музыки. Обстановка по своей пестроте совершенно театральная. Эта дорого стоившая поездка длилась более двух лет. Посольство ехало с музыкой – и тем возбуждало восторг и изумление деревенщины, особенно в Иверии, или Грузии¹⁰⁷⁵. Но подобного рода дешевый эффект, повидимому, входил в программу византийской миссии. Сначала казалось, что недолго придется слоняться послам по Востоку. Скоро они отыскали то, чего так ревностно искали. Около этого времени (в 1451 г.) умер турецкий султан Амурат; между вдовами этого последнего была дочь сербского короля Мария. Она была христианка, обладала личными достоинствами и даже красотой, хотя и увядшей. Достойная невеста императора Константина давно уже переступила пределы не только молодости, но и цветущего возраста. Вдовствующая султанша имела что-то около 50-и лет. Года почтенные, но послы рассудили: хотя Марии и около 50-и лет, но она могла (!) еще дать империи наследника престола. Это сватовство так необычайно, что едва ли подобное встретишь где-либо, кроме опереттки. Жених – византийский христианский император, жаждущий иметь потомство, и рядом с ним – пятидесятилетняя невеста, вдова турецкого султана. Неизвестно, состоялся ли бы в действительности этот удивительный брак, если бы не встретилось неожиданного препятствия: вдовствующая султанша объявила, что она идет в монастырь и там хочет окончить дни свои¹⁰⁷⁶. Тогда посольству ничего не оставалось делать, как продолжать поиски невесты для своего монарха. Выбор послов окончательно падает на дочь грузинского царя. Одной из выгодных сторон того нового сватовства было то, что грузинский царь, кроме руки своей дочери, предлагал еще приданое в 56 000 золотых монет; а это для обедневшего византийского императора казалось очень заманчивым. Константин дал свое согласие на брак¹⁰⁷⁷, и, конечно, брак состоялся бы, ежели бы не наступило тяжелого времени, когда о радостных событиях вроде браков и мысли не могло быть.

Византии предстояло выдержать долговременную борьбу с турками, имевшими положить конец христианскому византийскому правлению на Золотом Роге и Босфоре. Быть может, Византийская империя еще несколько времени проскрипела бы, продолжила бы несколько лет паралитического существования, если бы миролюбивого и кроткого султана Амурата сменил в турецких владениях султан такого же характера. Но наследником Амурата был Магомет II, 22-летний молодой человек, полный энергии и огня, человек жестокий и вероломный, умевший мягко стлать, отчего, однако же, приходилось жестко спать¹⁰⁷⁸.

Свое правление Магомет открыл тем, что устроил великолепнейшие похороны своему отцу, да кстати и своему малолетнему брату – младенцу, которого Магомет велел убить, вероятно опасаясь в будущем найти в лице его соперника себе. Это уже показывало, что новый султан был таким человеком, который для исполнения своих замыслов едва ли над чем задумывается. Недаром один византийский историк, Дука, говорил о нем: «Для него убить человека собственноручно было все равно что раздавить блоху»¹⁰⁷⁹. Но на самых первых порах он сумел очаровать своею любезностью и предупредительностью всех, кто наиболее был заинтересован восшествием нового повелителя на турецкий престол. Послы из Константинополя, Трапезунта, Молдавии и Валахии и других христианских государств пришли приветствовать Магомета с восшествием на престол и были вполне довольны приемом и обращением Амуратова преемника. Всем этим послам Магомет говорил о дружбе, о мире, о сохранении договоров – но это были лишь одни слова, которым не соответствовали действительные влечения сердца хитрого султана¹⁰⁸⁰. Разочарование для христианских народов, стоявших в близких отношениях к султану, наступило очень быстро. Горечь этого разочарования прежде другим пришлось отведать византийцам.

Вскоре не оставалось никакого сомнения, что Магомет решил сделать нападение на Константинополь и стереть с лица земли остатки существования христианской державы по соседству. Но эта очевидная опасность нимало не пробудила энергии греков. Эти последние как будто знать не хотели о грозившей им опасности. Меры предосторожности, о которых народ должен был бы ежеминутно заботиться, откладывались до другого времени, и греки закрывали глаза перед висящей над их головой грозой. Это тем удивительнее, что они не могли рассчитывать на дружественную помощь со стороны Европы. Между теми государствами, от которых можно было бы ожидать помощи, одни были слишком слабы, другие слишком далеки от театра борьбы, одни считали опасность воображаемой, а другие неотразимой¹⁰⁸¹.

Византии приходилось довольствоваться теми силами, какие находились внутри ее, но Византия и без того была не богата народонаселением, а близкая опасность еще намного уменьшила численность защитников столицы и миниатюрного царства. Многие из простонародья и несколько византийских аристократов имели низость покинуть свое отечество в минуту опасности¹⁰⁸²; а корыстолюбие частных богачей отказало императору в тех скрытых сокровищах, которые теперь могли бы идти в дело и которые впоследствии достались победителю¹⁰⁸³.  Бедный и оставшийся в одиночестве монарх все же готовился к борьбе со своим грозным врагом. Интересно будет узнать, сколько нашлось лиц, оказавшихся готовыми защищать столицу от натиска неприятелей. В последнюю эпоху своего существования Константинополь все еще имел более чем 100-тысячное население. К сожалению, на эту цифру указывают не списки сражавшихся, а списки взятых в плен. По приказанию императора были собраны на улице и в домах сведения о числе граждан и даже монахов, способных и готовых взяться за оружие для защиты своего отечества. Составление этих списков было поручено известному уже нам Франце, который после тщательного записывания имен со скорбью и изумлением донес своему государю, что число защитников отечества ограничивается четырьмя тысячами девятьюстами семьюдесятью тремя греками¹⁰⁸⁴. Цифра точная, до того точная, что было отчего прийти в отчаяние каждому патриоту того времени. Но для историка настоящего, нашего времени, такой факт невольно представляется чем-то комическим. Как! Неужели пресловутая Византийская империя дожила до того, что всем военным силам Оттоманской империи могла противопоставить лишь 4 973 защитника отчизны. Как! Неужели обширнейший в свете город, имевший в окружности около шестнадцати миль, должна была защищать буквально кучка всякого сброда, вооруженная кой-чем – заржавленным оружием, отысканным где-то в арсеналах? Можно представить себе положение последнего византийского императора, сражавшегося за отечество во главе разношерстной толпы, едва-едва владевшей оружием? Такой факт кажется какой-то сказкой, а не былью. Существовали особые причины, по которым жители Византии не хотели брать на себя опасного дела – борьбы со врагом, но это такие причины, которые показывают, что народ византийский отупел, испортился, настолько нравственно измельчал, что ожидать от него и теперь, и в будущем решительно было нечего. Большинство жителей было уверено, что защищать столицу нет необходимости. Одни при виде наступления врага пришли в отчаяние и махнули рукой, «будь что будет», решили они. Они освоились с мыслью, что город должен пасть, что такова воля Провидения. Их воображению везде чудились ясные знаки божественного гнева, грядущего на империю. Метеоры, кометы, всякого рода вздорные предсказания или, точнее, «болтовня старых кумушек» приводили их в полное отчаяние. Между людьми этого сорта распространилась молва, что в архивах Константинополя найдено пророчество императора Xв., Льва Мудрого, в котором будто бы с очевидностью предвозвещено, что столица должна пасть – и пасть именно в настоящее время¹⁰⁸⁵. Другая часть народа тоже не хотела и пальцем пошевелить для защиты государства. Среди суеверного народонаселения был пущен слух, что будто упала с неба грамота, в которой сказано, что не нужно противодействовать врагу, а ожидать времени, когда Сам Бог поразит нечестивых оттоманов; какие-то пустомели разглашали, что будто в таинственной грамоте сказано, что когда турки проникнут в Константинополь и дойдут до колонны Юстиниана, помещающейся на площади Софийского храма, то сойдет ангел с небеси с мечом в руке, и турки немедленно обратятся в бегство; мало того, греки легко изгонят их изо всей Греции и прогонят до границ Персии¹⁰⁸⁶. Как ни нелепы были эти и подобные толки, византийская чернь охотно верила этим вздорам и беспечно предоставляла врагу простор и свободу действий.

Этого одного было бы, по-видимому, достаточно, чтобы гибель города сделалась неотразимой. Но греки вдобавок еще перессорились между собой и тем еще более увеличили безысходность своего Положения. Как известно, утопающий хватается за соломинку. Так было с последним византийским императором. Понимая лучше Других опасность положения дел, Константин XI, за неимением других надежных средств пособить беде, задумывает искать защитника Греции в лице папы и для этого заводит сношения с Папой Николаем V, соглашаясь на церковную унию с Римом. Уже, кажется, довольно произведено было опытов унии Греции с Римом – и все они были неудачны. Пробовать устроить это, не шедшее на лад, дело казалось совершенно напрасным, но Константин, с отчаяния, снова затевает унию с Римом в надежде на материальную помощь от папы и римо-католического Запада. Но изо всего этого ничего не вышло, или, лучше сказать, получился тот же результат, как и прежде: в унии греки находили повод к взаимным раздорам, так как в подобных случаях всегда являлось среди них две партии – партия врагов унии и партия поборников за унию. Сношения Константина с Римом начались незадолго до падения Константинополя и имели последствием то, что в столицу восточного христианства папа прислал известного русского эксмитрополита, кардинала Исидора со свитой; на него возложено было поручение устроить самым делом унию между двумя Церквами. И действительно, в Константинополе 12 декабря 1452 года провозглашено было единение Восточной церкви с Западной¹⁰⁸⁷.

Этот факт принадлежит к самым печальным в истории жизни последнего византийского императора. Что ни говорили бы в защиту его, все же последний православный византийский государь был изменником православия. Ренегатство это было тем позорнее, чем менее оно было искренно. Вот слова, которыми император и единомышленные с ним лица успокаивали не желавшую унии толпу; они говорили: «Потерпите немного, подождите, чтобы Бог избавил столицу от великого дракона (турок), который хочет пожрать нас, тогда вы увидите: искренно ли наше примирение с азимитами»¹⁰⁸⁸. Но хотя уния с латинянами была делом не искренним и не могущим иметь серьезных последствий, тем не менее эта затея перессорила народ, духовенство и монахов. Те из греков, которые были недовольны затеей, начали волноваться, браниться, посыпались с их стороны жестокие упреки. При других обстоятельствах все это могло бы разразиться чем-нибудь очень серьезным – бунтом, расколом, но ничего такого в настоящее время не произошло. Летописцами отмечен лишь один факт, но этот факт очень характеристичен для такого странного народа, каким были византийцы эпохи падения Константинополя. Уния, это позорное дело последнего преемника Константина Великого, имела своим последствием в рядах приверженцев православия нечто совсем неожиданное. Что же именно случилось? В день провозглашения унии жители обоего пола и всех сословий, недовольные этим делом, устремились толпами из Софийского храма к келье одного монаха, по имени Геннадий Схоларий (впоследствии патриарха), чтобы спросить его, как нужно смотреть на унию. Ответ Геннадия был дан не устно; спрашиваемый начертил свой ответ на дощечке, выставленной на дверях его келии. Геннадий был против унии. Ответ очень понравился ревнителям православия. Они сочли нужным выразить свою радость каким-нибудь празднеством. И вот греки из монастыря Геннадия рассеялись по византийским трактирам; здесь они пили за погибель папских приверженцев из их среды, опорожняли свои стаканы в честь Богоматери Девы и заплетающимися языками просили Ее защитить город от Магомета, город, который Она ранее того спасла от Хосрова. В двойном опьянении, от религиозного исступления и от вина, они отважно восклицали: «Не нуждаемся мы ни в какой помощи от латинян!». Так праздновали православные греки свою верность вере отцов¹⁰⁸⁹. И это было за пять месяцев до падения Константинополя! Отупевший народ гордился тем, что он православен, как будто православие могло идти к лицу таким жалким пустосвятам. Религиозная вакханалия в то время, когда городу угрожала величайшая опасность! Не лестно же зарекомендовали себя греки среди опасности! Жалкий народ пусть бы этим и ограничил свою преданность вере отцов, но нет. Разгорается фанатизм: брат готов восстать на брата, лишь только становилось известным, что этот выражал свое сочувствие унии. Религиозные страсти греков еще раз вспыхнули, обнаруживая себя в мелких придирках, шпионстве, взаимном отчуждении. Можно ли было при таких обстоятельствах помышлять об единодушном отпоре внешнему врагу? Царство, разделившееся на ся, не может устоять. Новым поводом к раздорам между греками или, собственно, между правительством и народом послужило еще следующее: денежные средства государства были уже давно истощены, император был без гроша, несмотря на то, что теперь, когда началась осада города, деньги были нужнее, чем когда-либо. В силу такой крайности император прибегает к средству, которое едва ли кто назовет противозаконным. Он приказал взять некоторые священные сосуды из церквей и стал чеканить из них монету. Но это возбудило ропот и недовольство в народе и духовенстве. Напрасно император обещал по миновании опасности возвратить в храмы вчетверо больше по сравнению с тем, что было взято оттуда. Ропот и негодование не прекращались. Нашлись дерзкие люди, которые в лицо порицали государя¹⁰⁹⁰. Можно ли было ожидать, чтобы такой народ, лишенный чувства патриотизма, выдержал борьбу с могущественным врагом? Вот каково было внутреннее состояние Византии в последние дни ее существования. Мог ли такой деморализованный народ продолжать самостоятельную жизнь? Все показывает, что Константинополь пал в действительности не от руки мусульман-турок, а оттого, что в нем почти все было мертво, безжизненно. Явились вороны, потому что Византия представляла собой труп.

Византия пала потому же, почему и человек в возрасте 70–80 лет умирает, истощившись умственно и физически. Византия не могла быть птицей фениксом, потому что она не приготовила жертвенника, на котором она имела бы возможность согревать охладевающую кровь.

Византия пала, Константин XI умер, положив жизнь свою за отечество. Турки овладели Константинополем. Вслед за тем произошло то, что обыкновенно происходило в средние века в подобных случаях: часть жителей Византии разбежалась, часть захвачена в плен и продана в рабство, имущества были расхищены, насилия всякого рода встречались на каждом шагу. Но описывать это не представляет интереса. Все это не ново под луной. Упомянем разве только о судьбе, постигшей храм Св. Софии – это «земное небо», по выражению историка Францы, «эту новую небесную твердь, эту колесницу херувимов, этот престол славы Божией». Софийский храм лишился всех благочестивых приношений, которые притекали сюда в течение стольких веков; его золотые и серебряные украшения, сосуды и церковные облачения были взяты для житейского употребления; после того как с икон было снято все, что могло иметь цену в глазах хищников, полотно или дерево их или разрывалось на куски, или разламывалось, или сжигалось, или бросалось под ноги, или шло в конюшнях и кухнях на самое низкое употребление. Наравне со Св. Софией, по важности потерь, должна быть поставлена утрата византийских библиотек; совершенно исчезло, как рассказывают, сто двадцать тысяч манускриптов, десять томов можно было купить за один золотой и за такую же низкую цену полные собрания сочинений Аристотеля и Гомера¹⁰⁹¹. Беспорядок и грабеж начались в Константинополе с первого часа достопамятного 29 мая 1453 года (день падения Византии) и продолжались до восьмого часа того же дня, когда сам султан Магомет II торжественно отправился в Софийский храм. По его приказанию этот храм, важнейшая из святынь Восточной церкви, был превращен в мечеть. Кресты были разбиты или сняты, а стены, которые были прежде покрыты живописью и мозаикой, вымыты, замазаны и оставлены без украшений¹⁰⁹².

Катастрофа, постигшая Византию, оплакана была современной Европой. Одни поплакали, потому что любили слезы, другие попплакали, потому что умели плакать элегантно, в изящных ораторских речах (Эней Сильвий). Но едва ли кто плакал искренно и от души. Что большая часть лиц, проливавших слезы по случаю падения Византии, плакали или лицемерно, или для парада, это можно видеть из того, что некоторые из плакальщиков могли бы оказать помощь Византии и посущественнее слез, но не оказали. Современник события, герцог Бургундский Филипп, так расчувствовался при известии о погибели Византии, что, собрав рыцарей и баронов, дал вместе с ними торжественную клятву в том, что он возьмет на себя подвиг священной войны с турками. Герцог и его рыцари поклялись в этом случае Самим Богом, Богородицей Девой, дамами и (horribile dictu!) фазаном. Но и клятва на самом фазане скоро была забыта¹⁰⁹³… Некоторые из европейских современников даже порадовались событию падения Византии: благочестивые католики в катастрофе, постигшей Византию, увидели перст Божий, наказующий греков за непризнание латинского filioque. Также и папа Николай V порадовался этому событию, ибо он за несколько лет предсказал падение Византии и был очень доволен, что пророчество его сбылось¹⁰⁹⁴.

Значит, о похоронах поговорили, как о новости, а потом вскоре и забыли.

Падение Константинополя было так давно, что пора бы наступить другому событию – освобождению этого великого города из рук недостойных его обладателей – турок.

* * *

¹⁰⁷³

Georgii Phrantzae. Chronicon majus (Migne. Gr. tom. 156), lib. Ill, cap. 1. Pp. 808–809.

¹⁰⁷⁴

Гиббон. История упадка Римской империи, т. VII, 307.

¹⁰⁷⁵

Phrantzae Chronicon… lib. III, cap. 1, pp. 809–810.

¹⁰⁷⁶

Ibid., pp. 815, 818.

¹⁰⁷⁷

Ibid., pp. 818, 820.

¹⁰⁷⁸

Phrantzae ibid., lib. III, cap. 1, pp. 813–814.

¹⁰⁷⁹

Ducae Historia Byzantina, cap. 35, p. 1053. (Migne. PG. T. 157).

¹⁰⁸⁰

Ducae Hist. Byzant., cap. 35, p. 1036; Laonici Chalcocandylae. Der rebus Turcicis, lib. VII, p. 376. Edit. Bonnensis. Об историках Франце, Дуке и Халкокандиле можно найти обстоятельные сведения, в особенности в отношении к вопросу о падении Консантинополя, в статье г. Погодина «Обзор источников по истории взятия Византии турками» (ЖМНП, 1889 г., ч. 264).

¹⁰⁸¹

Гиббон. Там же. Т. VII, 318, 324.

¹⁰⁸²

Ibid., 325.

¹⁰⁸³

Leonardi Chiensis. Epist. de Constantinopolitana urbe a Mahumete II capta (Migne. Gr. Ser. tom. 159, p. 934, 942).

¹⁰⁸⁴

Phrantzae, ibid., lib. III, cap. 3, p. 838.

¹⁰⁸⁵

Chalcocandylae. Der ebus. turc. Lib. VIII, pp. 405–406; Leonardi Chiensis Epist., p. 926; Le-Beau. Hist, du Bas-empire. T. 21, p. 242.

¹⁰⁸⁶

Ducae. Historia… cap. 39, p. 1104.

¹⁰⁸⁷

Ducae ibid., cap. 36 (initium).

¹⁰⁸⁸

Ducae ibid., p. 1061.

¹⁰⁸⁹

Ducae. ibid. Cap. 36, pp. 1056–1060.

¹⁰⁹⁰

Phrantzae. ibid. , lib. III. cap. 4, p. 851; Leonardi Chiensis. Epist., p. 934; Le-Beau. Ibid. T. 21, p. 262.

¹⁰⁹¹

При всех своих недостатках, греки XV века, по выражению одного ученого имеют «ту заслугу, что они были библиотекарями древности», сохранившими книжное достояние прежних веков от погибели. Vast. Le Cardinal Bessanon, p. 16

¹⁰⁹²

Phrantzae. ibid., lib III, cap. 8; Ducae ibid., cap. 39–40; Гиббон. Там же VII, 349–352.

¹⁰⁹³

Гиббон. Там же. VII, 363–366.

¹⁰⁹⁴

Le Beau. Ibid. Т. 21, p. 278; Гиббон. Там же. VII, 324.

Часть 5Часть 7

Источник: Исторические очерки состояния Византийско-восточной церкви от конца XI до середины XV века. : (От начала Крестовых походов до падения Константинополя в 1453 г.) / А.П. Лебедев. – Изд. 2-е, пересм. — Москва : Печатня А. И. Снегиревой, 1902. — 489 с. (Собрание церковно-исторических сочинений профессора Алексея Лебедева. Том VII.)

Падение Константинополя: что родилось на месте Византийской империи — Станислав Стремидловский

Станислав Стремидловский,
27 мая 2016, 12:16 — REGNUM

Армия султана Мехмеда II Фатиха штурмует столицу Восточной Римской империи

amen.gr

29 мая в Турции пройдут массовые празднования в честь 563-й годовщины завоевания Константинополя турками-османами под предводительством султана Мехмеда II Фатиха, что стало днем уничтожения Восточной Римской империи и рождения империи Османской. Городские власти Стамбула сообщили, что в этом году над подготовкой торжественных мероприятий работало 1200 человек. Начнется все на пристани Йеникапы, где с использованием 3D-технологий будет представлена реконструкция морской атаки турецкого флота на город. Обещаны также театральное шоу, выступление труппы 563 янычар и воздушная акробатика «звездного соединения» ВВС Турции. На торжествах собираются присутствовать президент Турции Реджеп Эрдоган, премьер-министр Бинали Йылдырым и мэр Стамбула Кадир Топбаш. На фоне строгих мер безопасности, говорится в пресс-релизе мэрии, через 150 ворот для участия в празднестве будут пропускаться граждане — муниципальные власти рассчитывают, что придет около 1 миллиона человек.

Создатели Турецкой республики, начиная с 1923 года, уделяли важное значение празднованию падения Константинополя, это событие считалось ключевым моментом в истории становления турецкого национализма. Но торжества все-таки носили светский характер. Однако в мае 2013 года Эрдоган, на тот момент — премьер-министр Турции, во время закладки фундамента нового автодорожного моста через пролив Босфор в Стамбуле назвал время христианских императоров в Византии «темной главой» в истории. По его мнению, в XV веке после завоевания Константинополя мусульманами наступило «время Просвещения». И «сегодня мы продолжаем писать историю», подчеркнул турецкий лидер, что, по мнению ряда экспертов по внешней политике, добавило к светскому национализму религиозный оттенок: ликвидация Византийской империи как победа ислама над христианством.

Но настроения греков перед падением Константинополя были разными. Широко известны слова византийского флотоводца, великого дуки Луки Нотараса: «Я предпочитаю увидеть царствующей в городе турецкую чалму, чем латинскую тиару». При этом сам Нотарас после захвата города турками был по приказу султана обезглавлен вместе со своим четырнадцатилетним сыном. Отметим и другое. Если правящая константинопольская элита в культурном отношении была эллинской, а в христианском — придерживалась халкидонского учения о двуединой богочеловеческой природе Христа, то входящие в состав империи народы Сирии и Египта не принимали эллинизм, равно и мусульмане для этих монофизитов были еще большими монотеистами, чем халкидониты. Так что представить взятие Константинополя «победой ислама над христианством» будет преувеличением.

В Евангелии от Иоанна приводятся такие слова Господа: «Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода». Вот и в этом случае падение Византийской империи принесло много плодов, причем, разных. Так, американский подполковник Ральф Петерс, автор знаменитой геополитической фантазии о Большом Ближнем Востоке, выступил недавно в таблоиде New York Post со статьей, где, упоминая обстоятельства нападения крестоносцев на Византийскую империю в начале XIII века, что послужило одним из решающих факторов ее падения в 1453 году, замечает: «Венеция воспользовалась Четвертым крестовым походом, чтобы ограбить христианский Константинополь, в результате получив огромное богатство и влияние. Она также разрушила защитную стену, отделявшую Европу от ислама, что обернулось семью веками джихада (который продолжается и теперь, после недолгого перерыва)». И, действительно, вплоть до XVII века европейским монархам приходилось тратить немалые усилия на то, чтобы обороняться от наступательных действий Османской империи, а следующие три века ушли на вытеснение турок из региона.

Это взгляд военного эксперта из США. А чем крушение Византии стало для будущей Российской империи? Любопытное совпадение. 29 мая одновременно с празднованием падения Константинополя Стамбульский аукционный дом выставит на торги оригинал десятистраничного дополнительного соглашения к Кючук-Кайнарджийскому миру. Как отмечает турецкая газета Habertürk, «по этому мирному договору, подписанному в 1774 году после нашего поражения в войне с Россией, в которую мы вступили в 1768 году, нам пришлось признать, что Крым полностью ускользает из наших рук. Дополнительное соглашение, о котором идет речь, было заключено позже и регулировало порядок прохождения российских кораблей через проливы. Кючук-Кайнарджийский мир, заключенный в период, когда в России правила царица Екатерина II, а в Турции — Абдул-Хамид I, стал первым соглашением, которое Османская империя была вынуждена подписать, признав свое поражение перед одним государством. Кроме того, с тех пор этот договор превратил Россию в один из крупнейших источников нашего беспокойства. Отныне Россия, которой мы ранее неоднократно наносили поражение (прежде всего в ходе Прутского похода во времена правления Балтаджи Мехмед-паши), выступала перед нами как сильное государство, а мы проигрывали практически каждую битву, в которую вступали с русскими, вплоть до трагедии в Сарыкамыше во время Первой мировой войны».

Поскольку история не знает сослагательного наклонения, зададимся вопросами. Допустим, Византийской империи удалось бы отбиться от турок и вернуть себе былую мощь. Когда в таком случае на Руси появилась бы автокефальная, то есть — независимая, Православная церковь и можно ли было в принципе говорить о патриаршестве, не говоря уже во влиянии в православном мире? А что с движением Москвы на юг? Где бы установились эти границы? Смогла ли Русь стать Российской империей, выйти на берега Черного моря, учредить Новороссию, получить Крым? Был ли вообще в этой ситуации когда-нибудь актуальным вопрос о проливах и выходе в Средиземное море русского флота? И насколько далеко от нас оказались бы Закавказье и Ближний Восток? Безусловно, устоявшая Византийская империя переписала бы историю России и нашего народа. Но в какую сторону? Какие бы геополитические проекты рождались бы тогда в Москве, да и рождались бы они в принципе?

Падение Константинополя дало в итоге простор русской фантазии и ее устремленности к выходу далеко за пределы собственной страны, привитию на эту славянскую дичку имперской римской культуры. И нельзя сказать, чтобы Россия оставалась неблагодарной своим учителям. Проекты существовали разные, иногда, возможно, слишком самонадеянные, как, например, тот, о котором в первое воскресенье Великого поста 1918 года в проповеди в Храме Христа Спасителя говорил митрополит Антоний Храповицкий (цитируем по номеру «Церковных ведомостей» за 15/28 апреля 1918 года): «…Да, год тому назад, мы, все русские люди, надеялись на то, что сегодняшнее Торжество Православия мы будем справлять уже вместе с ними (Русской Галицией — С.С.)… Но и этим не ограничивались наши надежды и молитвенные желания… Россия должна была занять проливы Черного моря, но не покорять себе священной столицы великой Византии, а восстановить это священное государство наших отцов и учителей по спасительной вере Христовой, т. е. греков, а себе приобрести отечество всех истинных христиан, т. е. Святую землю, Иерусалим, Гроб Господень, и соединить ее широкой полосой земли с Южным Кавказом, заселить те святые места добровольными русскими переселенцами, которые ринулись бы туда в таком изобилии, что в несколько лет обратили бы Палестину и Сирию в какую-нибудь Владимирскую или Харьковскую губернию, конечно, сохранив все преимущества того полумиллиона христиан и их пастырей, которые доныне уцелели еще там от турецких насилий».

Трудно представить, как идеи митрополита Антония могли бы воплотиться в жизнь, однако нельзя и совсем исключать того, что Византийская империя в новом качестве и новом виде по итогам Первой мировой войны при иных обстоятельствах снова появилась бы пусть не на политической карте, но как идеологическая надстройка на месте Османской империи. Впрочем, история еще не завершила свой полный круг, а на Ближнем Востоке все очень быстро созревает и растет. Поэтому, вспоминая вместе со всеми падение Константинополя, будем устремлены не только в прошлое, но и в будущее, ожидая, что оно нам предвещает.

Читайте развитие сюжета:
Эрдоган: Недруги мстят нам за завоевание Стамбула

Падение Римской империи [ushistory.org]

Древние цивилизации 1. Откуда мы знаем? а. Археологи и их артефакты b. Антропологи и их люди c. Историки и их время d. Географы и их пространство 2. Доисторические времена   а. «Я люблю Люси» б. Еда, одежда и кров c. Страница прямо из истории   d. Первые технологии: огонь и инструменты 3. Древний Египет а. Жизнь вдоль Нила b. Социальная структура Египта c. Династии   d. Мумии   e. Пирамиды f. Женщины Древнего Египта 4. Ранний Ближний Восток а. Жизнь в Шумере b. Вавилон ок. Кодекс Хаммурапи: око за око d. Ассирийцы: конница и завоевания   e. Персидская империя f. Финикийцы: отплытие g. Евреи и страна молока и меда з. Рождение христианства I. Мухаммед и вера ислама 5. Древняя Греция а. Возникновение городов-государств: Афины и Спарта b. Рождение демократии c. Боги, богини и герои d. Греческая литература e. Искусство и архитектура f. Мыслители ж. Александр Македонский х. Олимпийские игры 6. Древний Рим   а. Римская республика b. Юлий Цезарь ок. Pax Romana   d. Жизнь народа e. Гладиаторы, колесницы и римские игры f. Падение Римской империи 7. Африка   а. Королевство Гана b. Мали: культурный центр c. Бенин и его королевский двор d. Великий Зимбабве e. Жизнь в пустыне 8. Южная Азия: Индия и не только   а. Ранняя цивилизация в долине Инда b. Кастовая система c. Возникновение индуизма d. Рождение и распространение буддизма e. Период Гупта в Индии 9. Китай   а. Среднее царство b. Династия Шан — первая зарегистрированная история Китая ок. Династия Хань — Культурные высоты   d. Династия Тан — Золотой век e. Даосизм и конфуцианство — древние философии 10. Япония: островное государство   а. Японская религия и духовность b. Ранняя история и культура c. Феодальная Япония: эпоха воина d. Боевые искусства e. Жизнь в период Эдо 11. Империи Центральной и Южной Америки   а. Кровь королей: мир майя b. Расшифровка глифов майя c. Империя инков: Дети Солнца d. Мир ацтеков e. Столкновение культур: Столкновение двух миров

г. Константин Великий, 306–337 гг. н. э., разделил Римскую империю на две части и сделал христианство доминирующей религией в регионе.

Армия захватчиков достигла окраин Рима, оставшихся совершенно незащищенными. В 410 г. н. э. вестготы под предводительством Алариха прорвали стены Рима и разграбили столицу Римской империи.

Вестготы грабили, жгли и грабили город, оставляя за собой следы разрушений, куда бы они ни пошли. Грабеж продолжался три дня. Впервые почти за тысячелетие город Рим оказался в руках кого-то другого, а не римлян. Это был первый раз, когда город Рим был разграблен, но далеко не последний.

Константин и возникновение христианства

Одним из многих факторов, способствовавших падению Римской империи, было появление новой религии — христианства. Христианская религия, которая была монотеистической, противоречила традиционной римской религии, которая была политеистической (множество богов). В разное время римляне преследовали христиан из-за их верований, которые были популярны среди бедняков.

На этом медальоне XVI века изображен Аттила Гунн, один из самых жестоких захватчиков всех времен.

В 313 году н. э. римский император Константин Великий положил конец всем преследованиям и объявил терпимость к христианству. Позже в том же столетии христианство стало официальной государственной религией Империи. Это радикальное изменение в политике распространило эту относительно новую религию во все уголки Империи.

Одобрив христианство, римское государство прямо подорвало его религиозные традиции. Наконец, к этому времени римляне считали своего императора богом. Но христианская вера в единого бога, который не был императором, ослабляла авторитет и авторитет императора.

Константин ввел еще одно изменение, которое ускорило падение Римской империи. В 330 году н. э. он разделил империю на две части: западную половину с центром в Риме и восточную половину с центром в Константинополе, городе, который он назвал в честь себя.

Почему две империи?

На этой карте Римской империи 476 г. н. э. показаны различные народы, которые вторглись, и то, как они разделили Империю.

В 324 году армия Константина нанесла поражение войскам Лициния, императора востока. Константин стал императором всей империи и основал новую столицу в восточной части Византии. Город был его Новым Римом и позже был назван Константинополем («город Константина»).

Императрица Феодора была одной из самых могущественных женщин поздней античности. Она помогла своему мужу, императору Юстиниану, удержаться у власти и укрепила мощь Византийской империи в VI веке н. э., когда Западная империя рухнула.

Константинополь выгодно располагался по двум причинам. Во-первых, это был полуостров, который можно было легко укрепить и защитить. Кроме того, поскольку Константинополь располагался на границах империи, имперские армии могли легче реагировать на внешние нападения или угрозы.

Некоторые ученые также считают, что Константин основал новый город, чтобы предоставить место для роста молодой религии христианства в более чистой среде, чем в коррумпированном Риме.

Западная империя говорила на латыни и была католиком. Восточная империя говорила по-гречески и поклонялась восточной православной ветви христианской церкви. Со временем восток процветал, а запад приходил в упадок. Фактически, после того, как западная часть Римской империи пала, восточная часть продолжала существовать как Византийская империя в течение сотен лет. Следовательно, «падение Рима» действительно относится только к падению западной половины Империи.

Падению способствовали и другие фундаментальные проблемы. На экономически нездоровом западе сокращение сельскохозяйственного производства привело к росту цен на продовольствие. Западная половина империи имела большой торговый дефицит с восточной половиной. Запад покупал предметы роскоши у Востока, но ничего не мог предложить взамен. Чтобы компенсировать нехватку денег, правительство начало выпускать больше монет с меньшим содержанием серебра. Это привело к инфляции. Наконец, пиратство и нападения германских племен нарушили торговые потоки, особенно на западе.

Были также политические и военные трудности. Не помогало делу и то, что политические любители контролировали Рим в годы, предшествовавшие его падению. В императорской власти доминировали армейские генералы, и коррупция процветала. Со временем армия превратилась в наемную армию, не лояльную Риму. Поскольку с деньгами стало туго, правительство наняло более дешевых и менее надежных германских солдат для борьбы в римских армиях. К концу эти армии защищали Рим от своих соплеменников-германцев. При таких обстоятельствах разграбление Рима не стало неожиданностью.

Готы-рокеры

Волна за волной германские варварские племена прокатились по Римской империи. Такие группы, как вестготы, вандалы, англы, саксы, франки, остготы и лангобарды, по очереди опустошали империю, в конце концов отвоевывая территории, на которых можно было поселиться. Англы и саксы заселили Британские острова, а франки оказались во Франции.

В 476 г. н. э. Ромул, последний римский император на западе, был свергнут германским вождем Одоакром, который стал первым варваром, правившим в Риме. Порядок, который Римская империя приносила в Западную Европу на протяжении 1000 лет, больше не существовал.

Рим не пал, как вы думаете

В сентябре 476 г. н.э. командующий варварами Одоакр вынудил подростка, императора Западной Римской империи Ромула Августа, уйти в отставку. Константинопольский летописец Марцеллин Комес напишет в 510-х годах, что, когда «Одоакр, царь готов, взял под свой контроль Рим», «Западная империя римского народа… погибла». Но в то время об этом никто не думал. Падение Рима в 476 году — исторический поворотный момент, придуманный почти 50 лет спустя как предлог для опустошительной войны. Тот факт, что с тех пор его признали концом эпохи, показывает, как история может быть неправильно использована для оправдания неприятных в других отношениях действий в настоящем, и как это неправильное использование может также исказить уроки, которые будущие поколения извлекут из прошлого.

Хотя теперь все, от школьников до ученых, узнают, что Западная Римская империя пала в 476 году, римляне V века не видели ничего особенного в перевороте Одоакра. С 455 г. возникло и пало девять различных императоров Западной Римской империи, и большинство из них были свергнуты варварскими полководцами, такими как Одоакр. В четырех случаях генералы-варвары свергли одного императора и отложили назначение другого. Одна из этих имперских вакансий растянулась на 20 месяцев, что больше, чем все правление более чем 20 предыдущих римских императоров. Даже сам Ромул Август был узурпатором, который занял имперский пост после несовершенного переворота, в результате которого Юлий Непос, законный император, которого заменил Ромул, по-прежнему отвечал за имперские территории Западной Римской империи на территории нынешней Хорватии. Другими словами, хотя Запад и потерял имперского узурпатора в 476 году, у него все еще был законный римский император.

Одоакр поддерживал большинство структур римского правительства в течение почти 17 лет, когда он контролировал государство. Сенат продолжал собираться в Риме, как и в течение почти тысячелетия. Латынь оставалась языком администрации. Римское право регулировало землю. Римские армии продолжали сражаться и одерживать победы на границах. А на монетах, которые чеканил Одоакр, появились римские императоры. На этих монетах сначала был изображен Юлий Непот, а затем, после смерти Непота в 480 году, на них были изображены бюсты восточно-римских императоров, правивших в Константинополе.

Еще из TIME

Эти аспекты римской жизни продолжились после того, как готский правитель Теодорих сверг Одоакра в 493 году. Теодорих оказался даже более успешным, чем Одоакр, в возрождении итальянских состояний после политического хаоса середины V века. Его армии успешно вели кампании в современной Хорватии, Сербии и Франции. На какое-то время он превратил большую часть Испании в протекторат. Масштабный ремонт был произведен в церквях и общественных зданиях по всей Италии. Либо Теодерих, либо Одоакр провели ремонт Колизея, после чего сенаторы с гордостью написали свои имена и должности на своих местах.

Вместо того, чтобы воображать, что римское правление закончилось в 476 году, итальянцы в конце 5-го и начале 6-го веков говорили о его восстановлении. Епископ Эннодий Павийский говорил о «скверне», которую Феодерих «смыл с большей части Италии», оставив Рим, как он восстал из «пепла», «снова живым». Военные победы Теодориха означали, что «Римская империя вернулась к своим прежним границам» и вернула «культуру наших предков» римлянам, которые жили в отвоеванных им областях. Эннодий даже зашел так далеко, что заявил, что «возрождение римской славы выдвинуло Теодориха» в качестве соперника Александру Македонскому, потому что он положил начало римскому «золотому веку».

Как случилось, что переворот Одоакра, начало римского возрождения, вместо этого стал рассматриваться как падение Рима? Ответ лежит не в Италии, а в Константинополе. Когда итальянская власть вернулась при Одоакре и Теодорихе, отношения с Восточной Римской империей в Константинополе ухудшились. Ко времени смерти Теодориха в 526 году римляне в Константинополе начали рассматривать возможность вторжения в Италию.

Подробнее: Падение Рима и уроки для Америки

Именно в этот момент напряженности между Востоком и Западом мы можем вернуться к Марцеллину Комесу. «Хроника » Марцеллина появилась в конце 510-х гг. и представляет собой первое известное историческое произведение, в котором утверждается, что Рим пал в 476 г. В тексте Марцеллина также объясняется, почему он это сказал. Марцеллин описывает Одоакра как «царя готов», когда он заставил Римскую империю «погибнуть». Это выдумка. Одоакр не был готом. Однако Теодорих был готским королем и забрал власть у Одоакра. По мере того, как западно-римское государство, возглавляемое готами, находилось в растущей напряженности с Константинополем, падение Рима стало способом оправдать вторжение восточных римлян, которое вернуло бы Италию под контроль восточных римлян.

Марцеллин придумал эту идею не на пустом месте. Он служил в Константинополе помощником будущего императора Восточной Римской империи Юстиниана, который в то время был прямым наследником империи. Позже Марцеллин получил несколько почетных титулов от Юстиниана после публикации его «Хроник » года, произведения, в котором прямо подчеркивается его главная тема: Западная империя пала и Восточная Римская империя Юстиниана должна восстановить ее.

Эта пропаганда сработала хорошо. В 535 году восточно-римские войска напали на Италию. Юстиниан объяснил эту агрессию тем, что «готы применили силу, чтобы захватить Италию, которая была нашей, и отказались вернуть ее». Его войска вошли в город Рим в декабре 536 года. В этот день официальный историк Юстиниана Прокопий писал: «Рим снова подчинился римлянам через 60 лет». Число 60 было выбрано не случайно. Захват Рима Востоком произошел через 60 лет и три месяца после переворота Одоакра 476 г.

Несмотря на эти первоначальные успехи, армии Юстиниана изо всех сил пытались укрепить контроль над полуостровом. Итальянская война не закончилась до 562 года, и боевые действия опустошили как город Рим, так и большую часть Италии. Готы отвоевали Рим в 546 г., потеряли его в 547 г., отвоевали его в 549 г., а затем навсегда потеряли город в 552 г. Жители Рима выжили, питаясь сорняками, мышами и навозом во время долгой готской осады в 546 г. Подсчитано, что Рим население упало примерно с 500 000 человек в середине V века до всего лишь 25 000 человек в 560-х годах. Другие итальянские города постигла еще худшая участь. Милан, некогда второй по величине город Италии, был стерт с лица земли в 539 г.все его население либо убито, либо обращено в рабство. Восточная Римская империя вернула себе Италию и в процессе разрушила большую ее часть.

Западная Римская империя явно пала к 560-м годам. Италия находилась под контролем Юстиниана, многие ее города были разрушены, а большая часть инфраструктуры сильно повреждена. Когда более поздние историки искали момент падения Западной империи, они нашли Марцеллина и его заявление о том, что Рим пал под властью Одоакра. В памятном кадре историка Брайана Крока падение Рима в 476 году представляет собой сфабрикованный исторический поворотный момент, ставший признанным историческим фактом. Но именно вторжение Юстиниана, а не переворот Одоакра уничтожило Италию и положило конец западно-римскому государству. На протяжении 1500 лет мы выбирали неподходящее время и обвиняли не того человека в падении Рима.

Получите исправление истории в одном месте: подпишитесь на еженедельную рассылку TIME History

Эта ошибка важна по двум причинам. Во-первых, сфабрикованное Марцеллином падение Рима помогло создать условия, которые позволили Юстиниану развязать войну, в результате которой погибли сотни тысяч людей и разрушилось процветание, которое когда-то создало римское правление на Западе. Его слова имели реальные, смертельные и долгосрочные последствия.

Во-вторых, сфабрикованное падение Рима обнажает незыблемость границ между историческими эпохами. На 1500 лет переворот Одоакра завершил поучительную историю о том, как варварские командиры в римской армии положили конец Римской империи. Люди во всем мире тщательно изучили эту историю, чтобы их общества могли избежать участи Рима. Но если мы признаем, что Рим не пал в 476 г., уроки, которые мы извлекаем из римской истории, становятся совсем другими. Таким образом, история Рима не предупреждает нас об опасности того, что варвары извне низвергнут общество изнутри. Вместо этого он показывает, как ложное утверждение о том, что нация погибла, может вызвать те самые проблемы, которые придумал его автор.